Вся намазанная мазью, Нелл лежала дома на кровати без одеяла и без белья, потому что даже прикосновение простыни к осыпанному лихорадкой телу было болезненно.

Нелл позвонила по телефону диагносту и получала заключение о контактом дерматите от антимоскитной мази. Доктор после ряда вопросов предположил, что мазь попала на ее тело с рук, когда она смывала ее в озере. Фармацевтическая фирма доставила ей на дом тьму тюбиков с мазями и пузырьки с антигистаминными препаратами.

Нелл спросила у диагноста, не заразна ли болезнь. По правде говоря, ей очень хотелось бы в отместку заразить кое-кого.

— Это абсолютно не заразно, — разочаровал ее врач. — Но вам надо сохранять спокойствие и хорошее настроение. Продолжительность таких дерматозов возрастает от стрессовых ситуаций. Обычно же они длятся от двадцати четырех до сорока восьми часов.

Нелл в отчаянии сжала зубы. Сохранять хорошее настроение в данной ситуации было так же сложно, как и не чесаться.

Позвонила Одри и дала совет:

— Смешай в миксере двенадцать авокадо с тремя лимонами, намажься этой смесью, а потом прими холодную ванну. Это очень успокаивает. У нас все в порядке. Сиди себе в ванне и не волнуйся. Мы ждем твоего выздоровления.

Звонок Люси придал новый толчок ее нервозности. Коллекция была отправлена из Нью-Йорка, но так и не появилась в О'Харе. Запрошенные авиаслужбы Нью-Йорка и Чикаго не смогли сообщить ничего вразумительного, хотя неохотно пообещали проверить факт отправки. Пол после нескольких часов переговоров в повышенном тоне впал в полную истерику и заперся в своем офисе. Нелл провела у телефонной трубки час, пытаясь его успокоить.

Почему, думала она с горечью, именно я должна всех успокаивать? Почему именно она изображает то плечо, на которое можно опереться? А на кого опираться ей самой? Как ей не хватает надежного друга, которому можно поплакаться о всех неудачах и проблемах. Где Шеа с его магией? Где его чудесные, теплые и успокаивающие руки? Она еще раз с болью все вспомнила и беззвучно заплакала.

Слезы смывали слой мази на лице, текли по щекам; она намазывалась вновь и снова плакала.

В пятом часу она позвонила Люси:

— Есть какие-нибудь новости? Одри уже все известно?

— Нет, мы с Полом храним происшествие в строжайшей тайне. В курсе только мы трое. И пока у Пола хватит ума помалкивать, никто не узнает. Час назад он ушел, сказав, что хочет выпить. Думается, от него будет мало проку.

Нелл вздохнула:

— Почему мужчины всегда так беспомощны, когда требуется решимость?

— Не знаю. Но теперь, по крайней мере, авиалиния признала, что документы на груз существуют, и они в порядке, а груз утерян по их вине. Они считают, что это произошло где-то после отправки из Ла-Гардии. Слушай, Нелл, ведь если они не найдут груз или даже найдут его, но с опозданием, это будет конец нам обеим, так?

— Большего мы сделать не в силах. Мы готовили гала, и мы сделали все, что смогли. Теперь остается только ждать, как повернутся события, а я не очень-то терпелива. Я позвоню тебе завтра.

Она плохо спала той ночью: ее мучили кошмары. Ей снова и снова снился их последний разговор с Шеа, будто одна-единственная без конца повторяющаяся сцена из фильма. Каждый раз сцена заканчивалась словами Шеа: «Ты сказала гораздо больше, чем планировала, я полагаю».

Дрожащая, усталая и несчастная, она приняла чуть теплую ванну и в сотый раз осмотрела себя в зеркале. Лихорадка чуть спала, и зуд прекратился. Она вновь покрыла себя мазью, выпила апельсинового соку и пошла в комнату, где между лапами Оскара безмятежно спали Марго и Руди.

Нелл почесала Оскара между ушами и сказала ему:

— И все же я люблю его. Я люблю его и не знаю, что мне делать. Умная женщина не обрушила бы на своего любимого столько обвинений, даже если бы считала, что он и вправду виноват. Вот так, Марго. Я — не умная женщина. О, господи, как же я тоскую по нему!

Она ходила и ходила по комнатам: от кухни до входной двери, оттуда до кушетки и обратно, стараясь заглушить тоску. Потом она почувствовала усталость и улеглась на кушетке, откуда могла хотя бы видеть Марго и Руди. Веки ее отяжелели; она услышала музыку, беспечный говор толпы и мелодичный звон посуды. Это было гала-представление в полном разгаре. Зрители возбужденно вертелись на стульях, стараясь первыми разглядеть манекенщиц, идущих по подиуму в платьях и костюмах Милли. Вот музыка зазвучала громче, публика еще более оживилась, и появились первые три модели.

Они были… совершенно нагие. Все смеялись и показывали на Нелл. Разъяренная Одри сорвалась со своего места, с другой стороны к ней присоединилась Люси, и они обе подбежали к ней и схватили с двух сторон. Одри скрутила ей руки, Люси перехватила лодыжки; Нелл страшно закричала, когда поняла, что они тянут ее к краю крыши, на которой происходит гала-показ. Она брыкалась и упиралась, но они подхватили ее и бросили вниз. Ветром ей обожгло глаза, сорвало одежду; ветер выл у нее в ушах. Она летела в полнейшей тьме, все быстрее и быстрее…

Нелл очнулась, дрожа и онемев от страха. Она не могла вздохнуть, сердце ее бешено колотилось. Она была в руках Шеа, его голос звал и успокаивал ее.

Только теперь она смогла вздохнуть.

— Это только сон, — снова и снова повторял его голос. — Это только сон. Теперь все будет в порядке. Все будет хорошо. Это всего лишь сон.

Она осмелилась открыть глаза:

— П-почему ты здесь? Как ты узнал?..

Он пригладил ее волосы и нежно посмотрел на нее:

— Бедная моя… Я услышал, как ты кричишь. Помнишь: у нас одна вентиляция… Снилось что-то ужасное?

Нелл содрогнулась:

— Совершенно ужасное.

— Расскажи мне, если хочешь.

Ей отчаянно захотелось рассказать ему, но не было сил.

— Потом, может быть.

Он прижал ее голову к своей груди. Сердце его билось так же часто, как и ее собственное.

— Ты меня очень напугала. Я думал, на тебя напали. — Он бросил взгляд на собак, все так же спокойно посапывавших в тени Оскара. — Твои стражи не слишком надежны.

— Я знаю они безнадежны. — Она поцеловала его в щеку. Щека была колкой.

Не буду обращать внимания, решила она, хотя было похоже, что он не брился с пятницы. Это снова возродит пререкания, а лежать в его объятиях так уютно и надежно.

— Я решил отращивать бороду, — провозгласил Шеа.

— С чего бы это?

— Ненавижу бритье. Как и все, впрочем. Ты не возражаешь?

Она провела пальцами по его щекам:

— А когда борода вырастет, она будет такая же кудрявая, как поросль на твоей груди?

Он кивнул:

— Тебе бы это понравилось?

— Да, — промурлыкала она, потершись щекой о его грудь. — Знаешь, есть такая французская пословица: «Целовать мужчину без усов — все равно что есть без соли».

— А я знал, что тебе это понравится. — Он в явном восторге поцеловал ее. — Нелл, что с тобой? Ты горькая на вкус! Что такое ты с собой сделала?

— Это мазь. Знаменитое средство твоего друга оказалось для меня страшнейшим аллергеном. У меня ужасная сыпь.

Он потянулся рукой к выключателю.

— Дай-ка я погляжу.

— Не здесь. Я не хочу будить собак. Они сейчас же сорвутся с места. — Она повела его в ванную, включила свет и расстегнула рубашку. — Гляди, что ты сделал со мной. Тебе не стыдно?

Она ждала его реакции. На его лице ничего не отразилось.

Он внимательно осмотрел ее тело, проведя по нему руками до пят:

— Прости, дорогая, но никакой сыпи я не вижу.

Нелл побежала к зеркалу.

— Ты прав, она прошла!

— Теперь ты видишь? Это я излечил тебя. Наложением любящих рук. — Он опять хотел было поцеловать ее, но остановился. — Смой, пожалуйста, эту гадость, чтобы я мог…

— Мог что?

— Провести профилактическое лечение. — Он коснулся губами ее губ. — Давай я помою тебя?

— Ну нет, — засмеялась Нелл, отталкивая его. — Однажды муж одной моей подруги пытался сделать это и ударился о душ так сильно, что потерял сознание. Будь другом, постели нам свежую простыню: прежняя вся в этой гадкой мази.

Смывая с себя мазь под душем, Нелл счастливо напевала. Немного погодя мы серьезно поговорим, утешала себя она. Но не сейчас. Сейчас ей не хватит решимости.

Она застала Шеа уже в свежей постели с бокалом бренди на курчаво-полосатой груди. Вид у него был пиратский.

Нелл переставила бокал на ночной столик. Его свежий загар был теперь медного цвета и оканчивался как раз на том месте груди, где начинались завитки черных волос. Она нежно провела по этой линии пальцами и поцеловала ее.

— Не двигайся, — приказал Шеа. — Я хочу смотреть на тебя. Ты знаешь, что в тебе наиболее выигрышно смотрится?

— Что, милый? — Она поцеловала кончик его носа, который уже начал шелушиться.

— Изящество твоего тела. — Он погладил ее, как гладят кошку.

Она выгнулась под его руками:

— Но это ты делаешь меня такой изящной.

— Ты носишь свою восхитительную кожу так же непринужденно и естественно, как какой-нибудь зверь из джунглей. В тебе собрана вся грация… — Он задумался, подбирая сравнение, а тем временем ласково мял ее попку, — я знаю, это звучит затасканно, но ты похожа…

— На кого я похожа? — уточнила Нелл, взъерошивая ему волосы.

— … На пантеру. Великолепную золотистую пантеру.

— Разве бывают белые пантеры? — Она поцеловала его плечо.

— Ты одна, уникальная.

Он целовал ее шею, и его губы были мягки и нежны, а борода обжигающе-колюча.

Она поняла, что это неожиданное сочетание ощущений ее восхищает.

— Твой секрет — в том, как ты отдаешься, — продолжал он. — Большинство женщин только берут, но ты не такая.

— Мне больше нравится отдаваться тебе. — Она поцеловала колючую щеку.

— Тогда я возьму сначала вот это, — он захватил ладонями ее груди. И не было еще на свете столь податливых пленников. Тепло его рук, как тепло солнца, разлилось по всему ее телу.

— Я так изголодался по тебе, — прошептал он, пожирая губами ее грудь.

Она задрожала от нарастающей волны страсти внутри нее. Тепло его солнца пронизало каждый ее сосуд, каждый краешек ее тела. Еще и еще желая его поцелуев, она схватила руками его голову, притянула к своим губам; ее соски ощутили прикосновение густых курчавых волос его груди, и она застонала от этого ощущения.

Теперь он пожирал губами ее рот, скользя телом по ее телу, посылая ей надежды и обещания того, что главная победа над ней будет одержана впереди.

И, когда она уже готова была попросить пощады, он оставил ее губы и начал целовать шею, плечи, ключицы, вновь и вновь поддерживая в ней пламя неугасимого желания. Он вознес ее на ту высоту страсти, которой она еще не знала. Она отдавала себя так полно и без остатка, что, казалось, не было в ней ни единой клеточки, что не принадлежала ему. Она стала новым существом, полностью его творением. Он был везде — и вне ее тела, и в нем. Она пила его животворящую силу, пока в ней что-то не взорвалось разноцветными огнями, и космос поглотил ее; гудел в ушах космический ветер, кружились и исчезали перед глазами планеты, множились сияющие луны, сгорали метеориты. Ей казалось, она уже умерла.

Когда Нелл открыла глаза, Шеа вновь держал на груди одной рукой бокал бренди. Другой — он обнимал ее, прильнувшую к его плечу. Голова ее вздымалась в такт бренди от его дыхания. Нелл вздохнула с ощущением счастья.

— Вечно несут всякую чушь о вращении Земли, — проговорила она сонно. — Я это ты раскручиваешь солнце и звезды.

Шеа порывисто обнял ее, и бренди опасно накренился.

— Я люблю тебе, — сказал он, нежно касаясь губами ее лба.

— Я верю тебе, и сама не знаю почему. Я вела себя как последняя дура, принуждая тебя отвечать на вопросы, на которые ты ответить не можешь. — Она чертила пальцем на его груди. — Моя интуиция подсказывала с самого начала, что ты не можешь быть замешан в истории с Дульси. Но я была так напугана и в таком отчаянии…

— По-моему, сейчас как раз время рассказать мне, чем это ты так напугана. Что тебе снилось, когда ты закричала? — Спрашивая, он так успокаивающе, нежно поглаживал ее по спине, что она чувствовала себя защищенной от всех бед.

— Мне снился гала-показ. Все было в порядке — сначала. Потом… манекенщицы вышли на подиум… абсолютно нагие. Тут все начали смеяться и указывать на меня. Одри и Люси кинулись ко мне, схватили и бросили с крыши. — Ее вновь кинуло в дрожь при воспоминании.

— Ну, ладно, — сказал он. — Выпей-ка вот это — тебе станет легче. И давай начнем наш разговор с начала. Стала бы ты встречаться со мной, если бы не Одри?

Горячий поток бренди встряхнул ее, но дыхание перехватило.

— Все это была непрерывная череда событий. Как раз после первой нашей встречи моя секретарша нашла кассету с признанием Дульси, что она внедрена в Гэллэрд как секретная журналистка. Поэтому нам все было известно почти с начала. Мы не знали, правда, на какое издание она работает. Я боялась я… я боялась тебя, мой милый, потому что поняла с первой нашей встречи здесь, что ты меня покорил.

— Вот чему мужское ухо всегда внемлет с удовольствием! — Он звучно поцеловал ее.

— Одри жаждала уволить Дульси со скандалом, но мне хотелось, чтобы Дульси иначе показала свои когти и клыки — я хотела, что бы она заговорила. Когда мы с Одри обсудили детали, она поставила условие, чтобы я поддерживала отношения с тобой. Если она оставляет Дульси, то я шпионю за тобой.

— В таком случае — благослови Господь ее хитрость. Если бы она знала, что она сделала для меня! Ну, а теперь ты у меня в руках. И нет ничего в этом мире, что бы я держал в руках с таким удовольствием. — Он игриво сжал в ладонях ее груди. — Но ты была уверена, что я заманиваю тебя в ловушку?

— Иногда — да. А когда дела в Гэллэрде пошли крахом…

— Крахом? Какие дела?

— Все пошло крахом, что только могло. При авиапересылке пропала коллекция Милли. И это послужит мукой на мельницу Дульси. Если теперь она выставит в невыгодном свете Гэллэрд или покажет всем мою некомпетентность, то Одри выгонит меня. И Люси тоже попадет под ее гнев. Ах, Шеа, я не знаю, что делать. Я положила столько сил, я так волновалась за успех этого гала, что упустила некоторые, важные мелочи.

— Почему ты не рассказала мне все это сразу?

— Потому что думала, что ты имеешь отношение к Дульси. Но зато какое облегчение для меня, что я сказала тебе это сейчас.

Он отпил из бокала:

— Нелл, — мягким, глубоким голосом начал он, — я понимаю, что тебе этого не хотелось бы, но представь теперь, что все, чего ты боишься, случилось. И Одри выгнала тебя. Что тогда?

— Я работала всю жизнь — и все это время мечтала о такой работе, как в Гэллэрде.

— Ты с твоей квалификацией сможешь без труда найти другое место.

— Нет, Шеа, только не после такого поражения. Если все это появится в прессе, надо мной будут потешаться во всех предприятиях модной одежды: от Немана до Филена. — Слезы покатились по ее щекам.

Шеа гладил ее по голове, приговаривая:

— Не надо, милая моя… Все будет хорошо. Я с тобой. Я здесь…

Она обняла его:

— Шеа, я так тебя люблю. Ты так мне нужен.

— Я тебе нужен? — он, не веря, поглядел на нее.

— Отчаянно нужен. Милый мой.

— Я думал, я не дождусь этого призвания.

Она вздохнула и вытерла слезы:

— Я так устала. Я устала быть за все в ответе. Я устала быть Супер Нелл. Устала всех утешать, всеми руководить. Кто-то должен руководить мной и утешать меня тоже. Я… я чувствую себя в безопасности только в твоих сильных руках, милый.

Он обнял ее и покачал, как дитя, поглаживая по волосам, целуя ее веки.

— Не бойся больше ничего, пока ты со мной, — горячо сказал он. — Никто не посмеет причинить тебе зла.

— Не отпускай меня от себя, — попросила она.

— Никогда! — пообещал Шеа.

Засыпая, она все еще была в его руках и прижималась к нему, ища защиты.

Ей вновь снился гала-показ, и на этот раз все удалось: манекенщицы в нарядах Милли одна за другой срывали аплодисменты, гости были в прекрасном настроении. Внезапно появилась Дульси с газетой в руке. Она размахивала ею и смеялась. Откуда-то выскочил Шеа, вырвал газету из рук Дульси и разорвал ее на мелкие клочки. Ветер взвил их снежным вихрем над Мичиган Авеню, а Дульси обратилась в желтый воздушный шарик и улетела вместе с ними.

Нелл проснулась с ощущением, что сон провидческий. Шеа сможет защитить ее. Шеа сможет заставить Дульси молчать. Надо все продумать. Она взглянула на часы. Семь. Какой сегодня день? Вторник. Сейчас придет Флора. Времени на обдумывание не оставалось. Надо брать быка за рога. Она схватила Шеа за уши и разбудила.

Смеясь, он притянул ее снова к себе.

— А ты знаешь, как поднять мужчину с постели.

— У нас нет времени, милый. Сейчас должна прийти Флора.

— Сюда она не войдет. — Он соскочил с кровати и закрыл дверь спальни на ключ. В два прыжка он снова был возле Нелл, накрыл ее своим телом и оглушил лавиной поцелуев.

— Милый, — промурлыкала она, запуская пальцы в его волосы, — почему бы нам не решить все мои проблемы, покончив раз и навсегда с Дульси и ее происками?

— Перестань меня дурачить. Она не на меня работает. Она работает на один из отделов «Санди мэгэзин». А если бы это было и не так, вспомни просто один из принципов свободного общества, что называется «свободой прессы». — Он сел в кровати и внимательно посмотрел на нее. — Ты ведь говоришь сейчас совершенно серьезно, не так ли?

Нелл уже пожалела о сказанном, но остановиться не могла: досада и страх душили ее.

— Эта маленькая тварь просочилась обманом в мой офис…

— А ты обманом удержала ее подле себя.

— Вся эта задумка с Дульси в моем штате так же безнравственна, как в твои репортеры с фотоаппаратами возле дома бедной Лу Кохрэйн, когда сбежал Недд. Даже хуже.

— Это информация, пойми, Нелл. Ты — информация. Гэллэрд — информация. Я бы не стал заниматься подобными вещами, но я ее и не нанимал. И, сколько бы я ни осуждал подобные методы, вмешиваться из-за тебя в эту историю я не собираюсь.

— Значит, так?

— Значит, так! А приходило ли когда-нибудь в твою измученную страхом, узколобую голову, что Дульси может написать о вас хорошо? А может быть, она изобразит в статье Гэллэрд так, что вас вознесут потом на небеса, где модные тряпки будут развешаны на облаках, а ангелы будут задаром петь вам гимны.

— Не поверю ни на секунду! — фыркнула Нелл.

— По-моему, надо подождать и посмотреть, прежде чем так убиваться. — Он смотрел на нее с осуждением. Нелл не вынесла его взгляда и отвернулась. — И еще одно мне не нравится: я не желаю, чтобы меня использовали. Ты можешь делать со мной что хочешь в плане физиологическом — даже если я этого не хочу; но — леди! — управлять моими мыслями я не позволю. Сначала плакать на моем плече и просить у меня защиты от этого плохого мира — а затем играть мною — простите покорно! — Он положил ее на подушки и отодвинулся. — Я устал от этих игр. Может быть, вы с Одри запланировали и твой крик во сне прошлой ночью?

— Нет! — закричала Нелл. Ей стало так больно, что затошнило.

— Защищать тебя? — Он надел халат и открыл дверь. — Ты так же нуждаешься в защите, как куст крапивы. Ты неосторожна и поспешна, Нелл Карлтон. В этом ошибка твоего плана.

Нелл опрометью кинулась в ванную, наступила на упавшее полотенце, упала на колени, и ее вырвало. Слезы обиды, злости смешались в ней с рыданиями боли.

Когда она очнулась, голова ее лежала на коленях Флоры и была обмотана холодной мокрой тканью. Флора сдвигала мокрые волосы с ее лица, приговаривая:

— Ну, все, все, все… успокойся.

Она качала голову Нелл на коленях и тихонько уговаривала:

— У него кошмарный характер, я знаю. С тех пор, как я видела Джо Феррера в роли Отелло, я не помню, чтобы кто-нибудь так рычал и вращал глазами. Если он вас ударил, я надеюсь, вы сейчас же выставили его вон.

— Ах, нет, Флора, — жалобно пробормотала Нелл. — Ничего такого не было. Просто… он единственный мужчина, о котором я всегда мечтала, а теперь…

— Он вернется, это точно. Так злятся только на женщину, которую любят. Вот увидите. Я полагаю, между вами осталось еще много недоговоренного. Подождите, и увидите — он вернется.

Нелл смахнула слезы:

— Как бы я хотела, чтобы вы оказались правы, Флора. Я не знаю, что со мной будет, если он не вернется.

— А теперь, — сказать Флора, помогая ей подняться, — примите-ка горячий душ и потом полежите десять минут с ореховыми примочками на веках. А я сварю вам крепкого бульона. И — через двадцать минут вы будете свежи, как роза. Может быть, не внутренне, но хотя бы внешне.