Каролина поднялась рано и вызвала такси.

—  Я сказал что-то не то? — спросил я.

—  Нет. — Она рассмеялась. — Просто мне нужно возвращаться в Лондон. У меня встреча в офисе КФО на Клеркенуэлл-Грин. Я хочу убедить их от­править меня в Америку на вторую часть турне.

Она сидела на краю кровати в моей спальне для гостей и надевала черные носки. Я сел и потащил ее на себя, пока она не улеглась рядом со мной.

—  Я не рассчитывала, что это произойдет, — сказала она. — Но рада, что произошло.

Я рассчитывал, что это произойдет, и тоже радо­вался, что произошло. Я поцеловал ее.

—  Но ты приедешь после встречи?

—  Не смогу. Оркестр этим вечером заканчивает гастроли в Нью-Йорке и переезжает в Чикаго на вторую часть турне. Я очень хочу вернуть положен­ное мне место. Если сегодня все пройдет хорошо, я улечу в Чикаго в воскресенье.

Уже наступила пятница. Воскресенье было так близко, и все шло к тому, что в этот день нас с Ка­ролиной разделит Атлантика.

—  Но ты даже не видела мой ресторан. Как на­счет завтра? Пообедаем?

—  Вы очень уж нетерпеливы, мистер Мортон. У меня есть своя жизнь, знаете ли. Мне нужно мно­гое сделать, если я буду отсутствовать следующую педелю.

—  А когда ты вернешься из Штатов? — спро­сил я.

—     Я еще не знаю, улечу ли туда. Оркестр должен вернуться в следующий уик-энд, чтобы подготовить­ся к выступлению в Фестивальном зале. И у меня сольное выступление в «Кадогэн-Холл». Ты при­дешь?

—  Если потом ты со мной пообедаешь.

—  Договорились. — Сделку мы скрепили по­целуем.

Потом спустились вниз, и Каролина приготови­ла завтрак.

—   Приглядывай за тостером, — предупредил я ее. — Он сломан, гренки не выскакивают, как поло­жено, я про них забываю, и они подгорают.

Она приглядывала и доставала гренки из тостера в должной кондиции. Мы съели по два, намазав их мармеладом.

Послышался гудок подъехавшего такси. «Так скоро, — подумал я. — Слишком уж скоро».

После отъезда Каролины я все утро бродил по дому, грустил из-за того, что ее нет рядом. Как ми­нимум трижды протер пол на кухне, даже пылесосил ковер в гостиной, пока от гудения пылесоса не раз­болелась голова. На ленч съел миску кукурузных хлопьев с парой болеутоляющих таблеток.

Испытал смешанные чувства после звонка Каро­лины около часа дня. Она пребывала в прекрасном настроении. В оркестр ее вернули, и она уже готови­лась к отлету в Чикаго. Я, конечно, радовался за нее, но, с другой стороны, накатило горькое разоча­рование: я надеялся, что она не полетит за океан, а вернется в Ньюмаркет.

* * *

—  Не может быть. — Бернард Симе, похоже, от­казывался верить моим словам. — Я слышал о кли­ентах, которые спали со своими адвокатами, о при­сяжных, которые спали друг с дружкой, даже об од­ном или двух судьях, которые спали с барристера­ми, но впервые слышу, чтобы ответчик спал с ист­цом, даже если они женаты. — Он рассмеялся. Я уже сожалел, что обо всем ему рассказал.

Он позвонил вскоре, в половине второго, чтобы сообщить, что получил еще одно письмо от адвока­тов мисс Эстон, которые объясняли суть ее жалобы и предлагали нашей стороне предложить мисс Эстон разумную сумму для компенсации пережитых ею страданий и потерь в заработке.

Вот тут я и рассказал, что внял его совету, при­гласил ее на обед, и теперь наши отношения углуб­ляются и крепнут.

—  Но вы же с ней переспали? — настаивал он.

—  Ну... что с того, если да?

Ситуация ему определенно нравилась.

—  Она отказалась от иска в тот самый момент, когда спустила штанишки? — продолжал он в том же духе.

—  Бернард, этого достаточно, — осадил я его. — И от иска она не отказалась. Ее агент требует, чтобы она гнула свою линию. Он хочет получить полагаю­щиеся ему проценты.

—  Может, он тоже с ней спит, — не унимался Бернард.

—   Бернард, я же сказал, прекратите, этого доста­точно. — Я возвысил голос.

—  Так у вас к ней серьезные чувства, так? — спросил он.

—  Да.

—  Ну, вы даете. Что мне сказать ее адвокатам?

—  Не смейте ничего им говорить!

—  Я не об этом. Что мне ответить им насчет предложения?

—  Дайте мне уик-энд на раздумья. Поговорим в понедельник. Она уезжает на неделю, так что они все равно ничего не смогут ей сказать.

—  Она уезжает с вами?

—  Нет. А если бы и уезжала со мной, вас это со­вершенно не касается.

—   Меня касается все, что связано с вами, — сме­ясь, ответил Симс. — Я ваш адвокат, помните? — Он все еще смеялся, кладя трубку. Мне оставалось только гадать, все ли клиенты так веселили его.

В половине третьего я позвонил Карлу и попро­сил заехать за мной.

—  Вроде бы ты хотел отдохнуть несколько дней.

—  И хочу, — ответил я. — Работать я не собира­юсь. Мне нужен мой компьютер, чтобы забраться в Интернет.

Набрав в строке поиска «Ролф Шуман», я полу­чил миллион ссылок. Большинство на немецком. Ролфы и Шуманы частенько встречались в Герма­нии, Австрии, Швейцарии и даже в Голландии.

Я добавил «Висконсин» и удивился, когда число ссылок сократилось лишь до двадцати восьми тысяч. Получалось, что Ролфы и Шуманы не были редко­стью и в Висконсине.

Я узнал, что из Германии в Соединенные Штаты приехало больше людей, чем из любой другой стра­ны, включая Ирландию и Англию, и многие из них осели в Висконсине, потому что климат и природа не слишком отличались от привычных им. На одном из сайтов указывалось, что в 1900 году до трети на­селения штата составляли люди, родившиеся в Гер­мании. Милуоки, самый большой город Висконсина (от Делафилда его отделяли тридцать миль), в девят­надцатом веке называли Немецкими Афинами.

Добавление Делафилда в поисковую строку сузи­ло количество ссылок до нескольких сотен и позво­лило найти Ролфа Шумана, президента «Делафилд индастрис, инк.», с датой рождения, сведениями об образовании, семейном древе и т.д., и т.п. Интернет, как обычно, не подкачал.

Следующий час поисков не позволил выявить о мистере Шумане что-то особо интересное. Шестьде­сят один год от роду, семь лет президент «Делафилд индастрис», ранее финансовый директор компании. Столп светского общества Делафилда, активный участник различных благотворительных мероприя­тий, и донор, и организатор. Я узнал, что он играл ведущую роль в Торговой палате Делафилда, был старейшиной в одной из местных лютеранских церквей. Но ничего из найденного мною не проли­вало свет на причину, по которой он мог стать ми­шенью для бомбиста в четырех тысячах миль от до­ма.

В 1840-х годах местная кузня преобразовалась в «Делафилд индастрис». Там изготавливали плуги, сеялки, косилки, с помощью которых новые посе­ленцы Висконсина обрабатывали землю и выращи­вали зерновые.

С изобретением двигателя внутреннего сгорания компания начала осваивать новые сферы деятельно­сти, сначала взялась за тракторы, потом расширила спектр сельскохозяйственной техники. Согласно сайту компании она лидировала в поставках зерно­уборочных комбайнов фермерам Среднего Запада, и даже я знал, что в этом регионе Соединенных Шта­тов выращивается огромное количество зерна. Если только популярность комбайнов и громадные при­были не вызвали дикую зависть у конкурентов, я не мог представить себе, чем еще «Делафилд индаст­рис» могла не угодить бомбисту.

Вероятно, быстро освоить профессию следовате­ля мне не удавалось.

Карл вошел в кабинет с письмом в руках.

— Оно пришло позавчера.

Письмо из окружного совета Форест-Хит инфор­мировало меня об их намерении выдвинуть против меня обвинение. Я вспомнил, что ехал точно за та­ким же письмом к Сюзанне Миллер, когда в моем автомобиле отказали тормоза. Тут же позвонил ей.

—  Привет, Сюзанна. Это Макс Мортон.

—  Привет, Макс. Как ты? Я слышала, что ты по­пал в аварию.

—   Со мной все в порядке, Сюзанна, благодарю. Легкое сотрясение мозга, хотя автомобиль восста­новлению не подлежит.

—  Дорогой, мне так жаль.

—  А мне жаль, что я так и не смог забрать пись­мо из окружного совета Форест-Хит.

—   Об этом не волнуйся. Оно по-прежнему тебя ждет.

—  Мне прислали копию в ресторан.

—  Я так и думала.

—   Как насчет списков, которые я просил тебя достать? — перешел я к цели своего звонка.

—   Боюсь, со списком приглашенных на обед я тебе помочь не смогу, — ответила она. — Есть толь­ко тот, что я тебе переслала. Не знаю, что и делать, кроме как обзвонить всех упомянутых в списке и спросить фамилии их гостей. Но мне больше повез­ло со списком «Делафилд индастрис». Судя по все­му, Специальная служба запросила списки гостей во всех ложах. Вроде бы в связи с обеспечением безопасности этого араба. — По голосу чувствова­лось, что эффективность Специальной службы ее не впечатлила. — Как будто это принесло пользу.

Она по-прежнему думала, как и все, кроме меня, что бомба предназначалась принцу.

—  И где эти списки?

—  Думаю, у Специальной службы, — ответила Сюзанна. — Я узнала об этом только потому, что мне сказал арендатор другой ложи. Он страшно не­годовал по поводу того, что должен сообщить поли­ции фамилии своих гостей. По той простой причи­не, что с ним была его любовница, а он хотел сохра­нить ее имя в тайне.

— Ты уверена? — спросил я.

—  Да. Он сказал моим сотрудникам, что она его племянница, но родственных связей там не про­сматривается. Он нас здорово повеселил. — И она рассмеялась в трубку.

Я ей не поверил. Полюбопытствовал:

—  Кто он?

—  Пожалуй, не следует мне говорить. — Но ска­зала. Не смогла устоять перед искушением. Я знал этого человека. В скаковом мире все его знали. По­том она назвала мне и его любовницу. Я улыбнулся. Сюзанна очень серьезно предупредила: «Только ни­кому не говори». Я и не собирался. Понимал, что со временем она сама расскажет об этом всем.

—  А как мне получить список в Специальной службе? — спросил я.

—  Почему не попросить его у них?

Я так и поступил.

Сначала набрал в строке поиска «Специальная служба Великобритании» и нашел сайт, из материа­лов которого узнал, что в каждом полицейском управлении есть своя Специальная служба. После этого позвонил в полицейское управление Суффол­ка, где мне сказали, что охраной ОВП занимается Специальная служба Столичной полиции. И любез­но сообщили их телефонный номер.

—  Мы не делимся никакими сведениями с част­ными лицами, — строго ответил мне детектив-ин­спектор Тернер, когда я позвонил и попросил озна­комить меня с этими списками.

—   Но я не просто частное лицо, я там был, — настаивал я. — Бомба взорвалась чуть ли не рядом со мной, я попал в больницу. — Не стал говорить ему, что отделался распухшим коленом и царапиной на бедре.

—  А зачем они вам понадобились? — спросил он.

Я объяснил, что меня как шеф-повара пригласи­ли приготовить ленч для гостей, и одна из моих со­трудниц погибла при взрыве. Сказал, что, по имею­щейся у меня информации, Специальная служба располагает списками всех приглашенных в ложу, а я пытаюсь добыть этот список, чтобы предложить выжившим присоединиться к психотерапевтической группе, созданной в память о моей убитой офици­антке. Чтобы помочь им пережить шок, вызванный взрывом.

Версию эту я придумал с ходу, экспромтом.

—  Посмотрю, что удастся сделать, — услышал в ответ.

Я его поблагодарил и продиктовал мой элек­тронный адрес и телефонный номер.

Посмотрел на часы. Чуть больше половины пя­того. Позвонил Каролине.

—  Алло, — услышал в трубке. — Я как раз дума­ла о тебе.

—  Надеюсь, что-то хорошее.

—  По большей части. — Насчет ее тона у меня возникли сомнения.

—  Не сожалеешь о прошлой ночи? — спросил я.

—  Знаешь, все произошло так неожиданно.

—  Да, — согласился я. Всегда считал, что самое лучшее в жизни происходит неожиданно, и Кароли­на не стала исключением. Но я не собирался торо­пить события. Кто-то сказал: «Те, кто ждет, воз­можно, и получат свой шанс». — Как идет вторая по­ловина дня? — спросил я.

—  Прекрасно. Я три часа играла на альте. Паль­цы устали, но я так взбодрилась. Музыка — что ки­слород, без нее я задыхаюсь.

—  Я думал, ты будешь собирать вещи.

—  Я улетаю только в понедельник. Первый кон­церт в Чикаго состоится в среду, а на уик-энд ор­кестр едет с экскурсией на Ниагарский водопад. Я присоединюсь к ним в Чикаго в понедельник ве­чером.

—  Так ты приедешь в Ньюмаркет?

—   Не могу. Завтра в четыре иду в парикмахер­скую.

—  Понятно. — Мой голос переполняло разочаро­вание. — И когда я тебя увижу?

—  Ну что ты так расстроился. Это я не могу приехать в Ньюмаркет, но ты-то можешь приехать ко мне, если у тебя есть такое желание.

Желание у меня было.

—  Когда?

—   В любое время. Приезжай завтра и оставайся до понедельника. Утром отвезешь меня в Хитроу и проводишь в Штаты.

Мне ужасно не хотелось куда-то ее провожать.

—  Хорошо. Буду у тебя к ленчу.

—   Нет, позже. Мне нужно кое-что купить до па­рикмахерской. Приезжай в семь, и мы пойдем обе­дать в соседний паб.

—  Здорово. Я тебе еще позвоню сегодня.

Я положил трубку и сидел за столом, улыбаясь в полный рот. Никогда в жизни меня так сильно не тянуло к другому человеку. «Что со мной?» — гадал я. Такое и радовало, и пугало. Я спросил у компью­тера, кто сказал фразу, которая чуть раньше выплы­ла из памяти. Как выяснилось, Авраам Линкольн.

Но целиком цитата звучала следующим образом: «Те, кто ждет, возможно, и получат свой шанс, но им достанется только оставшееся от тех, кто поторо­пился». В будущем я решил не ждать, а проявлять инициативу.

* * *

Я провел за компьютером еще час, пытаясь най­ти хоть какую-то зацепку. Положил рядом с собой номер «Кембридж ивнинг ньюс» со списком погиб­ших, начал вводить их имена в строку поиска в Ин­тернете. Ничего. Правда, узнал, что один из погиб­ших сотрудников «Делафилд», Гас Уитни, был свя­зан с миром лошадей, через клуб поло. Точнее, «Лейк кантри поло-клаб».

Я занялся клубом. Нашел его сайт, большой, подробный, однозначно указывающий на то, что клуб в прекрасной финансовой форме и продолжает развиваться. Вывел на экран и фотографию улыбаю­щегося Гаса Уитни, президента клуба. При этом с обновлениями на сайте явно не спешили. Прошло уже чуть ли не две недели после взрыва и гибели их президента, а упоминания об этом я не нашел. Ос­новным спонсором клуба (меня это не удивило) зна­чилась «Делафилд индастрис», а Ролф Шуман был одним из его вице-президентов.

Я нашел линк на Ассоциацию поло Соединен­ных Штатов и удивился, узнав, что этот вид спорта пользуется там такой популярностью. Разумеется, поло не могло тягаться с бейсболом или американ­ским футболом, но клубов поло в США было в че­тыре раза больше, чем ипподромов. И в десять раз больше, чем клубов поло в Англии. Это стало для меня еще одним сюрпризом. Я всегда думал, что это непопулярный вид спорта, и особенно непопуляр­ный в Англии, поскольку первыми стали играть в поло офицеры-кавалеристы английской армии на просторах далекой Индии, скучая по дому.

«У вас новое письмо», — просигнализировал мне компьютер: на экране в правом нижнем углу поя­вился маленький синий ящик.

Письмо пришло от детектива-инспектора Терне­ра. Он прислал список гостей «Делафилд индастрис» в день скачки «2000 гиней». Едва я успел мысленно поблагодарить старину Тернера, как выяснилось, что нужной мне информации нет. Он прислал от­сканированный лист бумаги с полным списком гос­тей. Однако кто-то жирной черной линией замазал семь строк — фамилии тех, кто не появился на лен­че. Против шестнадцати фамилий кто-то поставил букву «у», вероятно, означавшую — «убит/убита», потому что «у» пометили Элизабет Дженнингс, Мэри-Лy Фордэм и Уолтерсов. Внизу кто-то дописал ручкой: «Луиза Уитворт» и «Элейн Джонс». Вместе с буквой «у». Я помнил по «Кембридж ивнинг ньюс», что Элейн Джонс убил кусок бетона, вылетевший из стены или балконного ограждения.

Похоже, жаловаться я не мог. Попросил список выживших, и детектив-инспектор Тернер мне его и отправил вместе с фамилиями убитых. Но мне по-прежнему недоставало фамилий семи человек, кото­рые не пришли на ленч, хотя их там ждали.

Я снова позвонил в Специальную службу.

—  Детектив-инспектор Тернер еще на месте? — спросил я.

Мне пришлось подождать несколько минут, пре­жде чем он взял трубку. Я поблагодарил его за спи­сок и попросил еще об одной услуге. Он терпеливо слушал, пока я объяснял, зачем мне нужны фами­лии тех, кто не пришел: они чудом избежали смерти, а потому, скорее всего, тоже нуждаются в групповой психотерапии.

И после короткой паузы согласился поискать ис­ходный список.

—     Не уверен, что он у нас сохранился, — преду­предил он меня. — Люди, которых там не было, нас не интересуют, поскольку не они были целью.

Я подумал о том, чтобы познакомить его с моей версией, но она по-прежнему казалась довольно вы­чурной, да и фактических подтверждений я пока не нашел. Мои поиски по Интернету ничего сущест­венного не принесли, и я уже сильно сомневался в том, что кто-то намеренно повредил тормозную сис­тему моего автомобиля. Поэтому еще раз поблагода­рил его и сказал, что буду ждать списка.

—  Я заканчиваю работу через полчаса, — услы­шал в ответ. — Постараюсь успеть.

Я положил трубку. Прав я или полиция? Может, мне следовало поделиться своими идеями с кем-ни­будь из полицейских и он, по крайней мере, мог бы указать на ошибки в моих умозаключениях? А воз­можно, как и сказала Каролина, полиция располага­ет недоступной мне информацией, полученной от разведывательных служб. Но могло быть и так, что они держались за версию арабского принца, потому что у них не было никакой другой.

Я подумал, а не позвонить ли Нейлу Дженнингсу, но решил, что его горе слишком свежо, чтобы за­давать ему вопрос, как и почему его пригласили в ложу «Делафилд». И позвонил Кейли.

—  Привет, Макс. — Трубку взяла Эмма. — Про­веряешь, придем ли мы завтра?

Мне пришлось поднапрячься, чтобы понять, о чем она говорит.

—  Нет, я и так не сомневался, что придете.

—  И правильно. Нас будет шестеро, как обычно.

—  Отлично. — Я решил не упоминать о том, что в ресторане меня не будет, потому что меня ждал обед в пабе с Каролиной. Я уже и не помнил, когда обедал в пабе в субботу. Так что с нетерпением ждал этого события. — Я позвонил, чтобы спросить, по­чему вас пригласили на ленч в ложу «Делафилд» в день скачки «2000 гиней».

—  А, вот ты о чем. Одна наша лошадь участвова­ла в скачке. Может, поэтому.

—  Но они не приглашали всех тренеров.

—  Этого я не знаю. Пригласили нас и, насколько мне известно, Нейла и Элизабет. Мы с Элизабет об этом говорили. Бедная Элизабет.

— Да. — Я выдержал приличествующую моменту паузу. — Эмма, уж извините за настойчивость, но вы можете вспомнить, когда получили приглаше­ние?

—  Ох. — Короткое молчание. — Боюсь, не вспомню. Но заранее, это точно.

—  Вы получили отпечатанную открытку-пригла­шение, как и положено?

Опять ответ последовал не сразу.

—  Думаю, что нет. Я не помню, чтобы их при­глашение стояло на каминной доске. Туда мы ста­вим все приглашения. — Я подозревал, что камин­ная доска в их гостиной сильно заставлена.

—  Спасибо вам.

—  Нет проблем. Я спрошу Джорджа, когда он вернется. У него заседание совета этого чертова клу­ба, где он — президент. Я позвоню тебе, если он что-нибудь вспомнит.

—  Благодарю. До встречи. — Я положил трубку. Еще один тупик.

Я вновь посмотрел на список, присланный детективом-инспектором Тернером. Из семнадцати фамилий, не вычеркнутых из списка и не помечен­ных буквой «у», я знал одиннадцать. Остальные, скорее всего, принадлежали сотрудникам «Дела­филд», и среди них одна женщина, согласно миссис Хардинг из газеты, скончалась в больнице от полу­ченных при взрыве ожогов. Из одиннадцати одна пара регулярно приходила в «Торбу», а еще четверо бывали время от времени. Остальные пятеро жили не в Ньюмаркете, в том числе тренер и его жена из Миддлэма в Йоркшире, жена ирландского джентль­мена, которого убили, и бывший жокей из графства Уэст. Он зарабатывал на жизнь, объясняя гостям корпораций, на кого ставить деньги.

Я не помнил, чтобы он выступал перед ленчем, но, с другой стороны, я все это время провел на кух­не. Никто из них не представлялся мне мишенью для террористов.

Еще я знал Ролфа Шумана. Он тянул на ми­шень?

Я еще раз проверил почтовый ящик. Ничего но­вого.

Посмотрел на часы. Полчаса истекали. Детектив-инспектор Тернер заканчивал рабочий день и, ско­рее всего, уезжал на уик-энд, поэтому мне остава­лось только набраться терпения и ждать.

Время близилось к половине восьмого, на кухне работа кипела, вот я и прошел туда, чтобы посмот­реть, все ли в порядке и как там управляется Карл.

—  Ты болен, — сказал он. — Поезжай домой и не отвлекай нас от дела.

—  Я не болен. У меня всего лишь болит голова. Сотрясением мозга не заразишься.

Он улыбнулся.

—   Неважно. Мы отлично справляемся и без тебя. Это Оскар. — Карл указал на новое лицо на кух­не. — У него получается. — Оскар улыбнулся. Гэ­ри — нет. Определенно пребывал в дурном настрое­нии.

Я оставил их и вернулся в кабинет. С радостью поехал бы домой, но мне хотелось еще немного по­лазить по Интернету, а дома у меня компьютера не было.

Новых писем не приходило, и я решил, что наде­яться больше не на что, когда зазвонил телефон. Я облегченно вздохнул, услышав голос детектива-инспектора.

—  Вы уж меня извините, я нашел исходный спи­сок, но секретарь ушла, а я не знаю, как пользовать­ся этим чертовым сканером. Да и мне пора, потому что обещал жене, что мы пойдем в кино, а я, похо­же, опаздываю. Пришлю его вам на следующей не­деле.

—   Не могли бы вы продиктовать имена и фами­лии? — попросил я. — Я их запишу.

—  Хорошо. Но только быстро.

Я схватил ручку и записал все фамилии на обо­ротной стороне старого меню. Как я и ожидал, там оказались Нейл Дженнингс, Джордж и Эмма Кейли, а я знал еще двух человек из оставшейся четверки: Патрика и Маргарет Джейкобс, которые на пару владели известной в городе фирмой по производству седел и конной упряжи. О второй паре я никогда не слышал. Петр и Татьяна Комаровы.

Я поблагодарил Тернера. Пожелал ему хорошо провести вечер, а вину за опоздание взвалить на ме­ня. Он сказал, что так и сделает, и положил трубку.

Я смотрел на выписанные фамилии. С чего я взял, что ключом к разгадке станут фамилии тех гос­тей «Делафилд», которые не пришли на ленч? Пат­рик и Маргарет Джейкобс были милыми людьми, которых уважали, даже любили почти все ньюмар- кетские тренеры, некоторые приводили их на обед в «Торбу». Я глянул в список приглашенных на пят­ничный обед и, само собой, нашел мистера и мис­сис Джейкобс.

А вот Комаровых во втором списке не обнару­жил. Но это не означало, что они не присутствовали на званом обеде в пятницу. Могли проходить в спи­ске как чьи-то гости.

Я напечатал в строке поиска «Komarov», и Гугл выдал более миллиона сносок. Я предпринял вторую попытку — «Pyotr Komarov», и число сносок сокра­тилось до тридцати восьми тысяч. Мне требовался только один из Петров Комаровых, которые в боль­шинстве своем, конечно же, были русскими. Я по­просил поисковую машину найти «Tatiana Komarov». «Вы хотели найти Tatiana Komarova?» — спро­сил меня Гугл. Я вспомнил, что в русском и в других славянских языках у женщин фамилии оканчивают­ся на «а». Согласился с предложением Гугла. На «Tatiana Komarova» получил около восемнадцати ты­сяч ссылок. «Pyotr and Tatiana Komarov» дали шест­надцать тысяч. Получалось, что я искал иголку в стоге иголок, не зная, как выглядит нужная мне.

Наконец очередной сайт привлек мое внимание. Один из Петров Комаровых возглавлял «Санкт-Пе­тербургский поло-клаб». Я предположил, что это тот самый Петр Комаров. Он и Ролф Шуман могли по­знакомиться на почве интереса к поло.

Дальнейший поиск привел меня к сайту «Санкт-Петербургского поло-клаба». Я не ожидал от этого сайта ничего интересного, пока не понял, что речь идет не о Санкт-Петербурге в штате Флорида, а о настоящем Санкт-Петербурге, городе, основанном в 1703 году царем Петром Великим на российском бе­регу Балтийского моря.

Согласно сайту клуба, в постсоветской России поло приобретало все большую популярность. Клу­бы появлялись, как грибы после дождя, нарож­дающийся средний класс начинал воспринимать поездку на матч по поло как событие светской жизни. В России в поло играли даже на снегу, ис­пользуя надувной оранжевый мяч размером с фут­больный вместо традиционного белого из дерева. Сообщалось, что Кубок снежного поло, его спонсо­ром выступала известная швейцарская часовая фир­ма, стал главным событием зимнего сезона, которое не могли позволить себе пропустить светские львы и львицы.

Но что мне это давало? Какое отношение могла иметь игра в поло к взрыву на ипподроме Ньюмаркета? Точно я не знал, но поло определенно связы­вало жертв взрыва с теми, кто жертвой не стал, хотя на месте взрыва их ждали.