Верная своему слову, Анджела Милн свернула горы, и инспектор прибыл на мою кухню во второй половине понедельника. Невысокий мужчина, с очками в темной роговой оправе, появился у нас без четверти пять. На несколько минут задержался на автомобильной стоянке, надевая белые халат и шапочку.
— Добрый день, — поздоровался он со мной, когда я вышел из ресторана, чтобы встретить его. — Уард. Джеймс Уард, — протянул руку, которую я пожал. Ожидал, что он проинспектирует ладонь, дабы убедиться, что на ней не осталось грязи, но Уард делать этого не стал.
— Макс Мортон, — представился я.
— Да, — кивнул он, — знаю. Видел вас по телевизору. — И улыбнулся. На душе у меня чуть полегчало. — Так где у нас кухня?
Я указал, и мы направились к двери.
— У вас есть ключи? — спросил я.
— Какие ключи?
Мрачные предчувствия вернулись.
— Ключи от замков. Двое мужчин, которые в субботу обвешали всю кухню замками, сказали, что ключи будут у инспектора.
— Извините. — Уард покачал головой. — Мне никто ничего не сказал.
Я мог поспорить, что мои «друзья», эта парочка сборщиков долгов, никому ничего не сказали. А ключи, скорее всего, бросили в реку Кем.
— Так что будем делать? — спросил мистер Уард.
— У вас есть лом? — полюбопытствовал я.
— Нет, но в машине есть монтировка.
Нам потребовалось несколько попыток, но скобу, на которой висел замок, с треском дерева все-таки удалось оторвать от дверной рамы. Я не сомневался, что и за ремонт, и за замок без ключа платить придется мне.
Инспекция длилась долго, потому что Джеймс Уард в прямом смысле заглянул в каждые щель и угол. Провел пальцем по колпакам вытяжек, поискал налет на сливных отверстиях в раковинах, сунул ушную палочку в щелку между встроенной в стену сушилкой и плитой. Вата на ушной палочке вернулась девственно-чистой. Я знал, что так и будет. Щелку эту оставил специально для того, чтобы инспектора находили и проверяли ее. Я чистил ее каждый день, на случай внеплановой проверки.
— Отлично, — наконец подвел он итог. — Все чисто. Разумеется, завтра я проверю эти тампоны на бактерии. — Он указал на ушные палочки в маленьких пластиковых мешочках. Уард проверил не только щель, но и плиты, разделочные столики, раковины и многое другое.
— Но на кухне можно работать? — спросил я.
— Да, — кивнул он. — Я говорил с Анджелой Милн, и она сказала, что у нее возражений не будет, если я останусь всем доволен, а я доволен, при условии, что тампоны не принесут никаких сюрпризов. — Он поднял пластиковые мешочки. — Но думаю, не преподнесут. Я инспектировал множество кухонь, и эта — едва ли не самая чистая.
Меня его слова порадовали. Я всегда настаивал, что кухня должна быть чистой, и не только для того, чтобы не вызывать нареканий у инспекторов. В меню была приписка, где указывалось, что посетители нашего ресторана имеют полное право в любой удобный для них момент заглянуть на кухню. Многие этим правом пользовались. Все мои постоянные посетители там побывали, а один всякий раз приводил на кухню своих гостей, чтобы показать им меня, Карла или Гэри. Я даже думал о том, чтобы поставить в углу «столик от шефа», за которым посетители могли бы понаблюдать за нами в работе. Но популярность моя с годами росла, мне все чаще приходилось отсутствовать на кухне, и я от этой идеи отказался. Понимал, что, не увидев меня, они начнут жаловаться или разочаруются в моем ресторане, поскольку обед им приготовил не шеф-повар. В итоге пришел к выводу, что не нужно создавать себе лишних проблем, и все столики остались в обеденном зале.
Я поблагодарил Джеймса Уарда, проводил его до машины, подождал, пока он уедет. Пусть он показал себя вежливым и доброжелательным, инспектора Управления контроля пищевой продукции вызывают у шеф-поваров нервную дрожь, так что после его отъезда я облегченно выдохнул.
Следующий час мы с Карлом провели, сдирая наклейки «ЗАКРЫТО НА ОБЕЗЗАРАЖИВАНИЕ», которые, похоже, посадили на суперклей. Потом попытались убрать оставшиеся замки с наименьшим уроном для кухни. Покончив с этим, пошли в бар и налили себе по пинте пива.
— Завтра открываемся? — спросил Карл.
— Если у нас остались клиенты, — ответил я и протянул ему газету.
— Все нормально, — успокоил он меня. — Те, кто приходит сюда, этого не прочтут.
— Уже прочитали, — возразил я. — Купили сегодня газету, как и я, чтобы посмотреть, кто погиб в субботу. И не могли пропустить эту заметку.
— Нет, волноваться нечего. Наши постоянные посетители доверяют нам больше, чем газете. — Но голосу Карла не хватало убедительности.
— Большинство наших постоянных посетителей обедали в пятницу на ипподроме, и я знаю, что это правда, потому что их самих рвало всю ночь.
— Н-да, я про это забыл.
— А как насчет тех, кому ты звонил сегодня? — спросил я. — Чтобы сказать, что вечером мы не откроемся.
— Большинство и не собирались приходить.
— Причину назвали?
— Ты спрашиваешь, не услышал ли я от них, что они не придут, поскольку мы травим людей? Нет, такого не было. Только одна женщина сказала, что они с мужем еще не оправились от пищевого отравления, вот и не смогут прийти. В большинстве своем они посчитали неприличным проводить вечер в свое удовольствие, когда тела погибших еще не успели остыть.
Пиво мы допили в молчании. Мысль о телах, лежащих в рефрижераторе, подогнанном к больнице, большую часть дня пребывала на периферии сознания.
* * *
Я позвонил Марку Уинсаму. Подумал, что моему деловому партнеру, пусть он держался в стороне от текущих дел, следует знать о возможных проблемах. Он внимательно выслушал мой рассказ о пятничном обеде и субботнем взрыве. Знал, конечно, о случившемся в Ньюмаркете, но понятия не имел, что человека, в которого он вложил немалую сумму, едва не разнесло в клочья.
— Так жаль, что погибла твоя официантка.
— Не то слово. Это удар для всех моих сотрудников. Утром я распустил их по домам.
— Но ты говоришь, что ресторан завтра откроется?
— Да, — ответил я. — Но я не жду большого наплыва посетителей, и не только из-за этого пищевого отравления. Просто весь город в шоке, и люди в такое время по ресторанам не ходят.
— То есть неделя у тебя более-менее свободная?
— Я думаю, что все равно буду в ресторане, чтобы обслужить тех, кто придет. А что?
— Я просто подумал, что тебе пора в Лондон.
— Зачем? Повидаться с тобой?
— Нет. Хотя, разумеется, я с радостью с тобой повидаюсь. Но я говорю о другом. Тебе нужно перебираться в Лондон насовсем.
— А как же ресторан?
— Об этом и речь. Думаю, ты должен открыть ресторан в Лондоне. Я шесть лет ждал, пока ты будешь готов к этому, и, похоже, пора пришла.
Я сидел в кабинете и таращился на стену. Позвонил Марку, опасаясь, что он рассердится, узнав, что я отравил немалую часть светского общества Ньюмаркета и ухудшил отдачу его инвестиций. Вместо этого он предлагал мне... что? Славу и богатство, а может, унижение и катастрофу? Но в любом случае Марк предоставлял мне шанс узнать, каким будет исход.
— Ты еще здесь? — спросил он, когда пауза слишком уж затянулась.
— М-м-м, — выдавил я.
— Вот и хорошо. Так что приезжай где-нибудь в конце недели. — Он прервался, вероятно, заглянул в ежедневник. — Как насчет пятницы? Ленч? В «Горинге».
— Отлично.
— Вот и договорились. В час дня в баре.
— Отлично, — повторил я и положил трубку.
Посидел, думая о том, каким блистательным может стать будущее. Не вызывало сомнений, что «Торбу» хорошо знали в округе и, по крайней мере до последней пятницы, у ресторана была безупречная репутация. Не приходилось жаловаться и на популярность: столики, особенно на уик-энды, посетителям приходилось заказывать заранее, бывало, что и не за одну неделю. В прошлом году обо мне написали в четырех журналах, а осенью к нам приезжала съемочная группа Би-би-си, чтобы сделать короткий сюжет. «Торба» работала, как хорошо отлаженный механизм, уже не требуя от меня особых усилий. Может, жизнь стала слишком уж легкой, но мне нравился мир скачек, тот самый, в котором я вырос. Нравились люди этого мира, и они, похоже, питали ко мне такие же чувства. В Ньюмаркете я наслаждался жизнью.
Созрел я для того, чтобы отказаться от провинциального уюта и перебраться в ресторанные джунгли мегаполиса? Мог позволить себе перестать быть первым парнем на деревне и вступить в борьбу с лучшими шеф-поварами Лондона? Мог позволить себе не делать этого?
* * *
Ночь прошла чуть более спокойно, чем предыдущая, разве что с новыми вариациями того же кошмара. В основном каталку толкала Мэри-Лу, иногда превращаясь в безногий скелет. Но не раз ее сменяла Луиза, и с ногами. В счастью, в этих случаях кошмар заканчивался мирно, без бесконечного падения и учащенного сердцебиения. В общем, спал я больше, чем бодрствовал, поэтому успел отдохнуть к тому времени, когда без четверти восемь оглушительно зазвенел будильник.
Какое-то время еще полежал в постели, думая о разговоре с Марком. Перспектива присоединиться к большим рестораторам и влекла, и пугала одновременно. Но какая возможность!
Из грез меня вырвал телефонный звонок. Я снял трубку с аппарата, который стоял на прикроватном столике.
— Алло.
— Макс, это ты? — Женский голос. — Сюзанна Миллер.
Сюзанна Миллер, управляющий директор компании, которая кормила и поила посетителей ипподрома.
— Привет, Сюзанна. Что я могу для вас сделать в такую рань? — Я посмотрел на часы. Тридцать пять девятого.
— Извини, что звоню домой, но, боюсь, у нас проблема.
— Какая?
— Связанная с прошлой пятницей. — Меня это не удивило. — Вроде бы некоторые гости, которые были на обеде, отравились.
— Правда? — спросил я удивленным тоном. — А вы с Тони? — Тони, ее муж, и она сама на обеде присутствовали.
— Нет, у нас все в порядке. Мы чудесно провели время. Но я всегда нервничаю, когда проводятся такие большие мероприятия. Боюсь, вдруг что-то пойдет не так.
«А ведь ее компания не готовила еду, — подумал я, — хотя они отвечали за список гостей и общую организацию».
— Так в чем проблема? — невинным голосом спросил я.
— Этим утром я получила письмо. В нем говорится... — Я услышал, как зашуршала бумага. — «Дорогая мадам! Это письмо — предупреждение о том, что нашим клиентом инициирована подача судебного иска против вашей компании по возмещению нанесенного урона здоровью и потери заработка, вызванных отравлением на обеде, который ваша компания организовала на ипподроме Ньюмаркета в пятницу 4 мая».
— И кто этот клиент? — спросил я.
— Некая мисс Каролина Эстон.
— Она была в вашем списке?
— Нет, но имена и фамилии многих в списке не указывались. Вы понимаете, мистер такой-то с гостем. Понятия не имею, кто она.
— Вы сказали, некоторые гости. Кто еще?
— Судя по всему, их хватало. Прочитав письмо, я дала его моей секретарше, и она говорит, что в пятницу вечером отравились многие. Ее муж — врач, и, по ее словам, его вызвали к нескольким пациентам. А еще она прочитала заметку во вчерашней газете. Что нам делать?
— Ничего, — ответил я. — Во всяком случае, пока ничего. Если кто-нибудь спросит, скажите, что вы с этим разбираетесь. — Я помолчал. — Просто из любопытства... скажите, что вы и Тони ели на обеде?
— Не помню, — ответила Сюзанна. — Со всем этим взрывом не могу думать.
— Ужасно, не правда ли?
— Ужасно, — согласилась она. — И мне так жаль, что погибла твоя официантка.
— Не то слово. Для всех моих сотрудников это такой удар. Луизу все очень любили.
— Похоже, вся эта история с пищевым отравлением сейчас совершенно ни к чему.
Я с ней согласился. Надеялся, что об отравлении скоро забудут. Рассчитывал, что за большой бедой малую не заметят? Похоже, что зря.
— Так что мне делать с этим письмом? — спросила Сюзанна.
— Можете вы снять копию и прислать мне? — спросил я. — А потом на вашем месте я бы просто ждал их следующего шага. Может, они хотят посмотреть на вашу реакцию и, не дождавшись ее, больше ничего не предпримут. — Мне бы, во всяком случае, этого хотелось.
— Думаю, мне нужно проконсультироваться с начальством, — ответила Сюзанна. Компания, обслуживающая ипподром, входила в национальную группу, и Сюзанна, похоже, не дав письму хода, боялась оказаться в положении стрелочника. Хотела, чтобы с ним ознакомились юристы национальной группы. Я ее понимал. На месте Сюзанны поступил бы точно так же.
— Хорошо, но копию мне все равно передайте.
— Передам, — говорила она медленно, словно обдумывая продолжение, — но с сопроводительным письмом, адресованным тебе как шеф-повару этого обеда. Копию сопроводительного письма я отправлю в головной офис.
Почему у меня вдруг возникло ощущение, что между мной и Сюзанной возникает стена? Ее компания намеревалась возложить всю вину на меня? В конце концов, бизнес есть бизнес.
— Отлично. А если вы вспомните, что ели в пятницу, дайте мне знать, хорошо?
— Тони — вегетарианец, — ответила она, — так что он ел то, что вы приготовили для вегетарианцев.
— А вы? — спросил я. — Вы тоже ели вегетарианские блюда?
— А что вы им приготовили?
— Брокколи, сыр и запеченные макароны.
— Брокколи я терпеть не могу, так что сомневаюсь. Дай подумать. — Пауза. — Думаю, я ела курицу. Но я в тот вечер так нервничала, что практически ни к чему не притронулась. Помнится, домой пришла такой голодной, что сделала себе сандвич с сыром, прежде чем лечь спать.
Не очень полезная информация.
— А почему ты спрашиваешь? — полюбопытствовала она.
— На случай, если люди за обедом отравились каким-то определенным блюдом, — ответил я. — Чтобы исключить остальные, ничего больше. — Я тут же сменил тему: — Ваши сотрудники при субботнем взрыве не пострадали?
— Слава богу, нет. Некоторые, конечно, испытали шок, а одну пожилую даму отправили в больницу с болями в сердце после того, как пожарник велел ей бегом спускаться по лестнице с четвертого этажа. Но теперь с ней все в порядке. А ты? Как ты сумел выбраться?
Какое-то время мы делились впечатлениями о том дне. Кабинет Сюзанны находился в другом конце трибуны, так что она узнала о взрыве лишь по сиренам подъезжающих пожарных машин. Тем не менее она начала подробно рассказывать мне о своих дальнейших действиях.
— Вы уж простите меня, Сюзанна. — Я воспользовался паузой в потоке слов. — Должен бежать.
— Ох, извини. Как только я начинаю, меня не остановить, так?
«Да, — подумал я. — Но, по крайней мере, мы ушли от пищевого отравления».
— Мы еще поговорим. А теперь — пока. — И я положил трубку.
Снова лег, гадая, кто же эта мисс Каролина Эстон и где ее искать. Я бы с радостью свернул ей шею. Урон здоровью и потеря заработка. А как же я? Моему здоровью тоже причинили урон, и я потерял в заработке. На кого подавать в суд мне?
* * *
Еще одно письмо от адвокатов мисс Эстон ждало меня, когда я прибыл в «Торбу». В письме указывалось, что она подаст в суд лично на меня, а не только на компанию, которой управляла Сюзанна Мил- мср. Я бы мог свернуть ей шею дважды, если бы знал, кто она и где ее искать. О чем она думала? Что я намеренно отравил людей?
Я сидел в кабинете, читая и перечитывая письмо. Пришел к выводу, что должен найти адвоката и передать письмо ему. Вместо этого снова позвонил Марку.
— Перешли письмо мне, — ответил он. — Мои юристы с ним разберутся, а потом позвонят тебе.
— Спасибо.
Я отправил письмо по факсу, воспользовавшись номером, который мне дал Марк, и через пятнадцать минут позвонил его адвокат. Я объяснил ему суть проблемы.
— Не волнуйтесь. Мы этим займемся, — заверил он меня.
— Благодарю. Но, пожалуйста, дайте мне знать, кто эта женщина, чтобы я смог сделать куклу-вуду и исколоть ее иголками.
Адвокат рассмеялся.
— Почему вам просто не отравить ее?
— Не смешно, — бросил я.
— Не смешно, — согласился он. — Извините. Я организую поиск и найду ее в течение дня. Потом перезвоню вам.
— Я могу свернуть ей шею.
— Я бы не советовал, — рассмеялся адвокат. — Такие иски, как тот, что предъявила она, разбираются в гражданском суде. Вы можете потерять деньги, но не свободу.
— Благодарю. Я постараюсь помнить об этом, когда вы ее найдете.
Он опять рассмеялся и положил трубку.
Я задался вопросом: а что мне делать, когда он ее найдет? Решил, что, скорее всего, ничего. Просто меня раздражало, что она решила подать на меня в суд за какое-то паршивое пищевое отравление, тогда как Луиза рассталась с жизнью из-за того, что какой-то дефективный безумец решил сводить счеты в двух тысячах миль от Ближнего Востока, в Ньюмаркете.
Прибыл Карл, и я поделился с ним хорошей вестью.
— Тебя посадят? — с надеждой спросил он.
— Не дождешься, — ответствовал я.
— Прекрасно. — Он улыбнулся. — Босс пришел в себя душой и телом. Запускаем шоу?
— Само собой, — ответил я с улыбкой.
Нормальное функционирование ресторана — это не только приготовление нескольких блюд. Для начала посетители выбирают конкретные блюда из меню, и они хотят получить заказ без долгого ожидания. В «Торбе» мы обычно предлагали от восьми до десяти закусок и примерно столько же главных блюд. Некоторые закуски подавались горячими, другие — холодными, но все ингредиенты готовились заранее, с тем чтобы на окончательное приготовление заказанного блюда уходило не больше пятнадцати минут. В идеале главное блюдо следовало подавать через десять минут после того, как тарелки из-под закусок убирали со стола, а если закуски не сказывались, то через двадцать восемь минут после прибытия заказа на кухню. Я прекрасно знал: если посетитель ждал дольше, чем предполагал, садясь за столик, качество еды значения уже не имело — запоминалось только долгое ожидание, но не вкус.
У плиты мы работали втроем — Карл, Гэри и я, тогда как Джулия занималась холодными блюдами, включая закуски и десерты. «Торба» не могла идти ни в какое сравнение с большими ресторанами Лондона, но при полном зале всем приходилось работать не разгибаясь. Предварительный заказ столиков мы организовывали прежде всего с тем, чтобы растянуть на два часа наиболее сложный для нас период приготовления обедов, но наши посетители далеко не всегда приходили в оговоренное время, так что иной раз мы вкалывали как проклятые, чтобы вовремя всех обслужить.
Готовка — дело тонкое. Разница между сваренными правильно и переваренными овощами зачастую одна-две минуты. Для стейка и филе тунца — еще меньше. Наши посетители, понятное дело, хотели, чтобы им подавали идеально приготовленную еду. Они также хотели, чтобы все порции попадали на стол сразу. А кто этого не хочет? Они ожидали увидеть блюдо привлекательным, горячим и источающим пробуждающий аппетит аромат. И главное, рассчитывали, что при выполнении заказов будет соблюдаться определенная последовательность. Люди страшно раздражаются, если компанию за другим столиком, где заказ приняли позже, обслуживают раньше, чем их.
Для стороннего наблюдателя может показаться, что на кухне царит хаос, но на самом деле происходящее там столь же хаотично, что и движения рук жонглера, работающего одновременно с четырьмя мячиками. Видимость в обоих случаях обманчива.
Бессмысленно утверждать, что мы всегда все делали правильно, но количество комплиментов с лихвой перекрывало редкие жалобы, и меня это вполне устраивало. Иногда кто-то говорил, что больше никогда не придет в «Торбу», но обычно это люди, которых я и не хотел видеть в своем ресторане. Поэтому в ответ я только улыбался и вежливо показывал дверь на автомобильную стоянку. К счастью, таких было крайне мало. Большинство посетителей — друзья, которые приглашены к обеду, правда, за обед им приходилось платить.
Мои мысли прервал доставленный от мясника заказ. Лавка его находилась в Сент-Эдмундсе, и он сам забивал скот и птицу. Говорил мне, что знает всех фермеров-поставщиков и может поклясться, что животные живут у них в самых комфортных условиях до того самого момента, как он их забивал и разделывал. У меня не было причин сомневаться в его словах, потому что мясо я получал отменное. Высококлассному ресторану, безусловно, требуется хороший шеф-повар, но даже лучшему шеф-повару нужны качественные продукты, поэтому выбор поставщика крайне важен.
Водитель практически закончил разгрузку (мясо сразу переносилось в холодильную камеру), когда к десяти часам подтянулись мои сотрудники. Гэри так обрадовался отсутствию замков, что ходил по кухне, будто маленький мальчик, которому разрешили гулять по магазину игрушек. «Один из счастливых дней его жизни», — подумал я. В перспективе он мог стать хорошим, даже великим поваром (энергии и энтузиазма хватало), но я полагал, что ему следует научиться не перебарщивать с комбинациями вкусов. Он, как и я, твердо верил, что мясо нужно готовить с фруктами. Все знакомы с такими сочетаниями, как свинина с яблоками, индейка с клюквой, утка с апельсинами, ветчина с ананасом, даже оленина с айвой. Эти вкусы как нельзя лучше подходят друг к другу: фрукт «вытягивает» из мяса все лучшее, доставляя наслаждение вкусовым сосочкам. Гэри отличала склонность сочетать экзотические, с резким вкусом фрукты и мясо, отличающееся тонким вкусом, скажем, телятину или курицу. По этим вопросам мы вели долгие и жаркие споры.
С тех пор как он начал работать у меня двумя годами раньше, я время от времени добавлял в меню одно из его блюд. В настоящий момент это был обжаренный с травами красный окунь под грушевым соусом с картофельным пюре с толикой чеснока. Блюдо посетителям нравилось, и обычно Гэри весь вечер занимался его приготовлением.
Однако в этот вторник с ленчем совсем не складывалось. Столики и так заказали далеко не все, а за утро несколько человек позвонили, чтобы отказаться от заказа. От обеда отказалось еще больше народу, окончательно испортив мне день.
В полдень я собрал сотрудников на короткое совещание.
— Судя по всему, из-за взрыва бомбы в субботу и проблем, возникших в пятницу вечером, на этой неделе особой работы у нас не будет. Но я уверен, что скоро ситуация выправится. Мы должны по-прежнему делать свое дело и обслуживать тех, кто придет к нам, по высшему разряду. Это понятно? — Я пытался говорить максимально бодро.
— А кто займет место Луизы? — спросила Джин. — И когда появится Роберт? Мы с Реем не сможем обслуживать весь зал.
— Давай подождем и посмотрим, сколько нам придется накрывать столиков, — ответил я. — Ричард сможет помочь, как он обычно и делает, если очень много народу. — Я посмотрел на него, и он кивнул. — Я позвоню Роберту и выясню, когда он приступит к работе. Что-нибудь еще?
— Я говорил с Уитвортами, — подал голос Ричард. — Они попросили поблагодарить вас за предложение, но хотят устроить поминки дома. И Берил, мать Луизы, сказала, что сама все приготовит, если вы не возражаете.
— Разумеется, нет, — ответил я, подумав: а не винят ли Уитворты в смерти Луизы ее работу? Решил, что надо бы мне их навестить. Тем более по-хорошему это следовало сделать.
— Ты знаешь, когда похороны? — спросил я.
— В пятницу, в половине третьего. В крематории Кембриджа.
«Черт, — подумал я, — придется менять время встречи с Марком».
— Ясно. В пятницу мы работать не будем. У вас всех выходной, чтобы пойти на похороны, если захотите. Я там буду. — Пауза. — Что-нибудь еще? — Все молчали. — Тогда за работу.
В этот день мы подали только четыре ленча, для двух пар, которые завернули в ресторан, проходя мимо. Все шесть заказанных столиков остались пустыми, и во время ленча позвонили еще три человека, чтобы сказать, что вечером они не придут. В итоге вместо полного зала на обед собирались прийти только двадцать четыре человека, и я очень сомневался, что увижу их сегодня.
Во второй половине дня я какое-то время обзванивал клиентов, заказавших столик на пятницу, чтобы сказать, что работать мы не будем, и объяснить почему. Большинство отвечало, что они и так бы не пришли, и только двое бестактно назвали причину отказа: они слышали, что в «Торбе» могут отравить. В какой-то момент, набрав номер, я вдруг осознал, что звоню Дженнингсам. Уже собрался положить трубку, когда услышал голос Нейла.
— Алло. Это Нейл Дженнингс. — Говорил он медленно, каждое слово давалось с трудом.
— Добрый день, Нейл. Это Макс Мортон из «Торбы».
— Да, да. Добрый день, Макс.
— Нейл, примите мои соболезнования. Это ужасная трагедия.
— Да.
Последовала неловкая пауза. Я не знал, что и сказать.
— Я видел вашу жену на скачках в субботу. За ленчем.
— Правда. — Он словно думал о другом.
— Да. Я готовил ленч.
— Вы ведь не отравили ее, так? — Я не знал, шутит он или нет.
— Нет, — ответил я. — Не отравил.
— Разумеется, нет.
— Когда похороны, Нейл? Я хотел бы прийти.
— В пятницу, — ответил он, — в одиннадцать. В церкви Госпожи нашей и святой Этельдреды.
Я и не подозревал, что они — католики, но, с другой стороны, надо ли мне было это знать?
— Я постараюсь прийти.
— Хорошо. — Последовала еще одна долгая паузa. Я уж собрался попрощаться и положить трубку, когда услышал: — Полагаю, я должен поблагодарить вас за то, что вы спасли мне жизнь.
— Извините?
— Если бы вы не отравили меня в пятницу вечером, в субботу я бы сидел в ложе рядом с моей Элизабет.
Я так и не понял, доволен он тем, что не сидел, или нет.