Через пару дней Джоанна решила приступить к фотографированию. Хотя она и сказала Гранту, что съемка входит в ее обязанности, на самом деле эта услуга в оценочном бизнесе появилась совсем недавно.

Когда ей однажды на день рождения подарили фотоаппарат, Джоанна обнаружила, что у нее есть способности к съемке, и в конце концов упросила отца записать ее на курсы, где знакомили с технической стороной дела, и в том числе — учили проявлять и печатать снимки. Джоанне удалось убедить отца, что это пригодится для ее профессии.

Для начала, экспериментируя со светом, она сфотографировала несколько ценных вещей у себя дома. Результаты были превосходные. Впоследствии, когда Джоанна имела дело с небольшими заказами, ей несколько раз случалось делать снимки, но с такой коллекцией она работала впервые в жизни. Теперь ей предстояло доказать, что ее курсы были хорошим вложением денег, и кроме того, помогли сэкономить немало времени. Составляя описи с оценками, ее отец по старинке зарисовывал каждый предмет, благодаря чему и получил широкую известность. И хотя Джоанна не могла не восхищаться его рисунками, она понимала, что рисование отнимает слишком много времени и едва ли окупится при нынешних ценах.

Покрыв столик темно-синей бархатной тканью, Джоанна установила в нужных точках осветительные приборы и, чтобы серебро не слишком блестело, отгородила их от стола муслиновой ширмой. Особенно важно это было для изделий тонкой работы, мелкий орнамент которых мог просто исчезнуть в отблесках ослепительного света. Установив фотоаппарат на штативе, Джоанна принялась за работу и отсняла целую пленку, меняя выдержку и делая соответствующие записи. Когда она уже заканчивала съемку, в кабинет вошел Грант.

— Я хочу поскорее проявить эту пленку и проверить свои расчеты, прежде чем двигаться дальше. Есть ли у вас свободная комната, где я могла бы завесить окна и где мне никто не помешает — и я никого не побеспокою? — Джоанна улыбнулась. — И еще мне нужна вода. Простите, я понимаю, что требую слишком многого.

Он немного поразмыслил.

— Раз уж вы хотите заняться этим прямо сейчас, то можете располагаться в моей ванной. Во-первых, там нет окна на улицу, а во-вторых, достаточно места для того, чтобы установить стол, если он вам понадобится.

— С удовольствием… — Джоанна заколебалась. — Я только не хочу причинять вам неудобств. Проявка займет у меня пару часов, и потом еще придется высушить снимки.

— Ничего страшного. Сегодня я воспользуюсь другой ванной. Идемте со мной, и вы посмотрите, подойдет она вам или нет.

Стараясь не слишком глазеть по сторонам в спальне, Джоанна все же заметила на немудрящем туалетном столике две щетки — черепаховую и серебряную — и обратила внимание на царившую в комнате спартанскую чистоту и аккуратность.

Ванная подходила ей как нельзя лучше, и когда Берт принес большой стол для ванночек и прочего оборудования и поменял обычную лампу на красную, Джоанна готова была приступать к делу. Предупредив миссис Уилер, что ее ни в коем случае нельзя беспокоить, поскольку малейший свет погубит пленку и испортит всю ее работу, Джоанна принесла баночки с проявителем и закрепителем. Зная, что в комнате без окон будет жарковато, она надела футболку и юбку и перевязала сзади волосы ленточкой.

На обратном пути, вновь проходя через спальню Гранта, Джоанна случайно бросила взгляд на фотографию и не удержалась от соблазна рассмотреть ее повнимательнее. Это был эффектный черно-белый снимок женщины с длинными смоляными волосами, заплетенными в толстую косу, которая спускалась ей на левое плечо. Женщина не улыбалась, но жесткая линия губ сохраняла приветливое выражение, а светлые, слегка подернутые влагой глаза смотрели с фотографии как живые. Высокие скулы и прямой нос навели Джоанну на мысль, что это мать Гранта в молодости. Она замерла, восхищенная мастерством фотографа, которому так удивительно точно удалось передать спокойствие и безмятежность, составлявшие сущность ее красоты. Кожаная рамка была сильно потерта, и, вспомнив слова Гранта о том, что ему доводилось жить «в разных частях света», Джоанна без труда догадалась, что он никогда не расставался с этой фотографией. Испугавшись, что она вмешивается в его личную жизнь, Джоанна поспешно вышла из спальни и, вернувшись в ванную, приступила к работе.

Проявив пленку, она начала печатать фотографии. Джоанна всегда обожала смотреть, как на бумаге словно из ничего появляются очертания предметов, и вскоре позабыла обо всем на свете. И лишь когда влажные снимки уже сушились на веревке, Джоанна, распаренная, но довольная, вышла из ванной. Открыв дверь спальни, она едва не столкнулась с Грантом, который чистил свой костюм. Когда она проходила мимо, он сунул руки в рукава, и тут только она увидела, что на нем смокинг. Его черный цвет оттенял ослепительную белизну сорочки и подчеркивал линии тела, сходившиеся треугольником от широких плеч к талии и узким бедрам, так что Грант был просто неотразим.

Увидев восторженное лицо Джоанны, Грант усмехнулся, и она покраснела, досадуя на себя за свою несдержанность.

— Простите, я не думала что вы здесь… Мне следовало постучать.

— Не беда, я ведь одет.

В его глазах заиграли насмешливые огоньки. Он расправил рукава рубашки, и Джоанна увидела, как блеснули на них золотые запонки.

— Я получил неожиданное приглашение, так что, боюсь, ужинать вам придется в одиночестве.

Грант слегка ослабил бабочку на шее, и Джоанне показалось, что он скорее предпочел бы надеть что-нибудь попроще. Высоко подняв голову, она сказала чуть слышно:

— Приятного вечера, мистер Уэзерби, — и с хладнокровным видом направилась по коридору к своей комнате, хотя его мужественная красота поразила ее до глубины души.

Теперь Джоанну одолело странное беспокойство. Его смокинг возбудил в ней живое любопытство. Куда он отправляется? И с кем? Что за женщина будет его сопровождать? Наверняка очень красивая и утонченная. Должно быть, они эффектно смотрятся вместе.

Случайно взглянув на свое отражение в зеркале, Джоанна недовольно поморщилась при виде своей простенькой одежды и зачесанных назад волос и тут же подумала с усмешкой, что вполне сошла бы сейчас за Золушку, сестры которой только что укатили на бал. К ней вновь вернулось хорошее настроение. Она вымыла голову, приняла душ, переоделась, и теперь зеркало было к ней уже не столь сурово.

После замечательного ужина Джоанна вновь предложила миссис Уилер выпить с ней чашечку кофе. Поговорив немного о том о сем, она спросила:

— Что с вами, миссис Уилер? По-моему, вас что-то тревожит?

— Вы правы, мисс. Я боюсь, уж не собирается ли мистер Грант продавать усадьбу. Новые хозяева, возможно, не захотят нас оставить. По даже если он ее и не продаст, мы ведь с Бертом не становимся моложе. Что мы станем делать, куда пойдем, если он нас уволит?

— Почему вы решили, что он это сделает? Я уверена, что вы напрасно беспокоитесь. Вы столько лет здесь проработали…

— Да, но вы думаете, ему есть до этого дело? Разве он понимает, что такое верность семье?

Поблекшие серые глаза миссис Уилер наполнились слезами, и она дрожащей рукой утерла их кружевным платочком.

— Простите меня, мисс Лэндон, но мы с Бертом действительно очень волнуемся.

Джоанна дружески обняла маленькую женщину за плечи.

— Ну-ну, миссис Уилер, вы пугаете себя из-за пустяков.

— Может быть, вы и правы, но мы живем как на вулкане, и когда он проснется — неизвестно.

Тем не менее, снова вытерев глаза, экономка попыталась улыбнуться. Когда она вышла из комнаты, Джоанна присела и вздохнула, задумавшись над ее словами. Так или иначе, она ничем не могла помочь этой женщине. Да и вообще ей не стоит вмешиваться в чужие дела. Если Грант Уэзерби будет доволен ее работой и позволит ей завершить оценку, то все остальное для нее неважно. Выкинув из головы проблемы экономки, она вернулась в ванную Гранта, чтобы снять просохшие снимки и перенести их на рабочий стол в одну из малых гостиных, где ей предстояло работать завтра.

Вооружившись записной книжкой, Джоанна тщательно изучала фотографии, сделанные на разном фоне, выбирая оптимальные, когда в комнату вошел Грант. Он был в рабочих джинсах и рубашке с закатанными рукавами, которые открывали его загорелые мускулистые руки.

— Я вижу, вы любите поработать, мисс Лэндон!

— Я просто делаю все для того, чтобы успешно выдержать испытание, — с очаровательной улыбкой объяснила Джоанна. — Не думайте, что мне это в тягость, мистер Уэзерби. Смотреть на эти прекрасные вещи, — она кивнула на коллекцию серебряных коробочек, — брать их в руки, пытаться запечатлеть на пленке их тонкий орнамент — для меня это сплошное удовольствие!

Грант склонился над столом, и Джоанна, ободренная его очевидным интересом, взяла продолговатую коробочку из позолоченного серебра в форме книги. Переплет ее был украшен изящным узором в виде свернувшихся листьев с птицами и бабочками, а по ребру корешка шли петли, на которых держалась крышечка.

— Вы, наверно, знаете, что это коробочка для нюхательной соли.

Он покачал головой, и Джоанна указала на миниатюрный флакон в виде каштана и еще один в виде рыбы, с искусно вписанным в орнамент ушком для цепочки.

— В них держали ароматический уксус, и женщины могли носить их в руках или прикреплять к поясу.

Джоанна подняла крышечку, под которой обнаружилась тонкая решеточка.

— Под нее клали пропитанную уксусом губку. Внутри же серебро золотили, чтобы оно не темнело под воздействием кислоты. — Она улыбнулась. — Конечно, пользоваться дезодорантами нам сегодня гораздо проще, но какой красоты мы лишились!

— Прелестные вещицы. — Он повертел коробочку в красивой руке. — Сколько им лет?

— Вот эти были сделаны в начале девятнадцатого века. Точнее, эта — в 1809-м, а эта — в 1840-м.

Джоанна взяла в руки круглую серебряную коробочку сантиметров пять в диаметре и нежно провела пальцем по крышечке с узором в виде тюльпана.

— А вот эта сделана году в 1660-м. Коробочка для «мушек».

Грант понимающе улыбнулся.

— Ах да, знаю! Очаровательные «родинки», которыми дамы в париках украшали в старину свои лица! — Внезапно он приподнял Джоанну за подбородок и кончиком пальца легонько провел по ее щеке. — Скажем, где-нибудь здесь. Хотя по-моему, вы в этих искусственных украшениях не нуждаетесь.

От этих слов, а главное — от его прикосновения у Джоанны перехватило дыхание, так что она едва смогла произнести:

— Благодарю вас, сэр, вы очень любезны.

Оставалось надеяться, что он ничего не заметил. Чтобы скрыть свое смущение, Джоанна поспешно продолжила:

— В вашей коллекции серебра есть превосходные экземпляры, которые показывают, как искусно и с каким вкусом старинные мастера делали великолепные коробочки для самых прозаических вещей: табака, зубочисток, специй. А как много они могут рассказать!

Он был явно удивлен.

— У вас такое знание истории! Вот уж чего не ожидал от столь юной особы!

Джоанна быстро взглянула на него, вспомнив, что именно ее молодость он считал главным препятствием для заключения контракта, но тут же успокоилась, увидев на его лице доброжелательную улыбку. Она почувствовала, как нехотя он повернул к выходу, и ей в первый раз показалось, что они поняли друг друга с полуслова.

Покончив с оценкой коробочек, Джоанна после ужина приклеила к фотографиям описания, сделанные неизменно аккуратным почерком, и убрала их в папку. Она проделала долгую и нелегкую работу, и теперь все зависело от того, одобрит ли ее труды Грант Уэзерби.

— Я закончила оценку серебра в тех шкафах, от которых вы дали мне ключи, — сказала она ему на следующее утро за завтраком. — Подробные результаты моей работы — в папке, которая лежит на столе в вашем кабинете. Не думаю, что мне стоит продолжать работу, пока вы сами не примете окончательное решение.

— Хорошо. Считайте, что остаток дня в вашем распоряжении. Вы заслужили выходной.

Джоанна надела легкие брюки в кремовую и зеленую клетку, в тон к ним — зеленую куртку с капюшоном, туфли на низком каблуке и, прихватив коричневую кожаную сумку через плечо, заглянула на кухню и предупредила миссии Уилер, что уедет и об ужине для нее сегодня можно не беспокоиться. С легким сердцем выехав по подъездному кругу за ворота, она покатила по проселочной дороге.

Всю неделю стояла переменчивая погода: то лил дождь как из ведра, то выглядывало солнце — обычные капризы природы в конце апреля. Но сегодня небо было прозрачно и с самого утра светила солнце, хотя от ветра, шелестевшего молодой листвой, Джоанну пробирал холодок. Зима в этом году выдалась суровая, с сильными морозами, а в начале апреля еще шел снег. Но теперь повсюду на деревьях уже распустились цветы, и на вишнях и миндале каскадами застыли клочья белой и розовой пены.

Проселочные дороги скоро остались позади, и Джоанна покатила по ровному шоссе, подпевая любимым песням на кассете, пока машина мчалась, ныряя, по холмам и одолевала извилистые повороты. Время от времени Джоанна останавливалась на обочине и выходила из машины, чтобы полюбоваться на холмы и долины, на мозаику пересеченных стенами и живыми изгородями полей, где можно было найти все оттенки зелени и плодородного сомерсетширского краснозема, на высокие деревья и небольшие рощицы с островками тени. Она полной грудью вдыхала свежий весенний воздух и радовалась своей удаче. Как же все-таки повезло Гранту Уэзерби, что ему в наследство досталась усадьба Бэрдсли с таким огромным и прекрасным парком! Не может же он, в самом деле, взять и продать поместье?

Мысли Джоанны вновь вернулись к опасениям миссис Уилер: он их уволит, он продаст серебро, он избавится от дома… Джоанна не могла в это поверить. Она чувствовала, что Грант — справедливый и порядочный человек. Хотя что это она все время о нем думает? У нее выходной, она его заработала, а значит — должна провести его на славу.

На въезде в Уэллс Джоанна припарковала машину и зашла в кафе выпить чашку кофе. Почти все столики были заняты, и она уже оборачивалась к выходу, как вдруг заметила, что кто-то машет ей из-за столика у окна, и сразу узнала Джиллиан Фостер. Когда Джоанна подошла к ней, та встретила ее приветливой улыбкой.

— Садись за мой столик, Джоанна.

Поблагодарив, Джоанна села напротив нее и попросила официантку принести кофе.

— Какая приятная неожиданность, Джиллиан! Ты что, тоже решила передохнуть?

— Нет, я просто вернулась забрать кое-что из своих вещей. На самом деле я практически не работаю в ресторане — только когда у них не хватает народу. Мне это не очень-то по душе: больше всего я люблю работать на свежем воздухе — или возиться с лошадьми. А для ресторана я выращиваю почти все необходимые овощи — мы очень гордимся тем, что подаем свежие овощи с собственного огорода — и меня это вполне устраивает.

— Интересно. А твой брат?

— Под его контролем — вся административная сторона дела и финансовые вопросы. У нас, конечно, есть менеджер и полный штат со своим шефом, но все они подчиняются Малкольму. Он у нас настоящий финансовый гений. — Скорчив забавную рожицу, Джиллиан призналась:

— Он думает, что я ни черта не смыслю в цифрах. Зато он не умеет выращивать капусту!

Девушки дружно рассмеялись, и вскоре между ними завязалась оживленная беседа.

— Малкольм вспоминал о тебе вчера вечером. Говорил, что звонил тебе пару раз, но ему отвечали, что ты очень занята. Знаешь, его слегка обидело, что ты ему не перезвонила.

Джоанна виновато потупилась.

— Да-да, я знаю. Мне очень жаль. Мне передали, что он звонил, но на этой неделе у меня совершенно не было свободного времени. Приходилось работать изо всех сил, чтобы доказать, что со мной стоит заключить контракт.

Когда Джиллиан удивленно подняла брови, Джоанна объяснила, что попала сюда вместо своего отца и живет здесь буквально из милости, покуда не покажет, на что способна.

— Вот оно что! Теперь понимаю! Ты, должно быть, не робкого десятка, раз решилась иметь дело с самим Грантом Уэзерби.

Что-то в ее интонации заставило Джоанну спросить:

— Ты говоришь так, словно он тебе неприятен…

— Не скажу чтобы я хорошо его знала. Мне показалось, что он не горел желанием разрешить нам кататься в его владениях, как это делал его дядя. Когда же он наконец согласился, то недвусмысленно дал нам понять, чтобы на особое сближение с ним мы не рассчитывали. Малкольм говорит, что наследство вскружило ему голову. — Джиллиан улыбнулась. — Хотя я думаю, что на самом деле он немного ему завидует. Это ведь целое состояние!

— Да, дом действительно великолепен. Все внутри отделано с таким вкусом! Да и поместье замечательное. Мне там очень нравится.

— Может, ты и к хозяину неравнодушна, а?

— У меня как-то не было времени об этом подумать, — так же шутливо ответила Джоанна. — Но раз уж ты спрашиваешь, то, по-моему, очень эффектный великан! — И тут же поспешила изменить тему: — Как жаль, что у Чарлза Уэзерби не было больше детей.

— Были. Мама как-то рассказывала мне, что у его жены четыре раза был выкидыш, а потом у них родилась дочь, но она не прожила и нескольких месяцев. Естественно, для них это был тяжелый удар. Милдред Уэзерби после тех родов осталась наполовину калекой, и больше ни о каких детях не могло быть и речи.

— Какая печальная история! Интересно, а у Эдварда Уэзерби были дети, кроме Гранта?

— Любопытно было бы это узнать. Насколько я слышала, до отъезда он на славу пошалил с деревенскими девчонками.

Увидев на лице Джоанны искреннее изумление, Джиллиан насмешливо продолжала:

— Я вижу, не очень-то ты привычна к деревенским сплетням. Внезапный отъезд Эдварда породил массу слухов. По словам матери, с глаз долой его отправили за то, что он играл как проклятый — просто не было другого способа проучить его хорошенько.

— Проучить? Так ты думаешь, его отец рассчитывал, что он в конце концов вернется?

— Вот именно. Он же был его любимчиком, и мать полагала, что он нарочно в дом и носу не казал, только бы поскорее свести отца в могилу.

Джиллиан взглянула на часы.

— О боже! Мне давно пора бежать. Мы славно поболтали. Знаешь, заходи как-нибудь вечерком в «Тоби Джаг»! Обещаешь?

— Да, с удовольствием.

Они вместе вышли из кафе, и Джиллиан направилась по своим делам, а Джоанна решила заглянуть в собор. Она восторженно разглядывала высокие каменные колонны и изломы шести готических арок, которые вместе составляли поражающий воображение ансамбль. Джоанна не спеша ходила по собору, время от времени останавливаясь, чтобы полюбоваться деревянной и каменной резьбой, и вспоминала, сколько раз она вот так же бывала в церкви с отцом. Присев в одном из приделов, она погрузилась в воспоминания о нем, ощутив наконец, как благословенно безмятежное спокойствие здешних мест. Джоанна решила обязательно вернуться сюда снова, чтобы осмотреть те уголки, куда нарочно не заглянула сегодня: ей не хотелось комкать впечатление от этой слишком короткой поездки.

На обратной дороге Джоанна зашла в деревенский паб, где села за столик в баре со старинным каменным камином, в котором уютно потрескивал огонь. Над камином были развешаны начищенные до блеска медные детали лошадиной упряжи. Пока Джоанна с наслаждением ела сыр и салат, запивая их местным сидром, разговор с Джиллиан все не шел у нее из головы. После того как она столько узнала об отце Гранта и его деде, ей было о чем подумать. Вскоре мысли Джоанны незаметно переключились на самого Гранта. Дома ли он уже? Понравится ли ему ее работа и даст ли он ей возможность довести все до конца? А впрочем, Бог с ним! У нее как-никак выходной, и она не станет забивать себе голову мыслями о Гранте и его усадьбе.

Снова сев в машину, Джоанна направилась в Уэстон-Супер-Маре. На поверку городок оказался типичным английским курортом: вдоль побережья, как и везде, тянулись гостиницы и пансионаты; правда, здесь имелся широкий песчаный пляж. Решив, что сидеть на пляже слишком холодно, Джоанна немного погуляла вдоль берега, прежде чем обежать сувенирные магазинчики и отправить открытку матери. На обратном пути она думала о том, как ей повезло, что она встретила Джиллиан.

В усадьбу Джоанна вернулась усталая, но полная впечатлений. Она заглянула на кухню, чтобы сообщить миссис Уилер о своем приезде. Взяв предложенную чашечку чая, она села и принялась рассказывать, где побывала.

— У нас с Бертом в Уэстоне был медовый месяц, — поделилась воспоминаниями миссис Уилер. — В те времена как было: слишком-то не отдохнешь. Да нам и того хватило. Дай нам неделю — мы бы, наверное, со скуки померли.

— Испортилось нынешнее поколение, а, миссис Уилер? — насмешливо спросил Грант, который вдруг вырос на пороге. От неожиданности Джоанна едва не опрокинула чашку. Миссис Уилер, испуганная его внезапным появлением, с виноватым видом вскочила с места.

— Простите, мистер Уэзерби. Я сейчас же принесу вам ваш чай.

— Не стоит, я и здесь могу выпить, — сказал Грант и, видя ее изумленное лицо, недовольно добавил: — Ради бога, милочка, сядьте.

Он подошел к столу, налил себе чашку чая и, примостившись с краю, переключил все внимание на Джоанну.

— Я вижу, вы неплохо отдохнули?

— Замечательно, — улыбнулась она, пытаясь сообразить, какую часть их разговора он слышал.

— И где же вы были?

Решив, что он спрашивает это просто из вежливости, Джоанна ответила:

— В Уэллсе, а потом — в Уэстон-Супер-Маре.

— Как вам понравился собор?

Грант изучающе смотрел на нее, и Джоанна почувствовала, что ему это действительно интересно. Она с увлечением принялась описывать собор. Ее глаза сияли, когда она воскрешала в памяти резные каменные скульптуры на величественном западном фасаде, мраморного львенка на одной из могил, клиросы с великолепными завесами, которые местные прихожанки вышили лет сорок назад. Лицо Джоанны светилось от восторга, и если не хватало слов, она иллюстрировала свой рассказ движениями тонких изящных рук. Она не чувствовала, как неотразима была в своей увлеченности, и лишь когда миссис Уилер восхищенно сказала: «Клянусь, мисс Лэндон, ну прям как по телевизору!», — она смущенно засмеялась.

— Простите, я, кажется, немного увлеклась и всем, наверное, уже надоела.

Они возразили хором.

— О нет, что вы, мисс, — сказала миссис Уилер.

— Вы не можете надоесть, — заверил ее Грант.

Джоанна почувствовала, как под его необычно пристальным взглядом сердце ее забилось сильнее, и робко улыбнулась, когда он поставил на стол свою чашку.

— Перед ужином мне бы хотелось увидеться с вами в кабинете.

Он вышел так же неслышно, как и вошел. Миссис Уилер облегченно вздохнула.

— Не припомню, чтобы он когда-нибудь пил чай на кухне!

Покраснев под ее оценивающим взглядом, Джоанна улыбнулась:

— Все на свете когда-нибудь происходит в первый раз.

Она подхватила сумку и отправилась в свою комнату.

Джоанна прекрасно понимала, зачем Грант хотел ее видеть. Он собирался объявить ей свое решение относительно того, сможет она продолжить работу здесь или нет. Она оделась с особым тщанием, подобрав к облегающему платью из кремового шелка пару бронзового цвета туфель с ремешками и на высоких каблуках и маленькую дамскую сумочку. Последний раз взглянув в зеркало, Джоанна осталась довольна своей элегантной фигурой, и хотя легкий румянец на щеках можно было приписать волнению, он придавал ей очарования, а ее большие, серьезные голубые глаза, смотревшие на нее из зеркала, благодаря порозовевшим щекам казались теперь еще больше. Поправив прядь золотистых волос и печально улыбнувшись отражению, Джоанна глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.

Впрочем, уже на лестнице вид у нее был совершенно спокойный, так что, когда Грант, пригласив ее в кабинет, предложил ей выпить и она с улыбкой взяла свой бокал, Джоанна вполне могла сойти за хорошенькую девчушку, которую просто пригласили поужинать. Хотя во рту у нее пересохло, она, сделав глоток мартини, осторожно поставила бокал на столик, боясь, как бы не дрогнула рука и не выдала ее волнение.

— Я ознакомился с вашими оценками…

Грант замолчал и пристально посмотрел на нее. Джоанне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он продолжил:

— Мне понравилось, как вы это преподнесли. Фотографии — те так просто великолепны…

Она радостно улыбнулась, но чувствуя, что это еще не все, сказала вопросительно:

— Но?..

— Ваша проницательность делает вам честь, — заметил он. — С первого взгляда ваша работа и впрямь произвела на меня впечатление, но внезапно я понял, что внешний вид — это еще не все и даже самый скрупулезный труд еще не гарантирует точности оценок.

— О! — Она нахмурилась, не зная, как убедить его в том, что она не ошиблась.

— Поэтому я и решил обратиться к двум независимым экспертам, детально описав им несколько предметов из коллекции и попросив высказать собственное мнение. После чего позвонил еще двум и попросил сделать то же самое, но уже с другими предметами.

Щеки Джоанны заалели еще сильнее, но она ничего не спросила, решив, что не доставит ему этого удовольствия, и лишь плотнее сжала губы.

— Так вот, рад сообщить вам, что в обоих случаях верность ваших оценок подтвердилась и вы можете закончить контракт.

Он широко улыбнулся, показав свои ровные белые зубы.

— Вы… вы… деспотичный, высокомерный… невыносимый человек! — воскликнула Джоанна, вставая со своего места и устремляя на него негодующий взгляд. — Вы, может быть, хотите, чтобы я в знак благодарности кинулась вам в ноги или упала в обморок из-за того, что вы милостиво позволили мне продолжать? Вы навели соответствующие справки и убедились, что я кое-что смыслю! А будь это мой отец или любой другой человек, вы просто пролистали бы бумаги и вам в голову бы не пришло усомниться в их правильности. Это просто оскорбительно!

Джоанна повернулась на каблуках, вышла из комнаты и поднялась к себе, в то время как Грант, пораженный этой тирадой, даже не пошевельнулся на стуле. Лишь походив несколько минут по комнате и немного успокоившись, Джоанна поняла, что она натворила. Грант дал ей контракт, она же фактически швырнула бумагу ему в лицо. И о чем она только думала? Почему позволила себе так распуститься? Ведь Грант Уэзерби, как бы он ни действовал ей на нервы, все-таки ее клиент. Она повела себя так глупо и по-детски потому, что задели ее гордость. Придя к такому заключению, Джоанна тут же снова спустилась вниз и постучала в дверь кабинета.

Когда она вошла, Грант стоял спиной к мраморному камину. Джоанна быстро подошла к нему и встала прямо перед ним, так что их разделяло всего несколько шагов.

— Прошу простить меня за мою дерзость. Вы вправе были проверить мои цифры, и я надеюсь, что вы все-таки позволите мне довести работу до конца.

Выступившие у нее на щеках красные пятна выдавали ее замешательство. Грант пристально смотрел на нее в течение нескольких секунд. Джоанна нервно сглотнула, но не отвела глаз.

— В вашем замечании есть доля правды. Я, вероятно, и впрямь не стал бы устраивать проверку, если бы имел дело с вашим отцом. Но, во-первых, у него был большой опыт, а во-вторых, замечательная репутация. — Голос его посуровел. — Вы же, по-видимому, вбили себе в голову, что эти меры предосторожности я принимаю исключительно потому, что вы женщина. Так вот, забудьте об этом. Я руководствовался чисто практическими соображениями. Прежде чем переехать сюда, мне пришлось долго и напряженно работать, чтобы добиться теперешнего богатства. И если я теперь получил это наследство, то это не значит, что я позволю вам — или кому бы то ни было — пустить его по ветру. Я слишком хорошо знаю цену деньгам и не собираюсь тратить их на сомнительную оценку, чтобы терять на ней впоследствии.

— Так, значит, вы хотите продать коллекцию?!

Эти испуганные слова, прозвучавшие как обвинение, вырвались у Джоанны почти помимо ее воли. Грант гневно сдвинул брови, но тон его был ледяным:

— Вынужден вновь напомнить вам, что вас здесь ждет конкретная работа. Занимайтесь ею и не лезьте в мои дела, а если не можете — всего доброго. Я найду кого-нибудь еще.

Джоанна не была уверена, что Грант слышал, как она бормочет извинения, когда он широким шагом выходил из комнаты. Во всяком случае, она не удивилась, услышав удаляющийся шум его машины. Ужинать ей вновь предстояло в одиночестве.