Спал я ночью плохо и поднялся с больной головой. Обычно я не пью, но тогда я еще ничего не понимал, особенно это касалось Катарины. И я решил, что было бы неплохо… В общем, проснулся я через несколько часов оттого, что кто-то изо всех сил лупил в дверь моей каюты. Я ползком направился куда-то в сторону двери, высказывая самые нелестные замечания на счет стучавшего.

За дверью оказалась Катарина — как всегда, в черном. Она нервно теребила свою серебряную бабочку.

— Там Вайма Джин кричит, наверное, что-то случилось, — сообщила она.

Все наши жилые отсеки имели одну небольшую общую гостиную и две спальни по разные стороны. Единственная дань роскоши на «Шпигате» заключалась в наличии отдельных туалетных комнатушек в каждом спальном отсеке. Вайма Джин и Фридо занимали отсек рядом с нашим, со стороны Катарины.

Я тщетно пытался смотреть в одну точку.

— Они с Фридо всегда ужасно шумят, когда заняты там вдвоем.

— Нет, это не то. Вайма Джин кричит так, словно что-то случилось. Пошли посмотрим. — Чтобы подчеркнуть важность момента, она даже сняла очки. — Надеюсь, то, чем ты страдаешь, не заразно?

Пол корабля дрогнул, и я повалился на дверь.

— Это я или корабль?

— Корабль. Опять этот боковой двигатель. С полчаса назад была настоящая качка.

— Когда-нибудь я просто пообрываю все лопасти той крыльчатки. — Я провел рукой по волосам и вздохнул. — Мне приснилось, что я — святой Георгий. Я пытался выяснить, кто же дракон.

Она ехидно оглядела меня с головы до ног.

— Похоже, что драконом оказалась твоя задница. Тебе не надоело ходить на четвереньках?

Я прислонился к дверному косяку.

— Больше не буду. Я пойду тихонько-тихонько. В любом случае это будет полезно.

— Кен, у тебя волосы стоят дыбом. Помимо этого я, конечно, не хочу критиковать цвет твоей пижамы — чистое авокадо! — но если у Ваймы Джин или у Фридо слабое сердце…

Я захлопнул дверь каюты перед ее носом и провел пару минут, пытаясь прийти в себя. Потом переоделся в слаксы и старомодный свитер с высоким воротником. Когда мы подошли к двери отсека Спунер и Кандла, я вопрошающе посмотрел на Катарину. Она показала мне большой палец, и я постучал. Ответ был незамедлительным и очень громким.

— Ты слышала, как кто-то сказал: «Фридо, где ты там, старая задница»? — спросил я.

Катарина кивнула:

— Немного приглушенно. Думаю, нам лучше войти.

Источник звука располагался прямо по центру гостиной. Спунер лежала на диване на животе, под коленками у нее были подушки. На ногах у нее были маленькие кандалы, а руки за спиной сковывали наручники. Похоже, это был полный комплект. Больше на ней практически ничего не было.

— Вайма Джин, мы не помешали? — поинтересовался я.

— Кен, это ты? Выпусти меня, а то мой мочевой пузырь сейчас лопнет. Я убью Фридо — оставить меня в таком виде!

— А где он?

— Пошел на камбуз, чтобы принести кофе, и, видать, позабыл про меня. Честное слово, я убью подлеца!

— Не могу представить, чтобы Фридо мог уйти от такого по своей воле, — пробормотал я.

— Ты просто устал и чувствуешь себя подавленным, — заметила Катарина. — Ты видишь где-нибудь ключ?

Я покачал головой.

— Этот слизняк унес его с собой! — заявила Вайма Джин.

— Ты поищи Фридо, а я останусь и посмотрю, может, он его где-нибудь обронил по дороге, предложил я.

— Давай, — согласилась Катарина. Мы вышли от Спунер.

— Какая антисанитария. Хочется надеяться, что они хоть пластиковую простыню постелили, прежде чем залить все кругом растительным маслом, пожаловался я.

Катарина улыбнулась:

— А я подумала, что неплохо было бы заткнуть ей рот хотя бы яблоком.

— Точно. Там явный переизбыток Спунер, и немного противно видеть все это богатство, развалившееся без всяких ограничений.

— Как я уже говорила, ты немного подавлен. — Она проводила меня в камбуз. Кандла нигде не было видно.

Камбуз был построен так, чтобы сэкономить как можно больше места. Почти все кухонное оборудование было встроено в стены, чтобы облегчить уход и работу — космонавты неповоротливы, как бегемоты. Можно было даже вытянуть маленький столик, за которым четыре человека запросто сплелись бы локтями, — понятно, это не то место, где можно было бы потеряться. Я потянулся и захлопнул дверцу шкафчика.

— Здесь его нет. Не так-то много мест на корабле, где можно спрятаться. Если он не на мостике, значит, в грузовых трюмах.

— Подожди-ка. — Катарина склонила голову набок и прищурила глаза. — Что-то здесь не так.

— Что?

— Не знаю. Давай-ка откроем все шкафы.

— Что я ищу? — осведомился я.

— Когда найдешь — поймешь, — буркнула она, наклоняясь, чтобы проверить сковородки.

Я начал с раковины. И надо же было такому случиться — Фридо был засунут именно под нее.

Его труп не отличался красотой. Горло было перерезано от уха до уха. Челюсть отвалилась, а глаза были выпучены больше, чем обычно. Трупное окоченение еще не наступило. Его лицо выглядело неестественно бледным, так как большая часть крови вытекла, но на рубашке крови было совсем немного. Непонятно, куда делась остальная кровь. Мне стало неуютно от мысли, что Катарина стоит совсем рядом.

— Он мертв, да? — услышал я ее голос. Краем глаза я глянул на ее лицо. Оно было напряженным, неподвижным.

— Да, он мертв. Я бы не хотел трогать тело, пока Твердобокий не посмотрит. Да и вообще мне бы не хотелось трогать это тело.

Из коридора донесся крик Ваймы Джин:

— Вы его не нашли? Клянусь, я убью его! Я снова посмотрел на Катарину.

— Похоже, кто-то уже сделал это за нее. Катарина наклонилась и положила руку мне на

плечо. Обычно она такого не допускала. Я даже немного подпрыгнул.

— Кен, я знаю, о чем ты думаешь. Я этого не делала. Я знаю, что нет. Я так думаю. И ты тоже его не убивал, я уверена.

Любой, кто увидел бы цвет моего лица, пришел бы в сильное сомнение относительно моей способности убить хоть кого-либо.

— Хотелось бы мне знать, кто это сделал, — протянул я, изо всех сил стараясь не думать о сломанном шкафчике.

— Фридо пришел сюда, чтобы сварить кофе, так?

— Да, Спунер так сказала, — тупо подтвердил я. Она повернула голову.

— Кофейник был вымыт. А где чашки?

Я покачал головой. Она наклонилась еще ниже и, проведя ладонью по полу, собрала тонкий белый налет, который и растерла между пальцев.

— Позови сюда Твердобокого. А еще давай найдем ключ и снимем с Ваймы Джин наручники, — предложила она каким-то незнакомым голосом.

Мы не нашли ключ и потратили изрядно времени, решая, как освободить Вайму Джин. Катарина достаточно опрометчиво набросила на нее простыню, что и закончило наши мучения. Уже через полчаса Твердобокий собрал всех выживших в зале управления, чтобы сообщить последнюю новость и решить, что же делать дальше. Дайкстра и Макхью появились последними, и когда я увидел выражение лица Макхью, то понял, что не один Фридо имел сегодня немало поводов для беспокойства.

— Фридо занес все в компьютер! Здесь все про синдром Маклендона! — Аннали яростно помахала листком.

— Что за синдром Маклендона? — тупо спросила Спунер.

— Это то, что у Линдквист. Это значит, что она — тот самый вампир-укушу-тебя-в-шею! — выпалила Макхью.

Начался дождь — ожидай ливня. Наполненные слезами глаза Ваймы Джин один за другим полезли из орбит, когда она сложила два и два и получила целое число.

— Нам следует известить местные власти и передать это дело им, — звучно провозгласил Бо-бо. Берни хорош в галстуке-бабочке, он владеет кошкой и производит сильное впечатление на шепелявых. Даже Дэви Ллойд пропустил его слова мимо ушей.

— Линдквист, полагаю, мы должны изолировать вас, — медленно произнес Твердобокий.

— Погодите. Дайте-ка мне посмотреть, — перебил его я, забирая распечатку.

— Какая разница? Мы знаем, что это она убила Фридо, — взревела Макхью. — Засадить ее подальше, пока она еще кого-нибудь не ухлопала!

— Фридо этого не писал, — возразил я.

— Что значит — «Фридо этого не писал»? Тут внизу его подпись!

— Кто бы это ни сделал, он забыл стереть время. Это было набрано не больше часа назад. В камбузе нет терминала. А Фридо на мостике не появлялся, так?

Твердобокий и Бо-бо посмотрели друг на друга — и оба не улыбались.

— Вайма Джин, ты не видела его за терминалом у вас в комнате?

Она покачала головой.

— Нашим он не пользовался, как не пользовался и терминалом Макхью, — закончил я.

— А тот, который на складах? — торжествующе вопросила Макхью.

— Во-первых, у него не было бы на это времени, — указал я, загибая пальцы. — Во-вторых, вероятно, он был уже трупом, когда эта записка была напечатана. А в-третьих, если бы ты прочла вчерашние записи в судовом журнале, то знала бы, что терминал на складе сломался, а я еще не успел его починить.

На несколько минут все погрузились в молчание. Юрисдикция Адмиралтейства распространяется на все случаи, произошедшие на его судах. Нам бы сюда хорошего копа из отдела расследований флота, но, очевидно, под рукой таковых не находилось.

— Итак, если Фридо не писал этого, тогда кто писал? — спросил я.

— Это могла сделать сама Катарина, — смущаясь, подсказал Берни.

— Согласен. Но это значит, что она или чрезвычайно хитра, или крайне глупа.

— Но все равно похоже, что Фридо был убит вампиром, — упрямо заявила Дайкстра.

— Зачем тогда записка? — напомнил ей я. По-видимому, никто этого не знал, а это означало, что кто-то не был со мной искренен.

— Я лично считаю, что мы все находимся под подозрением, — объявил я.

В космосе правом карать и миловать обладает только капитан. Но капитан, которому в космосе вздумается на практике воспользоваться этим правом, должен иметь чертовски веские причины, если он хочет сохранить свою лицензию. Твердобокий поставил вопрос на голосование. Предложение запереть Катарину на время полета было принято большинством в пять голосов против двух. Предложение запереть заодно и меня провалилось при трех голосах «за» и четырех «против» — на моей стороне неожиданно оказались Спунер и Дайкстра.

— Ну что, так и будем тянуть кота за хвост? — осведомился я.

Твердобокий неуверенно огляделся. Берни тоже огляделся в поисках кошки — он явно понял мои слова буквально.

Катарина избавила их от дальнейших раздумий:

— Хорошо, Кен. Если они думают, что я представляю опасность, я позволю им посадить себя под замок.

— Я хочу надеяться, что все помнят — кто бы ни убил Фридо, он все еще где-то рядом, — добавил я, проливая бальзам на их раны.

После моих слов у Твердобокого был такой вид, словно он наелся лимонов. А после того, как я предложил образовать комиссию в составе Макхью и себя для поисков улик, он стал выглядеть еще хуже. Предложение прошло — никто не осмелился голосовать против.

Пока Твердобокий и Дайкстра рассуждали, как лучше приварить стальную полосу поперек двери в спальню Катарины, мы с ней, присев на койку, еще раз обсудили все, что нам было известно, — шепотом, чтобы возможные длинные уши ничего не услышали.

— Я так и не выяснил точно, каким ножом воспользовались, — начал я. — Из тех, что висят на камбузе, подходят три-четыре, но они все там, где им и полагается быть, и все чисто вымыты. Как ты думаешь, какого надо быть роста, чтобы свалить Фридо?

— Судя по углу, под которым идет рана, ни Аннали, ни Берни не могли бы сделать этого, если он стоял. И я не видела ни синяков, ни следов борьбы.

— Хотелось бы знать почему. Мне еще непонятно, почему нигде нет следов крови. Фридо, похоже, был очень труслив, но он не стал бы держать шею над тарелкой. Или стал бы?

— Давай посмотрим, кто мог бы это сделать. Например, Твердобокий и Бо-бо? Они были вместе.

— Но не все время. За восьмичасовую вахту они оба вполне могли на какое-то время выходить из рубки, чтобы проветриться или принести чашку кофе — и не раз, а раза три-четыре. Но пытаться заставить их признаться, когда это происходило, все равно что пытаться прибить гвоздями взбитые сливки.

— Аннали или Розали? — задумалась Катарина. Я пожал плечами:

— Они могут подтвердить алиби друг друга, заявив, что спали в своих комнатах, но, чтобы разбудить Розали, нужен по меньшей мере взрыв ядерного заряда, а Аннали спит, вставив в уши затычки, так что и подавно не могла бы услышать — прошла ли Розали через общую комнату или нет. Любая из них вполне могла выйти и убить Фридо. Точно так же я или ты могли тихонько выскользнуть и сделать дело. — Я все думал про ее шкафчик.

— Может быть. Не думаю, что это ты, — я бы услышала, как ты выходишь. И не думаю, что это я. Даже если бы я вошла в какой-нибудь транс, выйдя из него, я обнаружила бы, что стою на кухне.

— Мне уже лучше. Хорошо, что хоть Вайму Джин можно исключить.

Катарина почесала затылок:

— Я не очень в этом уверена. Пока мы занимались наручниками, я хорошо их рассмотрела. Она легко могла бы надеть их сама.

Розали снаружи позвала:

— Эй, Кен! Мы уже почти закончили.

— Иду, — бросил я, не поворачиваясь. И напоследок сказал Катарине: — Черт, хорошо хоть кошка Бо-бо не могла убить Фридо, и она, пожалуй, единственная, кого мы не подозреваем. Мы так и не сдвинулись с места. — Я немного подумал. — Если бы знать, куда делась вся кровь…

— Дело о теле без кровяных телец, — подобострастно поддакнула Катарина. Она помолчала и прибавила: — Все ждут голоса крови.

— Обещаю никогда больше не ходить в бары, — от всей души зарекся я. — Бросить пить не обещаю, но торжественно клянусь никогда больше не ходить в бары и ни с кем там не разговаривать, особенно с вампирами. Почему ты половину своего времени тратишь на то, чтобы подкалывать меня?

Она улыбнулась невинной простодушной улыбкой:

— Если бы я подкалывала тебя все время, в этом не было бы элемента неожиданности.

Я услышал, как снаружи громко ругается Твердобокий — он пытался удержать горящую сварочную горелку.

— Кен! Ты там скоро? Мы через минуту заканчиваем! — взревел он.

— Мы заняты — вычисляем, кто убил Фридо, — ответил я.

Улыбка Катарины увяла.

— Кен, не подставляй свою шею вместо моей. Я с любопытством посмотрел на нее:

— Почему нет? Она помолчала.

— Поверь мне. Когда мы доберемся до Новой Бразилии, все будет в порядке. Со мной ничего не случится. По крайней мере, из того, что должно будет случиться, — поправилась она.

— Откуда ты знаешь? — поинтересовался я. Твердобокий взревел опять:

— Маккей!

Она помолчала еще, потом покачала головой:

— Просто поверь. Я знаю, и все. Не запутывай дело, пытаясь изображать частного детектива.

Я тоже покачал головой:

— Извини. Боюсь, я не очень доверчив. Кроме того, я уже и так все запутал. Не могу же я теперь остановиться. А потом, мне кажется, мы должны сделать хоть что-то для Фридо.

— Хорошо. — Она похлопала меня по щеке. — Не притворяйся дурачком и не рискуй зря. Я не хочу, чтобы кто-то, испугавшись, запихнул под раковину тебя, если ты понимаешь, о чем я. Зачем ты это делаешь? Для меня?

— У тебя такая улыбка и ты еще спрашиваешь? Кроме того, ты не убивала Фридо. А потом, на этом старом ведре у меня не так уж много друзей, — тихо прибавил я.

— Ладно, Кен. — Она наморщила нос. — Если ты собираешься разнюхивать и дальше, то как-нибудь, оставшись один, ты мог бы проверить сливную трубу на камбузе. Мне кажется, она вполне может быть чем-нибудь забита.

— Кен, выходи! Мы почти закончили! — заорал Твердобокий.

Я медленно кивнул и вышел из комнаты — посмотреть, как там Дэви Ллойд и Дайкстра.

— Это ее наверняка задержит, — проворчал Твердобокий, когда я проходил мимо него. Они уже прорезали в двери щель, чтобы передавать через нее пищу, и скоро должны были закончить приделывать запор. Дэви Ллойд приладил его на место и взялся за горелку.

Правая часть засова соскользнула и с глухим стуком ударилась об пол.

— Вот если бы ты попробовал взять немного припоя… — услышал я голос Катарины.

На этом я их оставил и отправился искать Макхью, которая рвалась начать обыск. Мы с ней провели часов пять или шесть, шаря по всем спальням и вообще пытаясь поковыряться в грязи.

Первым делом мы занялись апартаментами начальства. Мы начали с Бо-бо и не нашли там ничего, о чем бы стоило упомянуть. У Бо-бо хранилось столько разных бутылочек и баночек с травами и медицинскими снадобьями, что в них можно было спрятать целый мешок драгоценностей, и тем не менее из Макхью вышел вполне энергичный мародер, а кошку Бо-бо, Сашу-Луизу, она довела чуть ли не до нервного расстройства. В комнате Твердобокого тоже не обнаружилось ничего необыкновенного, не считая багетов по углам.

Потом мы взялись за Дайкстру. Из всех ее вещей удивление вызвала только коробка с пленками, где среди прочих были записаны Сартр и Камю.

Шаря в нижнем белье, я поинтересовался у Макхью:

— Слушай, а что мы ищем?

Она уставилась на меня так, словно ничего глупее в жизни не слышала.

— Улику! — выпалила она.

— А как она выглядит? — настаивал я. Макхью свирепо зыркнула на меня:

— Откуда мне, черт возьми, знать? Это же ты придумал. Дьявол, здесь нет ничего. Пошли в комнату Кандла.

Мы тщательно досмотрели комнату Кандла. Раз или два все видели дневник, который он вел. Но сейчас ни я, ни Макхью его не нашли.

— Итак, что у нас есть? — вздохнул я, когда мы осмотрели все полки.

— Плетка, собачий ошейник, пачка грязных книжонок, пара пакетов бразильских орехов. Разрази меня гром, то же, что у нас было и час назад. Ты что, уснул и все позабыл?

Я пожал плечами:

— В ванной мы тоже были. Осталась только кровать.

Макхью покосилась на нее и скрестила руки на груди:

— Я до этого ни в жизнь не дотронусь.

— Ладно. — Я быстро стянул простыни, но ничего интересного не увидел. Пытаясь приподнять матрас со стандартной пластиковой рамы, я оперся о спинку рукой, и та чуть подалась в сторону. Я надавил сильнее, и спинка вышла из пазов. Внутри лежало с полдюжины пакетов с белым порошком. Я вытащил верхний и кинул его Макхью. Она молчала. — Что это?

— Хороший вопрос. Не думаю, что это мыло. Она открыла пакет, лизнула палец и обмакнула кончик в порошок.

— Странно, — пробормотала она, — а на вкус как мыло.

Цвет лица у нее никак не изменился, а когда я попробовал, то тоже ничего страшного не произошло. Мы затолкали пакеты вместе с остальными вещами покойного Фридо в корабельный сейф и сообща пришли к выводу, что, не зная, что это такое, мы вполне можем счесть это уликой. Люди не прячут без причины нечто, напоминающее стиральный порошок, даже если они такие олухи, как Фридо.

Следующей по списку значилась кухня. Я разрешил Макхью пошарить по горшкам и сковородкам, а сам сел и попытался разобраться, какие у кого могут быть причины ухлопать Фридо.

Дайкстру я бы заподозрил в последнюю очередь. Она не имела явной причины сделать из Фридо фрикасе, да и вообще у нее не хватило бы воображения задумать такое. Хотя, конечно, если у кого-нибудь на корабле и хватило бы физических сил прижать Фридо к стене и пырнуть его ножом, так это у нее.

И из Макхью вышла бы нелучшая подозреваемая. Несмотря на то, что девять десятых натуры Макхью составляла голая безжалостность, да и видела она от Фридо мало хорошего, такое было не в ее стиле. Аннали хватало на зуботычину, не больше. Я не мог представить себе, как она хладнокровно всаживает во Фридо нож. Быть может, бензопилу или отбойный молоток, но уж никак не нож. Хотя, зная ее в течение десяти месяцев, я не мог допустить, что она станет портить себе карьеру или даже просто тратить свое личное время на Фридо.

Спунер, пожалуй, была самой подходящей подозреваемой, к тому же она изрядно озадачила меня. Не похоже, чтобы она была жестокой, но мы с Макхью порылись в ее пожитках. Не у каждого есть плетка-девятихвостка. Да и ее реакция на смерть Фридо казалась несколько ненатуральной. Побыв женатым, я обратил внимание, что люди, обманывающие друг друга, обычно ведут себя не очень рационально, и вот это на Спунер было уже похоже. Я пометил ее как возможного убийцу.

Оставались Твердобокий и Берни Бо-бо. У Бо-бо был только один явный мотив. Этот клоун страстно желал Вайму Джин всем своим маленьким оловянным сердцем в течение уже нескольких месяцев. Соответственно, он ревновал к Фридо да и ко всем остальным, кто был выше метра ростом, но прятал свои чувства так же тщательно, как и все остальное. К несчастью, мне пришлось вычеркнуть его, потому что Берни так боялся острых предметов, что даже ел при помощи пластиковых приборов.

Зато его приятель Твердобокий был единственным, кого бы мне хотелось обвинить. Он не придерживался никаких принципов, о которых стоило бы говорить, — ведь он оказывал знаки внимания самой О'Дей. К несчастью, даже его лучший друг, если у него вообще были друзья, должен был бы признать, что силы рук ему не хватило бы, чтобы прирезать и слепого паралитика, а представить криминальный талант в человеке, который не мог толком составить расписание вахт на восемь человек, было и вовсе затруднительно.

Последней в моем списке, разумеется, значилась Катарина, которая, по-видимому, и послужила причиной или катализатором того, что случилось. Пока она не появилась, все у нас шло вполне мирно, а о себе она рассказывала очень мало, даже мне. И все же, хотя modus operandi явно указывал на определенные наклонности, я бы на нее не поставил. Если бы она преднамеренно напала на Фридо, то справилась бы с этим получше, а если она совершила убийство в беспамятстве, тогда слишком уж странно выглядело такое своевременное появление распечатки Макхью.

Лично я не убивал Фридо, к тому же я был совершенно уверен, что он не попал под поезд, да и мясника у нас в штате не числилось. Я уже был склонен включить и кошку в список подозреваемых. Но прежде, чем я смогу ответить на вопрос, кто убил Фридо, следовало выяснить — почему. У Фридо не было ни одного явного врага, хотя и друзья его не очень-то любили.

Я дошел в своих рассуждениях до этой точки и уже собирался начать все сначала, когда Твердобокий, просунув голову в дверь, прервал мои размышления.

— Вы собрали отпечатки пальцев? — требовательно спросил он.

Аннали грохнула сковородкой по разделочному столу:

— Чьи? Мы все здесь едим!

— К тому же я все равно не знаю, как это делается, — прибавил я. — Почему бы тебе не вернуться на мостик поуправлять кораблем?

Голова Дэви Ллойда исчезла. Через минуту появилась голова Бо-бо.

— Кен, могу я поговорить с тобой наедине?

— Конечно, Берни. — Я вышел в коридор вслед за ним.

— Кен, последнюю пару дней я постоянно слышу какие-то посторонние звуки на корабле. — Берни выглядел необычно возбужденным. Может быть и я тоже был таким же, поэтому постарался удержаться от напрашивавшегося ответа.

— Так, — осторожно проговорил я.

— Знаешь, в одном кино я видел, как вампир превратился в дым, и я подумал, что таким вот образом Линдквист и пробралась на камбуз и убила Фридо, когда ее никто не видел.

— Берни, — ласково улыбнулся я, — такого даже в кино теперь не увидишь. Не будешь ли ты так любезен вернуться на мостик и помочь Дэви Ллойду управлять кораблем? Мы с Аннали справимся.

— Честное слово, Кен, я все время что-то слышу!

— Конечно-конечно. А теперь иди на мостик. — Я развернул его и отправил прочь, а сам вернулся в камбуз.

Аннали, взгромоздившись на стул, рылась в стенных шкафах.

— Что там у Берни?

— Он тоже что-то слышит.

— Черт! — Она озадаченно посмотрела на меня. — Только этого нам еще не хватало. Разрази меня гром, если здесь можно что-нибудь найти. Будем проверять склад?

— Давай, пошли.

Мы вместе зашагали по коридору.

— Проклятая кошка меня оцарапала, ты видел? — Макхью показала свое запястье.

— Я же говорил тебе, не надо было пытаться побрить ее, чтобы выяснить, нет ли у нее на коже вытатуированных посланий.

— А вдруг бы что-нибудь нашлось, — оправдываясь, проворчала Макхью. Она откатила дверь на склад и взялась осматривать нижние полки. — Проклятье, — пробормотала она. — Клянусь, кто-то здесь шарил.

— Дух Фридо? — предположил я.

— Перестань! — выпалила она. — Говорю тебе, Вайма Джин тоже что-то слышала несколько раз. — Она повернула голову и вопросительно посмотрела на меня. — Ты слышишь — кто-то дышит?

— Нет.

— Где-то там. О Боже, у нас на корабле привидения!

— Макхью, а ну перестань!

— Кен! — Она аж побелела и начала медленно отступать к двери. — Серьезно. Я тоже слышу. Звук вон оттуда. — Она указала на контейнер с овощами. — Господи! Оно стонет!

— Макхью! В этом контейнере ничего, кроме репы, нет. — Я подошел и одним рывком открыл дверцу контейнера.

— Вот он! — вскрикнула Макхью.

Я тупо смотрел перед собой, не веря своим глазам.

— Клайд, ты что здесь делаешь?

Клайд, продавец бус, сидел, скрестив ноги, на куче корнеплодов и выуживал складной ложкой консервированные персики из банки. Он улыбался до тех пор, пока не узнал меня.

— Ох, нет! Ты — тот самый парень, у которого девушка хорошо дерется.

Макхью привстала на цыпочки и прищурила глаза:

— Что-то ты не очень похож на привидение. Клайд похлопал широко раскрытыми веками и чуть не выронил банку с персиками.

— Привидение! Где?

Я забрал у него банку и поставил ее на пол. Потом крепко взял безбилетника за плечо.

— Это не привидение. Этот такой-то и сякой-то пытался вытащить у меня бумажник в Шенектади, -пояснил я. — Должно быть, он едет зайцем.

— Эй, кого это ты называешь таким-то и сяким-то? Ой! — запротестовал Клайд.

— Отведем его к Твердозадому и зададим пару вопросов, — сквозь зубы процедила Макхью и ухватила Клайда за другую руку. Мы вместе пнули свою жертву.

— Эй, погодите! Не так грубо! Может быть, я ничего не помню! — Клайд поджал ноги, и нам пришлось приподнять его и нести по коридору на мостик, где мы и засунули его в одно из противоперегрузочных кресел рядом с совершенно ошарашенным Твердобоким.

— Что это? Откуда он? — только и спросил Дэви Ллойд.

— Ох, сэр. У меня плохо с памятью. Я так плохо все помню, — сообщил ему Клайд.

— Ты вылез из овощного контейнера, Клайд. С этого и начнем, — подсказал я.

— Берни, следи за приборами, — проворчала Макхью. — Что ж, Клайд, может, нам сломать тебе несколько пальцев, чтобы помочь вспомнить все?

— Ты не очень хорошая женщина! — с тревогой заметил Клайд, что было, пожалуй, первыми достаточно правдивыми словами, которые я от него слышал.

— Кто этот парень? Что здесь происходит? — взорвался Твердобокий, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Это заяц, и, может быть, он и вырубил Фридо, — объявила Макхью.

— Что такое «Вы рубил в ридо»? — поинтересовался Клайд.

— Чего? Да кто ты такой? — Дэви Ллойд был уже на грани срыва.

— Я-то? Зовут меня Обедия Видерспун, — доложил Клайд. Он глянул на меня и поспешно добавил: — Но друзья называют меня Клайд.

— Клайд ты и есть, — фыркнул я.

— Кен, ты там что-то рассказывал, как этот парень пытался залезть тебе в карман на Шайлере? — напомнила мне Макхью.

Я кивнул.

— Ох, нет! — поспешил вставить Клайд. — Мы просто друг друга не поняли. Та дама со светлыми волосами — она все уладила.

Твердобокому по-прежнему было трудновато уследить за разговором.

— Кто этот парень? — тупо повторил он.

— Это заяц, который пытался залезть к Кену в карман. Он, должно быть, пробрался незамеченным на борт челнока, — пояснила Макхью. — И должно быть, он и обработал Фридо.

На лице Дэви Ллойда начало появляться понимание.

— Это ты добавил лишних семьдесят килограммов веса на челноке! — Он погрозил кулаком. — Ты знаешь, во что мне это обошлось?

— Оставь, Дэви, это же только деньги. Ну, Клайд, что ты делаешь на борту нашего корабля? — довольно любезно осведомился я. Клайд молчал. — Может быть, нам позвать Катарину? Это поможет освежить его память, особенно если она доступно объяснит ему, что зайцев обычно выкидывают в воздушный шлюз.

— Не надо, дядя! Я уже все вспомнил! — заволновался Клайд.

После чего у нас появилась другая проблема — как заткнуть фонтан Клайда. Как он объяснил, недолгая, но впечатляющая встреча со мной и Катариной оставила его несколько озадаченным, вследствие чего он не совсем удачно встретился с одним большим джентльменом. Тот большой джентльмен оказался хорошим знакомым некоторых полицейских и не пожелал проявить, как Катарина, должное понимание. Чувствуя настоятельную потребность проветриться, Клайд вспомнил, что Катарина что-то говорила про десятичасовой челнок, который мог бы увезти его подальше с этой негостеприимной планеты, и немедленно начал действовать.

— Вот такой я импульсивный парень, — объяснил он.

Нам так и не удалось за целый час расспросов, перемежаемых страшными угрозами, сбить его с толку или хотя бы выколотить что-нибудь более внятное. Любые вопросы, касавшиеся Фридо, он встречал с совершенно непонимающим видом. Берни без конца вертел головой, чтобы посмотреть, что происходит, но благоразумно молчал, что было совсем на него не похоже. Наверное, все дело было в том, что Аннали не отходила от него дальше чем на расстояние вытянутой руки.

Наконец Макхью вытолкнула Твердобокого и меня в коридор. Там она озадаченно посмотрела на нас:

— Может, я чего не понимаю? Это он взаправду?

Так разговаривает? Я покачал головой:

— Естественно, нет. Но все же я не думаю, что это он убил Фридо.

— А я думаю, что он мог это сделать, — не согласился Твердобокий.

Макхью, сроду не отличавшаяся особым тактом, резанула в ответ:

— Ты такой же дундук, как и он!

— Это оскорбление! — взревел Твердобокий.

Я встал перед Аннали, чтобы у нее не появилось искушения ответить ударом ногой в живот.

— Погодите, ребятки. Я хочу кое-что попробовать.

Я вернулся в рубку и рывком поднял Клайда на ноги.

— Эй, Клайд, мы сейчас совершим небольшое путешествие, но пока еще не в воздушный шлюз.

— Подожди, а куда мы идем? — полюбопытствовал он, явно нервничая.

Я толкал его до самой каюты Фридо, где мы пока временно оставили его тело. За нами плелись Макхью и Твердобокий.

— Клайд, это твоя каюта, — объявил я и тычком проводил его в дверь, чтобы посмотреть, как он отреагирует. — А это твой сосед по комнате.

Макхью сразу все поняла. И со смешком добавила:

— Этот парень с перерезанным горлом — бывший хозяин комнаты. Клайд, познакомься с Фридо.

Наш приятель Клайд застыл до кончиков взлохмаченных волос. Секунды через две он издал душераздирающий вопль и прыгнул прямо в мои объятия.

— Я больше никогда не буду ездить зайцем, никогда-никогда. Я буду все для вас делать, ну пожалуйста, заберите меня, я даже могу чистить ваши свинарники…

Я разжал руки, и он рухнул на пол. Приземлившись, он без промедления начал протирать мои теннисные туфли своим рукавом.

Я повернулся, чтобы посмотреть в глаза Твердобокому:

— Дэви, я бы сказал, что этот диалог немного тривиален, но если парень знал, что увидит труп Фридо, значит, он гораздо лучший актер, чем я мог бы сказать.

Аннали тоже взглянула на Твердобокого и покачала головой.

— Хорошо, вы выиграли. Это не он, — с отвращением выдавил капитан. — Давайте подумаем, как засунуть Фридо в морозильник.

Проводив Дэви с Клайдом в рубку, мы вместе с Макхью закончили проверять полки на складе. Но ничего не нашли и наконец отказались от своей затеи. Затем мы опять собрали всех и поставили на голосование вопрос — а не посадить ли Клайда под замок, но это не прошло — идея понравилась только кошке Берни. Твердобокий и Бо-бо возобновили вахту, Макхью и Дайкстра вернулись в свои постели, а Клайду мы отдали банку с персиками и в виде утешительного приза вручили его Вайме Джин.

Едва Аннали закрыла за собой дверь, я вернулся на камбуз. По-быстрому залез под раковину, отсоединил сливную трубу и разобрал сифон.

Там среди какого-то склизкого мусора плавал маленький комочек волос, я сложил все это в пузырек и запечатал на случай, если кто-нибудь когда-нибудь сможет провести исследования. Пока я занимался сбором улик, мое внимание привлекло нечто, похожее на маленький камешек. Я выудил его, чтобы поднести поближе к свету.

И тихонько присвистнул. Тусклый, шероховатый, он был похож на необработанный изумруд, карат на пять с половиной. Я мог и ошибиться, но был уверен, что не ошибся, — в кристаллических структурах я разбираюсь лучше, чем в людях. Я запечатал его вместе с волосами, убрал пузырек в несессер для бритья и пошел спать.

Тем временем Дэви Ллойд решил перейти на другой график вахт — по склянкам, когда каждая вахта длилась бы восемь склянок, что было бы совсем неплохо, если бы склянки у нас отбивались. Моя вахта прошла скучно, потому что мне пришлось нести ее в одиночку. Следующая была еще хуже, а про третью лучше и не вспоминать.

Сменившись, я медленно побрел в сторону своего отсека.

— Привет, Катарина. Как ты там? — поинтересовался я, когда закрыл за собой дверь гостиной.

— Отлично, Кен, честное слово. Я теперь дочитываю все, что не успела прочесть раньше. Мне куда лучше, чем тебе. — Тем не менее в ее голосе слышалось беспокойство.

Почти все свое свободное время я проводил у двери Катарины — она действовала на меня успокаивающе. Я поставил стул рядом с ее дверью и сел, прислонившись головой к переборке.

— Все в порядке. Просто я устал. У Ваймы Джин не хватает времени управляться с рутинной работой. Давай поговорим о чем-нибудь другом, кроме работы. — Я закрыл глаза и прислушался, как двигатели корабля раздирают протоны на фермионы.

— Хочешь, еще разок поспорим на философские темы? — предложила она, оживляясь.

— Ну уж нет, ты меня просто потрясла тем, как много каламбуров можно понаделать из Спинозы. — Я повернул голову и посмотрел на металлическую перекладину, которую Твердобокий и Дайкстра приварили поперек двери. — Катарина, я вот все хотел спросить, почему ты не стала возражать, когда Дэви Ллойд пытался повесить убийство Фридо на тебя?

— Я решила, что будет безопаснее, если наш Икс станет думать, что я надежно заперта, — тихо призналась она.

— Почему? Если Икс вырубит тебя, как он, она или оно разберется с убитым Фридо?

Иксом мы называли нашего загадочного убийцу.

— Кен, а если бы Икс вырубил тебя, какое у меня было бы алиби? — мягко осведомилась она, и я заткнулся. — Кен, поверь, так будет лучше. Все прояснится, когда мы доберемся до Новой Бразилии. А пока перестань совать свой нос повсюду.

Я покачал головой:

— И не надейся. — Тут я даже засмеялся. — Дайкстра уже начала называть меня «инспектор Мегрэ». Боюсь, что доверчивость нельзя считать моей сильной чертой.

— Как долго ты был женат? — тихо спросила она.

— Ого, я и не думал, что это так заметно.

— Заметно. Кроме того, ты упомянул свою бывшую жену раз шесть или восемь.

— Да? Как неосторожно с моей стороны, правда? — Я немного подумал. — Это продолжалось полгода. Мне кажется, она даже не успела распаковать свое барахло.

— Извини.

— Не надо. Все давно прошло.

— Ты хочешь об этом поговорить?

— Да… Нет… Не знаю… Меня это больше не занимает. — Я снова немного подумал. — Честно говоря, я не имею ни малейшего представления, из-за чего все так получилось. Я думал, что мы оба стараемся, как лучше. Она была рекламным агентом. Она не была особенной красавицей — пару раз, когда она сама приглашала меня куда-нибудь, я отказывался, но у нее имелся какой-то напор, если ты понимаешь, что я хочу сказать.

— Думаю, да, — медленно ответила Катарина.

— Было довольно забавно. Когда мы были с ней вместе, она каждый день посылала мне цветы, а когда я выходил после занятий, на машине красовалась новая голограмма. Ей очень нравилось, что я собираюсь стать космонавтом.

— А потом?

— Ну, я закончил учебу и получил направление на флот, а когда сделал ей предложение, она повела себя более чем странно. Я думал, что она собирается сказать «нет», а она вдруг очень обрадовалась. Она мигом подала заявление и все говорила, как хорошо, что мы сейчас собираемся связать наши жизни вместе. Она, оказывается, все рассчитала.

Я даже через дверь чувствовал, как смотрит на меня Катарина.

— Так сразу и поженились? — догадалась она. |

— Через четыре часа, представь себе. Я до сих пор не могу представить. Примерно столько же длился медовый месяц. А после я уже ничего не мог сделать так, как надо.

Катарина вздохнула:

— Думаю, все складывается. Я знаю подобные истории.

— Может, кому-то повезло больше. Сначала она не хотела детей, потом ей нужны были дети, потом она опять не хотела детей. Я уже совсем ничего не понимал. Тогда я стал проводить больше времени с ней, и все стало еще хуже. Черт возьми, мне не нравится слушать, что я не умею готовить, от женщины, которая и воды не может вскипятить.

— А что говорили ее друзья?

— Бог знает, она меня с ними так и не познакомила. Это тоже тебе знакомо?

— Да. Я так понимаю, иногда она лгала?

— Как дешевая газета. Из-за всякой ерунды. Сначала я не придавал этому значения, потом разозлился… — Я замолчал и вздохнул. — Представляешь, я до сих пор время от времени получаю от нее голограммы. — Я покачал головой. — Думаю, это я во всем был виноват.

Я услышал, как Катарина усмехнулась.

— Да что ты говоришь?

— Нет, не потому, что вел себя как идиот, не потому, что поторопился с женитьбой. Я и вправду думал, что один во всем виноват. Мне понадобилось немало времени, чтобы прийти в себя. Но потом я подумал, что если ты ходишь по рельсам, то должен знать, как выглядит паровоз. Я же кончил тем, что повис на скотоотбойнике. Кстати, а что такое скотоотбойник?

— Я видела его однажды в музее в Балтиморе. Это что-то типа большого совка, чтобы спихивать с рельсов крупных животных.

— В Балтиморе? Это в Ирландии?

— Нет, это район Вашингтона.

— А-а, я там был. Там Флотская Академия. А ты долго жила в Вашингтоне?

— Нет, не долго, — отозвалась она и не стала продолжать. — Так ты потом ушел из военного флота?

— Да, и подальше. Как оказалось, я действительно далеко попал.

— Давно это было.

— Думаю, лет пять назад. Иногда уже забываю. А ты почему ушла? То есть, до того, как стала вампиром? Черт, это дурацкий вопрос, да?

В дверь из коридора постучали, и ей не пришлось отвечать.

— Входите, — пригласил я. — Открыто. Заглянул Клайд.

— Привет, ты все злишься на меня?

— Привет, Клайд. Нет, не злюсь. Где ты был? Что-то я тебя давненько не видел.

— А, я в основном помогал Вайме Джин. После того как она объяснила, что случилось, я почему-то подумал, что ты, наверное, не захочешь меня видеть.

— Ты все верно понял, — подтвердил я.

— Еще я пришел повидать мисс Катарину.

— Привет, Клайд, — поздоровалась из-за двери Катарина. — Не бойся, руки я тебе ломать не стану.

— Ну, спасибо! — Клайд немного помялся. — Мисс Катарина, можно я задам вам личный вопрос?

— Валяй.

— Вы правда настоящий вампир?

— Синдром Маклендона. Перекрести меня и запасись осиновым колом.

Глаза Клайда загорелись.

— Ого! Вот это да! На меня никогда раньше не нападал вампир! — Он пошарил по своему балахону, пытаясь найти карман, и наконец извлек оттуда блокнот. — Э-э… можно попросить ваш авто-граф?

Я закрыл глаза:

— Клайд, может, попозже? Но Катарина сказала:

— Ничего-ничего, Кен. Просунь его в щель в двери.

Клайд, пританцовывая от свалившегося на него счастья, подошел к двери и протолкнул в щель блокнот. Катарина, чиркнув там что-то, вытолкнула его обратно.

Клайд спрятал блокнот.

— Ну, спасибо! Извини, что помешал тебе, дядя. Да, мистер Кен, вы с мисс Катариной играете в карты? Мисс Вайма Джин подумала, а вдруг вы скучаете?

— Как ты думаешь, Катарина? — поинтересовался я.

— Можно. Покер или бридж?

— Бридж, — выбрал я. Клайд поерзал:

— Но я не умею играть в бридж.

— Ну что ж, — вздохнул я, — тогда в покер, завтра вечером. Только на деньги я не играю. К тому же у тебя их и нет.

— У меня есть коробочка изюма. Мы можем разделить его и использовать вместо фишек, — предложила Катарина.

— Здорово! Пойду скажу мисс Вайме Джин. — И Клайд торопливо выбежал за дверь.

Катарина заразительно рассмеялась. Я терпел с полминуты, а потом, прислонившись к двери, захохотал и сам.

— О Господи, — простонал я, вытирая слезы, — не могу поверить, что это все со мной происходит.

— Да и со мной такое впервые. Ты сегодня не работаешь?

Я покачал головой:

— Нет. Дэви Ллойд опять переделал расписание. Он объявил, что моя вахта начнется, когда пробьет двадцать четыре склянки, совершенно позабыв, что больше восьми склянок ни на одном судне не бьется.

— Послушай, Кен, тебе надо отдохнуть.

— Ты права. Но сначала мне надо кое с кем поговорить.

— Так и быть. Но все же оставь несколько часов на сон. Спокойной ночи. И спасибо, что рассказал мне о своей бывшей.

— Спасибо, что выслушала меня. — Я утащил стул обратно в спальню и вышел в коридор.

Спунер несла вахту, а Клайд был при ней учеником, так что первым делом я зашел повидать Берни.

Твердобокий у себя в каюте выпиливал по дереву, а Берни сидел в гостиной и играл в кости со своей кошкой. Старушка Саша-Луиза кроме шикарной черепаховой масти могла похвастаться разве что катарактой на обоих глазах. Она видела так плохо, что совершенно не могла разглядеть, сколько очков выпадает на кости, поэтому Берни безбожно жульничал.

Он поднял голову:

— Привет, Кен. Что ты приготовил на обед? Пахло очень вкусно. — Голова у Берни слишком велика для его шеи. И вообще он выглядит так, словно его собрали из самых разношерстных запчастей.

— Ножку барашка под соусом бордолез и немного овощей для Катарины.

— Ну и как?

Я пожал плечами:

— Честно говоря, я съел все, не особо обращая внимание.

Мы немного поболтали. Я сосчитал его флакончики с пилюлями. Берни записал на Сашин счет еще двадцать два миллиона долгов и выдал ей банку консервированного лосося, чтобы отпраздновать событие. Он вел себя немного нервно, но не больше, чем обычно. Я ничего толком не выяснил.

— Ну что ж, все равно спасибо, — поблагодарил я его напоследок. Но в дверях чуть задержался: — Да, Берни, к Фридо, конечно, это не имеет никакого отношения, но почему ты так боишься заболеть?

Некоторое время он молча гладил кошку.

— Кен, если я заболею, кто позаботится о Саше-Луизе?

Я вышел, чувствуя себя слегка укрощенным по сравнению с тем Кеном, который входил к Берни.

Следующей в моем списке значилась Макхью. Я нашел ее на складах — она проводила инвентаризацию, что вообще-то должен был делать Дэви Ллойд. Я уважаю деловые качества Макхью, но все же не могу сказать, что она мне нравится. И не знаю, кому вообще она нравится, кроме Дайкстры.

Она выразила некоторый интерес по поводу прошлого Катарины, и я рассказал ей немного из того, что знал сам. Она держала глаза полузакрытыми, стараясь, чтобы ее лицо не сказало ничего лишнего. Из нее бы вышел хороший игрок в покер.

Мы поговорили — ей нашлось что сказать о Фридо, правда только плохое. Время от времени она бросала намеки в адрес Спунер, а пару раз я заметил, что она внимательно на меня смотрит, словно раздумывает, что сказать. Мы вернулись в ее каюту. Посреди гостиной махала гантелями Розали, она махнула нам рукой и что-то проворчала, когда мы проходили мимо.

Я не очень силен по части сыска. Мне не потребовалось много времени, чтобы исчерпать все мыслимые и немыслимые вопросы, и вдруг я понял, что мой взгляд блуждает по стенам каюты Макхью. Не считая быстрого обыска, который я проводил, когда мы искали улики, я был в этой каюте впервые, а может, это и вообще был первый раз, когда кто-то посторонний, кроме Дайкстры, вошел в эту каюту.

На одной стене в несколько рядов висели сертификаты в рамочках — рамочки тоже были неплохие. Они отражали довольно успешное продвижение по службе во флоте начиная с должности младшего сержанта, к этому добавлялась целая россыпь благодарностей и поощрительных грамот. Ее трудовой путь также был отражен грамотами и рекомендательными письмами с других кораблей. Она хорошо поработала на хороших кораблях.

Наверное, она следила за моим взглядом, потому что задать вопрос не позволила.

— Убирайся отсюда к черту, Кен, — буркнула она, глядя в пол. Впервые в ее голосе едва слышно прозвучало чувство. — Убирайся к черту.

Я пересек гостиную, чтобы заглянуть к Розали. Этой необъятной женщине, самой тихой на борту и самой большой, было далеко за тридцать.

Мы поговорили. Она переключилась с поднятия тяжестей на вязание, чем напомнила мне мадам Де-фарж. Я мало что знал о личной жизни Дайкстры, но после десяти месяцев, проведенных на одном корабле, не мог сказать, что о других знаю больше.

Ни о ком она не могла сказать много, а о себе — меньше, чем о других, и в основном все, что она говорила, было совершенно нейтральным, что ничего толком не прояснило. Она ни о чем меня не спрашивала, и я не отважился слишком долго расспрашивать ее. Я совершенно зря потерял время.

Оглядывая ее спальню, я заметил только одну неуместную вещь — фотографию маленькой девочки.

— Симпатичная девочка, — похвалил я, удивляясь, почему не заметил фотографию, когда обыскивал ее каюту.

Розали ничего не сказала, но повернула голову, чтобы наконец-то посмотреть на меня.

— Сколько ей лет? — спросил я.

— Девятнадцать, — ответила Розали. — Неделю назад исполнилось.

— Очень мило, — чувствуя некоторую неловкость, пробормотал я. — Она и вправду очень хороша. А не такие старые фотографии у тебя есть?

Мне показалось, что она хочет ткнуть спицей в стену. Потом она молча отложила вязанье и снова взяла одну из своих гантелей. Но железяка упала на пол. Я сидел и удивлялся — чем же я пользовался, вместо мозгов?

Наконец Розали посмотрела мне в глаза:

— Если тебе еще приходит в голову мысль снова жениться, выбрось ее из головы, Кен. Овчинка выделки не стоит.

Потом она подняла гантели и опять начала делать упражнения, а я тихо вышел.

Твердобокий дожидался меня в коридоре, чуть ли не подпрыгивая от злости. Я ему посочувствовал — Дэви Ллойд был так выбит из колеи, что испытывал настоятельную потребность на кого-нибудь разозлиться.

— Черт тебя подери, — хрипло прошептал он. — Ты ходишь тут и вынюхиваешь, суешь везде свой нос и свое удостоверение отставного вояки. Так вот, это мой корабль! Если твоя проклятая подружка-вампирша не убивала Фридо, ты мне скажешь, кто его убил! Слышишь меня, а ну-ка, скажи, кто это сделал!

У Берни хоть кошка была для компании.

Прежде чем уйти, я долго смотрел на Дэви Ллойда. Его начало трясти, и я подумал, что он, наверное, ждет, что я ему отвечу.

У меня по-прежнему было шесть подозреваемых. Семь, если считать Катарину. Восемь, если считать кошку, но кошка так и не научилась ловить свой собственный хвост, не стукаясь при этом головой о стену.

Я задержался у Катарининой двери, чтобы рассказать ей, как идет расследование, а потом поспал несколько часов.

Когда я выспался и заявился на мостик, Клайд как раз уползал оттуда. Спунер повернулась ко мне. Лицо ее несколько осунулось.

— Тяжелая вахта? — посочувствовал я.

— Привет, Кен. Еще бы, эта посудина кого хочешь доконает. Я тебе не завидую. Хотя пока все индикаторы зеленые. Но если понадобится, зови — помогу.

— Прекрасно! — Я скользнул в кресло рядом с ней. — А как остальное? Клайд работает?

— Старается. — Она нервно улыбнулась и пригладила волосы. — Он учит меня ботать по фене.

Я озадаченно посмотрел на нее:

— Что делать?

— Ой, он не так это называет, он называет это жаргоном, ну, это язык, на котором воры разговаривают. Это так интересно.

— Еще бы, — ответил я. Вайма Джин больше всех остальных любила поговорить, а я обычно приводил ее в хорошее настроение.

— Не надо так к этому относиться, Кен, — строго сказала она. — Клайд не может взять и сразу стать другим. Удивительно наблюдать, как он меняется.

— Мы не можем ждать милостей от природы, — провозгласил я, стараясь не улыбаться. — Хорошо, я дам ему шанс. Мне вообще надо быть ему благодарным — он так одевается, что никто теперь не смеется над тем, что ношу я.

— Ну, не знаю, — протянула Вайма Джин, не поясняя, к чему относится ее замечание. — Чем ты занимался?

Я мрачно посмотрел на нее:

— По-прежнему пытался найти убийцу.

И отвел взгляд, увидев, как ее глаза наполняются слезами. Она махнула рукой и поднялась.

— Пока, Кен. Желаю тебе спокойной вахты. Однако спокойной вахту назвать было бы трудновато.

Трансмиссия «Шпигата» и его компьютеры крайне нуждались в хорошем ремонте. Иногда с нашим корабликом случались припадки. Он приберег один и для меня. Когда на пультах во второй раз в двух разных местах загорелись красные лампочки и мне понадобилось не меньше чем четыре руки, я уже начал жалеть, что поругался с капитаном своего предыдущего корабля. Вахта тянулась долго и безрадостно, и задолго до ее окончания мне стало очень жаль, что рядом нет Катарины, чтобы хоть чем-то помочь.

Меня должны были сменить Твердобокий и Бобо. Они опоздали на несколько минут, и я был изрядно разозлен, когда они наконец появились.

— Эй, Дэви Ллойд, — заорал я в сторону двери, — ты готов принять вахту? Пора уже.

Твердобокий осторожно просунул голову в дверь.

— Привет, Дэви Ллойд, — уже тише прорычал я. — Бери своего приятеля и входи, не мешкай. Панель теперь твоя, и наконец-то у меня все индикаторы зеленые. Я уже и в журнале расписался. Самое интересное вот что: за нами идет корабль с постоянным ускорением. Через час он должен пройти мимо.

— Корабль? — просипел Твердобокий. — Какой корабль?

— Не знаю. Возможно, чужой. Похож на корабль Грызунов, который мы видели у Шайлера. Хочешь, спрошу? — Пока я включал рацию, откуда-то прикатился Бо-бо. — Говорит «Туфля Рустама», регистрационный номер 19 747. Назовитесь, пожалуйста.

Немедленного ответа не последовало, и я встал, чтобы уступить место Берни.

— Все твое, Дэви Ллойд. Что с тобой? Ты еще бледнее, чем Катарина.

Дэви Ллойд выглядел так, словно с ним только что поздоровался призрак Фридо, да и Берни вдруг стал точно таким же. Я смотрел на них и качал головой. По кораблю плавало слишком много вопросов, включая необработанные изумруды и стиральный порошок.

Уже на выходе я услышал ответ с другого судна.

— Презренные крысы, — проворчало что-то удивительно невыразительным голосом.

— Работай, Дэви. Пока, — засмеялся я и потопал по коридору. На камбузе Макхью и Дайкстра утешали огорченную чем-то Спунер. Двери отсеков с обеих сторон были настежь открыты.

Но едва я собрался прикрыть дверь Спунер, как мимо моего лба, вращаясь, метеором пролетела какая-то жестянка, чтобы тут же исчезнуть в отсеке Макхью и Дайкстры. Я повернул голову и успел-таки заметить, как в дыру в боку нашего корабля с любопытством заглядывают звезды, но защитная система немедленно накрепко перекрыла выходы с обеих сторон.

Дверь Спунер сорвала кожу с моей ладони, но я не стал бы на это жаловаться. Боевую ракету я могу узнать с завязанными глазами, а если бы она чуть-чуть отклонилась, то я наблюдал бы за всем происходящим уже из космоса и тогда уж точно ни на что не смог бы пожаловаться.

Еще я почувствовал, как подо мной задрожала палуба. Выдав что-то глубокомысленное типа «Черт возьми!», я бросился обратно на мостик.

Бо— бо замер в кресле второго пилота, закрыв лицо руками. Рядом с ним, застыв словно восковой, сидел Твердобокий. Чужой корабль приближался, готовясь выпустить следующую порцию ракет.

Картину несколько скрасил по-прежнему невыразительный тонкий голос с другого корабля:

— Грязные вонючие кидалы. Я вас поджарю, крысы. Готовьтесь к смерти.

Я перегнулся через плечо Дэви Ллойда, взял управление на себя и задал кораблю «полный назад». "У"-каналы почему-то без возражений попали на нужное место, а на панели сразу четыре разных индикатора переменили цвет на красный. Так как наше движение вперед больше ничем не подпитывалось, чужак на полном ходу проскочил мимо.

Тот корабль не был военным, но на нем стояло военное вооружение. Должно быть, они решили, что у нас есть какое-либо защитное оружие или защитное поле — иначе ракета, пролетевшая на камбузе мимо моего носа, взорвалась бы у меня прямо перед лицом. Судя по показаниям индикаторов, еще штук пять ракет влетели во второй трюм и вышли с другой стороны.

— Само дружелюбие, а? — хмыкнул я, стараясь говорить спокойно, и огляделся. — Как спросил Братец Кролик у Братца Лиса: «А кто эти ребята?»

Никто не рискнул ответить.

— Берни! Дэви Ллойд! — Я шлепнул Твердобокого по щеке, но он никак не отреагировал. На мостик ввалились Макхью и Дайкстра, за ними появились и Спунер с Клайдом.

— Какого черта… — начала было Макхью. Реакция у нее хорошая. Терпение не относится к числу ее достоинств, а когда доходит до дела, тут уж она действует без отлагательств. Наверное, Бобо увидел, как она заносит кулак, потому что умоляюще простонал:

— Этот корабль в нас стрелял. Они пытались убить нас! — И это слегка увеличило продолжительность его жизни.

— Боже! Мы покойники! — услышал я голос Спунер. Хорошо еще, она не успела повалиться на нас в бессознательном состоянии — Клайд подхватил ее за плечи.

— Он правду говорит? — в некотором замешательстве поинтересовалась Макхью.

Я подтвердил:

— Мысль несколько непривычная…

— Ну и что, черт возьми, мы будем делать? — потребовала ответа Макхью, переводя взгляд с Твердобокого на Бо-бо. А потом многозначительно прибавила: — Мой инструктор кое-что говорил о том, как плохо мыть окна яйцами, сваренными всмятку.

Я и забыл, что она сержант запаса. У меня в го-лове словно что-то щелкнуло — наверное, потому, что по сосудам тек сплошной адреналин.

— Так! — во всеуслышание объявил я. — Твердобокий, будучи единственным офицером запаса на этом судне, я поднимаю восстание. Для чего сам себя призываю в действующую армию и реквизирую твой корабль для военных целей согласно параграфу 147.2-а Общих Правил. Вылазь из кресла!" И ты, Бо-бо, тоже. Дайкстра, помоги-ка сдвинуть с мест этих снеговиков.

Дайкстра, может быть, и медлительна, но уж никак не глупа. Твердобокий отлетел в сторону, как рыба, выброшенная на берег.

— Макхью, ты теперь мой заместитель, занимай кресло Бо-бо. Дайкстра, вы со Спунер выгоните всех отсюда, а потом возьмете лом, выпустите Линдквист и пришлете ее сюда.

— Но дверь же заварена, — напомнила Дайкстра.

— Я более чем уверен, что Дэви Ллойд работал горелкой со своим обычным старанием, так что за

пять минут вы должны справиться. После этого спуститесь вниз и подготовьте спасательную шлюпку. Мостик опустел.

— Макхью, сбрось давление во втором трюме до нуля. Нас продырявили, и сейчас мы распыляем жабий помет по всему прилегающему пространству.

— Есть, кэп. Так что там другой корабль сделал — напал на нас?

— Именно.

— Если бы эти циркачи, которые им управляют, имели хотя бы половину нормы мозгов на всех, мы бы и сами сейчас превратились в жабий помет. Как пить дать у них маневренность выше, и скоро они вернутся. — Макхью резво щелкала переключателями.

— Дай-ка подумать. Второй трюм… У нас там дыра, заделать ее мы не можем. Все это дерьмо летит вокруг нас с такой же скоростью и помогает нас обнаружить. Нагони-ка давление — пусть все к чертям вылетит. Тогда получится целое облако, и мы используем его как дымовую завесу.

— Только не второй, — простонал из коридора Твердобокий.

Макхью продула второй трюм.

— Слышишь? У нас мыши завелись, — сообщила она мне.

— Потише там! — заорал я. Потом взглянул на Макхью. — У них наверняка есть радар. Что там у нас в третьем трюме?

Макхью немного подумала.

— Проросшая пшеница.

— Не пойдет. А в малых трюмах? В четвертом?

— Пара тонн рождественской мишуры.

— Отлично! Мишура! Продуй четвертый трюм!

— Нет! Только не четвертый! — взмолились в один голос из коридора Твердобокий и Бо-бо.

— Так что тут у вас случилось? — услышал я за спиной голос Катарины.

Макхью продула четвертый трюм. Пряди мишуры завертелись вокруг оси движения корабля — и я понадеялся, что на экране радара они вполне могут сойти за силуэт корабля «Кобольд»-класса.

— Господи, — ухмыльнулась Макхью, — навоз и мишура. Просто польское Рождество.

Я повернулся к Катарине:

— У нас проблемы. Рядом болтается какой-то корабль. Похоже, это торговец Грызунов, вооруженный не хуже крейсера. У него есть ракеты, а возможно, и пушки, и он в нас стреляет. Я продул третий и четвертый трюмы, чтобы спрятаться за дымовой завесой. Погоди-ка… — Я набрал несколько команд на корабельном компьютере, кое-что вызвал из памяти и нарисовал простую плоскую модель.

— Похоже, ты хочешь насыпать им навозу на хвост, — заметила Катарина. — Чем я могу помочь?

— Через минуту ты мне понадобишься на месте Макхью. Аннали, пока ты служила на действительной, ты наверняка побывала на Вулмере. Не забыла курс молодого бойца-подрывника?

— Ты, грязная сексистская свинья!

— Умничка. Где-то на складе у нас завалялись четыре заряда для расчистки препятствий. Подумай, как лучше связать их в веночек и к последнему прицепить пятидесятиметровый линь.

— Заряды-то у нас есть, но ведь этот корабль не будет сидеть на одном месте, дожидаясь, пока мы не подвесим заряд ему на нос. Мы не сможем управлять зарядами, да и взрывчатки в каждом совсем немного — не более килограмма.

— Я придумал другое. Возьми Дайкстру и Спунер и вытащите лебедку. Надо поднять в воздушный шлюз один из кислородных баллонов, повесить на него веночек и установить таймер на три минуты. Когда я тебе скажу, запусти механизм и вытолкни все наружу. И сделай там что-нибудь с этими Траляля и Труляля.

На мостик заглянул Клайд.

— Я… э-э… не мог не подслушать. — Он потер пальцы о свой пиджак и подул на них. — Я руками хорош-шо работаю. Могу помочь.

— Почему бы и нет? — кивнула Катарина.

— Ну что ж, это и твои похороны тоже. Давай, Макхью.

— Есть, кэп, — козырнула Макхью и убежала, все еще слегка озадаченная.

На ее место села Катарина.

— Почему они в нас стреляют?

— Черт меня подери, если я знаю.

— Когда военный корабль нападает на торговый, торговцу остается надеяться только на две вещи: на удачу и глупость, или на глупость и удачу. Дайкстра сказала, что ты самовольно занял место Дэви Ллойда. Как у тебя с нервами?

— Не очень. Терпимо.

— Смотри. — Она указала на экран. Несколько сотен небольших белых пакетиков плавали в пространстве среди мишуры и гуано. — Должно быть, они выпали из четвертого трюма.

— Черт, с каждой минутой становится все интереснее.

— Так оно и есть, Кен. Не люблю быть пессимистом, но даже если эти ребята пока не видят нас через светлую изнанку твоей коричневой тучки, тучка-то трещит по всем швам. Мне кажется, скоро у нас будут проблемы.

— Корабль качается, помоги удержать его ровно. Думаю, один из "У"-каналов все-таки попал не совсем на свое место, когда я на полной скорости включил обратный ход. Вот так, хорошо. Да, я понял, что ты хочешь мне сказать, но есть две вещи, которые сработают в нашу пользу: во-первых, они не могут не увидеть эти белые пакетики, и я думаю, они не станут палить по ним изо всех орудий, если решат, что могут взорваться из-за них и сами.

— Неплохо. А что еще?

— Скажу, когда придумаю. — Я нажал кнопку внутрикорабельной связи. — Макхью, ты на месте?

— Черт, нет еще! — пришел ответ.

— Нечто большое и близкое, — сообщила Катарина, глядя на метеоритный экран.

— Компания?

— Она самая. Они сильно нас повредили. Эта ржавая мышеловка не годится для ответного удара. Есть какой-нибудь план, Кен?

— Я хочу сделать большое облако из гуано и кислорода. И пустить искру. В идеале мне бы хотелось, чтобы хорошенько бабахнуло, когда облако взорвется.

— А мы где будем?

— Надеюсь, далеко-далеко отсюда. На максимальном ускорении. Кажется, я вижу их на курсе градусов сто, они идут параллельно нашему курсу.

— Это они. Допустим, мы не взорвемся прежде, чем успеем убежать подальше настолько, чтобы перестать об этом беспокоиться. Как ты считаешь, сколько у нас шансов, что кислород с гуано смешаются достаточно хорошо для взрыва?

— Как сказано в Библии: «Из праха вышел и в прах обратишься…»

Она огляделась, вывела на дисплей мою модель и принялась обсчитывать ее.

— Я бы сказала, один к трем тысячам.

— Примерно так.

— Я и сама так подумала, — кивнула она. — Я слышала, ты цитировал Общие Правила, когда узурпировал командование?

— Я процитировал параграф 147.2-а, который может существовать, а может и не существовать. Короче говоря, мой захват капитанского мостика — такое же гуано, но в тот момент мне показалось, что это неплохая идея. Ты не хочешь попробовать?

— Нет, у тебя неплохо получается.

— Не жалеешь, что полетела с нами?

— Я никогда ни о чем не жалею, если это только не увеличивает объем моей талии. — Она отрегулировала выход энергии. — Боишься?

— Черт возьми, нет, — буркнул я, пытаясь придать себе храбрости. — Я испугался, когда первый снаряд просвистел мимо моего носа. А с тех пор уже дошел до полного ужаса.

— Ну, пока мы ждем, ты еще не вычислил, кто убил Фридо?

— Два голоса за тебя; Аннали говорит, что это сделал злой дух; и ни у кого нет никаких догадок. Я решил, что это кошка.

Она протянула руку и потрепала меня по шевелюре.

— Анна Катарина, знаешь, что меня больше всего беспокоит?

— Что?

— Когда я дотрагиваюсь до людей, потом обычно пересчитываю пальцы на руке, чтобы убедиться, а все ли я получил обратно.

— Постарайся, чтобы это не выглядело слишком слезливо. Твоя бывшая жена?…

— Она просто служит примером к общему правилу. Мне совсем не нравится, что лучший друг, который у меня есть на корабле, — это вампир, да еще и, возможно, бывший убийца.

Она попыталась улыбнуться.

— Кен, знаешь… — Она щелкнула меня по носу. — Ты вроде догадливый.

Я немного подумал, потом наклонился и поцеловал ее.

— Я давно собирался это сказать — ты вовсе не плохая.

— Эта лесть кружит мне голову. Может, поддадимся?

Я включил интерком:

— Макхью, как дела?

В ответ раздался взрыв ругательств.

— Проклятая штуковина застряла. Дай мне еще пятнадцать минут.

— Мы скоро там будем, — добавил Клайд.

— Где Твердозадый? — поинтересовался я.

— Заперся в спасательной шлюпке, — доложила Дайкстра.

— Что он там делает?

— Подожди немного… Спунер говорит, он там мочится… Черт, нет, она хотела сказать, молится.

— Спасибо. — Я выключил интерком.

Катарина улыбнулась:

— Я все поняла.

— Вот именно. Дэви Ллойд воспользовался тамошней рацией. Если они до сих пор не приняли его капитуляцию, думаю, уже и не примут.

— И что мы будем делать — лететь прямо вперед в течение пятнадцати минут, непрерывно молясь?

— Жду предложений.

— Ты действительно думаешь, что нам удастся отсюда выбраться?

Вообще— то в это время я думал, как выразить то, что крутилось у меня в голове, не показавшись слишком серьезным.

— Нет, — ответил я, не услышав ее вопроса. Наверное, у меня все было написано на лице.

Она улыбнулась, подняла руку и провела ладонью по моим волосам.

— Тогда у меня есть предложение.

Мы заперли дверь на мостик, и, черт возьми, я и не думал, что именно так проведу последние пятнадцать минут своей жизни. Катарина заставила меня держать одну руку на пульте, чтобы вести корабль по курсу, что было не очень-то честно. К тому времени, как Макхью вызвала меня по интеркому, мы подобрались к самому интересному.

— Ну вот, — доложила она. — Мы с Клайдом собрали все в кучу. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Мы с Катариной разъединились.

— Нет, не знаю, но быстро учусь, — пробормотал я и посмотрел на Катарину. — Мы готовы?

Она пожала плечами. Наше маленькое коричневое облачко быстро теряло плотность, скрывая нас не больше, чем может скрыть мокрая ночная сорочка.

Я включил интерком:

— Макхью! Сосчитай вслух до тридцати, вытолкни все наружу, да не забудь про выключатель.

Первые пять цифр, которые она произнесла, все как одна рифмовались со словом «мать».

— Я дам полное ускорение через двадцать секунд после того, как Макхью выпихнет подарочек, — шепнул я Катарине. — Ты должна мне помочь, взяв управление тем боковым двигателем, который пока не сломался.

— Так точно, капитан Блад.

— Держи корабль на курсе, Джереми, пока я не выжму из этого ведра все, на что оно способно.

— Похоже, сейчас и этого будет недостаточно.

— Пошло! — крикнула Макхью в интерком.

— Дайкстра, что там Дэви плетет? — вдруг вспомнил я.

— Он рассказывает им о бомбе!

— Тысяча чертей! Тяжко же нам придется. Мы подождали.

— Даю ускорение, — объявил я. Катарина держала корабль на курсе. — О, Катарина…

Она опять потрепала меня по волосам.

— Кен, прибереги сантименты до той минуты, когда мы увидим, чем все это кончится… Гони, они сбросили ход и выпустили ракеты! Кажется, и лазеры пошли в ход!

Мы пулей выскочили из мишуры, оставив вражеский корабль в пресловутом облаке навоза.

— Они палят по нас из всего, что имеют, — заметила Катарина. — Справа сзади.

— Это не важно! Ты можешь сказать, как быстро они сбрасывают скорость?

На заднем экране полыхнула небольшая белая вспышка.

— Не сработало, — отметила Катарина. От крохотного взрыва во все стороны разлетелись маленькие вихри жабьего помета и мишуры.

— Значит, мы покойники.

— Нет, погоди, — среди мишуры и помета их ракеты потеряли курс и разлетаются теперь в разных направлениях. Одна из них полностью развернулась и, кажется, летит к своему же кораблю. Они пытаются изменить курс…

Внезапно наш кормовой экран опустел — вся его поверхность стала ослепительно белой. Взрывная волна прошла далеко позади.

— …но недостаточно быстро, — закончила Катарина.

— Разрази меня гром, — выдохнул я с чувством, отвечая в основном на ее последнее замечание.

— Кен, не могу сказать, как я сомневалась в этой твоей затее, — проговорила Катарина с точно выверенной долей почтения, и я почувствовал, как потеплело у меня на душе.

— Мы их сделали. Все могут оставить боевые посты, — сообщил я в интерком. — Всем ставлю выпивку.

— Черт! — услышал я Макхью.

— Ты права, Аннали.

На другом конце провода шумно ликовали. Я выключил интерком и посмотрел на Катарину:

— Наверное, уже поздновато спрашивать, но все же — может, мне стоит почистить зубы и принять душ?

Катарине пришлось отвернуться, чтобы скрыть улыбку.

— Незачем.

— Я и сам так подумал. Да что там, Маклендон — всего три процента населения восприимчивы, так?

— Неужели ты думаешь, что тебе может повезти дважды за один день?

— Трижды. Как же ты заполучила Маклендона?

— То ли от дверной ручки, то ли аист принес — я уж и забыла.

— Задай глупый вопрос… — Я включил интерком. — Эй, Макхью, скажи Твердозадому и Бо-бо, чтобы шли сюда. Это все же их вахта.

— Сейчас найдем Бо-бо и отправим его к вам. Твердозадый задержится. Ему надо переодеть штаны.

Я повернулся к Катарине:

— Как ты думаешь, там кто-нибудь уцелел? Она покачала головой:

— Вряд ли. На аварийных частотах никаких сообщений, а все обломки, кажется, очень маленькие.

— Хорошо. А вот нам надо чиниться. — Я еще раз включил интерком и передал всем: — Через десять минут прекращаю продольное вращение. Убедитесь, что все вещи закреплены. — Потом снова повернулся к Катарине: — Это ведро никогда больше не сможет убежать от опасности, если будет иметь такую форму, как сейчас. Как ты смотришь на то, чтобы мы вышли наружу и залатали дырки?

Она улыбнулась и козырнула:

— Принимается. Знаешь, у нас есть еще десять минут.

Таковых оказалось почти двадцать. Я решил, что если уж и вхожу в три Маклендоновых процента, все равно волноваться уже поздно.

Теоретически работа за бортом была довольно простой, да и практически не очень сложной. Всего-то и надо было вылезти, положить заплатки на дыры и приварить их. Мы надели костюмы, пристегнули спасательные лини и выпустили воздух из воздушного шлюза, который на кораблях «Кобольд»-класса для пущего удобства оборудован механической рукой и грузовыми поддонами. Еще я прихватил с собой ломик, который, разумеется, был нужен мне вовсе не для приваривания заплат. Выбравшись на наружную сторону обшивки и вытащив заплаты, мы с Катариной прислонили друг к другу наши шлемы, чтобы не включать радио.

— Не хочешь перед тем, как начать ремонт, заглянуть в чужие каюты или, может быть, мне это сделать? — предложила Катарина.

— Ты читаешь мои мысли. Я бы посмотрел каюты Дайкстры и Макхью. Думаю, в дыру я пролезу. Возьму с собой наружную и внутреннюю заплаты и паяльник. Дай мне минут десять. Потом прилетай с новыми панелями, а я тебя встречу на спуске.

Она кивнула. Пластины наружной обшивки весили не много, но сварить их было невозможно.

Я прыгнул, выбрав линь подлиннее, так, чтобы по пологой параболе попасть на нужное место. Отталкиваясь, я посмотрел на воздушный шлюз, и мне показалось, что кто-то смотрит на нас из внутренних дверей. Я приземлился на корпус корабля на расстоянии примерно одной трети его окружности и немного стравил линь.

Дыра в стене гостиной Макхью и Дайкстры оказалась достаточно большой, чтобы в нее можно было пролезть. Края гладко оплавились, но все же я очень старался не порвать гермокостюм, потому что это еще более плохая примета, чем даже пройти под стремянкой. Сначала я обшарил каюту Дайкстры.

Поймал летавшую фотографию ее дочери и осторожно отложил снимок в сторону. Быстрый обыск показал, что ничего нового там не появилось, и я перешел в каюту Макхью, где, воспользовавшись ломиком, забрался в шкафчик. Среди прочего барахла там плавал пакетик с белым порошком. Я поймал его, положил и принялся за ее стол. Пошарив по ящикам, я ничего не обнаружил, но, впихивая их назад, случайно задел нижнюю часть одного из них, и что-то отлетело вбок. Это была половинка старой монеты, залитая в воск, — она не упала вниз, а стала летать вокруг меня. Я сунул ее в карман и потянул за веревку, чтобы выбраться тем же путем, что и пришел.

И тем не менее остался на месте. Линь плавно летел ко мне. Я смотал его, стараясь не думать, чем могло бы все это кончиться, останься я на корпусе корабля. Конец линя был отрезан, вероятно в воздушном шлюзе. Поэтому прежде чем выбраться наружу, я подлетел к двери кабины и привязался к дверной ручке.

Не успел я протиснуться в открытый космос, как из-за горизонта прилетела Катарина. И сразу крепко меня обняла. Может быть, она и притворялась, но мне все равно было очень приятно.

— Ты не принесла пластины, — попенял я.

— Ну и что, Кен. Ну и что. Принесем позже. — Она укоризненно посмотрела на меня. — Не стану шутить насчет конца вьющейся веревочки. Когда я увидела, как линь улетает, у меня чуть сердце не оборвалось. Это не случайность.

— И в самом деле.

Кто бы ни держал нож, он все еще находился на том конце и мог бы легко покончить со всем делом, когда Катарина прыгнула ко мне и борт корабля заслонил от нее шлюз. Я не мог не подумать, что она рискнула жизнью, чтобы попытаться спасти мою. Это в случае, если не она сама перерезала линь. Я дернул за ее нить Ариадны.

— Может, это звучит сентиментально, но давай будем держаться за руки, когда прыгнем назад. Просто на всякий случай.

Пока мы летели, я коснулся своим шлемом ее шлема:

— Я так понимаю, ты разузнала, где находился каждый из нас, когда мы встретились.

— Дай подумать. Мы с тобой провели вечер в «Гарцующем пони». Макхью была в «Белом олене», Дайкстра — в таверне Смейда, О'Дей — у Каллахэна, а Спунер — у Гейвагана. Твердобокий провел вечер в «Вульгарном единороге».

— Я мог бы и не спрашивать. «Вульгарный единорог?»

— Это такая маленькая забегаловка недалеко от Асприн-стрит. Мальчиков от мужчин там можно отличить только по количеству косметики на лицах.

— Довольно смешное название для питейного заведения. Бо-бо не покидал корабль. Остается один Фридо, — заметил я.

— Кен, я и впрямь начинаю волноваться. Перестань играть в Шерлока Холмса.

— Извини, Ватсон. Я лично заинтересован в нем. Где же был Кандл?

— Трудно сказать. Все остальные члены нашей веселой компании рассеялись по городским кабачкам. Фридо же не оставил ни углей, ни следов, чтобы я могла воспользоваться твоими методами, — старательно выговорила она, нарочито утрируя британский акцент. — Преступники теперь стали такими чистюлями.

— Ты говоришь так, словно осуждаешь методы великого Шерлока.

— Шерлок был так занят разгадыванием загадок, что упустил нескольких преступников и потерял пару возможных клиентов. Великий «холм с» Англии, к сожалению, теперь мало обитаем.

Я закрыл глаза.

— Последняя шутка необычно плоха даже для тебя. Ладно. Я не буду больше говорить на эту тему. Но что тебя тревожит?

Она помолчала.

— Кен, не знаю, как и сказать, но, пока ты шарил в каюте Макхью, я глянула на решетки. Они жутко разбиты ракетами. С этой стороны не хватает секции длиной метров пятнадцать.

— О Господи! А я и не посмотрел.

— С тем, что у нас осталось, нельзя ни пройти черную дыру, ни выйти из нее. У нас есть запасные решетки?

Я подумал.

— Только короткие отрезки.

— Значит, мы не сможем ее починить. Думаю, нам придется поворачивать обратно на Шайлер.

— Господи, ну и дела. Корабль будет разорен.

— Вероятно. Я не так хорошо знаю дела Дэви Ллойда, как ты.

— Нас ждет немало проблем, пока мы не найдем запчасти и замену для Фридо на Шайлере. Может быть, мы и выкарабкаемся, если продадим акции экипажа, но все равно нам придется туго. Ты не догадываешься, почему в нас стреляли?

— Не могу представить себе. Все, что у меня есть, — длинный список вопросов, ответы на которые могут быть получены только на Шайлере.

Едва мы хлопнулись на корпус, я подошел к интеркому:

— Где все? Доложите!

Спунер с Клайдом были на складе. Макхью — на камбузе, отмечала спасение. Дайкстра приводила в порядок спасательную шлюпку. Бо-бо торчал на мостике, а Твердобокий — в своей каюте.

— Могу поспорить, никто из них не имеет алиби, — с неприятным чувством собственной правоты пожаловался я Катарине и снова включил интерком. — Хорошо, мне нужно, чтобы через пять минут все собрались на мостике.

Когда мы поднялись в рубку, я попросил Катарину рассказать про решетки, а потом поведал о том, как чуть не отправился в долгое-предолгое путешествие. Я переводил взгляд с одного лица на другое и видел, как гаснет радость в глазах.

— Но нам надо в Новую Бразилию, — упрямо промолвил Твердобокий. Его лицо совершенно потеряло всю краску. Хуже выглядел только Берни.

— Дэви, мы не можем туда попасть, — мягко указала ему Катарина. — Проход черной дыры так же безопасен, как поездка на автобусе, но проход без решеток — это все равно что поездка на автобусе без тормозов. Мы потеряем прибыль, но страховка покроет ремонт и потерю груза.

Берни покачал головой:

— Дэви перестал оплачивать страховку три месяца назад.

Я пожал плечами:

— Послушай, Дэви, если ты не сможешь продлить срок кредита, может, мы сможем скинуться нашими зарплатами за полгода. Но нам надо возвращаться.

Мы позволили проголосовать и Клайду, и результат был шесть против двух в пользу возвращения. Никто из проголосовавших «за» не хотел застрять на Шайлере, но еще больше никто не хотел погибнуть.

Потом я задал несколько более чем невежливых вопросов о том, кто же все-таки посетил воздушный шлюз. Спунер утверждала, что все то время, которое мы провели в космосе, они с Клайдом были на складе. Судя по отметкам, оставшимся на Клайде, такое вполне было возможно, но Клайд признал, что на несколько минут они все же расставались. Любой из остальных мог легко подойти к шлюзу незамеченным.

Берни предположил:

— Может, это был несчастный случай?

Все с подчеркнутым вниманием смотрели на него до тех пор, пока я не объявил собрание закрытым.

Я вернулся в воздушный шлюз и осмотрел острый край одного из пальцев механической руки.

— Как ты думаешь, сколько на это надо времени? — спросил я Катарину.

— Минуту-две, — ответила она.

— Знаешь, вшивый какой-то детектив выходит. В хорошей истории всегда есть один-два человека, которые хоть иногда говорят правду, — заметил я.

Проходивший мимо Берни остановился:

— М-м… Кен. Я просто хотел сказать тебе… Мне очень дорого то, что ты для нас сделал. — И ушел вперевалку.

Я повернулся и посмотрел на Катарину.

— Как ты думаешь — это он благодарил меня за спасение его жизни?

Она кивнула, а я покачал головой, не соглашаясь с этим.

Порошок я запер в своем шкафу, а половинку монетки прилепил к изнаночной стороне зеркала. Примерно через час мы вернулись, поставили Спунер и Дайкстру стеречь шлюз и без помех залатали дыры. После чего мы с Катариной завалились спать. День выдался очень суматошный. Я спал, пока желудок не заявил, что пора вставать.

Обычно я не ем на ходу, но желудок требовал внимания. Я прошел на камбуз и пошарил в своем углу холодильника. Когда мы остановили вращение корабля, кое-что слетело со своих мест, и теперь надо было разобраться. Я вытащил яблоко и уже начал разрезать его, как вдруг заметил, что прямо на меня глядит малюсенькая дырочка от булавочного укола. Я отрезал небольшой кусочек яблока и понюхал.

У меня не очень хорошо получается описывать запахи, но яблоко пахло миндалем. Я завернул его в фольгу, засунул в морозильник и принялся разглядывать остальные свои фрукты. Две груши и грейпфрут носили очевидные следы вмешательства. Я все выкинул. Кто-то не очень хотел, чтобы я закончил путешествие в добром здравии.

Осматривая прочие продукты, я остановился, привлеченный волной странного запаха. Запах, по-видимому, шел от пакетов с молоком, стоявших у задней стенки; я вытащил их и провел полную инспекцию всех подряд. Два были слегка надорваны. Один из них я открыл. Тот до самого верха был наполнен чем-то красным, что дико воняло тухлятиной, в другом было то же самое.

Кто бы ни запечатывал пакеты, сделал он это неаккуратно. Я поставил оба в морозильник, стараясь не оставлять отпечатков пальцев. Даже если Катарина и любила кровь, эта давно испортилась.

Слазив в инструменталку, я разыскал там короткий кусочек трубы и сунул его в карман, чтобы всегда носить с собой. Потом вернулся в свою каюту — потрясений с меня было достаточно.

Поджидавшая меня Катарина, едва увидев мое лицо, явно встревожилась. Я охотно поделился новостью:

— Похоже, кто-то отравил мои фрукты. В морозильнике теперь лежит яблоко с булавочным уколом, которое пахнет как миндаль. У нас на борту змея или же ведьма. Еще я нашел что-то похожее на два литра протухшей крови, наверное крови Фридо. Я не схожу с ума?

Она немного подумала.

— Вряд ли, Кен. Позови Дайкстру, и пусть она снова приварит засов к двери. — Наверное, я как-то странно на нее посмотрел, потому что она погладила меня по щеке. — Я снова затворяюсь. Мы достаточно рисковали.

Постепенно я начал понимать. Если считалось, что Катарина кого-то убила, то, заперев ее, я уменьшал свои шансы получить незаслуженный нимб.

Она пояснила:

— Я никак не ожидала, что путешествие окажется таким тяжелым. Теперь ты будешь вместе со мной питаться одним «Молоком леопарда» и шоколадным печеньем, если не хочешь разделить судьбу крыс, да еще чтобы меня в этом обвинили.

Наконец, все поняв, я согласился с ней. Кивнул и отправился искать Твердобокого.

К своей чести, Дэви Ллойд попытался отговорить меня от этой затеи, пока я не рассказал ему об отравленных фруктах. После этого он уже не возражал.

На всякий случай я передал Катарине изумруд и порошок. Потом какое-то время смотрел, как Розали и Дэви Ллойд приваривают на место запор. После того как они закончили, меня разыскал Клайд.

— Розали рассказала мне, что сделали с Катариной. — Он выглядел несколько застенчивым. — М-м… мы с Ваймой Джин хотели спросить — вы еще хотите поиграть в покер?

Я начал смеяться. Я просто не мог остановиться.

— Извини, Клайд, — простонал я, вытирая слезы. — Денек выдался нелегкий. Конечно, мы с удовольствием. Хороший способ развеяться.

Дайкстра и Макхью предложили постоять вместо меня на вахте, и покер стал ежедневным обрядом на нашем пути назад.

Это позволило мне лучше узнать своих сослуживцев. Я заметил, что Клайд играет агрессивно и методично. Был он и ловким политиком — я заметил, как он подавал Спунер напитки и вообще всячески ее обхаживал. Спунер играла более неровно — иногда она быстро пасовала, а иногда начинала совершенно явно блефовать. Ей больше бы понравилось играть в бейсбол. Мы не то чтобы совсем растащили ее кучку изюминок, но все же прилично к ней приложились. Я играл так себе — иногда проигрывал изюминки, но понемногу.

Обычно больше всех выигрывала Катарина — в конце концов, это был ее изюм. Она вела игру скорее спокойно, чем порывисто, но я заметил, что один раз за вечер она регулярно обыгрывала меня в пух и прах, наверное только ради удовольствия, что, если бы спросили моего мнения, действовало на меня не очень ободряюще.

Однажды с нами посидел Берни с Сашей-Луизой. Голова Берни выглядит так, словно укреплена на шарнире. Его адамово яблоко — как круглый сустав, а когда Берни приходит в волнение, оно скачет вверх-вниз, как теннисный мячик, что отнюдь не помогает хорошо играть в покер. Берни быстро проиграл все свои изюминки, что, судя по словам знающих людей, было его крупнейшей потерей за последние несколько лет.

Время от времени я останавливался возле холодильника, чтобы с тоской взглянуть на еду. Через день-другой и кровь и яблоко исчезли из морозильника.

Я начал жалеть, что Фридо не попал под поезд.