2. М.А.Волошин

<Из Коктебеля в Москву,> 13(26) августа 1917

Дорогой Илья Григорьевич, долгое время я ничего и ни от кого не мог о тебе узнать и вот сразу стали приходить о тебе вести с разных сторон: художник Ракитский сообщил, что ты вернулся через Германию, молодой Проппер — что ты назначаешься правительственным комиссаром в какую-то армию, Марина Цветаева, что она с тобой познакомилась и сейчас же поругалась. Изо всего этого я убедился, что ты действительно в России и все обстоит нормально. Но так как из всего мне сообщенного я все же не поверил ни одному слову, кроме того, что ты приехал и существуешь, то очень прошу тебя откликнись и напиши мне о себе.

Не сердись на меня, что я не ответил на твое письмо прошлым летом: у меня был паралич письмописания и больше это ничего не значило. Очень хотелось бы посмотреть на что ты похож вне Монпарнаса. Хотя теперь в сущности вся Россия перенасыщена той же влагой безумия и исступления, так что тебе где угодно можно «пасти стада угрюмых привидений». Российский Бэдлам безусловно нуждается в опытном дирижере и церемониймейстере. Не знаю, когда еще доведется увидеть тебя лично, потому что меня на днях призывают опять на военную службу, а если и не забреют, то все же едва ли этой зимой удастся куда-нибудь выбраться из Коктебеля, как по здоровью моей матери, так, может быть, и по невозможности железнодорожных передвижений.

Что с Маревной, где она? Я не могу ни от кого добиться сведений о ее судьбе. Не попадешь ли ты осенью в Крым? Очень хочется повидаться с тобой.

До свиданья, крепко целую тебя. Привет Изабелле Григорьевне.

Не удивляйся, что пишу тебе на машинке: правая рука отказывается служить и очень утомляется от писания.

Впервые — Звезда, 1996, №2. С.191. Публикация Б.Я.Фрезинского. Авторская машинописная копия — Дом-музей Волошина (Коктебель). Сообщено В.П.Купченко. С поэтом, критиком и художником Максимилианом Александровичем Волошиным (1877–1932) ИЭ познакомился в Париже осенью 1911 г. Волошину посвящена 19-я глава 1-й книги ЛГЖ; письма ИЭ Волошину — см. П1.

3. М.А.Волошин

<Из Коктебеля в Москву, август 1917>

<…> очень обрадовался получить весть о тебе и тому, что ты будешь в Крыму. Только выезжать для встречи в Бахчисарай не имеет никакого смысла: ты должен приехать ко мне погостить: мне очень хочется, чтобы ты повидал Коктебель и побыл у меня, а то нас подарят Турции, и ты его так и не увидишь. Это вопрос одних суток, а я выеду тебя встретить в Феодосию.

Когда думаешь ты приехать в Крым? Мне очень хочется все же знать раньше о твоих общих планах, о настроении, о литературных замыслах, об отношении к текущему. Моя военная судьба решилась вчера: я снова признан совершенно не годным к военной службе из-за правой руки. Таким образом я остаюсь в Коктебеле на всю зиму, вероятно, и, быть может, только в январе, приеду на краткий срок в Москву.

Я не очень себе ясно представляю тебя в роли комиссара… но, может быть, я себе и роль комиссара не представляю.

Кого ты видел и видаешь из литературного мира и к кому почувствовал симпатию? Мне хотелось бы, чтобы ты познакомился с Ходасевичем, которого я очень полюбил за эти годы. Вообще, если тебе нужно в Москве знакомство и людей, то напиши, и я поставлю тебя в отношения с теми из моих друзей, кого ты выберешь. А их у меня в Москве очень много…

Но все же прежде всего хочу видать тебя в Коктебеле. Тогда ты все расскажешь подробно.

До скорого свидания.

Крепко обнимаю

Впервые — Звезда, 1996, №2. С.192. Авторская машинописная копия (первый лист утрачен) — Дом-музей Волошина (Коктебель). Сообщено В.П.Купченко.

4. М.А.Волошин

Коктебель. 21/9 (4 октября) — 1917

Дорогой Илья Григорьевич, только что получил твое письмо из Ялты. Видно, ты не получил моего письма, в котором я очень прошу тебя приехать ко мне погостить в Коктебель не на два дня, а недели на две. Что еще раз очень прошу тебя сделать это. Это сделать будет просто, так как время от времени в Феодосию из Ялты ходят транспорты. Так что это будет стоить пустяки, что-то около 3 рублей, и займет одну ночь переезда. Сложнее и дороже — это добраться от Феодосии до Коктебеля, так как извозчики теперь берут за это 25 рублей. Тебе надо будет зайти в кофейню «Алушта» (недалеко от фонтана Айвазовского вверх по улице, ведущей перпендикулярно к морю). Это постоялый двор, в котором останавливаются всегда Коктебельские подводы и линейки и с оказией тебя довезут рубля за три. В Коктебеле к твоим услугам будет моя мастерская. К сожалению, не смогу тебе только предложить обеда, так как мы готовим сами, то есть больше мама, которая этого занятия терпеть не может. Но тут еще функционируют несколько столовых. Вот тебе все практические сведения. И чем на более долгий срок ты приедешь, тем для меня будет приятнее, так как очень хочется с тобой повидаться и поподробнее.

В самом же Коктебеле ты найдешь меня сразу, так как на берегу только несколько дач и мой дом ты сейчас узнаешь по высоким окнам мастерской, по площадке наверху и потому, что он стоит к морю боком.

Ежели, приехавши, тебе случится провести в Феодосии несколько часов, то зайди от моего имени к Александре Михайловне Петровой (Дурантевская ул., соб<ственный> дом, очень близко от пристани Русского общества). Это один из самых старых и близких мне друзей и, если ты с ней поговоришь об Апокалипсисе и Страшном Суде, то будешь доволен.

А затем жду тебя и поскорее и на подольше.

Впервые — Звезда, 1996, №2. С.193–194. Авторская машинописная копия — Дом-музей Волошина (Коктебель). Сообщено В.П.Купченко.

5. М.А.Волошин

27 ноября <10 декабря 1917>. Коктебель <в Москву>

Дорогой Илья Григорьевич,

Я, конечно, так и знал, что твой отъезд в одну из столиц без очередного припадка сумасшествия не обойдется, и потому, прочитав через неделю о Московских делах, не удивился нисколько. Твое присутствие невидимо сказалось. К новому году будет, конечно, захват власти красногвардейцами и анархистами, так ты, пожалуйста, уж не уезжай ни в какой большой центр.

Да, мы в аду — ты прав. С тою лишь разницей, что в настоящем — церковном аду гораздо больше порядка, логики и системы. Наш страшнее.

В Коктебеле пока тихо, но уж в Симферополе выбирают Хана, собираются присоединяться к Турции… так что я, может быть, скорее тебя окажусь за границей…

Похоже на то, что пред этим еще будет война между севером и югом.

Я написал за это время несколько стихотворений, которые тебе посылаю. Мне кажется, что некоторые тебе должны понравиться, хотя в такое время, когда подобает только каяться и молиться, писанье стихов не больше, чем дурная привычка. Я это сознавал пишучи их.

Мне хочется знать подробнее о тебе. Нашел ли ты какую-нибудь работу? Видал ли кого из моих друзей, с которыми должен был познакомиться?

Т.к. теперь никаких земских и городских союзов, очевидно, не будет, то я и не писал о тебе ни Жуковскому, ни Глотову. Но если все же тебе нужно это, то напиши мне. Был ли ты у Оболенской? Голдовских?

Мама о тебе вспоминает с нежностью и восторгом и тебя все мне в пример ставит. Но хотя я ее и привожу в отчаянье, я думаю, что все же она не обрадовалась бы, имея сыном тебя.

Обнимаю тебя.

Впервые — Звезда, 1996, №2. С.196. Авторская машинописная копия — Дом-музей Волошина (Коктебель). Сообщено В.П.Купченко.