Пока мы не запустили свою телесеть, в Италии, как и во многих других европейских странах, существовало только государственное телевидение, – рассказывает Сильвио Берлускони, сидя на шикарном диване в великолепной барочной гостиной виллы Сан-Мартино. – В полночь телевещание прекращалось, а по утрам домохозяйкам было совершенно нечего посмотреть. Скучные были времена”.

Он намеревался сыграть на том судебном деле 1976 года, когда Конституционный суд Италии позволил частной коммерческой телестанции транслировать свои передачи. В те времена телевидение было по большей части черно-белым. Итальянская экономика активно развивалась только последние десять лет, страна находилась в процессе индустриализации. До появления цветного телевидения оставалось еще несколько лет. Существующие каналы показывали преимущественно образовательные передачи, консервативные и назидательные. Одна известная программа компании RAI называлась “Никогда не поздно”. Ее ведущий, учитель начальной школы Альберто Манци, учил зрителей читать и писать. Многие рабочие из аграрных районов страны, которые приезжали в города на заработки, были неграмотными. Такие телепередачи выполняли социальную функцию и помогали большому количеству необразованных людей. Италия все еще оставалась страной рабочих и их господ-феодалов. Как и по всей Европе, здесь набирал популярность еврокоммунизм. Кремль финансировал Итальянскую коммунистическую партию, в то время как американское ЦРУ, в противовес Советам, тайно помогало Христианско-демократической партии Италии. В стране орудовали “Красные бригады”, леворадикальные вооруженные образования, которые были итальянским аналогом немецких террористических группировок Баадера – Майнхоф и французской организации “Прямое действие”.

Католическая церковь активно участвовала в политической жизни страны. Ватикан боролся против легализации разводов, пропагандировал семейные ценности, сотрудничал с христианскими демократами и постоянно вмешивался в дела государства, словно церковь была отдельной политической партией. Целомудренное черно-белое телевидение как нельзя лучше вписывалось в христианскую мораль, которая во главу всего ставила семью. Итальянцы – натуры страстные, они любят покутить и часто ведут себя шумно и вызывающе. Однако их верховные владыки из Рима предпочитали умеренность во всем, а именно они контролировали итальянского телемонополиста RAI.

В полночь телевещание прекращалось и по всем каналам начинала звучать увертюра из оперы “Вильгельм Телль” Россини, после этого на экране на всю ночь замирала испытательная таблица RAI. Изредка можно было услышать шум помех или пронзительный звуковой сигнал, который напоминал сонным зрителям, что пора выключить телевизор.

Телевидение практически всех европейских стран было таким же пресным и консервативным. Только в Великобритании и Люксембурге некоторые коммерческие каналы пытались конкурировать с государственными.

В 1970-е годы европейцы считали телевидение коммунальной услугой, такой, как, например, водо– и энергоснабжение или стационарная телефонная сеть. В Италии, Франции и Германии оно входило в стандартный пакет товаров и услуг, который от имени государства формировали компании, подконтрольные правительству. Телевидение, в частности ежедневные вечерние новости, служило ораторской трибуной для правящих политиков.

Все это означало, что в итальянской телеиндустрии практически не было рекламы. Не существовало коротких 30–60-секундных видеороликов, и рекламу показывали раз в день. Сейчас это кажется необычным. Около девяти часов вечера Rai Uno, главный телеканал Италии, показывал рекламный блок “Карусель”, который длился около 12 минут и состоял из 2–3 роликов, где играли известные актеры и певцы. Знаменитости представляли продукт и рассказывали о его достоинствах – достаточно примитивная форма рекламы. Например, всем надолго запомнилась реклама ликера “Чинар” со вкусом артишоков. Актер сидел за столиком на улице у переполненного бара и расхваливал тонизирующие свойства ликера, а затем заказывал свой любимый аперитив, то есть название напитка упоминалось только один раз. Вот и весь ролик.

“Реклама на государственных каналах не увеличивала продажи рекламируемых продуктов. А все потому, что ролики часто были безликими и скучными, а название бренда показывалось всего один-два раза. Тогда мы говорили, что смотреть ту рекламу было как писать в штаны, – невозмутимо заявляет Берлускони. – Жить вроде как стало приятнее, но никто ничего не заметил”.

Сильвио Берлускони, отец коммерческого телевидения Италии, никогда не пытался скрыть свое презрение к государственным каналам.

В 1977 году эфир кабельного телеканала в Милано-Дуэ был заполнен музыкальными конкурсами и телевикторинами. Берлускони решил расширить территорию охвата своего канала, для чего купил местную ТВ-частоту и установил антенну на крыше миланского небоскреба Пирелли. Его канал, получивший название Telemilano 58, начал вещать на весь город и пригороды.

В 1978 году, когда Берлускони запустил Telemilano 58, его старшей дочери Марине было 12 лет. Она помнит, как в восемь часов вечера села смотреть мультфильм “Бетти Буп”, которым открывался эфир нового канала. Вместе с ней мультик смотрел ее девятилетний брат Пьер Сильвио по прозвищу Дуди.

“Мы с братом сидели на диване в гостиной на вилле в Аркоре, – рассказывает Марина. – Отец был на деловом ужине, поэтому «Бетти Буп» мы смотрели вдвоем. Помню, он звонил нам раз тридцать. Перезванивал каждые пять минут, чтобы удостовериться, что мы сидим на диване и смотрим мультик, и каждый раз задавал нам очередной вопрос: не прерывается ли сигнал, какого качества картинка, хороший ли звук. Он очень волновался. Он действительно верил, что совершает прорыв, и весь вечер очень нервничал”.

Марина помнит, как ее отец самостоятельно изучал рынок, опрашивая близких родственников и друзей.

“Когда Сильвио Берлускони только окунулся в мир телевидения, он не доверял ни маркетинговым агентствам, ни различным исследованиям рынка. Программу канала он обсуждал с нами, со своими детьми. Он интересовался, что нам нравится, общался с друзьями и семьей, расспрашивал всех вокруг”.

Марина вспомнила что-то еще и усмехнулась.

“Что мне особенно запомнилось, – она уже смеется в полный голос, – отец был, наверное, единственным родителем, который был счастлив, когда его дети сидели перед телевизором! Возвращаясь домой по вечерам, обычно около восьми часов, он надеялся, что мы смотрим телевизор. Он даже уговорил маму разрешить нам ужинать перед экраном. На нас он проводил свои исследования, расспрашивал, какие каналы мы смотрели и какие программы”.

Берлускони не доверял системе. Так часто поступают люди, которые всего добились сами, начав с нуля, которые создали целые новые отрасли и возглавили их. Он игнорировал мнение своих ближайших советников и консультантов. Берлускони любил все делать по-своему. Эффектно и с размахом.

В 1979 году он переманил к себе известного ведущего RAI Майка Бонджорно и сделал его звездой своего нового канала. Родившийся в Америке весельчак с забавным именем вел телевикторины со знаменитостями, что увеличивало зрительскую аудиторию Telemilano 58. Напористый и амбициозный Берлускони стал надоедать телемонополисту из Рима, поскольку был твердо намерен поколебать позиции государственного ТВ и вывести частные телеканалы на рынок. С самого начала он вел дела жестко и уверенно. Исход их противостояния решался в битве за деньги рекламодателей.

“После запуска Telemilano 58 мы начали искать местных рекламодателей, – вспоминает Берлускони. – Мы предлагали потенциальным клиентам совершенно новые схемы сотрудничества, компания RAI работала иначе. Без знакомств и связей нельзя было купить эфирное время государственного канала и показывать свою рекламу. Лишь несколько компаний имело доступ к RAI, и чтобы попасть в особый список, нужны были связи, главным образом политические”.

Берлускони садится на край дивана и делает заговорщическое лицо.

“Во главе рекламного комитета RAI, который назывался Sipra, стоял один полковник. Его звали Джованни Фьоре. Он единолично принимал все решения по рекламе. Мой друг как-то встретился с ним, чтобы купить эфирное время в вечерней «Карусели». Фьоре велел ему вернуться через месяц. Когда мой друг вернулся в назначенное время, Фьоре заявил: «Я прошу прощенья, но мы собрали о вас некоторую информацию, и похоже, вы не добропорядочный католик». Мой друг попросил разъяснений. Не моргнув глазом, Фьоре сказал, что со слов его информаторов, указанный бизнесмен не посещает воскресные церковные мессы. Мой друг подождал еще месяц и вновь пришел к Фьоре. На этот раз Фьоре заявил: «Да, могу подтвердить, что вы действительно ходили на мессы, но, кажется, ни разу не причастились». После этого мой друг еще раз сходил в церковь, съел облатку и, наконец, смог купить 15 показов своей рекламы в «Карусели» на RAI”.

Берлускони всем своим видом показывает, что сказал достаточно. Однако на этом его претензии к RAI не исчерпаны.

“RAI, как и любая европейская государственная вещательная компания, – продолжает Берлускони, – считалась собственностью политиков. В телеиндустрию могли попасть только друзья журналистов, приятели политиков и бизнесмены, которые с этими политиками тесно общались”.

В Милане открытие первого коммерческого канала в 1979 году стало настоящим событием, и Берлускони начал скупать телестанции по всей Италии. Он не собирался играть по правилам системы. Он собирался установить свои правила и сделать все по-своему.

“Когда суд вынес то решение, интуиция Берлускони подсказала ему, что государственную монополию на телевещание можно пошатнуть, – вспоминает Феделе Конфалоньери. – Он верил, что либерализация рынка несет уникальные бизнес-возможности. Однако в 1979 году, когда Берлускони задумал потягаться с RAI, кардинально что-либо изменить мог только очень и очень смелый человек. Он понимал, что демонополизация ТВ дает ему шансы достичь определенного успеха в отдельных регионах, однако этого было недостаточно, чтобы построить по-настоящему крупный бизнес и получать высокие доходы. Тогда Берлускони объединил несколько региональных телестанций. Закон запрещал частным телеканалам вещать в прямом эфире и делать выпуски новостей, однако показывать предварительно записанные передачи разрешалось. Берлускони предстояло решить, как заработать на рекламе, имея в распоряжении только небольшие региональные каналы, где эфирное время стоило недорого”.

Для получения заветных рекламных доходов Берлускони необходимо было выйти на общенациональный уровень, поэтому он унифицировал программу передач на своих региональных каналах. Со стороны казалось, что он действительно создал единую национальную телесеть.

Записи с мыльными операми и телепередачами своевременно доставлялись на местные телеканалы и везде транслировались одновременно. Для перевозки записей приходилось использовать мотоциклы, грузовики, поезда, а иногда даже частные самолеты. Так Берлускони удавалось синхронизировать эфир всех своих каналов, чтобы казалось, будто его телесеть действительно охватывает всю Италию. Зрители с противоположных концов страны как будто бы смотрели один и тот же телеканал, хотя на самом деле региональные каналы просто показывали одни и те же программы.

“Мы заранее записывали передачи и развозили пленки на местные каналы, и все выглядело так, будто мы создали национальную телесеть. Отныне мы могли предлагать эфирное время таким крупным рекламодателям, как Coca-Cola, – рассказывает Берлускони. – Я собирался покуситься на часть тех огромных денег, что крутились в итальянском рекламном бизнесе, и ради этого мне пришлось изобрести искусственный прямой эфир. Мы записывали передачи так, будто они шли в прямом эфире, и когда региональные телестанции одновременно проигрывали наши пленки, зрители верили, что смотрят прямую трансляцию”.

Имитация прямого эфира и синхронизированное вещание позволили Берлускони делать выгодные предложения рекламным агентствам. Однако те не спешили соглашаться, поскольку привыкли играть по своим правилам и самостоятельно командовать парадом. Условия Берлускони их не устраивали. Тогда ему вновь пришлось изменить правила игры. В 1979 году он основал компанию Rete Italia и начал скупать телевизионные права на голливудские блокбастеры, мыльные оперы, телеигры и комедии. Берлускони приобретал развлекательный контент, при помощи которого планировал воевать с RAI. Затем он создал собственное рекламное агентство Publitalia и в услугах других подобных агентств больше не нуждался. Отныне он общался напрямую с рекламодателями. И ему было что предложить своим клиентам. Эфир каналов Берлускони был заполнен интересными передачами и фильмами, а его команда умела снимать современные рекламные ролики.

“Рекламные агентства обычно снимали с клиентов баснословные суммы, а телеканалам перепадали жалкие гроши, – вспоминает Берлускони. – Все было в руках этих агентств, и я решил перевернуть схему с ног на голову. Сделать это было довольно сложно, и сначала дела шли медленно. По-настоящему мы развернулись только года через три. Новым клиентам я предлагал стартовые пакеты услуг. Например, крупные компании могли воспользоваться пакетом «Коммерческие риски». Все риски мы брали на себя, клиент получал скидку 80 %, а мы давали обязательство вернуть деньги, если после запуска рекламы на наших каналах продажи клиента не увеличивались”.

Телесеть Берлускони охватывала всю страну. При помощи рейтинга Нильсена можно было подсчитать количество зрителей, были инструменты и для оценки прочих рыночных показателей. Агентство Берлускони предоставляло рекламодателям комплексные услуги, начиная с производства рекламных роликов и заканчивая выбором самого удачного времени для их показа. Берлускони совершил тройную революцию на рынке рекламы: развернул национальное телевещание, начал подбирать время для показа роликов и кардинально изменил характер и стиль телеконтента. Прошли времена черно-белой рекламы и видеороликов с известными актерами. В моду вошел стиль Мэдисон-авеню, и новая итальянская реклама стала походить на американскую – эффектную и напористую, полную красивых женщин, фанфар и мишуры. Берлускони работал с крупнейшими брендами и снимал для них броские и убедительные рекламные ролики. Итальянцы были в восторге.

Берлускони знал, что делает. Певец с круизных лайнеров покорил сферу недвижимости, а затем органично и успешно влился в мир шоу-бизнеса и телевидения. Он хорошо понимал вкусы своих зрителей, хотя порой речь шла скорее об отсутствии вкуса. В 1979 году он отправил в Голливуд своих бывших одноклассников и ветеранов проекта Милано-Дуэ – покупать права на американские фильмы. Берлускони боролся с RAI за право транслировать футбольные матчи в прямом эфире, и ему даже удалось опередить RAI в гонке за популярный телесериал “Даллас”, а главным спонсором показа стала Coca-Cola. Позднее на его телеканалах также шли сериалы “Династия” и “Дерзкие и красивые”, а субботними вечерами зрителям предлагалось претенциозное телешоу с полуобнаженными артистками варьете и доступным рабочему классу юмором. Это работало.

К 1979 году в ведении Берлускони было несколько региональных телестанций, которые он зарегистрировал под новой торговой маркой, которая станет самым дорогим его брендом: Canale 5, то есть “Пятый канал”. Довольно скоро на всех телеканалах Берлускони в углу экрана появился небольшой логотип Canale 5, который также сопровождал все новые эпизоды популярных сериалов. В будущем Берлускони будет использовать этот логотип во всех своих проектах и компаниях. Основой для логотипа, изображавшего змея, поедающего цветок, послужил герб миланского аристократического рода Висконти, известного с XI века. Схожий сюжет присутствовал на гербе Милана и даже на значке Alfa Romeo, который украшал решетку каждого автомобиля концерна. Змей станет символом медиаимперии Берлускони.

В конце 1970-х он основал новую семейную холдинговую компанию Fininvest, которая занималась всеми его проектами в сфере телевидения. Главными компаньонами Берлускони по-прежнему оставались его друзья Феделе Конфалоньери и Марчелло Дель Утри. С Конфалоньери Берлускони встретился в салезианской школе в возрасте 12 лет, и с тех пор они практически постоянно работали вместе. Дель Утри учился вместе с Берлускони в университете, а в 1980-е управлял его новым семейным рекламным агентством Publitalia’80, которое переняло эстафету от Rete Italia. Однако мечта Берлускони о национальной телесети стала реальностью благодаря еще одному человеку. В наши дни он больше известен как бессменный вице-президент футбольного клуба “Милан”, однако тогда он был мелким предпринимателем из Брианцы, сельского района Ломбардии. Он занимался поставками оборудования для телевещания, а также строительством и обслуживанием телевизионных передатчиков и ретрансляторов. Его главным клиентом была небольшая телекомпания TeleMontecarlo из Монако. Человека, который реализовал мечту Берлускони, звали Адриано Галлиани.

“Я впервые встретился с Галлиани прямо здесь, в этой комнате, в ноябре 1979 года, – Берлускони поудобнее усаживается на диване. – Его компания называлась Elettronica Industriale и поставляла промышленное оборудование. Он приехал, чтобы предложить мне свои услуги. Мне кажется, что мы сошлись характерами и быстро стали понимать друг друга с полуслова. Адриано Галлиани был настоящим бизнесменом и брианцем, незаурядным и очень талантливым. Мы точно были на одной волне”.

Галлиани, общительный лысый мужчина в изысканном синем костюме и желтом галстуке, рассказывает мне об их первой встрече с Берлускони, которая состоялась во второй половине дня в четверг 1 ноября 1979 года, то есть в День всех святых. На улице было холодно и мрачно, вдоль дороги к вилле Сан-Мартино плотной стеной висел туман.

“Тот день навсегда отпечатался в моей памяти, – признается Галлиани. – Я поставлял высоковольтную аппаратуру для TeleMilano, и однажды Берлускони предложил мне встретиться на его вилле в Аркоре. Хотя он был моим клиентом и я что-то читал о нем, лично мы не были знакомы. Я не знал, чего он хочет. Феделе Конфалоньери тоже присутствовал при разговоре. Накануне я вернулся из Токио, где проходила конференция по электронике, и еще не приспособился к местному времени. Берлускони предложил мне сесть и тут же напрямую спросил, могу ли я построить систему телевизионного вещания для трех национальных каналов. Согласно его логике, раз у RAI было три канала, а он хотел конкурировать с RAI, то и ему нужно было действовать с тем же размахом. Я заверил Берлускони, что могу создать такую систему, и он моментально заявил, что хочет купить 50 % моей компании. Он был готов заплатить любую сумму. Я смотрел на него с минуту, а затем почему-то назвал цену в миллиард лир. «Отлично!» – сказал он. Сделка состоялась. Мы пожали друг другу руки, и я уехал. Так и началось мое приключение. Вскоре после этого мы запустили первый национальный коммерческий канал Canale 5”.

На самом деле Галлиани не строил три канала с нуля. Два из них Берлускони купил, а Галлиани их расширил. Однако именно он сыграл ключевую роль в создании национальной телесети Берлускони. В 1982 году издательская группа Rusconi, которая без особого успеха издавала журналы в Милане, продала Берлускони канал Italia 1, его второй канал. Берлускони, как обычно, не собирался останавливаться на достигнутом. Следующим он купил канал Rete 4. Канал ему за бесценок отдало легендарное издательство Mondadori, которое нуждалось в деньгах, а конкурировать со спецэффектами помпезного Canale 5 им было не под силу. Старомодные миланские издатели умели выпускать бестселлеры, но совершенно не знали, что делать с коммерческими телеканалами. Поэтому они их продавали. А Берлускони покупал.

Не прошло и пяти лет с их первой встречи, как Галлиани претворил мечту Берлускони в жизнь. Осенью 1984 года Берлускони стал гордым владельцем трех национальных каналов – столько же было у RAI. Флагманом молодой телеимперии считался Canale 5, однако вульгарная смесь из комедий, полуобнаженных танцовщиц и мыльных опер делала свое дело – каналы Italia 1 и Rete 4 улучшали свои позиции на рынке.

В 1980 году телеканалы Берлускони смотрело 13 % итальянцев, а государственные каналы RAI – более 80 %. За два года количество зрителей RAI упало до 63 %. К 1984 году предпочтения аудитории разделялись практически поровну, вдобавок Берлускони мог похвастаться тем, что его каналы вещали на всю страну. Доходы от рекламы взлетели к небесам, Publitalia преуспевала. В начале 1980-х годов Берлускони каждый последующий год зарабатывал на рекламе на 48 % больше, чем в предыдущий. С 1980 по 1984-й эта сумма выросла с 6 миллионов евро до 455 миллионов. За следующие 4 года эта сумма удвоилась.

К середине 1980-х в Италии, Америке, Великобритании и большинстве стран Западной Европы значительно улучшился уровень жизни. Развивалась культура потребления – люди охотно покупали мечту, которую им навязывала телереклама. Берлускони продавал альтернативную реальность, образ жизни богачей из “Далласа”, которые жили среди роскоши и китча и наслаждались обществом красивых женщин. Он заработал целое состояние. Реклама, рассчитанная на широкого потребителя, появилась как раз тогда, когда подросшее поколение “беби-бумеров” разбогатело и стало готово платить за товары, рекламируемые на Canale 5, Italia 1 и Rete 4. Берлускони предлагал красочную альтернативу итальянскому государственному телевидению, а в это время в Великобритании коммерческие телесети London Weekend Television и ITV пытались пошатнуть позиции BBC.

В 1984 году Берлускони все еще не был вхож в круги итальянской элиты и считался авантюристом-одиночкой, хотя уже заработал репутацию влиятельного бизнесмена. Коммерческим каналам запрещалось вещать в прямом эфире и выпускать новости, однако Берлускони удалось потеснить государственного монополиста RAI и отвоевать себе долю рынка. С юридической точки зрения Берлускони закон не нарушал. Однако он шел в обход закона, который наделял RAI исключительным правом на национальное телевещание.

Берлускони сделал вклад в итальянскую культуру, подарив стране цветное телевидение. Миллионы итальянцев увидели на экранах всю палитру пастельных оттенков и узнали о технологии цветного кино “Техниколор”. Берлускони скопировал стиль американской рекламы и привез его в Италию, привыкшую к пресному и целомудренному государственному телевидению. Он навлек на себя гнев утонченных интеллектуалов и любителей “радикального шика”, поскольку неустанно скупал права на развлекательные фильмы. Он создал моду на телевикторины. Классическим примером телевикторины считалась игра “Колесо Фортуны”, которую Майк Бонджорно создал на основе аналогичной американской передачи Мерва Гриффина. Итальянцы жаждали зрелищ, а Берлускони каждый день дарил им праздник – красивых девушек, музыку, песни и танцы.

Конфалоньери признает, что некоторые ранние передачи Берлускони были сделаны немного топорно, зато в том бледном и скучном мире это выглядело неординарно и прогрессивно.

“Вы должны понять, что тогда все было иначе, – поясняет Конфалоньери. – До 1980-х итальянская экономика была на спаде, итальянцы жили бедно и аскетично, террористы из «Красных бригад» держали страну в страхе, большое влияние на общество оказывала Итальянская коммунистическая партия. В таком контексте Сильвио Берлускони выглядел революционером. Он запустил коммерческое телевидение, то есть объявил войну RAI и пошел против господствующей культуры и идеологии правящих элит. Он предлагал альтернативный образ жизни, что само по себе было политическим шагом”.

Конфалоньери считает, что именно тогда началась политическая карьера Берлускони. Его эпатажное и неприкрыто коммерческое телевидение покоряло Италию и бросало вызов консервативному христианско-демократическому мировоззрению.

“Телевидение Берлускони воспевало потребительство. Это было телевидение ярких и эффектных рекламных роликов. Телевидение жизнеутверждающее, праздничное и проамериканское, пропитанное неуемным и напористым американским оптимизмом. Это была полная противоположность мрачной идеологии того времени, при всем моем уважении к коммунистам и католикам. Иными словами, революция началась именно с телевидения, не только культурная, но и настоящая политическая революция”.

Далеко не все были согласны с мнением Конфалоньери. Снобы из итальянской деловой и финансовой элиты продолжали считать Берлускони карьеристом, выскочкой и чужаком. Да, он стал миллиардером и медиамагнатом, но его родители не принадлежали к состоятельному классу. Берлускони был объектом насмешек со стороны уважаемых миланских семей, ему отказывали в такте и вкусе.

Однако в 1984 году Берлускони поддерживал близкие отношения с одним очень влиятельным представителем итальянской элиты – социалистом Беттино Кракси, свежеизбранным премьер-министром Италии. Они с Берлускони достаточно тесно общались.

Широкоплечий и лысый Кракси носил очки. Он был упрям и уверенно председательствовал в несговорчивом правительстве, которое состояло из пяти коалиций – отсюда название Pentapartito. Кракси был социалистом, который поддерживал бизнес-инициативы, в этом он на десять лет опередил Тони Блэра, будущего премьер-министра Великобритании.

Некоторое время Берлускони и новый премьер-министр были довольно хорошими друзьями. Берлускони считался чем-то вроде спонсора или мецената Кракси, и члены их семей также очень много общались. Летом 1984 года премьер-министр стал крестным отцом внебрачной дочери Берлускони Барбары, которую ему в Швейцарии родила его пассия, актриса Вероника Ларио. Когда Берлускони развелся с первой женой и женился на Ларио, ведущим на его свадьбе был Паоло Пилитери, муж сестры Кракси, который долгое время являлся мэром Милана. Свадьбу сыграли в здании городского совета Милана. Шафером Берлускони был сам Кракси, а его жена Анна стала подружкой невесты.

В 1983 году Кракси сел в кресло премьер-министра, уже будучи на ножах с коммунистами из-за того, что собирался поддержать частный бизнес и тем самым создать высокую конкуренцию государству, которое контролировало бóльшую часть итальянской экономики. К тому моменту у Берлускони было немало коммерческих интересов, которые сильно зависели от политики правительства, например от законов о телевещании. Когда настало время защищать и продвигать эти интересы, его дружба с Кракси оказала решающее действие.

Берлускони нужна была помощь. За ним тянулась дурная слава человека, который завез в Италию низкосортные американские комедии и мыльные оперы, за что над ним посмеивалась итальянская интеллигенция. Против него также было настроено немало политиков и общественных деятелей. Государственная вещательная компания и конкурирующие с Берлускони издательства опасались, что его телеканалы отнимут у них слишком много рекламных денег. Однако, что хуже всего, его враги постоянно твердили, что Берлускони развернул свою национальную телесеть незаконно и что право на это имел только государственный монополист RAI.

“RAI и итальянские политики были сильно возмущены, – вспоминает Берлускони. – Помню, в начале 1980-х у меня состоялся крайне неприятный телефонный разговор с главой RAI Вилли де Лукой. Он был в ярости, поскольку мы вторглись на рынок и отняли у RAI зрителей. Он говорил, что я сошел с ума, что политики меня раздавят. Он даже угрожал мне: «Со дня на день к вам придут из налоговой». Помню, что после того звонка у меня дрожали колени”.

В Италии следственные судьи и сотрудники прокуратуры нередко объединяли свои силы против политического врага или неугодного им человека. В октябре 1984 года в Риме, Турине и Пескаре в течение трех дней вышли судебные приказы о приостановке вещания трех каналов Берлускони. В качестве причины закрытия каналов называлась незаконность ведения телевещания на всю страну. Это было спланированное нападение, которое едва не привело к краху телеимперии Берлускони. Он очень хорошо помнит те события.

“Так в 1984 году началась долгая война, жестокая и беспощадная, – рассказывает Берлускони с негодованием. – Развязали ее судебные органы, которые приказали арестовать наши телепередатчики. Они нас закрыли из-за жалобы RAI. В ней заявлялось, что наши каналы нарушают Конституцию, согласно которой только общественные телеканалы имеют право на национальное телевещание”.

Последовало длительное правовое и политическое противостояние между Берлускони и компанией RAI, которую поддерживали опытные вожди Христианско-демократической партии и Коммунистической партии Италии. В схватку был немедленно втянут премьер-министр Кракси, социалист, который сотрудничал с христианскими демократами, чтобы удержать свое коалиционное правительство от развала. Берлускони попросил его о помощи, и он ее получил. Через четыре дня после закрытия каналов Кракси подписал экстренный указ о возобновлении трансляции. Закон породил множество споров и быстро стал известен как “Закон Берлускони”.

Возможно, самым удивительным эпизодом той осенней войны стало не само закрытие каналов, а последовавшие за этим массовые народные протесты. Берлускони задел итальянцев за живое. Его каналы дарили мечту о богатстве и красивой, лучшей жизни, его передачи нравились миллионам людей, особенно матерям и детям. Стоило это отнять, и нация встала на дыбы. Было достаточно уже того, что с экранов пропал любимый многими детьми мультфильм “Смурфы”. Исчезли “Даллас”, “Династия” и “Колесо Фортуны”. Италия была в смятении. Сервисов Facebook и Twitter тогда не существовало, поэтому народный гнев выражался через звонки – телефонные линии газет не выдерживали тысяч звонков. Все увидели истинную мощь телеимперии Берлускони, когда он приказал своим каналам разместить на экране телефонные номера офисов следственных судей в Турине, Риме и Пескаре, номер головного офиса RAI в Риме и даже номер приемной премьер-министра. Зрители обрушили шквал звонков на все эти номера. Преданная аудитория Берлускони была в гневе и бунтовала по всей стране. Он понял, чего хотят массы. Он дал им хлеба и зрелищ. И они хотели еще. Они хотели получить свою ежедневную дозу.

“Когда нас закрыли, мы были на краю пропасти, – рассказывает Берлускони. – И тогда возмутилась общественность. Протестовали даже дети. Они выходили на улицу с плакатами «Верните нам “Смурфов!”». Мы пришли в дома миллионов итальянцев, стали частью их семейной жизни. На государственных телеканалах программы выходили в эфир только по вечерам, а мы показывали передачи и ранним утром, и в обед, и поздним вечером. Так мы сильно поменяли привычки многих итальянцев, особенно домохозяек, которые впервые получили шанс смотреть телевизор утром и днем, что было очень удобно. Однако нашими главными защитниками стали бизнес-ассоциации и компании, которые рекламировали свои товары и услуги на наших каналах. Они давили на политиков и Кракси и требовали отменить запрет, утверждая, что без рекламы на коммерческом телевидении снизятся их продажи и объемы производства. Пожалуй, это был самый сильный аргумент в нашу пользу”.

Вмешался Кракси. Однако его крайне спорный указ о восстановлении вещания каналов Берлускони был признан противоречащим Конституции и в ноябре 1984 года провалился на слушаниях в парламенте. Кракси не сдавался. Он издал второй “Закон Берлускони”, который был утвержден в феврале 1985 года. Однако срок действия этого закона истекал в конце года, и в июне 1985 года Кракси пришлось выпустить третий “Закон Берлускони”. Он был одобрен парламентом, но с условием, что впоследствии будет разработана полновесная нормативная база, регулирующая сферу телевещания и рекламы. На это ушло еще пять лет. В 1990 году правительство издало соответствующие законы, однако и они оказались довольно противоречивыми. В знак протеста против принятия данных законов пять министров правительства подали в отставку. Среди них был министр образования Серджо Маттарелла, нынешний президент Италии. Все депутаты левого крыла правящей Христианско-демократической партии, которую возглавлял премьер-министр Джулио Андреотти, демонстративно покинули правительство, поскольку были возмущены легализацией частной телеимперии Берлускони. К 1990 году Кракси сложил полномочия премьер-министра, однако оставался влиятельным лидером Социалистической партии. Он стойко защищал своего друга.

Нет никаких сомнений, что Кракси сыграл решающую роль в спасении и легализации телеимперии Берлускони. У дружбы есть свои плюсы!

“Да, я бы сказал, что наша дружба с Кракси действительно сильно повлияла на его решение, – говорит Берлускони, – но при этом я подробно ему разъяснил, почему коммерческое телевидение важно для экономики и почему политикам нечего бояться. Ведь частным каналам даже нельзя было новости показывать. Я безусловно благодарен Кракси за помощь, но хочу отметить, что его поддержало немало соратников по коалиции”.

Не все поверили, что Кракси подписал череду спорных законов, потому что дружил с Берлускони или потому что поддерживал инновации и частный бизнес. Берлускони подозревали в подкупе Кракси, в том, что он якобы переводил свои деньги на его офшорные банковские счета. Итальянские судьи провели расследования и обвинили Берлускони в том, что со счетов его компаний на офшорные счета Кракси были переведены суммы, эквивалентные 11 миллионам евро. Помимо этого, Берлускони и Кракси были признаны виновными в незаконном финансировании политических партий, однако приговор был отменен за истечением срока давности дела. Берлускони неустанно все отрицал и называл все обвинения выдумкой судей, поддерживающих левые партии.

Говоря о взятках, Берлускони хмурится.

“Ни с одним политиком я никогда не вступал в такого рода отношения”, – заявляет он серьезно.

Затем он руками чертит в воздухе большую полусферу, изображая необъятное количество обвинений в коррупции, выдвинутых против его друга Кракси. Бывший премьер был заочно осужден и умер в изгнании в своем доме в Тунисе.

“Про Кракси могу только одно добавить… Его ведь обвиняли в том, что на посту премьера он сколотил себе состояние, но после смерти Кракси его жена и семья нищенствовали. Его жена осталась совершенно без денег, с двумя ипотеками – за дом в Тунисе и за квартиру в Милане. И поверьте, я об этом знаю не понаслышке, потому что…” – Берлускони на мгновение замолкает, как будто решая, что дальше сказать. Он переводит взгляд на ковер, на микросекунду прикрывает глаза, и его лицо освещается благочестием, являя миру Берлускони-священника.

“Скажем так, – добавляет он очень тихо. – Кое-то вмешался и помог семье Кракси удержаться на плаву, больше им неоткуда было взять денег”.

Берлускони не теряет самообладания и смотрит куда-то вдаль, в одну точку.

“Однажды Кракси пожаловался мне, что ему очень трудно найти финансирование для партии. Я сказал, что всегда готов помочь, если нужно. Он застыл, посмотрел мне в глаза и сказал: «Ты мой друг. Больше никогда мне такого не предлагай, иначе нашей дружбе конец». Это был настоящий Беттино Кракси. По-настоящему оскорбленный Беттино Кракси. Конечно, как он и сам говорил в парламенте, его Социалистической партии нужны были деньги. Так же как христианским демократам. Так же как любой другой партии. Всем приходилось конкурировать с сильной Коммунистической партией, которую финансировала Москва. Когда были обнародованы документы КГБ, то оказалось, что из тех средств, что Советский Союз тратил на поддержку европейских коммунистов, 63 % получала Италия. Остальным партиям постоянно не хватало денег, и совершенно логично, что они обращались за поддержкой к частным предпринимателям”.

В 1980-х годах итальянские политические партии нередко принимали финансовую помощь от различных лоббистов и бизнесменов. Это могли быть переводы на офшорные счета или конверты с наличностью. Через несколько лет были приняты законы, которые ужесточили контроль за методами финансирования политических партий, и по всей Италии разразились коррупционные скандалы. Половина политиков страны оказалась под следствием по подозрению в коррупции, а тотальная продажность итальянских политиков получила название “Тангентополи” (“Город взяток”). Берлускони задумался о собственной политической карьере в самый разгар скандалов вокруг “Тангентополи”, когда суды объявили войну крупнейшим политическим партиям. Однако на тот момент он был счастлив и удовлетворен тем, что имел. Он состоялся. Король недвижимости превратился в медиамагната-миллиардера. Что касается его связей с Кракси и другими политиками… Это пришло само собой, вместе с успехом.

Критики Берлускони презирали его и считали продавцом мусора, человеком, который своим коммерческим телевидением убил итальянский кинематограф, человеком, которому удалось сохранить свою медиаимперию только благодаря дружбе с премьер-министром Беттино Кракси. Сторонники Берлускони видели в нем инноватора, прекрасного организатора и гения маркетинга с превосходной интуицией и необычно сильной способностью сопереживать простым людям. Он продавал амбиции и надежду на лучшую жизнь, он предлагал чистое, бесстыдное и одурманивающее веселье изголодавшимся по развлечениям итальянцам. Он продавал мечты.

Когда-то в 1980-е он сказал своему другу: “Я продаю дым”.

Берлускони с самого начала понимал, что необходимо для создания первоклассного развлекательного телевидения в Италии. Фильмы, мыльные оперы, шоу-варьете… и спорт. Он покупал права на трансляцию футбольных матчей, огромного числа футбольных матчей. Итальянцы, будучи безумными фанатами футбола, были благодарны, а руководство RAI было в ярости, как никогда прежде. Берлускони постоянно уводил у них из-под носа права на матчи. Когда телеимперия Берлускони – три коммерческих национальных канала – была легализована, то он задумался о покупке футбольного клуба, и в этом не было ничего удивительного. Он видел взаимосвязь между спортом и телевидением. На примете у него был ФК “Милан” – клуб, за который он с детства болел вместе с отцом.

Берлускони не мог купить только права на трансляции.

Он остался верен себе. Он купил футбольную команду.