С самого начала этой книги я говорил о Северной Америке как о центре притяжения международной системы. До сих пор по большей части под Северной Америкой я подразумевал США, поскольку в Северной Америке власть США настолько преобладает, что никто не осмеливается бросить им вызов. Великая мировая война XXI в. прояснит тот факт, что и в Евразии еще некоторое время не возникнет ни одна сила, которая была бы готова поставить эту власть под вопрос. Кроме того, пройдет испытание и будет подтвержден важнейший геополитический принцип: тот, кто контролирует Атлантику и Тихий океан, заправляет мировой торговлей, а тот, кто властвует над космосом, контролирует Мировой океан. США будут наслаждаться единоличным господством в космосе и, следовательно, обеспечивать контроль над мировым океаном.

Реальность, однако, сложнее видимости. Во второй половине XXI в. у США будет одно очень слабое место: они уже 200 лет ни с кем не вступали в открытую конфронтацию. Основная геополитическая необходимость для США (на которую будут опираться все остальные) — доминирование в Северной Америке. Со времен американо-мексиканской войны и договора Гвадалупе-Идальго, заключенного в 1848 г., США действительно контролировали континент. Казалось, что это само собой разумеется.

К концу XXI в. ситуация изменится. Вопрос могущества Мексики по сравнению с США будет поднят вновь и поставлен так, как это труднее всего предположить. Через 200 лет Мексика будет готова посягнуть на территориальную целостность США и политическое равновесие в Северной Америке. Если читателю покажется, что это утверждение притянуто за уши, предлагаю вернуться к введению в эту книгу и подумать, как изменится мир всего через 20 лет, не забывая о том, что здесь мы заглядываем почти на 100 лет вперед.

Посягательства Мексики будут корениться в экономическом кризисе 20-х годов XXI в., который разрешится принятием закона об иммиграции в начале следующего десятилетия. Этот закон активно поддержит иммиграцию в США, решая таким образом проблему нехватки рабочей силы. Возникнет массовый наплыв иммигрантов из всех стран мира и, очевидно, в том числе из Мексики. Новые группы иммигрантов мало чем будут отличаться от предыдущих. Однако мексиканцы начнут ярко выделяться из общей массы по единственной причине, которая связана не с культурой или национальным характером, а с географией. И это, в совокупности с растущей силой Мексики как государства, вызовет изменение баланса сил в Северной Америке.

С исторической точки зрения другие группы иммигрантов сделали то, что мы можем назвать неравномерным расселением в США. Они жили в этнических анклавах, доминировали в этих районах и влияли на политику в соседних, но ни одна группа с конца XIX в. не преобладала ни в одном регионе или штате. Второе поколение, достигнув зрелости, ассимилировалось и, в поисках экономически благоприятных возможностей, рассеивалось по стране. Жизнь в этническом анклаве не так привлекательна, как возможности, предоставляемые более широкими кругами общества. В США меньшинства никогда не были массой, которую общество в целом не могло переварить, — за важным исключением одной этнической группы, попавшей в США не по своей воле (афро-американцев), и той, что жила здесь еще до появления европейцев (американских индейцев). Все остальные приезжали группами или по одному и добавляли местному обществу новый культурный слой.

Это всегда было сильной стороной США. На большей части территории Европы, например, мусульмане сохранили религиозную и национальную идентичность, отделяя себя от европейцев, да и коренное население Европы не стремилось смешиваться с ними. Таким образом, сила собственной культуры иммигрантов и принимающего населения была подавляющей. В США исламские иммигранты, как и другие группы приезжих, через поколение становились частью населения, поддерживающего американские принципы, и сохраняли свою религиозность лишь как культурную связь с прошлым. Такая система культурной идентификации связывала иммигрантов с США и создавала трещину между их первым и более поздними поколениями (так же, как между американским мусульманским сообществом и мусульманами остального мира). Такова была проторенная дорожка иммиграции в США.

Начиная с 30-х годов XXI в. иммигранты из Мексики будут вести себя по-другому. Они распределятся по разным районам страны, как было и раньше, и многие вольются в американский мейнстрим. Однако в отличие от других иммигрантских групп, между мексиканцами и их родной землей не встают океаны и тысячи миль суши. Они могут пересечь границу и, проделав короткий путь, оказаться в США, однако сохранят социальные и экономические связи с родиной. Близость к дому создает у мексиканских иммигрантов динамику, совершенно отличную от динамики других иммигрантов. Мексиканцы не являются общиной. Скорее, по крайней мере часть мексиканской иммиграции — это просто промежуточная область между двумя странами, как Эльзас-Лотарингия между Францией и Германией, это место, где две культуры интегрируются, даже если граница стабильна.

Давайте взглянем на карту на стр. 297, взятую из материалов Бюро переписи США. На ней показана концентрация испаноговорящего населения в США в 2000 г.

В 2000 г. мы уже могли наблюдать области концентрации испаноговорящего населения в различных округах США, где удельный вес мексиканцев в общей численности населения различен. Выходцы из Мексики сосредоточились вдоль границ страны от Тихого океана до Мексиканского залива. Доля мексиканцев (мы будем использовать этот термин, подчеркивающий этническое происхождение, а не гражданство) в населении округов колеблется от одной пятой до двух третей и более. В Техасе и Калифорнии плотная концентрация этой части населения уходит далеко в глубь штатов. И все приграничные округа оказываются, как и ожидалось, по большей части мексиканскими.

Я наложил на эту карту границы территории, которая была частью Мексики и перешла к США после передачи Техаса и «мексиканской уступки» .

Обратите внимание, как мексиканское сообщество концентрируется на территориях, бывших мексиканскими. Конечно, за их границами тоже есть местности, где много выходцев из Мексики, однако там они, скорее, ведут себя так же, как и другие этнические группы. На приграничных же территориях мексиканцы не изолированы от родины. Во многих смыслах они представляют собой продолжение своей родной земли в США (США оккупировали мексиканские территории в XIX в., и регион сохранил что-то из характеристик оккупированной территории). По мере миграции населения граница становилась все более необязательной или неправомерной, люди перебирались из бедной страны в богатую, но не в обратном направлении. Культурная граница Мексики все больше сдвигалась на север, несмотря на то что политическая граница — на прежнем месте.

Испаноговорящее население США (2000 г.)

Такова была картина в 2000 г. После 30 лет политики поощрения иммиграции, к 2060 г., карта, составленная 60 годами ранее, изменится, и территории, на которых проживало около 50 % мексиканцев, станут практически полностью мексиканскими, те же, где их было около 25 %, станут мексиканскими наполовину. Вся карта потемнеет на один-два тона. Приграничные территории, сдвинувшись в глубь США, будут по большей части мексиканскими. Мексика решит проблему роста населения, при поощрении со стороны США расширив свои неполитические границы на земли «мексиканской уступки».

Население, технологии и кризис 80-х годов XXI в.

Рост иммиграции в США и последствия войны отодвинут экономический бум с 40-х на 60-е годы XXI в. Наличие капитала и земли в США в сочетании с наиболее динамичными в передовом индустриальном мире резервами рабочей силы подогреет экономику. Сравнительная легкость, с которой США ассимилируют иммигрантов, даст Америке огромное преимущество перед другими промышленно развитыми странами. Однако у этого бума будет и другая сторона, которую мы должны признать: развитие технологий. Давайте немного поговорим об этом, а затем вернемся к обсуждению Мексики.

Во время кризиса 30-х годов XXI в. США будут искать пути компенсировать нехватку рабочей силы, особенно за счет развития технологий, которые смогут прийти на смену человеку.

В США развитие технологий происходит, по большей части, следующим образом:

1) команды ученых в университетах или индивидуальные изобретатели разрабатывают научные открытия или осуществляют проекты, которые часто приводят к концептуальным прорывам, ограниченному внедрению или коммерческому использованию;

2) в случае заинтересованности военных правительство США выделяет на проект значительные средства, которые призваны ускорить достижение специфических, военных целей;

3) частный сектор извлекает преимущества из коммерческого использования результатов открытия и создает новые отрасли экономики.

То же касается и развития робототехники. В конце XX в. основные открытия в робототехнике уже сделаны. Ключевой теоретический прорыв осуществлен, есть и некоторое коммерческое применение, но роботы еще не стали столпами американской экономики.

Военные, однако, уже несколько лет осуществляют финансовые вливания как в разработку базовой теории робототехники, так и в ее практическое применение. Вооруженные силы США через DARPA и другие источники активно финансируют развитие робототехники. Создание роботизированного мула, который несет оснащение пехотинца, и строительство беспилотного летательного аппарата — всего два направления в развитии робототехники. Использование в космосе умных роботизированных систем, которые не нужно контролировать с Земли, — еще одно направление. В конечном счете эти разработки позволят военным решить проблему демографии. Их будет беспокоить то, что в стране стало меньше молодых людей, значит, меньше солдат. Однако количество американских военных обязательств растет, а не снижается. США больше, чем любому другому государству, потребуется поддержка солдат роботами. Такая поддержка станет гарантией национальной безопасности США.

К тому времени, как в 30-х годах XXI в. начнется социальный и экономический кризис, прикладная робототехника пройдет испытания в полевых условиях и будет одобрена военными. Поэтому можно будет начать применение роботов в коммерческих целях. Конечно, к 2030 г. роботы еще не будут готовы для массового применения. Кроме того, они никак не снизят потребность в иммигрантах. Знакомая история, не правда ли?

Мы такое уже видели — такова была ситуация с компьютерами в 1975 г. Тогда военные заплатили за создание кремниевого микрочипа, поскольку надеялись на его применение в своих целях во многих областях. Процессы коммерциализации микрочипов только начинались, и несколько десятилетий должно было уйти на то, чтобы изменилась гражданская экономика. Итак, массовое использование роботизированных технологий начнется не раньше 40-х годов XXI в., а полностью могущество роботов трансформирует экономику страны лишь через 20 лет.

По иронии, инженеры из числа иммигрантов будут принимать самое активное участие в создании роботизированных технологий, цель которых состоит в снижении потребности в массовой иммиграции. Робототехника, став частью общественного запроса, подорвет экономическое положение тех иммигрантов, которые заняты неквалифицированным трудом и стоят у основания экономической пирамиды.

И вновь решение одной проблемы повлечет за собой возникновение следующей. Возникшая ситуация подготовит почву для кризиса 80-х годов XXI в. Система поощрения иммиграции укоренится в американской культуре и политике. Кадровые агентства продолжат стимулировать иммигрантов, призывая их приезжать в США. Срочная мера станет рутинной частью управления. Проблема в 60-е годы будет заключаться в том, что кризис закончится как в результате миграции, так и благодаря активному применению новых роботизированных технологий. Последние представители поколения, появившегося после Второй мировой войны, уже отойдут в мир иной, и американская демографическая структура будет больше напоминать пирамиду, на которую и должна быть похожа возрастная структура любого общества. Благодаря достижениям в робототехнике весь сегмент иммиграции станет не нужен.

Казалось, что развитие технологий часто должно было приводить к сокращению рабочих мест. На деле же оказалось нечто противоположное: для поддержки новых технологий создавалось больше рабочих мест. Происходил переход от неквалифицированного к квалифицированному труду. Это, несомненно, случится и в результате развития робототехники. Кто-то должен будет строить и поддерживать системы. Однако робототехника фундаментально отличается от всех ранее возникших технологий.

Во всех предыдущих случаях замещение рабочих мест было побочным продуктом. Робототехника создана исключительно для замещения рабочих мест. Вся суть этого вида технологий в том, чтобы заменить малочисленные человеческие ресурсы более дешевыми техническими средствами. Первой целью станет замена трудоспособного населения, которого больше нет. Второй — перевод имеющихся трудовых ресурсов на обслуживание роботов. Третьей (с которой и начинаются проблемы) — прямое замещение работников. Другими словами, хотя роботизированные технологии будут созданы на замену исчезающим работникам, они приведут к безработице среди вытесненных работников, у которых не хватит ни знаний, ни навыков, чтобы перейти на обслуживание роботов.

В результате в стране будет наблюдаться рост безработицы, который начнется приблизительно в 60-х годах XXI в. и станет ускоряться на протяжении последующих двух десятилетий. Возникнет временный, но болезненный избыток населения. Если проблема 30-х годов XXI в. состояла в том, чтобы справиться с недостатком трудоспособного населения, проблема, усугубляющаяся в 60-80-х годах XXI в., будет заключаться в преодолении избытка населения, вызванного активной иммиграцией и структурной безработицей. Эта проблема усугубится благодаря открытиям в области генетики. Даже если человеческая жизнь будет продлена не слишком намного, американцы будут сохранять работоспособность заметно дольше. Не следует сбрасывать со счетов и возможность массового роста продолжительности жизни, который произойдет внезапно.

Робототехника в сочетании с генетикой и сопутствующими технологиями будет одновременно способствовать вытеснению работников и повышению эффективности человеческих ресурсов. Это станет временем учащающихся массовых волнений. Кроме того, беспокойство начнет вызывать и ситуация с потреблением энергии. Роботы, которые научатся двигаться и обрабатывать информацию, будут поглощать энергию еще ненасытнее, чем автомобили. Это обострит энергетический кризис, который мы обсуждали в предыдущих главах, и приблизит конец углеводородных технологий, укоренившихся в европейский век. Все это заставит США искать энергию в космосе.

Разработки в области космических энергетических систем начнут вести значительно раньше 80-х годов XXI в. На самом деле Министерство обороны США уже сейчас подумывает о подобной системе. Космическая служба национальной безопасности в октябре 2007 г. опубликовала исследование под названием «Космическая солнечная энергия и возможности для стратегической безопасности», где сказано:

«Размеры угрожающих нам энергетических и экологических проблем достаточно значительны, чтобы оправдать рассмотрение всех вариантов и вновь обратиться к концепции получения солнечной энергии в космосе, которая впервые возникла в США около 40 лет назад. Ее основная идея весьма проста: поместить батареи солнечных элементов очень большого размера на постоянно и интенсивно освещаемую солнцем земную орбиту, с их помощью собрать гигаватты электрической энергии, передать их в виде пучков электромагнитных волн на Землю и принять на земной поверхности для использования либо в качестве базисной энергии через прямое подсоединение к существующим электрическим сетям, превращая часть энергии в промышленное синтетическое топливо, либо напрямую направлять потребителям пучки энергии низкой мощности. На один километр геостационарной орбиты Земли за год приходится поток солнечной энергии, который практически равен количеству энергии, содержащемуся сегодня во всех известных разрабатываемых нефтяных месторождениях Земли».

К 50-м годам XXI в. установки для получения солнечной энергии уже должны быть на орбите, а кризис 80-х подтолкнет разработки в этом направлении. Существенное падение расходов на энергоносители будет иметь огромное значение для внедрения роботизированных технологий, которые, в свою очередь, будут важны для поддержки эффективности экономики в период долговременной нехватки населения. Отсутствие роста должно компенсироваться технологиями, а для того, чтобы работали эти технологии, необходимо падение цен на энергоносители.

Итак, в конце 80-х годов XXI в. мы станем свидетелями активных усилий США по получению энергии с помощью размещенных на орбите солнечных систем. Очевидно, что попытки начнутся за десятилетия до этого времени, однако будут не настолько интенсивны, чтобы новая технология превратилась в основной источник получения энергии. Углубление кризиса в 70-х годах значительно продвинет реализацию данного проекта. Как бывает с любым проектом государственного уровня, затраты на него будут высоки, однако к концу XXI века, когда частный сектор начнет извлекать преимущества из огромных государственных инвестиций в освоение космоса, затраты на энергию значительно упадут. Роботизированные технологии будут эволюционировать быстро и заметно. Вспомните, как менялись домашние компьютеры между 1990 г. (когда в большинстве домов и офисов еще не было даже электронных адресов) и 2005 г. (когда, в прямом смысле слова, из конца в конец нашей планеты стали посылать миллиарды электронных писем).

Уровни экономического и социального развития

США будут одной из нескольких промышленно развитых стран, переживающих временный избыток населения. Экономическая необходимость предыдущих 50 лет — поддержка иммиграции любыми доступными средствами — исчерпала себя, превратившись скорее в проблему, чем в решение. Поэтому первым шагом к прекращению кризиса станет ограничение иммиграции, массовый и болезненный поворот политики вспять, который вызовет кризис, как это происходило и 50 лет назад, когда был осуществлен переход к поддержке и привлечению иммигрантов. Как только иммиграцию закроют, США придется взяться за экономический дисбаланс, вызванный избытком населения. Увольнения и безработица ударят по большей части работающих бедняков — и особенно по мексиканскому населению на приграничных территориях. Это приведет к возникновению серьезных внешнеполитических проблем. Добавьте к этой картине рост цен на энергоносители, и вы увидите все предпосылки кризиса 80-х годов XXI в.

Экономическое развитие Мексики

В настоящее время экономика Мексики по масштабам занимает 15-е место в мире. После обвала экономики, который произошел в этой стране в 1994 г., ее состояние существенно улучшилось. ВВП Мексики на душу населения в пересчете на покупательную способность немного превышает 12 тыс долларов в год, что делает ее самой богатой из крупных стран Латинской Америки и ставит в один ряд с развитыми, а в некоторых случаях и с передовыми экономиками. Кроме того, не следует забывать, что Мексика — отнюдь не маленькая страна. Ее население составляет около 110 миллионов человек, и это больше, чем у большинства европейских стран.

Значительно ли вырастет экономическая мощь Мексики за следующие 60–70 лет? Если это произойдет, принимая во внимание точку отсчета, Мексика станет страной с одной из ведущих в мире экономик. Из-за внутренней политической нестабильности, оттока населения и былых экономических проблем на сегодняшний день Мексику трудно представить в числе стран первого эшелона. Однако большинству людей трудно понять и то, как ей удалось подняться настолько высоко.

С экономической точки зрения на Мексику работает несколько факторов. Первый — это нефть. В течение всего прошлого века Мексика стояла в ряду крупнейших производителей и экспортеров нефти. Для многих этот аргумент говорит против того, что Мексика приобретет большую силу. Экспортеры нефти часто недооценивают возможность (или аппетиты) страны к развитию других отраслей промышленности. Поэтому важно понять еще один факт, имеющий отношение к Мексике: несмотря на рост мировых цен на нефть, продолжающийся с 2003 г., ее энергетический сектор занимает все меньшую часть экономики страны в целом. В 1980 г. нефть составляла около 60 % мексиканского экспорта, но к 2000 г. эта доля снизилась до всего 7 %. Мексика обладает запасами нефти, однако ее рост не зависит от экспорта данного сырьевого товара.

Второй фактор экономического роста Мексики связан с ее соседством с США и впоследствии вызовет геополитические проблемы. Мексика как член Североамериканской зоны свободной торговли (NAFTA) или самостоятельно сможет с успехом осуществлять экспорт на крупнейшие и самые динамичные мировые рынки. В то время как NAFTA снижает расходы на экспорт и повышает институциональную эффективность отношений, для Мексики самым важным остается тот факт, что соседство Мексики с США всегда давало ей экономические преимущества, несмотря на невыгодное с точки зрения геополитики положение. В-третьих, из США в Мексику поступает огромное количество денег — это денежные переводы от легальных и нелегальных иммигрантов. Размер переводов в Мексику невероятно вырос, сегодня это второй по величине источник поступления денег в страну из-за рубежа. В большинстве стран иностранные инвестиции — основное средство развития экономики. В Мексике иностранные инвестиции конкурируют с денежными переводами из-за рубежа. Система переводов имеет двоякий результат. После внесения в банк эти средства усиливают другие источники инвестиций. Они служат социальной стабильности низших классов, которым поступает большинство переводов.

Поступление денег в Мексику привело к росту отраслей промышленности и услуг, связанных с высокими технологиями. Сегодня услуги составляют 70 % ВВП Мексики, а сельское хозяйство — всего 4 %. Остальное делится между производством, нефтяной и добывающей промышленностью. Довольно высока пропорция услуг, связанных с туризмом, однако в целом структура ВВП нехарактерна для развивающейся страны.

Интересный показатель под названием «Индекс человеческого развития», предложенный ООН, отслеживает соответствие глобальным стандартам уровня жизни, в том числе такие факторы, как средняя продолжительность жизни и уровень грамотности в стране. В соответствии с «Индексом человеческого развития» мир поделен на 3 класса. На карте, представленной ниже, черным цветом обозначены развитые промышленные страны, темно-серым — страны среднего эшелона, а светло-серым — развивающиеся страны. Как показано на карте, по шкале «человеческого развития» Мексика уже соответствует Европе и США. Это не значит, что она стоит на одном уровне с США, однако свидетельствует о том, что ее уже нельзя считать лишь развивающейся страной.

Вчитавшись в материалы данных «Индекса человеческого развития», мы узнаем о Мексике еще один интересный факт. Мексике в целом присвоен индекс «0, 70», что ставит ее на один уровень с США и Европой. Однако в самой Мексике наблюдается крайнее неравенство между регионами. Более темные области на представленной ниже карте имеют рейтинг, равный рейтингу некоторых европейских стран, а более светлые — эквивалентны бедным странам Северной Африки.

Именно такое сильнейшее неравенство ожидаешь увидеть в стране, которая переживает процесс быстрого развития. Вспомните, как описывали Европу Чарльз Диккенс или Виктор Гюго. Они ухватили самую суть Европы XIX в. — стремительный рост и усугубление неравенства. В Мексике вы будете наблюдать подобный контраст в Мехико-Сити или Гвадалахаре. Однако то же явление заметно и от региона к региону, которые на севере отличаются сравнительным богатством, а на юге — бедностью. Неравенство не означает отсутствие развития. Напротив, это неизбежный побочный продукт развития.

Конечно, на этой карте интересно отметить, что области, граничащие с США, а также туристические регионы на юге страны и столица имеют самый высокий уровень развития. Однако на некотором отдалении от границы с США данные «Индекса человеческого развития» имеют тенденцию к снижению. Это показывает, как важны США для развития Мексики, и отражает ту реальную опасность, которая угрожает этой стране, а именно возникновение на юге беспорядков, причиной которых станет неравное положение южных штатов Мексики. И это неравенство по мере развития Мексики будет только усугубляться.

Наличествуют еще два важных фактора, которые способствуют росту экономики Мексики: организованная преступность и наркоторговля. В целом мы можем различать два типа преступлений. Первый основан на простом распределении и потреблении — кто-то крадет ваш телевизор и продает его. Второй создает огромный капитал. Американская мафия, занимавшаяся бутлегерством, использовала заработанные незаконной торговлей деньги для перехода в легальный бизнес.

Экономическое и социальное развитие Мексики

Это происходило до тех пор, пока в определенный момент первоначально накопленные средства не влились в общий поток капитала таким образом, что их криминальное происхождение уже не имело значения. Подобный процесс, осуществляясь внутри страны, способствует росту. Криминальные деньги, курсируя между двумя странами, стимулируют значительный рост. Дело в том, что цена продукта искусственно взвинчивается из-за его нелегальности. Данный процесс способствует возникновению картелей, которые подавляют конкуренцию, поддерживают высокие цены и обеспечивают оборот.

Современная наркоторговля, сбывая наркотики по искусственно завышенным ценам американским потребителям, генерирует крупные денежные суммы, доступные для инвестиций в Мексику. И эти суммы настолько велики, что их просто необходимо инвестировать. Для легального размещения таких больших денег разрабатываются сложные операции по отмыванию средств. Благодаря этому следующее поколение наследует сравнительно легитимный капитал. Внуки же наркоторговцев становятся экономическими аристократами.

Данное описание, очевидно, слишком упрощает ситуацию. Но я к тому же игнорировал тот факт, что во многих случаях дилеры, базирующиеся в Мексике, не отправляют деньги обратно в Мексику, а инвестируют их в США или где-то еще. Однако при условии, что Мексика будет все больше повышать эффективность экономики, а правительство окажется настолько коррумпированным, чтобы и дальше покровительствовать отмыванию денег, реинвестирование полученных в результате наркоторговли средств в Мексику будет иметь все больший смысл. Прислушайтесь, и вы услышите громкий сосущий звук, который издает инвестиционный капитал, покидающий США и поступающий в Мексику через картели, занимающиеся наркоторговлей.

Этот процесс создает Мексике определенные проблемы, способствуя политической нестабильности. Из-за того, что в нем замешаны власти, а суды и полиция работают неэффективно, неустойчивость ощущается повсюду — на улицах и в высших кругах государственной администрации. Вовлечение таких крупных сумм денег может привести к полной дестабилизации внутри страны. Однако общества, достаточно большие и сложные, в которых суммы денег такого размера представляют собой сравнительно небольшую часть имеющегося в наличии капитала, могут со временем прийти в состояние баланса. В США, где организованная преступность играла весьма важную роль начиная с 20-х годов XX в. и действительно дестабилизировала целые регионы, криминальные деньги в конце концов были перенаправлены в законные виды деятельности. Я считаю, что, скорее всего, подобным путем пойдет и Мексика и что это в большой степени внесет свой вклад в экономический рост данной страны.

Нельзя сказать, что Мексике не грозит период нестабильности. В ближайшие годы здесь будет поставлена под сомнение способность государства контролировать картели, и Мексике будет угрожать внутренний кризис. Однако в долгосрочном плане, принимая во внимание все XXI столетие, Мексика справится с кризисом и будет извлекать выгоды из притока денег из США.

Наконец, обратив взор на население Мексики, мы видим не только продолжающийся рост в то время, когда он необходим для заполнения рабочих мест, но и мягкое сглаживание прироста населения к середине XXI в., которым характеризуется наступление социальной стабильности и ослабление демографического давления на общество. Структура населения Мексики в 30-х годах XXI в. обеспечит рост миграции в США и будет, таким образом, способствовать росту денежных переводов, а следовательно, и усилению накопления капитала, причем избытка населения в границах страны не возникнет. Хотя миграция не будет играть критически важную роль в развитии Мексики, она, несомненно, поддержит его.

Итак, мы видим, что Мексика, которая достигла некоторых европейских показателей по уровню жизни, на пути к порядку и устойчивости пройдет через неизбежный период нестабильности и роста. Затем, приблизительно в середине XXI в., когда большая часть земного шара будет охвачена войной, Мексика возникнет на глобальной арене как страна со зрелой, сбалансированной экономикой и стабильным населением (и войдет в число шести-семи крупнейших экономических держав планеты). Это положение будет поддержано ростом военной мощи страны. Мексика станет лидирующей экономической державой Латинской Америки и (возможно, в свободном союзничестве с Бразилией) бросит вызов доминированию США на северной половине континента.

Мексиканская геополитика.

В 30-40-х годах XIX в. Мексика потеряла свои северные территории, которые отошли к США после Техасского восстания и американо-мексиканской войны. По сути, США получили все земли к северу от Рио-Гранде и пустыни Сонора. США не стали проводить этническую чистку на этих территориях: их население осталось на месте, постепенно к нему добавились новые поселенцы-американцы не испанского происхождения. Граница исторически была проницаема, через нее беспрепятственно могли проходить как американские, так и мексиканские граждане. Как я уже говорил, была создана классическая приграничная территория с четкими политическими, но весьма запутанными и невнятными культурными границами.

Положение Мексики никогда не позволяло ей попытаться обратить американских завоевателей вспять. Мексиканцы привыкли думать, что у них нет выбора, кроме как жить дальше после потери северных земель. Даже во время американской Гражданской войны, когда юго-запад был сравнительно незащищен, мексиканцы не предприняли никаких действий в этом направлении. В правление императора Максимилиана Мексика оставалась слабой и разобщенной. Для каких-либо действий у страны не хватало ни воли, ни силы. Когда во время Первой мировой войны немцы обратились к Мексике с предложением создать альянс против США с целью возврата земель Северной Мексики, мексиканцы ответили отказом. СССР и кубинцы, попытавшись создать в Мексике прокоммунистическое движение, чтобы угрожать южным границам США, потерпели фиаско. Мексика не могла выступить против США, и даже иностранным державам не удавалось вовлечь ее в это, поскольку Мексика была не в состоянии мобилизоваться.

Так происходило вовсе не потому, что в Мексике отсутствовали антиамериканские настроения. Эти настроения на самом деле укоренились очень глубоко, чего и можно ожидать, принимая во внимание историю отношений между двумя странами. Однако, как мы видели, настроения мало связаны с реальными возможностями. Мексиканцы были поглощены собственным фракционным регионализмом и политическими проблемами. Они также понимали бесполезность притязаний по отношению к США.

После 1848 г. великая стратегия Мексики была проста. Во-первых, ей нужно было поддерживать внутреннюю сплоченность, которой угрожали регионализм и бунты. Во-вторых — обезопасить себя против любого иностранного вмешательства, особенно со стороны США. В-третьих — получить назад земли, отвоеванные США, и, наконец, занять место США как доминирующей силы в Северной Америке.

В своих геополитических целях Мексика никогда не заходила дальше первого пункта Со времен американо-мексиканской войны она просто пыталась сохранить внутреннюю целостность. После поражения Мексика потеряла равновесие и так никогда и не обрела его. В прошлом это происходило за счет американской политики, которая способствовала дестабилизации, однако особенно ослабило Мексику то, что она находилась рядом с динамически развивающимся гигантом. Силовое поле, созданное США, всегда формировало мексиканскую реальность сильнее, чем это делал Мехико.

В XXI в. когда-то дестабилизирующее соседство с США превратилось в уравновешивающую силу. Америка все еще будет влиять на Мексику, однако отношения между двумя странами будут развиваться таким образом, что Мексика станет реально сильнее. К середине XXI в., по мере того как возрастет экономическая мощь Мексики, станет неизбежен и подъем мексиканского национализма, который, учитывая геополитические реалии, проявится не только в национальной гордости, но и в антиамериканских настроениях. Из-за американских программ, созданных для вытеснения мексиканских иммигрантов из США, в то время как в Мексике падает рождаемость, США обвинят в проведении политики, которая вредит экономическим интересам Мексики.

Напряжение между США и Мексикой никогда не ослабевало. В 40-х годах XXI в. ситуация будет отличаться лишь в силу того, что мощь Мексики возрастет и, следовательно, увеличится ее уверенность и настойчивость. При сравнении сил двух стран преимущество останется за США — хотя и не настолько подавляющее, как полувеком ранее, однако к 70-м годам и это изменится. Мексика перестанет быть страной-инвалидом и превратится в крупную региональную державу, чего США, однако, не заметят. Во время войны в середине XXI столетия Вашингтон будет рассматривать Мексику лишь как потенциального союзника японо-турецкой коалиции. А когда подозрения окажутся беспочвенными, Вашингтон потеряет к Мексике всякий интерес. В эйфории и экономическом росте, который последует после войны, США будут сохранять традиционное безразличие к проблемам Мексики.

Правда, через какое-то время США, заметив, что Мексика начинает представлять угрозу, очень встревожатся тем, что происходит как внутри Мексики, так и среди мексиканцев на территории США, однако успокоятся в уверенности, что смогут навязать Мехико любое разрешения ситуации по собственному желанию. Напряжение между Мексикой и США, которое до сих пор не всплывало на поверхность, будет нарастать по мере усиления Мексики. США станут считать, что укрепление экономики южного соседа способствует стабилизации как Мексики, так и ее отношений с США, а поэтому и дальше будут поддерживать быстрое экономическое развитие Мексики. По сути, мнение американцев о Мексике как о государстве-клиенте останется неизменным.

К 80-м годам XXI в. США все еще будут самым сильным государством в Се верной Америке. Но, как американцы будут осознавать снова и снова, даже очень сильный — не значит всемогущий. Закрывая глаза на этот факт, США могут быстро растерять свою мощь. В это время перед американцами встанет новая проблема, однако на этот раз она будет гораздо сложнее и тоньше, чем то, с чем они столкнулись во время войны в середине XXI века.

Никто из сторон не начнет планировать конфронтацию, поскольку у США не будет интересов в Мексике, а мексиканцы не станут питать иллюзий о том, насколько они сильны по сравнению с США. Однако противостояние органично вырастает из геополитической реальности двух стран. В отличие от большинства подобных региональных конфликтов, в данный конфликт будут вовлечены мировой гегемон и его сосед-выскочка, а призом победителя будет центр притяжения международной системы — Северная Америка. Конфронтацией будут управлять три фактора:

1. Мексика станет одной из важнейших экономических держав глобального масштаба. Занимая в начале XXI в. лишь 14-е или 15-е место по уровню экономического развития, к 80-м годам она твердо укрепится в рядах первой десятки. С населением в 100 миллионов человек она превратится в силу, с которой будут считаться во всем мире, за исключением южной границы США.

2. В 70-х годах XXI в. США столкнутся с очередным витком кризиса, который достигнет кульминации во время выборов 2080 г. Новые технологии в сочетании с рационализацией демографической кривой снизят потребность в новых иммигрантах. Власти начнут настаивать на возвращении на родину, в Мексику, временных иммигрантов даже в том случае, если эти люди приехали в США около 50 лет назад и уже обзавелись детьми и внуками. Следует отметить, что многие из них все еще будут заниматься черной работой. Таким образом, США начнут выдавливать давних поселенцев обратно в Мексику, загружая ее экономику самыми нежелательными работниками, которые к тому же многие годы были жителями США.

3. Несмотря на это, повернуть вспять массовое переселение людей на приграничных территориях не удастся. Доминирование мексиканцев (как граждан, так и не граждан США) будет постоянным. Те части Мексики, которые были оккупированы США в 40-х годах XIX столетия, с культурной, социальной и во многих смыслах политической точки зрения вновь станут мексиканскими. Политика репатриации временных работников станет, по мнению американцев, законным процессом, однако мексиканцы будут считать ее этнической чисткой.

В прошлом Мексика вела себя достаточно пассивно перед лицом перемен в американской политике. Однако по мере того, как в 70-е годы XXI в. иммиграция станет главной проблемой США, или, иными словами, основным пунктом, вокруг которого будут вращаться выборы 2080 г., Мексика начнет вести себя беспрецедентным образом. Кризис в США и взросление мексиканской экономики совпадут и приведут к быстрому росту напряженности. Основной социальный и экономический сдвиг в США (который, к сожалению, затронет мексиканцев, живущих там) и крупнейшее перераспределение населения юго-западной части Америки приведут к кризису, который нелегко будет разрешить с помощью американских технологий и власти.

Кризис начнется как внутреннее дело Америки. США — демократическое общество, и в больших регионах страны англоязычная культура уже не будет доминировать. США станут страной двух культур, как Канада или Бельгия. Вторая культура не будет формально признана, однако она будет реально существовать, представлять собой не просто культурный феномен, а четко определенную географическую реальность.

Бикультурализм это проблема, если его игнорировать, как происходит, когда доминирующая культура отвергает идею его формализации, вместо этого пытаясь сохранить статус-кво. А особенно сложной проблемой бикультурализм становится, когда доминирующая культура начинает предпринимать шаги к уничтожению культуры меньшинства. И если культура меньшинства является, по сути, продолжением страны-соседа, которая считает, что ее граждане заселяют когда-то украденную у нее территорию, ситуация может стать взрывоопасной.

К 70-м годам XXI в. мексиканцы и лица мексиканского происхождения будут составлять доминирующую часть населения по крайней мере на две сотни километров к северу от американо-мексиканской границы в Калифорнии, Аризоне, Нью-Мексико и Техасе, а также на значительной части земель «мексиканской уступки». Обстановка в этом регионе будет отличаться от ситуации в других районах страны с большим количеством иммигрантов. Скорее, как бывает на приграничных территориях, он станет с культурной и во многих смыслах экономической точки зрения расширением Мексики в северном направлении. Во всех смыслах, кроме юридического, граница передвинется к северу.

Эти поселенцы не будут пеонами, лишенными гражданских прав. Экономический рост Мексики и взрывное развитие американской экономики в 50-60-х годах приведут к тому, что поселенцы будут достаточно обеспеченными людьми. Кроме того, они станут способствовать торговле между США и Мексикой, то есть одному из самых прибыльных видов деятельности в конце XXI в. Эта группа будет доминировать не только в местных политических органах, но и в правительствах своих штатов (Аризоны и Нью-Мексико) и в большей части органов управления Калифорнии и Техаса. Только размер двух последних не позволит иммигрантам контролировать их полностью. В США появится субнациональный блок, вроде Квебека в Канаде.

По достижении определенной критической массы географически близкая группа населения приобретает уверенность в себе как отдельная величина внутри страны. Точнее, она начинает считать регион, в котором доминирует, особенным, и стремится добиться признания своих требований, основанных на этом статусе. Родственные связи в соседней стране заставят часть этой группы ощущать свою принадлежность к ней и считать, что они живут под иностранным владычеством. А по ту сторону границы, в соседнем государстве, может возникнуть движение за аннексию этой территории.

Данная проблема расколет блок американских мексиканцев. Одни его представители будут считать себя в первую очередь американцами. Другие станут нехотя разделять эти проамериканские настроения, но при этом думать, что находятся в Америке на уникальном положении, и просить законного признания этого статуса. Третью, самую немногочисленную, группу составят сепаратисты. Такое же распределение начнет наблюдаться и в Мексике. Важно помнить, что в 30-х годах XXI в. нелегальная иммиграция в США практически прекратится, поскольку приток мигрантов получит поощрение на уровне национальной политики. Часть людей по обе стороны границы будут считать проблему чисто американской и постараются не иметь с ней ничего общего до тех пор, пока она не мешает мирным экономическим отношениям с Мексикой. Однако найдутся и те, кто станет считать демографические проблемы в США поводом к пересмотру отношений Мексики и США. В обмен на политику «руки прочь от миграции» кто-то захочет, чтобы США пошли на уступки Мексике в других вопросах. А меньшинство будет поддерживать аннексию. Между Вашингтоном и Мехико развернется сложная политическая борьба, и каждая сторона будет манипулировать ситуацией по другую сторону границы.

На выборах победит большое количество сенаторов и представителей мексиканского происхождения. Многие из них станут воспринимать себя не законодателями, волей случая имеющими мексиканское происхождение и при этом представляющими свои штаты, а скорее, представителями мексиканского сообщества, живущего на территории Соединенных Штатов Америки. Подобно Parti Quebecois  в Канаде, они будут считать регионы своего проживания представительством конкретной нации, живущей в США. Региональный политический процесс начнет отражать эту новую реальность. Возникнет Partido Mexicano , которая будет посылать своих представителей в Вашингтон как отдельный блок.

Такое состояние дел ускорит полное изменение политики иммиграции в 70-х годах XXI в. и выборы, которые пройдут в 2080 г. Кроме демографической потребности переоценки иммиграционной политики 30-х годов XXI в., сам процесс пересмотра приведет к радикализации юго-запада страны. Обострение ситуации, в свою очередь, испугает остальных американцев и приведет к росту антимексиканских настроений. По большей части люди будут бояться, что результаты Техасской революции и американо-мексиканской войны, остающиеся в силе уже более двух столетий, могут быть пересмотрены, что вызовет в США враждебность как к американским мексиканцам, так и к Мексике.

Этот страх не будет иррациональным. Юго-запад США — это оккупированная территория, на которую американские поселенцы стекались с середины XIX в. по начало XXI в. С начала XXI столетия поток мексиканских переселенцев начал менять направление, и новые иммигранты из Мексики присоединяются к тем мексиканцам, которые никогда отсюда не уезжали. Таким образом, движение населения повернуло вспять социальную реальность, навязанную в XIX в. военным путем. Американцы принудительно создали военно-политическую реальность и затем сформировали подходящую к ней демографическую. Мексиканцы, больше за счет американской политики, чем чего-либо еще, создадут новую демографическую реальность и займутся обсуждением нескольких вариантов: попытаться ли повернуть вспять навязанную Америкой военно-политическую реальность; создать новую, уникальную реальность или принять то, что существует здесь и сейчас. Американцы начнут размышлять о том, стоит ли развернуть вспять демографическую ситуацию и вернуть население в государственные границы.

Однако все эти разговоры будут вестись в контексте прежних границ. Границы не изменятся лишь потому, что мексиканцы по обе их стороны говорят об этом, подобно тому, как демографическую реальность не поменять одним лишь желанием американцев. Границу будет укреплять мощнейшая политическая и военная сила — Вооруженные силы США. Мексиканское население земель «мексиканской уступки» пустит глубокие корни в экономической жизни Соединенных Штатов. Если убрать мексиканцев — возникнет всеобщая нестабильность. Статус-кво будут поддерживать влиятельные силы, и не менее влиятельные — противостоять ему.

Сильнейшая отрицательная реакция остальной части США запрет границу и усилит напряжение. По мере того как промексиканские настроения будут все больше накаляться, то же самое произойдет и с проамериканскими. Разногласия в сообществах американских мексиканцев по всей стране будут все менее заметны. В Мексике о США начнут судить по высказываниям более радикально настроенных политиков из Вашингтона, а некоторые достаточно разумные и осуществляемые с лучшими намерениями попытки отдельных политиков прийти к умеренному компромиссу будут считаться предательством фундаментальных интересов одной или другой стороны, а иногда и обеих сразу. Фундаментальные геополитические споры редко можно разрешить с помощью разумного компромисса — стоит вспомнить хотя бы арабо-израильской конфликт.

На фоне подобного развития событий граждан Мексики, живущих в США по временным визам, выданным многие десятилетия назад, заставят вернуться на родину, вне зависимости от того, сколь долго они прожили в Америке. США развернут на мексиканской границе усиленные устройства слежения — не для того, чтобы не пускать иммигрантов, поскольку к этому моменту уже никто не будет пытаться пробраться сюда, а чтобы вбить клин между Мексикой и этническими мексиканцами в США. Эти шаги будут представлены как мера безопасности, однако на самом деле они окажутся методом насаждения реальности, созданной еще в 1848 г. Подобные шаги будут, естественно, раздражать мексиканцев по обеим сторонам границы, подогревать настроения радикалов и представлять угрозу для жизненно важной торговли между двумя странами.

Внутри Мексики будет расти политическое давление, заставляющее правительство страны отстаивать свои права. В Мексике возникнет фракция, стремящаяся аннексировать оккупированный район, вернув Мексике американские завоевания 1848 г. Это будет не малочисленная группа радикалов, а крупная, едва ли не доминирующая фракция политиков. Часть политиков начнет требовать, чтобы США сохранили контроль над регионами в границах «мексиканской уступки» и защитили права мексиканцев, проживающих на территории США, в особенности прекратили изгнание мексиканцев, вне зависимости от статуса их визы. Группа, стремящаяся к сохранению статуса-кво — под руководством бизнеса, которому выгодна стабильность, — будет постепенно слабеть. Призывы к аннексии завершатся требованием региональной автономии.

Враждебные мексиканцам элементы в США используют радикализацию мексиканской политики для заявлений, что эта страна стремится вмешаться во внутренние дела Америки и даже захватить юго-запад, к чему самые радикально настроенные мексиканцы действительно будут призывать. Это, в свою очередь, оправдает требования американских экстремистов о введении еще более драконовских мер, в том числе депортации всех этнических мексиканцев, независимо от гражданского статуса, и завоевании Мексики в случае сопротивления ее правительства. Риторика на границах будет подпитывать себя, управляя этим процессом.

Давайте проиграем ситуацию дальше, представив себе, как может разворачиваться данный конфликт, однако не будем забывать и о том, что в нашей власти — только воображать его подробности.

В 80-х годах XXI в. в Мехико начнутся антиамериканские демонстрации. Они также пройдут в Лос-Анджелесе, Сан-Диего, Хьюстоне, Сан-Антонио, Фениксе и других городах на приграничных территориях, которые станут по большей части мексиканскими. Их основной причиной будет являться нарушение прав этнических мексиканцев, получивших гражданство США. Однако будут и те, кто выйдет на улицы с требованием аннексии территорий в США, где преобладает мексиканское население. Небольшая радикальная фракция мексиканцев в США начнет проводить диверсионные акты и мелкие террористические акты в региональных государственных учреждениях. Эти террористические акты, не имеющие поддержки ни правительства Мексики, ни правительств штатов, где доминируют мексиканцы, ни большинства мексиканцев по обе стороны границы, будут восприниматься как первые признаки бунта и отделения региона. Американский президент, под сильным давлением требований взять ситуацию под контроль, привлечет к защите федеральной собственности в этих штатах Национальную гвардию, объявив о том, что она будет подчиняться федеральному правительству.

В Нью-Мексико и Аризоне губернаторы, однако, будут продолжать утверждать, что национальная гвардия отчитывается перед ними, и откажутся выполнять приказ о ее подчинении федеральному правительству. Вместо этого они прикажут Национальной гвардии защищать федеральные учреждения, однако при этом будут настаивать, чтобы ее силы остались под контролем штата. Подразделения гвардии в этих штатах (по большей части мексиканские) останутся в подчинении губернаторов. В конгрессе потребуют, чтобы это признали неповиновением. Президент будет сопротивляться, но попросит конгресс позволить проведение мобилизации американских войск в этих штатах, что приведет к прямой конфронтации между Национальной гвардией и подразделениями вооруженных сил США.

По мере того как ситуация начнет выходить из-под контроля, проблема усугубится, когда президент Мексики (который больше не может противостоять требованиям совершить какие-нибудь решительные шаги) мобилизует мексиканскую армию и пошлет ее на север к границе с США. Его будет оправдывать то, что вооруженные силы США уже мобилизованы вдоль мексиканской границы и он хочет предотвратить беспорядки и осуществлять согласованные с Вашингтоном действия. На самом деле причина будет лежать глубже. Президент Мексики начнет опасаться, что американская армия возьмется за мексиканцев (граждан США, держателей зеленых карт и тех, кто находится там по визе) в этих районах и заставит их перейти мексиканскую границу. Мексика не захочет, чтобы ее накрыло волной беженцев. Кроме того, президента Мексики будет страшить перспектива, что в США мексиканцев лишат ценной собственности.

После мобилизации мексиканской армии американские военные будут приведены в полную боевую готовность. Вооруженные силы США не привыкли поддерживать порядок среди враждебно настроенного мирного населения, особенно среди граждан США. Однако они прекрасно умеют нападать на армии врага и уничтожать их. Поэтому военно-воздушные силы и наземные войска США сосредоточатся на возможности конфронтации с многочисленными войсками, стянутыми к мексиканской границе.

Ситуация разрядится встречей двух президентов, после которой станет понятно, что на самом деле ни один из них не хочет войны. В реальности никто из власть имущих не захочет развертывания кризиса на юго-западе США. Однако проблема останется: в ходе этих переговоров, как бы обе стороны ни хотели возврата к докризисному статус-кво, на деле, президент Мексики будет высказываться от имени американских граждан мексиканского происхождения, живущих в США В снижении напряженности сыграет свою роль обсуждение статуса мексиканцев на землях «мексиканской уступки». К тому моменту, как дискуссия свернет к ослаблению кризиса, уже решится вопрос, кто будет представлять мексиканцев на территории «мексиканской уступки», а именно — президент Мексики.

Хотя кризис 80-х годов XXI в. пойдет на убыль, проблема, вызвавшая его, так и не разрешится. На карту будут поставлены приграничные территории, и в то время как у мексиканцев не хватит сил навязать военное решение проблемы, американское правительство не сможет справиться с нею политическим путем. Введение американских войск в регион и его дальнейшее патрулирование (как будто это зарубежная страна) изменит его статус в глазах общественности. То, что Мексика будет вести переговоры от лица жителей этого региона, укрепит предубеждение. Радикальное сепаратистское движение на данных территориях, финансируемое мексиканскими националистами, будет и дальше усугублять ситуацию, особенно когда отдельные террористические группы начнут осуществлять случайные взрывы и похищать людей — не только на землях «мексиканской уступки», но и по всей территории США. Вновь возникнет вопрос мексиканского завоевания. Регион все еще будет частью США, однако многие начнут вслух обсуждать вопрос о его лояльности.

Изгнание десятков миллионов человек — не вариант, это невозможно с точки зрения логики и будет иметь разрушительные последствия для США. Однако в то же время исчезнет ощущение, что люди мексиканского происхождения являются простыми гражданами США. Многие уже не будут считать себя таковыми, как и жители остальных американских штатов. Политическая ситуация начнет приобретать все большую радикальность.

Приблизительно к началу 90-х годов XXI в. мексиканские радикалы станут причиной возникновения нового кризиса. В результате изменения конституции Мексики, живущим за пределами страны мексиканцам (по происхождению и культуре), вне зависимости от их гражданства, будет разрешено принимать участие в выборах в мексиканские органы власти. В рамках нового закона избирательные участки будут организованы за пределами Мексики, так что, например, мексиканцы, живущие в Аргентине, смогут голосовать за кандидата в конгресс Мексики, представляющего их интересы.

Множество живущих в США мексиканцев получат право голоса (а на это и будут направлены изменения), и земли «мексиканской уступки» будут поделены на избирательные участки, так что в конгрессе Мексики появится около двадцати конгрессменов от Лос-Анджелеса и пяти от Сан-Антонио. Мексиканские сообщества станут оплачивать выборы из частных средств, и останется неясным, будут ли они нарушать законы США. Конечно, несмотря на ярость, кипящую в остальной части страны, федеральное правительство побоится вмешиваться. Кроме того, в 2090 г. пройдут своим чередом выборы в конгресс США, и «американские» мексиканцы будут голосовать за конгрессменов как в Вашингтоне, так и в Мехико. В некоторых случаях один человек будет выбран в два конгресса. Ловкий шаг — поставить США в оборонительную позицию, лишив их возможности принимать адекватные контрмеры.

К этому времени внутренняя ситуация в США осложнится: страна столкнется с возможностью конфронтации с Мексикой, усиленно вооружающейся из опасений, что США попытаются решить свои проблемы путем военного конфликта. Американцы понадеются на свое огромное преимущество в космосе, однако на земле превосходство окажется у мексиканцев. Армия США будет не особенно велика, а для того, чтобы контролировать такой город, как Лос-Анджелес, нужны самые обычные пехотинцы.

В ответ на ввод армии США по всему региону возникнут военизированные группы мексиканцев, которые не исчезнут и после вывода войск. Из-за сильной милитаризации приграничных территорий возникнет вполне реальная возможность, что эти группы нарушат линии поставок, изолируя американских военных у границы. США будут в состоянии уничтожить армию Мексики, однако это не значит, что они смогут усмирить собственные юго-западные территории или, если уж на то пошло, саму Мексику. В то же время Мексика начнет запуск в космос собственных спутников и построит беспилотные летательные аппараты.

Что касается международной реакции на эту ситуацию, то мир предпочтет наблюдать за событиями со стороны. Мексиканцы будут надеяться на поддержку из-за рубежа, и Бразилия, которая сама по себе превратится в существенную силу, проявит некоторую солидарность с Мексикой. Но поскольку втайне весь мир будет надеяться, что Мексика оттаскает своего соседа «за нос», никто не будет ввязываться в столь важную для США проблему. Мексика останется в одиночестве. Она примет стратегическое решение и дальше представлять собой проблему на американской границе, в то время как другие державы бросят вызов США на иных театрах. Поляки сильно обижены на американцев, а новые, поднимающиеся страны (как, например, Бразилия), почувствуют, что Америка душит их ограничениями, наложенными на космические разработки.

Мексиканцы не смогут начать войну с США до тех пор, пока не сравняются с ними в военной мощи. Мексике понадобится коалиция, а создание коалиции требует времени. Однако Мексика будет иметь огромное преимущество: внутренняя обстановка в США окажется неспокойной, и хотя дело не дойдет до беспорядков, напряженность будет отнимать энергию и ограничивать возможности США. Завоевание и поражение Мексики не решит этой проблемы и может лишь усугубить ее. Неспособность Америки решить свою проблему станет важнейшим преимуществом Мексики, которое позволит ей выиграть время.

Американо-мексиканская граница отдалится от территории Мексики. Реальная социальная граница между двумя странами будет находиться на сотни километров к северу от юридической. И дело в том, что, даже если Соединенные Штаты смогут нанести Мексике военное поражение, их основная дилемма не будет решена. Мексиканская проблема превратится для США в безнадежный тупик.

В основу всех этих событий ляжет вопрос, с которым США пришлось столкнуться сразу после своего возникновения: где должна находиться столица Северной Америки — в Вашингтоне или в Мехико? Сначала нам покажется, что предпочтительнее второй вариант. Затем, века спустя, станет очевидно, что первый. И вновь этот вопрос возникнет. Его решение можно отложить, однако уклоняться от него вечно не удастся.

В XVII в. такой же вопрос стоял перед Испанией и Францией. Испания 100 лет правила единолично, доминируя в Атлантической Европе и мире до тех пор, пока новая сила не бросила ей вызов. Кому же обладать всей полнотой власти — Испании или Франции? Спустя 500 лет, в конце XXI в., доминированию США исполнится более 100 лет. И Мексика начнет поднимать голову. Кому в дальнейшем станет принадлежать власть? США будут управлять небесами и морем, однако угроза со стороны Мексики придет с земли, и возникнет опасность, которую может представлять только Мексика, — угроза внутри границ самих США. Умения бороться с этой угрозой у американских военных не окажется. Поэтому, когда XXI в. приблизится к закату и станет ясно, что Северная Америка — центр притяжения международной системы, ребром встанет вопрос: кто будет контролировать Северную Америку? Ответом на него явятся события XXII в.