В южной гряде холмов, окружавших колонию, в четырех с половиной километрах от главной площади, Уэйн сидел за контролем кабины многоногого мобиля. Угольно-черная шахта перед ним, освещенная только передними фарами механизма, казалась бесконечной.

С тех пор, как Дрин решил ускорить погрузку, Уэйн занимался подъемом дюраниевой руды на поверхность, хотя он едва разбирался в этом деле. Но мерканцы заставили работать всех, в намерении забрать как можно больше, прежде чем Звездный Флот обнаружит их присутствие здесь.

Однако, к счастью, мерканцы совершенно не разбирались в горнорудном деле. Они вынуждены были почти полностью полагаться на администратора и его помощников в руководстве процессом, что дало Уэйну возможность брать себе в напарники кого угодно, не допуская к работе профессионалов.

Этим утром, он поставил себе в пару Рона Гросса. Конечно, с тех пор как они опустились в шахту, геолог все больше молчал, но Уэйн понимал его. Он себя так же чувствовал, когда потерял своего друга Дэниэлса на Элзибаре Семь.

Администратор еще снизил скорость подачи и пробормотал:

– Два дня, Рон. Уже два дня прошло с тех пор, как ты и Грин послали

зов о помощи. Теперь какой-нибудь звездолет, может, уже приближается к пределам системы.

Гросс взглянул на него. Черты его лица были напряженными и встревоженными.

– Этого мы и хотели, нет? Позвать на помощь?

– Конечно. Но ты знаешь, как редко Звездный Флот появляется в этом

секторе. Все шансы за то, что сначала сюда прибудет одиночный корабль. А одиночный корабль не справится с дриновской триадой, если, конечно, он не вроде того, который я помню.

Геолог переглотнул.

– Ну и?…

– Ну, и мы должны помочь тому, кто ответит на зов. Мы должны дать

им знать, что они могут рассчитывать на нас. А чтобы это сделать, мы должны послать другое сообщение. Что-нибудь ясное и краткое – как раньше, чтобы мерканцы его не перехватили.

Гросс снова сглотнул – судорожно.

– Я не могу, Брэд.

– Рон…

– Даже не проси, я просто не могу. – Он повернулся к администратору,

и в его глазах был неприкрытый страх. – После того, что они сделали с Грином… – Его глаза расширились. – Я думал, что смогу, но когда я увидел, как они… – Он потряс головой. – Пожалуйста, не проси меня.

Уэйн смотрел на него с симпатией и сочувствием.

– Ты же сделал это, Рон. Ты отправил это, первое, сообщение.

– Один раз. Но снова я не смогу. Мне страшно, понимаешь?… – Его

сжатые руки, лежащие на коленях, тряслись. – Ради всего святого, Брэд…

Уэйн отнял правую руку от управления, положил ее Гроссу на плечо и крепко сжал его.

– Не волнуйся, Рон. Я не прошу тебя.

Геолог удивился.

– Нет?…

– Нет. Я не для этого хотел быть с тобой в паре. – Он слегка улыбнулся. – Просто верни мне ключ.

Гросс уставился на него, затем слегка перевел дух.

– Черт. Извини… – он замолчал, затем сказал: – Черт, так он, наверное,

у меня с собой. – Порывшись в карманах, он вытащил ключ из кармана на рукаве. – Я положил его сюда, да так и забыл о нем, пока вот ты мне не напомнил…

Уэйн взял у него ключ и спрятал его.

– Спасибо. И не извиняйся, Рон. Я видел, как люди просто лицо теряли от гораздо меньшего.

Геолог пробормотал:

– Просто мне не нравится, когда… – Он остановился на полуслове. – Кто же тогда это сделает? То есть, кто, если не я?…

Шахта изогнулась; Уэйн, следуя повороту, сказал:

– Я, Рон. На этот раз, я сам этим займусь.

– Гросс не отрываясь смотрел на него.

– Но… это безумие. У тебя жена. Дети…

Администратор почувствовал, как напряглись мышцы его лица. Именно

это он уже сам себе говорил, еще тогда, когда только забрезжила необходимость другой передачи. Но этот аргумент не должен иметь над ним власти.

Да, у него семья. Но он также несет ответственность за колонию. Он уже рисковал жизнями других, перекладывал на них эту свою ответственность – потому что тогда это казалось вернее.

Но теперь ситуация изменилась. Он был не в том положении, чтобы подставлять кого-нибудь. И у него не было извинений, чтобы заставлять кого-то другого заниматься грязной работой.

Ему снова пришел на ум капитан Пайк, как это уже случалось не раз за последние дни. Никогда – ни единого раза – капитан Пайк не руководил наступлением, отсиживаясь в тылу. Если была опасность, он первым бросал ей вызов.

И отчего Брэдфорд Уэйн должен требовать с себя меньшее?

– Неважно, –сказал он Гроссу. – Ты свое дело сделал. И, свидетель Господь, Грин тоже. Теперь моя очередь.

Геолог ничего не ответил. Он просто сидел и смотрел в глубь шахты, по мере того как они спускались в нее.

Чем дальше капитан изучал утесы, тем более непреодолимыми они казались и тем больше он расстраивался. Он всегда твердо верил, что нет ничего невозможного, что любое препятствие можно обойти. Но вот это, похоже, представляло собой исключение, подтверждающее правило.

Что толку биться головой о стенку – буквально ли, фигуративно ли, – сказал себе Кирк. Лучше бы заняться чем-нибудь более полезным.

Черт, иногда полезно сделать перерыв. Некоторые из его лучших стратегических решений пришли ему в голову, когда он занимался в гимнастическом зале, или пропускал рюмочку в компании с Леонардом Маккоем. Если повезет, может, он найдет решение настоящей проблемы, классифицируя местные кусты.

Достав позаимствованный трикодер, он направился к группе бело-зеленых пятнистых кустов. Как только он вышел из тени, солнце сразу стало припекать ему шею, – сильнее, чем это было накануне, в джунглях наверху. Погода изменилась, или это просто из-за отсутствия ветра?

Размышляя над этим, он заметил, что Оуэнс, с его поврежденной ногой, зафиксированной между двумя планками расщепленного дерева, неловко ступая, движется в его направлении. Как и капитан, он держал в руке трикодер. Другой рукой он сжимал длинную, прямую палку, которая служила ему костылем.

– Вам лучше? – спросил Кирк.

Оуэнс улыбнулся и пожал плечами.

– Вообще-то, ногу чертовски дергает. Но я просто не могу больше

просто сидеть и ничего не делать. Я чувствую, будто у меня корни начинают отрастать.

Капитан кивнул.

– Мне это знакомо. Добро пожаловать на борт.

Оуэнс бросил взгляд на бело-зеленую поросль, которая, похоже, росла прямо на уступе скалы. Нет, не скалы – окаменевшего материала, покрывавшего скальные стены.

– Такое же место, как любое другое, чтобы начать. Если у вас нет других планов, сэр.

Кирк покачал головой.

– Никаких планов. Просто хочу побаловать этими растениями мой трикодер.

Капитан взглянул на другую поросль в нескольких метрах далее. Хоть

она и выглядела не особенно интересно, но кто его знает. Приблизившись к ней, он опустился на одно колено и направил трикодер на гроздь узких, остроконечных листьев.

Но едва он начал считывать данные, как услышал крик. Крутанувшись назад, он увидел, как Оуэнс споткнулся и растянулся на спине. Через миг он увидел – почему.

Плотная, белая струйка пара поднималась от куста, который только что исследовал Оуэнс. Или не совсем от куста, поправился Кирк, приглядевшись, – а от земли за ним, где образовалась лужица ярко-красной пузырящейся жидкости.

Капитан не стал порицать Оуэнса за испуг, хоть последний, похоже, не был в опасности. Тем временем, пузырение прекратилось и пар тоже исчез. Оуэнс поднял на Кирка глаза, чувствуя себя, без сомнения, немного по-дурацки.

– Напугался куста, – заметил Оуэнс подавленно.

Капитан улыбнулся. Похоже, ни Каррас, ни Отри ничего не заметили.

– Я не скажу ни одной живой душе, – пообещал он. Когда Отри

собрался и встал, Кирк поднял и подал ему костыль. – Что, собственно, произошло?

Оуэнс потряс головой.

– Я исследовал куст и там были какие-то ягоды. То есть, они

выглядели в точности как ягоды. Постойте, я покажу вам.

Обогнув лужицу красной жидкости, которая начала впитываться в

землю, они снова подошли к кусту. Затем Оуэнс палкой отвел ветку в сторону.

– Видите? – спросил он, – еще две.

Капитан видел. В самом деле, выглядит как ягоды – большие, сочные

ягоды рубинового цвета. Очень аппетитные на вид, если б он не видел пузырение и пар. Стоит только представить опустошение, которое это штука может произвести в желудке человека.

– Интересно, – сказал он Оуэнсу. – Но, думаю, пока что лучше бы держаться от них подальше.

Тот кивнул.

– Ясно, сэр. – Он осторожно вернул ветки в исходную позицию.

Направляясь к своему объекту изучения, капитан еще раз бросил взгляд на красные ягоды, и ему показалось, что он заметил что-то странное. Он опустился на колени присмотрелся повнимательнее.

– Что такое, сэр? – спросил Оуэнс.

Кирк что-то пробормотал. Он огляделся, поднял плоский камень и смел

им в сторону остатки красной жидкости, выявляя ряд неровных щербин на ранее гладкой поверхности камня.

Оуэнс присвистнул.

– Это ягодный сок? – спросил он. – Он так подействовал на камень?

Капитан покачал головой.

– Это не камень, – ответил он. – По крайней мере, я так думаю. –

Осмотревшись вокруг, он нашел другую формацию окаменевшего материала и указал на нее. – Видите? Я видел его повсюду на скальных стенах. Это что-то вроде давно отмершей растительной жизни. – Он постучал по нему костяшками пальцев. – Довольно твердый. – Он провел пальцем над щербинами, следя за тем, чтобы не задеть красную жидкость. – Я раньше видел, эта штука была и здесь, под кустом. Но там, куда попадает эта жидкость, ничего не остается.

Оуэнс смотрел на него.

– То есть, камень она не трогает, но разъедает все остальное.

Кирк кивнул.

– Похоже, что так. Должно быть, она разрушает органику. – Он провел

своим трикодером над остатками жидкости. – Была бы это просто разновидность кислоты, она бы разъедала не только окаменелости. Как я сказал, они были довольно-таки…

И тут его осенило. На мгновение, он забыл про трикодерный анализ и

уставился на скальные стены, просвечивающие через листву.

Если эти гладкие поверхности покрыты окаменелостью…

– Черт, – пробормотал он.

– Сэр?

Капитан посмотрел на Оуэнса.

– Забудь пока о трикодере, парень. Кажется, мы нашли, как выбраться отсюда… из этого очаровательного местечка.

Получив послание с направления на Бета Кабрини, Ухура была так же удивлена, как был бы любой на ее месте.

До этого, они посчитали, что зов о помощи – это все, на что осмелятся колонисты и что будет возможно, пока мерканцы не овладели полностью ситуацией. По-видимому, они ошиблись.

– Мистер Скотт? – сказала она, поворачиваясь к капитанскому креслу,

в котором расположился главный инженер. Он быстро повернулся к ней.

– Да, лейтенант?

– Сэр, сообщение из добывающей колонии.

Он вскочил из кресла и шагнул к ее станции.

– Из колонии? Что там, девочка?

Ухура прочла с экрана:

– «Ежедневно в это время. Ждем указаний».

Скотти взглянул на нее.

– Это может помочь – здорово может помочь. Мистер Спок будет рад узнать об этом.

Она кивнула.

– Я передам это в библиотеку.

Когда Маккой вошел в комнату, Спок сидел наклонившись вперед, его ладони были прижаты одна к другой в паре дюймов от лица, глаза закрыты. Если бы землянин не знал лучше, он бы мог подумать, что вулканец молится.

Что, конечно, было бы смешно. Вулканцы не молились. Но время от времени они медитировали, особенно когда сталкивались с проблемой, которая не поддавалась поверхностному анализу. А кризис на Бета Кабрини, конечно, относился как раз к таким.

Споку потребовалась пара секунд, чтобы осознать присутствие Маккоя. Но и тогда первый офицер не повернулся. Он просто открыл глаза.

– Чем могу вам служить, доктор?

Маккой хрюкнул.

– Вообще-то, Спок, я тебя то же самое хотел спросить.

Смирившись, по-видимому, с тем, что прерваться придется более чем

на миг, Спок откинулся в кресле и опустил руки на стол. При этом он, наконец, повернул голову – медленное движение, – что-то от рептилии, – и посмотрел на Маккоя своими темными, проницательными глазами.

– Прошу прощения?

– Яд, помните? Эта субстанция в вашей крови? – Он с усилием

подавил в себе воинственность, которую Спок, похоже, всегда в нем провоцировал. – Я хотел удостовериться, что вы ее по-прежнему контролируете…

– Это так, – быстро сказал вулканец.

Доктор нахмурился.

– Черт побери, Спок, я не пытаюсь затащить тебя обратно в лазарет. –

И, помягче: – Больше не пытаюсь. У меня было время подумать об этом, и, может быть, ты лучшая надежда этих колонистов. Я просто подумал, что, может, тебе нужна помощь. Знаешь, какое-нибудь лекарство, чтобы…

Первый офицер энергично потряс головой.

– Нет. Только не лекарство, благодарю вас. – Пауза. – Оно затруднит мои размышления.

Маккой, не подумавший о такой возможности, что-то пробурчал.

Воздействием медикаментов на человека в этом ключе можно было бы пренебречь. Но вулканец…

– Полагаю, это может случиться, – признал он.

Спок поднял на него взгляд.

– Вы согласны со мной?

Доктор кивнул.

– Удивлен?

– Я этого не ожидал, – заметил первый офицер. – Хотя я не питаю фантазии относительно возможности создания прецедента.

Маккой улыбнулся.

– Тушe. Ничто я так не люблю, как вздорных вулканцев.

Бросив на него высокомерный взгляд, Спок отвернулся.

– Если это все, доктор, я бы хотел возобновить мои размышления над текущей проблемой.

Главврач внимательно посмотрел на товарища. Что-то было не в порядке, и дело было не в недомогании Спока. Он так и сказал.

– Я не знаю, о чем вы говорите, – ответил вулканец.

– Да ладно тебе, Спок. Думаешь, врач может лечить кого-нибудь –

даже кого-нибудь вроде тебя – и не разобраться в этом человеке хотя бы немного? Я, знаешь, был твоим лечащим врачом достаточно долго, чтобы видеть, что ты не в своей тарелке. – Он приостановился, продумывая, как лучше подступиться. – Слушай, если тут ничего нет, кроме того, что я уже знаю, или, черт, если я вообще не въезжаю, так мне и скажи, и я пошел. Но если…

– План, – выговорил вулканец. И вздохнул. – Я не могу разработать подходящий план для занятия колонии.

– А, – выдохнул Маккой. – Так вот в чем дело.

– Я спрашивал себя, что в данном случае сделал бы капитан, –

продолжал первый офицер. – Мне пришло на ум, что он применил бы блеф – то есть обман, показ мнимой силы с намерением впечатлить или испугать. Эта стратегия используется в земной игре покер, где игрок может показывать видимую уверенность, чтобы побудить побеждающего противника спасовать…

– Спок, – сказал доктор, – я знаю, что такое блеф. И я думаю, что вы

правы – это именно то, что Джим сделал бы в данном случае.

Вулканец поднял на него взгляд.

– Джим? – его лицо приобрело странное выражение – почти что

виноватое. – На самом деле, я говорил о капитане Пайке. – Он посмотрел Маккою в глаза. – Но, конечно, вы правы. Капитан Кирк также предпринял бы блеф. Они во многом сходны, он и капитан Пайк, – они из одного теста сделаны. – Его губы слегка дрогнули. – Я, однако – из совершенно другого. Сидя здесь, я в течение некоторого времени пытался изобрести блеф. Но я неопытен в обмане. Он не из того, что мне легко дается.

Маккой понял. Ложь – особенно подготовленная – не пользовалась популярностью у вулканских философов. Хотя он поспорил бы, что сотни лет назад, когда сородичи Спока неуемно резали друг другу глотки, все было несколько по-иному.

– Знаете, – ответил ему доктор, – Я думаю, проблема в том, что вы слишком сильно стараетесь.

Спок сузил глаза.

– Слишком сильно стараюсь?

– Угу. Если вы вспомните, лучшие блефы капитана не были

сложными, или как-то особенно проработаны и поданы. Но народ на них покупался. Прежде всего, он заставлял противников верить, что он может и намерен использовать средства, которых у него не было. А это, друг мой, ключ к хорошему блефу. Вы должны быть убедительным.

Вулканец подумал.

– Не думаю, что я смогу быть убедительным.

Маккой фыркнул.

– Нет? Слышал когда-нибудь выражение «покерное лицо»? Так вот,

если это не о тебе, я не знаю, о ком это. – Он наклонился вперед, опершись рукой на стол перед Споком. – Понимаешь? Любой знает, что вулканцы не лгут – не могут лгать. Это сработало на тебя десять лет назад, когда ты оказался на борту Дриновского корабля. Черт, как ты думаешь, почему это Пайк послал тебя, а не кого-то еще?

– Это совсем другое. Я был просто пешкой. Мне ничего не надо было

делать, кроме как прогуливаться с владетелем и кивать.

– Все равно, у тебя получилось. Ты это провернул. И можешь сделать

это снова. Ты просто должен позволить себе… ну… немножко пренебречь правдой…

Спок поднял бровь.

– И не смотри на меня так, – сказал доктор. – Ты хочешь помочь этим колонистам или нет?

Выражение сомнения на лице первого офицера понемногу рассеивалось.

– Вы сами знаете, что хочу, – ответил он.

– Ну так и покриви немножко душой, ради бога. Пусть это будет хорошее, честное лжесвидетельство.

Маккою очень хотелось услышать ответ Спока. Но интерком решил

запищать именно в этот момент.

– Коммандер Спок? – это была Ухура.

– Да, лейтенант?

– Я только что получила сообщение с Бета Кабрини, из колонии.

Между бровями вулканца образовалась складка.

– Содержание сообщения?

– Всего шесть слов. – Она произнесла их.

Спок откинулся в кресле.

– Спасибо, Ухура.

– Конечно, сэр.

Доктор очень обрадовался, услышав новость.

– Ну, как тебе это? Я так понимаю, наш подпространственный корреспондент открыт для предложений.

– Похоже, что так, – согласился Спок. Хотя краткость его – или ее –

послания указывает на то, что мерканцы отслеживают связь. Возможно, опасаясь не столько того, что колонисты установят контакт с нами, сколько обратной связи.

Маккой поскреб подбородок.

– Тогда парнишки Дрина, может, и не знают, что колонисты с нами

связались, допуская, что оба послания проскользнули незамеченными.

– Да, верно.

– И если мы хотим, чтобы так было и дальше, мы должны отправить

такое же краткое ответное сообщение. – Он крякнул. – Только это грозит развиться в интенсивную переписку, если мы хотим скоординировать наши действия, даже если у нас уже есть идея.

– Не обязательно, – возразил Спок. – Я знаю одного из колонистов.

Или, по крайней мере, знал. Я не видел его семь лет.

– Ты кого-то там знаешь? Но кого?

– Администратора колонии. Человека по имени Брэдфорд Уэйн. Он

был рулевым у капитана Пайка. – Пауза. – Я был знаком с ним не лучше, чем с другими офицерами на борту. Но все же у нас имеются общие воспоминания. Если смогу добыть из них что-нибудь для ссылок…

– Интересный выбор слов, – заметил доктор, – учитывая

обстоятельства. Да, в самом деле – добыть.

Спок взглянул на него.

– Нечаянный каламбур, – сказал он. – В любом случае, если я сумею

использовать нашу общую историю, полагаю, я смогу не только составить аббревиатурное сообщение, но и минимизировать его объем. Хотя, как вы заметили, мое знакомство с Уэйном окажется бесполезным, если я не придумаю, что…

И тут выражение лица вулканца внезапно изменилась. В его глазах Маккой ясно мог читать интенсивную работу мысли.

– Что, Спок? О чем вы думаете?

Первый офицер посмотрел ему в глаза. Если бы Маккой не знал его лучше, он бы подумал, что Спок сейчас улыбнется.

– План, доктор. Логичная, валидная схема, – такая, которая имеет хорошие шансы на успех. И это вы навели меня на мысль о ней.

Маккой был заинтригован.

– Я?

Спок кивнул.

– Да, – когда вы указали на мой непреднамеренный каламбур.

Маккой фыркнул.

– Как насчет поделиться?

Спок поколебался, по-видимому, по-прежнему обдумывая детали. Но

через секунду или две, он начал излагать свой план Маккою. И, черт возьми, он был прав – это действительно имело хорошие шансы на успех.

– Штука в том, – решил Маккой, – насколько нам смогут подыграть

колонисты. Мы не знаем, насколько это будет трудно для них – выполнить свою часть. Мерканцы с них наверняка глаз не спускают.

Вулканец кивнул.

– Верно. И, тем не менее, в послании, которое мы получили,

запрошены инструкции. Разве это не говорит о возможности последовать им?

Доктор задумался.

– Все, о чем это говорит – это что они думают, что смогут им последовать. Они могут не знать, с чем им придется столкнуться, если они попытаются.

– Брэдфорд Уэйн должен знать. Он служил на «Энтерпрайзе», когда

мы столкнулись с Дрином в прошлый раз; он не стал бы сбрасывать со счетов опасность.

Маккой пожал плечами.

– Надеюсь, вы правы. Тем временем, у вас есть целый день, чтобы

придумать сообщение. Наш друг получит его только завтра в то же время.

Спок покачал головой.

– Мне не нужен день, доктор. Я его уже придумал.

Маккой уставился на первого офицера.

– Уже?

– Да.

– И оно сжатое?

– Вряд ли оно могло бы быть более сжатым.

Доктор нахмурился.

– Ну? И что же это?

Спок сказал. Точно, оно было чертовски сжатым.

Кирк вытер лоб и обозрел плоды их трудов. Действительно, плоды,

подумал он, позабавившись в душе нечаянному каламбуру.

У его ног лежало около двадцати красных, сочных ягод. Одни больше, одни меньше, некоторые – забавной формы. Но все они были сняты с одного и того же вида куста, который, к счастью для них, рос в этой дыре.

Это было не так просто – срывать их и переносить туда, куда нужно – на открытое пространство метрах в пяти от одной из скальных стенок. Как они ни были осторожны, они выронили пару по дороге. Может, они и не потеряли бы их, но лучше так, чем коснуться этого сока. А так они собрали ягоды и не получили травм.

Думая так, он взглянул на сосредоточенную Каррас, которая как раз несла еще одну, держа ее за короткий стебель как можно дальше от себя. Приблизившись к куче, она замедлила шаг; затем, опустившись на колени, она опустила ягоду на землю рядом с другими.

Подняв взгляд на капитана, она с облегчением выдохнула.

– Маневр завершен, – заметила она.

– Молодец, – сказал он ей, обойдя ягоды, чтобы протянуть ей руку.

Она протянула свою. Он взял ее.

Тогда, в темноте пещеры, ее рука была такой маленькой и холодной. Маленькой она и оставалась, но холодной уже не была. Она была такой теплой, какой и должна была быть.

Если бы ситуация была немножко другой, если бы они находились где-нибудь еще, а не в этой дыре на поверхности Октавиуса Четыре, если бы он не был ее командующим офицером…

Но обстоятельства были именно таковы, какими они были. Как бы ни было соблазнительно помечтать, У Кирка были более срочные дела, которыми нужно было заняться.

– Спасибо, – сказала она, поднимаясь на ноги.

– Пожалуйста, – ответил он. И затем спросил – в основном для того,

чтобы окончательно вернуться мыслями к действительности, – Как продвигается ваше исследование?

Каррас пожала плечами.

– Я смогла расшифровать еще несколько иероглифов, но они мне

немногое поведали, помимо того, что я уже знаю. К примеру, есть такой значок, означающий болезнь, – он всегда сопутствует иероглифу, обозначающему это создание. Но после того, как мы видели, что случилось с мистером Споком…

Капитан кивнул.

– Понимаю. Но это издержки такого вида деятельности. Большинство

сюрпризов – в начале. Остальное – просто деталировка.

Прежде чем она смогла ответить, к ним подошли Оуэнс и Отри. Отри

нес ягоду; его компаньон шел с пустыми руками.

Оуэнс криво улыбнулся.

– Я знаю, что вы подумали. Но я ничего не ронял. Не мог уронить,

потому что там осталась только одна, а Отри в лучшей форме для этого дела.

Офицер службы безопасности кивнул, не отрывая, однако, взгляда от своей ноши.

– Верно, сэр. Насколько мы можем судить, это последняя. – С величайшей осторожностью, он опустил ягоду рядом с остальными.

– Все нормально, – заверил его Кирк. – Думаю, этого будет достаточно.

Вынув самодельный метательный аппарат из-за пояса, он проверил его

на прочность. @ Это была просто раздвоенная палка, с широким листом, обернутым вокруг двух ее концов и закрепленным прочными длинными плетями вьющегося растения. Но если все пойдет как следует, аппарат сможет забросить ягоды в нужные точки, не вынуждая капитана бросать их руками.

Чего ему совсем не хотелось – так это брать эти штучки в руки. Его при

одной мысли об этом просто покривило.

– Каррас, –сказал он, –поможет мне. Остальные – отойдите.

– Сэр, – запротестовал Отри, – я мог бы…

– Я знаю, – сказал Кирк, – Но я наблюдал за вами, и Каррас

обращается с этими ягодами ловчее, чем кто-либо из нас. А теперь, держитесь от меня подальше. Я ничего подобного раньше не делал.

Когда Оуэнс и Отри отошли, капитан занял подходящую позицию. Он поднял метательное приспособление и посмотрел на мичмана.

– Ну?

Сосредоточенно нахмурившись, она подняла ягоду среднего размера –

ту, что выглядела покрепче, – и положила ее на лист приспособления. И отступила назад, к прочим.

Кирк взвесил снаряд. Похоже, он надежно лежал в листе развилки.

На миг, он как бы увидел себя со стороны своих компаньонов:

взрослый человек, капитан звездолета, держащий большую ягоду в игрушке, сделанной из палки, листа и побегов растений.

Но это была не игра. Все было серьезно. @ Он должен был забыть о

том, как он выглядел, и сконцентрироваться на деле. Не отрывая глаз от широкой, покрытой окаменелостью поверхности скалы, Кирк перенес свой вес на отставленную назад ногу, прицелился, и сделал бросок.

Могло бы быть и хуже. Хотя он и промахнулся на добрую пару метров мимо точки, которую выбрал целью, ягода все же попала в область окаменевшей растительности. От удара она лопнула, красный сок, шипя и пузырясь, разбрызгался по гладкой поверхности в радиусе метра или даже более от места попадания. Затем, как если бы сама скала кровоточила, красная жидкость медленно стекла тонкими струйками почти до земли. От нарушенной области по мере действия жидкости стал подниматься белый пар; через некоторое время он исчез.

Тогда Каррас снова подошла к нему, чтобы помочь перезарядить устройство.

– Кажется, ничего, – прокомментировал он, гордясь успехом.

Она кивнула.

– Только следите, когда бросать.

– Когда бросать?

– Да. Вы сбросили ее с листа слишком рано. Не торопитесь. У вас получится.

– Получится, – повторил капитан, когда Каррас устроила в

метательный аппарат другую ягоду. Эта, хотя была немного меньше по размеру, весила заметно больше. И, похоже, была более спелой.

Так или иначе, он последовал совету мичмана. Выбрасывая вперед

руку, он проследил за тем, чтобы не метнуть снаряд слишком рано. И он уже знал, что у него получится.

Ягода попала точно в цель. И, как и предыдущая, устроила маленький

взрыв. От поверхности снова отделилась дымка.

Получится – снова подумал он. Неплохо.

Так оно и было. В течение почти получаса, Кирк бросал едкие плоды

в скальную стенку. Благодаря помощи Каррас и тому, как он сам сумел сконцентрироваться, они не потеряли впустую ни одной ягоды. А к тому времени, как они закончили, преграда выглядела жертвой разгневанного божества – или очень настойчивого вандала.

Только у самого верха гладкой поверхности, возможно, метра на два по

высоте, она осталась нетронутой. Капитан просто не смог так высоко забросить органические бомбы.

Не важно. Добравшись туда, он обязательно преодолеет эти два

метра.

Пайк отпил чаю и поставил кружку на небольшой деревянный столик, стоявший рядом. Его голые ноги мерзли на ничем не покрытом деревянном полу.

Была середина ночи; в гостиной было темно, и неосвещенная мебель выглядела странно и непривычно. Полоску пляжа и небо с низко нависшими стального цвета облаками было едва видно через эркерные окна пляжного домика.

Вайнэ спала в соседней комнате. Если она и знала, что он сидит здесь, онм не сделала попытки вернуть его в кровать. Пайк был ей за это признателен.

Он пошевелился в большом, мягком кресле, слушая медленное, отдаленное бормотание волн. Будто это обретали голос его мысли. Его сомнения.

После встречи с Хранителем, его подспудная тревога, изводившая его, только усилилась. Она заставляла его ворочаться в постели. И, наконец, привела сюда, где он по крайней мере мог попытаться понять ее.

Но что он, собственно, мог понять? Все сводилось к вопросу: насколько хорошим капитаном он был? Не в смысле выполнения заданий, потому что он, конечно, выполнял их лучше, чем кто-либо из его коллег. И даже не в смысле сохранения жизней его людей – хотя в течение какого-то времени, особенно ближе к концу его службы на «Энтерпрайзе», это была мерка, которой он постоянно измерял свои действия.

Но сейчас речь шла не об этом. Вопрос, который он сейчас задавал себе, заключался в следующем: каким лидером был Крис Пайк? Какой личный пример он создал для своей команды?

Он вздохнул. Действительно – какой?

В те времена Пайк был слишком поглощен каждодневной рутиной капитана звездолета, чтобы думать о таких вещах. Чтобы пытаться заглянуть в будущее и задуматься о том, что его слова и поступки будут являться примером для его офицеров, которые когда-нибудь могут получить в командование свой собственный корабль.

Теперь он ставил себя на место Спока или Тайлера или Колт – или даже Номера Один. Пытался увидеть себя их глазами. И то, что он видел, – это погрязшего в своих обязанностях человека, слишком отягощенного своим чувством вины, своей ответственностью, чтобы кого-нибудь чему-нибудь научить.

Какой пример? Не самый лучший, как он опасался.

Он был уверен, что Бойс с ним не согласился бы. Доктор сказал бы, что Пайк чересчур беспокоится – что он был превосходным учителем, блестящим примером того, как следует жить и действовать и отвечать на вызов космоса.

Но вообще-то, по крайней мере половина того, что Бойс говорил ему, шло под знаменем терапии, а не было твердым мнением доктора. Так что если бы даже он оказался здесь, вряд ли на него в этом вопросе можно было бы положиться.

Пайк снова вздохнул, на сей раз с бoльшим чувством. Какой смысл заниматься этим душекопанием? Что сделано – то сделано. Если он дал своим людям несколько новых инструментов, несколько штучек для запаса – здорово. А если не смог научить их знанию и пониманию того, как все это устроено и действует… – что же, теперь уже было слишком поздно.

Но все же, ему по-прежнему было трудно не испытывать сожаления. И очень трудно не беспокоиться о своих людях теперь.

Пайку хотелось, чтобы все можно было повторить. Тогда он дал бы им больше. Он бы оставил им лучшее наследие.