Брэдфорд Уэйн осторожно, остерегаясь мерканских патрулей, крался по неширокой главной улице колонии. Его целью, как и в предыдущую ночь, было административное здание – то, в котором находился его офис. Или то, что было его офисом.

Снаружи было темно. Темно, безветренно, и немного холоднее, чем обычно. Хотя обе луны взошли, они были закрыты тяжелым покровом облаков, которые порой собирались над колонией и оставались над ней в течение дней, не рассеиваясь или разражаясь непогодой. Просто висели в небе, и все.

На сей раз облака начали собираться во второй половине дня. Так что колонисты увидели только завершающую часть заката – лучину красновато-оранжевого сияния между серым покровом неба и горизонтом – пока бледный диск Бета Кабрини не скрылся окончательно из виду.

При обычных обстоятельствах, колонисты остались бы недовольны. Здесь всегда ждали закатов, и на то была причина. Они были по-настоящему зрелищны, начинаясь с нежно-золотой дымки, когда солнце только начинало склоняться к горизонту, постепенно вспыхивая алым, когда клочки облаков попадали в этот свет, и, наконец, разгораясь в буйный пожар в оранжевых, зеленых и багровых тонах.

Однако сегодня Уэйн ничего не имел против отмены спектакля, если это означало, что его будет труднее засечь по ходу его ночного предприятия. Предыдущей ночью, его было проще заметить в лунном свете; сегодня у него, похоже, не будет этой проблемы. Он может слиться с темнотой и чувствовать себя в куда большей безопасности.

Здание администрации было всего в двух кварталах от того места, где он находился. Не заметив патрулей в этом месте в последний раз, когда он пробирался здесь, он не ожидал никого встретить и на этот раз. И пока что его ожидания оправдывались.

Конечно, по-прежнему имело смысл соблюдать осторожность. Уэйн вспомнил один случай, когда капитан Пайк взял с собой исследовательскую группу в старинный замок на Ригеле Семь – замок, который, как предполагалось, был необитаем, но оказался обитаемым, да еще как. Ценой этой ошибки были жизни трех их товарищей.

Учись на своих ошибках. Это было еще одно правило, которое Пайк ему повторял, снова и снова.

А ошибки еще долго нас преследуют. Сам Пайк никогда не прощал себя за людей, которых они теряли, пусть даже не по его ошибке.

Будучи молодым штурманом, Уэйн не мог этого понять. Если ничего нельзя было сделать – к ч ему обвинять себя? Но теперь он понимал. Каждый колонист, которого убили люди Дрина, давил тяжким грузом на душу администратора – и этот груз, он, вероятно, пронесет с собой до конца его дней.

Хотя, если повезет, эти убийства скоро прекратятся. Все, что ему нужно было сделать – это продолжать посылать сообщения в условленное время, и вскоре кто-нибудь да отзовется. Кто-нибудь, он надеялся, кто сможет…

Уэйн прервал свои размышления, услышав что-то выше по улице. Застыв, он прислушался внимательнее. Да, он не ошибся – там, в отдалении, раздавался смех.

Сжав зубы, чтобы побороть свой страх, администратор заставил себя двигаться в том направлении, крадясь так тихо, как только он мог. Смех, похоже, слышался из-за поворота направо, подумал он. Осторожно и тихо приблизившись к перекрестку, он лег и выглянул из-за угла.

Из- за темноты было трудно что-либо разглядеть –но силуэты ему удалось разобрать. Их было трое. И не было никаких сомнений, что фигуры принадлежали мерканцам – это ясно читалось по их позам и длине волос, и оружию на боку. Кроме того, кто бы еще, черт возьми, мог разгуливать по городу?

– … лучшее время всей моей жизни, – говорил один. – Конечно, ее

семья должна была вскоре возвращаться, так что я не решился там болтаться. Но перед тем, как мне уезжать, она вручила мне маленький знак ее чувств – перстень из флауэрита, который она носила с самого детства.

– Недурная история, Марсал. Настолько недурная, что я почти

поверил.

– Что? Это все правда, говорю тебе.

– Ладно, не гони. Дочь высокопоставленного и могущественного

лорда положила на тебя глаз? Очень похоже, как же.

– Проклятие, так оно и было – точно как я говорю.

– Ладно. Конечно, у тебя флауэрит с собой, как доказательство? Или ты умудрился его посеять?

– Посеять? Только не я. Эта чертова штучка стоила шестимесячной получки.

– Тогда она у тебя все еще с собой?

– Дьявол, нет. Я ее загнал одному дворцовому щеголю за двойную

цену. Он сказал, что она ему нужна, чтобы шантажировать молодую леди. Чтоб с ней пообщаться где-нибудь тет-а-тет.

Они снова захохотали, этот звук гулко прокатился между зданиями.

– Ну ты и кавалер, Марсал, отдаю тебе должное!

Уэйн подался назад и сел, прислонившись спиной к стене. Мерканцы

были поглощены разговором. Возможно, он мог проскочить через перекресток так, чтобы они его не заметили. Возможно.

Он уже решился на попытку, когда вдруг уловил какое-то движение впереди на улице – движение молчаливых теней. Администратор застыл от страха, что он обнаружен. Его сердце начало так стучать в ребра, что ему даже сделалось больно. Но когда он уже готов был поддаться панике и броситься бежать, новоприбывшие – двое – достигли перекрестка и внезапно повернули налево, в направлении первой группы.

– О! Первый помощник – Балак! Мы настороже, мой господин.

– В самом деле, Марсал? Я бы этого не сказал минуту назад.

– Минуту назад? Мы были здесь, мой господин, и следили за улицей,

как вы и приказали.

– Я не сомневаюсь, что вы были здесь, экспедитор. Об этом

свидетельствуют мои уши. Но – следили за улицей? В этом я сомневаюсь. Как бы вам удалось следить за улицей, когда вы так неплохо проводили время, рассказывая вашу историю?

Уэйн теперь понимал, что происходит. Тот, которого звали Балак – правая рука Владетеля – проверял свои посты, чтобы удостовериться, что они начеку.

Зачем? Ожидал ли Дрин, что колонисты попытаются что-нибудь предпринять? Или это была обычная предосторожность, что-то вроде самого собой разумеющегося?

В любом случае, похоже, что меры безопасности ужесточались. И группа Марсала теперь будет настороже. Уэйн безмолвно выругался.

Ему нужно было принимать решение. Он мог попытаться перейти открытое пространство сейчас, когда мерканцы отвлекали друг друга…

Но могло так случиться, что пройти обратно будет гораздо труднее, чем туда. А если его схватят, то тогда все их усилия будут ни к чему. Мерканцы узнают, что ожидается помощь, и должным образом приготовятся. Дрин разрушит коммуникатор. А когда корабль Федерации прибудет, он будет предоставлен самому себе, без какой-либо надежды на помощь со стороны колонистов.

С другой стороны, он мог отступить и надеяться, что ему больше повезет следующей ночью. Черт, может, это все равно. Спасательный корабль может быть еще в двух днях пути от планеты, и в этом случае завтра будет полно времени, чтобы связаться с ними. Но если корабль был ближе, дрейфуя всего лишь за пределами досягаемости сенсоров, ожидая связи с колонией, и еще кто-нибудь из колонистов умрет в последующие двадцать четыре часа, колонисты, которые могут остаться живы, если их спасатели будут действовать быстро…

Конечно, была и третья возможность: он мог пока укрыться в одном из близлежащих зданий, сидеть там тихо и надеяться, что ситуация изменится – что группа Марсала уйдет с поста или отправится контролировать другой район. А когда они это сделают, он сможет пройти. Но все это не наверняка. И, пока он оставался здесь поблизости, он рисковал быть схваченным мерканцами.

Нелегкий выбор. И у него было не так-то много времени, чтобы его сделать, учитывая, что разговор между Балаком и Марсалом, похоже, был близок к завершению.

Внезапно Балак повернулся и пошел обратно. Нахмурившись, Уэйн поспешно отбежал назад, вниз по аллее. Остановился он только тогда, когда оказался в относительной безопасности за углом и в складском здании, в котором хранились канистры с кислотой, которую они использовали в сильно разбавленном виде для борьбы с наиболее стойкими местными бактериями.

Опустившись на пол, опершись спиной об одну из канистр, он перевел дыхание и попытался расслабиться. Он решил, что переждет полчаса, прежде чем выглянуть проверить, там ли еще мерканцы. Если да, то он попытается снова через другие полчаса.

И снова, и снова, всю ночь напролет, если понадобится. Хотя даже при этом у него нет гарантии, что он обнаружит, что путь к коммуникатору свободен.

Ягоды поработали на славу – так, как они рассчитывали, и даже лучше. Это по-прежнему не обещало быть легким восхождением, но теперь по крайней мере у Кирка были выступы, которые он мог обхватить пальцами, и углубления, куда он мог поставить ногу. Ему просто надо было быть осторожным, чтобы не поскользнуться на красном веществе – результате реакции – которое налипло на стену.

– Готовы, сэр?

– Готов, мистер Отри.

Кирк подождал, когда офицер охраны переплетет пальцы, затем

поставил носок ботинка в замoк его рук. И, оттолкнувшись как можно сильнее, он подпрыгнул и дотянулся до щербины, созданной коррозией под воздействием ягодного сока. Его пальцы нащупали ее и зацепились.

К счастью, сок терял свои кислотные свойства в течение нескольких секунд. Иначе идея капитана об его использовании была бы ни к чему.

Довольный тем, что у него был надежный выступ для руки, капитан пошарил свободной ногой в поисках опоры. Через секунду или две он нащупал ее – немного дальше, чем ему хотелось бы, но вряд ли он мог в своем положении на это жаловаться. Кроме всего прочего, он получил, чего желал: у них появился реальный шанс выбраться отсюда, не так ли?

Убрав ногу с рук Отри, он прилип к стене. Опора для другой ноги обнаружилась точно там, где ему хотелось ее найти.

Следующим шагом было найти, за что зацепиться рукой. Пошарив по камню, он нашел выступ прямо над ним. Немного высоко, но он дотянулся до него.

– Черт возьми, капитан, вы это делаете! – это был голос Оуэнса.

– Почему так удивленно? – спросил Кирк. – Вы думаете, я родился в

капитанском кресле?

Смех.

– Не думаю, что я когда-нибудь об этом думал, сэр. – Снова смех.

Нога, рука. Шаг вверх. Нога, рука. Еще чуть выше.

Все шло даже лучше, чем капитан рассчитывал. И ягодный сок вовсе не

был скользким. Скорее – липким.

Нога, рука, подтянуться, оттолкнуться. И еще выше.

Кирк бросил через плечо взгляд на дальнюю стену провала. Это было ошибкой. Солнце, висевшее прямо над кромкой утесов, ослепительно ударило ему в глаза.

На какой-то миг, он почувствовал приступ головокружения. Но он не стал паниковать. Он его просто переждал. А когда тот прошел, капитан по-прежнему висел, зацепившись за стену, так же надежно, как и прежде. Решив смотреть только перед собой, капитан возобновил подъем.

Нога, рука. Подтянуться. Нога, рука. Прокладывая путь вверх по стене, используя мускулы, о существовании которых он успел позабыть.

Он вспомнил то лето, когда он учился скалолазанию, вместе со своим братом Сэмом, в горах северного Колорадо. У Сэма получалось то так, то сяк, но Джим был профессионалом чуть не с самого начала. Он помнил, как прекрасно чувствовал себя на этих, местами поросших осиной, утесах…как будто бы он этим занимался с самого рождения.

Сэм…

Кирк по-прежнему не мог думать без сожаления о том, как его брат умер. Это было так нелепо. Если бы только кто-нибудь мог предвидеть эту вспышку эпидемии на Деневе… если бы только они прибыли туда немного раньше…

Он вздохнул. Сейчас было не время думать о таких вещах. Не время отвлекаться.

Теперь он был на полпути наверх. Падение с этой высоты его бы не убило, но могло покалечить. А он был единственным опытным альпинистом в их группе. Если он пострадает, их шансы на то, чтобы выбраться из этого места, свелись бы к нулю – и все те усилия и удача, которая до сих пор им сопутствовала – пропали даром.

Нога, рука. На дюйм выше. Нога, рука. Не останавливаться.

Все его товарищи хранили молчание. Никто не хотел его отвлекать. Но он мог чувствовать их присутствие, и их надежда будто подталкивала его вверх.

Кирк начал тяжело дышать. Прижавшись щекой к гладкому, твердому камню, он остановился передохнуть и восстановить дыхание.

И снова двинулся в путь.

Нога, рука – но находить здесь зацепки было уже труднее, чем внизу. Он не смог добросить сюда много ягод. И, если бы он даже смог, это бы не слишком помогло. Области окаменевшего покрова здесь были меньше, а разрывы между ними – больше.

Капитан взглянул вверх. Сколько еще? Пять метров? Может быть, даже поменьше.

Но углубления, которые он заметил над собой, не выглядели многообещающими. Слишком далеко друг от друга. И расположены не здорово.

Он осмотрел стену справа от себя. Черт. Там было еще меньше возможностей, чем по его прежнему курсу.

Тогда, может, слева. Кирк взглянул туда и кивнул. Да, слева получше. Коррозийные карманы там тянулись почти до самого верха. Их было немного, но, может, ему и не нужно много.

Штука была в том, чтобы туда попасть. Сначала, он подтянул правую ногу к левой, так, чтобы они опирались на один и тот же выступ. К счастью, на выступе было достаточно места. Затем он нашарил левой ногой новый уступ.

Теперь это все надо было повторить с руками. Он переместил правую руку в нишу, за которую держался левой. Затем, его левая рука потянулась к…

Внезапно, его левая нога соскользнула. Кирк мельком увидел землю – в сорока футах под собой – пока он висел на правой руке, изо всех сил цепляясь пальцами за гладкий камень.

Но, несмотря на его усилия, его пальцы постепенно соскальзывали со своего места. Через секунду, или меньше, он сорвется вниз. А, упав с такой высоты, он уже может разбиться.

Поборов свой страх, он снова пошарил в поисках зацепки для руки, к которой он тянулся, когда его нога соскочила. Наконец, он нашел ее, потянулся к ней – и не достал.

Он снова выбросил руку – и почувствовал, что его пальцы за что-то зацепились. И не сказать, чтобы не вовремя – потому что, как только его левая рука нашла, за что ухватиться, правая в ту же секунду окончательно соскользнула.

Он сильно ударился левым коленом о скалу, и боль отдалась по всей ноге. Но он заставил себя не обращать внимание.

По крайней мере, он снова держался. Его вес был должным образом распределен, даже при том, что он держался с помощью одной руки и одной ноги. Через миг он опять зацепился правой рукой, закрепившись еще надежнее.

Только теперь он позволил себе перевести дыхание. И осознать, как близок он был к падению.

Наконец, собравшись и сконцентрировавшись, он нащупал опору для другой ноги. Найдя ее, он ее опробовал и перенес на эту ногу часть веса. Опора прекрасно держала. Все снова было как надо.

Нога, рука. Подтянуться. Нога, рука. Его мышцы ныли, но он продолжал медленно ползти вверх по скале.

И внезапно обнаружил, что лестница кончилась. Он почти долез до верха, но достиг максимальной высоты, на которой разорвались их снаряды. Выше стенка была нетронута.

Кирк снова посмотрел наверх и нахмурился. Снизу последние два метра не выглядели как непреодолимый участок. Но здесь казалось, что подняться практически невозможно.

Единственной полезной вещью здесь представлялся случайный корень, свисавший с кромки утеса. Свисал он совсем ненамного, возможно, менее, чем на фут. Но он выглядел достаточно прочным, чтобы выдержать его вес – если бы он смог ухватиться за него, он сумел бы забраться наверх.

Проблема была в том, чтобы подобраться к корню достаточно близко, чтобы можно было ухватиться. Измерив расстояние между уступом, за который он сейчас держался, и корнем, капитан оценил его не более, чем в свой рост. Что означало, что, если бы его ноги оказались там, где сейчас находились его руки, он мог бы выпрямиться и достать корень. Конечно, руками в это время было бы не за что зацепится. Совершенно не за что ухватиться, если бы его нога снова соскользнула.

Но альтернативы, похоже, не было. Глубоко вздохнув, Кирк поставил левую ногу в незанятое углубление в скале. Затем отнял руку от выступа и скользнул ей вверх по гладкому камню. Он прижался к нему этой рукой, надеясь на лучшее.

Еще труднее было отнять другую руку, но он сделал это. И, оттолкнувшись левой ногой, выпрямился, держась за гладкую поверхность стенки обеими руками, – теперь только опора для ног служила его выживанию.

Корень был близко, соблазнительно близко. Но недостаточно. Капитан знал, что тянуться к нем сейчас означало флиртовать со смертью. Подавив в себе желание рискнуть, он снова подтянул левую ногу вверх – к самому высоко расположенному углублению. Затем, опираясь на нее, он снова подтянулся вверх, опять выровняв правую ногу с левой.

Теперь корень был прямо над его головой. Медленно, с величайшей предосторожностью, он протянул к нему правую руку. Он вытянул ее как только мог далеко, не двигаясь сам с занимаемой позиции.

И все же нескольких дюймов не хватало.

Кирк сжал зубы. Не может быть, чтобы у него не получилось. Только не после того пути, какой он проделал, и не тогда, когда столько зависело от успеха.

Снова опустив руку, он позволил ей повиснуть вдоль туловища. К этому моменту, его трапециевидная мышца затекла и задеревенела. Если он сможет ее расслабить, у него, возможно, получиться дотянуться немного дальше.

Через минуту, он снова поднял руку. Выше. И еще. И снова, он остановился в каких-то дюймах от цели. Он потянулся изо всех сил…

Есть, подумал он, когда его пальцы сомкнулись на корне. Удостоверившись в надежности захвата, он выбросил вверх другую руку. И, в то время как его ноги соскользнули с выступа, его вторая рука также ухватилась за корень.

Инерция качнула его тело вперед, потом назад. Он переждал, пока колебания не остановились и он спокойно повис на руках.

Последнее усилие, пообещал он ноющим рукам. Последнее усилие, и можно будет отдохнуть.

Помогая себе ногами, он подтянулся ближе к корню – как он когда-то делал на гимнастике – он выбросил левую ногу вверх, так высоко, как только смог.

Он очень устал, а мышцы его просто отказывались далее напрягаться – так что он не был уверен, что у него хватит сил повторить попытку, и он вложил в эту все оставшиеся у него силы. К счастью, этого оказалось достаточно. Он зацепился за край утеса. Извиваясь, он сумел подтянуться еще выше и перевалиться за край.

В течение секунды-двух он просто лежал на сладко пахнущей лесной траве, и глядел в глубокую синь неба. Затем услышал отдаленные аплодисменты.

Посмотрев вниз, он увидел остальных. Они аплодировали его успеху так громко, как только могли. Дрожащей рукой он помахал им в ответ.

И всего за один рабочий день. Вот что он им скажет – как только у него будет достаточно сил, чтобы приподняться и сесть.

Время пришло. Это можно было сказать по Ухуре, которая села за свою консоль в ожидании передачи из колонии, готовая в ответ послать сообщение, которое мистер Спок заранее приготовил.

Она посмотрела на офицеров, которые нависли над ней. На самом деле, только присутствие вулканца было здесь необходимо, в случае, если бы ситуация потребовала бы изменить ответ, который они заготовили. Маккой и Скотти были просто заинтересованными зрителями. Нет, конечно, более чем заинтересованными – обеспокоенными – это слово лучше подходило.

Не то чтобы они их за это порицала. Если есть такая возможность, любой ею воспользуется. Черт, она и сама была обеспокоена – немного.

– Ну, и где они, к чертям собачьим? – пробормотал доктор.

– Дай им немного дрейфу, – сказал ему Скотти. –Там внизу, знаешь, ситуация так себе.

Спок ничего не сказал. Как обычно, лицо его было непроницаемо.

Прошла минута. Другая. Сообщения не было. Даже намека на него.

– Что-то случилось, – заключил Маккой.

Главный инженер поджал губы. И взглянул на Спока.

Вулканец продолжал хранить молчание.

Прошла третья после условленной минута. Ухура подняла глаза.

– По-прежнему ничего, сэр.

Спок подумал. И, наконец, заговорил.

– Посылайте сообщение, лейтенант.

Маккой поглядел на него с сомнением.

– Так ведь никто не слушает, – заспорил он.

– Мы этого не знаем, – ответил первый офицер. – Возможно, –

продолжал он, – что наш союзник не может более передавать, но по-прежнему способен принимать сообщения.

Верно, подумала про себя Ухура. Не очень похоже на то, но, конечно,

это возможно.

Да и кому это могло повредить? Мерканцы в любом случае вряд ли это

перехватили бы. Она последовала приказу. Послание Спока метнулось через подпространство к четвертой планете системы Бета Кабрини.

Вулканец с одобрением кивнул.

– И продолжайте передавать с нерегулярными интервалами.

– Да, сэр.

Маккой покачал головой.

– Ну, не знаю. У меня такое нехорошее чувство, что мерканцы обнаружили нашего друга.

Скотти вздохнул.

– Вот-вот. У меня такое же чувство.

Спок обернулся к ним.

– К счастью, интуиция часто далека от фактов. – И, без дальнейших

комментариев, он опустился в капитанское кресло.

Но перед этим Ухура успела уловить в глазах вулканца тень сомнения.

Все предельно ясно, подумала она: Спок был согласен со своими товарищами, он просто ни за что не хотел признать, что они, по всей вероятности, лишились их лучшего шанса взять верх над мерканцами.

Ухура готова была ждать эмоциональной реакции такого рода от

человека, возможно, но никак не от такого, как Спок. И это встревожило ее гораздо больше, чем все остальное.