Ранний полдень теплым летним днем

Начальные такты Скерцо № 2 Си бемоль минор наполняют кабинет и лужайку и постепенно затихают.

Том ХОФФНУНГ сидит за столом в кабинете, переписывает названия книг в свою записную книжку. Он спокоен и тих, это осмотрительный американский ученый, ему 50 с небольшим.

В двери, ведущей в залу, стоит ВИЛЛИ ДАЙВЕР. Ему за 30, он из деревни. Он стоит на стуле и прикрепляет маленькую колонку к дверному косяку. (стоит на своем пиджаке, чтобы не запачкать сиденье стула).

Оба мужчины работают некоторое время в тишине.

В данный момент в гостиную входит ДЯДЯ ДЖОРДЖ. Ему уже ближе к 80-ти, он брат Отца. Панама, трость, старый, помятый и не очень чистый белый льняной костюм с огромным красным шелковым платком, торчащим из грудного кармана, брюки по лодыжку. Его рот никогда не прекращает работу, усиленно пережевывая воображаемую пищу. Его жесты очень энергичны, как будто он участвует в каком-то важном деле большой срочности.

Только на полпути к кабинету он осознает, что в комнате находятся другие люди. Тогда он останавливается и всматривается в фигуры людей.

Том: Доброе утро.

Пауза.

Вилли: Здравствуйте, мистер Джордж.

Том: Заходите. Я почти закончил.

Дядя Джордж мнется на месте, затем разворачивается и выходит.

Том: Он уже третий раз пытается войти сюда. Может быть, мне уйти куда-нибудь?

Вилли: Глупости. Это он капризничает.

Том: Он хоть говорит иногда?

Вилли: Наверное. Впрочем, я никогда не слышал.

Том: Он брат мирового судьи — это правда?

Вилли: Да, это так. Зверски пил по молодости. Напивался до чертиков. Затем вдруг бросил пить и говорить.

Том: Странно, почему?

Вилли: Слова ему нужны только для того, чтобы заказывать спиртное. Когда-то он считался умнейшим человеком в роду.

Он слезает со стула, поднимает пиджак и протирает сиденье своим рукавом.

Вилли: Том, можно вас отвлечь на минутку?

Том: Конечно.

Вилли: Я почти закончил.

Том помогает ему у двери.

Том: Джуди должно понравиться.

Вилли: Думаете?

Том: Разумеется. Что еще нужно сделать?

Вилли: Вот, покажите ей, когда она спустится. Здесь регулятор громкости — тише или громче — как ей понравится.

Том: Хорошо.

Вилли: Внизу выключатель, если нужно совсем отключить.

Том: Понятно.

Вилли: Не высоко для нее? Как вы думаете?

Том: По-моему, в самый раз.

Вилли: Портит весь интерьер.

Том: Что вы! Его и не заметишь. Отличная работа, Вилли.

Вилли: Нет, все-таки грубовато, но зато это избавит ее от беготни вверх-вниз при каждом шорохе.

Том: Уже работает?

Вилли: Пойду подключу в спальне.

Вилли выходит в гостиную. Том возвращается к столу. Как только он садится, слева входит Казимир, он несет складные стулья. Казимир — единственный сын в семье. Ему около тридцати. Несмотря на жару, он одет в вязаный жакет-пуловер и в спортивную куртку. Он производит впечатление человека, с которым что-то не так. Эта «странность», как говорит сам Казимир, заключается в чем-то неуловимом: отчасти в его скромности, в его неловких движениях, отчасти в спонтанном энтузиазме, в его привычке, когда он огорчен, вдруг усмехнуться не к месту. Но он не шутник и не помешанный. Он совершенно нормальный человек с несколько преувеличенной манерностью. В данный момент, он стоит в двух шагах от кабинета и разговаривает с Томом.

Казимир: Это Клер.

Том: Да?

Казимир: Играет на фортепиано.

Том: Ааа…

Казимир: Моя сестра Клер.

Том: Я знаю.

Казимир: Добро пожаловать на домашний концерт.

Том: Ммм…

Казимир: Ловкость, красота, страсть — все это есть у Клер.

Том: Действительно…

Но Казимир уже отошел и стоит посередине лужайки.

Казимир: Клер!

Клер: Да?

Казимир: Сыграй Балладу соль минор.

Музыка останавливается.

Клер: Какую?

Казимир: Соль минор.

Клер: Я не в настроении, Казимир.

Казимир: Очень прошу, пожалуйста.

Клер: Ну хорошо. Только маленький отрывок.

Он стоит и слушает. Она начинает играть с середины Баллады соль минор, Op.23 сразу перед molto crescendo, после трех тактов fz.

Казимир: Да — да — да — да — да!

Он подпевает несколько тактов фортепиано, дирижируя, — при этом он весь сияет от восторга. Затем он успокаивается и возвращается на ступеньки.

Казимир: Соль минор. Чудесно, правда?

Том: Да.

Казимир поет еще несколько тактов.

Казимир: Когда я представляю нашу Усадьбу Баллибег — это всегда солнечный день, двери и окна настежь, и все заполнено музыкой.

Он резко поднимается и уходит влево за новой партией стульев. Раздается треск из колонки, затем тяжелое дыхание Отца. Том прислушивается.

Джуди: Ты давно так хорошо не ел. Дай-ка я вытру тебе подбородок.

Неразборчивое бормотание Отца.

Джуди: Здесь тепло. Одеяло, я думаю, тебе не нужно?

Неразборчивое бормотание. Том подходит к колонке. Он стоит и слушает.

Джуди: Папа, ты опять запачкал пижаму! Почему ты не сказал мне?

Отец: Джуди?

Джуди: Давай ее поменяем.

Отец: Где Джуди?

Джуди: Я Джуди…

Отец: Где Джуди?

Джуди: Я здесь, за тобой, папа.

Отец: Где Клер?

Джуди: В гостиной.

Отец: Где Клер?

Джуди: Разве ты не слышишь ее? Она играет для тебя. Подними ногу, папа.

Отец: Где Элис?

Джуди: Все здесь.

Отец: Где Казимир?

Джуди: Все дома. Они все внизу.

Отец: Где Анна?

Джуди: Анна в Африке — и ты знаешь это. Теперь другую ногу. Папа, я не смогу снять ее, если ты мне не поможешь.

Отец: Где Джуди? Где Клер? Где Казимир? Где Элис? Где…

Джуди: Все здесь. Они все внизу.

Отец: Мне нужно тебе кое-что сказать по секрету: Джуди предала нашу семью.

Джуди: Да?

Отец: Я не хочу ничего разглашать. Но я могу довериться тебе: Джуди предала нас.

Джуди: Так лучше. Тебе удобно?

Отец: Огромное предательство. Невиданное предательство.

Джуди: Дай-ка я потрогаю носки. Они тоже мокрые?

Отец: Но Анна молится за нее. Ты знаешь об этом?

Джуди: Да, знаю, папа.

Отец: Анна попросила весь монастырь молиться за нее.

Джуди: Теперь давай наденем эти чистые. Подними ногу.

Отец: Где Джуди? Где Элис? Где Казимир? Где Клер?

Вилли возвращается, несет пакет с двумя бутылками виски. Том делает вид, что читает что-то в записной книжке.

Вилли: Я все подсоединил. Было что-нибудь слышно?

Том: Да, что-то было секунду назад. Похоже, отлично работает.

Вилли осматривает колонку.

Вилли: Да, должно. Ей нужно заменить проводку во всем доме. Полно оголенных проводов.

Том: Она знает?

Вилли: Это не шутка, это очень опасно. Скажите, что я забегу позже и замотаю оголенные провода. Я оставлю это (пакет) здесь для нее. Капля виски. Подумал, у нее и так много расходов из-за приезда всей семьи. Они приехали вчера вечером?

Том: Да, уже ночью. Вы придете на свадьбу?

Вилли: Я? Черт, я боюсь.

Том: Не придете?

Вилли: Нет: это семейное дело. А вы как?

Том: Я уезжаю завтра.

Вилли: Ну, значит, свадьба пройдет без нас. (Уходя.) Так…

Том: Счастливо, Вилли.

Вилли: Да, и передайте ей, что продукты там… Все, что она заказывала, я оставил в кладовой.

Том: Хорошо, скажу…

Вдруг раздается голос Отца: очень громкий и повелительный.

Отец: Ты хочешь сказать, чтобы я и весь суд торчали здесь и теряли свое драгоценное время, пока обвиняемый прогуливается домой за документом на право собственности, который, как он утверждает, лежит у него в шкатулке.

Вилли вздрагивает в восхищении.

Вилли: Jesus, Maria and Josef!

Джуди: Теперь эту ногу. Вот, молодец. Хорошо.

Отец: А мы здесь будем сидеть и мерзнуть, дожидаясь его возвращения? Я правильно вас понял, сержант?

Джуди: Приподнимись немного.

Отец: Так вот, что я скажу тебе, я не буду ждать!

Вилли: Во дает!

Джуди: Так намного удобнее.

Отец: Мы здесь все замерзли. Окоченели. И я не вынесу более ни одной секунды. Все распускаются! Суд отсрочен!

Джуди: Теперь повернись на бок, я подоткну одеяло и ты немного поспишь.

Отец что-то бормочет, затем затихает.

Вилли: Вы слышали этот голос? Этот человек никогда не сдается.

Том: Поверите ли, я здесь уже четыре дня, и еще ни разу не видел его.

Вилли: Он не сходит вниз после того, как его хватил удар. Но до этого, чтоб мне провалиться, что за мужик был. Jesus, Maria, and Josef!

Входит Казимир и приносит еще пару складных стульев, которые он устанавливает на лужайке. Вслед за этим заходит в дом.

Казимир: Шопен — это любовь всей ее жизни. Ей еще не было десяти, а она уже играла все ноктюрны и вальсы. Мы думали: у нас на руках растет маленький Моцарт. В шестнадцать она получила место в парижском университете. Но Отец… — вы можете себе представить.

Том: Вообще-то…

Казимир: «Странствующий музыкант? (качая пальцем.) Хо-хо-хо-хо-хо» Этого бы он не допустил. (Увидел Вилли.) А! (Короткая, неловкая пауза. — Вилли улыбается, ожидая, что его узнают, Казимир уставился на него невидящим взглядом. Вилли, наконец, неуклюже к нему подходит.)

Вилли: Как ты, Казимир?

Казимир: Да? Кто вы? Кто?

Вилли: Нет, ты, наверное, не помнишь меня.

Казимир: А я должен? Должен? Ну да, конечно, я должен.

Вилли: Я…

Казимир: Нет, нет, не говори. Дай мне угадать. Я вспомнил — ты Диген, кучер! Верно?

Вилли: Джек Диген.

Казимир: Это ты! Привет Джек!

Вилли: Джек, шофер, правильно. Он умер. Я Дайвер.

Казимир: Дайвер?

Вилли: Из деревни.

Казимир: А-а…

Вилли: Вилли Дайвер.

Казимир: А-а…

Вилли: Сын Тони Дайвера. Я обычно стоял у ворот, когда мой дядя Джонни бывал у вас в доме. (Пауза.) Джонни МакЛун и моя тетушка Сара… (Пауза.) Столько лет прошло. Теперь мой дядя Джонни умер. Тридцать лет, как умер. (Пауза.) Я видел вас сегодня утром с холма. Джуди отдала мне на время часть земли в аренду…

Том: Вилли только что установил вот это, чтобы можно было услышать вашего Отца отсюда, снизу.

Казимир: Что это?

Том: Сигнализация, устройство для детей. Очень удобно, правда?

Казимир: Да, прекрасно, прекрасно…

Том: Убережет Джуди от беготни вверх-вниз по лестнице.

Казимир: Конечно, замечательно, прекрасно, хорошая идея.

Вилли: Помню, однажды я и Казимир — мы были тогда вот такими — Мы оба залезли в лодку, оттолкнули ее от берега и поплыли. Помнишь? И, Jesus, Maria, and Josef, отлив унес нас от берега.

Казимир: Боже мой! Мы что, утонули?

Вилли: Черт, нет. Ветер пригнал нас назад. Никто не знал, что случилось с нами, кроме нас самих.

Казимир: Да, это было здорово. Ха-ха. (Вдруг трясет Вилли руку.) Чудесно увидеть тебя снова. Здесь так хорошо. Ты знаешь, как давно я не был дома? — Одиннадцать лет. А теперь извини меня — я сегодня шеф-повар!

Вилли: Конечно, конечно…

Казимир опять уходит — на этот раз в бельведер, где находит еще парочку потускневших стульев, которые он относит на лужайку.

Вилли: Такой же чудик, этот Казимир.

Том: Да…

Вилли: Когда он приезжал домой из пансиона на каникулы, он иногда гулял по деревне. И мы шеренгой шли за ним, придуриваясь, и повторяя все его движения. Господи, у него и мысли никогда не было, чтобы обернуться назад.

Том: Вы сказали, что взяли землю у Джуди. В каком смысле?

Вилли: Некому обрабатывать землю, поэтому она сдает ее каждый год.

Том: А сколько акров общая площадь?

Вилли: Сложно сказать. Поле и болото.

Том: Вы арендуете ее?

Вилли: Я снимаю это бремя с ее плеч, понимаете.

Том: Что вы делаете с землей?

Вилли: Брожу по ней. Я ведь не фермер.

Том: Но это ведь очень плодородная земля?

Вилли: Плодородная? (Смеется.) Если вы найдете пару высоких сапог, мы как-нибудь прогуляемся там.

Он выходит в залу. Казимир расставляет стулья широким полукругом. Музыка внезапно прекращается.

Клер: Казимир!

Казимир прекращает работу.

Казимир: Да?

Клер: Где ты?

Казимир: На теннисном корте, как раз за сеткой.

Клер: Ты меня слышишь?

Казимир: Да, слышу.

Клер: Угадай, что я играю.

Казимир вдруг очень оживляется, он в восхищении. Он бросается к ступенькам.

Казимир: Ух ты! Это игра, в которую мы всегда играли в детстве!

Клер: Казимир!

Он бежит обратно к центру лужайки.

Казимир: Давай! Я готов! Я жду!

Он стоит в нерешительности и ждет. Его глаза плотно закрыты. Его кулаки сжаты на груди. Говорит самому себе, пока томиться в ожидании:

Казимир: Ха — ха. Боже мой — Боже мой — Боже мой — Боже мой…

Звучит музыка: Вальс Соль бемоль мажор, Op.70, No.1.

Казимир: Ооо…Это — это-это…(Самому себе:)Вальс МакКормак! (Радостно хлопает в ладоши, затем кричит): Вальс МакКормак! Правильно, Клер? Прямо в цель? Я прав?

Клер: Я не слышу тебя.

Казимир: Ты слышишь меня очень хорошо. Это так. Я знаю! Я знаю!

Он бежит в кабинет.

Казимир: Я узнал! Это Вальс МакКормак! Вальс Соль бемоль мажор. Но мы называем его МакКормак, потому что однажды вечером граф Джон МакКормак, помнишь Джона МакКормака, ты ведь знаешь о ком я говорю? — ну тенор? — Ну конечно ты знаешь! — У Отца были какие-то дела с МакКормаком, что-то о получении для него титула папского рыцарства, при помощи французского кардинала, которого Отец узнал в Ватикане. Поэтому Отец и МакКормак стали хорошими друзьями…

Том начинает что-то писать в своей записной книжке.

Том: Казимир, это такая информация, которая….Можно я быстро запишу?.. Итак, вы сказали…

Но Казимир уже за дверью, он хлопает в ладоши.

Казимир: Браво, дорогая Клер! Браво, браво, браво!

Теперь он снова входит и идет к центру комнаты.

Казимир: Как-то раз граф МакКормак остался у нас ночевать. А у Мамы была тогда депрессия. Боже мой, бедная Мама, как она тогда страдала.

Том: Ей было сорок семь, когда она умерла?

Казимир: Сорок шесть.

Том: Она болела? Это произошло внезапно(Пауза.)

Казимир: В тот вечер Клер играла Вальс Соль бемоль мажор, и граф МакКормак пригласил Маму танцевать. Она отказалась, но он был настойчив. Очень настойчив… В конце концов, он вывел ее на середину зала, обхватил за талию, и она вдруг рассмеялась. Они кружились по всему залу, потом на улице, на теннисном корте. Смех был слышен по всему дому, и, в конце концов, они оба протанцевали до самого бельведера… Чудесно! Вальс МакКормак!

Том: Примерно, какой это был год…

Казимир: Большой, грузный человек. Да… Я помню мистера МакКормака. Я помню его огромные трясущиеся скулы. Мама говорила, что он танцевал как Нижинский. (Вдруг пробуждается от воспоминаний.) Я вам не мешаю?

Том: Нет, нет…

Казимир: Ну, конечно же мешаю. Мне нужно только пять минут, чтобы позвонить, а потом я оставлю вас в полном покое.

Он подходит к телефону — старинному телефону с трубкой, висящей сбоку с микрофоном на камине.

Казимир: Вы знаете, чем я занимался вчера вечером, сразу по приезду? Я тайком записал ее игру на две кассеты. Я дам их послушать Хелге и детям, чтобы они знали, какая она потрясающая пианистка.

Том: Они никогда не были раньше в Ирландии?

Секундная пауза.

Казимир: Я поставлю эти кассеты во время пикника. У меня есть еще один маленький сюрприз для всех: кассета, которую Анна прислала мне на прошлое Рождество!

Том: Здорово.

Казимир: Анна — ужасно хороший человек. Кстати, она теперь: Сестра Джон Генри. Знаете, почему она выбрала это имя? Вы помните кардинала Джона Генри Ньюмана? Ну конечно! Он еще венчал Дедушку и Бабушку О’Доннел в этой самой комнате. Еще было специальное распоряжение из Рима… Но для нас она всегда останется Анной. На этой кассете — ее послание для каждого из нас. Это будет так кстати теперь когда мы все опять собрались вместе.

Набирает телефонный номер.

Отец: Не трогай!

Казимир роняет трубку в ужасе.

Казимир: О господи! Ха-ха. Боже мой, Это же- это же…

Том: Это всего лишь сигнализация для детей.

Казимир: На мгновение мне показалось, что Отец… что он…что…ТОМ: Может, мне лучше немного уменьшить громкость

Казимир: Боже, как я испугался, какой ужас… Ужас…

Неожиданно звонит телефон, Казимира вновь охватывает паника. Он снимает трубку.

Казимир: Алло? Алло? Алло? Да, это я звонил, Мисс Мур, прошу прощения. Будьте любезны, попробуйте еще раз соединить меня с Германией. Гамбургский номер… Простите… Я вам его уже давал… Да я подожду…(Наблюдающему за ним Тому). Хельга… это моя жена — Хельга… Надо сообщить, что я добрался. Она вся изведется, если я…(В трубку). Я только на свадьбу, да, до четверга, выдам Клер замуж и сразу же назад. Да, да, спасибо мисс Му, я передам… (Тому) Всегда ее боялся, очень боялся…Эта телефонистка в Баллибеге ……Да, да… Я жду.

Том ощупывает за камином разболтавшийся звонок для вызова прислуги.

Том: Когда они перестали работать?

Казимир: Кто они?

Том: Звонки.

Казимир: Думаю, с тех пор, как некому стало звонить или некому приходить на звонок. Она должна быть сейчас дома..

КЛЕР начинает играть другой ноктюрн. Входит ЭЛИС. Ей около 35. Она перепила прошлой ночью. Входя в комнату, она потирает синяк на щеке.

Элис: Всем доброе утро.

Том: Уже день, Элис.

Элис: Правда?

Она посылает Казимиру воздушный поцелуй, который он тут же отсылает обратно.

Элис: Я что, спала дольше всех?

Том: Похоже на то. Имон еще спит?

Элис: Он встал около часа назад. Пошел повидать свою бабушку- вниз в деревню.

Том: Как вы себя чувствуете?

Элис: Я вчера плохо себя вела, да?

Том: В общем нет. Вы сидели в одиночестве, вон там и пели про себя детские песенки.

Элис: Ну и ладно. А вы Том, да?

Том: Совершенно верно.

Элис: Доктор Томас Хоффнунг из Чикаго.

Том: Вот видите, вы были вчера в хорошей форме.

Казимир: Hoffnung по-немецки значит надежда. Значит, ваше имя — Том Надежда. Потрясающее имя, правда, Элис? Том Надежда! Звоню в Гамбург.

Элис: Что?

Казимир: Хельге.

Элис: Предавай ей привет.

Казимир: Она сегодня в замечательной форме.

Элис: Да?

Казимир: Клер.

Элис: О. Да-да. (Она прикрывает глаза рукой и выглядывает на улицу) Холодно, наверное?

Том: Вовсе нет, прекрасный день.

Элис садится на верхнюю ступеньку крыльца и обхватывает голову руками. Том подходит к Казимиру, который до сих пор занят телефоном.

Том: Казимир, может, вы поможете мне прояснить несколько фактов. Здесь когда-то сидел Джеерард Менли Хопкинз, верно?

Казимир: Вон там пятно на ручке кресла, видите?

Том: Где?

Казимир: На другой ручке.

Том: Нашел.

Казимир: Он обычно цитировал бабушке О’Доннел «Крушение Германии» и всегда ставил свою чашку на это место. Однажды он уронил ее и сильно обжег себе руку.

Том записывает всю информацию.

Том: И это было…

Казимир: Шшшш… Да, Мисс Мур? Извините, извините. Да-да… Конечно… спасибо. спасибо..(Вешает трубку) Плохая связь… Не могут дозвониться даже до Леттеркенскоого узла. Бедная Хельга, наверноее, думает, что я ее бросил… Том, стыдно сказать, но я забыл название вашего исследования.

Том: Я и сам с трудом могу вспомнить.

Казимир: Пожалуйста.

Том: «Возрождение культурного, политического и социального уклада высших слоев Римского Католического общества в сельской Ирландии после Католической Эмансипации».

Казимир: О Боже. Ха-ха…

Том: Знаю. Должно быть, это ужасно. Извините.

Казимир: Нет, нет не извиняйтесь. Это звучит очень, очень даже…Элис, неправда ли это очень даже, очень…? Давайте подойдем к этому систематично. Джуди ведь уже показала вам наши семейные хроники и старые документы на усадьбу?

Том: Да.

Казимир: И вы просмотрели все дневники в библиотеке.

Том: Да, в общих чертах…

Казимир: Ну вот и чудно. И теперь вы хотите…. Что вы хотите?

Том: Семейные предания, семейные воспоминания. Например, откуда взялось (крест) вот это?

Казимир: Подарок Кардинала О’Донелла. Из Саламанки. Не просто знакомого, а хорошего друга семьи. Помнишь его, Элис?

Элис: Кого?

Казимир: Кардинала О’Доннела. ЭЛИС: Помню ли я его? Да он уже лет семьдесят как умер.

Казимир: Да нет же.

Элис: Как минимум…

Казимир: Неужели? О Боже! Думаю, что ты права. Ну тогда… Давайте посмотрим, что у нас еще есть. Каждая вещь имеет свои ассоциации. Хопкинса вы знаете.

Том снова записывает.

Том: Да, да….

Казимир: А это Честертон.:

Том: Простите?

Казимир: Честертон.

Том: Эта пепельница?

Казимир: Табуретка для ног.

Том: Табуретка…

Казимир: Он как то имитировал Ллойда Джорджа, читающего тронную речь. Потерял равновесие и — там, тарарам — ударился спиной прямо о каминную решетку. Ну, а весил он порядочно. Решетка до сих пор продавлена, правда, Элис?

Элис: Да.

Она выходит на лужайку и садится на один из стульев. Клер начинает играть третью часть сонаты № 3 Си минор,Op.58.

Казимир: Растянул локоть и ушиб ребра.

Том: Надо же!

Казимир: Пролежал пять дней в клинике.

Том: И это было, когда… Впрочем не важно… Я это выясню… Как часто он приезжал сюда, в Баллибег?

Казимир: Понятия не имею… Часто… очень часто. Да-да… Отец с мамой провели половину медового месяца с ним в Англии.(к Элис:) Правда?(Замечает, что она ушла) Они были очень близкими друзьями. Отец хотел окрестить меня Джилберт Кай, но мама настояла на Казимире — так звали польского принца. Маме это нравилось. А это (шезлонг) — Дэниел О’Коннелл, Освободитель… Замечательный наездник… Видите вот эти отметины от его шпор. Это — пятьдесят восьмой…

Том: Год?

Казимир: Соната Шопена, пятьдесят восьмой опус. Третья часть.

Том: Ааа…

Казимир: Вот это (подсвечник) Джордж Мур, великий писатель… Как он связан с Джоном Муром, я не знаю. Так, это (книга) Томас Мор, друг Байрона. Байрона знаете? (поет) «Все эти юношеские пылкие чары, на которые я сегодня взираю.» Это (Библия) Хиллари Беллок, первый перевод Библии на ирландский, свадебный подарок Отцу и Маме. Это Йейтс. Великий ирландский поэт, Нобелевский лауреат… Это..

Том: Где Йейтс?

Казимир: Подушка (на шезлонге).

Том: (пишет) Подушка… Йейтс..

Казимир: Йейтс был просто великолепен. С такими холодными, холодными глазами. Да, да. Как сейчас помню.

Том: В каком году?

Казимир: Однажды он просидел здесь три ночи кряду, вот здесь, на Даниэле О’Коннеле, головой на подушке, положив ноги на Честертона, потому что ему кто-то рассказал, что в нашем доме живут привидения. Представляете? Целых три ночи. Но, конечно, здесь никогда не было никаких привидений. Ни одного. Отец никогда не верил в духов… Йейтс был очень раздосадован. Очень… «Ты обманул меня, Бернард,» — он говорил Отцу, — «Ты меня обманул,» — и эти его жуткие глаза, сплошной лед.

Он прерывается, потому что Клер вдруг переключается с Сонаты на Вальс Ля бемоль мажор.

Казимир: Послушайте! Послушайте! Вальс на Ночь! Мой любимый. Мой самый любимый.

Выходит из дома, к Элис.

Казимир: Элис, ты узнаешь?

Элис: (поет)

Казимир и Элис поют вместе

Том выходит к ним на улицу.

Казимир: Красивый вальс, правда? Мой самый любимый. Вальс на ночь. В действительности, это вальс Ля бемоль мажор, но мы его назвали «Вальс на ночь», так ведь, Элис? Потому что как только мама начинала его играть, мы должны были мчаться наверх, помнишь? Помыться, прочитать вечернюю молитву и лечь в кровать, до того, как затихнет музыка. Чудесно (поет) «А теперь в кроватки, крошки…»

Все поют под музыку …

Казимир: Боже, как она прекрасно играет. Слушайте… Здесь и восторг, и страх, и ожидание. Джуди сказала, что Клер в последние месяцы себя чувствовала хорошо. Ни дня депрессии. Ни единого. Может быть, она просто повзрослела. Чудесно! Можно вам кое-что рассказать, Том? Я, Джуди и Элис, мы всегда между собой считали, что… правда, Элис?

Элис: Что — правда?

Казимир: Мы всегда, ну… но всегда только намекали друг другу. Но всегда подозревали, что… правда, Элис?

Элис: О чем ты, Казимир?

Казимир: Просто мы всегда думали, что малышка Клер… Она такая девушка, что…. Мы всегда думали, что наша маленькая Клер, такая чувствительная, умная… решит остаться одна на всю жизнь. Ха-ха. Мы так думали. Правда, Элис?

Элис: И мы ошиблись.

Казимир: В самом деле! Слава Богу, мы ошибались! Нет, она не просто хорошенькая девушка, она очень хорошенькая. Так ведь, Том? Не правда ли она очень хорошенькая?

Элис: Ради Бога, Казимир..

Казимир: А что здесь такого? Либо Том считает ее хорошенькой, либо нет

Том: Она очень приятная молодая леди…

Казимир: Приятная… Подходящее слово… Замечательное слово …Приятная. Ну да, она такая. Нежная натура. А ее молодой человек, исключительно хороший. Вы с ним встречались, Том?

Том: Только один раз. И то мимоходом.

Казимир: Я очень хочу познакомиться с ним. А ты, Элис? Он зрелый молодой человек, он не курит и не пьет и…

Элис: Вдовец средних лет с четырьмя детьми.

Казимир: Это нормально… это нормально. У Клер очень хорошие отношения с детьми. Джуди говорила, что когда она давала уроки фортепиано детям из деревни…

Элис: Какие уроки? Какие дети?

Казимир: Прошлой зимой она посещала пять-шесть домов до тех пор, пока… бедная Клер… старая беда — знаете — чрезмерное беспокойство…Оно, главным образом…И когда она прекратила, я уверен ей было тяжело без этих небольших денег. Я имею ввиду, должно было быть тяжело. О чем это я говорил? Да, эти дети. Джуди писала мне, что у нее были очень доверительные отношения с ними… Джуди мне так говорила. А у ее молодого человека, Джерри, свой бизнес — он продает зелень. У него есть белый грузовик с огромным пластиковым бананом на крыше… Он снабжает овощами все отели в радиусе двадцати миль А также он замечательно играет на трубе, и они с Клер играют дуэтом. Хорошо. Все это звучит так просто… просто… просто… так замечательно, они так … так подходят друг другу. Все так, как надо. Все под контролем. Я так счастлив, так счастлив за нее. Ха-ха.

Его голова все время быстро поворачивается от Элис к Тому. На его лице неизменная, полная душевной боли, улыбка. Тишина. Музыка вдруг меняется. Вальс Ми бемоль мажор.

Казимир: Давай потанцуем, Элис.

Элис: Казимир.

Казимир : (Кричит) Молодец. Молодец, Клер! Браво! (Элис:) Пожалуйста.

Элис: Не сейчас

Казимир: Ну в честь праздника.

Элис: Ты никогда не умел танцевать.

Казимир: А вот увидишь… давай… давай!

Элис: Ну, пожалуйста. Я..

Он хватает ее за руки и заставляет встать.

Казимир: Раз, два, три… Раз, два, три….

Элис: О Боже…

Казимир: Раз, два, три… Раз, два, три…

Элис: Казимир!

Казимир: (Поет) Элис, Казимир… Элис, Казимир…

Раз, два, три… Раз, два, три…

Элис танцует неохотно, а Казимир поет так громко, что не слышно, как звонит телефон.

Том: Вам звонят, Казимир!

Казимир: Туда и теперь поворот….. Назад и вперед, теперь назад…

Том: Казимир!

Казимир: Прекрасно! Лучше, чем балерина. У нее есть диплом французской танц-школы.

Том: Гамбург на проводе!

Казимир: Что?

Том: Германия!

Казимир вдруг прекращает танцевать. Теперь он слышит телефон. Его воодушевление тут же исчезает.

Казимир: Боже… Хельга… Это Хельга…! Ха- ха.

Он подбегает и хватает телефон.

Казимир: Алло? Алло? Хельга? Это ты, Хельга? Bist du da? Алло? Алло?

Элис падает в кресло.

Том: Простите, я не умею танцевать.

Элис: Ну и слава Богу. Это ведь виски, вот там?

Том: Вам принести?

Элис: Да, будьте так добры.

Том уходит в кабинет за подносом для напитков.

Казимир: Да… да… Я подожду мисс Мур. Я подожду (Тому:) Прекрасно.

Том: Вы дозвонились?

Казимир: Да.

Том: Хорошо.

Казимир: До Леттеркени. (в телефон) Очень хорошо, спасибо Мисс Мур. А как дела у Мистера Мур? О, Боже. Я и не знал- шесть лет назад? О, Боже. Мне очень жаль. (Тому:) Ха-ха.

Том выносит поднос Элис.

Элис: Он дозвонился?

Том: Я думаю: не совсем

Элис: Иногда, когда я звоню домой из Лондона, это занимает у меня около двух часов.

Том: Ой, вы ударились щекой.

Элис: Правда? Наверное, на что-нибудь наткнулась прошлой ночью. Совсем не больно. Выпьете со мной?

Том: Да, спасибо. Вы часто приезжаете домой?

Элис: Вы ведь не собираетесь меня опять допрашивать, правда?

Том: А вы возражаете?

Элис: Я совсем не знаю, что отвечать.

Том: Когда вы росли, вы общались с местными жителями?

Элис: Мы сами местные жители.

Том: Конечно. Но вы дворяне: Вы из усадьбы.

Элис: А Вы имеете ввиду тех, среди которых вырос Имон — деревенских жителей?

Том: Да. Когда вы были маленькими, вы общались с другими детьми?

Элис: Нас послали в пансион, когда нам было по семь — восемь лет.

Том: Казимира тоже?

Элис: Его отправили в пансион Бенедикта, когда ему было шесть.

Том: Надо же. А после этого?

Элис: После пансиона? Джуди, Клер и я поехали в Каркассоне. Окончили школу….и стали… молодыми леди. (приподнимает очки) Не так ли?

Том: Так-так. А Казимир?

Элис: Он стал по семейной традиции заниматься юриспруденцией, но в тоже время ненавидел читать книги. Оставил дом… Поехал в Англию… работал на разных, не требующих особого труда работах. Потом встретил Хельгу, и она увезла его в Германию. Мне кажется, он работает на пищеперерабатывающем комбинате, но я не спрашивала его. Хельга зарабатывает на жизнь: она кассир в боулинг — клубе. Что-нибудь еще?

Том: Расскажите мне об Имоне.

Она встает и еще раз наполняет бокал.

Элис: Разве мы не говорили об этом вчера?

Том: Немного.

Элис: И что же я вам вчера рассказала?

Сверяется с записной книжкой.

Том: «Начал замечательную карьеру. Стабильно продвигался по дипломатической службе… Потом..»

Элис: «Стабильно продвигался..» Я не говорила такого.

Том: Я вас цитирую.

Элис: Наверноее, я была уже пьяна.

Том: «Движение за гражданские права началось на Севере в ‘68 м. Правительство Дублина послало его в качестве наблюдателя в Белфаст. Но после нескольких месяцев наблюдения он сам присоединился к движению. Разумеется был уволен. Переехал в Лондон, теперь работает советником по судебным делам в Правительстве Лондона.» Все верно?

Элис: Послушайте — Клер, наконец, устала.

Том: Как Отец к этому относится?

Элис: К Имону?

Том: К движению за гражданские права.

Элис: Он противился этому. Нет, это не совсем точно. Ему было все равно: ведь все случилось там, на Севере.

Том: Но это было всего в двадцати милях отсюда.

Элис: Политика никогда его не интересовала. Он считал ее вульгарной.

Том: А Джуди? Как она к этому относилась? Она тоже втянулась в это?

Элис: Она участвовала в битве при Богсайде. Оставила Отца и Дядю Джорджа здесь одних и присоединилась к людям, дерущимся с полицией на улицах. Это, по-Вашему, «втянулась»? Тогда-то у Отца и случился первый удар. Через семь месяцев у нее родился ребенок от датского репортера. Неплохо «втянулась», да?

Их разговор прерывается смехом и прыжками в гостиной.

Клер: Отдай мне, Имон!

Имон: Подпрыгни и достань!

Клер: Я тебя прошу!

Казимир: Тише, пожалуйста.

Имон: Прыгни, прыгни, прыгни!

Клер: Имон, прошу тебя!

Имон: Разве мне не идет?

Они врываются в кабинет. У Имона на голове свадебная фата Клер. Она пытается ее достать. Имону около тридцати. Клер — младшая дочь, ей около двадцати пяти. В данный момент у нее очень хорошее настроение: она много разговаривает, играет, полна энергии. Обычно же она тиха, одинока, и задумчива.

Клер. Прекрасно на тебе сидит. А теперь отдай мне!

Казимир: Пожалуйста.

Имон: Извини.

Казимир: Гамбург.

Имон: Что?

Казимир: Хельга.

Имон: Аа. (к Клер:) Веди себя прилично (в шутку).

Казимир: Прекрасно выглядишь.

Имон: Я?

Казимир: Просто великолепно.

Имон: Похмелье.

Казимир: Но ты не был пьян.

Клер: Еще как был.

Имон: Чувствую себя хорошо.

Казимир: Ля бемоль мажор, Клер? «Вальс на ночь», угадал?

Клер: Точно.

Имон вдруг наклоняется над телефонной трубкой и быстро говорит в нее.

Имон: «Как здоровье, Мисс Мур?»…

Казимир: Имон..!

Имон: «Мисс Мур — ворует кур!»

Казимир: Боже мой!

Клер: Пойдем отсюда, бедокур!

Имон: Ждем тебя снаружи, Казимир.

Казимир: Нет… нет, Мисс Мур… Я ничего не говорил… Извините… извините…

Клер берет Имона за руку и вытаскивает его на улицу. Проходя мимо, он натыкается на шезлонг, на стол итп… В это время говорит:

Имон: Прошу вашего прощения, вашего почтения, вашего благословения, ваша честь….. Извините, господин Шекспир, Ленин, Микки Маус, Мэрлин Монро…

Она уже на лужайке.

Имон: Прямо как в музее мадам Тюссо. Да, профессор Или как на минном поле?

Клер срывает с его головы фату.

Клер: Спасибо.

Имон: Она будет очень красивой невестой.

Том: Безусловно.

Клер: Тебе повезло, что ты ее не заляпал.

Элис: Дай мне посмотреть, Клер.

Клер: Я хочу ее немного укоротить.

Элис: Да. Ты ее в Дерри купила?

Клер: Ее сшила Джуди, и платье тоже она. И свое платье тоже. Экономия.

Элис: Молодец….

Клер: Ты знаешь, когда Бабушка О’Доннел выходила замуж, вся деревня была увешана флажками… Бабушка дарила по одной серебряной монете каждому ребенку. А когда мама выходила замуж, она раздала по розе каждому в церкви. А что я могу сделать? Как насчет упаковки овощей каждому пожилому человеку? Скоро будем обедать, а?

Том: Вы прекрасно играли.

Она смотрит на него в упор, но не отвечает. Он чувствует, что должен что-то еще сказать.

Действительно, очень хорошо. Мне очень понравилось. Великолепно.

Клер: Нет, это не так.

Том: Я думаю иначе.

Клер: Я хорошая пианистка, но не виртуоз. Думала, что я когда-нибудь им стану. Но теперь я знаю, что этому не бывать.

Имон: (Тому) Эй вы там!

Элис: Так ты хочешь ее укоротить?

Клер: Наверное. Я не знаю. А ты как думаешь?

Элис: Давай посмотрим, как на тебе сидит.

Имон : (Элис) Бабушка передает тебе большой привет.

(Элис отворачивается от него). Она расстроилась, что ты не пришла со мной. Я сказал, что у тебя болит голова. Это ведь правда?

Элис игнорирует его. Обращается к Клер.

Элис: Может быть, совсем чуть-чуть….Мне нравится, как есть.

Имон: Был у моей бабушки, в деревне, профессор.

Том: Я понял.

Имон: Она вырастила меня Моя семья уехала на заработки в Шотландию, когда мне было три года, а я остался с бабулей. (Обнимает Клер) Она просила передать, что очень сильно тебя любит. А завтра она пошлет тебе маленький подарок.

Клер: Мы разговаривали с ней по телефону позавчера.

Имон: Сегодня я принес ей желтые розы.

Клер: Я никак не могу уговорить ее прийти на свадьбу.

Имон: Она просто очень любит, когда ее упрашивают. (Он обнимает ее и опять отпускает). За все эти годы я был влюблен во всех дочерей О’Доннел, по очереди. (Видит выпивку) Где все это было спрятано? Я думал, мы вчера выпили все до последней капли.

Том: Вилли принес.

Имон: Какой Вилли?

Клер: Какой Вилли!

Том: Вилли Дайвер.

Имон: Ну конечно… Вилли разгуляй, пылкий ухажер. Жаль, что не застал его.

Том: Он еще вернется. Сегодня он установил прослушивающее устройство для детей. Видите, на дверном косяке?

Клер: Это очень поможет Джуди.

Имон подносит бокал к колонке.

Имон: Судебное заседание созывается вновь. Мировой судья О’Донелл, добро пожаловать вниз. (Клер) Правда, что Вилли уже практически поселился здесь?

Клер: Боюсь, что да. Но он очень помогает Джуди. Он очень щедрый человек.

Клер садится и подшивает фату. Элис уходит в беседку и остается там одна. Том сидит возле солнечных часов и проглядывает свои записи.

Имон: Он всегда был таким. Спокойный и порядочный человек. (Пьет). За твое здоровье, Вилльям. Знаете, что мне сегодня рассказали в баре? Он владеет пятью сотнями игровых автоматов в развлекательных центрах по всей стране. Представляете? Ему могла бы улыбнуться фортуна, если бы он следил за ними. Но он и близко к ним не подходит! Клер? (Предлагая выпить)

Клер: Доктор не разрешает мне алкоголь, когда я принимаю успокоительное.

Имон: Ты очень разумная и послушная девушка. Профессор, как вы?

Том: Зовите меня Том. Я в порядке.

Имон: Вы должны обязательно встретиться с одним человеком.

Том: С кем?

Имон: С моей бабулей. Она очень интересный человек. Всю жизнь проработала служанкой в этом поместье.

Том: В усадьбе? Здесь?

Имон: Разве вы не знали? Да-да. Около пятидесяти семи лет проработала здесь, на мирового судью и его жену, Боже пошли ей свою милость, а также на предыдущее поколение: окружного судью и его семью. Вы обязательно должны с ней встретиться, перед тем, как уехать. Просто кладезь всяких историй и полезной информации.

Том: Звучит многообещающе…

Имон: Кареты, баллы, приемы, свадьбы, крещения, карнавалы, смерти, путешествия в Рим, музыкальные вечера, теннис — всю эту мифологию я впитал с самого детства. Немного странное и удивительное образование для деревенского паренька, не так ли? Нет-нет, это даже не образование, это как бы родимое пятно. Вот что я скажу Вам, профессор. Я знаю об этом месте гораздо больше, чем знают все они. Оно у меня здесь и здесь (голова и сердце) Вы уверены? (Предлагает выпить). А мне это дело нравится. (Обращается к Элис в беседке). Я расскажу профессору о том вечере, когда мы с тобой сообщили бабушке, что собираемся пожениься? (Тому). Никто тогда не знал, что мы встречаемся. Боже, Миссис Элис и ее внук! «Бабушка», я сказал ей в тот вечер «Мы с Элис собираемся пожениться». «Элис? Какая Элис? Элис Девени? Элис Бурн? Или Элис Смит?» «Элис О’Доннел» «Элис О’Донелл …» «Элис О'Донелл из Усадьбы…» Была долгая пауза. «Да прости тебе Господь и святая Богородица твое сквернословие!.» (Смеется) Как вы находите ее ответ?

Том: Вот это да!

Имон: Вот это да?

Том: Что вы имеете ввиду?

Имон: Хотели бы вы с ней встретится или нет?

Том: Это было бы…

Имон: Я уверен, вы сможете с ней договорится о встрече.

Том: Вообще-то я уезжаю..

Имон: Она будет очень рада с вами побеседовать. Я уверен.

Том: Возможно в другой…

Имон: Она просто обожает Американцев. У нее сестра работает в Бронксе официанткой, а над кроватью висит фотография Тома Микса. Здравствуйте, Дядя Джордж. Присядьте-ка и поболтайте с нами.

Это относится к Дяде Джорджу, который появляется слева и, как обычно, замечает окружающих только после того, как оказывается в центре толпы. Как и прежде, он стоит в остолбенении, рассматривая окружающих, затем удаляется тем же путем, каким и пришел.

Имон: А вот идет один очень счастливый человек.

Казимир повесил трубку и теперь стоит в двери, ведущей из кабинета на лужайку.

Казимир: Не могу пробиться через Леттеркенни. Но они еще будут дозваниваться.

Имон: Казимир? (Предлагая выпить)

Казимир: Возможно, позже. Потерпите еще немного, и я скоро принесу обед для пикника.

Клер: Тебе нужна моя помощь?

Казимир: Мне? Разве я не говорил вам, как меня зовут мои мальчики? Kindermädchen.

Клер: Что это? (Тому) Что это означает?

Том: Это … няня?

Казимир: Ну, да… Если выражаться литературно, но в данном контексте это означает… означает… Очень смешной и теплый термин. Ну они любят дурачить меня, понимаете. Немецкий темперамент, в разрез общему мнению, очень фривольный и пылкий. А где Элис?

Элис: Да?

Казимир: Зачем ты там спряталась?:

Элис: Напиваюсь.

Казимир: Сейчас ты ведешь себя фривольно. Еще десять минут.

Он уходит в кабинет, а потом в гостиную.

Том: Телефонные линии здесь не совсем в порядке?

Имон: Все это игра.

Том: Что именно?

Имон: Казимир притворяется, что он звонит Хельге Хан. Все это игра. Фикция.

Элис: Заткнись!

Имон: Никто никогда ее не видел. Мы все уверены, что он придумал ее. Ее не существует.

Том тихонечко посмеивается.

Том: Он это серьезно, Клер?

Имон: И три мальчика- Герберт, Ганс и Генрих… И такса по имени Дитрих. И работа на сосисочном заводе. Все это искусное вранье. Так?

Клер: Не слушайте его, Том.

Элис спускается с беседки, чтобы наполнить бокал.

Элис: А какая у тебя фикция?

Имон: Что я веселый Ирландский парень. (Тому) Какое слово, вы употребили минуту назад… Вот эту штуку… Как вы назвали ее? Устройство…

Том: Устройство для детей.

Имон: Да-да… устройство для детей..

Том: Вы прикрепляете маленький микрофон над детской кроваткой, и когда ребенок начинает плакать….

Имон: Я знаю… знаю как оно работает. Нет — нет, не как им пользоваться. Я нахожу любопытным само название. Да, полагаю: это слово идеально подходит в данной ситуации. Но есть еще другое слово… Я никак не могу его вспомнить… Как называется маленькое окошко в камере для заключенных?.. Окно Иуды! Вот! Не находите ли вы это слово более подходящим? Но тогда бы нам пришлось решить: кто за кем все-таки шпионит. Нет-нет. Давайте оставим «устройство для детей». Это более мягко. (Смеется) «Устройство для детей». Да, мне нравится «устройство для детей». (к Элис) Тебе не стоит так налегать на спиртное.

Элис: Заткнись

Имон: (Тому) Всего лишь в двадцати четырех часах езды от умеренного Лондона мы уже начинаем превращаться в жутких пьяниц. Возможно, это влияние окружения? Какой же сегодня чертовски прекрасный летний день.

Том глядит в свои записи. Элис вернулась в беседку. Имон идет к Клер, которая шьет, и садится около нее. Он обнимает ее.

Имон: Наверное, я слишком много болтаю? (Пауза) Я всегда много болтаю, когда приезжаю в этот дом. Да? Может быть, потому что он до сих пор имеет большое влияние на меня. (Пауза) Дом был всегда полон тайн и молчания.

Она смотрит на него и улыбается. Он дотрагивается до ее подбородка и убирает руки.

Джуди сказала, что я должен произнести тост в честь семьи жениха.

Клер: Ты знаешь Джерри?

Имон: Не очень хорошо. Он был тогда намного старше. (Вдруг вздрагивает). Ну может на пару лет, но когда ты молод, разница кажется большой.

Берет свой стакан и пьет.

Эй! А как насчет таблеток?

Клер: Я их сегодня еще не принимала

Имон: Почему?

Клер: Ты знаешь его сестру Элен?

Имон: Да.

Клер: Что ты о ней думаешь?

Имон: У Элен своя жизнь.

Клер: Но она будет жить в нашем доме, с Джерри и со мной.

Имон: Только некоторое время. Она выйдет замуж и уедет.

Клер: Нет, она никогда не уедет. И она уже не выйдет замуж. Ей почти пятьдесят четыре — она только на год младше Джерри. И дом находится в ее собственности. Вчера она меня предупредила, что все останется по- прежнему: она будет все готовить и убирать. Мне не придется ничего делать. Жизнь, полная безделья. Она предложила мне гулять с детьми. Только это. Целые дни ничегонеделанья. К тому же на следующее Рождество он подарит мне машину, так что мне и ходить не нужно будет. Вот увидишь в следующий раз, когда ты приедешь, я прибавлю фунтов этак двадцать!.

Имон: Я думаю, Джерри предпочтет работящую жену.

Клер: О, да. Он купит пианино, и я смогу учить детей музыке. Может, один из них когда-нибудь станет великим пианистом.

Она встает и идет через лужайку.

Имон: Что же там Казимир так медлит с едой?

Встает и наливает себе еще вина.

Имон: Боже, благослови Вилли Дайвера. Я ведь был у него свидетелем на свадьбе. Господи, какая это была свадьба. Мне было семнадцать, Вилли восемнадцать, а невесте, Норе Шеридан… Ее прозывали Нора монашка… Ирландская ирония, знаете ли, Профессор… Так вот ей было тридцать… И тогда в семнадцать я думал, какой же повезло старому доброму Вилли: женился на деревенской распутнице… Боже, теперь он сможет заниматься этим и утром и днем и вечером, что же еще нужно мужчине! Но, естественно, брак продлился всего пять месяцев и храбрая Нора сбежала с британским солдатом, остановившимся тогда в Дерри. После этого ее больше никто не видел. А старый добрый Вилли снова встал в наши ряды, — тех, кто мечтал заняться этим хотя бы раз в году, в ночь Святого Патрика, с Теззи Муллиган, пообещав ей свозить ее и ее близняшку на танцы. Жизнь полна маленьких разочарований. Не правда ли, профессор? А как ваше исследование?

Том: Вполне удовлетворительно.

Имон: Вы пишите книгу?

Том: Да, в конечном итоге.

Имон: А о чем?

Том: Я наскучу вам моими разъяснениями и теориями.

Имон: Пожалуйста. Это так захватывающе. (к Элис:) Нам так интересно, правда, дорогая?

Том: Элис совершенно не интересно.

Имон: Элис просто скрывает свою страсть…

Том: Я действительно лучше не…

Имон: Но мне очень интересно…Я действительно заинтригован. Пожалуйста.

Том: Хорошо. Когда речь идет о большой семье в этой стране, мы обычно подразумеваем большую Протестантскую семью живущую в духе Англо-Ирландских традиций и культуры. При этом существует большое различие между этой культурой и ее традициями и тем, что мы обычно называем истинной Ирландской традицией и культурой, которые в действительности являются Римско-Католическим наследием.

Имон: Так называемые резервации… Да?

Том: Так вот, объектом моего исследования является жизнь и уклад большой Римско-Католической семьи, еще достаточно крепко связанной со своими историческими корнями. Того что обычно определяют как — Римско-Католическую аристократию. Если нужен более походящий термин, то…

Имон: Нет, нет, это хороший термин. Мне он нравится. Дорогая, Профессор рассказывает о тебе.

Том: Задачей, которую я себе поставил, является исследование политического, культурного и экономического влияния и на высший правящий класс, и на исконно местные крестьянские традиции. Как за последние сто пятьдесят лет, с начала Католической Эмансипации, изменились их политические взгляды, каков их экономический вклад, каково влияние на культурный уровень местного крестьянства?

Имон: Дорогая, теперь профессор рассказывает обо мне! Значит, Усадьба Баллибег — это взятый вами прототип?

Том: Нет, просто пример.

Имон: К каким же вы пришли выводам?

Том: Пока ни к каким, Имон… Сейчас только собираю материал.

Имон: Так, значит. Давайте посмотрим: чем мы можем помочь Профессору. Какие там были вопросы? Как изменились политические взгляды? (Задумывается, затем грустно качает головой.) Каков экономический вклад? (Задумывается и грустно качает головой.) Каково влияние на культурный уровень местного крестьянства? Элис?.(Задумывается и качает головой) Боюсь, мы оба так считаем. Простите, профессор. Ваш тезис ложный. Никакой книги не выйдет.

Том: Хорошо. Книги не выйдет.

Имон: Но вы ведь все равно будете продолжать? Так?

Том: Иногда я могу быть очень упрям.

Казимир входит в кабинет, неся большой поднос. В то время как он пересекает лужайку, он говорит сам с собой:

Казимир: А теперь нам подадут замечательный обед прямо на траве, который был специально и искусно приготовлен…

Теперь он на лужайке и готов положить поднос на траву, когда его речь перерывается громким и командным голосом Отца.

Отец: Казимир!

Казимир выпрямляется, он весь во внимании. Натянут, испуган.

Казимир: Да сэр!

Отец: Немедленно иди сюда. Я хочу поговорить с тобой.

Только теперь Казимир осознает, что голос исходит из колонки.

Казимир:. О Боже….Ха-ха… Как это смешно… Я чуть не бросился туда… Я чуть не..

Он стоит и смотрит на всех вокруг, все пристально смотрят на него. Он пытается выдавить из себя улыбку. Он полностью потерян. Смотрит на свой поднос, затем медленно оседает, и, в конце концов, становится на колени.

Казимир: Второй раз я попался на эту удочку… Второй раз…

Джуди выходит с чайником. Она старшая из дочерей О’ Доннел. Ей почти сорок лет. Она одета в старую одежду для работы. Ее внешность не очень сильно ее заботит.

Джуди: Казимир, ты принес сахар и сэндвичи? Я принесла чай.

Отец: Немедленно, сэр. И принесите отчет вашего начальника. Я намереваюсь пристально в этом разобраться.

Казимир: Джуди?

Джуди: Что?

Казимир: Джуди?

Она быстро выбегает на улицу, садится около него и крепко обнимает. Он не может сдержать слез и плачет.

Казимир: Прости, прости…

Джуди: Все хорошо..

Казимир: Мне очень жаль… прости..

Джуди: Все хорошо… все хорошо..

Казимир: Это не справедливо..

Джуди: Шшш.

Казимир: Второй раз… второй раз… Я поверил… я попался… Это не справедливо… Это не честно..

Джуди: Шшш….

Казимир: Ха-ха… Это не честно..

Она еще сильнее прижимает его к себя, как будто ребенка. Все отворачиваются, стараются не смотреть на них.

Свет постепенно гаснет.