Пьеса в шести картинах

Crystal and Fox by Bian Friel (1970)

Перевод с английского Сергея Тартаковского и Валентина Хитрово-Шмырова

Действующие лица:

Фокс Мелаки

Кристал Мелаки — его жена

Папаша — отец Кристал

Педро

Эль Сид

Таня — его жена

Габриель — сын Фокса

Ирландский полицейский

Два английских сыщика

Фокс Мелаки — владелец бродячего театра, носящего его имя. Фоксу под пятьдесят. Он мал ростом, узкоплеч, худощав. Несколько глубоких складок прорезают его худое бледное лицо, испещренное сеткой морщин, — это лицо человека, постаревшего сразу, не успев возмужать.

Кристал — его жена — на несколько лет моложе. Она полнее Фокса и выше его ростом. У нее несколько грубоватое, но не лишенное приятности лицо, лицо крестьянки, и в тех редких случаях, когда Кристалл приводит себя в порядок, оно привлекает свежестью и добротой.

Папаша — отец Кристалл, уже под восемьдесят. Старость сделала его голос сиплым. Он почти ничего не слышит и едва передвигается по сцене с вечно поникшей головой, но отведенные ему обязанности выполняет с усердием, граничащим с отчаянием, ибо полон решимости доказать, что он еще хоть куда.

Эль Сид и Таня — актерская пара. Обоим за тридцать. Талантом они не блещут, зато самоуверенности и оптимизма — хоть отбавляй.

Педро — шестьдесят. Это мягкий простодушный человек, напрочь лишенный душевных подъемов и спадов, которые обычно свойственны людям его профессии.

После второй картины следует короткая пауза.

Декорации: Сцена разделена на две части легкой прозрачной перегородкой, которая уходит под углом в глубь сцены. Левая часть (со стороны зрителей) занимает одну треть; правая, соответственно, две трети. Слева от перегородки — сцена в балагане Фокса; справа — кулисы балагана. Сама перегородка является задником этой сцены.

 

Действие первое

Картина первая

Театр Фокса Мелаки во время короткой паузы перед заключительной картиной драмы «История доктора».

КРИСТАЛ в роли Матушки-настоятельницы стоит на сцене на коленях, облокотясь на стул. На ней белое монашеское одеяние, которому давно пора в стирку.

ЭЛЬ СИД в роли доктора Жиру — за кулисами. Он помогает ТАНЕ (по пьесе — сестра Петита Санкта) переоблачиться из костюма монахини в яркое кричащее платье. На нем короткий белый халат.

ПАПАША усердно качает примус; он выполняет обязанности помрежа.

Вокруг суетится ФОКС, пытаясь навести порядок в труппе. Он изрядно возбужден, поскольку с левой стороны сцены слышны резкие хлопки и крики невидимой зрителю публики: «Фокса давай! Давай Фокса!» Публика бесцеремонная и настроена не слишком уважительно, ибо не в ее правилах скрывать свои подлинные чувства. Вокруг примуса разбросаны перевернутые ящики и какой-то реквизит. У одной из кулис лежит аккордеон ФОКСА.

Фокс. Давайте же! Давайте! Им надоело ждать. Сид! Таня! Что там у вас, черт побери?

Таня. Фокс, одну минутку.

Фокс. Ну скорее, скорее, боже ты мой!

Сид. Да успокойся ты.

Кристал. Хороший сбор, правда, милый? Еще парочку таких недель, и мы сможем купить грузовичок.

Фокс (машинально). Замечательно, любовь моя. (Целует ее в лоб.) Очень трогательно. Каждый раз прямо за душу берет.

Кристал. Мой Фокс.

Фокс (обращаясь ко всем актерам). Слышите, как эта шайка глотки дерет? Так что не отставайте, наяривайте в полный голос. И побольше чувства.

Папаша (Фоксу). Как меня зовут?

Фокс (Кристал). Как зовут Папашу?

Кристал (Фоксу) Син О’Салливан.

Фокс (Папаше). Син О’Салливан.

Папаша. Син О’Салливан.

Кристал (Фоксу). А живет неподалеку от Дублина.

Фокс (Папаше). Неподалеку от Дублина.

Папаша (Фоксу). А что я здесь делаю?

Фокс. Кого это волнует. Скажи, что готовишься к Олимпийским играм!

Появляется голова ПЕДРО.

Педро Фокс, чей сейчас выход?

Фокс. Нашей юной миссионерки. (Тане.) Готова наконец?

Таня. Фокс, ну еще секундочку.

Фокс. По мне — хоть целую неделю. Но в зале, между прочим, народ сидит…

Сид. Дама просит всего секунду.

Фокс. Кто-кто?

Сид. Слышь, Мелаки, попридержи язык…

Кристал. Пойди, успокой их, Фокс. Расскажи им что-нибудь.

ФОКС с отвращением оглядывает свою труппу.

Фокс. Они как чумные, а я их развлекай. Боже милосердный! (Изображает на лице профессиональную улыбку и выбегает на сцену. Публика шумно реагирует на его появление.) Спасибо… спасибо… большое спасибо, леди и джентльмены. Вы очень радушны, и давать спектакли у вас в Беллибеге — огромное удовольствие…

Голос из зала. Для кого удовольствие?

Фокс. Кто пустил сюда мою тещу? (Смех.) Я вижу, вы по достоинству оценили наше скромное представление, так что милости просим на новую программу: завтра, в это же самое время, театр Фокса Мелаки…

Голос из зала. А как насчет лотереи?

Фокс. Нет, вы посмотрите, кто там кричит про лотерею? Нашарил где-то пенни, а теперь хочет у жены отнять полвыигрыша! (Смех.) Успокойся, транжира. Лотерея будет разыграна сразу после заключительной сцены нашей маленькой драмы.

Голос из зала. А она не фальшивая?

Фокс. Ясное дело, фальшивая. (Смех.) Он имел в виду «Счастливая». Этот парень даже говорить толком не научился. Видно, сам из Гэлов, только с гор спустился. А знаете историю про его брата Симуса, ну, про того, что не слышал и слова по-английски с тех пор, как школу кончил? Так вот, устроился он на работу в магазин готового платья в Килларни. А хозяин ему и говорит: «Ну-ка, расскажи мне, как будешь отвечать покупателям». «Можно, сэр, по-английски, сэр, есть немножко плехой. Это пиджак, сэр, правильно? Это брюки, это рубашка… А, сэр, не надо волноваться: я все правильные слова имею здесь (указывает на голову), в заднице». (Смех.) А теперь, леди и джентльмены, заключительная сцена из нашей маленькой драмы «История доктора». (Отвешивает короткий поклон и удаляется за занавес, успевая окинуть взглядом зрительный зал.) У, проклятые пастухи! Готовы?

Кристал. Готовы.

Фокс. Таня?

Таня. Давай.

Фокс. Наяривайте погромче и не жалейте слез. Этим ублюдкам нужен только счастливый конец. О’кей. Папаша, занавес!

ПАПАША поднимает занавес. ФОКС прячется за кулису. КРИСТАЛ погружает лицо в ладони и молится. Появляется ТАНЯ, стучит в перегородку.

Таня. Матушка.

КРИСТАЛ погружена в молитву.

Матушка-настоятельница.

Кристал. Кто меня зовет?

Таня. Это я, сестра Петита Санкта.

Кристал (не меняя позы). А, Петита, Петита, входи, дитя мое.

Таня. Я загляну попозже, матушка.

Кристал. Нет, нет, входи же. У нашей миссионерской больницы в Лакуле, что в Восточной Замбии, немало хлопот, и я рассказывала о них Господу. (Крестится и встает, поворачиваясь лицом к вошедшей.) Но неужели… Да, это моя Петита! Боже милосердный, я сперва не узнала тебя в этом платье. О, дитя мое, ты так в нем свежа и мила.

Таня. Его подарила мне жена вице-консула.

Кристал. Нам так будет недоставать тебя, дорогая Петита. Но наша потеря станет счастливым приобретением для доктора Жиру.

Таня. Он прощается…

Она прерывает реплику потому, что чайник на примусе вскипел и пронзительно свистит. ФОКС шипит на ПАПАШУ, но тот не слышит. Тогда ФОКС сам бросается к чайнику и снимает его с примуса.

Кристал. В самом деле, наша потеря станет для доктора Жиру счастливым приобретением.

Таня. Он прощается с сестрами. Представляете, матушка: завтра в это время мы уже будем в Париже! А вот и он сам.

Входит ЭЛЬ СИД. По профессии он фокусник и актерским мастерством владеет весьма посредственно.

Сид. Любезная мать-настоятельница, я пришел сказать вам…

Кристал. Милый, милый доктор Жиру.

Сид. Я как раз успел обойти все отделения: детское травматологическое, инфекционное и родильное. Они в образцовом порядке и готовы встретить моего преемника, доктора Карла Краугера. Он прибывает завтра днем. А на случай непредвиденных осложнений я ввел каждому больному двойную дозу стрептомицина.

Кристал. Да вознаградит вас Господь, сын мой.

Сид. Вы же знаете, матушка, что я не верю в вашего Бога.

Кристал. Когда-нибудь и в вас проснется вера, доктор. Наши сестры будут за вас молиться.

СИД скептически усмехается.

Таня. Я тоже буду молиться.

Кристал. А теперь позвольте мне, старой женщине, благословить вас.

ТАНЯ умоляюще смотрит на СИДА.

Таня. Алан, ну ради меня.

Сид. Если это принесет тебе счастье.

Оба преклоняют колени перед КРИСТАЛ. За кулисами ФОКС берет аккордеон и играет волнующий церковный гимн, аккомпанируя словам КРИСТАЛ.

Кристал. Да вознаградит Господь вас обоих за многолетнюю преданную службу в нашей маленькой миссионерской больнице в Лакуле, что в Восточной Замбии. Пусть вам всегда сопутствуют радость, счастье и согласие, вы заслужили это как никто другой. Дети мои, и если вам когда-нибудь захочется вдруг вернуться сюда — вместе или поодиночке, мы всегда буем рады прижать вас к груди.

Таня. Спасибо, матушка.

СИД и ТАНЯ встают. Долгая неловкая пауза.

Кристал. Чу, кажется, свисток парохода…

ПАПАША пропустил свою реплику… ФОКС бросается к куче реквизита, выхватывает оттуда свисток и дует в него что есть мочи. Раздается пронзительный, припадочный свист.

Кристал. Так и есть — свисток парохода. (Раскрывает объятия. Обнимает обоих. СИД смахивает скупую мужскую слезу.

Сид. Матушка, когда-нибудь я… я… (не в силах справиться с волнением, хватает ТАНЮ за руку, и они убегают).

Кристал. Прощайте, до свидания.

Падает на колени, молитвенно складывает руки и обращает лицо к небесам. Оно озарено страданием и терпимостью. ПАПАША опускает занавес. Слышны жидкие аплодисменты. ФОКС оживленно снует по сцене, расточая обрыдлые комплименты, пока актеры переодеваются к последнему выходу.

Фокс. Очаровательно… прекрасная работа… так трогательно… чудесный спектакль.

Таня. В тексте другие слова: «Ты так молода и прекрасна, дочь моя», — но ты слишком большая стерва, чтобы сказать так.

Кристал. Прости, дорогуша. Я это и имела в виду, да, по-моему…

Сид. Этот чертов Папаша нарочно вскипятил чайник, чтобы я сбился. Старый осел!

Фокс. Хорошо, хорошо, давайте переоденемся. Все отлично поработали, очень убедительно, с большим чувством. А где Педро?

Входит ПЕДРО. На руках у него дрессированная собачка по кличке Гринго. Она одета в зеленую юбочку и зеленую же — в тон — шляпку.

Педро. Я здесь, хозяин.

Фокс (обращается к КРИСТАЛ — интимно, но как-то вскользь). Любовь моя, ты само совершенство.

Кристал. Любимый!

Фокс. Дорогая! (Громко.) Все готовы?

Сид. Погоди, Фокс. Не забудь про наш уговор.

Фокс. Прекрасно сыграно, Сид.

Сид. Мы с Таней последними выходим на поклон. Решено?

Фокс. Решено. (Громко.) Все на местах?

Сид. Тогда смотри, Фокс. Мы договорились.

Фокс. Как скажешь. (Громко.) Построились? Отлично. Папаша, занавес.

ПАПАША поднимает занавес. Все прячутся за кулисы. На сцене ФОКС с аккордеоном. Его встречают с тем же сомнительным энтузиазмом.

Фокс. Спасибо, благодарю, спасибо. А теперь попрошу вас еще раз выразить свою признательность замечательным артистам, выступавшим сегодня на этих подмостках. Итак, знаменитый на всю Ирландию и всеми любимый, обладатель таинственного и всепоглощающего дара Эль Сид и его очаровательная партнерша Таня!

Берет несколько бравурных аккордов. Публика отвечает редкими хлопками.

Пауза.

Сид. Сволочь! (Берет Таню за руку и выходит к зрителя, изобразив на лице лучезарную улыбку).

Фокс. Спасибо, Таня. Спасибо, Эль Сид. А теперь — наш лихой испанец, в прошлом — звезда московского цирка, и его умнейшие собаки… Пожалуйста, Педро!

Еще один аккорд. Аплодисменты. Выходит Педро с собакой под мышкой.

И последней, но отнюдь не по таланту, позвольте представить вам леди, которая пленила сегодня всех нас своим музыкальным и драматическим дарованием. Это моя очаровательная и преданная супруга, любезная Кристал Мелаки!

Аккорд. Аплодисменты. Выходит Кристал.

А теперь — лотерея. Выигрыш — пять фунтов стерлингов одной купюрой! Прошу тебя, дорогая.

Кристал. Мой Фокс! Благодарю вас, леди и джентльмены. Итак, если билеты у вас наготове, попросим какого-нибудь мальчика или девочку вытянуть номер. Ну, кто у нас доброволец? Смелее, дети, не стесняйтесь. Может быть, эта юная леди?

Фокс. Во всем Баллибеге никому не нужна пятерка!

Эти слова вызывают смех и улюлюканье.

Кристал. Ну, раз вы все такие скромняги, может быть, Педро сделает одолжение и вытащит номер? Попросим его: Педро!

Педро вытаскивает билет и протягивает ей.

Розовый за номером восемьдесят семь — восемьдесят семь! Прошу счастливого обладателя билета подойти сюда и получить выигрыш.

Из публики выходит Папаша в пальто и шляпе. Фокс ударяет по клавишам. Аплодисменты. Первой аплодирует Кристал.

Фокс. Похлопаем же ему, друзья.

Кристал. Как ваше имя, сэр?

Папаша (заученно). Меня зовут Син О’Салливан, а живу я неподалеку от Дублина.

Фокс (обращается к публике). Он что — волочится за девчонкой из Баллибега?

Смех.

Кристал. Позвольте взглянуть на ваш билет. (Проверяет его.) Что ж, все совершенно правильно. Итак, выигрыш получает счастливый гость из Дублина Син О’Салливан!

Фокс протягивает ему деньги.

Фокс. Не объешься мороженым, сынок.

Кристал. Поздравляем вас, сэр.

ФОКС наигрывает вступление к песенке — позывным его театра. Вся труппа берется за руки и поет, пританцовывая.

Все.

Изображают звук охотничьего рожка.

Фокс. Завтра наше последнее представление в Баллибеге. В этом же месте, в этот же час. Детям до семи лет вход бесплатный. Совершенно новая эстрадная программа, еще одна счастливая лотерея и, по многочисленным просьбам зрителей, повторение классической драмы «История доктора». До завтра, леди и джентльмены. Да хранит вас Господь.

Они снова затягивают песенку. К этому моменту Папаша уже возвращается на место и опускает занавес. Жидкие аплодисменты мгновенно гаснут.

Кристал. Дела идут на лад. Я же тебе говорила, правда, милый?

Фокс (без энтузиазма). Ну да, конечно.

Сид. Мелаки!

Фокс прекрасно видит, что Сид разгневан, но не обращает на него ни малейшего внимания. Нарочито спокойно, даже вкрадчиво, он подходит к Папаше и забирает у него пятифунтовую бумажку. Затем начинает переодеваться.

Фокс. Здорово сыграно, Папаша, спасибо.

Сид. Я с тобой разговариваю, Мелаки!

Таня. Сид, успокойся.

Сид. Ты же обещал! Уговор дороже денег!

Таня. Успокойся, Сид, прошу тебя.

Сид. Я тебя сто раз предупреждал. Но ничего. Это меня вполне устраивает. Деньги, условия — все ерунда. Я много бы вытерпел. Но когда подонок вроде него плюет на твою профессиональную гордость…

Фокс. Гринго, умница моя. Ей-богу, не собачка, а золото.

Кристал. Мой Фокс…

Таня. Давайте переоденемся, а потом все и обсудим.

Сид. Хватит болтовни! Все было договорено: он обещал, что мы последними выходим на аплодисменты. Но я его раскусил, я наблюдаю за ним с тех пор, как поступил в это паршивый балаган. Он весь изолгался, извертелся, да, да — извертелся как ржавый штопор! Немудрено, что его родной сынок сбежал в Англию!

Таня. Сид, ну пожалуйста…

Сид. И еще я кое-что скажу про него: он не остановится до тех пор, пока не избавится от всех нас. Я знаю эту породу.

Таня (Фоксу). Фокс, он не в себе. Его желудок мучает. (Кристал.) Еще утром…

Сид. Утром я уже буду в труппе Дика Проспекта! (Порывается уйти.) И запомните: он кончит тем, с чего начал — будет шляться по ярмаркам со своим дурацким «колесом фортуны». И это уже не за горами!

Убегает. Таня понимает, что ей нужно следовать за ним.

Таня. Я подала ему к чаю бекон, а от этого у него всегда колики… (Поколебавшись немного, убегает вслед за Сидом.

Кристал. Таня! (Обращается к остальным.) Он не сделает этого, правда?

Молчание. Она поворачивается к Фоксу. В подобных ситуациях глаза его моментально глупеют, а лицо скрывается под маской льстивого простодушия и нерешительности.

Ведь ты не позволишь им уйти, да?

Фокс. В чем дело?

Кристал. Сид и Таня уходят! Сделай же что-нибудь!

Педро. Фокс, если дело в аплодисментах, черт с ними: мы с Гринго будем выходить первыми.

Кристал. Фокс!

Фокс. Что, любовь моя?

Кристал. Они в самом деле уходят.

Фокс. Неужели?

Кристал. Догони их. Поговори с ними.

Фокс. О чем, душа моя?

Кристал. Бога ради, нам нельзя их терять. У Сида тяжелый характер, я знаю, но он неплохой актер. Из программы выпадает целых двадцать минут, а пьесу вообще будет некому играть.

Фокс. Некому играть?

Кристал. Да! Без Сида и Тани! Какая муха тебя укусила? В прошлом месяце это был Билли Геркулес, а еще раньше — близнецы Фриттер. Фокс, я тебя очень прошу.

Фокс. О чем?

Кристал. Поговори же с ним.

Педро. Может, я потолкую с Таней…

Кристал. Это должен сделать Фокс. (Умоляющим тоном.) Любимый…

Фокс. Да, милая?

Кристал. Скажи, что тебе очень жаль, придумай что-нибудь, свали на меня — мне все равно. Лишь бы они остались.

Фокс. Нет, нет, любовь моя, ты здесь ни при чем.

Кристал. Но я прошу тебя: догони их, ради меня.

Фокс. Любовь моя, это невозможно.

Кристал. Но иначе они уйдут.

Фокс. В самом деле?

Кристал. Фокс! Они нужны нам.

Фокс. Это уж точно.

Кристал. Так сделай что-нибудь. Ты ведь тоже не хочешь, чтобы они ушли, правда?

Фокс дарит ей самую нежную улыбку.

Фокс. Увы, душа моя, все не так просто; иначе я бы мог предсказывать будущее.

Затемнение.

Картина вторая

Когда зажигается свет, Кристал и Педро уже в обычных костюмах, уныло сидят на перевернутых ящиках. Они пьют чай. Кристал глубоко переживает уход Сида и Тани. Педро пытается ее приободрить.

Педро. Это было в середине прошлого лета, в пивной на окраине Голуэя. Там все наши были: Сид, Билли Геркулес, Таня и я. А тут как раз этот входит — морда здоровенная, красная — с какой-то шлюхой в обнимку, и говорит: «Ставлю всем выпивку, плачу я, Дик Проспект, хозяин самого большого в Ирландии бродячего театра!» Ну, мы, понятно, молчим, а он уселся рядом со мной и спрашивает: «Как там делишки у Фокса?» «Нормально», — говорю. «Тыщу лет его не видел. А Кристал как? Привет ей передай». Сказал — и как заржет и все шлюху свою локтем в бок пихает. «А их парень — как бишь его?» — «Габриель». — «Во-во, Габриель. Пошел по стопам родителей, а?» Но я подумал: много будешь знать — скоро состаришься, и промолчал. И вдруг он возьми да брякни как гром среди ясного неба: «Знаешь что: бросай своего Фокса и переходи ко мне; сколько денег хочешь, говори!». Все вокруг сразу притихли, а я поставил кружку и говорю: «Двадцать лет назад, когда ни один театр в Ирландии и слышать обо мне не хотел, этот самый Фокс Мелаки дал мне работу. И уйду я от Фокса только тога, когда совсем стану развалиной». Так ему прямо и сказал. И знаешь, Кристал, что он мне в ответ? Двинул меня в бок и говорит: «Дурак ты и есть дурак». И опять заржал, откинув башку, а она у него как у буйвола. Ей-богу, отвратный он тип, правда?

Кристал. М-м?

Педро. Я говорю, отвратный тип этот Дик Проспект.

Кристал. Да, Педро, да.

Входит Папаша. На полу четыре нетронутые чашки с чаем. Он показывает на них.

Папаша. Где там Сид с Таней запропастились?

Педро. Нету их.

Папаша (Кристал). Что он говорит?

Педро. Ушли они.

Папаша. Ушли?

Педро кивает. Папаша пожимает плечами, берет чашку, садится, прихлебывает чай.

Педро. Хороший сбор сегодня, верно?

Кристал. В том-то и дело, и на прошлой неделе тоже. Дела вроде начали поправляться. Да говорила я ему: еще один такой месяц, и мы сможем купить новый грузовик! А теперь, Педро, ей-богу, я просто не знаю, что будет.

Педро. Ну, у него свое на уме, как у всех нас.

Кристал. Не защищай его, Педро. Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Ты все видел сам.

Педро. Он совсем недавно стал таким.

Кристал. Перед тем, как Габриель ушел от нас, вот когда!

Педро. А лет восемь-десять назад! (С искренним воодушевлением и гордостью.) Боже мой, в какой он был отличной форме. Сыпал шутками, везде успевал, раздавал приказы направо налево, прямо как король. И повсюду таскал за собой на плечах маленького Габриеля! Видит Бог, театр Фокса Мелаки был настоящим театром.

Кристал. Ведь был же, правда?

Педро. Да он на всю Ирландию гремел!

Кристал. Но сегодня этим сыт не будешь.

Педро. Ну и что? Фокс сможет создать все заново, если только захочет. Вот увидишь, сможет! Ведь ему этот Дик Проспект и в подметки не годится, а остальные и подавно!

Кристал. Да ради Бога, Педро, ты хоть оглянись по сторонам: крыша как решето, скамейки поломаны… А к чему фургоны цеплять, когда грузовик разваливается?

Педро. Знаешь, Кристал, я тут кое-что скопил… самую малость… а нам с Гринго — ну, сколько нужно? Словом, если вдруг понадобится…

Кристал. Педро, миленький!

Педро. Ну, в общем, имей в виду: одно твое слово, и… (Он слышит шаги Фокса и замолкает. Появляется Фокс с газетой под мышкой. Он весел, энергичен, напевает.

Фокс.

(Обрывает песню.) Представляешь, Педро, а? Ну-ка, подвинься и дай честному человеку заняться делом.

Педро. У тебя чертовски довольный вид.

Фокс. У меня? Просто, как всякий честный труженик, наслаждаюсь покоем после трудов праведных. Райские кущи стали еще на шаг ближе. А Фоксу что-нибудь достанется?

Кристал с весьма нелюбезной миной сует ему под нос чашку.

Спасибо, любовь моя. Ну да, мы же потеряли нашу юную пару — господина Сида и госпожу Таню. Неотложный контракт призвал их в Стартфорд. «Завтра в это время мы с ним будем в Париже». Иисус Мария, да я бы застрелился, услышь это еще хоть раз.

Папаша (Фоксу). Они уехали.

Фокс. Ушли, но не забыты, верно, Папаша?

Папаша. Так в жизни и бывает: сегодня ты есть, а завтра тебя уже нет.

Фокс. Совершенно верно, Папаша. (Поворачивается к Кристал.) Твой папа, дорогая, настоящий мудрец. Ничто более не лишает его спокойствия духа. Все клоуны становятся к старости мудрецами, а юные мудрецы с годами превращаются в клоунов. А знаешь, Педро, я ведь тоже смолоду был мудрецом.

Педро. Таня и Сид все-таки уехали?

Фокс (с вымученной улыбкой). Ну и народец у меня в труппе, Иисус Мария! Битый час твердишь об одном, а потом кто-нибудь обязательно спросит, в чем дело. И опять двадцать пять! Те же разговоры, те же шутки, та же неотесанная деревенщина в зале… Вот так, Педро, и твоя собачонка изо дня в день повторяет старые трюки ради крошечного кусочка сахара в награду. Интересно, сколько же тонн сахара ты скормил своим чертовым псам за последние лет двадцать, а?

Педро. Я даже…

Фокс (все еще улыбаясь). И как знать, может, однажды, в ночь полнолуния, когда луна, вынырнув вдруг из облаков, озарит землю ослепительным сиянием и все окрест на мгновение станет белым и черным, как знать: именно в такую ночь Гринго отдаст весь сахар мира за малюсенькое блюдечко яда? Что скажешь, Педро?

Кристал. Оставь его.

Фокс. Он же любит собачку, просто-таки обожает, а хотелось бы знать, любит ли он ее настолько, чтобы…

Кристал. Оставь Педро в покое!

Фокс изображает покорность напыщенным театральным жестом.

Фокс. Слушаюсь, моя королева. (Обращается к Педро.) Путь к довольству лежит через полное послушание — из послания апостола Павла к южноафриканцам.

Раскрывает газету. Кристал встает и направляется к Папаше. Она кричит ему в ухо.

Кристал. Тебе пора спать.

Папаша. Я не ребенок.

Кристал. Приготовить тебе грелку?

Папаша. Терпеть не могу эту гадость.

Фокс (читает вслух к общему удовольствию присутствующих). «В минувшую среду в Дранге, в помещении отеля Суини, состоялось ежегодное заседание местного общества поклонников оперы. Принято решение к апрелю поставить „Фауста“. Общество состоит из четырех членов».

Педро. А где он, этот Дранг?

Фокс. В графстве Тайрон. Неподалеку от того места, где я впервые повстречал мою Кристал. Это случилось в мае.

Кристал. В июне.

Фокс. Нет, нет, любимая. Был как раз двенадцатый день волшебного месяца мая. И некто Фокс крутил педали навстречу своей судьбе, а за душой у него не было ничего, кроме старенького «колеса фортуны», аккордеона да бойкого язычка; и тут-то он приметил на обочине трех белоснежных лошадей и три золотых фургона.

Кристал (Педро). Фургоны были коричневые.

Фокс. В первом золотом фургоне не было ни души, пуст был и второй фургон. А возле третьего фургона Папаша расчесывал гриву белоснежной кобыле. И рядом с ним стояла принцесса. На ней была голубая блузка, темно-синяя юбка, а волосы были повязаны ярко-синей лентой…

Кристал (хриплым от смущения голосом). Болтун.

Фокс. …и еще вот здесь была брошка с надписью «Мама».

Кристал (с неожиданной искренностью). А ведь верно!

Фокс. Папаша был в ботинках с обмотками, в воздухе пахло вереском, а кобылу звали Алиса.

Кристал. Точно, Алиса!

Фокс (тихо). И я соскочил с велосипеда, хоть и не знал, с чего начать. А Папаша все чесал гриву кобыле, а принцесса глядела на меня.

Пауза.

Педро. Фокс, это на тебя непохоже. Ты никогда за словом в карман не лез!

Фокс (вновь оживленно) И некто Фокс снял кепку и сказал, отвесив низкий поклон: «Какие у вас огромные глаза».

Кристал. В тот день я еще дешево отделалась.

Фокс. Правда?

Кристал. Пей чай, подлиза!

Педро (Кристал). А после, как поженились, вы стали работать с Папашей втроем, на свой страх и риск?

Кристал. Увы, у нас было больше мужества, чем здравого смысла.

Фокс. И больше надежд, чем мужества, душа моя.

Педро. Ей-богу, вы были уже здорово знамениты, когда взяли меня к себе.

Фокс. Да мы и сегодня — хоть куда, скажи, Педро? (Сознательно переводит разговор на другую тему). Слушайте-ка, я тут кое-что вычитал про пещеры в Нокморе. Ведь туда можно за день добраться, верно? Ага, вот. (Читает.) «Четверо американских школьников погребены в пещерах возле Нокмора».

Педро. Эти американцы все теперь заполонили, ей-богу.

Фокс. «Молодые люди оказались отрезанными от внешнего мира в результате обвала, который завалил вход в крупнейшую из пещер. Спасательным командам до сих пор не удалось прийти к ним на помощь».

Кристал. А зевак там много собралось.

Фокс. Про это не пишут.

Кристал. По-моему, все-таки нужно двигаться в сторону Дублина.

Педро. Трагедии нынче не в моде, не то что в прежние времена.

Кристал. Во всем телевидение виновато. Тут нужно, чтобы событие было из ряда вон.

Педро. Катастрофа на железной дороге или взрыв в школе.

Фокс. Лучше всего, когда оно связано с детьми. Помните, как сгорел дотла приют в Мидленде?

Педро. Да, что-нибудь в этом роде.

Кристал. Три недели кряду у нас негде было яблоку упасть.

Педро. Здорово!

Кристал. И еще по дневному представлению чуть ли не каждый день.

Педро. В самое яблочко угодили, но такое бывает раз в жизни.

Папаша (встает). Пойду-ка включу стояночные огни.

Кристал. Не надо, папа, я сама.

Папаша. Что ты сказала?

Кристал. Сама включу.

Папаша. Не забудь. Тогда я пошел спать. Всем спокойной ночи.

Кристал Л. Спокойной ночи, папа.

Педро. Приятных сновидений, Папаша.

Фокс. Спокойной ночи. (Неожиданно.) Папаша, эй, Папаша!

Папаша останавливается. Фокс роется в карманах.

Позавчера вы мне дали шиллинг, чтобы я поставил за вас на лошадь, помните? Ну, когда я собирался в город?

Папаша. Разве?

Фокс. Я поставил на Усладу Плантатора в трехчасовом забеге. Она выиграла десять к одному. Вот ваш выигрыш.

Радость озаряет лицо Папаши.

Папаша. А я-то совсем забыл… Ну не здорово, а? Начисто из головы вылетело… Десять шиллингов, а? Фокс, ты хороший человек.

Педро. Видно, Папаша, у вас началась счастливая полоса.

Папаша. Ну напрочь вылетело… до чего же Фокс хороший человек.

Фокс. Папаша, так получите денежки!

Папаша. Чертовски хороший… (Уходит).

Педро. Первый выигрыш за столько месяцев. Теперь его не остановишь.

Кристал. Позавчера ты не ездил в город.

Фокс. Папаша получил выигрыш? Получил. Доволен он? Еще как. (Меняет тему.) Нет, вы только посмотрите. (Пялит глаза на руки Педро).

Педро. Что ты там увидел?

Фокс. Так, одна мысль пришла в голову.

Педро. В чем дело, какая мысль?

Фокс. Любовь моя, взгляни на эти руки.

Кристал. На чьи руки?

Фокс. На руки Педро.

Педро по-детски прячет руки за спину.

Нет, нет, не прячь. Дай на них взглянуть.

Педро неуверенно протягивает руки.

Педро. А что с ними такого?

Фокс. Так, так, а теперь переверни — смотрите!

Кристал. В чем дело, Фокс?

Фокс. Какие пальцы — длинные, тонкие и вместе тем сильные!

Педро. Вроде, чистые, разве нет?

Фокс. Никогда прежде не замечал.

Педро. Только из-за тебя они теперь трясутся.

Фокс. Вопрос решен. Вот твой партнер.

Педро. Кто, что? О чем ты говоришь?

Фокс. Руки хирурга. Вот тебе доктор Алан Жиру.

Кристал. Наш Педро?

Фокс. Самый натуральный.

Педро. Кто натуральный? Какой вопрос?

Кристал. Фокс, я даже не знаю. Он же…

Фокс. Зато я знаю. Уверен: это то, что нужно.

Кристал. Педро, ты согласен?

Фокс. Конечно, согласен.

Педро. На что согласен?

Кристал. Сыграть в нашей пьесе роль Сида — молодого доктора-француза.

Педро. Я?!

Кристал (Фоксу). Может быть, он…

Педро. Я? Я в пьесе? Вы что — шутите? Я? Да я не могу даже свой номер объявлять! Фокс, прошу тебя, не надо, не надо больше об этом. Кристал, умоляю, Кристал, боже милосердный, я ж не смогу. Ну, ради Бога, Фокс, пожалей, не проси об этом!

Кристал. Видишь, Фокс, он же не хочет, да и все равно у нас нет Петиты.

Педро. Фокс, я на все готов ради тебя, ты же знаешь — на все что угодно. Но в пьесе играть — Боже сохрани! Скажи, Кристал, я ведь только с собаками и умею, а без них я никто.

Фокс. Ладно, заткнись. Вот завелся!

Педро. Фокс, ну правда…

Фокс. Забудь об этом.

Педро. Кристал, ты же знаешь…

Фокс. Говорят тебе: забудь. И хватит скулить. Папаша за тебя сыграет!

После вспышки Фокса воцаряется неловкое молчание. Фокс снова углубляется в газету. Педро умоляюще смотрит на Кристал, но та отворачивается. Пауза.

Кристал. Пожалуй, всем пора спать.

Начинает собирать чайные принадлежности. Никто не замечает появления ПОЛИЦЕЙСКОГО в полном мотоциклетном снаряжении — в защитных очках, крагах, бриджах и высоких, до колена, кожаных ботинках. Он стоит неподвижно, внимательно оглядывая сцену. Его молчаливое присутствие создает атмосферу надвигающейся беды. Говорит он мягким и сдержанным тоном. Первым его замечает Фокс, подняв глаза от газеты. Он мгновенно пускает в ход лучшие из своих манер, но его словоохотливость выдает внутреннее беспокойство.

Фокс. Добрый вечер, сержант! Дорогая, у нас гости! Сержант, вы немного опоздали на представление, но как раз успели на чашку чая. Дорогая, чашку чая джентльмену.

Полицейский молча обходит сцену.

Постойте, не вас ли я видел сегодня на представлении… ну да, вы стояли сзади в штатском. Так это были вы, шеф? Ваши очки меня сперва сбили с толку…

Полицейский. Фокс Мелаки?

Фокс. К вашим услугам, сержант. Присаживайтесь: в ногах правды нет.

Молчание. Полицейский останавливается перед Педро.

Полицейский. Как ваше имя?

Фокс (не давая Педро раскрыть рта). Это Педро, шеф. Гениальный дрессировщик собак. Один из лучших артистов в своем жанре. Работает в театре Фокса Мелаки вот уже…

Полицейский. Вы что — немой? Как ваше имя?

Педро. Пэдди Доннелан. А Педро — мой сценический псевдоним.

Фокс. А это Кристал, моя лучшая половина — так сказать, госпожа Фокс Мелаки или мегера, как я ее иногда называю.

Полицейский не обращает на него внимания.

Полицейский. Кто еще здесь есть?

Фокс. Вы хотите сказать, шеф, кто еще в моей труппе? Ну, во-первых, Папаша, отец Кристал. Он только что пошел бай-бай: старенькое сердчишко — штука ненадежная, сами понимаете. Приди вы буквально на минуту раньше, вы б его застали. О, это знаменитая личность, всю жизнь проработал клоуном, выступал с лучшими труппами Европы. А еще… еще… черт побери, это все! Час назад с нами был еще один актерский дуэт, но они, попросту говоря, смылись, не спросившись ни у меня, ни даже у вас. Не представляете, шеф, как трудно в наши дни угождать артистам высокого класса, когда телевидение…

Полицейский. Только четверо? Больше никого?

Фокс. Так точно, сержант. В данный момент — четверо. Нам остается лишь воздать молитвы и вновь разослать наших рекламных агентов. Настоящему таланту в Ирландии приходится нелегко, уж вам-то, шеф, это известно. Но когда на твои представления ходит добропорядочный деревенский люд, да еще с детишками, не станешь нанимать всякого проходимца, который просится к тебе в труппу.

Полицейский. Значит, в фургонах никого?

Кристал. Пойдите и обыщите, если на слово не верите.

Фокс. Никого, сержант. Ни единой души. Только мы вчетвером: Кристал, Педро, Папаша и ваш покорный слуга. «Нас мало, но мы счастливы, ибо все мы братья», — как сказал бы Шекспир.

Полицейский. Когда вы уезжаете?

Фокс. Когда уезжаем? Вот совпадение: мы как раз говорили об этом перед самым вашим приходом! Верно, дорогая? И вот, шеф, как у нас обстоят дела. Нам ничего не стоит пробыть здесь еще неделю, а то и больше. Ей-богу, если мы давали по пять представлений за вечер, то еще представлений на пятьдесят-шестьдесят нас вполне хватит, не так ли, душа моя? С другой стороны, мы обязаны придерживаться нашего расписания, иначе рекламные агенты поднимут крик и…

Полицейский. Так когда же?

Фокс. Когда? На самом деле, сержант, мы… мы пришли к единому мнению, что… что обещания надо выполнять… словом, мы снимаемся завтра утром.

Полицейский. И чем раньше, тем лучше; чтобы к полудню вас не было на моей территории.

Кристал. С какой это стати?

Фокс. Конечно, шеф, конечно. Все будет сделано, сержант. Нас это вполне устраивает. Нам действительно завтра к полудню надо быть в Ардбеге. Тамошний новый зал всегда в нашем распоряжении. Мы как раз и спорили: успеем туда или нет. Но мы успеем, шеф, не беспокойтесь. К полудню будем на месте. Фокс Мелаки еще ни разу не подводил зрителей. Положитесь на меня, сержант. Все будет в порядке.

Перед тем как уйти, Полицейский на мгновение останавливает взгляд на Кристал.

Полицейский. Мадам, я просто даю вам добрый совет. Прислушайтесь к нему.

Фокс. И мы вам очень признательны, шеф, очень признательны. Да, и не откажите в любезности указать нам правильную дорогу. Как быстрее: обогнуть Гленмор у подножия или напрямик через ущелье? Тут вам все карты в руки. А я, знаете, так давно не бывал в этих местах, что уж и не помню, какой путь ближе…

Уходит вместе с Полицейским, голос его постепенно затихает.

Кристал. Гестапо.

Педро. Может быть, он что-то вынюхивает.

Кристал. Фокс больно распинается перед этими людишками. Уж я бы им сказала!

Педро. Что толку с ними спорить.

Кристал. Значит, грязная работа! Терпеть их не могу.

Педро. Выходит, завтра трогаемся?

Кристал. Гестапо!

Педро. Я говорю, едем завтра, да?

Кристал. С какой стати?

Педро. Да Фокс же сам сказал: сказал, что мы…

Кристал. «Сказал — сказал!» Дать ему волю, мы бы вообще с колес не слезали. Нет уже, надо решать раз и навсегда: либо он сделает настоящий театр, как прежде, либо к чертям это занятие!

Педро поражен непривычно резким тоном Кристал.

Педро. Я только подумал… может, он хотел… Гринго пора ужинать.

Кристал. Уж я бы им ответила.

Педро. Спокойной ночи, Кристал.

Она его не слышит. Возбужденно гремя посудой, собирает чайные принадлежности. Справа входит ГАБРИЕЛЬ и останавливается, глядя на них. Ему лет двадцать. От Кристал он унаследовал прямоту, а от Фокса — душевную изощренность, и эти два качества уживаются в нем с трудом. На первый взгляд он кажется слабаком, но это ложное впечатление. На нем куртка с капюшоном и рубашка с расстегнутым воротом, через плечо — матерчатая сумка, какие обычно носят моряки.

Габриель (тихо, невыразительно). Переночевать хоть пустите, а?

Педро. Кристал! Смотри: Габриель!

Кристал оборачивается. Она не верит своим глазам.

Кристал. Габриель?.. Боже мой, Габриель! Это же Габриель, Господи Боже мой! (Бросается ему на шею).

Габриель. Кристал!

Кристал. Сыночек!

Габриель. Ужасно рад тебя видеть.

Кристал. Я сперва не разглядела в темноте… Педро-то сразу сказал, а я смотрю и не вижу…

Габриель. Я хотел сделать вам сюрприз.

Кристал. Педро, ты только посмотри, как он вырос! Настоящий мужчина!

Габриель. Педро!

Педро и Габриель обнимаются.

Педро. Добро пожаловать… Добро пожаловать домой.

Габриель. Как же дома хорошо! Ну, а вы-то как? Где Папаша, где Фокс? Где все?

Кристал. Фокс куда-то вышел. Папаша только что лег спать. Ну, а мы с Педро — вот! До чего же он возмужал! А когда ты приехал? Нас как нашел?

Габриель. Вчера вечером, из Глазго, пароходом, а дальше на попутках. Педро! Как твои собачки, старина?

Педро. Теперь у меня только Гринго…

Габриель. Всего лишь одна?

Педро. …но она… она… погоди, я тебе ее покажу…

Габриель. Не сейчас, давай лучше утром.

Педро. Такой собачки у меня никогда не было. Она мне как… она мне прямо как жена.

Кристал. Пойду, скажу папе, вот порадуется! Хотя нет, не стоит: он потом не заснет.

Габриель. Как он?

Кристал. Молодцом. В прошлом месяце семьдесят восемь стукнуло.

Габриель (неуверенно). А Фокс?

Кристал. Лучше всех. Фокс в своем репертуаре: идет ва-банк.

Педро. Боже мой, сейчас он тебя увидит.

Габриель. Может, я… Может, вы сперва скажете ему, что я здесь, а то…

Кристал. Пять лет прошло, все давно забыто. Он только о тебе и говорит, правда?

Педро. Каждый день по нескольку раз.

Габриель. Он же выгнал меня, разве вы не помните?

Кристал. Говорят тебе, он будет счастлив. Ты голоден? Когда ты последний раз ел?

Входит Фокс. Он оживлен. Габриеля пока не видит.

Фокс. Вот понадеешься на вас и влипнешь в историю! Мало того, что налог на грузовик не уплачен, так еще и стояночные огни не горят. Вот и приходится распинаться перед этим легавым! Да закрой я рот хоть на секунду… (Наконец он видит Габриеля.) Неужели…

Габриель. Да, да, Фокс, явление блудного сына.

Фокс. Иисус Мария!

Кристал. Я обещала, что ты…

Фокс. Габриель!

Фокс первым бросается к сыну и крепко обнимает его. Он готов расплакаться.

Габриель. Ну что ты, Фокс, что ты.

Кристал. Он замечательно выглядит, правда?

Фокс. Он выглядит… божественно! Уезжал мальчишка, помнишь, Педро? А теперь — гляди, дорогая, — мужчина, настоящий мужчина. А какая осанка, какие манеры! Когда он приехал?

Кристал. Только что.

Фокс. А как он нас отыскал?

Габриель (с кислой миной). Ну, сошел я сегодня утром с парохода, купил ирландскую газету и стал искать, не случилась ли где катастрофа, чтобы зевак побольше собралось. Вот и вычитал, что в таком-то графстве…

Фокс. Каков паршивец, а? Все такой же шалун! (Обращается к Педро.) Ты всегда говорил, что из него выйдет великий клоун. (Мягко, с нежностью в голосе.) Боже мой, как все-таки приятно видеть тебя, сынок. С тех пор как ты уехал, мы что-то… мы… Но теперь ты снова с нами, и жизнь внезапно… (Обрывает фразу на полуслове. Продолжает бодрым тоном.) Ну, как тебе Кристал?

Габриель. Ничуть не изменилась.

Фокс. Видишь — ничуть, волшебница ты моя. (Целует Кристал).

Кристал. О, Фокс!

Фокс. И без нее я ничто. А Педро?

Габриель. Ни на единый день не постарел.

Педро. Ого!

Фокс. Неплохо мы сохранились, а?

Кристал. Ну, а твой отец?

Габриель. Все такой же.

Фокс. Не может быть.

Габриель. Разве что чуть-чуть полнее стал.

Фокс. И порочнее, и одержимее, и еще… Кстати, ты тоже не похудел.

Габриель. Это все от пива. А где остальной народ?

Фокс. Кристал, Педро, твой покорный слуга и, конечно, Папаша. Кстати, ты его еще не видел? Он будет счастлив. Ну вот, пожалуй, и все. С тех пор как ты уехал, многое… много воды утекло. Сегодня в нашем деле знаешь как? Только успевай подлаживаться, и чтоб поменьше расходов. Все надо делать быстро, четко и по первому классу. Иначе крышка, иначе телевидение сожрет с потрохами. Но нам как-то везло, верно, дорогая?

Кристал. Очень везло.

Фокс. Здорово все изменилось: и зрители, и актеры. Странно даже. Ты не поверишь. Человек тоже меняется. Еще как. Удивительные вещи годы делают с человеком. Но у меня есть Кристал.

Кристал. И Педро.

Педро. Погоди, Габриель, ты еще не видел собачку. На ней зеленая шляпа и зеленая юбочка.

Габриель. А считать она умеет?

Педро. И читать. Прямо чудо, а не собака.

Кристал. Она спит в его кровати и ест с ним из одной тарелки!

Фокс. Ты к нам насовсем или как?

Пауза.

Кристал. Побудь хоть немного.

Габриель. Немного? Конечно… почему бы и нет.

Педро. Это дело надо отметить. У меня есть целая бутылка виски, еще с рождества.

Кристал. Может, что-нибудь приготовить?

Педро. Сперва выпьем, а потом и поедим. (Обращается к Кристал.) А стаканы у нас найдутся?

Кристал. А как же.

Педро. Пойдемте ко мне в фургон. Пусть Гринго порадуется вместе с нами. (Уходит.) Ну прямо как в прежние времена. (Уходит.)

Кристал. Он так счастлив, будто ты его родной сын.

Габриель. Отличный он малый.

Кристал. Да все мы счастливы.

Габриель. Я помню этот запах: запах сырой земли, керосина и дерна.

Кристал. Я знала, что все переменится к лучшему, я же говорила, верно?

Фокс. Душа моя, как насчет тараканов?

Кристал. Но теперь все трудности позади, я просто уверена. (Уходит).

Фокс и Габриель остаются вдвоем, и оба чувствуют себя неловко.

Габриель. Тот же старенький примус.

Фокс. Он слушает одного только папашу.

Габриель (избегает серьезного разговора). И этот шов (на крыше балагана) — я помню, как помогал Педро его зашивать. Мне было лет девять или десять. Педро стоял на стремянке, на самом верху, а я держал ее, чтоб не качалась, а стремянка все глубже уходила в землю, и мне казалось, что Педро вот-вот грохнется с верхотуры прямо на меня… но он не упал… Как заработки?

Фокс. Ничего, сносные.

Габриель. Трудно стало работать?

Фокс. Не труднее, чем прежде.

Габриель. Но хоть как-то выкручиваетесь?

Фокс. Мы всегда выкручивались. Но иногда это здорово надоедает. Куришь?

Габриель. Спасибо.

Фокс (с нервной улыбкой). Да, мы не молодеем, сынок; может, тут-то и собака зарыта. Нет уже прежних сил.

Габриель. Ты еще хоть куда.

Фокс (шутливо и как-то вскользь). Надоело мне все… надоело обходиться негодными средствами, надувать народ, который знает, что его дурачат. Устал я от этого. Даже не столько устал, сколько отчаялся. Отчаялся в том, что… впрочем, это неважно. И всему виной, сынок, моя одержимость, она самая, сынок. А если в человека вселился бес, ему лучше не перечить, сам знаешь.

Габриель. Чего же ты хочешь?

Фокс. Чего хочу? Хочу… хочу, чтобы осуществилась моя мечта. Хочу быть беззаботным, как малое дитя. Хочу умереть с Кристал в один день и попасть с ней на небеса. Чего я хочу? Господи боже мой, старина, да я сам не знаю, а то бы мне вполне хватило того, что есть сейчас. (Без перерыва.) А курточка у тебя ничего.

Габриель. У меня отродясь не было способностей к вашему ремеслу. Так что от помощи моей мало толку.

Фокс. Помнишь нашу ссору?

Габриель. Какую именно? Мы собачились чуть ли не каждый день. Я вел себя как последний сукин сын.

Фокс. Ну ту, самую главную, ты ведь знаешь какую. Так вот, я был тогда неправ… моя вина. Я бы написал тебе, но не знал…

Габриель. Ради Бога, Фокс, забудь об этом, забудь навсегда.

Фокс. Я должен был тебе сказать.

Габриель. Да если бы за каждую драчку, в которую я с тех пор ввязывался, мне платили хоть по фунту, я бы денег имел мешок! Давно вы здесь?

Фокс. Всего один день.

Габриель. Ну и как?

Фокс. Прекрасно, лучше не бывает.

Габриель. Стало быть, остаетесь?

Фокс. В том-то и дело, что утром трогаемся в путь. Теперь у нас на очереди Ардмор. Хотел я отсрочить, звонил перед самым представлением, да все впустую.

Габриель. Здорово. Мне кажется, я помню этот Ардмор.

Фокс. Что же ты делал все эти годы?

Габриель. Я? Всякое разное… ничего особенного… болтался с места на место.

Фокс. Ты что, стал моряком?

Габриель пинает ногой сумку.

Габриель. И моряком тоже. И железнодорожником, и уличным фотографом, и посуду мыть приходилось. Словом, что под руку попадалось. Я ведь, Фокс, твой одержимой породы.

Фокс. Стало быть, ты приехал на время?

Габриель. Не знаю. Возможно. Не от меня это зависит.

Фокс. У тебя неприятности, я правильно понял?

Габриель. Неприятности?

Фокс. Да, с полицией, верно?

Габриель. Скажи мне, кто твой отец, и я скажу, кто ты. Вот почему мы никогда не могли ужиться вместе: слишком мы с тобой похожи.

Фокс. Так в чем дело?

Габриель. Когда меня в первый раз сцапали — ну, вскоре после того, как я приехал в Англию, — они направили меня к этому, к психиатру. И знаешь, Фокс, что он мне сказал? Что я страдаю аутизмом, а значит, «не способен к эмоциональным контактам с окружающими». Смешное словечко «аутизм», правда? Но пару раз оно меня выручало из беды.

Фокс. Что ты натворил?

Габриель. И этот тип все расспрашивал меня о нашем театре, о тебе и Кристал, о том, как мы колесили по Ирландии. На полном серьезе. Делал вид, что ему это все ужас как интересно.

Фокс. Почему за тобой охотится полиция?

Габриель. А потом такого нагородил — не поверишь: придумал, будто ты — вроде как тряпка, а всем заправляет Кристал.

Фокс. Что ты натворил?

Габриель. Я? Я…

Кристал (за сценой). Фокс! Габриель!

Фокс. Ей — ни слова!

Габриель. За кого ты меня принимаешь?

Фокс. Так в чем дело?

Габриель. Понимаешь, это было в Солфорде три недели назад, в субботу. В тот день мне не повезло на скачках. А эта сука, хозяйка конуры, которую я снимал вместе с одним типом, подняла вой насчет денег. И этому типу я тоже задолжал. Словом, собрал я манатки и выбросил их в окно, а сам спустился во двор и дал тягу.

Кристал (за сценой). Ну где вы там запропастились?

Габриель. Мы пропустим самое веселье.

Фокс. Рассказывай.

Габриель. Дело уже шло к полуночи. В четырех кварталах от моего дома есть газетная лавка. Я туда часто заглядывал, и хозяйка знала меня. Она как раз закрывала свою лавчонку. Я попросил пачку сигарет, а она в ответ: «Погоди, милок, только жалюзи опущу». Когда она вышла, я увидел, что касса открыта и кругом ни души. Но только я залез в ящик с деньгами, как она тут как тут: вцепилась в меня и давай орать. Я пытался оторвать ее от себя — куда там! А она все вопила как резаная и царапалась. С перепугу я схватил гирю — наверно, это была гиря, потому что стояла на весах, — и ударил ее. Только это не помогло. Тогда я ударил еще раз. И еще…

Пауза.

Фокс. Ты убил ее?

Габриель. В том и штука, Фокс, толком не знаю.

Фокс. Иисус Мария!

Занавес.

 

Действие второе

Картина третья

Прошла неделя. Вечереет. Кулисы балагана: в этой картине они расположены с левой стороны. Идет репетиция. Фокс стоит на коленях, опершись локтями на стул. Он в том же самом одеянии — правда, без головного убора, — которое было на Кристалл в начале первой картины. Чтобы больше походить на монаха, Фокс опоясался широким кожаным ремнем.

Фокс (кричит). Ну что, я так и буду весь день стоять на этих дурацких коленках?! Пошевеливайтесь.

В дверях появляется кристалл с ведром воды в руках.

Кристал (резким тоном). Должен же кто-то воды принести, в самом деле!

Фокс. Само собой! В разгар репетиции! Ну ладно, ладно. Давай быстрей.

Кристал Л. Кому как не мне? Мужчинам это и в голову не придет.

Фокс. Твой выход.

Кристал. Сам не заводись… (Очень нежно.) Святой отец.

Фокс погружен в молитву.

Отец-настоятель.

Фокс. Кто там?

Кристал. Это я, святой отец, сестра Петита Санкта.

Фокс не меняет позы.

Фокс. А, Петита. Входи, дитя мое.

Кристал. Я загляну попозже, святой отец.

Фокс. Нет, нет, входи. А я только что беседовал с Господом о больших и малых заботах нашей миссионерской больницы здесь, в Восточной Замбии, в Лакуле.

Фокс встает и поворачивается лицом к посетительнице.

Неужели? Ну конечно, это моя Петита! Боже милостивый, я не узнал тебя в этом платье. Ты так молода и прекрасна, дочь моя.

Кристал. Его подарила мне жена вице-консула.

Фокс. Милая Петита, мы так будем по тебе скучать. Но наша потеря станет счастливым приобретением для доктора Алана Жиру.

Кристал. Он сейчас прощается с сестрами. Вы только представьте, святой отец: завтра в это же время мы с ним буем в Париже! А вот и он сам. Входите, доктор Жиру!

Вбегает Педро. На нем короткий белый халат. Вид у него очень жалкий.

Педро. А я как раз успел обойти…

Фокс. «Я пришел попрощаться…»

Педро. Матушка-настоятельница, я пришел попрощаться с вами.

Фокс. Милый, милый доктор Жиру.

Педро. А я как раз успел обойти все отделения: детское, травматологическое, инфекционное и родильное. А монахиням ввел по двойной дозе стрептомицина.

Фокс (гримасничая). Так им и надо! Все они наркоманки.

Кристал. Пусть продолжает, Фокс. Я же опоздаю в больницу.

Фокс. Ладно, ладно. Да вознаградит вас Господь, сын мой.

Педро. Фокс — ой — святой отец. Вы же знаете, я в вашего Бога не верю.

Фокс. Когда-нибудь и в вас проснется вера, доктор. Мы все будем молиться за вас.

Пауза.

Смейся.

Педро. Не могу.

Фокс. Постарайся.

Педро пытается имитировать смех.

Ладно, брось.

Кристал. И я помолюсь.

Фокс. А теперь дайте мне, старому человеку, благословить вас обоих.

Кристал. Алан, ради меня.

Педро. Если это принесет тебе счастье.

Кристал и Педро преклоняют колена.

Фокс. Да вознаградит вас Господь за многолетнюю… И так далее и так далее… Мы всегда готовы принять вас в свои объятия и прижать к грудям… груди. Дети мои.

Габриель входит и наблюдает за репетицией.

Кристал. Спасибо, святой отец.

Фокс. Ту-ту… слышите? Пароход.

Педро. Когда-нибудь, святой отец, я…

Фокс. Прощайте, прощайте. (Обращается к Кристал.) Если поторопишься, то еще успеешь. (Обращается к Педро.) Прелестно, Педро. Очень трогательно.

Педро. Фокс, ради Бога…

Фокс. Он сама искренность. Не правда ли, дорогая?

Фокс снимает одеяние, Кристал натягивает пальто.

Кристал. Автобус около шести. Этим же и вернемся.

Педро. Не получается у меня. Вы же видите, что не получается!

Фокс. Все будет нормально, старина. Не волнуйся.

Кристал. Габриель, ты готов? Пошли. А то время посещения кончится. Папа подумает, что мы его бросили.

Габриель. Передай ему, что я заеду в выходной.

Кристал. Ты не едешь?

Габриель. В следующую субботу. Передай, что в следующую.

Кристал. То же самое ты говорил неделю назад. Ты сказал, что поедешь сегодня. Ты же обещал, Габриель.

Габриель. Ну… В общем, я что-то неважно себя чувствую.

Кристал. Он только о тебе и спрашивает.

Габриель. Передай, что в следующий выходной — обязательно.

Кристал. А что с тобой?

Габриель. Голова болит. У меня это часто бывает.

Кристал ищет поддержки у Фокса.

Фокс (торопливо). Опоздаешь на автобус.

Кристал. Ей-богу, ничего не понимаю. Да и папа не поймет.

Педро. Передай привет от Гринго.

Фокс. Чистая пижама и апельсины с собой?

Кристал кивает.

И передай, что, когда вернется, устроим лотерею.

Кристал. Он (на Габриеля) мог бы ее устроить.

Фокс достает из кармана пачку сигарет, встряхивает ее и бросает Кристал.

Фокс. Вот, передай.

Кристал. К семи вернусь. (Уходит.

Фокс (вдогонку). И передай, чтоб сестер не лапал. (Габриелю.) Уж мог бы повидаться с ним, а то ведь помрет.

Габриель не обращает внимания на его слова.

Я же с тобой разговариваю!

Габриель (абсолютно спокойно, почти равнодушно). Ты же знаешь, я поехать не могу.

Фокс. Но ей-то как объяснить?

Габриель. Почему же ты ей ничего не сказал?

Фокс. Ну, не сказал. Ради нее, не тебя.

Габриель. А если бы запахло наживой, наверное, не смолчал бы, а?

Фокс. Пусть я невысокого полета птица, ну уж никак не доносчик, сынок.

Педро. Фокс, не могу я так больше…

Фокс. Что-что?

Педро. Пойми же, в этой роли я чувствую себя дурак-дураком.

Фокс. Что ты, Педро. Все просто великолепно. Замечательно.

Педро. Даже слова толком произнести не могу. (С отчаянием.) Габриель, скажи хоть ты…

Габриель. Угу.

Педро. А у тебя бы получилось: ты молод и все при тебе.

Габриель. Еще немного, Педро, и меня здесь не будет.

Педро (уходя со сцены). Одно мне абсолютно ясно: посмотри я на себя, каков я на сцене, со стыда сгорел бы.

Фокс собирает свой реквизит. Он и Габриель понимают, что отношения между ними натянутые.

Габриель. Помочь?

Фокс. Не надо.

Пауза.

Габриель. Вечером представление будет?

Фокс. Вряд ли.

Габриель. По-моему, утром ты забрал с собой афишки.

Фокс. Было дело.

Габриель. Ну, а если расклеил…

Фокс резко обрывает его и, застыв на месте, прислушивается.

Фокс. Тс-с.

Габриель. Что такое?

Вокруг тихо. Фокс, облегченно вздохнув, продолжает возиться с реквизитом.

Фокс. Послышалось.

Габриель. А Кристал думает, что представление будет. Поэтому и хочет поскорей вернуться. (Пауза.) Наговорил я тут лишнего. Насчет тебя и денег.

Фокс. Ладно уж.

Габриель. Ну и чего ты добиваешься? Чтобы я поехал с ней в больницу и меня там сцапали? Ты этого хочешь? Будь по-твоему. Я поеду. Но только сначала расскажу ей…

Фокс. Она ничего не должна знать.

Габриель. Пусть знает. Если старик умрет, не повидавшись со мной… (Внезапно замолкает, потому что входит Кристал).

Фокс. Что случилось?

Кристал. Опоздала самую малость. Промчался перед носом.

Фокс. Ничего страшного. В грузовике бензин есть. Туда-обратно хватит.

Кристал. Налог-то не уплачен. А если легавые в городе придерутся?

Фокс. Он застрахован. Мало им этого? Покатили — старикан ждет нас.

Габриель. Кристал, на два слова.

Фокс. Ну что, никто не едет? Тогда еду один.

Габриель. Кристал, мне даже на два шага отойти нельзя. Меня полиция ищет.

Кристал. Полиция?

Габриель. Я уже больше месяца в бегах.

Кристал. Что ты натворил?

Фокс. Стащил из магазина деньги, вот что.

Габриель. А там была еще старая…

Фокс. Стащил несколько шиллингов и смотался.

Кристал. Где?

Габриель. В Солфорде.

Кристал. А где это?

Габриель. Недалеко от Манчестера.

Кристал. Сколько взял?

Габриель. Точно не помню. Фунта два или три.

Фокс. А потом смылся. Вот и все. Просил не рассказывать тебе. Черт его тянул за язык, что ли?

Габриель. Утром исчезну — нанялся на танкер.

Кристал спокойна и невозмутима. Полностью владеет собой.

Кристал. Английская полиция разыскивает?

Габриель. Точно не знаю. Наверное.

Кристал. А тебя видели?

Габриель. Думаю, да.

Фокс. Видели.

Кристал. А имя знают?

Габриель. Не думаю.

Кристал. Денег сколько взял?

Габриель. Несколько фунтов.

Кристал. А точнее?

Габриель. Четыре фунта десять шиллингов.

Кристал. Когда это произошло?

Габриель. Примерно месяц назад.

Кристал. Где был все это время?

Фокс. В Глазго.

Кристал. И оттуда прямо к нам?

Габриель. Да.

Кристал. В Дублине околачивался?

Габриель. Нет. Послушайте, завтра я исчезну…

Фокс. Если бы мы подбросили его до Корка или Белфаста, он бы устроился на корабль…

Кристал. Никуда он не поедет! Бывали в передрягах не раз. Выход тут один: сидеть и помалкивать. Никому ни-ни. Понятно? А ты поможешь в спектакле. Деньжат заработаешь. А пока мы на колесах и в города не лезем, ты как у Христа за пазухой. С глаз долой — из сердца вон. А там и забуду про тебя. Понятно?

Фокс. А если до нас доберутся?

Кристал. Думаешь, из-за несчастных четырех фунтов и десяти шиллингов станут обшаривать Ирландию? (Габриелю.) Вот что: оставайся при деле, держи язык за зубами, и все образуется. А может, еще что-нибудь придумаем… По-моему, пора чай пить.

Габриель. Прости уж меня, Кристал.

Кристал. Может, все-таки останешься?

Кристал вялой походкой идет к противоположному концу балагана и швыряет пальто на стул. Пока Кристал не слышит.

Фокс (злобно). Дерьмо ты после этого!

Габриель. Она догадывалась.

Фокс. А что ты ей скажешь, когда за тобой придут? Ну?

Габриель. Нужно было с самого начала сказать ей всю правду.

Фокс. Что за тобой убийство?

Габриель. Оставь меня в покое, скоро уж отмотаюсь.

Кристал возвращается.

Кристал. Нужен денатурат для примуса. Обычно папа этим занимался.

Фокс. Никто не навестил. Вот удивится.

Кристал. Завтра тоже пускают. Поеду первым автобусом и…

Не договаривает. Входит Педро, на руках у него мертвая Гринго. Педро настолько потрясен, что не может вымолвить ни слова.

Педро. Это Гринго.

Кристал. Педро…

Габриель. Заболела? А она не..?

Кристал. Педро, что стряслось? Что?

Педро. Гринго…

Габриель. Боже мой.

Кристал. Утром после завтрака она была жива-здорова…

Габриель. Одеревенела вся.

Кристал. О боже.

Габриель дотрагивается до пасти.

А это… Это… Что такое?

Педро. Моя Гринго.

Габриель. Вроде как отравили.

Кристал. Да как ее могли отравить, глупый! Она все время была в фургоне.

Педро. Она такая умница, такая умница. И смешная, такая смешная.

Кристал. Боже мой, Педро.

Педро. Ей бы исполнилось семь лет десятого марта. Обычно я делаю торт со свечами.

Кристал. Выпить есть что-нибудь? Бренди…

Габриель. Точно, мертвая.

Педро. Подзывал ее к себе. «Где же ты», — говорю. «Знаю, где прячешься», — говорю. «А тебе печеночка на ужин есть», — говорю. «А если не вылезешь, сам съем», — говорю. Печеночку она любит.

Кристал обнимает его. Кристал и Педро медленно удаляются.

Кладу ее на сковородку. Запах лучше любых уговоров. Я все время с ней так разговаривал…

Кристал. Педро…

Педро. А если она не давала о себе знать, я принимался ее разыскивать. «Устрою тебе взбучку», — говорю. «Хорошую взбучку получишь». А она знает, что я ее пальцем никогда не трону…

Голос его замирает.

Габриель. Боже, какой ужас… Она была для него всем…. И в его-то возрасте…

Фокс. Так уж получилось.

Габриель. И как, черт побери, она могла наглотаться отравы? Боже мой, разве кому-то жить надоело?

Фокс пожимает плечами и отходит. Габриель смотрит ему вслед, потом на него самого; смотрит не отрываясь.

Фокс…

Фокс (быстро, НАСТОРОЖЕННО). Ну чего тебе?

Габриель. Ей-богу, Фокс, твоих рук дело.

Фокс. Ты о чем?

Габриель. Ты это сделал?

Фокс. Сделал что?

Габриель. Боже мой, ну как ты мог?

Фокс. А ты кто такой мне выговаривать?

Габриель. Это все равно, что Педро отправить на тот свет.

Фокс. Это всего лишь собака… не старуха же.

Габриель. Это сделал ты… Нарочно…. Чтобы от Педро избавиться.

Фокс. Заткнись.

Габриель. Ты нарочно избавился от близнецов Фриттеров, Сида с Таней да и от всех остальных.

Фокс. Глупости все это.

Габриель. Почему же, любезнейший?

Фокс. Ты ничего не понимаешь.

Габриель. Чего ты добиваешься?

Фокс. Оставь меня в покое. У меня все в ажуре.

Габриель. В ажуре? В ажуре, говоришь? Разваливаешь дело. Травишь у старика собаку. Чего ты добиваешься?

Пауза.

Фокс. Бывают в жизни такие минуты раз-другой, когда наступает прозрение, будто мгла расступается перед тобой. И все как на ладони. И понимаешь вдруг, что не все потеряно, что наступят и лучшие времена.

Габриель. Какая еще мгла? Ты просто спятил?

Фокс. Но прозрение — всего лишь миг. И мечтаешь об одном — как спасти, сохранить хоть крупицу высшего торжества.

Габриель. Ты все заранее придумал. Это точно. Нарочно придумал!

Фокс. Должны же наступить лучшие времена.

Габриель. Безумие какое-то.

Фокс (устало). Да отстань ты от меня.

Габриель. Ты — сама ненависть. Вот где корень зла. Ты всех ненавидишь.

Фокс. Ну уж нет.

Габриель. Даже Кристал.

Фокс. При чем тут Кристал?

Габриель. Очередь за ней. Ты и ее бросишь.

Фокс. Много ты понимаешь, парень. Кристал для меня — все.

Картина четвертая

Ночь. На сцене никаких декораций и почти совсем темно. С правой стороны доносятся приглушенные голоса; в них чувствуется возбуждение. Неожиданно появляется Габриель и как обезумевший мчится через сцену. Он бос. На нем нижняя рубашка и брюки. Когда он добегает до левого края сцены, из темноты появляется одетый в форму ирландский полицейский — и Габриель оказывается в его объятиях.

Полицейский. Добегался. Спокойно, Мелаки.

Два переодетых английских сыщика выходят с правой стороны.

Первый сыщик. Сержант, держи его.

Второй сыщик. Этот сукин сын укусил меня за руку! (Достает наручники.) Получай, ирландский выродок. А когда вернемся, посчитаю тебе зубы.

Габриель протягивает руки. Второй сыщик наносит ему удар в живот. Габриель скрючивается.

Полицейский. А это уж ни к чему.

Второй сыщик. Это только начало, ирландский выродок. Цветочки, как говорится.

Полицейский. Лучше-ка достань, во что его одеть.

Первый сыщик. Я схожу.

Полицейский. И ботинки не забудь.

Первый сыщик уходит.

Второй сыщик. А я бы забрал, в чем есть. (Хватает Габриеля за подбородок.) Для начала хватит, ирландская рожа, а? А теперь познакомимся. Меня зовут Коулстрим. Уже прилично гоняюсь за тобой, ирландская рожа. Вот отделаю тебя как следует — пожалеешь, что из своего табора нос высунул.

Полицейский. Обвинение будет предъявлено в участке.

Второй сыщик. А с утречка — в Манчестер. И на самолет. Чтоб побыстрее, ирландский выродок. Документы о выдаче, места в самолете — все в порядке. А ты порядочное дерьмо. Понятно, ирландская твоя душонка?

Входят Фокс и Кристал в накинутых на нижнее белье пальто. В руках Фокса фонарь.

Фокс. Какого черта…

Кристал. Фокс! Это же Габриель!

Второй сыщик. Вы его родители?

Кристал. А что такое? Кто вы такие? (Замечает наручники.) Почему он в наручниках?

Второй сыщик. Он арестован, миссис. А завтра днем в Манчестере ему предъявят обвинение в покушении на убийство старухи два месяца назад.

Кристал. Убийство? Габриелю?

Второй сыщик. Повезло ему, что жива осталась.

Кристал. О, боже мой…

Фокс придерживает ее за руку.

Габриель. Он (на Фокса) знал. Я ему все рассказал.

Кристал. Этого не может быть! Не может быть!

Второй сыщик. А почему бы вам не спросить его самого (на Габриеля), миссис? Уж он-то все знает.

Кристал. Почему ты мне ничего не сказал, Фокс? Почему?

Фокс. Спокойнее, дорогая. Тс-с.

Возвращается Первый сыщик с одеждой и ботинками Габриеля. Полицейский надевает ему ботинки и накидывает на плечи куртку. Пока происходит эта процедура…

Кристал. В Манчестер? А почему именно туда?

Первый сыщик. А он там отделал старушку. Двадцать девять швов наложили. Таким сыночком можно гордиться, миссис. Настоящий джентльмен.

Кристал. Я тоже еду. Куда бы вы его ни повезли — я с ним.

Габриель. Кристал, да ты не волнуйся.

Первый сыщик. Десять лет водить его за ручку по тюрьме? Это у вас не получится.

Второй сыщик. Обойдется. У меня для него в машине специальная «грелочка» есть.

Кристал. Фокс!

Фокс. Спокойней, спокойней.

Второй сыщик. Чертовы цыгане. Везде одинаковые.

Фокс. Куда вы его сейчас?

Полицейский. В участок. Потом в Дублин…

Кристал. Фокс, останови их! Останови!

Первый сыщик. А суд будет что надо, миссис.

Второй сыщик. Получит по заслугам, пошли.

Кристал. Оставьте его!

Вырывается из рук Фокса и бросается к полицейским. Дерется с ними. Ее отшвыривают на пол.

Второй сыщик. Вонючие цыгане! Пошли!

Сыщики ведут Габриеля под руки. Последующего разговора Кристал не слышит.

Полицейский. Мелаки, я предупреждал, чтоб ты убрался с моей территории.

Фокс. А как вы узнали, что он здесь?

Полицейский. Старик в больнице проболтался.

Фокс. Папаша?

Полицейский. Доходяга-старикашка. Кто бы ни появился в палате, сразу просит прислать к нему Габриеля.

Фокс. И какая-то тварь донесла?

Полицейский. Он сам мне все выложил, Мелаки. А если бы парень хоть раз навестил его — один раз, старик бы успокоился и мы бы ничего не узнали. (Уходит).

Фокс оборачивается и видит рыдающую Кристал. Садится рядом и обнимает ее.

Кристал. Габриель…

Фокс. Любимая.

Кристал. Мой мальчик.

Фокс. Ну, успокойся, успокойся.

Кристал. Мой Габриель.

Фокс. Спокойней, спокойней.

Кристал рыдает. Фокс кладет ее голову себе на плечо.

Затемнение.

Картина пятая

Свет на сцене, восход солнца. Фокс и Кристал одеты так же, как и в предыдущей картине. Кристал сидит на перевернутом ящике, уставившись на потухший примус. Они всю ночь не сомкнули глаз. Речь утомленная и бессвязная. Фокс наблюдает за восходом солнца. Делает несколько шагов.

Фокс. Солнце встает. (Садится рядом с ней, берет за руку.) Любимая.

Кристал. Мой Фокс.

Фокс. Ну как ты?

Кристал. Вроде ничего.

Фокс. Прилечь бы тебе не мешало.

Кристал. Все равно не засну.

Фокс (оживленно, как перед публикой). Вот что я сделаю. Прямо сегодня утром. «Мистер Проспект, — заявлю я, — учитывая состояние моего здоровья, театр Фокса Мелаки готов рас-рас-рас-смотреть предложенную вами цену, учитывая, естественно, что финансовая часть договора приемлема для акционеров». Ну как? Нет. «…учитывая, что наличный расчет включает в себя нашу репутацию в общенациональном масштабе и годный на данный момент реквизит». Ну как?

Кристал. Ты о чем, Фокс?

Фокс. Хорошо сказано?

Кристал (равнодушно). Хорошо. Просто отлично.

Фокс. Все, кроме аккордеона и «колеса фортуны».

Кристал. И этого примуса.

Фокс. А сколько он даст, как думаешь?

Кристал. Понятия не имею, милый.

Фокс. Ладно. Я скажу, что есть грузовик и два фургона — один за полцены. И балаган. И сцена. И шикарная авансцена. И плюшевый занавес. И-и-и, конечно же, наша репутация и доброжелательность. Если он предложит шестьдесят фунтов за все хозяйство, Бог с ним, так и быть — отдам.

Кристал. Холодно что-то.

Фокс. Ты просто устала.

Кристал. Наймем ему хорошего адвоката, ладно?

Фокс. Были б деньги, любовь моя, самого лорда главного судью заполучили бы.

Кристал. Просто в голове не умещается… Неужели Габриель… Просто… На него это совсем не похоже. Но чужая душа — потемки.

Фокс. Они уже в Дублине.

Кристал. Будь он грубиян какой… А он ведь такой… Такой деликатный. Или мне казалось?

Фокс. Может, просто с испугу?

Кристал. А ботинки худые.

Фокс. Земля-то сухая.

Кристал. «Нет хуже сапога, чем жена сапожника», — как любит говорить папа. До сих пор не понимаю, что он имеет в виду.

Фокс. Мне кажется, не стоит рассказывать о Габриеле.

Кристал. Сейчас уже безразлично. Ты же знаешь, он почти выжил из ума.

Фокс. Да, похоже. (Встает.) Чудесное время суток… Вот смотрю я, как встает солнце, и вспоминаю одно утро… (Прерывает фразу, смотрит на нее.) А помнишь ту речку?

Кристал. Ты о чем?

Фокс начинает говорить тихим, неуверенным голосом. По мере того как он вспоминает, его душевная теплота и искренняя радость передаются и ей.

Фокс. В нескольких милях к северу от Голуэя. На побережье. Река. Речка. Прямо там, где она впадала в море. Мы были женаты тогда всего две недели.

Кристал (равнодушно). Голуэй… Место симпатичное…

Фокс (подсаживаясь к ней). И кто-то тебя надоумил бежать к морю на заре. В то самое утро, точно в это же время ты меня разбудила, мы незаметно вышли из дома и помчались босиком по мокрому полю. А когда прибежали к морю, нам пришлось перейти вброд эту речушку, чтоб до пляжа добраться.

Кристал (вспомнив вдруг). Речка!

Фокс. Помнишь? Ты подняла юбку, взяла меня за руку, и мы вошли в воду.

Кристал. Рыба! Камбала!

Фокс. Кишмя кишела! Прямо под ногами! Помнишь?

Кристал. Ах, боже мой!

Фокс. Шагу нельзя было ступить!

Кристал. Кишмя кишела! Ступить некуда!

Фокс. Мы встали как вкопанные и ни туда ни сюда.

Кристал. А ты чуть не лопнул от смеха.

Фокс. И все норовила ноги задрать, лишь бы дна не касаться.

Кристал. Прямо кишмя кишела!

Фокс. А потом потеряла равновесие и — плюхнулась!

Кристал. И тебя за собой потащила.

Фокс. А потом как расхохоталась!

Кристал. Надо было видеть, как ты бултыхался!

Фокс. А вода была холоднющая!

Кристал. Вымокли до нитки!

Фокс. А потом в обнимку — на пляж.

Кристал. А ты, дурачок, запрыгал как обезьяна!

Фокс. А чайки? Помнишь? Они сидели на камнях и глазели на нас.

Кристал. А ты привязал к моим волосам косу из морских водорослей.

Фокс. А потом танцевали на песке.

Кристал. Мокрые насквозь.

Фокс. А потом взошло солнце.

Кристал. Речка… Смешно как, почти все забыла.

Фокс. Только мы вдвоем.

Пауза. Каждый занят своими мыслями.

Кристал. Фокс, я подумала…

Фокс (встревоженно). О чем?

Кристал. Еще до распродажи я все думала, где б достать денег на адвоката.

Фокс (вяло). Ох.

Кристал. Единственно, кто мог бы помочь, так это Педро. Он раньше предлагал взаймы мне, понимаешь?

Фокс. Душа-человек.

Кристал. Настоящий человек. Интересно, куда он исчез?

Фокс. А бог его знает.

Кристал. Со своей собачкой разговаривал как с ребенком.

Фокс. Это точно.

Кристал. Может, в Дублин уехал? У него там двоюродная сестра.

Фокс. Умерла уже давно.

Кристал. А я и не знала. А сколько лететь от Дублина до Манчестера?

Фокс. Примерно час.

Кристал. По-моему, он никогда не летал на самолете, как ты думаешь?

Фокс. Понятия не имею.

Фокс чувствует, что нужно развеять мрачное настроение Кристал. Но не может справиться с охватившим его волнением. Подвигается поближе к ней.

Любимая…

Кристал. Мой Фокс.

Фокс. Любовь моя, когда мы все это сбагрим Проспекту…

Кристал. А может, он откажется.

Фокс. Не волнуйся — сбагрю. А после останемся ты да я, видавший виды аккордеончик да старенькое «колесо фортуны». Все что у нас было тридцать лет назад. Помнишь? Ты и я. И опять мы будем смеяться по пустякам. И я опять вплету тебе в волосы косичку из морских водорослей. Будь что будет. По ярмаркам — так по ярмаркам. В город — так в город. Проголодались — поели, прилегли — поспали. Кругом будут люди, и для них мы не кто-нибудь, а Кристалл и Фокс. Ей-богу, любовь моя, не будь я человеком суеверным, я б мог сказать, я б сказал…

Кристал. Что же?

Фокс. Я б сказал, что мы — у врат рая.

Затемнение.

Картина шестая

Прошло два дня. Загородный перекресток. Указательный столб на четыре направления. Прекрасный солнечный день. С некоторого расстояния доносятся приближающиеся голоса Фокса и Кристал. Они страшно шумят: болтают, смеются, кричат, поют. Можно подумать, что на сцене появится целая ватага веселой детворы. Они подходят к перекрестку. Фокс несет «колесо фортуны», аккордеон и примус. В руках Кристал два потертых чемодана. В кармане у Фокса бутылка вина, и при первом удобном случае они прикладываются к ней. Они не выглядят пьяными, но настроение у них приподнятое; сиюминутные волнения их улеглись; день теплый; вино пьянит. Фокс особенно весел и жизнерадостен. Он похож на молодого человека, который делает все, чтобы развлечь свою девушку и произвести на нее впечатление.

Фокс. Ну вот! Прибыли!

Кристал. Куда?

Фокс. Сюда!

Кристал. Ты мне на ногу наступил!

Фокс. Все, что движется, должно миновать это место. Дублин — Голуэй, Корк — Дери. Самый пуп, девочка.

Кристал. Самый пуп! Фокс, ну ты и скажешь.

Фокс (поет). «Поедем автостопом, поедем автостопом». Брось свои манатки и положись во всем на Фокса. Всего-навсего два билета. Куда желаете отправиться, мадам?

Кристал. В Манчестер!

Фокс. Пусть будет Манчестер!

Кристал садится у края шоссе.

Кристал (хихикая). Никто и не подумает остановиться, Фокс. Пронесутся со свистом, фюить — и мимо, проторчим здесь до второго пришествия.

Фокс (провозглашая тост). За великие труды наши. За адвоката мистера Кинга!

Кристал. Ринга! Фредерика Эшли Ринга!

Фокс. Который не даст нашего мальчика в обиду. И за Дика Проспекта. Ведь он же раскошелился на сорок хрустящих бумажек за кучу хлама и грузовик без заднего хода.

Кристал. И ты ему не сказал?

Фокс. Что я, спятил? Он то и дело повторял: «Машина на ходу, Фокс, я же вижу. Развернись у ворот, а потом давай обратно», Нет уж, Дик, говорю, — сделка так сделка. Ты не кота в мешке берешь. Объедем вокруг.

Кристал. Так ему и надо!

Фокс. А как ты думаешь, кого я увидел, когда мы к его дому подъехали?

Кристал. Кого?

Фокс. Сида.

Кристал. Да ну!

Фокс. Сидит себе в фургоне и уминает яичницу с беконом, а его благоверная стоит рядом и орет.

Кристал. И что орет?

Фокс. «Меры не знаешь! Потом ко мне никаких претензий, если заворот кишок заработаешь!»

Кристал покатывается со смеха.

Такова жизнь, девочка. Что тут поделаешь. (Слышит шум приближающегося автомобиля.) Машина! Машина! Хватит болтать! За дело! Собирай вещички! (Прячет бутылку, поправляет галстук, выкидывает коленце, чтобы позабавить Кристал, и занимает позицию у края шоссе.

Кристал. Вот кривляка!

Фокс (в сторону автомашины). Давай, давай. Так-то, милок. Подбрось Кристал и Фока. Тормози. Так-то. Мы ребята что надо. Нам с вами по пути. Да ты посмотри: я много места не займу. В чем только душа держится. Одна улыбка осталась.

Кристал (смеется). Ну и умора.

Фокс. Неужели сердце не дрогнет? Достопочтенный Фокс Мелаки уповает на вас. Подвезите, наставьте на путь истинный.

Кристал (смеется). Ну, хватит, Фокс.

Фокс. Как об стенку горох. (В сторону автомашины.) Да вознаградит вас Господь за преданность нашей маленькой больнице здесь, в Лакуле, Восточной Ирландии. Неужели откажешь невинному созданию, а? Ну и дерьмо ты после этого.

Машина проехала мимо. Кристал хохочет.

(В сторону машины.) Чтоб у тебя колесо отвалилось!

Кристал. Ну что, мимо, клоун ты этакий?

Фокс в особом приподнятом настроении. Это не столько искренняя радость, сколько брава. Солнце, вино, избавление от забот, желание покрасоваться перед нетребовательной публикой вроде Кристал — вот видимые причины такого настроения. Но он-то понимает — Кристал этого не чувствует, — что это веселье — словно карточный домик. Еще мгновение — и он рассыплется. Резким движением раскручивает «колесо фортуны» и обращается к воображаемой публике.

Фокс. Красный, желтый, черный, голубой — на любой вкус. Есть шанс превратить жалкий пенс в настоящий фунт. А вон милашка с таким видом, что готова рискнуть. Иди сюда, моя милая. Это твой шанс. А если будешь ждать, что скажет мамочка, пиши пропало.

Кристал. Глотни-ка.

Фокс. Мне хватит.

Кристал. Ну и хорошо.

Фокс (гневно). Хоть бы одна машина проехала.

Кристал. Ляг и успокойся.

Фокс. Не сидится мне на месте. (Нетерпеливо.) Кристал, а давай еще разок поженимся!

Кристал. Ты перебрал.

Фокс. Любимая моя, выходи снова за меня. Ну пожалуйста.

Кристал. Напился в стельку.

Фокс. Я делаю предложение, любовь моя.

Кристал. Прямо здесь?

Фокс. И сейчас.

Кристал. Прямо сейчас?

Фокс. Немедленно.

Кристал. В чем есть?

Фокс. Да, прямо так.

Кристал. Все так неожиданно. А почему бы нет? Это помирать только раз! (Встает и поет.) «Невестушка „ого“ — мала, толста, в обхвате во». (Резко замолкает.) Машина!

Фокс (раздраженно). Да черт с ней.

Кристал. Какая шикарная! Давай Фокс, за дело!

Фокс. Не вижу никакой машины.

Кристал. Да вот она! Спрячь бутылку!

Фокс (рассеянно). Попробовать, что ли?

Кристал. Что значит «попробовать»? Ты что, хочешь застрять в этой Богом забытой дыре, а? А ну, давай! Что с тобой, любезнейший?

Фокс (резко). О’кей. О’кей. Хватит пилить!

Кристал. Попробовать, что ли?

Фокс поворачивается к приближающейся автомашине, на лице профессиональная улыбка.

Фокс. Вот так вот. Спокойнее. Тормозим. Еще…

Кристал. Опять мимо!

Фокс. Добрый день, мэм. Фокс и Кристалл, муж с женой, профессиональные актеры, временно находятся в затруднительном положении. Зовут нас Мелаки. И как знать? Может, первый отставной папа римский…

Кристал. Ха-ха-ха!

Фокс. Так и запишешь в своем дневнике: «Сегодня я подвезла папу римского с супругой в окрестностях деревни Слауманус…»

Кристал. Она же все слышит, шут гороховый!

Фокс. Минуточку, минуточку, минуточку…

Машина поехала мимо.

Кристал. Она все слышала!

Фокс (кричит). Да такую тушу в «роллс-ройсе» возить надо! Корова!

Кристал. Солнце-то как припекает.

Фокс. Ну что сидеть? Все равно ехать надо.

Кристал. Милый, а я пьяненькая. Ей-богу. Тыщу лет Дика Проспекта не видела. Как он там?

Фокс. Все такой же.

Кристал. А о Кристал он спрашивал?

Фокс. Наклюкалась.

Кристал. Не поверю, Фокс ревнует!

Фокс. К этому скоту? Еще чего!

Кристал. Не волнуйся, милый. Это было давным-давно, до встречи с Фоксом.

Фокс. Скотина.

Кристал. Да я о нем ни разу и не вспомнила.

Фокс. Ну и попали мы в чертову дыру.

Кристал. А что, здесь очень мило. Солнышко пригревает. Вереском пахнет. И я чувствую себя… великолепно. Ты мне не веришь, любимый?

Фокс. М-м.

Кристал. Сядь рядом.

Фокс. Не могу.

Кристал. Дрянные мы с тобой людишки, милый.

Фокс. Ты пьяна.

Кристал. Фокс, да не в этом же дело. Дрянь я — и все тут. Папа умирает в больнице. Габриель в тюрьме. Театра больше нет. В кармане — ни гроша. А я беззаботная, как жаворонок. Ну разве я не дрянь, Фокс?

Он молчит.

Фокс. Может, попробуем на соседнем шоссе?

Кристал. А ты изменился, милый.

Фокс. А может, вернуться в деревню?

Кристал. Думаешь, я ничего не заметила? Еще как заметила. От Кристал ничего не скроешь.

Фокс. Тем лучше для Кристал.

Кристал. Еще когда дела с театром шли в гору. И вдруг в тебя словно бес вселился. Именно так. Мой Фокс закусил удила. Выжил близнецов Фриттеров. Выжил Билли Геркулеса. И тут я подумала: неужели всему конец? И мне стало страшно. Разве я не права, любимый?

Фокс. Пить меньше надо, женщина.

Кристал. А потом ты начал избегать тех мест, где мы делали хорошие сборы. И когда мы могли дать четыре вечерних спектакля, давали только два. Потом отравил собачку…

Фокс. Что ты городишь?

Кристал Л. Твоих рук дело, дорогой мой. Твоих, твоих. В голове не укладывалось: зачем тебе это? Ты ж любил его, я знаю. Ничего не понимаю. А может, и не хотела понять. Потому что боялась. Боялась только одного. Дрожала от мысли, что в конце концов избавишься и от меня. Да черт с ними со всеми, прости меня, Господи. Даже с Педро. Лишь бы до меня очередь не дошла. Меня волновало только это. И вот мы опять вдвоем. Ты и я. Фокс и Кристал. А на остальное плевать.

Такая откровенность ошеломляет Фокса. Изумленно и недоверчиво смотрит на Кристал.

Фокс. И про Педро знала?

Кристал. Кристал не проведешь.

Фокс. Неужели знала?

Кристал. Говорю же тебе — дрянь я.

Фокс. Знала, что отравил единственное дорогое для него существо?

Кристал. Да простит меня Господь, Фокс.

Фокс. Собачку нашего друга Педро?

Кристал. Что ты на меня уставился? Твоих рук дело, не моих. Садись, садись рядышком, любимый.

Фокс, словно во сне, подходит к ней и садится рядом. Кристал ловит его руку.

Я бы вышла за тебя еще десять — нет, сто раз.

Фокс. Правда?

Кристал. Хоть каждый день. Хоть каждую минуту. (Закрывает глаза и кладет голову ему на плечо.) Фокс, любимый. Мне так хорошо с тобой.

Начинает говорить Фокс. Голос у него нежный, утешающий. Кристал как во сне.

Фокс. Любимая…

Кристал. М-м…

Фокс. Кристал, ты любишь меня?

Кристал. М-м.

Фокс. Ведь любишь меня, правда?

Кристал. Фокс, самый любимый.

Фокс. Сильно, очень сильно?

Кристал. М-м…

Фокс (медленнее). Если б тебя спросили, пошла бы за мной в ад?

Кристал. И туда и обратно, любимый.

Пауза.

Фокс. Кристал.

Кристал. Что-то глаза слипаются.

Фокс. Мне нужно поговорить с тобой.

Кристал. Слушаю тебя.

Фокс. О Габриеле.

Кристал. Он был такой добрый мальчик.

Фокс. Как они нашли его, ты не знаешь.

Кристал. Кого, любимый?

Фокс. Как полиция нашла его.

Кристал. Ты о чем, Фокс?

Фокс. Помнишь, он пришел в тот вечер? Сразу, как Сид и Таня уехали? Помнишь?

Кристал. Разумеется.

Фокс. Ну так он мне тогда все выложил. Все как было. Как он отсиживался в Глазго, а потом улизнул на пароходе.

Кристал. Мне это известно.

Фокс. А потом он мне сказал о вознаграждении.

Кристал. О чем?

Фокс. Английская полиция назначила вознаграждение в сто фунтов за его поимку. Или пятьдесят фунтов за любую информацию о нем.

Кристал привстает.

Сначала я сидел сложа руки — не мог решиться. А когда мы как-то проезжали через Балтимор, я зашел в местный полицейский участок. Такое белое здание у самого выезда из города. И полицейский на мотоцикле. Помнишь? И я-я-я сказал ему, что Габриель у нас.

Кристал встает.

Кристал. Ты?

Фокс. В общем, они меня спросили кое о чем. А потом заставили ждать, пока не связались с Дублином. Из Дублина звонили в Манчестер. Вот и все. Так его и накрыли.

Кристал. Фокс…

Фокс. Так что, если будем в Дублине, получим сто фунтов.

Кристал. Ты лжешь.

Фокс. Не думаю, что Габриель в курсе. Наверное, ему ничего не сказали.

Кристал. Ты лжешь, Фокс! Ты лжешь, лжешь! (Подскакивает к нему, хватает за рубашку, смотрит в упор.) Ну-ка, возьми свои слова обратно!

Фокс. С какой стати? Все так и было.

Кристал. Бред какой-то! Своего собственного сына! Габриеля!

Фокс. Деньги нужны позарез. Опять с нуля начинаем.

Кристал опускает его, но взгляд не отводит.

Кристал. Своего собственного сына! Полиции?

Фокс. Целая куча денег.

Кристал отступает на шаг.

Кристал. Что ты за человек?

Фокс протягивает к ней руку. Кристал отшатывается, пронзительно кричит.

Не смей! Не смей прикасаться ко мне! (Пятится.) Уйди прочь! Не подходи! Не прикасайся ко мне! Молчи! Видеть тебя не могу! Такой грех на душу взять! Страшный ты человек! Надо бежать от тебя без оглядки! Неужели ты? Ты… Сердце разрывается.

В бешенстве отбегает. Хватает пальто и чемодан и бессвязно бормочет

Габриель… Неужели? Педро… Мой мальчик… Страшный человек…

Фокс. Зря сказал. Лучше б ты не знала.

Какое-то мгновение Кристал еще колеблется, на лице ее — замешательство.

Кристал. Вот ты, выходит, какой. (Убегает).

Фокс делает несколько шагов за ней.

Фокс. Не было этого. И в помине не было, Кристал. Это же бедняга папаша проболтался полиции. Да какой с него спрос. А я все выдумал. Только что. Прямо при тебе. Язык-то без костей, черт меня дернул. Да я хотел… (Кричит.) Кристал! (И снова тихо, скороговоркой.) Соврал я, соврал. Да, я хотел избавиться от Фриттеров и Билли Геркулеса, от Сида с Таней, от театра. От всего, что было. Даже от добряка Педро. Да. И все потому, что меня тогда озарило, мгла расступилась. И я увидел просто нас с тобой, тебя и меня. Какими мы были когда-то. Мы были молоды, и хоть одежонка промокла, и солнце еще не встало — были надежды. Они согревали нас. А что любовь? Теперь ею сыт не будешь. (Со злобой крутит «колесо фортуны».) Красный, желтый, черный, голубой — на любой вкус. Хороший шанс превратить жалкий пенс в настоящий фунт. Я люблю тебя, Кристал. Ты лучшая часть моей души. А теперь тупик и никакого просвета. Наверное, я опять был неправ. Но был же миг прозрения. Я должен сохранить в душе каплю надежды. Кристал. Кристал, любимая. Как же мне быть? (Машинально крутит «колесо фортуны», напевает.

(Зычно, как на ярмарке.) Красный, желтый, черный, голубой — на любой вкус. На любой вопрос вам ответит Фокс. Бархатный костюм. Шикарный лимузин. И сон у него как у праведника. Знает все про все. Пропади я пропадом, если вру. И нечего зубы скалить. Красный, желтый, черный, голубой — плати и выбирай. Хотя, кой черт разница? Чему быть — того не миновать. Не миновать. Не миновать. (С нежностью.) Кристал, любимая. Я омрачил твою душу. Ведь любовь — это все. И как же я посмел убить в тебе веру в любовь? Разве нам мало было для счастья?

Проезжает машина. Фокс уходит в себя, закрывает глаза. Одну руку кладет на «колесо фортуны», другой закрывает лицо.

Занавес