Местная бедная школа расположена в заброшенном коровнике. На задней стене видны остатки пяти или шести стойл — деревянные столбики и цепи, где когда-то ночевали и доились коровы. Слева двустворчатая дверь, через которую могла пройти телега. Справа — окно. Деревянная лестница без перил ведет в жилое помещение учителя и его сына. Всюду разбросана уже более ненужная утварь: колесо от телеги, плетеная сетка для ловли омаров, сельскохозяйственный инвентарь, сено, маслобойка и т. п. Здесь же табуретки и скамейки для учеников, а также стол и стул для учителя. У двери ведро с водой и грязное полотенце. Помещение неуютное, пыльное и чисто функциональное. Чувствуется отсутствие женской руки. С началом действия Манус учит Сару читать. Он опустился на колени. Она сидит на табуретке, голова опущена, вся напряжена, грифельная доска прижата к коленям. Он добивается результата мягко и настойчиво и, как и во всем, что он делает, чувствуется энтузиазм.
Манус — старший сын учителя, ему около тридцати, а может чуть-чуть за тридцать. Лицо бледное, хорошо сложен, напряжен, безвозмездно помогает отцу учить учеников. Одежда изношена, а когда ходит, то мы видим, что он хромает.
Речь Сары настолько затруднена, что все считают ее немой, и она смирилась с этим: при попытке сказать что-нибудь у нее получаются лишь нечленораздельные носовые звуки. Вид у нее беспризорного существа, возраст ее трудно определить, она может быть от семнадцати до тридцати пяти.
Джимми Джек Кэсси — его считают вундеркиндом — сидит в отдалении, читает Гомера по-гречески и улыбается. Он холост, ему за шестьдесят, живет один, приходит в эту вечернюю школу ради общения и интеллектуального интереса. Он хорошо говорит на латинском и греческом, но в то же время не демонстрирует это — для него говорить на этих языках совершенно естественное дело. Никогда не моется. Его одежда, толстое пальто, шляпа, варежки, в которых он ходит и сейчас, всегда грязная, носит он все это и зимой и летом, днем и ночью. Сейчас читает он спокойным голосом и улыбается, испытывая большое удовольствие. Для Джимми мир богов и древних мифов такой же реальный и доступный, как повседневная жизнь в Бейле Бейге.
Манус держит руки Сары и медленно и четко артикулирует слова, глядя ей в лицо.
Манус. Замечательно получается. Попробуем еще разок — только еще разок. Ну — успокойся и вдыхай… глубоко… и выдыхай… вдох… и выдох…
Сара энергично и упрямо мотает головой в знак несогласия.
Ну же, Сара. Это знают только ты да я.
Снова Сара энергично и упрямо качает головой.
Никто не слышит. Никто нас не слушает.
Джимми. «Ton d'embeibet epeita thea glaukopis Athene [2]«Но сероокая богиня тогда ответила ему» (Гомер «Одиссея», XIII, 420.). В переводе Жуковского: «Дочь светлоокая Зевса Финна ему отвечала…» (Дословный перевод реплик на английский с греческого (грея.) и латинского (лат.) даны Брайеном Фрилом в примечании. В тексте и греческие и латинские реплики даны в латинской транскрипции.)
».
Манус. Работай языком и губами. «Меня зовут…» Ну же. Попробуй еще раз. «Меня зовут…» Ты же хорошая девочка.
Сара. Меня…
Манус. Замечательно. «Меня зовут…»
Сара. Меня… меня…
Манус. Подними голову. Как можно громче. Никто тебя не подслушивает.
Джимми. «…alia hekelos estai en Atreidao domois» [3]…Но он (имеется в виду сын Одиссея Телемах, которого Афина отправила в Спарту, чтобы разузнать об Одиссее) сидит спокойно в покоях сыновей Афины (Гомер, «Одиссея», XIII, 423–424.). У Жуковского: «…в доме Атреева сына сидит и роскошно пирует…» (греч.)
.
Манус. Помолчи, Джимми, пожалуйста. Еще раз… только еще разок… «Меня зовут…» Ну, хорошая девочка. Давай же. Голову выше. Рот открыт.
Сара. Меня…
Манус. Хорошо.
Сара. Меня…
Манус. Великолепно.
Сара. Меня зовут…
Манус. Как?
Сара. Меня зовут…
Манус. Как?
Сара останавливается. Затем выпаливает.
Сара. Меня зовут Сара.
Манус. Чудесно! Потрясающе!
Манус обнимает Сару. Она улыбается от застенчивости, смущения и удовольствия.
Ты слышал, Джимми? — «Меня зовут Сара» — чисто, как звон колокольчика. (Саре.) Вундеркинд не понимает, чего мы добиваемся. (Сара смеется в ответ. Манус обнимает ее и встает.) Теперь дело пойдет! И ничто нас не остановит. Ничто на свете!
Джимми, хихикая над текстом, который читает, подходит к ним.
Джимми. Ты только послушай, Манус.
Манус. Скоро ты будешь рассказывать мне обо всем, что хранится в твоей голове все эти годы. Да, Джимми, в чем дело? (Саре.) Может быть, ты расставишь табуретки?
Манус бежит вверх по лестнице.
Джимми. Подожди, Манус, я тебе сейчас прочитаю.
Манус. Давай, начинай. Я мигом.
Джимми. «Hos ara топ phamene rabdo epemassat Athene…» [4]«…В то время как он говорил, Афина дотронулась до него своей палочкой» (Гомер, «Одиссея», XIII, 429.) (греч.).
«После того как Афина сказала это, она дотронулась до Улисса своей палочкой. Она лишила свежести кожу его гибких конечностей и убрала с его головы светлые, как лен, волосы, а конечности покрыла кожей старика»! Ну и бестия! Ну и бестия!
Снова появился Манус с чашкой молока и куском хлеба.
Послушай-ка, что было дальше! Она на этом не успокоилась!
Спускаясь вниз по ступеням, Манус пьет за здоровье Сары.
Джимми. «Knuzosen de oi osse…» [5]«Она покрыла пеленой его глаза» (греч.).
«Она покрыла пеленой его оба глаза, которые были так красивы, и надела на него изодранный, отвратительный плащ, пропитанный едким дымом!» Ага! Дым! Дым! Понятно! Дыма и у нас хватает. От торфяников. Посмотри, что дым сделал со мной! (Он быстро снимает шляпу и показывает свою лысую голову.) Это что, светлые волосы?
Манус. А какие же еще.
Джимми. «Она набросила на него какую-то грязную, ободранную шкуру оленя, дала ему в руку посох и суму»! Ха-ха-ха! Вот что сделала Афина с Улиссом! Превратила его в бродягу! Ну не шалунья ли?
Манус. Ты же не видел, как это было на самом деле, Джимми.
Джимми. Ты знаешь, как ее называют?
Манус. «Glaukopis Athene».
Джимми. Вот именно! Совоокая Афина! Господин Манус… Сэр! Если бы у вас в доме жила такая женщина… Вы что, думали бы, как запастись на зиму торфом? А?
Манус. Она была богиней, Джимми.
Джимми. Больше чем богиня. Наверняка наша местная Грания не того класса, и потом…
Манус. Кто?
Джимми. Грания… Грания… Грания Диармуида…
Манус. Понятно,
Джимми. Конечно, нашей Гранин не под силу столько мужиков.
Манус. Бесстыжий ты, Джимми.
Джимми. Вот я ночью думал: если бы тебе пришлось выбирать между Афиной, Артемидой и Еленой Троянской — все они девицы Зевса — представь себе три такие мощнейшие дочери в одном храме Афин! — и вот тебе бы пришлось выбирать — кого бы ты выбрал?
Манус (Саре). Кого выбрать, Сара?
Джимми. Не хочу умолять достоинств Елены, достоинств Артемиды. И даже не умоляю достоинств нашей Гранин. Но я бы точно выбрал Афину. Ей-богу, ее совьи глаза способны держать мужика вечно на взводе!
Вдруг неожиданно, как будто в каком-то порыве, Джимми встает по стойке смирно и отдает честь, его лицо выражает страдальческий экстаз. Манус смеется. И Сара тоже. Джимми садится и продолжает читать.
Манус. Ты, Джимми Джек, дьявольски опасный человек.
Джимми. Совьи глаза! Ха! Уж Гомер-то хорошо разбирается в этом, будь уверен. Очень хорошо разбирается.
Манус подходит к окну и выглядывает. Манус. Куда же он запропастился?
Сара подходит к Манусу и трогает его за локоть. Она показывает, как баюкают ребенка.
Да, я знаю, он на крестинах. Но не целый же день давать ребенку имя.
Сара показывает, как разливают напитки и быстро обносят гостей.
А уж это будь уверена. В какой пивнушке?
Сара указывает.
У Грейси? (Нет, дальше.) У Кон Кони Тима? (Нет, в том, что справа.) У Анны ней мБрейг? (Да, точно там.) Уж она его накачает. Пожалуй, я сам проведу урок.
Манус начинает раскладывать на скамейках книги, грифельные доски, мел. Сара достает из-под соломы- спрятанный там букет цветов. Во время этой немой сцены Джимми продолжает.
Джимми. «Autar о ek limenos prosebe…» «Но Улисс шел от пристани через лес к месту, где он мог найти, как указала Афина, свинопаса, который 'о oi biotoio malista kedeto'», — а это что значит, Манус?
Манус. «Который следил за его добром».
Джимми. Точно. «Добрый свинопас, который следил за его добром, лучше других рабов Улисса…»
Сара дарит цветы Манусу.
Манус. Какие красивые!
Но Сара от смущения убежала на свое место и уткнулась в книгу. Манус идет к ней.
Цве-ты.
Пауза. Саране поднимает головы.
Скажи слово: цве-ты. Ну же — цве-ты. Сара. Цветы. Манус. Ну, видишь? Теперь пойдет!
Манус наклоняется и целует ее в макушку.
И какие красивые цветы. Спасибо.
Входит Мейре, сильная духом, крепко сложенная женщина, с копной вьющихся волос. Ей за двадцать. В руках у нее бидон с молоком.
Мейре. Что, больше никого нет? Урока не будет?
Манус. Если отец не придет, урок проведу я.
Манус смущен, так как его застали целующимся с Сарой и букетом цветов, прижатым к груди.
Мейре. Да, красиво здесь у вас. Вот тебе молоко. Как дела, Сара?
В ответ Сара производит нечленораздельные звуки.
Манус. Я видел, как ты сгребала сено.
Мейре не реагирует на это замечание и подходит к Джимми.
Мейре. А как поживает Джимми Джек Кэсси?
Джимми. Сядь рядом со мной, Мейре.
Мейре. Это безопасно?
Джимми. Безопаснее мужчины в Донегале нет.
Мейре плюхается на стул рядом с Джимми.
Мейре. О-о-о! Жатва нынче небывалая. Не дай бог такое еще раз пережить. (Показывает Джимми свои руки.) Посмотри, какие волдыри.
Джимми. Esne f atigata?
Мейре. Sum f atigatissima.
Джимми. Bene! Optime!
Мейре. Это все что знаю по латыни. Если б я знала хоть столько по-английски.
Джимми. По-английски? А я думал, что ты немного знаешь английский.
Мейре. Три слова. Постой — я знала одно предложение наизусть. Как же это? (Ее произношение неестественно, потому что английский для нее иностранный язык, и она не понимает смысла того, что произносит.) «In Norfolk we besport ourselves around the maypoll».Hy как!
Манус. Maypole.
Снова Мейре оставляет без внимания замечание Мануса.
Мейре. Боже, будь милостив к моей тетушке Мэри — научила меня этой тарабарщине, когда мне еще и четырех не было. Джимми, что это значит?
Джимми. Откуда мне знать? Я не умнее тебя, знаю только ирландский.
Мейре. И латинский. И греческий.
Джимми. Вру: одно английское слово знаю.
Мейре. Какое?
Джимми. Bo-som.
Мейре. Что такое bo-som?
Джимми. Ты знаешь — это (Показывает руками.) bosom — bosom — знаешь — Диана, охотница, у нее две мощные bosom,
Мейре. Ну, конечно, это ты будешь помнить всегда, и по-английски тоже. (Встает.) Нет глотка воды?
Манус. Прости, я не мог зайти к тебе вчера вечером.
Мейре. Неважно.
Манус. Бидди Ханна попросила написать письмо сестре в Новую Шотландию. Про всякую всячину. На прошлой неделе я водила корову к быку три раза, но все безрезультатно. И бык-то остался один единственный — Большой Нед Фрэнк?.
Мейре (пьет). Теперь стало легче.
Манус. И так она увлеклась, что забыла, кому диктует: «Старый пьяница учитель и его хромоногий сын все еще продолжают дурить всем голову в своей школе. Люди теряют зря время и деньги».
Мейре для приличия смеется.
Мейре. Да будет тебе!
Манус. А я пишу себе и пишу. «Слава богу, строят новую школу в Полл ней гКоей-рах.» Вернулся заполночь.
Мейре. Хорошо быть занятым человеком.
Мейре отходит в сторону. Манус следует за.
Манус. По дороге домой слышал, как играла музыка, но подумал, слишком поздно заходить.
Мейре (Саре). Папаша очень шумел вчера ночью?
Сара кивает головой и улыбается.
Мейре. Вернулась, должно быть, около трех?
Сара показывает четыре пальца.
Мейре. Ах, даже в четыре? Понятно, из-за чего шумел.
Манус. Я могу тебе помочь с сеном завтра.
Мейре. «Ученый муж на сенокосе». Что танцуют под эту песенку? Хорнпайп? Или рил?
Манус. Если будет хорошая погода.
Мейре. Как хочешь. Там в палатках живут англичане. Солдаты. Здоровые парни, из инженерных войск. Приходят к нам, помогают. Ни слова не понимаю, чего они там лопочут. Да и они ровно столько же понимают, когда я говорю. Ну и что? Какая разница?
Манус. Чего ты дуешься, в самом деле?!
С шумом входят Доулти и Бриджит. Обоим за двадцать. Доултии размахивает землемерной рейкой. Он человек открытый, добродушный, щедрый, немножко полноватый. Бриджит — пышная молодая девушка, хохотушка, кокетка, с деревенской хитрецой. Входя, Доулти имитирует учителя.
Доулти. Добрый вам вечер, господа.
Бриджит. Он спускается вниз с холма мимо Каррейг ней Ри, нализался, как свинья.
Доулти. Ignari, stulti, rustici — мальчики на побегушках и деревенские олухи, невежественные и незаконнорожденные.
Бриджит. Уже с утра не просыхает. Малышей отослал домой в одиннадцать.
Доулти. Три вопроса. Вопрос А — разве я пьян? Вопрос Б — разве я трезв? (Глядя в упор на Мейре.) Responde — responde [16]Отвечай — отвечай (лат.).
.
Бриджит. Вопрос В — господин учитель, когда вы были трезвы в последний раз?
Мейре. Это что это за орудие, Доулти?
Бриджит. Я предупреждала. Его скоро арестуют.
Доулти. Идем мы раз с Бриджит и ее стариком по болоту и вдруг вижу — «красные мундиры» , англичане, волочат мерные цепи и смотрят в этот… ну как его… большой прибор. Таскают его с собой повсюду. Как он называется, Манус?
Мейре. Теодолит.
Бриджит. Откуда ты знаешь?
Мейре. Они оставляют его иногда в нашем сарае на ночь, когда идет дождь.
Джимми. Теодолит — что за этимология у этого слова, Манус?
Манус. Понятия не имею.
Бриджит. Давай дальше.
Джимми. Theo — theos — что-то связано с богом. Может быть, thea — богиня! Какая там форма у поперечины?
Доулти. «Форма»? Помолчи, старый дурак! Так вот. Они идут, останавливаются и втыкают этот шест в землю и идут дальше, а я подползаю и сдвигаю его в сторону на два-дцать-тридцать шагов. И так каждый раз.
Бриджит. Боже!
Доулти. Они возвращаются, пристально смотрят на шест, сверяют со своими расчетами, снова пристально смотрят на шест и чешут затылки. Господи Иисусе… Знаете… Знаете, чем все это кончилось?
Бриджит. Нет, вы только послушайте.
Доулти. Они разобрали этот чертов прибор.
Он начинает имитировать разговор недоумевающих и растерянных солдат. Говорит очень быстро.
Бриджит. Они такие, точь-в-точь!
Мейре. Можешь гордиться, Доулти.
Доулти. Что ты хочешь этим сказать?
Мейре. Ловко все это проделал.
Манус. Он подал знак.
Мейре. Что за знак?
Манус. Знак своего… присутствия.
Мейре. Ха!
Бриджит. Ты дождешься — арестуют тебя.
Когда Доулти смущен или доволен чем-то, он выражает это каким-либо физическим действием. Сейчас он хватает Бриджит за талию.
Доулти. На что может сгодиться это орудие, Бриджит? Может, можно приспособить для маслобойки?
Бриджит. Пусти, грязная скотина! Мне надо еще написать задание до прихода Большого Хью.
Манус. Не будем ждать его. Давайте начнем.
Медленно и неохотно они начинают рассаживаться по местам и заниматься каждый своим делом. Доулти подходит к ведру с водой и моет руки. Бриджит ставит карманное зеркальце и причесывается.
Бриджит. Ребенка Нелли Руадх должны были крестить сегодня утром. Знаете, как она назвала его? Сара, знаешь как?
Сара мычит: «Нет».
А ты, Мейре, знаешь?
Мейре. Нет.
Бриджит. Haш Сеймус говорит, что она грозилась назвать ребенка именем отца.
Доулти. А кто отец?
Бриджит. В том-то и дело, осел ты тупой!
Доулти. А!
Бриджит. Так что многим козлам Бейле Бейга сегодня не по себе.
Доулти. В прошлое воскресенье она говорила мне, что хочет назвать его Джимми.
Бриджит. Врун ты, Доулти.
Доулти. Я стану врать? Привет, Джимми, папаша Нелли Руадх ищет тебя.
Джимми. Меня?
Мейре. Ну, будет тебе, Доулти.
Доулти. Кто-то сказал ему, что…
Мейре. Доулти!
Доулти. Он узнал, что ты знаешь наизусть первую книгу «Сатир»? Горация…
Джимми. Это правда.
Доулти. …и он хочет, чтобы ты прочитал их ему.
Джимми. Конечно, я прочту, обязательно.
Доулти. Он жаждет услышать твое чтение.
Джимми что-то ищет в кармане.
Джимми. Вчера вечером я наткнулся на одну штуку во второй книге «Георгик» Вергилия, тебе будет интересно.
Доулти. Боже мой, это же как раз то, чем я занимаюсь.
Бриджит. Хватит кривляться! (Саре.) Подержи, пожалуйста, зеркальце.
Джимми. Манус, послушай только, что здесь написано. «Nigra fere et presso pinguis sub vomera terra…»
Доулти. Тише, братцы, тише, не торопите меня, братцы…
Он делает вид, что напряженно думает.
Джимми. Манус?
Манус. «Земля, черная и богатая, под тяжестью плуга…»
Доулти. Дайте же мне попробовать перевести!
Джимми. «И к тому же cui putre — рыхлая — дает самый богатый урожай зерна». Вот видите.
Доулти. Вот видите.
Джимми. «Имей такую землю, то большего количества телег, запряженных быками, медленно шагающими под тяжестью груженого зерна в сторону дома, вы не увидели бы». Вергилий! Вот вам!
Доулти. Медленно шагающие быки о.
Джимми. А я что вам постоянно твержу? Чернозем предназначен для зерновых. На верхнем поле нужно сеять зерновые, а не картошку.
Доулти. Вы только послушайте этого типа. Иисусе превеликий, умыться ему лень, а меня учит, как надо заниматься сельским хозяйством. Пошел ты подальше, Джимми Джек Кэсси. (Хватает Сару.) Бежим отсюда, Сара, и будем вместе сеять зерновые.
Манус. Ну ладно, ладно. Давайте успокоимся и займемся делом. Я знаю, что Шон Бейг не придет — он на рыбалке, ловит лосося. А близнецы Доннелли? (Обращаясь к Доулти.) Что, близнецы Доннелли больше не будут ходить?
Доулти пожал плечами и отвернулся.
Ты спрашивал их?
Доулти. Не видел я их. Эти последние дни.
Доулти начинает свистеть сквозь зубы. Вдруг наступило напряженное молчание.
Манус. Их нет дома?
Доулти. Да.
Манус. А где же они могут быть?
Доулти. Откуда я знаю.
Бриджит. Наш Сеймус говорит, что прошлой ночью у подножья скалы Макейре Бу-идхе были найдены две лошади, принадлежавшие английским солдатам и что… (Она вдруг оборвала себя на полуслове и начала писать мелом на грифельной доске.) Слышишь, как скрипит эта старая доска? Ну, кто может на ней писать?
Манус. Какое предложение велел тебе написать отец?
Бриджит. «Выученное легче стереть из памяти, чем вспомнить его».
Джимми. Тацит, «Жизнеописание Агриколы» , книга третья.
Бриджит. Боже, ну ты даешь.
Манус. Ну и как у тебя получается?
Бриджит. Вот. Плохо? Съест меня?
Манус. Очень хорошо. Локоть прижимай ближе к себе. Доулти?
Доулти. Таблица умножения на семь. Как от зубов отскакивает, капитан.
Манус подходит к Саре.
Манус. Тебе понятны эти примеры?
Сара кивает головой. Манус наклоняется к Саре.
Меня зовут Сара.
Манус подходит к Мейре. В то время как он разговаривает с ней, остальные меняются книгами, шепчутся и т. п.
Тебе помочь? Какое у тебя задание?
Мейре. Карта Америки. (Пауза.) Деньги на дорогу пришли в прошлую пятницу.
Манус. Ты мне не сказала об этом.
Мейре. Потому что не видела тебя с тех пор.
Манус. Ты же не хочешь ехать. Сама говорила.
Мейре. Десять детей сидят на моей шее, все младше меня, и ни одного мужчины в доме. А ты что можешь предложить?
Манус. Хочешь ехать?
Мейре. Ты подал прошение на место учителя в новой школе?
Манус. Нет.
Мейре. Ты же сказал, что подашь
Манус. Сказал, что возможно подам.
Мейре. Новая школа откроется — здесь все кончится. Никто не станет платить за посещение этой развалины.
Манус. Я знаю это, и я… (Не доканчивает фразу, так как видит, что за его спиной стоит Сара и, по-видимому, слушает его. Сара отходит в сторону.) Я думал, что может быть, я мог бы…
Мейре. Упустить 56 фунтов в год!
Манус. Я не могу подать прошение.
Мейре. Ты же обещал мне.
Манус. Прошение подал отец.
Мейре. Не может быть.
Манус. Позавчера.
Мейре. Боже ты мой, но ты-то знаешь лучше других, что он не сможет…
Манус. Я не мог — не могу идти поперек ему.
Мейре смотрит одно мгновение на него, а затем…
Мейре. Ну, как знаешь. (Обращаясь к Бриджит.) Я видела, как сегодня утром твой Сеймус отправился в Порт на ярмарку.
Бриджит. Ты главного не знаешь — забыла тебе сказать. Перейдя ров у Крок ней Мона, ровно за тем местом, где солдаты делают карту, он, говорит, почувствовал стойкий сладкий запах.
Мейре. Ты мне, в самом деле, этого не говорила.
Бриджит. Выскочило из головы.
Мейре. А поля зерновых он видел в Порте?
Бриджит. Кажется, да.
Манус. Как выглядели колосья?
Бриджит. Думаю, нормально.
Доулти. Цветут?
Бриджит. Не знаю. Наверно. Он не сказал.
Манус. Только сладкий запах — больше ничего?
Бриджит. Может, и ничего больше, но именно так проникает порча. Вначале запах, а потом в одно прекрасное утро все стебли чернеют и вянут.
Доулти. Вы что, дураки? Не знаете, что сладкий запах от гниющих стеблей. Сладкий запах — значит, стебли гниют. А при порче стебли не гниют.
Мейре. Сладкий запах! Сладкий запах! Каждый год только и говорят о сладком запахе. Боже милостивый, ну разве в Бейле Бейге когда-нибудь не уродилась картошка? Вы помните такой год? Да никогда этого не было. И порчи никогда не было. Никогда. Никогда. Но мы всегда вынюхиваем ее. Всегда ждем несчастья. Вот повысится арендная плата, вот урожай погибнет, вот селедка навеки ушла из наших мест, вот нас выселят. Честное слово, есть люди, которым хорошо только тогда, когда им плохо. И до самой смерти они будут недовольны!
Доулти. Мейре, ты права. Еще Святой Колмисилл предсказал, что в наших краях порчи не будет. Он говорил:
Так что все у нас в порядке. Семью три двадцать один. Семью четыре двадцать восемь. Семью пять сорок девять. Ей, Джимми, ты думаешь тебя могут назначить директором новой государственной школы?
Джимми. Ты это о чем? О чем ты?
Доулти. Поезжай-ка ты, сынок, в свою Грецию.
Мейре. Вот кому нужно подать прошение на должность директора школы, так это тебе.
Доулти. Правда? А что, пожалуй, я так и сделаю.
Бриджит. А вы знаете, что учиться там будут с шести лет и до двенадцати? Раньше закончить нельзя, каким бы ты умным ни был, и сколько бы ты ни знал.
Доулти. Кто тебе рассказал такие сказки?
Бриджит. И ходить в школу нужно будет каждый день, зимой и летом. Так полагается по закону.
Доулти. Вот помяни мое слово — никто не подойдет и близко к новой школе. Плевать на закон.
Бриджит. И все будет там бесплатно. Не надо платить ни за что, кроме учебников. Так говорит наш Сеймус.
Доулти. «Наш Сеймус». Ясно дело, твой Сеймус платить не будет. Напридумывала бог знает что.
Бриджит. Я правду говорю?
Манус. Думаю, что да.
Бриджит. И с самого первого дня там ни словечка не будет по-ирландски. Все по-английски, предметы на английском, так что, в конце концов, все будут говорить не хуже других.
Сара вдруг подает сигнал, что идет учитель. Атмосфера меняется. Все делают вид, что занимаются делом. Склонили головы над книгами.
Доулти. Пришел. Ну все, мне хана за эти чертовы таблицы умножения.
Бриджит. Манус, у тебя есть еще кусочек мела?
Мейре. А мне нужен атлас.
Доулти идет к Мейре, сидящей в заднем ряду класса.
Доулти. Поменяемся местами.
Мейре. Зачем?
Доулти. Рядом с Вундеркиндом есть свободное место.
Мейре. Мне здесь хорошо.
Доулти. Пожалуйста, Мейре. Там он не сразу меня заметит.
Мейре поднимается.
Да хранит тебя Господь. (Громко.) У кого-нибудь есть таблица умножения? Боже, я пропал.
Сара дает ему таблицу.
Сара, я умираю по тебе. (В спешке, чтобы занять другое место, Доулти наталкивается на Бриджит, которая, положив грифельную доску на пол и встав на колени на скамейку, пишет что-то.)
Бриджит. Ты что, слепой, Доулти?
Доулти в шутку толкает Бриджит. Она визжит. Теперь все затихли и слышно жужжание голосов за работой: Джимми тихим голосом читает Гомера, Бриджит списывает предложение, Мейре изучает атлас, Доулти с закрытыми глазами повторяет таблицу умножения. С ар а решает примеры. Через несколько секунд:
Так правильно, Манус? Как здесь сделать хвостик?
Доулти. Заткнитесь вы! Мешаете сосредоточиться!
Работа продолжается так несколько секунд. Доулти открывает глаза и смотрит по сторонам.
Братцы, ложная тревога! Этот тип не придет сегодня. Уверен, он едва держится на ногах.
В этот самый момент входит Хью. Крупный мужчина, с остатками прежнего достоинства, одежда изношена, в руках палка. Он, конечно, как всегда, изрядно выпил, но ни в коем случае не пьян. Ему немногим за пятьдесят.
Хью. Adsum, Доулти, adsum [21]Я здесь (лат.).
. Может быть, не в sobriate perfecta [22]Абсолютная трезвость (лат.)
, но достаточно sobrius [23]Трезвый (лат.).
, чтобы расслышать твое зубоскальство. Всем добрый вечер!
Каждый отвечает по-своему.
Джимми. Ave, Хью.
Хью. Привет, Джеймс. (Он снимает шляпу и пальто и вместе с палкой отдает все Манусу, словно лакею.) Приношу свои извинения за опоздание: мы праздновали крестины ребенка Нелли Руадх.
Бриджит (невинным тоном). Ну и как его нарекли, господин учитель?
Хью. Эймон, кажется? Да, точно, Эймон.
Бриджит. Эймон Донал из Тора! Иисусе!
Хью. А после — caeremonia nomina-tionis [24]Обряд наречения (лат.).
— Мейре?
Мейре. Обряда наречения.
Хью. Действительно так — мы сделали несколько возлияний в честь события. Все было очень приятно. Какое производное от слова «крестить», вы знаете? Кто у меня знаток греческого? Доулти?
Доулти. Это значит а… а…
Хью. Слишком долго думаешь. Джеймс?
Джимми. «Baptizein» — окунать или погружать.
Хью. Действительно так — наш друг Плиний Младший говорит о «baptisterium» — холодной ванне.
Доулти. Учитель.
Хью. Что, Доулти?
Доулти. А когда погружают овец, чтобы вывести паразитов, это тоже крещение, а?
Смех. Все комментируют шутку.
Хью. Действительно так — был прецедент — когда тебя нарекли Доулти. Семью девять?
Доулти. Это вы о чем, учитель?
Хью. Семь раз по девять?
Доулти. Семь девяток — семь девяток — семь раз по девять… Боже, вертится на языке, учитель, я точно это знал сегодня утром — вот чудно, позабываю все время только это…
Бриджит (подсказывает). Шестьдесят три.
Доулти. Ну что за болван я: конечно, семью девять — пятьдесят три.
Хью. Софокл из Колоны согласился бы с Доулти Дэн Доулти Тулаха Алэн: «Самое сладостное в жизни — это не знать ничего». Где Шон Бейг?
Манус. Ловит лосося.
Хью. А Нора Дэн?
Мейре. Она говорит, что больше в школу ходить не будет.
Хью. Ну, конечно, Нора Дэн научилась писать свое имя и тем самым завершила свое образование. А близнецы Доннелли?
Короткая пауза. Затем:
Бриджит. Они, возможно, заготавливают торф. (Идет к Хью.) Вот деньги за последнюю четверть: фунт и восемь пенсов за арифметику и фунт и шесть пенсов за чистописание.
Хью. Gratias tibi ago [25]Благодарю тебя (лат.).
. (Он садится за стол.) Прежде чем мы начнем наши studia [26]Занятия (лат.).
, я должен сообщить вам следующую информацию, состоящую из трех пунктов. (Обращаясь к Манусу.) Чашку чая, крепкого, без молока.
Манус выходит.
Пункт А: сегодня во время моей прогулки, я бы сказал перамбуляции… Бриджит? Слишком долго думаешь. Мейре?
Мейре. Perambulare [27]Бродить (лат.).
— прогуливаться.
Хью. Действительно так. Я встретил капитана Лэнсея из Королевского инженерного корпуса, который занимается составлением карт нашего района. Он говорит, что в последние дни у них пропало несколько лошадей и некоторые приборы. Я выразил свое сожаление и посоветовал ему обратиться к вам. Но он сказал, что не говорит по-ирландски. «А на латыни?», — спросил я. «Ни слова». — «По-гречески?» — «Ни звука». Он признался, что говорит только по-английски. К его чести, он оказался, как и следует, верикунд. Джеймс?
Джимми. Скромным. Vericundus [28]Скромный, застенчивый (лат.).
— скромный.
Хью. Действительно так. Он выразил некоторое удивление по поводу того, что мы не говорим на его родном языке. Я сказал, что некоторые из нас говорят по-английски в определенных случаях — конечно, за пределами нашего прихода… Обычно, когда речь идет о торговле. Тогда его родной язык бывает очень полезным… (Выкрики с мест.) Дайте мне кусочек лепешки… Далее я объяснил ему, что наша культура и классические языки были всегда тесно связаны. Я бы сказал, имели большое конъюгацион. Доулти?
Доулти. Сопряжение. Conjugo [29]Соединяю, сопрягаю (лат.).
— я сопрягаю одно с другим..
Доулти так доволен собой, что толкает Бриджит в бок и подмигивает ей.
Хью. Действительно так. Английский, высказал я свое мнение, не может с достаточной полнотой выразить нас. И снова, надо отдать ему должное, он согласился с моей логикой. Я бы сказал аквиэст. Аквиэст. Мейре?
Мейре отворачивается, выражая тем самым нетерпеливое желание что-то сказать. Хью этого не замечает.
Слишком долго думаешь. Бриджит?
Бриджит. Acquiesce.
Хью. Precede [30]Продолжай (лат.).
.
Бриджит. Acquiesce, acquiescere, acquievi, acquietum [31]Бриджит склоняет латинский глагол «соглашаться». В английском языке этот глагол (acquiesce) имеет значение «неохотно соглашаться, не возражать».
.
Хью. Действительно так. Пункт Б…
Мейре. Господин учитель.
Хью. Да?
Мейре встает с места с некоторым беспокойством, но решительно. Пауза.
Ну что, девочка?
Мейре. Нам нужно учиться говорить по-английски. Так мама думает. И я так думаю. Об этом в прошлом месяце говорил Дан О'Коннелл в Эннисе. Он сказал, чем быстрее мы выучим английский, тем нам будет лучше.
Вдруг несколько человек начинают говорить одновременно.
Джимми. Что она говорит? О чем она? Что такое?
Доулти. Но он-то говорит на ирландском, когда ездит по стране, выпрашивая голоса.
Бриджит. И спит с замужними бабами. Ни одной не пропустит.
Джимми. Кто-кто-кто? Кто такой? Кто такой?
Хью. Silentium [33]Тишина (лат.).
! О ком это она?
Мейре. Я говорю о Даниеле О'Коннолле.
Хью. Это она об этом плюгавеньком политикашке из графства Керри?
Мейре. Вы хорошо знаете, о ком я говорю — об Освободителе. А сказал он вот что: «Старый язык — препятствие на пути современного прогресса». В прошлом месяце он это сказал. И он прав. Мне не нужен греческий. Мне не нужна латынь. Мне нужен английский.
На верхней платформе вновь появляется Манус.
Мне нужно научиться говорить по-английски, я еду в Америку. Вот уберем урожай, и поеду.
Мейре остается стоять, Хью достает из кармана фляжку с виски, отвинчивает колпачок, наливает в него порцию, выпивает, закрывает фляжку и снова кладет ее в карман. Затем:
Хью. Нас немножко отвлекли — diverto, divertere [35]Отклоняться в сторону (лат.).
. На чем же мы остановились?
Доулти. Три пункта, господин учитель. Остановились на пункте Б.
Хью. Действительно так. Пункт Б. Сегодня утром по дороге на крестины я встретил случайно мистера Джорджа Александра, нашего мирового судью. Мы говорили о новой государственной школе. Мистер Александр предложил мне взять на себя руководство школой, как только она откроется. Я поблагодарил его и сказал, что могу принять предложение, если мне позволят руководить школой свободно, так, как я руковожу нашей сельской школой вот уже тридцать пять лет, наполняя то, что наш друг Еврипид называет «aplestos pithos» [36]Не наполняемая бочка (греч.).
. Джеймс?
Джимми. «Бочку, которую невозможно наполнить».
Хью. Действительно так. И мистер Александр в ответ очень любезным тоном заверил меня, что только так оно и будет.
Мейре теперь садится.
Действительно так. У меня был сегодня очень напряженный день, и я устал от всех от вас. (Встает.) Манус с вами позанимается.
Хью отходит к лестнице. Входит Оуэн. Он младший сын, красивый, привлекательный, ему за двадцать. Одет элегантно — городской человек. Свободен и обаятелен в поведении: во всем, что он делает, есть значительность и энтузиазм. Он стоит в дверном проеме, на плече — дорожная сумка.
Оуэн. Не скажете ли, где здесь школа, которой руководит Хью Мор О'Доннелл?
Доулти. Это же Оуэн — Оуэн Хью!
Оуэн входит в помещение. Входя, он с каждым здоровается.
Оуэн. Доулти! (Дружески толкает его.) Ну как ты, дружище? Jacobe, quid agis? [37]Джеймс, как поживаешь? (лат.).
Ты здоров?
Джимми. Прекрасно. Прекрасно.
Оуэн. А Бриджит? Ну-ка поцелуй меня. Ааааа!
Бриджит. Добро пожаловать, Оуэн.
Оуэн. А это?.. Ну как же — это лее Мейре Чатак! О, молодая женщина!
Мейре. Как дела, Оуэн?
Оуэн теперь стоит перед Хью. Кладет руки на плечи отца.
Оуэн. А как наш старик чувствует себя?
Хью. Удовлетворительно — удовлетворительно.
Оуэн. Удовлетворительно? Боже мой, да ты, как никогда, хорошо выглядишь! Ну, иди сюда ко мне. (Он обнимает Хью тепло и искренне.) Прекрасно, что я тебя вижу! Прекрасно, что я опять здесь!
В глазах Хью — слезы, от радости и алкоголя.
Хью. Я… я… не обращай внимания…
Оуэн. Ну же… ну же. (Оуэн дает отцу свой платок.) Ты знаешь, что мы сделаем сегодня? Пойдем к Анне ней мБрейг…
Доулти. Только не туда, Оуэн.
Оуэн. Почему бы не туда?
Доулти. Хуже потиина, чем у нее, не бывает.
Бриджит. Она кладет в него лягушек.
Оуэн. Тем лучше. (Обращаясь к Хью.) И мы напьемся вдрабадан. Решено! (Оуэн видит, как Манус спускается с лестницы с лепешкой. Они встречаются внизу у лестницы.) И Манус здесь!
Манус. Добро пожаловать, Оуэн.
Оуэн. Спасибо. Прекрасно снова очутиться здесь. (Он протягивает к нему руки.) Не могу даже поверить в это. Я не был здесь шесть лет, и ничего не изменилось. Ну, решительно ничего. (Водит носом.) Даже запах тот же — тот же запах, что был всегда. А что это за запах? От соломы?
Доулти. От ног Джимми Джека.
Все смеются. Образуются маленькие группки, которые ведут свои разговоры.
Оуэн. И Доулти Дан Доулти тоже не изменился!
Доулти. Твоя правда, Оуэн.
Оуэн. Джимми, у тебя все в порядке?
Джимми. Крутимся понемножку.
Оуэн. Скажешь что-нибудь этакое по случаю такого дня? (Все приветствуют эту идею.) Ладно, Джимми, успеется еще. С Гомером тебе справиться проще, да?
Мейре. Мы слышали, что ты владелец десяти магазинов в Дублине — это правда?
Оуэн. Только девяти.
Бриджит. И что у тебя двенадцать лошадей и шесть слуг.
Оуэн. Да… это правда. Боже всемогущий — вы только послушайте их! Да вы что? Будет вам издеваться надо мной!
Манус. Когда ты приехал?
Оуэн. Мы выехали из Дублина вчера утром, переночевали в Омагхе и полчаса назад приехали сюда.
Манус. Ты же хочешь есть.
Хью. Действительно так. Принесите ему что-нибудь поесть… и выпить.
Оуэн. Не сейчас. Позлее. Послушайте, я вам помешал?
Хью. Ни в коем случае. Мы уже закончили на сегодня.
Оуэн. Тогда прекрасно. Я скажу, почему. Здесь за дверью стоят два моих друга. Они хотят познакомиться с вами, а я хотел бы, чтобы вы познакомились с ними. Можно привести их сюда?
Хью. Конечно, вы все вместе поедите и…
Оуэн. Не сейчас, отец. Ты видел топографов, что работают здесь последние две недели? Так вот, старший из них капитан Лэнсей…
Хью. Я знаком с капитаном Лэнсеем…
Оуэн. Прекрасно. Он картограф, который отвечает за весь этот район. Картограф? Джеймс? (Оуэн начинает играть в эту игру — игру своего отца — частично, чтобы вовлечь в нее всех присутствующих, частично, чтобы показать, что он не забыл ее, и, конечно, еще и потому, что она ему нравится.)
Джимми. Составитель карт.
Оуэн. Действительно так. А младший, с которым я ехал из Дублина, его зовут лейтенант Йолланд, он из отдела топонимики. Отец? — responde — respondent [39]Отвечай (лат.).
.
Хью. Он определяет, как будет называться то или иное место.
Оуэн. Действительно так. Хотя он вообще специалист по орфографии… Доулти? Долго думаешь. Манус?
Манус. Следит за правильным написанием названий.
Оуэн. Действительно так — действительно так. (Оуэн смеется и хлопает в ладоши. Некоторые следуют его примеру.) Прекрасно! Прекрасно! Честное слово, до чего приятно снова оказаться здесь в кругу «культурных» людей. Так что? Молено привести их сюда?
Хью. Твои друзья — наши друзья!
Оуэн. Я быстро вернусь. (Оуэн идет к двери, остальные начинают переговариваться. Оуэн останавливается около Сары.)
Оуэн. Я с тобой не знаком. Кто ты?
Сара. Меня зовут Сара.
Оуэн. Сара? А дальше?
Сара. Сара Джонни Сэлли.
Оуэн. Ну как же! Из Бун ней хАбханн! А я Оуэн — Оуэн Хью Мор. Из Бейле Бейга. Рад познакомиться.
В то время как идет это знакомство.
Хью. Быстренько, быстренько. Давайте приберемся. (Вытирает стол рукавом.) Пошевеливайся, Доулти, убери книги со стола.
Доулти. Хорошо, господин учитель, конечно, господин учитель, все будет в наилучшем виде, господин учитель.
Оуэн останавливается у двери.
Оуэн. Отец, хотел тебе сказать одну вещь.
Хью. Silentium!
Оуэн. Я у них на службе.
Сара, окрыленная своим успехом, подходит к Манусу.
Сара. У меня получилось, Манус.
Манус не обращает внимания на С ар у, его больше занимает сейчас Оуэн.
Манус. Но не на военной?
Сара отходит.
Оуэн. Ну вот еще. Буду я солдатом. Я у них по совместительству гражданский переводчик за маленькое вознаграждение. Я нанят, чтобы переводить с этого странного архаичного языка, на котором вы все упорно продолжаете говорить, на безукоризненный и правильный английский. (Он уходит.)
Хью. Шевелитесь, шевелитесь, шевелитесь! Поставьте все на место. Сара, спрячь ведро! Это чьи грифельные доски? Кто-нибудь, уберите эти тарелки! Festinste! Festinste [40]Поспешите (лат.).
!
Манус подходит к Мейре, которая занята уборкой.
Манус. Ты не сказала мне, что ты решила уехать.
Мейре. Не сейчас.
Хью. Молодчина, Бриджит! Так выглядит пристойно!
Манус. По крайней мере, ты могла бы сказать об этом.
Хью. Это твои книги, Джеймс?
Джимми. Спасибо.
Манус. Замечательно! Замечательно! Давай! Давай!
Мейре. Ты говоришь со мной о женитьбе, не имея ни крыши над головой, ни клочка земли под ногами. Я тебе предлагаю — получи место в новой школе: так нет же — «Мой папа должен получить его». Вот он и получил, все кончено, и ты остался ни с чем.
Манус. Я всегда могу…
Мейре. Что? Учить коров классическим языкам? Ах…
Мейре отходит от него. Входит Оуэн, с ним Лэнеей и Йолланд. Капитан Лэнеей средних лет, небольшого роста, энергичный офицер, специалист в области картографии, но чувствует себя не очень уверенным в общении с людьми, особенно с гражданскими, тем более с иностранцами,
Оуэн. Ну вот и мы. Капитан Лэнсей — мой отец.
Лэнсей. Добрый вечер.
С гостями Хью ведет себя приветливо и учтиво.
Хью. Мы уже с вами встречались, сэр.
Лэнсей. Да.
Оуэн. И лейтенант Йолланд. Оба английские инженеры. А это мой отец.
Хью. Очень, очень рад. Добро пожаловать, джентльмены.
Йолланд. Очень приятно.
Хью. Gaudeo vos hie adesso [41]Милости просим (лат.).
.
Оуэн. Я больше никого представлять не буду, скажу только, разве, что это жители Бейле Бейга… Что это я хотел сказать? Ну. Вы находитесь в обществе лучших представителей Ирландии. (Он останавливается, чтобы дать Лэнсею что-нибудь сказать. Однако тот молчит.) Вы не хотели бы сказать несколько слов, капитан?
Хью. Может, выпить глоток, сэр?
Лэнсей. Что?
Хью. Может, чуть-чуть подкрепиться? Попробовать нашей aquae vita [42]Водка (лат.).
.
Лэнсей. Нет, нет.
Хью. Позже, возможно, когда…
Лэнсей. Я скажу самое важное, если позволите, и постараюсь быть кратким. Они хоть чуток говорят по-английски, Роланд?
Оуэн. Не беспокойтесь. Я переведу.
Лэнсей. Хорошо. (Он откашливается. Говорит, словно обращаясь к детям, громче обычного и четко выговаривая каждое слово.) Вы, возможно, видели меня… видели меня… как я работал?., работал… Мы здесь находимся, чтобы составить карту… карту и…
Джимми. Nonne Latine loquitur [43]Он разве не говорит на латыни? (лат.).
?
Хью делает жест, чтобы остановить Джимми.
Хью. Джеймс.
Лэнсей (обращаясь к Джимми). Я не говорю по-гельски, сэр. (Он смотрит на Оуэна.)
Оуэн. Продолжайте.
Лэнсей. Карта — это изображение на бумаге… Картинка… Вы понимаете, картинка? Картинка на бумаге, показывающая… представляющая эту местность… Да? Показывающая вашу местность в миниатюре, в уменьшенном масштабе на бумаге…
Неожиданно Доулти хихикнул. Вслед за ним Бриджит. Затем Сара. Оуэн быстро вскакивает.
Оуэн. Было бы лучше, если бы вы не думали о том, понимают они вас или нет. А я буду переводить.
Лэнсей. Понимаю. Да. Очень хорошо. Возможно, ты прав. Итак. Делаем мы следующее. (Он смотрит на Оуэна, Оуэн одобрительно кивает головой.) Правительство Его величества приказало произвести впервые общую топографическую съемку территории всей страны — общую тригонометрическую съемку, которая будет включать гидрографическую и топографическую информацию, и которая будет осуществлена в масштабе шести дюймов на одну милю.
Хью (наливая себе виски). Отлично — отлично.
Лэнсей смотрит на Оуэна.
Оуэн. Создается новая карта всей территории страны.
Лэнсей смотрит на Оуэна: «И это все?» Оуэн улыбается, хочет сказать, мол, все в порядке, и жестом просит продолжать.
Лэнсей. Эта огромная акция была предпринята с целью обеспечить военное командование новейшей информацией относительно каждого уголка империи.
Оуэн. Эта работа осуществляется солдатами, потому что они имеют опыт в этой области.
Лэнсей. Другой задачей этой работы является также обеспечение условий для переоценки земельных угодий с целью более справедливого налогообложения.
Оуэн. Эта новая карта заменит карту, которой пользуется земельный агент, и отныне вы будете точно знать, что вам принадлежит по закону.
Лэнсей. В заключении я бы хотел процитировать два фрагмента из «Белой книги», которая является нашим правительственным документом: «Все прежние описания земель Ирландии являлись следствием конфискации и насильственной передачи собственности; задачей настоящего описания является освободить собственников и арендаторов от неравного налогообложения».
Оуэн. Капитан надеется, что население окажет помощь инженерным войскам и что новая карта будет означать снижение налогов.
Хью. Достойное дело — opus honestuml [45]Благородная задача (лат.).
. И второй фрагмент?
Лэнсей. «Ирландия находится в привилегированном положении. В Англии такой работы не проводится. Поэтому задача по составлению этой новой карты может быть воспринята не иначе, как забота правительства об интересах Ирландии». Спасибо за внимание.
Оуэн. Эта работа демонстрирует заинтересованность правительства в Ирландии, и капитан благодарит вас за то, что вы с таким вниманием выслушали его.
Хью. Нам было очень интересно.
Лэнсей. Лейтенант Йолланд?
Иолланд. Мне… мне… в сущности, нечего добавить…
Оуэн. Работу по составлению карты осуществляет сам капитан. Джордж отвечает за то, чтобы названия мест были… правильно написаны. (Обращаясь к Йолланду.) Скажи несколько слов, они хотят послушать тебя. (Обращаясь к классу.) Вы же хотите его послушать?
Мейре. Он хочет что-нибудь сказать?
Йолланд (обращаясь к Мейре). Как-как?
Оуэн. Она говорит, что жаждет услышать тебя.
Йолланд (обращаясь к Мейре). Приятно слышать это — спасибо. (Обращаясь к классу.) Я могу только сказать, что чувствую себя полным дураком — работать здесь и не знать вашего языка. Но я намерен исправить этот недостаток… с помощью Роланда… в самом деле, намерен.
Оуэн. Он хочет, чтобы я научил его говорить и понимать по-ирландски.
Хью. Мы вас принимаем с удвоенной радостью.
Йолланд. У вас здесь такая красивая природа. Я в нее уже влюбился. Надеюсь, что наше присутствие здесь не покажется вам грубым вмешательством в вашу жизнь. И я знаю, что здесь мне будет очень, очень хорошо.
Оуэн. Он уже убежденный ирландофил… Джимми. Он любит… Оуэн. Ладно, Джимми, мы знаем… он любит Бейле Бейг; он любит всех вас.
Хью. Пожалуйста… Позвольте мне… (Хью абсолютно пьян. Он держится за край стола.)
Оуэн. Давай, отец. (Жестом просит всех успокоиться.) Пожалуйста… пожалуйста.
Хью. И мы, джентльмены, в свою очередь, рады предложить вам нашу дружбу, наше гостеприимство и всяческую помощь, какая может потребоваться. Добро пожаловать, джентльмены!
Несколько одиноких хлопков. Официальная часть окончена. Идет общий разговор. Солдаты общаются с местным населением. Оуэн и М анус выходят на авансцену.
Оуэн. Лэнсей — солдафон, но Джордж — нормальный парень.
Манус. А что за перевод это был, Оуэн?
Оуэн. Я плохо переводил?
Манус. Ты же говорил совсем не то, что говорил Лэнсей.
Оуэн. «Неопределенность смысла есть зарождающаяся поэзия». Кто это сказал?
Манус. Лэнсей сказал очень даже определенно: ясно, что это военная операция, Оуэн! А Йолланд, что ему здесь делать? Что там нашли неправильного в названиях наших мест?
Оуэн, Неправильного там ничего нет. Они просто должны быть в соответствии с общей нормой.
Манус. Ты хочешь сказать, заменены на английские названия?
Оуэн. Непонятные названия должны быть заменены англицизмами.
Манус. И тебя они зовут Роланд! Оба зовут тебя Роланд.
Оуэн. Ш-ш-ш-ш! Да, как-то глупо получилось, правда? Они с самого начала стали меня так звать. А, может, им просто не выговорить имя Оуэн? Я боялся, что вы, негодяи, начнете здесь смеяться.
Манус. Но ты им скажешь?
Оуэн. Да… да… скоро… скоро.
Манус. Но они…
Оуэн. Ну чего ты так переживаешь? Оуэн… Роланд… Какая разница? Это же всего лишь имя? Правда?
Манус. Ну, да. От этого ты не перестал быть Оуэном.
Оуэн. А ты Манусом. И в определенном смысле мы дополняем друг друга. (Он легко, как бы играя, наносит боксерский удар Манусу и присоединяется к остальным.) Ну, так, кто с кем уже познакомился? Посреднику надо знать!
Манус смотрит, как Оуэн уверенно подходит к Мейре и знакомит ее с Иолландом. Хьюс трудом поднимается по ступенькам. Джимми погружен в чтение текста. Бриджит. и Доулти продолжают хихикать. Сара пристально смотрит на Мануса.