Когда Цезарь возвратился в Италию, на юге Апеннинского полуострова рабы подняли восстание против Рима. Возглавил это восстание Спартак, уроженец Фракии, выросший среди кочевников-скотоводов, которые пасли свои стада в предгорьях северных Балкан. Будучи схвачен римлянами, Спартак в числе прочих пленников был выставлен на торги, и Лентул Батиат, державший гладиаторскую школу вблизи Неаполя, купил его, привлеченный атлетическим обликом фракийца. Как и большинство гладиаторов, Спартак был рабом. Тех, кого готовили в гладиаторы, обучали в особых школах, разбросанных по всей Италии; среди этих школ наибольшей известностью пользовались расположенные в окрестностях Везувия. Учитывая опасность, которую представляли собой большие группы рабов, обученных сражаться, эти школы тщательно охранялись.

Если гладиатор доказывал свою пригодность, его выпускали биться в местных состязаниях для развлечения публики. Некоторые гладиаторы носили легкие доспехи и сражались трезубцем и сетью, а другие были вооружены щитами, мечами и кривыми саблями.

Гладиаторы стоили очень дорого, недешево было и их содержание, и потому выступление на арене редко заканчивалось их гибелью. Раненый гладиатор, упав на арену, подымал палец, взывая о милосердии. Судьбу побежденного гладиатора во многом решали зрители, подавая знак большим пальцем руки: поднятый кверху палец требовал смерти побежденного гладиатора, а опущенный вниз — просил его пощадить (в голливудских фильмах о гладиаторах эти знаки толкуются в противоположном значении). Бои гладиаторов широко афишировались, чтобы привлечь максимальное число зрителей.

Вот одна из афиш (первого века н. э.):

Помпеи 31 мая

ПРЕДСТАВЛЕНИЕ ГЛАДИАТОРОВ

ИЗ ТРУППЫ ЭДИЛА АВЛА СВЕТТИЯ ЦЕРТА,

А ТАКЖЕ ТРАВЛЯ ЗВЕРЕЙ

К услугам зрителей — тенты

Но восторга толпы Спартаку было недостаточно. В 73 году ему вместе с семьюдесятью соратниками удалось бежать из школы гладиаторов. Им повезло: за воротами школы стояли повозки с только что привезенным оружием. Вооружившись, гладиаторы отправились в близлежащие горы, где выбрали трех предводителей, включая Спартака и его друга Крикса. К беглецам присоединились окрестные рабы, и вскоре армия Спартака выросла до нескольких тысяч человек.

Сенат послал против восставших рабов одно за другим два войска общей численностью в семь тысяч солдат, рассчитывая быстро разбить неорганизованный сброд, но Спартак и его люди оказались серьезными противниками, обученными и дисциплинированными: они разгромили римлян и едва не захватили одного из легатов. После разгрома римских войск Спартаку подчинилась фактически вся сельская Италия. Ему достало сообразительности понять, что пусть римляне проиграли битву, победа в войне все равно останется за ними. Его план состоял в том, чтобы повести восставших через Альпы, дабы они могли вернуться в свои дома — в Галлию, Фракию и Германию, но его люди предпочли грабить Италию.

Сенат нуждался в энергичном, решительном военачальнике, который смог бы разбить восставших, и такой человек нашелся. Им стал представитель оптиматов Марк Красс, сторонник Суллы и один из богатейших римских патрициев. К нему примкнули и другие знатные люди и среди них — Катон Младший, в будущем — один из непримиримых противников Цезаря. Красс установил в армии жесткую дисциплину и ввел наказание для солдат, проявивших постыдную трусость и самовольно покинувших поле боя. Таких солдат он собирал в группу и на глазах армии каждого десятого предавал смерти.

Тем временем Спартак повернул на юг, чтобы переправиться на Сицилию, где надеялся на поддержку местных рабов, приняв в расчет то, что в недавнем прошлом сицилийские рабы и сами поднимали восстания против Рима, переросшие в войны. Однако переправа на Сицилию сорвалась. Спартака обманули пираты, обещавшие предоставить для переправы свои корабли. Получив деньги, пираты скрылись.

Воспользовавшись сложившимся положением, Красс перегородил путь к отступлению армии Спартака почти сорокамильной земляной стеной со рвом, но Спартак преодолел укрепления. Красс стал опасаться, что Спартак повернет на Рим, но в это время войско рабов охватили противоречия, и оно стало дробиться. В конце концов Красс разбил армию Спартака, а сам Спартак погиб во время решающего сражения. Все же в этом сражении нескольким тысячам соратников Спартака удалось уцелеть, и, спасаясь бегством, они последовали на север, но их перехватило войско Помпея, который провозгласил себя триумфатором, сумевшим разбить восставших, и тем самым присвоил славу Красса себе. Шесть тысяч оставшихся в живых сторонников Спартака были пленены римлянами и распяты на крестах вдоль Аппиевой дороги между Капуей и Римом.

Неизвестно, принимал ли Цезарь участие в подавлении восстания Спартака, но это вполне возможно, ибо, вернувшись в Рим, он был избран на должность военного трибуна, что послужило официальным началом его политической карьеры.

Форма правления Рима была res publica («управление народа»), или современным языком — республика. Управление осуществлялось магистратурой, избиравшейся всеми гражданами, и теоретически даже обычный земледелец мог достичь высот власти. Однако на практике все выборные должности доставались представителям римской элиты, которые ревностно следили за тем, чтобы исполнительная власть неизменно была в их руках.

Важным элементом политической жизни Рима также являлись народные собрания (комиции), выбиравшие магистратов и наделенные законотворческим правом. В работе комиций участвовали только мужчины, но для этого было необходимо присутствовать на собрании. Когда Рим был небольшим государством, проблем с явкой не возникало, но когда Рим расширил свои владения, жители провинций (те, кто являлись полноправными гражданами) по существу были исключены из обсуждения государственных дел. К тому же магистраты делали все возможное для того, чтобы направить то или иное собрание в нужное русло.

В Римской республике существовало три вида народных собраний. Центуриатные комиции, собиравшиеся за городской чертой Рима на Марсовом поле, занимались выбором высших магистратов, объявлением войны и заключением мира, а также судебными разбирательствами в случае апелляции. Трибутные комиции, организованные по трибам, занимались избранием низших магистратов, законотворчеством и судебным разбирательством мелких дел в случае апелляции. Трибы образовывались по территориальному признаку, и все они имели одинаковые права. Из тридцати пяти триб, существовавших во времена Цезаря, четыре были образованы в городе, остальные — в провинциях, и, казалось, провинциальные трибы могли доминировать на собраниях. Однако на практике бедные земледельцы из провинций присутствовали на трибутных комициях лишь от случая к случаю. Наконец, плебейские комиции принимали постановления (плебисциты), которые в 287 году были признаны законом для всех римлян и представляли собой нормальную форму законодательства до конца существования Республики.

Наиболее влиятельной политической силой в Римской республике являлся сенат. В Риме сенат существовал еще при царях, давая царю советы по различным аспектам управления государством. С установлением Республики, наряду с магистратами и народными собраниями, сенат стал существенной составной частью общественной и политической жизни. Сенат, состоявший из трехсот богатых патрициев и плебеев, подготавливал законы для обсуждения их в народном собрании, решал вопросы внешней политики и издавал декреты, которые, хотя и не носили законодательного характера, как правило, исполнялись. Высшие магистраты становились сенаторами пожизненно, если только они не впадали в бедность и не подрывали свою репутацию сомнительными делами.

Магистраты в Римской республике осуществляли высшую гражданскую и военную власть. Многие честолюбивые люди, подобные Цезарю, стремились показать себя на военной службе и подняться до высот исполнительной власти. В Римской республике существовала постепенная очередность продвижения должностных лиц по службе — cursus honorum, имевшая такой вид.

В армию набирались семнадцатилетние юноши, служившие десять лет в полевых условиях. К концу этого срока наиболее показавший себя солдат мог стать военным трибуном (офицером в легионе). Это была первая ступень на карьерной лестнице.

Затем человек с политическими амбициями старался стать квестором. Городские квесторы заведовали казной и отвечали за продовольственное снабжение Рима. Как и все магистраты, квесторы работали безвозмездно, что позволяло стать квестором только людям с достатком. Магистраты избирались, как правило, на один год, что не позволяло им стать настоящим специалистом в той сфере, в которой они работали, и на них то и дело сыпались указания и советы сенаторов.

ИЕРАРХИЯ ДОЛЖНОСТЕЙ

Побывав квестором, способный человек мог быть избран эдилом, в обязанности которого входили надзор за строительством и водоснабжением, а также проведение общественных игр. Такие игры проводились за счет государства, но эдилы, стремившиеся снискать общественное благорасположение и продвинуться по служебной лестнице дальше, добавляли к деньгам из казны свои. Эдилы, стесненные в средствах, могли взять в долг у людей, видевших в них перспективных государственных деятелей, но если эти эдилы не оправдывали ожиданий заимодавцев, да еще не могли вернуть долг, то они надолго попадали в долговую зависимость и лишались надежд на служебное продвижение.

Амбициозный плебей мог быть избран на плебейском собрании одним из десяти народных трибунов, защищавших права плебеев от посягательств патрициев. Важнейшими правами народных трибунов были право вето на любые решения магистратов или сената и право созыва народного собрания.

Следующей ступенью служебной лестницы была должность претора, который имел право командовать одним легионом, вел внешние дела государства и отправлял правосудие. Претор наделялся полнотой власти (империем) и мог выносить смертные приговоры. Магистраты, наделенные такой властью, сопровождались повсюду ликторами. Ликторы носили на левом плече фасции — связанные кожаными ремнями пучки прутьев с воткнутым в них топориком. Фасции служили знаком должностной и карающей власти высших римских магистратов (от фасции произошел термин «фашизм»).

Высшими должностными лицами Римской республики являлись два консула, избиравшиеся на центуриатных комициях сроком на один год. В их руках сосредоточивалась высшая военная и гражданская власть. Во время войны они командовали армиями. В обязанности консулов также входило отправление правосудия и внесение законов для их рассмотрения на народных собраниях. Если полномочия консула близились к завершению, а он вел войну, командуя армией, сенат при желании мог продлить его военные полномочия, наделив его званием проконсула. Хотя обычно консулы работали слаженно, всегда существовала опасность, что они вступят в противоречия, что могло привести к расстройству государственных дел. По окончании срока должности консулы возвращались в сенат, а также могли получить в свое управление какую-либо провинцию или стать цензором. Основным задачами цензоров были проведение ценза и ревизия прежнего списка всадников и сенаторов. Цензор имел право исключать из списка имена и включать в него новые.

При угрозе устоям Римского государства сенат назначал диктатора, должностное лицо с чрезвычайными полномочиями на срок, не превышающий шесть месяцев. Диктатор не мог быть привлечен к ответственности за свои действия после истечения срока своих полномочий. Легендарным римским диктатором был Цинциннат, патриций, склонный к патриархальному образу жизни и занимавшийся обработкой своих полей. В 458 году сенат призвал его принять обязанности диктатора, чтобы спасти от гибели окруженную эвками римскую армию. Цинциннат нехотя согласился, разбил за шестнадцать дней эвков и вернулся домой к своему излюбленному занятию.

Неизвестно, чем занимался Цезарь, став военным трибуном, но можно предположить, что он под началом Красса принимал участие в подавлении восстания Спартака и набрался необходимого военного опыта в борьбе с сильным противником. Это тем более вероятно, ибо Цезарь стал одним из главных сторонников честолюбивого Красса.

После подавления в 71 году восстания Спартака наметилось противостояние между Помпеем и Крассом, которое могло обернуться полномасштабной гражданской войной. Помпей, возвратившись со своей армией из Испании, выразил крайнее недовольство тем обстоятельством, что сенат не оказал ему должной помощи, и потребовал, чтобы его назначили консулом, хотя до этого не занимал никаких должностей, предусмотренных cursus honorum. Помпей также дал ясно понять сенату, что при необходимости он силой возьмет свое и отменит привилегии оптиматов, установленные при правлении Суллы. Оказавшись в затруднительном положении, сенат обратился за помощью к Крассу, имевшему не меньшую армию, чем Помпей. Красс мог одолеть Помпея и стать спасителем Рима, но мог и потерпеть поражение. Взвесив все «за» и «против», Красс пошел с Помпеем на соглашение, и в 70 году их обоих избрали консулами.

Два новых римских магистрата действовали на удивление согласованно, и оба распустили свои войска. Затем Помпей и Красс лишили сенаторов единоличного права судебного разбирательства громких дел, связанных с вымогательством. Теперь такого рода дела стали рассматриваться сенаторами совместно с всадниками, представителями второго сословия. Это нововведение не принесло изменений в судопроизводство провинций, но лишило сенаторов исключительных полномочий. Кроме того, Красс и Помпей восстановили права народных трибунов, урезанные в правление Суллы, им было возвращено право вето на любые решения магистратов или сената. Наконец Красс и Помпей заставили цензоров исключить из списка сенаторов шестьдесят «недостойных» лиц, на самом деле являвшихся их политическими противниками.

Цезарь поддерживал политику Помпея и Красса, тем самым отдав предпочтение популярам. В частности, Цезарь встал на сторону консулов, когда они предложили вернуть все права народным трибунам. Он также поддержал закон об амнистии тех людей, которые являлись сторонниками Лепида, выступившего в 78 году против Рима. При этом Цезарь руководствовался не только политической целесообразностью такого закона и личной заинтересованностью в нем (желанием вернуть в Рим Луция Цинну, брата своей жены), но и присущим ему милосердием, которое он неоднократно проявлял и в дальнейшем, даже по отношению к своим смертельным врагам.

В 69 году Цезарь был избран квестором и получил место в сенате. В должности квестора надлежало заниматься рутинной работой, отвечать за городское водоснабжение и продовольственные поставки. Но Цезарю удалось добиться лучшего назначения: стать пропретором Дальней Испании. Однако перед самым отъездом Цезаря умерла Юлия, его любимая тетка, вдова Мария.

При погребении старых женщин было принято держать надгробную речь. Муж и сын Юлии скончались раньше нее, и организацией похорон с непременной надгробной речью занялся Цезарь. В то время Марий (умерший около пятнадцати лет назад) все еще считался врагом государства, и, казалось, молодому сенатору следовало устроить вдове врага государства скромные похороны. Цезарь поступил по-другому. Утром в день похорон он последовал к месту захоронения Юлии в сопровождении нескольких человек, несших изображение Мария. Такого рода изображения хранились у римлян в атрии дома и использовались обычно при погребении знатных родственников и потомков покойного. Но демонстрировать изображения Мария было запрещено еще Суллой, объявившим его «персоной нон грата». Хотя римские оптиматы все еще считали Мария тираном, потому что этот человек, неоднократно избиравшийся консулом, лишил их существенных привилегий, простой народ хранил о Марии теплые чувства, помня о том, что он спас Рим от северных варваров. К похоронной процессии, возглавлявшейся Цезарем, примкнуло множество ветеранов, служивших в армии Мария. Казалось, сам Марий, восстав из мертвых, шагает в рядах процессии. Если раньше и были сомнения в приверженности Цезаря популярам, то теперь они в полной мере рассеялись. В заключение церемонии Цезарь произнес над покойной похвальную речь с ростральной трибуны, упомянув в этой речи о своих славных предках:

Род моей тетки Юлии восходит по матери к царям, по отцу же к бессмертным богиням: ибо от Анка Марция происходят Марции-цари, имя которых носила ее мать, а от богини Венеры — род Юлиев, к которому принадлежит и наша семья. Вот почему наш род облечен неприкосновенностью, как цари, которые могуществом превыше всех людей, и благоговением, как боги, которым подвластны и самые цари [8] .

Дерзкая речь Цезаря произвела благоприятное впечатление, и он снискал любовь простого народа. Тому было объяснение: мало того что он вырос в Субуре среди плебеев и состоял в родстве с Марием, в свое время популярным в простонародье, так он, как оказалось, еще и потомок царей и самих богов и, надо думать, является человеком, держащим сторону плебса. Было ясно, что Цезарь — человек недюжинных дарований, способный подняться до высшей власти и противостоять оптиматам. Если он своего добьется, простые люди в нем обретут надежного и влиятельного защитника.

Едва Цезарь похоронил свою тетку Юлию, как неожиданно скончалась Корнелия. Он так сильно любил жену, что, рискуя жизнью, отказался по повелению Суллы с ней развестись. Корнелия умерла, оставив Цезарю Юлию, семилетнюю дочь. Цезарь знал, что его карьера зависит от службы в Испании, и ему пришлось оставить Юлию на попечение своей матери.

На похоронах жены Цезарь вновь совершил необычный поступок: он произнес и ей похвальную речь. Держать надгробные речи при погребении старых женщин у римлян было в обычае, в отношении же молодых такого обычая не было, и первым сделал это Цезарь, когда умерла его жена. Правда, на этот раз похоронная церемония была скромной, а вот речь Цезаря произвела на собравшихся яркое впечатление — это была речь человека, говорившего о своей горячо любимой жене, о своей первой любви. Речь Цезаря до наших дней не дошла, но, вероятно, ее содержание похоже на эпитафию, которую некий римлянин посвятил своей почившей жене:

Я состязался с тобой, моя дорогая,

в целомудрии, преданности, скромности и любви,

но неизменно проигрывал.

Желаю каждому такую судьбу.

Если в речи над теткой Юлией Цезарь показал себя человеком, полным чувства собственного достоинства, то в речи на похоронах Корнелии Цезарь проявил иные, более глубокие чувства — любви, нежности и подлинного страдания.

Похоронив Корнелию, Цезарь наконец оказался в Дальней Испании, римской провинции на побережье Атлантики. В обязанности Цезаря входили разъезды по общинам, где он занимался судебными разбирательствами, рассматривал тяжбы между местными жителями, выслушивал жалобы на сборщиков податей и прочие недовольства римской великодержавной политикой. Хотя работа была скучной и утомительной, она дала Цезарю неплохую возможность познакомиться с жизнью отдаленной римской провинции и заслужить репутацию честного и справедливого человека, отстаивающего интересы людей, страдавших от римского произвола. Даже на границе просвещенного мира римскому политику было полезно установить дружеские отношения с местными жителями. Жизненный опыт, приобретенный Цезарем в Дальней Испании, помог ему в будущем.

Однажды Цезарь, находясь по служебным делам в приморском городе Гадесе (бывшей финикийской колонии), отправился на близлежащую Котинуссу, остров, на котором находился храм Геркулеса. Для римлян, как и для греков, Финикия и Карфаген считались находившимися на краю известного мира, но Цезарь был образованным человеком, он знал, что Земля — это шар, и если плыть долго на запад, то в конце концов приплывешь в Китай.

Когда Цезарь вошел в храм Геркулеса, он увидел статую Александра Великого, умершего, когда ему было немногим более тридцати. Цезарю было примерно столько же, и он с неудовольствием подумал о том, что не совершил еще ничего примечательного, тогда как Александр в таком же возрасте уже покорил мир. Цезарь покинул храм в расстроенных чувствах, а ночью его еще более смутил сон — ему привиделось, будто он, как Эдип, сошелся с собственной матерью. Хотя Цезарь не страдал суеверием, он обратился за разъяснением к предсказателю, и тот его успокоил, пояснив, что сон предвещает ему власть над всем миром, как Александру Великому, ибо мать, которую он видел под собой, есть не что иное, как земля, почитаемая родительницей всего живого.

Цезарь уехал из Дальней Испании до истечения срока своих полномочий, ибо, по всей вероятности, осознал, что вдали от столицы он не сможет осуществить свои честолюбивые помыслы. Он отправился в Рим через Северную Италию, где на плодородной равнине По, заселенной четырьмя веками ранее кельтами, располагалось несколько римских колоний. За двадцать лет до появления в этих местах Юлия Цезаря людей, живших южнее По, Рим наделил гражданством, а население Цизальпинской Галлии, находившейся севернее этой реки, не считалось полноправными римлянами.

Ущемление в правах — ситуация для народного возмущения и даже восстания, что однажды привело к Итальянской войне. Цезарь, разумеется, знал об этом и, рассчитывая сделать себе карьеру в качестве популяра, всячески поддерживал недовольных. Путешествуя по Цизальпинской Галлии, Цезарь завязывал многочисленные знакомства, внимательно выслушивал жалобы как горожан, так и земледельцев. В Вероне он, возможно, встречался с Гаем Валерием Катуллом (тогда еще юношей), будущим известным итальянским поэтом. Если Цезарь бывал невдалеке от Мантуи, он вполне мог встретить на проезжей дороге направлявшуюся в город семью, а в ее составе — малолетнего Публия Вергилия Марона, ставшего величайшим римским поэтом-эпиком.

Несмотря на многочисленные контакты с местными жителями, маловероятно, что Цезарь подстрекал их к восстанию. Вооруженное выступление привело бы к вводу в провинцию римского войска и не пошло бы на пользу Цезарю. И все же знакомство с местными жителями ему помогло, когда он набирал армию для войны с Галлией.

В 67 году Цезарь вернулся в Рим и сразу же погрузился в социальную и политическую жизнь столицы. В том же году он женился на Помпее, внучке Луция Суллы, все родственники которой были связаны с оптиматами, его политическими противниками. Быть может, выбор этот был определен желанием Цезаря огородить себя от возможных неприятностей в будущем, а может, он просто влюбился в Помпею и счел странной случайностью жениться на родственнице человека, который пытался его убить.

В том же году Цезарь стал смотрителем Аппиевой дороги, тянувшейся из Рима в Капую и доходившей затем, пересекая Италию, до Брундизия, порта на Адриатике. Аппиева дорога соединяла Рим с богатой Кампанией, а также способствовала связям с Востоком. Когда римская армия направлялась в Египет, Грецию или Азию, она шла по Аппиевой дороге до Брундизия, где садилась на корабли. По этой же дороге армия возвращалась обратно в Рим.

Аппиева дорога была превосходным инженерным сооружением. Она лежала на каменном основании, покоившемся в глубокой канаве; на основании лежал толстый слой гравия, а на гравии — плиты, плотно прижатые друг к другу. Римляне были великими мастерами дорожного дела, неблагоприятные особенности рельефа (горы, болота) их не смущали, и римские дороги выходили прямыми, точно стрела. Эти дороги сохранились две тысячи лет спустя после их возведения от Сирии до Шотландии, где бы римляне их ни строили.

В должности смотрителя Аппиевой дороги Цезарь издержал немало собственных денег, но зато приобрел опыт в инженерном и строительном деле и завязал много полезных знакомств в общинах Южной Италии.

Должность смотрителя Аппиевой дороги не отвлекла Цезаря от участия в политической жизни Рима. В то время пираты хозяйничали почти во всем Средиземном море, что крайне затрудняло торговое судоходство и стало сказываться на недостаче продуктов питания. Римляне постоянно обвиняли сенат в неспособности покончить с морским разбоем, и наконец один из народных трибунов внес законопроект, предлагавший выбрать подходящего человека и наделить его чрезвычайными полномочиями, чтобы раз и навсегда покончить с пиратством. Эти чрезвычайные полномочия предоставляли избранному лицу власть во всем Средиземном море и повсюду на суше на расстоянии пятидесяти миль от берега моря, а также право выбрать из числа сенаторов пятнадцать легатов в качестве подчиненных ему начальников, брать сколько угодно денег из казначейства и снарядить флот из двухсот кораблей. Хотя в законе кандидат на открывавшуюся должность не назывался, было ясно, что его внесение инициировано Помпеем, надеявшимся, что именно ему поручат покончить с пиратами.

При прочтении закона народ принял его с восторгом, но сенаторы его принятию воспротивились, мотивируя тем, что предоставление одному человеку неограниченной власти крайне опасно. Амбициозный человек может этой властью воспользоваться и стать правителем всего Рима. Даже популяры выступали против закона. Исключение составил Цезарь, поддержавший закон. Возможно, он вспомнил о том, как сам побывал в плену у пиратов, но, скорее всего, он руководствовался политическими соображениями. Он полагал, что закон не примут — голос молодого сенатора большого значения не имел, — а вот Помпей и римский народ его заступничество запомнят.

Мнение Цезаря, действительно, не было учтено. Сенаторы дали отпор Помпею, а один из них заявил, что если Помпей желает подражать основателю Рима Ромулу, то ему не избежать его участи. Однако закон все-таки, был принят народным собранием. Один из народных трибунов наложил на него поначалу вето, но затем его быстро снял, когда вето исторгло у раздраженного народа крик такой силы, что пролетавший над Форумом ворон бездыханный упал в толпу.

После утверждения закона Помпей добился принятия нескольких других важных установлений и тем самым намного увеличил свои военные силы. Он выбрал двадцать четыре сенатора в качестве подчиненных себе начальников, снарядил пятьсот кораблей и набрал более ста тысяч солдат. Чтобы выполнить поставленную задачу, Помпей разделил все Средиземное море на тринадцать частей и в каждой части сосредоточил определенное число кораблей во главе с начальником. Корабли начали прочесывать Средиземное море и методично расправляться с пиратами. За сорок дней Помпей покончил с морским разбоем и возвратился в Рим триумфатором к досаде сената, который не мог справиться с этой задачей в течение многих лет.

Успехи Помпея в борьбе с пиратами распалили его честолюбие, и он возжелал большей славы. В 66 году один из народных трибунов, несомненно по инициативе Помпея, внес законопроект о передаче этому полководцу всех провинций и войск в Восточном Средиземноморье. Рим долгое время уделял недостаточное внимание опасности, исходившей от нестабильных режимов в Малой Азии и Сирии. Однако теперь Митридат снова выступил против Рима, а ближневосточные государства, как всегда, враждовали между собой. Риму, особенно всадническому сословию, занимавшемуся коммерцией, была необходима стабильность в этих районах, чтобы использовать их с наибольшей экономической выгодой.

И все же оптиматы в сенате выступили против закона, посчитав, что расширение полномочий является подчинением римской державы произволу одного человека. Однако закон поддержали плебеи и всадники, а также Цезарь и Цицерон, и его в конце концов приняли. После этого Помпей присоединил к своей армии войска, находившиеся под начальством Лукулла, который хотя и вел успешную борьбу с Митридатом, но не смог добиться стабильности в Малой Азии. Помпей окружил армию Митридата у армянской границы и разбил ее наголову. Потерпев поражение, Митридат бежал в Крым, где попытался найти убежище у своего сына Фарнака, а когда тот поднял против отца мятеж, покончил с собой.

Тем временем Помпей вторгся со своей армией на Кавказ, подчинил Риму Армению и горские племена, а затем повернул на юг, чтобы привести в полное повиновение Сирию, где еще сохранялось влияние Селевкидов, а затем присоединить к Риму Набатейское царство, бывшее важным центром караванной торговли, откуда вели пути в Йемен и на юг Аравийского полуострова. Помпей покорил Сирию, а вот до Петры, столицы Набатейского царства, дойти не успел — в Иудее вспыхнула гражданская война, развязанная боровшимися за власть братьями Гирканом и Аристобулом из рода Маккавеев. Помпею пришлось вмешаться в эту междоусобицу. Оба брата обратились к нему за помощью. Помпей взял сторону Гиркана, посчитав его более слабым и более управляемым. Аристобул неохотно согласился с Помпеем, но его сторонники возмутились решением Рима вмешаться во внутренние дела Иудеи, заняли Храмовую гору и три месяца удерживали ее. В конце концов Помпей в еврейскую субботу (священный день отдохновения иудеев) взял штурмом этот опорный пункт и перебил непокорных священнослужителей прямо у алтаря. Он даже взял на себя смелость ступить в Святая Святых Иерусалимского храма, но иудейские ценности оставил на месте.

За три года Помпей присоединил к Риму новые земли, перекроив политическую карту Ближнего Востока без утомительных согласований своих действий с сенатом. В Армении он оставил на царстве Тиграна II, наделив эту страну ролью своеобразного буфера между Римом и Парфией. Покорив Сирию, Помпей сделал ее римской провинцией. Иудея осталась номинально независимым государством, но Помпей урезал ее территорию, оставив в ее составе только Иерусалим, Галилею и несколько прилегающих к ним земель. Затратив лишь небольшие средства римского казначейства, Помпей установил мир в Восточном Средиземноморье (чего эти земли не знали много веков) и принес Риму огромные ценности, не забыв, разумеется, и себя.

Успехи Помпея послужили уроком Цезарю. Оказалось, что без одобрения сената способный и напористый полководец может добиться выдающихся достижений, прославиться на весь Рим и даже войти в историю, а заодно и безмерно обогатиться.

Пока Помпей воевал на Востоке, Цезарь тоже не терял времени даром. В 65 году его избрали эдилом, как и было положено, на один год. В обязанности эдилов входили надзор за строительством, состоянием улиц, храмов и рынков, судебные разбирательства, а также проведение общественных праздников. Эдилы ежегодно устраивали два праздника: семидневный в апреле в честь богини Сибилы и пятнадцатидневный в сентябре в честь Юпитера. На эти праздники отпускались деньги из казначейства, но эдил, стремившийся заслужить всеобщую похвалу и заручиться поддержкой народа в будущем, добавлял к отпущенным деньгам свои. Так поступал и Цезарь, хотя для этого ему приходилось брать в долг. В должности эдила он, не скупясь, украсил Форум и Капитолий. Игры и травлю зверей он устраивал, как совместно с другим эдилом Марком Бибулом (ставшим позднее источником постоянного раздражения Цезаря), так и самостоятельно, поэтому даже их общие траты приносили славу ему одному. Бибул открыто жаловался на то, что их совместную с Цезарем щедрость приписывают одному Цезарю. Вдобавок Цезарь устроил гладиаторские бои, в которых участвовали сто двадцать пар гладиаторов, что привело его политических противников в страх — те опасались, как бы эти бойцы не организовали новую смуту, наподобие восстания Спартака.

В то же время проявилась страсть Цезаря к изысканности и роскоши, которых он был лишен, когда жил в скромном доме в Субуре. Цезарь стал с увлечением собирать ювелирные изделия, статуи и картины старинной работы. За большие деньги он построил виллу близ озера Неми, но она ему не понравилась, и он повелел разрушить ее.

Своими ухищрениями, осуществленными им на посту эдила, Цезарь снискал расположение простого народа и, чтобы утвердить себя в этом признании, позволил себе смелую акцию. Четыре года назад во время похорон своей тетки Юлии он выставил на всеобщее обозрение, к неудовольствию оптиматов, изображения Мария, о котором простой народ хранил теплые чувства. Теперь Цезарь повторил свой ловкий ход, но с еще большим размахом. Вместе со своими соратниками он ночью принес на Капитолий и установил у строившегося храма Юпитера изображения Мария и богинь победы, несущих трофеи; надписи на изображениях повествовали о победах Мария над германцами. Слух об этом быстро распространился по городу, и на Капитолийском холме собралась толпа, чтобы не только посмотреть на необычное представление, но и подивиться смелости Цезаря, которому достались слезы радости и рукоплескания марианцев.

Сенат ответил внеочередным заседанием, на котором с обвинением против Цезаря выступил лидер оптиматов Лутаций Катул, бросив известную фразу: «Итак Цезарь покушается на государство уже не путем подкопа, но с осадными машинами».

Цезарь выступил в свою защиту, сказав, что не думал подрывать государственные устои. Речь Цезаря до нашего времени не дошла, но, вероятно, она была образцом красноречия, ибо даже оптиматы, его противники, убедились в его добрых намерениях. Сторонники Цезаря еще более осмелели и призвали его ни в чем не уступать оптиматам, а оптиматы, хотя Цезарь был всего лишь эдилом, стали считать его человеком, способным взойти на вершину власти.

И все же оптиматы, согласно некоторым источникам, не зря опасались Цезаря. Так, его биограф Светоний повествует о государственном заговоре, в котором участвовал Юлий Цезарь. По словам Светония, в 65 году Публий Автроний и Публий Сулла претендовали на должности консулов, но были уличены в подкупе избирателей, и вместо них консулами избрали Луция Торквата и кузена Цезаря Луция Котту. Тогда Автроний и Сулла решили убить Торквата и Котту во время торжеств по поводу вступления в должность, а власть передать Марку Крассу, который, как было намечено, станет диктатором, а им вернет консульство. Также предполагали, что Цезарь будет назначен начальником конницы. Однако, как добавляет Светоний, Красс то ли из раскаяния, то ли из страха на торжества не явился, а потому и Цезарь не выполнил своей роли — не подал заговорщикам условного знака, призывающего к началу резни (Цезарю надлежало спустить тогу с плеча).

Однако весьма сомнительно, что Цезарь участвовал в заговоре, если тот вообще замышлялся. Светоний, повествуя об этом сговоре, ссылается на историка Танузия Гемина (недоброжелателя Цезаря) и Марка Бибула (соперника Цезаря на политическом поприще). Да и Цицерон, не упускавший возможности нелестно отозваться о Цезаре, ничего не пишет о его участии в заговоре. Цезарь был способен на смелый поступок, но вряд ли он стал бы участвовать в плохо подготовленном предприятии, имевшем целью сместить законную власть, что привело бы к тому же к убийству его кузена. Придет время, и Цезарь выступит против сената и развяжет гражданскую войну, но все, что нам известно о нем, говорит против того, что он мог ввязаться в кровавый заговор. Цезарь в течение многих лет вел себя осмотрительно, постепенно укреплял свою репутацию искусного военного предводителя и здравомыслящего политика, стоящего на стороне популяров, и был не тем человеком, чтобы подвергнуть непредвиденному риску свою карьеру, приняв участие в смуте.

Красс и Цезарь могли подняться к вершинам власти другим путем, не связанным с заговором. В то время Красс, подавивший восстание Спартака, все еще испытывал неприязнь к Помпею, присвоившему себе его славу. Хотя в 70 году оба были избраны консулами, Красс следил с великим неудовольствием за все возрастающей славой Помпея, освободившего от пиратов Средиземное море, одержавшего победу над Митридатом и завоевавшего Ближний Восток. Несмотря на свое богатство, Красс понимал, что для того, чтобы в глазах сената и простого народа сравняться популярностью с Помпеем, следует совершить нечто великое. Такая возможность, по его мнению, предоставлялась в Египте, который Помпей не тронул. Египет в то время уже находился в сфере влияния Римского государства, однако долина Нила сохраняла самостоятельность.

Ко времени Цезаря Египет давно потерял свое былое могущество. Если третье тысячелетие ознаменовалось строительством исполненных величия пирамид, а второе тысячелетие — завоеванием сопредельных и несопредельных земель, в результате чего египетская империя стала простираться от Евфрата до Нубии, то в дальнейшем внутренние раздоры и вторжение иноземцев привели к упадку страны. В четвертом веке Египет завоевал Александр Великий. После смерти царя в Египте утвердилась династия Птолемеев, основанная одним из его полководцев, который сделал Александрию — город Александра — столицей своего царства. По завещанию Птолемея XI, умершего в 80 году, Египет перешел Риму, но сенат совершенно не мог решить, как этим правом воспользоваться. Египтяне сохраняли зыбкую независимость, но александрийцы в конце концов изгнали Птолемея XII Авлета, посчитав его другом и союзником Рима.

Красс решил, что пора сделать Египет римской провинцией, что сулило солидное пополнение римскому казначейству. На то было и основание: Птолемей XI завещал свое царство Риму. Командование в Египте Красс решил возложить на Цезаря, с чем тот с готовностью согласился: отличившись в Египте, он бы значительно повысил свою репутацию и расплатился с накопившимися долгами. Но план не удался из-за противодействия оптиматов, которые, побаиваясь Помпея, не в меньшей степени опасались возвышения Красса и Цезаря. Оптиматам содействовал Цицерон, защищавший всеми силами интересы своего патрона Помпея.

В 64 году, когда Помпей все еще вел военные действия на Востоке, Красс подсчитывал свои все возраставшие барыши, а Цезарь обдумывал путь своего дальнейшего возвышения, заметной фигурой в Риме стал Катон-младший. Получив должность квестора, он стал заведовать казначейством. Прежние квесторы, возглавлявшие казначейство, ограничивались номинальным контролем за работой этого учреждения, полагаясь на профессиональных служителей, но те, намного превосходя их познаниями, скорее сами становились их непосредственными начальниками.

Катон не был типичным квестором. Человек долга и приверженец стоического учения, он, прежде чем взяться за новое для себя дело, изучил все относящиеся к его деятельности законы и положения и расспросил осведомленных людей обо всех частностях и подробностях. Когда Катон появился в стенах казначейства, служители единодушно сочли, что получили в начальники еще одного молодого политика, который не станет вмешиваться в их деятельность, позволявшую им греть на ней руки. Однако они просчитались. Вступив в должность, Катон стал уличать виновных в злоупотреблениях и стяжательстве и учить заблуждающихся по недомыслию и неведению. Тогда служители попросили других квесторов обуздать дотошного и излишне старательного Катона, но те сделать этого не сумели.

Обнаружив, что многие знатные римляне взяли ссуду у казначейства, но и не думают ее возвращать, Катон привлек их к суду, невзирая на их положение в обществе. Также он, обвинив в убийстве, привлек к суду тех, кто во время проскрипций Суллы получал из государственной казны деньги за головы римских граждан. Подсудимых набралось больше количество, и поэтому для разбирательства этих дел пришлось привлечь дополнительных судей, набрав их из бывших эдилов, в число которых вошел и Цезарь. Римлян, нажившихся в правление Суллы на убийствах людей, как правило, презирали, но никто до Катона не решился привлечь их к суду. У Цезаря было мало причин питать к Катону расположение, но его деятельность на посту квестора он одобрил.