Итак, что же я узнал на семинаре эст? Ну, прежде всего я «узнал», что в эст есть множество ловушек и подводных камней, включая даже жаргон (если вы когда-нибудь участвовали в эст, вы понимаете, о чем я говорю).

Эст часто обвиняют в том, что эти семинары породили целое стадо молодых тренеров, полагающих, что главной задачей их жизни является помощь другим людям в менторской манере (обсуждать можно любого, кроме самого тренера). Мы с друзьями особенно полюбили одну тренерскую фразу и даже превратили ее в дежурную шутку: "Вот поэтому и не складывается твоя жизнь! Потому ты и засранец!" Эта фраза долго еще напоминала нам о незабываемых ощущениях того тренинга. Что интересно, я никогда не встречал выпускника эст, который не восхищался бы своим тренером и не отзывался бы о нем в самых почтительных выражениях.

Однако действительная ценность эст, естественно, находится гораздо глубже всех этих фраз. То была бесценная возможность непосредственно пережить в обстановке безопасности и доверия те «акты», которыми все мы являемся, и затем избавиться от них.

Кстати, хотел бы сразу прояснить: у меня тоже был свой «акт». Он заключался в том, чтобы оставаться выше всего этого и "не поддаваться" тренеру; это была своего рода защитная броня. Она удерживала меня в рамках моих собственных представлений о жизни и защищала меня от необходимости переживать мои собственные эмоции.

И тем не менее я вынес из этого тренинга немало ценного — много того, что я сейчас знаю о разуме и обыкновенно преподаю на семинарах по "Цветку Жизни" и реберсингу, позаимствовано из эст. Кроме того, во времена становления реберсинга практически каждый практикующий прошел через семинары эст и находился под их глубоким воздействием. Как видите, эст оказал самое серьезное воздействие на реберсинг. Позднее я объясню это подробнее.

Леонард Орр даже какое-то время (в 1975 г.) был штатным сотрудником эст. Однажды он и Вернер Эрхард встретились. Новое знакомство произвело на Вернера достаточно сильное впечатление, и он нанял Леонарда в качестве специального консультанта для тренерского состава.

Эст не требовал рациональности. На самом деле наша «рациональность» подвергалась атакам на каждом шагу — взять хотя бы те же договоренности. Помимо уже упомянутых, нас попросили не садиться рядом со знакомыми. Кроме того, мы обещали не делать никаких записей в процессе тренинга; находиться на своих местах, пока не поступит команда; а также в течение всего семинара не принимать ни алкоголя, ни лекарственных препаратов, кроме назначенных врачом. Когда Виктора спрашивали о смысле подобных договоренностей — а люди действительно интересовались, — он лишь отвечал: "Потому что именно это и срабатывает".

Большинство из нас понимало эти договоренности как правила, назначенные сверху. Вообще люди, как правило, находятся под воздействием так называемого синдрома родительского неодобрения (я расскажу о нем позже, в главе 11), либо восставая против тех, кто имеет власть над ними, либо подчиняясь им.

Нас же попросили отнестись к договоренностям с ответственностью — так, словно это мы сами их придумали, словно мы сами для себя решили, что эти условия необходимы для создания того фундамента, который позволит нам извлечь из тренинга максимум пользы.

Впрочем, большинство из нас привыкло к разумным договоренностям. Например, многие с готовностью согласились бы с тем, что во время занятий часы надо оставлять в пальто или сумке. С другой стороны, как минимум десять-двенадцать человек в какой-то момент признались, что нарушили эту договоренность.

У нас было много возможностей убедиться в том, что рациональность лежит в основе "непережитого опыта". Рациональность — это сознание жертвы: "Я не сделал этого потому что не смог" или "Я опоздал, потому что было слишком плотное движение на дорогах", и так далее в этом духе. Мы действуем так, словно самое важное — это причины, по которым мы чего-то не делаем; мы не в состоянии увидеть, что самое важное — сделали мы что-то или нет.

Еще одним фактором всех этих соглашений было то, что Вернер называет "жестокими законами действительности". Он говорит, что эти законы не рациональны — они просто есть. Для силы гравитации, например, безразлично, если вы упадете с лестницы и сломаете себе ногу. Это может казаться несправедливым и нелогичным, но жизнь во многом устроена именно таким образом, так что винить в чем-либо силу гравитации бессмысленно.

Виктор просто возвышался над нами живым воплощением жестоких законов действительности, и люди буквально с ума сходили от этого! Но Виктору на это было наплевать.

Итак, как часто говорил Рон, "ваши жизни не складываются, потому что вы механически живете в ваших системах верований вместо того, чтобы жить своим опытом".

Он рассказал нам популярную в эст притчу: если посадить крысу в лабиринт, у четвертого выхода из которого лежит кусок сыра, она через некоторое время научится безошибочно находить сыр. Человек тоже способен научиться этому. Если же сыр положить у другого выхода, крыса будет продолжать искать лакомство у четвертого выхода до тех пор, пока не поймет, что нужно поискать в других местах. Здесь и проявляется различие между крысами и людьми — человек будет всегда искать сыр у четвертого выхода, потому что у него сформировалась вера в четвертый выход. Крыса же, со своей стороны, ни во что не верит — ей нужен только сыр и ничего более.

Так мы и проживаем свои жизни на основе понятий и верований (то есть рациональности), вместо того чтобы жить на основе опыта. Рон изобразил все это на доске в виде диаграммы Вначале он начертил горизонтальную линию и обозначил ее как «ничто». Под этой чертой он написал "непережитый опыт", а под ним в нисходящем порядке «помощь», «надежды», «решения» и «рациональность». Все эти определения он назвал различными уровнями непережитого опыта.

Над чертой он написал «принятие». Как сказано в "Книге эст". Над чертой расположен пережитый опыт, а первый шаг выше линии, первая форма опыта, включает в себя просто принятие. Если ты хочешь вырваться из реальности непережитого опыта, тебе придется отказаться от рациональности, прекратить принимать решения, перестать надеяться и просто принимать все, как есть ни более, ни менее. Принимай все таким, какое оно есть. Когда ты поступаешь так, лампочка твоего опыта загорается. До этого мо-мента она не горит.

Над «принятием» Рон написал "свидетельствование, или наблюдение", выше — "участие, или способность делиться" и еще выше — "быть источником". Таковы различные уровни пережитого опыта.

"Книга эст" утверждает, что если измерять пережитый и непережитый опыт по стобалльной шкале, то «рациональность» будет равняться минус восьмидесяти, «решение» — минус двадцати, «надежда» — минус десяти и «помощь» — минус пяти. «Принятие», соответственно, будет равняться плюс пяти (уже по шкале опыта) — и так далее, вплоть до сотни баллов за "быть источником".

Чтобы перейти от минуса к плюсу, необходимо пройти через область нуля, или «ничто». Чтобы от непережитого опыта перейти к пережитому, необходимо пройти через ничто — великую пустоту! Цель тренинга эст заключается в трансформации вашей способности познания жизни для того, чтобы ситуации, которые вы пытаетесь изменить или с которыми вы сталкиваетесь, могли проясниться в процессе самой жизни.

Помню, сколько времени потратил Рон, объясняя, что он имел в виду под словами «трансформация» и «изменить», а затем приводя примеры различных ситуаций, которые те или иные участники семинара вынуждены были либо принимать как есть, либо" наоборот, изменять. Как только люди оценили возможность прояснить ситуации, которые казались неразрешимыми, в комнате словно засиял луч надежды. Естественно, если кто-нибудь выражал надежду, Рон сразу же замечал, что надежда относится к действительности непережитого опыта.

Как утверждает "Книга эст", Слово трансформировать не значит просто «изменять» — оно значит "транссубстантивировать", т. е., в данном случае, "радикально преображать субстанцию вашей способности к практическому познанию жизни". Изменение предполагает лишь модификацию формы; мы же говорим о чем-то настолько же радикальном, как различие между плюсом и минусом. Мы называем изменением переход от минус пяти к минус единице. Но переход от минус единицы к плюс единице уже представляет собой разворот на сто восемьдесят градусов. Он представляет собой трансформацию вашей способности к познанию жизни. Но, чтобы прийти от минус единицы к плюс единице, вам необходимо пройти через Ничто.

Позже в тот же день у нас состоялся первый процесс. Рон объяснил нам, как найти некую точку на большом пальце левой ноги. Через несколько секунд он сказал нам: «Хорошо», после чего научил находить точку на левой лодыжке — и так далее по всему телу.

Все это казалось довольно простым, но нельзя было не заметить, как сопели и жаловались отдельные ученики. "Почему люди становятся эмоциональными?" — задумался я. Ответ пришел ко мне менее чем через два года, когда я при помощи реберсинга обнаружил, что все мы имеем незавершенности прошлого, живущие в нашем теле в виде застоявшейся энергии. По мере нарастания этого «застоя» люди все сильнее уводят осознание из своих тел. Это значит, что большинство из нас находится вне собственных тел. Этот процесс во время эст дал участникам возможность ощутить свое тело (причем для некоторых процесс растянулся довольно надолго). Естественно, в то время у меня не было ответа на этот вопрос, ведь и я тогда был сне своего тела.

Потом наступил черед трех правил эст. Согласно "Книге эст", первое правило гласит: "Ты совершенен — но есть барьеры, не позволяющие тебе познать и выразить твое совершенство". Второе определение утверждает, что "Сопротивление ведет к сохранению. Если ты попытаешься чему-либо сопротивляться или что-то изменять, объект твоих усилий станет лишь более неподатливым. Единственный способ избавиться отчего-либо — просто позволить ему существовать в своем обычном виде. Это не значит, что его следует игнорировать — игнорирование в действительности является формой отрицания и сопротивления… Позволить чему-либо быть самим собой — значит наблюдать за ним, сохранять с ним контакт, не прилагая никаких усилий к его изменению". И третье правило: "Воссоздание опыта приводит к его исчезновению. Полное воссоздание опыта чего угодно заставляет это "что угодно" исчезнуть".

Что касается второго правила, существуют различные формы сопротивления. Это избегание, отрицание, попытки изменить, попытки избавиться, попытки управлять, использование силы воли, практика позитивного мышления, стремление научиться жить с этим, попытки разрешить, игнорирование, отвлечение внимания на что-то другое, подавление и, наконец, скрывание.

Следовательно, если проблема (например, гнев, страх либо какой-нибудь другой нежелательный тип эмоций, напряжение, головные боли, физические ощущения, болезни, нежелательные мысли, нежелательное поведение и т. п.) возникает у вас регулярно и вы каким-то образом этому сопротивляетесь, тем самым вы замыкаете эту энергию в месте ее пребывания, где она и будет застаиваться все время, пока вы сопротивляетесь ей.

Есть еще один весьма интересный момент, учитывая то, что мы находимся в поляризованном сознании: нас учили сопротивляться или, если хотите, выносить суждения относительно ВСЕГО НА СВЕТЕ! Что же касается третьего правила, то ваша постоянная, неизменно возвращающаяся проблема исчезнет, если вы позволите себе глубоко ее прочувствовать. Но чтобы совершить это, вам потребуется заново воссоздать саму проблему, т. е. полностью, фрагмент за фрагментом, пережить ее снова. Вы наблюдаете ее, свидетельствуете ее присутствие, сосуществуете с ней, позволяете ей быть такой, какая она есть, и не пытаетесь изменить ее. Вы вступаете в контакт с ощущениями вашего тела, определяя, как и где именно они воспринимаются. Кроме того, вы вступаете в контакт с размером, формой, весом и цветом этих ощущений. То же самое вы проделываете с эмоциями. Эмоции воспринимаются как нечто, присутствующее в вашем теле.

Помнить об этом крайне важно: все телесные ощущения, эмоции и т. п. — назовем их симптомами — в процессе этого излечиваются. Такие симптомы, как старая застоявшаяся энергия прошлого, выходят из прежнего подавленного состояния (активизируются) для последующего излечения. Входя в них и переживая (ощущая) их во всей полноте, вы получаете их исцеление (исчезновение).

Все это невероятно важно — особенно если вспомнить, что нас учили обратному. Если вы полностью поймете этот принцип, то все лекарства и медицинские процедуры станут в лучшем случае дополнительным средством, а то и не понадобятся вовсе. Такое понимание является основой реберсинга, именно оно приводит в действие весь процесс. Я объясню это подробнее в главе 12.

Ближе к концу первого дня Рон, улучив момент, вызвал добровольца с головной болью и усадил его на стул рядом с собой. Рон заставил добровольца войти в контакт с головной болью, точно определив ее локализацию в теле; затем он начал задавать вопросы: "Какого это размера? Какой формы? Какого цвета? Какого объема?" и так далее до тех пор, пока головная боль не исчезла.

Второй день занятий был в основном посвящен процессам. Первым был "процесс истины", во время которого всем нам дали возможность растворить свою постоянную, неизбежно возникающую проблему. Многие при этом обнаружили, что, исчезая, их проблема обнажила другую, более фундаментальную проблему — незавершенность прошлого. Поскольку их проблема находилась не в настоящем времени, процесс ее искоренения напоминал снятие слоев луковицы.

Далее пошел "процесс опасности": группы человек по двадцать пять поочередно выходили вперед, разворачивались лицом к остальным занимающимся и просто «были» с ними. Для большинства (не исключая меня) это оказалось жутким противостоянием. В довершение всего вперед вышли восемь помощников, также напоминавших зомби; каждый из них выбрал себе жертву из числа присутствующих и встал лицом к лицу с ней, чтобы «быть» вместе. Естественно, Рон постоянно орал на нас, требуя, чтобы мы отбросили все свои акты и просто были. Люди просто сходили с ума от этого! Я оказался в числе «счастливцев», которым повезло «быть» в паре с зомби. Помню, что глядя в упор в зрачки моего визави, я хотел своим взглядом сдвинуть его с места. Не сработало — он стоял где стоял, никаких эмоций, никакого выражения на лице, прямой и неподвижный, словно труп.

Потом начался "процесс страха". Мы лежали на полу с закрытыми глазами, выполняя указание тренера наполнить себя страхом (настоящим или воображаемым) по отношению к тем, кто лежит рядом. По инструкции мы должны были направлять этот страх наружу, продолжая расширять его до ощущения оцепенения от ужаса перед теми, кто находился в комнате, потом перед всеми жителями города, штата, страны и, наконец, всей планеты! Затем Рон повернул все вспять, заявив, что лежащие в зале люди боятся друг друга; затем — что все присутствующие, все жители города и так далее вплоть до населения всей планеты — решительно все боятся каждого из нас. Это действительно срабатывало, пока ситуация не превратилась в какую-то несуразную шутку. Мы сотворили столько страха, что могли «быть» в нем и смеяться над ним.

Таков был вечер (или, лучше сказать, утро — было уже полчетвертого пополуночи). Для нас этого было более чем достаточно, но не для Виктора. Мы не видели и не слышали его со времени последнего перерыва "на туалет", когда он механически напомнил нам наши договоренности относительно таких перерывов.

Итак, три тридцать утра (приблизительно — мы вышли в 4 часа, так что я могу только предполагать), пора устраивать «развозку». За это отвечает наш всеобщий любимец, зомби по имени Виктор. И он сделал это со всем очарованием и шармом, которые только можно было ожидать от Жестоких Законов Действительности. Наконец-то мы вырвались оттуда! Той ночью я покидал тренинг с чувством невероятного душевного подъема; думаю, остальные чувствовали себя так же. Я едва дождался следующего уик-энда! В восемь тридцать утра в следующую субботу снова появился Виктор. Он опять совершал свой акт «гравитации». Но человек, который вместе с ним поднялся на эстраду, был вовсе не Рон! — МЕНЯ ЗОВУТ ХЭЛ. Я НЕ РОН! Я БУДУ ВАШИМ УЧИТЕЛЕМ В ЭТОТ УИК-ЭНД! Рон уже успел стать для меня супергероем. И я на протяжении всех пяти дней до следующего занятия неустанно ловил себя на мысли: "Что бы подумал Рон? Как бы он поступил в этой ситуации?" А теперь выходит, что Рона не будет и вместо него пришел какой-то Хэл? Хэл явно не подходил на эту роль. Он пользовался микрофоном. Рон в этом не нуждался: он всегда мог сделать свой голос слышимым независимо от того, говорил ли шепотом или пронзительно кричал. Хэл так не умел. В общем, я довольно долго только теми занимался, что подмечал: нет, Хэл — это не Рон.

Судя по всему, такая смена тренеров происходила здесь постоянно. Они менялись и на каждом из тренингов, на которые я записывался позже.

Припоминаю, как приблизительно в середине третьего дня занятий мы решили, что наш новый тренер — просто недостаточно жесткий для нас. Рон никогда бы не принял ту лапшу, которую мы вешали на уши этому парню. Господи, Хэл давно уже должен был назвать нас засранцами! В общем, мы решили, что пора его «проучить» — и создали ситуацию, в которой у него просто не было иного выхода, кроме как заорать на нас. Зато когда он наконец-то прорычал: "Вот поэтому вы все засранцы!", мы совершенно спонтанно устроили ему овацию стоя.

Начиная с этого момента наши дальнейшие занятия превратились в сплошной праздник.

Большая часть третьего дня была посвящена реальности. После довольно продолжительной дискуссии о природе реальности мы подошли к тройному тесту на реальность. Вот как описывает этот тест "Книга эст": Во-первых, она является физической. Мы называем реальным только физически осязаемое. Физичность проявляется во времени, расстоянии и форме. Физические объекты обладают формой, они существуют во времени, а также имеют определенную протяженность или тянутся на некоторое расстояние…

Во-вторых, все физическое измеримо. Другими словами, и время, и форма, и расстояние измеримы, а если о чем-то говорят, что оно измеримо, это значит, что оно имеет начало, середину и конец.

…В третьих, сущность измеримости заключается в соглашении. Чтобы нечто было измеряемым, оно должно иметь начало; но за всяким началом следует конец, которому предшествует середина.

…Эта доска реальна, поскольку она — физическое тело; она имеет форму, существует во времени, имеет местоположение и протяженность; она измерима, потому что имеет начало, середину и конец.

После продолжения дискуссии о природе реальности Хэл вывел на сцену пятерых участников и построил их в шеренгу, развернув их лицом в одном направлении; при этом четыре человека стояли вплотную друг к другу, а пятого от остальных отделяли почти два фута. Затем Хэл толкнул ближайшего из пятерки, создав эффект домино — первые четверо начали падать назад, в руки пятого. После этого Хэл спросил: — В чем, с точки зрения четвертого участника, причина его падения на пятого? — На него упал третий, — сказал один из учеников.

— Да, третий оказывает воздействие на четвертого, который падает на пятого. А что нам скажет по этому поводу номер третий? — Это все из-за второго.

Так и развивалось обсуждение, пока не дошли до номера первого, который оказал воздействие на второго, который, падая, оказал воздействие на третьего, который, падая, оказал воздействие на четвертого.

Безусловно, в действительности это сделал Хэл; но, с другой стороны, он всего лишь выполнял указания Вернера и т. д. Со временем вы, возможно, найдете первопричину сего действия. На самом деле мы имеем здесь дело с ситуацией, когда причина отсутствует, — есть только следствие, следствие, следствие… И так далее.

В анализе этого типа присутствует только следствие; причины в нем нет никогда. Это именно тот тип анализа, который вы используете в вашей жизни. Это тот тип, который сопутствует нашей реальности… Мы называем его "ЛОЖНОЙ ПРИЧИНОЙ". Именно ему вы позволяете править вашими жизнями.

После этого дискуссия переключилась на природу нереальности. Казалось вполне резонным предположить, что нереальность должна быть прямо противоположной реальности и, следовательно, нереальность должна быть нефизической, неизмеримой и независимой от соглашения. Более того: если реальность является следствием следствия следствия и т. п., то нереальность должна быть причиной причины причины и т. д.

— Что такое нереальность? — прозвучал вопрос.

— Опыт, — ответил кто-то из учеников.

— Действительно, опыт, — повторил Хэл. — Нереальность — это опыт: она не является физической, она неизмерима и не зависит от соглашения.

Все это уже было записано на доске: с одной стороны все характеристики реальности, а с другой — характеристики нереальности, которая, как мы уже договорились, являлась опытом.

Затем Хэл произнес: — Нет ли здесь ошибки? Он направился к доске и, в лучших традициях эст, перечеркнул слово «Реальность», написав над ним «Нереальность». После чего, естественно, перечеркнул «Нереальность», надписав над ней "Реальность".

Почему? Потому что, продолжил Хэл, "опыт — это единственная существующая реальная вещь; он является источником всего. А то, что большинство людей называют реальностью, на самом деле основывается исключительно на соглашении. Если достаточное количество людей согласится с тем, что Земля плоская, она будет таковой".

После чего он попросил нас не выносить этот маленький секрет за пределы комнаты и в каждом разговоре о нереальной физической вселенной называть ее кодовым словом «реальность». Говоря же о нашем собственном опыте, мы должны использовать другое кодовое слово — "нереальность".

Следующий вопрос звучал так: "Кто является источником или причиной вашего опыта?" Ответ, естественно, был однозначен: мы сами, поскольку каждый из нас создает свой собственный опыт.

Это рассуждение привело нас к длительной дискуссии — казалось, что присутствующие пытаются представить себе такие ситуации, которые не могли зависеть от них самих.

Независимо от того, насколько полно мы понимаем (или не понимаем) это, всем нам необходимо смириться с тем, что мы являемся единственными создателями нашего личного опыта. Все начинается с идеи ответственности. Я не считают ответственность обузой, я всегда рассматриваю ее как возможность — и только как возможность. Существует, например, ответственность, которая возникает вследствие получения водительских прав: вам необходимо соблюдать правила дорожного движения и нести ответственность за последствия их нарушения. Однако данная ответственность дает нам и возможность, открывает нам целый мир новых возможностей.

Но даже если вы сможете логически подтвердить существование ситуаций, в которых вы не создавали никакой реальности, когда на самом деле эту реальность создал некто другой (за что вы его с тех пор не устаете корить), — этим вы только обманываете себя. Уравнение простое: обвинение = сопротивление = замыкание энергии в определенном месте = застой энергии = утрата силы = сознание жертвы.

Если вы хотите добраться до источника, вам необходимо взять на себя ответственность за то, что вы создали. Действуя таким образом, вы признаете свою ответственность и начинаете быть с ней! При этом ваше слово становится законом вашей вселенной.

Мы на самом деле неуклонно создаем нашу собственную реальность, и принятие ответственности за этот акт открывает нам новую возможность — ответственность позволяет нам завершить прошлое вместо того, чтобы переживать его последствия, что, в свою очередь, позволяет нам пребывать в настоящем. Именно в этот момент вы обнаружите, что направляете лошадь именно в том направлении, в котором она скачет.

Остальную часть третьего дня мы занимались процессами — всего их было два или три. Больше всего мне запомнился один, когда группа занимающихся, человек двадцать или около того, выходила на эстраду, строилась в прямую линию и пыталась изобразить верх идиотизма. Нам давали сценарий и рекомендации по его воплощению. Текст сообщал Хэл; мы должны были повторять его совершенно точно и максимально драматично.

Моей группе выпала ситуация, в которой каждый из нас проснулся утром, возможно с жуткого перепоя, отправился в ванную комнату и там обнаружил нечто совершенно невыносимое. Короче, нам следовало вопить: "ЧТОБЫ Я БОЛЬШЕ НИКОГДА, СЛЫШИШЬ, НИКОГДА НЕ ВИДЕЛ, ЧТО ТЫ ЧИСТИШЬ ЗУБЫ СВОЕГО ПСА МОЕЙ ЗУБНОЙ ЩЕТКОЙ!" Я орал, жестикулировал и вообще из кожи вон лез, изрыгая каждое слово. После этого я до конца дня охрип, но зато «прослушивание» прошел успешно. А вот тем, кто срезался, не повезло — им пришлось исполнять это соло до тех пор, пока все не получилось как надо (должен заметить, что Хэл оказался очень придирчивым экзаменатором. Кстати, к этому времени я заметил, что Хэл делает успехи; конечно, до Рона ему было далековато, но он явно старался). Тем несчастным, кого заставили повторять их выступления, происходящее показалось еще более ужасным занятием, чем "процесс опасности".

День завершился появлением Мистера Личности, т. е. Виктора, который механически развез нас по домам.

Четвертый и последний день занятий был посвящен "анатомии разума" (Если верить Хэлу, это составляло восемьдесят пять процентов всего курса обучения. Он даже посоветовал нам забыть все, что мы слышали на протяжении первых трех дней, потому что настоящая информация давалась именно сегодня!).

Итак, прозвучал вопрос: "Что такое разум?" Конечно, у эст уже был готовый ответ: "Разум — это линейный массив мультисенсорных совокупных записей последовательных моментов настоящего". В сущности, смысл этого определения в том, что разум является последовательностью пленок — полных записей прошлого опыта, включающих в себя все виды чувств. Одни события мы можем вспоминать сознательно; другие — нет.

Согласно "Книге эст", цель (или точнее, расчетная функция) разума заключается в выживании: "выживании существа либо любого другого объекта, с которым существо себя отождествляет".

Если существо приходит к отождествлению себя с разумом, возникает эго; в этот момент цель разума сводится к обеспечению собственного выживания.

Потому что с этого момента целью разума становится выживание собственно разума, выживание записей, пленок точек зрения разума, принятых разумом решений, мыслей, выводов и верований разума. Теперь у разума появляется скрытый интерес ко всему этому. В попытке выжить он пытается сохранить собственную неприкосновенность, заново воспроизвести те же пленки, доказать собственную правоту. Это превращается в цель разума: выжить, снова и снова доказывая собственную правоту.

Помимо этого, "для того чтобы выжить, разуму нужно соглашение. Ему необходимо регулярное подтверждение его точки зрения, его решений, его выводов. Он стремится и дальше доказывать, что он прав".

Следующий вопрос касался конструкции разума. Было решено, что в действительности существуют два набора пленок с записями, один из которых необходим для выживания, а второй не является необходимым. Исходя из того, что изначальной функцией разума является его собственное выживание, можно сделать вывод, что первый набор более важен, чем второй, поскольку при каждой угрозе разум будет обязательно проигрывать запись выживания.

Необходимый для выживания набор записей обладает тремя различными возможностями, которые эст определяет как опыт номер один, опыт номер два и опыт номер три. Опыт номер один представляет собой наиболее фундаментальную угрозу выживанию; он включает в себя боль, удар и относительную бессознательность. Относительная бессознательность подразумевает "весь спектр, начиная от полной бессознательности (как во время сна) и заканчивая полубессознательным состоянием, которое мы испытываем в состоянии сильнейшей боли или под местным наркозом".

Примеры из детства могут указать на несчастный случай любого типа: падение с дерева или велосипеда, автомобильная авария, драка и т. п. Однако, как нам уже давно известно из реберсинга, самым ранним и значительным-происшествием номер один является рождение! (В следующей главе я остановлюсь на этом подробнее.) Опыт номер два "представляет собой опыт разума, во время которого последний переживает внезапную, шокирующую утрату, связанную с очень сильным эмоциональным проявлением, как правило отрицательного характера. Самым простым примером такого опыта является внезапная смерть (для ребенка всякая смерть оказывается внезапной и неожиданной) отца, матери или брата".

Опытом номер три может быть любой опыт, напоминающий разуму о предшествующем опыте номер один. Поскольку третий номер связан с опытом номер один, примеры из самого раннего детства могут включать в себя все что угодно, напоминающее, например, о травме вашего рождения: больницы, врачи, медсестры, хирургические перчатки, зажимы, цвет стен в родильном боксе, шлепки акушерки и т. п. Это значит, например, что огорчающие вас воспоминания никогда не связаны с той причиной, которую видите вы, потому что они никогда не существуют в настоящем времени. Любое расстройство представляет собой разбуженный опыт номер один. В этот момент угроза выживанию ассоциируется с болью, ударом и относительной бессознательностью, что, в свою очередь, проявляется в проигрывании разумом старой записи выживания. На основе давнего происшествия номер один мы сформировали определенные выводы относительно того, как нам необходимо вести себя в случае повторения подобной ситуации.

Пленка содержит полную запись того, как мы выжили тогда, и, поскольку однажды это сработало, разум логически заключает, что это может сработать снова. Разум действует исключительно на основе принципа "раздражитель-реакция".

Затем Хэл захотел обсудить относительные размеры двух наборов записей. Сколько записей хранится в наборе, необходимом для выживания, и сколько в том, который не является необходимым? Он развил свою мысль весьма логично, начав с рождения воображаемого индивидуума. Одно из условий состояло в том, что записи о рождении этого человека будут храниться в наборе, который необходим для выживания, и что, возможно, там будут находиться кое-какие упоминания о его рождении (опыт номер три), а также, не исключено, запись о каком-нибудь другом происшествии номер один. Однако другое условие предполагало, что у этого младенца будет уйма записей опыта, не являющегося необходимым для выживания, т. е. ситуации, в которых он играл, развлекался, когда ничто не напоминало ему о рождении. Естественно, эти записи относились ко второму набору.

Хэл попросил нас определить процентное отношение записей, занесенных в первый набор, относительно записей, не являющихся необходимыми для выживания.

Участники семинара предлагали самые разные варианты, но Хэл остановился на самом малом соотношении — пять процентов — не потому, что цифра соответствовала действительности, но просто потому, что это был самый низкий логично обоснованный коэффициент, названный участниками, а Хэл всегда был очень логичен. Итак, мы согласились с тем, что через год пять процентов опыта ребенка оказываются записанными в набор, необходимый для выживания.

Следующий вопрос предлагал оценить, что могло бы произойти в последующие три года жизни нашего условного младенца. Для упрощения мы приняли, что жизнь этого ребенка оказалась весьма легкой и что за все три года у него случилось только одно происшествие номер один.

Таким образом, к четырем годам наш ребенок уже обладал тремя случаями опыта номер один и несколькими записями номер два, причем обе группы опыта вызвали несколько происшествий номер три (учитывая то, что событием номер три может быть любое событие, которое разум отождествляет с событиями номер один или два).

Затем мы попытались представить себе долю его опыта событий номер один, два и три с первого по четвертый годы жизни. Наименьшим предложенным числом было двадцать пять процентов, оно и стало принятым отношением.

Мы также условились, что на протяжении последующих трех лет жизни ребенка процент событий первого, второго и третьего типа будет только увеличиваться. "Если, к примеру, после рождения возникнет сотня различных стимулов, вызывающих события номер один, два и три, в конце первого года жизни количество этих стимулов возрастет, скажем, до тысячи, а после четырех лет жизни, соответственно, до сорока тысяч, то количество опытов, не укладывающихся в номера первый, второй или третий, будет неуклонно уменьшаться, тогда как процент опыта номер один, два или три будет постоянно увеличиваться". Это значит, что процентные соотношения будут расти по меньшей мере с существующей скоростью, т. е. не позднее, чем к семи годам весь опыт нашего ребенка будет находиться в наборе, необходимом для выживания.

В этот момент Хэл вдруг «вспомнил», что он кое-что забыл. Алогизм логичного разума.

После царственного опыта рождения номер один у ребенка есть по крайней мере сотня стимулов, способных породить опыт номер один, два или три. Однако в результате личностной логики разума каждый из этих стимулов тут же ассоциируется в разуме ребенка со всеми остальными связями. Так, ладони врача ассоциируются с мужскими ладонями, затем с мужскими руками, с мужчинами, с человеческими существами и т. д., и т. п. Выкрашенные в зеленый цвет стены роддома ассоциируются с зеленой листвой деревьев, затем с деревьями, затем с растительностью и т. п. Больничные стены ассоциируются со стенами вообще, затем с поверхностями, и так далее. Если мы непредвзято рассмотрим то, что происходит с момента рождения, то увидим, что весь опыт, который переживает ребенок с данного момента, ассоциируется с болью, угрозой выживанию и относительной бессознательностью, что все переживаемое ребенком с момента рождения является по крайней мере опытом номер три, и потому все записи младенца заносятся в набор "обязательного для выживания", и, следовательно, любое его поведение относится к механическому типу "стимулреакция".

Это значит, что мы, люди, по своей природе механистичны. Подобно собакам из павловских опытов, мы действуем исключительно на основе принципа «стимул-реакция». Услышав звуковой сигнал, мы послушно "пускаем слюну". Мы являемся машинами, мы всегда ими были и всегда будем.

Между прочим, Хэл не упустил предоставившейся возможности и сыграл свою роль отлично. Он определенно становился все лучше (хотя До Рона все равно не дотягивал).

Эти незавершенности прошлого (номер один, два, три), а также сделанные нами на их основе выводы относительно жизни стали той линзой, через которую мы и рассматриваем жизнь. Это все равно что надеть темные очки и забыть, что они на носу, — тогда все вокруг будет казаться темным; так и здесь: все обретает форму за счет линзы перед нашими глазами, о которой мы и не подозреваем, думая, что так на самом деле выглядит жизнь.

Нам жизнь видится такой, какой она выглядит через линзу, имя которой — родовая травма. Она становится контекстом нашей жизни, создаваемым нами несознательно и без ведома; впоследствии этот контекст неуклонно лепит и формирует самое содержание нашей жизни.

Различие между личностью просветленной и непросветленной заключается в том, что просветленная личность понимает свою «машинную» суть, тогда как непросветленная пытается доказать, что она не есть машина. Научившись различать механистическую природу разума, вы сможете при желании не отождествлять себя с ним или по крайней мере не воспринимать это слишком серьезно.

Если вы сделаете выбор в пользу вашей механистической природы, значит, вы больше не будете находиться под ее влиянием и вам более не потребуется сопротивляться ей. Помните: сопротивление равняется подкреплению. С другой стороны, выбор ситуации позволяет вам быть с ней; это, в свою очередь, позволяет вам глубоко прочувствовать ее, что, наконец, ведет к завершению ситуации (или ее исчезновению).

При этом ситуации, с которыми вы вынужденно мирились либо которые пытались изменять, начнут проясняться в процессе самой жизни. Это, в свою очередь, даст начало процессу обнаружения более глубоко спрятанных фрагментов опыта номер один. Иначе говоря, вы начнете разматывать клубок, а не наматывать на него новые слои нити.

Разматывая этот клубок, вы останетесь наедине с пространством — пространством, в котором вам надлежит быть и из которого предстоит творить. Все это пространство для творения возникает из ничего (Рон и Хэл все время твердили нам, что тренинг даст нам ничто — естественно, они оказались правы).

У вас не будет пространства для творения до тех пор, пока вы не получите «ничто». До тех пор вы находитесь ниже линии, в реальности непережитого опыта. У вас там есть нечто, но вы не сможете творить из нечто. Творить можно только из ничто.

Итак, вы — машина! Поняли, наконец? Ну а что касается выбора, то большинство из нас даже не представляет себе, что это такое. Мы думаем, что выбор связан с возможностью получить то, что нам нравится больше, либо попробовать сегодня это потому, что то мы уже пробовали вчера. Здесь все решают наши рациональные суждения и соображения, и это погружает нас прямиком в реальность ложной причины. К этой точке мы приходим от наших механических записей выживания: следствие следствия следствия… и так далее.

Если мы сможем выйти из этой бесконечной линии следствий, то сможем познать себя в роли источника — того, кто сам творит свою реальность. Чтобы дойти до выбора, вы должны дойти до источника, войти прямо в творящую действительность вашего бытия. На данном уровне осознания выбор таков потому, что вы так пожелали, а ваше слово становится законом вашей вселенной! Мы знали, что не за горами момент нашего «выпуска». Перед нашим последним перерывом на трибуну поднялся Виктор, чтобы, как мы полагали, механически напомнить нам наши договоренности относительно перерыва ("ЭТО НЕ ПЕРЕРЫВ НА ОБЕД. ПИЩА ПОДАВАТЬСЯ НЕ БУДЕТ. ТУАЛЕТНЫЕ КОМНАТЫ НАХОДЯТСЯ…"). Но погодите! Виктор явно сменил пластинку. Он отдал нам какие-то совершенно бессмысленные распоряжения, словно сержант, командующий роте маршировать "от забора и до обеда". И тут же его рот…растянулся в широкой, от уха до уха, улыбке! Виктор наконец-то снял свою маску, и теперь перед нами стоял настоящий человек. В этот момент мы поняли, что благополучно окончили семинар.

Официально занятия закончились, когда Хэл (он уже снял свою маску какое-то время назад) открыл нам, что на самом деле все это время мы «тренировали» его, а не наоборот. Спускаясь с трибуны, а заодно и выходя из своей тренерской роли, он поблагодарил нас за это.

И тут словно плотину прорвало — в зал ворвался поток выпускников эст, которые на протяжении семинара «были» с нами. Тут уж ничего не оставалось, кроме как, ликуя, отпраздновать окончание семинара. Что мы и сделали!