Когда большие старинные часы в холле пробили шесть, Каролина поняла, что поспать перед дорогой ей не суждено. В восемь она уже готова была отправиться в обратный путь. С чемоданом и дорожной сумкой, в вельветовых брюках, рубашке и джинсовой курточке, с волосами, затянутыми на затылке в тугой хвост, она вышла из белой комнаты. Дверь спальни Рудольфа была распахнута. Не в силах устоять перед соблазном, Каролина заглянула внутрь. На кровати лежало покрывало. По всей вероятности, сегодня ночью на ней никто не спал…

Превозмогая острую боль в сердце, молодая женщина зажмурила глаза и зашагала по коридору.

Что ж, у Рудольфа все получилось! — думала она, кусая нижнюю губу. Значит, не напрасно он притащил меня сюда… Красавица Марта теперь в его руках.

Эдуард встретил ее в кухне удивленным взглядом.

— А я собирался минут через пять принести тебе кофе…

Каролина устало улыбнулась.

— Лучше вызови мне такси. Я должна как можно скорее очутиться в аэропорту. — Вообще-то она не знала, во сколько первый рейс на Гран Канарию. Но была готова болтаться где-нибудь хоть целые сутки, лишь бы убраться из этого дома. Дома, в котором ее неизбежно преследовали одни потрясения. — А пока такси не прибудет, я с удовольствием выпью кофе. Помню, ты варишь его исключительно.

Эдуард наполнил приготовленную чашечку ароматным напитком, подал ее Каролине и углубился в раздумья.

— Эдуард, — поторопила его она. — Прошу тебя, вызови мне такси. Я очень тороплюсь.

— Не стоит никого вызывать, Эдуард, — послышался со стороны двери повелительный голос Рудольфа. — Я сам отвезу Каролину в аэропорт.

Она сделала глоток кофе, усмиряя вспыхнувшую в душе ярость, и медленно повернула голову. Рудольф стоял в проеме двери в джинсах и свитере. Он выглядел решительным, сильным и поразительно спокойным.

Каролину распирало от желания вцепиться ногтями в его бесстрастное, самодовольное, гладко выбритое лицо, но вместо этого она вежливо сказала:

— Спасибо, Рудольф. Не стоит беспокоиться. Я доберусь до аэропорта на такси.

— Не спорь, — ответил Рудольф не терпящим возражений тоном. — Я уговорил тебя приехать сюда, я и провожу.

И ни слова о том, чтобы вернуть меня в Гран Канарию на личном самолете, подумала Каролина, меча глазами огненные стрелы. А ведь позавчера он намеревался поступить именно так. Мерзавец! Даже не пытается скрыть своего желания поскорее выпроводить меня отсюда. Боится, что я расскажу о нашей связи Марте. Вот и выбежал на кухню с утра пораньше.

— Эдуард, приготовь нам, пожалуйста, что-нибудь перекусить, — попросил Рудольф, беспечно потягиваясь.

— На завтрак у меня нет времени, — отрезала Каролина. — И будет все-таки лучше, если я доеду до аэропорта на такси. Наверняка у тебя сегодня множество дел, Рудольф.

Все они, естественно, связаны с Мартой, мысленно добавила она.

— Ты хочешь меня обидеть? — спросил Рудольф, приподнимая бровь.

— Вовсе нет, — саркастически улыбаясь, произнесла Каролина. — Доставлять людям боль отнюдь не входит в мои привычки.

— Отлично. Тогда мы больше не будем рассуждать о такси. А почему ты так торопишься? У тебя билеты на определенный рейс?

Подлец! Еще смеет надо мной издеваться! — безмолвно негодовала Каролина. Он ведь прекрасно знает, что никаких билетов у меня нет!

Она гордо приподняла подбородок.

— Я тороплюсь, потому что хочу улететь в Гран Канарию первым рейсом.

— Ну, раз так… Придется мне остаться сегодня без завтрака. Чего не сделаешь ради гостей! — Рудольф театрально развел руками.

Через несколько минут они уже выезжали со двора на новеньком «феррари». В Каролине бушевали эмоции, но она сидела неподвижно, уставясь в окно невидящим взглядом.

Почему я повела себя так наивно и глупо? Почему позволила над собой издеваться? — размышляла она. Как не догадалась сразу, что Рудольф Бауэр способен видеть во мне лишь дешевую потаскуху, которая надоедает уже через сутки.

Ее спутник начал насвистывать какую-то веселую мелодию, и у Каролины все перевернулось внутри.

Он еще и свистит! Ему на меня абсолютно наплевать… — возмущалась она в душе. Наверное, вспоминает, как провел ночь в объятиях Марты, как целовал ее и ласкал…

При этих мыслях ей стало до того тошно, что перед глазами потемнело, голова сильно закружилась, а жалость к самой себе достигла такого накала, что по щеке покатилась слезинка. К счастью, Рудольф не мог этого видеть.

Много лет назад этот человек вселил в нее такой страх перед сексом, что на протяжении долгого времени она упорно старалась избегать его. В двадцать два года у нее появился жених, но близость с ним оказалась кошмарной. Лишь спустя месяц после их расставания она поняла, что ее в нем привлекло — слабо развитая чувственность. Тот приятель никогда не смог бы подвергнуть женщину сексуальному насилию.

Она почувствовала себя настоящей женщиной лишь позавчера. И благодаря Рудольфу. А вчера, опять-таки по его милости, ощутила, что такое быть половой тряпкой, о которую вытерли ноги.

Каролина спала, положив голову на мягкий подголовник. Она выглядела совсем юной и абсолютно невинной.

Время от времени Рудольф окидывал ее нежным взглядом, и на сердце у него делалось тепло и умиротворенно. Что с ним происходило, он не вполне понимал. Притащить подозреваемую в причастности к преступлению женщину в собственный дом, делать все ради ее спасения было полным безумием. Безумием! Он определенно сходил с ума…

Поэтому и не думал ехать в аэропорт. Его путь лежал на север, в Ваттенс, к маленькому домику на самой окраине.

«Феррари» с легкостью скользил по серой поверхности асфальта. Рудольф думал о своей жизни, пытаясь разобраться, что с ним случилось.

Друзья и подчиненные считали, что у него, несгибаемая воля. Его не раз пытались подкупить, запугать. Ему угрожали, подстраивали ловушки, но ни разу в жизни он не сломался. На его счету было несчетное количество раскрытых преступлений, многие из которых считались особо тяжкими.

Его честности, жесткости, расчетливости и уму откровенно завидовали многие из коллег-детективов. Он обладал незаурядной способностью подмечать и учитывать такие мелочи, о существовании которых некоторые даже не подозревают.

У него никогда не случалось крупных скандалов с женщинами. Всем своим подругам он сразу объяснял, чего от них хочет, но при этом никогда не забывал о галантности и был чрезвычайно щедр.

Что же произошло со всеми его качествами за последние два дня? В одночасье их как будто не стало. Теперь он водил за нос лучшего друга, допускал непростительные оплошности в беседе с подозреваемой, с легкостью терял контроль над своими эмоциями и вступал в перебранку с женщиной!

Его губы искривила усмешка.

Каролина Макфейл! В ней одной таилась причина всех произошедших в нем перемен. И будь она преступницей или нет, он в любом случае намеревался спасти ее от неминуемой беды.

Когда Уоллес сообщил ему вчера о том, что бандиты разыскивают ее, у него оборвалось сердце. Более сильного страха он не испытывал никогда.

На горизонте показался аккуратный домик с большой верандой на втором этаже. В нем давно никто не жил, но время от времени Рудольф присылал сюда кого-нибудь из домашней обслуги отца, чтобы сделать уборку, а иногда приезжал сам.

Он остановил машину и открыл дверцу. Было тихо, пьяняще пахло осенью.

Каролина продолжала спать, счастливая в своей сонной безмятежности. Рудольф решил ее не тревожить. После пробуждения должно было последовать объяснение, возможно, бурное и, естественно, неприятное.

Пусть наберется сил, подумал он, откинулся на спинку сиденья и расслабился, с наслаждением погружаясь в покой и тишину.

Каролина глубоко вздохнула и медленно открыла глаза. И испугалась, осознав, что она заснула в машине Рудольфа.

Он смотрел на нее. Когда их взгляды встретились, ее нежные щеки залило густой краской.

— Уже приехали? Замечательно! — пробормотала она, торопливо отворачиваясь к окну.

— Я рад, что ты довольна, — ответил Рудольф, вытащил ключ зажигания и вышел на улицу.

Каролина вот-вот должна была сообразить, что аэропортом здесь и не пахнет, и могла повести себя совершенно непредсказуемо.

Поднимался сильный ветер. Тучи сгущались, грозя пролиться на землю обильным дождем.

Проморгавшись после сна, Каролина заметила, что вид за окном какой-то странный: домик, в котором явно никто не живет, высокая сосна во дворе и полное безлюдье. Она обеспокоенно повернула голову в другую сторону, потом назад, надеясь, что где-нибудь вдали увидит аэропорт. Нигде не было ничего подобного, лишь какие-то постройки, проглядывавшие сквозь высокие деревья да силуэты покрытых снегом горных вершин.

Холодный, липкий страх охватил ее израненную душу. Она выскочила из машины и закричала:

— Куда ты меня привез?

Рудольф с невозмутимым видом стоял у задней дверцы «феррари» с правой стороны.

— Отвечай сейчас же! Что все это значит? — Каролину трясло, она чувствовала, что находится на пределе.

— Пойдем в дом. Там я все тебе объясню. — Рудольф подошел к ней и дотронулся до ее плеча.

— Не смей ко мне прикасаться! — проверещала Каролина, отпрыгивая в сторону. — Немедленно вези меня в аэропорт!

Она ничего не понимала. В голове крутилась масса вопросов, но ответов на них не было. Зачем ему понадобилось тащить ее в какую-то глушь? Что за бредовые идеи руководят его действиями? Что он собирается с ней сделать? Может, он ненормальный? Или это она сошла с ума?

Полил дождь.

— Кэрри… — произнес Рудольф и решительно шагнул к ней.

Она не хотела, чтобы он до нее дотрагивался, но не успела и глазом моргнуть, как его крепкие руки сгребли ее в объятия.

— Холодно, Кэрри. И дождь начался. Ты промокнешь, простудишься. Пойдем в дом.

— Ни за что! — заорала Каролина, отчаянно мотая головой. — Я подниму панику, позову кого-нибудь на помощь, уеду отсюда одна! Я…

Последней фразы ей не удалось выкрикнуть. Рудольф наклонил голову и внезапно обхватил ртом ее губы.

Она принялась колотить его по спине, пинать по лодыжкам, но высвободиться не сумела. Отчасти потому, что этот проклятый поцелуй, подействовавший подобно волшебному зелью, опять вызвал в ней дьявольски сладостный трепет. Постепенно мозг ее затуманился, а тело наполнилось горячей влагой.

Когда Рудольф прекратил ее целовать, Каролина в испуге отпрянула от него. А поняв, что случилось, стиснула зубы от ненависти, от презрения к себе и беспомощности. Ее глаза из темно-карих превратились в жгуче-черные. В них горели злобные огни.

Дождь хлестал уже как из ведра. Каролина вызывающе смотрела на Рудольфа, гневно прищуриваясь.

— Не знаю, в какие игры ты играешь, но я больше не желаю принимать в них участия! — выкрикнула она. — Имей в виду, когда я выберусь из этой чертовой дыры, подам на тебя в суд. Ты похитил меня! Привез сюда против моей воли.

Рудольф хрипло рассмеялся.

— Может, выйдет еще так, что нас с тобой посадят в соседние камеры! Будем перестукиваться через стенку.

— Мне не до шуток! — взревела Каролина, не задумываясь над смыслом его последних слов. По ее лицу текли струйки дождя. Воинственная и разгоряченная, она выглядела потрясающе соблазнительной. — Я предупреждаю тебя вполне серьезно! И только попробуй еще раз меня поцеловать.

Не добавляя больше ни слова, Рудольф решительно взял ее за руку и повел к дому.

Она упиралась, но оказать настоящее сопротивление у нее не хватило сил.

Пройдя через небольшой холл, они очутились в гостиной. Рудольф выпустил руку Каролины и кивнул в сторону камина.

— Я сейчас разожгу огонь. Вскипятим воду, сделаем чай и быстро согреемся. Если тебе нужна спальня или ванная, они там. — Он кивком указал на лестницу в холле, опустился на корточки у камина и занялся разведением огня.

Каролина не двигалась с места. В данную минуту ее ни капли не интересовали ни чай, ни ванная, ни спальня. Единственное, о чем она была в состоянии размышлять, так это о том, зачем Рудольф привез ее сюда.

Поначалу ею владели лишь эмоции. Но постепенно ослепляющий страх и злоба схлынули, и ей стало понятно, что истериками и криком ничего не добьешься.

Во-первых, надо успокоиться, сказала она себе, усаживаясь на стул и рассматривая обстановку комнаты. Здесь стояла довольно старая простая мебель — диван, кресло, книжный шкаф, четыре стула, стол и комод. Все сияло чистотой.

Каролина посмотрела на Рудольфа. Он укладывал в камин поленья, хранившиеся в специальном ящике справа. На его спине, плотно обтянутой свитером, играли мышцы. А его зад так и хотелось погладить…

О, нет! — подумала Каролина, ловя себя на запретных мыслях. Об этом я должна забыть! Если, конечно, не желаю окончательно сгореть в пламени своей идиотской любви.

Она отвела взгляд в сторону, усилием воли заставляя свой мозг работать в другом направлении.

— Ну вот! — провозгласил Рудольф, выпрямляясь. — Скоро здесь станет тепло и уютно.

В камине уже плясали оранжевые языки разгоравшегося огня.

— Где мы находимся? — грозно потребовала отчета Каролина. — И зачем ты привез меня сюда?

Рудольф уставился в ее глаза продолжительным взглядом. В какое-то мгновение она ясно увидела отражение раскаяния на его лице. Хотя это могло ей просто почудиться.

— Мы в Ваттенсе. На самой его окраине, — ответил Рудольф. — А привез я тебя сюда, потому что сгораю от желания. Ты ведь сама сказала, что в доме моего отца наотрез отказываешься заниматься со мной любовью. — Он улыбнулся.

Ярость оглушительным потоком окатила душу Каролины. На протяжении нескольких секунд ей казалось, что она онемела.

— Сгораешь от желания? Да ты в своем уме? Как ты смеешь говорить мне такие вещи после ночи, проведенной с Мартой? Мерзавец! Неслыханная…

— Успокойся, Кэрри, — прервал ее Рудольф, удивленно округляя глаза. — Что за чушь ты несешь? Никакой ночи с Мартой не было.

— Не рассказывай мне сказки! Думаешь, я круглая дурочка? — продолжила орать Каролина, уже не в состоянии остановиться. — Хочешь еще раз воспользоваться мной? Или увез меня так далеко просто для того, чтобы я случайно не поведала твоей невесте о том, как славно мы развлекались?

— Замолчи! — рявкнул Рудольф.

— И не подумаю! — заявила Каролина. — Не нравится, что я напоминаю тебе о том, как бессовестно ты изменил своей будущей жене?

— Будущей жене? — Рудольф вытаращил глаза, а через мгновение расхохотался. — Марта давным-давно не моя невеста.

— Так я тебе и поверила! — Каролина фыркнула. — Окружающие уже готовятся к их свадьбе, а он заявляет, что Марта не его невеста!

— Подожди… — Рудольф нахмурил брови. — Неужели кто-то действительно наболтал тебе подобные глупости?

— Могу даже сообщить тебе, кто именно! Торштен, твой двоюродный брат. Он обо всем мне рассказал. — Каролина решила, что, начав говорить, должна выложить все до конца. Терять ей в любом случае было уже нечего. — От него я узнала о том, как Марта бросила тебя, когда ей предложили работу в Германии, и о том, что недавно она вернулась в Австрию. И что на радость всем вы вновь воссоединились. — Она презрительно покачала головой. — Ты использовал меня, чтобы разжечь в Марте ревность, чтобы заставить ее сходить по тебе с ума, верно? И все потому, что видишь во мне гулящую девку и считаешь, что я достойна только такого к себе отношения… — Ее голос дрогнул, и она замолчала, потупив взгляд.

Рудольф даже не подозревал, что фраза, брошенная им в гневе много лет назад, так глубоко запечатлелась в памяти Каролины. Он видел, что она страдает, и испытывал искреннее раскаяние. Но вместе с тем безмерно радовался. Каролина ревновала его к Марте! А это означало, что ее чувства к нему были сильнее, чем он предполагал.

— Ты ревнуешь меня, Кэрри. — На его губах заиграла довольная улыбка.

— Что? И не надейся! — Каролина по-детски упрямо поджала губы и вскинула голову. — Я сказала все это с единственной целью: чтобы ты хоть раз взглянул на себя со стороны и понял, что от гулящих девок ты сам ровным счетом ничем не отличаешься!

Глаза Рудольфа потемнели. Каролине показалось, он выглядит несколько растерянным.

— Хорошего же ты обо мне мнения… Если считаешь, что я в один и тот же день способен переспать с двумя женщинами, — произнес он задумчиво.

Слова Каролины острым ножом резанули ему по сердцу. Ведь именно из-за нее вся его жизнь перевернулась с ног на голову. Из-за нее же в прошлую ночь он так и не смог сомкнуть глаз. Просидел в кресле у смежной с ее комнатой стены.

— Выслушай меня, Кэрри. Только прошу, не перебивай, — сказал он устало. — Мне было двадцать шесть лет, когда мы с Мартой объявили о своей помолвке. Это произошло после того, как у мамы обнаружили раковую опухоль, наверное, ты слышала об этом кошмаре. — Он взглянул ей в глаза так тоскливо, что она чуть было не подскочила к нему и не обняла. — Маме очень нравилась Марта, и ей до ужаса хотелось видеть нас вместе. Поэтому мы и решили стать женихом и невестой, понимаешь? В угоду маме. На самом деле ни она, ни я не воспринимали это всерьез, смотрели на свою помолвку как на игру. А мама умерла со спокойной душой… Через три года.

Каролина помнила, как им пришло письмо с известием о жутком недуге Эрны. Это было весной. А помолвка Рудольфа и Марты, как выяснилось позднее, состоялась в начале лета.

— Родителям Марты, они живут в Клагенфурте, идея с помолвкой тоже пришлась по душе, — продолжал Рудольф. — Ей было восемнадцать, она собиралась поступать в Инсбрукский университет. Ее отец страшно переживал за нее, а когда узнал, что я буду о ней заботиться, вздохнул с облегчением. Я действительно помогал Марте, в основном в финансовом плане.

Каролина напряженно молчала. Если бы не последняя беседа с Торштеном, она, пожалуй, даже не сомневалась бы в правдивости слов Рудольфа. Теперь же не знала, что думать. Ей уже начинало казаться, что ее мозги расплавились, превратившись в кашу.

— Хорошо, — вымолвила она наконец. — Но зачем ты привез меня сюда?

— Я ведь уже объяснил тебе, Кэрри! — Рудольф подошел ближе и опустился перед ней на корточки. — Меня сжигает страсть, но я не хочу, чтобы в доме моего отца о нас с тобой начали болтать. — Он озорно улыбнулся. — Пекусь о твоей репутации.

Неужели? — подумала Каролина саркастически. Скорее, дорогой, ты печешься о своей репутации! Рудольф Бауэр не желает предаваться разврату в присутствии своего многоуважаемого семейства.

Пекусь о твоей репутации, мысленно повторил Рудольф собственную фразу. А ведь так оно и есть, Кэрри, так и есть…

— Не думай, что с легкостью сумеешь загнать меня в один и тот же капкан дважды, — сказала Каролина строго. — Быть твоей игрушкой у меня больше нет ни малейшего желания!

— Довольно, милая моя! — повелительным тоном произнес Рудольф, затем выпрямился, поднял Каролину на руки и понес к лестнице.

— Отпусти меня! Сейчас же! Я подам на тебя в суд! — завопила Каролина.

Но мужчина не обращал на угрозы ни малейшего внимания. Когда же он поднялся с ней наверх, открыл дверь спальни и опустил ее на кровать, она загорланила еще громче:

— Хочешь меня изнасиловать? И это ты называешь заботой о моей репутации?

— Замолчи! — прогремел Рудольф, лег с ней рядом и принялся жадно целовать. — По-моему, мы с тобой можем общаться лишь на этом языке, — пробормотал он минуту спустя. — Значит, обо всех других нам лучше забыть. — Последовала продолжительная пауза. — Поверь мне на слово: все, что я делаю, делаю только ради тебя.

— Ради меня? — Каролина нервно рассмеялась. — Или ради себя?