Многие убеждены, что мир на грани катастрофы. Государств, обладающих ядерным оружием, становится больше, насилие над природой вершится повсеместно, экстремизм растет, проблемы в экономике углубляются. Можно сказать, что обеспокоенность людей небеспочвенна. Но я не боюсь за наше будущее. Возможно, я слишком наивен. А может, наоборот: уже помудрел. Или и то и другое. Нет, я действительно не разделяю мнение, что мы на грани самоуничтожения в планетарном масштабе. Разве мы не оказывались в подобных ситуациях и прежде? Вспомним времена Средневековья, пандемию черной чумы, тиранию, рабство, эксплуатацию, войны, жестокость. Разница между тем, что было тогда, и тем, с чем мы сталкиваемся сегодня, в том, что сейчас мы действительно можем погубить планету. Одно нажатие на кнопку может послать мир в тартарары. Такое возможно, но я не думаю, что произойдет.

По иронии судьбы именно те, кто больше всего боится конца света, все еще мыслят категориями подчинительно-противительной ориентации, из-за которой мир оказался в таком положении. Если одно движение руки в состоянии привести к катастрофе, то как можно надеяться, что какие-либо действия способны обеспечить нам безопасность? Может, это вопрос статистической вероятности? Как мы дошли до такого состояния и какой стиль мышления привел нас к такому положению дел? Может ли этот же стиль мышления избавить нас от опасности вне зависимости от того, сколько бомб уже сделано и сколько лесов уничтожено?

 

Два пути

В истории человечества четко просматриваются два пути развития. Первый – путь движения подчинительно-противительного мира. В истории этого мира события, формирующие жизнь людей и цивилизации, проистекают из сложившихся обстоятельств. Второй – путь, по которому идут строители, исследователи и творцы. В основе событий, из которых складывается это направление, лежит иная черта человеческой природы – стремление к созиданию, творчеству, знаниям. Такое стремление – врожденное, и оно представляет собой великую силу. История развивается по этим направлениям одновременно, и оба пути прокладываются независимо друг от друга. Иногда они пересекаются, иногда идут параллельно. Во времена войн нередко происходит и то и другое.

Оба этих пути, хоть и по-разному, стали доминантными в истории. С одной стороны, у нас были страшные войны, политические потрясения, экономические махинации и силовые операции. С другой – созидание и творчество всегда оставались ведущими силами в развитии цивилизации. Но может, несмотря на все грандиозное строительство, мы все еще находимся в темном Средневековье? Ведь большинство людей разделяют подчинительно-противительную ориентацию. Чему детей учат в школе, чего требуют от своих сторонников политические организации? Подчиняться и реагировать на обстоятельства так, как положено. В конце концов, люди в темные века не знали, что живут в Средневековье. Они не говорили: «Ох уж эти темные века! Но все пройдет, у нас еще будет Ренессанс, а затем и эпоха Просвещения, и романтизм, а потом уже и индустриальная эпоха, атомный и компьютерный века». Нет, они говорили друг другу: «Вот она – современность, вот они – высокие технологии!»

Задумываясь о том, насколько мир все еще подвластен подчинительно-противительной ориентации – как он действует под диктовку стратегии манипулирования конфликтом и стратегии манипулирования силой воли или стремится оставаться в зоне терпимости конфликта, – мы можем усомниться в возможности говорить о прогрессе. Разве люди принимают самые важные решения не так, как это делали шесть веков назад?! Да, технологии претерпели изменения, но разве мы как человеческие существа продвинулись хоть сколько-нибудь вперед?

 

Одна перемена

Но кое-что все же меняется. Крупнейшая из перемен касается, наверное, взаимоотношений власти и индивида. Мы наблюдаем тенденцию к децентрализации власти. Все больше людей располагают все большими ресурсами. Нашу эпоху не назовешь эрой великих лидеров или эрой больших групп, хотя в 60‑х многие на это надеялись. Тогда считалось, что эра Водолея возвестит о стирании индивидуальных различий и слиянии воедино массового сознания жителей «глобальной деревни». Но когда маятник исторических колебаний качнулся в обратную сторону, групповые ценности идеалистически настроенных людей 60‑х – начала 70‑х годов уступили место эгоцентричным ценностям поздних 70‑х и ранних 80‑х. Хиппи превратились в яппи. Люди с левыми политическими взглядами и активной гражданской позицией, чья юность пришлась на 60‑е, стали родителями поколения молодых консервативно настроенных республиканцев. Может, пламя демократических устремлений потухло под ветром перемен в политике?

Нет, демократия – не политическая система, а идеал. Идеал, который можно описать двумя словами: «свобода личности». Когда идеал восторжествует, систему государственного управления можно будет структурировать так, чтобы общество двигалось именно в таком направлении. Если личность свободна, она способна делать выбор и объединиться с другими личностями ради общего блага, ради достижения общей цели, а также ради защиты и торжества общих интересов. Именно из свободы рождается естественное желание порядка. Идеал свободы всегда рассматривался как вопрос политический, или государственнический. Однако такая его постановка выводит на первый план систему. В рамках подчинительно-противительной ориентации свобода должна прийти со стороны системы. Не система должна быть построена для поддержания идеала свободы, а наоборот: системе вменяется обязанность генерировать идеал свободы. На самом деле никакая система не будет делать это. Не стоит этого ждать.

Когда система (государственная, корпоративная, общественная) перестает исполнять свою функцию – служить достижению поставленных перед ней целей, – она начинает обслуживать только собственные интересы. Мы избираем законодателей, чтобы они писали законы. Каждый год на свет появляется все больше новых законов, и при этом множество старых сохраняют силу. Возникает потребность в большем количестве юристов. Мы плодим «технократов» законности, а не поборников справедливости. Когда такими идеалами, как свобода, справедливость, общее благо и сострадание, начинают заведовать бюрократы, смысл теряется. Система способна воспроизводить себя и двигаться «на автопилоте». Укоренившись, бездумность и беспечность начинают порождать еще большую бездумность и беспечность. Центральная власть во многом лишилась доверия, в том числе из-за войны во Вьетнаме, Уотергейтского скандала и политического лицемерия. Произошла драматическая перемена. Мы больше не полагаемся на правительство и не ждем от него свершений, не надеемся, что оно раздвинет границы и построит великое общество. Большинство людей больше не ожидают от правительства и политиков демонстрации лидерства. В наши дни настоящие лидеры, за редким исключением, появляются из низов, и политики – последние, кто могут с ними сравниться. В этом одна из причин, почему в сфере политики и государственного управления стало мало поистине выдающихся людей. Просто история творится уже не там. Процесс децентрализации власти происходит и по этой причине. Децентрализованная власть может вызвать замешательство у тех, кто привык к централизованной власти, но не у молодого поколения.

Так может ли личность быть свободной? Когда человек находится в структурном конфликте, его действия диктуются структурой. Могут ли люди быть свободны независимо от политической ситуации? Да – в той степени, в какой они способны изменить структуру, и эта перемена окажется осуществлена их руками. Если бы люди были «механистическим» продуктом структуры, условий существования или психологии, они не могли бы стать свободными. Есть небольшая группа людей, которая верит в обратное, но она не выражает мнение артистического сословия мира, всех людей искусства, которые понимают разницу между выбором, то есть решением, и последствиями, с одной стороны, и предопределенностью – с другой. Свобода личности может быть поддержана системой, но не может быть создана системой. Как прекрасно сказал Роберт Фрост в поэме «Как трудно не принять венца, когда велят твой дух и обстановка»:

Свобода выбора имеет фундаментальное значение для творческого процесса. Ощущение обладания такой свободой играет важную демократизирующую роль, особенно когда демократия воспринимается не только как политическое понятие. На самом деле сегодня на авансцену выходят иные силы демократии, которые корнями не уходят в политику, но способны влиять на политическую систему. На наших глазах вершится настоящая революция.

 

Настоящая революция

Наконец-то революция свершилась. Она созвучна с тем, что сделал Генри Форд в начале XX века. Мало кто может представить, каким был мир до Форда, сделавшего доступным для масс персональный транспорт. До того только богатые люди могли позволить себе иметь автомобиль. Форд изменил лицо сначала Америки, а затем и мира. Планета стала более доступной для людей. Они получили возможность запросто выбираться из дома и объезжать города и веси. Зачинщиками нынешней революции стали Стив Джобс и другие молодые люди, которые вместе с ним разработали компьютер, доступный массовой аудитории. Признаюсь, мы родом из той эпохи, когда компьютер олицетворял все презренное, что есть в технологиях: получившее силу закона бюрократическое мышление, увековеченное мощью машины.

Как-то вернувшись домой из поездки, я купил себе Macintosh и установил на нем цифровой интерфейс всех музыкальных инструментов, создав электронную музыкальную студию у себя дома. Технологии произвели коренные перемены в этой области. Сегодня большая часть музыки для кинофильмов создается на компьютерах и электронных инструментах, которые звучат так же душевно и чувственно, как в саундтреке к фильму «Полиция Майами, отдел нравов». На «Технологиях творчества» мы используем как IBM (для ведения бизнеса), так и Macintosh (для творчества). Мы – одна из многих компаний, которые полагаются на компьютеры так же, как прежде – на пишущие и копировальные машины. В последние годы технологии претерпели изменения и стали намного доступнее для пользователей.

Компьютерные технологии превратились в мощный фактор демократизации. Технологии, которые раньше воспринимались как нечто ограничивающее возможности, открыли нам другое лицо – умного, энергичного и способного друга, на которого можно положиться в отважном путешествии от мечтаний к созиданию. Моему поколению удалось лишь одним глазком заглянуть в будущее, получить беглое представление о новых источниках креативности, которые наши дети будут воспринимать как нечто само собой разумеющееся. Одно из основных отличий между нынешней эпохой технического прогресса и эпохой индустриальной заключается в местоположении власти.

В индустриальную эпоху власть находилась в руках кучки избранных. Большинству людей приходилось подстраивать жизнь под нужды промышленности: они селились близ фабрик и заводов. Здесь же кормилась местная экономика. Между рабочими, хозяевами магазинчиков, представителями властей и компаний складывались запутанные отношения. В новую технологическую эру власть переходит в руки возрастающего количества людей. Перед нами открывается широкий выбор: где работать, где жить, как организовывать свою жизнь и жизнь своего сообщества. По тому энтузиазму, с которым я говорю о компьютерах, вы можете заключить, что я рассматриваю их как спасительную силу эпохи. Но это не так. Если полагаться только на них, то можно оказаться в тупике. Если бы компьютерные технологии были единственным фактором прогресса, тогда у нас было бы не так много оснований рассматривать их как цивилизационную силу. Существуют и другие силы.

 

Другая сила

Интересно: какая сила смогла преобразить Китайскую Народную Республику и за 20 лет превратить ее из деспотической коммунистической державы в страну, где виден четкий тренд к предоставлению все больших свобод? Ответ: успешный пример Японии. Став одной из мощнейших экономик, Япония показала Китаю, как велика сила предпринимательства. Само по себе свободное предпринимательство – всего лишь экономическая система. Но оно порождает потребность и в других свободах. Сегодня Япония – доминирующая экономическая сила в Азии, и другие азиатские страны, даже те, которые находятся за «бамбуковым занавесом», как говорили раньше, начинают экспериментировать со свободой предпринимательства и другими формами свободы. Никто из архитекторов американской внешней политики в послевоенный период не мог представить такого хода событий.

Свободное предпринимательство имеет в Китае долгую традицию, олицетворение которой – ловкие и работящие китайские иммигранты, вкладывающие свою энергию в развитие бизнеса по всему миру. Однако подавляющее большинство огромного населения Китая выросло в условиях коммунизма, и ему знакома только коммунистическая система. Мао Цзэдун был мастером политических революций. В 1949‑м, когда стало понятно, какое будущее уготовано Китаю, все заговорили об угрозе, исходящей от этой страны. Как нам объясняли в школе, доктрина маоизма могла распространиться по всей Азии. В этом заключалась известная «теория домино»: если Китай станет коммунистическим, то станет коммунистическим и Индокитай, а затем Корея, Лаос, Вьетнам, Камбоджа и Таиланд. За ними последуют Филиппины и Индия. Тогда уже и Япония с Австралией могут не устоять. Эта теория сгубила много невинных жизней. Возможно, сгубила напрасно, и от этого трагедия становится еще горше.

Хотя Мао знал, как устраивать революции, он не знал, как управлять страной с самым многочисленным населением в мире. Он пытался насаждать свои политические взгляды среди населения, но понял, что терпит неудачу, и тогда придумал интересный ход: устроил еще одну, успешную, революцию. Культурная революция – «патент» Мао. Избавь страну от всех деятелей искусства, учителей, мыслителей и интеллектуалов! Пошли их в деревню, чтобы они осознали, в чем разница между марксизмом и маоизмом, и разобрались, чем отличаются ценности «пролетариев» от ценностей «крестьян»! В определенном смысле Культурная революция была более драматичной и пугающей, чем первая китайская революция.

Изначально было два лагеря: с одной стороны – диктатура Чан Кайши, с другой – Мао. Большинству китайцев было все равно – что националисты, что коммунисты. У Культурной революции не было такого врага-злодея, как Чан Кайши. Чан был идеальным символом всего, против чего устраивалась первая революция. Отстранение его от власти можно было рассматривать как прогресс. Но менее чем 20 лет спустя, в 1966 году, другой такой идеальный символ найти было сложно. И тогда новым врагом избрали индивидуализм, ставший синонимом разложения. Пафос революции был направлен против всего, что можно было заклеймить как упадничество, что отличалось от «крестьянских ценностей». Сравните то время с настоящим. Недавно я смотрел сюжет о Китае. Свободное предпринимательство – растущая тенденция, особенно среди крестьян. «Упадничество» повсюду – в форме японских стереосистем, стрижек на западный манер. Неужели это результат Культурной революции?! Знай об этом Мао, перевернулся бы в гробу.

Один молодой китаец, у которого телевизионщики брали интервью, говорил о новом радиоприемнике и любви к рок-музыке.

– Что бы сказал на это Мао? – спросили его.

– Кто? – переспросил парень.

– Мао Цзэдун, – уточнил журналист.

– Откуда мне знать! – прозвучал ответ.

К переменам в Китае привело действие многих факторов. Но я думаю, что решающим стал пример Японии – демонстрация успехов свободного предпринимательства. Если Японии удалось добиться успеха, то и вся Азия, в том числе и Китай, должна взять это на заметку.

 

Наследие

Когда Джон Кеннеди стал президентом, я был еще подростком. Люди быстро забыли, что происходило в Америке с 1960 по 1963 год. С тех пор случилось многое, омрачившее память Кеннеди. Его наследие так и осталось непонятым большинством историков и биографов. Они фокусируются на событиях той эпохи и пытаются оценивать его политические свершения в узких рамках, не понимая, что наследие Кеннеди – его дух. Дух устремленности к достижению всего наивысшего, на что способно человечество. Этот дух нельзя описать и объяснить событиями, пусть даже выдающимися. Как невозможно объяснить влияние Элвиса Пресли на историю рок-н-ролла, слушая его записи. Кеннеди сказал народу:

Я верю, что нынешние времена требуют изобретательности, инноваций, находчивости, решений. Я прошу каждого из вас быть пионером этих новых рубежей. Я обращаюсь к тем, кто молод сердцем – независимо от возраста, к тем, кто крепок духом – независимо от партийной принадлежности, ко всем, кто отзывается на библейское веление: «Будь тверд и мужествен; не страшись и не ужасайся».

Убийство Кеннеди стало одним из величайших потрясений для страны и мира в послевоенную эпоху. Вместе с ним внезапно погасло и яркое пламя надежды, смысла и задора. В 1970 году в Мадриде мне довелось беседовать с одним итальянским режиссером.

– Мне не хватает Кеннеди, – сказал он, – как не хватает родной матери.

Боль утраты была слишком велика для тех, кто любил президента. Когда Линдон Джонсон втянул страну еще глубже в войну с Вьетнамом – во имя исполнения воли Кеннеди, – молодежь Америки поняла, что мир снова оказался в руках глупцов, наделенных властью. Если что-то и могло положить конец новому началу, порожденному видением Кеннеди – видением исследователя, строителя и творца, – так это именно контраст между двумя президентами. Контраст, который подорвал веру и вызвал разочарование. Но разочарование – великая сила. Оно может превратить «домашних» идеалистов в рьяных революционеров. Личность Кеннеди во многом свели к образу красивого, молодого, стильно одевающегося мужчины с харизмой и претензиями на власть. Отчасти ответственность за такое опошление лежит на политиках, которые пытались подражать его стилю, а также на репортерах. Мне лично такого рода политики напоминали самозванцев – имитаторов Элвиса Пресли. А многие журналисты, похоже, неспособны отличить оригинал от подделки. Они не улавливают сути. Кеннеди олицетворял не только харизму и идиллическую атмосферу. Он заявлял миру:

Да, мы все – идеалисты. Мы все – мечтатели. Пусть не говорят о нашем поколении, что мы оставили свои идеалы и мечты в прошлом, а устремления и решимость – своим противникам. Мы проделали слишком большой путь, мы пожертвовали слишком многим, чтобы теперь отказываться от своего будущего. Мы должны всегда помнить слова Гёте о «конечном выводе мудрости земной», открывшейся ему: «Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идет на бой!»

Когда Кеннеди выражал надежды и свое видение будущего мира, американцы ловили каждое его слово. Он смог захватить их воображение и пробудить глубокий скрытый альтруизм. Я помню, как однажды, вскоре после объявления Кеннеди о формировании Корпуса мира, я пошел в школу. Один из самых рослых мальчиков в классе, который пользовался репутацией школьного забияки, вел себя совершенно непривычно.

– Что с тобой? – спросили мы его.

– Я только что вступил в Корпус мира, – ответил он тихо и торжественно.

После смерти Кеннеди люди пытались справиться с болью и крушением надежд. И все же глубоко в душе мы хранили верность истине: наша судьба – в наших руках. Политики эры Кеннеди сошли со сцены. Боль утихла. Новые поколения не знают, что это такое – балансировать на грани бездны, пусть и недолго. Поскольку Кеннеди вел за собой нацию тем историческим путем, который прокладывают строители, исследователи и творцы, его наследие не политическое – оно касается наших ориентиров. Кеннеди умер, но его видение живо. Он был выразителем ориентации на созидание, когда говорил:

Власть делает человека самонадеянным, а поэзия напоминает ему об ограниченности его возможностей. Власть сужает его интересы, а поэзия напоминает ему о богатстве и разнообразии его опыта. Власть коррумпирует, поэзия – очищает. Потому что именно искусство определяет основные человеческие истины. Художник, верный своему в и дению реальности, становится последним оплотом свободы личности против вторжения общества и государства в ее мысли и чувства.

На какое-то мгновение государство и ориентация на созидание слились воедино, но затем разошлись. Но момент не прошел бесследно.

 

Цивилизация созидателей

В прошлые века малая доля населения умела творить, а те, кто владел искусством творческого процесса, редко применяли его к своей жизни. Обычно такими сферами оказывались музыка, живопись, литература, танец или архитектура. Как подумаешь, насколько неискушенным был мир в области творческого прогресса, диву даешься, как ему удалось столько всего создать. Пятьсот лет назад большинство людей на планете были неграмотными. Сегодня от каждого, кто приходит устраиваться на работу, ожидается, что он умеет читать и писать. Наступит день, когда столь же естественным требованием будет грамотность в области творческого процесса. На интервью вас будут спрашивать: «Вы владеете творческим процессом?» Представьте, каким может стать мир, когда обучение творческому процессу станет частью образовательной системы, когда творить научится каждый школьник. Эта сила будет очень мощной.

 

Решающий фактор

Многие чувствуют себя заложниками прошлого, считая, что события детства предопределили то, как сложится их жизнь в будущем. Одни воображают себе, что процесс их рождения на свет был настолько мучительным, что усилия с их стороны не сотрут последствия нанесенной им травмы. Другие убеждены, что стали жертвами неправильного воспитания или отношения со стороны родителей. Третьи считают, что стиль их поведения предначертан генами, а генетический код – решающий фактор, от которого зависит, кем они станут в жизни. Четвертая группа убеждена, что все зависит от их астрологического знака или личного числа. Пятые считают решающим фактором социальное происхождение. Есть и те, кто утверждает: место в мире определяет половая принадлежность. Подобных теорий много. Все они построены на допущениях, характерных для подчинительно-противительной ориентации. И все они продвигают идею о том, что ваше будущее в значительной степени предопределено и вы можете изменить лишь немногое.

Разные теории предлагают разные методы «работы» с факторами, предопределяющими вашу жизнь. Одни предлагают эти факторы понять, другие – их пересилить или отрицать. Третьи – ими манипулировать. Четвертые – принять их. Пятые – «договориться» с ними. Теории о «решающих факторах» импонируют людям с подчинительно-противительной ориентацией, потому что дают возможность сложить с себя ответственность за происходящее. Когда же вы переходите к ориентации на созидание, то начинаете двигаться по пути управления причинно-следственными связями. Вы становитесь главным решающим фактором в своей жизни. Этот переход осуществляется путем пробуждения к жизни факторов более высокого порядка, таких как фундаментальный, первичный и вторичный выбор, структурное напряжение, стремление к реализации подлинных ценностей и к сохранению верности себе. Перечисленные факторы высшего порядка всегда будут иметь приоритет перед факторами более низкого уровня: манипулированием силой воли и структурным конфликтом. Ориентации на созидание, однако, свойственна еще одна сила, фактор еще более высокого порядка, нежели управление причинно-следственной зависимостью. Это силу я называю трансценденцией.

 

Трансценденция

Трансценденция – это способность родиться заново, начать жизнь с нуля, с чистого листа, перевернуть страницу, получить второй шанс. Трансценденция не интересуется прошлым – что у вас там было: сплошные победы или череда поражений. Входя в состояние трансценденции, вы обретаете способность построить свою жизнь заново, не чувствуя на своих плечах груза прошлых побед или поражений. Трансценденция – больше, чем всеобъемлющее понимание того, что прошлое осталось в прошлом навсегда! Она подразумевает перестройку всех аспектов самого себя в соответствии с источником вашей жизни.

История Скруджа, героя рассказа Чарльза Диккенса «Рождественская песнь», – прекрасный пример реализации силы трансценденции. С помощью Духа Рождества Скрудж смог увидеть свое прошлое, настоящее и возможное будущее и получил второй шанс прожить жизнь, только уже по-другому. Когда он проснулся в рождественское утро, одно то, что он еще жив, стало подарком, открывшим ему новые возможности – в том числе и для новой жизни. Другой герой – Малютка Тим, болезненный, но мудрый ребенок, который символизирует природную доброту. В течение ночи, проведенной с привидениями, у Скруджа складываются особые отношения с Малюткой Тимом. И когда Скрудж спрашивает у Духа Рождества, выживет ли Малютка Тим, Дух отвечает: «Если Будущее не внесет в это изменений, я вижу пустую скамеечку возле этого нищего очага и костыль, оставшийся без хозяина, но хранимый с любовью». То, что Скрудж потянулся к Малютке Тиму, и то, что Малютка Тим потянулся к Скруджу, стало катализатором трансценденции Скруджа. На практике именно своей трансценденцией Скрудж смог спасти жизнь Тима, как и Тим смог спасти жизнь Скруджа. Изменив свое отношение к Малютке Тиму, символу прирожденной человеческой доброты, Скрудж смог «откупиться» и спасти собственную жизнь. Переосмысливая отношение к природной доброте, вы вдыхаете новую жизнь во все то лучшее, что есть в вас. С самого момента своего пробуждения тем рождественским утром и до конца своих дней Скрудж будет вести себя уже по-новому. Но произошедшая с ним перемена не поверхностная и коснется не только его поведения. Это перемена, в корне меняющая его жизненную ориентацию. Скрудж начинает осознавать ценность каждого мгновения и оказывается способен подняться до высот добродетельности.

Если бы он получил просто «вершинный опыт», то не пережил бы фундаментальную перемену в ориентации. Хотя вершинный опыт мог бы на время изменить его поведение, в дальнейшем этот герой вернулся бы к своему старому образу жизни и стал, как и прежде, скупым и жадным. Но поскольку перемены в Скрудже произошли на уровне ориентации, он сделался иной личностью, как будто родился заново. И с этого момента его прошлое перестало иметь к нему отношение. Каждый последующий день наполнялся новым содержанием. Не все перемены в ориентации, даже желательные, несут в себе силу трансценденции. Вы можете изменить ориентацию и при этом продолжать существовать в линейной причинно-следственной системе. Трансценденция действует за рамками этой системы. Трансцендентность дает силы начать с нуля вне пределов системы, в которой действовали прежние причинно-следственные связи. И так как трансценденция – новое состояние, когда вы в него входите, каждое движение наполняется новыми возможностями, которые прежде не казались достижимыми.

 

Трансценденция и акт творчества

Творчество дает возможность выйти за рамки собственной личности. Занимаясь творчеством, вы работаете с двумя типами законов: причинно-следственной связи и трансценденции. Осуществляя творческий акт, вы, во-первых, увеличиваете способность использовать причины, чтобы производить следствия (иногда связь причины и следствия называют «законом кармы», но не этот закон есть сила высшего порядка в творческом процессе). Во-вторых, творя, вы запускаете в действие закон трансценденции, реализующийся за пределами пространственно-временного континуума и за пределами причинно-следственных связей. Когда вы приступаете к созданию новой картины или к другому акту творчества, прошлое заканчивается, новый момент порождает новые возможности.

Для вас как творца прошлые причины и следствия перестают быть решающим фактором. Вы входите в состояние трансценденции, и с этого мгновения может произойти все что угодно. В ориентации на созидание прошлое, конечно, имеет свои функции. Оно поддерживает вас в процессе совершенствования умений. Годы, проведенные в образовательной среде, не ограничивают ваше видение, которое вы можете в себе выработать, или результаты, которые можете реализовать. Прошлое помогает вам. Владение в совершенстве искусством управления причинно-следственными связями способствует поддержанию состояния трансценденции и готовит к адекватному переносу трансцендентального опыта в реальность. Через акт творчества вы переносите в реальность собственную жизненную силу.

Тот, кто говорит о трансценденции, используя выражения типа «Я лишь инструмент в руках Всевышнего», не понимает связи между собой, творцом, и тем особым моментом, который реализуется через него как творца. Представления о том, что действия человека в творческом процессе не имеют значения, преподносят в ложном свете индивидуальность личности. Если бы не свободный выбор человека, многие прекрасные результаты не появились бы на свет. Создавая свои симфонии, Бетховен, возможно, испытывал на себе влияние интуитивного восприятия более высокого порядка, но нужен был человек Бетховен, чтобы написать эту музыку. Эта музыка – его творение, и она не существовала прежде, чем Бетховен ее сочинил. Своим присутствием на планете вы делаете возможным появление творений, которые мир иначе не увидел бы. Эти творения становятся возможны потому, что рождаются из вашей концепции, из того, чему вы научились, с чем экспериментировали, к чему стремились. Я не знаю ничего более божественного, чем акт творчества. Все измерения, в которых вы существуете, сходятся в мгновении, в котором проистекает творческий процесс.

 

Блудный сын

Другая история, блестяще иллюстрирующая принцип трансценденции, – притча о блудном сыне. В ней рассказывается об отце, у которого было два сына. Один из них покинул дом и пропал, а другой, «хороший мальчик», остался дома и трудился вместе с отцом. Однажды блудный сын вспомнил про отчий дом и решил вернуться, не думая о том, что его там ждет и как его там встретят. Когда он вернулся домой, отец, считавший юношу погибшим, был так счастлив, что устроил грандиозный праздник. Родитель не только принял своего блудного сына и признал за ним все его права наследника, но даже продемонстрировал свою любовь к нему намного ярче, чем если бы отпрыск никуда не уезжал. «Хороший» сын, который все эти годы оставался дома, был возмущен почестями, с которыми встретили его блудного брата. Когда он пришел к отцу, чтобы выразить негодование, тот попытался объяснить ему свои действия: «Видишь ли, я думал, он умер, а он, оказывается, живой. Думал, пропал, а он нашелся».

Отец и двое его сыновей олицетворяют три аспекта вашей личности. Отец – исток вашей жизни. Хороший сын – та часть вас самих, которая подстраивается под источник. А блудный сын – та часть, которая пошла наперекор источнику, откололась и попробовала не быть верной вам и всему лучшему, что есть в вас. Но наступает момент, когда блудная, бунтарская часть вашей личности вспомнит об истоке и решит вернуться к нему, как блудный сын в притче. Более того: как и в рассказанной истории, «исток» мечтает о воссоединении всех частей и приветствует возвращение отколовшейся части – как отец встречал своего блудного сына. Однако «хорошая» часть вас самих – та, что все эти годы старалась функционировать «правильно», оставаться верной вам и вести себя как полагается, – противодействует воссоединению всех трех частей вашей личности. Полной интеграции вашей личности противится не «блудная» ее сторона, а та часть, которая вела себя «правильно» и пыталась быть хорошим человеком.

Большинство людей полагают, что внутренней интеграции их личности мешает «блудная» часть: неблагоразумие, компромиссы, недобросовестность, беспринципность, предрассудки и непокорность. Все наоборот! «Блудная» часть личности имеет естественную склонность к возвращению «домой», к истоку, к воссоединению с ним. Это не из-за нее вы не можете простить себе содеянное, а из-за «хорошей», «послушной» части. Она противится врожденному желанию быть собой, со всеми достоинствами и недостатками. Когда блудный сын вспомнил, что может вернуться домой, он так и сделал, ни на что не рассчитывая. Когда в вас проснется желание быть цельной личностью, возвращайтесь к себе, не выдвигая никаких требований и не питая надежд. И тогда точно так же, как отец обрадовался возвращению своего сына, ваш исток встретит вас с радостью, не требуя раскаяния. Эта безусловная любовь, которую питает отец (исток), его мечта о вашем возвращении – мощная сила, которая позволяет трансценденции случиться. «Я думал, он умер, а он, оказывается, живой».

 

Односторонние сделки

Чтобы возвращение блудного сына было полным и окончательным, двум сыновьям необходимо помириться. Однако в истории происходит один интересный поворот. В начале притчи отец и тот сын, что остался дома, были заодно, в то время как блудный сын пошел другим путем. Когда же «гуляка» вернулся, уже он и его отец оказались заодно, а хороший сын – против. Как произошла такая перемена? Хороший сын заключил с отцом негласный договор, который можно было бы назвать односторонней сделкой. В типичном для людей с подчинительно-противительной ориентацией стиле парень решил: если он будет вести себя «как должно» и следовать «правилам поведения», то окажется вознагражден отцом. И был шокирован, когда увидел, что отец приветствует и чествует возвращение его брата, который сбился с пути истинного.

Многие заключают похожие односторонние сделки. Как правило, при таких сделках один человек принимает по умолчанию, что если он будет соблюдать правила, другие люди (или даже Вселенная) должны будут ответить определенным образом. Противная сторона, как оказывается, никогда не давала согласия на заключение подобного договора, а нередко даже и не знает о его существовании. Классическим примером односторонней сделки может служить начало многих любовных отношений, когда человек в одностороннем порядке решает начать ухаживать за другим человеком, при этом подразумевая, что тот ответит ему взаимностью. Если второй человек не давал подобных «надежд», то мы имеем дело с односторонней сделкой. Есть те, кто старается жить «правильной» жизнью, как бы заключая сделку со Вселенной. Беда в том, что Вселенная никогда ничего им не обещала и в сговор с ними не вступала.

В притче о блудном сыне действия «хорошего парня» – часть односторонней сделки, увязанной с наградой, которую он ожидает получить от отца. Но такой сделки с ним отец не заключал. Если бы хороший сын вел себя добродетельно, потому что хотел быть добродетельным, а не потому, что рассчитывал получить награду из рук отца, тогда его действия сами по себе были бы наградой. Однако в притче содержится намек на то, что хороший сын вел себя «правильно», исходя из неких скрытых мотивов. В типичном для подчинительно-противительной ориентации стиле хороший сын делал то, что, как считал, он должен делать, а не то, что хотел. Та часть вас самих, которая заключает односторонние сделки с вами, похожа на хорошего сына. Если вам трудно простить себе, что вы не были верны себе в прошлом, то, возможно, причина в том, что вы когда-то заключили с собой подобную сделку.

 

Быть или не быть совершенным

Многие люди требуют от себя и окружающих совершенства. Но мы живем в несовершенном мире, в котором до совершенства доведено лишь одно качество: несовершенство. Как писал Виктор Франкл в своем труде Man’s Search for Meaning, даже святые стали святыми не потому, что задались такой целью, – они заботились не об этом, а лишь о том, чтобы служить Богу. Многие люди, с которыми мне доводится встречаться на семинарах, полагают, что должны быть безупречными в своем деле. Они винят себя за то, что несовершенны, и отказываются простить себе свои «прегрешения». Никто не может дать вам прощения, кроме вас самих – вместе с «хорошей» частью вашей личности, которая стремилась к совершенству и потому не давала вам до сих пор простить себя. Когда вы вернетесь «домой» без ожиданий, скрытых мотивов и односторонних сделок, тогда произойдет коренная перемена в структуре вашей жизни. И путь наименьшего сопротивления приведет вас в состояние трансценденции, в котором не может не произойти интеграции вашей личности. Если для людей с подчинительно-противительной ориентацией естественная цель – достижение недостижимого совершенства, то для людей с ориентацией на созидание естественная склонность – трансценденция.

 

Сила истока, сила первичного «я»

Почему трансцендентность превосходит по силе причинно-следственную связь? В структурной игре сил трансценденция – сила высшего порядка и имеет приоритет перед силами низшего уровня. Ничто не может сравниться по силе с силой истока самого нашего «я». Исток вашей жизни стремится к самовыражению через вас. Можно провести аналогию с силой безусловной любви отца к двум сыновьям – блудному и хорошему. Жажда увидеть свое чадо, которую испытывает отец из притчи, – это жажда безусловной любви к полному своему выражению. И поскольку любовь безусловна, она ничего не требует взамен. Точно так же и ваше первичное «я» жаждет воссоединения со своим истоком, как блудный сын мечтал вернуться домой. Говоря «первичное», я отнюдь не имею в виду эгоистичное, злое или инфантильное существо, каким описывают «я» в некоторых психологических системах. Я использую это слово скорее в том смысле, в котором его используют каббалисты – для выражения «первичного стремления к добру». В этом контексте «первичный» отсылает к глубочайшей устремленности человеческой природы к воссоединению с истоком своей жизни. Иногда эту устремленность называют душевным порывом, потому что она зарождается на уровне более глубоком, чем тот, на котором действуют структуры, формирующие ваш образ жизни. Именно эту устремленность имел в виду Святой Августин, когда говорил: «Наши сердца не обретут покоя, пока не успокоятся в Тебе».

 

Трансцендентная структура

Между двумя этими силами – истока и первичного «я» – есть притяжение, которое по природе имеет структурный характер и формирует путь наименьшего сопротивления, ведущий эти силы к воссоединению. Поскольку ни одна из сил не зависит от времени, их объединение возможно в любой момент. В причинно-следственной структуре, где события зарождаются последовательно и связаны одно с другим, единственно возможный шаг, к которому может привести новое действие, – тот, что вытекает из причинно-следственной связи. Поэтому нам кажется невозможным, чтобы перемены происходили без связи с тем, что уже существует. Тем не менее вы способны осуществить трансценденцию, шагнуть за пределы обстоятельств, а также доминирующих структур, которыми определялась ваша жизнь. Вы способны вернуться домой.

 

Трансценденция и цивилизация

Трансценденция – не только индивидуальное явление. Она возникает и на уровне цивилизаций. Исследуя причинно-следственные связи в истории человечества, мы можем прийти к выводу, что наша цивилизация стоит на пороге саморазрушения. Однако в каждом человеке живет мечта о воссоединении с лучшим, что в нем есть. По мере того как индивиды переходят от подчинительно-противительной ориентации к ориентации на созидание, в которой трансценденция – норма, она становится все более вероятной для планеты в целом. До сих пор историю писали люди с подчинительно-противительной ориентацией, действующие в рамках структурного конфликта и проходящие по пути наименьшего сопротивления от одних обстоятельств к другим. Сами деятели редко имели видение того, что они хотели бы создать. Но сегодня открывается дверь в новую эру, когда мотивация диктуется именно видением, а энергия черпается из устремлений. В эру, которая ведет к трансценденции цивилизации. Научившись управлять творческим процессом, люди начнут применять эту науку во благо того, что любят. И тогда появится новое поколение лидеров-творцов, которые смогут донести до каждого смысл созидательных усилий по строительству цивилизации. Когда историка Теодора Уайта спросили, какая сила оказала наибольшее влияние на формирование истории человечества, он ответил: «Сила идей». Идея, которая сегодня висит в воздухе, – уже зрелая, играющая роль катализатора эпохи, – это идея о том, что каждый человек может стать главной творческой силой в своей жизни. И когда вы откроете для себя эту идею, пути назад не будет. Ваша жизнь изменится навсегда.