Дорогая Сюзанна!

Август так и не пришел. Идет дождь. Вчерашний день я провел, занимаясь уборкой хижины и основательной чисткой. Это просто беда, что мы, жители больших городов, передали удовольствие уборки так называемым уборщицам. Трудно найти что-то лучше генеральной уборки! Прежде всего, когда человеку вроде меня нечего делать и есть время вдаваться в детали. Например, вычищать с пола щеткой пятна сажи или копаться в каждом выдвижном ящичке, прибираясь, протирая, сортируя заново. Или так отполировать металл раковины, что начинаешь в нем отражаться. Даже сортир за домом кажется теперь чуть ли не аппетитным. Под конец я даже постирал занавески и снова повесил их сырыми. Постирал и шерстяные одеяла, теперь они сохнут над печкой, в которой потрескивает уютный огонек. Моющими средствами, кстати, хижина Вашего отца обеспечена очень хорошо, хотя некоторые из них кажутся очень старомодными. С детства я не видел ни скипидарного мыла, ни чистящей соды, ни жидкого мыла, ни политуры из льняного масла!

Хижина теперь форменным образом сияет в новом свете. Мыши спасаются бегством. Всех мелких насекомых я собрал в ведро и выбросил в озеро, где стаи крохотных рыбок смогли ими полакомиться. Теперь хижина принадлежит мне. Не поймите меня неправильно, разумеется, хижина принадлежит Вам. Однако, делая уборку, я приспособил ее под себя. Она подготовлена для нового, которому отныне всегда добро пожаловать. И знаете, что самое лучшее: я и себя самого чувствую очищенным. Хотя от обилия пыли волосы у меня поседели, а язык обнесло, зато я освобожден от хаоса, а также от вечного шума у меня в голове. Окружающих меня вещей стало существенно меньше. Это приносит с собой непредвиденную свободу, и до моего сознания только теперь дошло: мы живем в век материальных гарантий, которые мы при этом перманентно должны отстаивать. Что превращает нас в рабов.

Чем меньше вещей становится вокруг меня, тем больше становлюсь я сам. Мы живем поистине в диктатуре вещей! Например, с говорящими автомобилями, которые нас опекают. Или с холодильниками, которые нас освистывают, если мы вдруг замешкаемся, раскрыв дверцу и слишком долго размышляя, что бы такого взять. Вещи целый день на нас покрикивают. Радио: прибавь громкость и послушай кое-что о финансовых кризисах! Газеты: прочти же, наконец, истории про убийства, которые я тебе предлагаю. Телевидение: взгляни же на жертв землетрясения в прямом эфире! Компьютер: Позвони! Напиши! Твитни! Запости! Ковер: почисти меня! Велотренажер: используй меня!

Я уже три дня не слышал никаких новостей. Мне кажется, земля все еще стоит на месте. Здесь, по крайней мере, она делает это лучше, чем где бы то ни было.

Когда вернусь в Берлин, я, возможно, начну вести курс уборочной медитации. Мне кажется, во-первых, что эта рыночная ниша еще не занята, а во-вторых, я убежден, что смогу помочь этим многим людям.

Завершая свое послание, я не хотел бы оставить неупомянутым, что подверг и самого себя основательной чистке. Поскольку, как Вы знаете, в доме есть только раковина, а душа нет, то в дождь я вышел голым на мостки, намылился скипидарным мылом и, если хотите знать подробности, заодно и побрился. Осадки, правда, выпали недостаточно сильные, чтобы смыть с меня мыльную пену, поэтому я спустился в воду, что, как я думаю, не может представлять собой большой экологической проблемы, ведь скипидарное мыло, насколько я знаю, состоит лишь из природных компонентов. В следующий раз, могу гарантировать, я пойду наверх, в природный душ, к великолепному водопаду.

Ваш маленький деревянный домик обеспечен моющими средствами гораздо лучше, чем продуктами питания. От деликатесного хлеба Августа уже ничего не осталось, и я позволил себе сварить полпачки спиральных макарон со сроком годности 11/1989. Отборный год урожая этих макарон, правда, не смог скрыть некоторую пресность вкуса. Тем не менее, я сыт, и это прекрасное ощущение. Еще более прекрасным ощущением было по-настоящему проголодаться перед едой. Разумеется, я возмещу эти макароны, но не могу обещать, что смогу раздобыть урожая того же 1989 года.

Мои запасы теперь закончились. Но свежая вода, как-никак, течет из родника день и ночь, и у меня еще есть немного табака. Август очень милый человек, но я спрашиваю себя, увижу ли я его когда-нибудь еще раз. Во всяком случае, он мне сказал, где находится тропа, которая наверняка приведет к небольшой дороге в долине. Но сегодня слишком сильный дождь, и я останусь дома при моем уединенном очаге. И буду смотреть на озеро, в которое каждую секунду падают тысячи капель, осуществляя таким образом связь между земной и небесной водой. Я мог бы часами смотреть, как вода спаривается с водой. Что я теперь и буду делать. Благодарю Вас за то, что Вы внесли в мою жизнь некоторое разнообразие в качестве собеседницы по переписке. Я уверен, что нагоняю на Вас тоску, но могу Вас заверить: мне при этом не скучно. Слушать тишину — это самое сильное впечатление, которое мы, люди, можем себе представить. Поверьте мне. Вы должны это как-нибудь попробовать! Вдруг я начинаю слышать себя и исчезаю. Понимаете?

С приветом,