Локи был своеобразным богом. Карн понял это сразу, еще в их первую встречу. Но после пятого литра пива язык бога огня стал заметно длиннее, а речи - откровеннее. Карн не протестовал, у него на душе второй день скребли саблезубые тигры, так что предложение расслабиться и поговорить «о жизни» он воспринял едва ли не с благодарностью.

До путешествия к Всеотцу оставалось еще два дня, Рокеронтис, Эрра и Тот вовсю занимались подготовкой и Карн на время остался не у дел, даже на тренировки времени не было.

Вик отправился в «добровольное изгнание», потому что винил себя в случившемся. И хотя он действительно сделал все возможное, парень ощущал, что мог сделать больше. Карн искренне пожалел его, но Эрра сказал, что все в порядке, просто Вик очень чувствителен, он глубоко переживает подобные ситуации и ему нужно время. Юный оккультист ушел на рассвете лунной недели и должен был вернуться как раз в тот момент, когда их команда намеревалась отправиться в судьбоносный поход. Никто не знал, чем это может закончиться.

- Ты нужен им, парень, - проговорил Локи, уставившись в дно пустого бокала. - Ты нужен нам.

- Так я здесь, - удивленно ответил Карн, пытаясь понять, о чем толкует бог огня. - Я с вами.

- Нет, нужен настоящий ты, - Локи внимательно посмотрел на него своими странными глазами с ярко-оранжевым ободком. Сейчас его взгляд был затуманен, но вовсе не алкоголем. Скажем так - не одним лишь алкоголем. - На данный момент ты - лишь тень себя самого. На твое полноценное пробуждение уйдут годы, но у Древних нет времени. Атака на митреум - это демонстрация. Раньше Иным никогда не удавалось атаковать наши базы, они просто не могли вычислить их местоположение. Я думаю, о некоторых они знали, но древняя магия сильна, даже их технологиям не всегда удается справиться с ней.

- Но ведь это из-за меня, - сказал Карн, опустошая свой бокал одним большим глотком. Он никогда не любил пиво, предпочитая что-то посерьезнее, но сейчас ему было плевать. Он знал, что алкоголь не решит его проблемы, не заполнит пустоту в душе, не уймет боль. Но ничего не делать, слоняясь по митреуму, было много хуже. Потому что тогда он обязательно начал бы вспоминать ее. - Они тоже не дураки, поняли, кого Эрре удалось найти. Значит, я действительно представляю для них опасность.

- Я о том и толкую! - Локи сделал знак официанту. - Уважаемый, а принеси ка нам целый кег!

- Не многовато ли? - усомнился Карн. - Или досточтимый трикстер жаждет быть в говно?

- А ты не жаждешь? - парировал Локи, повторив интонацию Карна. - Я, знаешь ли, вовсе не бесчувственный, как полагают многие. Я тоже ощущаю некоторую вину за случившееся со своей стороны. Мог бы и не попадаться в ту детскую ловушку, тогда успел бы к вам. И ничего не случилось бы.

- Насколько я понял, Ангелы все равно атаковали бы митреум. Рано или поздно. Выждали бы момент и атаковали, - Карн со злостью ударил кулаком по крышке стола. Разговоры за соседними столиками на миг смолкли. Он не поднимал глаз, но знал, что его изучают. Тут масса любителей поиграть мускулами, район такой. Что ж, он даст им такую возможность! Чуть позже.

- Да, наверное, - согласился Локи. - Но мы могли быть лучше подготовлены. Как минимум, у нас было бы Сердце Хрунгнира.

- А я вот так и не понял, что это такое? - Карн внимательно посмотрел в глаза Локи. - Ни Эрра, ни Тот толком не разъяснили мне его сущность. Ну, я помню какую-то скандинавскую легенду о том, как Тор одолел великана и вырвал его сердце.

- Примерно так и было, - кивнул бог огня. - Только то был не великан, а голем, его создали мои собратья эоны назад. По силе он превосходил любое живое существо в этой Вселенной, мог испепелять целые армии. Но вся фишка заключалась в источнике его сил. Эту технологию мы потеряли еще во время войны с Ванами. Сами виноваты, базара нет. Но Всеотец в своей несравненной мудрости, - Локи сделал театральный жест, закатив глаза и всплеснув руками. - Решил, что если мы сумеем добыть источник, в буквальном смысле - вырвав его из груди голема, нам удастся постичь его суть.

- И Тор сумел одолеть его? В одиночку? - Карн не сомневался в мощи скандинавских богов, но если голем был так силен...

- Разумеется, нет! - Локи плотоядно улыбнулся и налил себе пива из кега, что как раз подоспел к столику. - Отхватил по первое число! Мы крошили голема почти двое суток. Тор, двое его сыновей, я с Фенриром, Форсети и Ньёрд. Потом подоспели Фрея и Фрейр. Тор получил смертельную рану и если бы не Гроа, склеил бы ласты в считанные часы. Фенриру тоже досталось, да и я потом едва ли не месяц восстанавливался. Но учти, тогда мы были куда сильнее, Иные только пришли, только начали насаждать свою ложь среди смертных Мидгарда.

- Так вы Ра называли? - уточнил Карн.

- Ага, - кивнул Локи, осушая бокал. - Короче, сложили голема и достали его сердце. Только никто так и не понял, как оно работает, откуда берет энергию. Что-то вроде ядерной батарейки, только в роли топлива ни уран, ни плутоний, а сама материя. Да и, как оказалось, создан он был совсем для другого.

- Он пробуждал? - догадался Карн.

- Тогда никого не надо было пробуждать, - невесело хмыкнул Локи. -Древнейшие, те, что были до нас, те, что когда-то стояли над нами, многое оставили после себя. Только инструкций к их игрушкам нет! Возможно, они и были Дхиан-Коганами, которые помогали Архитектору строить мир. Не знаю. О свойствах Сердца мы узнали позже. Оно пробуждало память, снимало блоки с разума смертных, установленные машинами Иных Богов. Возвращало к естественному состоянию. Кстати, оно может помочь не только тебе, но и вашим дриадам. Только не думаю, что это истинное назначение артефакта, ведь тогда выходит, что Древнейшие все знали наперед.

Воспоминание о Ниссе и Эмеренте больно кольнуло сердце. Они в лапах у этих бездушных тварей, а он ничего не может сделать! Пока не может, поправил себя Карн, еще немного и они за все заплатят.

- Злишься? - прищурился Локи. - Правильно делаешь. Злоба полезна, это неиссякаемый источник сил. Когда меня изгнали во тьму подгорных лабиринтов Гнипахеллира, я выжил лишь благодаря ненависти. Ну, потом все изменилось, я признал свои ошибки и все такое, но на тот момент именно злость давала мне силы жить.

- К черту! - Карн взял себя в руки. - Два дня и мы отправимся к Нему. Думаешь, он согласится отдать Сердце? Ты последний, кто видел Его за сотни лет.

- Согласится, - уверенно кивнул Локи. - Когда увидит тебя. Когда увидит пламя в твоих глазах. То пламя, каким могут пылать глаза только у смертных. И тут я тебе открою тайну, парень. Величайшую тайну богов. Хочешь?

- Валяй, - улыбнулся Карн. Он уже привык к тому, что бог хитрости меняет тему разговора так же быстро, как и собственное настроение. И манера поведения у него переменчива до неприличия. Сначала это раздражало, но теперь Карн понял, что такова суть Локи, таким он рожден. Хитрый, изменчивый огонь. Волшебное пламя, ни светлое, ни темное, ни доброе, ни злое. То тут, то там, и всегда на своей собственной стороне. Но не в этот раз, ибо теперь опасность исходила из-за пределов Вселенной. Иные Боги угрожали всему этому миру, в том числе - волшебному огню, сущности древнего бога.

- Ну, раз ты великодушно позволил, - Локи приблизил к нему лицо едва ли не вплотную. Кончики их носов почти соприкасались. Со стороны могло выглядеть достаточно педерастично, но Карн не обратил внимание. Он демонстративно обратился в слух.

- Мы вам завидуем, парень, - прошептал Локи. - Боги завидуют смертным! И вовсе не потому, что ваш век столь короток, а жизнь - так ярка. Это все чушь на постном масле. Бессмертие - это нечто невообразимое, и кто бы что не говорил, ни один бог не променяет вечную жизнь ни на что другое! Всеотец лично в этом убедился, еще будучи у власти воплотившись в смертном теле. То есть он не просто взял себе тело, как мы обычно делаем, он именно СТАЛ смертным. На время. Говорил, что ощущения непередаваемые, особенно от секса и вина. Но когда ты можешь помереть от удара ножом в спину или по пьяни поскользнувшись на мокрых досках утонуть в озере, перспективы вырисовываются так себе. Да и сколько у тебя в запасе? Восемьдесят лет? Сто? Когда-то вы жили по пять-семь кругов лет. Круг - сто сорок четыре года, если что. Но даже семь веков, даже тысяча лет - это не срок.

- И не надоедает? - удивился Карн.

- Ты в своем уме, парень? - Локи вздернул брови едва ли не до полотка. - Ты даже не представляешь, сколько всего вокруг! И миллиона лет не хватит, чтобы попробовать все, побывать везде. Поэтому про усталость от бессмертия - это все берд. Фантазии ваших писателей, которые еще в Эпоху Романтизма решили хоть как-то разбавить свое серое бытие, и выдумали эту замысловатую идею. На мой взгляд - полная безвкусица. Но, как говорится, пипл хавает.

- Отчего же тогда вы завидуете нам? - спросил Карн. - Раз вы несоизмеримо выше нас, совершеннее?

- Потому что мы не умеем... - Локи глубоко вздохнул. - Не умеем творить. Не боги создают людей, а люди богов. Люди вообще создают все в этом мире. Зачастую сами не понимают, что делают, но наполняют Вселенную смыслом. Они - истинные дети Творца, Великого Архитектора, Имира. Им подвластно все, их сознание - кладезь возможностей. Все, что ты можешь представить себе, -   реально. А у богов, смешно сказать, фантазии нет! И у Ангелов нет. Ни у кого нет. Мы будто позабытые машины, которые так и остались на стадии альфа-теста. Нам, наверное, хотели поменять прошивку, расширить функционал, но руки так и не дошли.

- Забавно, - хмыкнул Карн. - Никогда бы не подумал, что в этом все дело.

- Вот-вот, - покивал Локи. - Вы просто не думаете о том, что вам дано. С другой стороны, мне кажется, это тоже часть замысла.

- Про замысел не знаю, - философски заметил Карн. - Но то, что человек не уважает мир, в котором живет, это факт. И себя не уважает, если, извини за выражение, срет там же, где и ест.

- В принципе, подобные инсинуации адекватны актуальным общественным реалиям, - выдал Локи. И будто сам удивился столь замысловатой фразе.

- Хренасе ты дал! - хохотнул Карн. Хохотнул довольно громко, гораздо громче, чем позволяли приличия. На него вновь недвусмысленно покосились. Но пока никто не рискнул подойти и «предложить выйти». Хотя на памяти Карна выходили отсюда нечасто, обычно все начиналось прямо тут, меж столиков.

- Могу, если хочу, - подмигнул ему Локи. В этот момент он отчетливо напоминал Рокеронтиса. И Карн, наконец, осмелился спросить.

- Ты прости, если мой вопрос покажется тебе неуместным или даже оскорбительным... - начал он.

- Заметил все-таки? - ухмыльнулся Локи и опрокинул в горло очередную кружку. Кег на 20 литров принесли совсем недавно, а он уже опустел на треть. Карн честно пытался не отставать от товарища, но смертному было непросто сравниться с богом в этом нелегком деле.

- Что заметил? - не понял Карн.

- Не дури, все ты понял, - прищурился бог огня. - Ты действительно умен, не спорю. Только инерция мышления, навязанная годами слепоты, глухоты и немоты, все еще тормозит тебя. Будь проще. Прими все, как есть.

- Это трудно, - честно признался Карн. Он до сих пор иногда просыпался с мыслью о том, что все это - какой-то сумасшедший кэрроловский сон. Но потом он шел умываться, делал зарядку, завтракал вместе с Древними Богами у фонтана с целительной водой и все шло своим чередом, все потихоньку обретало смысл и суть.

- А кому сейчас легко? - весело парировал Локи. - Уж не богам, это точно! Ну, да ладно, ты хотел меня о чем-то спросить.

- О том, какой ты на самом деле? - выпалил Карн. - За эти несколько дней я видел тебя разным, очень разным. Ты был, как Рокеронтис, беззаботный и по-мальчишески задиристый. Ты был, как Эрра, грозный и рассудительный. Ты был, как Тот, задумчивый и безмерно мудрый. Полагаю, любое из твоих состояний копирует чье-то поведение. Но какой ты в действительности? Каким ты был рожден?

- Все это очень грустно, парень, - Локи попытался улыбнуться, но вышло как-то не очень. Он опустил взгляд на пивной бокал. В этот момент в его печали Карн узнал себя самого. - Дело в том, что меня, как такового, нет. То есть я всю свою жизнь был отражением кого-то. Знаешь, такой идеальный хамелеон, мне пары мгновений хватает, чтобы с безупречной точностью скопировать манеру речи, мимику, поведение любого, будь то бог или человек. Но когда я пытаюсь стать самим собой... у меня ничего не выходит. Я пытался вспомнить, каким был раньше, до того, как впервые стал подражать кому-то, и не смог, понимаешь? Я всегда был чередой отражений, никогда не был собой, потому что меня самого... быть может, и нет вовсе?

- Разве так может быть? - усомнился Карн.

- Я тут вообще перед кем распинаюсь, а? - осведомился Локи, состроив гримасу, полную негодования. - Ты видно забыл, что нас создают люди. Поэтому возможно все. У Купалы вон видал, какой черен? Это он, между прочим, ввел в моду шаровары, потому как любой другой фасон в его случае получался вульгарным!

- Серьезно? - улыбнулся Карн. Бог огня, как обычно, виртуозно сменил тему. Но от Карна не укрылась искорка боли, которая на миг проскользнула в нечеловеческих глазах Локи. Его это коробило, он действительно не мог найти себя и, видимо, сильно переживал по этому поводу. С другой стороны, грусть была искренней, неподдельной, значит ли это, что в нем есть что-то свое? В конце концов, чувства...

Карн не успел додумать мысль до конца. Локи легко коснулся его виска, как когда-то сделал Рокеронтис, когда Карн еще ничего не знал о Древних Богах, ангелах и прочих проблемах этого дрянного мирка. Но Локи все сделал иначе - он не повредил сознание Карна, не обрушил на него все свои воспоминания нескончаемым потоком мерцающих образов, от которых легко можно было сойти с ума. Он дал парню конкретное воспоминание. Первое воспоминание первого бога.

***

Он не помнил, как все началось. Не мог помнить, потому что на тот момент у него еще не было памяти. У него не было высших когнитивных функций, не было базовых рецепторов и оболочки. Но он уже был. Появился, вспыхнул одинокой искрой в бездонной тьме, на стыке двух начал - холодного мертвого мира и живого пламени человеческой мысли.

Так он и родился - в месте, где реальность впервые соприкоснулась с мета-реальностью, что соткана иллюзорной плотью человеческой... надежды? Страсти? Фантазии? Тогда он не смог бы с уверенностью сказать. Да и сейчас не смог бы, потому что тогда мир вокруг был настолько прост, что его невозможно было понять. Даже будь у него желание это сделать.

Он просто был. Одинокая искра, которая тысячелетие за тысячелетием тонула в бесконечной темноте мета-реальности. Где-то глубоко, в самой его сути, уже рождались ответы на еще не заданные вопросы. И он не понимал, но помнил, что это были импульсы, приходящие извне, каждый из которых нес с собой что-то особенное, что-то для него. Первый импульс принес душу и жизнь. Второй дал разум и движение. С третьим пришли облик, речь, слух и зрение.

Так он стал похож на тех, кто уронил его в этот мир. Он стал похож на людей. Но он понимал, что у него с ними столько же общего, сколько и отличного от них. И чтобы узнать больше, он решил поговорить с ними, ведь теперь он мог это!

Но люди не слышали его, он говорил, а они продолжали ловить рыбу, рубить деревья, строить жилища и кроить одежду. Он говорил, а они бросались друг на друга с ножами и топорами, создавали прекрасные фибулы и искусные резные стрехи. Они насиловали и любили, прощали и проклинали, пока он говорил и говорил. Некоторые слышали его во снах, другие (их называли безумцами) - наяву. Но они не понимали ни слова. Большинство - потому что не могли, немногие - потому что не хотели (забавно, ведь пройдет совсем немного времени и все изменится).

И он понял, что не в силах говорить с людьми, пока является частью мета-реальности. Здесь он был всесилен, но одинок. И не у кого было просить совета. Он смутно понимал, что есть что-то выше, дальше и глубже. Есть что-то, без чего он не мог быть рожден. Он видел древо, что пронзало оба мира. Он даже мог проследить его путь от сингулярного семени до гибели в неистовом огненном смерче. Но он не видел того, кто посадил это семя. Не понимал - зачем.

Века слились в мгновения бесплодных попыток попасть в мир людей. А потом, однажды, он увидел человека, что лежал на окровавленной траве, прижимая руку к колотой ране в груди. Дух человека готов был покинуть тело. И в этот миг человек обрел зрение и слух. Истинное зрение и истинный слух.

- Ты, - сказал он. - Я вижу тебя.

Он не знал, что ответить. Столько времени он пытался воззвать к людям, своим создателям. У него были все ответы, которые он мог бы им подарить. Но вместо этого хотел спрашивать, спрашивать, спрашивать.

- Ты всегда был здесь, - сказал умирающий воин. - Жаль...

И с последним выдохом туманное облачко вырвалось из груди человека, унося за собой его неукротимый дух.

Он видел, что тело свободно, но еще не мертво. И он занял место духа, и у него получилось. Было странно оказаться в этом теле, в этом мире, из которого происходит все, из которого тянутся корни великого древа. Было странно дышать легкими и видеть глазами.

Ему потребовалось немало времени, чтобы свыкнуться с новыми ощущениями. Но он сумел. И понял, что теперь может обратиться к людям. Может, наконец, дать им ответы и задать свои вопросы!

Но когда он пришел в ближайшее селение, люди в страхе разбежались от него. Здесь знали того воина, чье тело он занял. Знали, что тот воин мертв. И каждый видел смертный след от колотой раны на его груди.

- Драуг! - кричали они, и прятались в домах. Иные хватались за оружие и громко рычали, не для того, чтобы напугать его, скорее - чтобы ободрить себя. В тот миг он понял две вещи. Во-первых, здесь ему не место, здесь его не станут слушать и тем более не станут ему отвечать. Во-вторых, это странное слово «драуг» породило движение, легкую рябь на самой границе мета-реальности. Еще не сущность, о - далеко нет, но уже ее зачаток.

Он ушел от людей и побрел прочь. Он не нуждался в пище, но тело нуждалось. Он понимал, что его присутствие делает это тело сильнее, быстрее и выносливее тел других людей. Но оно также уязвимо, также подвержено разрушению, и ему также нужна пища.

Он ел ягоды и грибы, от некоторых его тошнило, от других... от других было хуже. Вскоре он научился видеть их суть и стал различать те, что подходят. А потом он увидел животное, маленькое и юркое. Он легко разогнал тело до нужной скорости и мощным броском настиг проворное существо.

Впервые он убил. Случайно. Он схватил животное слишком сильно и сломал что-то важное в его теле. Позже он постиг суть животного и уже точно знал, как оно функционировало и почему перестало делать это в его руках. Он понял, что тело хочет съесть животное, но в этом было что-то неправильное. О, сколько раз он наблюдал за людьми! Но даже не подумал обратить внимание на столь элементарный процесс, как насыщение. Что ж, быть может все действительно так просто...

Он вонзил зубы в мех, разорвал его, и погрузил губы в еще теплую кровь. Он рвал мясо и проглатывал его, почти не жуя. Он съел животное целиком, оставив лишь кости. Вскоре его тело стало отторгать пищу.

Он вернулся к грибам и ягодам, хотя понимал, что этого недостаточно. А потом он увидел, как два человека шли через лес, неся с собой двух животных, подобных тем, что ранее ему удалось поймать. Животные были мертвы.

Он проследил за людьми и когда спустились сумерки он замер во тьме недалеко от них. Один из людей достал камень и нож. Нож соприкоснулся с камнем и... ему показалось, что он ослеп. На неуловимое мгновение мир вылетел из под ног, ведь человек создал искру! О, нет, не такую же как он сам, но... живую?

Он заворожено смотрел, как человек высекает искры, а потом над горкой древесной трухи поднимается легкий дымок, из которого рождается трепещущее пламя. Он никогда не видел огонь глазами человека, и это зрелище навсегда запечатлелось в его сути, навсегда изменило ее.

Сколько раз он смотрел на огонь сверху, из темной мета-реальности, созданной для всего, кроме света? Сколько раз он видел, как люди создают это волшебство собственными руками? Он понимал, как все устроено. Он видел течение экзотермических реакций, сопровождающихся интенсивным выделением внутренней энергии термодинамической системы. Он мог бы описать процесс горения в мельчайших деталях, так, что его не поймут даже те, кто будет ходить по этой земле через тысячу лет.

Но знать и видеть - разные вещи. Нельзя понять мир людей, не взглянув на него глазами человека. И пламя предстало перед ним иначе, в своем истинном облике. Он видел, что этот разгорающийся огонь - отражение его собственного огня. Отражение огня, что родился тогда, когда еще не было времени, там, где еще не было пространства.

А потом он увидел, как люди содрали шкуру с одного из животных, удалили внутренности и установили на палке над огнем. Вскоре ноздрей коснулся удивительно приятный аромат и он понял, почему тело, так жаждавшее мяса, не приняло его в естественном виде.

С восторгом, который он ощутил, впервые увидев огонь глазами человека, мог сравниться лишь миг, когда он добыл свое первое пламя. Позже он научится делать это без ножа и камня, вообще без всего. Для этого ему потребуется даже не мысль, тень мысли. Но он никогда не забудет огня, который добыл своими руками. Он никогда не забудет о том, что лишь такой огонь - истинный.

Он наблюдал за людьми, и заново открывал для себя мир. Все, что из мета-реальности выглядело не стоящим внимания, оказалось бесконечной феерией эмоций и волшебства! Он знал об этом мире гораздо больше людей, но едва ли понимал хоть что-то. И он учился понимать, учился жить.

Только теперь в нем стали пробуждаться настоящие чувства и ощущения, будто вода, тонкой струйкой бегущая сквозь трещину в дамбе, внезапно набрала силу и обернулась неистовым потоком, чтобы не оставить от той дамбы даже воспоминаний. Он наслаждался морозным воздухом, золотым блеском заката, шумом морских волн, бросающихся на отвесные скалы фьордов.

На какое-то мгновение ему показалось, что он стал человеком, ибо все эти ощущения были столь совершенными, столь яркими и неповторимыми... столь отличными от бесплодных равнин мета-реальности, где он был волен творить все, что угодно. О, даже самые величественные горные вершины и неповторимые сталактитовые дворцы подземных пещер, сотворенных его безграничной властью над кроной мирового древа, не могли сравниться с единственной песчинкой, мельчайшим кристалликом кварца, лежащим на морском берегу здесь, в мире людей. В единственном настоящем мире.

Упоенный, одурманенный этим пониманием, он вновь решил выйти к людям. Он ушел как можно дальше от тех мест, где знали воина, чье тело он занял. И первыми людьми на его пути оказались парень и девушка, обрученные судьбой. Он видел это в их глазах и душах, видел, что они были единым целым еще до того, как узнали друг друга. Парень сжимал лук из ясеня, девушка держала в руках корзину из прутьев ивы.

Он повстречал их у лесной тропы, недалеко от поселения, которое, как он знал, было одним из самых больших в этом суровом краю. В тот день низкие серые тучи впервые за многие месяцы нарушили свой плотный строй, чтобы впустить в мир немного тепла. Светило яркое солнце и воздух больше не вырывался из груди облачками пара.

- Кто ты? - спросила девушка. Он не увидел в ней страха, но понял, что она ощущает его суть, отличную от них.

- Кто ты? - спросил парень. Он был высок и худощав, но очень скоро ему предстояло превратиться в сильного и могучего воина, чьи стрелы не изведают промаха.

Он знал о них все, они о нем - ничего. Но они почувствовали, поняли, что он другой. Было ли это врожденным инстинктом или каким-то априорным знанием, заложенным в их сути, - он не понимал. Вероятно - пока.

- Я, - сказал-спросил он, и внезапно понял, что не знает, кем являлся. Знает лишь, что был создан ими, людьми, хотя его силы и знания были неизмеримо выше их сил и знаний.

- Да, - улыбнулась девушка. В ее светлом и открытом лике будто воплотилась вся теплота и свежесть мироздания. - Ты.

- Да, - сказал парень. Его молодой, но суровый взор не нес в себе явной угрозы, но пальцы левой руки плотно облегали рукоять лука, тогда как пальцы правой уже лежали на оперении одной из стрел, таящихся в туле на боку. Он инстинктивно сделал шаг вперед, заслоняя девушку.  - Ты.

- Я, - вновь повторил он с интонацией, в которой таились тысячи эмоций. -  Я ваш бог.

Слово пришло неожиданно, он не собирался ничего говорить, но губы и язык сами собой сложились в нужные фигуры. Будто кто-то подтолкнул его к этому слову, буквально заставил его произнести.

- А кто такой - бог? - спросила девушка.

- Я не знаю, - признался он. - Наверное, бог - это тот, кто нужен людям.

- Зачем? - спросил парень. Рука, сжимавшая лук, побелела от напряжения. - Зачем нам бог?

- Чтобы верить, - слова вновь сами собой вырвались из его груди вместе с дыханием, они одновременно и принадлежали и не принадлежали ему.

- А что значит - верить? - не унималась девушка. Он думал, что знает ответы на все вопросы и сможет рассказать людям много нового, но оказалось, что он не знает ничего. Ничего из того, что им действительно нужно.

- Верить значит... знать, - медленно произнес он, пытаясь осознать сказанное. Не так он представлял себе встречу с людьми. Но в этот раз его хотя бы не страшатся и не пытаются заколоть.

- Но мы знаем, - твердо сказал парень. Казалось, он немного расслабился, будто понял, что здесь нет никакой угрозы.

- Верно, мы знаем! - подхватила девушка. - Знаем, что солнце поднимается над горизонтом каждое утро и скрывается за ним каждый вечер. Знаем, что за сезоном дождей наступает сезон снегов, затем приходит короткий сезон тепла и вновь наступает сезон дождей.

- Знаем, что если ударить человека ножом - пойдет кровь, - продолжил парень. - А если стрела угодит ему в грудь или шею - он неминуемо погибнет. Мы знаем.

- Мы знаем, - эхом повторила девушка. - Это значит, что мы верим?

- Выходит, что так, - согласился он. Он будто умирал и рождался вновь с каждым ударом сердца. Краски окружающего мира то смазывались до обесцвеченного серого пятна, то вновь вспыхивали мириадами невыразимых оттенков. Все было слишком странно. Слишком... не так.

- И для этого нам нужен бог, - констатировал парень, он убрал пальцы с оперения стрелы. - Для того, что мы делаем и без него.

Он не знал, что ответить. В его голове были ответы на любые вопросы. Любые ДРУГИЕ вопросы. Он мог бы рассказать им об орбитах планет Солнечной системы и поясе Койпера, об атмосферных явлениях и закономерностях в движении литосферных плит. Он мог бы рассказать о каждой функциональной единице их генотипа, и не мог дать ответы на самые простые вопросы. На вопросы, которые в отличие от всех остальных они задали ему. На вопросы, которые еще не раз зададут их далекие потомки.

Кто он? Для чего он?!

Что-то исказилось в окружающем мире. Он почувствовал, как некогда слово «драуги» породило движение на границе мета-реальности, так этот странный диалог стал причиной еще большего числа импульсов и векторов. Импульсов, которым, возможно, суждено сформировать новые плоды. Векторов, которым, возможно, предначертано стать ветвями для тех плодов. Так разрастется крона мирового древа, темная крона, не знающая солнца, воспрянет и наполнится... о, не жизнью, нет! Мета-жизнью, искаженной формой человеческого бытия, отражением его самых страшных тайн и самых утонченных желаний!

Он обхватил голову руками и пошел прочь. Он брел сквозь лес и животные почтительно расступались перед ним. Тысячи новых вопросов, миллионы новых ответов и мириады голосов роились в его сознании, и он слышал, воспринимал, анализировал каждый из них.

А потом он вышел на равнину и увидел закат. Огненный шар, напоенный первозданным пламенем этого мира, одиноко сдвигался за горизонт, угасая, умирая, сваливаясь во тьму. Но лишь для того, чтобы завтра родиться вновь, таким же, но уже другим.

Он снова вспомнил о пламене, об искре, зародившейся между ножом и камнем в руках охотника. Он вспомнил, как создал свой первый огонь и увидел в нем отражение самого себя, отражение неугасимого пламени, живущего в нем. Живущего в каждом.

И в этот миг он отбросил прочь все, все вопросы и ответы, все мысли и голоса, рвущие его сознание на части. Его разум - впервые за тысячи лет - утонул в тишине, звучащей столь оглушительно, что он не сразу разобрал звуки, которые доносились из-за ее пределов. Не сразу, но он понял, что улавливает чей-то разговор. Беззвучную беседу существ, что находились... вне.

- Этого не могло произойти! - выкрикнул первый голос. Говоривший будто находился в другой комнате, его голос звучал неразборчиво и приглушенно. Невозможно было определить ни его высоту, ни его тембр. Однако ему показалось, что в голосе присутствовали явные нотки волнения. - Ни одна из вероятностей не давала такого результата!

- Но это произошло, - констатировал второй голос. Он звучал еще более приглушенно и, казалось, был ниже и грубее. Но может статься, что такое впечатление создавали искажения, будто легкие помехи в мировом эфире, неспокойном океане, пребывающем в постоянном движении. - Что стало катализатором?

- Они, - ответил третий голос. Разобрать его было сложнее всего, будто говоривший стоял дальше остальных. Он казался самым низким, и вместе с тем - наиболее спокойным и уравновешенным. - Я не понимаю, как их пути пересеклись. Вероятность встречи равнялась погрешности. Это не ошибка ввода.

- А я предупреждал! - вновь ярко выраженное волнение, значит - это первый голос. - Нужно было отменить программу, когда он нашел баг! Мета-реальность не должна...

- Учитывая вводные эксперимента, такой риск был признан допустимым, - прервал едва различимый третий голос. - Но я согласен с Норном два-ноль. Конструкт оказался теративен сам по себе. Искусственное вмешательство в примордиальные процессы формирования мета-гения ведет к деструкции прото-алгоритма. Теперь мы это знаем.

- Он был вне темпоральной шкалы, - продолжил второй голос, который временами обрывался, норовил ускользнуть. - Но тахионеры четко фиксировали мотивированные терат-ритмы, обусловленные внешним воздействием.

- Иными словами, мы были не готовы? - сорвался первый голос. - Начали слишком рано?

- Нет, - ответил третий голос. - Нам вообще не стоило начинать. Экзо-суггестия оказалась провальной парадигмой.

- Только естественные факторы, - пояснил второй голос, в котором звучало (или ему опять показалось?) легкое снисхождение. - Никакого моделирования. В противном случае мета-контакты не формируют устойчивых связей в...

- Помолчи, - третий голос стал почти неразличим в шуме помех. - Он преодолел страт-экран.

- Он... - волнение в первом голосе сменилось непониманием. - Он что, слышит нас?..

Он сорвался с места и устремился через равнину, прочь от этих мест. Он стал думать обо всем подряд, задавал себе тысячи вопросов и тут же находил ответы на них, но лишь для того, чтобы задать новые вопросы. Он не допускал ни мгновения тишины в своей голове, зная, что едва этот миг наступит - он тут же услышит их вновь. Но тогда и они услышат его.

Инстинктивное, какое-то глубинное понимание говорило ему, что если он будет двигаться, если сумеет постоянно занимать свое сознание хоть чем-то, им будет сложнее отыскать его. Тот же самый инстинкт (или знание, сокрытое глубоко в его сути от него самого?) подсказывал, что дороги назад нет, ему больше не вернуться в мета-реальность. Ведь там он уязвим.

И он уходил все дальше. Порой останавливался в людских селениях, но ненадолго. Он не использовал навыки и силы, которые могли бы выдать его. Но и без этого люди рано или поздно понимали, что он не такой как они. В первом селении он стал охотиться вместе с другими мужчинами и оказался лучшим из них. Его стрелы разили без промаха, он всегда точно знал, где находятся животные и куда они пойдут.

В следующем селении он попробовал себя в кузнечном деле. Он создавал безупречное оружие, вожди из самых отдаленных уголков земли направляли к нему своих посланников и осыпали его золотом, когда он заканчивал работу. Его шедевры никто не мог повторить.

В другом селении он стал выращивать лен и шить одежду. И в этом ремесле он также оказался безупречен. Любое дело, которое он себе находил, вскоре становилось его призванием. Он улавливал самую суть вещей, а потому не ошибался. Он был фермером, скотоводом, наемником, добытчиком железа, проводником, лесорубом. И в каждом селении, которое он покидал, оставалась легенда о нем. Легенда о великом мастере, которому не было равных.

Он мог быть, кем угодно. Он становился, кем желал. Он во всем достигал совершенства. Он вырезал целые армии и помогал женщинам рожать детей, которые без его помощи не смогли бы покинуть клеть материнской утробы. Он создавал совершенные орудия смерти из невиданных сплавов и самые красивые одежды из кожи и меха, которые только видели люди. Очень скоро молва о нем стала настигать его, а позже - обгонять. Его не называли по имени, ибо имени у него не было. Но за глаза люди звали его Логи, что на одном из древних языков севера означает «переменчивое пламя».

Он мог все, но ни в чем не находил себя. Ничто не приносило ему удовлетворения. Он по прежнему не знал ответов на самые главные вопросы, которые ему задали давным-давно встреченные им парень и девушка. Кто он? Для чего он?!

Однажды у реки, на краю крупного поселения, он увидел маленькую девочку. Половина ее тела была нормального цвета, но другая половина - мертвенно бледная. Девочка тяжело дышала, привалившись спиной к стволу старого ясеня. Когда он подошел, она не испугалась. На ее лице не возникло и тени страха, когда он коснулся ее, чтобы понять, что за страшная хворь поразила ее. Девушка умирала и у него оставалось мало времени.

В ближайшем подлеске ему удалось найти нужные травы. Если бы местный знахарь обладал его знаниями, то без труда помог бы бедняжке еще до того, как половина ее тела оказалась поражена недугом, о котором люди не узнают еще тысячи лет. А потом тысячи лет будут искать лекарство от него.

Он развел костер и заварил нужные растения, напоив девушку терпким отваром. Он внес ее в поселение на своих руках и перед ним расступались со смесью страха и благоговения во взорах. Он нашел заброшенный дом и на время поселился в нем, выхаживая девушку. Сезон дождей сменился сезоном снегов и она впервые встала с неказистого ложа, что доживало свой век в углу холодного старого дома с дырявой крышей и покосившейся резной стрехой.

Он постоянно поддерживал огонь в очаге, но этого едва хватало, чтобы отапливать старый дом. Он мог движением мысли поднять температуру воздуха и без труда поддерживать ее в оптимальном диапазоне. Но было слишком рискованно использовать нечеловеческие силы.

Когда завершился сезон снегов, девушка вышла из дома и лучезарно улыбнулась восходящему солнцу, которое так редко баловало жителей этих мест своим золотым ликом. Половина ее тела так и осталась мертвенно бледной, но она была жива и радовалась жизни!

Он прослыл великим знахарем и успел вылечить еще две дюжины человек, пока не ушел. Он и так слишком много времени провел на одном месте, помогая девушке. Ему было странно это ощущать, но когда девушка обняла его на прощание, не сдержав слез, ему на грудь будто положили наковальню. Он ушел, не оборачиваясь, как делал всегда. Но так и не понял, что в том селе осталась какая-то его часть.

В другом месте, спустя много лет, он приручил огромного дикого волка, которого годами боялись селяне. Порой волк нападал на стада коров и овец прямо посреди дня, и пастухи со сторожевыми псами ничего не могли сделать. Рискнувшие помешать волку быстро обращались в кровавые лоскуты.

Он приручил животное, почуяв его злобу и утолив эту злобу теплом своего сердца. На глазах всего селения огромный черный волк склонил перед ним голову и позволил потрепать себя по массивной холке. А потом, когда настало время покинуть эти места, он наказал волку оберегать жителей селения, и животное честно исполняло свой долг, пока не пришел его час уйти вслед за своим истинным хозяином.

В том селении он тоже оставил какую-то часть себя. А в другом месте, чтобы отогнать мародеров от мирной веси, он при помощи системы костров, установленных по ветру, создал «великого змея», что на деле оказался клубами едкого удушливого дыма, стелющегося у самой земли. То было одно из многих его деяний, обросших немыслимыми подробностями и породивших целые россыпи образов, позже обретших свою иллюзорную плоть в ином мире.

Так он странствовал по земле, проживая одну людскую жизнь за другой, пока не забыл то, с чего начал. Он знал, что бежит, но уже не помнил - куда и от кого. А потом он встретил его, того, чей приход в мета-реальность он почувствовал много лет назад. Этот, другой, был таким же, но - настоящим. Не плодом провального эксперимента, искусственно смоделированного воздействия. А результатом фокуса мысли и чувства. Впоследствии у него было много имен, очень много. Но лишь одно по-настоящему подходило ему. Отец Всех.

***

- Что-то ты загрузился, парень. Ау, состав еще не тронулся? Ты со мной? - Локи как ни в чем не бывало помахал перед лицом Карна рукой. - Хватит о печальном. Предложи ка какую-нибудь жизнеутверждающую тему. А я посмеюсь.

- Любовь, - недолго думая, Карн ответил первое, что пришло ему в голову. Он еще не отошел от воспоминаний Локи и даже представить себе не мог, что был единственным существом во вселенной, с которым бог огня поделился самым сокровенным, что у него было. Ситуацию смягчал тот факт, что Карн уже изрядно налакался. Забавно, но состояние алкогольного опьянения сыграло роль своеобразного ментального амортизатора. С другой стороны, не было в этом ничего хорошего, ведь пивное похмелье - самое ужасное. Коньяк, виски, даже самогон - все можно пережить, но пиво... голове с утра будет ой как бо-бо. Но тут Карн вспомнил совет своего хорошего друга, выдающегося распиздяя, но при этом занятного и удивительно мудрого человека. По-житейски мудрого.

 Почистить зубы. Перед сном обязательно нужно почистить зубы! И будет легче. Карн проверял - работает. Он никогда не задумывался, почему, но это так. Хотя есть средство более действенное - нужно перетерпеть, не ложиться спать, пока хотя бы частично не протрезвеешь. Но этот момент работает лишь в том случае, если ты еще хоть что-то соображаешь. Сегодня же такого исхода не предполагалось.

- Любовь? - Локи, у которого взгляд тоже слегка подернулся этиловой нестабильностью, воздел руку к потолку, потом резко опустил ее и упер свой указательный палец в грудь Карна. - А что ты знаешь о любви, сынок?

- Сейчас начнутся «божеские» понты, да? - Карн не раз замечал это за Рокеронтисом. Песочный человек никогда не упускал случая упомянуть, что ни один смертный не сравниться с богом в выпивке, сексе и вселенской мудрости. Правда, он как-то обмолвился о Геракле, который вовсе не был сыном Зевса, но обладал удивительным талантом. По словам Рокеронтиса, он обе руки отдал бы за то, чтобы трахаться так, как это делал древнегреческий герой. И оказалось, что тринадцатый подвиг с сорока девственницами вовсе не выдумка...

- Не начнутся, не ссы, - уверил его Локи. - Я к тому, что все это - еще одна людская фантазия.

- Да ладно? - удивился Карн. - Я что-то помню из Эдды, была ведь у тебя жена. Которая чашу под змею подставляла.

- Не жена вовсе, - угрюмо поправил его Локи. Он сложил губы «куриной попой» и демонстративно посмотрел в сторону. - Меж нами не был заключен семейный союз. Но дети у нас были, да. И она действительно была предана мне. Все чинно - я ей тоже был предан в полной мере.

- Ангр... Агбр... блять, - Карн почти вспомнил ее имя.

- Нет, не Ангрбода, - помог ему Локи. - До ее потаенки я так и не добрался, брешут все. И Фенрир не был мне сыном, и всякие там змеи великие и владычица ада тоже. Это все Браги придумал, падла! Они с Тором бывало нажрутся и давай всякие бредни сочинять. А кого Тор больше всех не любил? Известно кого! Себя! Потому как он - гора мышц, как говорится - ни ума, ни фантазии! Другое дело я... Но не о том речь, - он смежил веки, сосредотачиваясь. - Ага! Сигюн ее звали, зазнобу мою. Хороша была, спору нет, ты бы челюсть на пол уронил, гарантирую!

- Пусть так, - кивнул Карн. - А ты скажи ка на счет другой легенды. Где ты в образе кобылы...

- Мы, кажется, договорились, что переходим к жизнеутверждающим темам! Никакого негатива! - всплеснул руками Локи. - А ошибки молодости у всех были. Я тогда был не так хорош в искусстве оборотничества.

- Ладно, замнем, - хохотнул Карн. - Так ты не веришь в любовь?

- Ты вынуждаешь меня открыть тебе еще одну тайну, парень, - Карн состроил заговорщицкую рожу. Прищурил глаза, напряг желваки.

- Да уж, прям вечер откровений! - Карн засмеялся в голос и шлепнул ладонью по крышке стола. Кег почти опустел, пришло время размяться. Только ему сначала хотелось узнать вторую вселенскую тайну, что ему вот-вот должен был поведать древнескандинавский бог.

- Не паясничай, - шикнул на него Локи. - Любовь - это иллюзия. Есть только страсть, которая перерастает в привычку, если повезет - взаимную.

Бог огня хотел продолжить мысль, но тут вплотную к Карну придвинулся здоровенный детина. Метра два ростом с чудовищными кулачищами. Бритый на лысо, в заплывших свиных глазках - ни проблеска одаренности. Как говорится, лицо, не обезображенное интеллектом!

Карн видел боковым зрением, как детина медленно выдвигается из-за соседнего столика и идет к нем. За его спиной маячили еще трое, поменьше и поуже, но с теми же очаровательными мордашками, которые так и говорили - матушка эволюция нас стороной обошла, так что не судите строго! Карн рос среди таких, поэтому знал, что этот контингент уважает лишь силовые аргументы.

Он вскочил со стула и врезался головой в подбородок здоровяка. Детину шатнуло, однако он сумел сохранить равновесие, упершись жирным задом в соседний стол. Карн развернулся и что есть силы ударил его ногой в живот, как он и надеялся - здоровяк согнулся пополам. Затем парень обрушил свой локоть на округлую голову двухметрового дылды, не особенно задумываясь о том, что такой удар вполне может оказаться смертельным. Здоровяк молча повалился на пол, но радовался Карн недолго.

Его сильно пнули в правый бок. Он отскочил и увидел перед собой новых участников разворачивающегося действа. Их было четверо (и трое в уме, подумал Карн, вспоминая, что за детиной, что корчился теперь на полу безобразным кулем, стояли еще трое). Он схватил со стойки пепельницу и бросил ее в лицо тому, что стоял ближе всех. Тут же врезал ему ногой в колено, а потом саданул в скулу размашистым хуком, от которого в действительности было нетрудно увернуться. Но пепельница отвлекла внимание оппонента, поэтому оба удара пришлись точно в цель.

Двое оставшихся чуть помедлили и с ревом поперли на Карна. Он ударил одного апперкотом в челюсть, уклонился от прямого и чересчур медленного удара в лицо, прописал еще один апперкот, прикрылся от бокового, подняв согнутую в локте руку на уровень уха. Внезапно оказавшись за спинами нападавших, парень немилосердно пнул одного по заднице, так что тот отлетел к барной стойке и намеревался с оттяжечкой вломить второму, но тут у него в голове раздался трескучий фейерверк и в стороны брызнули стеклянные искры. Вот так всегда, каким бы умелым бойцом ты не был, одного успешного удара в затылок достаточно, чтобы отправить тебя на пол. Тем более, если бьют бутылкой. К счастью, бутылка была полная, поэтому вдребезги разлетелась она, а не череп Карна.

Зрение смазалось, он на несколько мгновений потерял ориентацию и упал на колени. Успел прикрыть голову руками. Ему сунули по плечам, по спине, по почкам. Но по почкам били ногой в мягком кроссовке, поэтому пару таких ударов он вполне мог пережить. Чуток пришел в себя, исхитрился и схватил кого-то за ногу. Скрутил ее, что есть силы и дернул. Послышался хруст и звук падающего тела, все это - под аккомпанемент бьющейся посуды и пьяных криков.

Карн откатился в сторону, как ему показалось - под стол. Удары прекратились и он рискнул подняться. В баре все шло кувырком. Дрались все, и уже не ясно было, кто это все начал и кто за кого вписался. Один только Локи невозмутимо сидел за барной стойкой (когда он успел туда пересесть?) и потягивал пенный напиток из огромного бокала, о чем-то лениво беседуя с барменом. Ему происходящее определенно нравилось, он улыбался и периодически отвешивал увесистые затрещины пробегавшим мимо агрессорам. От его затрещин «контингент» расцветал осознанием и просветлением, после чего по инерции пролетал еще пару метров и кулем валился в общую свалку.

Карн увернулся от «вертушки», неожиданно вынырнувшей из общего месива. Он ударил кого-то в лицо, сам получил по ноге, потом схватил стул и сломал его о чью-то спину. Его схватили за руку, попытались ее выломать. Он, не мудрствуя лукаво, лягнулся, аки лошадь, к которой рискнули подойти сзади, высвободился из захвата и ударил нападавшего сверху вниз абсолютно дилетантским, но в данной ситуации - максимально эффективным ударом. Потом ему просадили по печени, он отмахнулся, голова вновь зазвенела, он развернулся, одновременно пригибаясь и нанося удары в темноту. А потом, после гулкого шлепка по голове, все стихло и он провалился в молчаливую пустоту нокаута...

***

Еще на подходе к митреуму боги почуяли неладное. Карн ничего такого не ощущал, лишь где-то под сердцем легонько кольнуло странное чувство. Точнее - предчувствие. Неуловимое, но отчего-то показавшееся очень-очень важным.

- А если бы что-то случилось, Вик предупредил бы нас, так? Подал бы знак? - спросил он, понимая, что чувство тревоги, окутавшее группу, уплотняется и с каждым мгновением становится все ощутимее.

- Предупредил бы, - сухо ответил Эрра. Тот будто бы и вовсе не услышал вопроса, хотя предназначался он главным образом для него. Бог мудрости шел впереди с лицом, будто высеченным из камня. Никаких эмоций, абсолютная сосредоточенность. Карн не сразу понял, что Тот пытается достучаться до Вика при помощи телепатии.

- Если только... - внезапно вырвалось у Карна. По гробовому молчанию он понял, что эту очевидную мысль сейчас прокручивал в голове каждый из них. Теперь и он заволновался. Отчего, спросил он себя. Не потому ведь, что на митреум могли напасть? Верно, не потому. Просто там была ОНА.

Они спустились по очереди: сначала Эрра и Локи, потом Тот и Рокеронтис, и только потом Карн. Все логично, подумал он, проваливаясь в бесцветный вакуум перехода, они много опытнее, и если в митреуме враг, лучше им принять на себя первый удар.

Но врага в митреуме не оказалось. Враг ушел, хотя и не так давно, чтобы ощущение чужого присутствия растворилось бесследно. Так бывает, когда у тебя дома довольно долго были гости. Это не только запах чьих-то духов (или нестиранных носков), не только вмятины на диване от чьей-то задницы, это что-то другое, интуитивное. Также ребенок, вернувшись из школы и войдя в свою комнату, точно знает, что мама копалась в его вещах, даже если нет никаких «внешних признаков».

Как только они вышли к главному залу, в воздухе возник устойчивый запах гари. Карн посмотрел в сторону фонтана. Здесь Вик и остальные приняли бой. Не осталось ни одной целой лавки, большая их часть была разорвана в щепки, некоторые - сгорели дотла. Сам фонтан и северную стену зала усеивали кривые штрихи пулевых отверстий, на земле тут и там валялись осколки гранита. Карн поднял глаза и увидел, что две сферические лампы разбиты, они осыпались на пол полупрозрачными осколками, похоже из них что-то вылилось. Что-то лазурно-зеленоватое, вроде морской воды.

Из-за фонтана послышался стон. Первым спустился Песочный человек. Он не пошел по лестнице, а просто спрыгнул вниз с галереи, выполнив в воздухе сальто. Тот и Эрра двинулись к лестнице, Карн последовал за ними.

Стонал Вик. Он лежал, прислонившись спиной к фонтану и прижимая правую руку к животу. Сквозь плотно сомкнутые пальцы сочилась алая влага. Его лицо тоже было в крови, на левом виске длинная резаная рана, мочка правого уха держится на честном слове. Рокеронтис осторожно присел рядом с ним, подбежавший Тот спешно оттолкнул его, аккуратно взял в руки голову Вика. Тот взглянул на бога мутным взглядом.

- Простите, - прошептал он. Тихо, но вполне членораздельно. - Простите, я не успел связаться с вами. Они появились внезапно.

- Молчи, - мягко, но настойчиво сказал Тот. Он осторожно отстранил руку Вика, из его бока тут же выплеснулся поток темной крови. Вик вновь застонал, попытался инстинктивно вернуть руку на прежнее место. Но Тот вновь отвел ее в сторону. Он достал из складок плаща прозрачный пластиковый пакетик с каким-то желтоватым порошком, который очень напоминал песок. Вскрыл пакетик зубами и высыпал половину содержимого прямо на рану Вика. Тот зарычал, а потом просто отключился.

- В лабораторию его, - скомандовал Тот, поднимаясь на ноги. - Быстро и аккуратно.

Карн хотел было помочь, но Песочный человек уже подхватила Вика на руки. Они вместе с Тотом скрылся за дверью лаборатории, а Эрра тем временем нарезал круги вокруг фонтана, постоянно увеличивая радиус. Он принюхивался, присматривался.

- Как они вошли? - спросил Карн. Он не пошел за Рокеронтисом и Тотом, понимал, что будет только мешаться.

- Пока не знаю, но не через портал, - медленно проговорил Эрра. Он подошел к барельефам фонтана, провел ладонью по ровной полосе пулевых отверстий. - Кажется, им удалось материализоваться прямо здесь, в главном зале. - Он указал рукой на полукруг едва различимых темных пятен на полу. Карн быстро посчитал - пятен было одиннадцать, все - в пределах пяти-шести метров от фонтана.

- Как только они появились, начался бой, потому что Вик сидел на одной из лавок, на этой, - он указал на груду щепок. - Туда ударили не очередью, а магическим огнем. Он успел нырнуть за фонтан, они вскинули оружие, но стреляли не только по нему. Кто-то вышел из правого прохода.

Эрра кивнул на стену справа, арка бокового коридора изобиловала выбоинами и пулевыми отверстиями.

- И еще кто-то вышел слева? - Карн указал в другой проход, располагавшийся зеркально от первого. Здесь были другие повреждения, совсем не от пуль.

- Да, - кивнул Эрра, двинувшись в указанную Карном сторону. Он внимательно изучил оплавленные стены. - Это какая-то модификация М14.  Термическая граната, но состав изменен. Температура пламени достигала... - он склонил голову на бок и провел рукой по развороченному углу стены. - Больше двух тысяч градусов. Но разброс горючего вещества невелик, модификация для боя в помещениях, чтоб своих не зацепить.

- У них кто-то погиб? - Карн сознательно оттягивал основной вопрос. Они встретили здесь только Вика. Но трупов нет, ни наших, ни чужих. Это наводило на не самые хорошие мысли.

- Вик срезал двоих кунаями, - Эрра подошел к двум темным пятнам, что располагались ближе всех друг к другу. Возле одного из них Карн увидел несколько капель крови, возле второго не было ничего. Как он узнал?

- Ножи попали точно в цель, в сердце, - пояснил Эрра, двигаясь к противоположной стене. - Оба нападавших завалились на спину, крови было немного, ножи вошли глубоко и закупорили раны. Умирая, они продолжали стрелять, поэтому разбиты несколько ламп.

Карн пошел вслед за богом войны. На стене за темными кругами он различил косой скол, проследил за взглядом Эрры и поднял бровь, увидев один из метательных ножей Вика.

- Он метнул их веером, - догадался Карн, поражаясь силе и точности броска. Эрра молча кивнул.

Внезапно распахнулась дверь лаборатории. В миг побледневший и осунувшийся Тот подошел к ним и устало посмотрел на Эрру, потом на Карна и уперся в Локи, который сидел на коленях перед сгоревшей лавкой и что-то ковырял пальцем в углях.

- С ним все в порядке, - сказал бог мудрости. - Две пули, одна пробила почку, другая зацепила кишечник. Но я спас оба органа, пули извлек. Полежит пару дней в восстановительной ванне и будет как новенький. Придет в себя уже через пару часов.

- Как это вообще? - бог войны уставился на Тота. - Как они оказались тут? Они ведь не вошли. Это телепортация. Здесь, в Ра!

- Я вам больше скажу, - подал голос Локи. - Они использовали магию огня. Не те фокусы, которые порой могут устраивать мелкие духи, божки и дураки, заключившие контракт с кем-то из высших. Это настоящий огонь. МОЙ огонь. Кроме меня в Ра никто не может обладать такой силой.

- Значит, может, - отрезал Эрра, взглянув на Локи. Тот был растерян и, кажется, даже испуган.

- Вик поведает нам детали, как только придет в себя, - вмешался Карн. - Но где остальные. Арчер? Дриады? Нисса?

Произнося ее имя, он непроизвольно сжался и его голос дрогнул. Тот мгновенно отреагировал. Внимательно посмотрел на Карна, но ничего не сказал.

- Я здесь, - донеслось со стороны кухни. Карн только сейчас заметил, что дверь в помещение отсутствовала, ее сменили разбросанные вокруг щепки.

Арчер, ковыляя, вышел в главный зал. Его правая рука плетью висела вдоль тела, в левой он сжимал спортивный арбалет. Парень подошел к фонтану и присел на каменную чашу, выронив арбалет из рук. Тот подошел к нему, осмотрел.

- Поврежден нерв, - констатировал бог мудрости, изучив руку Арчера. - Сделаю компресс и в условиях митреума восстановится за сутки. Но боль, должно быть, адская. Как ты ее терпишь?

Арчер недвусмысленно улыбнулся.

- Ты уж прости, - виновато улыбнулся он. - Я кое-что свистнул из твоей лаборатории...

- С этим мы потом разберемся, - перебил его Эрра. - Что здесь произошло?

- Мы с Виком сидели подле фонтана, - начал медиум-наркоман. Карн отметил, что его голос постоянно срывается, а зрачки произвольно меняют размер. Он явно был «под чем-то». - Я культурно рассуждал о бренности бытия, он крутил в руках этот каменный шарик, мобилу вашу древнюю. Потом я пошел на кухню, жрать захотелось. Ну, после плана так бывает, вы знаете.

- Ближе к сути, - в голосе Эрры звучала сталь.

- Окей, бать, окей, - залепетал Арчер, присаживаясь прямо на пол. - В общем, я услышал грохот, сильный, но тихий, будто где-то вдалеке раскатился гром. Выскочил обратно в зал, а тут с десяток молодчиков в камуфляже без опознавательных знаков с калашами наперевес. Вик метнулся за фонтан, они открыли огонь. Еще один из них, самый рослый, что-то держал в левой руке, я так и не понял, что именно. Что-то яркое, будто раскаленное добела. Он просто выставлял перед собой руку и из нее вылетал ослепительный огненный шар. Я метнулся обратно в кухню, и обнаружил, что с какого-то хрена под раковиной лежит мой арбалет. Стал отстреливаться. Вик положил двоих ножами, но его зацепило. Я вскрыл еще двоих, но один из огненных шаров угодил прямо в дверь, меня накрыло волной от удара и шмякнуло о стену. Пришел в себя только что.

- А дриады? - вспыхнул Карн. Все произошедшее уже мало его интересовало. Сначала он надеялся, что девчонки просто спрятались где-то в лабиринтах убежища, но по всему выходило иначе.

- Ага, дриады! - просиял Арчер. - Из левого прохода выбежала одна, увидела этих мудаков, что-то выкрикнула и один из них просто упал. В нее метнули гранату... да, гранату, не огненный шар, и после взрыва двое бросились туда, в проход. А потом меня уже накрыло.

Карн, недолго думая, ринулся в проход с оплавленными стенами. Никто не последовал за ним. Все отчетливо понимали, что Ангелов здесь уже не нет. Да и дриад, скорее всего тоже.

Карн обыскал каждую комнату, заглянул в каждый закоулок, но никого не нашел. Лишь в одной из комнат он увидел следы борьбы - поломанные деревянные ящики, развороченные полки и высохшие куски каких-то исполинских растений, которым просто неоткуда было взяться. Потом он узрел разбитые цветочные горшки, и все встало на свои места. Он обернулся, весь косяк с внутренней стороны был залит кровью.

В комнату вошли Эрра и Тот. Сердце Карна билось гулко и яростно, разум просто не желал верить в происшедшее. В груди разрасталась пустота, там непонимание боролось с внезапно вспыхнувшей ненавистью ко всему окружающему.

Эрра коснулся пальцем уже свернувшейся крови на дверном косяке, потом неожиданно лизнул его. С мгновение помолчал, потом скривился и сплюнул.

- Это кровь тела, одержимого Ангелом, - констатировал он.

- Дриады применили свою магию, - Тот смотрел на пожухлые листья неестественного размера и обломки иссушенных веток. - Тут в горшках стояли две монстеры и кактус. Кактус, похоже, просто взорвался, а вот монстер девчонкам удалось превратить в грозное оружие. Это было страшно, они не просто в мгновение ока увеличили растения в размерах, они изменили их структуру на генетическом уровне.

- Это все очень интересно, - сказал Карн. Он чувствовал, как начинает терять терпение. - Но где они? Тел нет!

- Пока рано делать выводы, - Эрра шагнул к нему и положил руку на плечо. Карн яростно сбросил ее. Тогда бог войны сжал его плечи обеими руками. Хватка у него была поистине стальная, парень чувствовал, что еще немного и пальцы Эрры разорвут его плоть, обратят кости в труху. - Успокойся.

- Они не тронули лабораторию, - задумчиво проговорил Тот. Он присел и взял в руку один из увядших листков. Листок рассыпался в его ладони и грязно-коричневые хлопья спланировали на каменный пол. - И библиотеку тоже. Вероятно, не смогли войти. На этих помещениях дополнительная защита.

- Дерьмо это все! - фыркнул Песочный человек, внезапно оказавшийся в дверях. - Если они смогли телепортироваться сюда и если владеют первозданным огнем, то уж твои «защиты» они бы сумели обойти, как пить дать!

- Кто знает, - ответил Тот, поднимаясь. Он глубоко вздохнул и посмотрел в горящие неистовым пламенем глаза Рокеронтиса. - Если это так, наши проблемы гораздо серьезнее.

- Мы не только не знаем, как они пришли. Мы не знаем - зачем они пришли, - закончил его мысль Эрра.

Все молча уставились в пол. Карн сначала привалился к стене, а потом, почувствовав в ногах предательскую слабость, просто упал на задницу. Полное непонимание. Полное бессилие. Он провел рукой по лицу, с силой зажмурился, а потом резко открыл глаза. Зрение сфокусировалось не сразу, очертания предметов слегка расплылись, будто он смотрел на мир сквозь стеклянную бутылку. Потом он обвел взглядом комнату и увидел на полу возле самой двери клок... волос? Насыщенных медно-коричневых волос! И как только он не заметил его сразу! Как его еще затоптали!

Он перевалился с задницы на четвереньки и потянулся к волосам. ЕЕ волосам. Тот что-то крикнул ему. Кажется «Не трогай!» Но Карн не услышал его. Точнее, просто пропустил этот окрик мимо ушей. Он сжал клочок волос в кулаке и тут же окружающий мир померк. Всего на мгновение, но мгновение это растянулось для него на несколько странных, тягучих минут.

Он будто выпал из реальности, оказавшись в каком-то другом месте. Он стоял на твердом черном полу из плотного материала, похожего на отполированный до блеска камень, или непрозрачное стекло, а может - и то и другое сразу.

Вокруг клубами расплескалась движущаяся чернота. Она жила вокруг него, постоянно изменяясь, но не проявляя признаков агрессии. Потом кто-то возник рядом с ним. Карн не видел это существо, но ему хотелось зажмурится, как от яркого света. Существо взглянуло на него и медленно проговорило, не размыкая губ, не касаясь его мыслей. Оно говорило везде и всюду, каждый атом окружающего пространства говорил его голосом, неуловимо красивым и не менее отвратительным.

- Здравствуй, Адхва-Га, - сказало существо. - Знай, тебе лгут. Но я могу помочь. Рассказать все, что ты захочешь узнать. Рассказать ПРАВДУ. Извини, что пришлось забрать ее. Но иначе ты еще долго не пришел бы ко мне. А времени все меньше. Я жду тебя, Странник. Она ждет тебя.

И он вновь очутился в митреуме. Тот склонился над ним, бог мудрости выглядел обеспокоенно и вместе с тем настороженно. Локи и Эрра стояли рядом, Рокеронтиса нигде не было видно.

- Ты здесь? - спросил Тот, буквально ввинчиваясь в сознание Карна своими металлическими глазами. - Ты с нами?

- Да, я тут. Все в порядке, - ответил Карн. Он действительно не ощущал никаких последствий своего неожиданного путешествия. Будто на пару минут оказался в другом мире и вернулся. Как на электричке съездил в пригород. - Я видел... - он на мгновение усомнился. А стоит ли говорить об этом? У него не было причин не доверять этим ребятам. Но были ли у него реальные причины не доверять Ангелам и тому странному существу, которое оставило для него это послание? Ведь он знает все лишь со слов Древних Богов. И пусть их речи кажутся правдивыми, но это ИХ речи. В конце концов, он всю сознательную жизнь заблуждался, полагая, что окружающий мир не так уж сложен. А вон как оно вышло!

- Да, ты видел, - кивнул Тот. - Это было послание. Его оставили специально для тебя, с тонким расчетом. Но больше так не делай. Это могла быть ловушка.

- Не буду, - Карн хмуро кивнул. Так что делать, говорить им правду или нет? Черт, как же все сложно!

- Так что ты видел? - спросил Тот, помогая Карну подняться.

- Я оказался в каком-то странном месте, - начал парень. - Каменный пол, а вокруг - будто живая темнота. Но страшно не было. Потом рядом возник кто-то невидимый, но я все же как-то видел его. Он был красив и отвратителен одновременно. Он говорил со мной. Но даже не мыслями, а как-то иначе. Он сказал, что Нисса у него. Он хочет, чтобы я пришел.

- Твою мать, - выругался Тот. Карн вообще не помнил, чтобы бог мудрости ругался, поэтому сей факт его несказанно удивил. - Я все понимаю, но голову же надо иметь на плечах! О, Себау! Писец Ани, на чьих устах одна лишь истина, дай мне сил не свернуть с тропы!.. Карн, ты понимаешь, кто ты вообще?! Насколько ты важен?! Ты не имеешь права на чувства! И вот, блять, на тебе: меньше двух недель в митреуме, и уже интрижка с дриадой! Это уязвимость, ты понимаешь? А ты не можешь, не должен быть уязвим для них! Мать же ш...

Он всплеснул руками и вышел из комнаты. Локи положил руку на плечо Карну. Эрра сделал то же самое.

- Он отойдет, не волнуйся, - проникновенно сказал бог войны. - Просто в твоем положении чувства действительно опасны. Так ты ставишь себя под удар. Теперь ясно, зачем они приходили.

- Но как они узнали? О нас? - Карн посмотрел на него и понял, что готов расплакаться. Мало того, что Нисса у Ангелов, так еще, получается, он виноват во всем произошедшем! Никто из них, конечно, этого не скажет. С другой стороны, Тот уже все сказал.

- Так же как и попали сюда, - ответил Эрра, выходя из комнаты вслед за Локи и увлекая за собой Карна. - То есть черт знает как! Но мы обязательно во всем разберемся.

- Тот сильно разозлился, - тихо проговорил Карн. - А я ведь и правда даже не подумал о том, что наши с Ниссой отношения... Блин, да какие там отношения! Мы знакомы то меньше суток!

- Иногда этого достаточно, - задумчиво улыбнулся Эрра. - Но Тот злится не на тебя, а из-за того, что ситуация выходит из под контроля. Ясно, что ты пойдешь за ней. И ясно, что мы будем вынуждены тебя остановить...

- Вы не сможете, - Карн посмотрел прямо в глаза Эрры и прочел в них приговор любому своему решению. Кроме решения остаться, бросить ее. - Не посмеете так поступить.

- Мы будем вынуждены, друг, - вздохнул Рокеронтис. Судя по тону, ему явно не нравилось то, что он говорил. И все же - он говорил. - Мы не готовы к решающей битве. Ты не готов. Поэтому идти туда - самоубийство, для каждого из нас.

- Но ты ведь понимаешь, что я не могу бросить ее?! - взорвался Карн. Он стряхнул руки богов со своих плеч. - И дело не в чувствах! Не... не только в них. Очевидно, что ее забрали из-за меня, так какой я, к черту, спаситель Вселенной, если не в состоянии спасти одну единственную жизнь? Жизнь дриады, возможно - последней на земле!

- А еще я понимаю, что это ловушка, - мягко парировал Рокеронтис. Карн чувствовал его внутреннее напряжение, и Эрры тоже. Оба бога были на взводе, надо думать - готовились в любой момент перехватить его, если он попытается сбежать. - И если ты погибнешь, то уже никого не спасешь.

Перепалку прервал появившийся в дверях Тот. Его усталый взгляд был удивительно двусмысленен - в нем читалась беспредельная обреченность и одновременно - надежда. Надежда, без которой все они давно были бы мертвы.

- Мы идем за ней, вместе, - уронил бог мудрости. В комнате повисла тишина. Тот факт, что самый рассудительный из богов так легко согласился с безумным (если взглянуть на ситуацию объективно) порывом Карна, шокировал всех. Хоть и в разной степени. - Нам придется.

- Поясни, пожалуйста, о светлейший, - первым пришел в себя Рокеронтис. - Ты, полагаю, лучше других осознаешь, что...

- Арчер видел, что будет, если мы попытаемся ему помешать, - прервал его Тот. - Есть масса вероятностей, согласно которым мы не даем Карну отправиться за Ниссой. Мы запираем его в митреуме, прячем в хроно-ловушку в Лимбе, я накачиваю его транквилизаторными экстрактами... Он видел ВСЕ возможные вероятности и поверьте, ни одна из них не приводит к положительному финалу. В лучшем случае он просто погибает, в худшем...

- А не много ли совпадений? - Эрра задумчиво хрустнул костяшками, сжав кулак правой руки ладонью левой. В тишине каменной комнаты звук вышел оглушительным. - Не слишком ли вовремя Арчеру пришло это видение? Учитывая, что он не способен их контролировать? А еще учитывая то, что это видение явно идет на пользу планам наших врагов.

- Ты не доверяешь Арчеру? - вздернул бровь Рокеронтис. - Брат, мне это тоже не нравится, но не до такой же степени!

- Арчеру я доверяю, как себе, - огрызнулся Эрра. - Но не ты ли совсем недавно упрекал меня в том, что я позабыл, как ведется война? Так вот, друг мой, я никогда этого не забуду, потому что я и есть война! А нашим врагам известна лишь одна стратегия - обман.

- Тот, - Рокеронтис обратил взгляд на бога мудрости, в глазах которого читалось лихорадочная работа мысли. - Возможно ли, чтобы кто-то извне повлиял на «дар» Арчера? Может ли это быть частью... их плана? Не знаю, как сказать иначе.

Тот внимательно посмотрел на Карна, прежде чем ответить. С минуту он молчал, не говоря ни слова. Конечно, он видел вызов, горящий в глазах парня, но и Карн в то мгновение видел его мысли не менее отчетливо. Тот уже принял решение, он, как обычно, четко разграничивал время сомнений и время действий. Время сомнений для бога мудрости прошло.

- Еще совсем недавно я бы сказал, что это невозможно, - проговорил Тот, не сводя с Карна своих серебристо-металлических глаз. - Но мир меняется быстрее, чем нам хотелось бы. И так было всегда. Но я верю в то, что видел Арчер. Потому что не хочу верить в то, что Иные могут вести эту войну на ТАКОМ уровне. Ведь если это так, то все происходящее давно всего лишь игра.

- Иными словами, у нас опять нет выбора, - хмыкнул Рокеронтис. - С другой стороны, впервой ли нам лезть в такую жопу?

- Полагаю, в такую - впервой, - серьезно ответил Эрра. - Так что же, мы действительно начинаем?

- Начинаем, - кивнул Тот, вновь переводя взгляд на Карна. - Как я уже сказал, мы пойдем за ней. Вместе.

Карн вновь поймал себя на мысли, что ему очень хочется разрыдаться. Чисто по-детски. Не от благодарности, не от безысходности. От всего вместе. От чувств, которые свойственны смертным в той же мере, что и желание время от времени опорожнять кишечник.

- Тот, - он не отвел взгляда. - Уж прости, что так вышло, но вышло. Я виноват, и понимаю это. Но ответь, ты знаешь, где она? Куда они ее забрали?

- Нет, Карн, - тихо ответил Тот. Кажется, он уже успокоился. Но поворачиваться лицом к парню не спешил. Так и говорил, глядя в сторону. - Это ты прости. Я не должен был так говорить с тобой. Просто ситуация... это рушит все наши планы, которые мы выстраивали на протяжении веков! Я действительно не знаю, где она может быть. Но...

- Зато я знаю, - будто между делом проговорил Локи, который все это время стоял в полутени за спиной бога мудрости. Карн сощурил глаза, вглядываясь в сумрак. Тот медленно обернулся и посмотрел на бога огня.

- А чем, вы думали, я занимался все эти годы? Шкурку гонял? - хищно улыбнулся Локи. Шутка не произвела впечатления, тогда бог хитрости театрально выкатил глаза и обвел присутствующих стеклянным взглядом. - Не без этого, конечно, но я долгое время следил за Ангелами и собрал о них много полезной информации.

- Где она? - Карн уставился прямо в эти ядовитые глаза с оранжевой радужкой и его сердце вроде бы начало оживать.

- Они всех пленников держат в Башне Солнца, - без выкрутасов ответил Локи. - Это в Гелиополисе.

Рокеронтис присвистнул. Тот молча вышел из комнаты. Эрра опустил взгляд, глубоко вздохнул и последовал за богом мудрости. Мгновение погодя за ними двинулись песочный человек и Карн. Локи с непроницаемой миной бесшумно двигался сзади.

Карн понимал их реакцию, бог мудрости на одной из первых лекций рассказывал ему о Гелиополисе. Его выстроили боги Египта тысячи лет назад. Тогда они еще были сильны и искусны. Им удалось поместить Гелиополис, свой божественный город, в пространство между Ра и Лимбом, тогда как реальный, физический Гелиополь стал проекцией их детища. За всю историю существования этого мира подобное было проделано лишь еще один раз и Тот до сих пор терялся в догадках, каким образом кельтскому шаману Мерлину удалось поместить в то же пространство свой зачарованный Авалон. Только у Авалона не было якоря в Ра, и это всегда настораживало бога мудрости, потому что место, которого нет в Ра, нет и в Лимбе. Собственно, после смерти Мерлина никто так не смог попасть на Авалон, потому что, не зная дороги к нему, его невозможно найти, будь ты хоть трижды бог.

С Гелиополисом все было проще. В него можно было попасть как из реального города, так и из его искаженного отражения в Лимбе. По словам Тота это было лучшее, что сумели возвести боги древнего мира, там располагался один из последних оплотов во время Великой войны. Но потом Древние пали, и в Городе Солнца обосновались Иные Боги. По слухам, именно там расположен трон Иеговы, именно там находятся их чудовищные машины, позволяющие контролировать Ангелов и поддерживать связь с их родным миром (если он вообще есть).

Тот говорил, что пробраться в Гелиополис незамеченным невозможно, атаковать в открытую - самоубийство. Древних осталось слишком мало, но даже если чудом удастся собрать их вместе, объединенная мощь исконных обитателей этого мира не сможет противостоять мириадам Ангелов и силе орудий Элохим.

- Значит, мы пойдем в Гелиополис, - сказал наконец Карн. Они все собрались у фонтана и уже несколько минут монотонно помалкивали. Лишь Локи периодически присвистывал и посмеивался своим мыслям. - Но не в лоб, так ведь? Должна быть лазейка, должна быть какая-то возможность, хитрость. Локи, ведь есть же что-то, что должно позволить нам пробраться в Башню Солнца?

Бог огня покачал головой, как показалось Карну - почти виновато.

- Ты не готов, - поднял голову Эрра. Его глаза буравили Карна, но парень не опустил взгляда.

- Плевать, - ответил парень. - У меня нет выбора!

- Эрра прав, - внезапно сказал Тот. Он отодвинулся от фонтана и подошел к Карну в упор. Его серые глаза смотрели на парня сверху-вниз, но Карн не смог прочесть в них ни единой мысли, ни единого чувства. Бог мудрости говорил спокойно, взвешивая каждое слово. - Нужно пробудить твою силу. В этом нам поможет Сердце Хрунгнира. И это первое. Второе - нам нужен Отец Всех, он едва ли не древнейший из нас, и без него наше мероприятие обречено. Положительный аспект ситуации заключается в том, что Сердце Хрунгнира хранится у него, у Гримнира.

- Это существенно облегчает задачу, - задумчиво уронил Эрра. - Тем более, что Локи удалось узнать, где находится Всеотец.

- Так чего мы ждем? - глаза Карна загорелись. Ведь вот он - выход! Какой-то артефакт, который сделает его сильнее, и какой-то древний бог, пред мощью которого склоняется даже Тот. И пусть затея все равно остается самоубийственной, у них уже есть план. А минуту назад не было и его!

- Не все так просто, Карн, - Тот взглянул на Локи, бог огня едва заметно кивнул ему. - Насколько я понимаю, путь к Всеотцу нестабилен, он открывается лишь раз в цикл. Именно поэтому я так и не смог его вычислить. Я прав, Локи?

- Так точно, - бог огня только что не козырнул Тоту. - Нужна минимальная интенсивность солнечного излучения и максимальная - отраженной солярной энергии.

- Полнолуние? - догадался Карн. От этой догадки он непроизвольно улыбнулся. Все в лучших традициях эпического фэнтези! На полную луну в льняных портках зарезать белого петуха ножом из стали, омытой в крови девственницы... Но похоже боги не шутили.

- Верно, - кивнул Тот. - Полнолуние через четыре дня.

- И мы четыре дня будем... ничего не делать? - Карн все понимал, но ведь... Нисса у них! Беззащитная дриада в плену у монстров, для которых не существует ни морали, ни принципов! Четыре дня они будут сидеть, сложа руки, а потом еще неизвестно, сколько времени займет путешествие к этому... Отцу Всех! И кто знает, согласится ли этот «волшебник изумрудного города» им помогать. И вообще, сработает ли Сердце.

- Нет, - отрезал Тот. - Мы будем готовиться.

С этими словами бог мудрости развернулся на месте и торопливо зашагал в лабораторию. Карн хотел что-то сказать ему вслед, но тут же передумал. Как он смел что-то требовать от них? Ведь это его вина, только его. И они все равно согласились пойти с ним, подставить себя под удар. Черт, значит все-таки он важен для них! В прямом смысле - важнее чего бы то ни было.

- Ты пока отдохни, - сказал Эрра над самым ухом Карна. Парень и не заметил, как бог войны оказался так близко. - Тот приведет в норму Вика и Арчера, вместе с Локи составит оптимальный маршрут к убежищу Гримнира, подготовит все необходимое для похода. Мы с Рокеронтисом найдем старых друзей, свяжемся с теми, кто все еще жив и готов помогать.

- А я? Чем я могу помочь? - Карн вновь ощутил усталость, которая на время отхлынула, когда они оказались в митреуме и увидели, что здесь произошло. Оказывается, он уже с трудом стоял на ногах. Но едва ли это остановит его, он готов делать все необходимое! В любом состоянии!

- Я рад бы нагрузить тебя чем-нибудь, - проникновенно сказал Эрра. - Поверь, я отлично понимаю твои чувства. Но сейчас ты будешь нам только мешать, уж прости. Выспись, наберись сил. Зайди в Зал Стали, выплесни свою ярость на тренировочные манекены. Рекомендую, помогает.

Карн устало улыбнулся. Эрра пожал ему руку и ушел. Рокеронтис хлопнул парня по плечу, сочувственно кивнул и двинулся вслед за богом войны. Локи исчез еще раньше, Карн и этого момента даже заметил. Парень остался один посреди большого зала, посреди разломанных скамеек и опаленных пятен на каменном полу.

Внезапно он понял, что все еще сжимает в кулаке волосы Ниссы. Он разжал ладонь, посмотрел на медно-коричневые локоны, такие мягкие, будто шелковые. Поднес их к лицу, вдохнул едва различимый аромат. Забавно, легкий запах сирени. Он коснулся волос губами и его пробил озноб, тяжкая истома разлилась по телу.

Карн двинулся к своей комнате, продолжая прижимать ладонь с волосами Ниссы к лицу. Ему казалось, что она где-то рядом, он хотел, чтобы так было. Хотел, чтобы она была здесь, чтобы он мог ее защитить!

Не только ее, поправил внутренний голос, ты должен защитить их всех, ибо они верят в тебя, верят в том, что ты, Адхва-Га, сможешь помочь им.

Карн упал на кровать, словно подрубленное дерево. И мгновенно забылся тяжелым, дремучим сном без сновидений. Хотя нет, один сон он все-таки увидел. Но на утро этот сон напрочь вылетел из его головы. К лучшему? Кто знает.

***

Он шел через густой лес, пробирался сквозь жесткие дебри колючих ветвей, обглоданных временем и первыми заморозками. Стояла поздняя осень. Небо, будто отлитое из свинца, похрустывало у самых крон, что скрюченными пальцами царапали его серое полотно. Редкие снежинки падали вниз, но их тут же разрывал на части жадный морозный ветер.

Карн не чувствовал холода, он не чувствовал ничего, что могло бы принести его телу или душе хоть какой-то дискомфорт. Все складывалось так, как должно было сложиться. Он был один в тихом потаенном местечке вне времени и пространства. Это была его собственная Вселенная. Вселенная в коробке, надо думать - черепной.

А потом он увидел впереди огонек костра. С чего он взял, что это костер? Потому что иначе и быть не могло. В его Вселенной далекий огонек меж стволов мог быть только огоньком костра.

Очень скоро он добрался до поляны, в центре которой действительно пылал костерок. Возле огня, периодически подбрасывая в него толстые черные ветки, сидел высокий человек с ногами, которые оканчивались копытами. Его темно-голубые глаза весело смотрели на Карна, а острые зубы, выглядывавшие из-за растянутых в улыбке губ, совсем не пугали парня. Это был фавн, или вроде того. Лесной дух.

- Знаешь, куда идти? - весело спросил фавн, ежась от холода. Из одежды на нем были только просторные матерчатые бриджи, перехваченные у пояса широким кушаком.

- А есть разница? - в тон ему ответил Карн. Его совсем не удивило, что они начали разговор вот так сходу, не поздоровавшись. Ведь это его Вселенная и он должен знать каждое существо, обитающее здесь, даже если не помнит его.

- Конечно, есть! - рассмеялся фавн. - Всегда есть разница, куда идти! Ведь двух одинаковых путей нет. Ты думал иначе?

- Я думал, что это справедливо для другого мира, - честно признался Карн. - Не для этого.

- Это справедливо для всех миров, - нахмурился козлоногий. Его глаза как-то странно блеснули. Он был древним, ужасно древним существом. - Знаешь поговорку о корабле, который не знает, куда плыть?

- Знаю, - кивнул Карн, усаживаясь по другую сторону костра. - Для такого корабля ни один ветер не будет попутным. Но я знаю, что кроме паруса у корабля могут быть весла. И при желании он может двигаться даже наперекор ветру.

- Но куда? - не унимался фавн. - Куда он будет двигаться?

- Куда-то будет, - философски заметил Карн. - И рано или поздно что-то найдет. И совсем не обязательно это будет гибельный шторм или Кракен.

Они оба рассмеялись, бессовестно нарушив умиротворенную тишину осеннего леса. Где-то вдалеке каркнул ворон.

- И ты готов вот так плыть вперед без всякого направления? - проговорил фавн. В его голосе звучало удивление. - Ты не похож на человека, который не знает, чего хочет.

- А я знаю, чего хочу, - парировал Карн. - Думаю, каждый, приходя в этот мир, точно знает, чего хочет. Только очень быстро забывает. Ведь рождение, как и смерть, сопряжено с муками. Для души, не для тела.

- А не слишком ли ты умен для своих лет? - спросил фавн.

- А ты знаешь, сколько мне лет? - задал Карн встречный вопрос, и они снова рассмеялись.

- Знаю, что ты точно моложе меня, - проговорил фавн, вытирая выступившие на глазах слезы. Слезы искреннего беззаботного смеха. В том мире, подумал Карн, из которого я пришел, люди давно уже разучились так смеяться.

- И поэтому ты должен быть мудрее? - спросил Карн. - Не то, чтобы я спорил с этим фактом. Просто хочется понять.

- А знаешь, это уже странно, - промолвил козлоногий, глядя в огонь. - Ведь почти никто не хочет понять. Все чего-то обязательно хотят, но понять не хочет никто. Кроме тебя.

- Странно быть не таким, как все? - уточнил Карн. - Но на самом деле это большое заблуждение. Каждый из нас - не такой как все. И ровнять всех под одну гребенку, вешать ярлыки, формировать стереотипы - все это еще большая глупость, чем считать песчинки на пляже.

- А ты когда-нибудь пробовал? - улыбнулся фавн. - Считать песчинки? Сколько их?

- Думаю, никто не пробовал, - хмыкнул Карн. - А ты считал? Можешь сказать, сколько песчинок на пляже? Хоть каком-то?

- Конечно, могу! - фавн будто ждал этого вопроса. - Одно зеркало.

- Не понял? - Карн сощурил глаза, пытаясь уловить, шутит его собеседник или нет.

- Что непонятно? - потупился фавн. - Одно зеркало! Весь кварцевый песок с одного пляжа, да хоть с тысячи пляжей можно расплавить и отлить из него зеркало. Конечно, потребуется еще серебро...

- Но ведь это чушь, - перебил его Карн. - Вопрос состоял в том, сколько песчинок...

- Ответ не обязательно должен подразумевать количественный показатель этих самых песчинок, - фавн в ответ перебил Карна.

- Как раз должен, - насупился Карн. - Потому в условии и стоит слово «сколько». И речь идет именно о песчинках! Короче, все это уже попахивает сюрреализмом или...

- ... безумием? - подхватил фавн. - Хорошо, во имя стабильности твоей психики, закончим этот разговор.

- Благодарю, - кивнул Карн.

- Но ты все же подумай, - тихо сказал фавн. - О том, куда и зачем идешь. Ведь желание понять - это еще не все. Важнее понять, зачем тебе это понимать.

- Подумаю, когда пойму, - пообещал Карн. - Путь еще долог, я полагаю?.

- Не так долог, как ты полагаешь, - покачал головой его странный собеседник. - А что если в конце - пустота?

- Это как? - улыбнулся Карн. - Ты опять говоришь какими-то непонятными метафорами.

- Хорошо, вот тебе метафора понятная, - фавн подобрал под себя копыта и внимательно посмотрел на человека. - Представь, что ты берешь в руки книгу. Ты ведь не можешь отрицать, что книга может оказаться пустой? Ну там, заводской брак или что-то еще. Гипотетически книга может быть пустой?

- Гипотетически может, - осторожно согласился Карн. - Но на практике такого не бывает.

- Во-первых, если ты не знаешь - не значит, что не бывает, - поправил его улыбчивый дух леса. - А во-вторых, ты ведь никогда не видел звук, но знаешь, что он есть. Что же мешает тебе поверить в пустую книгу? В возможность того, что любая книга может оказаться пустой?

- Дело не в том, что книга может оказаться пустой физически, - ответил Карн. - В ней может быть много слов и даже связных предложений, при этом книга все равно будет пустой. Но ты, кажется, хотел добавить «в-третьих»?

- Верно, - кивнул фавн, поднимаясь. При этом его коленные суставы натужно хрустнули. - В-третьих, мне пора. Не гаси огонь. Без него ты - мертв.

И он исчез. Просто растворился в воздухе, оставив Карна в сумерках на небольшой полянке посреди холодного голого леса. Парень сидел у костра и методично подбрасывал в него дрова. Он сидел так очень и очень долго, пока одежда на нем окончательно истлела. Из остатков тряпья он сделал себе подобие длинных бриджей и широкий кушак, остальное бросил в огонь.

Он не заметил, как от долгого сидения на одном месте его ноги ужасно затекли и стопы постепенно превратились в копыта. Он долго смотрел в огонь, в огне отражалось небо. Только не это осеннее небо, напоминавшее гранит, а летнее небо, голубое-голубое, как морская пучина. И со временем глаза Карна стали такими же - голубыми-голубыми, как море, как небесная гладь.

А потом он услышал, как что-то шуршит вдалеке. Это был человек. Карн знал, что этот человек видит костер и идет к нему. Но что это был за человек? Что ему было нужно? Откуда он взялся в этом лесу? В ЕГО лесу? Наверное, этот человек заблудился, подумал Карн, поэтому, когда невысокая фигура вышла на поляну, он просто спросил: «Знаешь, куда идти?»

***

Просыпаться ему не хотелось. Он ощущал себя отдохнувшим и полным сил, но - лишь физически. Моральная подавленность, упадок духа, а главное - растущая пустота где-то слева от солнечного сплетения. Он лежал, глядя в потолок, час или два, но в итоге был вынужден подняться. Пусть разум сходит с ума от горя, но у тела свои потребности.

Пока он принимал душ, умывался и чистил зубы, завтракал, ему в голову лезли самые разнообразные мысли, по большей части - жестокие и бескомпромиссные. Он нехотя представлял, как Нисса, закованная в цепи, истекает кровью под безжалостными пытками палачей в белых рясах и сияющих золотых доспехах. Он представлял, как ему чудом удается вырвать ее из лап ангелов. Представлял, как на подходе к Башне Солнца его пронзают копьем, стрелой или разрубают пополам двуручным мечом Херуба. Представлял, как им вообще не удается дойти до Башни Солнца, потому что они не находят Всеотца. Или древний бог просто не соглашается им помочь, а когда Карн в бессильной ярости бросается на него, он разрывает парня на части движением брови.

Мир в очередной раз изменился, показал свое нутро, свою суть. И неожиданно для самого себя Карн поймал себя на мысли, что Эрра прав. Может, ему действительно стоит отправиться в Зал Стали и выместить все свои чувства на тренировочных манекенах? А другого варианта и не было, ведь бог войны популярно донес до Карна, что на данный момент он никому ничем не может помочь, если что - к нему обратятся.

Они сотни лет искали Гримнира и вот у них появился шанс попасть на аудиенцию к древнему богу, который добровольно отправил себя в изгнание тысячу лет назад. И что потом? Потом они пойдут штурмовать цитадель ангелов, штаб Иных Богов, их святая святых, сосредоточение их мощи в этом мире. Похоже на самоубийство? Но с другой стороны даже самоубийство требует подготовки. Древние Боги шли к этому моменту не первое столетье, но не думали, что колесо событий раскрутится так быстро. Что ж, как оказалось, предполагает не только человек...

Первым он снял со стены меч Ахилла. По телу разлилась привычная истома, приятная и болезненная одновременно. Меч взалкал крови врагов, но вместо этого им начали просто рассекать воздух. Мечу это не понравилось, он заметно потяжелел, движения стали резкими, он будто нехотя вращался в руках Карна, выписывая «восьмерки». Но потом сталь зачарованного оружия почуяла ярость своего владельца. Это, конечно, не кровь, хмыкнул клинок, но тоже сойдет. И он ОЖИЛ. Карн делал молниеносные выпады, тут же уходя в глухую защиту. Перекатывался, рубил во всех направлениях, сводил в стороны оружие незримого противника, потом двинулся к манекенам.

Собственно, это были не манекены вовсе, а два высоких креста на удлиненном основании, диаметр балок составлял не меньше тридцати сантиметров. Когда Карн впервые подошел к ним, он не смог определить, из какого материала они состоят. Эрра лишь улыбнулся, поймав его недоуменный взгляд.

- Это что? - спросил тогда Карн.

- А на что похоже? - задал встречный вопрос бог войны.

- На дерево, - честно признался парень, касаясь непонятного материала. На ощупь едва теплый, кажется прочным. - Только я не могу понять, что за порода.

- И не поймешь, - сверкнул зубами Эрра. - Потому что это мое дерево.

Вопрос больше не всплывал. Позже Карн все забывал уточнить этот момент. Что значит «мое дерево»? На самом деле это имело, можно сказать, концептуальное значение, потому что все оружие в Зале Стали было заточено до бритвенной остроты, но не могло нанести деревянным манекенам никакого урона. Лишь однажды, когда Карн взял в руки огромную алебарду, которую ему едва удавалось удерживать в боевом положении, он обрушил ее на манекен изо всех сил и на «дереве» в месте удара осталась едва различимая вмятина. Карну тогда подумалось, что это все-таки разрушаемый объект, да только на следующий день никакой вмятины уже не было.

Но сейчас все это нисколько его не интересовало. Он просто выплескивал ярость и боль, вкладывая всего себя в каждый удар. Вскоре ему надоела работа коротким мечом. Он взял длинный полутораручный клинок. Потом две сабли, потом копье.

Он долго и упорно кромсал манекены, пока не выматывался до состояния, в котором даже руку не мог поднять. Падал здесь же, на циновке, и засыпал мертвенный сном. Спустя пару часов поднимался и вновь бросался в бой. Это действительно помогло, ощущение потери и бессилия отступило, сознание очистилось. Он просто рубил, выполнял финты и увороты, как его учил Эрра. Никаких лишних движений и тем более - лишних мыслей.

Карн провел два дня в изматывающих тренировках. За это время он покидал Зал Стали всего несколько раз, перекусить и справить нужду. Тот все время торчал в лаборатории, Рокеронтис курсировал между Тотом и библиотекой, постоянно таская туда-обратно древние фолианты и металлические скрижали.

Арчер и Эрра давно покинули убежище, Карн понял это, потому что уже научился определять их присутствие в митреуме. Бог мудрости без труда научил его этому фокусу, ведь митреум - не просто каменный механизм, он действительно живая, органичная система, и если знать - как, нетрудно научиться задавать ей вопросы, чтобы получать безукоризненно точные ответы.

Вик, вернувшийся в митреум прошлым вечером, почти все время проводил в своей комнате. Карн как-то встретил его на кухне, но не решился пойти дальше дежурного «привет, как дела». Вик выглядел уставшим и очень занятым, его мысли были где-то очень-очень далеко, он даже на приветствие Карна отозвался далеко не сразу.

В общем, как и сказал бог войны, его предоставили самому себе, впервые с того момента, как он, возвращаясь домой после пьянки, внезапно оказался в Лимбе.

Карна такой расклад не устраивал. Ему хотелось действовать, что-то делать, чем-то помогать, однако на данном этапе в этом не было никакой необходимости. Его время придет потом, когда он встретится с Отцом Всех и получит Сердце Хрунгнира, эту древнюю и жутко крутую штуку, о которой тут говорят разве что благоговейным шепотом.

К вечеру второго дня мышцы Карна горели огнем. Он был выжат физически, зато почти пришел в норму эмоционально. В перерывах между изматывающими тренировками он еще раз все хорошенько обдумал, пришел к правильным (как ему показалось) выводам и был готов подождать еще два дня, чтобы приступить, наконец, к реализации своего предназначения. Треклятого, мать твою, предназначения по спасению Древних Богов и этой засранной планеты в придачу!

Он бы и дальше изничтожал манекены в тренировочном зале, используя всевозможные смертоубийственные прибабахи, созданные лучшими кузнецами и чародеями за тысячи лет человеческой истории, если бы внезапно к нему не заявился Локи, о существовании которого Карн и думать забыл (хотя именно бог огня нашел Всеотца и дал Древним Богам надежду на возможность высвобождения истиной силы Странника!).

- Голова не болит? - раздался ехидный баритон за спиной Карна. Парень обернулся. Древнескандинавский бог был одет в черные брюки и высокие сапоги из тонкой кожи. Вместо полупальто на нем была длинная рубаха с широкими рукавами и большим вырезом на груди, тоже, разумеется, черная.

- А должна? - Карн грозно посмотрел на бога, который своим появлением прервал атакующую комбинацию, которая должна была превратить гипотетического противника в кровавую нарезку.

- Ты второй день долбишь этих молчаливых ребят, - он стрельнул глазами в сторону деревянных манекенов. - А все без толку. Хочу предложить тебе более практичный метод избавления от дурных мыслей.

- Я уже избавился от них, - Карн вернулся к избиению манекенов. В этот раз он орудовал длинным одноручным клинком. Кажется, Эрра говорил, что это Жуаез, меч Карла Великого. По легенде в его рукоять был вделан обломок копья, которым Лонгин порешил Иисуса. Однако столь непростую манипуляцию провели вовсе не для того, чтобы Жуаез стал как-то особенно эффективно рубить англичан. Это было сделано для того, чтобы клинок монарха, поражая тело, захваченное ангелом, убивал не только оболочку, но и саму сущность небесного воина. Ведь обыкновенный меч или свинцовая пуля убивали только беднягу смертного, Ангел же, занимавший тело, возвращался в Гелиополис, целым и невредимым.

Кстати, серебряные пули служили той же цели, - из-за особенностей химического состава серебра (Тот разъяснял ему это с научной точки зрения, но Карна такие подробности не особенно интересовали, поэтому он все благополучно забыл) они могли разрушать не только плоть, но и ангельскую сущность. Это к вопросу о вампирах.

- Может и так, - загадочно уронил Локи, обходя Карна по кругу, чтобы говорить не в спину собеседнику. - А может и нет... Предлагаю такой варик. Если в спарринге тебе удается коснуться меня - просто коснуться! - то я, несолоно хлебавши, уползаю отсюда, посрамленный. Если же я кладу тебя на пол, так или иначе, то ты идешь со мной в ближайший бар, дабы победоносно наебениться. Королевские условия, парень! Идет?

Карн не хотел соглашаться. Потому что отлично понимал: Локи уложит его в любом случае. Несмотря на то, что в Ра он вряд ли может также виртуозно управлять огнем, все-таки это один из древнейших богов (Тот как-то упомянул, что Локи даже древнее Эрры). Но парень согласился. Возможно, из-за своей бунтарской натуры. А может, потому что хотел наебениться.

Карн, недолго думая, взял меч и щит Ахилла. По крайней мере, он уже бился этим оружием, прочувствовал его. А еще Эрра учил его, что меч-щит - универсальный комплект, это безошибочный выбор, когда не знаешь, против какого противника тебе предстоит выступить. Карн знал своей противника, но это ничего не меняло.

Локи не взял никакого оружия. Он лишь улыбнулся, деловито размял шею, пару раз нагнулся, коснувшись ладонями пола, попрыгал на месте. Безусловно, разминка ему была нафиг не нужна, он просто выпендривался, копируя Рокеронтиса.

Карн кивнул ему, выставил перед собой щит, правую руку с клинком отвел назад, чтобы противник не видел, куда будет нанесен следующий удар, и пошел на Локи. Тот плавно двинулся вокруг Карна, не шел, скорее плыл, таким легким и завораживающим был его кошачий шаг. Карн подскочил к нему и выбросил вперед руку с клинком, целя в живот. Локи легко увернулся от удара. И от следующего. И от другого. Он танцевал вокруг Карна, изгибаясь, словно пантера, выполняя молниеносные пируэты, смещаясь в сторону в самый последний момент, за мгновение до того, как холодная сталь могла коснуться его.

Карна такой стиль боя раздражал. Бог огня не нападал, он лишь уходил от ударов, при этом стараясь держаться как можно ближе к противнику. Карн выполнил несколько рубящих ударов, потом провел фронтальную атаку и попытался достать Локи ударом щита наотмашь. Стальной кромке не хватило миллиметра, чтобы коснуться противника.

Карн вышел из себя. Раз за разом он обрушивал на хитрого бога град ударов. Он пытался теснить его тупым напором, пытался обходить его с фланга и атаковать максимально неожиданными комбинациями, но каждый раз тот ловко уходил с линии атаки, оказываясь сбоку или даже сзади.

Карн понял, что Локи поймал раж, улыбка не покидала его лицо, он крутился и крутился в пируэтах, а потом на мгновение замедлился, расслабившись. Этого мгновения хватило Карну, чтобы вывести легкий клинок из продольного удара и рубануть наискосок, целя в голову. С шипением его меч погрузился в... сначала Карну показалось, что сталь застряла прямо в руке бога огня. Но потом он увидел, что воздух вокруг вскинутой в защитном движении левой руки Локи дрожит и искажается, будто от жара. И эти искажения принимают очевидную геометрическую форму - форму геральдического щита, того самого, каким коварный бог прикрывался в Лимбе! И клинок Ахилла попросту увяз в этом щите.

Локи взмахнул рукой с призрачным щитом, меч не сразу смог покинуть объятия стиснутого магией закипающего воздуха, поэтому запястье Карна изогнулось под неестественным углом. Он скрипнул зубами от боли, дернул руку в сторону и на себя. Клинок освободился.

Локи полагал, что ошеломленный противник остановит натиск, дабы обдумать случившееся, но Карн был не в том состоянии, чтобы что-то обдумывать. Освободив меч, он тут же взмахнул им и опустил на голову Локи, вкладывая в удар всю свою силу. У владыки огня не было времени уворачиваться, даже при всей его нечеловеческой скорости он не успевал отклониться так, чтобы меч не коснулся его. Поэтому он просто поймал лезвие, зажав его ладонями, как заправский монах из Шаолиня, потом резко и сильно крутнул клинок в сторону (парень даже не сумел разглядеть это движение), меч тут же вылетел из руки удивленного Карна. Затем последовал стремительный удар ногой в солнечное сплетение, и прежде, чем Карн распластался на полу, бог хитрости подскочил к нему, схватил за отвороты рубашки и плавно опустил на каменные плиты Зала Стали.

В груди Карна досада хотела спариться со злобой, чтобы породить нечто безумное и неистовое, но потом волна ярости опала, и через несколько мгновений растаяла, как мимолетное воспоминание. Локи стоял над ним, протягивая руку.

Парень принял помощь и внезапно скривился, ощутив едкий запах паленой ткани. Он посмотрел на Локи, тот с двусмысленной улыбкой стрельнул глазами на его рубашку. Карн опустил глаза и с удивлением обнаружил, что отвороты рубашки опалены или скорее оплавлены. А если бы бог огня коснулся его кожи? Сколько секунд потребовалось бы ему, чтобы прожечь плоть?

- С тебя новая рубашка, - деловито бросил Карн, отряхиваясь. Хотя в митреуме по определению не могло быть пыли, он все же выполнил это инстинктивное движение, которое привык выполнять в подобных ситуациях, и лишь потом понял, что в этом нет необходимости.

- Лучше я оплачу наш счет в баре, - легко парировал Локи и направился к выходу. - Переоденься, неряха! Через десять минут жду тебя у фонтана.

Карн хмыкнул, вернул оружие Ахилла на место и покорно потопал в свою комнату переодеваться. Он недолго ломал голову, стоя над своим нехитрым гардеробом, который состоял из одной рубашки, пары маек, джинсов и кроссовок. Остальное осталось дома. Но Карн не расстраивался на этот счет, с недавнего времени собственный внешний вид перестал его заботить. В разумных пределах, разумеется.

Локи повел его в «Заводской бар». Ничего удивительного, учитывая в полном смысле слова НЕСТАБИЛЬНЫЙ характер бога огня, от него можно было ожидать любых предпочтений. Они с тем же успехом могли отправиться в «Роял», один из самых дорогих ресторанов в городе, или в какой-нибудь занюханный паб, где перегар поднимается к полотку вполне осязаемыми клубами, так что на них можно опереться или даже прилечь подремать. В общем, «Заводской» был вполне приемлемым вариантом, эдаким середнячком. Самое то, чтобы надраться. Во всех смыслах.

Они вывернули из темного проулка и пошли вдоль ярко освещенного проспекта в сторону бара. Локи достал из кармана самокрутку, похлопал себя по груди и бедрам, вероятно - в поисках источника огня. Ан нет, из нутра полупальто он выудил удивительно колоритный мундштук. Короткий, с удобными впадинами для пальцев, из темного полированного дерева. Но внимание привлекал вовсе не материал или форма предмета, мундштук был испещрен изящной рунической вязью, хотя Карн вряд ли смог бы узнать эти руны. Бог огня умело заправил самокрутку в мундштук.

- А для меня такой не найдется? - спросил парень. В данный момент им двигало вовсе не желание курить, а любопытство. Ведь это действительно интересно - каким табачком балует себя древнескандинавский бог?

- Нет, - отрезал Локи, и тон его не подразумевал возражений. Потом он быстро взглянул на Карна, еще мгновение - и его глаза смягчились. - Не пойми меня неправильно, малыш, но ты задохнешься. Серьезно. Это не та дрянь, к которой вы тут привыкли. Я такую штучку даю лишь тем, кто меня порядком достал и кому давно пора на тот свет. Зато гляди, какой фокус покажу! Доставай свою цибарку.

Карн обиженно скривился, но послушно полез за сигаретами. Достал из пачки любимого «Честера» «палочку смерти», в единственном экземпляре, сунул в зубы. Локи быстро огляделся - рядом никого не было. Он поднес к лицу Карна руку с оттопыренным указательным пальцем. Мгновение - и на кончике пальца возник язычок алого пламени. Карн подкурил, потом бог огня сделал тоже самое со своей самокруткой. Глубоко затянулся и выпустил струю плотного, жирного дыма. Карн не смог разобрать запах, не было в нем ни одной знакомой нотки. Но неприятным он бы его не назвал, скорее странным, настораживающим.

- Действительно, фокус! - улыбнулся Карн. - А не боишься, что тебя за такими вот фокусами кто-то увидит?

- А вот не боюсь, - весело ответил Локи, вновь делая глубокую затяжку. Ну и легкие, подумал Карн, он уже едва ли не треть своей самокрутки вдул! И это - за две тяжки! - Во-первых, рядом никого не было. А если бы и был, что с того? Ты видел вообще, что Дэвид Блэйн делает? Мой огонек на кончике пальца - пшик в сравнении с его финтами!

- А он случайно... - протянул Карн и внимательно посмотрел на Локи.

- Бог? - брови Локи взлетели ввысь. - Да боже упаси! Ифрит сраный! Хотя в своем деле - мастер, не поспоришь! Это, кстати, его фишка. Мимикрия. Понял?

- Честно - нет, - признался Карн.

- Их Ангелы истребляют наравне с нами, - пояснил Локи. - Потому что духи стихий - потомки первых богов. Сильные твари. И очень хитрые. Но не суть. Их народ на грани вымирания, как вы говорите - в «Красной книге». Большинство прячется, а вот Дэвид (кстати, его настоящее имя - Дэви) придумал другой способ спастись от ангельского ГЕСТАПО. Знаешь поговорку, если хочешь что-то хорошенько спрятать...

-... положи на самое видное место, - без труда закончил Карн. Теперь он все понял. - Значит, Дэвид решил спрятаться на виду у Ангелов?

- А кто будет искать опального духа огня среди телевизионных звезд? - хохотнул Локи. - Да его весь мир в лицо знает! С внезапно вспыхнувшей тягой людей ко всему потустороннему многим из нас стало легче. А ну, сколько всяких гадалок и медиумов приходится на квадратный метр? Тут чуть ли не каждый второй - ведьмак потомственный! Как говорил один замечательный персонаж: не стоит недооценивать предсказуемость человеческой тупизны.

- Ангелы не ищут вас среди этих, гхм, чародеев и волшебников? - Карн едва докурил свою сигарету до половины, а Локи уже прятал пустой мундштук в карман полупальто.

- Искали поначалу, потом плюнули. Не стоит оно того, - пояснил Локи с задумчивой улыбкой. - Слишком много затрат. У них ведь какая бухгалтерия! В Гелиополисе целое здание для этого отстроили. Иегова еще тот скупердяй. Помнишь, тридцать серебряников? Иуда просил триста, сторговались на сто пятьдесят, но в последний момент «большой папа» поставил всех перед фактом... Ну да ладно, это уже совсем другая история.

Карн многозначительно покивал, не особенно вдумываясь в слова древнего бога. Все эти исторические рокировки уже начали его доставать. Он с детства любил историю, но теперь оказалось, что все это - мишура. Не то, чтобы ему было сложно отказаться от старой картины мира, просто нужно было время. Как говорил Эрра, по идее Тот должен был наставлять и учить Странника десятилетиями, прежде чем он смог бы проявить себя, встать на путь своего предназначения. У них десятилетий не было, а потому Карн постигал премудрости реального положения вещей экстерном, что было крайне утомительно для его рассудка.

Они прошли мимо здания университета, которому Карн в свое время отдал пять лет своей жизни. И ни о чем не жалел, ведь это были самые безумные ночи и самые похмельные утра! А потом ему вспомнилось, как один его друг решил получить степень кандидата наук. Что самое смешное - филологических. У Карна этот факт всегда вызывал безудержное веселье. Ну, то есть суть диссертации по любой другой специальности он еще мог понять. Технари, например, изобретают всякие интересные штуки, порой - реально полезные. Айтишники пишут проги, опять же, порой - практически значимые. Физики отправляют нас в космос, биологи совершенствуют наши тела. Все это, конечно, в теории (вон, Сколково - влиты миллиарды, а результат?), и тем не менее.

Но что нам дают диссертации по филологическим дисциплинам? В частности - по литературе (друг Карна защищался именно по литературе, русской). Что до нас хотел донести писатель в таком-то произведении? Как эволюционировал его взгляд на мир от одного романа к другому? Как совершенствовалось его художественное мастерство? Как мы, дураки, уже который десяток лет не понимаем его гениальности? Но ведь все это - хренотень откровенная!

«Чудное мгновение» Пушкина проанализировано и переанализировано тысячи раз, и все восхищаются глубиной образов, тонкой романтичностью и искренностью чувств поэта! Того самого, который после ночи с Керн (которой эти строки посвящены) в письме Вульфу (который «побывал» в Анне после Сергеича) обозвал ее «вавилонской блудницей». Какая к черту искренность! Сергеич знал, чего хотел и еще лучше знал, как это получить.

Да и вообще, разумно ли пытаться влезть в голову писателя? Если шире - творца? Ведь вариантов - уйма, и еще в школе на уроках литературы детишки не зря спорят до посинения, потому что у многих взгляды расходятся. И ведь каждый - по-своему прав. Это творчество, полет фантазии, иногда обусловленный эмоциями, а порой - откровенно приземленными желаниями (страсть, деньги, слава - нужное подчеркнуть). И где тут наука, если нельзя быть объективным? А главное пользы - никакой. Карн уважал своего друга, ценил его за блестящий интеллект и искрометный (хотя и жестковатый) юмор, но стремления к кандидатсву не понимал.

Карн дружил с Женькой чуть ли ни с детского сада. Их с полным правом можно было назвать лучшими друзьями. У них даже было свое «особое» приветствие: соприкасаться сжатыми кулаками, потом прикладывать раскрытую ладонь к груди в районе сердца. Выглядело странно, но они придумали этот жест еще в школе и никогда им не пренебрегали, здоровались так даже в людных местах и во время официальных мероприятий. Обычно окружающие сдержано улыбались, но старых друзей их реакция мало волновала. Жаль, что однажды пути двух друзей разошлись. Карн не видел Женьку много лет, но хорошо помнил его презабавные истории. И в особенности - одну.

Как-то Женька рассказал Карну о том, как он защищался. И только тогда Карн понял, насколько все плохо! Казалось бы, преподаватели - это элита общества, «та самая интеллигенция», ведь они, наравне с учителями, в буквальном смысле создают будущее. Они делают из неоперенных ребятишек птиц высокого полета, профессионалов своего дела. Ну, то есть так должно быть. В теории.

А как на самом деле? Так вышло, что Женька поступил в аспирантуру родного университета на платное место. Потому что бесплатное было всего одно на факультет (что само по себе, мягко говоря, удивляет), и получил его, ха, племянник проректора (тот факт, что проректору сам ректор приходится через три пизды колено родственником, можно опустить). Женька учился с этим чудаком на букву «м» два года и с первого дня понял, каким образом парень оказался тут. Как говорится - ни ума, ни фантазии.

За три года обучения в аспирантуре Женька этого типчика видел всего пару раз, так что ситуация его не особенно напрягала. А потом так сложилось, что когда у обоих диссертации были написаны, они оба подали документы в один и тот же диссертационный совет. Совет располагался в соседнем городишке (всего сто двадцать километров), не менее засранном и убогоньком. Собственно, других вариантов и не было, в близлежащих городах по русской литературе советов больше не было, так что единственной альтернативой оставались столичные университеты, которых все как-то откровенно побаивались.

Сначала все шло неплохо, председатель совета принял у Женьки диссертацию, изучил, внес кое-какие правки и назначил примерные сроки защиты. Получилось, что Женька должен был защищаться вместе с тем самым племянником проректора (если кто не в курсе - защиты всегда проходят парами). И тут нужно пояснить один нюанс.

Женька был парнем неглупым и целеустремленным, а посему свой диссер он писал самостоятельно от первой до последней буквы. Карн в этом не сомневался, да и не было у Женьки ни денег, ни связей, чтобы решить вопрос иначе. У ректорского родственничка было и то, и другое. И ведь не зря он сразу после окончания университета стал работать лаборантом на факультете!

Ни для кого не было секретом, что работу за того «чудака» писали. И ни кто иной, как председатель того самого совета, где планировалась защита, в том числе - Женькина. Этому полудурку (не Женьке, а племяннику проректора) не хватило ума даже на то, чтобы хоть попытаться скрыть этот факт. Он с легкостью оставлял на своем рабочем столе стопки с главами диссертации, распечатанные прямо из электронной почты, то есть - с пометками за авторством председателя означенного совета.

Короче, в определенный момент в совете было принято решение не допустить Женьку до защиты в один день с тем белобрысым педиком. Вероятно потому, что там, наконец скумекали насчет контраста - слишком очевидна была бы безупречная подготовка одного и откровенная тупость другого. Иных причин ни Женька, ни Карн не видели.

А на внутривузовском заседании один из лакеев ректора (Женька, недолго думая, обозвал его Табаки) оперативно накатал негативный отзыв на его диссертацию. При этом, как было очевидно из его выступления, не читая самой диссертации. Но спорить было бесполезно. Научный руководить Женьки, отлично это понимания (и одновременно видя кровавую пелену, что медленно, но верно застилала глаза парня, пока Табаки что-то там лепетал из-за кафедры) вцепилась в него обеими руками, чтобы он, не дай бог, не начал полемику. А то, кто знает, к чему бы это привело (шутки шутками, а перепасть могло бы научному руководителю).

Разумеется, вскоре педик защитился. Женька присутствовал на защите и даже сделал видео-запись на телефон, чтоб на досуге «выхватывать» над этим цирком. Карн запись видел и тоже не сдержал улыбки, хотя по факту ничего смешного там не было. Вот вы представляете, как происходит защита? Не суть, но есть там момент, когда диссертанту задают вопросы. Ну, просто вопросы, не подготовленные заранее, а спонтанные, чтобы оценить, собственно, степень внедрения соискателя в тему.

Так вот на защите ректорского родственника он отвечал на вопросы «из зала» ПО БУМАЖКЕ. То есть заранее готовыми ответами! А потом все его так поздравляли, мама дорогая, так легко и непринужденно отыгрывали свои роли! Кстати, нельзя не отметить тот факт, что научным руководителем педика был сам ректор...

А потом все сложилось еще печальнее. Дату Женькиной защиты раз за разом переносили. Председатель совета (52-летняя одинокая дама, которая жила в семикомнатной квартире с тремя десятками кошек) брала диссертацию на проверку и через месяц-другой возвращала, ссылаясь на то, что нужно внести правки. Правки обычно заключались в лишней запятой, или «тире» вместо «дефиса». Женька мгновенно правил, отправлял обратно в тот же день и история повторялась.

Так прошел год. А потом научный руководитель Женьки (женщина умная и достойная, и тут нужно еще отметить, что Женька был у нее первым аспирантом) взяла да и отправила его в один из столичных университетов. В прямом смысле - в первый подвернувшийся.

Женька взял диссертацию подмышку, сел на поезд и поехал. И приняли его там, в столице, на удивление дружелюбно. Все там оказались такие открытые и контактные, Женька даже опешил. Такой контраст был с провинцией - не передать! И самое главное, вот хоть стреляй, говорил Женька, никто про деньги ни разу не заикнулся. То есть он ВООБЩЕ не платил за защиту, хотя тому же белобрысому хрену это обошлось в двести колов. Карн верил Женьке без задней мысли. Во-первых, они были друзьями детства, да и к чему Женьке об этом врать. А во-вторых, стоит повториться, семья у Женьки была, мягко говоря, небогатая, так что и пятьдесят колов были бы тут реальной проблемой.

В итоге, Женька защитился. Без связей, без денег, да еще и в столичном универе. Ну, на стол членам совета после защиты скинулись с девочкой, с которой вместе защищались, ибо так принято. Вышло весьма бюджетно - по шесть тысяч с лица. Так то. И он еще долго рассказывал Карну, как в процессе застолья «тетка из ВАКа» поила его вискарем со словами «когда на столе стоит столь благородный напиток, вы, уважаемый, не вправе отказываться».

А через пару месяцев Женька как-то забрел в родной универ, пообщаться «за жизнь» со своим (уже бывшим) научным руководителем. Встретил проректорского племянника. Тот с непостижимой в своем дебилизме улыбкой протянул ему руку и сказал: «Ну, здравствуй, коллега!» Женька руку пожал и честно ответил: «Ну, здравствуй. Да только ты, падла, мне не коллега!». На том и разошлись, Женька - с чувством выполненного долга, белобрысый педик - с пустотой в глазах.

Карн запомнил эту историю в мельчайших подробностях, потому что, согласитесь, та еще «Санта-Барбара». А главное - все вышло очень даже наглядно, почти канонично. Хотя столичные ребята честно удивили. Там оказывается, еще жив дух старой школы. Когда научный руководитель Женьки спросила у председателя совета, сколько у них обычно дают в качестве «благодарности» оппонентам, председатель чуть не задохнулась от негодования. Сказала «у нас не принято» и аж перекрестилась.

Карн непроизвольно улыбнулся забавным воспоминаниям. Внезапно что-то хлопнуло у самого уха. Запахло паленым. Карн повернулся на звук, инстинктивно схватившись за мочку. Оказалось, что это Локи просто щелкнул пальцами, чтобы вернуть Карна в реальность.

- Харош зевать, паря! - осклабился бог огня. - Мы на месте. Добро пожаловать! И если ты помнишь - выпивка за мой счет, так что хоть упейся.

Карн и упился. И кулаками намахался, пока его не вырубили. Обратно Локи деловито нес его на плече, насвистывая мелодию древнескандинавской боевой песни. К счастью, когда просыпаешься в митреуме, даже после самого жуткого вечера в твоей жизни, чувствуешь себя, как огурчик. Карн ощущал себя весьма сносно, а после ледяного душа и горячего завтрака полностью пришел в норму. Даже хотел сходить в Зал Стали, чтобы размяться. Но на выходе из главного зала его встретил Эрра.

- Выступаем в полночь, - хмуро сказал Карну бог войны.

- Отлично! - глаза парня загорелись. Наконец-то! Четыре дня он изнывал от нетерпения, не способный хоть как-то помочь богам в подготовке похода. И вот его время пришло. - Как я понимаю, идем налегке?

- Ты не можешь идти, - невозмутимо ответил Эрра. Его лицо было непроницаемым, взгляд - глубоким и абсолютно бесстрастным. Он издевается, что ли?

- Это как? - опешил Карн. - Я же вроде как... главное действующее лицо. Разве нет?

- Действующее, это точно, - усмехнулся Эрра. - Только это будет посложнее, чем вытащить Локи из ангельской засады. Неизвестно, кого или ЧТО мы встретим по пути. Неизвестно, вернемся ли обратно.

- И? - заискивающе протянул Карн.

- И это значит, что тебе нужно оружие, - отчеканил Эрра. - Ты неплохо сражался с комплектом Ахилла, но то меч и щит великого героя, они не твои и никогда твоими не станут. Тебе нужно ТВОЕ оружие.

- Ритуал? - догадался Карн. И сердце забилось втрое быстрее. Вот оказывается, в чем дело!

- Верно, - кивнул древний бог. - Так что идем.

Они вошли в Зал Стали, который встретил их гробовым молчанием. Клинки и древки смотрели на Карна со стен, глянцевые и матовые. По большей части - матовые. Эрра еще на первой тренировке объяснил ему, что ни один воин не возьмет в бой полированный клинок. Почему? Все просто. Когда ночью подкрадываешься к стану врага, полированный меч может отразить свет факела или костра, и ты выдашь себя. А при солнечном свете случайный блик может ослепить тебя самого, и ты пропустишь смертельный удар. Поэтому оружие никогда не полировалось. Поверхность чернилась или обрабатывалась абразивными материалами, чтобы сталь получалась матовой, плохо отражая свет.

Карн в связи с этим вспомнил, что его отец, боевой офицер, всегда носил часы циферблатом внутрь, а не наружу. На вопрос сына он ответил, что если надевать часы циферблатом наружу, стекло бликует и ты становишься отличной мишенью. По той же причине стекло настоящих армейских часов делается матовым, либо его затемняют в полевых условиях, например - коптят.

Но сейчас все это осталось где-то на задворках сознания. Эрра усадил его посреди зала, как в прошлый раз. Вынес из дальнего угла несколько резных подсвечников из мореного дуба, выставил их вокруг Карна. Парень насчитал шестнадцать подсвечников, в каждом - кроваво-красная свеча толщиной с руку. Из ниоткуда взявшийся Локи щелкнул пальцами и пятнадцать из шестнадцати свечей вспыхнули ярким ровным пламенем. Он скривился, крякнул, поплевал на пальцы, щелкнул еще раз. Загорелась шестнадцатая свеча. Локи поцокал языком и исчез из поля зрения Карна.

- Раздевайся, - скомандовал Эрра. Карн обернулся и внимательно посмотрел на него.

- Полностью? - уточнил он, неспешно стягивая рубашку. Не то, чтобы он стеснялся, но это показалось ему странным.

- Да, - сухо ответил бог войны. Хотел на этом закончить, но увидел мину Карна и продолжил. - Это сомнение на твоем лице? А ты вспомни лекции Тота, те, что касались биологии. Почему, например, плакун-траву собирают ночью в льняной одежде?

Карн вспомнил. Тот говорил, что многие травы собирают в ночное время потому, что при высокой интенсивности солнечного света (то есть - днем) в них попросту не выделяются нужные ферменты. Необходимые реакции происходят лишь при ослабленном (отраженном луной) свете, и только при определенной интенсивности этого света, то есть в конкретные часы. Но этого мало. Чтобы собрать цветок с целевыми свойствами, не повредив молекулярные связи между свежеобразованными энзимами, необходимо действовать очень осторожно, в частности - не создавать помех для течения магнитных токов. Для этого и нужна льняная одежда - она свободно пропускает любые излучения, для человека такая одежда - как вторая кожа. Но порой и этого недостаточно! Иногда связь между белками настолько тонка, что на травнике не должно быть вообще никакой одежды, чтобы он мог взять растение и оно не потеряло нужных свойств.

- Смекнул? - ухмыльнулся Локи. Он бродил вокруг свечей (на первый взгляд - абсолютно хаотично) и вычерчивал на полу какие-то знаки при помощи кусочка каменного угля. - По морде вижу, что смекнул. Так что давай резче. Никто не знает, сколько это может занять. Может минуту, а может и месяц... Шуткую, лап, не напрягайся, в твоем случае, думаю, не больше пары часов.

Карн разделся донага и посмотрел на Эрру. Тот кивнул, принимая из рук парня его одежду. Карн встал на колени, словно собирался молиться или медитировать. Так он делал в прошлый раз. Руки легли на бедра ладонями вверх. Он закрыл глаза и медленно вздохнул.

Очень скоро его дыхание достигло необходимого ритма, он сделал это быстро и почти без усилий - сказались упорные тренировки. Он постепенно освобождал сознание от мыслей, образ за образом. И вот уже оказался в безвоздушной пустоте, где не было ничего, только мерный голос Эрры, который раздавался со всех сторон одновременно.

Вскоре к голосу бога войны добавился новый, звучный баритон, красивый, но какой-то неправильный, с надломанными нотками. Он произносил слова заклинания параллельно с Эррой, отставая всего на мгновение, но этого мгновения оказалось достаточно, чтобы размеренные поток слов на забытом языке превратился в фонтанирующий водоворот, взрывающий окружающее пространство своей восхитительной атональностью, в которой гармонии было больше, чем в любом творении Баха.

Потом Карн почувствовал запах. Странный неприятный запах, будто кто-то бессовестно пернул в самый разгар ритуала. Но парень отлично понимал, что дело в другом.

Тот на одной из первых лекций объяснил ему, что это значит, когда внезапно ты начинаешь ощущать неприятный запах, хотя источника нет и быть не может. Причем зачастую из присутствующих запах чувствуешь ты один. Это значит, что рядом находится тот, кому здесь находиться не положено. Чаще всего речь идет о какой-то твари из Лимба, которой по странному стечению обстоятельств удалось прогрызть завесу или серьезно ее ослабить. Обычным зрением ты не можешь ее видеть, но она присутствует рядом и законы мира Ра действуют на нее, так что ты вполне можешь уловить ее запах.

Но откуда здесь твари из Лимба? О нет, тут что-то другое. Карн начал ощущать чье-то присутствие, но Эрра будто специально не давал ему этого сделать. Вскоре к первому запаху добавился еще один, а потом Карн растворился в этой обонятельной какофонии. Зал Стали наполняли сущности, много сущностей. Но зачем?

- Выбирай! - выкрикнул Эрра, внезапно прервав монотонный гул заклинания.

- Выбирай! - мгновением спустя выкрикнул Локи, также обрывая свои пестрящие рваными интонациями строки.

Карн был расслаблен, он больше не дышал, не чувствовал Ра. Осталась лишь его суть, столь же обнаженная, как и приютившее ее тело, сидящее в коленопреклоненной позе посреди каменного зала. Он выплеснулся ввысь и разлился в стороны, словно поток, внезапно вырвавшийся из земных недр, опьяненный свободой и не знающий преград. Он заполнил собой каменный зал, хотел двинуться дальше, но не смог, потому что это находилось здесь. То, что было ему нужно.

Он заметался, безглазный, но видящий все и вся. Он пробежал своим неусыпным взором по каждому клинку, по каждой рукояти, а потом, когда собрался в центре зала для отчаянного рывка, неожиданно ощутил кровавую пульсацию за своей спиной. Он обернулся, хотя обернуться не мог, ведь смотрел сразу во все стороны, и сфокусировался на этой пульсации. Все растворилось в безмолвной бессмысленности. Все, кроме пульсации, которая обрела форму кроваво-огненной тени с человеческими очертаниями. Потом очертания смазались и тень стала клинком с односторонней заточкой и круглой гардой.

Карн коснулся кроваво-огненного меча своей сутью, стал его частью, растворился в нем. Призрачный огонь ворвался в его душу и в его плоть, принося первой волной безмерное наслаждение, а второй - невыразимые страдания. Он закричал и сам не услышал своего крика. Лишь что-то липкое заструилось по щекам и губам.

Карн открыл глаза. Он вновь был здесь, посреди Зала Стали. Из его глаз и носа сочилась кровь.

- Не помер? - это был Локи. Он вновь удивительно точно копировал Песочного человека. - Поразительно живучие создания эти смертные! Порой выживают там, где даже богу пришел бы каюк.

- Подожди, - оборвал его Эрра. Он протянул парню лоскут белой ткани. - Карн, ты в порядке? Ты выбрал?

- В порядке, - откликнулся Карн. Он действительно чувствовал себя хорошо, не считая усталости, которая внезапно отяжелила тело, хотя он совсем недавно проснулся. Он стер с лица кровь, которая перестала идти, едва он вернулся в свое физическое тело. - И да, я выбрал.

Он поднялся и нетвердой походкой пошел через зал. Локи и Эрра молча следили за тем, как он шлепал по каменным плитам, двигаясь в сторону западной стены. Подойдя к стене на расстояние вытянутой руки, он плавным, но быстрым движением снял с металлических крюков длинный чуть изогнутый клинок в изящных деревянных ножнах, обтянутых красной кожей. Двуручная рукоятка меча была обмотана тонким шнурком из кожи, тоже - кроваво-красным. Красным был и цвет гарды, небольшой идеально круглой, совсем не характерной для русских или европейских клинков.

- Ептыть! - присвистнул Локи. - Никогда б не подумал...

Эрра предпочел скрыть свои эмоции. Он подошел к Карну.

- Ты удивил нас, парень, - тихо сказал он. В его голосе слышалось замешательство. - Ты знаешь, ЧТО это за меч?

- Да, - твердо сказал Карн, любуясь СВОИМ оружием. - Я не знаю, как он называется. И его история мне тоже не известна. Зато я знаю его сущность, которая теперь - моя. Я знаю, кем он был НАПОЛНЕН. Я говорил с ним. Теперь он - мой.

- Это тати, в Японии его иногда называют дайто, - сказал бог войны, медленно переводя взгляд с Карна на его новый меч. - Но тип клинка не имеет значения. Важно, что это последний сохранившийся меч Мурамасы, легендарного кузнеца Поднебесной, чей талант мог сравниться лишь с его безумием. Он заключил сделку с Хатиманом, древнеяпонским богом войны, и тот наделил его клинки великой силой, поселив в них тэнгу, могучих существ с непредсказуемым нравом. Японцы звали их демонами. Оружие Мурамасы разило без промаха, такой меч удесятерял силу воина, который держал его в руках. Но была одна проблема. Клинок, некоторое время лежавший без дела, начинал сводить с ума своего обладателя. В итоге, тот либо убивал себя, либо начинал убивать всех вокруг. Меч требовал крови, ибо лишь кровь могла насытить жестоких тэнгу. При Токугаве Иэясу злобная сущность клинков Мурамасы была раскрыта и принц приказал уничтожить мечи легендарного кузнеца. Мечи искали по всему миру на протяжении трех веков и уничтожили все, кроме одного. В этом клинке не было духа тэнгу, поэтому японские маги не смогли его найти. В нем жил сам Хоори, Огненная Тень, потомок Аматэрасу, матери всего живого. У этого меча никогда не было хозяина.

- До сего дня, - поправил его Локи. - Думаю, это не ты выбрал его, Карн. Это он выбрал тебя.

Теперь Карн понимал, что имел ввиду Эрра, сказав «ты не готов». Как всегда, бог войны был абсолютно прав. Оружие Ахилла при всей своей мощи не шло ни в какое сравнение с последним клинком Мурамасы. Парень еще не в полной мере осознавал произошедшее, но не сомневался в том, что с этим мечом он будет сражаться гораздо эффективнее.

- Я готов, - он посмотрел на Эрру и узрел в глазах древнего бога свое отражение. Эрра видел, что Карн изменился. Да он и сам это чувствовал. К лучшему или к худшему, но теперь он другой. Он стал сильнее.

- Отлично, - кивнул бог войны. - Скоро выступаем.

***

Грязно-коричневые холмы, до горизонта заполненные пожухлой травой и редкими скелетами облетевших деревьев, сменились сплошной стеной дремучего сосняка. Потом на смену засыпающему лесу пришли приземистые обшарпанные домики захолустного поселения, которые вскоре сменились уже знакомыми холмами. Осень брала свое, немилосердно вырывая из окружающего ландшафта воспоминания о цветущем лете.

Карн смотрел в окно мерно покачивающейся электрички и думал о том, почему все так странно в этом мире. Люди сознательно отказались от родства с природой в пользу загазованных железобетонных лабиринтов. Они сменили деревянные дома, построенные с душой, теплые, «дышащие», ЖИВЫЕ дома на пустые каменные коробки, похожие одна на другую, как шахматные клетки. И каждый теперь старался забиться поглубже, отгородившись от окружающего мира экранами мониторов, разговорами о зарплате и своей кухонной независимостью.

Все были недовольны тем, как живут. В интернет-чатах и во время застолий под аккомпанемент пьяного икания не прекращались споры о религии, истории и вездесущей политике. Кто-то кричал, что Сталин - герой. Другой с пеной у рта доказывал ему, что Джугашвили - маньяк и убийца. Кто-то был абсолютно уверен в том, что битва на Куликовом поле поставила точку на татаро-монгольском нашествии, но ему упорно возражал очередной «боксер по переписке», мол, никакого нашествия не было, школьные учебники бессовестно врут. А в соседней комнате уже едва ли не махали кулаками, ведь кому-то казалось, что Путин - чуть ли не герой, а другой все бы отдал, чтобы дать власть Жириновскому. И все всё знали лучше любого профессионального политика и партийного функционера. Все были революционерами по призванию и не забывали напомнить о своем высшем образовании (а то и двух).

Между тем дни слагались в месяцы, а месяцы в годы - и ничего не менялось. Люди только говорили и говорили, пытаясь разговорами забить зияющие пустоты в своих душах. Но разговоры у них всегда были столь же пусты.

А там, за пределами городов, запутавшихся в непролазной сети радиоволн и глупых стереотипов, стояли леса. Вековые исполины скребли небо своими раскидистыми ветвями, а у корней этих непоколебимых громад кипела жизнь. Тут было все - кров и еда, свобода и честность. Неглупый человек, имеющий пусть даже базовые навыки выживания и желание учиться, без труда сумеет прожить в одиночку в самом суровом климате. Спросите Беара Грилза, он в этом деле - мастер. А лучше Шамана, того, который хохочет.

Карн понял это абсолютно отчетливо, когда почти два года не покидал пределов города, а потом неожиданно для самого себя присоединился к компании старых друзей и пошел с ними в поход. Нормальный такой поход, через лес, вдоль речек и озер, по непролазным чащобам с тридцатикилограммовым рюкзаком за плечами и ножом на поясе. Они тогда прошли всего 33 километра, но для современного городского жителя это нехилое испытание. А для большинства - попросту невыполнимое. Как ни прискорбно.

Шли почти шесть часов, пока не достигли пункта назначения - озера идеально круглой формы, что было спрятано в глубине старого леса. Это было карстовое озеро, глубокое, без нормального спуска. Правда, народные умельцы смастерили из березовых веток несколько вполне приличных лесенок, по которым можно было довольно удобно спускаться в воду. Вроде тут даже рыба водилась, но ее никто ловил. Быть может, потому, что здесь вообще было мало людей.

И лежа на туристическом коврике подле костра, глядя в увядающую синеву вечернего неба, слушая тихий разговор своих добрый товарищей, Карн понял все. Понял, насколько ненавидит города. Насколько ему противна сама мысль о возвращении к этой повседневной суете, глупой работе, глупым устремлениям и никому не нужным амбициям.

Они готовили еду прямо на костре, заваривали в котелке иван-чай и никто слова не сказал ни о политике, ни о религии. Но им действительно было, о чем поговорить! Было о чем искренне посмеяться. Было, чему порадоваться. Они были счастливы, пусть даже не каждый понимал это. Пусть даже сам Карн понял это далеко не сразу.

А когда они шли через бурелом, сквозь заросли крапивы в человеческий рост, под палящим оком светила, без труда прогревшего воздух до тридцати градусов, им еще хватало сил на шутки. И никто не стенал, даже девчонки. Девчонки наоборот, были веселы и улыбчивы. Когда разбили лагерь, они тут же принялись за готовку, а парни в течение получаса натаскали столько дров, что в итоге даже осталось. Каждый занимался делом. Карн, например, выточил несколько осиновых кольев на случай наступления нежити, и он был безусловно убежден в том, что именно эти колья помогли им спокойно пережить ночь.

А ведь он пошел в поход простуженным, у него над верхней губой даже повылезали эти мерзкие пузырики. В ночь перед походом удалось поспать всего три часа и померив с утра температуру, он увидел на градуснике роковые цифры 37,7. Уже думал слиться, а потом плюнул и пошел.

В первые часы на солнцепеке он чувствовал себя крайне плачевно, дыхание было учащенным, суставы ломило. Он действительно болел. Но когда они вышли к лесному озеру, он неожиданно почувствовал себя лучше, и следующим вечером вернулся в город абсолютно здоровым.

По этому поводу можно рассуждать очень долго, но для Карна все было очевидно. Как и для любого другого участника того памятного похода. А сколько всего интересного они повстречали на своем пути! Наткнулись на заброшенный пионерский лагерь (ни дать ни взять - Чернобыль), посетили слет бардов, и ни на метр не сбились с маршрута, хотя пользовались лишь распечатанной картой, на которой даже автодорогу с трудом можно было разглядеть.

Он очень долго вспоминал тот поход, в буквальном смысле зарядивший его жизненными силами. И не страшно, что до мероприятия он не знал некоторых членов их команды. Прощались они с искренними улыбками, обнимались тепло и по-дружески. Потому что там, вне пресловутой «зоны комфорта», где душ заменяет река, а теплую постель - туристическая пенка и спальник, там нет всех этих глупых условностей. Там каждый становится тем, кто он есть. И все очень быстро узнают друг друга. И очень быстро сближаются.

Карн не сомневался: именно этого не хватает современному, смешно сказать - «цивилизованному» миру. Настоящей дружбы, искренней близости. Свободы быть собой, быть настоящим рядом с такими же, как ты, НАСТОЯЩИМИ.

- Не грусти, паря, - Локи, как всегда, без лишних вступлений ворвался в его размышления. - Хотя, полагаю, твоя глуповатая улыбка должна намекнуть мне, что ты вспоминаешь что-то хорошее. Да только глаза все равно грустные. Как у брошенного котенка.

- Что прицепился? - беззлобно рыкнул на него Карн, не отрываясь от окна. - Такие воспоминания мне сбил!

- Скучно ему, - сказал Эрра, сидевший напротив Карна, как и он сам - с головой погруженный в созерцание проносящихся мимо пейзажей. - Вот и балаболит.

- А вообще, я вот понять не могу, - Карн пришел в себя, нехотя возвращая красивые и милые сердцу образы прошлого в кладовую памяти. - На кой черт тащиться на электричке? Потом ведь еще пешком топать, потом, Тот говорил, лодку будем нанимать... К чему такие сложности, мы же спешим? Нельзя было как-то попроще...

- Нельзя, - обрезал Тот. Он сидел ярдом с Эррой, уставившись в раскрытую книгу. На обложке было написано «Введение в педагогическую деятельность». Но то была лишь обложка, на самом деле в потрепанную корку советского учебника бог мудрости вложил один из своих бесценных фолиантов. Чтобы внимание не привлекать. Фокус старый как мир, но безупречно эффективный.

- Почему? - не унимался Карн. Тревожная мысль о том, что Нисса у Ангелов, в их полном, так сказать, распоряжении, отдалилась, но не спешила гибнуть в пучине эмоциональных наслоений.

- Потому что, - Тот не хотел отрываться от своей книги, но, ощутив на себе пристальный взгляд Карна, древнеегипетский бог абсолютно четко понял, что такой ответ парня не устраивает. - Пойми, Один древнее любого из нас, его не зря зовут Отцом всех. Он не древнейший, но ближе других к первым богам, таким как Кром, Маргуш, Моай, Кичевалиду, Хтиа. Ты вряд ли хотя бы слышал эти имена.

- Гримнир многое перенял от наших великих предков, - вступил в разговор Эрра. Он оторвался от созерцания мира вне прокуренного вагона электрички и уставился на свои руки. - Он знает о мире то, что мы не в силах постичь. Но он тоже не всесилен, он тоже подчиняется древним законам. Только в отличие от большинства из нас он умеет обращать эти законы себе на пользу.

- Дорога Одина, - продолжил Тот, по всей видимости - не особенно довольный тем, что его перебили. - Это тайный путь, которым он когда-то прошел, скрываясь от всего мира. Благодаря изысканиям Локи мне удалось точно определить маршрут. Мы сможем попасть к Всеотцу лишь повторив этот путь с точностью до метра. И в строго отведенное время.

- А путь этот пролегает только через Ра? - спросил Карн. На самом деле ему было плевать, он лишь хотел поскорее найти этого «супербога», чтобы получить от него Сердце Хрунгнира, которое даст возможность добраться до Башни Солнца в Гелиополисе, где держат Ниссу.

- Нет, не только, - кивнул Тот. Как всегда, он быстро увлекался лекцией, особенно когда собеседник задавал ему «правильные» вопросы. А правильными в его понимании были те вопросы, которые предполагали многосложные развернутые ответы с большим количеством отсылок. - И через Лимб, и даже через Дуат. Но - в свое время.

- А как я проберусь через Дуат? - удивился Карн. Вот что действительно было интересно.

- В гробу, - без тени улыбки ответил Тот, возвращаясь к своей книге. - Как однажды сделал мой светлейший братец.

Карн не понял аллюзии, но предпочел завершить беседу. Он в очередной раз доверялся богам и не сомневался, что они найдут выход из любой ситуации. По всей видимости, у них есть четкий план. Значит, всего то и нужно, что безоговорочно ему следовать.

Они вышли минут через тридцать, на станции, о существовании которой Карн даже не догадывался, хотя располагалась она всего в получасе пути от города и, как он позже узнал, в дюжине километров от родной деревни его матери.

На платформе кроме них никто не вышел. Они заглянули в небольшой кооперативный магазин, где сотни мух, облюбовавших все, от шоколадных батончиков до «свежих» булок, удивленно воззрились на них своими непроницаемыми фасетками. Взгляд продавщицы (разумеется, дамы малообъятной) также был исполнен удивления. Еще бы, «городские» были здесь редкими гостями.

Собственно, все необходимое они закупили еще ночью, в супермаркете. На Карне, например, были камуфлированные штаны, черный рашгард и облегченные берцы. За спиной - шестидесятилитровый рюкзак, под завязку забитый предметами первой необходимости. Остальные выглядели примерно также, даже Эрра сменил шик и стиль на практичность и удобство.

В сельском магазине они закупили только воду, которую не хотелось тащить с собой из города. Каждый получил по пятилитровой пластиковой бутылке и они двинулись в путь.

Дорога Одина, сворачивая с железнодорожного полотна, убегала вдоль проселочной грунтовки, а потом уходила в чащобу. На станцию они прибыли в восемь пятнадцать и к обеду ноги у Карня изрядно ломило. Не то, чтобы он нечасто ходил в походы. Ходил, конечно, как и любой нормальный парень его возраста, но случалось это не чаще двух-трех раз в год, и такой периодичности было явно мало, чтобы подготовить его к подобным марш-броскам.

К счастью, вскоре Тот обратил внимание на отдышку Карна и пот, нескончаемым ручьем заливавший парню глаза. Несмотря на тень, которую дарили ветвистые кроны, жара стояла неимоверная. Синоптики, в очередной раз бросив свои замысловатые кости, пообещали, что на солнце днем будет плюс двадцать пять. Температура почти нереальная для этого сезона. Хотя в последние годы климат все чаще выписывал фортели, причем по всему миру. Глобальное потепление? Карн полагал, что дело не только в съедаемом выбросами озоновом слое.

Минут через двадцать они вышли из леса, бескрайнее поле обступило их с трех сторон. Тот взглянул на Эрру, потом бросил многозначительный взгляд в сторону Карна, и бог войны объявил привал.

Парень стянул рюкзак и плюхнулся на него, не особенно заботясь о сохранности пищи. Он достал сигарету и с наслаждением затянулся. Боги последовали его примеру, лишь Тот обошелся без курева. И выглядели они все на пять баллов. С них, конечно, пот тоже лился рекой, но никакой отдышки, замедленности движений или усталости в глазах. Присутствие божественной сущности определенно даровало смертному телу немало преимуществ! Точнее, как не уставал напоминать ему Тот, не даровало, а ВОЗВРАЩАЛО.

Вскоре они отправились дальше, миновали несколько безымянных озер, вброд перешли небольшую речушку. Через вторую, еще более узкую, прошли по стволу упавшего дерева. Останавливались еще дважды, как понимал Карн - только из-за него, боги, казалось, совсем не уставали.

Дорога Одина петляла и кружила, в сельской местности о таких говорят - как бык поссал. Карн не придумал бы сравнение точнее. Ему подумалось, что Всеотец просто забавлялся, зная, что однажды кто-то пойдет за ним, и старался сделать путь как можно труднее. Интересно, они первые, кто идет вслед за Гримниром? Карн решил полюбопытствовать на этот счет у всезнающего бога мудрости.

- Трудно сказать, - после секундного раздумья ответил Тот. - Дело в том, что как только ты ступаешь на Дорогу Одина, для остального мира ты перестаешь существовать. В буквальном смысле. Друзья и родные будто забывают о тебе. То есть они знают, что ты где-то есть, но у них даже мысли не возникает связаться с тобой, узнать, как дела. И никто не может отследить твой путь, ты превращаешься в радарный блип, вспыхиваешь на мгновение то тут, то там.

- Ангелы? - спросил Карн, откусывая галету. Эрра раздобыл несколько армейских сухпайков, которые должны были снабжать их группу необходимыми калориями и витаминами в ближайшие пару недель. А может и больше, никто точно не мог сказать, сколько времени займет их путешествие.

- Ты для всех пропадаешь, - ответил Тот, всматриваясь в стремительно темнеющий горизонт. - Даже для богов. Поэтому никто и не знал, где Всеотец. Полагаю, он единственный, кому удалось это сделать. Прочертить сквозь материю Вселенной свой собственный путь.

- Я тоже так и не прошел по нему, не рискнул в одиночку, - хмыкнул Локи, бычкуя окурок о землю. Почва была сухая, пружинистая. Торфяники. - Я лишь сумел раздобыть нужную информацию. Скажем так - составить схему «блипов» Одина, - внезапно он хохотнул. - Как думаешь, просто это было, учитывая, что Всеотец прошел здесь почти тысячу лет назад!

- Думаю, непросто, - покивал Карн, потягиваясь. Рюкзак весил килограмм тридцать. Вроде не так уж много, но не в ситуации, когда ты тянешь его на плечах который час кряду. Трапеции ныли до невозможности.

- На самом деле, не так уж сложно, - хмыкнул бог огня. - Нужно было лишь воспользоваться величайшим благом современности.

- Это каким же? - вскинул бровь Эрра.

- А тем, благодаря которому Рокеронтис уже который год с завидным интересом изучает непристойно многочисленные опусы порноиндустрии, - прищурился коварный бог.

- А не пошел бы ты? - взвился Песочный человек. - Можно подумать, тебе не было интересно! Сколько мы живем на этой земле, а? Но такого никто из нас еще не видел. Интернет - это настоящий ад! Я бы запретил, вот честно... Да Калигула и Екатерина Великая умерли бы от стыда, увидев, ЧТО постит школота вконтакте!

- Брат, ну тебя же никто не осуждает, - голос Локи был медово-бархатным, таким нежным и успокаивающим. - Ну нравится тебе на досуге полировать свой клинок, ну что в этом плохого...

- Захлопни варежку, мать твою! - гаркнул на него Рокеронтис. Но заулыбался. Карн быстро понял, что именно с Песочным человеком Локи общается больше остальных. Что-то их связывало. Наверное, это юношеский задор, который Рокеронтису был положен по возрасту, а из сущности Локи удивительным образом не выветрился за тысячи лет. А может, тонкий и откровенно черный юмор, желание все и вся передразнивать, защищаясь таким нехитрым образом от жестокой реальности.

- Короче, - неожиданно для самого себя прервал их Карн. Было забавно слушать, как два древних бога «опускают» друг друга, но сейчас перед ними стояла очень непростая задача, и парень хотел знать о ней все. - Получается, что никто никогда не повторял Путь Одина? Или просто мы этого не знаем?

- Не знаем, - констатировал Эрра. - Локи верно поступил, что не рискнул пройти по Дороге Одина. Насколько мне известно, бог или человек не в состоянии одолеть этот путь в одиночку. Только Всеотцу это удалось.

- Не понял, - потупился Карн. - Он прошел свой собственный путь?

- Да, - кивнул бог войны. - В одном из земных воплощений. Тогда его звали Од.

- И почему это так сложно? - Карн продолжал «рыть».

- Страшно, - хмыкнул Локи. Хмыкнул абсолютно серьезно, без тени иронии. - Очень страшно.

- Даже для бога? - удивился парень. Он уже доел галету, запил двумя глотками воды и в буквальном смысле ощутил, как к нему возвращаются силы. А вместе с силами где-то в глубине черепушки подымается лень, заливая мышцы неподъемным свинцом. Хотелось прилечь и отдохнуть. Хотя бы на полчасика.

- Особенно для бога, - вместо Локи ответил Тот. Он за весь поход вообще ни разу не поел. Песочный человек и бог огня точили галеты наравне с Карном, Эрра тоже что-то периодически перехватывал. Физическим телам нужна пища, но того, кто по легенде принес в Древний Египет искусство магии, такие мелочи, похоже, не интересовали. - Нужно переступить через себя. Ты поймешь, когда придет время. Это нельзя объяснить, к этому нельзя быть готовым. Но смертным легче, они в таких ситуациях могут выступать для богов своеобразными маяками. Строго говоря, я почти убежден, что без тебя мы не сможем преодолеть этот путь.

- Воу, полегче! - всплеснул руками Песочный человек. - Слишком много чести пацану!

- Согласен, - поддакнул Локи, копируя интонации Рокеронтиса. - Все носятся с ним, как с золотым яйцом, а ведь ему плевать на весь наш поход! Ему вон девку спасти надо! Рыцарь без страха и упрека, бля!

- Так, рты свои контролируйте, - шикнул на них Эрра. - Выдвигаемся!

- Ты не пойми неправильно, - Рокеронтис хитро улыбнулся Карну. - Шутка это. А то еще затаишь злобу... Просто дурака этого заносит порой.

- Да ничего, - Карн на самом деле совсем не обиделся. Ведь в словах Локи была правда. - Он же не со зла. А то ведь после знакомства с сердцем вашего легендарного великана я этому ушлому парню могу и задницу надрать.

Локи покосился на него и скривился в неприлично широкой улыбке.

- Тем более, что насчет Ниссы он действительно прав, - Карн опустил голову. - Я знаю, у меня есть предназначения и для вас оно важнее всего остального. Но что-то между нами возникло, как мне кажется... - он замялся и немного покраснел. - Глупо как-то, по-детски.

- Совсем не по-детски, - Рокеронтис хлопнул его по плечу. - Это бывает. Главное - чтоб не прошло.

Вскоре они разбили лагерь. Остановились на берегу небольшой речушки, на высоком пологом склоне. Солнце уже почти свалилось за горизонт, но у них было достаточно времени, чтобы собрать дрова и поставить палатки. Локи хотел развезти огонь, щелкнув пальцами, но споткнулся о взгляд Тота и виновато развел руками. В итоге, костер запылал, родившись из нескольких неуловимых искр, высеченных Эррой из походного кресала.

- Так нужно, - пояснил бог мудрости. - Когда идешь Дорогой Одина, нельзя делать то, чего не делал он. Тут у тебя один помощник - разум. И никакими «божественными штучками» пользоваться нельзя.

- Сложно это как-то, - признался Карн, глядя в игривые всполохи костра. - Шел он, как бог, но прошел, как смертный.

- Дуализм прояви! - Локи плюхнулся рядом с ним на туристическую пенку. - Перестань мыслить шаблонно. Нет стопроцентно плохих и безупречно хороших. Нет просто смертных и просто богов. Все мы - часть цикла. И дышим в унисон со Вселенной. Нихера не понял, да?

- Нихера, - улыбнулся Карн.

- Не переживай по этому поводу, - Локи расхохотался. - Твое время еще придет, парень!

Они провели ночь в двух небольших, но очень удобных палатках. Карн никогда не видел таких. Они были изготовлены из легкого и очень гладкого материала. По словам Эрры, материал этот пропускал воздух, позволяя им «дышать», но без труда задерживал влагу, и даже в самый жестокий ливень внутрь не попадало ни капли. Потом бог войны взял топор и с размаху рубанул им по палатке. Каркас на мгновение прогнулся, а потом вернул себе исходное положение. В месте удара не было даже царапинки.

Но Карн удивился еще больше, когда понял, что полог палатки, несмотря на толщину всего в пару миллиметров, напрочь отказался воспринимать от земли пробирающий до костей холод, даже не нужна была туристическая пенка или спальник. Да и ночь выдалась теплой, температура не опустилась ниже тринадцати градусов.

И там, в напоенном звучанием природы сумраке безымянного леса, Эрра поведал Карну свою историю. Не сказать, что парень сильно на этом настаивал, но уже пару раз задавал богу войны этот вопрос и никак не получал прямого ответа, Эрре всегда было некогда, обязательно находились более важные дела. А тут ситуация действительно располагала.

Другие боги не проронили ни слова в то время, как Эрра наполнял ночь своим раскатистым сильным голосом. А Карн слушал и уже в который раз ощутил это странное чувство - он будто сам стал участником этой истории, причем ее главным персонажем. А когда бог войны закончил, по лицу парня текли горячие слезы и он не знал - благодарить ли древнего бога за откровенность или проклинать за то, что заставил Карна все это пережить.

***

- Три дня, - медленно проговорил сиятельный владыка Кадингирры. - Три дня мы стоим здесь, у берегов Идигны, и до сих пор стены Малгиума остаются неприступны для величайшей армии ойкумены.

Ниску молчал. В тоне царя не было порицания, Хаммурапи просто констатировал факт. Но воин хорошо знал своего владыку, достаточно хорошо, чтобы понять - царь недоволен. Недоволен настолько, что не показывает этого.

- Ты слишком бережешь своих воинов, - вновь заговорил Хаммурапи. Они стояли на песчаной дюне у восточного берега полноводной Идигны, примерно в пяти колесах от злосчастных стен неприступного Малгиума. Закатное солнце окрасило глиняные стены и без того имеющие розоватый оттенок в насыщенный темно-алый цвет. Цвет свежей крови.

- Верно, - не выдержал Ниску. При всем его положении, положении первого советника царя Кадингирры и военачальника его несокрушимого войска, он не посмел бы открыть рот в подобных обстоятельствах. Но дело в том, что их с Хаммурапи связывало нечто большее, чем политические статусы. Они были друзьями детства. Поэтому Ниску мог позволить себе многое, вплоть до открытого спора. - Я берегу людей. Ведь не мечи, - он коснулся пальцами богато украшенного клинка. - Ни машины, - с этими словами Ниску бросил взгляд через плечо, где у подножия дюны стояли камнеметы и стенобитные орудия царского войска. - И даже не военачальники, - он пристально посмотрел в глаза своего царя и друга. - Воины! Воины выигрывают битвы. Ты сам учил меня, что победа достигается кровью воинов и хитростью военачальника. И чем лучше военачальник, тем больше сил он вкладывает в хитрость и...

- ...и тем меньше - в кровь своих воинов, - закончил за него Хаммурапи. Его суровое лицо на миг разгладилось и приобрело почти доброжелательное выражение.  - Так говорил мой отец. Я всегда считал, что он прав, но, как ты знаешь, он покинул нас не самым лучшим образом. Посему - я вправе усомниться в его мудрости. А теперь мы уже третий день не можем взять город, надо сказать - не самый крупный, в довольно резкой форме отказавший повиноваться моей воле. И я вновь сомневаюсь в наших методах.

- Мы возьмем город, - твердо сказал Ниску. - Но как бы велико не было наше войско, мы не можем отправлять его на убой. Когда мы подойдем к стенам Эшнунны, нам понадобится каждый воин. А потом нас ждут Ним и Ларса, не так ли? Ведь сиятельный владыка едва ли остановится на покорении земель, что от века враждуют с ишшиаккумом Шамши-Ададом? Чья благосклонность, кстати, под большим сомнением!

- Вот поэтому, - удовлетворенно кивнул Хаммурапи. В его глазах мелькнуло что-то похожее на задор. Похожая искра, лишь с примесью холодного гнева, плясала в его глазах во время битвы.

- Что - поэтому? - потупился Ниску.

- Вот поэтому ты мой главный советник, старый друг, - пояснил Хаммурапи, теперь на его лице отразилось явное подобие улыбки. - Поэтому - ты мой военачальник. Ты делаешь правильные выводы. Даже когда мой взор застлан гневом или амбициями, ты сохраняешь разум в чистоте от эмоций. Великий дар, которого я, увы, лишен!

Ниску всегда поражался этой удивительной способности своего царя будто совмещать в себе несколько сутей. Сейчас он хладнокровный дипломат, через минуту - неистовый воин, равный в битве самому Мардуку, а спустя миг - истинный поэт с чаркой вина в руке и медовыми реками на языке. Этой своей чертой Хаммурапи явно выделялся среди остальных правителей ойкумены. Мудрые уважали его, большинство же - боялось и не доверяло ему. И Ниску порой ловил себя на мысли, что будь он владыкой Ларсы или иной приграничной к Кадингирре страны, едва ли он смог бы испытывать доверие к такому правителю. И дело не в подковерных интригах, не в предательстве. Просто Хаммурапи был непредсказуем.

Ниску тоже решил быть непредсказуемым. Он повел войско на штурм, едва свет солнца коснулся верхушек дюн на востоке. Со стороны Дера в то утро дул сильный ветер, что было на руку воинам Кадингирры - всегда проще пускать стрелы по ветру, чем против него.

Они пошли на штурм без прикрытия камнеметов, как древние варвары. Они неслись вниз со склонов песчаных холмов, опустив щиты и оглашая пустыню воинственными кличами. Хаммурапи с небольшим сутиийским щитом и коротким копьем бежал вместе с Ниску в первом строю. Хотя едва ли эту рваную полосу набегающих воинов можно было назвать строем.

Защитники Малгиума не сразу поняли, в чем дело. А когда поняли - не поверили своим глазам. Отменное войско, возможно - лучшее в ойкумене (почти никто об этом не говорил, но многие нехотя признавали воинское искусство Кадингирры) неслось в бой безо всякого намека на тактику. А потом со стороны Идигны полетели первые камни и Гунгунум, правитель могучего города, понял, что все не так просто. Как и всегда, если приходится иметь дело с Хаммурапи.

Ночью воины Кадингирры перенесли камнеметы на небольшие наскоро сооруженные плоты и пустили их вниз по течению. Сейчас, прикрытые наспех сколоченными щитами, камнеметы Хаммурапи крушили Малгиум со стороны реки - с той стороны, с которой никто не мог ожидать атаки. Более того - камнеметы атаковали не восточную стену, что подходила к самому берегу реки, а южную - ту, которую атаковало войско.

На первый взгляд - маневр довольно странный. Но когда первые камни обрушили внутренние укрепления над главными воротами, Гунгунум понял, что он, вероятно, уже не сможет удержать город. Камнеметы каким-то немыслимым образом были пристреляны. Лучники честно пытались их достать, но редкие стрелы, что долетали до плотов, вонзались в деревянные щиты. И в тоже время он не мог пресечь атаку Хаммурами на южную стену, потому что его лучники на стене и башнях находились в постоянной опасности угодить под снаряды камнеметов.

К тому моменту, как Гунгунум сумел, наконец, организовать своих воинов в тактическую оборону, разрозненный строй воинов Кадингирры уже вплотную подошел к южной стене. Теперь стало ясно, как они собирались пробить ворота без тарана. За них это сделали камнеметы, атакующие ворота с другой стороны. Загадкой оставалось лишь одно - как они били столь точно? С этого вектора они попросту не могли пристреляться так быстро!

Когда бревенчатые створки треснули, Ниску послал стрелу в образовавшийся проем и та угодила в шею одному из защитников. Ниску достал новую стрелу и полоснул острием наконечника по высунутому языку. Старый воинский обычай Кадингирры - первый проливший вражескую кровь в битве, отдавал несколько капель своей в дар богам. Дабы они и дальше благоволили ему. Но в то утро боги едва ли выступили на стороне воинов Хаммурапи.

Они вошли в город и даже сумели захватить небольшой плацдарм, но почти сразу уперлись в череду узких городских улочек, паутиной разбегавшихся в стороны от привратной площади. Солнце медленно начало свой путь по небосводу, а воины Хаммурапи так и не продвинулись ни на шаг. Они бились славно и отдавали одного своего за двух воинов Малгиума, но этого было недостаточно. Гунгунум упорно не хотел отдать и пяди своей земли вероломному правителю Кадингирры.

Ниску бился двумя клинками, как легендарный северный воин. Хаммурапи сломал уже три копья и теперь достал из-за пояса короткий клинок, он рычал, словно темный дух песков и его ярость была понятна каждому из бившихся рядом воинов. Они все алкали победы. Каждый разил врага с непревзойденным умением и каждый знал, что войско Кадингирры победит.

Но враг не хотел сдаваться. И его тоже можно было понять. Посол, направленный в Малгиум с предложением сдачи, нашел здесь свою смерть. Гунгунум запоздало понял, что это было его самой большой ошибкой. Воины Хаммурапи не просто брали штурмом очередной город. Они мстили, за неуважение и предательское убийство неприкосновенного.

Поэтому воины Малгиума отлично понимали, что если они дадут слабину и отступят - никому не выжить. Все люди в городе будут убиты. Дети и женщины тоже, потому что каждый в ойкумене знал, что ребенок врага - будущий воин врага. А женщина врага может рожать лишь врагов. Поэтому они бились до последнего, знали - отступать им некуда.

И в этот миг, который должен был стать мигом триумфа Хаммурапи, им овладело безумие. Ярость затмила его взор. Он отбросил щит, выхватил второй короткий клинок и бросился на строй защитников Малгиума. Ниску занял место по правую руку от царя, выкрикнув короткую команду Ишуку. Его первый заместитель прикрыл царя слева, воины сплотились вокруг них и ринулись в бой с утроенной яростью.

Хаммурапи получил несколько легких ранений, Ниску задели дважды - мечом в бок и копьем в плечо. Они ревели в безумной ярости и рев их отражался от щитов и лиц воинов Малгиума, которыми тоже овладело боевое неистовство. И где-то на границе миров что-то треснуло, будто гром, предвещающий бурю, громыхнул где-то далеко. И вместе с тем тот далекий гром был столь оглушительным, что каждый воин, бившийся в тот миг за Малгиум, ощутил его отзвук в своей голове.

Хаммурапи не призывал богов на помощь, он никогда этого не делал. Но здесь, в стенах проклятого города, царь понял, что может проиграть битву, которая должна (обязана!) стать первой ступенью на пути к возвышению Кадингирры. И он обратился к первозданной ярости, неодолимой мощи гнева и самой стихии разрушения. Ниску, Ишук и каждый из его воинов присоединились к своему владыке в порыве неудержимого натиска. Каждый в тот миг был частью целого, и все они мыслили об одном, все они желали одного.

Так родился бог войны. Его создала концентрированная мощь воинства Кадингирры, жаждавшего лишь одного - жестокой, кровавой, бескомпромиссной победы. Войны. Разрушения. Неистовый дух, сотканный из ярости и воинского искусства, боевого азарта, безумия и непредсказуемости, воплотился в незримую сущность над полем битвы и сделал свой первый вдох, втянув в себя потоки эфира. Он впитывал в себя волны информации о мире, в котором оказался, он учился и осознавал, в первую очередь - себя самого.

Сердце, бешено колотившее в грудную клетку Хаммурапи, успело сделать лишь один удар, но для бога он слился в мириады лет, за которые он узнал все, что ему было нужно знать. О, пройдут еще годы, века, пока он откроет все свои возможности и станет одним из сильнейших богов этой реальности. Но на тот момент он понял главное - мир, что лежит перед ним, создан для войны.

Он предстал перед Хаммурапи иллюзорным призраком, но столь велика была его внутренняя сила, что царь Кадингирры мгновенно понял - кто перед ним. Он воодушевился и его аура вспыхнула багровой волной, заражая воинов вокруг. Он ушел от копья, нанес рубящий удар левой рукой, увернулся в пируэте от вражеского клинка и полоснул врага снизу-вверх вторым клинком. А затем ввернулся меж двух щитов и оказался за спиной у первого ряда обороняющихся.

Внезапно рядом оказался Ниску, единственный, кто мог сравниться с Хаммурапи в воинском искусстве. Царь Кадингирры подивился - неужели они вдвоем разорвали строй воинов Малгиума? О нет, с ними был Ишуку, пронзенный насквозь вражеским копьем Ишуку двигался впереди, сея хаос и разрушение. Третий по мастерству воин Кадингирры бился всем, что попадало ему под руку и вел за собой карающую длань Хаммурапи.

Он вырвал копье из своего тела, переломил его о колено и пронзил им двух вражеских воинов, одного - наконечником, другого - острием обломка. Затем выхватил клинок одного из них и метнул его во впередистоящего воина, пробив его грудную клетку насквозь вместе с доспехом. Пока сраженный воин падал, Ишуку оказался рядом с ним и подхватил из ослабших рук клинок и короткий боевой нож. Мечом он начисто отсек голову ближайшему врагу, изогнулся, уходя от удара длинным кривым клинком, и со смачным хрустом вогнал нож в подбородок другого воина.

Он шел, убивая все на своем пути, а Хаммурапи и Ниску двигались за ним, сражая очумелых врагов. В пролом втекло остальное войско и началось истребление Малгиума.

Город был разорен и сожжен, кому-то, правда, удалось бежать в пустыню, но Хаммурапи не собирался никого преследовать. Напротив - пусть живут, пусть возвращаются, пусть отстраивают город заново. Тогда, спустя годы, царь Кадингирры вернется вновь, и вновь разорит Малгиум. И так будет повторяться до тех пор, пока однажды никто не посмеет вернуться на испепеленные руины.

Хаммурапи не сразу понял, кем стал Ишуку. Он вообще мало что понимал, пока не вонзил клинок в грудь Гунгунума, последнего из правителей Малгиума. Много позже, к вечеру, когда Хаммурапи потягивал вино в компании Ниски, сидя в царском шатре за стенами пылающего Малгиума, из которого все еще доносились предсмертные крики, к ним присоединился Ишуку, и нельзя было не обратить внимания на смертельную рану от копья в его груди.

- Я воздвигну тысячу храмов в твою честь! - воскликнул Хаммурапи, упав на одно колено перед могучим богом войны, когда тот соизволил пояснить свою суть. О том, что тело Ишуки больше не принадлежит ему, говорили глаза - не человеческие, два раскаленных рубина, что уронили в бездонную тьму воинствующего безумия. И его аура. Он буквально расплескивал вокруг себя ярость, что наполняла сердце каждого жаждой битвы!

- О, не стоит, - сильным глубоким баритоном рассмеялся бог. На теле Ишуки кроме раны в груди, унесшей жизнь славного воина, не было ни одной царапины. То есть Ишуки не коснулось вражеское оружие с той минуты, когда в его тело, уже свободное от духа, вошел бог войны. Это поразило Хаммурапи, ведь он сам видел, как тот бился сразу с пятью и даже семью воинами Малгиума, а их при всем желании нельзя было назвать слабыми или трусливыми. Воистину - так мог сражаться лишь бог!

- Ни к чему мне храмы, - продолжил он, усаживаясь на толстые ковры, расстеленные по шатру. - Вся ойкумена - мой храм! Ибо нет на земле места, нетронутого войной. Нет на земле места, где люди не жаждут покорять и властвовать.

- Но как нам именовать тебя, бог войны? - спросил Ниску. - Есть ли у тебя имя?

- Вы создали меня, - улыбнулось существо, чья мощь превосходила силу самой могучей армии ойкумены в тысячу раз. - Будет справедливо, если вы дадите мне имя.

- Тогда все просто, - медленно проговорил Хаммурапи. Он недолго думал над ответом. - Позволь назвать тебя Эрра. На языке древнего северного народа, из которого происходит мой род, это значит «разрушительный свет». Ибо таков ты - ослепителен в своем величии, и разрушителен в своей ипостаси.

- Эрра? - бог войны будто пробовал слово на вкус. Неоднозначное выражение лица сменилось заинтересованностью, а потом губы воина искривились в хищной улыбке. - Эрра! Замечательное имя. Еще не было в ойкумене того, кто оказался достоин носить его. Посему я с благодарностью принимают это имя.

Он едва заметно склонил голову, глядя в глаза Хаммурапи, а затем сделал ему и Ниске знак подняться. Далее они беседовали как равные, так захотел бог войны. А потом тело Ишуку окончательно истекло кровью и Эрра был вынужден вернуться в бесплотную форму. С тех пор он всегда сопровождал войско Кадингирры - порой в своем истинном обличии, но чаще - вселяясь в смертельно раненных воинов и сея вокруг себя хаос и разрушение.

Легенды о воинах, что были сражены, но восстали, чтобы с утроенной яростью биться за своего царя, быстро облетели ойкумену. И скоро они достигли ушей Шамши-Адада, царя грозной Ашшурии. Шамши-Адад поспешил предложить союз Кадингирре и Хаммурапи, отлично понимая, что Ашшур является на данный момент крупнейшим государством ойкумены, согласился, не в силах противостоять соблазну заполучить столь прославленного союзника.

Так началось возвышение Кадингирры. Воины Хаммурапи покоряли царство за царством, один за другим пали Мари, Эшнунна, Сузиана, Элам, Ларса. Хаммурапи, памятуя о своей клятве, еще не раз возвращался в Малгиум, чтобы испепелить заново отстроенный город. Ашшур тоже оказался под властью Хаммурапи после внезапной (но случайно ли?) кончины Шамши-Адада.

Войско Хаммурапи, благословленное Эррой, не знало поражений. Бог войны давал царю мудрые стратегические советы, наполнял сердца его воинов отвагой и праведной яростью. Единственное, что смущало царя Кадингирры, это жестокость Эрры, - воплощаясь в телах смертных и ведя за собой лучших воинов, он не останавливался, пока не вырезал всех на своем пути. Он убивал людей даже тогда, когда те молили о пощаде. Он стирал с лица земли целые поселения, вместе со всеми жителями, истребляя даже скот и сжигая за собой все, что могло гореть. Воины, что шли за ним, преисполнялись неистовства и сами становились подобны богам - их удары были неотразимы, а скорость движений позволяла им ловить стрелы и камни, выпущенные из пращей.

Вся ойкумена вскоре узнала об Эрре, который нередко сталкивался с другими богами, чаще всего - в бою. Тишпака, бога войны, что покровительствовал Эшнунне, он сразил в своем истинном облике. На чистом безоблачном небе над двумя армиями блистали ослепительные молнии и грохотал такой гром, что, казалось, небо вот-вот расколется надвое. Но поединок двух незримых сущностей оказался довольно быстр и завершился кровавым дождем, обильно выпавшим по всему бассейну Диялы.

Участь Иншушинака, бога, который благоволил Сузиане, Эрра решил более наглядным образом. Они оба воплотились в смертных телах - Эрра, как обычно, занял тело павшего воина, но Иншушинак подчинил себе еще живой сосуд, испепелив дух, которому тот был дарован при рождении. Этот поступок привел Эрру в еще большую ярость - он жестоко играл с чужим богом, позволив тому несколько раз зацепить себя длинным изогнутым клинком, а затем внезапно прикончил его единственным ударом в шею. Ударом, которого никто из смертных даже не увидел.

В следующее мгновение Эрра выкрикнул короткое слово, которого никто не понял, но каждый воин, слышавший его, ощутил, как ледяной холод пронзил позвоночник, а ноги предательски подогнулись. Бог войны подскочил к опадающему телу и с мерзким хрустом вскрыл его грудь голыми руками. Он достал трепещущее сердце, в котором силой его слова все еще была заключена суть бога Сузианы, и поглотил его в три смачных укуса.

В тот миг, когда воины Кадингирры, взорвались ревом восторга от увиденного, Хаммурапи понял, что не только восхищается Эррой. Он переглянулся с Ниску и понял, что они думают об одном. Точнее - чувствуют одно, страх перед жестоким чудовищем, которого они сами же создали.

Но Эрра был их самым верным союзником, он подарил Хаммурапи империю, о которой сын Син-мубаллита грезил с малых лет. А в свободное от войны временя он предавался всевозможным наслаждениям в обществе других высших сущностей шумера и аккада. Крутой нрав бога войны привлекал к нему внимание многих богинь и Эрра пользовался этим обстоятельством без всякого стеснения.

На перистых ложах небесных дворцов, созданных фантазиями, надеждами и верой смертных, Эрра распалял страсть богинь (как юных, так и тех, что были много старше него) и утопал вместе с ними в бездне наслаждения. О, в этом смысле боги едва ли отличаются от смертных! И также как многие смертные мужчины Эрра никак не мог остановиться...

Сначала была Мами, потом Мамиту, ее сменила Нинхурсаг, затем были Дингирмах, Ки, Ураш, Нинсина, Нунгаль... вскоре он и сам запутался в именах. К слову сказать, Эрра бывал не только в небесных, но и в подземных дворцах. В чертогах, что никогда не видели дневного света, и очень немногим богам посчастливилось созерцать их жестокое великолепие.

То были Чертоги Эрешкигаль, покровительницы Ир-каллы, «земли, из которой нет возврата». Так шумеры довольно пресловуто именовали посмертную реальность. Но Эрру это едва ли смущало, особенно когда он имел удовольствие созерцать стройную, исполненную внутренней силы фигуру Эрешкигаль в облегающих кожаных одеждах. Ее глубокие глаза цвета тени, что в лунную ночь пляшет у распаленного костра, покорили сердце бога войны, хотя многие (и он - в их числе) были уверены, что нет у него никакого сердца.

Тем не менее, он положил немало лет на то, чтобы подобраться к таинственной богине, с которой смели заговорить разве что Ану, Энлиль или Мардук. Как он и полагал, покров ледяной неприступности оказался напускным и служил лишь одной цели - отсечь лишние вопросы.

- Но едва ли таким образом ты избавишься от лишнего внимания, - философски заметил бог войны, потягивая небесное вино из высокого бокала. Он расположился на краю узкого ложа, устланного шкурами гепардов, волков и гиен. Ложе было удобным, но явно рассчитанным лишь на одну персону. Эрра уже придумал, как решить эту проблему...

- Боги что люди, - усмехнулась Эрешкигаль, проходя мимо Эрры. В ее пластичных движениях угадывалась двусмысленность, больше чем обычно. - Им многое интересно. Но всегда чего-то не хватает, времени, сил, храбрости. Чаще храбрости.

- Поэтому я сейчас здесь, - с нескрываемой гордостью, изрядно подпитанной небесным вином, проговорил Эрра. Он беззастенчиво полулежал на мягких шкурах, опираясь на согнутые локти. Легкая туника эффектно подчеркивала рельефные изгибы его могучей фигуры. - Потому что из всех правил есть исключения.

- А что происходит, когда сближаются два исключения? - Эрешкигаль оперлась о край ложа и по-кошачьи грациозно приблизилась к Эрре с бокалом в руке, остановившись так близко, что он мог уловить ее холодное, но терпкое от вина дыхание. - Мудрецы с севера говорят, что они неминуемо отталкиваются.

- Лгут, - прошептал Эрра, одним слитным движением обхватывая Эрешкигаль за талию и увлекая на ложе. Теперь он оказался сверху. - Все лгут.

- А ты? - она отбросила бокал и хрустальные осколки со звоном разлетелись по каменному полу. Ее руки скользнули по его груди и обхватили голову, нежно, но сильно.

- Никогда, - ответил он, отбрасывая свой бокал. - Не тебе, - И прежде, чем под каменными сводами вновь раскатился звон бьющегося хрусталя, его губы уже впились в ее шею, спускаясь все ниже и ниже, оставляя на темной матовой коже рваные следы исполненных страсти поцелуев, которые хаотично поблескивали в отсветах пламени, что неистово билось в металлических жаровнях подземного чертога.

Эрру действительно трудно было обвинить во лжи. Ведь он ничего не обещал, поэтому счел закономерной ситуацию, когда однажды просто покинул каменные лабиринты Ир-каллы. Тем более, что у него был отличный повод - Хаммурапи покорял Элам, а там, говорят, жил древний и сильный бог, которого надлежало порешить быстро и желательно - демонстративно.

- И что я мог поделать? - позже говорил он Таммузу и Нергалу. Они сидели на каменных плитах залитой солнцем террасы у самого края летучего острова. Это был остров Нергала, с которым Эрра сошелся ближе остальных. Быть может, потому, что Нергал тоже не появлялся в обществе богов без бокала небесного вина в руке? Или потому, что в его матово-голубых глазах, напоминавших кабошон из звездчатого сапфира, было место страсти, но едва ли находилось место верности?..

- Так уже было, не раз, и все вы отлично знаете об этом, - продолжал Эрра, в буквальном смысле изливая душу своим божественным друзьям. - Это как битва, понимаете? Смысл в том, чтобы выиграть! Я захватываю крепости и города, но я не восстанавливаю их после, я не правлю ими. Я - воин, а не правитель!

- Едва ли кто-то сомневается в этом, - с двусмысленной полуулыбкой уронил Таммуз. Романтик по своей сути он был полной противоположностью Эрры. Тем не менее, эти два бога отлично сдружились. Да и Таммуз нередко изливал душу Эрре, неизменно - о своих душевных терзания по-поводу Инанны. К которой, кстати, Эрра даже не приближался, ибо узы мужской дружбы считал нерушимыми.

- Но дело то в другом, - подхватил Нергал с глубоким вздохом. Эрра отлично знал (да и все знали), что Нергал многие столетия беззаветно влюблен в Эрешкигаль, но едва ли его чувство было взаимным. Эрра вообще оказался первым, кого богиня подземного мира впустила в чертоги Ир-калла, она так и сказала: «А ты ведь первый, кто здесь оказался». На что бог войны высокомерно заметил: «Надеюсь сегодня еще не раз услышать эти слова». А потом они соскользнули с мягкого, но слишком узкого ложа и улеглись на каменном полу, раскидав по нему шкуры.

- Дело в том, - продолжил Нергал. - Что в этот раз ты обидел богиню, которую обижать не стоило. Ты тронул ее сердце, понимаешь? Отчего так вышло - не ответит никто, но она действительно открылась тебе. И что ты сделал дальше? То же, что делал со всеми другими богинями. Ты просто ушел.

- Что, в принципе, закономерно, - вновь улыбнулся Таммуз. Эрра взглянул на него и поднял свой бокал, Таммуз кивнул и они выпили.

- Я понимаю, - задумчиво протянул Эрра. - Энлиль прислушивается к ней. Ее чтут не только здесь, но и далеко на западе, в землях халдеев. Самый неблагоприятный исход?

- Ты больше не сможешь покровительствовать Хаммурапи и его воинам, - без запинки ответил Таммуз, который отлично знал своего отца. - Это несправедливо, но Эрешкигаль добьется такого приговора. Из мести. Рано или поздно отец уступит, это вопрос времени.

- Воистину, - вздохнул Эрра, допивая небесное вино из бокала, который мгновением позже вновь наполнился сам собой. - Боги что люди... Что женщина, что богиня - лучше не злить...

Но у Эрры в голове уже родился план, как исправить ситуацию. План был не самый честный, но гарантировал грандиозный шухер, в результате которого многое могло поменяться, а главное - Эрешкигаль отстала бы от него. Эрру знали как могучего и неистового воина, а потому - часто недооценивали. Никто из них не ведал войны и не понимал, что его главным оружием всегда оставалась хитрость, ибо плох тот воин, что полагается лишь на свою мощь.

Они покинули террасу и вернулись во дворец, где присутствовали едва ли все боги шумеро-аккадского пантеона. Было много смеха, небесного вина и божественных развлечений, но нигде не было Эрешкигаль. Эрра продолжал методично спаивать Нергала, потихоньку распаляя его ревность. Он понимал, что рискует, но был уверен, что достаточно знает тех, с кем собирался сыграть в смертельную игру.

В итоге, Нергал не сдержался и стал во всеуслышание называть Эрешкигаль распутной девкой (о, пожалуй, это был самый безобидный из озвученных им оборотов!). В нем играли злость, ревность, столетьями подавляемая страсть. Он обвинял великую подземную госпожу в том, что она тысячу лет отвечала холодом на его попытки разжечь в ее сердце пламя любви, но тут же растаяла «как смертная бабенка», едва явился «этот недалекий гордец». Эрра лишь улыбался, не в силах обижаться на друга. Тем более, что он фактически сам вынудил Нергала к подобным инсинуациям.

Вскоре явилась Эрешкигаль. Разумеется, она все отлично слышала, но едва ли понимала, кто на самом деле стоит за порывами Нергала.

- Твои обвинения слишком жестоки, чтобы я могла списать их на твое состояние, бог разрушительного света, - проговорила она ледяным тоном, выйдя на середину зала. - Посему я вижу лишь один выход - поединок. И если я одержу верх над тобой, ты не просто извинишься. Ты покинешь эти земли. Навсегда.

По залу, мгновенно утопленному в тишине, прокатилась волна перешептываний. Лишь Эрра задумчиво елозил пятерней по лицу, скрывая удовлетворенную улыбку. Он отлично «обработал» Нергала и знал, что будет дальше.

- Я принимаю твой вызов! - выкрикнул опьяненный бог и на миг его мутный взор прояснился. Он был готов на это, он был готов проиграть и уйти, чтобы больше не терзать свою душу несбыточными надеждами. Тем более, что все отлично понимали - он не противник Эрешкигаль, тягаться с ней могут разве что Эрра да Мардук. - Но и у меня есть условие.

Эрешкигаль рассмеялась. Эрре ее смех напомнил звон разбитых хрустальных бокалов. Это был звон разрушения.

- Условие? - отсмеявшись, спросила она. - Либо ты действительно слишком пьян, либо твоему мужеству может позавидовать сам Мадрук! - она осознанно поставила в пример Мардука, а не Эрру, даже не взглянув на последнего. Это было ошибкой. - Что ж, говори! Любое условие я приму.

- Если выиграю я, - прошипел Нергал. - Ты станешь моей женой.

Это был удар ниже пояса. Но Эрешкигаль не могла взять свои слова обратно. На миг в ее глазах мелькнуло непонимание, шок всего на один удар смертного сердца вывел ее из равновесия. Возможно, если бы в эту секунду она взглянула на Эрру - ей бы открылась истина. Но властительница подземного мира не удостоила бывшего любовника вниманием. Она взяла себя в руки, гордо вскинула голову и кивнула.

- Биться будем на рассвете, - в ее словах звучал лед. Вековечный лед, в который неминуемо обращается влага, рискнувшая пробиться слишком глубоко в подгорные пещеры. - В моих чертогах.

С этими словами она покинула небесный дворец. А на следующее утро в жестокой схватке Нергал обезоружил Эрешкигаль и приставил лезвие своего изогнутого меча к ее обнаженной шее. В том смертельном танце, когда парные клинки Эрешкигаль несколько раз едва не настигли Нергала, многие из свидетелей поединка улавливали в движениях бога разрушительного света знакомые, но неуловимые финты и пируэты.

Нергал бился так, как не бился никогда прежде. Против коротких мечей Эрешкигаль он вышел с длинным полутораручным клинком, что было довольно необычным выбором. Тем не менее, скорость клинка при двуручном хвате в сочетании с невероятной силой ударов и удивительным мастерством Нергала позволяли ему не только успешно парировать все встречные выпады, но и атаковать самому.

В итоге, он удачно заблокировал один из клинков Эрешкигаль, затем высвободил левую руку и нанес богине жестокий удар в подбородок. Та пошатнулась и этого мгновения Нергалу хватило для того, чтобы перехватить ее левое запястье и ударить его о каменную стену. Клинок покинул руку богини, она с рычанием высвободилась из захвата, нанесла несколько рубящих ударов, но Нергал вновь оказался быстрее, - не обращая внимания на несколько легких порезов на груди, он ринулся вперед, отводя ее клинок вниз, затем еще раз ударил Эрешкигаль в подбородок, но уже яблоком клинка. Богиня рухнула на пол, Нергал встал над ней и коснулся лезвием меча ее шеи.

Эрешкигаль стала женой Нергала, и он перебрался к ней, в Ир-каллу. Никто так и не узнал, что перед боем Эрра дал Нергалу часть своей силы. Этот древний ритуал не был известен ни одному богу, Эрра нашел его, путешествуя на восток, в пустыню, где возле Ура он посетил древний зиккурат. Эрра давно заприметил эти необычные строения, которые местные народы использовали как храмы. Но оказалось, что не они строители зиккуратов, это наследие иной цивилизации, давно сгинувшей и не оставившей после себя ничего, кроме монументальных комплексов непонятного назначения.

Эрра каким-то шестым чувством улавливал, что зиккураты не были задуманы как храмы. Скорее как некие накопители колебательной энергии, которые сейчас по какой-то причине были «обесточены». Эрра не слишком старался вникнуть в их суть, но в зиккурате Ура он нашел железные скрижали, на которых был изображен тот самый ритуал.

Нергал был счастлив, Эрешкигаль, казалось, смирилась с ролью примерной (или не очень) супруги, а главное - забыла об Эрре. А сам Эрра... он никому не признался бы в этом, но в какой-то момент бог войны понял, что Эрешкигаль была единственной богиней, которую он не хотел покидать. Почему же ушел? Возможно - по инерции. А возможно - зов войны в нем всегда был сильнее зова страсти.

А потом Хаммурапи пошел войной на Ларсу и у Эрры было много работы. Он вновь пробуждал в войнах Хаммурапи отвагу и безумную ярость, сходился в бою с чужими богами и побеждал их, одного за другим. Он вновь воплощался в телах смертных воинов и упивался кровью врагов, разрушая все, чего мог коснуться. Он стал втрое неистовее и впятеро безжалостнее. Но войны Хаммурапи все равно любили своего бога. Они не переставали славить его, наносили на свои тела кровавые раны в его честь, называли его именем своих сыновей.

Эрра, бог войны и разрушения, воплощение ярости Кадингирры. Порой его называли богом чумы и мора, о нем слагали такие легенды, которые иному богу могли бы показаться оскорбительными. Но Эрра лишь раскатисто смеялся над этими историями, видя в них страх. Страх смертных перед войной, перед стихией, которую невозможно остановить или одолеть. Эрра знал, что так будет всегда. Однажды в пьяном экстазе, в объятьях крылатых духов-богинь воздуха, после штурма Ларсы, его разума коснулось видение грядущего. И он захохотал, узрев, что даже во тьме далекого будущего есть лишь война...

И кто знает, чем закончилась бы история возвышения Кадингирры, если бы однажды Эрра не услышал зов. Он пировал с другими богами в одном из небеcных дворцов, когда ощутил, что кто-то из смертных обращается к нему. Воины часто просили у Эрры благословения и он щедро делился своим вниманием с каждым из них, даруя силу, храбрости и мужество. Но то был совсем иной зов.

Эрра сразу же понял, что к нему взывает Ниску, лучший воин войска Хаммурапи. Сильный и доблестный ветеран, прошедший ни один десяток войн, раньше он никогда не обращался к Эрре. Не потому, что не уважал или не любил своего бога. Просто Ниску считал, что сам в состоянии справиться с любыми задачами. И он с ними успешно справлялся.

Однако в этот раз что-то изменилось. Ниску просил у Эрры помощи. И столько боли и отчаяния было в его зове, что бог войны, мгновенно протрезвев, сбросил с себя пышнобедрую Мамме и ринулся вниз, в мир смертных, к своему лучшему воину. Он предстал перед Ниску в пламене жертвенного огня меняющимся, трепещущим образом с алыми как ограненные рубины глазами.

- Я пришел к тебе, мой верный воин, - пророкотал Эрра. Его сильный баритон раскатился под сводами небольшой пещеры. - Что за нужда заставила тебя обратиться ко мне?

- Повелитель! - выдохнул Ниску, его била дрожь. - Я прошу тебя, лишь тебя, ибо никто боле не в силах помочь мне! Моя жена, Икшель, она рожает, но... что-то не так, повелитель, ребенок лежит неправильно и повитуха не знает, что делать. Она говорит, что не может спасти ни мать, ни ребенка!

Пещера, в которой Ниску взывал к Эрре, находилась на берегу рукотворного озера Тамту. Здесь раскинулся крупный город Борсиппа, который год от года обретал все большую политическую значимость. Он разрастался, все больше торговцев и ремесленников прибывало сюда, Борсиппу даже называли Второй Кадингиррой.

У Ниску в Борсиппе был скромный дворец, он стоял на самом берегу озера. Эрра без труда нашел эту информацию в открытом разуме своего воина, а затем проник не знающим преград божественным взором сквозь глиняный кирпич дворцовых стен. Он увидел женщину, Икшель, и кровавую лужу, что растекалась под ней по шкуре муфлона. Рядом с Икшель находилась повитуха и две жрицы Инанны. О, глупые женщины, они взывали к богине-матери, не ведая, что та едва ли почтит их своим вниманием!

Эрра видел, что Икшель умирает от потери крови, а ребенок в ее чреве задыхается, не способный освободиться от оков материнской плоти. Он все это видел, отчетливо и во всех подробностях, но не мог ничего сделать. Не было у него силы помочь страдающей женщине, помочь своему лучшему воину.

- Я сделаю все, все что ты скажешь! - кричал Ниску, и впервые Эрра увидел на лице могучего воина слезы. - Ты велик и неодолим, о Эрра! Я никогда не смел просить тебя о чем либо, но сейчас прошу. Если нужно - забери мою жизнь, но спаси мою жену и ребенка! Спаси их! Хотя бы... хотя бы ребенка... Она бы этого хотела...

Эхо его рыданий тысячекратно отразилось от стен маленькой пещеры и заставило жертвенный пламень замереть, точно в испуге.

- Я не могу, - проговорил Эрра из огня. - Прости, мой воин, я...

- Да что же ты за бог! - зарычал Ниску. Он вскочил с колен, его глаза, полные слез и бессильной ярости, уставились в пламя жестоким немигающим взглядом. - Что ты за бог, если не можешь спасти одну единственную жизнь! Что значат тысячи сраженных тобою врагов? Что значит десятки покоренных народов и сожженных столиц? Что значишь ты сам и вся наша любовь к тебе? Если ты не в состоянии спасти одну единственную жизнь! Одну! Единственную! Жизнь! Что ты за бог! Что вы за боги!

Эрра молчал. В это мгновение он неожиданно понял, насколько прав смертный воин. Бог войны, существо, что в своей мощи стоит неизмеримо выше людского рода, на деле бессилен там, где бессилен и сам человек. Он может стирать с лица земли цивилизации, он может возвышать одних царей и низвергать других, он может выиграть любую битву. Любую, кроме одной. Кроме битвы за жизнь. Одну единственную жизнь.

Смятение овладело его сутью. Эрра смотрел в пустой сумрак пещеры, все еще отражаясь в пламене догорающего жертвенника. Он слышал рычание и всхлипы Ниску, слышал стоны умирающей Икшель. Он не хотел слышать все это, но не мог, не мог заставить себя не слушать.

А потом он рванулся в небо, огненной стрелой прошил атмосферу и бурей ворвался в небесный дворец, где пировали боги. Он проломал пол дворца, каменные плиты брызнули в стороны осколками обсидиана и мрамора. В воцарившейся тишине Эрра прошел к дальним чертогам дворца, вышиб высокую деревянную дверь покоев Инанны и грубо сдернул с ее ложа бархатное покрывало. Богиня не успела понять, в чем дело, Эрра лишь бросил ей тонкую золотистую тунику, схватил за руку и увлек за собой, в мир смертных.

Все произошло слишком быстро, чтобы кто-то мог помешать ему. С другой стороны - никто бы и не смог. Эрра без слов показал Инанне, что от нее требуется, и столько боли было в показанных им образах, что богиня не посмела ослушаться.

Но когда они прибывали в Борсиппу, было уже поздно. Они ворвались во дворец Ниску порывом ночного ветра, нашли комнату, где рожала Икшель и... обнаружили ее холодное тело. Ребенок тоже умер, повитуха и ее помощницы-жрицы ничего не смогли сделать. Инанна подошла к мертвой женщине, на чьем лице застыло выражение невыносимой муки, взяла ее лицо в свои ладони и разрыдалась. Возможно, она могла помочь, пока Икшель была жива. Но не теперь.

Слезы Инанны проявились в мире смертных золотыми бисеринками, они материализовались из воздуха и покатились по лицу мертвой девушки. Повитуха отшатнулась от тела, осенив себя защитным знаком Ану. Жрицы пали ниц и начали нараспев повторять молитвы-славления Инанне. От их красивых, но бессмысленных голосов богиня зарыдала еще громче. Ее прерывистые рыдания во всей ойкумене слышал один лишь Эрра.

Он вышел из комнаты, прошел коридорами дворца и оказался в небольшом саду с фонтаном. На краю фонтана, бессильно уронив жилистые руки на колени, сидел Ниску. Неведомо как, но воин почувствовал приближения бога.

- Это ты? - спросил он, глядя в пустоту. - Это ты.

- Уходи отсюда, бог, - прошептал он, медленно извлекая клинок из ножен. - Этот мир останется твоим храмом навсегда. Но не этот дом. И не мое сердце. Больше нет.

Он встал и сделал шаг в сторону, где стоял Эрра. Он не мог видеть бога, но будто бы видел.

- Уходи, прошу, - Ниску говорил упавшим, но сильным голосом. Голосом смертного, который уже ничего не боялся, и имел на это право. Он вскинул клинок и... нанес божественному телу Эрры легкую резаную рану! - Уходи, иначе, клянусь землей Кадингирры, я буду биться с тобой, бог.

Эрра отшатнулся. Он не боялся Ниску. Более того - он никогда бы не поднял руку на своего верного воина. Но тот факт, что Ниску практически видел Эрру и мог нанести ущерб его божественной сущности, говорил о многом. Как минимум о том, что Эрре действительно больше не было места в этих неспокойных землях.

И он покинул Кадингирру, даже не попрощавшись с Хаммурапи. Позже до него доходили слухи о том, что покорение Ларсы стало последним завоеванием великого царя. Кадингирра при нем достигла рассвета, но позже потеряла былое величие и растворилась в иной культуре.

Ниску ушел в пустыню и не вернулся, хотя в чертоги Эрешкигаль его дух так никогда и не попал. Инанна тоже ушла, а позже вернулась в ипостаси жестокосердной Шитар, аккадской богини любви и войны, распри и плодородия, страсти и материнской любви.

Эрра больше никогда не возвращался в эти земли. Он долго странствовал, оставил свой след в истории многих культур, но нигде не задерживался достаточно долго. Его славили под десятком имен, не одного правителя он возвел на трон, не одного воина сделал достойным бессмертной славы. Безграничная ярость, непревзойденное боевое искусство и холодная хитрость гениального военачальника остались с ним, но там, в пещере Борсиппы, он потерял нечто важное, глубинную часть себя, которая делала его чем-то большим. Большим, чем бог войны и разрушения.

Но ту часть он больше никогда не нашел. А со временем просто перестал искать. Стал тем, кем его видели. Неистовым, непредсказуемым, жестоким. Да и какая разница, что о тебе думают люди, если вся земля - твой храм? Да и какая разница, если даже этот храм тебе суждено потерять...

***

А наутро бог войны поймал змею. Угольно-черный шипящий шланг едва ли не метровой длины деловито проползал мимо их лагеря, пересекая звериную тропу, когда в его голову внезапно воткнулся узкий метательный нож. Змею буквально пришпилило к земле, даже ее раздвоенный язык так и остался высунутым. Похоже, она погибла мгновенно, хотя тело для приличия еще пару минут поизвивалось на травянистом пологе, стремительно теплеющем и наливающимся красками под ласковыми лучами восходящего солнца.

Эрра поднял змею, резким ударом ножа смахнул ей голову. Затем взял гада за хвост, нашел анальное отверстие, вставил в него кончик ножа и аккуратно вскрыл змею вдоль тела. Отогнул край шкуры и повел ножом в обратном направлении, отсекая соединительную ткань. Затем одним рывком содрал чешуйчатый покров с алого мясистого тельца.

Локи тщательно вымыл змеиное мясо, порезал на кусочки и насадил на несколько веток. К этому моменту Тот уже развел костер. Не прошло и десяти минут, как они лакомились свежеприготовленной змеей. Карн никогда не пробовал столь экзотическое блюдо, змея показалась ему очень вкусной. Но может статься, что на фоне пресных армейских галет его вкусовые рецепторы были рады любой альтернативе.

После неожиданно приятного завтрака они свернули лагерь и двинулись вслед за Тотом вглубь очередного леса. Дважды они пересекали нормальную грунтовку и каждый раз Карн искренне радовался, что хотя бы часть пути им удалось проехать на электричке. И пусть то были  какие-то полчаса, но сейчас он бы многое отдал за то, чтобы проехать на «электрическом змее» еще хотя бы столько же.

На третьи сутки пути вода подошла к концу, да и пища почти закончилась, но богов этот факт нисколько не напрягал, и вскоре Карн понял, почему. У небольшого озерца они наткнулись на большой металлический ящик, который едва ли не до середины ушел в податливую жирную почву. В ящике обнаружились запасы воды и армейские сухпайки.

- Привет от корешей Эрры, - хмыкнул Локи, доставая походную снедь из ящика и раздавая остальным. Полегчавший было рюкзак вновь напомнил Карну о том, что стоило бы почаще посещать спортзал и поменьше курить. Кстати, в ящике помимо еды обнаружилось несколько сигаретных пачек и бутылка «Джека Дэниэлса», отчего Эрра, Рокеронтис и Локи довольно заулыбались, а Тот лишь покачал головой. Бутылку «раздавили» тем же вечером у костра.

Несколько раз им встречалась какая-то живность. Карн лишь однажды успел заметить серый загривок, а другой раз - грязно-рыжий и совсем не пушистый хвост. А потом, наутро пятого дня, когда Карну казалось, что его ноги больше не в состоянии выполнять никаких, даже самых элементарных движений, они наткнулись на медведя.

Первым хозяина леса почуял Рокеронтис. Он замыкал колонну и внезапно остановился, тихонько присвистнув, чтобы привлечь внимание. Когда все обернулись, он прижал указательный палец к губам и медленно, абсолютно беззвучно прошел вперед. Пригнулся, звучно втянул воздух.

- Медведь, - сказал он, распрямляясь. Сказал абсолютно обыденным тоном, не таясь. - Здоровенный, под два с половиной метра. Бежать бесполезно, он о нас знает. Более того, похоже, что он давно уже идет параллельно с нами.

- А теперь решил поздороваться? - скривился Локи, кладя ладонь на деревянную рукоять походного мачете, что покоился в ножнах на его правом бедре.

- Не вздумай, - медленно проговорил Тот. - Медведя мы убивать не станем.

- А вот если... - начал Локи.

- Не смей, - прервал его Эрра. - У Тота есть, чем удивить нашего попутчика.

Медведь, похоже, понял, что его раскрыли и заворочался. Вскоре из-за высоких кустов появилась огромная бурая голова, за ней выдвинулось массивное тело. Медведь шел на задних лапах и тихонько порыкивал. Тот медленно двинулся навстречу зверю, потом они оба замерли на расстоянии пары метров друг от друга.

Карн невольно представил, как медведь в один прыжок преодолевает это расстояние и размашистым ударом лапы рассекает богу мудрости череп. Забавно так, пережить войну с Иными Богами, столетьями выживать в новом мире и погибнуть от медвежьей лапы! С другой стороны, пусть их тела и смертны, но это ведь боги. Кто знает, на что Тот способен здесь, в Ра.

Бог мудрости извлек из кармана правую руку и вытянул ее вперед, раскрывая ладонь. Карн заметил, что у него на безымянном пальце надето кольцо, печатка, по виду - серебряная. Только одета она была рисунком вовнутрь, будто специально для того, чтобы ее можно было демонстрировать, лишь протягивая вперед раскрытую ладонь. На печатке были изображены два равносторонних треугольника, пересекающие друг друга. Такая же «шестиконечная звезда» красовалась на флаге Израиля, что Карна несказанно удивило.

Медведь склонил голову на бок, поводил носом, потом могучим движением опустился на все четыре лапы. Карн мог поклясться, что прежде, чем развернуться, зверь махнул им лапой, мол, идите за мной. Тот кивнул остальным и последовал за медведем.

Зверь повел их чуть в стороне от изначального маршрута. Проходя мимо высохшей, но каким-то чудом все еще стоявшей вертикально березы, Карн неловко толкнул ее и деревце завалилось. Березка угодила ровно на узкую звериную тропку, по которой они намеревались идти. Раздался звучный щелчок и во все стороны полетели щепки. Дерево угодило в медвежий капкан, в который вполне мог попасться кто-то из них.

Они шли за медведем почти целый день. Дважды Эрра указывал Карну на места, которые медведь старательно обходил. И каждый раз парень замечал в глубине желто-зеленого покрова ржавые зубья. Потом медведь загнул петлю вокруг относительно ровного участка почвы.

- Торфяная каверна, - сказал Локи, всматриваясь в полянку, по которой они, вероятно, обязательно прошлись бы. - В глубину может и десятка метров достигать. А главное - ее очень трудно заметить. Я бы и не почуял, если бы однажды уже не сталкивался с такой хренью.

- Мишка нас спасает? - спросил Карн. Хотя, скорее, просто сказал, а не спросил, ведь это было ясно с самого начала.

- Уже в который раз, - кивнул Тот.

- Погодите, - неожиданная мысль буквально ворвалась в сознание Карна. - А он не уведет нас с Пути?

- Нет, - твердо ответил шагавший впереди бог мудрости. - Я сверяюсь со своей картой. Он идет точно по Пути.

- И в том нет ничего удивительного, - хмуро пробасил Эрра.

- Это почему? - Карн, конечно, понимал, что у большинства лесных жителей обоняние развито гораздо лучше, чем у людей. Но ведь тут ситуация иная.

- Потому что животные чувствуют энергетические токи земли, - ответил Тот.

- Понял, понял, - поспешно закивал Карн, срывая травинку и засовывая ее меж зубов. В этот момент медведь обернулся и посмотрел на парня. В его глазах явственно читалось «ты че делаешь, пес?». Карну стало не по себе, он сплюнул травинку и медведь отвернулся.

- Не все так могут, - продолжил Тот. - Медведи, волки, кошачьи - эти да, некоторые породы собак, дельфины. Лисы вот не могут. Птицы тоже, кроме воронов. А муравьи делают это едва ли не лучше остальных.

Карн хотел спросить, с чем это связано, но с момента встречи с медведем его терзал другой вопрос, который сейчас казался куда более насущным.

- А что это за перстень? - спросил он, поравнявшись с Тотом. - На нем Звезда Давида?

- Леща б тебе за такие слова! - выкрикнул Локи, как показалось Карну - довольно грубо. Медведь вновь обернулся, посмотрел на бога огня и будто бы кивнул. Одобрительно.

- Тебе еще очень многое нужно узнать, - устало вздохнул Тот.

- Ты при наших славянских друзьях такого не ляпни, - посоветовал Рокеронтис. - Особенно при Велесе! То, что ты назвал Звездой Давида, на самом деле является Печатью Велеса. И это вовсе не звезда.

- Семитские предки иудеев переняли этот символ у белой расы, - Тот говорил спокойно, но на его скулах играли желваки. - Хотя «переняли» - слишком... толерантное определение. Украли попросту, адаптировали под себя. Стали даже использовать в ритуалах. С крестом также.

- Я думал, Печать Велеса это такой стилизованный бычок, - улыбнулся Карн. - Ну, там, с рогами...

 Медведь аж зарычал, Тот застонал. Остальные боги гулко зашептались, Локи хрипло захохотал.

- Мне очень жаль, что у нас не было времени, - сдержанно заговорил Эрра, он первым взял себя в руки. - Пусть даже ты верил учебникам истории в школе, но сейчас то ты должен понимать, что почти все это - искажения, которые не сравнимы с реальными фактами.

 - В общем, да... - протянул Карн.

- Помнишь, ты спрашивал у Велеса, откуда взялся «скотий бог»? - прервал его мучения Тот. - Так вот известная тебе Печать Велеса, та что, прости Атум, «с бычком», непосредственно связана с той историей. И лучше будет, если Велес сам расскажет тебе о тех событиях. А сейчас давайте замнем тему, она не нравится нашему мохнатому другу.

Теперь они лезли через настоящий бурелом. Идти за медведем было проще, его туша, в которой по прикидкам Карна было центнеров восемь, не меньше, с легкостью крушила и молодую поросль, и юные березки по пять-семь лет от роду, и достаточно крупные стволы, что имели глупость вырасти на пути этого исполина.

К вечеру медведь вывел их к просторной поляне, посреди которой из под поросшего зеленцой валуна выбегала хрустальная змейка ручья.

- Дальше наш провожатый не пойдет, - объявил Тот, глядя на медведя. Медведь в свою очередь внимательно посмотрел на бога мудрости.

- Жаль, я уже начал к нему привыкать, - улыбнулся Рокеронтис. Неожиданно он подошел к медведю и просто почесал ему нос. К удивлению Карна медведь не порвал Песочного человека на лоскуты, а лишь протяжно рыкнул, выражая крайнюю степень удовлетворения.

И вновь Карн мог бы поклясться в том, что видел, как медведь на прощание махнул им лапой. Тот поклонился в след зверю и тихо прошептал: «Передавай ЕМУ привет».

Ночь прошла спокойно, а наутро, выбравшись из палатки, Карн обнаружил, что Рокеронтис мастерит лук. Он где-то раздобыл пучок веток орешника средней толщины, обтесал их своим мачете таким образом, чтобы средняя часть каждой ветки оставалась достаточно толстой и сужалась к оконечностям. Затем бог ночных кошмаров сплел из стесанной коры несколько прочных веревок и плотно смотал ветки вместе. Достал из кармана пару шнурков и, сделав из них тетиву, согнул лук. Ветки натужно затрещали, но выдержали.

В таком виде Песочный человек разместил свое импровизированное оружие над загодя подготовленным костром. Пока все завтракали (а точнее - давились армейскими галетами), он настругал две стрелы. Потом нашел под валуном два небольших камня, с силой грохнул их друг о друга и, порывшись в осколках, вытащил два, что показались ему наиболее подходящими.

Он осторожно расклинил торцы стрел, вставил туда каменные «наконечники» и примотал их все теми же лоскутами коры, только более тонкими. Пробежался по опушке, выискал шесть идеально ровных перьев, судя по виду - вороньих (но Карн не стал бы гарантировать верность своего предположения), и осторожно примостил их к стрелам. Затем сделал ложбинки в торце каждой стрелы для тетивы.

К тому моменту, как лагерь был собран, Рокеронтис снял лук с костра и затоптал огонь. Затем он смотал с лука шнурки - ветки остались в чуть согнутом состоянии. Песочный человек удовлетворенно кивнул и примотал к луку новую тетиву, теперь уже - из капроновой нитки. Все было сделано «на коленке» меньше чем за два часа, но конструкция выглядела на удивление прочной и удобной.

- Кружок «Умелые ручки» в детстве посещал? - скривил гримасу Локи. Песочный человек передразнил бога огня, состроив еще более жуткую мину, но ничего не ответил. А к середине дня, когда они остановились, чтобы пообедать, Рокеронтис отлучился на пятнадцать минут, скрывшись в зарослях. Шорох стих почти сразу, он отошел совсем недалеко. Все выжидающе притихли. Послышался резкий жужжащий звук и довольное кряканье Рокеронтиса. В тот день они обедали и ужинали свежей олениной.

К концу седьмого дня они вышли к озеру, что раскинуло свои мутные воды прямо посреди голого поля. Карн уже освоился с походным ритмом, его даже не смутил ливень, в который они попали прошлой ночью. Ноги он так и не сбил, но натер две мозоли. Однако после того, как Тот дал ему какую-то вонючую дрянь, по консистенции напоминающую обычный вазелин, и приказал аккуратно втереть ее в поврежденные участки кожи, мозоли зажили чуть ли не на глазах. И, тем не менее, этот «крестовый поход» уже начал доставать Карна. Как минимум потому, что на самом деле он ждал чего-то другого.

- Опаздывают други твои, - протянул Тот, глядя в темно-лиловое небо.

- Неа, - совсем по-мальчишески хмыкнул Эрра. - Вон, гляди!

Они уставились куда-то вдаль, где Карн не смог рассмотреть абсолютно ничего, как ни старался. Вскоре его ушей коснулся едва уловимый гул и над далеким лесом взмыла дребезжащая черная точка. Точка быстро приближалась, но тембр и громкость гула не изменились. Вскоре объект прошел точно над ними, в нескольких километрах над землей. Эрра с улыбкой махнул ему в след, хотя Карн честно сомневался, что это было осмысленно.

- А ну ка парень, хорош ворон считать, - неожиданно рявкнул бог войны. - Шаг назад!

Карн послушно отскочил. Спустя мгновение он услышал протяжный свист и на берег озера, ровно в шаге от него на землю упала большая каменная хреновина. Почва содрогнулось, Карн не смог устоять и свалился на четвереньки. Поднял глаза и увидел перед собой вытянутую каменную коробку, на плитах которой были выгравированы какие-то знаки. Спустя мгновение мозг одуплился и узнал в этих письменах древнеегипетские иероглифы. Сам ящик рухнул на землю почти вертикально и вошел в почву едва ли не на треть.

- Мать твою! - выругался парень. - Это на нас скинули? С самолета?

- Так точно, - самодовольно ответил Эрра, подходя к каменному ящику.

- А это что? - рискнул полюбопытствовать Карн. Боги обступили ящик, но не притрагивались к нему. Почтительно пропустили вперед Тота, который нежно провел по холодному камню рукой.

- Саркофаг, - ответил бог мудрости.

- А зачем? - продолжил расспросы Карн. Он уже поднялся на ноги и подошел к саркофагу поближе. Парень не заметил этого сразу, но тут были не только иероглифы, еще какие-то символические изображения, которых он никогда не видел, украшенные разноцветными камнями. Камни в большинстве своем были мутные, подернутые сеткой мелких трещин, но в глубине каждого все еще хранился древний огонь, что родился в миг сотворения мира.

- Для тебя, - хихикнул Локи, но по его глазам Карн мгновенно понял, что бог коварства не шутит.

- А ну, помогите ка мне, - Тот насел на крышку. Эрра и Рокеронтис примостились рядом и три бога навалились на древний камень. Крышка не сразу, но поддалась, из раззявленной пасти саркофага на Карна пахнуло могильным холодом и смесью высушенных тысячи лет назад трав.

Он сразу понял, что не вес крышки был проблемой. Ее держало какое-то заклинание, он почувствовал это (медитации с Тотом не пропали даром). Безымянным внутренним чувством он уловил, что нужно было три бога, ни больше, ни меньше, чтобы сдвинуть крышку.

А может, он вовсе не почувствовал это? Может, вспомнил? Но откуда, когда он мог видеть нечто подобное? Мысли и образы роились в голове безумным клубком, но Карн поспешил откинуть их прочь. Не то время. И уж точно не то место.

Тот ощупал саркофаг, удовлетворенно кивнул и объявил привал. Но разбивать лагерь они не стали, лишь плотно закусили галетами и остатками жареного зайца, которого Рокеронтис подстрелил утром. Лук его в итоге пришел в полную негодность. Но, что характерно, стрел у Песочного человека тоже больше не было. Он точно знал, на сколько выстрелов хватит оружия.

- А теперь, Карн, слушай внимательно, - начал бог мудрости. По зависшему в воздухе, буквально ощущаемому напряжению парень догадался, что это действительно серьезный разговор. - К счастью, я нигде не ошибся и мы вышли сюда ровно под конец первой лунной недели текущего цикла. Через час с небольшим ткань между Ра и Дуатом в этом месте истончится настолько, что я смогу ее разорвать. На очень короткий промежуток времени. Дальше Всеотец шел через Дуат и мы последуем за ним. Проблема в том, что ты не можешь туда попасть, пока не умрешь. Поэтому мы... обманем систему.

Карн хрустнул галетой. В ночной тишине звук оказался довольно громким.

- Можешь называть это багом, - встрял Локи.

- Да, можешь называть это багом, - кивнул Тот. - А можешь никак не называть. В любом случае в третий раз этот трюк не прокатит.

- В третий? - поспешил уточнить Карн. - То есть до меня кто-то уже так делал? Посещал Дуат в смертной ипостаси? На самом деле, обнадеживает.

- Да, - вновь кивнул Тот. - Только это был мой брат, Осирис, в одном из своих смертных воплощений.

А это уже не очень обнадеживало, потому что Карн не был богом, хотя Виолетта из одиннадцатого «А» в перерывах между криками и вздохами утверждала обратное.

Тот заставил Карна раздеться, полностью. Одежду запихали в его рюкзак и убрали в сторону. Карн, повинуясь молчаливому взгляду бога мудрости, вошел в саркофаг.

Каменный гроб был достаточно большим, при желании тут могло поместиться еще два человека такого же телосложения. Карн внимательно осмотрел саркофаг изнутри, и не сразу заметил, что серый камень непонятного происхождения был испещрен вовсе не мелкими трещинами и сколами, как ему показалось вначале. Там были тысячи, десятки тысяч иероглифов, выведенных с филигранной точностью. Карн даже не мог себе представить, каким инструментом это можно было сделать. Неужели... лазером?

Наконец, он закончил изучать саркофаг и развернулся, прижимаясь спиной к ледяному камню. Гробовой лед мгновенно прошиб его насквозь. На секунду Карну показалось, что в его теле больше не осталось тепла и сейчас он попросту умрет. Но вскоре ощущение дискомфорта пропало, он быстро адаптировался, на удивление.

- И что теперь? - спросил он, посмотрев на богов. - Мне нужно ни о чем не думать? Или медитировать?

- Когда мы закроем крышку, - медленно проговорил Тот. - Не пугайся. Может что-то произойти. А может ничего не произойти. Как я уже говорил, в прошлый раз тут был Осирис, я не имею ни малейшего представления, что творится в саркофаге во время Перехода. Подозреваю, там может быть жарко. И скорее всего письмена наполнятся зримым светом. Для тебя это не будет иметь никакого значения.

- Так, а делать мне что? - нетерпеливо повторил вопрос Карн. Он нервничал. И больше всего его пугал тот факт, что Тот тоже нервничал, хотя старался этого не показывать. В какое дерьмо ты опять ввязываешься, парень, промелькнул у него в голове запоздалый вопрос, ведь это уже дерьмо какого-то другого уровня, готов ли ты к нему?

- Ничего, - Тот начал потирать руки. Точно также в Лимбе делал Эрра, когда «сканировал» окружающее пространство. - Думай, о чем хочешь. Будь самим собой и поменьше волнуйся.

- Я вряд ли смогу поменьше волноваться, - честно признался Карн.

- Это зря, - с едва заметной улыбкой сказал Локи.

- Почему? - мгновенно вырвалось у Карна.

- Чем больше волнуешься, - ответил бог огня. - Тем больше шанс, что твое тело распадется на атомы в процессе путешествия...

- Он шутит, - вмешался Эрра и сурово посмотрел на Локи. - Сейчас не до твоих юморесок, седодушный хохмач.

Рокеронтис поспешил сдержать улыбку, из чего Карн сделал закономерный вывод, что Локи действительно шутил.

Но это уже не имело значения, потому что Тот начал произносить слова заклинания. Он держал руки перед собой ладонями к Карну и медленно раскачивался вперед-назад. Говорил он неспешно и монотонно, но было что-то в его словах, что-то отталкивающее, неправильное, несвойственное этому миру.

Карн тяжело вздохнул и попытался расслабиться. Разумеется, ничего не вышло. А когда боги взялись за каменную крышку, сердце у него подскочило к горлу, а потом камнем рухнуло в желудок, пытаясь утопиться.

- А сколько это займет? - успел спросить Карн, пока каменная плита не скрыла от него знакомую реальность.

- Никто не... - услышал он голос Эрры. А потом плита сомкнулась с телом саркофага, отсекая от него все - свет, звук, мысль. Никто не... знает? Карн почувствовал, что злится. Могли бы и заранее подготовить. Рассказать об этом ритуале, о его сущности. Ведь Тот так любит читать лекции, почему ж молчал, как удав, когда действительно нужно было говорить? Или они не понимают, НАСКОЛЬКО ему сейчас ссыкотно?

С другой стороны, что бы изменилось? Вряд ли ему не сказали чего-то важного. Отбрасывая вопросы о дружбе (а мог ли он считать богов своими друзьями?), это, как минимум, в их же интересах. Ведь он, как ни крути, нужен им. А может в этом и задумка - чтобы он ничего не знал? Черт, слишком много переменных, слишком много непонятного. Вообще, Карн давно понял: во всех делах, связанных с богами, всегда много непонятного.

А с людьми? Много ли ясно с людьми? С существами, которые создают Секстинские капеллы, Джокконд, шекспировские сонеты. И с тем же успехом из под их умелых рук выходят атомные бомбы, химическое оружие, ГМО. Если ли в мире существо менее противоречивое? Наверное, поэтому и боги людей такие непонятные, потому что люди сами напоминают бездонные колодцы, в которых слишком редко что-то отражается, и никак не собрать все воедино.

Карн часто думал о том, может ли быть иначе. Ну, совсем иначе. Как было у Стругацких? Счастье для всех, даром! Почему нельзя ТАК? Просто. Чтобы все были довольны, ведь от этого все выигрывают. Или не все? Тут же вспомнились «Секретные материалы», дремучий сериал, от которого Карн в свое время приходил в неописуемый восторг (от него тогда все приходили в неописуемый восторг, потому что не приходить в неописуемый восторг было нельзя).

Была там одна серия, где Малдер встречает толи джина, толи еще какую-то похожую хрень. И загадывает желание. Абсолютно простое и очевидное желание: пусть все будут счастливы. А потом он выходит из здания и... никого не встречает. Мир опустел. Совсем. Карн тогда не особенно понял посыл, но теперь взглянул на ситуацию под другим углом. Неужели только так?

Он и не успел заметить, как закрыл глаза. В саркофаге Осириса не ощущалось течения времени. Не ощущалось и пространства, то есть он мог бы с тем же успехом лежать на земле, а не стоять на ней, или даже находиться вверх ногами. Открыв глаза, он внезапно понял, что в саркофаге минуту назад было тепло, а теперь стремительно холодает. Он посмотрел по сторонам и не удивился, увидев, что иероглифы, как и предсказывал Тот, налились бледно-голубым светом. Стоп. Все не так, иероглифы гаснут, ГАСНУТ! То есть он в буквальном смысле проморгал момент, когда они наполнились светом. Он что, тупо проспал?

Каменная крышка хрустнула и откатилась в сторону. Достаточно быстро, чтобы слепящий дневной свет стеганул глаза Карна раскаленным бичом. Он зажмурился и был бесконечно рад, услышав шорох ветра, голоса птиц и даже, кажется, звук льющейся воды.

Он медленно разжал судорожно сомкнутые веки и попытался сделать шаг вперед. Он рухнул бы на землю, если бы Локи и Рокеронтис не подхватили его под руки. Боги аккуратно перенесли Карна в сторону от саркофага и усадили на туристическую пенку. Ноги почти не двигались, тело онемело. Он огляделся. Твою мать! Да он же обосрался! Видимо, на лице Карна возникло поистине жуткое выражение, раз бог огня и Песочный человек разом прыснули в кулаки.

- Все в порядке, - поспешил объяснить Тот. Он присел перед Карном на колени и внимательно посмотрел ему в глаза. - Это нормально. Прости, я забыл предупредить. - он резко обернулся на Локи и Рокеронтиса. - Да, я тоже иногда что-то забываю. И надеюсь, мы обойдемся без идиотских шуточек на этот счет.

Два веселых бога согласно закивали, давясь улыбками.

- Выход жидкостей через естественные отверстия. Как во время реальной смерти, когда все мышцы тела расслабляются, - продолжил бог мудрости, деловито ощупывая виски, скулы и шею Карна. - С Осирисом тоже так было, но с тех пор минули тысячи лет, потому я упустил этот досадный момент.

Карн почувствовал кончики пальцев, попытался ими пошевелить. Удалось. Чувствительность быстро возвращалась. А с ней - масса неприятных ощущений. Он не только обосрался, но еще и обоссался и, кажется, облевался. Из носа вытекли, наверное, все сопли, из глаз, судя по всему, тоже что-то вытекало. Суставы хрустели, мышцы будто атрофировались. Да и соображал он туго.

Эрра присел рядом и протянул Карну алюминиевую кружку, от которой вкусно пахло полевыми травами.

- Сможешь взять? - участливо спросил бог войны.

- Да, наверное, - ответил Карн, с трудом ворочая распухшим языком, который мгновение назад он едва отлепил от иссохшего неба, и трясущимися руками ухватил кружку. Ему немилосердно хотелось есть, и еще больше - пить. Он осушил кружку в один стремительный глоток и буквально почувствовал, как к нему возвращаются силы.

- Дело в том, - кашлянул Тот. - Что технически ты был мертв. Не знаю, сколько времени. Может, пару минут, а может - пару тысячелетий. Как «работает» саркофаг я так и не смог понять, это знал лишь его создатель, мой названный брат. Великая загадка, одна из немногих, что я не смог разгадать.

- Но... - протянул Карн. Язык все еще плохо слушался его, да и легкие никак не хотели вбирать в себя нормальный объем воздуха. - Но почему... я ничего... не помню?

- А вот это, дружище, для твоего же блага, - ответил Эрра. - Это ведь баг. Мы обманули систему. Но именно что - обманули, грубо нарушив правила. Сознание смертного может попасть в Дуат только в том случае, если оно больше не связано с другими восьмью телами, которые разрушаются в момент гибели его физического тела в Ра. Если же связь сохраняется хотя бы с одном из тел, человек либо не умирает физически (ваши медики называют это комой), либо запечатлевается в окружающем пространстве, став его неорганичной частью, не имеющей своего функционала и назначения.

- П... призраки, - выдохнул Карн. Кажется, мозги тоже потихоньку вставали на место. Как он понимал - благодаря травяному отвару.

- Так точно, - кивнул бог войны, протягивая Карну еще одну кружку. Эту он осушил уже в два более-менее размеренных глотка.

- В общем, нам удалось протащить тебя через Дуат таким образом, чтобы для «системы» все твои восемь тел на это время были мертвы, - резюмировал Тот. - Именно так, как ты мог бы себе это представить. Все вместе мы волокли здоровенный саркофаг через страну богов, нужно сказать - изрядно опустевшую.

- Дорога... Одина? - в два придыхания полюбопытствовал Карн.

Эрра гордо улыбнулся. Мол, молодец, парень, уже о деле думает!

- Да, мы не свернули с дороги, - кивнул Тот. - На самом деле для нас это была самая легкая часть пути. Ведь мы шли через свой родной мир.

- И я не... не вспомню? - Карн попытался улыбнуться.

- Нет, - улыбка Тота была почти искренней. - И это действительно ради твоего же блага. Сойдешь с ума - это мягко сказано. Скорее перестанешь существовать как личность. Твое сознание будет проецироваться на себя бесконечное число раз. Я видел это. Поверь, трудно придумать участь хуже.

- Я это видел, - донесся из-за спины Тота голос Локи. - Я это делал.

- Тебе это не нужно, - за бога хитрости фразу из знаменитого фильма закончил Рокеронтис. И оба едва не покатились по земле со смеху.

Это разрядило обстановку. Карн даже сумел улыбнуться.

Разумеется, они вышли из Дуата в другой точке пространства. Как оказалось - за пятьсот километров от того места, где вошли в него. Ну, могли оказаться и на другом конце земного шара. Или всего в паре шагов.

А саркофагу пришли кранты. Он покрылся трещинами, драгоценные камни, инкрустированные в его стенки, полопались, некоторые - оплавились. Камень потерял прочность и буквально рассыпался на глазах. Карн не удивился, но отчего-то ему стало очень грустно.

Они пробыли на берегу мелкой речушки еще несколько часов, пока Карн не пришел в себя. Тот прописал ему травяную настойку по восемь раз в сутки на протяжении, как минимум, трех дней.

- К счастью, - заметил он. - Сейчас подходящее время. Много хороших трав можно собрать в полях.

- По осени? - удивился Карн. Он шел наравне с остальными, хотя все еще ощущал слабость. Часть его вещей боги распихали по своим рюкзакам, чему он был крайне признателен.

- Есть травы, которые собирают даже зимой, - наставительно проговорил бог мудрости. - Есть такие, которые можно собрать только в самый лютый мороз. Я обязательно расскажу тебе об этом. Жаль, что люди утратили столь ценные знания.

- А они владели такими знаниями? - спросил Карн. Они вновь в пути. Шли Дорогой Одина. И теперь этот факт почему-то наполнял его веселым, почти беззаботным задором. Вот так, мужику почти тридцатник, а он радуется приключению, как дитя! Как там было? Самые трудные годы в жизни мальчика - это первые сорок лет?

- Люди когда-то владели всеми знаниями, - ответил бог мудрости, ловко перепрыгивая через овражек. - Не забывай, это они нас создали, а не наоборот. То есть все, что знаем мы...

-... знают и они, - закончил за него Карн. Такая простая мысль. Почему она никогда не приходила ему в голову?

- Строго говоря, вы ничего не забыли, - поправил сам себя Тот. - Память крови, генетическая память, никуда не делась. Она - в вас. Просто вы разучились ей пользоваться.

- Точнее, вас разучили, - гулко пробасила спина Эрры. Тот со вздохом кивнул.

Они шли еще четыре дня. Однажды Дорога Одина вывела их на трассу, где они подсели в удачно подвернувшийся пикап «Мицубиши». Мужик, классический такой фермер, с черноземом под ногтями и в огромных говнодавах, не побоялся взять на борт пятерых жлобов. В кабину к нему сел Тот, остальные забрались в открытый кузов. Так и ехали, кутаясь в куртки, пытаясь спастись от пронзительного ветра. Одному только Эрре было плевать на ветер. Он смотрел вдаль, прищурив глаза, в которых Карн прочел стойкую готовность ко всему. Бог войны шел на войну. Такой вот невеселый каламбур.

Пикап провез их почти восемьдесят километров, потом Дорога Одина круто забирала влево. Тот сыпанул мужику горсть тысячных купюр и от души поблагодарил. Они двинулись дальше.

А потом, возле очередного «подарка от друзей Эрры», они остановились на ужин, но не стали разбивать полноценного лагеря. Карн сразу понял, что они у очередной вехи.

- Теперь Лимб? - спросил он, глядя прямо перед собой, тщательно пережевывая очередную дрянь, невероятно сухую, но, видимо, исключительно питательную. Он поймал себя на простой мысли, что после того, как день за днем ешь эти гребаные концентраты вперемешку с галетами, рано или поздно в тебе гарантированно просыпается лютая ненависть к ним.

Холодало, дичь встречалась все реже. За минувшие дни Локи поймал в реке пару рыбешек на самодельную удочку. Рокеронтис собрал еще один лук и подстрелил зайца. Эрра каким-то немыслимым образом поймал еще одного, Карн не удивился бы, узнав, что бог войны сделал это голыми руками. В действительности, он почти на два часа ушел вечером в лес и вернулся с тушкой в руках.

Но всего этого было мало. На пятерых здоровых мужиков! Чтоб не помереть от авитаминоза и прочих прелестей походной жизни, они не в памяти жрали витамины из сухпайков и пили душистые отвары Тота, в которых, по словам бога мудрости, было все необходимое.

- Лимб, Лимб, - угрюмо покивал Локи. - Ты какой-то чересчур прыткий, а, парень? Слишком быстро додумываешься до всего. И не скажешь, что смертный. И не скажешь, что помер несколько дней назад! Ха!

- Шутка, что надо, - кивнул Карн. - Что б мы без тебя делали, коварный ты наш?

- Не дерзи, парень, - Локи хлопнул в ладоши, в стороны разлетелись пестрые искры. - А то поглажу по спинке.

Карн промолчал. Итак, значит, действительно Лимб. Ну, теперь ему хотя бы не нужно умирать, и он ничего не пропустит. А то ведь о своем путешествии в Дуат боги молчали. Он честно пытался вытянуть из них хоть слово, а они обходились дежурными фразами типа «все прошло хорошо». Но на самом деле он видел их подавленность, которую они безуспешно пытались скрыть.

Тот обронил фразу о том, что Дуат опустел. И это лучше любых слов говорило о том, что Древние Боги ведут проигранную войну. Неужели они действительно так сильно верят в это пророчество? Или тут речь не о вере, а об отчаянии? Как отличить?

Виктора не было рядом, поэтому честь перебросить их в Лимб выпала Рокеронтису. По словам Тота, лучше бы это сделать Карну, но до практических занятий по телепортации между мирами они так и не дошли. Хотя место и время соответствовали идеально. Конец второй лунной недели. Очередной перекресток лей-линий.

Рокеронтис выбежал из кустов, потер руки и встал в середину круга с радиусом в 213 сантиметров. Песочный человек начертил круг прямо на земле при помощи, как он выразился, дедовского метода: в центр вбил колышек, к нему примотал веревку нужного радиуса, к другому концу веревки примостил еще один колышек. Обвел круг на темной глинистой почве, потом подровнял и углубил бороздку. В бороздку Тот засыпал каменную соль.

- А ты руки вымыл? - ехидно осведомился Локи, глядя на Песочного человека. - Ты ж в кусты ходил не с дриадами здороваться.

- Я мою руки до того, как иду поссать, а не после, - многозначительно изрек Рокеронтис. - Потому что свой болт я уважаю больше, чем тебя.

Рокеронтис замер в центре круга с закрытыми глазами. По периметру «портала» Тот выложил шестнадцать объектов, Карн увидел коготь какого-то крупного животного, чей-то клык, челюсть, лоскут кожи, змеиную шкуру (кажется), нечто мерзкое, напоминающее изжеванный глаз. Остальные предметы он видел впервые.

- Предметная магия, - шепнул ему на ухо Эрра. Он, как обычно, без труда уловил мысли Карна. - Сейчас ей редко кто пользуется, потому что нужные ингредиенты трудно достать. Зато быстро и не дает сбоев.

- Вик сделал бы по-другому, да? - также тихо спросил Карн. Рокеронтис тем временем начал что-то бубнить.

- У Виктора особый дар, - ответил бог разрушения. - Он владеет искусством сакральной геометрии, всегда владел, инстинктивно. А после обучения у Тота стал настоящим колдуном.

- Я видел, - кивнул Карн. - Он с собой в тубусе носит ватманы с лекалами для магических знаков. Забавно так.

- А почему бы и нет? - на мгновение тень улыбки скользнула по лицу Эрры. - Это ведь удобно, а как ты наносишь знаки - не имеет значения, главное - это делает рука смертного.

Рокеронтис стал говорить громче и быстрее, так что им пришлось замолчать. Вряд ли они своим шепотом могли сбить Песочного человека, заткнулись скорее из уважения. А потом предметы, разложенные Тотом по периметру круга, начали вспыхивать бездымным синим пламенем - один за другим.

Потом запылал сам круг. Он горел тускло, но с каждым словом, что срывалось с губ бога ночных кошмаров, разгорался ярче. Наконец пламя достигло нужной консистенции, Карн и сам это понял.

- В круг, - скомандовал Тот. - Коснитесь его.

Все придвинулись к Рокеронтису вплотную. Круг двухметрового диаметра оказался объективно мал для пятерых взрослых мужчин. Тем не менее, они сумели в нем уместиться. Карн положил руку на плечо Рокеронтиса, тоже сделали остальные. Они погружались в Лимб.

***

Через мгновение Карн уловил знакомую рябь. Сумерки вокруг задвигались, будто ожили. Легкая вибрация прокатилась по окружающей реальности, голос Рокеронтиса исчез и на мгновение исчезло все вокруг. Потом мир вновь возник перед глазами Карна, но уже - стремительно меняющийся.

На смену полутеням пришло неяркое багровое свечение, источаемое низкими небесами, по которым с головокружительной скоростью неслись рваные темно-алые облака. В Лимбе всегда стоял хмурый осенний день. Почва под ногами обратилась белесой трухой, травянистый покров окончательно пожух, опавшие листья свернулись в подгнившие черные трубочки с мерзкими венками впавших прожилок. Вскоре аналогичная участь постигла и те листья, что еще оставались на деревьях. Сами деревья с треском изгибались, выворачивались наизнанку, но не ломались.

- Мы здесь, - нетвердо сказал Рокеронтис. - Можете больше не щупать меня, извращенцы.

Карн быстро убрал руку от плеча Песочного человека и вышел из круга вслед за Локи. Вдалеке он приметил громаду высоченной горы. Он присмотрелся и понял, что это вовсе не гора, а ступенчатая пирамида, похожая на те, что они видели в Мексике, когда спасали бога огня.

- А это что? - вопрос вырвался непроизвольно. Карн даже инстинктивно поднес ладонь ко рту.

- Там город твоих далеких предков, - ответил Эрра. - Лимб хранит в себе не только образы настоящего.

- Но и образы прошлого, я помню, - Карн все равно был удивлен. Он не мог точно сказать, где они находятся, но общее направление движения не терял. Они проходили примерно по 50 километров в день, и насколько он мог судить, на данный момент отшагали почти «тыщу верст». Шли все время на север, хотя порой Дорога Одина петляла и выгибалась на восток. В любом случае рядом не было ни одного населенного пункта, им несколько дней не встречались даже просеки. На современной карте здесь не могло быть города.

- Не ломай голову, парень, - хмыкнул над самым ухом Локи. - Все равно не вспомнишь названия. Его почти никто не помнит. Да и мало кто знал.

Рокеронтису понадобилось некоторое время, чтобы придти в себя. Как объяснил Тот, в этом нет ничего удивительного, боги давно уже не ходили в Лимб самостоятельно. Технология безболезненного перехода утеряна, а смертным это дается много проще. Поэтому они были несказанно рады, когда нашли Виктора. Ценность этого кадра Карн оценил только сейчас, глядя на то, как Песочный человек выблевывает свой ужин.

Они двинулись к древнему городу. Тот сказал его название, и Карн будто бы даже почти узнал его, но мгновением позже забыл. Спросил снова, Тот вновь ответил, но через пару шагов название вылетело у Карна из головы. Спрашивать в третий раз он не решился.

Город раскинулся на широком каменистом поле, окаймленном буйно увядающими лесами. Слева, у подножья небольшой пирамиды (их здесь оказалось больше дюжины), пробегала узкая, но глубокая река. Сейчас ее воды отливали мутным кармином.

Карн не заметил ни стен, ни других укреплений. Как же в таком городе держать оборону?

- Этому городу не нужна была оборона, - на его молчаливый вопрос ответил Локи. - Ты совсем не шаришь, да?

- А можно поконкретнее? - Карн угрюмо посмотрел на бога огня, который вновь дублировал образ Рокеронтиса. - В чем не шарю?

- Он лишь путает тебя, - Эрра не дал Локи продолжить, чтобы выплюнуть очередную язвительную тираду. - Когда город строили, не с кем было воевать. На этой планете - не с кем.

- А что это был за город? - Карн осматривал пирамиды и невысокие двухэтажные строения из камня. Он с трудом мог представить себе, что они все предназначались для людей. Во многих не было даже окон. К тому же, поселение оказалось совсем небольшим - четыре длинные улицы, сходившиеся к площади перед главной пирамидой, и еще с пяток - радиальных.

- Не совсем город, - задумчиво ответил Тот. Карн честно ждал, пока бог мудрости вступит в беседу. В его речах всегда все последовательно и логично. - Это космодром подскока. Поэтому тут - ничего лишнего, только ангары, хранилища и несколько жилых зданий для персонала.

- То есть военный объект, не гражданский? - Карна такой поворот событий несколько удивил. Ведь если не с кем было воевать, к чему милитаризованные структуры?

- Когда его строили, не существовало таких понятий, как «гражданский» или «военный», - ответил Эрра. Карн почему-то подумал, что бог войны уже бывал здесь. Возможно - не раз. Причем в Ра, а не в Лимбе.

- Ладно, хватит лясы точить, - Рокеронтис шел позади и внезапно остановился. - Прогулка закончилась, как я понимаю. Тут уже небезопасно, так что я вперед пойду, если никто не против.

Эрра скептически посмотрел на Песочного человека.

- Да в норме я! - почти со злостью ответил тот. Бог ночных кошмаров мимолетным движением выхватил из воздуха свои катары. Губительная сталь разразилась лазурными бликами. «Тише, тише, малыши», - ласково проговорил Рокеронтис, и Карн не сразу понял, что обращается он к своему оружию. Блеск катаров тут же померк, металл из начищенного хрома обратился сначала матовой сталью, затем потускнел и вообще перестал отражать свет.

Карн лишь скривил губу. Его собственное оружие не нуждалось в подобных трюках. Клинок Мурамасы блестел ярче солнца и не собирался скрадывать свое присутствие от врагов. Он извлекался лишь в последний момент и лишь с одной целью - убивать. Карн немного опешил от собственных мыслей, но не обратил на них внимания.

Рокеронтис скрылся за ближайшим поворотом, Локи отступил назад, отстав на несколько шагов, прикрывая группу с тыла. Они прошли две улицы, прежде чем услышали до боли знакомый стрекот. Потом стрекот внезапно оборвался, это сработал Песчаный человек. Вскоре он и сам возник перед ними будто из ниоткуда.

- Они везде, - сказал бог ночных кошмаров, деловито вытирая катары, смазанные грязной мантикорьей кровью, о джинсы. - Со всех сторон, готовятся к бою. Я порешил разведчиков.

- Мантикорам знакомы азы стратегии? - удивился Карн. А сам сжался, напружинился, готовый в любое мгновение выхватить клинок. - У них есть разведчики?

- Громко сказано, - хмыкнул Локи, озираясь. - Но зачатки разума у них присутствуют, так что вполне могли выставить дозорных, чтобы предупредили о нашем приближении.

- А смысл? - Рокеронтис задал вопрос  в пустоту. - Какая им разница, где нападать?

- Ждут, пока мы выйдем к площади, - ответил Эрра. Он уже держал в руках свой чудовищный полуторник. - На узких улочках им неудобно использовать численное превосходство.

- Так не будем их разочаровывать, а? - Рокеронтис подмигнул богу войны. - Все равно нам прямо, верно?

- Верно, - согласился Тот. - Только вот они явно нас ждали. И мантикора никогда бы не додумалась подождать, пока враг выйдет на открытое место. Ими кто-то управляет.

- Это меняет наши планы? - полюбопытствовал Рокеронтис.

- Нет, - мрачно ответил Тот. - Сейчас мы все равно не поймем, кто наш истинный враг, хотя я уже догадываюсь.

- Тогда чего стоять? - с этими словами Рокеронтис двинулся вперед, к тому месту, где центральные улицы космодрома сходились в площадь у подножия большой пирамиды.

Карн спиной ощутил горячее дыхание пламени. Он на ходу обернулся - в левой руке Локи держал треугольный геральдический щит из серого металла, по его правой руке струились изнывающие в бездействии языки всепоглощающего пламени.

Как только они ступили на камень площади, стрекот донесся уже со всех сторон. Они не обратили на него внимания и двинулись дальше. Добрались до середины площади и несколько сотен сочащихся животной ненавистью глаз посмотрели на них из проемов боковых улиц, с крыш приземистых строений, из немногочисленных окон жилых построек. Карн сделал шаг, другой, а потом Эрра скомандовал «В круг!» и он выхватил из мгновенно материализовавшихся ножен клинок Мурамасы.

Сталь запела в его руках. Огненная Тень жаждала крови, хотела впитать в себя смерть сотен врагов, всю их силу до последней капли. И ей представилась такая возможность.

Мантикоры хлынули со всех сторон единым фронтом, как по команде. Первую волну Локи сжег огненным хлыстом, закрутив бич кольцом вокруг группы. Но вторая шеренга атакующих не дрогнула, хотя, как помнилось Карну, мантикоры не отличались храбростью. Локи сжег еще несколько десятков, прежде чем первая тварь напоролась на меч Эрры.

Схватка разгоралась. Рокеронтис начал свой безумный танец, выписывая удивительные пируэты, работая кулаками с невиданной скоростью. Тот завертел над головой «восьмерку» и его не столь пафосное, но не менее эффективное оружие раскроило сразу несколько львиных черепов. В это время справа от Карна бог войны со скоростью молнии поднимал и опускал свой губительный клинок, по которому все чаще и чаще пробегали багровые искры. Локи ругался, прикрываясь щитом, и с некоторой периодичностью выпускал в стаю огненные фонтаны.

Карн занес невесомый клинок над головой и это движение тоже было боевым - перед ним на белесую землю упала разрубленная пополам мантикора. Он даже не почувствовал, как зачарованная сталь встретилась с мерзкой плотью. Он опустил меч на голову второй мантикоры, легко ушел в сторону от разящего хвоста третьей, четвертую встретил молниеносным выпадом. Закрутился в пируэте, обрубая лапы, клешни, хвосты и головы, и вернулся на место. Нельзя разрывать круг, иначе их просто затопчут.

Карн быстро прикинул, что в такой свалке можно рубить по всей передней полусфере, не целясь. Клинок в любом случае натыкался на вражескую плоть и беззвучно ревел от восторга. По идее с течением времени парень должен был уставать, но каждый новый удар лишь прибавлял ему сил.

Вскоре он понял главный нюанс клинка Мурамасы. Попадая по врагу, он физически ощущал прилив энергии, но если случалось так, что клинок рассекал воздух, а не плоть, волшебный металл будто бы злился, и начинал вытягивать энергию уже из своего владельца. Когда врагов много, это показалось несущественным, но в поединке с умелым воином могло стать серьезной проблемой. Вот вам и наглядная демонстрация принципов кенджицу: один удар - один труп, иначе херовый был удар, да и рука, его направившая, не лучше.

Они рубились долго, а потом, когда Карн ощутил, что мантикорья кровь вперемежку с отрубленными частями отвратительных тел достигла колен, было принято решение неспешно продвигаться вперед. Это удавалось без особого труда. Мантикор было много, они больше мешали друг другу, чем помогали, и несмотря на казавшуюся бескрайней пелену мелькающих львино-паучье-скорпионьих тел, группа двигалась достаточно быстро.

Затем, когда они вошли на противоположную улицу, твари сменили тактику. Их продолжили прессовать лишь спереди и сзади, по бокам мешали стены строений. Но мантикоры начали прыгать на них с крыш.

Карн уже начал взмах невесомого оружия, когда понял, что если не изменит траекторию, резанет Эрру. Мечу не понравилось, что Карн сместил направление движения, но черной крови он все же отведал, врагов тут было достаточно. Карн ушел в сторону от прыгнувшей твари и в следующее мгновение ее череп взорвался под ударом посоха Тота. Затем бог мудрости без зазрения совести ментальным ударом обрушил стену здания позади них, на краткие секунды отрезав преследователей.

Они перегруппировались. Вновь двинулись вперед, но теперь в центре построения расположился Локи. Он не атаковал мантикор, что шли по земле, отстреливая огненными шарами тех, что прыгали сверху. Очень скоро они должны были достичь окраин космодрома. Там их ждали ответы, о которых многие уже догадались.

Но внезапно их продвижение замедлилось, мантикор было так много, что они уже в буквальном смысле топтали друг друга в фанатичных попытках добраться до Карна и остальных. По всему выходило, что поток чудовищ не собирался ослабевать. Боги могли убивать их еще очень и очень долго, но - не бесконечно.

- Слишком плотный строй, - прорычал Эрра, сражая одним размашистым ударом сразу трех или даже четырех мантикор. - Они просто давят нас числом.

- Ими точно кто-то управляет, - уверенно донеслось из-за спины Карна, где сражался Тот. - Мантикоры не в состоянии самостоятельно сбиваться в столь большие стаи. И тем более они не будут так глупо погибать, топча друг друга. Их воля сломлена.

- Значит, было бы неплохо найти того, кто затеял всю эту дичь, -проговорил Локи, поливая огнем крышу ближайшего здания. - Вот только этот кто-то может находиться за тысячи километров отсюда, ведь так?

- Так, - кивнул Тот, ударом посоха перемалывая в кровавую труху голову ближайшей мантикоры. - Но он здесь, метров триста, не больше. Я чувствую. Ангел. Херуб, не меньше.

- Только бы мне до него добраться, - мечтательно осклабился бог огня, подставляя щит под удар ядовитого хвоста. - Но наседают на нас так, что едва ли получится.

- Получится, - неожиданно для всех произнес Карн, Локи даже не поленился обернуться, чтобы удостовериться - а все ли с пареньком в порядке?

Но Карн в полной мере отдавал отчет своим словам. Он взглянул в небо, ощутив что-то далекое и одновременно - невероятно близкое, знакомое, почти родное. Он хотел просить о помощи, и вместе с тем знал - помощь уже пришла. Потому что он в ней нуждался. Потому что по-другому не могло быть.

Он продолжал смотреть в небо, предоставив клинку Мурамасы возможность разить врагов безо всякой помощи со стороны человека (и клинок, надо думать, был несказанно этому рад!). И когда багровый сумрак небесного купола Лимба вспорола золотая молния, он лишь улыбнулся. Это был сфинкс. Тот самый, что когда-то спас его от нагов. Кажется, это было тысячу лет назад!

Сфинкс спикировал в самую гущу стаи мантикор и вспорол золотыми когтями не меньше дюжины тел. Он двигался навстречу Карну, неся с собой молниеносную гибель всему, что встречал на своем пути. Потом крылатый зверь заложил крутой вираж и двинулся на второй заход.

- Руку! - выкрикнул Карн, метнув быстрый взгляд в сторону Локи. Он знал, что делает сфинкс. Будто их сознания были едины и мысли одного тут же становились мыслями другого. И не было времени думать о том, как и почему это происходит.

Сфинкс вновь спикировал, но уже плавнее. Карн усилием мысли заставил клинок Мурамасы исчезнуть, выбросил правую руку высоко вверх, а левой обхватил предплечье Локи. Он поморщился от боли, кожа бога огня была обжигающей, словно лед.

Пролетая над ними, сфинкс повернулся на бок, так что Карн сумел ухватиться за его золотую гриву. Существо взмыло ввысь, унося с собой двух воинов, и безошибочно направилось к краю космодрома, где располагался пологий холм. На вершине холма стояла группа ангелов. Три Серафа и один высоченный Херуб с огромным мечом. У их ног в коленопреклоненной позе застыли две дюжины рядовых ангелов.

- Херуб управляет мантикорами! - выкрикнул Локи. - Бросай меня на него!

- Сейчас снизимся! - прокричал в ответ Карн, до холма оставались считанные секунды.

- Нет! - рявкнул Локи и посмотрел Карну в глаза. Их заполняли решимость и злоба, в равных пропорциях. - Так будет лучше, поверь! Бросай, а сам вернись и помоги остальным!

Карн не стал спорить. А сфинкс, повинуясь невысказанной мысли, не стал снижаться. Парень просто разжал руку и Локи рухнул прямо на ангелов. Но за несколько метров до приземления, он отбросил щит и, сложив пальцы обеих рук замысловатой фигурой, выпустил в пернатых широкий конус пламени. Огненный столб ударил точно в Херуба. Рядовые ангелы вспыхнули, точно свечки, Серафы бросились в стороны. Сам Херуб невозмутимо поднял голову и несколько мгновений Карн видел, как перед ним замерцало что-то вроде призрачного щита, силового поля. Затем с гулким треском невидимый щит раскололся, пламя ударило в грудь Херуба, отбрасывая его назад.

Дальше наблюдать Карн не мог. Сфинкс поднес его к рядам мантикор, которые теперь были лишены централизованного руководства и большая их часть поспешила покинуть безумное поле битвы. Но многие продолжали набрасываться на группу богов и было бы глупо недооценивать их.

Карн отпустил гриву сфинкса, на лету выхватывая из пустоты меч Мурамасы, и опустился на голову ближайшей мантикоры, одновременно вгоняя клинок ей в шею. Сфинкс приземлился рядом с ним и двинулся вперед, разбрасывая мерзких тварей ударами могучих лап с когтями-кинжалами.

Они довольно быстро прорубились к богам, которые к этому моменту и сами почти выбрались из окружения.

- У тебя новый друг! - весело крикнул Рокеронтис, извлекая катары из груди павшей мантикоры. - Завидка прям! Ведь целый сфинкс!

- Пока целый, - мрачно выдохнул Тот. - Я рад, Карн, что у тебя появился столь могучий союзник, но Ангелы наверняка видели его.

- Это проблема? - удивился парень и нежно коснулся гривы замершего рядом сфинкса. Тот рыкнул, не раскрывая пасти, как показалось Карну - вполне доброжелательно.

- Может стать, - отозвался Эрра, без видимых усилий взваливая свой полуторник на мощное плечо. - Для него, не для нас. Сфинксы веками хранили нейтралитет, не принимали ни одну из сторон. Теперь все изменилось, на них начнут охоту.

- Не начнут, если мы убьем этих Ангелов, - быстро ответил Карн, настороженно взглянув на сфинкса. Тот и усом не повел. - Ведь так?

- Так, - кивнул Тот. - Здесь у них нет связи с остальными. Но рядом могут быть и другие.

- Или могут скоро прибыть, - добавил Эрра, удаляясь. Он уже спешил на помощь Локи, который, судя по отзвукам разрывов и эху отборной ругани, и сам неплохо справлялся.

Карн взглянул на сфинкса. Прости, подумал он, но тебе нужно уйти. Я вряд ли когда-нибудь смогу оплатить свой долг перед тобой. Надеюсь, мы еще встретимся.

Большего не потребовалось, ибо в тот миг не только их мысли были едины, но и чувства. Сфинкс легонько боднул Карна в грудь, как-то странно взглянул на Тота и ударом могучих крыльев о воздух отправил свое тело в золотой полет меж рваных багряных облаков Лимба.

Когда они подбежали к месту схватки, на удивление Карна Серафы и Херуб были еще живы. Локи яростно атаковал Херуба жгутами пламени, тот уворачивался от некоторых, другие принимал прямо на свой блестящий доспех. Однако жгуты не наносили ему видимого вреда.

- Сменим тактику, - Тот положил руку на плечо богу огня, останавливая его. - Серафы создают вокруг него барьер. Просто так не пробьемся. Выцеливай правого, заставь их сместить фокус.

- Ну попробуем! - выкрикнул Локи и послал вперед целую очередь пламенных шаров. Бог огня был на взводе. А его то чего колбасит, подумал Карн. Рокеронтис всегда рад покрасоваться, особенно в драке, насчет Эрры все и так ясно...

Он не успел додумать мысль, сразу три мантикоры (а он уже и забыл, что некоторые из тварей так и не сбежали!) бросились на него, отпихивая друг друга. Он перерубил нацеленные в него хвосты, обрубки взвились в воздух, фонтанируя черной вонючей жижей. Затем ушел от продольного удара клешней, всадил меч прямо в пасть первой мантикоре. Другой сначала отрубил передние лапы, а потом легким взмахом снес голову. Третья поскользнулась в собственной крови, ее лапы разъехались, она не подбежала, подкатилась к Карну и встретила свою смерть: клинок Мурамасы вошел ей в лоб по самую цубу.

Локи тем временем насел на правого Серафа. Внешне ничего не изменилось, но Карн ощутил, как энергетические потоки незримого купола, о котором говорил Тот, сместились в ту же сторону. Потом земля под левым Серафом вздыбилась, смрадный воздух Лимба сотряс жуткий треск и Ангелы брызнули в стороны как тряпичные куклы. Тот просто обвалил землю под их ногами, и так как силовое поле с той стороны было ослаблено, оно не смогло защитить пернатых от буйства земной стихии.

Эрра ринулся на двухметрового Херуба. Путь ему заступил Сераф с двумя мечами.

- Они реально думали, что мантикоры нас замесят?! - прокричал откуда-то сзади Рокеронтис, прогрызаясь сквозь ряды стрекочущих в предсмертной агонии тел. - Хера с два! У нас тут теперь и авиация!

- Потише об этом, - шикнул на него Тот, уворачиваясь от двух скорпионьих хвостов, изгибаясь так, как старческое тело по идее не должно гнуться. При этом бог мудрости даже в бою говорил спокойно и назидательно. Как на лекции.

- Заткнитесь и валите Херуба! - в голосе Эрры клокотала боевая ярость. Он ушел от продольного удара короткого клинка из тонкой стали с золотистым отливом, пригнулся, завертелся в пируэте. Рубанул раз, другой, сделал вид, что хочет разорвать дистанцию, чтобы отдышаться, отступил на шаг, а потом внезапно оттолкнулся правой ногой, так что взрыл землю, и в глубоком выпаде выбросил вперед свой меч, вставая на колено. Карн чудом разгадал его маневр.

Парень мгновенно отлепился от двух мантикор, к которым подошел вплотную, чтобы с легкостью располосовать. Взмахнул клинком Мурамасы, отбивая сразу оба клинка Серафа, который намеревался опустить их на голову раскрытого бога войны. А тем временем полуторник Эрры прошел под правой подмышкой Серафа и ударил точно в живот стоявшему позади Херубу.

Херуб упал на колени. Его четырехкрылый товарищ отскочил в сторону, Карн сделал шаг к нему. А потом он почувствовал, что рядом есть кто-то еще. Не бог, не Ангел, кто-то совсем другой. Он выполнил перекат в сторону от Серафа и над его головой просвистел арбалетный болт. Впереди показался Охотник.

- Эта сука нас выследила! - выругался Локи, проламывая серафский доспех ударом объятого пламенем кулака. Бог огня со зловещей улыбкой проводил затухающие синие искорки, что заменяли ангелу глаза, в небытие заключенной в шлем черноты.

- Эта сука МЕНЯ выследила, - процедил Карн. Он уже хотел броситься к Охотнику, но Эрра жестом остановил его.

- Нет, - сказал бог войны. - Пусть им займется Локи. Он знает толк в Охотниках.

- С чего бы это? - возмутился Рокеронтис. Видимо, Песочный человек тоже хотел пободаться со знаменитым лимбовским сталкером.

- Я создал первого Охотника, - лучезарно оскалился Локи. - Эйвинд, Губитель Скальдов, слыхал о таком? Ну да, откуда тебе знать. Это было больше тысячи лет назад, тебя и в проекте не было...

- Пошел ты! - Рокеронтис перехватил нацеленный в него хвост и переломал о колено. Затем с нескрываемой злостью погрузил катар в спину неуклюжей мантикоры, ломая ей позвоночник. - Мне уже...

- Не утруждайся, мне насрать, - спокойно парировал Локи, копируя тон бога войны. - Я пошел.

Он двинулся к Охотнику, который засел в ветвях исполинского дуба, раскинувшего свои скрюченные пальцы над изгибом реки справа от холма. Карн оглядел поле боя. Два оставшихся в живых Серафа отступали под натиском Эрры и Тота. Мантикоры разбежались, но пара дюжин окончательно обезумевших тварей все еще носилась вдоль склона. Карн решил помочь Рокеронтису разобраться с ними, чтоб не мешались.

Пока Эрра и Тот добивали Серафов, а Карн и бог ночных кошмаров разбирались с мантикорами, Локи сошелся с Охотником. Давным-давно, когда Древние Боги еще были в силах творить настоящие чудеса, он создал Эйвинда, первого Охотника, чтобы тот выслеживал скальдов, которые по наущению проклятых христианских миссионеров вплетали в дивные скандинавские саги чуждые им мотивы.

Строго говоря, Эйвинд сам пришел к богу огня. Он просил Локи о помощи на старом, полуразвалившемся капище, молил и заклинал дать ему сил, дабы сразить своих врагов, но так, чтобы не проливать их кровь, ибо в противном случае он был бы изгнан. Локи недолго ломал голову над этой задачей. Он знал много тайн, попавших в его руки прямиком из седого прошлого этой планеты. И бог огня рискнул, он провел жестокий ритуал, изменяя саму сущность Эйвинда. Скальд перенес нечеловеческие муки и перестал быть человеком. Он стал Охотником, крадущимся меж теней Лимба, идеальной машиной для убийства, от которой невозможно было спрятаться.

Но было два нюанса, с которыми Локи, позднее не раз экспериментировавший с созданием других Охотников, так и не сумел справиться. Во-первых, Охотник терял память. Он не помнил ни имени, ни своей прошлой жизни, знал лишь, кого ему нужно убить и неумолимо шел к цели. Второй момент напрягал Локи гораздо больше. Чтобы создать из человека Охотника, бедняга сам должен был об этом попросить. И это уже было существенной трудностью, потому что никоим образом нельзя было подталкивать человека к подобному решению, иначе ритуал заканчивался плачевно.

Кто создал этого Охотника, Локи не знал. Но не удивился, ведь он не особенно бережно хранил свои секреты, да и не полагал себя самым умным из богов, так что кто-то другой вполне мог повторить его эксперимент. Однако он точно знал, как получить сведения о создателе Охотника. Но для этого требовалось сначала убить тварь. А с этим могли возникнуть проблемы, даже у него. Ибо этих чудовищ творило поистине ужасное колдовство.

Он выплеснул пламя в Охотника еще на подходе, метров за тридцать. Искрящийся фейерверками бурлящий фонтан окутал крону дерева, мгновенно обращая его в пепел. Охотник, разумеется, уцелел. Он высоко прыгнул, выполнил сальто и приземлился прямо перед Локи. Бог огня ожидал этого, поэтому Охотника встретила разветвленная огненная молния, со скоростью вспышки сорвавшаяся с правого запястья Локи.

Охотник среагировал мгновенно, просто поднырнул под огненную плеть, но шкуру на загривке все же припалил. Правым клинком он ударил прямо перед собой, одновременно нанес горизонтальный рассекающий удар левым. У Локи не было возможности уклониться от обоих ударов сразу, поэтому он просто пригнулся, а навстречу колющему выставил свой зачарованный щит. Меч Охотника не сломался (хотя бог огня честно на это рассчитывал), он ударил прямо в центр щита, отскочив от него с глухим звоном. Локи тоже отбросило на пару шагов назад, он даже взрыл землю каблуками сапог.

Не раздумывая, Охотник бросился на Локи, тот ушел от нескольких ударов, потом сам ринулся в атаку, щедро бомбардируя врага огненными шарами. Охотник проявлял чудеса гибкости и еще умудрялся атаковать, но блещущие в неистовом танце безумные искры порой попадали на его короткую шерсть. Тварь ревела, на ее теле возникали все новые и новые пропалены.

И все же неведомое создание теснило бога огня. Охотник наступал, а Локи пятился, изредка атакуя, но чаще просто уворачиваясь от стремительных лезвий или блокируя их щитом.

Внезапно небо разорвали ослепительные вспышки, их было десятка три, не меньше. Карн мгновенно понял, в чем дело. Ангельский десант! Двадцать Начал под предводительством двух Серафов молнией рухнули на землю, оставляя за собой шлейф испаренного воздуха. Они намеревались атаковать Эрру, Рокеронтиса и Тота, когда те как раз разделывали последнего Серафа из предыдущей партии. Карн застыл в нерешительности. Кому помочь?

- Ему! - проревел бог войны, буквально разламывая золотистый шлем Серафа. Он всадил свой меч в район шеи ангела и с силой надавил на него сверху. В багровые небеса ударил фонтан золотой крови, орошая Эрру и костяную пыль вокруг. - Помоги ему с Охотником! Мы справимся!

Судя по адскому пламени, что бушевало в глазах Эрры, он и в одиночку справился бы с ангельским десантом. Карн сорвался с места и побежал в ту сторону, где все еще полыхала крона огромного дерева, сожженного огнем Локи. Охотник стоял к нему спиной, поэтому Карн без лишних раздумий прыгнул вперед, выставив перед собой клинок Мурамасы. Огненная Тень внутри клинка оглушительно завыла, предвкушая кровавый пир. Как никак, Охотник - экзотическое блюдо!

Но тварь в последний миг что-то почуяла и, пропуская сноп огня в правое плечо, кувыркнулась в сторону. Шерсть на нем вспыхнула, однако он избежал удара самурайского клинка, который мог стать для него роковым. Локи и Карн атаковали вместе. Короткие клинки Охотника (которые были короткими лишь для него, тогда как для обычного человека вполне могли сыграть роль полноценных полуторников) так и мелькали, порой Карн даже не замечал их. Однако и его клинок шелестел подобно крыльям колибри, Карн знал, где находится меч Мурамасы лишь потому, что направлял его удар. В противном случае он не сумел бы различить движущееся лезвия.

Охотник же, судя по всему, отлично все видел. Они бились на равных - неведомое создание и древнескандинавский бог огня со Странником по правую руку.

- Моди... фицированная... версия, - в три приема выдохнул Локи. Он начал уставать, пот градом катился по лицу, но темпа он не сбавлял. Карн был свеж и готов к бою, так что на данный момент они успешно сражались с Охотником. Правда разочаровывал тот факт, что им никак не удавалось серьезно его ранить или убить. Лишь однажды лезвие Мурамасы слегка коснулось его шеи, а богу огня удалось еще раз поджечь тварь, впрочем, не нанеся ей серьезного вреда.

А потом Охотник сделал финт ушами. Проигнорировав выпад Карна, который прошил его правый бок насквозь, он обрушил оба клинка на Локи. Бог огня сделал шаг вперед, прикрываясь щитом, и когда клинки соскользнули с серого металла, хитрая тварь без замаха ударила противника навершиями своих мечей в лицо, обоими сразу. Локи, не ожидая такого удара, не сумел защититься. Его отбросило на десяток метров, он дважды перевернулся в воздухе и, упав плашмя на землю, застыл. Вряд ли он убит, скорее оглушен, подумал Карн, вырывая клинок их плоти Охотника и делая шаг ему за спину.

Боги были связаны боем с Ангелами, и даже если видели произошедшее, не сумели бы быстро придти на помощь Карну. Он продолжил схватку в одиночестве. Дважды резанул Охотника по ногам, сам получил легкое рассечение в районе правого плеча. Потом исхитрился и рассчитанным ударом в гарду выбил один из мечей у Охотника из рук. Но не успел закрыться, враг саданул его локтем в грудь. Под удар короткого клинка Карн выставил меч Мурамасы, но дыхание перехватило, он не рассчитал силы. Охотник поскользнулся и завалился на Карна, выронившего меч.

Охотник придавил его к земле, занес руку для удара. И тут их глаза встретились. Взгляд человеческих глаз Охотника соприкоснулся с ошарашенным взором Карна. У обоих радужка была карего цвета.

Мгновение назад Охотник был полон решимости, но теперь его взгляд словно затуманился, в нем мелькнуло что-то вроде смутного узнавания. Тоже испытал Карн. Охотник потупился, опустил руку с мечом, слез с Карна и отступил на шаг.

- Держись! - услышал он окрик Эрры. Боги уже разобрались с Ангелами и спешили к месту схватки. Охотник неуклюже подхватил выбитый Карном меч и стремительно заковылял прочь, прижимая руку к правому боку.

Тот подбежал к Локи и рухнул рядом. Эрра и Рокеронтис бросились за ретировавшимся Охотником.

- Нет! - неистово завопил все еще лежащий на земле Карн. Он сам не понял, почему выкрикнул это, но в коротком отрицании было столько внутренней мощи, что боги мгновенно замерли. Оба обернулись и непонимающе уставились на Карна.

- Он не убил меня, - уже спокойнее добавил парень, поднимаясь. - У него был шанс, он уже занес меч для удара. Но потом остановился. И убежал.

- Что за блядство? - выругался Песочный человек. Он перепрыгивал с ноги на ногу, как боксер на ринге. Ему не терпелось еще кого-нибудь убить. - Я могу догнать его. Он ранен!

- Не нужно, - спокойно осадил его Эрра. Он подошел к Карну и внимательно посмотрел ему в глаза. - Что произошло между вами? Почему он не добил тебя?

- Я не знаю, - честно признался Карн. Трясущимися руками он подобрал меч Мурамасы и спрятал его в ножны, которые тут же растворились в воздухе, повинуясь беззвучному приказу хозяина. Кровь прилила к лицу, билась в висках барабанной дробью. Его затошнило. - Кажется, он узнал меня. Почти узнал. Будто мы виделись... раньше. Пока он еще не был Охотником.

- Это многое объясняет, - донесся из-за спины голос Тота. Карн обернулся: бог мудрости держал голову Локи на коленях и осторожно по капле выливал на его разбитые губы какую-то жидкость из маленького бутылька. Лицо бога огня представляло собой кровавое месиво, на котором с трудом угадывались сомкнутые глаза, свернутый в сторону нос.

- Что именно? - поинтересовался Эрра, подходя ближе.

- То, почему он так быстро и безошибочно выслеживает Карна, - ответил Тот. Он достал другой бутылек, откупорил, сначала глотнул сам, скривился, потом выплеснул на лицо Локи полупрозрачную жидкость сиреневого цвета. Бог огня подскочил, как ошпаренный. Заорал, слепо глядя распухшими глазами прямо перед собой, замахал руками. Тот схватил его за плечи и сильно встряхнул.

Локи сел и пошарил по земле руками, потом увидел свой щит, валявшийся в стороне и облегченно вздохнул. Вновь упал на спину и хрипло прерывисто задышал.

- Значит, между вами связь, - Эрра вновь посмотрел на Карна. Парень упал на задницу там же, где стоял. Ноги не держали его, тело опутала тягучая паутина усталости. - А ты не смог понять, кто это? Вероятно, ты действительно видел его раньше. И не просто видел, общался с ним, достаточно близко.

- Не знаю, - покачал головой Карн. Может, позже он попытается вспомнить, но сейчас ни одна мысль не могла задержаться в его голове дольше неуловимого мгновения. - Не могу вспомнить, но что-то в его глазах показалось мне знакомым.

- Потом вспомнишь, - заявил Рокеронтис. - А сейчас нам надо убираться, пока не высадились еще Ангелы. Или пока этот мохнатый парень не вернулся.

- Обязательно вспомнишь, - пробурчал Локи. Тот помог ему подняться. - Чтобы я мог отплатить ему за сломанный нос и все остальное.

- Да через пару дней будешь как новенький, - парировал Тот. - Не известно, встретим ли мы Охотника снова, раз он не убил Карна, когда была такая возможность.

Они спешно двинулись прочь от космодрома. Прошли через лесной массив, переправились через реку по гнилому стволу черного дерева. Локи попросил у Тота бутылку лечебного снадобья с труднопроизносимым названием. Вылакал до дна и отбросил в сторону пустую тару. Потом спохватился, сбегал за бутылкой. В Лимбе ничего нельзя оставлять, бог ты или человек, но лучше не связывать себя с этим отвратительным миром.

Через некоторое время они вышли к невысокому холму. На вершине холма в беспорядке валялись гнилые деревяшки, в центре располагалось что-то вроде кострища, обложенного поросшими черным мхом камнями. По другую сторону кострища из земли торчали три бревна. Вероятно, на них было что-то изображено, но Лимб хорошо потрудился над искусной резьбой, и теперь ничего нельзя было различить.

Тот дал Рокеронтису тонкую нить. Песочный человек привязал ее к одному из своих катаров и вогнал оружие ровно в центр кострища. К другому концу привязал второй катар и начертил на земле круг. Тот посыпал круг солью, разложил в нем уже знакомые Карну предметы.

- И сколько их еще у тебя? - парень кивнул в сторону необычных артефактов.

- В митреуме неплохие запасы, я собирал ингредиенты веками, - ответил бог мудрости, критически осматривая дело рук своих. Песочный человек уже начал бубнеть заклинание. - С собой еще запасная партия.

По сигналу Тота они придвинулись к Рокеронтису и плавно перешли в Ра. Но в мире смертных появились не плотной группой, а на некотором расстоянии друг от друга. Это оказалось очень кстати, потому что костер, давно погасший (скорее - никогда не возжигаемый) в Лимбе, в этом мире ярко пылал, освещая капище. Карн отступил на шаг, почувствовав нестерпимый жар.

Капище, мертвое и покинутое на изнанке реальности, в мире смертных преобразилось. По периметру холма тянулся невысокий плетень, опутанный зеленой паутиной виноградной лозы. Трава на капище была аккуратно подстрижена, а на месте трех прогнивших бревен Карн увидел три величественных деревянных чура, на которых резцом мастера были выведены суровые лица бородатых воинов. Точнее воинов здесь было двое, третий чур изображал скорее женское, чем мужское лицо, - без кустистой бороды, с тонкими росчерками узких бровей и длинными прямыми локонами, спускавшимися вдоль висков и щек к узким плечам.

На лбу у чуров были символы. У каждого - свой, но Карн прежде никогда не видел подобных знаков. У одного - что-то вроде скандинавской руны Одал, но с загнутыми под прямым углом краями. У второго - шестиконечная звезда, сильно напоминавшее символ, что был на печатке Тота. У женского образа на лбу располагался круг, перечеркнутый четырьмя диагональными полосами, две - слева направо, и две - справа налево.

Карн осмотрелся. Плетень плотным кольцом обступали люди, человек сорок, не меньше. Он только теперь понял, что инстинктивно занял боевую стойку, рефлексы, ориентируясь на резкую смену ситуации, сработали быстрее органов чувств. Он взглянул на богов, их уставшие спокойные лица не выказывали волнения.

От группы людей отделился высокий светловолосый мужчина с прозрачно-голубыми глазами, длинными, до плеч, волосами цвета поспевшей пшеницы, и короткой, но очень густой бородой. Он встал у входа в капище, меж двух высоких кольев, поклонился.

- Здравия вам, светлые боги! - его уверенный, но мягкий баритон раскатился по холму. Люди за плетнем, не сговариваясь, вскинули руки в жесте «от сердца к небу». Затем взгляд мужчины плавно переместился на Карна. - И тебе здравия, Странник! - И вновь толпа в одном слитном движении повторила тот же жест. - Мы ждали вас. Мы знаем, откуда и куда вы идете. Но также мы знаем, что вы устали и у вас есть немного времени, чтобы отдохнуть. Позвольте предложить вам кров и ночлег, с утра мы отведем вас к цели вашего путешествия.

- И ты здрав будь, волхв, - Тот встал напротив бородатого мужчины и поклонился ему. Карн обратил внимание, что мужчина, как и все остальные люди, стоявшие у плетня, был одет в белую полотняную одежду. На женщинах были длинные льняные платья, на мужчинах - рубахи и штаны, тоже изо льна. Обувь имела простой, но удобный фасон, изготовлена, судя по всему, из натуральной кожи.

 Некоторые были одеты в однотонные суконные плащи, заколотые фибулами у правого плеча. Фибулы поблескивали отсветами костра, искусное литье изображало птиц и животных. Все были подпоясаны узкими поясами с блестящими литьем охвостьями. В пляшущем свете Карн не мог определить металл, толи золото, толи латунь.

Но его поразила не только одежда этих людей. Все они были высокие, стройные с ясными, добрыми лицами. Ни одного мужчины с пивным животом, ни одной женщины с лишними «кило» на талии. Среди них почти не было темных, в основном все - русые. Глаза - синие и серые, ни у кого не было карей или зеленой радужки. У женщин волосы, заплетенные в тугие косы (у некоторых - по две, у большинства - по одной) спускались до середины спины и ниже. Мужчины тоже носили длинные свободные прически, длиной примерно до плеч. Бороды здесь явно в моде, мысленно хмыкнул Карн, беззастенчиво рассматривая толпу. Люди тоже не особенно стеснялись, вглядываясь в гостей.

- Мы будем рады остаться у вас до утра, - продолжал тем временем Тот. - Благодарим за гостеприимство. Мы прошли немалый путь, нам действительно не помешает отдых.

- Тогда пойдемте, - мужчина сделал шаг вниз с холма и жестом предложил гостям следовать за ним. - Не обижайтесь на нас за любопытствующие взгляды. Немногим здесь доводилось видеть богов воочию. Это честь для нас.

- И для нас, - кивнул Тот. Эрра перехватил его у выхода с капища.

- Ты знаешь, кто это? - быстрым шепотом проговорил бог войны. - Ты уверен, что это не ловушка? Что вообще происходит?

- Мы там, где должны быть, - успокаивающе ответил Тот. - Не волнуйся, этим людям можно доверять. И да, я отлично знаю, кто они. Более того, они знают, кто мы. Они даже знают, кто такой Карн и зачем он здесь. Еще раз повторяю - волноваться не очень, все вопросы позже. Не будем заставлять наших друзей ждать.

Они спустились с холма, люди почтительно расступались перед ними. Мужчина не соврал - их рассматривали взглядами, полными любопытства. Никакого страха или непонимания, скорее восхищение, а кое-где возможно даже надежда.

- Погаси огонь на куммирне, - сказал их провожатый, проходя мимо молодого парня лет двадцати. Парень кивнул и прытко взбежал на холм. Карн обернулся: парень встал перед костром, распростер руки и закинул голову к темным небесам. Он что-то сказал, Карн расслышал слова, но не понял их. Вроде бы прозвучали знакомые с детства звуки родного языка, но эти звуки складывались в совсем непонятные строки. Внезапно небо расколола молния, но грома Карн не услышал. Вслед за этим огонь на... как он назвал это место? куммирня?.. в общем, костер мгновенно погас, лишь плотная змейка дыма вспорхнула над холмом, уносясь прочь.

Внезапно Карн понял, что они вышли из Лимба далеко от того места, где вошли в него, очень далеко. До того, как попасть на «изнанку» они шли по лесам и равнинам средней полосы, осень только-только вступала в свои права. Но здесь температура была градусов на семь-десять ниже и, судя по ощущениям, гораздо выше давление. Деревья в березняке, который ждал их в низине под холмом, явно отличались от тех, что он привык видеть дома. Безусловно, это березы, но... другие.

Карн не мог сказать, откуда, но он почти знал, что они оказались за многие сотни, а может и тысячи километров к востоку и на пару сотен километров севернее. Он посмотрел на небо - фаза луны та же, зато сменились созвездия.

Вслед за бородачом они спустились в низину, потом вновь взошли на холм, тоже поросший молодыми березками, углубились в рощу, прошли ее насквозь и оказались у берега узкой, но мощной реки. Поток бурлил и яростно нес свои воды к черному горизонту, где грань между небом и землей уже стерлась.

Они перешли реку по бревенчатому деревянному мосту, под ними не скрипнуло ни одного бревна. Мост казался неимоверно древним, но не производил впечатление дряхлости. Люди следовали за ними на почтительном удалении в несколько метров.

На правом берегу реки стояло несколько десятков деревянных домов. Обыкновенные деревенские избы, таких Карн навидался в детстве, каждое лето отправляясь в изгнание к бабушке с дедушкой. В большинстве своем избы были одноэтажные, но довольно большие, с высокими двухскатными крышами. Над каждой торчала большая каменная труба, из которой лениво выплывали клубы молочно-белого дыма.

И не было ни частокола, ни рва, ни других оборонительных сооружений. Они вошли на одну из улиц, освещенных дрожащим светом жаровен, установленных вдоль дороги через равные промежутки. Карн отметил, что улицы в поселении очень широкие, по две или даже три полосы в каждую сторону. Но не было на земле следов шин. Зато он увидел характерные выбоины, которые могли оставить только конские копыта в железных подковах.

При ближайшем рассмотрении дома оказались настоящими произведениями искусства. Резные наличники, ставни, украшенные изумительной резьбой. Бревенчатые двери тоже имели декоративные украшения в виде деревянных дощечек разных форм. Орнаменты были очень разнообразные, но все же отдельные элементы повторялись, и чаще других Карн замечал свастичные узоры.

Они прошли через широкий двор, который, скорее всего, служил поселению центральной площадью. Посреди двора под деревянным навесом, что покоился на двух массивных столбах, располагался обложенный камнем колодец. Вокруг - несколько широких деревянных лавок. Карну вся эта композиция почему-то напомнила центральный зал митреума, где посредине был фонтан, а вокруг - деревянные скамейки.

Возле колодца их поприветствовали два молодца. Они поклонились гостям и вскинули руки в жесте «от сердца к небу». Интересный обычай, подумал Карн. Он как-то читал о том, что древние славяне использовали этот жест, по всей вероятности - во время священнодействий. К сожалению, фашисты опоганили символическое действие, хотя в их случае речь скорее шла о так называемом римском салюте. Но разве массу когда-нибудь интересовали нюансы? По той же причине, по причине узколобости и откровенной глупости, на долгие десятилетия во всех «цивилизованных странах» свастика стала символом зла и жестокости. Ну, цивилизация цивилизацией, а с буддистских храмов никто свастики не спешил срывать. Им как-то вся это кутерьма всегда была до звезды. Что сказать, молодцы ребята, не дали исконную культуру в обиду! Не то, что мы...

Когда Карн прошел мимо двух молодчиков, он боковым зрением заметил, как один толкнул второго и что-то восхищенно прошептал ему на ухо. И вновь знакомые буквы никак не хотели складываться в осмысленные слова. Карн их вроде бы даже понимал, но что-то клинило в голове и он не мог осмыслить ни единого понятия. Хотя кое-что он все-таки разобрал, парень сказал «адхва-га». Вот так вот! О нем здесь действительно знают! Только с чего бы? Карн и сам лишь недавно узнал о себе.

Мужчина остановился у ступеней перед высоким двухэтажным домом. Это строение ничем не отличалось от других, ни величиной, ни внешним декором. И везде - те же свастичные узоры, вырезанные рукой выдающегося мастера.

- Для меня честь принимать вас в своем доме, - вновь поклонился бородач. - Прошу, внутри вас ждет сытный ужин и ночлег.

- Еще раз благодарим за гостеприимство, теперь уже - лично тебя, - Тот вежливо поклонился.

Мужчина толкнул высокую дверь, она бесшумно отворилась, впуская их внутрь. Он пропустил вперед гостей, затем вошел сам.

Изнутри дом казался гораздо больше, чем выглядел снаружи, в нем пахло пряностями. Они стояли на пороге просторной комнаты, которая, судя по всему, служила одновременно и гостиной, и кухней. Справа стояла огромная печь (настоящая, подумал Карн, русская печь!), чуть дальше - лестница на второй этаж. Слева две запертые двери. Посреди комнаты - большой стол в окружении приземистых лавок. В противоположной стене - два широких окна с большими подоконниками. Меж окнами стояли небольшие столы и шкафчики. Еще справа от входа Карн заметил несколько высоких шкафов, доверху забитых книгами. Чуть в стороне на полу лежало несколько камней знакомых оттенков. Зеленоватый куб с оранжевыми прожилками - оникс, шар диаметров двадцать-двадцать пять сантиметров, похож на горный хрусталь, зеленовато-голубая пирамидка сантиметров тридцать в высоту - аквамарин. Были там и другие камни, все - идеально ровных геометрических форм. Интересно, подумал Карн, зачем они? Может, это детские игрушки? Да ну, вряд ли.

Освещалось помещение при помощи четырех кованых ночников, подвешенных на цепях к потолку. В каждом из ночников горело что-то вроде лучины. Карн сам никогда ничего подобного не видел, но, увидев, сразу понял, что это. Четыре лучины плюс свет от печи - казалось бы, совсем немного для комнаты приблизительно семь на двенадцать метров. Однако же света хватало, даже с избытком. Причем ночники были расположены грамотно, так, чтобы в помещении не оставалось ни одного неосвещенного места, каждый угол был озарен мягким, теплым светом.

У печи хлопотала женщина средних лет, одетая в длинное льняное платье песочного цвета и серую поневу. Увидев гостей, она слегка смутилась, потом поклонилась им и лучезарно улыбнулась, скинув себе сразу десяток, а то и другой. Раскрасневшиеся от жара щеки делали ее лицо еще более милым и даже забавным.

Они повесили верхнюю одежду на деревянные крюки у входа. Затем их пригласили к столу, предварительно предложив вымыть руки над широкой деревянной бочкой. Бородач полил каждому из них на руки из глиняного кувшина. Вода была ледяная, даже обжигала. Карн решил заодно умыться. От морозной прохлады ему стало лучше, усталость на время отступила. Рокеронтис даже пофыркал, прихлебнув воды.

Стол был устлан льняными рушниками с неброской вышивкой. Перед каждым из них женщина поставила по две деревянные тарелки. В первой, глубокой, был нажористый суп, от которого поднимался сводящий с ума мясной аромат. В другой - куски отваренной курицы, а в качестве гарнира - тушеные грибы. Ко всей этой прелести прилагалась деревянная кружка, в которой Карн, ничуть не удивившись, обнаружил смородиновый компот с привкусом меда.

Рокеронтис ухватился за деревянную ложку и уже намеревался погрузить ее в дышащий жаром суп, но Тот сноровисто хватанул его по руке, да так, что по избе прокатился звучный треск. Бородач, вставший во главе стола, блеснул глазами, женщина, расположившаяся слева от него, с улыбкой опустила глаза.

- Не думал, что настанет день, когда я буду приветствовать богов за своим столом, - начал мужчина. - Я знаю каждого из вас, но меня знает лишь многомудрный Тот. Имя мне - Белозар. Я волхв из рода Серого Барса. Я ждал вас четыреста лет. И вот вы здесь.

На мгновение над столом повисло молчание. Четыреста лет, подумал Карн, а не лечишь ли ты нас, дядя? Тебе на вид лет сорок, ну пятьдесят, максимум! Но потом он взглянул на Тота, на других богов. Никто из них и бровью не повел.

- Жаль, у нас почти нет времени, - задумчиво продолжил Белозар. - Но так должно. А посему не будет лишних слов, отведайте стряпню моей Заривласты, наберитесь сил, потом я отведу вас в гостевую опочивальню.

Мужчина сел за стол и принялся за суп. Рокеронтис выразительно посмотрел на Тот, бог мудрости кивнул ему и Песочный человек тут же накинулся на еду. Они действительно сильно проголодались и тарелки опустели в течение нескольких минут. Без лишних разговоров Заривласта (имя то какое, невольно подумал Карн) принесла добавки. Рокеронтис, вероятно, не отказался бы от еще одной порции, но наглеть не стал. Тем более, что пища была не только вкусная, но и сытная.

Боги наперебой заблагодарили женщину, отчего она раскраснелась, как раскаленный в кузнечной печи клинок. Карн хотел сам отнести тарелки, но Белозар покачал головой и достаточно грубо отобрал у него посуду, всучив супруге. Тот, глядя на это, лишь томно улыбнулся.

Белозар отвел их на второй этаж, они прошли недлинный коридор и вошли в небольшую комнату с пятью низкими кроватями. Кровати были убраны белоснежным бельем, от которого распространялся душистый аромат полевых цветов. Справа вдоль стены висели ряды деревянных крючков, под ними стояли просторные шкафчики без дверок. Подвешенный к потолку светильник с лучиной распространял по комнате мягкий, успокаивающий свет. Похоже, волхв не врал: их тут действительно ждали. Причем именно в это время.

Белозар пожелал им спокойной ночи и вышел, напоследок подсказав, что уборная находится на улице за домом, выход - под лестницей. Как только дверь захлопнулась, Рокеронтис просто рухнул на кровать. Карн последовал его примеру и мог бы поклясться, что ни до, ни после он не встречал более мягкой перины!

Быть может, свою роль сыграл тот факт, что он уже три недели спал лишь на туристической пенке. А может, кровати действительно были мягкими. В любом случае Карн принял решение занять сидячее положение, чтобы мгновенно не уснуть. Сконцентрировался на узорах, которыми было изрезано изголовье кровати. Ну, конечно - уже знакомый ему свастичный орнамент! Не будь он хоть немного знаком с историей этого символа, подумал бы, что они оказались в логове фанатичных неонацистов. Строго говоря, девяносто процентов людей так бы и подумало на его месте. Но Карн не входил ни в девяносто, ни в девяносто девять целых девяносто девять сотых.

Еще он отметил, что все здесь было сделано в буквальном смысле - на века. Ни двери, ни половицы не издавали скрипов. Даже когда медведеподобный Эрра сел на кровать, она не шелохнулась. Он удивился бы еще больше, узнав, что в конструкции здания нет ни единого гвоздя.

- Может, пояснишь? - Эрра сурово уставился на Тота. - Я не припоминаю, чтобы наш маршрут предполагал остановку посреди сибирских лесов в компании... гхм, я даже как-то не уверен.

- Я не знал, что мы встретим их, - ответил Тот. - Но предполагал, да. Когда мы с Локи работали над составлением маршрута, был там один странный фрагмент. У меня не было достаточно времени, чтобы разобраться. Похоже, это поселение было основано почти две тысячи лет назад с единственной целью - помочь нам.

- И Дорога Одина оканчивается здесь? - в упор спросил Эрра.

- Почти, двумя километрами севернее, - ответил Тот. - Как выглядит последний отрезок пути, я не имею ни малейшего представления. Зато знает Белозар.

- Белозар! - фыркнул Рокеронтис. - Во имена у этих славян!

- А че? - передразнил его Локи. - Красивые и символичные. Прямо как у нас, скандинавов.

- О, скандинав хренов! - огрызнулся Рокеронтис. - Ты такой же скандинав, как я - североамериканский индеец!

- Ладно, завязывайте, - зевнул во весь рот Эрра. Карн и заметить не успел, как он разделся и уже лежал на кровати в чем мать родила. Хотя применительно к богу подобный оборот казался достаточно анекдотическим. - Нам действительно нужно выспаться. А с утра, я надеюсь, нам предложат что-то вроде душа.

- В реке искупаешься, - пошутил Локи, а потом понял, что, скорее всего, примерно так и будет. Бог огня инстинктивно поежился.

- Я уверен, им можно доверять, - Тот подошел к широкому окошку, в которое беззастенчиво заглядывала щербатая луна. - Вы ведь ПРОЧУВСТВОВАЛИ их?

- Угу, - кивнул Рокеронтис. Он, похоже, даже раздеваться не собирался. Вот-вот засопит в обе дырочки.

- Да и Велес о них вроде говорил, так? - Эрра свел брови к переносице, будто вспомнил что-то очень важно. - Во время той встречи в Карелии. Верно, Тот? Если я ничего не путаю.

- Верно, - бог мудрости все смотрел в окно. - Он упоминал род Серого Барса. Волхвы Внутреннего Круга.

- Я так понял, это тема отдельной лекции? - спросил Карн, стягивая с себя рашгард. В доме было тепло, даже жарко.

- Да, Карн, это тема отдельной и очень длинной лекции, - вздохнул Тот. Он, наконец, оторвался от окна и прошел к своей кровати. - А теперь спать, друзья, по сравнению с завтрашним днем все предшествующие покажутся вам детской сказкой.

- Обнадежил, бля, - буркнул Локи. Карн был стопроцентно солидарен с богом огня, но не успел высказаться на этот счет. Едва он растянулся на кровати, его сознание отключилось, и все тяготы жизни улетучились на шесть коротких часов.

***

Также глубоко и спокойно Карн спал только в митреуме. Тот был прав, энергетика у этого места была особая. И люди здесь живут особые. Карн таких раньше никогда не видел. Мало того, что все - здоровые, сильные, буквально пышущие жизнью. Так еще и глаза у всех - невероятные. Таких глаз не бывает у людей, которые живут в городах. Таких глаз вообще не бывает у современных людей.

Это по-настоящему ЧИСТЫЕ глаза, без намека на фальшь или лицемерие. Такие глаза никогда не лгут, говорят прямо. А еще - такие глаза попросту невозможно обмануть. Но это не глаза богов. Это глаза людей, НАСТОЯЩИХ людей.

Карн разомкнул веки с первыми лучами рассвета и лежал, уставившись в потолочные доски. Парень подумал о том, что всегда немножко завидовал своим друзьям, которые родились и выросли в деревне. Он то всю жизнь провел в городе, а потому не знал, как безбрежное небо может сливаться с зеленым океаном полей в тонкую дрожащую полоску у самого горизонта. Не знал, как пахнет настоящее парное молоко, только что из под коровы. Тут весьма прозаично можно отметить , что от настоящего деревенского молока его пробирал понос. А литром магазинного он вполне мог запить селедку, и в животе не возникало даже намека на дискомфорт.

И компьютер у него появился рано, лет в двенадцать. Лично ему это не мешало вечерами гонять мячик или шайбу во дворе вместе с двумя десятками таких же охламонов. Зато многие из его сверстников достаточно быстро предпочли виртуальный мир реальному. Там можно было позадрачиваться месяц-другой и стать КРУТЫМ парнем. Парнем, которым нубы восхищались, которого враги провожали взглядами, полными зависти. И которого старшеклассники не пинали за углом после школы, потому что он щедро делился лутом и водил их на РБ.

А потом великий и могучий Интернет открыл ему все прелести жизни. Батины кассеты с порнухой отдыхали, к тому моменту они были просмотрены раз по десять каждая. А тут был целый океан порева на любой вкус. Главное - не забывать подчищать историю браузера...

Но помимо прочего для Карна Интернет стал настоящим Клондайком. Он мог изучать сканы манускриптов, за которыми в реальности нужно было ехать в Британский музей. В интернет-магазинах он мог заказывать книги, которые издавались штучными тиражами. А еще он мог делать отменные рефераты своим прелестным одноклассницам, чтобы те после уроков дали подержаться за титьку.

Можно сравнить с огнестрельным оружием. В руках профессионала оно может быть инструментом сдерживания, который не позволит вершиться беззаконию. Но в руках обезьяны - это опасность как для нее самой, так и для окружающих.

Карн недавно читал, что власти пытаются принимать законы, которые, по идее, должны «почистить» просторы «великого и могучего», ограничить распространение той же порнухи и других «недетских» материалов. На деле, как обычно, выходило форменное блядство. Порнолаб как работал, так и продолжает успешно функционировать, а вот Рутрекер кому-то сильно помешал. Хотя ограничение доступа к торренту не сильно напрягло интернет-сообщество. Обход блокировки при помощи прокси-серверов или специальных плагинов - задача для младенца.

А еще очень интересно - сколько они думают, в Интернете порно-сайтов? Просто они закрыли один и рады. То есть думают, что их всего... три? Тоже с торрент-трекером. Тоже с чем угодно. Потому что Интернет - не та вещь, которую можно контролировать. По крайне мере, не «с верху».

Но были шутки и посерьезнее. Например, статья 282. Теперь, обзывая хачика хачиком, ты мог получить реальный срок. Теперь славить Перуна во всеуслышание становилось все опаснее, потому как подобные действия подпадали под формулировку «оскорбление чувств верующих». Это выглядит смешным, пока к тебе в дверь не стучат ребята в пагонах. У Карна два товарища сели именно по этой статье.

Первый - потому что на каком-то форуме имел неосторожность обосновать старому еврею всю ущербность его народности, а еврей оказался представителем Главного раввината в их захудалом городишке, ну то есть - при бабле и со связями. А второй всего-то выкрикнул «не ругайся матом, а то боженька язык отпиздячит» вслед поповскому мерину, который чуть не сбил парня на «пешеходе» и сквозь приоткрытое окно пообещал сотворить с ним непотребство.

Но, как обычно, Карна занесло. Свое рассуждение он начинал с ребят, которые росли в деревне. Для них вся эта политическая требуха оставалась только на экранах здоровенных ЭЛТ-мониторов. Зато они никогда не ошибались в грибах, умели ездить на лошади, знали травы, из которых можно варить отличные чаи. Они, как минимум, были здоровее городских, и отнюдь не глупее. Хотя, конечно, раз на раз не приходится...

Карн потянулся и склонил голову набок. С соседней кровати на него таращился Локи. Таращился с таким видом, будто читал его мысли. И Карн в очередной раз задал себе вопрос, а нет ли у богов подобного бонуса? Может, они и вправду без труда проникают в сознание смертных? Локи улыбался во все тридцать два, глаза горели ехидным огнем. Судя по всему, он тоже давно проснулся.

- Че, выспался? - спросил бог огня. Он даже не попытался говорить тише.

- А ты не боишься других разбудить? - удивился Карн. Он, конечно, давно понял, что Локи - тот еще фрукт, но будить спящего, которому еще спать и спать, это подлость высшей категории.

- А ты думаешь, тут кто-то спит? - донесся из дальнего конца комнаты хриплый голос Рокеронтиса.

- Тот спит, - протяжно зевнул Эрра.

- А вот хрена с два, - хохотнул Локи. - На кровать его посмотри.

Карн приподнялся и глянул на кровать Тота. Кровать была аккуратно заправлена. В эту самую минуту бесшумно отворилась входная дверь.

- Подъем, други, - Тот стоял на пороге комнаты, свежий, благоухающий, ЗАРЯЖЕННЫЙ. - Бегом приводите себя в порядок, нам уже жрать готовят. Если что - душ за домом.

Вопреки пророчеству Рокеронтиса мыться им пришлось вовсе не в реке. Тут действительно был душ, правда - достатчоно своеобразный. Выше по течению при помощи широкого деревянного желоба отвели часть потока. Желоб заканчивался на вершине холма, и вода срывалась вниз подобно водопаду в обложенную камнем чашу. Вокруг чаши стояла деревянная стена из толстых бревен, стало быть - чтобы молодцы не подсекали за девчулями, и наоборот.

Понятное дело, тут были и бани. Должны были быть. Но для утреннего моциона ледяной душ из чистой речной воды подходил в самый раз. Карн зашел туда вместе с Локи. Он давно понял, что бог огня не особенно жалует водную стихию. Локи заскочил под холодный поток всего на минуту, тут же выскочил, отфыркиваясь, как тюлень, и стал ожесточенно растираться пушистым полотенцем, которое каждому из них выдал Белозар.

Карн простоял под рукотворным водопадом довольно долго, пока кончики пальцев не объявили о том, что еще минуту-другую и он продолжит свое эпическое путешествие без них. Холодная вода мгновенно разрушила остатки сна, выбила из головы все мысли. Сознание выкристолизовалось в безупречной прозрачности призму, которую можно было навести на любой предмет и получить подробный перечень объективных данных, как справку в электронной библиотеке. Такое состояние, по мнению Карна, отлично подходило для финальной части похода, где в конце Дороги Одина их ждало некое Испытание, о котором бог мудрости либо ничего не знал, либо попросту не хотел говорить. Отчего-то Карн склонялся к первому варианту, и это не вдохновляло.

Завтрак был под стать вчерашнему ужину. Только на этот раз тарелка была всего одна, а в ней - салат из мелко порубленной вареной курицы и овощей, среди которых Карн признал только репу. В чашке дымился чай, как пояснила Заривласта - с настойкой женьшеня, чтобы придать энергии на весь день.

Они споро покинули поселение. По дороге встретили немало людей, почти всех их Карн видел вчера у куммирни. Каждый кланялся им при встрече и вздымал правую руку в уже знакомом жесте. За пригорком они услышали перезвон стали. Боги тут же напряглись, но Белозар пояснил, что это «отроки балуются».

Вскоре, взойдя на пригорок, они увидели этих самых отроков. Два парня лет по двадцать от роду в одних портках бились на клинках. На заточенных полновесных клинках! Вот это спарринг! Карн в очередной раз подивился этим людям. Они ведь не боги и нет у них под рукой Тота с митреумом, а вот совсем не боятся отсечь себе чего-нибудь.

Парни двигались быстрее пардов. Клинки взлетали и опадали, точно листья, трепещущее на сильном ветру. Сухие, рельефные мышцы вздымались при каждом взмахе и лоснились от пота в ярком свете восходящего солнца. Парни почти сразу заметили их и, на несколько мгновений прекратив бой, поприветствовали богов.

Белозар сказал, что пункт назначения совсем недалеко, «в паре верст к югу». Вместе с ними поселение покинул седой до матовой белизны высокий старик в черной просторной одежде. Белозар сказал, что старика зовут Темноврул, он жрец Чернобога и единственный, кто может открыть Страннику путь к Испытанию Одина.

Старик двигался прихрамывая, но держал темп и не отставал. Карн прикинул, что если Белозар давно разменял четвертую сотню лет, то этому дядьке должно быть под тысячу! Он рискнул и спросил.

- Темноврул, вы извините меня за любознательность... - начал он.

- Девятьсот тридцать, сынок, - сухо ответил дед. Из под седых усов выглянул здоровенный желтый зуб. Интересно, это он так улыбается?

- Как же вам удается? - вырвалось у Карна. - Сейчас в городах средняя продолжительность жизни...

- Не удается, - вновь перебил его Темноврул. - Это вам с вашими проблемами чудом удается. Лет до семидесяти дожить.

- Экология? Стрессы? Образ жизни? - не унимался Карн.

- Тьфу, твою в дышло, - смачно сплюнул дед. - Аж слушать противно. Какого еще бреда горячечного ты мне расскажешь?

Карн потупился. Темноврул вновь обнажил желтый зуб. Точно, это он так улыбается.

- Просто жить надо по совести, сынок, - проговорил он, причмокнув губами. - Чтить Предков своих, заветы не нарушать. А вы давно под властью серых ходите. Сами выбор этот сделали. Ну, на нет и суда нет.

- Это каких таких серых? - удивился Карн. О, сколько ему предстоит выведать у Тота после этого похода!

- Серые они и есть серые, - Темноврул вновь сплюнул, как показалось Карну - с неприкрытым отвращением. - Хозяева ихние, Ангелов стало быть. Ваш жрец зовет их Иные Боги. Только не боги они вовсе. Отрыжка мироздания. Выблядки хуевы.

Чувственный мат определенно был к лицу Темноврулу. Да и вообще, весь его мрачный образ, дышащий могучей древностью, определенно импонировал Карну. Хотя он сразу признался себе, что побаивается этого старика. Белозар так и дышал свежестью, энергией, добротой. А вокруг Темноврула стелилась какая-то темная гнетущая аура. Не сказать, что плохая. Но темная.

- И мы выбрали их? - вновь спросил Карн. - То есть...

- Да, люди выбрали их, - кивнул дед и, крякнув, взобрался на крутой холм. - Были обмануты, ясно дело. Но незнание не освобождает. А слабодушие убивает. Города, машины, стрессы, блять, ваши ебаные. Все это от них. Не наше. Потому и дохнете, как мухи-однодневки.

- Разве мы не воевали? - Карну все это казалось жутко интересным, но очень-очень грустным. - Разве не боролись?

- Кто-то боролся, - кивнул дед, показывая второй желтый зуб. Кустистые брови, и без того почти полностью закрывавшие ярко-карие глаза, сдвинулись к переносице, будто старик что-то вспоминал. - Тогда было, кому бороться. Но не сдюжили, остальные - поджали хвосты. А эти, - он кивнул на спины богов. - Эти тоже просрали все полимеры, иносказательно выражаясь.

Темноврул, будучи дядькой невероятно древним, похоже отлично ориентировался в современных реалиях. Даже знал популярные мемы из интернет-пространства. Это наводило на интересные мысли.

- Че, сынок, удивлен? - дед вскинул одну бровь и стал похож на коршуна. Его карие глаза внезапно приобрели желтоватый оттенок. - Думаешь, если мы тут посреди леса живем без вай-фаев ваших сраных, так ничего не знаем? Лет сто назад я б тебе за одну только мысль такую молотом череп проломил бы. Но - старею, жалеть вас стал все чаще.

- Это он шутит, - подал голос Белозар, шагавший во главе колонны. - Темноврул шутник еще тот. Когда постоянно имеешь дело с темнотой и самыми жуткими ее проявлениями, обязательно начинаешь шутить над всем подряд. Или сходишь с ума.

Карн покивал, но тут же понял - не врет этот странный дед, ох не врет. Парень не удивился бы, узнав, что Темноврул при кажущейся старческой слабости смог бы на равных драться с Эррой.

Они прошли через дубовую рощицу и вошли в сосенник. Лес стал темнее, глуше. По сторонам от тропинки меж чахлых кустарников Карн увидел блики стоячей воды. Запахло гнилью и тленом. Болото.

А потом они вышли к неширокой полянке, посреди которой стояла высокая известняковая скала. Камень напоминал раскрошившийся череп, он оскалился на них зевом черной пещеры, дышащей темнотой и неприкрытой злобой. У Карна мурашки пробежали по спине и рукам. Тот осенил себя анкхом, Эрра и Локи что-то пробурчали себе под нос. Рокеронтис никак не выказал своих чувств, просто побелел.

Белозар тоже как-то поник, съежился. Зато Темноврул расправил плечи, вдохнул полной грудью влажный тлетворный воздух. Он сбросил с себя черный суконный плащ, поудобнее перехватил свой крючковатый посох и вошел в пещеру. Через пару минут вернулся, будто помолодевший, с горящим взглядом. Под седыми усами красовался уже полный набор желтых зубов.

- Вот и пришли, - констатировал он. - Всеотец тут определил итог своего пути. Только жителям Нави сюда путь заказан, - он внимательно оглядел богов. - Так что пройдетесь вдоль скалы, там есть узкая тропка. Даже не думайте свернуть, утопитесь, как пить дать. Особенны ты, - он насмешливо ткнул длинным узловатым пальцем в Рокеронтиса. - Ты самый молодой, да не самый вумный.

Песочный человек сжал кулаки, но промолчал.

- Через три версты будет еще одна скала, поменьше, - продолжил Темноврул. Говорил он громко и ясно, не как старик, как полный сил мужчина. - Там тоже пещера. Если к этому моменту парень оттуда не выйдет, значит пиздец вашим грандиозным планам, уж простите за крепкое словцо. Но можете немножко и обождать, ибо пути Нави неисповедимы.

- А ты, Карн, пойдешь через пещеру, - взял слово Белозар. Было видно, что он волновался. Главным образом - за самого Карна.

- Верно - кивнул Темноврул. - Там тебя ждет Испытание. Если пройдешь, вам всем откроется путь к Всеотцу. Если нет - сгинешь навеки, и никто не вернет тебя из нижних горизонтов Нави, где лишь тлен и бесконечные муки.

- А в чем заключается Испытание? - поинтересовался Карн. Все это его откровенно напрягало. Но включать заднюю было поздно. На кону стояло слишком многое, как бы пафосно это не звучало.

- Никто не знает, - грустно ответил Белозар.

- Знают лишь те, кто побывал там, - добавил Темноврул. - Но они уже никому не скажут! Ха-ха-ха!

Его раскатистый смех вспугнул двух воронов, что сидели на ветке огромной осины у самой пещеры. Вороны неприятно каркнули, навернули несколько кругов над людьми и скрылись. Карн сглотнул. К такому его Тот не готовил.

- Ладно, не бойся, - сказал Темноврул, отсмеявшись. Внезапно он оказался рядом с Карном и положил свою жилистую руку ему на плечо. Проникновенно посмотрел прямо в глаза. - Ты ведь Адхва-Га, а это что-то, да значит. Только Всеотец знает, что тебя ждет там. Он не стал бы придумывать испытание, которое ты не смог бы пройти. Помни лишь одно - мир не черно-белый, а тот, кто думает так - дурак, и обречен на поражение. Даже у тьмы есть тысячи красок, каждая из которых - целый мир.

Потом они распрощались. Белозар пожал каждому из богов предплечье (также как Велес и Перун прощались с ними в Лимбе), а Карна прижал к груди. Темноврул хмыкнул при виде «телячьих нежностей», кивнул богам, на мгновение остановил свой взгляд на Карне и зашагал прочь. Белозар поспешил за ним.

С минуту они стояли в полном молчании посреди болота.

- Этот придурок свой плащ забыл, - нарушил тишину Рокеронтис. Он подошел к плащу, который небрежно валялся на влажной хлюпающей земле и пнул его ногой.

- Не забыл, - поправил его Тот. - Он оставил его. Карну. Думаю, он поможет в прохождении Испытания.

- Из всех этих бравых славянских ребят жрецы Чернобога поражали меня больше всего, - задумчиво проговорил Эрра. - Вот хочется назвать его пафосным, а не выходит. Все по делу говорит, стервец. Как серпом по яйцам.

- Ладно, хорош, - Локи определенно чувствовал себя не в своей тарелке, но держался лучше остальных. - Нам вдоль скалы, Карн - тебе в пещеру. Только давайте не будем прощаться и все такое. Мы скоро встретимся, иначе и быть не может.

- Если умрешь там, - проговорил Рокеронтис, протягивая Карну плащ Темноврула. - Я тебя найду и вскрою, понял? Узнаешь, почему меня зовут богом ночных кошмаров!

Эрра и Тот кивнули ему, Локи подмигнул. И без лишних разговоров боги скрылись за скалой. А Карн шагнул в черноту пещеры, накидывая на плечи черный суконный плащ, насквозь провонявший дурманящими запахами трав, что растут в самых темных и непролазных чащобах.

***

Он шел, не оборачиваясь. Потому что знал: стоит хоть мельком увидеть удаляющийся пучок света, ноги сами понесут к выходу. Он действительно боялся, хотя и не знал, чего именно.

Пещера шла под ощутимым наклоном, он все глубже спускался в земное чрево. Тьма наступала на него, словно живая, цеплялась за полы плаща, норовила запутаться в волосах. Внезапно в нем родилось знание. Они называли ее пещерой Тары и Тарха. Тары и Тарха? Тары и Тарха... Тартар... Тартар!..

Сначала он перестал видеть. Ну, то есть ему, вероятно, так показалось. Он просто перестал различать стены пещеры и ее высокий потолок, хотя глаза вроде бы неплохо адаптировались к темноте.

Потом пропали звуки. А ведь минутой ранее он улавливал беспокойную капель где-то вдалеке, слышал шорох своих шагов по ломкому гравию и даже собственное дыхание.

Потом пропал тактильный контакт и ориентация в пространстве. Он не чувствовал, что идет. Протянул руку стене и не ощутил прикосновения. Остановился. Снова пошел вперед. Никакой разницы, движение оставалось только у него в мозгу.

И в этот момент Карном завладела паника. Он сжался, чтобы подавить ее, постарался вспомнить, ради чего он все это делает. Не помогло. Ему казалось, что он подвешен в безвоздушном пространстве, что его все-таки затянуло в Навь, как и пророчил Темноврул. Он не прошел Испытание.

А потом на смену жалости к себе пришла ненависть. Ненависть к Древним Богам, которые заставили его проходить этот проклятый путь. Ненависть к Новым Богам, этим мерзким «серым», которые пришли из других реальностей и без труда покорили эту, не особенно заботясь о ее населении. Ненависть к себе, потому что он так легко поддался страху. Стоило отключить изображение, звук и кинестетику, как он тут же поджал лапки и объявил себя проигравшим?

Он все сильнее распалял себя и этот простой психологический трюк быстро вернул ему подобие самообладания. Теперь хотя бы было за что цепляться. И он просто толкал вперед свое тело слепым усилием воли, хотя, может статься, никуда и не двигался.

Вскоре тьма вокруг замерла. И он замер вместе с ней, совсем. Даже мысленное напряжение не могло создать иллюзию движения. Мысли потеряли всякую значимость, растворяясь одна за другой.

И внезапно он увидел кого-то. Облик существа постоянно менялся: вот у него бычьи рога и здоровенный хвост, вот он похож на человека с рыбьими глазами и плавниками на руках, вот он объят пламенем и от него пышет жаром. Существо находилось очень далеко и одновременно очень близко от Карна. Его невозможно было разглядеть, и в тоже время Карн видел его в мельчайших деталях, четко различая каждую метаморфозу, происходившую с его иллюзорным телом. Существо двигалось, не меняя положения. Оно пело ему мириадами голосов и целых хоров, и в тоже время молчало.

- Выбирай, - сказало существо. Это сказал космос, миллиарды миллиардов Вселенных, когда-либо сотворенных, давно сгинувших и еще не рожденных замыслом Творца. Это сказала бесконечная ночь на изнанке мироздания. Это сказал вечный сияющий день, искры которого живы в каждом из нас.

Но что выбирать? Тут же пришел ответ. Справа от существа в статичном мраке возник образ. Образ мгновенно обрел плоть и Карн чуть не заплакал, не в силах сдержать эмоций. Это были его родители. Мама и папа. Оба - живые, действительно живые! Они смотрели на Карна и не могли налюбоваться им. В их взглядах читалась бесконечная любовь и вселенское понимание. Они волновались за него, они любили его и ждали. И не было для них большего счастья, чем вновь оказаться вместе с ним!

Слева возник другой образ, тут же обретший физический каркас. Это были Древние Боги - Тот, Эрра, Локи, Рокеронтис, Велес, Перун и многие-многие другие. С ними были люди, прикоснувшиеся к истинному знанию, такие как Вик и Арчер. Были там Нисса и Эмерента, какой-то низкорослый народец. И все они смотрели на него. Смотрели с надежной. От него зависела их судьба!

Вот, что он должен выбрать. Вернуть своих родителей или спасти землю, ее богов и первородные расы.

Нет, это не Испытание Одина. Это Тартар, Гинунгагап, Мировая Бездна, способная породить что угодно, и что угодно уничтожить. Она всесильна и непоколебима. И она дает ему ВЫБОР. Вернуть родителей. Или рискнуть и, быть может, помочь этому миру?

Но ведь он неплохо прожил свои 28 лет, даже не задумываясь о том, что мир настолько сложен. А задумывался ли он, что все может быть иначе? Конечно, и не раз. Ведь если бы родители были живы, он был бы по-настоящему счастлив! И Карн увидел, как прожил бы эту жизнь, если бы вернул их...

Они гуляли вместе по парку, где когда-то росли ивы, какой-то особый род ив. Они ходили на рыбалку и в походы с ночевкой. Вскоре Карн женился, и его родители плакали от восторга, когда у них на руках росли внук и внучка - Вадим и Оливия. Они  состарились и умерли, папа - в 93, мама - в 94. Они ушли с улыбкой на лицах, зная, что у него - все хорошо. А он пролил немало слез, но рядом были те, ради кого стоило жить. И его род продолжался...

А что на другой чаше весов? Чья-то иллюзия? Какие-то полумифические битвы богов и чудовищ? Сказка, в которую трудно поверить, даже когда становишься ее частью. Самой важной частью! И главное - нет никаких гарантий. Завтра он может упасть с обрыва и раскроить себе череп, и на этом его эпический поход завершится. Древние Боги проиграют и «серые» будут властвовать на Земле, как водится - до скончания времен. Но что с того? Таиланд и Мальдивы так и останутся божественными курортами. В Питере все равно будет идти дождь, а Лада Веста так и останется несмешной шуткой. Что изменится для шести, почти семи миллиардов людей? Да ничего!

Он уже хотел сделать шаг навстречу родителям, хотел закричать им, что он сделал выбор, но кто-то остановил его. Положил руку на плечо и развернул. Карн увидел самого себя. Десять лет спустя. Сто лет спустя. Тысячу лет спустя. И он опустил глаза. Мир не черно-белый, и тот, кто так считает - дурак. Даже у тьмы - тысячи оттенков...

- Нет! - закричал он. - Я не буду выбирать! Слышишь?! Кем бы ты ни был, ты не вправе заставить меня выбрать! Ты вообще не вправе предлагать мне такой выбор!

И все исчезло. Он стоял посреди темной пещеры, а вдалеке бледнело пятно света. Он шел, едва переставляя ноги, еще не в полной мере осознавая, что с ним случилось. Взгляд туманился, в ушах звенело, все тело изнемогало от бесконечной усталости.

А когда он вышел из зева пещеры под слепящее пламя солнца, силы окончательно покинули его. Но чьи-то сильные руки не дали ему упасть. Его подхватили, слева - Эрра, справа - Тот. Перед тускнеющим взором пронеслось радостное лицо Локи. Это что возле глаз бога огня? Слезы? Рокеронтис что-то кричал, Карн не сразу разобрал слова.

- Он смог! - неистовствовал Песочный человек. - Этот сукин сын сумел! Дайте мне поцеловать нашего зяблика!

- Отъебись, - рявкнул на него Эрра. - Тот, с ним все в порядке?

- Да, все хорошо, - ответил бог мудрости и вздох облегчения прорвался сквозь его тонкие губы. - Просто он только что пережил. Пережил нас с вами. Пережил всю Вселенную. И вернулся. Он прошел Дорогу Одина до самого конца.

***

Всеотец ждал их в длинном бревенчатом доме, что ютился подле каменистого склона горной гряды. Казалось, что дом был сложен тысячи лет назад, но массивные дубовые бревна не истрепались за минувшие годы, напротив, стали подобны граниту. Внутри были развешены матерчатые полотна, незамысловато разделявшие единственное помещение на отдельные зоны. Посреди дома тянулся длинный стол, вдоль которого стояли широкие лавки, устланные звериными шкурами.

В дальнем торце стола посреди небольшой площадки горел костер, обложенный камнями. Сизый дым, завихряясь, уходил под потолок, где плавно утекал через специальные отверстие. За костром на возвышении стоял резной деревянный трон, по бокам от которого пламя облизывало чаши каменных жаровен.

Всюду были факелы, множество ярко горящих факелов. Но сизая свечка поднималась только от костра перед троном. Ни факелы, ни жаровни не испускали дыма.

На троне сидел ОН. Всеотец.

После посещения пещеры Тары и Тарха Карн провалялся без сознания восемь часов. Боги разбили лагерь подальше от пещеры и ждали. Когда Карн пришел в себя, он не мог вспомнить ничего из происшедшего с ним в пещере. Но точно знал, где их ждет Всеотец. Он действительно прошел Испытание.

Они нашли длинный дом в трех километрах к северо-западу. Всю дорогу их преследовали два огромных ворона, они противно каркали и пару раз намеревались нагадить Рокеронтису на голову. Стучать в приоткрытую дубовую дверь, окованную листами черненого железа, боги не стали. Какой смысл? Все равно Один знает о них лучше их самих. Карн вошел первым.

Они прошли вдоль лавок и остановились перед пылающим костром (отчего-то назвать его очагом у Карна не поворачивался язык). С вершины массивного трона на них взирал человек, чей возраст невозможно было определить. Ростом и телосложением он превышал даже Эрру. По огромной мерно вздымающейся и опадающей в такт дыханию груди белыми волнами скатывалась седая борода. Волосы, тоже седые с редкими угольно-черными прядками, спускались до плеч, в районе высокого лба они были перехвачены неброской диадемой из темного металла.

Взор Всеотца был устремлен в пламя. И в этом взоре застыл лед. Лазурно-ледяные глаза смотрели сквозь время и пространство, и бесконечная усталость читалась в них. Но левый глаз чем-то неуловимо отличался от правого. Или правый от левого. Карн так и не смог понять, чем именно.

Один был облачен в боевые доспехи, на массивном нагруднике красовался отчеканенный Валькнут в окружении рунических ставов. Ставы покрывали округлые наплечники и наручи, соединенные между собой кольчужным плетением. Сегментные набедренники тоже украшала руническая вязь с вкраплением незнакомых Карну символов.

Справа от Всеотца стояло его легендарное копье. Странное это было копье: оно напоминало два широких меча, соединенных рукоятками. Тут же у изголовья трона сидели два ворона. Черные птицы молчали, недоверчиво поглядывая на жданных гостей.

- Приветствуем тебя, о... - начал Карн. Почему-то он решил, что начинать разговор лучше ему.

-...о, Всеотец, созидатель миров, хранитель севера и далее по списку, - насмешливо перебил его Один. Глаза древнего бога не отрывались от пламени костра, которое с каждым его словом разгоралось все ярче. - Ты уж прости, что перебиваю, парень, но я ждал вас не ради пафосных речей. Я тоже рад вас видеть и все такое, но вы припозднились.

Внезапно его взгляд впился в богов, во всех одновременно. Он смотрел сквозь огонь, и каждому казалось, что он смотрит именно на него. Затем Один поднялся и сошел с трона. Он подошел к Тоту, кивнул ему. Задержался перед Эррой, бог войны также был удостоен сдержанного кивка. Стоя перед Рокеронтисом, он едва заметно улыбнулся. Затем подошел к Локи.

- Ну, здравствуй, мой старый друг, - он протянул богу огня широкую ладонь, больше напоминавшую лапу медведя. Карн прикинул, что в его раскрытой руке могло бы уместиться две, а то и три ладони здоровяка Эрры.

Локи пожал Одину предплечье, глядя снизу вверх с вызовом, но без страха. Карн услышал, как захрустели кости. Трудно было понять - чьи именно, ведь ни один из богов не изменился в лице.

- Рад видеть тебя, грязный лжец, - с добродушной улыбкой продолжал Один. Голос у него был глубокий и сильный, под стать телосложению. Внезапно он выпустил предплечье Локи. Правая рука бога огня побелела, на ней темно-багровой паутиной проступили вены. - Ну да ладно, сейчас не до детских обид, правда? Нам нужно как-то мир спасти.

Повисла неловкая тишина.

- Ты ведь знаешь о нашем плане, Всеотец? - подал голос Тот. Он смотрел на Одина с нескрываемым восхищением.

- Знаю, - вздохнул древний северный бог, присаживаясь в подножия трона. Один из воронов каркнул, сделал круг над троном и уселся на плечо Всеотцу.

- Ты поможешь нам? - в упор спросил Карн. Он уже понял, что Один не любит длинных вступлений. Когда-то любил, несомненно, но те времена давно канули в небытие. С ним нужно было говорить прямо. Да и можно ли говорить иначе с тем, кто, если верить легендам, видит насквозь все миры и времена?

- Не я, - Один взглянул на Карна. Его ледяные глаза пришпилили парня к доскам пола, вмиг выжгли дотла его душу, заставили кровь остановиться в венах. - Ты.

- Для этого ему нужно Сердце Хрунгнира, - перенял эстафету Эрра. Когда Один перевел на него свой могучий взор, Карн увидел, как бой войны слегка покачнулся.

- А с этим проблема, други, - Один скривил губы толи в оскале, толи в усмешке. - Наш разлюбезный трикстер хорошо сработал. Он все-таки привел вас ко мне. Да только он умолчал об одной детали. Не так ли, мой дорогой брат?

Локи молчал, впечатавшись взглядом в пол.

- У тебя нет артефакта, - чуть слышно проговорил Рокеронтис. И тут же инстинктивно зажал себе рот руками. Догадка выплеснулась из него непроизвольно.

- Тебя сильно недооценивают враги, - хмыкнул Один, глядя на Песочного человека. Волны серебряно-седых волос всколыхнулись вокруг его лица, изрезанного шрамами и суровым северным ветром. - В этом - твое преимущество. Мудро используй его.

Длинный дом вновь заполнила тишина. Лишь огонь в очаге сноровисто потрескивал дровами.

- Сердца Хрунгнира у меня нет, - вновь заговорил Всеотец. - Потому что Локи потерял его. Или продал. А может, обменял. Не имеет значения. Это случилось еще до Великой войны. До того, как вы поняли, что происходит с этим миром.

- Артефакт у Ангелов? - Тот позабыл о всяком почтении. Он подошел к Одину в упор и теперь смотрел на Всеотца во все глаза.

- У Ангелов, - сказал Один и вновь уставился в пламя костра, обложенного почерневшими от копоти валунами. - В Гелиополисе.

- Все дороги ведут в Гелиополис, - Карну хотелось смеяться. Или рыдать. Или замертво упасть на этом самом месте.

- Все дороги ведут в Гелиополис, - эхом повторил Один. Он поднялся. Ростом древний бог действительно превосходил Эрру на целую голову. - И мы пойдем туда.

- Но как, Всеотец? - возопил Тот. Богу мудрости на миг показалось, что Один сошел с ума. - Это же их цитадель! А нас... даже если мы соберем всех...

- Мы соберем всех, - перебил его Один. Факелы в длинном доме мгновенно погасли. Погасли и жаровни. Зато огонь тронного костра вспыхнул так, что лизнул потолочные балки. Из-за деревянного трона послышалось рычание. Внезапно из полумрака за троном вышли два огромных волка, один обошел трон слева, другой справа. Волки, черные как смоль, встали подле Одина, их гривы доставали ему до середины груди. Тут же второй ворон, каркнув, снялся со своего места и уселся на левое плечо Всеотца, потому как правое уже было занято.

- Мы соберем всех, - повторил Один и где-то вдалеке по небу раскатились громовые раскаты. - Всех, кто еще может сражаться. И пойдем на Гелиополис, как вы и решили. Мы пробьемся к Сердцу Хрунгнира, чтобы этот молодой воин принял свою судьбу и решил наши судьбы.

- Но хватит ли нам сил... брат? - робко спросил Локи. Он дрожал всем телом, но не от страха. Карн ощущал что-то другое, но никак не мог понять, что именно.

Всеотец протянул правую руку в сторону и чуть назад, к трону. Он взял свое легендарное копье за самое узкое место, ровно посредине. Прозвучал оглушительный щелчок - и копье разъединилось на два широких мощных клинка. Все-таки догадка Карна была верна!

- Ты прав, брат мой, нас мало, - проговорил Один, разводя руки в стороны. По клинкам разбежались золотые молнии. Точно такие же Карн видел на оружии и доспехах Ангелов!

Волки протяжно завыли, вороны закаркали, громко хлопая массивными крыльями. Один вновь посмотрел на богов и Карна. И вновь каждому показалось, что Всеотец смотрит только на него.

- Но мы еще не сломлены! И у меня есть, чем удивить наших врагов! - пророкотал бог севера. От его слов тело Карна наполнилось невиданной мощью. Он был готов идти за Всеотцом хоть на край света. Он был готов убивать и побеждать в самых тяжелых битвах. - Подымайте свои стяги, воины, ибо вёльва не солгала! Пробил час последний битвы. Нас ждет Рагнерек!