1

Но вернемся к берегам Лебединого озера. Как мы помним, недолго играла музыка Чайковского. Краткий бунт сошел на нет, и все надежды на скорое обогащение не только вернулись, но и стали еще острее. Однажды ночью, когда сторож с каждым ударом по клавишам приближался к своему Переделкино, в дверь постучали. Стук в дверь для сторожа — это стук в его сердце, сбивающий с ритма, — что случилось, блядь, кого принесло?! Нет, ну конечно, стуки бывают разные, — бывают легкие женские, от которых сердце замирает далеко не тревожно (в следующий раз кидай в окошко камешек — только не сильно и не большой, а то одна булыжником запустила), — но в этот раз стучали как поросенок, за которым гонится волк. Сторож, чертыхаясь, выглянул в окно, и при свечном свете фонаря сигнализации увидел Камиля, машущего ему нетерпеливой рукой.

— Радуйся, Брат! — врываясь в едва приоткрытую дверь, зашептал он. — Мы богаты! Из Прибалтики идет КамАЗ, под завязку набитый перчаточной кожей, это самый высший сорт, мягкая, нежная, ею девок можно обтягивать, ты не представляешь, сколько стоит дециметр! А перец в том, что водила гонит, не зная, что тот, кто должен его встретить и разгрузить, уже не может этого сделать по известным причинам — канал верный, мой друг в конторе инфу мне слил только что, мы с ним в Челябинской области на границе с Казахстаном скоро будем сеть информаторов плести, там намечается большой вброс наркоты, только никому ни слова, — а вот про кожу звони прямо сейчас, кто у тебя там бабками ворочает? Нужно тридцать кусков зелени, и вся кожа наша, мы ее пускаем на пошив курток, у меня есть мастер с технологией, и выручаем лимон баксов, понятно? Нет, ты понимаешь? Все на мази, только я умоляю, звони Лису, проси денег, обещай, хуй с ним, 30 процентов прибыли! Про меня не говори, а то не даст!

— Лис? Два часа ночи, он дрыхнет щас, а может, на пьянке какой! Да и мне не даст, капиталисты, они недоверчивые.

— Капиталисты в первую очередь рисковые, а тут дело верное. Ну ты пойми, машина уже днем будет здесь, я ее встречаю в условленном месте, разгружаю, все предупреждены. Дело за бабками, всю жизнь жалеть будешь, что не поднялся на случае!

Честно говоря, Камиль был убедителен. Глядя на него, легко было поверить в легкие деньги, — если в тот момент выключить в комнате свет, вы бы увидели, как загорелись глаза сторожа — он вдруг ощутил в руках до сих пор незнакомую шершавость зеленых бумажек. Он посмотрел на печатную машинку, на исписанные листки бумаги, и вдруг почувствовал, что вот-вот скинет с себя этот теплый, уютный, но маленький мирок, как старую фуфайку, и примет на плечи нечто сверкающее солнцем, морем, голыми спинами, коктейлями, автомобильным лаком…

— Заметьте, не я это предложил, — пробормотал он и снял трубку.

Везение продолжалось. Лис был дома, в трубке слышались музыка и женский смех в нескольких экземплярах.

— О, Брат, давай приезжай, меня тут на всех не хватает, — захрюкала трубка. — Да и голодный небось, хоть поешь как следует. Я недавно открыл классную закусь к водке — Бьёнти называется. Марс, Сникерс — херня. Не задерживайся, у меня тут уточка жарится. Бери тачку, я оплачу.

Но сторож еще с института знал, чем заканчиваются ночи у Лиса, а до сдачи дежурства оставалось каких-то пять часов, и метаться по городу в состоянии недопития он не хотел. Поэтому, перебив соблазнителя, он вкратце обрисовал перспективы "кожаного" дела.

Лис думал недолго.

— Ну, если не пиздишь, Брат, я сейчас подниму одного чела, кажется, он как раз собрал подобную сумму для своего дела. А твой человечек надежный? — и после всяческих уверений и упоминаний про глубоких бурильщиков, закончил: — Ладно, сиди на телефоне, позвоню.

Через час в ночи раздался звонок. Деньги были готовы. Условие: на встречу машины Лис пойдет лично, деньги передаст сам. "Но учтите, кидать нельзя, я сам подписался, а расплавленный свинец я не перевариваю".

Камиль, не дожидаясь утра, убежал (предварительно он куда-то позвонил и неожиданным басом сообщил, что все на мази).

— Жди звонка! — крикнул он уже в закрывающуюся за ним дверь. — И думай, как будешь тратить!

Сторож добросовестно ждал, предаваясь воробьяниновским мечтам.

Наступил день, потом вечер. Звонка не было.

Два раза звонил Лис.

Камиль на звонки сторожа не отвечал.

Прошли ночь, день, ночь, день — все было тихо. Лис звонить перестал — сторож даже встревожился, представляя, как двухметрового Лиса закатывают в асфальт челы в оранжевых жилетах с золотыми цепями на шеях. Потом ему пришла страшная догадка: а что если Камиль с Лисом просто кинули его, и уже делят добычу? Дружба — дружбой, но табачок-то нынче… И эта мысль была так проста, и так логична, что не испарилась полностью даже когда позвонил Лис и сообщил, что деньги уже изъяты из зоны ожидания и пущены в дело.

— …И пусть твой человечек забьет этот КамАЗ себе в жопу! Ах, это Камиль? А чего ж ты сразу не сказал? Знал, что я на него не поведусь? Он, сука, опять мою репутацию подмочил, за такое кидалово знаешь, что сейчас делают? Ладно, ты лох, но я тоже лох, раз тебе поверил. И ведь был опыт, был — как тогда, на практике, на том же КамАЗе, когда мы рабочих в карты обували, ты все маяки перепутал, я еле выкрутился! Хорошо, стол полированный был, и та мразь в очках играла…

— Как? — удивился сторож, — разве не ты маяки перепутал? Извините, у меня все ходы записаны! Я ж тебе показал, что у меня два "лба", а ты решил, что три! Два пальца ко лбу было, два! А ты большой посчитал — так он в челюсть упирался!

— Ладно, ладно, чего теперь вспоминать. Может и я, но осадочек-то остался! — захрюкал Лис. — Заходи как-нибудь, только денег больше не проси для других…

А Камиль появился через полмесяца. На вопрос о КамАЗе с перчаточной кожей, он отмахнулся:

— А хрен его знает, потерялся КамАЗ, так и не прибыл. Да черт с ним! У меня новое дело — и верное, Брат! Это тебе не какая-то сраная машина на просторах нашей родины. Вот оно, в сумке, наше будущее. Звони Лису…

 

2

— …И не проси! — замотал головой сторож. — Мы уже подставили его, он еле выкрутился. Этот источник теперь закрыт, а другого у меня нет. А ты исчез и меня подставил — как я могу тебе доверять?

— Да ты посмотри сначала, всю жизнь жалеть будешь, если откажешься. Ты думаешь, я денег достать не могу? Я к тебе, потому что ты литературой занимаешься, мне нужна твоя консультация — насколько это ценно…

И Кома извлек из сумки две книги. Одна потолще, другая потоньше. В потертых кожаных переплетах с кожаными застежками, потрепанными, пожелтевшими обрезами.

— Вот, — сказал он с гордостью, выкладывая книги на стол. — У одной бабульки купил, почти подарила, я ей лекарства доставал. Чую, это редкость, как они там называются, раритеты, инкубато… Как там?

— Нет, это не инкунабулы, это много позже, — сказал сторож, рассматривая. — Псалтырь максимум, то есть минимум девятнадцатого века, ну а эта книжица постарше, тут нет выходных данных, листов не хватает, но… Возможно и 17–18 веков… Черт его знает, надо экспертов привлекать, я не спец…

— Ну привлекай уже! — воскликнул Камиль. — Сидишь тут как крот! Где твоя армия искусствоведов? Сейчас все иконами торгуют, а может это еще хлеще? Мне кажется, за десять штук запросто уйдут, только покупатель нужен. Вот я и говорю — толкни Лису, или через него какому-нибудь жлобу новорусскому.

— Ну, оставь их мне на недельку, что-нибудь придумаю, — сказал сторож. Он и сам заинтересовался книгами, больше всего их приятной древностью и возможностью покопаться в истории. А еще он опять почувствовал ту приятную зеленую шершавость на пальцах. — Сколько, говоришь, тебе нужно с них получить?

— Хотя бы десять — поделим пополам. А если больше наваришь — остальное твое. Ну или с кем-то делиться придется… Только не потеряй смотри!

И сторож приступил. Первым делом он просмотрел каждый листик, вчитываясь в церковнославянский, роясь в литературе, учась читать и считать. Он сидел в библиотеке, выписывая книгу за книгой, он уже понимал, что такое водяные знаки, сколько "бинтов" имеет обложка, у него был список типографий, которые могли отпечатать эти книги. Спустя неделю он определил даты выхода обеих книг. Дату Псалтыри он решил просто, но изящно: там было посвящение царской фамилии, в котором перечислялись все члены этой семьи от мала до велика. Но сравнение с полным списком в исторической книге выявило, что в этом списке отсутствует самая младшенькая княжна, которая родилась через два года после своей предшествующей сестренки (или братишки, не помню точно). А это означало, что книга вышла именно в этот промежуток между рождениями, а точнее, к разочарованию искателя древности, в 1908-9-м годах. С другой книжкой, более потрепанной, сводом церковных и бытовых правил русской жизни, дело обстояло сложнее. Но и эту задачку сторож решил, изучив водяной знак, найдя в литературе этот герб и время, в которое печатались книги на этой бумаге. Тут тоже была неглубокая старина — всего на полвека постарше Псалтыри. Утешало одно — судя по источникам, эта Псалтырь была отпечатана в типографии маленького монастыря в количестве всего ста экземпляров. Это означало, что сейчас, скорее всего, их осталось максимум десяток, — так прикинул ободренный сторож. На этом шатком основании он построил свою уверенность, что можно начинать торг. Лохов с деньгами на примете у него не было, и он отправился к единственному знакомому…

Лис открыл дверь и, оглядев сторожа с головы до ног, засмеялся.

— Брат, я тебе говорил, что я завязал? Я тебе говорил, что с лестницы спущу? Вот и не обижайся…

С этими словами он взял сторожа за воротник и втянул в квартиру.

— Перчаточная кожа? — он ткнул пальцем в сумку и залился смехом.

— Жлоб… — сказал сторож. — Тут действительно кожа, но это совсем другой коленкор. А я твой счастливый случай.

— Давай, мил человек, все-таки я тебя напою-накормлю, а потом и о делах наших скорбных покалякаем. Ты только обещай, что Мурку сбацаешь… — смеялся Лис, удаляясь на кухню.

Потом они сидели, закусывая самогон мясом по-французски.

— Готовит тут одна тетка, — говорил Лис, жуя, — она готовит, и четверть приготовленного забирает. Все довольны. Эта четверть от моей кабаньей порции всю ее семью кормит. А ты по-прежнему как птичка клюешь. Смотри, Брат, так никогда богатым не станешь, потребности нет у тебя. Ну, выкладывай, что в торбочке.

Сторож Х. вымыл руки, достал книги, положил на стул.

— Смотри. Знаешь о ценности икон? Это — такая же ценность. Берешь, продаешь коллекционерам — у тебя же кто-то антиквариатом торгует? — и весь навар себе. За исключением 12-ти штук — их я должен отдать. Ты же можешь сдать за тридцать…

— Все те же тридцать серебреников, — пробормотал Лис, разглядывая книги и читая напечатанное на машинке заключение сторожа.. — Ну знаю, модно это сейчас. Только без официальной экспертизы это ничего не стоит… Но я тебе верю, ты же мой друг, ты не обманешь. Разве что тебя…

Он вытер руки о штаны, встал, потянулся, начал ходить по большой кухне широкими шагами. Остановился.

— Вот что мы решим. Я забираю книги, а ты завтра приходишь в мой магазин и полностью одеваешься во все адидасовское. В придачу спортивную сумку и одну из продавщиц напрокат на ночь — на выбор. Я таких кисок подобрал, увидишь…

— Ну здрассьте! А что я владельцу скажу? Что штаны стоят 10 штук баксов?

Лис снова пустился по кухне, с грохотом двигая стулья. Остановился.

— А это не Кома опять, случаем?

Сторож отрицательно замотал головой. Лис посмотрел на него задумчиво и вышел из кухни. Сторож последовал за ним.

В комнате вдоль стен громоздились картонные коробки.

— Тогда так, — сказал Лис, озирая коробки. — Я даю тебе два телевизора "Панасоник" и сверху музыкальный центр "Пионер". А если выгодно толкну твою рухлядь, то возьмем двух кисок и хорошенько посидим…

— Как был фарцой, так и остался, — вздохнул сторож Х. — Ладно, передам твои условия владельцу, но думаю, он не обрадуется…

Камиль не обрадовался, потому что был настроен на пять кусков баксов. Перестроиться он не смог, забрал книги и ушел понурый, бросив на прощанье:

— Бить надо этих буржуев кувалдой, пока в меценатов не перекуем. Деньги, деньги, — хоть бы один о культуре подумал…

Через неделю сторож встретил его на улице. Камиль был оживлен и целеустремлен. На вопрос: как книги, за сколько продал? — Камиль махнул рукой:

— Я их телке одной подарил — в библиотеке работает, заинтересовалась. И, что обидно, все равно эта сучка мне не дала! "Мы же с вами кюльтурные люди"! — передразнил он. — Ну не забирать же подарок! Да херня, я сейчас пчелами решил заняться, — если бы ты знал, Брат, как на меде можно подняться…