В поисках ответа на вопрос о возникновении польского государства, столицей которого долго был Краков, историки сломали копий не меньше, чем их соотечественники в боях, но к единому мнению так и не пришли. Самая простая и, может быть, верная теория относится к первобытным временам, когда всякий род представлял собой не только семейный, военный, но и экономический союз. Южные славяне – предки современных поляков – объединялись и по территориальному признаку, образуя братства, позже обозначенные словом «ополе». Сливаясь, они образовывали большие племена, которыми управляли князья. Военные победы усиливали власть вожаков и способствовали тому, что из массы свободных людей стали выделяться воины, постепенно сформировавшие шляхетское сословие. Поляки всегда воевали много и ожесточенно, особенно с соседями-германцами, что, конечно, сказалось и на государственности, и на традициях. В раннем Средневековье их жизнь мало чем отличалась от солдатской как по сущности, так и внешне, ведь страна, усеянная городами-крепостями, которые строили рыцари и те же рыцари населяли, напоминала военный лагерь. Именно таким вначале был величественный замок Вавель, воздвигнутый на дивном холме, эффектно отражавшийся в водах Вислы, а теперь гордо парящий над Старым Краковом и бережно сберегающий свою многовековую историю.
Кости дракона
Самая древняя легенда, связанная с Вавельским холмом и городом, выросшим у его подножия, относится к тем далеким временам, когда люди свято верили в существование волшебников и злых существ. Да и как не верить, если место, с которого начинался великий город, было таким таинственным! Если смотреть на Вавель весенним вечером, в лучах заходящего солнца, наблюдая, как склоны медленно скрываются в сумерках, можно в полной мере ощутить волшебство предания о князе Краке (или Кракусе) и ужасном драконе.
Говорят, что давным-давно в пещере под скалой жил коварный дракон по имени Смоке. Чтобы умилостивить чудовище, горожане пригоняли скот ему на съедение. Если случалось замешкаться с подношениями, грозное существо набрасывалось на людей.
Мастерская Михаила Вольгемута. Вид на Краков. Гравюра, 1493
Ненасытность дракона, постоянный страх перед ним измучили жителей, и они стали подумывать о том, чтобы покинуть город. И тогда князь Крак, правитель тех земель, дал обет покарать чудовище. Дожив до преклонных лет, сам он сражаться уже не мог, поэтому убить дракона послал своих сыновей, но те его не одолели. Тогда князь кинул клич в поисках того, кто отважится победить злого Смоке.
Отовсюду в город прибывали храбрецы. С надеждой и радостью встречали их, но не оправдывали вояки ожиданий: слишком слабыми были их мечи и стрелы, не сумели они пробить шкуру могучего дракона. И вот наконец, когда поток смельчаков иссяк и горожане совсем потеряли надежду, появился настоящий герой – сапожник-подмастерье по имени Скуба. Поначалу горожане отнеслись к нему недоверчиво. Не знали они, что сражаться Скуба собирался не мечом, а хитростью. Зарезал он барана, нашпиговал его серой, добавил смолы и в таком виде оставил у пещеры. Дракон проглотил приманку, но в животе у него все загорелось огнем, и, чтобы погасить жар, стал он пить воду из Вислы. Пил, пил, пока не лопнул. Так мир и счастье вернулись в город, люди ликовали и славили победителя, не уставая восхищаться хитростью сапожника и мудростью князя Крака.
Говорят, Скуба сшил из шкуры дракона много красивых сапог: старожилы утверждают, что и сегодня похожую обувь можно найти в здешних магазинчиках. Кроме того, со всех сувенирных лотков Кракова на прохожих смотрят симпатичные драконьи мордочки. Те, кто не слышали легенду о вавельском чудище, могут принять их за талисман года Дракона, однако краковяне, улыбаясь, говорят, что в таком случае год Дракона у них не заканчивается никогда.
А еще об этой истории напоминают кости, подвешенные у входа в кафедральный собор на Вавеле. Правда, скептики уверяют, что это останки какого-то динозавра. Другие утверждают, что это кости мамонта, служащие талисманом мира и благополучия краковской земли.
Вполне реальную пещеру легендарного Смоке люди использовали давно и для различных целей. Когда-то в ней обитали нищие, потом открылся трактир, отчислявший часть прибыли в королевскую казну. В Средние века пещера соединилась с берегом Вислы с помощью подземного хода, прорытого неизвестно когда и кем. Теперь она красиво освещена, респектабельна и гостеприимна, поскольку принимает не только бедноту, но и всех желающих пробраться по «тайному» пути, чтобы выйти к Вавельскому замку. Теперь всякий может полюбоваться установленной у входа металлической фигурой бывшего хозяина, то есть дракона, из пасти которого время от времени вырывается пламя, вызывая восторг у взрослых и веселя ребятню. Интересно и то, что любой может заставить чудище пыхнуть, всего лишь послав ему специальное sms-сообщение.
Вавельский дракон. Гравюра, 1550
Предание гласит, что Крак правил государством долго и мудро. Сойдя в могилу, он был похоронен благодарными жителями пышно, с большими почестями. Князь оставил о себе память, увековеченную в названии города. Чтобы потомки не забывали о могиле, краковяне насыпали высокий курган на холме Ласоты, с вершины которого просматривалась вся округа.
В настоящее время 16-метровый (не учитывая высоты самого холма) курган Крака располагается рядом с чудесным парком, ныне носящим имя Войцеха Бендарского. Этот курган настолько мощный, что сильнейшее наводнение 1997 года не сумело ничем ему навредить. С высоты его открывается замечательный вид на окруженную бульваром старую часть города и новые районы, вошедшие в состав Кракова всего несколько десятилетий назад.
Сегодня уже никто не может сказать, существовал ли Крак на самом деле или был лишь плодом народного воображения. Истину не выявили даже раскопки, но археологи смогли узнать, что курган возник в VII веке и основу его составляет массивная деревянная конструкция, засыпанная землей. Рассказывают, что на самой вершине некогда рос могучий дуб, у которого предки краковян проводили языческие обряды. В народе это живописное место вместе с прилегающим к нему районом называют Рукавкой (польск. Rekawka). Странное название, может быть, возникло от того, что при строительстве кургана землю для него носили в руках (от польск. reka – «рука»). Близ холма находятся каменоломни, где Стивен Спилберг снимал свой «Список Шиндлера».
Краков, пожалуй, единственный город в Европе, где по сей день сохранилась традиция сооружать надмогильные насыпи. Здесь их много, и вторая по величине после кургана Крака устроена в память о его добродетельной дочери княжне Ванде. По легенде, немецкий рыцарь, добиваясь ее руки, пошел войной на Краков. Жители дружно встали на защиту родного города и сумели выстоять, но Ванда, чтобы впредь не подвергать опасности свою страну, решила погибнуть в водах Вислы. И там, где нашли ее тело, насыпали курган, а близлежащей деревне к востоку от Старого Кракова дали мрачное название – Могила. В свое время на вершине насыпи появился памятник Ванде, сделанный по эскизу знаменитого польского художника Яна Матейко.
Висла близ Кракова
От ополя до империи
Обширная скалистая возвышенность Вавель с давних времен привлекала поселенцев. В ее пещерах первобытные люди находили спасение от холодов, злобных соседей и убийственных во время наводнений вод реки. Именно здесь в начале IX века возник племенной союз, или княжество вислян, поселение которых стало средоточием политической, религиозной и культурной жизни края. Принадлежавшие им земли всегда были лакомым кусочком для завоевателей. Так, в конце того же столетия великоморавский князь Святополк присоединил их к своим владениям и, попытавшись навязать народу христианство – веру непонятную, далекую и потому усердно отвергавшуюся, – основал в Кракове епископство. Политическую свободу висляне смогли обрести лишь в 906 году, когда ненавистное им Великоморавское княжество завоевали мадьяры. В Х веке население краковских земель заметно увеличилось, начала бурно развиваться торговля, и так же быстро расцветали ремесла.
Болеслав Храбрый
С тех пор город являлся центром государственной власти, а Вавель был одной из нескольких резиденций князя, рядом с которой проживал и епископ. При Болеславе Храбром из рода Пястов, первом коронованном правителе Польши, на Вавельском холме вокруг замка стремительно вырастали земляные, деревянные и каменные постройки и разнообразные оборонительные сооружения. Под защитой мощной крепости находились костелы, монастыри и княжеские палаты, выстроенные в тяжеловесном романском стиле. Король Казимир Обновитель, внук Болеслава Храброго, стремясь объединить польские земли, сосредоточив власть в руках Пястов, постепенно сделал Краков столицей государства.
Вступивший на польский престол сын Казимира Обновителя, Болеслав II Смелый, был известен своим воинственным нравом, высокомерием и жестокостью. Польская знать, приобретя экономическую и политическую силу, была недовольна его правлением и стремилась от короля избавиться. В результате заговора Болеслав II был свергнут, а на трон возведен Владислав I Герман, его брат, в годы правления которого власть фактически принадлежала небольшой группе крупных феодалов. Междоусобные стычки сильных мира сего привели к тому, что крупное государство стало распадаться на мелкие владения. К тому же Владислав I долгое время не имел потомства. Будучи весьма усердным в вере, по совету епископа он отправил письмо настоятелю монастыря Святого Эгидия, дополнив скупые строчки щедрыми дарами для церкви. Король слезно просил братьев помолиться за то, чтобы Бог даровал ему наследника, таким образом обеспечив защиту польскому трону. Вняв просьбе монарха, святой конвент совершал молитвы, пел псалмы и установил пост.
Болеслав III Кривоустый
Божественная благодать снизошла на правителя, и королева родила сына, названного Болеславом III и впоследствии получившего прозвище Кривоустый. В годы его правления на Польшу посягал германский император Генрих V, который, получив яростный отпор соседей, ушел восвояси ни с чем. Сплоченные перед лицом врага, все польские сословия действовали дружно, героически, сумев защитить свою землю. Перед смертью Болеслав III составил завещание, согласно которому держава делилась между пятью его сыновьями. Старший сын Владислав II стал обладателем титула великого князя и верховной власти в государстве со столицей в Кракове. Кроме собственного удела, он получил еще и великокняжеский удел – огромную территорию от Карпат до Поморья.
Казимир Обновитель
Вторая половина XII века проходила в бесконечном переделе наследства между сыновьями Болеслава Кривоустого. Один из них – Мешко Старый – был самым амбициозным и властолюбивым. С 1173 по 1202 год он то занимал, то терял престол. К дележу власти подтягивались новые поколения Пястов, при этом самое активное участие в междоусобных стычках принимало можновладство, как поляки в старину называли знать. Чувствуя свою власть, аристократы руководили перестановкой на великокняжеском престоле, часто просто изгоняя неподходящего правителя.
Раздробленность Польши в те времена тормозила развитие экономики, политически ослабляла государство, делая его уязвимым перед агрессорами. Тевтонский орден, образованный германскими рыцарями и ими же печально прославленный из-за грабительской политики, окружил польское государство почти со всех сторон, создав весьма напряженную обстановку. К тому же опустошение польских земель монголами сильно ослабило раздробленную страну.
Генрих I Бородатый, князь Силезии – самой хозяйственно развитой провинции Польши, – понимал необходимость сплочения малых держав в одно государство и прикладывал к тому немалые усилия. Во втором десятилетии XIII века, отобрав краковский престол у Конрада Мазовецкого, он присоединил к своим землям юго-западную часть Великой Польши. Во время правления его сына, Генриха II Набожного, едва начавшая восстанавливаться держава рухнула под натиском кочевников. В 1241 году на мирные польские земли, сметая все на своем пути, хлынула монгольская конница, варвары сожгли Краков и, разбив малое силезское и великопольское войска, убили благочестивого Генриха II.
Польские земли долго не могли оправиться от повторяющихся вновь и вновь набегов орды. Наступила новая череда междоусобиц, трон снова занял Конрад Мазовецкий, но пробыл на нем недолго, пока его же племянник, сандомирский князь Болеслав Стыдливый, не отнял у дяди власть и не сумел закрепиться на краковском престоле.
Вопреки прозвищу Болеслав не стыдился активно распространять свое политическое влияние и контролировать все, что было возможно, например торговлю и горное дело, от состояния которых не в последнюю очередь зависело могущество князя. Дело в том что начало его правления совпало с открытием соляных копей в Величке, как и сегодня именуется местечко недалеко от Кракова. Начавшаяся разработка соли дала толчок для налаживания экономических связей в государстве.
Болеслав Стыдливый
Желая улучшить жизнь своих подданных, в 1257 году князь Болеслав Стыдливый даровал Кракову самоуправление, причем действовать решил по-германски, опираясь на Магдебургское право как на самую известную и надежную законодательную систему. Согласно дарованным правам, краковяне могли сами собирать налоги, не забывая платить десятину церкви и назначенный денежный оброк (чинш) правителю и не отказываясь отбывать оговоренные повинности. Во главе города стоял назначенный князем чиновник – войт, – обладавший административной властью. Ему поручались торговые пошлины, и он же вершил суд вместе с присяжными (лавниками), выбираемыми из горожан. Сначала в Кракове, а затем и в других городах Польши население разделилось на социальные группы. Патрициат, сосредоточивший в своих руках управление городом, составляли разбогатевшие купцы и ремесленники, как польские, так и немецкие. Средние слои горожан в управлении города не принимали участия, но пользовались определенными правами, в отличие от бедняков, вообще не имевших никаких узаконенных возможностей.
Торговые и экономические привилегии, права автономии привлекали в Краков множество колонистов. Открытый, многонациональный и космополитичный город охотно давал приют евреям, италийцам и чехам, венграм и англичанам. В особенности велик был приток поселенцев из Германии, чему содействовали как белое духовенство, так и монастырская братия, приглашавшая чужаков обживать свои пустовавшие земли. Польские князья были заинтересованы в развитии ремесленничества, поскольку оно приносило им солидный доход.
Несмотря на сильную княжескую власть, огромным влиянием по-прежнему пользовались аристократы. Это в полной мере ощутил Лешек Чарны, приемник бездетного Болеслава III – ему пришлось пережить несколько бунтов, которые поднимала всегда и всем недовольная знать. Следующий правитель, получивший законное право на трон – Генрих Честный, – тоже не избежал противостояния с можновладством. Оппозиция желала видеть владыкой сводного брата Лешека Чарны, удельного брестско-куявского князя Владислава Локетэка, но Генрих нашел поддержку среди жителей Кракова, и те при первой же возможности открыли ему ворота, тогда как его отвергнутому конкуренту во избежание расправы пришлось бежать.
После недолгого княжения Генриха Честного краковский трон занял познанский князь Пшемысл II, владевший тогда всей Великой Польшей. Неугомонный Локетэк не оставил притязаний на великокняжескую власть, и междоусобные стычки вспыхнули с новой силой. Грубо вмешавшись в чужую войну, масла в огонь подлил чешский король Вацлав II, тоже пожелавший отхватить кусок от сладкого пирога путем расширения границ собственного государства. Пшемысл II без сопротивления сдал ему позиции, и в 1300 году Вацлав был увенчан польской короной.
Делая попытки централизации государства и контроля политической и экономической ситуации в уделах, чешско-польский король разослал по областям старост как своих полномочных представителей. Решительные действия наместников задевали аристократов и рыцарство, отчего можновлады не могли не роптать. Владислав Локетэк, оказавшись в нужное время в нужном месте, в 1305 году вошел в Краков с войском, где был встречен радостными криками народа. Постепенно его признала вся Малая Польша вместе с Восточным Поморьем. Будучи человеком настойчивым, князь упрямо шел к своей цели. Путь его был достаточно труден, полон предательства, обмана, лавирования среди бесконечной грызни удельных князьков. Тем не менее в 1320 году князь Владислав Локетэк был коронован архиепископом Яниславом в Вавельском кафедральном соборе.
Владислав Локетэк
Вслед за коронацией за Краковом автоматически закрепился столичный статус, что дало городу мощный толчок для развития и благоустройства. Король Владислав Локетэк не замедлил удивить свой народ реформами. Благодаря его начинаниям сложилась традиция все законодательные новшества обсуждать и готовить именно в Кракове. К тому же, имея политическую значимость, город добился звания коммерческого центра, и «виновато» в том было удобное расположение на пути из западных в восточные страны, проторенном английскими и голландскими купцами. Торговый люд съезжался сюда в поисках роскошных дорогостоящих тканей. По примеру своих западных соседей горожане собирались в цеховые братства, где могли обучаться ремеслу, где все помогали друг другу и городу, защищая крепость в случае нападения. Разнообразие художественных ремесел определяло конкуренцию, а она влияла на совершенствование мастерства, поэтому изделия местных сапожников, ткачей и ювелиров были известны далеко за пределами не только Кракова, но и всей Польши. Так, знаменитые краковские башмаки обожали лондонские модники. Так же неуклонно возрастала роль Кракова в области науки, просвещения и культуры.
В XIV–XV веках дипломатичное и мудрое правление Казимира III Великого, последнего короля из Пястов, позволило Кракову стать настоящей европейской столицей.
Укрепляя королевскую власть, Казимир провел реформу управления, юридической и денежной систем по образцу передовых стран Европы, облегчил положение крестьянства и разрешил евреям, бегущим от религиозного преследования, селиться в Польше.
Помехой долгожданному объединению польского государства было разнообразие действующих нормативных актов и законов для каждой из провинций. Стараясь наладить работу государственного аппарата, Казимир выпустил свод «Вислицкие статуты» – судебник, содержащий законодательные акты и состоящий из полутора тысяч статей. Монарх не старался следовать старым традициям, в частности, подбирая сановников, не обращал внимания на знатность рода. В результате ведения столь тонкой внутренней политики короля окружали преданные вассалы.
Казимир Великий
В политике внешней Казимир был готов проявить агрессивность: стремясь к увеличению польских владений, он внезапно выступил на Русь, завладев Львовом, Галичем, городами Каменец-Подольский и Владимир-Волынский. Королевство понемногу стало превращаться в жизнеспособный государственный организм.
В 1364 году в Кракове открылся Ягеллонский университет (теперь один из старейших в Европе), который за свою более чем 600-летнюю историю обогатился традициями, воспитав множество знаменитых ученых, поэтов и политиков. Сюда за знаниями приезжали молодые люди со всей Польши, из Германии, Венгрии и даже из русских земель. Это почтенное учреждение обеспечивало подготовку философов, астрономов, врачей, юристов, математиков. В его стенах обучались не только дворяне и мещане, но даже крестьянские дети. Выпускники Ягеллонского университета преподавали в учебных заведениях Италии, Испании, Англии.
Искусство книгопечатания, начав развиваться при университете, распространяло плоды знаний ученых мужей по всей Европе. Этот период в жизни Кракова является поистине золотым веком. Мастера с европейской славой украшали город прекрасными костелами, как в Польше принято именовать католические храмы, наиболее внушительным из которых поначалу был Мариацкий.
В строительстве того времени преобладал готический стиль. Множество красивых церквей появилось и в окрестностях Кракова, в некогда крошечных, но быстро развивавшихся селениях Казимеж и Клепаж.
После смерти Казимира Великого, не оставившего сына-наследника, в феодальных кругах разгорелся спор за опустевший трон. Династические союзы на протяжении истории помогали решать внешне– и внутриполитические проблемы. И в этот раз имевшая большое влияние знать поддерживала венгерского короля Людовика I, приходившегося Казимиру III племянником. Приглашение короля другой страны обещало патрициату получение ряда привилегий. В 1370 году была заключена уния (союз держав под властью одного монарха) с Венгрией.
Новый король для упрочения позиций своей династии в Польше издал привилей (жалованную грамоту), в котором даровал всему дворянскому сословию свободу от основных податей. Несмотря на добровольность заключения унии, государства не избежали разногласий во внешней политике. Особое недовольство проявляла Венгрия, после смерти Людовика в 1382 году расторгшая договор. Польская знать признала наследницей младшую дочь Людовика Ядвигу, выдав ее замуж за великого литовского князя Владислава Ягелло (в некоторых источниках Ягайло). С одной стороны, союз с сильным Литовским княжеством обещал безопасность от литовских набегов на северо-востоке, свободное проникновение на русские земли, а также объединение сил для борьбы с Тевтонским орденом. Епископат, кроме того, надеялся привлечь в лоно католической церкви литовских язычников и православных славян. С другой стороны, Владислав Ягелло, лишившись своего союзника Мамая, которого Дмитрий Донской разбил на Куликовом поле, стремился возместить потерю путем укрепления отношений с Краковом. В результате в 1385 году была заключена Кревская уния Польши с Литвой, взявшая слабое Великое княжество Литовское под крыло сильного польского государства.
Костел Девы Марии (Мариацкий)
Обосновавшись в Кракове, Ягелло принял католичество, обвенчался с Ядвигой, после чего стал королем Владиславом II Ягелло. Этот брак превратил Краков в центр большой державы, которой правил не потомственный монарх, а дворянский избранник. Между тем наследников у него так и не было, ведь королева Ядвига умерла совсем молодой. Мужское потомство у Владислава II появилось только в четвертом браке, и его права на трон были очень шаткими. Дворянская верхушка всячески подчеркивала, что лишь от ее воли зависит, взойдет ли сын Ягелло на трон. Понимая, что за сохранение трона за династией Ягеллонов нужно бороться, король привлек шляхетскую знать на свою сторону, расширив ее сословные привилегии. Одной из них было признание статуса неприкосновенности: теперь дворян запрещалось арестовывать и наказывать без судебного приговора, также стала невозможной конфискация дворянских владений.
Во времена правления Ягелло наиболее остро стоял вопрос о борьбе с Тевтонским орденом. После покорения Пруссии германские крестоносцы не раз покушались на польские земли, творя произвол: грабили, убивали и уводили в плен мирных крестьян, жгли их дома, вытаптывали поля. Ягелло призвал союзников-литовцев во главе с князем Витовтом для борьбы с тевтонцами.
Владислав Ягелло
В этой войне, названной впоследствии великой, решающая битва произошла 15 июля 1410 года под Грюнвальдом. Победа союзников над войском ордена имела огромное историческое значение, поскольку могущество самого сильного на тот момент военного ордена было сломлено навсегда. Спустя 50 лет после этой битвы тевтонские земли стали достоянием польского государства.
До совершеннолетия преемника Ягелло государством правил регентский совет, во главе которого стоял краковский епископ Олесницкий, не зря признанный самой влиятельной фигурой в стране. Новая польско-венгерская уния способствовала возведению Владислава III на венгерский трон. Произошел распад союза с Литвой, где княжеский престол занял Казимир Ягеллончик – младший сын Ягелло. Заключенная новая уния с Венгрией могла помочь странам Южной Европы в борьбе с турецким давлением. Подстрекаемый католическим Римом, молодой король Владислав III, нарушив перемирие с султаном, двинулся с войском за Дунай, где был разбит и спустя три недели погиб.
В правление Владислава III торговые и ремесленнические объединения имели большие права и привилегии, но, несмотря на это, городское сословие не считало себя сторонником центральной власти. Дворянство постоянно урезало права простых граждан, накаляя и без того жаркую внутриполитическую обстановку.
Для укрепления государства Польского и распространения его влияния на соседние княжества вновь возникла необходимость заключения унии с Литвой. На этом важном политическом шаге настаивал все тот же краковский епископ Олесницкий, желавший призвать на трон литовского великого князя Казимира Ягеллончика. Тот, прибыв в Краков, короновался под именем Казимира IV.
Казимир Ягеллончик
Тогда в руках немногочисленной группы магнатов оказались и политическое могущество, и обширные земельные владения. Польская верхушка, надеявшаяся использовать нового короля для своих политических интриг, была разочарована, когда он проявил жесткость, не позволив собой манипулировать. Казимир IV не остановился перед конфликтом с церковью и присвоил себе право назначать епископов. Кроме того, Ягеллончик, стремящийся к централизации государственной власти, нашел поддержку у мелкого и среднего дворянства.
Спустя 7 лет, зная, что в условиях новой войны с Тевтонским орденом, Казимиру IV была необходима поддержка, шляхта потребовала от него привилегий. В результате переговоров король выпустил Нешавские статуты, узаконившие прямой контроль за королевской властью со стороны дворянских региональных съездов. Однако система оказалась громоздкой и требовала упрощения.
При правлении Яна I Ольбрахта – преемника Ягеллончика – представители регионов стали съезжаться к королю, чтобы согласовывать спорные вопросы. Так были созданы нижняя палата сейма, представленная шляхетским сословием, и верхняя – сенат, королевский совет.
Сын Казимира IV Ягеллончика Ян I Ольбрахт воспитывался людьми учеными, в частности историком Яном Длугошем и гуманистом Каллимахом, имевшими сильное влияние на короля. Последний, чье настоящее имя Филипп Буонакорси, славился неординарными взглядами и строптивым нравом, за что испытал неприязнь папы римского Павла II, позже перешедшую в гонения. Спасаясь от преследования, ему пришлось проделать длинный путь из Рима через Турцию в Польшу. Благодаря благосклонности епископа Гжегожа Каллимах был представлен Казимиру Ягеллону и, завоевав расположение царственной особы, занялся воспитанием его сыновей. Имея бунтарский дух и прогрессивные для своего времени взгляды, ученый выступал против политики духовенства и шляхты, чем навлек на себя гнев последних и вызвал небывалую ненависть первых. В результате после смерти короля ему пришлось снова отправиться в бега теперь уже во Львов, под крыло своего покровителя епископа Гжегожа.
Ян Ольбрахт
Когда на польский престол взошел его воспитанник Ян Ольбрахт, Каллимах смог вернуться в Краков. Будучи не только наставником и советником в делах, но и хорошим другом короля, он не раз отправлялся с ним на поиски ночных развлечений: укрывшись плащами, чтобы их не узнали, «озорники» бродили по городу инкогнито, ввязывались в переделки, что, впрочем, не мешало Каллимаху серьезно заниматься наукой, политикой и литературой. Оставив после себя программу управления государством – «Каллимаховы советы», – он намного опередил свое время, предложив читателям избавиться от зависимости папы римского, улучшать положение крестьян и низших сословий горожан, всяческими способами заботиться о процветании городов. Своеобразная личность Каллимаха стала образцом прогрессивного мыслителя того времени и примером для тех, кто желал воплотить это в реальность.
Во время правления Сигизмунда I Старого был издан закон, согласно которому впредь король должен был выбираться всем дворянским сословием. Начавшаяся в Европе Реформация докатилась и до Польши. И хотя Сигизмунд II Август содействовал распространению этого движения, польский народ не захотел изменять католицизму. Самым главным событием в пору правления Сигизмунда Августа считается образование нового государства – Речи Посполитой, – появившегося на свет в июле 1569 года после заключения и утверждения Люблинской унии – соглашения об объединении Польского королевства и Литовского княжества.
Ян Матейко. Люблинская уния
Как видно из названия, ее ратифицировали в Люблине с одобрения сейма, состоявшего из польских и литовских депутатов. В итоге, кроме единого устройства, оба государства получили общую денежную систему и общий орган власти, то есть Польско-литовский сейм. Главой державы стал избранный дворянами польский король, но разделение земель сохранилось. Согласно Люблинской унии Польша получила часть владений Литовского княжества, а Ливония стала общей собственностью. Несмотря на то что в Литве остались свои суды, законы, казна и войско, остальные признаки национальной государственности в этой стране медленно исчезали.
В 1572 году умер Сигизмунд II Август – последний король из династии Ягеллонов. Вопрос о его преемнике вызвал горячий интерес у всей Европы. Сейм рассматривал разные кандидатуры, от русского царя Иоанна IV до шведского короля Юхана III Габсбурга, сына императора Максимилиана II. Выбор неожиданно пал на брата французского короля Карла IX Валуа, герцога Анжуйского Генриха, который страстно желал хоть какой-нибудь короны.
Ян Матейко. Сигизмунд II Август и Барбара Радзивилл
Для подстраховки, чтобы не остаться без политических и церковных привилегий, сейм принял дополнительно два документа, которые представляли собой соглашение страны с новым монархом во избежание посягательств на польскую государственность. Согласно первому документу («Pacta Conventa»), француз Генрих, помимо прочего, был обязан оплатить внешние долги Речи Посполитой и вдобавок ежегодно вносить в ее казну немалую сумму. Это соглашение, неохотно подписанное его представителем, подтверждало жгучее желание французской стороны занять польский престол, тем самым утерев нос своим извечным соперникам Габсбургам.
Другой документ («Articuli Henriciani») поначалу вызвал у Генриха даже не удивление, а прямо-таки животный страх. В нем были закреплены основы государственности Речи Посполитой, но главное – утверждался принцип выборности короля, чем сводились к минимуму права монарха, что вынуждало того мириться с неограниченной властью дворянства. Однако самым неприятным в документе являлась едва прикрытая угроза мятежа в случае нарушения хотя бы одного положения.
Самый эксцентричный король Польши Генрих Валуа
Несмотря на ультимативные требования, в результате трудных переговоров Генрих дал присягу, выразив готовность править незнакомым государством, и получил грамоту об избрании себя королем. К удивлению новых подданных, он не спешил ехать в Польшу и выполнять данные под нажимом обещания. Изнеженному французу, любившему наряды и прически (он сам укладывал волосы и себе, и своим домашним), было нелегко решиться сменить цивилизованный Лувр на «дикарский» Вавель, тем более что положение во Франции казалось прочным, а власть в Польше – туманной, грозившей многими неизвестными неприятностями.
Потянув время, Генрих все же отправился в Краков, захватив королеву-мать Екатерину Медичи и окружив себя свитой из 1200 человек, многие из которых прослыли отважными воинами и хитрыми дипломатами. Короткое 146-дневное правление короля-француза началось с момента пересечения границы, когда его покинула мать, чьи советы он очень ценил. После невеселых пиров и варварски пышных церемоний пришла пора столкнуться с действительностью: выявились проблемы, связанные и с бытом, и с особым положением польской аристократии.
Никакие дипломатические хитрости не помогали утихомирить разногласия в сейме, а когда Генриху стали навязывать в жены старую деву Анну Ягеллону – 48-летнюю сестру покойного Сигизмунда II Августа, не отличавшуюся ни красотой, ни обаянием, – положение показалось совсем безнадежным. Привыкнуть к власти, которая только называлась королевской, он не смог и стал искать удобный момент, чтобы покинуть ненавистную Польшу. Случай представился вскоре после смерти Карла X, когда король польский стал еще и королем французским.
Анна Ягеллона – несостоявшаяся супруга короля Генриха
Екатерина Медичи в письме просила Генриха вернуться, чтобы занять французский престол, и тот, не раздумывая, ответил: «Франция и Вы, матушка, важнее Польши». Был составлен план побега, но король, чтобы ввести подданных в заблуждение, к их великому изумлению начал одеваться по-польски, стал дружелюбно общаться с аристократами, уже не прикрываясь, как раньше, правилами изощренного французского этикета. До того всегда мрачный, теперь он заметно оживился, всячески выказывал двору свое расположение, любезничал с дамами, не обходя вниманием и свою невесту, которая с нетерпением ждала свадьбы.
Через 4 дня после получения письма от королевы-матери, захватив драгоценности польских королей, Генрих в сопровождении десятка своих приближенных бежал из Кракова. Глубокой ночью маленький отряд мчался по бездорожью, стремясь оторваться от погони. Преследовавший их со стражниками камергер граф Тенчинский всего несколько часов назад проводил короля в спальню и даже выставил у двери охрану. Поляки смогли настичь беглецов только на австрийской границе. Тогда, вновь применив придворные уловки, король стал уверять Тенчинского, что сможет носить обе короны, и в качестве наиболее весомого аргумента подарил ему бриллиант. Растроганный граф вернулся в Краков, а Генрих последовал дальше, во Францию, таким образом завершив свое нелепое польское приключение.
Венценосная обитель
Олицетворением Кракова, а следовательно, и всей Польши, всегда был Вавель. Сюда со всей Европы съезжались знаменитые личности – мыслители, историки, поэты, люди искусства. Бывал здесь и великий гуманист эпохи Возрождения Эразм Роттердамский, назвавший Вавель средоточием гуманитарных наук. Жившие когда-то на Вавеле бенедиктинцы и доминиканцы активно внедряли в местную жизнь науку и, как ни странно, стремление к роскоши. Об этом свидетельствуют не только орденские хроники, но и найденные при раскопках красивые костяные и золотые изделия, ценные образцы ткачества, несомненно, созданные монахами. Известно также, что здесь очень рано были открыты духовная семинария и первая библиотека, богатая рукописями античных историков, юристов и литераторов. Теперь на Вавельском холме – музейный комплекс, где посетители могут увидеть настоящий королевский замок, посетить кафедральный собор и составить мнение о средневековой фортификации, осмотрев систему замковых укреплений.
Красивейший замок – бывшая резиденция Пястов, Ягеллонов и Вазов – на протяжении веков много раз испытывал переделки, неизменно оставаясь образцом старинного зодчества. В первую очередь он поражает разнообразием архитектурных стилей, от мрачной романики до радостного ренессанса.
Сначала обитель польских королей представляла собой небольшой хорошо укрепленный дом, или, как его называли на латинский лад, палатиум. Затем на Вавельском холме появился скромный замок в романском стиле, служивший резиденцией князьям краковским. Архитектура в ту эпоху была замкнута и тяжеловесна: массивные стены, мощные столбы и колонны, узкие оконные проемы придавали сооружению вид крепости, чем, собственно, оно и являлось.
Замок на Вавельском холме. На заднем плане Сенаторская башня
К XIV веку замок превратился в массивное готическое сооружение со сторожевыми башнями, которое служило как для обороны, так и в качестве темницы. Судя по тому что пустовали они редко, злодеи на польской земле не знали пощады. За толстыми стенами Воровской башни томились те, кто разворовывал краковскую казну. В Шляхетской башне содержались дворяне, провинившиеся перед королем, в Девичьей башне – преступницы из знати, а о заключенных Сенаторской башни можно догадаться по названию.
Датская башня единственная из всех избежала участи быть тюрьмой. Однажды она послужила парадными апартаментами для датского короля Вальдемара, прибывшего в качестве почетного гостя на свадьбу короля Ягелло.
Во внутреннем дворике западного крыла замка находятся фрагменты храма Пресвятой Девы Марии (Святой Феликс и Адаукт), самой старой вавельской постройки, создание которой датируется весьма приблизительно X–XI веком. Отличаясь простым стилем и грубоватыми формами, она походит на ротонду и является типичным сооружением эпохи Каролингов.
В XVI веке при королях из рода Ягеллонов Александре и Сигизмунде Старом замок предстал взору горожан в новом великолепном виде, словно пожелав показать мастерство и вдохновенный талант своих создателей – Франческо Флорентина, Бартоломео Береччи и Ганса Дюрера. Не разрушая оставшегося готического здания, приезжие архитекторы возвели грандиозный дворец в стиле ренессанс, включив старые постройки в новый ансамбль. Каждое из четырех крыльев дворца получило по башне, устроенной там, где стыковались фасады. Общая концепция строений должна была выразить в символах хвалу добродетельности польских королей. Часть элементов – расписные карнизы, деревянные своды, резные порталы – сохранилась и поныне.
Двор с аркадами в замке на Вавеле
Колоннада во внутреннем дворе
Западная часть королевского дворца
Полихромность в росписях галерей и внутренних стен свидетельствует о том, что зодчие и художники рассматривали цвет как основную составляющую украшения замка. Изящные галереи, массивные порталы и балюстрады, ошеломляющие своей сложной изысканной резьбой, аркады внутреннего дворика, медные водостоки, похожие на драконов, разнообразие форм и линий, богатая палитра красок создают ощущение праздника. Кроме того, не в пример другим европейским дворцам, величавый и монументальный Вавельский замок позволял своим владельцам жить в тепле и комфорте. Архитекторы потрудились над системой отопления, устроили множество ванных комнат и несколько клозетов, не забыв о больных, для которых было предусмотрено специальное помещение.
Первый этаж занимали разнообразные служебные помещения: склады, канцелярия, судебные палаты. Здесь также находилась королевская сокровищница, занимавшая несколько комнат. В ее готических залах с XV века хранились польские коронационные регалии и ценности государства, в том числе и Щербец – коронационный меч Болеслава Храброго. По преданию, этот меч ему вручил ангел, чтобы побеждать врагов с Божьей помощью. Болеслав, придя на Русь, ударил мечом в Золотые ворота Киева, отчего меч получил небольшое повреждение – щербину. С тех пор стал он называться Щербецом.
Щербец – коронационный меч Болеслава Храброго
Оружейная палата замка с трофеями из Грюнвальда
Другая драгоценность – золоченый меч Сигизмунда Старого, которым король посвящал в рыцари. Архитекторы эпохи ренессанса не посмели уничтожить находившуюся в этой части дворца башенку со смешным названием «Курья лапка», выдававшуюся за крепостную стену. Когда-то она была сторожевой, а затем королева Ядвига облюбовала ее для своих покоев.
В подземелье была устроена оружейная палата, где герцоги и короли могли держать под замком свои мечи, доспехи и прочую весьма дорогостоящую амуницию. Сегодня в этой части дворца находится постоянно действующая выставка парадного и боевого оружия разных времен. Представленное на ней вооружение конных воинов XVII–XVIII веков составляют седла и упряжь, а также уникальные образцы холодного оружия: мечи, рапиры, кинжалы, шпаги и сабли. О принадлежности и назначении всех предметов легко догадаться по выразительной символике.
Ренессансная часть замка поражает парадным великолепием. Радует взор внутренний дворик – окруженный гирляндой залов, он дарит чувство легкости и гармонии. Когда-то на втором этаже расположенного в этой стороне дворца находились королевские покои. Западное крыло принадлежало королеве и фрейлинам, а южное было занято комнатами короля и рыцарей из его свиты.
Сенаторский зал
Посольский зал
Залы третьего этажа служили для приема гостей, послов, здесь же проходили советы, церемонии и балы.
Поражает простором, изысканностью и богатством убранства Сенаторский (Тронный) зал; не менее великолепны залы Турнирный и Войсковой (Зал смотра войск). Особым величием выделяется Посольский зал: украшенный фризом, протянувшимся через все помещение, он был расписан Гансом Дюрером, который вдохновлялся сочинением Кебеса и, по примеру античного философа, образно показал человеческую жизнь от рождения до смерти. Гордостью Посольского зала является потолок, оформленный резным панно «Вавельские головки», созданным в 1540 году мастером Себастьяном Тауэрбахом. Вначале изящных головок было 194, но после сильного пожара в XVII веке осталось только 30. Каждая из них уникальна, поскольку резчик изображал конкретных людей, в частности придворных, тонко передавая черты лица, прически и детали одежды.
Райские истории. Гобелен, некогда принадлежавший Сигизмунду Августу
Время сохранило уникальную коллекцию фламандских шпалер короля Сигизмунда Августа Ягеллона – огромных полотен XVI века, на которых различные библейские и реальные события изображены на фоне удивительных пейзажей. Уникальность коллекции заключается в том, что все было сделано в одну эпоху, по одному заказу и одним производителем гобеленов специально для создания неповторимых парадных интерьеров Вавельского замка.
Истинным сокровищем можно считать старинные портреты королей. Бесценны изображения исторических личностей, как полководцев, так и простых воинов – героев самых громких сражений, картины эпохи Ренессанс и итальянская мебель. В личных покоях короля находится крупное собрание саксонского фарфора в стиле Людовика XV, выполненного на знаменитой в свое время мануфактуре Кёндлера. Здесь же представлены прекрасная композиция «Распятие», а также мебель, созданная в Европе и Польше, оригинальные, хотя и вполне традиционные польские ковры, золотые изделия XVIII века, часы, ткани и опять же картины.
Примерно в 1600 году Сигизмунд Ваза восстановил и перестроил замок, сильно пострадавший после двух пожаров, для чего пригласил ко двору архитектора Джованни Тревано. Итальянец привнес в облик замка элементы барокко. Особенно выразительно стали смотреться обрамление окон и мраморные порталы, но и полы из мраморной мозаики, и лепнина на потолках, и расписные плафоны выглядели очень эффектно.
Кабинет короля Сигизмунда III в замке на Вавеле
Другой мастер, тоже приглашенный королем, был немцем и звался Вейт Штосс, в Польше получив известность под именем Вит Ствош. Выдающийся скульптор и столь же даровитый живописец и гравер, он оставил потомкам такие шедевры, как алтарь костела Девы Марии (Мариацкого костела), признанный лучшим образцом европейской деревянной скульптуры. Ему же принадлежит заслуга в создании каменной гробницы Казимира Великого в кафедральном соборе Вавеля, который является святыней для всего католического мира и потому заслуживает отдельного повествования.
Священная громада
Кафедральный собор на Вавеле строился на протяжении нескольких эпох, в итоге вобрав в себя разные архитектурные стили и став сооружением причудливым, но вполне гармоничным. Собственно здание – громаду, сложенную из красного кирпича и белого камня, – окружает 19 часовен, созданных в разные времена в разных стилях и совершенно непохожими друг на друга мастерами. Разномастные строения, казалось бы, хаотично набегают одно на другое, словно соревнуясь в красоте и уникальности. Однако основная масса нефа с барочной Часовой и готической Викариевой башнями своим величием сдерживает беспокойную пластику линий. Таким образом, весь архитектурный ансамбль кафедрального собора представляет собой гигантский, но все же единый массив. Неспроста польские правители стремились придать главному храму города как можно более величественный вид, ведь в нем короновались польские монархи, оставившие значительный след в истории своей страны, и здесь же они нашли вечный покой.
Первым здесь был погребен Владислав Локетэк, почивший в 1333 году. С тех пор рядом с ним и немного поодаль хоронили почти всех польских королей. Но не только монархи заслуживали такой чести. Кроме них, в главном храме города покоились простые люди – такие, как народный герой, предводитель восстания 1794 года Тадеуш Костюшко, в честь которого был насыпан курган и поставлен памятник перед Вавельским замком. Под каменными плитами собора лежат военачальники Юзеф Пилсудский и Юзеф-Антон Понятовский, поэты Юлиуш Словацкий и Адам Мицкевич. В самом центре собора находится серебряный Алтарь Отчизны – саркофаг святого Станислава, – куда короли по традиции возлагали свои военные трофеи. В ризнице собора хранятся шедевры польского искусства прошлых веков, а также уникальная реликвия – меч последнего из Ягеллонов, короля Сигизмунда Августа, который, согласно древнему обычаю, был сломан на его похоронах.
Башня Серебряные звоны
Каждая из башен собора имеет свою историю и собственное предназначение. Большие часы дали название Часовой башне, на башне Викариев находятся колокола, славящиеся чистотой своего звука, Сигизмундова башня представляет собой звонницу с пятью колоколами.
Среди них 11-тонный колокол «Сигизмунд», равных которому по величине нет во всей Польше. Он был отлит по заказу короля Сигизмунда Старого и украшен рельефными изображениями покровителей Польши святого Станислава и святого Сигизмунда и самого короля, а также гербами польского и литовского государств. Язык колокола, весящий 300 кг, удерживают огромные кожаные ремни. Связанное с ним давнее романтическое поверье обещает молодым девушкам, прикоснувшимся к огромному языку «Сигизмунда», скорое замужество. Звон этого колокола-гиганта раздается в особые моменты жизни Польши. Краковяне считают, что если в это время загадать желание, оно обязательно сбудется.
Колокол «Сигизмунд» на башне кафедрального собора
Готический образ кафедральный собор приобрел в пору правления Владислава Локетэка в 1320 году, и только через 44 года король Казимир Великий смог присутствовать на его освящении. До наших дней сохранились 3 нефа каменной базилики, фасад с узкими окнами, окно в виде готической розы, освещающее главный неф, и кованая дверь, инкрустированная монограммой самого Казимира Великого, на которой теперь висят кости легендарного дракона.
Собор, который можно видеть сейчас, – третий по счету храм, построенный на этом месте. Первый появился, вероятнее всего, в XI веке еще при Болеславе Храбром, но простоял недолго и был разрушен. Спустя полвека на развалинах вырос второй собор, более крепкий, в модном тогда романском стиле, имевший традиционную форму трехнефной базилики, окруженной 4 башнями. От нее сохранились фундамент Часовой башни, часть стен башни Викариев и подземная крипта (часовня), названная в честь святого Леонарда. Последняя была сложена из больших каменных блоков и состояла из 3 нефов, разделенных невысокими колоннами. Подобно всем подземным, а значит, таинственным сооружениями, она и поныне хранит легенду, которая гласит, что в Рождественскую ночь у святого Леонарда собираются на совет все короли Польши, которых погребли в кафедральном соборе.
Интерьер храма завораживает своей величавостью. В боковых нефах и пристроенных позже часовнях хранятся настоящие шедевры польского искусства, а именно гробницы, ценные и тем, что находится внутри, и тем, что представляется взору – прахом великих особ и уникальной скульптурой XIV–XVIII веков.
Дверь кафедрального собора
В древнейшей из них, сделанной из серого известняка приблизительно в 1340 году, покоится Владислав Локетэк. Похожие, хотя и не столь эффектные надгробия создавались польскими мастерами в разных местах и в последующие века, но ни одно из них не может сравниться с вавельскими. Скульптура короля, лежащего на саркофаге в парадной одежде, с коронационными предметами, сделана из грубого шершавого камня по канонам раннего готического искусства.
Гробница Казимира Великого создана во времена расцвета краковской готики. Здесь восхищают великолепная резьба по камню, мастерски обозначенные линии, портретное сходство в изображении короля. Над массивом саркофага из красного мрамора расположен живописный балдахин из того же шероховатого известняка. На стенах видны рельефы с изображениями придворных короля: видно, что изящные каменные рельефы создавал талантливый мастер.
Также из красного мрамора и тоже в готическом стиле выполнен саркофаг Владислава Ягелло. Однако здесь балдахин пленяет строгими линиями, присущими искусству Ренессанса. Этот саркофаг высекал мастер-профессионал, о чем свидетельствует динамичная нижняя композиция, образно повествующая об охотничьих увлечениях короля. На стенах надгробия в выразительных деталях переданы фигуры плакальщиков, которых в Польше представляли разные сословия.
Фигуры плакальщиков на саркофаге Владислава Локетэка
Надгробие короля Казимира Великого
Изображение плакальщика на саркофаге короля Владислава Ягелло
Из большого количества часовен собора наибольший интерес вызывают часовня Святого Креста и Сигизмундова капелла. Первая была построена в XV веке и позже стала в угловой своей части гробницей Казимира Ягеллона. Ее оформлял Вит Ствош, получивший заказ, по обычаю того времени, еще при жизни короля.
Не нарушая вавельских традиций, Ствош также высек из камня саркофаг и балдахин. На стенах саркофага, по обычаю, изображены плакальщики из разных сословий. Отличие гробницы, созданной этим скульптором, в том, что в рельефах можно уловить тревогу и драматизм, сопровождающие земную жизнь человека.
На каменном лице короля застыли переживания, которые он испытывал в свои последние минуты.
Для оформления этой часовни Казимир Ягеллон пригласил псковских живописцев.
Росписи русских мастеров, созданные в лучших византийских традициях, производят необыкновенное впечатление: редкостная смесь восточного и западного живописного искусства здесь просто ошеломляет.
Вит Ствош. Надгробие Казимира Ягеллона
Сигизмундова капелла – яркий образец итальянской ренессансной архитектуры и одновременно обычный мавзолей, где захоронены последние короли из династии Ягеллонов. В 1517 году флорентиец Бартоломео Береччи получил на нее заказ от Сигизмунда Старого и взялся за строительство. Столь сложная работа требовала от мастера колоссальной отдачи, ведь он к тому же руководил перестройкой Вавельского замка и проектировал дворцы краковских магнатов.
За 16 лет работы в Польше талантливый архитектор сумел создать необыкновенно яркое произведение, восхищающее совершенством пропорций и скульптурным оформлением. Судя по тому, что у мастера спустя века появлялись подражатели, работы Береччи имели настоящее народное признание. А где признание – там и завистники: однажды вечером, когда скульптор возвращался домой, на него напал неизвестный и зарезал ножом. Великий мастер оставил потомкам воистину чудесный дар, вложив в свое творение весь пыл своей души. Сигизмундова капелла стала одной из лучших работ Бартоломео Береччи. Каждая деталь в ней отражает новаторские идеи автора и гармонию единого архитектурного сооружения.
Стены имеют огромные окна с тонкой лепниной, золотой купол часовни увенчан королевской короной. Элементы ренессанса привнесли в это в целом трагичное произведение жизнерадостность и ликование. Даже внутри богатые орнаменты из лепнины, рельефы на библейские и мифологические мотивы ничуть не напоминают о том, что часовня служит усыпальницей. Ее купол внутри оформлен кессонами, в каждом из которых «расцветает» высеченный из камня дивный цветок. Уникальность в том, что ни один из них не похож на другой. В нишах перед куполом – мраморные бюсты святых.
Купол часовни Сигизмунда в кафедральном соборе
Подле стен находятся королевские гробницы Сигизмунда Старого работы Бартоломео Береччи и Сигизмунда Августа, созданная спустя 4 десятилетия его соотечественником Санти Гуччи. Гробницы расположены одна над другой. Выполненные из красного мрамора, они оформлены скульптурой, представляющей не умершего, а скорее заснувшего в статичной позе человека. В течение следующего XVII века этот тип надгробия распространился по всей территории Польши. Однако такие изображения на стенах гробниц – не только явление времени. Если посмотреть на надгробную плиту саркофага королевы Анны Ягеллонки в той же часовне, можно увидеть необычную строгость в позе героини композиции. Как свидетельствуют источники, покойница была самой чопорной дамой в Польше и, кроме того, отличалась крайним благочестием. И хотя саркофаг Анны Ягеллонки создавал тот же Санти Гуччи, в нем незаметно отступлений от канонов стиля: видимо, личность заказчика играла слишком большую роль.
Надгробия Сигизмунда Старого (сверху) и Сигизмунда Августа
С усыпальницей польских монархов связана интересная история, подобная легенде о проклятии фараонов. Говорят, что один из похороненных здесь королей умер от неизвестной хвори. Ее симптомы, достаточно подробно изложенные в летописях, не были похожи ни на одну из известных как тогда, так и теперь болезней. Ученые заинтересовались этим фактом и извлекли из гробницы короля коленный сустав, где сохранилось достаточно тканей для исследования. Найти возбудителя загадочного недуга так и не удалось, но некоторые члены группы, принимавшие участие в эксперименте, скончались. Причем симптомы у них были такие же, как и у короля, ведь перед экспериментом исследователи подробно изучали летописи. Исследования прекратили, а злополучный сустав решено было сжечь в крематории. В итоге ученые сошлись во мнении, что им пришлось столкнуться с неизвестным науке вирусом.
Закат империи
Вавель с высоты птичьего полета
Как и повсюду в Европе, польское Возрождение стало эпохой расцвета культуры, что относилось и к Вавелю, и к Кракову в целом. Это было время, когда люди смогли, наконец, освободиться от мрака Средневековья, а самые смелые и одаренные получили возможность распространять свои мысли, сея идеалы гуманизма. Эпоха правления последних королей из династии Ягеллонов подарила миру величайших людей науки, искусства и литературы. Ренессанс обеспечил доступ к знаниям представителям низших сословий, благодаря чему бедняки могли подняться по социальной лестнице, получив, например, высокую должность. Веротерпимость королей помогла приостановить религиозную борьбу, здесь не такую ожесточенную, как в других европейских странах. Сторонники разных религиозных течений в пределах Кракова чувствовали себя совершенно свободно. Они пользовались почтой, связавшей Польшу с другими европейскими и даже азиатскими странами. Вавель того времени был местом турниров, праздников и народных гуляний. Сам королевский замок, постоянно обновляясь, поражал великолепием и, будучи творением самых талантливых местных мастеров, считался лучшим в целом свете.
Однако золотой век Вавеля и Кракова подошел к концу, когда в государстве начала меняться политическая обстановка. С момента заключения Люблинской унии страна стала сословной монархией во главе с королем, который избирался в жарких дебатах в сейме. В результате всех этих переделок Краков утратил столичный статус и вдобавок оказался на окраине Речи Посполитой, в отличие от Варшавы, теперь переместившейся в центральную часть страны.
Когда стало ясно, что беглого короля-француза Генриха не вернуть, дворяне провели новые выборы, и трон Речи Посполитой на 10 лет занял трансильванский князь Стефан Баторий. В годы его правления страна долго и изнурительно воевала с Россией, подписав, наконец, перемирие. Согласно составленному соглашению, Речи Посполитой отходили Ливония и земли Полоцка.
Стефан Баторий
Следующим правителем государства стал шведский королевич Сигизмунд, имеющий по матери родство с Ягеллонами. Правление угрюмого шведа вызывало недовольство у польских аристократов: король, лелея надежду занять еще и шведский трон, искал поддержки у Габсбургов, обещая им отдать на откуп свою польскую вотчину. Кроме того, Сигизмунд посягал на «Генриховы артикулы», обостряя и без того сложные отношения с магнатами. Притязания польского монарха на русские земли привели к новой войне с Россией.
Король Сигизмунд III, всегда недолюбливавший Вавель, не стремился его облагородить, а случившийся в замке страшный пожар и вовсе отбил у монарха охоту жить здесь. В 1609 году Сигизмунд переехал со всем двором в Варшаву, объявив ее новой столицей.
Следующий, XVII век принес Речи Посполитой одно лишь беспокойство, как то частая смена правителей, восстание украинских казаков и бесконечные войны с Турцией и Россией, которые сильно ослабляли государство. При короле Яне Казимире казачья вольница в полной мере ощутила свою силу и без боязни наказания призывала низшие сословия к мятежу. Вскоре шведские войска оккупировали практически всю Польшу. В 1655 году для Кракова начались тяжелые времена: шведы грабили город, вывезли из кафедрального собора 80 возов золота и драгоценностей, что привело к упадку и город, и его жемчужину Вавель.
В XVIII веке Краков поочередно занимали шведы, русские и прусские войска. В 1772 году Пруссия, Австрия и Россия совершили первый раздел Польши. Краков попал под влияние Австрии, получившей при дележе самый большой куш. Между тем усилившееся общественное движение за реформы вместе с ростом национального самосознания привело к тому, что вновь созданный Четырехлетний сейм 3 мая 1791 года принял новую конституцию. Согласно этому документу, Польша являлась наследственной монархией с министерствами и парламентом.
В 1793 году во второй раз делить польские земли взялись Пруссия и Россия, а в 1795 году уже в третий раз разделом занялась Австрия, в результате чего великое польское государство просто исчезло с географической карты. Несмотря на сложную ситуацию, поляки активно боролись за свою независимость, и в основном с помощью мятежей. Ярким представителем своего времени, пламенным борцом за свободу любимой страны и руководителем одного из наиболее действенных восстаний был Тадеуш Костюшко.
Тадеуш Костюшко
Предание о народном герое гласит, что, когда он родился в 1746 году в одном из глухих уездов Брестского воеводства, мать из-за отсутствия на тот момент отца окрестила ребенка сама, назвав его Андреем. Вернувшийся после долгой отлучки глава семейства, узнав об этом, не на шутку разгневался и отвез сына в костел, где окрестил его Тадеушем Бонавентурой, выбрав имя святого главы францисканского ордена, умершего более 500 лет назад. Вполне может быть, что эти два крещения повлияли на судьбу будущего героя, как известно, возглавлявшего представителей двух народов, а святое имя оберегало его от невзгод и подарило яркую, насыщенную событиями жизнь.
Выходец из шляхты, Тадеуш Костюшко провел свою юность, корпя над книгами в коллегии Любешова, а затем занимаясь тем же в Рыцарской школе Варшавы. Созданное Станиславом Понятовским, это заведение представляло собой академию, столь необходимую в те времена для подготовки грамотных командиров. Кроме военных дисциплин, воспитанники Рыцарской школы изучали историю, точные и гуманитарные науки, экономику, языки. Учеба давалась Тадеушу легко, но его крайний аскетизм и столь же истовое прилежание вызывали настороженность у сверстников. Целеустремленностью своей он напоминал Карла XII, поэтому между собой приятели звали его «швед».
Окончив школу, Костюшко получил звание капитана. Государственная стипендия помогла ему продолжить образование в Германии, Италии и Франции. Пока юноши не было дома, его отца, жестокого помещика, убили крестьяне. Возможно, это заставило Тадеуша задуматься о тяжелой жизни польских крестьян.
Тадеуша привлекал гуманизм французских просветителей, демократичные идеалы которых стали ему близки настолько, что он надеялся применить их у себя на родине. Но вскоре его ждало разочарование: закоснелое политическое устройство Польши изменить, казалось, было невозможно.
Герб Кракова
Шестигрошевик времен короля Яна Собеского
Закончив обучение за границей, в 1774 году Тадеуш вернулся в Польшу и по прибытии был зачислен в Войско польское. Продвинуться по служебной лестнице простому незнатному шляхтичу без протекции было слишком трудно, но покровитель его семьи, знатный вельможа Сосновский, взял юношу под опеку. Тадеуш поселился у него в доме и занимался обучением его дочерей. Одна из них, Людвика, очень симпатизировала бедному наставнику, и старая, как мир, история повторилась: молодые люди воспылали друг к другу любовью, решили пожениться тайно, вопреки воле родителей, побег не удался, и несчастная Людвика вышла замуж за другого. Приняв удар судьбы как знак, что в жизни нет места личному счастью, Тадеуш решил уехать из Польши.
Вскоре судьба забросила его в Америку. Семь лет он воевал за независимость североамериканских колоний Англии, дослужившись до полковника. Возводя укрепления вокруг Филадельфии, Костюшко впервые проявил свой военный талант. Интуиция и обширные познания в области фортификации позволили ему одержать победу в сражении под Саратогой в 1777 году. Сражаясь с англичанами в составе южной армии, он показывал блистательные способности военного инженера, которые высоко оценил Джордж Вашингтон.
Американские власти отметили его заслуги присвоением звания бригадного генерала. Немного позже Тадеуш был удостоен ордена Цинцинната – самой высокой боевой награды в американской армии, – а кроме того, получил земельный участок и пожизненную пенсию.
Пока за океаном бушевали военные страсти, в его родной Польше разгоралось пламя народной войны. Прославившись в качестве выдающегося стратега на далеком континенте и надеясь еще поучаствовать в освободительной борьбе, в 1784 году Костюшко вернулся на родину.
Будущий национальный герой разделял взгляды либеральных патриотов и не замедлил к ним примкнуть. Тадеуш получил чин генерал-майора, став командиром бригады. В 1792 году, защищая конституцию Третьего мая, он воевал против России в составе армии Юзефа Понятовского. Несмотря на то что превосходящие силы противника разбили его корпус, Костюшко не лишился репутации лучшего польского военачальника своего времени.
Когда король присоединился к Тарговицкой конфедерации, Тадеуш отправился в Саксонию, куда эмигрировали ревностные сторонники конституции Третьего мая, не павшие духом и вынашивавшие планы восстановления независимости Польши. Костюшко пытался найти поддержку во Франции, но тщетно, а затем приступил к подготовке восстания в Гродно. Однако мятеж вспыхнул сам собой раньше назначенного срока, именно тогда, когда генерал Антоний Мадалиньский пренебрег требованием властей и отказался распускать свою Велькопольскую бригаду кавалерии и двинулся на Краков. Туда же спешно отправился и Костюшко. Слава лучшего польского военачальника помогла в очередной раз: русский гарнизон, предчувствуя смуту, оставил город незадолго до его прихода.
Ян Матейко. Тадеуш Костюшко – предводитель народного восстания
Вскоре после приезда, точнее в марте 1794 года, Тадеуш Костюшко, присягнув на верность, возглавил восстание. Став его руководителем и вдохновителем, он получил всю полноту власти, включая и право назначать Высший народный совет для временного управления страной, а также право вершить суд, казнить и миловать. Первую победу над русскими войсками повстанцы одержали у деревни Рацлавицы, чем увеличили и без того высокую популярность своего предводителя Тадеуша Костюшко. Поляки выгнали русских из Варшавы и Вильно, в то время как Костюшко с собственным войском, опираясь на полученный в Америке опыт военного инженера, с блеском отразил русско-прусскую осаду Варшавы.
В порыве патриотизма Костюшко решил расширить свои права как руководителя восстания. Желая привлечь весь народ к восстановлению независимости Польши, он издал знаменитый Полонецкий универсал, где даровал всем крестьянам Речи Посполитой свободу и защиту вместе с уменьшением повинностей. Однако помещики не спешили выполнять предписания универсала, в результате чего крестьяне не получили обещанных льгот и послаблений и потому не слишком активно поддержали восстание.
В бою у местечка Мацеевичи огромная армия Суворова наголову разбила польское войско. Раненый Костюшко попал в плен и был отправлен в Петербург. Его заключили в Петропавловскую крепость и держали в камере до восшествия на престол Павла I, который обещал отпустить его и других поляков, если все они присягнут на верность русскому царю. Император сдержал слово и после присяги даровал пленникам свободу.
Ян Матейко. Принятие конституции 3 мая
В 1796 году Костюшко снова отправился в Америку. Пробыв там 2 года, он выехал во Францию, откликнувшись на призыв создать там польские легионы. Только вскоре стало понятно, что французские власти не особо стремятся участвовать в восстановлении польского государства. Наполеон бравировал именем Костюшко для привлечения поляков на свою сторону, призывал Тадеуша повлиять на соотечественников. В свою очередь тот обещал поддержку императору, но лишь в том случае, если Польша обретет независимость.
После разгрома французской армии и падения Наполеона Костюшко встречался с русским императором Александром I, который испытывал уважение к предводителю польского народа. Старый и больной, в конце своей жизни он обосновался в Швейцарии, где прожил до самой смерти, настигшей его 15 октября 1817 года. Соотечественники решили не оставлять на чужбине прах своего героя, перевезли тело на родину и с почестями похоронили в Кракове.
Грустная судьба постигла польскую корону, когда третий раздел Польши закончил ее существование как государства. Последний король Речи Посполитой Станислав Август Понятовский Саксонский отрекся от престола, после чего древний королевский трон вывезли из Кракова в Санкт-Петербург и как трофей торжественно водрузили в покоях Екатерины II – бывшей возлюбленной бывшего польского короля. В насмешку над побежденным монархом императрица установила польский трон в туалетной комнате и на нем же спустя 2 года умерла.
Последний польский король Станислав Август Понятовский
Краков обрел свободу только в 1815 году после разгрома наполеоновской армии. Став вольным городом, независимой частицей земли, где поляки могли воспользоваться гражданскими правами, в 1846 году он вошел в состав Австро-Венгрии, и на Вавельском холме, построив казармы, поселились австрийцы. Жителям пришлось терпеть жестокое угнетение, которое, однако, не сломило их волю и не уничтожило в душах патриотизм. Краков вновь получил автономию в 1866 году, вскоре после поражения Австрии в войне с Пруссией. И опять наступил светлый период в жизни города, которому позволили говорить на родном языке. Это был настоящий расцвет, господство науки, литературы, театра, музыки.
Оптимистично начавшийся XX век привел в Краков новых оккупантов: германские войска, захватив Вавель, закрыли замок для поляков, переименовав его в Кракауэрбург. Самые большие ценности из замка были вывезены в Германию или разобраны в частные коллекции. После разгрома фашистов королевские сокровища стали постепенно возвращаться на родину, а сам Вавель – медленно возрождаться. Впоследствии горожане вспомнили тех, кто внес вклад в дело восстановления древней святыни, перечислив их по именам в надписи, выбитой на одной из стен замка.
В облике Старого Кракова отразилась история