Гуляя по Старому Кракову, легко почувствовать себя в прошлом, что и неудивительно, ведь теснящиеся на узких улочках дома, изумляющие своим величием соборы и потрясающе прекрасные дворцы сегодня выглядят почти так же, как и в давние времена. Вообразив город огромной сценой, а его архитектурные сооружения – героями пьесы, можно фантазировать дальше, развивая в мыслях сюжет спектакля, который веками разыгрывается у подножия Вавельского холма.
Мизансцена со злодеями
Представление под названием «Старый Краков» лучше всего начать со сцен из жизни Главного рынка, где в качестве актеров выступают Мариацкий собор, крошечный костел Святого Войцеха, Сукеннице, ратушная башня и, разумеется, обожаемый местным народом памятник Адаму Мицкевичу. Воплощая замысел безвестного режиссера, все участники действия расположились вокруг площади, которую не миновало ни одно важное событие. Устроенная в 1257 году, за долгие годы своего существования она не раз меняла облик, бережно храня значение и статус. Краковский рынок появился на своем месте после того как Болеслав Стыдливый даровал городу права на основе «Магдебургского права» и был устроен по плану, что в ту пору было большой редкостью.
Главный рынок с высоты птичьего полета
Уместить площадь в городе величиной, как говорилось в старых путеводителях, в «полчаса ходу» от Флорианских ворот до Вавеля представлялось задачей весьма сложной. Архитектор с одобрения правителя спланировал расширение, предложив особого вида застройку: зданиям надлежало расположиться в шахматном порядке. После воплощения плана еще при Болеславе Стыдливом освободилась территория площадью около 4 га, для небольшого города огромная, но застраивалась она достаточно быстро. В Средние века здесь было тесно от разного рода лавок, лотков, палаток, крошечных базарчиков, соляных, рыбных, хлебных, мясных и множества других торговых рядов. Просыпаясь еще до рассвета, рынок быстро заполнялся людьми, прилавками, тележками и прочей базарной атрибутикой. Всюду слышалась польская и чужеземная речь, скрипели повозки, жители ближайших домов просыпались от ругани торговок, ремесленников, купцов, то есть тех, кто намеревался продать свой немудреный или ценный товар. С восходом солнца к продавцам присоединялись покупатели: пани хозяйки, служанки, студенты и ученые, словом, горожане разных сословий.
Бывали на рыночной площади и лихие люди. Пойманных злодеев ждала жестокая расправа – смерть или изгнание, – причем и то и другое проходило по давнему ритуалу. Вечером, когда торговля прекращалась, преступника прилюдно пороли розгами и выпроваживали вон из города, проводя по Славковской улице. Имея дурную славу, она заканчивалась у одноименных ворот, там, где находился пустырь – зловещее место, вполне подходящее для казни мелких воришек. Те, которые совершили крупное злодеяние, подвергались казни прямо на Главном рынке. Перед тем как принять смерть, они проводили ночь в Мариацком соборе, исповедовались и затем долго слушали ксендза в часовне Святого Антония. Представитель властей выводил беднягу на эшафот к виселице или плахе, где палач лишал его руки, забравшейся в чужой карман, или головы, если та подвигла владельца на более тяжкое преступление. Мог он также заклеймить провинившегося, поставив вечную метку на лоб, спину или грудь.
К самому палачу горожане относились с презрением и страхом, поэтому и жил он обособленно и уединенно, прячась от честного люда в Башне палача, возвышавшейся на улице Святого Марка. В Средние века она именовалась улицей Мастеров, отчего и палача называли соответственно, только по-итальянски – «маэстро». Не умудренный в музыке, носитель этого прозвища хорошо рубил головы, а в свободное от кровавой работы время подметал улицы, убирал мусор, чистил туалеты и ловил бродячих животных, расправляясь с собаками и кошками так же ловко, как и со злодеями. Кроме того, немного зная анатомию, «маэстро» лечил, пользуя тех, кто не мог заплатить настоящему доктору.
Сукеннице – главное сооружение Главного рынка
У многих охоту к противоправным действиям отбивала возможность оказаться привязанным за шею к позорному столбу или в клетке посреди главной городской площади. Такой позор грозил тем, кто мошенничал в торговле, которая в Кракове регулировалась строгими законами: позорной казнью карались повышение цены, обвес и продажа некачественного товара, за чем следил надзиратель. Если, например, рыба не была продана в первый день, то ей отрубали полхвоста, если во второй – целый хвост, и так далее, доходя до головы. Поляки рано поняли, что соблюдение санитарных норм предотвращает эпидемии, и тем не менее в XIV–XVII веках город не раз навещала чума. Во время мора жизнь в городе, как и торговля на рынке, замирала до лучших времен.
Пернатая дружина
Главный краковский базар был свидетелем важных событий. Польские короли тотчас после коронации произносили на нем клятву верности народу. Сюда стекались толпы, едва завидев, что через городские ворота проследовала повозка бродячих комедиантов. Поэты и художники находили здесь вдохновение, наблюдая за многоцветьем красок, сплетением характеров и судеб. Часто расхаживал по рыночным рядам королевский шут Станьчик, известный своей мудростью и циничностью, любивший пошутить над простаками. Говорят, что однажды он купил у торговки все глиняные горшки и предупредил ее, что та перебьет всю свою посуду, стоит ему взмахнуть платком. После этого, затерявшись среди зевак, шут хвастал своей волшебной силой, показывая всем платок, якобы творивший чудеса. Однажды, когда Станьчик взмахнул платком, все увидели, что от горшков действительно остались одни черепки. Люди разинули рты, а шут расхохотался: «Так сможет каждый, кто первым заплатит торговке!».
Бурная веселая жизнь продолжалась на главном краковском рынке до XVIII века, когда город, перестав быть столицей, испытал упадок. Через 2 столетия власти, решив «очистить территорию от архитектурного хлама», снесли старинные здания Весовой палаты, ратуши, зернохранилища, присовокупив к тому все старинные лавки. Первые этажи окружавших рынок домов были отданы под магазины, а немного позже через площадь протянулась трамвайная линия. Вплоть до Второй мировой войны ее занимал городской базар, порядок на котором определяли строгие правила. У Сукеннице, например, торговали только цветами, подле памятника Мицкевичу располагались продавцы фруктов, вблизи костела Святого Войцеха собирались ягодники и грибники. Торговцев нет здесь уже давно, однако терпкий аромат цветов и свежих фруктов, как ни странно, остался. Как и много веков назад, люди приходят сюда, чтобы узнать о том, что происходит в городе, стране и мире, посмотреть картины уличных художников, послушать музыкантов и покормить голубей, которые теперь составляют важную часть и бывшего рынка, и всего Старого Кракова.
Аркады Сукеннице
Главная рыночная площадь удивляет обилием пернатых. Здесь они чувствуют себя столь вольготно, что позволяют кормить себя с рук, чем вызывают восторг и детей, и взрослых. Краковские голуби сыты и, кажется, вполне довольны жизнью, благо им не дано услышать «грустную» легенду, связанную с их предками. Знаменитая «голубиная» история началась в 1138 году, когда король Болеслав Кривоустый отошел в мир иной, а Польша разделилась на маленькие княжества.
Вступивший на престол Генрих IX мечтал объединить польские земли, но чтобы осуществить задуманное, новый король нуждался в поддержке князей, а самое главное – в одобрении папы. Как водится, любое доброе начинание невозможно без трудностей и препятствий. Попасть на аудиенцию к понтифику можно было, преодолев долгий и трудный путь в Рим. Такое путешествие требовало денег, и немалых, а казна Генриха была пуста. Краковские купцы не спешили давать ему в долг, и король пребывал в печали. Спасительной оказалась идея обратиться за помощью к местной ведьме: уж кому как не ей подсказать выход из сложной ситуации, пусть даже и с помощью колдовства. В дремучем лесу, среди топей и густых зарослей, отыскал Генрих поляну, где стоял ее домик. Увиделся он со старухой, варившей зелье в большом котле, услышала она о бедах короля, пообещала помочь, но только в том случае, если тот поедет в Рим один. Его дружина в это время будет в Кракове, но не в обычном своем облике, а в виде голубей, в каковых ведьма обещала превратить воинов и оставить такими до возвращения правителя. Ничего не оставалось королю, как согласиться.
Аркады Сукеннице. Двойная капитель колонны с изображением краковских мещан, созданная по эскизу Яна Матейко
Королевская дружина собралась на рынке рано утром. Оглядев ее, старуха прошептала заклинание, и в небо тотчас взлетела большая стая птиц, причем каждая держала в лапках камень. Голуби расселись по крышам, добрались до башен Мариацкого собора и стали бросать камни, которые, падая, превращались в золото и драгоценности. Король велел наполнить сокровищами мешки и довольный отправился в Рим.
Все вышло бы хорошо, но недобрыми оказались денежки ведьмы. Не доехав до Рима, Генрих потратил все, что получил от нее, и был вынужден повернуть обратно, так и не увидев папу. Однако самое ужасное ожидало его в Кракове, где он обнаружил, что колдунья исчезла и расколдовать дружинников теперь не сможет никто. Так транжира-король остался в своем крошечном королевстве, и вдобавок без воинов. Считается, что все краковские голуби – не просто птицы, а заколдованные воины, которые все ждут, когда добрый волшебник вновь сделает их людьми.
Сегодня рыночная площадь всегда заполнена туристами и молодежью. За порядком в этом, казалось, совсем непорядочном месте зорко следят полицейские, объезжающие свои участки на горных велосипедах: картина весьма необычная, но придающая городу особый, краковский колорит. Площадь по периметру заставлена уличными кафе, сидящие за столиками горожане только одним своим видом создают романтичную атмосферу. Особенно хорошо на старом рынке вечером. И без того красивый и людный, центр Кракова довольно часто оживляется праздничными ярмарками, хотя и в остальные дни торговля идет бойко. Главный рынок является местом проведения концертов, конечно, бесплатных, что никак не характеризует их уровень, ведь в старой польской столице считают за честь выступать и молодые исполнители, и звезды мировой величины. Сцена сооружается подле Ратушной башни, где, как говорят, прекрасно видно (для зрителей расставляются стулья) и еще лучше слышно.
В центре площади красуются знаменитые Сукеннице – торговые, изначально суконные, ряды почти 100-метровой длины. Находясь на территории Главного рынка с XIII века, Сукеннице пережили немало изменений. До перепланировки города существовала улица, на которой находились лавки торговцев. В начале XIV века были построены новые ряды, их объединили одной крышей, таким образом сформировав длинный торговый зал, снаружи которого приютились лавки и палатки. Здесь торговали всем: рыбой, солью, зерном, одеждой и обувью, глиняной посудой и другим полезными в хозяйстве вещами.
В 1400 году появились торговые ряды только для торговли сукном, и лишь тогда все здание стали называть Сукеннице. На протяжении веков оно много раз страдало от огня, ремонтировалось и значительно перестраивалось. После самого сильного пожара, произошедшего в 1555 году, ему понадобилась серьезная реконструкция, которую доверили приезжему зодчему Джованни Падовано.
Проявив фантазию, итальянец покрыл цилиндрическим сводом главный торговый зал, второй этаж, где находились цеховые помещения, и лестницы боковых фасадов. Тогда же наружная поверхность глухих стен была оживлена чередой неглубоких ниш. Венчает здание декоративный аттик с лепными маскаронами (масками), закрывающий вогнутую крышу. Говорят, что прообразами для масок послужили некоторые известные особы из городского начальства.
Аттик Сукеннице
Здание Сукеннице восхищает своими классическими пропорциями. Его пленительный облик – готические своды, аркады со стрельчатыми арками, мягкий желто-коричневый колорит, очаровательные башенки, – уводя от будничности, вызывает ощущение легкости и торжественности. Мастера времен Ренессанса, трудившиеся над украшением суконных рядов, постарались, чтобы деловое здание притягивало взгляд, доставляя удовольствие горожанам.
Сукеннице помнит немало важных исторических событий. В XVIII веке в его огромном зале на втором этаже часто устраивались торжественные приемы. Здесь бывали король Станислав Август, его племянник Юзеф Понятовский, варшавский князь и король Саксонии Фридрих Август.
В XIX веке Сукеннице избежали участи быть снесенными – их восстановили на средства, собранные жителями. Часть здания, в основном первый этаж, заняли кафетерии, которые посещали знаменитые художники Ян Матейко и Станислав Выспяньский.
С южной стороны Сукеннице в одной из арок висит тот самый нож, связанный, по преданию, с братьями-строителями Мариацкого собора. По другой легенде, этим ножом в старину метили воров. Тому, кто попался в первый раз, отрезали волосы (тогда мужчины носили длинные волосы), отчего злодей был виден издалека: если острижен, значит вор. Попавшимся на воровстве во второй раз отрезали уши, что также бросалось в глаза, ведь волос-то не было. Теперь этот зловещий нож, дополняя рыночный антураж, у одних вызывает улыбку, а других повергает в трепет.
Второй этаж, согласно давней традиции, всегда оставался местом торжественных приемов. Сегодня здесь размещается Галерея польской живописи, здесь же, в торговом зале нижнего этажа, посетители могут купить настоящие краковские сувениры, игрушки, изделия народных умельцев или просто посидеть за столиком кафе под сводчатыми арками, наслаждаясь романтикой прошлого и комфортом настоящего.
Башня в шлеме
Главный рынок славится многими монументальными сооружениями, но, пожалуй, самое оригинальное из того, что представлено на нем, – Ратушная башня, одиноко стоящая в северо-восточной части площади. Когда-то краковская ратуша располагалась в углу густо застроенного пространства и была ничем не примечательным строением, заключавшем в себе зал заседаний городской управы, амбар для хранения зерна и гауптвахту. Возведенная во второй половине XIII века, она, почти не выделяясь из общей застройки, подчеркивала авторитет местной власти. Отцы города решили это исправить, и в следующем веке рядом появилась новая ратуша – сооружение, которое можно увидеть и сейчас: величественная башня, которая, впрочем, многократно перестраивалась и расширялась. Однажды в ее шпиль ударила молния, возник пожар, и ратуша едва не рухнула. После ремонта и неумелого укрепления она немного наклонилась, став второй, после подобного ей сооружения в Пизе, падающей башней. Еще через некоторое время ее великолепный готический шпиль, подобный навершию Мариацкого собора, заменили шлемом, оформленным уже в стиле барокко.
В XIX веке старое здание ратуши и красивый ренессансный амбар находились в критическом состоянии. Власти, чтобы не тратиться на реставрацию, решили их снести. То же угрожало и башне, но горожане сумели ее отстоять.
На протяжении веков ратуша и ее башня использовались для различных целей. Вначале в основном здании был устроен склад оружия, а рядом располагался городской караул. Внизу, в мрачных подвалах, находилась тюрьма «Доротка», откуда, несмотря на отсутствие окон, доносились стоны тех, кого подвергали пыткам. Рядом, тоже в подвале, день и ночь распевали песни веселые посетители кабачка «Свидница». Гуляки во хмелю осмеливались критиковать короля и введенные им порядки, невзирая на то что стража находилась рядом, буквально за стеной.
Сама ратуша охранялась очень хорошо, потому что имела тюрьму, но главное, из-за огромной городской казны, хранившейся в Господском зале на первом этаже. Три казначея хранили у себя ключи от сундука с деньгами, причем открыть его могли только все трое разом – каждый своим ключом. Господский зал ратуши изумлял красотой: на стенах были развешаны картины и дорогие ткани, вдоль стен стояли скамьи с красными сафьяновыми подушками. Под картинами – изречения на латыни: «Не пытайся, если нет надежды», «Где достаток, там и друг». Именно в Господском зале короли принимали от подданных присягу на верность. На втором этаже Ратушной башни располагалась часовня, на третьем – высокая (8 м) стройная звонница.
Теперь в ратушной башне действует филиал Краковского исторического музея, где туристы могут увидеть в зале старой часовни, уникальную коллекцию загадочных знаков, которые оставляли в Средневековье каменотесы. Кроме того, из окна четвертого этажа открывается великолепный вид на город и, что самое приятное, отсюда его можно сфотографировать.
В 1918 году Польша обрела независимость, и вскоре к подножию ратуши упали австрийские знамена – символы ненавистной власти. Немного поодаль от башни, сразу привлекая взгляд, находится стеклянная Скарбонка (польск. Skarbonka), или копилка для пожертвований. Сегодня площадь перед краковской ратушей является излюбленным местом встреч краковян. Приходя сюда, люди чаще всего думают о своем, хотя каждый помнит, что именно здесь в 1794 году присягал на верность польскому народу славный его сын Тадеуш Костюшко. Впрочем, об этом можно узнать из надписи на памятной плите.
Адась и шопки
Мариацкий собор когда-то был отделен от города высокой каменной стеной. Ограда прерывалась двумя воротами – со стороны Флорианской улицы и со стороны рынка. Раньше на территории храма находилось кладбище, которое решено было перенести, и правильно, ведь горожане приходят сюда не только помолиться, но и отдохнуть, поэтому печальный вид могил здесь совершенно неуместен. Примыкающая к собору небольшая Мариацкая площадь, выложенная белым камнем, как нельзя лучше подходит для воскресных прогулок. Раскинувшись с южной, теплой стороны костела, она всегда залита лучами солнца. В центре журчит фонтан, украшенный фигуркой ремесленника – копией алтарной статуи Вита Ствоша. Кроме Мариацкого собора, на той же площади, обрамляя ее, стоят костел Святой Барбары и монастырь иезуитов. Нырнув в арку, отсюда можно пройти на Малый рынок. Мягкая, лишенная суеты душевная атмосфера, звуки скрипки, аккордеона и гитары – такой можно увидеть и услышать Мариацкую площадь сегодня.
Памятник Адаму Мицкевичу был установлен здесь по желанию горожан, словно забывших о том, что великий поэт никогда не бывал в Кракове. Тем не менее жители бывшей польской столицы считают его «своим» и даже относят к национальному достоянию, наряду с Мариацким собором и торговыми рядами Сукеннице, подле которых расположена статуя.
Праздник 3 Мая каменный Адам Мицкевич отмечает вместе с соотечественниками
Жизнь и творчество героя этой пластической композиции выпали на тяжелые времена. Он родился в Литве, учился в университете Вильно на физико-математическом и филологическом факультетах, работал учителем словесности. Его ранние стихи, так же как и стихи его современников, навеяны творчеством Байрона. Молодежные патриотические организации увлекли Адама своими вольнолюбивыми идеалами, и в 1823 году он был арестован за участие в тайных политических обществах. Через год поэт был освобожден и выслан в Россию, где написал замечательные «Крымские сонеты» и поэму «Конрад Валленрод», а кроме того, завел знакомство с декабристами, был представлен Пушкину, с которым вскоре сблизился, как и с некоторыми русскими писателями. Эта дружба, не всегда гладкая, подвигла обоих на переводы произведений друг друга на родные языки.
Создав не один поэтический шедевр, Мицкевич решил оставить литературу и занялся журналистикой, совмещая ее с преподаванием. Его приглашали в Ягеллонский университет, но до Кракова он так и не доехал. Во время Крымской войны, прибыв в Константинополь, поэт призывал создать польские легионы для борьбы с Россией, но, не осуществив задуманного, заразился холерой и вскоре умер. Прах Мицкевича был перевезен в Краков и захоронен в кафедральном соборе на Вавеле.
В 1898 году, в год столетия со дня рождения поэта, на площади Главного рынка было решено установить памятник тому, чья дорога в Краков оказалась такой долгой. Конкурс на лучший проект выиграл Тадеуш Стрыеньский, сделавший статую с аллегорическими фигурами у подножия – Отчизны, Науки, Мужества и Поэзии. Во время гитлеровской оккупации памятник был уничтожен, а в 1955 году, в годовщину смерти поэта, его сумели восстановить в былом виде. Перед «Адасем», как называют его краковяне, назначают встречи, так же как и москвичи – у памятника Пушкину: связь между двумя великими поэтами существует по сей день.
С «Адасем» связана и другая интересная традиция – в первый четверг декабря перед ним проходит конкурс мастеров шопок, или декоративных сооружений, сделанных из бумаги и картона. Этот обычай пришел в Польшу из Италии вместе с монахами-францисканцами. В Средневековье служители каждого краковского храма накануне Рождества строили перед алтарем своеобразные декорации в виде вифлиемского хлева. Рядом с ними располагались фигурки новорожденного Иисуса, Божьей Матери, Иосифа, королей и пастухов, то есть всех, кто имел отношение к библейской истории, связанной с рождением Христа. Для привлечения верующих использовались «живые», то есть подвижные фигуры и целые группы персонажей. Разыгрываемые сценки давали простор творческой фантазии, благо представление в каждом костеле проходило по-своему, поскольку режиссеры, стараясь удивить своих прихожан, дополняли библейский сюжет и вводили новые персонажи.
Конкурс мастеров шопок по давней традиции проходит у подножия памятника Адаму Мицкевичу
Приобретя фольклорную направленность, шопки покинули храмы и вышли на улицы. В рождественские дни люди брали фигурки для того, чтобы успешнее поколядовать. Предназначенные для этого шопки представляли собой целые ансамбли, в которых угадывались образы краковской архитектуры и самых выразительных ее элементов. В процессе их выполнения мастера старались превзойти друг друга, в результате создавая настоящие шедевры. Особенно преуспевали краковские резчики по камню, которые из-за сезонности своей работы имели время, чтобы заниматься творчеством. Красивые высокие (до 2 м) сооружения радовали не только детей, но и взрослых, предоставляя возможность одним ощутить себя в сказке, а другим вспомнить детство.
Теперь шопки, выставляемые и в костелах, и в домах, основываются не только на библейском сюжете, но и на народной тематике. Главными героями в них могут быть те, кого местные жители знают из легенд и сказок. Иногда моделями выступают уличные музыканты и даже исторические личности. Краков бережно хранит свои традиции, и неудивительно, что искусство создания шопок здесь достигло такой высоты. Лучшие сооружения могут быть выставлены в залах Национального музея в Казимеже, их охотно приобретают другие польские и зарубежные музеи. Краковские шопки пользуются у туристов популярностью такой же, как русские матрешки в Москве. Конкурсы на лучшую шопку устраиваются с 1937 года и проходят рядом с памятником Адаму Мицкевичу, выливаясь в настоящий праздник и для народных умельцев, и для всех горожан.
Под Баранами
Костел Святого Войцеха
Архитектура Главной рыночной площади представляет собой своеобразный калейдоскоп времен, традиций и стилей. Рядом с Мариацким костелом в самом углу площади приютился скромных размеров храм Святого Войцеха, не столь роскошный с виду, зато с богатой историей. Построенный в Х-ХI веках на месте, где читал проповеди святой Войцех, раньше он был крепостью, охранявшей подходы к граду на Вавеле. Костел удобно возвышался на пригорке, к которому с западной стороны вплотную подступали болота. На протяжении своей долгой истории он несколько раз перестраивался, причем последняя реконструкция привнесла в его скромный романский облик черты барокко. Теперь в нем находится Археологический музей Кракова с экспозицией, посвященной Главному рынку.
Теперь первые этажи зданий на центральной площади Кракова занимают рестораны, кофейни, небольшие музеи и магазины. Все эти учреждения расположились в домах, построенных богатыми горожанами – жить здесь было очень престижно. В XIII–XIV веках из-за тесноты в городе, ограниченном крепостными стенами, здания возводились не меньше чем в 2 этажа, имели крайне узкие фасады и крутые двускатные крыши. Соседние дома, как правило, соединялись с помощью общего водостока. Не радуя взор красотой, такие строения легко горели, и не в одиночку, а целыми кварталами: огонь слишком легко перескакивал с одного здания на другое.
На южной стороне Главного рынка
В эпоху Ренессанса при перестройке, когда изменилась форма крыши (скаты ее теперь были обращены внутрь) и возводились высокие стены с аттиками, ушли в прошлое водяные желоба и деревянные навесы над входом, что резко уменьшило число пожаров.
В XVII–XVIII веках богатые дома начали походить на дворцы. Магнаты скупали жилища обедневших горожан, превращая их в подобие итальянских палаццо. Некоторые из них сохранились до сих пор, в частности дворцы шляхтичей на Главной рыночной площади.
Дворец «Под Баранами», получивший свое название по эмблеме над воротами, поочередно принадлежал польским магнатам Потоцким, Велопольским, Радзивиллам и Острогским. В свое время он был составлен из трех готического вида мещанских домов, перестроенных и объединенных маленьким внутренним двориком. «Под Баранами» бывали такие легендарные личности, как сын Петра I цесаревич Алексей, польский князь и французский полководец Юзеф Понятовский, король Саксонии Фридрих Август. В наши дни здесь находится кабаре, где любит собираться краковская богема. При открытии заведения хозяева объявили, что лет через пять оно закроется, но кабаре действует и поныне, пользуясь большой популярностью, ведь в нем выступают самые известные польские артисты.
Почти с каждым зданием на площади связаны реальные истории либо народные предания. Особенную славу заслужил дом знатного горожанина Миколая Вежинка, который в 1364 году устроил небывалое пиршество, пригласив на него пятерых королей: Казимира Великого, короля Дании Вальдемара, императора Карла IV, короля Кипра Петра и короля Венгрии Людовика. Весть о королевском пире у простого поляка быстро разлетелась по всей стране. Даже теперь, когда нужно сказать об изысканном и щедром столе, принято говорить: «…как у Вежинка». Позже в том же доме был еще один королевский пир, на этот раз посвященный обручению Елизаветы, внучки Казимира Великого, с императором Карлом IV.
Дом прелата на углу Мариацкой площади
В наше время тех, у кого возникает желание отдохнуть по-королевски, ждет устроенный в бывшем доме Вежинка дорогой ресторан, где, помимо частных вечеринок, устраиваются пышные приемы, порой даже с монархами.
В доме Северина Бонера, чью надгробную плиту можно увидеть в Мариацком костеле, справлялась свадьба Лжедмитрия I и Марины Мнишек. Нет, это был не союз любящих сердец, а только лишь плод политической игры. Историки писали, что своей помпезностью торжество переполошило весь Краков, поэтому на нем стоит остановиться особо и рассказать подробнее о паре незадачливых искателей приключений.
Многие летописцы единодушны в том, что человек, объявивший себя сыном русского царя Иоанна IV Дмитрием, был простым самозванцем, точнее, расстригой из монастыря и звался Гришкой Отрепьевым.
Имея авантюрный характер, умную голову и организаторские способности, этот ложный царевич сумел хоть не надолго, но стать русским царем, правда, не без помощи польского короля, у которого на восточные земли были собственные, и довольно широкие планы.
Испытывая гонения на Руси, Лжедмитрий перебрался в Польшу, пообещав принять католичество и жениться на подданной короля Сигизмунда III взамен на его поддержку. Интрига разгорелась, когда, добиваясь своей выгоды, в дело вмешался сенатор Юрий Мнишек, предложив в качестве невесты для «русского царя» свою дочь Марину. Не слишком привлекательная, зато образованная и сметливая девица отличалась честолюбием и потому не отказалась стать русской царицей.
Обручение состоялось 10 ноября 1605 года в Кракове, а весной следующего года Лжедмитрий и Марина Мнишек обвенчались.
Какое пышное было празднество! Торговки на рынке бросили работу, чтобы поглазеть на свадебную процессию. Многие удивлялись: что мог найти красавец-жених в такой дурнушке? Другие мечтали о том, что наконец-то закончится бессмысленная вражда королевских особ и войны утихнут…
Беспредельная жажда власти, как известно, до добра не доводит, но судьба дала этой парочке построить воздушные замки и взойти на русский престол. Однако царствование было недолгим и завершилось плачевно: Лжедмитрия убили, Марина Мнишек окончила свои дни в темнице.
Многие дома на площади хранят память о тех, кто оставил свой след, пусть даже грязный, в польской истории. В 1777 году несколько комнат в доме Под Орлом занимал Тадеуш Костюшко, а теперь в подвалах старого здания молодые художники выставляют свои работы в «Starmach Gallery», одной из лучших художественных галерей Польши.
Построенный в XV веке дом Под Ягненком, вопреки названию, имеет мало общего с детенышем овцы и много – с итальянским скульптором Санти Гуччи, который жил здесь, пока работал в Кракове. В Гетманском доме изначально был монетный двор, в Итальянском доме располагалась первая почта Польши, а дом Под жестью, теперь уже по свидетельству названия, принадлежал владельцам металлургических комбинатов, ведь только они могли позволить себе дорогую жестяную крышу. Сегодня Под жестью находится комиссариат полиции. Большие, похожие на витрину окна почтенного заведения придают деятельности его сотрудников прозрачность, причем в прямом смысле. Между тем краковяне шутят, что Под жестью – единственный в своем роде магазин, где можно купить полицейских, благо товар, как говорится, налицо.
Фу, чертовщина!
Старый Краков овеян легендами, наделяющими таинственным смыслом каждую часть города, каждую улицу, площадь, дом и особенно подвалы. В мрачные краковские подземелья нервным людям лучше не спускаться. Огромные подвалы – порой площадью больше, чем сами здания – имеются во многих домах на площади Главного рынка. Некогда под ее булыжной мостовой скрывались склады, винокурни и медоварни, а также, как говорят, сундуки с сокровищами.
О подземельях существует немало легенд, и всякая из них связана со смельчаком, норовившим проникнуть туда, куда однажды случайно попала кухарка одного алхимика. Глупая женщина всего лишь ловила сбежавшего из-под ножа петуха, коим оказался сам черт. За то, что кухарка оставила его в живых, нечистый насыпал ей полный передник золота и велел ни в коем случае не оглядываться, пока она не выйдет из подвала. Кухарка поднялась до самого верха, но на последней ступеньке не утерпела и оглянулась. Тяжелая дверь с треском захлопнулась, отрезав любопытной пани пятку, а чертово золото мгновенно превратилось в мусор.
Художественная выставка в подвале дома Под Кшиштофорами
Эту историю приезжему поведает любой краковянин и непременно покажет прекрасное палаццо Под Кшиштофорами, в подвале которого и приключилась эта чертовщина. Построенный в 1370 году, он, подобно другим краковским дворцам, также представляет собой союз нескольких, в данном случае трех, мещанских домов. О былом великолепии особняка напоминает искусная лепнина, созданная Бальтазаром Фонтана. В свое время Под Кшиштофорами жили короли Ян Казимеж, Михаил Корыбут Вишновецкий, князь Юзеф Понятовский и русский царевич Павел. Теперь здесь находится Исторический музей, где размещена постоянная экспозиция, иллюстрирующая историю и культуру Кракова с 1257 по 1939 год. Кроме того, здесь можно увидеть самые лучшие шопки, чьи авторы стали победителями конкурсов разных лет.
«Дом Луны», как утверждают, принадлежал чернокнижнику пану Твардовскому. Легенду, точнее множество легенд о польском Фаусте помнят стены, лестницы и подземелья дворца, в котором алхимик и чернокнижник Петр Твардовский жил в XVI веке. Возможно, он существовал в действительности, ведь алхимики и чернокнижники в Средневековье не были редкостью. Непонятное обывателю занятие этих людей окружало их ореолом таинственности и дьявольской славы.
В те времена все считали, что алхимик непременно должен дружить с дьяволом, и пан Твардовский – рыцарь из знатного рода – последовал совету и променял копье на чудные книги, вызнав, какими заклинаниями можно вызвать дьявола. Однажды в полнолуние поднялся он высоко в горы, произнес заветные слова, и явился ему черт. Обещал нечистый служить пану Твардовскому, дать власть над миром и людьми, одарить богатствами, если тот продаст ему свою душу. Пан Твардовский подписал договор, скрепив его своей кровью. С тех пор стал чернокнижник самым могущественным человеком. По первому требованию выполнял бес пожелания пана: высек пещеру на Предгорье, которая и поныне называется гротом Твардовского, со всей Польши собрал залежи серебра и сложил их в Олькуше под Краковом, немного присыпав землей – теперь здесь известное месторождение драгоценного металла. Подле Песковой скалы перевернул черт огромную гору острием вниз, чем дал повод назвать ее Палицей Геркулеса.
Бальтазар Фонтана. Свержение Фаэтона. Лепнина в гостиной второго этажа дома Под Кшиштофорами
Сам Твардовский, почуяв бесовскую силу, использовал ее, как хотел: летал на петухе в замок к королю, чтобы колдовскими трюками развлечь и позабавить его, плавал на лодке без весел и паруса по Висле против течения. Конь, который нарисован на вывеске трактира, служил ему верным скакуном. Была у пана Твардовского жена – красавица, торговавшая глиняными горшками на Главном рынке. Хороша была, но ужасно сварлива, и боялся ее не только супруг, но и дьявол.
Когда пришла пора чернокнижнику расплачиваться за чертовские услуги и полученные знания, тот сам явился за ним и забрал известно куда. С XVIII века недалеко от Гродских ворот стоит дом, стены которого изрезаны глубокими трещинами, а над окном зияет большая дыра как свидетельство того, что именно отсюда черт тащил пана Твардовского в преисподнюю. Однако, пролетая над Краковом, глянул несчастный вниз – на город, на королевский замок Вавель, на старую рыночную площадь, на башни Мариацкого собора, – и все это сверху показалось ему необыкновенно красивым. Дрогнуло сердце у пана чернокнижника. Вспомнил он свои молодые годы, когда был свободен и счастлив и не думал налаживать и без того хорошую жизнь с помощью черта. Опечалился Твардовский и вслед уходящей от него Земле запел песню, услышанную в детстве от матери и оказавшуюся сильнее любых заклинаний.
Вид на начало Гродской улицы
Когда закончил он петь, оглянулся по сторонам и увидел, что сгинул черт, оставив его парить вокруг Луны. И теперь, когда небо ясное, можно разглядеть на Луне темное пятнышко: краковяне говорят, что это маг и чародей пан Твардовский сидит и с тоской смотрит на покинутую Землю, наблюдает за жизнью родного города, а когда соскучится, посылает весточку, спуская маленького паучка на тонкой паутинке…
Череда декораций
Центральное действие краковского спектакля, конечно, происходит на рыночной площади. Между тем, кроме главной сцены, в этом городе имеются и другие, не менее значимые, например улицы, где тоже происходят увлекательные действа. Много событий пронеслось чередой на фоне старинных декораций, расставленных особым, присущим только Кракову образом. Отягощенная долгой историей, бывшая польская столица имеет одну особенность – в ней нет главной улицы. Вероятно, город в таковой и не нуждается, довольствуясь средневековыми кварталами, чьи второстепенные улочки и переулки «веселой стайкой» разбегаются во все стороны от рынка.
Вавельский замок
В давние времена через него проходила основная краковская дорога – Королевский шлях, – тянувшаяся от Барбакана к Вавелю. Этим путем следовали торжественные процессии королей, послов, а также шли караваны купцов, направлявшиеся от Балтийского моря к Черному. В 965 году попал в Краков купец Ибрагим-ибн-Якуб. Будучи человеком наблюдательным, восхищаясь городом, он сделал записи в дорожном дневнике, где описал его географическое положение, уровень развития и бытовой уклад. Так получилось, что заморский путешественник стал первым летописцем Кракова.
Королевский шлях начинался от Флорианских ворот, шел по одноименной улице и вместе с ней упирался в Мариацкий костел. Застройка улицы Флорианской в основном завершилась еще в XIV веке, но, пострадав во времена смут, к сегодняшнему дню сохранилась лишь частично. Именно по Флорианской улице был пущен первый трамвай, сначала конный (1881 год), а потом электрический (1901 год).
Особый интерес представляют дома на Флорианской улице, например, дом Белзовских, известный своей кондитерской под названием «Яма Михалика», основанной, как свидетельствует вывеска, Яном Аполлинарием Михаликом в конце XIX века. Сын земского начальника, выучившийся во Львове делать торты и пирожные, он предпочел для работы родной город, но о годах учебы не забывал, назвав свое заведение «Львовская кондитерская». Включив творческое воображение, юный Михалик придумывал своим пирожным необычные имена: «Кармен», «Мицкевич»… Вкусить испанской страсти или польского романтизма желали часто навещавшие кондитерскую художники из Академии изящных искусств, местные писатели и актеры. В следующем веке заведение из-за отсутствия окон стали именовать «Ямой». Михалик помещение менять не хотел, поскольку мыслил здраво: меньше окон – больше стен, а значит больше пространства для развешивания картин, которыми бедные художники расплачивались за сласти.
В 1907 году молодой драматург Ян Август Кислевский предложил открыть здесь первое в Польше литературное кабаре, получившее название «Зеленый шарик» и ставшее впоследствии знаменитым. В этом заведении собиралась вся краковская интеллигенция. Быть приглашенным сюда считалось большой честью и удачей. Чтобы пробраться в кабаре, художники предлагали бесплатно украсить его интерьер своими картинами или карикатурами. Сегодня в «Зеленом шарике» по-прежнему весело и шумно, здесь, как и в старину, проходят выступления с участием самых знаменитых польских артистов.
Литературное кафе «Яма Михалика»
Недалеко от кондитерской Михалика стоит дом XVI века, где в веке XIX родился и прожил до самой смерти знаменитый, а для своей страны даже легендарный художник Ян Матейко. Прекрасный колорист и рисовальщик, он предпочитал многофигурные полотна, исполненные патриотического пафоса, изумлявшие театральной выразительностью образов и сюжетами, заимствованными из польской истории. Используя сочные краски вкупе со скрупулезно выписанными и всегда достоверными деталями, Матейко не опускался до условности, создавая на своих полотнах атмосферу живую, звучавшую актуально, благо тому способствовала злободневная тематика, например своеволие и корысть шляхты.
Родители старались привить ему любовь и уважение к родине и ее многострадальному народу. Благодаря старшему брату, доктору права, Ян очень рано заинтересовался историей. Поступив в Школу изящных искусств, он проявлял заметное усердие в учебе. Особенно нравилось ему изучать архитектуру родного Кракова. Пристрастие к старинным зданиям и деталям старинного быта осталось у художника на всю жизнь. Множество зарисовок на эту тему Матейко называл скарбчиком, основываясь на котором, он сумел составить историю польского костюма.
Первую свою картину Ян написал еще подростком. «Торжественная выдача Жолкевским братьев Шуйских на сейме в 1611 году» не поражала профессионализмом, но была продана антиквару за 30 гульденов. Когда учеба в школе осталась позади, он как отличник получил стипендию и отправился в Мюнхен, откуда переехал в Вену, чтобы продолжить образование. Вдали от Кракова, где каждая улочка была знакома до боли, не зная немецкого языка, молодой живописец очень скучал.
Одна из первых картин Матейко-профессионала – «Станьчик» – была написана в 1862 году. Главный герой, королевский шут Станьчик, сидя в роскошном кресле господина и размышляя о чем-то в одиночестве, странным образом походил на самого автора.
Позже этот персонаж с лицом Матейко, кстати, служивший для поляков олицетворением патриотизма, появлялся в «Колоколе Сигизмунда» и «Прусской дани». Годом позже Польшу всколыхнуло народное восстание, и когда оно было подавлено, надежда на независимость угасла. Трагические события нашли отклик в душе художника, поэтому, изменив свои планы писать только о славных временах Польши, Матейко решил «начать с ран».
В этом же году появилась впечатляющая по драматизму сюжета и выразительности персонажей «Проповедь Скарги». Главный герой композиции – Пётр Скарга – служил придворным казначеем у Сигизмунда III Ваза, а в перерывах между подсчетом королевских доходов читал патриотические проповеди. Картина далека от стереотипа, которому в XIX веке следовали художники, создающие исторические полотна, поскольку в ней, объединенные одним историческим событием, развиваются сразу несколько сюжетов. На большом холсте изображены знакомые каждому поляку исторические личности, но все они принадлежат к разным эпохам. На выставке в Париже «Проповедь Скарги» была принята с восторгом, и 27-летний автор получил золотую медаль.
Следующую свою работу – «Упадок Польши», тоже большое полотно и тоже написанное в нестандартном стиле, – Матейко представил на суд публики 2 года спустя. Композиция с невероятным количеством действующих лиц стала откликом на тяжелый момент в истории Польши, а именно на утрату независимости. Художник изобразил участников заговора и тех, кто, по его мнению, был виновен в разделе страны. С выходом в свет Матейко пришлось услышать слова одобрения от прессы и откровенное поношение от знати, которая чувствовала себя оскорбленной, ведь на картине польские дворяне были представлены изменниками. Несмотря на резкую критику, автор вновь получил золотую медаль, а картину купил австрийский император Франц Иосиф.
Ян Матейко. Вернихора
Ожидая похожей реакции, художник написал дополнение к «Упадку Польши», картину-памфлет «Приговор Матейко», где изобразил суд, который приговаривает его к сожжению. Следующими, тоже очень дерзкими работами стали «Люблинская уния», «Баторий под Псковом», «Астроном Коперник, или Разговор с Богом», «Колокол Сигизмунда». В возрасте 35 лет, будучи на пике славы, Ян Матейко спокойно выслушал заманчивое предложение занять место главы пражской Академии художеств, но принял хлопотную должность руководителя краковской Школы изящных искусств из патриотизма.
Создание полотна «Битва под Грюнвальдом», заранее проданного банкиру из Варшавы, отняло у мастера 3 года: на огромном холсте красовалось виртуозно выполненное и хорошо срежиссированное действо с эффектными батальными сценами. Впоследствии Матейко создал немало прекрасных картин, среди которых были «Прусская дань» и «Ян Собесский под Веной», переданная Ватикану в дар от польского народа.
Умер Ян Матейко в первый день ноября 1893 года. Проводить любимого художника в последний путь собрался весь Краков. Звучал пушечный салют, и даже колокол «Сигизмунд» проснулся, чтобы почтить память любимца краковян. После смерти живописца специальное общество взяло на себя заботу о его наследии. Теперь в доме Матейко находится музей художника, в котором представлены многие его работы, личные вещи, а также коллекции оружия, костюмов, ювелирных изделий.
Не одно лишь искусство царит на старой Флорианской улице. Так, в одном из ее домов располагается Фармакологический музей. Основанный краковской Медицинской академией, он предлагает посетителям проследить развитие аптечного дела в Польше начиная от Средних веков до наших дней. В тихих, по-домашнему уютных и по-больничному чистых залах можно увидеть приборы, какими пользовались краковские алхимики, узнать об их открытиях и побывать в старинном аптечном подвале.
На Флорианской улице находится самая старая гостиница Кракова, рекомендующая себя с помощью латинской надписи на великолепном ренессансном портале: «Пусть этот дом стоит пока муравей не выпьет моря, а черепаха не обойдет весь мир». Постояльцами гостиницы были Ференц Лист, российский царь Александр I и его брат, великий князь Константин. После посещения именитых гостей гостиницу «Под Розой» стали называть «Русский отель». С таким названием она просуществовала до 1864 года, когда русские войска подавили народный мятеж и безобидное название зазвучало оскорбительно, поэтому вариант «Под Розой» был принят как нейтральный.
Дворец Велопольских и костел францисканского монастыря
Заканчиваясь на Главной рыночной площади, Флорианская улица в виде Королевского шляха перетекает в улицу Гродскую, которая, пройдя мимо собора Святого Войцеха, резко сворачивает в сторону королевской резиденции. Там, на Вавельском холме, когда-то находился собственно город, благодаря чему улица получила свое название. Ее расположение по отношению к рынку говорит о том, что торговый путь, направлявшийся к поселению на Вавеле, существовал задолго до претворения в жизнь локационного плана 1257 года. При разбивке кварталов архитектор словно подстраивался под улицу, которая тогда была главной в маленьком укрепленном посаде Окул, располагавшемся у подножия Вавеля. Немым свидетелем тех времен является старейший в Польше костел Святого Анджея, стоящий рядом с более молодым храмом Святых Петра и Павла.
Кроме них, Гродская располагает еще двумя старинными культовыми зданиями – доминиканским и францисканским костелами. Поблизости, на углу площади Всех Святых, возвышается трехэтажный дворец, построенный в середине XVI века. Когда-то здание принадлежало краковскому гетману Яну Твардовскому, затем перешло к могущественному роду Велопольских, а теперь в нем заседает мэрия. Однажды после сильного пожара дворец едва не погиб, но был восстановлен и куплен городскими властями. Даже после многих перестроек его изначальные архитектурные детали могут поведать о том, что представляло собой это здание в давние времена. Массив стен с небольшими зарешеченными окнами нижнего этажа, фрагменты очень крупного руста, бойницы в зубчатом аттике и наличие оружейной комнаты – все это свидетельствует о том, что дворец магната Велопольского был не только жилым домом, но и крепостью.
С ним, как и со многими другими дворцами Кракова, связана таинственная история – мрачное предание о Белой даме. Рассказывают, что однажды здесь убили, четвертовали (а может, сначала четвертовали) и закопали несчастную девушку. По непроверенным сведениям, ее дух, облаченный, как полагается, в белые одежды, до сих пор бродит по замку, требуя отмщения. Считается, что встреча с ней приносит неудачу, но видавших виды краковян этим не испугать, и они относятся к этой легенде с иронией: Белую даму в виде живой скульптуры, развлекающей туристов, можно увидеть у Мариацкого собора.
Ренессансный портал работы Яна Михаловича из Ужендова
У подножия Вавеля Гродская улица приводит к маленькому костелу Святого Эгидия, который стоит на своем исконном месте с XIV века. Окруженный низкими домиками, скрытый кронами старых деревьев, он создает ощущение уютного островка, чудом уцелевшего в море средневековых кварталов. Изначально миниатюрный храм принадлежал собранию каноников, поэтому неудивительно, что рядом с ним расположились дома священнослужителей.
Сейчас на улице Каноников в доме XVI века, когда-то принадлежащем декану (главе капитула), находится Музей архиепископства, предоставляющий возможность увидеть произведения религиозного искусства.
Немалую и неизменно вызывающую интерес коллекцию составляют скульптура, живопись и образцы художественных промыслов. Самое интересное, что фонды этого заведения накапливались в течение всего времени существования епископства, то есть более тысячи лет. Именно здесь в бытность свою молодым священником жил Кароль Войтыла, не оставивший полюбившийся дом и позднее, когда стал епископом.
По архитектуре улицы Каноников можно судить о своеобразии жизни ее обитателей. На фасаде дома декана красуется выбитая на камне латинская надпись, служившая, видимо, для того, чтобы отпугивать воров: «Отойдите, непосвященные». Посвященные заходили в этот дом через портал с красивыми каменными узорами, следовали через просторную прихожую и входили в прелестный внутренний дворик с аркадами. Своды дома декана украшены гербами епископов Кракова, а в центре дворика возвышается скульптура святого отца Щепановского.
Улица Каноников подобна музейной экспозиции, представляющей редкую коллекцию архитектуры эпохи Ренессанса. Здесь встречаются удивительные обрамления окон, уютные внутренние дворики с живописными аркадами. Один из таких домов построен талантливым архитектором Яном Михало-вичем из Ужендова, прославившимся благодаря оригинальному стилю.
Внутренний дворик дома декана на улице Каноников
На улице Подзамче, почти у входа в Планты, находится духовная семинария, где учился и преподавал будущий папа римский Иоанн Павел II. Другой интересный дом – с изображением Мадонны на фасаде – стоит на пересечении Подзамче с улицей Каноников. Когда-то в нем работали королевские бани, а после перестройки в XV веке помывочные залы и предбанники занял Ян Длугош (1415–1480), знаменитый летописец и по совместительству наставник сыновей Казимира Ягеллона.
Будучи историком и, не зная того, первым польским писателем, он – один из 14 сыновей небогатого польского рыцаря – с юности проявлял незаурядные способности буквально во всем. Получив начальное образование в церковной школе, с 13 лет Ян обучался в Ягеллонском университете, где увлекся историей. В 16 лет университет был закончен, что открыло путь к хорошей должности, например к месту писца в канцелярии епископа Збигнева Олешницкого. Хозяин молодого Длугоша пользовался благосклонностью короля, был важным и даже чванливым человеком, но к способному юноше отнесся с пониманием. Занимаясь секретарской работой, усидчивый молодой человек попутно оттачивал свои знания в области истории. Здесь, в непосредственной близости от королевского дворца, он постигал основы дипломатии, получал опыт администратора, политика и королевского наставника.
Как и епископ-покровитель, Длугош недолюбливал литовскую династию Ягеллонов. Его зрелые годы пришлись на время правления Казимира Ягеллона, с которым он часто вступал в конфликт и был вынужден терпеть королевский гнев, преследования и ссылку с конфискацией имущества. Тем не менее монарх ценил Длугоша высоко и впоследствии не раз доверял ему различные дипломатические миссии, как и решение сложных политических вопросов.
В возрасте 30 лет Длугош задумал увековечить для потомков историю великих побед поляков над Тевтонским орденом в сражениях при Грюнвальде (1410) и под Накло (1413). После них поляки стали обладателями прусских хоругвей, которые художник Станислав Дуринк зарисовал на пергаменте, а Ян Длугош снабдил эти рисунки развернутым описанием событий.
Благодаря высоким умственным способностям и прилежанию вскоре он добился расположения Казимира Ягеллона, поручившего ему воспитывать своих сыновей – 12-летнего Владислава, 9-летнего Казимира, 8-летнего Ольбрахта и 7-летнего Александра.
Кроме педагогики, Длугош в то время занимался литературой. Для написания полной истории польского государства ему пришлось изучить огромное количество источников. При помощи секретарей летописец сумел составить 5 томов (3240 страниц), написал «Книгу владений Краковской епархии» (не сохранилась), «Жития Святых Станислава и Кунигунды», «Каталог польских епископов» и «Знаки Королевства Польского» («Каталог гербов»).
Вопреки быстротечному времени, приносящему забвение и людям, и событиям, памятники – каменные свидетели былого – напоминают о том, что было забыто нечаянно или нарочно, как получилось с усадьбой Тенчиньских. Занимая внушительную часть Посольской улицы, она скрывает за высоким забором свой оригинальный дворик, вокруг которого хаотично собраны здания, соединенные между собой переходами. Этот живописный уголок, где шелестят листвой деревья и радуют взор приземистые домики с черепичными крышами, в свое время именовался подворьем Хебдовского. Прелестную картину несколько портит вид массивного 4-этажного здания с угловой башней и небольшими окнами. Суровый облик постройки словно намекает на то, что раньше здесь был монастырь или тюрьма, но только не жилой дом. На самом деле усадьба на Посольской сменила много ипостасей, и только одно оставалось в ней неизменным – боль и страдания, о чем трудно догадаться, ощущая тишину и умиротворенность, свойственные ей теперь.
Дом Яна Длугоша
Любопытные археологи докопались до истины, выяснив, что около 2 тысяч лет назад на этом месте стояло лужицкое поселение, а в XI веке – посад с деревянными постройками. В XIV веке эти земли захватил магнат Ясько Тенчиньский. Могущественный вельможа, приближенный королевы Ядвиги, он построил усадьбу, предусмотрительно сделав свое жилище крепостью. Несмотря на богатство и силу, ее владельцам пришлось испытать кровавую драму. В 1467 году рядом с господским домом, который можно узнать по величине и многоцветным росписям на фасаде, краковские мещане убили войницкого кастеляна Анджея Тенчиньского, потомка того самого Ясько и такого же знатного вельможу. Говорят, он расстался с жизнью из-за того, что избил оружейника, назначившего большую цену за починку доспехов. Узнав о смерти своего придворного, король пришел в ярость и начал искать виновных, но, не найдя, приговорил к казни 6 городских советников – те якобы попустительствовали убийству дворянина. Самое страшное, что несчастным чиновникам отрубили головы подле расписного дома Тенчиньского при огромном стечении народа.
К XVII веку род Тенчиньских угас, а усадьба вместе с мрачной славой перешла к кармелитам. Этот монашеский союз был основан в XII веке, во время Крестовых походов, когда братья, прибывшие на Святую землю из Западной Европы, поселились у источника Святого Илии на горе Кармель – отсюда название ордена. Устав кармелитов отличается особой строгостью. Им вменялись жизнь в аскезе, соблюдение постов, вегетарианство и обет молчания. Монахи-кармелиты ставили своей целью единение с Богом путем самоограничения и неустанных молитв.
Кармелиты, которых отличали темно-коричневые рясы с капюшоном, перестроили усадьбу Тенчиньских и позже дополнили свой монастырь костелом Святого Михаила. Постройки, ненужные обители, просто снесли. Монахи жили здесь до сильного пожара 1797 года, после которого австрийские власти перенесли резиденцию кармелитского ордена за город, а землю конфисковали. Восстановив разрушенные огнем постройки, они устроили тюрьму, назвав ее, как и обитель, в честь святого Михаила. Истории о тяжелейших условиях существования заключенных, томившихся в сырых, лишенных окон казематах и камерах-кельях, теперь вызывают ужас и негодование. Рассказывают, что во время проведения ремонтных работ строители вскрыли одну из стен бывшей усадьбы Тенчиньского, где обнаружили мужской скелет в кандалах.
Дворец искусств
Возможно именно тюрьма, а не убийство пана Анджея и не казнь советников, сообщила этому месту трагичную атмосферу. В 1869–1879 годах в здешних казематах побывало больше 2 тысяч политических заключенных. Страшные события происходили и в годы фашистской оккупации, когда тысячи мирных поляков были расстреляны во внутреннем дворике или повешены рядом с башней. В Кракове гитлеровцы использовали вид казни, о которой свидетельствуют следы пуль на стенах: узник, идущий по лестнице с одного уровня подземелий в другой, неожиданно получал пулю в затылок.
Когда закончилась Вторая мировая война, городские власти передали бывшую усадьбу Тенчиньского в распоряжение Археологического музея. Вначале небольшие, со временем музейные фонды обогатились, во многом благодаря энтузиазму руководителей. Теперь в нем можно увидеть разного рода инструменты, оборудование старинных мастерских, средневековые монеты и даже египетскую мумию.
Среди множества музеев и выставок Кракова, где каждый краковянин и гость города находит для себя что-то интересное, особое место занимает Дворец искусств. Его великолепное здание стоит недалеко от знаменитого бульвара Планты, на Щепаньской площади. Построенное в 1901 году в стиле польского модерна, оно подтверждает свое назначение изысканным оформлением, над которым работали лучшие польские художники. Здесь, как и в здании по соседству, где располагается Галерея современного искусства, выставлены самые известные произведения польских художников и скульпторов XIX–XX веков. Напротив Дворца искусств находится памятник польскому художнику Артуру Гроттгеру, созданный в 1901 году Вацлавом Шимановским.
В первом по счету доме на Щепаньской площади в 1798 году начал работать старейший в Кракове театр имени Елены Моджеевской. На его сцене ставили спектакли Конрад Свинарский, Зигмунт Хубнер, Анджей Вайда, Ежи Яроцкий. Весь первый этаж здания занимает музей старого театра, в котором хранятся фотографии, сценарии, костюмы знаменитых актеров, реквизит и проекты оформления сцены, представляющие историю театра Моджеевской. После спектакля или хождения по музейным залам можно заглянуть в подвал того же дома, где с недавних пор размещается кафе «Маска», привлекающее как актеров, так и далекую от театра публику.
Театр Елены Моджеевской
На месте театра имени Юлиуша Словацкого до конца XIX века находился первый краковский госпиталь, перенесенный в столицу из пригорода Прондник в 1224 году. Местные хронисты отзывались о нем, как о самом передовом лечебном заведении в Европе.
Кроме палат, в огромный больничный комплекс входил костел Святого Креста, построенный в XIV веке. Госпиталь благополучно просуществовал 7 столетий, и когда здания стали ветшать, власти решили его снести, расчистив место для театра.
Противниками этого решения стали знаменитые краковские деятели, в частности такой ценитель истории и архитектуры родного города, как Ян Матейко. Великий художник предлагал ограничиться реставрацией больницы и обещал помочь деньгами. Отцы города были непреклонны, и Матейко, глубоко оскорбившись, не только отказался от присвоенного ему звания почетного гражданина Кракова, но и вернул врученный ему городским советом жезл Владыки культуры. Тем не менее снос состоялся, и в 1893 году публика собралась для того, чтобы присутствовать на торжественном открытии театра, построенного по проекту Яна Завейского.
Театр Юлиуша Словацкого и костел Святого Креста на площади Святого Духа
В интерьере краковского храма Мельпомены легко угадывается его сходство с помпезно пышной парижской Гранд-опера, и неудивительно, потому как той подражали многие театры второй половины XIX века. Купол над зрительным залом, позолота и лепнина, стенопись и общая композиция – все это отражает замысел зодчего сделать свое творение как можно более роскошным. Великолепный занавес, на котором изображены аллегории музыки, танца, драмы и комедии, создан Генриком Семирадским в 1894 году.
За время своего существования театр видел многих выдающихся актеров. Именно здесь в 1896 году состоялся первый в Кракове киносеанс. На его сцене играл, будучи главным режиссером и директором, Людвик Сольский. В гримерной этого замечательного артиста до сих пор хранятся стихи, шаржи и афоризмы, которые оставляли друзья Людвика – известные польские актеры, художники и поэты. У фасада театра стоит памятник основателю польской комедии Александру Фредру, тоже работавшему в театре Юлиуша Словацкого.
Другой дворец, где теперь находится Национальный музей, раньше принадлежал знатной княжеской семье Чарторыйских. Прославившись своим богатством и влиянием на королей, представители этого рода, помимо прочего, собирали произведения искусства. В середине XIX века, незадолго до оккупации, они сумели переправить коллекцию в Париж, тем самым сохранив ее для потомков. В 1876 году почти вся династия вернулась в Краков, а в 1880 году, когда в доме Чарторыйских открылся музей, многое из их фамильного достояния стало национальным. Самой большой ценностью музея и поныне является «Дама с горностаем» – одна из самых известных работ Леонардо да Винчи. Запечатленная на полотне женщина – Чечилия Галлерани – как считается, была возлюбленной миланского герцога Людовико Сфорца и позировала художнику, когда тот жил в Милане. Чарторыйские оставили соотечественникам старинные гобелены, посуду, коллекцию оружия, а также шедевры европейской живописи, в частности «Пейзаж с милосердным самаритянином» Рембрандта. Вольготно расположившись в залах бывшего княжеского дома на аллее 3 Мая, Национальный музей владеет филиалами, устраивая постоянные и временные выставки в Сукеннице, в домах Яна Матейко, Юзефа Мехоффера, Станислава Выспяньского.
Занавес в театре Юлиуша Словацкого
Удивительный город Краков! Редко, где встретишь такое огромное количество памятников, теснящихся на такой малой площади. Ограниченный Плантами Старый город содержит столько достопримечательностей, что о них можно говорить часами. Больше всего исторически ценных произведений на Главном рынке, где проходили самые важные для города события. Однако и его «младший брат», то есть Малый рынок, когда-то не оставался в стороне от общественной жизни. На нем – второй по величине торговой площади столицы – шла бойкая торговля мясом, в том числе и знаменитыми краковскими колбасами. Когда лавки и палатки были снесены, горожане увидели вместо базара большую площадь, окруженную типичными для местного ренессанса мещанскими домами с крайне узкими фасадами. Углы многих домов подпирают скарпы-контрфорсы, служившие подпорками ветхих домов, измученных частыми пожарами.
Очень интересные вещи можно увидеть, посетив Дом Ипполитов на Мариацкой площади, где находится Исторический музей с экспозицией, посвященной краковскому жилищу XVII–XX веков. Здешние посетители получают представление об архитектурных стилях, рассматривая росписи стен и колонн, лепнину, созданную Бальтазаром Фонтана, инкрустированные двери, великолепные образцы резьбы по камню и даже печи, которые использовали горожане в XIX веке.
Костел пиаров и дворец Чарторыйских
Подобно другим крупным музеям города, Исторический музей имеет филиалы. Один их них располагается в неоготическом дворце Целестат, где гостей ожидает материальное воплощение истории Братства стрелков – старейшего городского союза, чей символ (серебряная фигурка петуха) является шедевром ренессансного искусства.