Это просто работа!

Финальное состязание, которое проходило на второй день Кроссфит Игр 2010 г., называлось «Перемещение мешков с песком». Пока я шел через стадион, направляясь к ожидавшей меня пустой тачке, судья описывал детали испытания.

Задание было следующим: собрать мешки с песком общей массой 270 кг с сидений на одном конце стадиона, перебросить их на землю, загрузить в тачку, перевезти в этой тачке через весь стадион, а затем поднять эти мешки по лестнице на самый верхний ряд в другом конце стадиона.

Такое поручение я с легкостью мог бы получить и от отца, если бы, скажем, он решил дать мне очередную работу по дому: в детстве он часто придумывал для меня задания, воспитывая во мне надлежащее отношение к труду и приучая к трудовой дисциплине.

Я знал, что «Перемещение мешков с песком» некоторых участников соревнований застанет врасплох. Что же касается меня, было такое чувство, что я снова дома в Теннесси выполняю очередное отцовское поручение.

«Перемещение мешков с песком» – классический пример того, насколько непредсказуемыми могут быть задания на Играх. И, по крайней мере иногда, насколько они могут быть практичными.

По своей сути, кроссфит состоит из движений из обычной жизни, которые люди выполняют изо дня в день: они берут в руки вещи, переносят их, поднимают над головой, тянут, толкают и волокут.

Безусловно, большинство людей скажут, что перемещение мешков с песком в тележке через спортивный стадион далеко не обыденное занятие. Это одно из тех состязаний, которые могут заставить вас почесать затылок, задаваясь вопросами: «Как эта идея вообще могла прийти в голову?», «Кто мог такое придумать?», «Насколько плохим должно быть настроение, чтобы такое придумать?» Но именно в этом и заключается вся соль Игр – мы должны преодолеть любые непредвиденные и непостижимые препятствия.

На задание нам выделили двадцать минут, а я закончил через семь минут и четырнадцать секунд – неплохой результат, чтобы занять первое место в моем заходе и второе место среди двадцати четырех участников из тех, кто дошел до этого этапа. Второе место в этом задании подняло меня до первого места в общем зачете – итак, я дошел до финального третьего дня Игр.

Когда я встретился с семьей и друзьями после этого задания, первое, что сказал мне отец: «Не стоит благодарности».

Должен признать, мой отец очень хорошо меня подготовил, ведь пока я рос, он всегда старался занять меня непредвиденными и непостижимыми заданиями, еще задолго до появления Crossfit Game.

Разные работы

В моем детстве работа по дому находилась практически всегда. А если вдруг она заканчивалась, ее очень быстро придумывали.

Как и многие другие дети, я тоже играл в видеоигры. Но у меня никогда не было новомодных игровых приставок, поэтому очень много времени я проводил на свежем воздухе, занимаясь спортом, играя с друзьями – лес рядом с нашим домом таил в себе очень много интересных занятий. Кроме того, если я не находил, чем заняться на улице, родители быстро придумывали для меня дела, чтобы я не засиживался дома. Поэтому мой выбор был крайне ограничен: или я сам находил себе занятие, или же мог провести остаток дня, выполняя родительские поручения, которые едва ли приносили удовольствие.

Очень часто эти поручения казались мне бессмысленными. Скажем, однажды летом отец указал мне на груду старых досок, из которых торчали ржавые гвозди.

«Мне понадобятся эти доски, – сказал он мне, – поэтому ты должен повыдергивать из них гвозди».

Я уверен, что в тот момент выражение моего лица ясно дало понять отцу, что мне его поручение казалось, по меньшей мере, странным. «Кроме того, – добавил он, – этот навык будет тебе полезен в будущем».

Будучи ребенком, мечтающим о карьере в Высшей бейсбольной лиге, я всегда верил отцу и делал все так, как он велел. Поэтому я выдернул все гвозди из всех досок. Почему-то после этого доски еще долго лежали на том же месте, никому не нужные, а через несколько недель отец просто сгрузил их в кучу вместе с другим хламом и сжег.

«Ну конечно», – подумал я тогда, вспоминая, как отец рассказывал мне, что доски были нужны ему для дела.

А еще был случай, когда я слегка разозлил отца, правда, я уже не помню, что конкретно учудил. На нашем участке стояли два сарая на расстоянии примерно 45 м друг от друга, и внутри одного из них лежала большая груда шлакоблоков. Отец сказал мне, что я должен взять шлакоблоки, перенести их из одного сарая в другой и уложить там. Эта работа заняла у меня примерно три часа. Я переносил сразу по два шлакоблока, а когда задание было выполнено, я действительно был очень горд собой – они были сложены более чем аккуратно. Ведь в другом сарае шлакоблоки были попросту разбросаны.

Вернувшись с работы, отец проверил мою работу.

«Знаешь что, – сказал он, – мне не нравится, куда ты их сложил. Почему бы тебе не перенести их назад в тот сарай?»

И мне пришлось потратить еще три часа на то, чтобы перенести все туда, где оно изначально находилось. К тому же мне пришлось аккуратно уложить шлакоблоки, а не разбросать.

По крайней мере, в тот раз я получил по заслугам – я провинился и должен был понести наказание.

Я достаточно рано осознал, что когда это возможно, лучше всего превратить работу в развлечение.

По осени я всегда получал одно и то же задание: я должен был сложить в кучу яблоки, которые падали с деревьев в нашем саду, и вывезти их на тележке за пределы участка, чтобы они не гнили у нас, привлекая пчел. Я превратил эту работу в игру в бейсбол: брал бейсбольную биту и представлял, что я Сесил Филдер из «Детройтских тигров», отбивая мяч так, что он вылетал за пределы поля прямо на сиденья стадиона. На самом же деле, бросая яблоки вместо мячей, я был похож скорее на своего любимого шорт-стопа Алана Траммела, который направлял отбитый мяч непосредственно от биты к полевому игроку по прямой траектории, не касаясь земли. Но я же был ребенком, мне разрешалось фантазировать.

Работа и игра

Мои родители свято верили в важность тяжелого физического труда. В них воспитали колоссальное уважение к труду, и они твердо намеревались передать это своим детям.

Я был единственным мальчиком в семье, поэтому вся тяжелая работа доставалась мне. Моя сестра Кейла была на четыре с половиной года младше меня. Мы были полными противоположностями. Мне кажется, где-то около года она играла в бейсбол для детей – вот, пожалуй, и все, что нас объединяло. В остальном спорт совсем ее не интересовал, если, конечно, речь шла не о группе поддержки.

У Кейлы диагностировали сахарный диабет 1‑го типа, когда ей было 12 лет, и после этого я всегда над ней подшучивал, говоря, что она пользуется своим положением, чтобы получать поблажки и отлынивать от работы.

У меня же не было путей отступления.

Конечно, про себя я часто жаловался и бурчал по этому поводу, но я так же видел, как работают мои родители – они подавали прекрасный пример. Они никогда не сидели на диване, раздавая указания, а всегда были при деле, также выполняя тяжелую работу.

Перед моим отцом всегда стояла задача по дому или даже три, которые он должен был выполнить. Сегодня он руководит отделом техобслуживания в компании по производству пылесосов Oreck. У него были золотые руки – он все время что-то строил, мастерил или чинил. Мама работала официанткой, а в свободное от работы время она постоянно убирала либо наш дом, либо чей-то еще. Как в доме, так и за его пределами у моих родителей всегда кипела работа, я могу на пальцах одной руки посчитать те разы, когда видел их отдыхающими.

Как в маминой, так и в папиной семье считали, что именно тяжелый труд поможет пробиться в жизни. Все время, пока я рос, я слышал, как родители, бабушки, дедушки, тети и дяди говорили мне, моим братьям и сестрам, что именно тяжелая работа поможет добиться успеха в будущем. Нас учили тому, что ничто в жизни не падает с неба и не достается просто так, успех дается упорным трудом.

Мой отец, Рич-старший, вырос в доме, в котором его отец без остатка отдавал себя работе: мой дед на протяжении сорока лет работал в General Motors. Моя мама, Джанис, жила на ферме, где выращивали репу и пастернак. У нее было восемь братьев и сестер. И, как все фермеры, они круглый год строили планы и проекты, над которыми работали всей семьей.

Их семьи происходили из северной части Детройта, штат Мичиган, и до моего пятилетнего возраста мы также жили в том районе недалеко от небольшого городка Ромео. Затем отца перевели на другую работу. Так мы оказались в Куквилле, штат Теннесси, где я живу по сей день.

Перевод произошел, так сказать, при необычных обстоятельствах. Отец работал в TRW Automotive и руководил установкой по производству нагнетательных устройств для воздушных подушек, работал с азидом натрия – это огнеопасная и взрывоопасная пыль. Очевидно, производственное помещение, где скапливалась избыточная пыль, должным образом не убирали. Однажды отец решил закрутить болт на устройстве одного из работников во время перерыва на обед – болт нагрелся, в результате чего пыль воспламенилась, попала в вентиляционную систему и переместилась в то помещение, которое не убирали, – произошел взрыв. Никто не пострадал, но отец говорил, что стена из шлакоблоков упала практически в шаге от него.

Взрыв случился не по вине отца, а после всего произошедшего его даже повысили до начальника службы техобслуживания и ремонта и перевели на завод TRW в Куквилле, который находится примерно посередине между Нэшвиллем и Ноксвиллем по трассе 40. Мы шутили, что отец специально взорвал завод, чтобы получить повышение.

Родители купили дом на земле площадью 2 га за пределами Куквилля. Кроме того, нам также принадлежали 2 га на противоположной стороне улицы – понятно, что с таким количеством земли работа находилась всегда.

Приходя домой с завода, отец занимался хозяйством. Мне казалось, он мог отремонтировать и построить из дерева все, что угодно. Ему нравилось показывать мне, как создаются вещи. Это было наше время – время, которое двое мужчин проводили вместе, – и мы оба очень его ценили. В конце дня или когда работа была закончена, меня назначали главным по уборке. Поскольку мне нравилось заниматься спортом, отец всегда находил способ превратить мои обязанности по дому в спортивные тренировки. А если я сопротивлялся, он говорил, что именно это испытание поможет мне построить карьеру бейсболиста.

Маме и папе удавалось занять не только меня – работа находилась и для моих друзей. Ребята, которые приходили ко мне в гости, в основном жили в домах квартирного типа, поэтому едва ли они были привычны к той работе, которую я делал по хозяйству. Но моих родителей это не останавливало – они всегда были «рады помочь» и научить моих друзей работать. После их ухода я говорил родителям, что они больше никогда не придут ко мне в гости, ведь здесь их заставляли работать. Но мои родители считали, что умение работать еще никому не повредило.

Не получалось у меня увиливать от работы даже тогда, когда мы ездили в Мичиган, чтобы навестить семью. Одна из моих тетушек всегда находила, чем занять меня и моих двоюродных братьев и сестер, – прямо как мой отец. У дяди Дона и тети Крис было 2 га земли, и тетя Крис заставляла нас убирать скошенную траву, ведь, по ее мнению, именно скошенная трава мешала расти новой. Два гектара скошенной травы – это очень много, скажу я вам.

Кроме того, тетя Крис часто просила нас пойти на недавно вспаханное поле, насобирать там больших камней и принести их домой, чтобы выложить ими небольшой прудик, расположенный на их территории. Даже сейчас, когда я смотрю на этот пруд, полностью выложенный камнями, я отчетливо помню, сколько сил стоила нам эта красота.

Сейчас, будучи взрослым, я благодарен отцу и другим членам моей семьи за ту любовь и уважение к труду, которые они во мне воспитали. Это не только воздалось мне победами на соревнованиях по кроссфиту, но также помогло, когда я играл в школьной бейсбольной команде, когда работал пожарным – всегда и везде я слыл трудолюбивым и прилежным. Действительно, оказывается, правду говорили члены моей большой семьи: тот, кто много работает, всегда имеет больше того, кто не работает.

Когда мы переезжали в Теннесси, самым страшным для меня было покидать свою семью в Мичигане, а она у меня очень большая. Только со стороны матери у меня двадцать пять кузенов и семь кузин.

Соревновательная природа моего характера связана именно с тем, что у меня так много братьев и сестер, ведь когда мы гостили в Мичигане или когда проводили вместе с семьей некоторые летние месяцы, рано или поздно неминуемо начинались соревнования. Это могли быть состязания в спорте, видеоиграх, пейнтболе, охоте, да в чем угодно. Мы все могли превратить в соревнование – всего и не перечислить.

Больше всего мы любили играть в «Царя платформы». Прямо посередине пруда дяди Дона и тети Крис – тот самый выложенный камнями пруд – располагалась деревянная платформа, куда мы плавали, чтобы играть в водную версию «Царя горы». Поскольку количество участников в виде братьев и сестер постоянно росло, становилось все сложнее завоевать и удержать титул царя – мы ведь не в тачбол играли на той платформе.

Борьба была беспощадная. Мы играли без правил, и возраст не имел никакого значения: будь вам десять или двадцать лет, все, что могло скинуть вас с платформы, было законно. Как правило, все наши игры заканчивались дракой. Хотя порой даже драка не могла остановить игру, более того, на нее могли даже не обратить внимания, продолжая играть.

Я никогда не был крупным ребенком, но по старшинству я был пятым, поэтому мог за себя постоять. Как бы там ни было, если вдруг кто-то слишком долго царствовал на платформе, его самодержавие находилось под угрозой штурма со стороны наспех организованного альянса стремящихся к власти братьев и сестер – свержение власти происходило неминуемо. Побеждали всегда те, у кого было численное превосходство.

Конкуренция не ограничивалась теми моментами, когда мы вместе играли. Мы звонили друг другу, потом писали электронные письма и смс-сообщения, хвастаясь и сравнивая, кто как завершил бейсбольный сезон, кто как пробежал, кто какой вес поднял – мы сравнивали все, что можно было сравнить.

Даже наши отцы сравнивали достижения своих сыновей, но, надо заметить, это всегда была здоровая конкуренция. Мы болели друг за друга и гордились успехами членов своей семьи. Хотя, конечно, болея за успехи своих братьев и сестер, я тем не менее всегда хотел быть хотя бы чуть-чуть впереди.

Трейлер

Дедушка Джон и бабушка Мем со стороны отца часто приезжали в Теннесси навестить нас. В конечном итоге они даже купили дом на колесах, чтобы по приезде можно было останавливаться как бы у нас, но как бы и у себя. Моя бабушка была из тех людей, которые всегда боятся помешать своим присутствием. Как правило, дедушка с бабушкой гостили у нас две-три недели, и мы очень любили проводить с ними время.

Когда мои родители развелись – я тогда учился в 10‑м классе, – папа переехал в этот трейлер. На самом деле они развелись, когда мне был год, но потом они снова сошлись и через пару лет даже поженились во второй раз.

Когда же папа с мамой развелись во второй раз, труднее всего пришлось моей сестре. Кейле было 11 лет, и, в отличие от меня, который уже был достаточно взрослым, чтобы понимать, что развод произошел не по нашей вине, ей было очень сложно принять этот факт.

Мы остались жить с мамой в доме. Но была и хорошая новость: благодаря трейлеру отец жил всего лишь в 100 м от нас. Когда я учился в старших классах, родители прекрасно ладили. Если я хотел навестить папу, мне просто надо было сделать несколько шагов до трейлера. Мне не нужно было метаться между домами, я всегда спал в своей собственной кровати.

Верующая семья

Мама, бабушка Мем и вторая бабушка Вайолет оказывали на меня огромное духовное влияние на протяжении всего моего детства. Все мамины родственники были католиками – причем очень набожными католиками. Они не пропустили ни одной воскресной службы. Что касается родственников отца, мой дед Джон был католиком, он посещал Нотр-Дам, в связи с чем я вырос ярым фанатом баскетбольной команды «Файтинг Айриш», а бабушка Мем не была связана с католической верой.

Бабушка и дедушка очень серьезно относились к своей вере, но никогда не ходили в церковь вместе. Бабушка была прихожанкой церкви, открытой для людей разных вероисповеданий, пока не вышла замуж за дедушку; после этого она прошла все этапы католического посвящения. Как бы там ни было, она так и не смогла до конца принять все католические учения и в конечном итоге вернулась в протестантскую церковь. Когда мой дед вышел на пенсию, он также перестал посещать католическую церковь, предпочтя ей церковь с прихожанами из разных конфессий.

Все свое детство я не мог понять, почему бабушка и дедушка ходят в разные церкви, но никогда об этом не спрашивал. Когда я вырос, то наконец осмелился спросить деда о духовном пути, который они с бабушкой выбрали для себя. Удивительно, но из нашего разговора я узнал так много нового о них обоих, что пожалел, что не завел этот разговор намного раньше.

Помню, когда я был маленьким, папа тоже ходил в церковь, но, как правило, он уходил сразу после проповеди. Отца едва ли можно было назвать усидчивым – высидеть всю службу было для него чем-то нереальным.

Переехав в Теннесси, мы с удивлением обнаружили, что в этом штате католических церквей было намного меньше, чем в Мичигане. Так мы отправились на поиски нового церковного «пристанища» для нашей семьи.

Я помню, что некоторое время мы посещали пресвитерианскую церковь, а потом окончательно осели в баптистской. На тот момент мне казалось, что у нас высокодуховная семья. На Пасху мы всегда читали о Воскрешении Христа, а на Рождество родители рассказывали нам именно про Рождение Христа, а никак не про Санта-Клауса.

Независимо от того, какую церковь мы посещали, будь то католическая, пресвитерианская или баптистская, в нашей семье особое место всегда отводилось молитве. Я молился каждый вечер перед сном, а если по какой-то причине забывал помолиться, то не мог уснуть.

Сейчас я понимаю, что на тот момент церковь была для меня скорее обязанностью. Мне казалось, что если мы христиане, то должны ходить в церковь. Я не ходил в церковь, потому что просто хотел туда. Мне кажется, что именно такое видение церкви было присуще моим родителям, когда мы жили в Мичигане, и оно в итоге передалось и мне, когда мы переехали в Теннесси. Сегодня мне стыдно, что я так думал, но что было, то было – не в моих силах вернуться в прошлое и исправить это, как бы сильно мне ни хотелось.

Но в посещении церкви были и плюсы – я многое узнал о Библии. Когда я был маленьким, бабушка подарила мне детскую Библию, и ее было намного проще читать, чем взрослую версию. Благодаря бабушкиному подарку я знал все основные библейские сюжеты.

Я не помню, чтобы дома мы часто обсуждали Библию. Мне кажется, это было связано с тем, что мои родители были постоянно заняты работой и хозяйством. Так или иначе, у них не было времени объяснять мне и моим сестрам те истории, которые мы читали в детской Библии.

Была одна вещь, которая ждала меня по возвращении домой независимо от обстоятельств: это была работа – и лучше всех об этом знал мой отец.

«Если ты планируешь жить дома, тебе придется найти работу», – говорил он мне.

Я устроился на работу на завод TRW, где работал мой отец, и с шести утра до четырех вечера помогал собирать воздушные подушки. Эта работа стала худшим опытом за всю мою жизнь. Я работал на сборочном конвейере, и на протяжении дня мы сменялись для выполнения различных задач. В течение часа я закручивал гайки и болты в воздушных подушках. Затем еще час занимался нагнетательными устройствами и ограничителями. А потом еще час крепил эмблему Ford на руль.

Я знал людей, которые работали на подобных работах по тридцать-сорок лет, и испытываю к их выносливости действительно колоссальное уважение. Склад моего характера и сборочный конвейер были несовместимы – я бы не смог там долго продержаться. Это была самая ужасная, самая нудная работа, которую я только мог себе представить. Но я выдержал шесть долгих месяцев.

С другой стороны, работа на сборочном конвейере подарила мне огромное количество времени для размышления, и я решил: «Буду учиться дальше».

Когда работа обучает

Куквилл – малая родина Технологического университета Теннесси. Когда я заглянул в их учебный план, то открыл для себя нечто новое и интересное: в университете набирали студентов для обучения по программе «Пожарная безопасность» при сотрудничестве Противопожарной службы города Куквилл. Я узнал, что учебу в Технологическом университете я могу оплачивать, работая полный день в противопожарной службе. Мне будет оплачиваться каждый вызов, на который я буду выезжать.

Время, которое я выбрал для того, чтобы присоединиться к программе, было не совсем подходящим, и я не смог сразу приступить к занятиям. Сначала мне пришлось впитать в себя огромное количество информации, чтобы ответить на вопросы по пожарной безопасности. Но, учитывая тот факт, что я не ходил на занятия, я не мог выезжать на пожары. Я мог ездить вместе с пожарными, но во время пожаротушения должен был отойти в сторону и просто наблюдать вместе с Бентоном Янгом, который работал водителем и по совместительству инженером. Было, конечно, скучновато – я ведь хотел сражаться с огнем вместе с другими пожарными.

У нас работал лейтенант Марвин Монтгомери, и мне казалось, что он страшно меня ненавидел. Он постоянно высмеивал меня и при любом удобном случае за любую незначительную оплошность выставлял меня идиотом – а иногда и за то, что, как мне казалось, я сделал правильно. Принимая во внимание график работы пожарных – сутки через двое, – мне приходилось находиться в обществе лейтенанта Монтгомери целых двадцать четыре часа напролет. И мне казалось, что он следит за мной все 86 400 секунд каждой смены. Я уже был близок к тому, чтобы уйти из Противопожарной службы и из университета – и все из-за этого Монтгомери. Как бы там ни было, я хотел быть пожарным, и мне нравилось, что после окончания колледжа я никому не буду должен за учебу, – эти факты превалировали над дискомфортом от «психологических атак» лейтенанта.

Как в итоге выяснилось, лейтенант Монтгомери просто проверял меня на стойкость и психологическую выносливость – именно так когда-то делал тренер Чаффин. После того как я окончил программу обучения, лейтенант Монтгомери сказал мне, что его подход ко мне преследовал две цели: во‑первых, он хотел убедиться, что я научусь тому, чему должен был научиться пожарный, а во‑вторых, он хотел посмотреть, можно ли доверять моим действиям в экстремальных ситуациях, когда, скажем, я войду в горящее здание, ведь это смертельная опасность не только для меня, но и для других пожарных.

Бентон Янг также умудрялся меня проверять, хотя его методы, безусловно, отличались от подхода лейтенанта. В конечном итоге, возможно потому, что я боялся напортачить, я научился всему тому, чему должен был научиться, заслужив доверие лейтенанта Монтгомери и Бентона. Возможно, их методы не создали для меня самую приятную учебную среду, но они сработали, и именно благодаря их методам мы подружились и дружим по сей день.

По острию ножа, или вопросы без ответов

Летом 2006 г. я прошел восьминедельный курс обучения в пожарной академии наряду с другими студентами, планирующими в будущем бороться с огнем. Вскоре после окончания академии меня отправили на один из моих первых больших пожаров – горел двухэтажный дом. Из этого дома уже поступал вызов: чуть раньше в этот же день пожар возник на чердаке. Потушив пламя, мы решили, что работа сделана. Я не совсем понимаю, что случилось после того, как мы уехали, но ходили слухи, что повторный пожар был делом рук «охотников за страховкой». В любом случае уже несколько часов спустя мы снова мчались по знакомому адресу.

К нашему приезду дом был полностью охвачен пламенем. Я стоял вторым у распылителя, прикрывая пожарного впереди меня, который тушил огонь «на передовой». Один пожарный может не справиться с тяжелым шлангом, поэтому держат его, как правило, не менее двух человек. Мы вошли через парадную дверь и начали тушить огонь. Рев языков пламени, и вокруг все рушится. Внезапно обвалилась часть потолка. Подоспевший к месту пожара лейтенант схватил меня и попытался вытянуть нас обоих через дверь. Я понятия не имею, как это ему удалось, ведь он далеко не самый сильный парень. Тем не менее спиной вперед он сумел как-то выйти, буквально волоча нас обоих на себе – и тут же потолок обрушился прямо в том месте, где еще секунду назад стояли мы с напарником.

Вам может показаться, что, когда находишься внутри горящего здания, а вокруг все начинает рушиться, можно потерять самообладание, но это не совсем так. На самом деле ситуация в какой-то степени даже классная. Мне кажется, это просто часть моей рисковой сущности искателя приключений.

Работая пожарным, я попадал в такие ситуации, с которыми не сталкивается обычный человек, именно они оставили на мне свой стойкий отпечаток.

Ничто так не отрезвляет, как вид мертвых или умирающих людей. Я был свидетелем того, как угасает жизнь. Я видел, как умирают младенцы. Я выезжал на происшествия, в которых ни в чем не повинные люди погибали, становясь жертвами пьяных водителей. Нельзя видеть все это и оставаться безучастным, такие события наносят тяжелый урон. Если умирает старый человек, вы успокаиваете себя тем, что такова жизнь. Но когда у вас на глазах умирает младенец или маленький ребенок… Господи, такое не забывается. Смерть – это всегда тяжело, но гибель ребенка – это страшная трагедия.

Работа пожарным заставила меня остановиться и задуматься о том, насколько хрупка наша жизнь. На тот момент мне было около двадцати. В этом возрасте многие люди еще не задумываются о смерти. Молодые люди, как правило, не думают о том, что их поступки всегда влекут за собой последствия. В этом возрасте чувствуешь себя как бы защищенным от всего. Все видят смерть по телевизору, но это совсем не то же самое, что видеть ее воочию. Я сбился со счета, сколько раз на моих глазах умирали люди.

Очень часто я стал задавать себе вопрос «почему?». Я не понимал, почему жизнь и смерть так несправедливы. Я и сейчас порой задаю себе подобные вопросы, но уже не философствую по этому поводу; я научился доверять Богу и больше не смею ставить под сомнение Его мотивы. Но тогда все было иначе – мне было сложно смириться с тем, что я видел.

Доблестная профессия

Я безмерно уважаю пожарных – как мужчин, так и женщин, – которые изо дня в день жертвуют собой ради спасения чужих жизней. Безусловно, график сутки через двое звучит заманчиво, но сутки – очень долгое время. Это целые сутки вдали от дома и семьи. Если прикинуть, то пожарные не видят своих близких целых четыре месяца в году. Четыре месяца в году они не спят в своих кроватях. Кроме того, посреди ночи их будят тревожные звонки. Работа пожарным научила меня одной важной вещи – где-то там всегда что-то происходит.

После окончания Технологического университета Теннесси в декабре 2009 г. по специальности «Пожарная безопасность» мне предложили остаться в университете в качестве аспиранта по университетской спортивной программе. Я согласился и ушел из Противопожарной службы, чтобы получить степень магистра. Тогда я верил, что вернусь к службе сразу, как только ее получу. Но, как оказалось, у Бога на меня были свои планы.

С пожарными из Куквилла мы до сих пор дружим. Когда я заключил рекламный контракт с Reebok, мне разрешили поучаствовать в разработке кроссовок для Игр 2012 г. – так называемая дань памяти 343 пожарным, которые погибли 11 сентября. Кроссовки были трехцветными – красными, белыми и синими – с крупными цифрами «343» по бокам и надписью «Никогда не забудем 11 сентября 2001 г.» ближе к пятке. Вырученные деньги были пожертвованы противопожарной службе Куквилла. Кроме того, если я не ошибаюсь, мы подарили им оборудование для кроссфита на сумму около 30 000 долларов, чтобы они могли тренироваться, не покидая пожарную часть.

Я скучаю по той работе – особенно мне не хватает компании пожарных и постоянного напряжения, которое является неотъемлемой частью этой работы. Может, когда-нибудь придет день, когда я решу прекратить тренировки по кроссфиту и вернусь к работе пожарным. Кто знает? Подождем и посмотрим, что уготовила нам судьба.

Когда я поступил в Технологический университет, покончив с бейсболом и сборочным конвейером в TRW, то решил стать кандидатом наук по физическому воспитанию и спорту, специализируясь на физической культуре и валеологии. К тому моменту я еще не определился с карьерой, но, поскольку я очень любил спорт, меня прельщала именно спортивная карьера. Я хотел стать кем-то вроде тренера по выносливости и специальной физической подготовке или даже персональным тренером. Я любил представлять, как однажды у меня будет свой собственный спортзал.

Один из курсов – «Тренировки, направленные на достижение высоких результатов» – преподавал у нас парень по имени Чип Пью. Чип был главным тренером в Технологическом университете по выносливости и специальной физической подготовке, и именно он отвечал за физическое становление всех спортсменов, которые учились в университете. В рамках каждого занятия Чип показывал нам видеоматериалы с сайта CrossFit.com – официального сайта занятий по кроссфиту. Работая в противопожарной службе, я продолжал тренироваться, но не следовал при этом никакой определенной программе – просто занимался тяжелой атлетикой и выполнял физические упражнения, которые помнил со школы. Кроссфит-упражнения привлекли мое внимание, и я начал периодически к ним прибегать.

И мне понравилось.

Попробовав новый комплекс упражнений, я обычно приходил на занятие к Чипу и задавал ему вопросы, основываясь на полученном мной опыте тренировок.

Однажды после занятий Чип сказал: «Знаешь, мне кажется, тебя эти упражнения зацепили. Пора бы тебе поработать над сертификатом «Кроссфит 1‑го уровня».

Я понятия не имел, о чем он говорил. Когда я спросил, Чип рассказал мне, что сертификат 1‑го уровня – это первый квалификационный уровень для работы в качестве тренера по кроссфиту. Я поинтересовался, что мне потребуется для получения такого сертификата, и он вкратце описал мне процесс. Он также сказал одну вещь, которая сразу привлекла мое внимание: если я получу сертификат, он, возможно, наймет меня тренером по кроссфиту для работы в его Куквиллском филиале или же в качестве помощника тренера по тяжелой атлетике в Технологическом университете Теннесси.

Курс 1‑го уровня по подготовке тренеров представляет собой введение в методологию, концепцию и технику движения в кроссфите. За четырнадцать учебных часов, растянутых на два дня, тренеры по кроссфиту показали мне и другим участникам моей квалификационной группы разнообразные упражнения по кроссфиту, чтобы мы могли изучить технику и посмотреть, как правильно обучать других людей. Затем я должен был наработать определенное количество практических часов, поэтому я устроился на работу в спорткомплекс по кроссфиту, где тренировал бесплатно.

Спустя две недели после получения сертификата 1‑го уровня я решил нанести визит родственникам в Мичигане. Мой кузен Даррен Хансакер как раз только что окончил школу, и, поскольку в тот момент он переживал сложный этап в жизни, я подумал, что ему не повредит сменить обстановку и переехать в Куквилл.

«Я только что начал заниматься одной спортивной методикой, которая называется кроссфит, – сказал я Даррену, – и, если ты переедешь в наш город, мы сможем открыть спортзал и тренировать других». Это была скорее уловка, чем реальная идея, – первое, что пришло мне в голову. Не то чтобы у меня были конкретные планы по открытию спортзала. Я даже не знал, что мне для этого нужно, но Даррен, как бы там ни было, все же решился на переезд, и назад в Теннесси мы уже ехали вместе.

Мы приехали в Куквилл где-то около 8 или 9 часов вечера и, несмотря на то что мы только что проехали в машине целых 10 часов, пошли потренироваться.

Я купил несколько дисков для штанги и установил внутри отцовского сарая турник и другой спортивный инвентарь. Приехав к отцу, мы с Дарреном решили сделать 10 подходов по 10 отжиманий и 10 подтягиваний. Подтягивания представляли собой как бы половинчатые движения – мы поднимали подбородки к перекладине, но не подтягивались выше перекладины. Наши попытки продолжать делать подтягивания все больше напоминали подергивания на турнике. Это, конечно, не было самым эстетичным в мире упражнением, а сейчас мне вообще кажется, что это было мало похоже на комплексное тренировочное упражнение, но, как бы там ни было, это был наш старт – начало положено.

Неделя за неделей мы с Дарреном наращивали как навыки, так и интенсивность тренировок. Изначально три дня мы посвящали кроссфит-упражнениям, а один день уделяли философии спорта – как меня учили на занятиях для получения сертификата 1‑го уровня. Однажды на одном из видео мы увидели упражнение, которое нам захотелось повторить. Но в тот день мы уже полностью выполнили тренировочную программу.

«Ну, мы могли бы попробовать», – сказал я Даррену.

Он охотно согласился, поэтому мы перешли ко второй тренировке. И мы довели ее до конца.

«Мы не умерли», – сказал я Даррену, и он засмеялся.

Так мы решили добавить к ежедневным тренировочным комплексам второй. А потом третий. Среди спортсменов принято выполнять не более одного комплекса в день – считается, что многократные тренировки скорее наносят вред. Но разве нас это волновало? Все, что мы хотели, – совершенствоваться.

Сумасбродная идея открыть свой собственный спортзал никогда нас не покидала, но к тому времени она и не материализовалась. Мы периодически обсуждали эту идею, но дальше этого дело не шло. По прошествии двух-трех месяцев мы начали уже более детально обсуждать наш стартап. Тем временем Даррен решил последовать моему примеру и получить сертификат 1‑го уровня. После этого мы «обосновались» в отцовском сарае, который превратили в самодельный спортзал площадью примерно 40 м², и стали персональными тренерами с небольшим количеством клиентов.

У друзей нашей семьи была студия для занятий гимнастикой и чирлидингом, и, после того как мы с Дарреном начали работать тренерами, они разрешили нам использовать часть помещения абсолютно бесплатно. Мы взяли кредит на приобретение дополнительных снарядов, переоборудовав помещение в свой собственный новый спортзал. Была только одна проблема – у нас не хватало средств, чтобы стать официальным кроссфит-залом.

В августе 2009 г. мы с Дарреном открыли Power Fitness Gym с одним из наших друзей Дэвидом Оуксом, который стал совладельцем.

Мы незамедлительно начали поиск новых клиентов. Наша рекламная кампания началась с малого: я отправлял смс-сообщения друзьям, сообщая, что теперь мы вместе с братом работаем персональными тренерами.

Список клиентов рос медленно, но верно. Бывшие товарищи по команде и друзья по работе из Противопожарной службы приходили на тренировки. Доктор Майкл Филлипс, бывший профессор, который преподавал мне основы физической подготовки, вместе с женой Амандой наняли нас в качестве персональных тренеров. Когда Аманда за семь или восемь месяцев сумела похудеть на 6 размеров, она очень быстро оповестила всех, кого можно, о переменах в ее жизни и о том, кто ей в этом помог.

Принимая во внимание тот факт, что мы не были официальным кроссфит-залом, мы не имели права преподавать кроссфит как таковой, но это не мешало нам рассказывать тренирующимся о том, что в своей практике мы следуем методам, принятым в кроссфите. Иногда для работы мы использовали «Тренировку дня», опубликованную на сайте CrossFit.com. В другие дни мы разрабатывали свои собственные тренировки на базе программы по кроссфиту, которой мы следовали при получении сертификата 1‑го уровня, в сочетании с основами физической подготовки, которые я проходил еще в школе. Порой мы с Дарреном могли смотреть видео о том, как тренируются кроссфит-атлеты вроде Джейсона Калипа, и мы говорили себе: «Надо и нам так попробовать».

Одна из особенностей кроссфита и одна из основных причин невероятного всплеска его популярности в том, что любой может посмотреть видеозапись тренировки кроссфит-атлета и повторить за ним все упражнения. Безусловно, новички не всегда смогут поднять такой же вес или выполнить упражнение за такое же время, но они смогут повторять упражнения и постоянно прорабатывать одни и те же движения. Для сравнения могу сказать, что едва ли любой человек, посмотревший по телевизору матч NFL, сможет тут же выйти на поле, надеть все «футбольное обмундирование» и сыграть. А даже если и сможет, то едва ли с ходу поймет весь смысл и подтекст игры – иначе бы все играли в NFL. Вы просто не сможете повторить маневры и скорость футболистов, поэтому вам будет сложно понять всю ценность их способностей и навыков.

Что касается кроссфита, среднестатистические Иван да Марья при наличии хороших тренеров, которые будут обучать правильным и безопасным методикам тренировок, могут делать все то же самое, что выполняют топовые спортсмены. А ввиду того что все тренировки кроссфит оцениваются в зависимости от времени, повторов или веса, можно сравнивать свои результаты с теми, которых достигла «спортивная элита». Даже если они завершат упражнение на пять-шесть минут позже атлета на видео, все равно будет понятно, каких навыков и усилий требует выполнение того или иного упражнения и через что проходят профессионалы во время тренировки.

Я говорю исходя из своего личного опыта, поскольку мы с Дарреном тренировались в отцовском сарае и постоянно сравнивали свои результаты с достижениями кроссфит-атлетов. Мы даже проводили местные соревнования с ребятами, с которыми вместе тренировались и общались по выходным. Когда вышла видеозапись Кроссфит Игр 2009 г., мы тут же просмотрели ее от начала до конца, а потом смотрели еще раза три или четыре. Мы подумали, что принять участие в организованных соревнованиях – прекрасная идея, и решили попробовать.

И такой шанс выпал нам в январе 2010 г. Когда был объявлен старт регистрации на отборочные соревнования Игр 2010 года, то мы с Дарреном узнали, что для штатов Алабама/Теннесси/Миссисипи соревнования будут проходить в городе Хантсвилл (Алабама) как раз в тот уик-энд, после которого мы планировали поездку во Флориду с Джейкобом Джонсоном – одним из друзей по тренировкам. Мы решили, что сможем слегка изменить наш маршрут, проехать немного южнее и остановиться на некоторое время в Хантсвилле, чтобы поучаствовать в официальных соревнованиях по кроссфиту.

Мы с Дарреном решили зарегистрироваться для участия. Я не колебался ни минуты. Даррен в то время находился в Мичигане, он сказал, что зарегистрируется, когда вернется в Куквилл, но так и не зарегистрировался.

Я не мог поверить своим ушам, когда Даррен мне об этом сообщил. Он был главной причиной, по которой зарегистрировался я, и я бы никогда на это не пошел в одиночку.

А пока я решал, двигаться или не двигаться вперед без Даррена, в моей жизни намечалось и другое, еще более важное событие – я собирался сделать предложение!

Кроссфит-глоссарий

Обрезиненные диски для штанги

Специальные диски для штанги, разработанные таким образом, чтобы выдерживать падение с высоты человеческого роста. Обрезиненные диски для штанги помогают атлетам безопасно обращаться с большими весами, сводя к минимуму возможное повреждение дисков, штанги или пола и нанесение вреда здоровью спортсмена.

Киппинг

Движение всем телом, при котором спортсмен использует ноги, бедра и торс, чтобы обеспечить более быстрое и более эффективное выполнение стандартного движения, например Киппинг предполагает, что тот же объем работы выполняется быстрее, а это значит, с более высокими силовыми затратами.

Тренировка дня

Большинство залов – филиалов Кроссфит выкладывают на сайте «Тренировку дня» (WOD), которую должны выполнять их спортсмены. Когда все члены сообщества выполняют одни и те же упражнения, спортсмены могут сравнивать свои результаты с другими, а также отслеживать собственный прогресс по сравнению с предыдущей тренировкой. На сайте CrossFit.com ежедневно выкладывается новый WOD – так называемый «WOD главной площадки», – а каждый четвертый день является выходным.

Итак, вопрос с предложением руки и сердца решился, все прошло как по маслу, а вот вопрос участия в отборочном этапе Кроссфит Игр оставался нерешенным.

Чем больше я думал о том, что мне придется участвовать в Секционном отборе без Даррена, тем больше мне хотелось пойти на попятный. Но когда я сказал ему и нашему общему другу Джейкобу Джонсону о том, что, возможно, не пойду на Секционный отбор, они убедили меня в обратном. Хантсвилл находится в трех часах езды от Куквилла, а оттуда еще шесть часов, чтобы добраться до Панама Сити, штат Флорида, где мы решили провести свой весенний отпуск. Я сказал Даррену и Джейкобу, что пойду на соревнования только по той причине, что они были по пути во Флориду. Но я немного слукавил – на самом деле я решил, что, если первый день пройдет не очень гладко, я уйду, и весенние каникулы начнутся для нас раньше.

Мы приехали в Хантсвилл в пятницу вечером и сразу поехали к месту проведения соревнований, чтобы, так сказать, осмотреться на местности. Кроме того, мы не хотели опаздывать на следующий день, поэтому решили заранее разведать дорогу. Пока мы выбрали мотель, было уже очень поздно, но главное, что мотель удовлетворял двум критериям: расположение в непосредственной близости от места проведения соревнований и невысокая стоимость. Мне кажется, наш номер стоил тридцать долларов за ночь. Мы зарегистрировались и заплатили сразу за две ночи. Администратор мотеля почему-то сидел за бронированным стеклом.

Мы поднялись в номер и заметили решетки на окнах. Открыв дверь, мы потянулись к выключателю, чтобы включить свет, но лампочка перегорела. Входная дверь все еще была открыта – свет из коридора освещал комнату, – и я пошел к лампе, чтобы ее включить. Она была отключена, поэтому мне пришлось отодвинуть стул, чтобы включить ее в розетку. Когда я двигал стул, откуда ни возьмись выкатился консервированный тунец. Скорее всего, ножка стула сломалась во время пребывания другого «удачливого» гостя, и он подложил под стул банку, чтобы тот не упал. Когда я все же включил лампу, то, посмотрев на спинку стула, заметил, что на нем был след от ножа.

Потом Даррен закрыл дверь и сказал: «Вам стоит на это посмотреть». На обратной стороне двери надпись гласила: «В целях вашей собственной безопасности просьба закрыть дверь на засов». Нам не надо было повторять дважды.

Наверное, мы слишком устали, раз смогли закрыть в том номере глаза и даже заснуть. Мы с Дарреном сняли с кровати все постельное белье и спали прямо на голом матрасе, полностью одетыми, включая толстовки, чтобы как можно меньше соприкасаться с тем, что могло быть на кровати. Джейкоб завернулся в спальный мешок, как буррито, и уснул на стуле с консервной банкой вместо ножки.

На следующее утро мы единогласно решили выехать из мотеля, точнее, это даже не обсуждалось. Политика мотеля не предполагала возврата денег, но, когда мы сообщили администратору, что съезжаем, он безоговорочно вернул нам деньги за вторую ночь. Видимо, он не винил нас за то, что мы решили уехать, – в конце концов, он провел там больше времени, чем мы.

Я покидал мотель с таким чувством, что едва ли уик-энд в Хантсвилле приготовил для нас что-то хуже ночи в мотеле, но, стоило нам прибыть на квалификационный отбор, я уже не был так уверен. Для участия в мужском отборе зарегистрировались более 80 атлетов, из которых лучшие 15 спортсменов должны были пройти в Региональный этап. Основываясь на сравнении, которое я сделал между своими собственными результатами и теми результатами, о которых заявляли некоторые топовые кроссфит-атлеты, я решил, что обязательно дойду до Регионального этапа. Но когда я впервые увидел своих соперников воочию, мне показалось, что я был лишним на их празднике жизни. Некоторые спортсмены вообще выглядели впечатляюще – образчики удивительной физической формы.

Как я на это подписался?

Сегодня люди вокруг меня говорят о том, что я выгляжу так же устрашающе с физической точки зрения, как и другие кроссфит-спортсмены. Самое смешное, что, насколько я помню, я и тогда не сильно от них отличался. Я был буквально на 2–2,5 кг легче, но не более того. Это классический пример того, когда смотришь на себя не так, как на других.

Большое влияние на мое восприятие того момента оказал тот факт, что я, по сути, еще был новичком в мире кроссфита, никогда не участвовал ни в одном соревновании по кроссфиту, и единственным источником информации о соревнованиях были для меня видеозаписи с Игр 2009 г. Я утратил веру в то, что стану одним из пятнадцати лучших. Я сказал Даррену и Джейкобу, что, если по результатам первого дня не войду в двадцатку, следующая наша комната в мотеле будет находиться где-то по дороге во Флориду.

Вы можете представить мое удивление, когда я выиграл первый этап – 3 раунда, включающих 25‑метровый челночный бег (всего 50 м), 10 бурпи и 7 силовых подъемов 70‑килограммовой штанги на грудь с пола. Я завершил комплекс с результатом 2:49, т. е. на 4 секунды раньше, чем Майк Макголдрик, который занял второе место.

«Отлично, – подумал я, – хорошее начало».

Игрок, сидящий внутри меня, безусловно, не хочет этого признавать, но, даже если я бы завершил первый комплекс где-то близко к топу, а не выиграл его, для меня это все равно была бы победа над самим собой.

Второй комплекс упражнений включал становую тягу и броски набивного мяча в цель: подходы по 12, 9, 6, и 3 становых тяг по 125 кг поочередно с 40, 30, 20 и 10 бросками набивного мяча по 9 кг, и все это на время. В этом комплексе у меня был второй результат – я уступил только Макголдрику. Таким образом, по результатам двух комплексов мы оба разделяли первое место, что снова вернуло мне веру в то, что по итогам соревнования я могу быть в числе первых пятнадцати атлетов.

Субботний третий, и последний, комплекс упражнений, вдохновленный морской пехотой и проводимый в их честь, был назван «Корпусом морской пехоты» (Corps). Военнослужащие корпуса присутствовали на этом этапе, который включал 5 подходов 400‑метрового бега и 25 подтягиваний на время. Мой результат был четвертым, а Макголдрик стал десятым – итак, в общем зачете в конце первого дня я оказался на первом месте. Дрю Шамблин, занявший первое место в комплексе «Корпуса морской пехоты», занял в общем зачете второе место.

Я сказал Даррену и Джейкобу: «Наверное, мы все-таки останемся и будем участвовать во втором дне соревнований». В тот вечер мы выбрали мотель получше.

Упражнения, выбранные для первого дня соревнований, хорошо у меня получались, поэтому я даже начал думать, что могу не только стать одним из пятнадцати счастливчиков, но и выиграть предварительный отборочный этап. Когда я позвонил домой и отчитался, моя мама, Хиллари, а также наши сестры сказали, что приедут утром, чтобы посмотреть на это зрелище – они верили в мою победу.

С того момента, как я впервые начал участвовать в соревнованиях, оценочная система кроссфита претерпела серьезные изменения, но на том предварительном отборочном этапе мы получали по баллу за каждое место, заработанное по результатам каждого комплекса упражнений. За первое место присуждали балл, за второе – два балла и т. д. Спортсмен с наименьшим количеством баллов в общем зачете по итогам воскресного дня соревнований должен был стать победителем. Получив первое, второе и четвертое места по результатам первых трех комплексов, я заработал в общей сложности 7 баллов. Дрю Шамблин с 10 баллами был на втором месте. Таким образом, я мог финишировать, отстав от него не более чем на два места в последнем комплексе, чтобы оставаться впереди. У Макголдрика было тринадцать баллов – он был на третьем месте. А дальше все было проще – между его баллами и результатами остальных участников была пропасть. В кроссфите никогда нельзя предсказать финальный результат, но было ощущение, что это будут соревнования между тремя атлетами. Я должен был полностью провалить последний этап, чтобы не оказаться среди первых пятнадцати спортсменов, которые пройдут на Региональный этап.

Воскресный комплекс упражнений, объявленный накануне вечером, предполагал соревнование по принципу «как можно больше раундов» (AMRAP) и включал 5 отжиманий в стойке на руках вниз головой (HSPU), 7 рывков штанги в сед по 43 кг, а также 10 прыжков на полуметровую тумбу – и все это за пятнадцать минут.

Что касается финального комплекса, хотелось выполнить как можно больше раундов, чтобы победить. Мой рекорд – 247 повторений – принес мне первое место в этом комплексе, причем разница между мной и вторым местом составила 43 повторения. Менее чем через 24 часа после того, как я ломал голову над тем, зачем я вообще на это согласился, я сумел завоевать место в Региональных соревнованиях – и, что важнее, я стал победителем предварительного отборочного этапа, обойдя Шамблина на 5 очков, а Макголдрика – на тринадцать.

Кроссфит-глоссарий

Запрыгивание на тумбу

Здесь все просто и понятно: запрыгивание на тумбу означает запрыгивание на тумбу. Стандартная высота составляет 60 см для мужчин и 50 см для женщин. По правилам обе ноги должны оторваться от земли одновременно, и спортсмен должен оказаться сверху на тумбе в положении стоя и полностью распрямиться.

Бурпи

Упражнение, которое в кроссфите одновременно ненавидят и высоко ценят. Для его выполнения необходимо принять упор лежа таким образом, чтобы грудь и бедра касались пола, затем резко отжаться от пола, став на ноги, выпрыгнуть вверх и полностью выпрямить тело – руки при этом должны быть над головой. Иногда просят сделать легкий хлопок руками над головой, когда ноги не касаются земли.

Становая тяга

Поднятие штанги с земли до уровня талии.

На время

Многие кроссфит-упражнения выполняются на время, т. е., как только включают секундомер, начинается копмлекс. На счет «Три, два, один, начали!» атлет приступает к испытанию. Время, которое прошло до момента, когда упражнение было выполнено, и считается вашим временем. Большинство упражнений в кроссфите выполняются либо на время, либо по принципу «как можно больше раундов» (AMRAP).

Отжимания в стойке на руках (вниз головой)

Исходное положение – стойка на руках вниз головой (как правило, у стенки). Необходимо опускать тело до тех пор, пока макушка не коснется земли. Затем возвращаемся в исходное положение. Многие атлеты отжимаются, сгибая ноги, а затем выбрасывают их вверх, выпрямляя руки и возвращаясь в исходное положение.

Рывок

Посредством одного плавного движения необходимо поднять штангу с земли и зафиксировать ее над головой, не делая остановку на уровне плеча. При рывке в сед необходимо одновременно уйти в полный сед, чтобы успеть зафиксировать штангу над головой, находясь в приседе.

Броски набивного мяча в цель

Набивной мяч – это большой медицинский мяч (медбол), которым необходимо попасть в цель на стене. Стандартная масса мяча – 9 кг для мужчин, при этом цель расположена на высоте 3 м над землей, и 6 кг для женщин, при этом цель расположена на высоте 2,75 м над землей. В промежутках между бросками спортсмен должен уйти в полный сед.

Спецпропуск на игры и кое-что еще

Стадион «Хоум Дипо Сентер» в Карсоне, Калифорния, – длинный путь от самодельного спортзала, оборудованного в сарае отца, и я имею в виду не только географическое расстояние.

Лишь спустя год после того, как мы начали заниматься кроссфитом – только я и Даррен, – я дошел до Кроссфит Игр, которые проводились в просторном центре в Южной Калифорнии, оборудованном по последнему слову техники. Мой путь в «Хоум Дипо Сентер» был чуть-чуть более коротким, чем путь самих игр.

Кроссфит Игры впервые проводились в 2007 г. при участии 70 спортсменов и 150 болельщиков, причем в число зрителей входили и сами спортсмены, которые не участвовали в комплексах, выполняемых в тот момент. Игры проходили в месте под названием Ранчо, которое располагалось на севере штата Калифорния в городе Аромас, чуть южнее Сан-Хосе. Это было действительно ранчо – владение Дэйва Кастро. Первые два года Игры проходили без предварительных квалификационных отборов. Заинтересованные спортсмены просто должны были приехать на ранчо Дэйва и зарегистрироваться для участия. В 2009 г. появился Региональный квалификационный отбор спортсменов. Когда количество зрителей скакнуло с 1300 в 2008 г. до 4500 человек в 2009 г., место проведения перестало устраивать организаторов – Игры переросли ранчо. Кроме того, появились проблемы, связанные с зонированием города Аромас.

Игры того времени, которые проводились на ранчо, сегодня с теплом вспоминаются некоторыми спортсменами, которые называют то время «старыми добрыми Играми» и иногда даже «Вудстоком фитнеса». Я хотел хотя бы один раз поучаствовать в играх на ранчо – это ведь их историческая колыбель. Когда мы с Дарреном смотрели видео Игр 2009 г., я представлял, как однажды буду в них участвовать. В любом случае я горжусь тем, что мои первые игры были также первыми и для «Хоум Дипо Сентер».

«Хоум Дипо Сентер» представляет собой огромный комплекс с несколькими площадками общей площадью 50 га, который включает современные стадионы для игры в футбол (соккер), теннис, а также для занятий легкой атлетикой и велоспортом. Это домашнее поле двух футбольных клубов Высшей футбольной лиги: «Лос-Анджелес Гэлакси» и «Чивас». Кроме того, именно здесь находится национальная тренировочная база Ассоциации тенниса Соединенных Штатов, а также команд США по велоспорту и легкой атлетике.

Это действительно знаменательное и просто ошеломительное помещение, и тот факт, что четвертые по счету Кроссфит Игры переместились именно сюда, говорит о том, насколько масштабными стали Игры за такое короткое время.

Кроссфит Игры 2010 г. должны были проходить на протяжении трех дней – с пятницы по воскресенье с 16 по 18 июля. Я вылетел в Калифорнию с Дарреном в среду, и мы решили найти для ночлега нечто лучшее, чем то место, в котором мы остановились во время первого соревнования. На предварительном отборе мы сняли комнату в мотеле. Сейчас же мы решили остановиться в отеле, но при этом из соображений бережливости мы не арендовали машину. Наш отель располагался в 1,5 км от «Хоум Дипо Сентер», поэтому каждый день мы ходили туда пешком.

В четверг после обеда мы впервые пришли в «Хоум Дипо Сентер». Мы оказались на теннисном корте на 8000 мест – это была основная арена для проведения Игр – и увидели большой логотип кроссфита на полу, прошли мимо специально сооруженных турников. Для меня это был ключевой момент – все вокруг как будто кричало: «Добро пожаловать на Игры!». Подняв глаза, я посмотрел на пустые сиденья и представил, что будет происходить на следующий день, когда болельщики заполнят ряды, – в моем воображении рисовалась весьма занимательная картина. Раньше я уже был на больших стадионах, но лишь в качестве болельщика. Я никогда не выступал на стадионах, которые даже близко могли бы по площади сравниться с этим.

Когда спортсмены начали собираться для проведения установочного собрания, у меня снова появилось ощущение, как будто я нахожусь не на своем месте. Это трудно объяснить, ведь после победы на предварительном этапе и первого места в этапе, который по итогу оказался сложным Региональным отбором, на «парня из Теннесси» как будто наклеили ярлык: «Участник, на которого стоит посмотреть».

Все это, конечно, льстит, вот только я себя не рассматривал с такой позиции. Повторюсь: как и на отборочном этапе, я не видел себя таким, каким видели меня окружающие. Если быть точнее, я не видел себя так, как я видел своих соперников. На установочном собрании у меня практически перехватило дух от восторга, когда я узнал тех атлетов, тренировки которых я видел в записи, например Джейсона Калипа, победителя Игр 2008 г., Криса Спиллера, который уже успел стать легендой кроссфита и любимчиком фанатов, Джеймса Фитцджеральда, победителя первых Игр, и Микка Сало, чемпиона Игр 2009 г. и действующего самого физически подготовленного человека на планете, я ведь просматривал видео, где он зарабатывал свой титул, несметное количество раз.

Для меня увидеть этих ребят вживую было практически то же самое, что впервые увидеть известных киноактеров. Только, в отличие от киноактеров, с этими спортсменами – и против них – я собирался сражаться уже на следующий день. А с физической точки зрения они были похожи на чудовищ.

Я поймал себя на мысли, что, останавливая взгляд на некоторых из них, думал: «Я не такой быстрый, как он», или «Я видел на видео, как он двигается, я так точно не смогу», или «Некоторые упражнения он делает явно лучше, чем я».

Мне казалось, что я не могу находиться в одном помещении с топовыми кроссфит-атлетами, и уж точно я не собирался быть тем салагой, который подойдет и представится со словами: «Я видел вас по телевизору!»

В пятницу утром позвонил отец, чтобы сообщить, что моя фотография была на главной странице сайта Игр. Благодаря всем интервью, которые я дал с того момента, как победил в Региональном этапе Юго-Восточного региона, я знал, что как бы мне ни хотелось, но на Играх я не смогу тихо отсидеться. Я всегда предпочитал преследовать цель, а не быть целью, и очень нервничал, поскольку был уверен, что на своих первых Играх я буду скорее мишенью. А мой отец по телефону еще и напоминал мне об этом.

«Не говори мне этого», – сказал я ему.

«Не вопрос!» – отвечал он, смеясь.

Игры открылись в пятницу утром с соревнований между командами из топовых кроссфит-залов и комплексов для мастеров (более старшей возрастной группы), поэтому мой первый комплекс был запланирован лишь на вечер. Одна из определяющих характеристик Кроссфит Игр – элемент неизвестности. Нам не сообщали о том, каким будет первый комплекс, до тех пор, пока мы не пришли, чтобы разогреться силой, после этого нас сразу отправили на арену. Это была комбинация из выходов на кольцах и рывков штанги 61 кг в сед. Комплекс предполагал выполнение каждой двигательной задачи по 9 раз, затем по 7 раз, а затем по 5 (на языке кроссфита: 9–7–5). Рывки в сед тяжело даются некоторым людям, но для меня это сравнительно несложное упражнение, поэтому я был рад тому, что именно эта задача была выбрана для первого турнира. Я заметил, что большинство атлетов выходили на стадион очень спокойно, когда называли их имена, но я был настолько возбужден, что попросту побежал.

Дэйв Кастро представил каждого атлета, а меня он представил как Рича Фроунинга-младшего вместо Фронинга. В тот момент я узнал, что у Дэйва есть привычка неправильно называть имена, и мне даже показалось, что это его личный способ подкалывать участников во время соревнований. Кроме того, я все еще никак не мог привыкнуть к тому, что к моей фамилии добавляли слово «младший». У нас с отцом абсолютно идентичные имена, но в детстве никто не называл меня младшим. Когда я регистрировался для участия в предварительном отборе, в анкете была графа для фамильного окончания, и я, особо не размышляя на этот счет, вписал туда «младший», – не задумываясь о последствиях. Я понятия не имел тогда, что это начало нового меня – Рича Фронинга-младшего. Знаете, на самом деле «Фроунинг» или «младший», мне было все равно, как меня называли, я был просто рад тому, что мне довелось выступить в «Хоум Дипо Сентер» в качестве участника соревнований.

Первый мой выход перед болельщиками был похож на то время, когда в школе во время футбольного матча я выходил на поле. Это было ни с чем не сравнимое чувство – просто фантастический взрыв эмоций.

Но, принимая во внимание тот факт, что сразу после представления мы начинали выполнять упражнения, у меня особо не было времени на чувства. Мне срочно нужно было настроиться на соревновательный лад.

Превосходя ожидания

На грани

Я вытянул руки и ухватился за канат, подтянулся и начал заворачивать вокруг него ноги.

Безрезультатно.

Я снова внизу на земле.

Ни разу, пока Дэйв Кастро описывал условия последнего комплекса упражнений, у меня не промелькнула мысль, что я понятия не имею, как подниматься по канату.

В сарае моего отца висел канат. «Не помогай себе ногами, – говорил мне отец каждый раз, когда я поднимался по канату. – Это слишком просто, ты же не девочка, работай только руками».

Когда я был ребенком, мне было намного проще подняться наверх – масса тела ведь меньше, – и я мог без проблем взобраться по канату, используя лишь руки. Но сейчас, на финальном этапе Игр, когда руки похожи на желе, а плечи пытаются поднять наверх 86 кг живого веса, не девчачий, по мнению отца, метод явно не подходил мне для прохождения этого испытания.

Я отошел назад и снял с рук гимнастические накладки. Затем я снова подошел к канату, схватил его и смог сделать два рывка прежде, чем снова упал на землю.

Я стоял – правая рука держала канат.

Как же мне подняться?

Я сделал еще одну попытку, и мне удалось подняться на высоту примерно 1,2 м – мои ноги закрутились, и я снова сполз вниз. Я посмотрел на остальных пятерых участников. Они каким-то образом захватывали канат ступнями и использовали ноги в качестве движущей силы для поднятия наверх. Я ухватился за канат и попытался как бы «всунуть» в него ступню. Но у меня ничего не вышло.

Я явно делаю что-то не так.

«Помогай себе ногами, Рич! Помогай ногами!»

Обычно во время соревнований голоса болельщиков не слышны. Я настолько концентрируюсь на испытаниях, что все, что я слышу, – приглушенный шум толпы. Я слышу музыку, но потом даже не могу вспомнить, какие играли песни. Но сейчас, беспомощно стоя перед канатом и наблюдая за своими соперниками – особенно за Грэхемом Холмбергом, – которые практически добрались до вершины каната, я отчетливо слышал, как болельщики выкрикивали советы по правильному использованию моих ног. Судя по голосам, некоторые из них были практически в такой же растерянности, что и я.

Я посмотрел на первые ряды стадиона. Один из болельщиков в буквальном смысле слова вынул шнурок из ботинка, взял его в одну руку, а пальцами второй руки пытался показать мне необходимые движения ногами.

Я понимал, что должен использовать ноги, но мой мозг был настолько измотан, что я не мог никак применить эту информацию – хотите, можете взбираться на канат прямо передо мной или можете показать, как это делать, используя пальцы и шнурок, я все равно не смогу это повторить.

Спустя несколько минут Грэхем уже трижды взобрался по канату и возвращался к стене, чтобы начать второй раунд. Его опережал Крис Спиллер, который к тому моменту уже начинал по второму кругу подниматься вверх по канату. Я еще ни разу не добрался до вершины.

Но я снова упорно схватил канат и попытался обмотать его вокруг ноги – но, как бы я ни крутил ногами, я не мог найти положение, в котором смог бы поднять свое тело наверх. И снова я сделал шаг назад и уставился на этот чертов канат.

Почему я не могу подняться?

Даже когда я смотрел, как забираются другие участники, я все равно не мог понять концепцию. Даже если бы я законспектировал то, как Грэхем взбирается наверх, я бы, наверное, все равно не смог бы это повторить.

Только лишь на своем горьком опыте я смог понять, что лазание по канату – очень сложное координационное упражнение, нежели может показаться на первый взгляд. Лазание по канату предполагает движение телом, а у меня, считайте, не было ни рук, ни плеч. Но, даже несмотря на то, что это был финальный турнир Игр, я знал, что во мне еще есть сила, чтобы довести начатое дело до конца. И именно это меня и злило – силы-то есть. Я знал, что смог бы это выполнить, если бы умел правильно это делать. Если бы я знал, как использовать руки и ноги одновременно, было бы совершенно другое дело. Но я не знал. Игры застали меня врасплох – оказалось, я не подготовился.

Итак, прошло больше половины отведенных нам двадцати минут – и часы стадиона продолжали тикать.

Я наклонился и опустил руки в магнезию. Руки горели от предыдущих попыток победить канат, и мне нужно было хоть что-нибудь, что помогло бы мне осуществить правильный захват. Я сделал несколько шагов назад и посмотрел на вершину каната – именно не на сам канат, а на его вершину, – затем сделал шаг вперед, несколько раз взмахнул руками, чтобы расслабить мышцы, быстро ухватился за канат и подпрыгнул.

Я начал карабкаться вверх – ноги «выплясывали» в бешеном танце. Вся нагрузка пришлась на руки и плечи, и наконец я приблизился к вершине. Еще несколько толчков, и я был на вершине. Я вытянул руку и дотронулся до планки, но, когда я попытался вернуть левую руку на канат, мои руки и плечи закричали: «Хватит, не надо больше!» Руки попросту не смогли удержать всю массу моего тела на канате.

Именно в этот момент началось мое падение с шестиметровой высоты – именно в этот момент обе руки решили отпустить канат, потому что не могли больше отдавать ему свою кожу. Мне кажется, на тот момент я был не способен чувствовать боль, ведь в моей крови зашкаливал адреналин, но мое падение было настолько жестким, что впоследствии мне даже пришлось делать рентген ног. Я ударил обе пятки и копчик, шлепнувшись о покрытие стадиона. Кроме того, я ударился шеей о ведро с магнезией – но на тот момент я почему-то не думал об этом.

Оставшиеся пять минут турнира прошли для меня как во сне. Большую часть подробностей, которые мне известны сейчас, я узнал из телевизионных репортажей – и я не знаю, сколько раз я пересматривал видео с канатом.

Крис Спиллер коснулся земли в конце своего финального поднятия на канат на отметке 8:32, т. е. на две минуты раньше самого быстрого времени, показанного предыдущими заходами. Грэхем доделывал бурпи и подъемы по стене. Я предположил, что это был его последний раунд. Как бы там ни было, я добрался до вершины каната лишь единожды.

Несмотря на то что долгое время у меня не получалось подняться по канату, я не оставил попытки. Для меня не было пути назад. Когда я был ребенком, родители никогда не разрешали мне бросать то, что не получалось. Каждый раз, когда, казалось, выхода нет, они заставляли меня стараться до тех пор, пока я не находил решение. Такое отношение к труду я перенес и на Игры – именно воспитанная во мне трудовая этика заставляла меня двигаться, несмотря на отчаяние.

Кроме того, незнание своего места в турнирной таблице и понимание, что каждый дополнительный раз мог стать судьбоносным для финального результата, не давали мне сдаться. Я ни разу не вошел в режим «у меня это не получится». Наоборот, все это время я думал об одном: «Я найду выход. У меня еще есть двенадцать минут, чтобы победить этот канат».

Это была действительно борьба.

Когда оставалось менее трех минут, а Грэхем снова был рядом со мной и взбирался по канату последний раз, я решил сделать еще одну попытку. Один из телевизионных комментаторов сказал, что я поднимался на вершину каната так, как будто бы мои ноги крутили педали велосипеда. Единственное, что я добавил бы к его описанию моей методики – если это можно так назвать, – это слово «отчаянно».

Я снова практически добрался до вершины, но опять в моих руках и плечах закончились силы. Я остановился и закрутил бедра вокруг каната, чтобы просто удержаться на месте. Такой секундный перерыв, который получили мои руки и плечи, позволил им отдохнуть перед последним сильным толчком, позволившим мне дотронуться до планки во второй раз.

Практически до самого пола я сползал вниз по канату, но потом все-таки упал и перевернулся, оказавшись на спине на земле. Маты, наверное, были очень горячими, но я не помню, чтобы я это почувствовал. Из пальцев своей правой руки я смастерил воображаемый пистолет и приставил его к виску, сигнализируя, что мои Игры закончились. Для меня это был и психологический, и физический конец.

Оставалось две с половиной минуты до конца турнира, и я должен был потратить это время с пользой – я должен был улучшить результат. Я заставил себя встать и схватить канат, не обращая внимания на боль в руках. На этот раз у меня, наконец, получилось кое-как захватить канат скрещенными лодыжками, чтобы хоть капельку помочь своим обессиленным рукам поднять мое тело наверх в третий раз. Может, выглядело это не очень эстетично, но я это сделал, а это главное. В тот раз у меня получилось проконтролировать свой спуск чуть лучше, но в итоге я все равно упал на пол с высоты примерно 3 м, приземлившись на ноги и руки. Когда до конца турнира оставалось пятнадцать секунд, я с трудом поднялся на ноги, добежал до стены и успел сделать один бурпи и один раз подняться на стену, прежде чем время вышло.

Я оперся о стену – больше всего на свете я был рад тому, что турнир наконец закончился. Я понятия не имел, какое у меня место. Я знал, что не очень хорошо выступил по сравнению с другими атлетами в моем заходе, но при этом невозможно было предугадать, насколько хуже или лучше я прошел испытание по сравнению со спортсменами в первых двух заходах.

Я надеялся, что мне каким-то чудом удалось сохранить лидерство. Но мне придется подождать, чтобы узнать результаты.

И подождать.

И снова подождать.

Три очка за три дня

Со стадиона нас сразу направили в раздевалки для прохождения допинг-теста. Спортсмены, считавшиеся претендентами на три призовых места, а также некоторые другие случайно выбранные атлеты не могли покидать помещение, пока не сдадут анализ мочи. Мы потратили столько энергии и потеряли столько жидкости, которая вышла с потом, что сдать анализ оказалось целым испытанием. Нам также было запрещено пить, чтобы не разбавить мочу. Мы пробыли там час или даже полтора, пытаясь помочиться, – и до сих пор никто из нас не знал, какие места мы заняли.

Даже после завершения теста на допинг мы не знали имени победителя. Эта информация хранилась в тайне до церемонии награждения – объявление результатов должно было быть фееричным. Итак, я стоял на арене стадиона в ожидании новостей – выиграл я или нет, – меня переполняла тревога. А потом я увидел торжественный чек на сумму 25 000 долларов, который должен был достаться победителю. Мы не должны были видеть чек, но я стоял как раз под правильным углом, чтобы увидеть имя на чеке – Грэхем Холмберг.

Одно мгновение, и от мыслей «Я могу победить» и «Я стану победителем» не осталось и следа – я чувствовал себя шиной, которую полностью спустили за долю секунды. Это было самое ужасное разочарование за всю мою жизнь. Грэхем обошел меня на три очка. Это разница в три места за девять турниров, проведенных в течение трех дней. В финальном турнире Грэхем занял пятое место, а я двенадцатое. Если бы только я смог завершить последний комплекс, если бы только я знал, как подняться по чертовому канату, я стал бы абсолютным победителем – выигранных очков хватило бы с лихвой.

В фотоальбоме моей жены с Игр 2010 г. есть фотография, где я наклоняюсь, когда мне на шею надевают серебряную медаль.

Я улыбаюсь.

Это фальшивая улыбка.

Менее чем за год до этого события я смотрел Игры в записи вместе с кузеном и думал о том, что было бы интересно поучаствовать. Когда я пришел на квалификационный отбор, который в конечном итоге привел меня на Игры, я надеялся, что не ударю в грязь лицом – про победу я и не думал. Но я почти победил. А в финальном состязании мне не хватило очков. И вот я стою на пьедестале – справа и чуть ниже Грэхема Холмберга. Именно его я видел на видеозаписи – тогда он занял второе место. Единственный человек, который обошел меня – всего на три очка, – был самым физически подготовленным человеком на планете. Мне пришлось выжать из себя пусть фальшивую, но улыбку.

Мои ожидания возросли и перевернулись с ног на голову всего лишь за один уик-энд. Изменилось мое мировоззрение.

Изменился я сам.

Сидя в раздевалке перед финальным турниром, находясь на тот момент на первом месте турнирной таблицы, я начал думать, что могу победить. Именно в тот момент проснулась моя гордость. Когда я шел на свои первые Игры, то надеялся только на то, что мои друзья и семья будут мной гордиться. Но спустя лишь шесть турниров мои приоритеты быстро и кардинально поменялись – моя собственная гордость стала важнее гордости других.

А потом я упал с каната – это произошло еще быстрее. Знаете, как говорится в той поговорке: «Кто слишком высоко летает, тот низко падает». Я испытал это на собственной шкуре. Я прошел весь путь от «какого-то парня из Теннесси» до лидера в турнирной таблице Игр – и вдруг я уже лежу навзничь на матах. Мне было трудно переварить такой конец этих американских горок, ведь, как оказалось, я не подготовился не только к лазанию по канату – меньше всего я был готов к ущемлению моей гордости.

– Почему ты делаешь то, что ты делаешь?

Я посмотрел на своего друга Чипа Пью, решив сразу не отвечать.

– Не знаю. – Я так и не нашел, что еще ответить.

– Подумай об этом, – сказал он. – А потом приди и расскажи мне.

С момента проведения Кроссфит Игр 2010 г. прошло полгода, а я все никак не мог найти положительный момент в том, что завоевал серебро.

Я боялся, что мое желание состязаться в Кроссфит Играх исчезнет так же быстро, как и появилось. То, что начиналось как причуда, очень быстро стало моим всем – всепоглощающее стремление доказать, на что я способен на Кроссфит Играх.

Вопрос, который задал мне Чип, не выходил у меня из головы. Спустя несколько дней он все еще эхом отзывался в моей голове, когда вдруг другой мой близкий друг и наставник, Донован Дегри, задал мне целый ряд наводящих вопросов, пока мы ехали домой с семинара по Кроссфиту.

– Если бы ты должен был сегодня умереть, – спросил он, – ты бы попал в рай?

– Конечно, – не раздумывая, ответил я.

– Почему ты так думаешь? – удивился он.

– Потому что я верю в Иисуса, и я верю, что Он умер за наши грехи.

С этого момента наш разговор перешел в русло того, каким люди видят Бога. Некоторые видят Бога как отца или покровителя, объяснял Донован. Другие рассматривают Его как великого карателя. Для некоторых – Он своего рода Санта-Клаус. Я на самом деле никогда не задумывался о том, как я вижу Бога, и, пока Донован говорил, я решил, что, скорее всего, попадаю в группу верующих в Санта-Клауса. Я понял, что все мои молитвы сводились к тому, что хотел получить от Бога лично я.

Добравшись домой после 3,5 часа дороги, я попрощался с Донованом до нашей следующей тренировки. Но вопросы, которые задавал он, не выходили у меня из головы. Как и тогда с Чипом, вопросы, которые поставил передо мной Донован, пытались пробиться на передовую моего мозга, требуя и настаивая на ответе.

Я начал задавать себе вопросы:

Какова моя цель?

Почему я здесь?

Почему я занимаюсь кроссфитом?

Кто я?

Что я собой представляю?

Постепенно ответы на поставленные вопросы стали приходить – но они мне не нравились. Я уже видел себя тем человеком, которого видели во мне другие с того момента, как я сделал величайший прорыв в своих первых играх – Рич Фронинг, кроссфит-атлет.

Какое наследие я оставлю после своей смерти? Только кроссфит? Будут ли люди помнить меня лишь за это?

А потом появился вопрос, который действительно дал мне встряску.

Неужели моя семья будет помнить меня только как участника Кроссфит Игр?

Слабость, ставшая силой

Я борюсь со своими слабостями. Хороший кроссфит-атлет так и должен себя вести, потому что во время прохождения соревнований и выполнения комплеков в кроссфите и обнажаются слабости. Порой это происходит с особой жестокостью. Так вышло, что благодаря моему финальному выступлению на играх 2010 г., когда я получил серебро, моя слабость стала видна всем, кто смотрел Игры или читал о них.

Сразу после возвращения с Игр я взял ноутбук, открыл Google и набрал в поисковой строке «кроссфит подъем по канату». Все, что мне потребовалось, – в течение нескольких минут посмотреть, как в одном видео опытный атлет использует ноги и что надо было делать мне, чтобы успешно подняться по канату. Я быстро схватываю технику и концепцию. На самом деле это еще одна неочевидная хитрость, которая помогает добиться успеха на Играх. Во время соревнований лучшие атлеты смотрят на то, как другие топовые участники выполняют тот или иной комплекс упражнений, а затем, так сказать, перенимают их опыт. Даже если вы хорошо выполняете то или иное упражнение, все равно лучше «посоветоваться» с другими – а вдруг все же существует более эффективная методика? В Играх каждое место в каждом комплексе имеет значение, и именно поэтому важны каждое движение, каждая секунда и каждый килограмм.

Безусловно, было намного проще освоить технику лазания по канату в своем собственном доме на удобном диване, чем на пике соревнований, находясь в полусне ввиду физического и морального истощения, когда еще к тому же на тебя орет пара сотен болельщиков. Я уже не говорю про парня, который наглядно демонстрировал методику лазания на шнурке.

Мы заехали домой лишь на несколько дней, прежде чем поехали в Мичиган, чтобы навестить родственников. Возле дома Даррена стоит огромное дерево, отбрасывающее еще более огромную тень. На одной из его толстых, расположенных ближе к земле ветвей крепится шина на цепях. На другой – канат. В течение нескольких секунд я издалека присматривался к канату. Казалось, что вершина каната находится на высоте примерно 4,5–5,5 м. Это, конечно, не шесть метров, но достаточно близко к тому результату, который я должен был показать.

Эй, если вы планируете бороться со своими слабостями, вы не найдете лучшего времени – нет лучшего момента снова вернуться к канату, чем первая представленная возможность.

Для меня не существовало таких вариантов, как «давайте я попробую» или «давайте посмотрим, получится у меня или нет».

Я уверенно сказал сам себе: «Я это сделаю».

Я ухватился за канат и… влез на него так просто, как если бы я банально поднимался по лестнице – ведь на этот раз мои ноги помогали рукам и плечам.

Где был этот навык неделю назад?

Я сразу перешел к комплексу упражнений – бег на 400 м, 5 подъемов по канату и 50 отжиманий. Каждый раз я взбирался по канату в мгновение ока.

Итак, одной слабой стороной меньше.

Но канат обнажил еще одну мою слабую сторону, которую на этот раз никто не видел. Я, конечно, знаю, что не все люди на планете видели мой провал на канате, но мне именно так и казалось. Что же касается другой моей слабости, ее видел только я, ведь она находилась внутри меня. И, в отличие от каната, едва ли я смогу устранить ее так же быстро…

Один раз, и хватит?

В течение первых нескольких месяцев после Игр я пытался побороть свои сомнения относительно того, хочу ли я еще раз попробовать свои силы на них. Мне все так же нравился кроссфит, но мне больше не нравилась идея соревнований. Задумавшись над тем, какую работу мне придется проделать, чтобы попасть на следующие Игры, я почувствовал неимоверное давление, которое я никогда до этого не испытывал. Я всегда был тем спортсменом, который неизменно нервничает перед соревнованиями – те бабочки в животе, о которых говорят, появляются и у меня. Именно так я чувствовал себя, когда играл в бейсбол и футбол – Кроссфит Игры не исключение. Но при этом я никогда не сталкивался с тем нервным напряжением, которое способно запереть в человеке спортсмена, ухудшив его результаты. Напротив, обычно напряжение выражалось в виде предвкушения и укрепления навыков перед игрой или соревнованием.

После Игр на меня обрушилось другое давление. Оно было прямым следствием того, что я придавал слишком большое значение результату или исходу. Это давление говорило, что в следующий раз я должен выступить лучше, чем серебряный призер, – я должен был победить. Я не знаю точно, почему я верил в то, что должен победить, но именно такое чувство было у меня внутри – и оно было настолько сильным, что я вообще не хотел участвовать в соревнованиях.

Еще одна проблема усложняла мою и без того непростую ситуацию – у меня болела спина, и боль почему-то не проходила.

Мне не нравились результаты и техника, которую я использовал для становой тяги, поэтому я поставил перед собой задачу их усовершенствовать. В августе я посещал семинар по кроссфиту в Атланте, и мы делали становую тягу с максимальным весом – именно в тот момент я почувствовал, как в моей пояснице что-то произошло. Это ощущение пришло не сразу, а после четырехчасового пути в автомобиле из Джорджии – меня скрутило от дикой боли. Это было ужасное чувство – самое болезненное растяжение мышц, которое только можно было себе представить.

Спина болела, когда я ложился. Она болела, когда я вставал. Было больно садиться. Стоило мне попытаться поднять что-то с земли, как боль пронизывала каждую клеточку моего тела. Боль, которая подкашивает ноги. Я не мог найти способ расслабить мышцы спины. Я не мог ничего поднять, а тренировки стали пыткой.

Несколько раз я посещал врача и мануального терапевта, но они не могли определить источник боли. Хотя доктор все же выписал мне рецепты на стероиды, противовоспалительные препараты и обезболивающие. В тот день я вышел от врача без диагноза, но с огромной стопкой рецептов – на всякий случай. Я помню, как подумал: «Неудивительно, что в Америке так остро стоит проблема с наркотиками!» Конечно, я не принимал выписанные мне препараты.

Спустя три месяца мучений со спиной я обратился к Келли Старретт – владельцу спортзала по кроссфиту в Сан-Франциско, найдя его через вебсайт www.MobilityWOD.com. Келли – доктор наук в области физиотерапии, и, на мой взгляд, он поистине мышечный гуру.

Я рассказал Келли о своей проблеме, и он предложил упражнения, например растяжку на диване, которые помогут мне вернуть подвижность бедер и поясничной мышцы. Растяжка на диване по большей части представляет собой упор на одно колено на полу (или на диване) как можно ближе к стене, при этом внутренняя часть стопы должна упираться в стену (или в спинку дивана). Вы наклоняетесь вперед, затем назад, максимально растягивая поясничную и четырехглавую мышцы, – сначала немного больно, но потом задействованные мышцы расслабляются. После того как я начал выполнять эти упражнения, я практически сразу почувствовал улучшения в спине, а в течение нескольких недель я чувствовал себя уже настолько хорошо, что мог вернуться к привычным для меня тренировкам.

Самое интересное в этой истории, что я, бывало, задумывался, а смогу ли я еще когда-нибудь поднимать вес, учитывая мои проблемы со спиной. Но моя травма на самом деле оказалась незначительной. Я просто не мог решить проблему, поскольку не знал о том, какие растяжки можно применять для этой части спины.

К тому моменту уже наступил декабрь, и, хотя круглый год я тренируюсь, причем практически каждый день выполняю несколько комплексов упражнений, в январе я решил, что пора наращивать темпы, если я хочу подготовиться к Играм. Но мои колени болели так, как если бы у меня был тендинит. Мне ведь пришлось изменить технику приседаний, чтобы как-то компенсировать проблемы со спиной, а поплатились за это мои колени.

Тренировки совсем не приносили мне никакой радости, когда я проводил их в режиме Игр. Бывало, в самой середине комплекса я думал: «Это же глупо. Я не хочу этого делать». А сделав комплекс упражнений, я ловил себя на мысли, что после тренировки улучшалось мое физическое самочувствие – с другой стороны, я тут же с ужасом представлял себе тренировку, которая ждала меня в тот же день или на следующее утро. С соревновательной точки зрения я чувствовал себя психологически раздавленным. Единственный способ заставить себя тренироваться – не ставить перед собой цели в виде конкретного времени или количества выполненных повторов. Но, даже несмотря на то, что я продолжал тренироваться, у меня не было ни малейшего желания снова выходить на арену.

С физической точки зрения я не чувствовал, что готов. С психологической точки зрения я не был уверен в том, чего на самом деле хочу. Но очень скоро мне придется осознать, что слабость, которая действительно нуждалась в устранении, – это моя духовная слабость.

Задавая вопросы

В январе я устроился на работу помощником тренера по силовой подготовке в Технологический университет и работал с атлетами из различных спортивных команд, но особенно серьезно я занимался с ребятами из бейсбольной команды. Я был счастлив, что мне довелось работать в моей альма-матер, особенно если учесть, что работал я, как и хотел, именно тренером по силовой подготовке. Я начал работу над степенью магистра, а принимая во внимание тот факт, что жизнь в нашем с Дарреном спортзале кипела, мне казалось, что эта работа станет для меня ступенькой в карьерной лестнице. Тогда я еще не знал, что именно эта работа станет колоссальным жизненным поворотом.

Моим работодателем был Чип Пью, преподаватель одного из моих предметов в университете «Тренировки, направленные на достижение высоких результатов», именно он, как вы помните, зародил во мне любовь к кроссфиту. Кроме того, именно Чип вселил в меня уверенность, что однажды я смогу работать либо в спортивном отделении Технологического университета, либо в его филиале по кроссфиту.

Чип пригласил меня присоединиться к его программе тренировок «Кроссфит в вере», которую он сам и основал. «Кроссфит в вере» была скорее группой по интересам, чем спортзалом. Чип, который, помимо всего прочего, является еще и пастором, разрабатывал для участников группы так называемую «духовную тренировку дня», например предлагал прочитать и запомнить разделы Священного Писания или прочитать отрывок и ответить после него на вопросы.

Благодаря «Кроссфит в вере» я оказался в тесном контакте с людьми, для которых вера имела очень большое значение. Там были ребята, с которыми мы вместе ходили на охоту и которые посещали церковь на территории университетского городка, но, даже несмотря на то, что мы дружили, их духовная жизнь меня до этого особо не интересовала.

В колледже начался мой духовный дрейф. Я перестал регулярно посещать церковь. Если девушка, с которой я на тот момент встречался, шла на службу, я мог пойти с ней, в противном же случае сам по себе я не ходил. В старших классах я регулярно читал Библию, и хотя в колледже частота моих библейских чтений существенно сократилась, я тем не менее продолжал читать ее достаточно часто. Но, как и прежде, моя мотивация заключалась всегда в одном – мне было что-либо нужно от Бога.

Когда в моей жизни наступали черные полосы, я обычно доставал Библию, читал определенные разделы Священного Писания и просил Господа о том, что было нужно лично мне. Я не штудировал Библию, как она того требовала. Обычно я не делаю ничего спустя рукава, но в отношении духовного развития именно так я себя и вел. Чтение Священного Писания только тогда, когда это было нужно мне, вместо того чтобы читать его постоянно, меня полностью устраивало. Неудивительно, что жизнь, которую я вел, казалась мне неправильной.

Именно после того, как я присоединился к «Кроссфит в вере», в мою жизнь вошли перемены, а все потому, что я стал больше времени проводить с такими истинно верующими людьми, как Чип и Томас Кокс, помощник футбольного тренера. Чем больше времени я проводил с этими ребятами, тем сильнее меня впечатляли их духовные принципы, о которых они мне рассказывали. Их вера была сильной и страстной. Было очевидно, что вера делала их жизнь лучше. То, что я наблюдал в поведении Чипа, Томаса и других участников группы, кардинально отличалось от того, что я привык видеть в людях. То, что они черпали из Слова Божиего, оказывало явное положительное влияние на их жизнь – то влияние, которого я никогда не ощущал.

Мне стало любопытно, и мое любопытство стало путеводной звездой, приведшей меня именно к познанию Библии, а не к поверхностному ее прочтению в моменты, когда мне требовалось получить что-либо от Бога. Я начал с Евангелия от Матфея, и практически мгновенно во мне зародилась благодарность за ту жизнь, которую прожил Иисус. Достаточно большую часть своей жизни я читал Слово Божие, но, когда я стал читать его регулярно вместе с участниками сообщества «Кроссфит в вере», а также самостоятельно, Священное Писание открылось мне совершенно с другой стороны. Я слышал, как люди говорили, что Библия для них «ожила» – именно так случилось и со мной. Истории, которые я читал все эти годы, были для меня не больше, чем не связанные между собой события. А оказалось, что все они были частями одной большой истории. Впервые в жизни я поистине понял смысл Библии – я понял не только слова, написанные на страницах, но подтекст и послание, которые она несла. Если раньше я просто поверхностно пробегал Священное Писание, то сейчас я старался копать настолько глубоко, насколько это было возможно.

Именно в тот момент, когда с каждым новым днем у меня по-новому открывались глаза на Библию, Чип задал мне вопрос, на который у меня не было ответа: «Почему ты делаешь то, что делаешь?» А когда Донован завел тот разговор в машине по дороге домой с семинара, я окончательно решил пересмотреть свои отношения с Богом.

Все эти факторы в совокупности открыли для меня дверь в новую жизнь, которая началась с этапа глубокого самопознания и самоанализа. Я знал, что мне придется ответить на все поставленные передо мной вопросы:

Какова цель моей жизни?

Почему я здесь?

Почему я занимаюсь кроссфитом?

Кто я?

Что я собой представляю?

Мем, моя бабушка по отцовской линии, все мое детство оказывала на меня огромное духовное влияние. Для меня Мем была отличным примером хорошо прожитой жизни, и сегодня я сожалею о том, что мы редко обсуждали с ней серьезные вещи – особенно редко мы говорили о вере. Даже сейчас я порой ловлю себя на мысли, что хотел бы сесть с ней рядом и рассказать о том, какую отдушину я нашел в изучении Библии. И еще я хотел бы задать ей много вопросов, чтобы разделить ее бесценный духовный опыт.

Мем умерла где-то между тем моментом, как я перестал играть за школьную бейсбольную команду, и моментом, когда я начал работать в Противопожарной службе, чтобы платить за учебу в колледже. Тогда мне было девятнадцать – я был молодым и неопытным. Но мне казалось, что у меня все под контролем.

Мем была невысокого роста, у нее были короткие рыжеватые волосы. Когда мы с сестрой оставались ночевать у бабушки с дедушкой – будь то в трейлере, когда они навещали нас в Куквилле, или в Мичигане, – Мем любила надевать длинные ночные сорочки, которые, казалось, шили исключительно для бабушек.

Она обожала тюльпаны, но у нее была волчанка, и поэтому ей нельзя было проводить слишком много времени на солнце. Она надевала свою широкополую шляпу, чтобы предотвратить попадание солнечных лучей, и ухаживала в саду за дорогими ее сердцу тюльпанами так долго, как могла.

Однажды Мем рассказала мне, что мое рождение было для нее своего рода исцелением. Моя тетя, младшая сестра моего отца, умерла примерно за год до моего рождения, и это сделало мою бабушку безутешной. Боль, которую, по ее словам, она испытывала после смерти дочери, казалось, разбила ее на мелкие кусочки. Ее вера пошатнулась, и она часто задавала себе вопросы из серии «почему?». Но мое рождение, как сказала Мем, помогло ей выйти из темного тоннеля к свету.

Мы с Кейлой были единственными внуками для бабушки и дедушки по отцовской линии, безусловно, они нас баловали. Когда мы оставались у них в Мичигане, больше всего нам нравилось ходить в зоопарк в Детройте. Моим любимым животным был гиппопотам… но только до нашей первой поездки в зоопарк, когда я впервые почувствовал запах этого животного и его жилища. После этого мои вкусы поменялись – отныне моим любимым животным был тигр, в честь «Детройтских тигров».

Когда мы с Кейлой были подростками, Мем читала сказки и записывала их на пленку, а потом высылала нам кассеты. Посылка от нее приходила примерно каждые три-четыре месяца, и мы с нетерпением ждали, какие же истории она выбрала для нас на этот раз, мы проигрывали кассеты сразу же, как только открывали посылку. Все последующие дни и недели мы слушали и слушали ее истории без устали. Иногда мы с Кейлой слушали бабушкины истории вместе, но обычно мы разбирали кассеты по своим комнатам и слушали их поодиночке.

Некоторые истории были типичными сказками, которые читают детям перед сном, другие же истории были христианскими. В каждой истории содержался глубокий смысл о жизни или вере, который она хотела, чтобы мы почерпнули.

Я до сих пор помню, как ее часы били в глубине комнаты, когда она записывала свои истории. Я любил считать бой, чтобы знать, сколько времени было в тот момент, когда она читала. Мне было важно знать время – это было ниточкой, связывающей нас с бабушкой.

Слушая ее истории, я не только слышал ее голос. Я мог чувствовать ее объятия, ведь бабушка очень любила обниматься. Привет, пока, доброе утро, добрый день, молодец, хорошая работа – все это было для моей бабушки достаточной причиной, чтобы сильно кого-нибудь обнять.

Мем любила жизнь. Мой отец, двоюродный брат Донни и я обожали ее смешить. (Несмотря на то что Донни был двоюродным братом по материнской линии, Мем всегда обращалась с ним, как с родным внуком.) Мы всегда соревновались, кто сильнее рассмешит бабушку, и это неудивительно, учитывая нашу соревновательную природу. По какой-то причине цитаты из фильма «Форрест Гамп» всегда ее смешили – это был безошибочный и стопроцентный вариант. У нее был заразительный смех. Если Мем находила что-либо смешным, смеялись все.

Праздники всегда были важны для Мем, но любимым была Пасха. К Пасхе дом всегда преображался. Пасхальные яйца тоже были среди декораций, но в основном украшение дома было связано с религиозным смыслом праздника. Я как сейчас вижу изображения Христа повсюду – такой была Пасха.

Что касается меня, то, учитывая мое духовное состояние в тот период, я больше всего любил Рождество. Члены нашей семьи в рождественскую пору старались делать акцент именно на Иисусе, но для меня подарки все же были важнее. Теперь я понимаю, почему именно Пасху бабушка любила больше всего – она ведь действительно понимала весь ее смысл. Она полностью осознавала всю важность воскрешения Христа.

Я уже рассказывал, как дедушка с бабушкой приезжали в Куквилл и жили у нас во дворе в трейлере. Они часто говорили, что с нетерпением ждали того момента, когда дедушка выйдет на пенсию и они смогут навсегда переехать в Теннесси, чтобы быть рядом с нами. Когда я работал на конвейерной линии сборки, дедушке оставалось совсем немного до пенсии, и они даже выбрали место в Кроссвилле – примерно в 65 км на юго-восток от Куквилла, – где они могли бы построить себе дом.

Мем приехала в Теннесси, чтобы окончательно определиться с планом дома, а дедушка остался дома. Внезапно у нее поднялась температура, появились боль и озноб, а потом добавилась рвота. Мы подумали, что у нее грипп, но когда спустя несколько дней симптомы не прошли, мы отвезли ее в местную больницу. Врачи сказали, что бабушка перенесла сердечный приступ.

Это стало для нас шоком.

Мем перевели в Медицинский центр при Университете Вандербильта в Нэшвилле. В течение следующих трех-четырех дней ей становилось то лучше, то хуже. Для всей нашей семьи это стало эмоциональной встряской. А 22 ноября 2005 года – этот день я не забуду никогда – она умерла в больнице.

Это было сложное время. Мне кажется, я стойко перенес ее смерть, но, как бы там ни было, на протяжении нескольких месяцев я боролся с огромным горем. Но, с другой стороны, по крайней мере я знал, что Мем попала в рай, ведь ее вера была очень сильной. В любом случае я очень скучал по бабушке и ее духовному наставничеству.

После смерти Мем я начал отдаляться от церкви – я стал реже ходить на службы, и мои отношения с Богом стали корыстными. Я не думаю, что такие перемены были вызваны именно ее смертью, но я иногда задаюсь вопросом, не пошел бы я по другому духовному пути, если бы они с дедушкой все же переехали в Теннесси и мы смогли бы больше времени проводить вместе. Но мы уже никогда об этом не узнаем. Становясь старше, возможно, мы с бабушкой стали бы чаще разговаривать на всякие взрослые темы, на которые должны были и раньше разговаривать, но, к сожалению, я слишком поздно это понял.

Когда следующего раза не будет

За год до смерти Мем впервые в жизни я испытал боль утраты близкого и родного мне человека. Это было 10 февраля 2004 г., я тогда учился в 10‑м классе. В тот вечер был матч нашей школьной баскетбольной команды. Я никогда не любил играть в баскетбол, поэтому мне нравилось просто сидеть на трибуне и наблюдать за тем, как играют мои друзья.

Во время игры один из школьных тренеров подозвал меня рукой и сказал, что мне нужно как можно скорее ехать домой.

«Хорошо», – ответил я, не зная, что еще говорят в таких случаях.

Я понятия не имел, чего мне ждать по возвращении, но я думал, что, видимо, произошло что-то хорошее, раз меня срочно вызвали домой. Если бы с моими родителями случилось что-то плохое, я думал, меня сразу направили бы в больницу.

Войдя в дверь, я увидел плачущую навзрыд маму.

– Что случилось? – спросил я.

– Мэтт. – вот все, что она сказала.

– Какой Мэтт?

– Твой кузен. Он умер.

У сестры моей мамы, тети Крис, было шестеро сыновей: Донни, Митчелл, Дастин, Маркус, Даррен и Мэтт.

Мама сказала, что не знает подробностей. Все, что было ей известно: Мэтт умер от огнестрельного ранения.

После практически бессонной ночи мы с мамой и сестрой рано утром выехали в Мичиган – впереди нас ждали 10 часов дороги. Во время всех тех многочисленных поездок, когда мы ездили навестить семью, особенно когда я был младше, этот путь всегда казался очень длинным, ведь я с таким нетерпением ждал, когда же снова увижу своих родных, особенно братьев и сестер. Но на этот раз наш путь был просто бесконечным. И все это время Мэтт был в моих мыслях.

Все мои двоюродные братья и сестры очень любили играть на улице, но Мэтт был поистине дворовым парнем. Иногда мне казалось, что вся его жизнь сводилась к охоте и рыбалке. Я не мог выбросить из головы тот последний раз, когда мы ездили в Мичиган. Мэтт хотел, чтобы я пошел с ним на охоту, но я отказался, потому что у нас с Донни – старшим братом Мэтта, моим ровесником, – были другие планы.

«В следующий раз», – сказал я ему тогда.

А сейчас – в этот следующий раз – мы ехали на его похороны.

Я вспоминал то прекрасное и веселое время, которое мы проводили вместе.

Однажды Мэтт взял меня с собой на охоту на енота. Мы были в лесу, когда он спросил меня: «Видишь енота на том дереве?»

Я ничего не видел. Все, что я видел, – дырку в дереве. «О чем ты?» – спросил я.

Ответом Мэтта стал выстрел, направленный прямо в эту дырку. Из дырки выпал енот.

«Как ты его увидел?» – недоумевал я.

А Мэтт продолжал показывать мне, где еще он видел енотов, и хотя я ничего не видел, еноты падали замертво один за другим.

Мэтт мог бы с легкостью жить в лесу. С ранних лет его увлекало все, что было связано с природой.

Однажды зимой на пруду дяди Дона и тети Крис поселилась семья канадских гусей. Мэтт побежал к гусям и схватил одного гусенка, а затем рванул в противоположном направлении. Взрослые гуси кинулись преследовать Мэтта и похищенного гусенка, но он продолжал бежать.

С одной стороны, нам было смешно, а с другой – мы просили Мэтта отпустить гусенка, но ему очень нравилась погоня. Все это продолжалось несколько минут – Мэтт бегал и смеялся, а приведенные в ярость гуси преследовали его, пронзительно крича. Наконец он повернулся назад к пруду и, проходя мимо, бросил гусенка в воду. Гусенок выплыл на поверхность – выглядел он вполне спокойно, хотя и немного растерянно, не понимал, что происходило с ним последние пять минут. Когда гусенок был спасен, гуси-родители прекратили преследование.

Когда Мэтт стал старше – кажется, ему было около шести, – мы рыбачили, и Мэтт схватил то, что, как ему казалось, было лягушкой. В итоге оказалось, что он достал каймановую черепаху. Мэтт был удивлен не меньше нашего, но не отпускал черепашью голову, пока она пыталась укусить его за руку.

«Что ты делаешь?» – спросили мы у него.

«Большая лягушка!» – все, что он нам ответил, разразившись смехом.

В этом был весь Мэтт – он считал, что жить нужно бесстрашно и на полную катушку.

Но как бы Мэтт ни любил жизнь, у него были определенные проблемы со здоровьем. У него диагностировали синдром дефицита внимания (СДВ), и члены семьи вместе с врачами пытались найти медицинские пути решения этой проблемы. Мозг Мэтта всегда работал на полную мощность, он никогда не сидел на месте. Поэтому в школе он часто попадал в неприятности. Конечно, это не были какие-то глобальные проблемы – он не был хулиганом, – но его частенько ругали за то, что разговаривал на уроках или слишком шумел.

У Мэтта был один страх: он боялся спать один в темноте. Поэтому однажды летом, когда я гостил у них дома, я спал в его комнате. Мы поздно ложились спать и постоянно шутили, но помимо этого мы много разговаривали обо всем на свете. Именно в то лето мы с Мэттом очень сблизились.

А сейчас, всего лишь несколько лет спустя, Мэтта неожиданно не стало. Ему было всего четырнадцать.

Приехав к ним домой, я сразу пошел на цокольный этаж, ведь именно там мы с братьями и сестрами любили проводить время. Комнату, где случайно выстрелило ружье, убирали.

Мэтт был хорошим парнем из хорошей семьи, у него было большое сердце, и он любил веселиться. А потом его жизнь оборвалась – это было как гром среди ясного неба.

Когда уходит лучший друг

Донни был старшим сыном в семье Хансакеров. Кроме того, в детстве теснее всего я общался именно с ним. Мы родились с разницей в двенадцать дней, Донни был старше меня, и ему доставляло удовольствие постоянно напоминать мне об этом. Среди той конкуренции, которая происходила между всей ребятней, с Донни мы соперничали сильнее всего.

Донни был моим лучшим другом, а после смерти Мэтта мы стали еще ближе. Во‑первых, после смерти Мэтта я понял, насколько коротка наша жизнь. Когда я говорил Мэтту, что в следующий раз пойду с ним на охоту, то не мог и подумать, что следующего раза не будет. Из смерти Мэтта я извлек урок – завтра может не наступить никогда. Теперь я чаще звоню, пишу электронные письма и смс-сообщения своим кузенам – особенно Донни.

На самом деле Донни очень нуждался во мне – смерть Мэтта действительно его подкосила. С гордо поднятой головой и честью Донни исполнял обязанности старшего брата – и он был лучшим старшим братом, скажу я вам. Мальчики из семьи Хансакеров жили по принципу: «Мы можем задирать друг друга, но за пределами нашей семьи никто не имеет права никого из нас обижать». Не было предела фантазии, когда они друг над другом подтрунивали, но Донни был главным защитником своих младших братьев, когда их обижал кто-либо не из семьи. Когда умер Мэтт, Донни сложно было справиться с мыслью о том, что он не смог должным образом защитить брата. Безусловно, в этой ситуации нет его вины, но мозг отказывался в это верить.

Хуже всего для Донни было осознавать, что его последний разговор с Мэттом был не из приятных. В тот вечер, когда мы приехали на похороны Мэтта, мы с Донни общались в комнате, смежной с той, где Мэтт получил смертельное ранение. Донни вспоминал, как он узнал о том, что у Мэтта были неприятности в школе, связанные с поведением, и как они встретились в школьной столовой в день смерти Мэтта. Мэтт тогда улыбнулся, глядя на Донни.

«Что ты улыбаешься? – сказал Мэтту Донни. – Ты плохо себя ведешь».

Это были последние слова, которые Донни сказал брату.

Конечно, это были безобидные слова, но, учитывая то, что случилось потом, Донни очень сожалел о сказанном.

Острая боль была написана на лице Донни и отчетливо слышалась в его голосе, когда он рассказывал мне эту историю. Начиная с того момента, пусть неосознанно, но я пытался представить, о чем мог думать Донни в последующие недели и месяцы после несчастного случая.

После смерти Мэтта я решил сделать себе первую татуировку, так сказать, в его честь. С тех пор инициалы Мэтта – MJH – всегда со мной на правой лопатке, причем выполнены они под кельтским крестом кельтским шрифтом, учитывая ирландское и католическое происхождение моей семьи. А внутри креста – буквы «IHS», что означает «к Его услугам». Донни был в восторге от татуировки.

У моих родственников есть привычка неожиданно появляться на пороге дома на выходных или в чей-либо день рождения – их не может остановить даже десятичасовая езда. Стук в дверь, вы открываете, а за дверью стоят десять членов вашей семьи из Мичигана с чемоданами – для нас это обычная ситуация.

Именно так Донни однажды оказался на пороге нашего дома со своей семьей в мамин день рождения в 2006 г. Приехав, он решил остаться на неделю. В ту неделю мама собиралась ехать в Мичиган, поэтому в нашем с Донни распоряжении была целая мамина квартира. Мы были хорошими мальчиками по большей части, но по возвращении домой у Донни были большие неприятности. Дело в том, что, оставшись без взрослых, Донни решил, что хочет себе такую же татуировку, как у меня. И, несмотря на то что татуировка чтила память его брата, родители, мягко говоря, были недовольны, когда он продемонстрировал им свою обновку.

В ту неделю почти случилось еще кое-что, что могло бы стать намного более серьезным событием, чем татуировка.

Мы были на волоске от поступления на военную службу в ВМС США.

Мы с Донни решили, что хотим стать «морскими котиками». Мы все продумали: вместе поступим на военную службу, а затем будем вместе служить. Исследование, которое мы провели, показало, что среди «котиков» очень большой процент отсева. Но мы были твердо уверены, что если мы будем проходить боевую подготовку вместе, то станем друг для друга мотивирующей силой, чтобы выстоять и дойти до конца. Мы точно знали, что поддержка друг друга не позволит ни одному из нас сдаться.

Уверенные в своем плане, мы переговорили с сержантом по набору в ВМС два или три раза и впоследствии пришли в офис, чтобы подписать бумаги о поступлении на военную службу. Сержант задавал все необходимые вопросы, и все ближе и ближе подходила та минута, когда мы должны были поставить свои подписи.

– У кого-нибудь из вас были операции? – спросил сержант.

– У меня была операция на плече, – ответил я.

– Когда это было?

– После десятого класса.

– Это ничего страшного, – сказал он и продолжил путешествовать глазами по списку вопросов. – Были ли у кого-нибудь из вас приступы эпилепсии?

Назревала проблема.

Я знал, что у Донни было три или четыре приступа. Он не страдал эпилепсией, но оказалось, он был подвержен приступам при недосыпании. Все, кто знает об учебной подготовке «морских котиков», в курсе, что в течение «Адской недели» кандидаты, желающие попасть в подразделение, пять дней спят очень мало, чтобы успеть выполнить миссии – способность жить без сна считается неотъемлемым атрибутом «котика».

– У меня было несколько приступов, – ответил Донни.

– Ну, не волнуйся об этом, все будет хорошо, – ответил сержант.

Тут я не выдержал:

– Подождите!

Я мгновенно представил, как у лишенного сна Донни случится приступ эпилепсии, в результате которого его просто исключат из учебки. Я ведь останусь один. Я не был настолько уверен в своей способности выдержать тренировочный процесс без Донни. После этого Донни найдет себе работу, скажем, поваром на корабле посреди океана, не став «морским котиком», как он мечтал, а я при этом вообще могу оказаться где угодно. Я прикинул, что шансы на то, что мы с Донни останемся вместе, крайне малы.

Мы не стали дожидаться, пока сержант придумает, как еще уклониться от наших проблем, и просто покинули его кабинет – мечта о «котиках» осталась за дверью.

Донни должен был вернуться в Мичиган с другим нашим кузеном, который возвращался через Теннесси с весенних каникул во Флориде, но, принимая во внимание наши наполеоновские планы относительно поступления на военную службу, мы дали кузену отбой. Итак, теперь надо было думать, как вернуть Донни домой. В конечном итоге отцу Донни пришлось использовать накопленные мили постоянного клиента авиалиний, чтобы доставить Донни самолетом в Мичиган.

Я помню, как мы с Донни шли по аэропорту. Он не брал с собой вещи, когда ехал из дома, поэтому вся его ручная кладь уместилась в одном контейнере Rubbermaid, который мы заклеили скотчем. Это была самая лучшая неделя – наша неделя.

С тех пор мы с Донни постоянно поддерживали связь, но жизнь распорядилась так, что с возрастом мы общались все реже. Он поступил в колледж, я поступил в колледж, и мы практически не виделись.

Я все еще чувствую за собой вину, ведь 30 декабря 2007 г. еще один тревожный звонок раздался в нашем доме.

В то утро мама спустилась, снова плача навзрыд.

Она сказала мне, что Донни погиб в автокатастрофе.

Донни было всего двадцать. Субботним вечером он пошел в гости к другу и засиделся допоздна. Донни был уставшим, и поэтому друг предложил остаться переночевать, но Донни сказал, что обещал маме сходить утром на воскресную службу.

В 3 часа утра всего лишь в нескольких минутах езды от дома Донни, видимо, уснул за рулем. Его машина врезалась в дерево со стороны водителя – это была мгновенная смерть.

Как и четыре года назад, мы снова отправились в бесконечный путь на похороны моего брата.

Говорят, нет ничего страшнее, чем хоронить собственного ребенка. Дядя Дон и тетя Крис собирались хоронить второго. Как бы там ни было, тетя Крис подошла ко мне и спросила: «Ты в порядке?»

Я не мог поверить, что после всего того, что она пережила с Мэттом, и тем, что переживала сейчас с Донни, ее волновало мое самочувствие. Я никогда не забуду ту силу веры, которую она проявляла в минуты такого страшного горя.

Мой двоюродный брат Рейчел также был почти одного возраста со мной. Мы всегда и везде были втроем: Донни, Рейчел и я, – мы были ровесниками и всегда находили занятия по интересам. Когда мы приехали в Мичиган и я увидел Рейчел, меня сразу пронзило ощущение того, что одного из нас нет и никогда больше не будет – больше никогда мы не соберемся втроем.

На похороны Донни пришло очень много людей – говорят, было больше тысячи. Несколько человек выступили с речью, много хорошего было сказано о Донни. Он был чудесным парнем, которого все любили и уважали. На похоронах присутствовало много тех, для кого Донни был лучшим другом, хотя я знал, что он был моим самым лучшим другом. Я много чего хотел бы ему сказать, но боялся говорить на публике, поэтому я промолчал. И я буду жалеть об этом всегда.

Мы ездили на место аварии. Это было жуткое зрелище. Посреди поля стояло одно-единственное дерево, и именно в этом месте его машина съехала с дороги. Одно дерево, которое стало для Донни роковым. Глядя на дерево, было сразу понятно, что удар был очень сильным. Водительское сиденье было вжато в пассажирское.

Я отрезал небольшой кусок коры, чтобы сохранить его в память о Донни. Позже дерево срубили, и часть дерева использовали в качестве материала, из которого сделали кресло-качалку для его отца, дяди Дона. Я повесил кору на зеркало в своей комнате, чтобы видеть ее каждый день. Спустя несколько лет я ее снял. Воспоминания о Донни, которые всегда были со мной благодаря этому кусочку коры, конечно, с одной стороны, приносили мне тепло, но, с другой стороны, они были очень болезненными – более болезненными, чем я мог вынести.

В поисках предназначения

Даже после смертей Донни, Мем и Мэтта я никогда не злился на Бога. Но я начал задавать себе вопросы о том, почему я все еще здесь, а их уже нет. Почему мне разрешили жить дальше, а их забрали.

После Игр 2010 г., когда Чип Пью и Донован Дегри спросили меня о жизненных целях, в моей голове сложилась мозаика из всех событий последних шести лет – передо мной встал один-единственный, самый главный вопрос: если я умру, какое наследие я оставлю?

Я продолжал размышлять.

Если я умру, какое наследие я оставлю?

Ответ, который пришел мне на ум, мне совсем не понравился.

Кроссфит.

Неужели моим наследием станет кроссфит?

Менее года назад, кроме членов моей семьи и друзей, мало кто знал, чем я занимаюсь. Но после моего успешного выступления на Играх меня узнали как кроссфит-атлета Рича Фронинга. Я это понимал. Серебро на Играх привлекло ко мне внимание благодаря многочисленным интервью. Репортеры хотели узнать обо мне все: как я начинал тренироваться в сарае, как за один день я успевал провести несколько тренировок, как я питался не совсем типично для атлета и думал ли я вернуться и выиграть Игры 2011 г. Все мои интервью были только о кроссфите. Поэтому неудивительно, что меня видели только как кроссфит-атлета – как еще должны были смотреть на меня те, кто не знал меня лично?

Проблема была в том, что и я стал видеть себя только как участника Кроссфит Игр.

Как человек, тренирующий других по кроссфит-методике, я с интересом наблюдал за тем, какую роль в кроссфите играет цель. Я сейчас говорю про обычных людей – людей, для которых кроссфит и был создан, а не спортсменов, соревнующихся по телевизору. Упражнения сложны для выполнения, поэтому первое, что мы оговариваем с теми, кто впервые приходит в наш спортзал, – это цель, которую они преследуют. У них ведь должна быть конечная цель – как показывал наш опыт, без цели они долго не продержатся. Я наблюдал эту картину слишком часто. Я также испытал это и на себе. Когда я начал тренироваться, то хотел прийти в хорошую физическую форму. Потом я начал участвовать в соревнованиях. Даже когда мы с Дарреном, занимаясь в сарае, сравнивали наши показатели с теми, кого показывали по телевизору, я всегда хотел быть хотя бы на секунду быстрее. Хотел поднять на 2 кг больше. Хотел сделать хотя бы еще один подход.

Но я заигрался, позволив кроссфиту стать моей целью. Я позволил ему поглотить меня самого. Я стал Ричем Фронингом кроссфит-атлетом – так видели меня другие, и так видел себя я сам.

Дело было не в том, что успех опьянил меня. Люди вокруг меня никогда не допустили бы этого. Поверьте мне, у моей семьи и друзей есть свои методы борьбы с гордыней. И дело также было не в соревновательной природе моего характера. На протяжении нескольких месяцев после Игр 2010 г. меня очень сильно беспокоила спина, и я не был уверен, что смогу вернуться к соревнованиям в 2011 г. Скажу больше: я даже не был уверен, что хочу снова соревноваться. Одно я знал точно – я не брошу кроссфит.

Мне все также нравилось тренироваться, а в нашем с Дарреном спортзале кипела жизнь.

Я просто не мог избавиться от ощущения, что в моей жизни должна была быть какая-то более высокая цель, чем банальные тренировки и соревнования по кроссфиту. Я понимал, что, если умру, люди, которые меня не знали или не были близко знакомы со мной, запомнят меня только как участника Кроссфит Игр. Больше всего меня пугал тот факт, что, если я все же умру, даже моя собственная семья – люди, которые знали меня лучше всех и любили меня больше всех, – будет, возможно, помнить меня, скорее, за кроссфит, чем за какие-либо другие заслуги.

Это было совсем не то наследие, которое я хотел бы оставить, – я решил, что пришло время что-то менять в жизни.

Именно в этот момент в мою жизнь вошла Библия. Я решил изучить Евангелие, начав с Евангелия от Матфея. После Евангелия я продолжил изучать Новый Завет.

Одна вещь, которую я отметил практически сразу, как начал изучать Слово Божие, – мое желание не только делиться с другими тем, что я узнавал, но также быть в окружении тех, кто мог бы поделиться со мной тем, что знал.

С духовной точки зрения Хиллари была более зрелым человеком, чем я. Мы начали вместе изучать Библию и молиться каждый вечер – в конечном итоге мы сблизились не только с Богом, но и друг с другом.

Мои отношения с Богом крепли, как крепли и наши отношения с Хиллари. Это было похоже на изображение треугольника, которое я много раз видел в контексте отношений и брака. По одну сторону основания треугольника вписывали имя мужчины, а по другую сторону – имя женщины. На вершине треугольника был Бог – чем ближе мужчина и женщина становились к Богу, тем ближе они становились и друг к другу.

Действительно, так оно и есть.

Новое место проведения Игр в 2010 г. стало новой вехой для кроссфита. Две другие важные перемены, произошедшие в 2011 г., сделали кроссфит еще более популярным направлением: компания Reebok стала генеральным спонсором игр, которые были переименованы в «Кроссфит Игры Reebok», и было принято решение впервые транслировать их по каналу ESPN2.

Благодаря спонсорству Reebok общий денежный фонд вырос до 1 миллиона долларов, включая 250 000 долларов в качестве призового фонда для победителей среди мужчин и женщин. Для сравнения: Грэхем Холмберг получил 25 000 долларов за победу в 2010 г. Победители первых Игр получали по 500 долларов; эта сумма увеличилась до 1500 в 2008 г. и до 5000 еще через год. За серебро в 2010 г. мне подарили подарочную карту Under Armour на 500 долларов. Два месяца спустя я подписал рекламный контракт с Reebok, поэтому подарочный сертификат мне так и не понадобился.

Ранее Игры в прямом эфире транслировали по каналу ESPN3, но изменение формата Игр и последующая трансляция по ESPN2 стали гарантией роста интереса к спорту. Но главное, должны были побудить больше людей к смене образа жизни через кроссфит.

Интерес к кроссфиту рос с невиданным темпом, и это привело к существенным изменениям в формате Игр в 2011 г.

Предварительный отбор заменили так называемым Открытым квалификационным этапом. По большей части Открытый квалификационный этап распахивал двери соревнований для всех, кто хотел попробовать себя в новом виде спорта. Вместо того чтобы ехать в определенное место проведения предварительного отбора, как в тот раз, когда я ездил в Алабаму, атлетам теперь достаточно было прийти в местный филиал по кроссфиту либо можно было опубликовать видео с выполненными упражнениями онлайн.

Открытый этап включал в себя пять еженедельных комплексов, которые начинались в марте. Еженедельный комплекс упражнений размещали онлайн каждый вторник. Любой, кто хотел, мог поучаствовать, атлетам давали время до следующего воскресенья, чтобы выполнить поставленную задачу в местном филиале кроссфита и получить за это оценку. Либо им предоставлялась возможность записать выполняемый комплекс на видео и опубликовать его на сайте, чтобы комиссия по кроссфиту могла оценить результат.

Взнос за участие в Открытом этапе составлял лишь 10 долларов для США и Канады и 5 долларов для других стран. Таким образом, каждый, у кого в кармане завалялась пара-тройка баксов и кто умел записывать на видео свои тренировки, мог принять участие в соревнованиях и получал шанс попасть на Региональный этап. Шестьдесят лучших атлетов по результатам Открытого этапа проходили на Региональный этап.

Новый формат был отчасти связан со сложностями проведения такого количества предварительных отборов, когда число желающих принять участие постоянно росло. С другой стороны, он также преследовал и другие цели: максимизировал исходное количество участников и был наилучшим способом определить действительно самого физически подготовленного человека на планете.

Открытый этап, на мой взгляд, действительно был лучшим из возможных способов реального решения географических и финансовых проблем. В рамках нового формата любой парень, скажем из Болгарии, Чили или Филиппин, посмотрев Игры 2011 г. по телевизору, не мог заявить, что именно он является самым физически подготовленным человеком на планете, но просто ему не дали возможности это доказать. Отныне возможность была у всех – достаточно было иметь мобильный с камерой и 5 долларов.

Количество участников зашкаливало, и в Открытом этапе Кроссфит Игр 2011 г. приняли участие более 26 000 человек.

Благодаря второму месту, которое я занял на Играх 2010 г., меня освободили от участия как в Открытом, так и в Региональном этапах. Как бы там ни было, мне пришлось поучаствовать в командных соревнованиях Центрально-восточного региона, в который вошел Теннесси, чтобы помочь своим партнерам «Кроссфит в вере» попасть в командный раунд соревнований. Наша команда не прошла отбор, так как мы заняли лишь восьмое место, но наше участие дало мне шанс проникнуться атмосферой Регионального этапа без всякого волнения – я ведь знал, что при любом раскладе я уже в Играх!

Постоянный посыл

Лично для меня в рамках Игр 2011 г. Открытый этап стал временем, когда все кусочки мозаики в моей голове стали складываться. Благодаря изучению Библии и молитвам я нашел ответ на вопрос Чипа: «Почему я делаю то, что делаю?»

Я определил, что моя цель – прославлять Господа во всем, что я делаю. Я занимаюсь кроссфитом, поэтому я пришел к выводу, что отныне кроссфит будет вращаться не вокруг меня, а станет способом общенародного прославления Бога.

У моего друга Донована появилась идея сделать себе татуировку стиха Послание к Галатам (2:20), который гласит: «И уже не я живу, но живет во мне Христос. А что ныне живу во плоти, то живу верою в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня».

Я сказал Доновану, что, на мой взгляд, это было отличной идеей, ведь в этом Послании заложен глубокий смысл.

– Есть еще один стих, который тебе понравится, – сказал он мне.

– Какой? – спросил я.

– Послание к Галатам (6:14), – ответил он.

Я открыл стих:

«Я же не хочу хвалиться ничем, кроме креста нашего Господа Иисуса Христа, на котором мир распят для меня, а я – для мира».

«Это оно, – подумал я. – Это мой псалом!»

Этот псалом абсолютно точно описывал то, как отныне я рассматривал кроссфит, и то, как я хотел бы, чтобы другие видели меня. Я не хотел, чтобы люди прославляли меня за мои достижения в Играх. Вместо этого я хотел, чтобы все, что я делал и говорил, стало отражением Господа, чтобы это стало общественным признанием того, что все мои таланты и способности я получил от Него. Ведь без Бога я не смог бы добиться ничего из того, чего сумел добиться в кроссфите. Мне было нечем хвастаться – все это ради определенной цели делал через меня Господь. Это было предначертано Им.

Мне настолько понравился стих, что я решил увековечить его на своем теле в виде татуировки. У меня уже были две татуировки. Первая – на лопатке с инициалами Мэтта. Вторую я сделал через три месяца после того, как Донни попал в аварию, на правой трехглавой мышце. Ее я придумал сам – мальтийский флаг пожарных позади изображения креста, на котором был распят Иисус. Внутри креста вписано имя Донни: и инициалы бабушки Мем. Над крестом – годы жизни Донни 1987–2007, а под крестом – Псалом 23, который зачитывали на похоронах Донни и Мем.

Я решил сделать вертикальную татуировку Послания к Галатам (6:14) на правом боку. Я не уверен, почему выбрал именно это место, но я был доволен своим решением: когда я выполнял различные двигательные задачи на состязаниях по кроссфиту, стих практически всегда был виден окружающим.

Кроме того, татуировка была и мне хорошо видна. Для меня она стала одновременно заявлением и напоминанием о моей цели – для чего я здесь. Я не думал, что татуировка принесет своего рода ответственность, но именно так и вышло. Отныне я всегда провожу самоанализ, спрашивая себя, делаю ли я то, что должен делать, соответствуют ли мои слова моим поступкам, являюсь ли я хорошим примером для подражания. Татуировка стала для меня неким поводом к самоконтролю.

Мистер и миссис Фронинг

Между Региональным этапом и Играми в моей жизни произошло целых два знаменательных события.

Во‑первых, в мае я принял крещение – крестил меня Чип. Первый раз меня крестили в нашей католической церкви в Мичигане, когда мне было три месяца, но по мере моего все более глубокого погружения в Новый Завет я все чаще сталкивался с отрывками, касающимися крещения, и я стал задаваться вопросом, можно ли считать тот раз истинным крещением. Крещение ведь, по сути, – это публичное заявление о вере, и я не понимал, каким образом трехмесячный младенец мог сделать хоть какое-нибудь публичное заявление, кроме, конечно, заявления о том, что он голоден или нуждается в новом памперсе.

Я спросил об этом у Чипа, поскольку он был пастором.

– Знаешь, – сказал он мне, – здорово, что ты об этом подумал.

Я подумал, что некоторым членам моей католической семьи не понравится, что я решил принять повторное крещение, но я постоянно об этом молился, и в моем сердце росла и крепла уверенность в том, что я поступаю правильно. Я хотел покреститься, и такое же решение приняла мама Хиллари, Пэтти. Чип крестил нас обоих на реке Кейни-Форк в парке Рок-Айленд в присутствии всех наших родственников и друзей.

После этого 18 июня 2011 г., примерно за шесть недель до Игр, мы с Хиллари поженились, как мечтали, под теми же каштанами, под которыми когда-то поженились ее родители. Мой друг Брет Эллис проводил церемонию. Брет, владеющий собственным спортзалом для занятий кроссфитом CrossFit Rabid в Рейнбоу Сити, штат Алабама, был одним из судей на отборочном предварительном этапе в 2010 г. Мы стали близкими друзьями – Брет стал моим помощником в спорте, тренером и духовным наставником.

Стоит признать, что время для нашей свадьбы, возможно, было не самым подходящим, ведь мне надо было готовиться к Играм, но мы обручились еще в апреле 2010 г. На тот момент мы не могли знать, какие перемены ждали нас в следующие четырнадцать месяцев – что я буду участвовать в Играх 2010 г., займу второе место и попаду на Игры 2011 г. как один из претендентов на звание самого физически подготовленного человека на планете.

За четыре месяца до назначенной даты отец сказал мне: «Поговори с Хиллари о том, чтобы отложить свадьбу».

Я смотрел на него около секунды, а потом сказал: «Ты поговори с Хиллари о том, чтобы отложить свадьбу».

Отец знал, что нет ничего страшнее гнева Хиллари, поэтому подобных разговоров больше не возникало.

Нам с Хиллари предстояло решить один важный вопрос – поедем ли мы в свадебное путешествие сразу или дождемся финала Игр, которые были намечены на последние выходные июля.

Ввиду того что проблемы со спиной тормозили мою подготовку к играм, как и моя неуверенность в том, хотел ли я вообще в них участвовать, мне нужно было усиленно заниматься. Последние недели стали для меня временем самых интенсивных тренировок. У меня не было ни одного свободного дня, ни одной свободной минуты.

Хиллари понимала, как важны тренировки, когда Игры были на носу, а я понимал, что три-четыре тренировки в день во время медового месяца – плохая идея. Поэтому мы нашли компромисс. Мы решили поехать в сокращенное двухдневное свадебное путешествие в Чарлстон, Южная Каролина. Я тренировался один раз в день (плюс тренировка утром в день свадьбы). Но при этом мы решили, что сразу после Игр сделаем себе второй более длинный медовый месяц.

У нас была большая свадьба, по крайней мере это касается свадебной свиты. У меня было девять шаферов – учитывая, сколько у меня двоюродных братьев, было не сложно найти девять человек, – и еще я выбрал трех друзей жениха для торжества: мой кузен и партнер по бизнесу и тренировкам Даррен, мой друг Мэтт Биллингс и Донни.

В память об аварии, в которую попал Донни, мы надели на кисти рук силиконовые браслеты с надписью: «Светлой памяти Донни и Мэтта Хансакеров». В нашем свадебном альбоме есть фотография, где мы с шаферами и друзьями жениха вместе показываем наши браслеты. В тот день мне очень не хватало Донни и Мэтта.

В тот день мне очень не хватало и бабушки Мем. Мне бы очень хотелось, чтобы Хиллари имела возможность познакомиться с моей бабушкой, ведь у них было много общего. Как и Хиллари, Мем была очень позитивным человеком, которого все любили. Если бы они проводили время вместе, это было бы незабываемо. Возможно, Хиллари даже смогла бы победить нас, рассмешив бабушку Мем больше всех, причем, скорее всего, ей это удалось бы без использования козыря – цитат из «Форреста Гампа». Я знаю, бабушка одобрила бы мой выбор.

Смирение не слабость

Мой духовный рост между Играми 2010 и 2011 гг. нисколько не притупил мои соревновательные инстинкты. Будучи всю сознательную жизнь ярым поклонником спорта, я часто слышал, как профессиональных спортсменов, которые в течение карьеры уходили в религию, начинали критиковать за мягкотелость. Я сомневаюсь, что дело именно в этом. Безусловно, есть спортсмены, которые, став религиозными, почувствовали, что Господь указывает им другой жизненный путь. Но по большей части мне кажется, что любой, кто считает спортсмена мягкотелым только лишь потому, что тот верит в Бога, либо ищет причину, чтобы раскритиковать его веру, либо ищет простое объяснение ухудшающимся спортивным результатам. Особенно это касается спортсменов, которые находятся на пике своей карьеры. Очень сложно добраться до вершины – еще сложнее на ней удержаться.

Однажды я прочитал фразу, которая не выходит у меня из головы: «Смиренный не значит слабый». В своей Нагорной проповеди Иисус сказал: «Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю». В Евангелии от Матфея Он также назвал себя «кротким» и «смиренным» (11:29). Но Иисус точно не был слабым. Он сильно разозлился и прогнал торговцев со двора храма (Иоан. 2:13–16). Иисус страстно чтил святость Дома Господня, и эта страсть побуждала его чтить храм. Страсть заставляет людей действовать. Моя страсть – участие в Играх и прославление Бога через них, поэтому в каждом своем упражнении я выкладываюсь на все сто процентов.

Именно поэтому укрепление моей веры не оказало негативного влияния на соревновательную природу моего характера. Кроме того, я достаточное количество раз соревновался с верующими кроссфит-атлетами, чтобы знать, что и на них религия оказывала лишь положительное влияние. В любом случае я не хочу обобщать и тем более ни в коем разе не хочу никого судить – как я уже сказал, мы не знаем, что предначертано Богом каждому из нас. Но в моем случае я открыл для себя новую цель – стремиться к достижению спортивных результатов, чтобы прославлять Господа, – теперь я не смог бы выступать спустя рукава.

В Послании к Колоссянам (3:23) сказано: «И все, что делаете, делайте от души, как для Господа, а не для человеков». С моей точки зрения, это должно стать достаточной мотивацией для христианина, выкладываться на все сто, будь то Игры, тренировки в спортзале, участие в других спортивных мероприятиях или работа в офисе. Суть в том, что все, что вы делаете, вы должны делать для прославления Господа, а не вас самих.

Планировать или не планировать?

Приехав в Калифорнию для участия в Кроссфит Играх 2011 г., я чувствовал, что готов. Пока не сел на автобус ранним – очень ранним – пятничным утром.

Обычно все начиналось с неизвестного и неожиданного задания. На собрании перед Играми нам сразу сообщили, что мы не будем соревноваться в «Хоум Дипо Сентер». Вместо этого было решено, что первый турнир будет проводиться на пирсе «Санта Моника Пир». Комплекс будет состоять из двух упражнений: плавание и бег по пляжу.

Автобус заехал за нами в отель в пятницу в 4 часа утра. Мои нервы были на пределе. Это была не та обычная нервозность, которая всегда сопровождала меня перед соревнованиями, – я, кстати, так и не смог выяснить, почему я всегда так нервничаю.

Было еще темно – в этот предрассветный час мы ехали по направлению к Санта-Монике. Я взял свой телефон и открыл Библию. Я хаотично просматривал страницы, пока мой взгляд не остановился на стихах из Книги Пророка Иеремии (29:11–13, новая международная версия): «Ибо [только] Я знаю намерения, какие имею о вас, говорит Господь, намерения во благо, а не на зло, чтобы дать вам будущность и надежду. И воззовете ко Мне, и пойдете и помолитесь Мне, и Я услышу вас; и взыщете Меня и найдете, если взыщете Меня всем сердцем вашим». Я вчитывался в каждое слово этих псалмов, хотя прекрасно знал их наизусть.

В мае мы с Чипом посещали конференцию для тренеров по выносливости. Одним из духовных упражнений, выбранных для «Кроссфит в вере» во время путешествия, было заучить псалмы из Книги Пророка Иеремии (29:11–13). Я никогда не был силен в запоминании – не важно, будь это библейский стих или школьное задание. Это, конечно, огорчает, ведь иногда мне хочется прочесть что-нибудь из Священного Писания по памяти. Я помню много псалмов, и, безусловно, я знаю их значение, но дословное запоминание – моя слабая сторона, над которой я работаю. Как бы там ни было, эти стихи представляли собой небольшой отрывок, поэтому отлично отложились у меня в памяти.

Пока я сидел в автобусе, размышляя над отрывком, я думал о том, что не знал, что готовило мне будущее, но я точно знал, что у Бога на меня были свои планы. Как бы сильно я ни хотел победить, не важно, выиграю я или нет, ведь у Господа есть план для меня, и он позаботится, чтобы все было так, как должно быть.

«Все будет хорошо! – думал я, продолжая читать стихи на телефоне. – Что бы ни случилось, все будет хорошо!»

Я, конечно, и не ждал, что полностью избавлюсь от нервозности, но я чувствовал, как начинаю успокаиваться, прихожу в нормальное состояние, обретаю контроль над эмоциями.

Чтобы никто не подумал, что эта история о том, как я, вдохновленный библейскими псалмами, пришел и всех победил, скажу, что первый турнир я не выиграл. Скажу больше: на первом турнире я провалился! С другой стороны, может, это и к лучшему, ведь для меня это стало еще более сильным доказательством моей веры. Посыл, который несут в себе псалмы пророка Иеремии, не о том, что мы получаем то, что хотим, – для меня, например, это была бы победа в первом турнире. Наоборот, в этом отрывке говорится о том, как важно довериться Богу и следовать Его плану, независимо от того, что уготовила жизнь.

Так и есть, после турнира на пляже мне предстояло многое осознать и переварить.

На пирсе в Санта-Монике после спринта через пляж нам предстояло проплыть 210 м в океане, пробежать 1500 м по мягкому песку, сделать 50 подтягиваний груди к перекладине, 100 отжиманий с отрывом рук от земли, 200 воздушных приседаний и снова пробежать 1500 м по мягкому песку в обратном направлении до финишной черты.

Если вы бывали в Теннесси, то, возможно, заметили, что там едва ли много пляжей с мягким песком. Я никогда не скрывал своей нелюбви к бегу. Я не плохо бегаю – просто не люблю бегать. Бег не вызывает во мне ни одной положительной эмоции.

Но в первом турнире я понял, что бегать по мягкому песку еще хуже, чем просто бегать, и что я ненавижу это занятие. Плавание не было проблемой, да и результат первой пробежки не был самым плохим. Но второй забег в конце турнира стал кошмаром. Не забывайте, что 1500 метров – почти миля без 100 метров. Прежде чем добежать до финиша, мне приходилось чередовать бег трусцой и ходьбу по песку. Я знал, что добегу, вот только был уверен, что пробегу плохо.

Добежав до финиша, я понял, что у меня истощились ресурсы – я стал двадцать шестым из сорока девяти участников.

«Так, – подумал я, – это очень плохо».

Такое плохое начало стало для меня мгновенным импульсом. Как я уже говорил, чтобы победить на Играх, не обязательно показывать хорошие результаты везде и во всем. Но это и не значит, что в первом же турнире можно провалиться. Двадцать шестое место – истинный пример провала. Я понимал, что этим я воздвиг перед собой гору, на которую должен был теперь взобраться.

Плохой результат стал для меня и духовным испытанием. Я пришел на Игры с одной целью – прославить Господа. Я ощущал Его успокаивающее присутствие в автобусе. И вдруг уже спустя тридцать минут после начала соревнования я чувствовал себя поверженным.

Подобное часто происходит на духовном пути, не так ли? Можно почувствовать сиюминутную радость, которая возносит на новый уровень, но буквально сразу после этого сталкиваешься с превратностью судьбы, которая бросает вызов. Я заметил, что многие люди смотрят на такие случаи как на испытания, а другие – как на испытательный полигон. Все зависит от того, с какой стороны на это взглянуть.

Что касается меня, турнир на пляже стал для меня испытательным полигоном, поскольку он доказал, что мой новый уровень веры был истинным. То, как я себя чувствовал после этого турнира, – кардинальный поворот на 180 градусов по сравнению с тем, как я отреагировал бы год назад. Покажи я такой ужасный результат со старта год назад, я был бы повержен. А сегодня я чувствовал себя вполне нормально. Я не потому чувствовал себя хорошо, что занял двадцать шестое место. Все совсем не так. Передо мной было двадцать пять парней, и я знал, сколько потребуется усилий, чтобы подняться вверх по турнирной таблице. Я допускал, что к вечеру субботы, возможно, не поднимусь выше пятнадцатого или шестнадцатого места. Я точно помню, как подумал: «Если я буду пятнадцатым или шестнадцатым, возможно, моя карьера в кроссфите на этом закончится. Но я отношусь к этому спокойно».

К моему удивлению, такая возможность меня совершенно не пугала. Несмотря на то что я все же надеялся, что план Господа на меня включал чемпионат по кроссфиту, правда была в том, что я не мог знать, каков был Его план на самом деле. Но я точно знал, что он был, и на тот момент я не смог бы увидеть всю большую картину происходящего в моей жизни.

Кроссфит-глоссарий

Воздушные приседания

Зачастую их называют просто приседаниями (присесть необходимо таким образом, чтобы ягодицы оказались ниже колен, а затем встать в исходное положение), но воздушные приседания выполняются без какого-либо дополнительного веса, кроме массы вашего собственного тела. Приседания с весом представляют собой приседания со штангой либо на груди, либо на плечах. Приседания со штангой на груди предполагают, что штанга удерживается на уровне груди согнутыми в локтях руками с фиксацией на плечах, а со штангой на плечах – штанга находится на плечах за шеей.

Взбираясь на гору

После того как женщины завершили свой первый турнир на пляже, нас сразу отвезли на автобусе в «Хоум Дипо Сентер» для прохождения второго комплекса. В отличие от Игр 2010 г., нам сказали, что упражнения будут объявляться примерно за час до турнира.

Имея и один, и второй опыт, могу сказать, что я до сих пор так и не понял, как мне нравится больше – знать или не знать заранее, что меня ждет.

Когда я знаю, каким будет комплекс, я могу обдумать, какие движения могут быть самыми проблематичными, и выявить наиболее выигрышные позиции, где мои сильные стороны позволят мне набрать дополнительные повторы или выиграть время. Такие стратегии и такие мелочи могут повлиять на исход Кроссфит Игр. Порой полезно спланировать заранее, например, в какой момент времени остановиться и восстановить силы. Поэтому, если смотреть с этой позиции, то лучше предварительно знать, какие упражнения придется выполнять.

С другой стороны, я чувствую, что полностью готов встретиться лицом к лицу с неизвестностью (несмотря на то что случилось на канате в 2010 г.). Неизвестность – серьезный соперник. Порой она не очень великодушна, но, учитывая сложные задачи, которые она перед тобой ставит, неизвестность может представлять интерес.

К счастью, я не выбираю, знать или не знать заранее о том, что я буду делать, – Дэйв Кастро вряд ли будет спрашивать о моих предпочтениях!

Нам сказали, что второй турнир будет включать испытание, состоящее из трех частей на легкоатлетической площадке: удержание уголка как можно дольше, метание софтбола и ходьба на руках, кто дальше.

При удержании уголка я отметил, что другие участники выполняют это упражнение без обуви. «Почему они без обуви?» – спросил я себя. Очень скоро я получил ответ.

Удержание уголка – гимнастическое упражнение, при выполнении которого необходимо держаться на низко расположенных параллельных брусьях, поднимая ноги так, чтобы они были параллельны земле, формируя уголок. Для этого копмлекса нам под ноги поместили диски штанги – от нас требовалось продержаться как можно дольше, пока мышцы живота не ослабнут и ноги не коснутся дисков.

Я сразу не понял, что те, кто снял обувь, выиграли для себя пару-тройку дополнительных сантиметров между пятками и дисками. Когда вы пытаетесь удержаться в таком положении, ваши мышцы живота, трицепсы и бедра начинают гореть, именно эти два-три сантиметра могут стать спасительными. Я знаю, мне помогли бы эти лишние сантиметры, а так я продержался сорок секунд – не так хорошо, как хотелось бы. Я стал одиннадцатым.

Сколько можно?!

Чтобы вы понимали, какое огромное влияние могли бы оказать дополнительные два или три сантиметра, представьте, что я занял одиннадцатое место, продержавшись сорок секунд. Если бы я продержался еще две секунды, прежде чем мои ноги соприкоснулись с дисками, я стал бы седьмым.

После одного турнира и одной двигательной задачи второго турнира я успел дважды облажаться. Практически невозможно сделать две ошибки и остаться среди топовых участников.

Вторым упражнением было метание софтбола, где нам давались две попытки метнуть мяч на самое дальнее расстояние в пределах узкой полосы.

Участники соревнований, которые знали о моем бейсбольном прошлом, сказали, что у меня будет большое преимущество на испытании по метанию софтбола – видимо, они верили в меня сильнее, чем я. Думаю, они просто не знали, что я был игроком второй базы, а это значит, что я обычно делал быстрые броски на короткие расстояния – а это далеко не то же самое, что метать на дальние расстояния. Кроме того, едва ли они знали, что я перенес операцию на подающем плече.

Я наблюдал за соперниками, и оказалось, у очень многих участников были проблемы по части метания софтбола. Когда пришла моя очередь, в рамках первой попытки я сделал легкий бросок. Я со скрипом прошел – мяч приземлился на одну из квалификационных линий. Но, поскольку первая попытка все же была удачной, и один показатель у меня в этом упражнении уже был: камень упал с плеч, и во второй раз я метнул мяч на 69 м и 83 см – это четвертый лучший результат. Турнир выиграл Спенсер Хендель, метнув мяч на 78 м 67 см. В школе Спенсер также играл в бейсбол, и он перенес пластическую операцию Томми Джона на правом (подающем) локте. Где-то там два хирурга в тот момент гордились своей отлично проделанной работой.

Последним испытанием была ходьба на руках. Я знал, это упражнение – моя стихия, но я предполагал, что победит Крис Спиллер, поскольку много раз видел на видео, как впечатляюще долго он может ходить на руках.

Я хорошо шел, пока чуть не потерял равновесие и почти упал.

Я даже слышал, как толпа одновременно выдохнула: «Ух ты!» – когда я восстановил равновесие и продолжил идти. Я выиграл в этом заходе, пройдя 45 м 45 см – почти на 7,5 м больше Криса, который стал вторым. Если бы мои ноги коснулись земли, когда я первый раз потерял равновесие, я не знаю, смог ли победить.

Благодаря тому, что многие атлеты не смогли метнуть софтбол в пределах квалификационного коридора, моих результатов в метании мяча и ходьбе на руках было достаточно для того, чтобы покрыть убытки, которые я понес во время выполнения уголка – итак, по результатам этого комплекса упражнений я стал первым. В общем зачете я стал седьмым, набрав 135 очков – мне не хватало одиннадцати очков до Дэна Бейли, который был на первом месте турнирной таблицы. В Играх 2011 г. система оценки изменилась, и за победу в комплексе давали 100 очков, за второе место – 95, за третье – 90, а затем очки уменьшались в соответствии с местом по скользящей шкале. Ниже шестого места разница в результатах составляла всего два очка, а еще дальше вниз – лишь одно. Поэтому разница в 11 очков была не такой большой, как если бы это были Игры 2010 г.

Существенная разница между первыми двумя комплексами на скорую руку уравняла позиции соперников. К всеобщему удивлению, никто не вошел в первую десятку сразу в обоих турнирах. Дэн, к примеру, вышел вперед, финишировав соответственно четвертым и тринадцатым.

Итак, я компенсировал свое кошмарное выступление на пляже и тактическую ошибку при удержании уголка. Ближе к концу первого дня я снова был в гуще событий.

Я жаждал скорее принять участие в финальном пятничном турнире, когда его объявили. Из всех возможных упражнений, конечно же, комплекс начался именно с лазания по канату.

Канат, канат, канат…

За последний год, кажется, не было ни одного интервью, где не всплывал бы канат. Я сумел взобраться по канату, прикрепленному к дереву за домом моего кузена в Мичигане, уже через неделю после Игр. Я также оборудовал канат в спортзале по кроссфиту, в котором регулярно тренировался. А видео, где я успешно поднимаюсь по канату, облетело все сообщество кроссфита. Уже больше одиннадцати месяцев канат не представлял для меня никакой проблемы.

Как бы там ни было, в преддверии новых Игр я получал вопросы о канате от журналистов и болельщиков. Все хотели знать, страшил ли меня тот факт, что в Играх 2011 г. может быть канат, и буду ли я волноваться, когда лазание по канату предложат в качестве испытания. А я продолжал отвечать: «Нет, это вообще не проблема для меня». В любом случае я знал, что бы я ни отвечал, вопросов меньше не станет. Мне придется показать, что я осилил канат.

Принимая во внимание, что подобные вопросы я слышал почти год, я надеялся, что Дэйв Кастро включит лазание по канату в эти Игры, чтобы на большой арене я мог раз и навсегда прекратить все разговоры. Как бы там ни было, я не просто хотел доказать, что могу взбираться по канату – я хотел выиграть комплекс, который включал канат. Лазание по канату в самый первый день Игр – лучшая для меня новость.

Итак, этот последний пятничный комплекс состоял из 5 раундов, включающих лазание по канату 4,5 м с последующим взятием штанги на грудь и толчком. В первом раунде придется взобраться на канат пять раз, а в каждом последующем – на один раз меньше. Взятие на грудь и толчок штанги начнется с пяти повторов по 66 кг, а затем в каждом новом подходе на один повтор меньше, но на 9 кг больше.

Турнир начался с каната, и я тут же за него ухватился, оборачивая ноги вокруг него так, как меня научил мой друг Google, а затем взобрался наверх так, как будто я умел это делать с рождения.

Я даже взобрался на канат на один раз больше, хоть и не по своей воле. Когда я думал, что это последний раз, я два раза коснулся бруска над канатом вместо положенного одного, чтобы как-то подчеркнуть свою победу над канатом. Но когда я спустился на пол, судья показала мне, что этот раз не засчитывается. Дело в том, что, спускаясь вниз, мы должны были удерживать канат вплоть до определенной отметки – прикрепленного кусочка ленты, но я был настолько переполнен эмоциями, что отпустил канат прежде.

Сначала я растерялся. Я уже начал двигаться в сторону штанги, чтобы приступить к последнему раунду взятия на грудь и толчка, но судья Бобби Миллсапс прервала меня, сообщив, что этот раз не засчитывается – я неправильно выполнил движение. Мне кажется, я даже выказал свое недовольство, но на самом деле она была права. Позже я просматривал видеозапись, и я действительно отпустил канат раньше положенного.

Бобби – хорошая судья. Все судьи являются либо бывшими спортсменами, либо тренерами на семинарах для получения сертификата 1‑го уровня. Это значит, что они очень хорошо знают правила кроссфита и поэтому способны отличить правильное выполнение от неправильного. Только стоит отметить, что, даже если вы недовольны решением судьи, у вас нет времени, чтобы высказаться, ведь время продолжает двигаться вперед, равно как и другие участники соревнований. Игры – это вам не бейсбол, в котором игра приостанавливается, если вдруг игрок или тренер решает поспорить с судьей.

В самый разгар битвы на арене надо мной берет верх моя соревновательная натура. Если мне кажется, что мне есть что сказать судье, я обязательно все выскажу, но только во время переделывания подхода, который мне не засчитали. Но, повторюсь, Бобби была права, она сделала то, что должна была сделать.

Незасчитанный раз означал, что мне нужно было выполнить незапланированный шестнадцатый подъем по канату, и тем не менее я все же успел еще раз выполнить взятие штанги (102 кг) на грудь и ее толчок, финишировав первым в своем заходе и, как вскоре я узнал, первым в турнире. Я выиграл – опередив Бена Смита всего лишь на 3 секунды. Мы шли ноздря в ноздрю, и можно сказать, что решение Бобби, которая показала мастер-класс судейства, стало для меня преимуществом.

Осознание того, что мне пришлось подняться по канату на один раз больше других, но при этом я все равно оказался первым, сделало мою победу еще более сладостной. Я был взбудоражен. Теннисный корт был переполнен, толпа кричала громче обычного – наверное, раза в три сильнее, чем в прошлом году, – и наше выступление ночью в свете фонарей создавало достаточно напряженную атмосферу, вследствие чего этот турнир некоторые даже стали называть «Месть Рича».

«Эй, да ты, оказывается, можешь лазать по канату», – подкалывал меня Дэйв, когда я уходил с арены.

Вернувшись в комнату для спортсменов, я все еще не мог отдышаться, когда первый журналист снова задал уже привычный вопрос. Не описать словами, как я был рад услышать наконец позитивный вопрос о канате.

По результатам трех турниров я был на втором месте, от Бена меня отделяли 5 очков. Когда я шел в раздевалку, у меня брали интервью и попросили одним словом описать мои ощущения в конце первого дня.

«Блаженный», – сказал я. А затем, дабы усилить значение этого слова, я повторил: «Блаженный».

Почему я это делаю?

И снова на грани

Подводя итоги

Джефф Барнетт, атлет, с которым мы вместе участвовали в Региональном этапе в 2010 г. и с которым впоследствии подружились, позвонил мне на мобильный перед финальным турниром.

«Я все рассчитал, – сказал он. – Я знаю, что тебе потребуется для победы. Хочешь знать?»

«Конечно», – ответил я. Джефф сказал мне, что я могу занять последнее место в первых двух испытаниях по принципу «как можно больше повторов» и тем не менее все равно выиграть чемпионат, если выиграю последнее испытание, которое необходимо было пройти на время.

«А что, если мне удастся победить тех, кто идет за мной по пятам?» – спросил я.

«Если ты сможешь победить Бена и Джоша хотя бы в одном турнире, – сказал мне Джефф, – считай, ты выиграл».

Это было все, что я хотел услышать. Я тут же разработал стратегию: выиграть первое испытание по принципу «как можно больше раундов». Я не собирался ничего откладывать на последнее испытание – в кроссфите так дела не делаются, а у Фронингов так дела тем более не делаются.

Состав участников сократили до двенадцати топовых атлетов; для трех финальных испытаний участников поделили на два захода, но мне нужно было контролировать выступление лишь двух участников, которые были ближе всего ко мне в моем заходе: Бена и Джоша.

«Ты должен победить тех, кто стоит рядом с тобой».

Когда Дэйв Кастро произнес ключевые слова «Три, два, один, начали!», я ухватился за ручку гребного тренажера и в мгновение ока сжег 20 калорий, затем побежал и взял мяч. Мои броски были быстрыми, но я их контролировал – каждый раз попадал прямо в цель. Я перешел к подъемам носков к перекладине. Закончив, направляясь к ящикам, на которые необходимо было запрыгнуть, я посмотрел справа от себя. Блэр Моррисон, который находился через три полосы от меня, шел со мной голова в голову, а Бен и Джош все еще поднимали носки к перекладине.

Никто не успел выполнить все запрыгивания на ящик, когда вышли положенные три минуты. Во время минутного перерыва мы все вернулись на исходную позицию, чтобы приступить ко второй части турнира, а диктор по стадиону объявил количество раз, выполненное каждым атлетом. Блер сделал 96 и победил в нашем составе, а я шел за ним следом, сделав 94 раза. Я не знал, какие были наши позиции относительно ребят из первого состава, но, несмотря на то что в своем составе я не стал победителем, я обошел как Бена, так и Джоша. Если верить тому, что сказал мне Джефф-математик, этого было достаточно для того, чтобы стать золотым призером чемпионата.

Я посмотрел через стадион туда, где сидели мои друзья и родственники.

Донован показывал мне, что я был в лидерах, а Даррен показывал совсем другое.

Я был в замешательстве. Я продолжал на них смотреть, пытаясь плечами спросить, где же я находился в турнирной таблице.

«Все в порядке», – сигнализировал мне Донован.

«Продолжай двигаться», – пытался сказать Даррен, сидевший прямо рядом с Донованом.

Я не знал, хорошо я выступил или нет. Я также не знал, что Даррен просто шутил. Ему все равно, тренируемся ли мы в нашем спортзале или же переживаем переломный момент финального дня Кроссфит Игр – если у него появляется шанс подшутить надо мной, он его точно не упустит.

«Забудь! – сказал я себе. – В любом случае в этом испытании ты должен выложиться по полной программе».

Во втором испытании по принципу «как можно больше повторов» я выиграл в своем составе, сделав 23 бурпи прежде, чем вышло время. Даже не глядя в турнирную таблицу, я был почти уверен, что победил в чемпионате, но, как обычно, уверен не на сто процентов.

Даже если бы я и был полностью уверен, то все равно не смог бы превратить финальную часть турнира в триумфальный круг. После первых двух сегментов я был выжат как лимон, но в глубине души я понимал, что Дэйв может на ходу придумать какое-нибудь правило, допустим, что любой, кто не прошел финальный турнир, будет дисквалифицирован, или что с него будут сняты очки, или еще что-нибудь в этом духе.

Поэтому в финальном круге я выложился по полной, хотя, сказать по правде, я выдал не так уж и много, учитывая мою усталость. Я израсходовал столько энергии в первых двух кругах, что мне казалось, что я нахожусь в психологическом и физическом ступоре.

Принимая во внимание, что первые два круга длились всего три и шесть минут, никто не добрался до подтягивания упряжки. О Боже! Более жестокого способа завершить Игры я себе и представить не мог.

Упряжка находилась там, где мы начинали испытание. К ней был прикреплен канат, длина которого соответствовала длине стадиона. Мы должны были стоять на противоположном конце стадиона и тянуть упряжку через весь стадион за этот канат. Джош и Бен, стоявшие слева от меня, уже практически завершили «перемещение» упряжки, когда я взялся за канат. Я видел, что Спенсер Хендель, стоявший с другой стороны стадиона, также меня опережал.

Не забывайте, что испытание проходило на теннисном корте. Длина классического корта составляет 23,8 м, плюс добавьте дополнительное расстояние между границами поля и сиденьями. Вес упряжки – 210 кг. И, поверьте мне, упряжка была не на колесиках.

К подтягиванию упряжки сложно применить какую-либо стратегию. По большей части это банальное испытание на силу, которая осталась у атлетов после того, как три полных дня из них ее выжимали.

И вот я стою на одном конце стадиона и тяну на себя канат, чтобы сдвинуть с места не поддающуюся мне упряжку – и не просто сдвинуть, а протянуть через весь стадион. Мои друзья и семья сидели невысоко, в том же конце стадиона. Очевидно, им казалось, что упряжка должна была двигаться быстрее, чем я ее двигал, потому что очень скоро я услышал: «Тяни упряжку, Рич! Тяни упряжку!»

И я тянул. Снова тянул. А потом я снова услышал: «Тяни упряжку! Тяни упряжку!»

Я саркастично подумал: «Да ладно, мне, оказывается, нужно тянуть?! Спасибо, что сказали, а то я и забыл! Совсем вылетело из головы, что мне нужно тянуть упряжку!»

В конце концов я устал от подбадриваний и перестал тянуть, посмотрел в их сторону и закричал: «Да я пытаюсь!» Сейчас мы все смеемся, когда вспоминаем этот момент. Но на тот момент мне было не до смеха.

Я предпочитаю не говорить во время кроссфит-испытания, что я исчерпал силы, поскольку разум всегда способен убедить тело в том, что нужно продолжать двигаться. Для меня это что-то вроде машины. Стрелка может быть на «E», но водитель знает или, уместнее сказать, надеется, что в баке осталось еще чуть-чуть топлива. Водитель видит, как стрелка опускается до уровня «E», и говорит: «Бак пуст». При этом он не съезжает на обочину, не выключает двигатель и не начинает толкать. Водитель заставляет машину двигаться, несмотря на отсутствие топлива, потому что он нуждается в том, чтобы в баке было еще хотя бы чуть-чуть, чтобы добраться до заправки. (В этом примере я использовал местоимение «он», а не «он/она», поскольку всем нам хорошо известно, что только мужчина может управлять транспортным средством, когда стрелка опустилась ниже уровня «E».) Именно так играет симфония тела и разума в кроссфите. Тело говорит, что сил больше нет, но разум знает, что в баке осталось еще чуть-чуть, хотя, по правде говоря, разум не может знать, сколько конкретно осталось и сколько еще тело сможет продержаться.

Когда я завершил последнее испытание Кроссфит Игр и знал, что стал чемпионом, я очень хотел устроить какое-нибудь сиюминутное и грандиозное празднество. Но я был настолько измотан – не только после последнего турнира, а в целом после всего соревнования, – что не смог. Когда я в последний раз рванул канат, чтобы упряжка преодолела финишную линию, Спенсер обнял меня, к тому моменту он уже завершил испытание и стоял рядом, подбадривая меня.

Я прошел несколько сантиметров, подошел к сиденьям и обнял отца, который наклонился ко мне с первого ряда. Я облокотился на стенку и сел на пол стадиона.

Сразу после того, как вы закончили комплекс, первое, что вы должны сделать, – подписать ведомость со своими результатами. Ваш судья даст вам лист бумаги, где будет написано время или количество повторов, а вы должны поставить свою подпись, подтверждая правильность результатов. Вы согнуты пополам, сидите на земле или порой даже лежите на ней, пытаясь отдышаться, пот льет ручьем, а у вас требуют подпись – порой мне кажется, что я настолько морально и физически измотан, что, если судья подсунет мне кредитный договор на машину, я, скорее всего, подпишусь под ним. Мне кажется, мне было бы все равно, даже если бы я знал, что это договор на его машину.

Итак, я сидел на полу, и ко мне подошел Бен, чтобы дать мне пять. Бен выиграл финальное испытание в нашем составе и в конечном итоге стал третьим в общем зачете, уступив Джошу. Потом я услышал, как диктор стадиона попросил всех участников выстроиться за Дэном Бейли. Я огляделся, чтобы найти, где тот Дэн, и увидел, что он стоял практически в самой дальней полосе – он один из всего нашего состава до сих пор тянул упряжку. Я дошел до Дэна как раз в тот момент, когда он готовился сделать последний рывок – оставались считаные сантиметры. Толпа скандировала: «Бейли! Бейли! Бейли!» Он отклонился так далеко назад, что его зад практически коснулся земли, когда упряжка преодолела финишную линию. Дэн даже не пытался подняться. Он просто лег на спину. Я наклонился над ним, похлопал его по лицу, и он обхватил меня обессилевшими руками. Поверьте, я понимал, как ему плохо.

В конечном итоге соревнования, наконец, закончились. И хотя официально победителя еще не объявили, я знал, что выиграл.

Итак, как чувствует себя победитель Кроссфит Игр? Каково это, быть самым физически подготовленным человеком на планете? Каково быть обладателем чека на 250 000 долларов?

В основном я чувствовал лишь облегчение. Каким бы этот ответ ни был разочаровывающим, именно облегчение переполняло меня в тот момент. Я был просто счастлив, что Игры закончились. Весь физический и моральный стресс, который сопровождал меня, наконец был позади.

Но помимо этого я, конечно, испытывал чувство огромного удовлетворения. Удовлетворение было не только от того, что я победил, хотя это, безусловно, стало предметом особой гордости, ведь с самого начала я был настроен на победу. Но мое чувство удовлетворенности, как и для кроссфит-атлетов, выполнивших испытание в нашем спортзале в Куквилле, было от осознания того, что кто-то бросил мне вызов, а я его принял и победил.

После церемонии награждения я встретился с семьей и друзьями.

«Я голодна, – сказала Хиллари, – пойдем есть».

То же самое она сказала, когда увидела меня сразу после моего удручающего финиша в 2010 г.

У Хиллари прекрасное чувство юмора. Что еще важнее, она не воспринимает слишком серьезно мое занятие кроссфитом. То есть это был ее способ сообщить мне о том, что ей, конечно, понравилось видеть мою победу, но, по большому счету, было совсем не важно, стал я первым или вторым. Она никогда не была одной из тех, кто видел во мне Рича Фронинга кроссфит-атлета, а мне именно это и было нужно.

Что вы делаете после того, как выиграли свой первый чемпионат в Кроссфит Играх? Если вы сын Рича и Джанис Фронингов, то вы сразу возвращаетесь к работе, чтобы подготовиться к следующим Играм. А если вы отложили свой настоящий медовый месяц, то вместе с женой отправляетесь прямиком на пляж.

Вопрос был в том, могут ли ужиться вместе подготовка к Играм и медовый месяц.

После соревнования мне скорее нужен был психологический перерыв, нежели физический. Физически мне нужно продолжать двигаться. Я из тех людей, кто не может долго сидеть на месте, мне нужно встать и заняться делами. Я постоянно верчу что-то в руках или играю с чем-нибудь пальцами. Это иногда огорчает Хиллари. Поскольку я не могу долго сидеть перед телевизором, в конечном итоге я либо стою за диваном, либо облокачиваюсь на спинку стула. Это желание постоянно поддерживать активность распространяется и на тренировки. Когда я не тренируюсь, мое тело чувствует себя бесполезным.

Итак, я принял решение продолжать тренироваться и после соревнований. Обычно после Игр я посвящаю отдыху не более одного дня. Вместо полноценного отдыха я просто уменьшаю количество тренировок. После Игр я могу тренироваться всего два раза в день или даже один раз в день. Но для того, чтобы мое тело получило такой необходимый ему психологический отдых, я не ставлю перед собой целей – я просто тренируюсь без времени или цифр. Сразу после того, как я прошел напряжение Игр, тренировки должны приносить мне радость, иначе я не захочу тренироваться.

Но вернемся к медовому месяцу. Я понимал, что не смогу совсем не тренироваться, поэтому, должен признаться, я решил проявить креативность. Когда Хиллари принимала душ, я выполнял какое-нибудь быстрое упражнение, которого было достаточно, чтобы тело не «застаивалось». В гостиничном номере была гиря, и я делал небольшие махи и приседания с гирей на груди либо прямо в номере, либо на балконе. Насколько мне известно, Хиллари не знала о моих тренировках во время медового месяца. Уверен, что она и не узнала бы, если бы не прочитала эту страницу.

Было одно преимущество у молодожена, который только что победил на Играх, – возможность путешествовать, благодаря спонсорству Reebok. До Игр 2010 г. я никогда не был западнее штата Техас. Самыми дальними были поездка в Мичиган, весенние каникулы во Флориде, а также собеседование моего отца в Техасе. Осенью мы с моей новоиспеченной женой смогли посетить Европу, Южную Корею и Мексику в рамках рекламного тура Reebok по продвижению кроссфита.

Я встретился с иностранными участниками Кроссфит Игр и был поражен огромным количеством людей, интересующихся этим спортом, в странах, которые мы посетили. Я знал, что кроссфит стал международным достоянием, но эти туры открыли мне глаза на то, насколько всемирным и глобальным спортом стал кроссфит. Кроме того, наши поездки стали для меня своего рода анонсом состязаний, которые, возможно, станут частью Игр будущего – в мире ведь столько людей, желающих получить тот титул, который только что стал моим. По собственному опыту я знал, что всего лишь за несколько месяцев можно пройти колоссальный путь от неизвестного атлета до победителя Кроссфит Игр.

Осень для меня – время спячки, если можно так выразиться. Я имею в виду тренировки. Хотя круглый год я упражняюсь каждый день и иногда даже несколько раз в день. После Игр я должен был каким-то образом вместить тренировки в график путешествий. Одной из причин популярности кроссфита является тот факт, что многие упражнения можно выполнять в любое время в любом месте. Если атлет путешествует и находится там, где нет снарядов, существует достаточно движений, для выполнения которых они не нужны и можно составить целые комплексы. Безусловно, во время туров по другим странам одной из моих обязанностей была работа с кроссфит-атлетами в филиалах. Было страшно подумать, но на самом деле я путешествовал, чтобы тренироваться. Я до сих пор не могу поверить в то, что зарабатываю на жизнь тренировками.

Поскольку я выиграл Кроссфит Игры и к тому же приехал из Америки, иностранные атлеты очень хотели посмотреть, как я тренируюсь, и поговорить со мной о спорте. Я уже говорил, что у меня не очень хорошо получается выступать перед аудиторией. Я не боюсь высоты, я ездил верхом на быках (на живых быках, не на механических), я прыгал с парашютом, и я заходил в горящие здания, когда работал пожарным. Когда я был ребенком, то ни секунды не сомневался, когда надо было спуститься по 6‑метровой отвесной скале на шланге для подачи воды. Но встать перед публикой и заговорить? Нет уж, спасибо.

Как бы там ни было, мне нужно было справиться с этим страхом – причем справиться очень быстро.

Еще одна зона некомфорта для меня – тренироваться на глазах у других. Тренировки с партнерами – это одно дело, а совершенно другое дело тренироваться, когда другие просто смотрят на тебя. Я не знаю почему, но я не люблю, когда вокруг меня собираются зрители. Это, кстати, касается и членов моей семьи. Но, как и в случае с публичными выступлениями, мне пришлось быстро адаптироваться к нахождению вне зоны моего комфорта – я был вынужден тренироваться на людях.

Мне было проще думать, что публичные тренировки и выступления были не обо мне. Для меня это была возможность прорекламировать кроссфит и Reebok. Но, учитывая, что людей интересовала и моя личность, для меня это также была возможность рассказать о том, кем был я на самом деле: не Рич Фронинг кроссфит-атлет, а Рич Фронинг христианин. И в этом мне помогала моя татуировка, отсылающая к Посланию к Галатам.

Сразу вспоминаются истории о Тиме Тибоу, который написал «Евангелие от Иоанна 3:16» под глазами на черном фоне перед матчами в составе футбольной команды Университета Флориды. «Евангелие от Иоанна (3:16)» – самый распространенный поисковый запрос в Google во время трансляции его матчей. Я решил сделать татуировку с «Посланием к Галатам (6:14)» исключительно для себя, но, когда мы с татуировкой стали более «видимыми» во время игр, я начал получать множество вопросов о том, что она означала. В конце концов, это не такой известный псалом, как Евангелие от Иоанна (3:16), и мне нравилось, что меня об этом спрашивали, ведь я мог рассказать, что этот псалом значил лично для меня.

Интересная история из жизни: в одном интервью во время Игр, когда я работал на гребном тренажере, чтобы немного остыть после очередного комплекса, меня спросили о моей галактической татуировке. Я чуть не поперхнулся и поправил интервьюера, сказав, что татуировка не от слова «галактика» – это Послание к Галатам. «Это библейский псалом, – сказал я ему. – Обязательно найдите и прочитайте».

Во время путешествия по Мексике в рамках рекламного тура с Reebok мы с Хиллари купили свой первый дом в Куквилле. До этого мы жили в квартире с двумя спальнями. Нам понравился дом, на который было наложено взыскание. Мы предложили цену, но ее не приняли, и дом выставили на аукцион. Аукцион назначили как раз на то время, когда мы были в Мексике, и мы попросили моего отца сходить на аукцион – мы ему строго-настрого запретили предлагать за дом цену, превышающую 140 000 долларов. Мы все рассчитали и решили, что такая цена – наш экономический потолок.

В Мексике мы попросили у представителя компании Reebok телефон, поскольку у него был роуминг. Во время аукциона мы без устали переписывались смс-сообщениями с моим отцом, но внезапно пропала связь. Когда сигнал возобновился, нас ожидало сообщение от отца, в котором он спрашивал, готовы ли мы заплатить 145 000 долларов.

У нас не было времени на раздумья и обсуждение, поэтому мы быстро ответили, чтобы он поднимал цену.

«Поздно, – ответил отец. – Уже сам все сделал».

Итак, дом был наш.

«Дорогая, познакомься с Дэном»

Спустя некоторое время после того, как мы купили дом, Дэн Бейли, один из участников Кроссфит Игр, приехал в Куквилл для собеседования на место аспиранта и помощника тренера Чипа Пью в Технологическом университете.

Дэн работал в Rogue Fitness в Колумбусе, Огайо, и с Томасом Коксом. Впервые мы познакомились с ним на Региональном квалификационном этапе в 2011 г., когда мы участвовали в командных соревнованиях за «Кроссфит в вере». Я не много общался с Дэном во время Игр, но они с Томасом подружились, поскольку у них было много общего, включая прошлое в организации Athletes in Action («Атлеты в действии»).

Томас, помощник тренера в Технологическом университете Теннесси, проводил библейские чтения для футбольной команды, а после Регионального этапа он попросил Дэна приехать в Куквилл и провести чтения.

Пока Дэн гостил в университете, он сказал Чипу, что он не отказался бы от работы помощника тренера, если такая вакансия появится, поскольку хотел получить степень магистра.

Вскоре после того, как Дэн вернулся в Колумбус, появилась вакансия аспиранта – помощника тренера. Дэн вернулся в Куквилл, чтобы пройти собеседование, и Чип взял его на работу. После удачного собеседования Дэн решил заехать к нам в гости, и я спросил, где он планирует жить. Дэн сказал, что у него пока не было возможности подыскать себе квартиру, но Томас предложил ему пожить с его семьей, пока он не присмотрит себе жилье.

Я напомнил Дэну, что у Томаса с женой было двое детей – старший, трех лет, и новорожденный. «Я не уверен, что это хорошая идея», – сказал я ему.

Потом я предложил Дэну пожить у нас, поскольку у нас были две свободные комнаты на втором этаже, где он мог расположиться на первое время. Уже на следующих выходных Дэн переехал к нам с надувным матрасом, садовым стулом и компьютером.

На дворе был ноябрь 2011 г. На момент написания этой книги Дэн все еще живет с нами – конечно, пока не подыщет свое собственное жилье!

Меня часто спрашивают о Дэне. Очевидно, людям непонятно, как могут два атлета, которые соревнуются друг против друга, жить под одной крышей. Сообщество Кроссфит сняло интересное видео обо мне, Дэне и нашей вере – это видео собрало много положительных отзывов о нас обоих.

Помимо того что Дэн является атлетом мирового класса, с которым я мог бы тренироваться, его переезд к нам практически мгновенно окупился сторицей. Дэн – отличный парень, но, не кривя душой, надо сказать, его жизнь – полнейший беспорядок. Он оставляет свет включенным, оставляет по всему дому одежду и другие свои вещи. Мне приходится постоянно за ним ходить и подбирать все то, что он разбрасывает. Дэн как ребенок, поэтому присутствие Дэна в нашем доме – отличная подготовка для нас с Хиллари к собственным детям в будущем. В любом случае неспособность Дэна соблюдать чистоту и порядок также означает, что у меня всегда есть козел отпущения. Если я сделаю что-то, за что Хиллари, как я знаю, меня не похвалит, я всегда могу сказать «Это Дэн» и, таким образом, остаться безнаказанным. Или, по крайней мере, наказание не будет серьезным. Безусловно, Хиллари уже на это не ведется, поэтому моя тактика утратила свою эффективность.

Хиллари познакомилась с Дэном только в тот день, когда он к нам переехал. Я сказал ей, что Дэну негде жить и что все, что у него было, – это матрас, садовый стул и компьютер.

«Конечно, пусть поживет у нас», – сказала Хиллари.

Хиллари и Дэн сразу подружились, и с самого начала они стали как брат и сестра – наблюдать за их шутливыми перепалками для меня сплошное и бесплатное удовольствие. Это, конечно, не самая важная причина, по которой я рад, что Дэн живет с нами, но за это я ему отдельно благодарен.

Лучшее – враг хорошего

Я решил не менять стратегию подготовки к Играм 2012 г. Если она сработала в 2011 г., зачем испытывать судьбу? Я нацелился на увеличение силовых показателей, концентрируясь на олимпийских движениях. Помимо этого я практически полностью придерживался стандартного графика – точнее, его отсутствия, – как и годом ранее.

Уровень моей мотивации также остался неизменным. Победа на Играх 2011 г. ни капельки не уменьшила моего стремления победить и в 2012 г. Один журналист, казалось, больше всех не мог поверить в то, что мое желание победить было одинаково сильным оба раза. Во время интервью я как раз тренировался, и его вопросы меня сбивали. Но мне кажется, что сейчас я наконец могу объяснить, почему хотел победить, – победа ведь не была моей конечной целью в 2011 г., как и в 2012 г. Единственной моей целью было прославлять Господа через соревнования. Я мог делать это независимо от того, стану ли я чемпионом, займу ли снова второе место или просто войду в десятку лучших атлетов. Мне кажется, что интервьюер не совсем понимал, что для меня значили Игры, и мы с ним рассматривали победу под разными углами.

Но в любом случае я хотел победить так же сильно, как и раньше.

Дэйв Кастро как-то сказал, что никто никогда не сможет выиграть дважды. В детстве я болел за «Детройтских львов» и видел, как Барри Сандерс, включенный в Зал Славы профессионального футбола, неизменно был одним из лучших раннингбеков в истории Национальной футбольной лиги. Один из самых впечатляющих фактов о Барри заключался в том, что, каким бы великим игроком он ни был, он никогда не вел себя так, как будто был лучше любого другого игрока на поле. Барри больше любил говорить о своей команде, нежели о себе лично. Он не сильно радовался своему первому результативному дауну, а после тачдауна спокойно передавал мяч арбитру, не делая при этом никаких чудаковатых движений и танцев, как бы говорящих: «Посмотрите на меня, я молодец». Про Барри любили говорить, что, когда он находился в зачетной зоне, создавалось впечатление, что он там уже бывал. Мне нравилось его поведение, и я хотел научиться демонстрировать такую же спокойную уверенность.

Я не люблю подкалывать людей (конечно, это не касается моих кузенов, но они близкие мне люди). И я не хочу быть тем, кому на спину прикрепят мишень и будут в нее целиться, поэтому я стараюсь не привлекать к себе внимания смелыми заявлениями. Именно поэтому я ничего не сказал Дэйву в ответ. Я также никогда никому из прессы не говорил об этом. Но замечание Дэйва стало для меня реальной мотивацией.

В 2012 г. изменились правила Кроссфит Игр, и всем необходимо было пройти квалификационный отбор – итак, у меня больше не было «пропуска» на Игры, как в 2011 г. Это означало, что, как любой другой кроссфит-атлет в мире, я должен был принять участие в пятинедельном Открытом этапе, который проходил с конца февраля по март, чтобы пройти на Региональный этап – назначенный на май – от центрально-восточного региона. Что примечательно, общее количество участников в 2012 г. практически вдвое превышало показатель предыдущего года!

Для каждого комплекса штаб приглашал 1–2 участников Игр и записывал видео с комплексом той конкретной недели, чтобы продемонстрировать надлежащие стандарты выполнения комплекса, на которые будут обращать внимание судьи. Нас с Дэном показывали на второй неделе. Видео снимали в тренажерном зале Технологического университета Теннесси. На Дэйве Кастро была майка с надписью «Кроссфит в вере», а мы выполняли комплекс упражнений по принципу «как можно больше повторов» – кстати, все пять комплексов, объявленных в рамках Открытого этапа, выполнялись по принципу «как можно больше повторов». Наш комплекс включал 30 рывков 34‑килограммовой штанги, 30 рывков штанги весом 61 кг, 30 рывков 75‑килограммовой штанги и как можно больше рывков штанги весом 95 кг. Во время испытания нас разместили таким образом, что мы с Дэном стояли друг напротив друга на расстоянии примерно 2–2,5 м. Мы шли нога в ногу примерно до последней минуты. В конечном итоге я сделал 98 раз – буквально на пару раз больше Дэна. Как потом оказалось, мой результат стал лучшим среди всех участников Открытого этапа со всего мира.

Я был в тройке лучших по результатам четырех из пяти комплексов упражнений – во всех, кроме первого, который представлял собой семиминутное выполнение бурпи. В этом испытании я стал тридцать четвертым, сделав 141 бурпи. На самом деле, мне кажется, это круто, что тридцать три человека в мире могут похвастаться тем, что в этом конкретном турнире они обошли кроссфит-чемпиона. Когда дым после всех событий рассеялся, оказалось, что по результатам Открытого квалификационного этапа я занял первое место – так я без проблем добрался до Регионального этапа.

Игры перед Играми

Стоило догадаться, что что-то не так, когда штаб опубликовал расписание Игр вместе с описанием более половины пятничных комплексов за неделю до самих Игр. В 2010 г. нам сказали, что испытания будут объявляться непосредственно перед самими соревнованиями. В 2011 г. комплекс нам сообщали примерно за час до турнира. А сейчас все испытания объявили на неделю раньше! Мы узнали о двух из трех пятничных комплексах и о трех из четырех субботних. Напротив комплексов, запланированных на воскресенье, стояла пометка: «Будет объявлено позднее».

В любом случае в понедельник за ужином перед Играми всех участников ждал сюрприз.

Когда Дэйв Кастро заканчивал свое традиционное обращение к участникам соревнований, во время которого он обычно описывает в деталях всю ту информацию, которую необходимо осветить перед Играми, и проводит нечто вроде легкой психологической атаки, он сказал, что было «еще кое-что», что он должен был нам сказать.

Дэйв начал с рассказа о спонсорстве Reebok и отметил, как хорошо, что компания Reebok всегда снабжала спортсменов обувью и спортивными принадлежностями. Поэтому он стал задаваться вопросом, почему сообщество Кроссфит не предоставляло ничего своим атлетам. Он сказал, что пришло время перемен. У сообщества было несколько подарков, которые он хотел вручить каждому из нас: пара ластов и горный велосипед.

После этого Дэйв объявил, что к графику был добавлен еще один комплекс – первый в истории Кроссфит Игр триатлон. Турнир будет включать 700‑метровый заплыв в ластах, 8‑километровую велогонку и 11‑километровый забег вверх и вниз по горе.

Первой реакцией тех, кто находился в комнате, был смех, но это было не «ах, какой смешной Дэйв». Это были нервные смешки. У кого-то расширились глаза, у других упала челюсть.

Мне кажется, самая простая реакция была у меня: «Чего?» За то недолгое время, которое мне довелось провести на кроссфит-соревнованиях, я научился ожидать неожиданное, но объявление триатлона стало для меня сюрпризом: вы, наверное, шутите, да?!

Но и это было не все. Они не только добавили к Играм триатлон, но также решили оценивать его как два отдельных турнира. Сегмент заплыв/велогонка будет оцениваться как один турнир, а бег – как второй. Но между этими турнирами не будет перерыва. Заплыв/велогонка и бег будут представлять собой непрерывное, но раздельное испытание, и между турнирами секундомер не будут сбрасывать. Другими словами, нам будут присуждаться очки на основании того, где мы будем находиться в конце заплыва и велогонки, а потом еще раз в конце забега. Плохой старт в сегменте заплыва и велогонки мог, таким образом, нанести двойной урон общему результату атлета.

В рамках трехдневного графика, о котором нам сообщили заранее, просто не было времени, куда можно было бы внедрить триатлон. Поэтому Дэйву задали очевидный вопрос: «Когда?»

«Кроссфит Игры, – ответил Дэйв, – начнутся в среду». Затем он проинформировал нас, что триатлон будет проводиться в «Кэмп-Пендлтон» на самой большой базе морской пехоты США, расположенной на западном побережье.

Я не очень много знал о базе «Кэмп-Пендлтон», но я достаточно слышал о ней, чтобы понять, что наш турнир не будет летней прогулкой с расслабляющим плаванием, спокойной ездой на велосипеде и бегом в кругу семьи на берегу красивого озера.

Итак, Игры должны были начаться на два дня раньше, чем мы ожидали. Четверг будет выходным днем, а с пятницы по воскресенье мы будем участвовать именно в тех испытаниях, о которых было сообщено заранее.

Меня не пугало изменение в графике, но я предпочел бы увидеть в качестве первого турнира какое-нибудь другое испытание, хотя правильнее будет сказать – первых двух турниров. Пожалуй, триатлон был настолько далек от зоны моего комфорта, насколько это только возможно. Весь мой опыт в триатлоне умещался в один-единственный раз, когда наша тренировочная группа, включая Дэна, организовала для себя такого рода турнир на озере недалеко от Куквилла. Турнир включал 600‑метровый заплыв, заезд на велосипеде на 61 км и 5‑километровый забег – скажу честно, для нас это было скорее развлечение, чем соревнование.

Во вторник нас отвезли на местный пляж для проведения пробного заплыва в ластах и велогонки, чтобы опробовать наши новые велосипеды. На пляже было весело, поскольку Джейсон Калипа, как всегда, отпускал свойственные ему шуточки. Джейсон – большой поклонник «старого доброго глупого юмора». Кстати, это скорее комплимент – особенно если об этом вам говорит парень из Теннесси. Итак, Джейсон начал говорить так, как будто он был экспертом в области волн – он говорил, что для пробного дня высота была не самой страшной, но на следующий день, когда нам придется соревноваться, волны будут в два раза больше.

Я посмотрел на Джейсона, как будто бы говоря: «Слушай, чувак, я не настолько глуп. Я знаю, что ты делаешь».

Но были среди нас и другие парни, которые не настолько хорошо знали Джейсона, скорее всего, из какой-нибудь Небраски или Оклахомы, они смотрели на Джейсона с широко раскрытыми от ужаса глазами, которые застыли в немом крике: «Я умру в Тихом океане!»

До триатлона у меня был еще целый день, и в этот день мне очень помогали воспоминания о том, как в первый день Игр 2011 г. я занял двадцать шестое место. Я сумел оправиться от плохого старта и поэтому знал, что даже если плохо выступлю на триатлоне, то все равно в конечном итоге у меня будет шанс победить. С пятницы по воскресенье ведь нас ждала еще целая череда турниров, которые помогут мне вернуть почву под ногами.

Я говорил себе, что не могу ничего поделать с тем, что триатлон включили в Игры. Я не мог изменить график, но я очень хорошо подготовился. Несмотря на мое беспокойство относительно триатлона, меня переполняло ощущение вселенского спокойствия, которое было сильнее того чувства, которое я испытал в начале Игр 2011 г. после прочтения отрывка из Книги Пророка Иеремии (29:11–13).

Как бы там ни было, мне все же было очень интересно, чем же закончится дело.

Мужской и женский состав участников загрузился в два автобуса в 5 часов утра в туманное и прохладное утро среды – мы направлялись к месту проведения первого турнира. Во время пути, который простирался на 128 км, в нашем автобусе практически никто не разговаривал. Кто-то спал, другие тихо созерцали мелькающий за окнами пейзаж, хотя мне кажется, что созерцающая группа скорее настраивалась на соревнование – едва ли им в этот момент хотелось наслаждаться природой. В начале Игр среди участников можно почувствовать их сосредоточенность, а сбор всех в одном автобусе как бы помогал сконцентрировать энергию всех участников в одном месте. Это было намного более напряженное ощущение, чем если бы Игры начинались в раздевалке стадиона.

«Кэмп-Пендлтон»

«Итак, поехали», – подумал я, выходя из автобуса.

Конечно, Дэйв был бы не Дэйв, если бы сегмент заплыв/велогонка начался банально с заплыва. Сначала нам необходимо было пробежать 400 м по пляжу, чтобы оказаться в исходной точке заплыва. Да уж, еще один чудный бег по мягкому песку. К счастью, туман немного рассеялся и солнце встало прежде, чем мы зашли в океан, поэтому погода не была такой прохладной, как в момент нашего прибытия.

Я хорошо проплыл и вышел из воды одновременно с Дэном, что было неудивительно, учитывая, сколько раз мы вместе плавали зимой в пруду возле дома моего отца, чтобы приучить тело и разум к плаванию в холодной воде. Вскочив на велосипеды и начав 8‑километровый заезд, мы очень скоро поняли, что велогонка будет представлять собой не только езду на велосипеде. Примерно через 800 м езды по ровной поверхности асфальта мы оказались на бездорожье, и нам пришлось еще 800 м толкать односкоростной велосипед по песку, поскольку ехать на нем было невозможно. А даже когда дорога позволяла ехать на велосипеде, смешанный ландшафт постоянно держал нас в тонусе – езда была жесткой, пока мы не выехали на ровную заасфальтированную поверхность. Проехав примерно 5,5 км, мы, наконец, закончили первый турнир.

Забег предполагал движение вверх по направлению от океана – мы должны были подняться вверх по горе на высоту более 425 м, а общее расстояние до вершины составляло около 3,2 км. Мы бежали в основном по дорогам, состоящим из грязи, разбросанных камней и гравия – надо было быть осторожным, чтобы не повредить ноги. Одной из проблем было наше незнание местности. Мы могли бежать вверх по холму, достигнуть вершины, а потом увидеть еще один холм впереди, на который также нужно было забраться. Мы не знали о том, насколько далеко находится вершина горы и, соответственно, где начало нашего спуска.

Я бежал в группе с Дэном, Джейсоном Халипа, Астином Маллеоло, Кристи Филлипс и Энни Сакамото (мужской и женский триатлон проводились одновременно). Мы поразмыслили и решили, что в течение каждой минуты будем бежать двадцать секунд и идти остальное время. Было весело следовать этому плану в групповой форме. Мы соревновались друг с другом, но нас объединяло одно общее сознание – давайте преодолеем это вместе.

Остин хотел бежать чаще, и после каждого забега он повторял: «Давайте опять побежим». Остальные сразу хором качали головами: «Уууфффф…» В конечном итоге Остин и еще парочка других участников решили отбиться от стаи и побежали вперед. Мы отпустили их.

Я решил, что побегу с остальными, но, когда мы достигли вершины и подъем наверх на этом закончился, вместо того чтобы чередовать бег и ходьбу, я хотел бежать вниз и идти пешком наверх. Я не знал, что будет, если я буду следовать этой стратегии, но был только один способ узнать.

Бежать вниз было сложно, учитывая специфичность ландшафта. Вдобавок к крутому подъему спуск был тоже достаточно крутым. Я видел, что некоторые ребята сбегали вниз спиной вперед, чтобы дать отдохнуть напряженным мышцам ног. Другие поворачивали тело и ноги под определенным углом, чтобы замедлить инерционное движение вперед.

Мое решение оторваться от остальных оказалось хорошим решением, потому что я обогнал по пути двенадцать человек или около того. Я пробегал мимо тех, у кого ноги схватило судорогой, а также мимо тех, которые, казалось, вот-вот упадут. Я не знаю, было ли это потому, что во время подъема я сохранил достаточное количество энергии, но во время спуска я на самом деле чувствовал себя нормально. У меня не сводило ноги, и единственной моей проблемой была мозоль, которая планировала образоваться на моей ступне.

Благодаря забегу я сумел оторваться. После заплыва/велогонки я был восемнадцатым (с результатом в пятьдесят одно очко), завершив тот участок соревнования за 48:59, а по результатам забега я стал двенадцатым (за второе испытание я получил шестьдесят пять очков), пробежав за два часа шесть минут. Этого было достаточно, чтобы по результатам двух турниров я стал тринадцатым – это точно лучше, чем двадцать шестое место.

Тринадцатое место – больший результат, чем я ожидал. Очевидно, моя группа поддержки также не ожидала от меня таких хороших показателей. Когда позднее я добрался до телефона, там было множество сообщений от членов семьи и друзей, в которых говорилось, что в триатлоне я превзошел их ожидания. Спасибо, ребята!

Триатлон стал самым долгим турниром за всю историю Кроссфит Игр, и, судя по тому, как атлеты пытались прийти в себя в ваннах со льдом, я знал, что испытание было крайне сложным. Крис Спиллер пытался избавиться от ужасных судорог в ногах, которые затормозили его во время бега, и ему даже пришлось поставить капельницу. Нуми Катринарсон занял первое место в заплыве/велогонке и второе в беге и был в предобморочном состоянии, поэтому его пришлось отвезти в больницу. Врач в кабинете неотложной помощи сказал Нуми, что ему лучше остаться на ночь для наблюдения, но Нуми покинул больницу и вернулся, чтобы принять участие в следующем комплексе.

Бег с препятствиями

Триатлон занял почти три часа, и Дэйв благородно предоставил нам целый час после того, как последний участник добежал до финиша, чтобы отдохнуть перед следующим турниром – бегом с препятствиями в духе Школы подготовки морских пехотинцев.

Мы выполняли те же упражнения, что и пехотинцы, – кроме выхода на кольцах и моего любимого каната – в формате состязания на выбывание.

Я выиграл в первом заходе первого раунда среди четверых из соперников и прошел в полуфинал за счет случайного преимущества. Лукас Паркер опережал меня примерно на 6 м, а Нил Мэддокс шел между мной и Паркером, но вдруг Лукаса одолела икота, когда он пытался преодолеть преграду 1,5 м высоты, и мы с Нилом сумели его догнать. Потом Лукас упал, когда делал предпоследний прыжок через бревно, а Нил задел ногой бревно в последнем прыжке и упал, не добежав несколько шагов до финишной линии. Благодаря их падениям я сумел выйти в финал.

Мне всегда казалось, что во время бега с препятствиями лучшие результаты показывали более высокие атлеты, и меня это волновало, поскольку мой рост составляет всего лишь 182 см. Кроме того, остальными тремя участниками финального состязания стали Спенсер Хендель, Кеннет Леверич и Пэт Берк. Спенсер и Кеннет показали супербыстрое время во время предыдущих раундов, а Пэт раньше служил в морской пехоте, и однажды он даже поставил рекорд по бегу с препятствиями на базе «Кэмп-Пендлтон». Принимая во внимание, что перед первым раундом я надеялся оказаться хотя бы среди первых шестнадцати атлетов, я уже был очень доволен своим результатом – ниже четвертого места я уже не опущусь. Учитывая, что Пэт допустил промах в финальной гонке, я занял третье место и получил девяносто очков. После бега с препятствиями у меня было ощущение, что несколько очков мне все же достались «на халяву».

По результатам первого дня я был на пятом месте турнирной таблицы с 204 очками. Чэд Макей был на первом месте, набрав 242 очка, так что я не сильно отставал от него. Физически я был просто убит. Бег с препятствиями, который мне посчастливилось преодолеть трижды, был коротким, но очень изматывающим испытанием, и все мы отчетливо ощущали отголоски триатлона, когда садились в автобус, чтобы покинуть «Кэмп-Пендлтон» и вернуться в отель. Впереди нас ждал выходной, а потом – стандартные три дня соревнований в «Хоум Дипо Сентер».

Бег с препятствиями в «Кэмп-Пендлтон» стал прекрасной возможностью, которая выпадает далеко не всем. Для меня было огромной честью пробежать по тому же маршруту, что и многие великие мужчины и женщины, которые служили на благо нашей Родины. А после такого благородного испытания пятничным утром нам предложили турнир, который как будто только что позаимствовали у школьного учителя физической культуры, который преподает у первоклассников: прыжок в длину.

Изначально прыжки в длину должны были проводить в «Кэмп-Пендлтон», но потом снова перенесли на пятницу. Я не знаю почему, хотя я слышал две версии: первая – что все были слишком уставшими после триатлона, а вторая – что солнце уже клонилось к закату.

Вместо скользящей шкалы, которая использовалась для оценки в 2012 г., в этом году за каждый из трех турниров давали по пятьдесят очков, поэтому участник, занявший первое место, получал пятьдесят очков вместо ста. Первым из трех турниров и был прыжок в длину.

Мы начинали выступление до того, как болельщики пришли на стадион. Прыжок в длину представляет собой движение, оценивающее нашу способность прыгать и разгибать бедра. Этот турнир изначально не мог стать моим лучшим испытанием, и во время первого прыжка я все еще чувствовал слабость в мышцах ног после триатлона. Мой лучший результат на 265 см поставил меня на шестнадцатое место и заработал для меня тридцать одно очко. Моим первым приоритетом было не ухудшить свой результат по очкам, и я лишь немного уступил Кайлу Каспербауэру, который финишировал на два места лучше меня, обойдя Чэда Макея и заняв первое место с 274 очками.

После обеда следующий турнир проходил уже на глазах болельщиков, теперь это были не только морские пехотинцы, которые пришли посмотреть, как мы справляемся с бегом с препятствиями. Комплекс представлял собой метание мяча. Трибуны были заполнены до отказа. За метание мяча также было положено пятьдесят очков. Сидя на тренажере гиперэсктензии, мы должны были отклониться назад, чтобы поднять медицинский мяч весом почти 2 кг с расположенной на земле специальной подставки позади нас, вернуться в положение сидя и метнуть медицинский мяч как можно дальше. Оценочные зоны были промаркированы на поле, и количество полученных очков увеличивалось с увеличением расстояния. У нас было двадцать секунд, чтобы метнуть как можно больше мячей и получить за это как можно больше очков.

Перед метанием мяча уполномоченный представитель Игр сказал, что мне придется вывернуть мою головную повязку наизнанку.

Головная повязка на самом деле представляла собой лоскуток черной майки, которую я порезал и повязывал на лоб, чтобы пот не капал мне в глаза. Спереди на повязке была написано «Псалом 23». По бокам я написал инициалы моей бабушки, моих кузенов Донни и Мэтта, а также Чэда Робинсона, школьного друга и члена моей футбольной команды. Когда-то Чэд попросил, чтобы я помог ему прийти в хорошую физическую форму, поскольку он использовал материалы с сайта нашего спортзала в качестве руководства к его тренировкам. У Чэда был маленький сын, и его жена была беременна вторым ребенком, когда он погиб в автомобильной аварии по дороге с работы домой.

Память об этих четырех людях была для меня очень важна, особенно когда я соревновался, потому что, когда мое тело хотело остановиться, а мой разум был почти готов разрешить перерыв, мысли об этих людях вдохновляли меня, и я двигался вперед.

Я и раньше соревновался с написанными на головной повязке отрывком из Священного Писания и инициалами, и когда я спросил, почему мне надо было вывернуть повязку наизнанку, последовал ответ, что приказ поступил сверху.

Уполномоченные лица Кроссфит Игр таким образом проявляли заботу о компании Reebok, которая была генеральным спонсором, и я это понимал. Любая «непостоянная символика» не допускалась, чтобы не нарушить спонсорские права Reebok, и я видел, что многим спортсменам приходилось заклеивать другие бренды на одежде. Как бы там ни было, с моей точки зрения, инициалы на моей головной повязке не представляли собой никакой проблемы конкурентного маркетинга для компании Reebok, с которой, кстати, у меня был заключен рекламный контракт.

В обед у меня появился шанс высказать свое мнение официальному представителю Reebok, который сказал мне: «Вы правы, можете вывернуть повязку правильной стороной». Но это было потом. А до этого мне пришлось носить повязку изнаночной стороной наружу во время метания мяча и легкоатлетического испытания, которое состояло из трех элементов и последовало за метанием. Это действительно меня нервировало и даже стало для меня дополнительной мотивацией, когда я готовился к метанию мяча.

Целью турнира было метнуть как можно больше мячей за двадцать секунд, и необходимость постоянно выполнять такое быстрое движение делала очень сильную нагрузку на абдоминальные мышцы – если кто-то до этого съел полноценный обед, то нагрузка была достаточной, чтобы весь этот обед оказался прямо на площадке. Я знал, что показал хорошие результаты, учитывая положение в конце испытания брошенных мной мячей по сравнению с мячами соперников. На самом деле я был удивлен, что показал настолько хорошие результаты, насколько это казалось на первый взгляд. Но у меня не было времени узнать, что в турнире я занял третье место, поскольку двенадцать ребят из нашего финального состава уже направились к месту проведения легкоатлетического испытания, состоящего из трех элементов: 3 раунда по 8 рывков 52‑килограммовых гантелей в ножницы, 7 подтягиваний к перекладине и забег на 400 м.

Когда я закончил подтягивания к перекладине и направлялся для прохождения последнего забега, Мэтт Чан немного меня опережал. Я видел, что Мэтт, находящийся на противоположной полосе, уже начинал немного уставать, и я решил набрать обороты и опередить его. Я обогнал его на повороте, и, когда я выходил из последнего поворота, его уже не было видно. Внезапно Мэтт начал догонять меня, но я сумел удержать свою лидерскую позицию и пришел на одну секунду раньше. Что интересно, во время Игр в той конкретной ситуации мы с Мэттом не просто соревновались друг с другом. Мы, конечно, ушли в хороший отрыв от остальных участников нашего захода, но при этом мы соревновались еще и с невидимыми оппонентами: ребятами из предыдущих заходов, которые показали лучшее время. Я стал четвертым в общем зачете, показав время 8:15,6.

Просто я замедлился на подходе к финишной линии. Если бы я добежал на девять десятых секунды раньше, то стал бы вторым, а не четвертым. Несмотря на то что я потерял два места, моих результатов после метания мяча и легкоатлетического комплекса из трех элементов было достаточно для того, чтобы я стал первым в турнирной таблице, обогнав Кайла Каспербауэра – 366 очков у меня и 354 у него – и Мэтта, который закончил испытание с 353 очками в кармане.

Я удивился, что стал первым. Большинство турниров, в которых я к тому моменту успел поучаствовать, предполагали выполнение двигательных задач, которые были не самыми сильными моими сторонами. С другой стороны, я предполагал, что последующие комплексы будут как раз тем, что у меня хорошо получалось. Как бы там ни было, я был слегка растерян, поскольку, несмотря на то что я занимал лидирующую позицию, мне все еще предстояло выиграть турнир.

Финальным комплексом в пятницу был объявлен комплекс медицинский мяч/отжимания в стойке на руках. Поскольку я был на первом месте, я был последним атлетом, которого распределили в наш заход. Дэйв Кастро подошел ко мне и спросил: «Ты уже первый? Я не ждал тебя в лидерах так быстро», – он бы никогда не упустил возможности меня подколоть.

«Ага, смешно», – ответил я.

Комплекс включал 3 раунда по 8 взятий 68‑килограммового медбола на грудь, перемещение медбола на 30,5 м, 7 отжиманий в стойке на руках на параллельных брусьях и еще одно перемещение медбола на 30,5 м – и все это на время. Другими словами, мы должны были взгромоздить медицинский мяч весом 68 кг на плечи, позволить ему упасть на землю, затем повернуться и поднять его, и все это повторить 8 раз. Затем мы должны были положить его на плечи и пробежать с ним через стадион туда, где были установлены параллельные брусья, сделать на этих брусьях 7 отжиманий в стойке на руках, снова поднять тяжелый мяч и принести его в исходную точку.

Я не был уверен, что смогу удержать лидирующую позицию во время этого комплекса, поскольку предполагал, что отжимания в стойке на руках меня затормозят. Судя по результатам за всю мою спортивную историю, отжимания в стойке на руках не самое плохое для меня упражнение, но я знал – поскольку уже долгое время бок о бок тренировался с Дэном, который превосходно выполняет это упражнение, – что это не та двигательная задача, которую стоит ждать с нетерпением и уверенностью.

По мере того как я заранее разрабатывал стратегию с Беном Смитом, он порекомендовал сэкономить силы во время первых взятий медбола на грудь, чтобы спокойно преодолеть первые отжимания в стойке на руках. Но после шестого взятия медбола на грудь этот план как-то сам собой отпал, потому что силы мои уже были на исходе. Отжимания в стойке на руках, с другой стороны, не прошли так плохо, как я предполагал, в основном потому, что я выбрал для себя правильный темп, сведя к минимуму количество незасчитанных раз – в своем заходе я одержал победу с результатом 6:59,4. Кайл стал вторым в нашем составе, а в общем зачете я стал четвертым, а Кайл пятым. Это увеличило наш разрыв еще на пять очков – у меня стало 451 очко, а у него 434. Мэтт стал двадцать четвертым по результатам этого турнира и существенно уступал нам обоим, при этом Чэд Макей сумел стать третьим с результатом в 403 очка.

Незначительное увеличение расстояния между мной и Кайлом было для меня отличным завершением дня.

Что мне больше всего нравится в кроссфит-сообществе, так это то, что соперники поддерживают друг друга. Мне всегда помогает их поддержка, и я стараюсь отвечать тем же. Как только я закончил перемещать медбол, то сразу побежал в другой конец стадиона, чтобы подбадривать Грэхема Холмберга, пока тот заканчивал последние отжимания в стойке на руках.

Кроссфит-глоссарий

Рывок в ножницы

Необходимо выполнить рывок, подняв штангу над головой таким образом, чтобы ноги как бы приняли положение ножниц – одна нога впереди, а другая позади. Затем ноги необходимо свести вместе, удерживая при этом штангу в фиксированном положении.

Очень тяжелые сани

Укрепление моего лидерства по результатам последнего пятничного турнира позволило мне перейти к моему любимому занятию на соревнованиях – пытаться обойти участников, находящихся рядом со мной.

Суббота началась с двойного комплекса: спринт (последний турнир, оцениваемый в 50 баллов) с последующим одноминутным перерывом, а затем комбинация из лазания по канату и перемещения саней. Спринт представлял собой бег на 46 м туда и обратно, а затем 92 м туда и обратно. Дэн Бейли, один из самых быстрых парней, которых я когда-либо знал, одержал в спринте сокрушительную победу, а я совершил стратегическую ошибку. Меня больше волновало второе упражнение в двойном комплексе, поэтому я решил сохранить энергию на будущее. Кайл, который бежал справа от меня, обошел меня на долю секунды, и я, возможно, потерял еще несколько мест в своем составе, потому что решил не ускоряться на финишной прямой. Это был еще один пример того, как один комплекс плавно перетекал в другой, и мы не знали, какие результаты показали в спринте, но это и хорошо, потому что я бы очень расстроился, если бы узнал, что стал восемнадцатым.

Я знал, что следующая комбинация – 5 раундов, включающих лазание по 6‑метровому канату и перемещение саней на расстояние 18 м, – станет настоящим испытанием, и дело было не в канате. Результаты комплекса в 2011 г. полностью сняли с меня все вопросы относительно моих взаимоотношений с канатом. Ну, не все, конечно, но отныне это были диаметрально противоположные вопросы. Я и не жду, что когда-нибудь меня вовсе перестанут спрашивать про канат. Но вместо того, чтобы интересоваться, смогу ли я взобраться на канат или были ли у меня страхи или волнение по поводу каната, они теперь скорее концентрировались на успехе, которого я достиг, решив прошлогоднюю проблему с канатом. Я был рад, что проблема решилась настолько удачно.

Проблема была в санях. Это именно те сани, которые используют футболисты для практики блокировки и борьбы, и, поверьте мне, они очень тяжелые! Когда я закончил первый подход подъема по канату, я знал, что меня ждет борьба не на жизнь, а на смерть. Я опустил правое плечо и уткнулся в набивку, и сани поехали вперед – но не настолько легко или далеко, как мне хотелось бы. Мы тренировали перемещение саней в выходной день в четверг, но создавалось ощущение, что между четвергом и субботой сани стали намного тяжелее.

Я не знаю, возможно, прошел дождь, или, может, земля на стадионе была полита водой, или еще что. Поле было слегка выпуклым для обеспечения хорошего водоотвода, а я находился на первой полосе, именно там, где поле начинало возвышаться над поверхностью ближе к боковой линии. В общем, не знаю почему, но земля была очень мягкой.

Я сумел преодолеть первые 18 м без остановок, но это была поистине тяжелая борьба. После очередного подъема на канат я переместил сани еще на 18 м так же беспроблемно, как и в первый раз.

Но, когда я вернулся, чтобы переместить сани в третий раз, я мог поклясться, что, пока я взбирался по канату, кто-то утяжелил мои сани. Они вообще не хотели двигаться. И дело было не в том, что мои ноги слишком устали – ноги в целом были в порядке. Просто создавалось ощущение, что сани приняли решение, что никуда не поедут. Мэтт Чан уже опережал меня через три полосы, и я остановился посмотреть, как он приподнимался над санями, когда толкал их. Я попробовал применить его тактику, и сани действительно начали двигаться лучше, но тем не менее почему-то процесс шел очень тяжело и медленно и, казалось, выжимал из меня все соки.

С этого момента дела мои только ухудшались. В четвертом раунде у меня создалось впечатление, что кто-то прикрепил ко дну саней зубцы, которые врезались в землю и препятствовали перемещению. В пятом раунде они казались автомобилем, который не только припарковали, но еще и поставили на ручник. К тому моменту Мэтт уже завершил испытание. Он опережал меня примерно на целую длину поля, когда я закончил последний подъем по канату, и, прежде чем я коснулся саней, чтобы переместить их на финальные 18 м, я жестом показал Мэтту, что был впечатлен его результатом. Когда, наконец, мой припаркованный автомобиль пересек финишную черту, сухожилия, икроножные мышцы, квадрицепсы, ягодицы и еще некоторые другие группы мышц просто озверели, если можно так выразиться. Было очень сложно дышать – толкание саней вжало мою диафрагму в легкие.

Как ни крути, но перемещение саней стало очень печальным опытом. Я закончил весь комплекс за 9:12,2 и затем упал на траву и перевернулся на спину в поисках воздуха, чтобы вдохнуть хотя бы глоток. Эти девять минут показались очень длинными, за всю мою спортивную жизнь дольше ощущалось лишь мое замешательство с канатом.

Тогда я пытался разработать тактику лазания по канату. А в этот раз это было время жестокого, изнуряющего физического напряжения, которое я никогда прежде не испытывал. Я, конечно, был не единственным страдальцем – я видел, как остальные заканчивают двигать сани и практически падают замертво за финишной чертой.

В том комплексе не было ни одного участника, который перебежал бы через поле, чтобы подбодрить остальных. Мне кажется, что ни у кого не было сил, чтобы дойти даже до соседней полосы, и уж тем более воздуха в легких хватило бы не больше чем на пару-тройку хрипов.

Каким бы ужасным это испытание ни было для меня, я все равно занял пятое место. Мэтт победил в этом комплексе, но он был единственным из моих соседей по турнирной таблице, кто сумел закончить испытание раньше меня.

Все ближе и ближе

Наглядное пособие чемпиона

Для первого турнира финального состязания из трех сегментов был выбран бенчмарк-комплекс «Элизабет»: взятие штанги 61 кг на грудь и отжимания на кольцах по 21–15–9 раз на время. Я думал, что для меня это будет легким испытанием. Количество участников сократили до восемнадцати, поэтому нас разделили на три захода – причем все восемнадцать человек будут все время находиться на арене и смотреть, как выступают другие участники. Когда пришло время последнего захода, я знал, что лучшее время было показано Остином Маллеоло и составило 2:43 – именно это время мне и нужно было превзойти.

Я стоял на первой полосе спиной к остальным участникам, поэтому я не мог видеть, как выступают другие, пока не закончил свой первый раунд взятий штанги на грудь. На тот момент ситуация была крайне напряженная, и, когда я закончил 21 отжимание на кольцах, Кайл Каспербауэр уже слегка меня опережал. Потом во время второго раунда взятий штанги на грудь судья объявил, что очередной мой раз не засчитывается. Я недостаточно выбросил вперед локти, когда поднимал штангу на грудь. Я старался не расстраиваться, я просто продолжал делать свое дело. Когда завершил раунд, оказалось, что я лидирую.

Когда третий раунд был наполовину пройден, я закончил взятия штанги на грудь и направился выполнять последние 9 отжиманий на кольцах. Я быстро окинул взглядом остальные дорожки, расположенные слева от меня, и отметил, что я первый закончил этот раунд взятий штанги. Я знал, что выиграю в своем заходе – мне нужно было просто обойти Остина, показав лучшее время. Я дотронулся до земли после последнего отжимания на кольцах и посмотрел на табло – мое время показывало 2:33. Я знал, что это значит. Я сжал оба кулака и издал громкий крик, как я обычно делаю во время состязаний. Я посмотрел на дальний конец стадиона, где сидели члены моей семьи и мои друзья, и указал на них. Это, конечно, были еще не официальные результаты, но я знал, что, если я просто пройду два последних турнира, независимо от результатов я стану чемпионом Кроссфит Игр второй раз подряд.

Вот что в тот момент происходило в моей голове: я знал, что, в сущности, получил свой второй по счету титул победителя Игр. Объявляйте уже «Изабеллу»!

«Изабелла», второй комплекс упражнений финала, представляет собой еще один классический комплекс кроссфита – 30 рывков штанги 61 кг на время. Это короткое, но совсем непростое упражнение – я ждал его с нетерпением.

Возможно, сейчас это прозвучит некрасиво, и я ни в коем случае не хочу, чтобы у кого-нибудь сложилось неверное негативное впечатление, но я хотел заработать как можно больше очков. Я не хотел ни у кого отбирать необходимые им очки, но боец внутри меня хотел стать победителем с максимальным отрывом.

Переполненный до отказа стадион стал для меня дополнительной мотивацией. Толпа была на подъеме и радовала своим энтузиазмом – огромное количество орущих болельщиков, – и я хотел, чтобы они увидели лучшее в своей жизни представление. А между делом я также хотел доказать, что заслуживаю чемпионский титул. Я хотел, чтобы никто не ушел в тот день со стадиона со словами: «Этот Фронинг не должен был победить».

Я хотел, чтобы ни у кого не осталось сомнений.

Я хотел сделать все 30 рывков без перерывов, но мне пришлось сбросить штангу после 20‑го раза и потом опять после 25‑го раза. Я чувствовал, как ноги становятся ватными, когда я пытался поднять 61 кг над головой в 29‑й раз, но я не сдавался – меньше всего мне хотелось начать 30‑й повтор с земли. Я собирался закончить этот комплекс прямо здесь и сейчас. И когда в последний раз мои руки вытянулись над головой, я остался в этом положении чуть дольше обычного.

Я одолел «Изабеллу», опередив остальных чуть больше чем на четыре секунды, за 1:20,7 – между делом я побил свой личный рекорд выполнения этого комплекса.

Сомнений не осталось.

Сил тоже не осталось.

Финальным комплексом стал «Фрэн»: выбросы штанги 43 кг и подтягивания по 21–15–9 раз.

У меня не было шансов выиграть в испытании «Фрэн». Это был не тот комплекс, в котором я мог бы победить при обычных обстоятельствах, и уж точно я не смог бы успешно выступить после того, как выложился в испытаниях «Элизабет» и «Изабелла».

Я себя настраивал на то, что мне нужно было просто пережить этот турнир, и все закончится.

Во «Фрэн» я занял пятое место – отныне я официальный двукратный чемпион Кроссфит Игр. Мэтт Чан стал вторым, а Кайл Каспербауэр – третьим. Мой хороший друг, партнер по тренировкам и козел отпущения дома, Дэн Бейли стал шестым – второй раз подряд.

Энни из Исландии

Нелепая потеря

Когда я встретился с друзьями и семьей после церемонии награждения, то не мог не вспомнить наши предыдущие встречи после двух Игр.

«Эй, Хиллари, снова голодна?»

Хиллари классная. Для нее действительно не важно, какое место я займу. Она смотрит на меня и волнуется, чтобы я не получил травму, и она подбадривает меня и желает мне успеха. Но как только Игры заканчиваются, они заканчиваются. Мое место никак не влияет на ее мнение обо мне.

Отец Хиллари, Билл, был квотербеком дивизиона, а ее сестра, Эли, играла в баскетбол в Университете Южного Чарльстона. У Хиллари тоже неплохие достижения в спорте, но она не азартный человек. Она пробовала себя в кроссфите несколько раз, но каждый раз выдерживала примерно две недели, после чего приходила к выводу, что это не ее стихия.

Однажды я пришел домой после отлично проведенного дня в спортзале, и она мне сказала: «Я смотрела видео, как ты делаешь это упражнение, и на Facebook столько комментариев о том, какой ты молодец, что у тебя получилось это сделать. Но я ничего не поняла. Для меня в этом нет ничего сверхъестественного».

«Спасибо, Хиллари».

Но для меня это не плохая новость. Для меня она идеальная жена, ведь она привносит в мою жизнь равновесие. Бывали вечера, когда она вводила дома правило «не упоминания в разговорах темы кроссфита» – это, безусловно, касалось меня и Дэна. Если бы не Хиллари, которая меня контролировала, я мог бы с головой уйти в кроссфит.

Когда я выиграл Игры 2012 г. – кстати, Хиллари ответила, что, да, она была голодна, – мы поехали в ресторан с семьей и парой друзей. Именно там коронованный двукратный чемпион Кроссфит Игр, самый физически подготовленный человек на планете попал в большие неприятности. Я получил свою порцию унижения еще до того, как мы успели заказать основные блюда.

Во время ужина я говорил и жестикулировал. И Хиллари заметила, что на моем безымянном пальце нет кольца.

– Где твое кольцо? – перебила она мою речь.

Перед метанием мяча и тройным испытанием в пятницу я снял часы и продел ремешок в кольцо, застегнул его, чтобы не потерять кольцо, и отдал его Даррену на хранение.

После тройного испытания я спросил у Даррена, где мои часы и кольцо.

– Какое кольцо? – удивился он.

– Кольцо было на ремешке, – ответил я.

Даррен надел часы на руку, чтобы не носить повсюду. Он не заметил кольца, и оно упало и потерялось. Мы так и не смогли его найти.

Никто, кроме Даррена и моего отца, не знал, что я потерял кольцо; я хотел дождаться удобного момента, когда мы с Хиллари останемся наедине, чтобы сказать ей. Но в отеле нас всех поселили в комнаты по половой принадлежности – мужчины отдельно, женщины отдельно, – поэтому мне так и не выпал шанс объясниться с Хиллари.

Когда Хиллари задала этот драматичный вопрос за ужином, мне пришлось сознаться перед всеми, а она, конечно, была не очень рада, что я потерял кольцо.

В этой ситуации я не мог переложить свою вину на Дэна. И, как бы я ни старался, переложить вину на Даррена у меня не получилось.

Мой сумасшедший отец пытался найти другое кольцо, прежде чем Хиллари узнает, хотя я ему и сказал, что в любом случае расскажу Хиллари всю правду, даже если он найдет такое же кольцо. Я заказал новое кольцо сразу на следующий день и, учитывая полученный урок, придумал новое правило для последующих Игр: либо я отдаю кольцо Хиллари на хранение, либо я удостоверяюсь на 100 %, что человек, у которого кольцо, знает о том, что оно у него.

После того как сгустившиеся надо мной тучи рассеялись, мы вернулись в отель, где нас ждала громаднейшая вечеринка, знаменующая окончание Игр. Я, конечно, не фанат толпы и мог предположить, каково это, войти в отель, будучи двукратным чемпионом, особенно если ты приходишь на вечеринку, которая уже в полном разгаре.

Прежде чем идти туда, я хотел сначала зайти в номер, но пройти незамеченным через лобби и лифты было практически нереально. Именно в этот момент за дело взялись мои телохранители. Да, у меня было два телохранителя. Одним был кузен Хиллари, Дасти Хилл, который весит 54 кг. Второй, Джастин Морган, мой друг, который увлекается бегом по пересеченной местности. Я думаю, не надо вам рассказывать, какое телосложение у бегунов. Джастину придется очень постараться, чтобы стрелка на его весах переместилась хотя бы до 54 кг. Но каким-то чудесным образом, благодаря способности моих телохранителей отвлекать внимание, я сумел добраться до лифта незамеченным.

До вечеринки я так и не дошел. Чем больше я думал о том, что мне надо туда пойти, тем с большим ужасом я представлял, сколько там людей. Поместите пятнадцать человек в не очень большую комнату, и я начну нервничать. Я не понимал, как смогу находиться в огромном банкетном зале с кучей народа. Мне было стыдно, что я не пошел, но, учитывая, сколько там было людей, я не смог бы иначе.

Вот так двукратный чемпион и его семья отпраздновали победу в тот день: ужин и тихий вечер в гостиничных номерах.

Мы с Хиллари остались в Лос-Анджелесе с семьей еще на день, а затем на три дня отправились в Лагуну-Бич. Мы хотели заняться серфингом, но в результате просто расслаблялись.

Кстати, в один из этих дней я даже не тренировался.

Я уверен, в мире существуют тысячи людей, которые с физической точки зрения талантливее меня. Если бы нам довелось сравнивать наши общие физические навыки и умения, возможно, нашлись бы люди, которые победили бы. Именно поэтому я и тренируюсь так много – я как бы возвращаюсь к тем дням, когда из всей бейсбольной команды у меня была самая грязная униформа. Мой успех предполагает, что я не могу позволить, чтобы кто-нибудь был лучше меня.

Итак, где же все те тысячи людей, которые, я уверен, обошли бы меня в физическом плане? Это хороший вопрос, который как раз и уходит своими корнями в самую суть кроссфита. Являясь и тренером, и атлетом одновременно, я видел бесконечное число людей, у которых тело еще может двигаться, и двигаться вперед, но мозг говорит им о том, что ресурс исчерпан, и они почему-то слепо подчиняются своему разуму.

Человеческое тело – удивительный механизм, но многие люди могут извлечь из него только то, что позволяет им мозг.

Атлеты, участвующие в Кроссфит Играх, тренируются круглый год, чтобы участвовать в состязаниях всего лишь один уик-энд; те, что доходят до Калифорнии, – это спортсмены, которые готовили не только тело, чтобы показать высокие результаты, но и разум, стремясь к совершенству.

Именно умственная часть тренировок – самая сложная, но именно она самая важная. Я твердо уверен, что 70 % успеха на играх зависят от подготовки разума и только 30 % – заслуга тела.

Секреты успеха

Пресса сильно интересуется физическим объемом и интенсивностью моих тренировок. Начиная с Игр и вплоть до конца календарного года во время тренировок я в основном следую зову тела. Обычно это значит, что изо дня в день я выполняю несколько комплексов упражнений. Утренняя тренировка длится час или два, в зависимости от выбранных мной упражнений. Где-то в обед я тренируюсь еще пару часов. Как правило, я стараюсь не выкладываться на 100 %. Во время двухчасовой тренировки, к примеру, я не пытаюсь все два часа упражняться по принципу как можно больше раундов. Между различными двигательными задачами я делаю перерыв, проверяю электронную почту и сообщения, даю короткое интервью или играю со своим черным лабрадором Джиллиганом. Ему нравится находиться в спортзале так же сильно, как и мне.

Я слушаю свое тело. Если мое тело требует отдыха, я тренируюсь только один раз. Если определенная часть моего тела устала, я выполняю такой комплекс упражнений, чтобы уставшие мышцы, грубо говоря, получили выходной.

Однако вскоре в моей голове что-то щелкает, и я решаю, что пришло время наращивать темпы. Я не могу объяснить, откуда мой мозг точно знает, когда пришло время.

Когда начинается новый год, я продолжаю показываться на людях от лица спонсоров и сниматься в интервью, но отныне я стараюсь придерживаться графика, понимая, что спорт для меня не только увлечение, но и работа, поэтому стараюсь сделать так, чтобы ничего не отвлекало меня от тренировок. Если намечается какое-либо событие, из-за которого мне придется пропустить тренировку, я говорю сам себе: «Ну ладно, но завтра тебе придется за это заплатить». Я знаю, что, несмотря на все мои усилия, всегда будет всплывать то одно, то другое, и все это будет оказывать влияние на мою спортивную жизнь. Болезнь, событие, которое пошло не по плану, да все, что угодно. Когда это происходит, я настраиваю свой мозг на то, что необходимо вернуться к тренировкам и восполнить пробел.

Январь перед Открытым квалификационным этапом считается временем готовности номер один. После Открытого этапа и последующего Регионального отбора примерно на протяжении восьми недель мы переживаем время суперготовности номер один. Это практически равносильно тому моменту, когда Дэйв Кастро говорит: «Три, два, один, начали!» – и тут настает период неадекватного восприятия действительности. Я переключаюсь в режим всепоглощающей подготовки. Все, что не является частью тренировок, не попадает в мой график. Делами спортзала в это время занимаются другие умные люди, которые могут с этим справиться.

Перед играми я тренируюсь до пяти раз в день семь дней в неделю. Не могу сказать, что у меня совсем жесткий график, но я стараюсь делать олимпийские жимы пять раз в неделю, а общеукрепляющие тренировки у меня по расписанию шесть дней в неделю.

Metcon (от англ. metabolic conditioning) – термин кроссфита, который используют для обозначения метаболической физической подготовки. Чтобы не углубляться в научные подробности, скажу только, что общеукрепляющие метаболические тренировки включают высокофункциональные движения, которые выполняются на очень высокой скорости. Такие тренировки могут длиться от двух до тридцати минут и, поскольку они очень сильно учащают пульс, отлично подойдут в качестве профилактики сердечно-сосудистых заболеваний.

В рамках своих тренировок я придерживаюсь философии поощрения. Когда я заставляю себя делать упражнения, которые мне не нравятся, я поощряю себя тем, что позволяю себе после таких упражнений выполнять те двигательные задачи, к которым у меня лежит душа. Я уже не единожды решительно заявлял о своей нелюбви к бегу. Мне нравится олимпийский жим практически так же сильно, как не нравится бег. Поэтому в моем графике бег обычно стоит перед олимпийским жимом. Осознание того, что очень скоро я буду делать жим, помогает мне преодолеть испытание бегом.

Как бы там ни было, истинная причина моего успеха заключается в наличии партнеров по тренировкам. Я всегда окружаю себя людьми, которые лучше меня и которые будут меня «двигать».

Одним из таких людей является Дэн Бейли, хотя мы и не тренируемся вместе настолько часто, как многие предполагают, особенно в последние несколько месяцев перед Играми. Даже после Игр 2012 г. мы не тренировались вместе так часто, как раньше. Не то чтобы мы это обсуждали и пришли к такому решению, и это уж точно не потому, что мы одновременно соперники и друзья. Это связано с тем, что перед играми у каждого из нас свой график тренировок, при том что Дэн работает в Технологическом университете, а я занят в спортзале. В этой связи мы и начали тренироваться в удобное для каждого из нас время.

Хочу сразу расставить все точки над «i», чтобы люди, читающие между строк, не пытались посеять зерно сомнения, – у нас с Дэном проблем нет. Все так же хорошо, как было всегда. Я все так же убираю по дому разбросанные им вещи и также перекладываю на него любую свою вину. Ничего не изменилось!

Я специально подбирал себе партнеров по тренировкам таким образом, чтобы среди них не было атлетов, участвующих в шумихе вокруг Рича Фронинга, кроссфит-атлета. Мой кузен Даррен, Томас Кокс и Донован Дегри мотивируют, «двигают» меня и не дают мне никаких послаблений. Я не хочу, чтобы рядом со мной были люди, которые говорили бы мне: «Ой, ты сегодня устал? Ну, ты же дважды чемпион Кроссфит Игр, поэтому тебе можно пропустить этот комплекс. Ты это заслужил». В те дни, когда моя мотивация хромает, Даррен, Томас и Донован обычно говорят: «У тебя сегодня нерабочее настроение? Очень жаль. Придется поработать».

Именно они и привели меня к тому успеху, которого я добился в Кроссфит Играх, и я нуждаюсь в их участии, чтобы и дальше быть успешным.

Кроме того, я также не выбираю себе более слабых партнеров по тренировкам. Даррен выступал на Региональном этапе в составе команды «Кроссфит в вере», и мне кажется, что как раз у него есть все физические данные для того, чтобы выступать на Играх в качестве индивидуального спортсмена, если, конечно, он этого захочет. Сила Даррена заключается в его выносливости, и он заставляет меня работать над собой, чтобы я мог составить ему достойную конкуренцию в длинных комплексах на выносливость. Томас также выступает за «Кроссфит в вере», и он побеждает меня в некоторых силовых испытаниях или при выполнении становой тяги с большим весом.

Сбалансированный подход

Я не умею проигрывать. Это касается не только турниров – ударом по моему эго также может стать превосходство друга или насмешки кузена в спортзале или даже в моем собственном гараже. Но тот, кто побеждает меня в спортзале или в гараже, делает меня лучше на Играх.

Кроме того, хочу им напомнить: каждый из них может победить меня в чем-то одном – только в тех дисциплинах, которые получаются у них лучше, чем у меня. Если принять все это во внимание, могу сказать, что в нужный мне момент я с уверенностью могу выложить на стол свою козырную карту «Я чемпион!».

Компромисс – ключ к успеху на Играх.

Я не говорю, что смогу когда-нибудь достигнуть такого уровня, чтобы победить Даррена в каждом упражнении на выносливость, но если бы я поставил перед собой такую цель и трудился, пытаясь ее достигнуть, скорее всего, это стоило бы мне титула чемпиона. Когда вы чрезмерно фокусируетесь на какой-то одной области, остальные области, как правило, страдают.

Вот вам пример из жизни. Помимо очередной победы на Играх, нет для меня ничего более заветного, чем мечта побеждать в забегах. Это не самое худшее для меня испытание в плане результативности, но я действительно его ненавижу. Мой любимый комплекс упражнений «Аманда» – комбинация выходов на кольцах и рывка штанги 61 кг по 9–7–5 раз. Самый мой нелюбимый комплекс – любой, который включает бег.

Во время своих тренировок я обычно заставляю себя бегать. Я не могу сказать, что бег является моей слабой стороной, поскольку в забегах я становлюсь достойным соперником. Я стал четвертым в тройном испытании с забегом в 2012 г. Если бы это была моя слабая сторона, я автоматически уделял бы ей больше внимания во время тренировок. Но я сражаюсь сам с собой, чтобы хоть как-то мотивировать себя и настроиться на бег, например использую систему поощрений, чтобы пробегать ровно столько, сколько нужно.

Таким образом, победа в забеге станет для меня очень важным событием. И мне кажется, что я, возможно, смог бы достаточно серьезно поработать над бегом, чтобы победить в соответствующем турнире. Но, скорее всего, мне придется заплатить за это очками в других состязаниях. Время, потраченное на бег, придется отбирать у других тренировок. Поэтому, как бы мне ни хотелось выиграть подобный турнир – а если я когда-нибудь его все же выиграю, я обязательно это отпраздную, – я должен контролировать свое эго и рассматривать ситуацию в комплексе.

В Играх нет места специализации. Ваша задача – найти правильный баланс, который позволит вам показывать лучшие результаты в общем и целом, поскольку очень хорошие результаты в одной области приведут к ухудшению результатов в другой. Это также может привести к тому, что вы станете чересчур хороши в той области, в которой уже и так добились успеха. Зачастую это связано с тем, что все мы стремимся к совершенству.

Что касается меня, с самых первых моих Игр я концентрируюсь на повышении запаса сил, но это предполагает увеличение веса моего тела, что, в свою очередь, влияет на качество таких гимнастических движений, как стойка на руках, отжимания, подтягивая и выходы на кольцах.

Найти и удержать баланс – это вечная борьба, но это одна из причин популярности кроссфита. Всегда есть что-то, над чем следует поработать, но при этом никогда нельзя забывать о той цене, которую придется заплатить при самосовершенствовании в одной конкретной области.

Именно поэтому мне кажется, что ни один человек никогда не сможет побеждать во всех турнирах.

Как улучшить свои результаты в кроссфите

Мне кажется, что лучший способ улучшить показатели в кроссфите – это заниматься кроссфитом. Все очень просто. Но помимо этого, конечно, существуют определенные тренировочные методики, которые могут помочь.

Есть две вещи, которыми я пренебрегаю во время подготовки: во‑первых, я не очень доверяю тому, на чем делают акцент остальные участники соревнований, а во‑вторых, я не пытаюсь прочитать мысли Дэйва Кастро.

Я не шпионю за другими участниками. Одна из задач руководства кроссфита в перерывах между Играми – поддерживать интерес у болельщиков. Таким образом, они часто «доводят до сведения» информацию о том, кто и в какой области улучшил свои показатели, кто в какой области превосходит других и тому подобное – я стараюсь не придавать этому значения.

А что касается чтения мыслей Дэйва Кастро… нет уж, спасибо. Дэйв Кастро и Тони Баддинг, директора Кроссфит Игр, – это «злодеи», которые, собственно, и разрабатывают ежегодные турниры. Наверное, это веселое занятие – я хотел бы однажды получить возможность придумать упражнения для участников. Я думаю, это более глубокий процесс, чем кажется на первый взгляд, и, возможно, при разработке комплексов они все же исходят не из злых побуждений, как нам всем иногда кажется.

Меня порой спрашивают, замечал ли я определенные тенденции в комплексах кроссфит-упражнений. Нет, не замечал. А даже если бы я и выявил тенденцию, не уверен, что в связи с этим изменил бы ход своих тренировок. Дэйв настолько умен, что я сразу подумал бы, что он специально позволил нам выявить тенденцию, чтобы в следующий раз сделать все наоборот и разрушить наши представления. В любом случае никаких тенденций я не улавливал. За всю историю моих трех Игр мы прошли практически все возможные испытания, которые только могут прийти на ум. Поэтому я даже не пытаюсь предугадать будущие задания.

Обычно Дэйв не предлагает нам выполнить что-то из ряда вон выходящее, что-то, что раньше не встречалось нам в той или иной форме – в общем и целом все комплексы упражнений представляют собой вариации на одну стандартную кроссфит-тему. Он может предложить слегка видоизмененные версии отжиманий в стойке на руках, или рывков, или взятий штанги на грудь, но наилучший способ подготовиться ко всевозможным вариациям – прекрасно владеть азами кроссфит-движений. Помните, что во время Игр нужно быть готовым ко всему – неизвестному и непредсказуемому. Тогда какой смысл тратить время и силы на то, чтобы заранее к чему-либо готовиться?

Мы с моими партнерами по тренировкам иногда разрабатываем такие комплексы, которые, как нам кажется, могли бы быть предложены организаторами Игр, и соревнуемся в них, но у нас нет ни единого шанса забраться в голову к Дэйву и узнать, что там происходит. Он был «морским котиком» и редко пускает кого-то к себе в голову.

Еще один ключ к подготовке – разнообразие. Если я придумаю как можно больше различных форм тренировок, то могу надеяться на то, что какие бы двигательные задачи ни предложили нам во время Игр, я смогу сказать себе: «Я это делал, я помню, как это делать!» Возможно, я не выполняю это упражнение лучше всех, но по крайней мере я уже знаком с его техникой. Опыт – важный фактор, который поможет избежать эффекта разорвавшейся бомбы, на Играх никто не может позволить себе бомбу. Кроме того, спокойная атмосфера спортзала – лучшее место для изучения нового движения или его вариаций.

В 2010 г. я пытался на ходу освоить подъем по канату, и мы все знаем, что из этого вышло.

Но как бы хорошо у вас ни получалось придумывать новые вариации старого упражнения, во время тренировок не получится воспроизвести Игры. Выполнять комплекс в спортзале в Куквилле, а потом выполнять точно такой же комплекс перед толпой болельщиков на «Хоум Дипо Сентер» – это совсем разные ощущения, скажу я вам.

Во время Игр скорость прохождения испытаний кажется бешеной, ведь все это происходит в атмосфере колоссальной энергии болельщиков, постоянной гонки между участниками и нервного ожидания, которое всегда сопровождает меня перед комплексами. Это просто совсем другие ощущения, поэтому практически невозможно должным образом подготовить себя к этой атмосфере, если раньше ты никогда через это не проходил.

Моя любопытная диета

Есть еще кое-что, что вызывает так же много вопросов о моей подготовке, как и объем моих тренировок, – и это моя диета. Точнее, ее отсутствие.

Я не придерживаюсь никаких строгих ограничений в еде, и я не считаю калории. Я также не веду учет тех калорий, которые сжигаю. Как и в случае с тренировками, мое тело говорит мне все, что мне необходимо знать. Я следую диете Форреста Гампа: когда я голоден, я ем, когда хочу пить, то пью.

На завтрак я обычно выпиваю протеиновый коктейль, поскольку он быстро и легко готовится. Хотя Дэн может приготовить очень вкусный завтрак, и ради него я могу сделать исключение. Сон очень важен для восстановления моего организма, и, когда приближаются Игры, я стараюсь ложиться спать около 9–10 вечера и сплю примерно до 9 утра. У меня не всегда получается соблюдать эти временные рамки, но я стараюсь. Поскольку я предпочитаю подольше поспать по утрам, протеиновый коктейль позволяет мне быстрее проснуться, выйти из дома и перейти к первой тренировке. Коктейли ненадолго сохраняют в моем желудке ощущение сытости, поэтому я стараюсь тренироваться сразу после того, как выпью свой коктейль.

Как правило, я не обедаю в традиционном смысле этого слова – я не сажусь за стол. Мои родители тоже не обедали – скорее всего, это передалось мне от них. Мама с папой начинали делать дела по дому с утра, а примерно в обеденное время они могли перехватить что-то легкое или просто по-быстрому перекусить, не прекращая работу. По большей части в течение дня я не чувствую голода. Если я все же проголодался, то могу съесть одну или две ложки орехового масла, чтобы восполнить потраченную энергию.

По-настоящему я ем только вечером. Мой выбор в еде – все, что подходит для ужина.

Я стараюсь избегать пасты, хотя это любимое блюдо Хиллари, – мне не нравится то ощущение, которое возникает в желудке после того, как я ее съем. Я могу съесть пиццу, но только на тонком тесте. Я не большой фанат хлеба и риса, хотя иногда у меня возникает дикое желание поесть хлеба, так что если я решу исключить хлеб из рациона, то едва ли смогу предугадать реакцию своего организма на такой диетологический ход – в этом случае или пан, или пропал.

Когда я «веду себя хорошо», то заказываю бургеры без булок. С другой стороны, я могу съесть старое доброе жареное блюдо и даже не почувствовать своей вины. Во время суперготовности номер один я, конечно, стараюсь питаться более правильно.

Бывают дни, когда я чувствую голод больше обычного, и я пока так и не понял, в чем различие между более голодными и менее голодными днями. Я также заметил, что когда я ничего не делаю и скучаю, то сразу хочу есть. Мне кажется, мое тело использует мою деятельность или ее отсутствие в своих целях.

Я очень люблю молоко. Больше всего мне нравится цельное молоко, особенно я люблю выпивать стакан до и после тренировки, и обычно за день я выпиваю где-то 2–3 л молока. После тренировки я обычно принимаю биологически активную пищевую добавку BSN вместе со стаканом шоколадного молока. Время от времени я могу позволить себе диетическую колу, но, как правило, мои напитки ограничиваются молоком и водой.

В моей диете есть лишь одна слабая сторона, над которой я работаю: я сладкоежка. Я даже готов принять тот факт, что у меня есть такая слабость, и оставить все как есть. На самом деле я даже не прочь подпитывать эту слабость – я думаю, вы понимаете, о чем я.

Моя мама печет просто великолепные десерты, пальчики оближешь! Когда я рос, в доме всегда было что-нибудь сладенькое и вкусненькое. Она много чего может приготовить, но мое любимое блюдо – десерт: круассаны с гранолой и фруктами.

Ради маминых десертов я даже готов провести пару лишних часов в спортзале.

После Игр 2012 г. мы с Хиллари решили съездить в Мичиган, чтобы навестить семью. Между мной и кузенами все еще присутствует соревновательный момент, но, учитывая, что сегодня я являюсь дважды чемпионом Кроссфит Игр, многие (по моему мнению) даже не пытаются со мной соперничать.

Во время нашего визита мы решили снова поиграть в «Короля платформы». Нас было примерно двадцать человек – это так много, что, когда платформа заполнилась, она слегка ушла под воду. Конечно, все играли против меня, поскольку каждому из них хотелось похвастаться тем, что они «подвинули» самого физически подготовленного человека на планете. Это было просто массовое сумасшествие.

В эту игру легче было играть, когда я был моложе. Я помню, как в детстве мы играли в «Короля платформы» против наших дядей, которые были примерно на десять лет старше нас. Они были еще достаточно молоды, чтобы играть с нами, но по мере того, как мы с братьями и сестрами становились старше, казалось, наши дяди становились более неуклюжими. Сейчас я понимаю почему. Несмотря на то что мне всего лишь двадцать пять, я уже сейчас замечаю, насколько менее гибким я становлюсь с возрастом. Сейчас и боль проходит медленнее – возьмем, к примеру, большой палец руки, который я вывихнул, когда упал с платформы. Он страшно болел еще две недели после игры.

Наверное, я тоже «старею» – в последний раз, когда мы играли, я в принципе был не против уступить свое место на платформе.

Crossfit Invitational

В октябре 2012 г. мне выпала честь принять участие в первом закрытом Кроссфит-состязании – сборная США против сборной Европы. Соревнование проводилось в Лондоне и транслировалось в прямом эфире европейских каналов. Оно собрало целую толпу зрителей – это был аншлаг. Примерно две тысячи зрителей собрал «ExCel Center», который был одной из площадок Олимпийских игр‑2012.

Я был в восторге от возможности выступать на олимпийской арене, кроме того, это был потрясающий опыт – представлять Соединенные Штаты. Мой отец всегда был патриотом и всегда поддерживал военных, поэтому я вырос в уважении к американскому флагу и тому посылу, который он несет в себе.

Кроме того, я получил возможность соревноваться в одной команде с теми мужчинами и женщинами, которых я уважаю – Кристиан Клевер, Джули Фуше, Ребекка Войт, Мэтт Чан и Джейсон Калипа. Повторюсь, когда я узнал, что буду в одной команде со спортсменами, видео которых я завороженно смотрел прежде, чем попал на Игры, – это был «ущипните меня» момент. Помимо всего прочего, меня попросили быть капитаном команды.

Закрытое состязание было спланировано скорее как увеселительное зрелище, но соревновательная природа спортсменов проявилась уже на установочном собрании перед состязанием, когда команды собрались вместе, чтобы выбрать комплексы упражнений. Собрание получилось каким-то напряженным, поскольку обе стороны пытались повлиять на выбор упражнений, настаивая на том, где лучше всего проявлялись их сильные стороны. Борьба была серьезная.

Состязание включало четыре этапа. Первые три этапа включали по три комплекса каждый, а четвертый этап представлял собой один финальный комплекс. За каждый комплекс команда-победитель получала два или три очка, а за финальный турнир – шесть очков. Сначала команды шли впритык – после первых двух этапов команда США опережала команду Европы со счетом 7:6. После трех комплексов на третьем этапе мы увеличили отрыв до 14:6. Учитывая, что за финальный турнир давали 6 очков, мы уже были победителями. Но и во время финала мы продолжали выкладываться, и нашей целью была победа со счетом 20:6.

Это был веселый турнир, но он оказался весьма агрессивным – ситуация накалялась. Все понимали, что они представляли свою страну, поэтому в действие вступала национальная гордость. С соревновательной точки зрения это мероприятие в какой-то степени походило на Игры, но я бы не стал сравнивать эти два соревнования, поскольку динамика закрытого состязания была совершенно другой.

Самым большим различием были временные рамки – поскольку состязание было предназначено для показа на телевидении, оно длилось лишь полтора часа. Оно было коротким, поэтому было сложно войти в привычную спортивную колею – как бы там ни было, мы очень повеселились. Плюс ко всему команда США победила!

Чистый «разгром»

Самым большим событием после Игр 2012 г. стало торжественное открытие нашего спортзала по кроссфиту «Кроссфит Мейхем» в начале декабря.

У спортзала «Кроссфит Мейхем» короткая, но интересная история. Она началась в отцовском сарае, когда мы с Дарреном тренировали немногочисленных клиентов в 2009 г. Потом нам разрешили использовать свободное пространство в студии по гимнастике и чирлидингу, которая принадлежала нашему другу. На тот момент наш спортзал назывался Power Fitness Gym. А после того как Дэйв Кастро позволил нам стать филиалом кроссфита, мы изменили свое название на «Кроссфит Мейхем».

Название «Мейхем» родилось благодаря Донни. Когда мы пытались придумать подходящее для спортзала название, один из наших кузенов вспомнил про «Проект «Разгром» из любимого фильма Донни «Бойцовский клуб». Как только мы услышали слово «разгром», то поняли, что это наше название.

Вскоре после того, как мы стали филиалом в мае 2010 г., мы переехали в большее помещение. В следующем январе я начал работать с Чипом Пью в Технологическом университете Теннесси. Чип руководил кроссфит-филиалом, который назывался «Кроссфит Куквилл» и располагался в тренажерном зале самого университета. У меня же на тот момент помимо «Мейхема» была также работа с Чипом и его кроссфит-залом, и, кроме того, я работал тренером в Технологическом университете. Очень скоро я понял, что мне было сложно везде успевать, и мы с Чипом решили провести своего рода слияние. «Кроссфит Мейхем» закрылся в марте 2011 г., и мы с Дарреном перешли работать в «Кроссфит Куквилл».

Примерно год мы работали в таком режиме. После того как я подписал рекламный контракт с BSN и уволился из Технологического университета, я тем не менее продолжал работать в «Кроссфит Куквилл». Прежде чем я ушел из университета, там открылся совершенно новый центр спортивной подготовки. Это было приятное помещение, оборудованное по первому разряду, и, отдавая дань сообществу, университет разрешил залу «Кроссфит Куквилл» существовать совместно с данным центром, разделяя его с занятиями в ВУЗе. Проблема была в том, что время, когда спортсмены не занимались в центре спортивной подготовки, было крайне ограниченным. В результате все занятия по кроссфиту свелись к одной тренировке, которая проводилась в 6 часов вечера. Учитывая возрастающую популярность кроссфита, спрос существенно превышал предложение.

После Регионального этапа в 2011 г. Чип подошел ко мне и сказал, что у зала «Кроссфит Куквилл» не было шансов на развитие внутри Технологического университета, поскольку приоритет отдавался студентам. Кроме того, с того момента, как Чип начал преподавать кроссфит – примерно четыре года назад, – у него и его жены Николь уже родилось две дочери.

«Я собираюсь закрыть «Кроссфит Куквилл», – сказал он мне.

Я решил, что пришло время снова открыть «Кроссфит Мейхем».

Владельцем Rogue Fitness – официального поставщика оборудования для Кроссфит Игр – является парень по имени Билл Хеннингер. Когда я сказал Биллу, что планирую снова открывать кроссфит-зал «Кроссфит Мейхем», он сделал мне предложение, от которого я не смог отказаться. Он сказал, что в рамках рекламного контракта, подписанного между мной и Rogue, его компания готова также поставлять оборудование для нашего зала. Ошалевший от счастья и преисполненный благодарности, я даже не знал, что сказать. Мои чувства были сродни тем, которые я испытал, когда Дэйв Кастро предложил мне создать филиал по кроссфит-подготовке без членского взноса после Регионального отбора в 2010 г. Я до сих пор не могу поверить в благородство Билла, когда захожу в спортзал и вижу все то оборудование, которым пользуются наши посетители.

Мы подписали договор аренды в августе 2012 г., а в сентябре «Кроссфит Куквилл» официально стал «Кроссфит Мейхем». Мы начали тренировать клиентов в нашем спортзале, который к тому времени еще не был доведен до ума, но торжественное открытие все же решили отложить до декабря. Мы с Дэном Бейли, который является одним из шести тренеров, раздавали автографы во время торжественного открытия. Наши тренеры устроили демонстрационные выступления и в качестве вводного курса рассказали гостям о различных комплексах упражнений. Мы хотели, чтобы это событие было сфокусировано не только на нашем спортзале, и, учитывая, что на носу было Рождество, предложили людям сделать пожертвования в пользу Toys for Tots («Игрушки для малышей». – Прим. перев.) в виде вступительного взноса.

Пришло очень много людей. Руководство кроссфита пришло, чтобы сделать видеорепортаж с торжественного открытия. Я познакомился с парнем, который проделал семичасовой путь, чтобы попасть на открытие. Я также познакомился с семьей из четырех человек, которые приехали из самой Западной Вирджинии. Все четверо увлекались кроссфитом и хотели заниматься в нашем спортзале. От этой семьи также я получил самую странную просьбу об автографе.

– Вы не распишитесь у меня на лбу? – спросил у меня двенадцатилетний мальчик.

– Не распишусь, пока твоя мама не разрешит, – ответил я.

– Все нормально, – сказала мама.

Я думал, она имела в виду, что ему нормально и без татуировки на лбу, поэтому я начал раздавать автографы другим желающим.

Когда семья уходила, я слышал, как мама спросила у сына:

– Тебе подписали лоб?

– А вы не против? – спросил я ее.

– Нет, – ответила она.

– Хорошо, – сказал я и расписался у мальчика на лбу. Надеюсь, моя подпись не держалась слишком долго.

Сейчас наш зал посещают более ста человек, и он продолжает расти и развиваться. Это волнительно, поскольку причина, по которой существует «Кроссфит Мейхем», не в том, чтобы я мог готовить людей к соревнованиям по кроссфиту. Это место, где я могу видеть истинное лицо кроссфита.

Кроссфит – это история не про Игры. Это история и не о том, как шестьсот человек или около того соревнуются перед толпой в «Хоум Дипо Сентер», а также перед аудиторией всего мира, сидящей перед телевизорами и компьютерами. Кроссфит – это история о том, как прийти в хорошую физическую форму и сохранить ее. О том, как тысячи людей, которые с чистым сердцем приходят в местный спортзал до или после работы, действительно хотят обрести стройное тело и быть здоровыми.

Многие спортсмены, увлекающиеся кроссфитом, признаются, что в один прекрасный день надеются попасть на Игры в качестве участников. Извините, конечно, но для большинства это несбыточная мечта. Особенно если учесть, что сегодня кроссфит представляет собой всемирное достояние, шансы у каждого отдельного человека попасть на Игры существенно уменьшаются. Кто знает, возможно, через десять лет количество желающих принять участие будет таким большим, что для какого-то парня, тренирующегося вместе с кузеном в отцовском сарае, попасть на Игры будет за гранью возможного.

Игры привлекают к себе много внимания, но это всего лишь реклама кроссфита. Не Игры породили кроссфит – кроссфит породил Игры.

Я благословлен тем, что у меня есть «Кроссфит Мейхем», где изо дня в день я воочию наблюдаю истинную суть этого движения и убеждаюсь, для кого на самом деле его придумали.

Мы с Джиллиганом проводим в спортзале столько времени, сколько можем. Мне хорошо в спортзале, потому что здесь я могу быть «просто Ричем».

Это также место для моей семьи.

Хиллари работает ассистентом стоматолога, и, кроме того, они с сестрой управляют пятнадцатью объектами недвижимости, которые они унаследовали. Помимо всего прочего, Хиллари помогает мне с ведением дел в спортзале. Моя мама также там работает. Мой отец, что неудивительно, решает различные проблемы, возникающие в спортзале, создавая все, что нам потребуется, и ремонтируя все, что ломается. «Мне не нужно заниматься кроссфитом, – говорит он мне, – я занимаюсь реальной работой».

Одна из двух моих основных целей, которые я связываю с кроссфитом, – обеспечить наше с Хиллари будущее. Работая в спортзале, я хочу заработать столько денег, чтобы Хиллари могла не работать, если она захочет. Когда у нас появятся дети и она решит, что хочет заниматься их воспитанием дома, я хочу, чтобы у нее была такая возможность.

Другая моя цель касается моего кузена Даррена, который является одним из тренеров и моим партнером по тренировкам.

Я считаю Даррена своим младшим братом. Когда я рос, у меня не было брата. Ничего не имею против своей сестры, но я всегда хотел брата. У Даррена было пять братьев, двоих из которых он потерял. Я, конечно, не смогу заменить ему ни одного из них, но я хочу сделать для него все, что могу. Для меня честь – иметь возможность заботиться о Даррене, делиться с ним своей верой и помогать ему в укреплении его веры.

Я рад, что моя семья является частью «Кроссфит Мейхем». Я уже потерял достаточно родственников, чтобы понять, насколько важна семья, и все члены моей семьи должны знать, что я люблю их и забочусь об их благосостоянии. Я не хочу, чтобы они подвергали это сомнению. Если со мной что-нибудь случится, я хочу, чтобы они знали, что я их любил.

Одно из преимуществ владения филиалом по кроссфиту – возможность постоянно находиться в самом центре сообщества Кроссфит. Что касается меня, чувство общности является, возможно, самым важным доводом, который я могу привести людям, планирующим начать тренировки. Мне кажется, это главная задача кроссфит-филиалов – показывать людям, что наш спорт по большей части пропагандирует именно дух коллективизма и что здесь все друг друга поддерживают.

Я посещал кроссфит-залы в разных уголках мира, но, где бы я ни был, чувство принадлежности к коллективу всегда витало в воздухе. Меня поражает, насколько ничтожны различия между «Кроссфит Мейхем» и, скажем, «Кроссфит Сеул». Да, люди выглядят по-разному, они говорят на разных языках, но оборудование одно и то же, спортзал выглядит так же, и, что самое главное, и здесь и там люди помогают друг другу выполнять упражнения, заботятся друг о друге и общаются за пределами спортзала. Семья – практически клише в спорте, но действительно, в каждом филиале, который я посещал, присутствует ощущение семейственности.

Мы шутим, что у всех, кто занимается кроссфитом, отмечается «коллективное чувство доли», но в этом есть и часть правды. Интенсивность тренировок сближает. У вас появляется связь, поскольку вы понимаете, через что приходится пройти человеку, стоящему рядом с вами. Вы понимаете, что он чувствует.

Те, кто находится снаружи и просто периодически заглядывает внутрь, не смогут понять истинную суть кроссфита. Безусловно, они видят, что упражнения сложны для выполнения, но они все равно не поймут, насколько они действительно сложны. Что еще важнее, им не понять, насколько близки члены сообщества Кроссфит, – чтобы понять, надо стать частью этого. Кроссфит – это не то, что люди видят по телевизору.

Кроссфит не об Играх – он о том, как привести людей в хорошую физическую форму, которую они смогут сохранить на всю жизнь.

Кроссфит – это не обо мне, и не о Дэне Бейли, и не о каком-либо другом атлете, которого вы знаете, – он о шестидесятилетней женщине, которая решила ходить в наш спортзал, чтобы потом суметь поднять внука и поиграть с ним. Кроссфит о мужчине средних лет, который хочет вернуться в ту физическую форму, в которой он был в колледже. Он и о более молодых людях, которые и так находятся в неплохой форме, но при этом хотят научиться поднимать больший вес, быть более гибкими и двигаться быстрее. Кроссфит о женщине, которая восстанавливается после операции, и о двадцатилетней девушке, которая пребывает в диком восторге от мысли, что она только что выполнила свой первый выход на кольцах. Кроссфит – о человеческой общности.

Когда люди начинают ходить в наш спортзал, первое, что мы обычно пытаемся сделать, – определить цель, которую они ставят перед собой. Самые распространенные причины, которые мы слышим, включают желание приобрести хорошую физическую форму или избавиться от разочарования вследствие того, что они не могут выполнять то или иное действие, – либо совсем, либо на том уровне, что хотят.

Если у человека нет цели, мы пытаемся помочь найти ее, при этом «улучшение внешнего вида» не является для нас целью. Хороший внешний вид – производная занятий кроссфитом, поэтому мы помогаем людям поставить перед собой более практические цели для занятия спортом.

Мы бы хотели, чтобы люди были более активными в своей повседневной жизни. Это одна из причин, по которой кроссфит делает акцент на тех двигательных задачах, с которыми мы сталкиваемся изо дня в день: подъем тяжестей, перемещение, толкание и т. д. Именно так кроссфит рассматривает здоровье, которое, по мнению основателя его Грега Глассмана, представляет собой «повышенную работоспособность в любой деятельности на протяжении долгого времени, в разных формах и во всех возрастных группах». Что это значит?

Работоспособность предполагает возможность выполнять разнообразные физические задачи. «Долгое время», «разные формы» и «все возрастные группы» говорят о том, что мы очень хотели бы, чтобы вы могли выполнять любые физические задачи, будь они короткими, интенсивными или длинными, независимо от того, какой вид работы предполагает такая задача, а также независимо от вашего возраста. Другими словами, мы хотим, чтобы эта бабушка могла поднять внука на руки, а тот мужчина мог дольше играть в гольф без боли, а те молодые атлеты могли улучшить физическую форму и спортивные навыки. Даже мысль о том, что вы сможете больше времени провести дома, вместо того чтобы отправиться в дом престарелых, – уже достаточная мотивация.

Мы не пытаемся избавиться от тех, кто не настроен серьезно тренироваться. У нас нет такой необходимости, поскольку кроссфит – сам по себе естественный отбор. Кроссфит не тот спорт, которым можно заниматься просто чтобы заниматься. Он требует от вас слишком больших личностных вложений, чтобы посвящать ему себя целиком без определенной и полезной цели.

Человеческая мотивация – важный для кроссфита фактор. А успех отдельно взятого человека может вдохновить целый спортзал и даже тренеров.

В наш спортзал ходит одна женщина, жена доктора, и примерно в течение двух-трех лет она боялась делать отжимания в стойке на руках (вниз головой). Она пыталась, но страх мешал ей добиться успеха. Но однажды она смогла отжаться, причем даже не один, а целых два раза. Она начала прыгать, кричала и торжествовала, потому что дело было даже не в отжиманиях. Она смогла побороть свой страх.

Я встречал огромное количество людей с нулевой уверенностью в том, что они смогут поднять даже самую легкую штангу. Но, когда они впервые поднимают эту штангу над головой, они так радуются, что создается ощущение, что это они выиграли Кроссфит Игры.

Выход на кольцах – одно из основных эталонных упражнений в кроссфите, и каждый кроссфитер помнит свой первый раз. Я очень люблю тот момент, когда у человека впервые получается выполнить выход на кольцах, ведь это не только классическое упражнение – это еще и очень непростое упражнение. Многие люди пытаются многие месяцы и даже годы, прежде чем добиваются результата. Но стоит им вытянуть себя над кольцами, как наступает момент истины. Они стоят на кольцах с улыбкой во весь рот – наблюдать за ними одно удовольствие.

Дэн занимался с мужчиной, который перенес операцию передней крестообразной связки в двенадцать лет, а после этого у него было еще восемь или девять операций на коленях. Его колени были практически обездвижены. Но он начал заниматься с Дэном и уже спустя несколько месяцев действительно упорной работы мог делать полноценные приседания и выполнять другие движения, которые задействуют колени, причем выполнял он эти двигательные задачи не хуже любого здорового человека. Это было впечатляющее и вдохновляющее зрелище как для Дэна, так и для меня.

Когда ты становишься свидетелем таких жизнеутверждающих моментов, то начинаешь по-настоящему ценить все эти достижения, понимая, что это вознаграждение за тяжелый труд. Эти люди ставят перед собой цель, но они не знают, как к ней прийти. Мы, тренеры, способны предоставить им инструменты по достижению таких целей.

Я улыбаюсь, когда кто-то смотрит на меня и удивленно спрашивает: «Вы хотите сказать, что я уже давно мог это делать?»

Психологическая тренировка

Кроссфит открывает людей с разных новых сторон.

Я пришел к выводу, что с физической точки зрения нет предела моему совершенству. Я столько достиг благодаря кроссфиту, что никогда бы не подумал, что это вообще возможно. Когда я только начал, к примеру, мой максимальный вес при рывке составлял 75 кг. В начале 2013 г. я достиг больших результатов – осуществил мечту, к которой шел несколько месяцев: я увеличил свой максимальный вес до 136 кг. Еще несколько лет назад я и подумать не мог о таком весе. Каждый день начинается с возможности узнать что-то новое о себе – о таких способностях своего организма, которые заставляют удивляться: «Вы хотите сказать, что я уже давно мог это делать?»

Психологическая сторона очень важна. Как я уже говорил, мне кажется, что на ее долю приходится 70 % того, что я делаю.

У каждого есть психологический переломный момент. Определенные тренировочные комплексы испытывают людей на прочность сильнее других. Будучи тренером, я научился распознавать признаки того, что человек приближается к своему переломному моменту. Я всегда с интересом наблюдаю за тем, что будет происходить дальше: или человек сам себя переборет и пойдет дальше, или же он позволит своему разуму переломить себя и остановится. Когда разум говорит «Хватит!», значит, он на грани. Он больше не может. Нет смысла заставлять его продолжать выполнять упражнение.

Мне нравится разбираться в психологии людей, с которыми я занимаюсь: что движет этим человеком, что придает ему сил. А потом я ставлю перед собой задачу увеличить их предельные возможности. Есть один хороший способ: требуется помочь им сделать то, что, на их взгляд, они никогда не смогли бы сделать. Наш разум – это практически те же мышцы, которые можно развить. Мышцы становятся сильнее, если увеличивать на них нагрузку. Мозг устроен по такому же принципу. Наш разум крепнет, если мы постоянно и успешно преодолеваем повышающуюся умственную нагрузку.

Я бы хотел научиться понимать, почему люди бросают то, что они делают. Я часто задаю себе вопрос, связано ли это с тем, в каких условиях они росли. Среди спортсменов в колледже, с которыми мы вместе тренировались, я встречал достаточно атлетов, которые были банально не подготовлены с психологической точки зрения. У них были все таланты, которыми только могла наделить их природа, но они были ленивы. Очевидно, никто и никогда не заставлял их чего-либо добиваться, и сами себя они уж точно никогда ни к чему не принуждали. Они добились успеха, полагаясь лишь на способности, которыми одарила их природа. Но так было, пока они не поступили в колледж – внезапно их стали окружать другие атлеты, у которых были такие же природные данные, но при этом у них была и психологическая устойчивость. Те, которые не отличались моральной стойкостью, как правило, даже не знали, с какой целью тренируются. Казалось, они спрашивают себя: «Зачем я подвергаю себя этим испытаниям?» А их жизненный опыт не мог дать вразумительный ответ на этот вопрос – хотя правильный ответ позволил бы им остаться в спорте.

Этот вопрос я задавал и себе. Особенно после Игр 2010 г., когда думал: «Я не хочу этим заниматься. Мне все равно» или: «У меня еще в запасе есть несколько месяцев, прежде чем надо будет начинать готовиться, поэтому сейчас мне не обязательно подвергать себя этим испытаниям». В те дни меня спасало только мое воспитание. Когда я выдирал гвозди из досок без определенной причины или же когда переносил шлакоблоки из одного сарая в другой, а затем снова в первый, я еще не знал, что на тот момент мои родители помогали мне развивать психологическую стойкость.

Психологическая составляющая процесса влечет за собой и положительную физическую динамику. Наше тело может выдержать больше, чем нам кажется. Есть научные объяснения, которые мы проходили на занятиях и которыми я вас не буду утомлять, но суть в том, что чем больше мы нагружаем тело, тем лучше ему будет. Есть одна вещь под названием «Принцип сверхнагрузки», который гласит, что, если мы будем поднимать больший вес, мы станем сильнее, а если мы выполним больше раз, то повысим выносливость. И не важно, тренирую я профессиональных спортсменов, детей или взрослых – если они будут постоянно задавать своему телу более серьезные и сложные задачи, их тела будут приспосабливаться.

То тело, которое подарил нам Господь, поистине великолепно. Как говорится в Псалме (139:14), «Буду хвалить тебя, потому что я создан удивительно, и это внушает благоговение». Бог создал нас таким образом, что если мы захотим выпрямиться, то наши кости и мышцы начнут работать слаженно, помогая нам достигнуть поставленной цели.

Ученые способны создавать роботов, но они пока не знают, как сделать так, чтобы робот мог передвигаться, как человек. Когда я узнал обо всех хитросплетениях человеческого тела, то был просто поражен, насколько совершенным Бог создал наше тело, скомпоновав все его составляющие.

С чего начать

Я считаю себя счастливым человеком, ведь сейчас я имею возможность помогать людям научиться делать с их телами нечто большее, чем изначально запланировала для них природа, – я помогаю им открыть в себе дополнительные ресурсы, кроме тех, которые были даны им свыше. Принимая во внимание этот факт, я хотел бы дать три небольших совета тем, кто заинтересован в том, чтобы заниматься кроссфитом.

1. Начните заниматься в одном из кроссфит-филиалов

Членство в филиале кроссфита не является бесплатным. Я это понимаю, и, являясь владельцем спортзала, которому необходимо платить по счетам, я знаю, почему оно не бесплатное. Правда в том, что, хотя существует оборудование, созданное специально для кроссфита, многие упражнения можно выполнять не только без снарядов, но даже и вне спортзала. Тем не менее, с моей точки зрения, преимущества, которые вы получите при посещении спортзала, стоят своих денег.

Во‑первых, тренеры будут постоянно с вами, будут обучать вас надлежащей технике выполнения упражнений (в целях безопасности), будут помогать приобретать гибкость движений, направлять вас во время тренировок, мотивировать и контролировать ваш ответственный подход к делу.

Во‑вторых, вы не можете пользоваться благами сообщества Кроссфит, пока не станете его членом. Возраст людей, посещающих наш спортзал, варьируется от младшего подросткового до нескольких шестидесятилетних атлетов. «Коллективное чувство доли», о котором я говорил ранее, стирает различия между людьми, когда они вместе выполняют одно и то же упражнение. Нахождение в кругу других участников сообщества Кроссфит приносит вам воодушевление и порождает чувство ответственности.

Спросите людей, увлеченных кроссфитом, почему они продолжают подвергать себя изнуряющим тренировкам, и если полученные вами ответы будут похожи на те, которые доводилось слышать мне, то это осознание сделанного. Завершение тренировочного комплекса – это достижение, а достижениями надо делиться с другими и гордиться.

Если вам требуется помощь в поиске зала (многие кроссфит-атлеты называют свои спортзалы «боксами»), нет ничего лучше рекомендаций друзей, которым вы доверяете. Но помимо этого я рекомендую вам сначала сходить в спортзал на разведку, осмотреться и проконтролировать, стоят ли, к примеру, тренеры непосредственно рядом с теми, кто тренируется. Если люди как бы бродят по залу сами по себе, а тренер не стоит рядом с ними, а вместо этого проверяет почту или отправляет смс-сообщения, поищите другой зал.

Рост популярности кроссфита приводит к появлению все новых и новых филиалов, а это значит, что выбор расширяется. Посетите как можно больше залов и не забудьте посетить бесплатный вводный тренировочный курс – это отличный бонус.

2. Не дайте себя запугать

Предлагаю сразу расставить все точки над «i»: вы не будете выполнять упражнения на одном уровне с теми, кто уже давно занимается, и никто – ни тренеры, ни другие члены – не будет от вас этого ждать. Поэтому вам также не стоит возлагать на себя такие надежды.

Стало легче?

В нашем спортзале мы предлагаем новичкам вводный курс. Если окажется, что они раньше занимались кроссфитом или если у них более высокий уровень физической подготовленности (все это очень просто выясняется), они могут приступить к упражнениям более высокого уровня. Если нет, они занимаются по базовому курсу. Мы тщательно разъясняем принципы кроссфита, а затем тщательно и медленно обучаем их различным движениям и надлежащей технике выполнения таких движений.

Хороший тренер по кроссфиту начнет заниматься с вами с того места, где вы находитесь, а затем постепенно приведет вас туда, где бы вы хотели быть. Это значит, что тренировочные комплексы разрабатываются индивидуально в соответствии с потребностями и возможностями каждого человека. Это также означает, что вы должны поставить перед собой определенную цель, которая позволит вам заставлять себя работать, конечно, под руководством тренера. Вас не будут заставлять делать больше того, что вы можете, но я могу заверить вас, что вам бросят вызов – сделать больше, чем вы думаете, что можете!

3. Получайте удовольствие

Возможно, это очевидно, но это очень важно в нашем деле. Кроссфит – стрессовая нагрузка, но при этом это веселый и полезный стресс. Кроссфит должен избавить вас от стресса, который вы получаете в других сферах жизни. Самая большая проблема, которую я отмечаю у кроссфит-атлетов, заключается в том, что они превращают кроссфит в еще один стресс.

Задача кроссфита – привести вас в хорошую физическую форму. Он направлен на улучшение вашего здоровья. Поэтому не стоит слишком нервничать из-за него. Получайте от него удовольствие. Это не значит, что все упражнения будут веселыми, но практически всегда будет способ насладиться процессом.

Я заметил, что независимо от возраста и места жительства, как правило, кроссфит-атлеты являются счастливыми людьми.

Как я уже говорил в главе 3, главные приоритеты в моей жизни включают веру, семью и хорошую физическую форму. С тех пор как канат направил мою жизнь в другое русло после 2010 г., я прикладывал все возможные усилия, чтобы сохранить именно такой порядок приоритетов.

Меня всегда разбирает смех, когда меня спрашивают, сколько я еще планирую участвовать в Кроссфит Играх. Поймите меня, мне всего двадцать пять, а меня уже спрашивают, когда я планирую выйти на пенсию! Я не ставил перед собой определенные временные рамки, но я предполагаю, что как только я займу пятое или шестое место, то задумаюсь о написании новой главы своей жизни.

Победа – ни с чем не сравнимое ощущение, но участие в соревнованиях и круглогодичные ежедневные тренировки когда-нибудь отыграются на моем здоровье. Тренировки после объявления готовности номер один перед Играми, а также путешествия отбирают меня у Хиллари, а мне очень хотелось бы, чтобы у нас была семья. Когда у нас появятся дети, я хочу уделять им должное внимание и не могу отбирать у них время, которое они могут провести со мной. Когда я рос, мои родители всегда были рядом – они до сих пор поддерживают меня, – поэтому я планирую делать то же самое и для своих детей.

Я понимаю, что наступит тот день, когда не я буду стоять на пьедестале почета в финале Игр. Наступит момент, когда мое тело больше не сможет работать на износ, показывая высокие результаты. Нам на смену придут более молодые и сильные спортсмены. В жизни каждого из нас наступает момент, когда продуктивность начинает понемногу угасать. Я не знаю, в каком возрасте этот момент наступит для меня, – я не трачу время на подобные мысли. Все закончится тогда, когда закончится. Честно говоря, я не переживаю на этот счет, ведь это не в моей власти. Все, что мне под силу, – постараться как можно дольше сохранить свою способность участвовать в соревнованиях.

Я очень надеюсь, что моя карьера не оборвется внезапно из-за травмы, потому что я не хотел бы вот так уйти из спорта – вынужденно. Я хочу отдать спорту все то, что смогу, а затем уйти добровольно. Я предпочел бы самостоятельно решить, когда наступит этот момент, – не люблю, когда такие решения принимают без моего участия.

Будучи азартным человеком, я не жду того момента, когда мне придется распрощаться с соревнованиями, но я могу принять этот факт как данность еще до того, как это случится, ведь хорошая физическая форма – третий по важности для меня приоритет. Еще несколько лет назад все было иначе, но сейчас для меня существуют более важные вещи, чем моя спортивная карьера.

Это прямое отражение того, что я больше не отождествляю себя с кроссфитом. Сегодня я верю, что Господь сделал кроссфит частью моей жизни, чтобы я мог через спорт прославлять Его. Я делаю то, что предназначено мне свыше, – для этого я покорно использую все те физические и умственные возможности, которыми благословил меня Он.

Поскольку я люблю спорт, меня за душу всегда берет один библейский псалом – Первое Послание к Коринфянам (6:19,20): «Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святаго Духа, которого имеете вы от Бога, и вы не свои? Ибо вы куплены дорогою ценою. Посему прославляйте Бога и в телах ваших и в душах ваших, которые суть Божии».

Апостол Павел учил Коринфскую церковь избегать сексуальной аморальности, поскольку грех против тела есть грех против храма Святого Духа. Кроме того, в 1‑м стихе он написал: «Разве не знаете, что тела ваши суть члены Христовы?» Иисус Христос заплатил слишком высокую цену, отдав жизнь Свою на кресте. Павел призывал одуматься всех тех, кто пренебрегал жертвой Христа, используя свои тела в своих собственных грешных целях – для получения удовольствия, вместо того чтобы через свое тело прославлять Господа.

Когда я изучаю эти стихи, то смотрю на них с точки зрения спортсмена. Я верю, что Бог дал мне мое тело с определенной целью и я должен извлечь как можно больше из того, что было даровано мне свыше, используя свое тело для Его славы, а не своей. Я понимаю, что для других я стал одним из тех парней на видео, которые я смотрел, когда начинал заниматься кроссфитом в сарае. Но я не вижу в себе того, кем стоит восхищаться, как когда-то я восхищался Джейсоном Калипа, Крисом Спиллером и Микко Сало. Я на самом деле не считаю себя героем. Понимаете, я просто тренируюсь – ничего больше. Я такой же, как и все остальные атлеты в спортзале, которые никогда не попадут в телевизор. Я тренируюсь так же, как они.

С другой стороны, я понимаю, что сегодня я попал в свет софитов. У меня берут интервью, и поэтому я нахожусь в том положении, когда я должен вдохновлять других. Но я не хочу быть лишь источником физического и морального вдохновения. Я хочу вдохновлять их еще и духовно. Я надеюсь, что чем лучше люди узнают меня как атлета, тем больше они захотят узнать обо мне как о христианине.

Меня не раз критиковали за то, что я публично заявляю о своей вере и делаю это достаточно громогласно, но еще больше я слышу благодарностей и одобрений. Я получил эту возможность благодаря кроссфиту, и мы со спонсорами стараемся найти баланс. Я не хочу давить на людей своими проповедями, отворачивая их тем самым от себя, но, с другой стороны, я несу свою миссию – я должен выполнить свое обязательство как христианин и поделиться с миром теми переменами, которые произошли в моей жизни после того, как я впустил в нее Бога. Если честно, я не знаю, удалось ли мне найти этот баланс.

Это все очень сложно, а в нашем мире социальных сетей очень просто быть критиком. Учитывая, сколько у меня фолловеров в Twitter, я знаю, что просто нереально опубликовать твит, не обидев кого-то.

Я помню, как эти перемены произошли в моей жизни в начале 2011 г. Я знал, что мне представится возможность публично поделиться своей верой, и заранее прокручивал в голове тот первый раз, когда такой шанс выпадет мне во время интервью. Мне было интересно, какая последует реакция. Я не хотел прослыть идиотом. Ведь я относительный новичок на пути изучения Священного Писания. Я понимал, что передо мной открываются возможности сказать то, что заставит людей задуматься о вещах, о которых раньше они и не думали, и я не хотел такую возможность упустить. Я не хотел в глазах своих зрителей показаться каким-то очередным придурком, с которым не захотят иметь дело и у которого не захотят учиться христианским заповедям.

Перед одним из таких первых интервью – не могу вспомнить, перед каким именно, – я подумал: «Я вообще хочу это делать? А если другие верующие люди подумают, что я не дружу с головой? А что, если неверующие люди так подумают?» Но я не хотел, чтобы эти мысли мешали мне делиться моей верой. «Ладно, – сказал я сам себе, – ведь именно поэтому я и делаю то, что я делаю, так почему бы не рассказать людям об этом?»

Я не переживаю, если меня не понимают. В конечном итоге причина, по которой я делаю то, что делаю, – порадовать Господа. Я могу сказать с полной уверенностью, что Господа порадовать намного проще, чем людей.

В своей Нагорной Проповеди Иисус сказал: «Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное» (от Матфея 5:10). Мне не кажется, что меня преследуют за то, что я проповедую христианство, но этот псалом является моей дополнительной мотивацией, когда меня критикуют за то, что я делюсь своей верой.

Прочитав этот псалом, я моментально готов ринуться в бой.

Моя вера не агрессивна, но я и не боюсь делиться своими убеждениями и рассказывать о тех изменениях, которые произошли в моем сердце за последние два с половиной года.

Я свободен!

Каждый день я пытаюсь расти духовно.

Точно так же, как кроссфит предполагает сообщество, сообщество – одна из самых важных составляющих церкви. Точно так же, как члены сообщества Кроссфит видят одну из своих целей в том, чтобы помогать другим становиться физически более развитыми и подготовленными, в духовном сообществе принято помогать другим становиться духовно более зрелыми.

Помимо церкви, в которую ходим мы с Хиллари и Дэн Бейли, я также посещаю группу поддержки верующих, включающую Чипа Пью, Донована Дегри и Томаса Кокса. Док Филлипс – мой бывший профессор, который вместе со своей женой Амандой был одним из первых клиентов нашего спортзала, – оказывал постоянное влияние на мой духовный рост и помогал мне развивать пристрастие к чтению Библии. И безусловно, Дэн всегда находится рядом – он и поддерживает меня, и проверяет на прочность.

Томас является одним из моих регулярных партнеров по тренировкам в «Кроссфит Мейхем». Кроме того, я иногда тренируюсь с некоторыми студентами из Технологического университета Теннесси, которые также посещают нашу группу поддержки верующих. Они являются членами Университетского христианского студенческого центра, и, хотя я не намного их старше, я могу помочь им с некоторыми аспектами веры и физической формы, а, с другой стороны, они помогают мне укрепить мою веру.

У меня есть несколько друзей, которые разработали систему, согласно которой, если они в течение одного дня не читают Библию, должны выполнить тридцать дополнительных бурпи. Действительно, эта система легко могла бы превратиться в систему контроля и учета обязательного чтения Библии, но их главная цель – получать от процесса удовольствие!

Именно эти друзья помогают мне не отступать.

Хиллари также оказывает огромное влияние на мою духовную жизнь. Она никогда не позволяет сбивать себя с толку разговорами о «Риче Фронинге кроссфит-атлете». Она всегда с любовью напоминает мне, кто я есть на самом деле и каковы мои истинные приоритеты, если вдруг я возвращаюсь домой из зала воодушевленный своим очередным спортивным достижением, – я благодарен ей за это.

Томас контролирует меня как в личном, так и в духовном плане. Он всегда меня спрашивает: «Ты читаешь Библию?», или «Ты жертвуешь церкви?», или «Ты молишься должным образом?» Томас помогает мне не только тем, что задает подобные вопросы, но также тем, что я знаю, что он будет это спрашивать, – а мне очень хотелось бы ответить на его вопросы утвердительно.

Однажды Томас позвонил мне, когда я был в поездке, и сказал: «Да, я хотел бы поговорить с Ричем. Не с Ричем Фронингом кроссфит-атлетом, а просто с Ричем».

«Хорошо, сейчас я вас соединю», – ответил я ему.

Тот факт, что я христианин, не освобождает меня от необходимости бороться с гордыней. На Земле до сегодняшнего дня жил только один идеальный человек. Я знаю, что не идеален, и я знаю, что никогда не буду идеальным. Я совершаю ошибки, и у меня есть свои слабости, над которыми мне следует работать. Это постоянная борьба.

Это как в фитнесе. Я постоянно проверяю себя тренировками, чтобы понять, над чем мне стоит поработать. В жизни на мою долю также выпадают испытания, открывающие мне глаза на мои слабости, которые я должен превратить в свои сильные стороны – Божьей милостью и с Божьей помощью.

Я считаю себя везунчиком – у меня есть семья и такие друзья, как Томас, который, несмотря на его шутки по телефону, всегда пытается донести до меня серьезный посыл.

Настоящим друзьям, которые за вас переживают, потребуется смелость, чтобы наставить вас на путь истинный.

Моя духовная жизнь уже изменилась к лучшему, с тех пор как я начал участвовать в Кроссфит Играх, и я не планирую ничего менять. Я знаю, что меня окружают семья и друзья, которые разделяют мои взгляды и имеют достаточно смелости говорить мне правду в лицо.

В конце концов, они были моей семьей и моими друзьями до того, как я начал заниматься кроссфитом, и они останутся моей семьей и моими друзьями еще долгое время после того, как я закончу соревноваться. Зато люди, которые знают меня только как Рича кроссфит-атлета, однажды забудут обо мне. Я же не смогу всегда участвовать в соревнованиях, будут появляться все новые и новые атлеты, которые заставят вчерашних болельщиков забыть о тех успехах, которых я добился.

Именно поэтому я не хочу упустить возможность, которая выпала мне, – показать людям, кто я есть на самом деле, и объяснить причину, по которой я есть тот, кто я есть.

Люди хотят знать, что позволило мне выиграть Игры два раза подряд. Ответ прост: мне помогла моя вера. Я ни секунды в этом не сомневаюсь. И хотя люди говорят мне, что, если бы не канат в 2010 г., я был бы трехкратным чемпионом Игр, я уверен в обратном.

Если бы я выиграл в 2010 г., наверное, это стало бы моей первой и последней победой. Мне кажется, что в этом случае, несмотря на мое нежелание повторно участвовать в Играх, я, скорее всего, все-таки вернулся бы на них, но сомневаюсь, что мне удалось бы показать хорошие результаты.

В Евангелии от Матфея Иисус рассказал притчу о работниках, которых наняли для работы в виноградниках: те, которых наняли раньше, сильно расстроились, когда узнали, что те, которых наняли позже, получили такую же оплату. В месте 20:16 Иисус произнес свои известные слова: «Так будут последние первыми, и первые последними, ибо много званых, а мало избранных».

Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что сумел стать первым на Играх только после того, как в своем сердце поставил Господа на первое место.

Чтобы расставить все по местам, скажу, что это не значит, что, когда мои отношения с Богом стали налаживаться, я начал молиться о том, чтобы выиграть Игры, а Он решил ответить на мои молитвы. Все совсем не так. Я не молился о победе. Я молился о том, чтобы прославить Господа независимо от места, которое я займу.

Роль, которую сыграла в кроссфите моя укрепляющаяся вера, в том, что она меня освободила. Перед тем как Чип и Донован задали мне те самые вопросы, которые направили меня на правильный духовный путь, я был связан по рукам и ногам всем тем давлением, которое ощущал каждой клеточкой своего тела.

Существует давление, под которым спортсмены могут преуспевать, но также существует и другое давление, которое мешает атлетам показывать хорошие результаты. Когда я оглядываюсь назад и вспоминаю тот канат в 2010 г., я понимаю, что находился под вторым типом давления. Перед последним турниром я был на первом месте. Победа была от меня на расстоянии вытянутой руки – как и канат. Но меня застали врасплох.

Мне кажется, что можно провести параллель между жизнью и кроссфитом – мы всегда должны быть готовы ко всему. На примере своей семьи я испытал, как внезапно и неожиданно может оборваться жизнь. Уроки, которые я получил, оказали влияние на мое мировоззрение, я стал задумываться о наследии, которое оставлю после себя. Правда в том, что в то время, как Господь знает, что ждет нас впереди, мы этого не знаем. Мы должны всегда быть подготовлены ко всему – будь то вопрос о вере или неприятности, которые может приготовить для нас жизнь.

Будучи атлетом, могу сказать, что мне нелегко признавать, что я сломался под давлением на первых Играх. Но тогда я был другим человеком. Я изменился в начале 2011 г. Я стал свободным. И я говорю не только о себе как об атлете, который нервничал в автобусе по дороге на первый комплекс на пирсе в Санта-Монике, поэтому читал Библию на телефоне и сумел ощутить успокаивающее присутствие, которое никогда раньше не испытывал. Это не изменение спортивного уклада. Это изменение уклада жизни.

Моя жизнь изменилась в тот момент, когда я полностью посвятил себя Иисусу, я имею в виду первое истинное посвящение. Я научился доверять Ему, я научился не переживать по любому пустяку и сохранять спокойствие. Я научился лучше контролировать свой нрав, отныне я не принимаю все так близко к сердцу, как раньше. Я нашел умиротворение в том, что у Бога на меня свои планы. Благодаря этому я сумел избавиться от сдавливающей необходимости планировать все детали своей жизни.

Определение моей цели не сделало меня более успешным, сильным или быстрым атлетом, но это освободило меня, чтобы я смог стать более успешным, сильным и быстрым – таким, каким создал меня Бог.

Именно так в моих глазах выглядит победа.

После каната

На основной тренировочной площадке в зале «Кроссфит Мейхем» в Куквилле с потолка свисают канаты. На противоположной синей стене белыми буквами написано «Послание к Галатам (6:14)» – надпись выполнена в том же стиле и тем же шрифтом, что и моя татуировка.

Оборудование зала канатами было моей идеей. Библейская надпись пришла в голову одной из женщин, которая занималась дизайном нашего спортзала вместе с Хиллари. Я вернулся из Чили – а надпись уже на стене. Она мне сразу понравилась.

Мне кажется, что сочетание канатов и библейского псалма символично, ведь одно привело меня к другому. Канат символизирует собой то, благодаря чему когда-то все обо мне узнали, а псалом – это то, за что я хотел бы, чтобы все меня помнили.

Именно канат обнажил две мои основные слабости. Одна была отчетливо видна болельщикам по всему миру. Другая, более важная, слабость была видна только мне – она была в моей душе.

Первую слабость я искоренил, научившись ловко захватывать канат; что касается второй слабости, с ней я также разобрался – я освободился от гордыни.

Меня отождествляли с канатом до тех пор, пока Слово Божие не сделало меня лучше. Кроме того, Слово Божие научило меня тому, что победа заключается не в том, чтобы быть на первом месте.

Ключ к победе – ставить на первое место Бога.