Кости придержал дверь, и я ступила внутрь строения, которое технически было нашим домом, хотя за последний год мы здесь не часто останавливались. Кот не разделил мой недостаток энтузиазма. Как только я открыла дверцу его корзинки, Хелсинг сиганул оттуда на спинку дивана, озираясь кругом с выражением, которое можно было назвать не иначе, как удивленным облегчением.

Ради справедливости стоит сказать, что он жил здесь намного дольше, чем мы – в прошлом году нам приходилось на многие месяцы оставлять его с домоправительницей. А может, он просто был рад выйти из клетки. Я не винила его. Дениз просидела в переноске для животных несколько часов после того, как обратилась в кошечку, и с особой нежностью этот опыт не вспоминала.

Я оглядела гостиную и стала раздумывать, снять ли для начала чехлы с диванов и кресел или же найти спрей для снятия пыли и несколько тряпок, потому что – вау! – я могла написать собственное имя на каминной доске или на любом из журнальных столиков. Но ничего из этого я не сделала. Я просто стояла, озираясь и мысленно раздумывая, в какое место лучше поставить Дона.

Точно не на журнальные столики или каминную доску: кот иногда запрыгивал на них, а мне не хотелось подметать останки моего дяди, если Хелсинг случайно их свалит. Не на кухонный стол: это будет неуместно. Не в туалет: грубо. Не наверх в мою спальню: не думаю, что Дон нуждался в панорамном обзоре того, чем мы с Кости там занимаемся. И в любую из ванных комнат ставить Дона я тоже не собиралась. Что, если от пара в душе он отсыреет?

– Ничего не подходит, – сказала я Кости.

Он мягко обхватил меня за плечи, разворачивая к себе лицом.

– Дай это мне, Котенок.

Я сильнее сжала медную урну, которую не выпускала из рук, начиная от поминальной службы по Дону в Теннеси и до нашего дома в Голубом хребте. Дядя настоял на том, чтобы его кремировали. Полагаю, он не верил, что никто из нас не попытается вытащить его из могилы, если он позволит похоронить себя единым целым. Теперь, когда все, что от него осталось – пепел, шансов на это не было.

– Не отдам, пока не найду для него правильное место, – настояла я. – Он не какой-нибудь там горшок с цветком, который можно поставить где-нибудь на подоконнике поближе к свету, Кости!

Он поднял мой подбородок так, что мне оставалось либо посмотреть на него, либо размолоть себе челюсть о его руку в качестве демонстрации упрямого отказа. Я выбрала первое, даже если последнее мне хотелось сделать больше.

– Ты знаешь, что то, что ты держишь – не Дон, – сказал Кости, его темный взгляд был полон сострадания. – Ты хотела привезти его останки сюда так, чтобы с ними в дороге ничего не случилось, но они не в большей степени твой дядя, чем этот плащ – я, Котенок. Я посмотрела на длинный кожаный плащ Кости, края которого немного износились от частой носки. Я купила его для Кости на Рождество, когда мы только начали встречаться, но не подарила его лично. К тому времени я уже ушла.

– Нет, этот плащ – не ты, – ответила я, чувствуя слишком знакомое пощипывание в глазах. – Но ты вытащил его из-под шкафа, потому что в то время это было все, что у тебя осталось от меня. Так вот, это – все, что у меня осталось от Дона.

Он нежно провел большим пальцем по моей скуле, в то время как другая его рука начала скатываться вниз, пока не оказалась на урне.

– Я понимаю, – спокойно сказал он. – И если тебе хочется, мы построим новую комнату, чтобы для этого было специальное место. Но пока, милая, тебе нужно отпустить это.

Очень легко он потянул урну так, чтобы я, если бы захотела, смогла не отпустить ее из своего захвата. Я посмотрела вниз на маленький медный контейнер и бледные руки – мои и Кости — обхватывающие его.

Это. Не Дон. Логически я это понимала, но та часть меня, которой было сложнее всего попрощаться с дядей, не хотела признавать, что то, что я держала в руках, было не чем иным как пеплом, окруженным металлом. Прошло четыре дня с его смерти, но я по-прежнему чувствовала себя так, будто кружусь во сне.

Даже поминальная служба и панегирик чувствовались скорее ирреальными, чем чем-то, имевшим корни в реальности, потому что Дон не мог просто уйти. Черт, я могла поклясться, что несколько раз мельком видела его боковым зрением, и выглядел он таким же умеренно рассерженным, как всегда.

Кости потянул снова, и я позволила урне выскользнуть из своих рук в его ладони, смаргивая слезы от того, что этот отказ от моей упертости был скорее чем-то символическим, чем обычной передачей материального предмета. Он склонился, прикоснулся губами к моему лбу, а затем исчез на верхнем этаже. Возможно, это и хорошо, что Кости убрал останки Дона вместо меня. С таким эмоциональным состоянием я, скорее всего, подумала бы, что единственное безопасное место для его пепла – в моей одежде рядом с чесноком и марихуаной.

Я потерла руки, отстраненно отмечая, каким пустыми они чувствовались без заменителя моего дяди, которого я сжимала последние несколько часов. Затем я закатала рукава своей траурной черной блузки. Я все еще могла и не быть в состоянии контролировать многое в своей жизни, но для начала стоило попробовать стереть с мебели проклятую пыль.

Мое яростное вычищение дома, призванное отвлечь меня от оплакивания Дона, оказалось полезным по более чем одной причине.

Позвонил Менчерес и сказал, что едет к нам, чтобы сообщить важную информацию. По тому, каким голосом он это произнес, по словам Кости, та самая важная информация не была чем-то замечательным вроде того, что Аполлион был найден мертвым с прикрепленной к его трупу записочкой «С внеплановым Днем Рождения, Кэт!». Откровенно говоря, я не думала, что была готова к еще большему количеству дурных вестей, но так как в жизни не было кнопки паузы, мне придется иметь дело с новостями Менчереса, готова я к ним или нет. По крайней мере, дом засверкал, а затхлый запах исчез из воздуха. Конечно, это могло быть и от новых растений, за которыми отправлялся Кости, пока я изображала Марту Стюарт. Теперь я была сомнительным владельцем нескольких ароматных чесночных луковиц и горшочков с пушистой марихуаной. Я даже не хотела спрашивать, откуда Кости взял последнее. Принюхался и выкопал на местном нелегальном поле? Или купил у дружелюбного соседа-торговца наркотиками? Боже, я не могла дождаться, когда же эффекты крови Мари испарятся из моего организма. Если бы я могла никогда больше не чувствовать запах чеснока и травки, я бы с готовностью согласилась. Единственный позитивный аспект нашего нового декора заключался в том, что теперь я могла вытащить из своей одежды множество небольших пористых мешочков, что было долгожданным облегчением.

– Они здесь, Котенок, – позвал Кости с нижнего этажа.

Я еще ничего не слышала, но знала, что его связь с Менчересом была необычно острой из-за их разделенной силы, поэтому поверила ему на слове. У меня не было времени наносить косметику, но я и не думала, что кто-нибудь заметит. Или что вообще кому-нибудь до этого будет дело. Я была чистой, в свежей одежде, и дом мой был опрятен. Это были три самые важные вещи при встрече гостей. Если гости не голодны, конечно.

– У нас нет крови, – сказала я Кости, когда спустилась вниз по лестнице.

Его взгляд скользнул по мне, оценивающе останавливаясь на вполне определенных местах. Мой наряд едва ли был сексуальным, будучи простым черным хлопковым платьем длиной до пола с рукавами три четверти, но либо оно обтягивало правильные места, либо у Кости проявлялись последствия недели воздержания. Мягко говоря, я была не в настроении с тех пор, как умер Дон.

– Сомневаюсь, что они ожидали обратное, – ответил он. – Они знают, что мы только приехали.

Верно. К тому же, это был не светский визит.

– Он, скорее всего, едет сказать мне, что мы должны начать действовать по Плану Дейва, – пробормотала я. – Мы собирались придумать другой способ вдарить по нескольким большим шишкам Аполлиона, не заставляя Дейва открываться, что он тайный агент, но это как-то отошло в сторону.

Кости выразительно приподнял бровь, словно говоря этим «может быть». Он слышал об этом. Дейв рассказал это Кости вскоре после того, как умер Дон, подпитывая горем свое желание противостоять Аполлиону, но Кости его отговорил. Однако я знала, что Кости считал идею достойной.

Сейчас я была настроена против этого даже больше чем прежде. Я только что потеряла дядю. Я не хотела терять хорошего друга. Смерть Дона пошатнула Дейва, как и всех остальных, и сделала его менее аккуратным. Это была холодная твердая правда. Я задавалась вопросом, понимал ли дядя, насколько сильное влияние оказывал на окружающих. Зная Дона, я в этом сомневалась. Он был не силен в показухе.

Через несколько минут на изгибающуюся подъездную дорожку въехал автомобиль, звук мотора которого можно было назвать весьма громким по сравнению с относительной тишиной лесов вокруг нас.

Уединение, даримое наличием дома на пятнадцати акрах собственности в горной местности, и было тем, что привлекло нас к этому месту с самого начала. Теперь, когда я могла читать мысли, я ценила дефицит соседей еще больше.

– Прародитель, Кира, добро пожаловать, – сказал Кости, как только они подошли к двери.

Я с мысленным вздохом заметила изящную кожаную сумку, которую нес Менчерес. Конечно, они останутся на ночь. Он ехал сюда передать важную информацию; и было бы чрезвычайно грубо, если бы мы выслушали его, а затем отправили обратно. К тому же, он, скорее всего, хотел выработать стратегию, и я не могла винить его за это. Не важно, какой переворот происходил в моей личной жизни. У нас по-прежнему оставалась война, которую мы должны были предотвратить.

– Привет, ребята, – сказала я, обнимая их обоих, дабы восполнить мое первоначальное эгоистичное нежелание, чтобы они оставались.

– Я так сожалею о твоем дяде, – прошептала Кира, ласково похлопывая меня, когда я отпустила ее. – Если есть что-нибудь, что мы могли бы сделать…

– Спасибо, – сказала я, заставляя себя улыбнуться. – Цветы, которые вы послали, были очень красивы.

Все они были красивы, но после мемориала мы отослали их в местную больницу. Никто из нашей большой команды не захотел взять их домой, а у меня не было места для множества цветочных веточек, букетов и венков.

– Это было меньшее, что мы могли сделать, – ответил Менчерес со своей обычной любезностью. – Я сожалею, что приходится навязываться, когда у тебя такое горе. Однако —

– Все в порядке, – перебила я, снова механически улыбаясь. – Я знаю, что плохие парни не просят тайм-аут только из-за того, что кто-то умер. Я ценю, что вы руководили всем в течение прошлых нескольких дней, но сейчас пришло время нам с Кости вернуться в дело.

Я жестом пригласила их присесть, и, как и положено вежливым хозяйкам, спросила, не хотят ли они что-нибудь выпить. Как и предсказывал Кости, никто из них не попросил подлинную версию «кровавой Мэри», а взяли только воду. Ее, по крайней мере, у меня было полно.

Менчерес подождал, пока я присяду, чтобы погрузиться в то, зачем они приехали.

– Я узнал, что случилось с Надей Бессель, – заявил он.

Я тупо уставилась на него.

– С кем?

Кости тоже в замешательстве вздернул голову. Хорошо, что я не была единственной, кто чувствовал себя потерянным.

– С человеческой женщиной, которую вы искали, – поправился Менчерес. Увидев мой по-прежнему запутавшийся взгляд, он вздохнул. – С той, что работала с репортером, с которым ты дружишь, и которая исчезла, проверяя слухи о вампирах?

– О! – сказала я, когда в моей памяти, наконец, загорелась лампочка. Я совсем забыла о том, что отослала фото и информацию о Наде Менчересу, чтобы он смог распространить их среди своих союзников, дабы найти хоть какую-нибудь подсказку относительно того, что с ней случилось.

– Она мертва? – со смирением в голосе спросила я. Бедный Тимми. Он так надеялся, что с ней все хорошо.

– Нет, – сказал Менчерес, тем самым удивляя меня. – Напротив, ей весьма хорошо, согласно тому, что я обнаружил.

– Тогда к чему этот «ух-ох» тон? – осторожно спросила я.

Его губы изогнулись.

– Мой «ух-ох» тон к тому, что, как ты упомянула, у твоего друга более чем просто платонический интерес к Наде, а она теперь любовница сильного вампира, у которого нет никакого намерения ею делиться.

– О, – повторила я, на сей раз более глубокомысленно. – Его добровольная любовница?

Некоторые вампиры не улавливали понятие «"нет” – значит нет».

– Ее добровольная любовница, – поправил Менчерес.

М-да. Шансы Тимми с Надей только что перешли с отметки «крошечные» к «никогда не случится». Я была рада, что она жива и не удерживается там против желания.

Я считала, что Менчерес приехал с более мрачными новостями об Аполлионе, потому подобное сообщение можно было счесть поводом открыть шампанское, если бы оно у меня было. Сердце Тимми могло и быть разбито, но с Надей могли случиться вещи намного хуже. Она отправилась на поиски вампиров и очевидно нашла намного большее, чем справедливое доказательство их существования.

– Твои источники достоверны? Надя точно с этой вампиршей добровольно или остается там под трансом?

– Я знаю вампиршу, с которой находится Надя, – заявил Менчерес. – Заставлять человека, пусть даже обнаружившего нашу расу, оставаться с нею – очень не похоже на Дебру. Она могла легко отослать Надю обратно без единого воспоминания об ее открытии.

– Если только Надя не как я, – сказала Кира с маленькой улыбочкой. – Когда мы встретились, стирание моей памяти удавалось тебе не так уж хорошо.

Менчерес издал рычание, настолько обрамленное страстью, что мне захотелось отвести взгляд.

– Но ведь в конце сработало необычайно хорошо, – пробормотал он Кире.

Ее мягкий смех тоже был наполнен нотками, которые бы лучше оставить за закрытыми дверьми. Технически, они ничего не делали, а просто сидели вместе на диване, но воздух вокруг них настолько наэлектризовался, что в своем собственном доме я чувствовала себя почти как вуайерист. Я отвела взгляд, принявшись изучать свои ногти, будто внезапно мне приспичило заняться маникюром.

Уголком глаза я поймала ухмылочку Кости. Он знал, как это затронет меня. Однако, конечно же, внезапный жар, начавший исходить от них двоих, не сделал совсем ничего, чтобы смутить его. Менчерес и Кира могли бы начать трахаться как кролики прямо перед ним, а он, скорее всего, просто предупредил бы их, что диван, на котором они забавляются, имеет тенденцию переворачиваться во время такой активности.

Если Менчерес и Кира хотели подняться наверх в гостевую комнату, то ради Бога, но если они собираются остаться здесь, мне нужно разрядить обстановку.

– Это было нехорошо со стороны Нади исчезнуть так, не сказав друзьям, что с ней все хорошо, – сказала я, откашлявшись.

Менчерес начал усмирять потоки излучаемой им энергии, пока комната не вернулась назад к уровню PG–13*, вместо R**, плавно переходящего в NC–17***.

– Дебра из тех, кого вы называете «старая школа», – ответил он, отрывая свой пристальный взгляд от Киры, чтобы посмотреть на меня. – Она не захотела бы, чтобы Надя контактировала с людьми из ее прежней жизни, особенно с теми, кто был заинтересован в раскрытии нашей расы.

Ее прежней жизни. Я почти фыркнула. Это было чертовской правдой, потому что, как только человека вовлекали в мир вампиров, ничто в его жизни уже никогда не могло стать прежним.

Затем я поглядела на профиль Кости, отмечая его вьющиеся волосы, красиво очерченные скулы, темные брови и губы, достаточно твердые, чтобы быть мужскими, и достаточно полные, чтобы считаться греховными. И в моей жизни, как только я погрузилась в мир вампиров, уже ничто никогда не становилось прежним. Но наблюдая сейчас за Кости, я поняла, что никогда не захочу, чтобы было по-другому. Я надеялась, что Надя нашла хоть половину того же огромного счастья в своих отношениях с бессмертным, какое я нашла в своих.

– Я позвоню Тимми, сообщу новости, – сказала я, поднимаясь.

– Бедный парень не может вздохнуть спокойно, если дело доходит до женщин, – заметил Кости.

Я встретила его темно-карий взгляд первой настоящей улыбкой за прошедшие несколько дней.

– Он просто еще не встретил ту единственную, но как только встретит, он забудет всех остальных.

Его улыбка была полна обещания, а сила, казалось, обхватила меня медленным, чувственным туманом.

– Действительно, – согласился он глубоким и шелковистым голосом. – Единственную женщину стоит подождать.

Теперь уже Кира откашлялась из-за решительного изменения в атмосфере. Я, все еще медленно улыбаясь, поднялась наверх в свою комнату, чтобы позвонить Тимми и сообщить ему новости, которые были одновременно и хорошими, и плохими.

Прим. переводчика:

* Рейтинг PG-13 – показывает, что некоторый материал может быть немного неподходящим для детей до 13 лет.

** Рейтинг R – ограничение: до 17 лет требуется сопровождение родителя или взрослого опекуна. *** Рейтинг NC-17 – лица до 21 года не допускаются