Ветер взметал падающие снежинки с земли, заставляя церковь, вокруг которой они летали, походить на здание в стеклянном шаре. Одинокое белое здание стояло на высоком выступе горы, богатой кварцем, возвышаясь над окружающим ландшафтом и городом. Ниже церкви ландшафт был укрыт белым одеялом, на голых деревьях — комьями, а навечно зеленых — пушистым. Не прибудь мы сюда, чтобы сразиться на смерть, я была бы очарована прекрасным зимним пейзажем. Пейзажем, напоминающим, что через неделю — если мы выживем — нужно встретить Рождество. Как бы там ни было, я осматривала церковь и окружающий пейзаж с тактической точки зрения. Поздний час, низкая температура и малочисленное население Плайштайна означали, что нам можно не волноваться по поводу вероятных свидетелей. Замечательно, учитывая, что некроманты могут и не обеспокоиться о сопутствующем ущербе, и хотя мы и беспокоимся, Влад не станет сдерживать силу. Как и я. Это — наш единственный шанс закончить всё, прежде чем кто-то дорогой нам получит травму или ещё хуже. Перед отъездом из Минска, Влад загрузил обрезанное видео в интернет, приказав своим людям распространить видео среди всех союзников. Что означало, что и похитители Мирсея его увидят.

Думаю, на это уйдёт не так много времени. То, что Влад взорвал голову одному из сильнейших вампиров, вызовет ударную волну в мире немертвых.

«Погоди, пока Менчерес увидит это! — дразнил мой внутренний голос. — Вот тогда увидишь это во всей красе».

Я хотела бы, чтобы Влад во время перелёта рассказал всё Менчересу, но он не стал. Он отмахнулся от требования сказать, кто этот умерший, пробормотав «Потом» и не стал уточнять, как именно Ян узнал у нашего пленного местоположение Мирсея. Я, всё же, написала сообщение Яну, надеясь, что он его прочтёт. Я не могла позволить жене Менчереса думать, что он убит. Это было бы слишком жестоко. Кроме того, Менчерес легче перенесёт новость об обмане Влада и его последствиях, если будет знать, что Кира не переживала на этот счёт. Влад когда-то сказал, что не простит того, кто обидит жену, даже если он не был злопамятен. Вероятно, Менчерес такой же.

Конечно, как только некроманты поймут, кто на них напал, приманка потеряет свою силу, и, вероятно, они сразу после этого помчаться убивать Мирсея. А значит — и меня. Вот почему мы не можем напасть на них большим количеством. Нет, нам нужно быть осторожными, поэтому Влад позвал лишь ещё одного человека. И я поразилась, узнав, что это Страж Закона.

— А не нужно ли нам обходить Стражей Закона, раз направо и налево нарушаем законы магии? — спорила я. — Мы час назад воспользовались заклинанием, чтобы волосы мне отрастить!

— Это так тривиально, по сравнению с возможностью разворошить старое, незаконное гнездо сильнейших некромантов, — возразил Влад. — К тому же, в этом есть смысл. Мы предоставляем этих некромантов Стражу Закона с пониманием, что вынесение решения будет незамедлительным. Она получит знак отличия за то, что раскрыла нашумевшее дело о нарушении законов вампиров, а нам просят мелкие нарушения, которые мы использовали в этом деле.

Как, например, видео, где Влад убивает вампира, используя на нём противозаконный гламур, чтобы похитители подумали, что он убил Менчереса, поняла я. Влад с присущими ему жестокостью, беспощадностью и хитростью прикрывает все тылы.

Вот почему мы находились ниже горного выступа приблизительно в миле от церкви, на которую собирались напасть. Здесь мы должны были встретиться со Стражем Закона. Я ничего не услышала, и в воздухе ничего не было, но всё же Менчерес тихо произнёс:　

— Веритас.

Я посмотрела назад и поразилась, увидев меньше, чем в двадцати ярдах от нас стройную фигуру, облачённую в белый лыжный костюм.

— Подумать только, — продолжил Менчерес, скрывая веселье в голосе. — В прошлый раз, когда ты, я и Влад встретились при тайных обстоятельствах, ты угрожала меня арестовать.

Да? Я внимательнее всмотрелась в Стража, которая пригибаясь, чтобы её не заметили, двигалась к нам. Погодите-ка. Волосы солнечного оттенка, карамельного цвета кожа… эта молоденькая красотка не может быть нашим единственным прикрытием.

— Страж Закона чёртов подросток? — ляпнула я.

Она посмотрела на меня голубыми, как океан, глазами, и я тут же осознала свою ошибку. Её взгляд имел странный вес, присущий лишь старым вампирам, а ещё невероятная аура, которую она показала. Вместо того чтобы заполнить пространство вокруг нас, Веритас удалось сузить ее в тонкую лазероподобную линию, которая попала мне в живот и не просто сбила с ног, как аура Менчереса, а втоптала в грязь, словно я выпала из самолёта.

— То есть, я хотела сказать, приятно познакомиться, — выдохнула я.

Проклятье! Девчонка сильна.

Она размытым пятном двинулась к Владу, который протянул мне руку, возвращая ему ледяной взгляд.

— Никто не называет тебя Дракулой, не пожалев об этом, и никто не оскорбляет меня, не запомнив последствия.

— О, я запомню, — призналась я, принимая протянутую ей руку.

В дополнение, к сожалению сказанного, мне стало неприятно, что, вероятно, мой комментарий надавил на больную точку Веритас. В мире вампиров, даже грубее, чем в мире людей, может действовать сексизм. Для женщины вообще сложно достигнуть такого высокого положения, как Страж Закона. А то, что ты выглядишь, как королева школьного бала, лишь усугубляет положение.

— Извини, — сказала я, вставая. — Я не хотела…

Это всё, что я успела выдавить, прежде чем прекрасные черты её лица исказились, и она дернула меня к себе, обнюхивая.

— Дагон, — прошипела она. — Ты была с Дагоном.

Влад тут же дернул меня к себе. Веритас потянула обратно. Так меня и тянули взад-вперёд, словно игрушку, которую делили между собой две собаки.

— Хватит! — отрезала я, кинув обеспокоенный взгляд на церковь. Нас не должны поймать, когда мы так близки к нападению на врага! — Да, я была с Дагоном, но…

— Где? — вновь прервала Веритас, в ее небесно-голубых глазах сверкали тысячи изумрудных искр. — Я должна его найти.

Зачем?

— Ты ведь знаешь, что он демон?

— О, да, — ответила она со злорадным мурлыканьем, как у самого Дагона.

Почему все так хотят встретиться с демоном?　

— Ты ведь не хочешь заключить сделку на душу?

— Нет, я собираюсь убить его, — отрезала она, и внезапно стала выглядеть встревоженной, словно не хотела говорить это вслух.

Я бросила хищный взгляд на Веритас. Ян говорил, что Дагон слишком силен, даже для тех, кто не поддаётся его трюку со временем. Должно быть, Веритас слишком хорошо знала демона, раз распознала его запах, а значит в курсе, на что он способен. Она или самоубийца, чтобы преследовать его, или…

— Останови время, как Дагон, и я расскажу всё, что ты хочешь знать, — сказала я, делая огромный прыжок веры.

Она округлила глаза. Затем, прежде чем я успела почувствовать себя идиоткой, снежинки замерли в воздухе, все звуки стихли, а вампиры замерли, словно живые статуи. Веритас же прищурилась, увидев, что я не поддалась этой магии.

— Родственник демона, — проговорила она спустя минуту удивленного молчания.

Отрицать это смысла не было, даже если руководство вампиров ответственно за уничтожение большинства чистокровных ведьм, иначе потомков демона.

— Я предпочитаю Лейла, спасибо.

— Откуда ты узнала, что я могу, останавливать время? — Она махнула на мир, неестественно замерший вокруг нас. — Никто не знает, даже Менчерес, а он мой самый близкий ровесник.

Я с мукой посмотрела на неё.　

— Менчерес не знает, что останавливать время — один из трюков Дагона, а ты знаешь. К тому же, ты слишком древняя и сильная, чтобы быть глупой, поэтому у меня осталось лишь одно объяснение: ты тоже можешь останавливать время. Я не знаю, как и мне плевать. Меня волнует то, что Дагон обманом заключил сделку с моим другом на душу. Если ты убьёшь Дагона, он будет свободен, и раз уж между ними такая вражда, думаю, он знает, где найти Дагона.

Веритас подалась вперёд, затем замерла, словно не хотела показать, насколько заинтересована.

— Что за друг?

— Его зовут Ян, и, если мы сегодня выживем, я расскажу, где его найти. — Я предположила, что он заглядывает в каждый бордель по пути из Минска туда, куда бы ни шёл. Но думаю, что смогу сузить круг поиска.

Веритас окунула меня сдержанным взглядом

— Я тысячелетие ждала, чтобы найти Дагона. Эта маленькая битва меня не остановит.

Вот так она называет смертельное сражение с неизвестно сколькими некромантами? Лучше бы ей драться, как она чешет языком.

— Тогда вперёд, и можешь не стесняться останавливать время. Так будет намного проще.

Она нахмурилась.

— Для этого нужно много сил. Уйдёт несколько дней на повторение такого.

Я в изумлении на неё уставилась.

— Тогда почему ты делаешь это перед сражением?

— Потому что ты настаивала сделать это сейчас.

— Если бы я знала, что ты можешь сделать это единожды… — начала я, но замолчала. — В любом случае, уже поздно. Нажимай опять старт, нам предстоит драться.

Её взгляд ужесточился. А глаза стали напоминать лед, инкрустированный сапфирами.

— Никому не говори, что я на такое способна.

— Хорошо, — согласилась я, сдерживая дрожь.

Она улыбнулась, показывая ямочку у рта. Веритас, скорее всего, было лет восемнадцать-девятнадцать, когда ее превратили в вампира. А я считала, что Гретхен в ее двадцать три молода.　

— Хорошо, — произнесла она. — Мне бы не понравилось убивать тебя.

С этим сомнительным заявлением, окружение вновь пришло в норму.

— Нет необходимости в невероятных тестах, Лейла, — сказал Влад, не догадываясь, что Веритас уже с честью прошла тест. — Веритас, когда всё закончится, можешь подробнее расспросить Лейлу о Дагоне, но до этого… — он бросил хищный взгляд на церковь, стоящую за пропастью, — у нас есть дела важнее.