Тьма на него таращилась угрюмо Сквозь звезды изморози на стекле — Примета нежилых, холодных комнат. Кто там стоял снаружи — разглядеть Мешала лампа возле глаз. Припомнить, Что привело его сюда, в потемки Скрипучей комнаты, — мешала старость. Он долго думал, стоя среди бочек. Потом, нарочно тяжело ступая, Чтоб напугать подвал на всякий случай, Он вышел на крыльцо — и напугал Глухую полночь: ей привычны были И сучьев треск, и громкий скрип деревьев, Но не полена стук по гулким доскам. ...Он светом был для одного себя, Когда сидел, перебирая в мыслях Бог знает что, — и меркнул тихий свет. Он поручил луне — усталой, дряхлой, А все же подходящей, как никто, Для этого задания стеречь Сосульки вдоль стены, сугроб на крыше: И задремал. Полено, ворохнувшись В печи, его встревожило: он вздрогнул И тяжело вздохнул, но не проснулся. Старик не может отвечать один За все: и дом, и ферму, и округу. Но если больше некому, — вот так Он стережет их долгой зимней ночью.