Газетная реклама, как известно, по большей части врёт. Завидных вариантов видимо-невидимо, а реально работать негде.
Какой-то центр каких-то непонятных исследований выпустил объявление о найме инженерно-технического персонала. Технический профиль не уточнялся, но это было не так важно. За долгие годы постперестройки Аркадий научился быть готовым ко всему. Ему не то что технический профиль приходилось менять неоднократно, он даже челночить в Китай наловчился, чтобы хоть как-то продержаться на плаву.
Грянул дефолт 1998-го, он и его не заробел, хотя многие сотрудники сочли это событие настоящим концом света.
Как бы там ни было, увольнялись дружно, всем коллективом, и о Париже пришлось на время забыть. Парижские командировки накрылись вместе с родным институтом, а жизнь неумолимо продолжалась.
Позвонив по объявлению, Аркадий узнал, что первый замдиректора собирается лично встретиться с ним в вестибюле метро. Неплохое начало!
Приодевшись и взяв подмышку в качестве опознавательного знака штатив от фотоаппарата, он пошёл на эту встречу, но своего будущего начальника там не обнаружил.
Вернувшись домой и набрав номер фирмы, услышал сухой ответ: «Вы не выдержали экзамен».
Какой к чёрту экзамен? Снова набрав номер, он услышал ещё более раздраженный голос, подробно описавший ему его внешность и настаивавший на том, что он им не подходит.
Целая неделя была потрачена на размышления, но ответ так и не нашёлся.
«Явно с кем-то спутали!» — решил Аркадий и начал лихорадочно искать выход из создавшегося положения, так как объявления о найме инженеров выходили не каждый день.
Телефон, указанный в газете, был мобильный, и по нему узнать адрес фирмы было нереально.
В конце концов Аркадий пришел к выводу, что неплохо бы подбить на эту авантюру кого-то из коллег, таких же безработных, как и он. Правда, это грозило большими издержками в будущем, лишней конкуренцией, а, может быть, и потерей друзей, но другого выхода не было.
Вскоре, к своему удивлению, а, может быть, и к радости, он обнаружил, что у них у всех результаты тоже не ахти. Прошел месяц, но никому из его бывших сослуживцев так и не удалось встретиться с мифическим начальником. А странное объявление всё выходило и выходило. Оно даже увеличилось в объёме, и добавилось слово «срочно».
Исчерпав все подручные человеческие ресурсы, не побрезговав подключить к процессу даже злейшего тещиного врага, электрика из РЭУ, Аркадий желаемого результата не получил и сильно пригорюнился.
Неизвестно, чем бы это всё закончилось, но Бог послал ему из провинции племянника. Как ни странно, его приняли.
Странность заключалась в том, что по образованию Шамиль был филолог. Он с отличием окончил Казанский Университет, без ошибок писал и говорил по-русски, что в наши дни уже большая редкость, но его технические навыки решительно ничем не потрясали. Он едва ли мог починить свой собственный утюг.
Вскоре выплыл и ещё один неприятный факт. Племянник ни в какую не раскалывался.
Выведать у него что-либо касательно новой фирмы оказалось пустой затеей.
Отмахивался стандартными фразами типа «научная тайна» или «пока нельзя».
Пришлось по-родственному поселить его у себя. В надежде на будущие откровения…
Минуло несколько недель.
Шамиль каждый день с утра ходил на работу, а в последние дни у него в руках появился чемоданчик типа «дипломат».
Спрашивать о содержимом было неудобно, но догадаться, общем-то, несложно.
Аркадий и сам некогда носил на работу шахматы, бутерброды и пиво. Точно в таком же «дипломате», только другого фасона.
«Ничего-ничего», — думал Аркадий, — «скоро всё прояснится, надо только, чтобы время прошло».
Возможность заглянуть в Шамилев чемоданчик представилась на удивление скоро.
Племянник уехал на выходные за город.
В пятницу вечером, выглянув в окно и убедившись, что Шамиль ушёл достаточно далеко и возвращаться, вроде бы, не собирается, Аркадий метнулся к нему в комнату. Риммочка была поставлена на стрёме у окна.
В чемоданчике, помимо всякого барахла, лежали две замусоленные тетради. Аркадий раскрыл одну из них и прочитал: «Голова ни у кого не дёргается. Полная безнадёга», «В тюрьму за это не сажают», «Теоретическое убийство» и так далее.
Ого! Вот это работёнка! А он ещё переживал, что его не взяли!
Перевернув страницу, Аркадий лихорадочно продолжил: «Юго-Западная, одиннадцать ноль-ноль. На сто человек двенадцать пальцев».
Почему только двенадцать? А где же остальные? Отрезали, что ли? Неужто отрезали?!
«Вечером уже десять пальцев. Реакция притупилась. Но четверо, всё же, дернули головой. Результат более-менее стабильный. Проверить через неделю»…
Дальше не было сил читать.
Отбросив в сторону тетрадь, Аркадий принялся шарить по комнате в надежде найти хоть какой-нибудь компромат, хотя бы пустячный намёк на состав преступления.
Меньше всего хотелось обнаружить отрезанные пальцы, языки или какие-нибудь другие части тела.
К счастью, ни пальцев, ни изуродованных голов, ни чего-либо похожего обнаружено не было. Запахи разложения тоже отсутствовали, что сильно поднимало дух после такого потрясения. Однако, подозрительные записи, всё же, имелись и требовали немедленного объяснения…
После отъезда Шамиля ему звонила какая-то наглая дама, представлялась врачом из поликлиники. Тон был до крайности развязный. Так обычно выражаются на Тверской при свете фонарей, да, к тому же, изрядно выпимши. Голос был пропитый, хотя и чертовски приятный. Довольно-таки сексуальный.
Господи! Какая поликлиника? Шамиль был здоров как неандерталец, здоровее некуда, и ни в какую поликлинику в Москве не записывался!
Теперь им всем троим реально светила тюрьма: Шамилю — за фокусы с полуживыми трупами, а им с женой — за укрывательство преступника.
Риммочка никак не прокомментировала увиденное, только молча приложила палец к губам. Она всегда чересчур осторожничала…