В Париже, наконец, Агата вышла из вагона. Бригадир помог ей вынести вещи. Агата подарила ему розовый гладиолус, в честь знакомства, за неимением красного!
Бригадир, получив гладиолус, отпрянул, взлетел на ступеньки вагона и уже оттуда послал Агате воздушный поцелуй. Такого хамства от него не ждали. Агата попыталась вразумить мутанта:
— Куда вы?! Я думала меня кто-нибудь. проводит! Хотя бы. до Эйфелевой башни, что ли.
— Не могу! Работа!
С этими словами бригадир вообще исчез.
Агата хотела обидеться, но времени не нашлось. Её атаковали вокзальные носильщики. Пришлось дать команду:
— Мне к такси, сильвупле!
Все без исключения люди на платформе приветливо закивали. Ничего удивительного — Париж!
Поездка в парижском такси Агате понравилась. Хотя, несколько меньше, чем вояж с покупками по Невскому. Проезжая через центр, она высунулась из окна.
— Ишь, ты! В моё время ничего такого не было!
Таксистка, красавица с длинными тёмно-русыми волосами, излучала парижские запахи.
Агата не выдержала, взяла прядь волос таксистки, понюхала, приложила к своему парику.
— М-м-м! Амбрэ! Кр-р-расотища!!!
Таксистка к манипуляциям Агаты проявила равнодушие. Флегма однозначно. У неё на коленях лежал раскрытый атлас Парижа. Новёхонький, дорогущий, издательства «Мишлен».
Таксистка лишь изредка, весьма лениво, поглядывала на дорогу, а в остальное время листала атлас.
Агате сделалось не по себе.
— Ишь, ты! Избу-читальню устроила! Дороги не знает, а работать лезет! Жалобу, что ли, накатать? Нет, не буду! Уж больно хорошенькая!
Показался шикарный отель. Такси подрулило ко входу, остановилось. Агата сделала вид, что шарит в карманах в поисках денег. Таксистка сделала вид, что ждёт. При этом она широко улыбалась.
— Триста тридцать лет без отпуска! Мне скидка полагается, ферштейн?
— По-немецки не понимаю, — скромно улыбнулась красавица. Ну, чисто тебе Роми Шнайдер в молодости!
Тогда Агата достала карточку «Виза».
Таксистка тоже не растерялась, неизвестно откуда вынула машинку для прокатки карточек и моментально выдала Агате чек.
Агата, наконец, покинула это весьма приятное, но не весьма гостеприимное такси.
— Видать, акция уже закончилась. Ну, и ладно. И без того трофеи отличные! Супер! Всем бы так!
Она несколько раз поцеловала карточку «Виза» и спрятала её в карман.
Всё это время на неё долгим, печальным взглядом смотрели гостиничные носильщики. Не решались подойти и как-то стеснительно переглядывались. Агате понравилась эта стеснительность. Значит, её чары действовали на мужчин!
— Мутанты! Живо! Мои вещи — прямо в номер! Носильщики повезли вещи Агаты в гостиницу. Прямо в номер. Агата была счастлива. Уже хотела отпустить носильщиков.
— Спасибо, друзья! Вы можете быть свободны!
Носильщики снова переглянулись. Они явно чего-то не поняли. Или стеснялись сказать. Уходить, по крайней мере, не спешили.
— Чего вы ждёте?
— Нам бы. Чай!
— А, чайку? Ну, так бы и сказали! Щас закажу! Располагайтесь! Чувствуйте себя как дома!
Она величественным жестом указала им на кресла, а сама бросилась к телефону.
— Алло! Гостиничный сервис? Мне чай! Прямо в номер! Три стакана! Что?! Ну, конечно же, с сахаром! Сахару — побольше! И конфет шоколадных! И просто шоколада! Ой, и водочки! У меня сейчас в гостях двое симпатяг! Два очаровательных мутанта! Мальчишки, вам что-нибудь ещё?
Агата оглянулась. Увидев, что номер пуст, она в сердцах швырнула трубку.
— Вот так всегда! Не успеешь познакомиться, как сразу удирают! Прямо рок какой-то! Будто кто наколдовал!..
Рядом с телефоном стояло небольшое круглое зеркальце. Агата отразилась в нём, поморщилась.
— Помада слишком жирная. Завтра же! Утром! Налёт на бутики! И на салоны красоты! Да, завтра утром!
До утра была длинная ночь.
Агата грустно заснула в кресле у телевизора. Правда, в очень дорогом пеньюаре, выданном ей питерским Пассажем. Перед ней на столике стояли три непочатые бутылки водки, поднос с чайничком, сахарницей и двумя полными стаканами чая. Третий стакан был надпит…
На экране телевизора шёл чрезвычайно эротический французский фильм.
Утро принесло большое облегчение.
Агата с удовольствием плескалась в красивой ванной. Вся ванная была уставлена цветами и французскими флакончиками. Ж-ж-жуть!!! Правда, радио там не было, и Агате самой пришлось исполнять песенку трёх поросят. Соло.
А через час она уже была в шикарном магазине и примеряла длинный паричок с пушистой чёлкой — как у той таксистки.
Рядом лежала большая гора других париков, но они были не такие эффектные. За целый час примерки ни один не подошёл.
Агата, наконец, не выдержала:
— Хоть вы и не советовали, а я, всё-таки, возьму вот этот, самый первый! Молоденькая продавщица, тоже изрядно вспотевшая, сильно расстроилась.
— Не надо, прошу вас! Над вами смеяться будут! У вас год рождения такой, что…
Агате пришлось на неё цыкнуть и сказать: «Ишь, ты!»
— Ишь, ты, шустрая эмигранточка! Про год рождения выучила! А ты не забыла, что во Франции живёшь? Ась?! Здесь у вас про год рождения женщине напоминать. опасно для жизни!
Агата даже замахнулась на продавщицу париком. Потом, правда, говорила, что ей было стыдно за этот поступок.
На шум прибежала женщина-менеджер. Такая же очаровательная, как и продавщица, но постарше. Она с вежливой улыбкой взяла с полки короткий седой паричок. Кстати, тоже вполне элегантный. Подойдя к Агате вплотную, она на чистом русском языке произнесла:
— Если ты, старая дура, сейчас же не купишь это, я полицию вызову, поняла?
— Ну, вот! Теперь всё понятно! Совсем другой разговор!
Агата, схватив седой паричок, помчалась к самому дальнему зеркалу. Глянув в него, зашлась неподдельным восторгом:
— А-ля профсоюзный работник!
Этот паричок Агата хранит до сих пор. На память о Париже. А также о женщине-менеджере. Ведь именно она напомнила Агате, уже после Рембрандта, что вести себя по-свински нехорошо.