Едва ли стоило удивляться, что им никто не мешал – ни охрана, ни коридорные, ни замки в дверях. Стас уже понял, что цель – вертолетная площадка на крыше, как та, на которой они бросили угнанный вертолет несколькими часами раньше.
Крыша тонула в темноте, из которой навстречу беглецам выступил силуэт невысокого плотного человека. После освещенного лифта глаза Стаса не могли разглядеть ни лица встречающего, ни, даже, во что тот одет. Но внутреннее чутье подсказала парню – перед ним кто-то давно и хорошо знакомый.
– Алексей Павлович?! – Стас не поверил собственному открытию.
– Да, я! – старый программист улыбнулся и подставил руку Заре, чтобы помочь девушке подняться по невидимым в темноте ступенькам. Стас не увидел, но почувствовал эту улыбку на большом, добром, умном лице – улыбка была спокойная, радостная, счастливая.
– Что это? – добравшись до места, поинтересовался Стас.
Вместо вертолета над площадкой висело «нечто» прямоугольное и плоское, больше похожее на городской минивэн, чем на летательный аппарат.
Теперь улыбка старшего товарища излучала гордость за свое детище.
– Моя малышка, – представил Алексей Павлович. – Быстрее звука, безопасней тарелки.
– Откуда она у вас? – молодой человек не оценил всех этих «отцовских» чувств к наверняка ворованной технике.
– Построил, – старший товарищ пожал плечами. – Второй такой на планете нет: у нас пока не используют этот принцип…
– «Этот принцип»? А вы его как узнали?
Алексей Павлович переглянулся с Зарой. Скорее вторым зрением, чем глазами, Стас отметил, что двое его друзей улыбнулись друг другу.
– ЗАХОТЕЛ и узнал.
– «Захотел»?.. – Стас нахмурился и внимательней прислушался к своим товарищам. У него закрались первые подозрения. – Откуда вы знаете друг друга?
– Мы все слышим друг друга, – терпеливо ожидая, пока Стас до всего дойдет сам, объяснил Алексей Павлович.
– «Мы все»?
– Те, кто слушает.
– То есть таких, как Зара и… Вы, много?!
Алексей Павлович покачал головой:
– Это не главное. Главное, что мы ЕСТЬ.
– А здесь, на крыше, вы сейчас потому, что…
– Меня вызвала Зара.
– Или… вы знали, что так повернется?!
Стас стал прозревать. Его глаза расширились от невероятной догадки:
– Погодите… Вы не просто знакомы друг с другом! Вы… – Пазл собрался. – Невероятно! От начала и до конца!.. Я… Я даже…
Он присел, чтобы не упасть, и по привычке стал потирать виски, чтобы остановить закружившуюся голову.
– Но… – Ему удалось найти одно явное противоречие. – Но откуда вы знали, что я понадоблюсь Юлии Сергеевне?
– Юлия – не Юлия… – Алексей Павлович пожал плечами. – Посвященные нарушили равновесие – они не остановились бы до тех пор, пока не уничтожат сами себя. Каждый из них искал средство, чтобы подняться над остальными.
– Невероятно… – пробормотал Стас. – Получается, вы использовали меня… Вы запрограммировали меня! За каждым обедом, при каждой встрече вы…
– Мы не программируем людей, Станислав! – прервал его Алексей Павлович. – Мы ни на кого не воздействуем. Никого не используем. Мы хотим. Мы верим. Мы живем настоящим. Все происходит само собой.
– Вы «хотели»!! – взорвался Стас. – А я?! Я-то исполнял ВАШИ желания!!
– Разве наши? – Алексей Павлович покачал головой. – Разве вы жалеете о том, что сделали?
Чтобы как-то отвлечься, Стас встал, подошел к краю посадочной зоны и оперся на металлическое ограждение, глядя на открывающуюся оттуда бездну. Мысли кружились у него в голове с такой скоростью, что молодой человек даже не пытался привести их в порядок.
Из-за облаков вышла луна, и тьма отступила, открывая взгляду потустороннюю картину погруженной в глубокий сон Москвы. Раскинувшийся от горизонта до горизонта город казался мертвым, но он жил. Он пульсировал частотой миллионов жизней. Миллионов «я», миллионов «эго», миллионов собственных неповторимых миров и вселенных. Очарованный жутковатой красотой и необыкновенным спокойствием этой странной ночи, Стас в какое-то мгновение понял, что не так уж важно, кому принадлежит заслуга, кто идеолог и кто за это в ответе – сегодня все изменилось! С сегодняшнего дня люди были свободны!
Какое-то время Стас смотрел вниз, дрожа всем телом то ли от холода, то ли от пережитых стрессов, то ли от избытка эмоций, а затем вдруг поднял голову – он был так увлечен событиями, что не сразу заметил: мучавший его и днем и ночью гул стих! Волны не били в ушах Стаса, город не подвергался насильственному программированию, а вокруг царили тишина и гармония. Мир больше не зависел от горстки самовлюбленных гениев. Он вновь мог жить по законам, которые правили там, внизу, с самого сотворения земной тверди…
Стас был так глубоко потрясен этим своим открытием, что на какое-то время забыл обо всем на свете. О том, что сохранил глаза, сняв нэтфон; о том, что сбежал от гнева Хасана; о том, что живым вышел из оцепления вокруг дома Вики; о том, что все это время исполнял не свои, а чужие желания. У него из глаз хлынули слезы. Он ни о чем больше не думал, просто стоял и плакал, ощущая что-то такое, чего все равно не мог описать словами…
Зара и Алексей терпеливо ждали, ощущая вибрации его открывшейся миру души и понимая, что сейчас парню лучше всего побыть одному…
Но тот, кто привык сомневаться, не мог не сомневаться. Стас почувствовал, что волнуется от слабого, но настойчивого предчувствия. Едва замеченное предчувствие стало расти, обретая смысл и форму. Стас прислушался, пока надеясь, что тревога не имеет под собой оснований. Но он что-то слышал… Сперва – едва различимый шепот, затем – уверенный, но далекий ритм, наконец – могучие раскаты упорядоченных информационных волн. Этот звук не был порождением созданной людьми Сети. Он был сильнее, размереннее и шел не снизу, а сверху. Стас понял, что не слышал его раньше лишь потому, что зациклился на комарином писке, рождаемом программами Посвященных. Он поднял голову и посмотрел туда, откуда шел грохот – из просвета в облаках на Землю безмолвно смотрели Луна и звезды!
– Так вот оно что… – в отчаянии простонал юноша. – Выходит, нам это не положено?!..
Ему на плечо легла тяжелая рука Алексея Павловича. Старый программист и Зара почувствовали атаковавшую парня боль и приблизились.
– Узнали о существовании генерального плана? – улыбнулся Стасу старший товарищ.
Стас повернулся к мудрецу.
– Вы знали? – изумился он.
– Все знали. Всегда… – Алексей Павлович добродушно улыбнулся. – Кто не осознавал, тот чувствовал. Чему удивляться-то? Каждая сущность создает и принимает частоты в информационном море. Чем больше энергия сущности, тем сильнее поднимаемая ею волна… Звезды, солнце, земля, луна – мы не замечаем мощности поднимаемых ими волн лишь потому, что, словно рыбы, всегда жили в толще воды и привыкли к ее давлению.
– И вы можете жить, зная это?! – ужаснулся его покорности Стас. – Понимая, что вы – раб чужой воли?! Что от вас самих ничего не зависит?! Что все ваши стремления, ваши мысли, ваши планы принадлежат не вам?! Что изменится программа, и вы развернетесь и пойдете в другую сторону, забывая, как ценили и берегли все, чем дышали раньше?!
– Да, ну и что? – удивился Алексей Павлович. – Цели, планы, правила, обычаи, мода, тенденции, ценности – это срез волновой симфонии, снятый в какой-то произвольный момент времени. Программы, образованные информационными волнами, управляют не вами, а вашим биологическим компьютером, сообществом ваших клеток – местом и средством вашего существования. Радуетесь вы или печалитесь, счастливы или страдаете, задыхаетесь от эйфории или не можете выдавить из себя каплю сочувствия – все это не подчиняется никаким программам! Это – то главное, что наполняет ваше присутствие на Земле смыслом. Место на карте планеты, дом в городе, мебель в доме, деньги на личном счете – не более чем СРЕДА ОБИТАНИЯ вас настоящего. Забрось вас за тысячи километров в совершенно другой мир, к другим людям и другим ценностям – вы останетесь тем, кем были, и там, где были!
Программы меняют правила игры, Станислав, но они не трогают игрока! Они не трогают душу. А душа – то единственное, что в действительности принадлежит вам. То единственное, что делает вас самим собой. То единственное, что вы в себе любите. И все, что вам нужно для счастья – это чувствовать свою душу. Малость, которую никто и никогда не отнимет.
Не верите? Посмотрите на Зару: она счастлива, ее жизнь интересна и полна радостей. Сеть не Сеть, Посвященные не Посвященные, созвездия не созвездия – если человек живет настоящим, ему все равно, что происходит вокруг – он принимает игру, не пытаясь изменить ее правила. Он помнит, что это только игра. «Да, все происходит без моего ведома,» – думает этот человек – «Ну что сделаешь? Я существую. Я вижу. Я слышу. Я чувствую. Мир меняется, но мое время принадлежит мне.»
Хотите познать свободу, Станислав? Живите настоящим! У настоящего есть одно преимущество: его нельзя изменить. Никакими средствами и никакими программами. Только выбрать. Выбирая, вместо того, чтобы без конца строить, можно жить прямо сейчас, в эту минуту. Жить, а не ждать. И не зависеть ни от какого направляющего воздействия.
– Жить настоящим? А как же развитие? Цивилизация? Движение к будущему?
– Никак. Но вам оно и не нужно. Все знают, что история идет по кругу, но никто не задумывается, что это значит. Все знают, что жизнь коротка, но живут так, словно они вечны. Мы пытаемся строить свою жизнь, словно идем по прямой: хотим дойти до какой-то цели, до какого-то высшего уровня, до какого-то максимального обладания и максимального уважения. А на круге все точки повторяются. Что уже было, то будет снова. Другая система ценностей. Без рубежей. Без высшего уровня.
Цивилизации приходят и уходят. Мы не лучше тех, кто был до нас. Наша культура не более развита, ее уровень – всего лишь отметина, поставленная в нужное время на нужном месте. Мы не достигнем вершины, и те, кто идут за нами не сделают этого. Потому, что вершины нет. Потому, что смысл бега по кругу – не добежать до цели, смысл – бег, как ощущение самого бега!
– Для счастья людям нужна не цивилизация с ее комфортом, – присоединилась к Алексею Павловичу Зара. – Знаешь, почему после каждого «всемирного потопа» наступает «Золотой Век»? Почему так называли период после крушения прошлых цивилизаций, и так назовут век, который предсказали после падения нашей? Миллиарды погибших, бесследно смытые города, кучки выживших влачат жалкое существование, уподобляясь диким животным… а век Золотой? Нет? Потому, что вместе с цивилизацией рушатся идеи, на алтарь которых люди укладывали свои жизни, исполняя одни и те же действия во имя будущего, которое никогда не наступит. Лишь лишившись этих идей, мы начинаем видеть себя. Поворачиваемся лицом к себе. Вспоминаем о самих себе. Начинаем любить себя. Жить своими, а не чужими желаниями. И наша жизнь превращается в праздник. Не взирая ни на какие трудности!
– Вы оба предлагаете мне стать законченным эгоистом? – невесело усмехнулся молодой человек.
– Наоборот! – с жаром возразила мулатка. – Эгоист не любит себя – он требует, чтобы его любили другие! Его «я» ищет любовь, которой не получает от собственного разума, и злится, потому, что чужой любви всегда мало. Эгоист подменяет любовь к себе, любовью к своему образу. Человек, который любит себя, не может быть злым. Ему хорошо, он окружен вниманием и заботой, ему не из-за чего раздражаться. Любить себя, это вернуть внимание тому «я», с которым ассоциируешь свое сознание. Себя – свою душу. Себя – тот мир, который подарен тебе каждой секундой твоей земной жизни.
Стас устало сощурился и еще раз посмотрел вниз. По всей Москве начинали «давать» свет. Один за другим кварталы подключали к электричеству вручную, минуя программное управление…
– Значит, мы вернули людям Золотой Век? – не особенно веря в это, предположил молодой человек.
– Нет, конечно, – за двоих ответил Алексей Павлович. – Но мы сделали первый шаг. Если можно повернуть человечество лицом к человеку без жертв, боли и разрушений, то мы ХОТИМ это сделать!
– Но откуда… – Новый вопрос, возникший в голове Стаса, показался ему слишком важным, чтобы откладывать его на будущее. – Откуда, скажите, вы все это взяли?! Откуда все эти знания о себе, о душе, о том, как хотеть и чего хотеть?!
– Оттуда?! – негодуя на неподвластную людям роковую силу, Стас указал пальцем в небо.
– Нет. Отсюда! – Зара опустила его поднятую руку и прижала ее ему же к груди. – Все ответы внутри нас, Станислав. Мир, откуда мы пришли сюда, находится там. Мы никогда не покидали Рай, мы просто забыли, где он.
В это время свет дали и высотке, на крыше которой они стояли. Здание осветилось наружной подсветкой, а вокруг вертолетной площадки побежали сигнальные огоньки.
– Нам пора, – сказала друзьям Зара.
Все трое повернулись к странному летательному аппарату старого программиста.
– Когда у вас будет время подумать, – напоследок успокоил Стаса Алексей Павлович. – Вы удивитесь, потому, что поймете, что не узнали ничего нового. Эта информация всегда была с вами. Она есть во всех наших поговорках, во всех книжках, во всех записанных кем-то мудрых мыслях. Вы тысячи раз повторяли ее, не понимая, что и почему говорите. Нас просто повернули лицом и ткнули носом. Нас – разных людей в разных частях планеты.
Но, раз вы, я, мы говорим об этом, значит, людям решили дать еще один шанс. Шанс вернуться к истокам без катастрофы нового апокалипсиса. Мы все еще можем выбрать. И это радует.
28.02.2009 г.
Сергей Фрумкин