Последовавшим за ночными событиями утром герцог был злым, нервным и задумчивым. Несмотря на принятые препараты, правитель страдал головной болью и не был расположен к общению. Во всяком случае – не желал видеть своего главного телохранителя.

До полудня Гим не знал ничего – ни о судьбе юной террористки, ни о планах Ронтонте, ни о том, чего ожидать ему самому – награды или наказания. А разбуженное этой ночью нервное возбуждение не успокаивалось, делая агента чувствительным к эмоциональному эфиру всего дворца и всех находящихся там людей.

Дворец излучал потрясение от чувства собственной незащищенности и ненависть к тем, кто представлял угрозу всеобщему благополучию. Первое чувство отражалось в голове Гима, как тормозящая мысли жидкость, второе – слепило глаза и требовало поспешных необдуманных действий. Если кареглазая амазонка все еще оставалась в живых, она должна была распространять нечто совершенно другое.

Любопытство, основанное на жалости, заставило Гима искать в воздухе эмоции, отличные от основных резонирующих друг другом волн. Энергетический организм делал чудеса – он мог настроиться на тонущие в общем потоке самые слабые мысли и чувства, как обычное человеческое ухо обладало способностью извлечь интересующие разум звуки из поглощающего их громкого шума.

Ин была жива. Откуда-то из глубин подземных помещений дворца амазонка излучала сильную ноющую боль и горечь от бессмысленности своих мучений и безысходности в один миг сгоревшей молодой, полной соков жизни.

Гим сразу понял, что желание обнаружить эмоции девушки, мягко сказать, было ошибочным – теперь он не мог ни отвлечься, ни терпеть, ни оставаться в стороне безучастным. У него мелькнула крамольная мысль: «я – начальник охраны! герцог обязан поделиться со мной полученной информацией!»

– Чего тебе надо?! – грубо поинтересовался Ронтонте, когда Гим нашел его в рабочем кабинете, сидящим перед большим голографическим панно видеосвязи.

– Хочу узнать судьбу девушки, – решительно заявил Гим.

– Ее судьба – не твое дело! – огрызнулся герцог. – Убирайся!

– Я так не думаю, мой герцог. Я отвечаю за вашу безопасность, и я – советник Эльтаров!

Герцог хотел что-то ответить, но захлебнулся в потоке эмоций и какое-то время только зло шевелил губами. Наконец совладав с собой, он заорал:

– Ты ничего не понимаешь, Церон! Тебе кажется, что ты хочешь помочь мне, а на самом деле тобой движет сочувствие нормального мужчины красивой женщине! Амазонки так устроены, понимаешь?! Их специально растили, чтобы такие, как ты, слюнтяи не смогли подавить животных инстинктов! Чтобы у вас текли сопли, а голова думала только о том, как добиться от девочки расположения и взаимности: «может быть, спасти ей жизнь? может быть, выручить ее из беды? может быть, показаться ей благородным и добрым?» Думаешь, я не знаю твои мысли?! Забудь про Ин! Выкинь ее из головы! Не лезь, куда тебя не просят!

– Вам нужна помощь, – настоял Гим.

– А я говорю, что справлюсь сам! Убирайся вон!

– Я не уйду.

– Тогда тебе выбросят!

– Интересно, кто? Кто сможет меня выбросить?

Герцог опять пожевал губами.

– Идиот! Ладно, садись, смотри…

Гим приблизился к экрану. На медицинской кушетке лежала прикованная повышенным тяготением обнаженная девушка. Рядом ожидали две вооруженные амазонки. Аппарат с капельницами медленно вводил что-то в кровь и лимфу пленницы.

– Ты видишь, я вынужден работать с ней с помощью женщин – мужчины не смогли бы совладать со своими инстинктами, – показал на амазонок герцог.

– Я смогу, – уверенно заявил Гим. – А что значит «работать»?

Ронтонте помрачнел и вернулся в терпеливое созерцание, из которого его минуту назад вывел бесцеремонный телохранитель-советник.

– Ей вводят «сироп боли», – пояснил герцог.

– Что это за дрянь?

– Не выражайся в моем присутствии! Так понятней: ей делают очень больно?

У Гима перехватило дыхание. Он никогда не понимал жестокости по отношению к тем, кто не мог защититься или ответить.

– Мне нужно знать, кто ее послал, где готовили, как внедрили, – объяснил герцог. – Пока не узнаем – нет никакой гарантии, что они не попробуют еще раз.

– Почему же вы попросту не просканируете ее мозг? – возмутился Гим.

– Господин умник?! – проворчал Ронтонте. – Без тебе бы не разобрались?.. У девчонки в мозгу предохранительная программа – любая попытка считывания – мозг атрофируется быстрее, чем мы успеваем что-либо сделать. У нас на руках останется взрослое тело с сознанием и информационной базой новорожденного!

– Не обязательно сканировать сами нейроны, – предположил сержант. – Можно задавать наводящие вопросы и изучать реакцию клеток…

– И так, и так – как ни крути. Информация не может извлекаться насильно. Только на добровольных началах.

– А это вы называете «добровольные»?!

– Да, Гим. Причинение боли не имеет непосредственного отношения к задаваемым вопросам. Девушка должна принять решение, говорить ей или нет – через боль, само собой разумеется. А вот говорить она станет сама, без принуждения, «добровольно».

Гим посмотрел на экран. Карие глаза Ин были открыты и излучали такую боль, что видавший виды сержант не смог удержать себя в руках. Он отвернулся.

– Давно она так? – пробормотал агент.

Герцог устало вздохнул:

– Да уже с ночи.

– А если превысите болевой предел?

– Следим, чтобы не превысили. Держим на самой грани.

– Что она уже сказала?

– Ничего. Молчит, как истый патриот своего дела…

Какое-то время они смотрели молча. Ин уже едва боролась с болью и отчаянием, но все равно даже не допускала мысли, что может прекратить пытку, если решит рассказать врагам о своих заказчиках.

– Она ничего не скажет, – понял Гим.

– И я так думаю, – невесело согласился герцог. – Но у нас с тобой много времени…

Гим вновь вздрогнул – от этих слов ему стало дурно.

– Остановите процедуру, – решился сержант. – Я сам попробую.

– Ты? – удивился герцог. – Ты что-то умеешь, или сдурел от избытка гормонов? Смотри, я…

– Умею. Меня учили, – быстро и уверенно соврал Гим. – Я умею читать мысли и эмоции.

– Сработает защита! – напомнил герцог. – Откуда мне знать: может ты хочешь ее убить, чтобы избавить таким образом от страданий?

– Не сработает… Где девушка?

Ронтонте размышлял, изучая Гима внимательным взглядом. Он не доверял телохранителю, но, при этом, очень хотел поскорее разобраться с пленницей.

– Ладно, тебя проведут.

Уже уходя, Гим вспомнил:

– Когда она все расскажет, что ее ждет?

– Повышение дозы! – зло ухмыльнулся герцог.

– Не понял? – оторопел Гим.

– Это МОЯ амазонка! Понял, кавалер: Я за нее заплатил, ее для МЕНЯ вырастили, ее бы не было во вселенной, если бы не МОЕ желание!.. Все! Иди работай!

Спускаясь по уходящей далеко в подземелье выполненной под старинную винтовой лестнице вслед за амазонкой по имени Юл, Гим впервые задумался над смыслом своих последних поступков. Неуязвимость породила чувство ложной безнаказанности, бессмертие – избыток самоуверенности и наглости. Следовало напомнить самому себе: он ведь не бессмертен и не неуязвим! Он послан сюда служить, а значит, должен выполнять то, что требует старший по званию, а не фантазии, которые приходят в собственную голову. Следовало дать себе отчет: он спускался в лабораторию с жестоко истязаемой юной террористкой не потому, что хотел помочь герцогу залатать брешь в его внутренней обороне, а потому, что всеми фибрами своей души стремился помочь нуждающейся в его помощи…

Лаборатория находилась за стальной дверью, больше подходящей какому-нибудь корпоративному сейфу, а не комнате с медицинским оборудованием.

Две амазонки караулили снаружи, две находились внутри помещения. Итого, вместе с провожатой, их получалось пять. «Везет же мне на это число!» – мрачно усмехнувшись, подумал Гим.

Ин лежала точно так, как до этого – на голограмме в кабинете герцога – неподвижно и вытянувшись в струнку. Ее сжатые в кулаки пальцы так сильно впивались длинными ногтями в ладони, что под ними образовались лужицы крови. Глаза девушки казались помутневшими и щурились от света и внутренней боли.

Гим не хотел, но любопытство подтолкнуло его прислушаться к ощущениям бедолаги – все тело встряхнуло, как от удара электрическим током. До чего же сильным духом обладало это слабое и хрупкое на вид существо, от того, что все еще находило в себе силы молчать!

– Уберите капельницы! – жестко и не допуская возражений потребовал у женщин Гим. – Отключите гравитацию! Помогите ей сесть!

Амазонки недоуменно переглянулись, но молча выполнили приказ командира.

Ин помогли приподняться и свесить со стола ноги – террористка так и осталась сидеть – согнувшись, опустив руки и бессильно уронив на грудь голову.

– Оденьте ее!

– Во что? – недовольным тоном спросила блондинка по имени Ли.

– Во что угодно!

Ин одели в единственное, что обнаружилось в комнате – в медицинский комбинезон зеленого цвета.

– Интересно, чем это ты занимаешься? – спросил в ухе Гима герцог, который следил за происходящим в лаборатории по своей видеосвязи.

– Вхожу к ней доверие! – чуть слышно отозвался агент.

– Угу… Смотри, чтобы из моего не вышел! Так, стой… – герцог сделал паузу, словно отвлекся на новый источник информации. – Разбирайся там сам… Меня сейчас не беспокоить!

Гим посмотрел на пленницу. Ин выглядела очень слабой и находилась в полуобморочном состоянии. Руки и ноги ее свисали как плети, голова не держалась вертикально, глаза закатывались. Палачи явно перестарались с усердием – еще бы немного – она ничего не смогла бы сказать, даже если бы вдруг и захотела такое сделать…

И все же, карие глаза все равно ухитрились блеснуть на Гима из под вуали распущенных волос дерзким и диким блеском – словно запертый в клетке волк, Ин только ждала момента, чтобы из последних своих сил рвануться на стоящую любой жизни волю!

«Спокойно!» – отчетливо подумал Гим – скорее для себя, чем для кого бы то ни было другого. – «Только без глупостей! Я постараюсь тебе помочь!»

Кто-то со слабой надеждой подумал в ответ: «Помоги мне… пожалуйста!»

Это скулила Ин! Значит, Гим и в самом деле обладал способностью читать не только эмоции, но и мысли! Он не соврал…

«Помоги мне, я помогу тебе», – опять внимательно отслеживая каждое слово, попробовал промыслить сержант.

«Что я могу сделать?» – Ин, наверное, думала, что разговаривает сама с собой.

– Расскажи нам о тех, кто тебя прислал, – уже вслух произнес Гим. Ему нужно было разрядить удивляющее амазонок молчание.

– Проклятый Эльтар! – прошелестел в ответ слабый, но полный ненависти голос Ин.

«Я не Эльтар», – промыслил ей Гим. – «Я и в самом деле пытаюсь тебе помочь!»

«Мне нельзя помочь. Я никогда не выдам друзей!»

«Не хочешь – не надо. Расскажи что-нибудь другое».

«Что?»

«Выдумай сама. Соври. Сочини сказку. Это даст тебе время».

«Я подумаю…».

В этот момент на всю лабораторию ожил голос Ронтонте:

– Гим, заканчивай с девчонкой и поднимайся ко мне!

– Она все расскажет, – имитируя приподнятое настроение, сообщил правителю агент.

– Мне уже не интересно. Я и сам все знаю. Кончай девчонку и наверх! Есть работа.

– Кончать?! – Гим ошеломленно замотал головой. – Почему? Что случилось?

– Во-первых: она наверняка соврала тебе – таких людей готовят как следует. Во-вторых: мы и без нее все знаем, а что не знаем – догадываемся – амазонки нашли тело настоящей Ин.

– Настоящей Ин?! Девушку подменили?!

– Да. Здесь во дворце. Сразу по прибытию новеньких.

– Но как это возможно? – отказался поверить Гим. – Весь дворец под наблюдением!

– Не весь! Ты же не додумался разместить камеры в туалетах? Щепетильный ты наш!.. Там девочки и нашли тело. У настоящей Ин была сломана шея.

– Не может быть! Я лично наблюдал высадку новеньких. Я видел их всех еще до появления во дворце. Состав остался прежним. Да и сами амазонки заметили бы подмену…

– Удивляюсь твоей тупости, Гим! Ин-террористка – точная генетическая копия Ин-телохранителя!

– Клон?!

– Не клон – генетический близнец. На Цетайалзе подтвердили – двадцать лет назад у них похитили одну из пробирок. Негодяи говорят, что готовы возместить мне «моральный ущерб»… Подумать только: они «надеялись, что не всплывет»!.. Мы все проверили – следы похитителей ведут на Оттор. Так, что я знаю, кто стоит за этой дерзкой вчерашней выходкой. Девчонка больше не нужна – хватит с ней нянчится! Убей и поднимайся ко мне!

Гим нервно сглотнул и посмотрел на пленную. Герцог говорил по громкой связи, сержант отвечал громко – Ин все слышала.

«Помоги мне бежать!» – жалостливо наморщив лоб, излучая испуг, подумала террористка.

«Бежать некуда!» – отозвался Гим. – «Дворец охраняется!»

«Ты только помоги. Остальное – я сама!»

«Ага – сама! Ты себя-то видела?»

– Гим, черт возьми! – в нетерпении заорал герцог. – Делай же, что говорят!

– Палачом обязательно должен быть я? – усомнился сержант.

– Да, ты! Это проверка! Я хочу видеть, так ли ты выполняешь приказы, как умеешь хвастаться и распускать хвост!

Гим поколебался, но лишь мгновение. Он подошел к Ин и подал ей руку.

– Она все расскажет. Мы идем вместе!

– Черт! – выругался герцог. – Он все же на нее клюнул! И почему Эльтары не могли прислать мне девчонку?!

Голос Ронтонте обратился к амазонкам-стражам:

– Убейте Ин! И держите Гима, пока не очнется от наваждения!

– Он же бессмертный? – быстро уточнила Ли, все же мгновенно извлекая из ножен меч, как и четыре других ее подруги.

– Бейте как следует – его остановит болевой шок!

Амазонки бросились на Ин и сержанта. Гим был безоружен. Ин – едва могла двигаться. Понимая, что ситуация безвыходная, агент попробовал вспомнить навык, приобретенный во время предотвращения убийства герцога – ударить силовой волной своей воли. Эльтары ведь делали так всегда, когда требовалось, следовательно – и он мог…

Сосредоточив внимание на руках, Гим резко развел их в стороны – бежавшие навстречу девушки оказались оттеснены вправо и влево и немного сбились с ног. Не то, на что он рассчитывал, но времени на вторую попытку не оставалось. Действуя интуитивно и без колебаний, Гим подхватил Ин к себе на плечи и бросился с ней в образовавшийся проход, выигрывая какие-то крохотные доли мгновения – амазонки всегда отличались отменной реакцией и подвижностью. Выскочив из лаборатории первым, он изо всех сил налег на «сейфовую» дверь, заставляя ее тяжело, но послушно войти на свое прежнее место. Повернув колесо замка, он огляделся – вот теперь у них и в самом деле появился какой-то запас по времени.

– Куда идти? – торопливо потребовал сержант у своей ноши.

– Вни-и-из! – придавленная собственным весом, со стоном выдавила из себя Ин.