Квартира Ин была небольшой, но аккуратной, уютной и претендовала на высокую оценку какого-нибудь местного искусствоведа. Стеклянная наружная стена впускала в семь вытянутых в линейку комнат целое море света – небоскреб смотрел прямо на светящийся реактор, снабжающий город теплом и энергией. На потолке, полу и непрозрачных стенах преобладали голубые и желтые тона. Стены украшали картины в белых деревянных рамках. Светло-бежевая мебель казалась чересчур простой, но очень хорошо вписывалась в интерьер помещений и располагалась так, чтобы не отнять у комнат объема, которого им итак недоставало…
Попав домой, Ин занялась своими делами с видом, словно пришла одна. Сперва исчезла в одной из дальних комнат, оставив Гима в недоумении стоять в коридоре, затем явилась в одном нижнем белье и целеустремленно проскользнула бы мимо, если бы не почувствовала направленный на себя вопрошающий взгляд мужчины.
– Я в душ и спать! – решительно объяснила она сержанту, охладив его насмешливо-холодной улыбкой. – Гостиная в твоем распоряжении. Посмотри новости, займись чем-нибудь, – она чуть подняла брови, прочитав ноту протеста в глазах Гима и безжалостно объяснила: – Я знаю, как тебя притягивает мое тело, но меня это не касается! Это твои проблемы. Я предупреждала, Гим. Теперь мучайся.
Ин исчезла в ванной комнате и пробыла там около получаса. Затем, облаченная в один прозрачный шелковый халат, пересекла гостиную и скрылась в спальне, закрыв за собою двери, со словами:
– Все, я спать!
Гим пожал плечами – по комнате гуляли лучи реактора, очень удачно имитируя полуденный солнечный свет.
– Сейчас ведь день? – бросил он ей вдогонку.
Ин хмыкнула и напоследок демонстративно щелкнула переключателем – окна стали черными, а комната погрузилась в успокаивающий полумрак:
– Так лучше?!
Двери спальни закрылись за спиной Ин. Гим вернул окнам прозрачность и расположился на диване, с которого открывался вид на окно и, соответственно, на столицу Оттора.
– И где «новости»? – вслух подумал сержант. Вокруг не было ничего, что бы указывало на аппаратуру, способную воспроизводить изображение. Он вспомнил, как ребята в части рассказывали про манеру управления домашней техникой в некоторых мирах: громкий хлопок в ладоши и произнесенное требовательным голосом пожелание. Он изо всех сил хлопнул и произнес:
– Новости!
Аппаратура не ожила, зато открылась дверь спальни, появилась Ин, покрутила пальцем у виска и нажала что-то в стене – окно превратилось в голографический проектор, на котором и в самом деле шла сейчас информационная программа.
Ин вновь исчезла, теперь – громко хлопнув дверью, чтобы показать, что в дальнейшем ее лучше не трогать…
По всем каналам Уенберга обсуждали одно и то же: отсутствие договоренности между высшими руководителями сектора и правительством урановой жилы – Оттора. Одни обозреватели утверждали, что слова Ронтонте о закрытии двух энергостанций над двумя городами планеты – всего лишь угроза, которая будет осуществлена, если правительство планеты не пойдет на уступки герцогу, и уговаривали наверняка не внимавшего им сейчас Радола проявить благоразумие и политическую мудрость, то есть согласиться на все, что будет ему предложено. Другие откровенно паниковали. Третьи проклинали Излин и подначивали граждан всех городов Оттора выйти на демонстрацию протеста с лозунгами и транспарантами, которые сами же обещали предоставить за «чисто символическую плату».
Картинка на экране тоже не баловала разнообразием. Чаще всего показывали: крупным планом энергостанции – цилиндрической формы космические корабли с огромными параболическими зеркалами, собирающими лучи Фатилуса и направляющими их на расположенные на поверхности планеты реакторы; несколько военных пограничных кораблей внешней обороны Оттора психологически противостоящих пока еще бездействующим превосходящим и по численности и по размерам и по боевой мощи крейсерам вооруженных сил сектора; обеспокоенных жителей городов, которые, скорее всего, должны были вот-вот лишиться и отопления и света; не слишком уверенных в себе, но с хорошо поставленной дикцией сотрудников муниципалитета, которые утверждали, что и в самом худшем случае, у них найдутся резервы для поддержания жизнедеятельности городского хозяйства, а потому уговаривали население воздержаться от паники и не спешить с неорганизованной лавинообразной эвакуацией…
Ин так и не суждено было выспаться этим днем. В какой-то момент Гим почувствовал напряжение в воздухе, которое мог распространять только живой человек. Выключив звук проектора, чтобы проверить свои подозрения, сержант сразу услышал доносящиеся из спальни крики.
Воображение, которое в последнее время руководствовалось меньше фантазиями, а больше – непонятно каким образом воспринимаемой информацией о настоящем порядке вещей, нарисовало амазонку нервно вытянувшейся перед экраном видеосвязи – дрожащую, сжимающую и разжимающую пальцы и импульсивно покусывающую губы – вместо того, чтобы позволить себе заслуженный отдых, Ин поспешила сделать глупость – позвонить человеку, который сейчас портил ее нервную систему душераздирающими истерическими криками.
– Все! Не хочу тебя слушать! – говорил человек. – Делай, как договаривались!
Гим понял, что диалог с неизвестным как раз закончился. Тут же открылась дверь в спальню. Ин пересекла гостиную и села на диван рядом с сержантом. Она выглядела растерянной и полной тревоги.
– Что случилось? – осторожно спросил Гим.
– Ничего… – Ин рассеянно улыбнулась. – Кажется, у меня проблемы…
Какую-то секунду амазонка сидела неподвижно, затем собралась с духом, сдунула с лица упавшую на глаза прядь волос и резко поднялась на ноги.
Четко, спокойно, быстро она приводила себя в порядок, переодевалась, раскладывала во многочисленные карманы универсального рабочего комбинезона всевозможные мелочи: электронные ключи и пластиковые карты, косметику и маникюрные принадлежности. Под брюки в чехол на правой ноге поместила небольшой кинжал с лазерной заточкой, на левой – маленький «дамский» электрошокер.
– Куда-то уходишь? – поинтересовался Гим.
– Да.
– Тебе нужен отдых! – напомнил сержант.
Ин не ответила. Она уже собралась в дорогу и оглядывалась, как человек, который не хочет забыть ничего важного. Приняв решение, амазонка достала из шкафа спрятанный под стопкой аккуратно сложенной одежды портативный ручной излучатель с цифровым прицелом и протянула его Гиму.
– Если не вернусь, держи у себя, – она посмотрела отсутствующим взглядом. – Дверь квартиры я запрограммировала – тебя узнает – можешь пока жить здесь.
Гим повертел в руках боевое стрелковое оружие – таким пользовались наемники-разведчики – дорогое, мощное, с очень высокой точностью наведения на цель.
– Что, на Отторе можно носить ТАКОЕ?
Ин замерла, не сразу определив за своими мыслями, о чем ее спрашивают. Когда определила, удивленно подняла брови, словно подумала, не ошиблась ли в человеке и стоит ли доверять ему настолько серьезный компромат:
– Конечно же нет! Сам додумался?
Гим отложил оружие в сторону, давая понять, что не видит в нем ничего интересного.
– Ты хочешь, чтобы я остался здесь?
Она всполошилась – оказывается, даже не ожидала подобного вопроса.
– Конечно же, ты останешься! – взвизгнула Ин. – Хватит с тебя Излина!
– И что мне делать? Я никого здесь не знаю. Если с тобой что-то случиться…
– То ты забудешь, что когда-то в меня влюблялся и начнешь жить, как до этого – нормально, спокойно и счастливо… Не лезь туда, куда не просят, понял?!
– Но я чувствую, что тебе нужна помощь! – Гим встал и поймал амазонку за руку.
– Чего ты боишься? – серьезно спросил сержант, стараясь поймать взглядом карие глаза девушки.
– Он прав: я не выполнила работы… – самой себе прошептала Ин.
– Я – тоже. И что?
Слабость амазонки тут же сменилась уверенностью и агрессией. Ин отдернула руку.
– Ты?! Ты выполнил – герцог жив!
– Меня отправляли не спасти герцога, а охранять его в течении года, – логически рассудил Гим. – Я тоже нарушил приказ. Я поступил, как дезертир. Мы в одинаковом положении.
– Ну так возвращайся к нему! Ты: спас Ронтонте, увлекся мною, помог мне бежать. И все! Больше я о тебе ничего не знаю! Да и не хочу знать! Вполне вероятно, ты и сейчас работаешь на кого-то!
– Насколько Я знаю, только на тебя одну!
– А насколько я знаю… – она запнулась, обнаружив, что не придумала, чем закончить предложение, и начала новое: – Видишь, ты и сам не уверен: «насколько я знаю»… Все, я пошла!
Резко оборвав разговор, Ин быстро выскользнула за дверь.
Гима же словно подстегнули электрическим током – не сомневаясь ни мгновения, сержант забросил под рубашку кобуру с излучателем и, застегиваясь на ходу, бросился бежать следом за амазонкой.
Ин уже села в лифт. Лифт ушел вниз. Кабин было несколько – Гим вбежал во вторую. Закрыл глаза, чтобы почувствовать, где сейчас находиться амазонка, и на каком из этажей небоскреба остановится ее площадка. Ин ехала на самый низ.
Она опережала секунд на десять – достаточное время, чтобы успеть выйти из лифта, пересечь просторный золоченый холл и шагнуть за сенсорные двери подъезда.
К счастью, Гиму не нужно было видеть – он предвидел и чувствовал – без видимой причины разыгравшиеся нервы в несколько раз усилили его экстрасенсорные способности. Бегом пробежав через холл, Гимм едва вытерпел, пока неторопливое непрозрачное черное стекло предупредительно отползет в сторону и только и успел заметить, как двое одетых в черные дорогие костюмы мужчин усаживают его знакомую в наземный автомобиль представительского класса – большой, черный, бронированный, с тонированными стеклами. Расстояние – несколько шагов, но времени – ноль – машина уже трогалась, хотя украшенная перстнями рука мужчины еще только закрывала за собой ее тяжелую дверцу…
Гим огляделся. Оказывается, наземный транспорт пользовался здесь не меньшей популярностью, чем воздушный – за узким, отведенным для пешеходов тротуаром начиналась широкая стальная пластина шоссе, по которой стремглав проносились сотни и сотни полированных, обтекаемой формы автомобилей на магнитной подушке – не удивительно, с учетом высотной застройки и наличия купола, препятствующих свободному маневрированию катеров, ботов и яхт.
Многолетняя армейская привычка ни секунды не сомневаться в бою заставила Гима выхватить излучатель, направить его на дорогу и броситься наперерез первому же приблизившемуся автомобилю – не задумываясь, чем может обернуться на Отторе подобный разбой, и даже – способен ли сидящий за рулем человек отреагировать и затормозить вовремя. Ему повезло – яркая, стремительной формы машина остановилась у самой ноги сержанта, качнув прикосновением бампера материал его брюк.
Гим целился туда, где, по его мнению, должен был сидеть водитель – снаружи лобовое стекло оказалось совсем не прозрачным – а сам быстро рванул на себя ручку двери и не сомневаясь влетел на пустующее сидение.
В автомобиле сидел всего один человек – спокойный и не проявивший никакого интереса ни к новому пассажиру, ни к его излучателю, словно подобные события происходили с ним регулярно и не привносили в жизнь ничего нового. Солидный, рослый, крепкий на вид мужчина отреагировал неадекватно – он вежливо улыбнулся Гиму – добродушно, с уверенностью в себе и в собственных силах.
– За ними! – резко приказал сержант, позволяя водителю получше рассмотреть свое оружие и указывая на все более отдаляющуюся черную полированную спину лимузина, уверенно лавирующую между более медленными участниками дорожного движения.
Неизвестный послушался. Его дорогой, судя по изысканному салону, агрегат с благородным ревом впечатляюще быстро набрал нужную скорость.
Какое-то время они молчали. Водитель просто делал то, что его просили, то есть: рисковал, подставляя под удар бока своего автомобиля, подрезал не слишком осторожных попутчиков и пересекал светофоры на опущенный голографический шлагбаум светофора.
– Если она – твоя девушка, – наконец приятельским тоном пробасил он. – Я бы не стал, на твоем месте, так за нею гоняться!
– Почему это? – оторопел Гим.
Водитель пожал плечами:
– Очевидно ведь: дама сама вышла и сама села. Ее ведь не вынуждали.
– А вы успели все рассмотреть?! – рассерженно съязвил Гим.
– Я таких не упускаю, – во все лицо улыбнулся мужчина. – И разбираюсь в них тоже неплохо… Да ты не переживай-то, парень! Подумай лучше: какая машина, какие люди? Ну догонишь, что будешь делать? Они-то тебе по зубам?
Гим кивнул с мрачным видом на доску электронных приборов:
– Ведите машину!
– А вот хамить не нужно…
«Лимузин» «похитителей» свернул с основной трассы – проспект стал уже, а минут через десять и совсем сжался – ни свернуть, ни развернуться, ни обогнать.
– Может остановимся? – совершенно спокойно предложил Гиму водитель.
– Не отставай! – увлеченный погоней, прикрикнул на него сержант.
Лимузин вновь свернул. Район вокруг стал пустынным, здания – невзрачными. Сюда не проникал свет реактора – здорово потемнело.
– Знаешь ты, кто они? – поинтересовался мужчина.
– Нет. А вы?
Водитель повел плечами:
– Да нет. Но машина – серьезная, номера – правительственные, ребята – солидные. Я знаю таких – в штатском, но подтянутость выдает…
Черный лимузин замер. Из него вышли четверо – трое мужчин и одна женщина. Все четверо быстро зашагали в переулок между мрачного вида зданиями. Гим шевельнулся, намереваясь распахнуть свою дверь.
– Не ходи! – внезапно предупредил водитель.
– Почему это? – как по команде, замер Гим.
– Видишь: девушка все время оглядывается – знает, что ты ехал следом. Остальные тоже знают. Они наготове. И игрушек таких, – мужчина очень пренебрежительно тыкал пальцем в излучатель сержанта. – У них найдется! Хочешь получить из-за бабы дырочку в пузе?
Гим дальше не слушал – он в любом случае знал то, о чем не догадывался его подневольный попутчик – «дырочка в пузе» не навредила бы непонятному, но надежному телу. Да и раньше, до Колокона, он бы не дрогнул – бывает время для мыслей, а бывает – для действия. Сейчас сержант действовал…
Открыв дверь машины, Гим шагнул на тротуар, подсознательно отмечая две вещи: Ин и ее похитителей за углом уже не увидишь, а его водитель с непонятно с какой целью выбирается из автомобиля и направляется за ним следом.
Предчувствие говорило только одно: Ин плохо, Ин нужна помощь. Оно не подсказало даже такой мелочи, как хватит ли ума у трех молодцов в черных костюмах развернуться за углом и терпеливо подождать своего одинокого преследователя; и еще – зачем за спиной может шагать двухметровый рассудительный незнакомец…
Опасность нагрянула неожиданно и мгновенно. Спину обожгло жаром, который заставил Гима удивиться и повернуть назад голову. Тут же из-за угла выступила вся группа – один оттаскивал в сторону сопротивлявшуюся и что-то кричащую Ин, двое других – открыли по сержанту огонь из тяжелых ручных поляризаторов не знакомой Гиму конструкции.
Сотрясаясь от ударов, Гим попробовал запретить себе чувствовать, как все люди – он ведь наверняка знал, что поражения тела – всего лишь имитация для привыкшего к определенным характеристикам тканей мозга. И «почти» получилось – сил хватило, чтобы обернуться назад и увидеть, что так обжигает затылок и спину – его двухметровый, солидного вида провожатый твердо стоял на широко расставленных ногах и держал в руках изрыгающий голубые языки двуручный импульсный излучатель…
«Предатель?» – подумал Гим. – «А кого он, собственно, предал? Надо же было быть таким идиотом…»
Жар бы сержант пережил – тепло разливалось по спине, входило внутрь и согревало желудок и кишки подобно залпом опрокинутому стакану заурядной водки. А вот поляризаторы… Эти запрещенные во многих мирах «изобретения» разрушали магнитные связи между молекулами – даже непробиваемому телу Гима потребовались минуты, чтобы восстанавливать ткани, получающие глубокие черные прожоги. А нервная система с тупой преданностью передавала мозгу всю полноту ощущений, всю гамму естественных человеческих эмоций, которые, в отличие от того же обычного человека, никак не могли прекратить мучения всего организма, в один момент превысив его смертельную дозу…
Пытка продолжалась так долго, что Гиму стало казаться, что время остановилось. На самом же деле, каждый из убийц успел выстрелить всего лишь по два-три раза и сделать всего один шаг к их сближению…
Они не останавливались – нажимали и нажимали на активаторы своего оружия. И Гим не выдержал – расслабил контроль, дал телу самому решать, как поступить дальше.
Боль привела к шоку, сознание отключилось, сержант рухнул на холодный бетон тротуара.
«Водитель» и тройка в костюмах кивнули друг другу. Тройка и Ин вернулись в черный автомобиль, а «водитель случайной машины» выстрелил три раза в голову и без того уже неподвижному Гиму, взвалил тело сержанта себе на плечи, донес до большого стального бака с надписью «утилизация», размахнулся и забросил ношу в открытый люк.