Григ сам не заметил, как оказался на Первом Уровне. Он все делал, как зомби. Где-то сидел, чего-то ждал, шел туда, куда шли люди вокруг него. Его глаза не светились. Ноги опускались и поднимались автоматически, без малейшего участия мозга.

Выйдя из лифта на Первом Уровне, Григ не попрощался с Отцом и с братьями, ничего никому не сказал и все так же, все в том же мерном бессмысленном ритме побрел куда-то вдаль по коридору.

– Григ!

Тело остановилось в ожидании дальнейших указаний.

– Григ, подойди ко мне!

Его звал Отец. Владыка стоял один, отослав охрану и отпустив Каса и Вика. Он смотрел так глубоко, так тоскливо, так понимающе… Но Григ опять ничего не почувствовал. Он поднял глаза, посмотрел в темноту глаз старого Правителя и поплелся в указанном направлении, то есть к нему.

– Идем в мой кабинет.

В кабинете никого не было. Подскочило говорящее кресло, подхватило Грига. В спину и ноги ударило тепло, заработали массажеры спинки, восстанавливая мышечную активность тела и заставляя расслабиться мозг. Отец сел напротив.

– Григ, ты слышишь меня?

– Нет.

Он едва открыл рот, но сказал правду: он ничего сейчас не слышал.

Отец едва не зарычал. По его приказу кто-то появился в кабинете, кто-то зарядил пистолет смесью адреналина и еще какой-то бодрящей жидкости, кто-то выстрелил приготовленным «напитком» в мышцы на шее Грига…

Инъекция сделала свое дело быстро – парень вновь смог думать. Но беда в том, что думать все равно оказалось не о чем: великолепный ослепительный мир предвосхищаемого будущего рухнул, а новое видение завтрашнего дня еще даже не помышляло о зарождении. А Григ не умел жить без надежды на завтра – не умел и не хотел учиться.

– Григ, ты слышишь меня? – повторил Отец.

– Да, слышу, – другие слова, но таким же мертвым голосом.

– Черт возьми, Григ! Что случилось?! Из-за какой-то девчонки?! Ты – мужчина, Брат, Первый Брат, мой родной сын?!!

– Она не какая-то…

– Она – женщина! Такая же, как любая другая! Ничем не лучше! Ты просто подошел слишком близко!

– Ты убил Линти…

– Ничего с ней не случилось!

– Ты подарил ее Касу…

– Не подарил, а выставил на поединок!

– Это одно и тоже. Никто не сможет победить Каса… Она и Кас… Линти погибнет…

– Она не первая и не последняя! Ни одна еще не погибла! Что за бред, Григ?! Что ты несешь?!

– Линти погибнет… Ее нельзя сломать… Она не такая…

– Прекрати пугать меня своим замогильным голосом! Посмотри в глаза!

Григ поднял взгляд. Чернота в больших глазах Владыки буквально излучала любовь и желание помочь. Но сострадание от того, кто послужил причиной боли…

Глаза Грига наполнились слезами обиды и тоски – жгучими и горькими.

– Ты отнял у меня Линти!

– Она и не была твоею. Вспомни закон: «Все, что есть в „Улье“ принадлежит Братству, если не завоевано на поединке или не приобретено по праву старшего».

– Но почему, Отец?

– Успокойся. Так будет лучше.

Григ задрожал. Слезы потекли по его щекам, пальцы сжимали и разжимали подлокотники кресла, глаза смотрели куда-то за пределы реального мира. Никогда до этого дня молодой Первый не подозревал, что Линти дорога ему больше, чем собственная жизнь. А теперь, когда наконец осознал правду, то не нашел в себе силы бороться с незнакомым чувством, позволил слабости овладеть телом и целиком отдался на растерзание боли и безысходности, находя в этом даже какое-то мазохическое наслаждение…

Отец вновь заглянул в глаза Грига. На этот раз, чтобы на самом себе ощутить царящее там горе. Владыка заглядывал все глубже и глубже, до тех пор, пока не превратился с сидящим напротив Григом в единый мыслящий организм. Только тогда Отец понял, что опоздал. Что уже дал сыну допустить ошибку, от которой так хотел уберечь. Но понял, что и не смог бы вмешаться. Ступив на виток истории, поднимающий на самый верх общества, к самому Отцовскому трону, Григ попросту заплатил свою цену. Ничто во Вселенной не делалось просто так. За все в этом мире нужно было платить.

Но ведь рано или поздно Григ излечится, подумал Отец. Излечится и станет тем, о ком так давно мечтал старый Владыка – одаренным, талантливым, взрослым, знающим цену боли и цену любви… Отец вслушался в свои мечты, сравнивая их с мечтами слившегося сознания Грига… Что-то там не сходилось. Что-то разительно отличалось.

Владыка нахмурился, уходя в мир предчувствий. Ощущение неопределенного, темного, плохого сдавило его сердце.

Но ничего плохого просто не должно было случиться! Еще вчера, медитируя после Полосы в своих покоях, Отец не увидел ничего, кроме чистого и безоблачного горизонта!

Богатырь все напряженнее вглядывался в Грига и в самого себя, но неприятное ощущение не оставляло. Вчера еще будущее могло пойти по нескольким направлениям, а сегодня выбора уже не оставалось. Но когда наступил переломный момент? Кто и когда допустил ошибку? Он, когда отобрал у парня его мечту?

Да, существовал другой путь: не мешать юноше, позволить ему и Линти самостоятельно развивать отношения, позволить им стать счастливыми вместе… Но вчера такой вариант не казался верным – он противоречил самой сути Закона. Ведомый чувствами, рано или поздно Григ поставит свою женщину на один уровень с Братьями. Сначала с Младшими, затем с остальными, наконец – с Первыми. А став Отцом, сможет и вообще поднять возлюбленную до руководящей работы. И Братство рухнет! Мог ли он, Владыка, допустить подобный исход? Имел ли на это право? Почему же сейчас его так терзает предчувствие чего-то гораздо худшего, чего-то еще более страшного как и для Грига, так и для всего Братства, всего «Улья»?

Одновременно с тем, как Отец разбирался в себе, взгляд Грига наполнялся смыслом – грусть во взгляде юноши приобретала глубину понимания.

– Я думал, так будет лучше, Григ! – наконец произнес Владыка. – Женщины обладают даром парализовывать мысли мужчин, делать нас безвольными и слабыми. Женщины – та единственная слабость, против которой беззащитны даже самые сильные из Братьев. Я всего лишь хотел уберечь своего сына. На первое время, Григ. Пока рана не загноилась. Я думал, твоя Линти никуда не денется – сейчас достанется победителю, позже, когда приобретешь иммунитет – тебе. Лет через пять-десять. Может быть, через пятьдесят-сто. Главное – перебороть себя в первый раз… Боюсь только, что я опоздал… Нам нужно поговорить, Григ!

Григ посмотрел непонимающе: «разве они не разговаривают уже здесь и сейчас?». Но Отец звал за собою, в галерею, уводящую из кабинета во внутренние покои Владыки.

Они шли из помещения в помещение, каждое из которых – неповторимое в великолепии дизайна, отделки, и роскошного убранства. Каждое – настолько святое, что попади сюда непосвященный, он мог бы рассказывать об этом, как о самом большом чуде в своей жизни.

Настроение же Грига превращало все краски в блеклые, а окружающие драгоценности – в тленный и бесполезный хлам. И все же одно чувство отыскало место в душе парня – сначала слабо, затем сильнее и сильнее к подкорке головного мозга прокрадывалось любопытство. Отец выглядел очень серьезным. Отец вел куда-то за пределы доступных простым смертным территорий и лишь для того, чтобы поговорить. Поговорить о чем?

Зал, служивший конечной целью их двойке, закрывали непрозрачные силовые щиты. Чтобы войти, даже Отцу понадобилось повернуться лицом к биосканеру. Система безопасности заиграла приветственную музыку, но поля исчезали медленно, один за другим, словно сканеры каждый раз вновь и вновь присматривались к посетителю, не доверяя его правам доступа. Под потолком неохотно погасали огни в «глазах» системы наведения излучателей.

Еще не увидев содержимого комнаты, Григ уже ощутил в себе растущее благоговение. Предчувствие чего-то очень важного на какой-то момент даже отвлекло от уже свершившегося горя.

За исчезнувшей стеной возник огромный круглой формы зеркальный зал: с зеркальным полом, зеркальным потолком и с зеркальными стенами. В центре зала величаво поднимался с пола огромный круглый стол с повисшим над ним таким же огромным, как и все в комнате, глазом магнитного мозга. Рядом медленно возникали два серых стальных кресла.

В зале оказалось прохладнее, чем в остальных отсеках «Улья», а строгая простота стен, пола и мебели напугала своей серьезностью.

– Садись! – сказал Отец, указывая на пустое кресло.

Григ повиновался.

– Ты знаешь, где ты?

– Нет.

– А догадываешься?

Григ развел руками.

– Об этом месте не ходит слухов. – Отец кивнул, опускаясь у стола рядом. Он выглядел таким мрачным, что Григу даже захотелось отодвинуться на безопасное расстояние – не позволило привинченное к полу кресло.

– Сюда входили только Отцы!

Григ сглотнул слюну. Он все больше проникался таинственностью и серьезностью происходящего. Угнетенное состояние уступало место суеверному страху.

– Я же не Отец? – он рискнул что-то пробормотать, но тут же пожалел о сказанном, потому что тяжелый взгляд Владыки ударил ему прямо в глаза.

– Вот именно, Григ. Но думаю, что поступаю верно. Здесь не были ни Вик, ни Кас, ни другие мои сыновья, о которых ты, конечно, слышал, и которых, к сожалению, уже нет с нами. Не были и не будут. С тех пор, как я правлю, здесь не было ни одного живого человека!

Григ почувствовал шевеление волос на голове, но не от слов Отца, а от ударения, сделанного им на слове «живого».

Владыка тяжело вздохнул. В пустом зале вздох богатыря прозвучал, как рев задремавшего тигра.

– Надежда появилась давно, когда ты только зародился на свет, Григ. Я не вмешивался в твою жизнь, потому, что не хотел вмешиваться. Когда же Вик предложил вспомнить о тебе для захвата «Эльрабики», я рискнул поверить… и не ошибся. Когда же ты прошел Полосу, когда заговорил со мной языком мыслей, когда научился в сражениях предугадывать ближайшее будущее, я понял, что дождался того, кого так давно ждал. А только что, Григ, твои глаза сказали мне, что я могу тебя потерять. Поэтому-то ты здесь.

Отец опять вздохнул.

– Я открою тебе тайны, которые мне самому когда-то давно открылись в этой самой комнате. Но запомни: что бы с тобой не происходило, какое бы самое сильное чувство не терзало твое сознание – твои уста должны быть закрыты, а то, что ты увидишь и услышишь здесь, должно перейти лишь к одному человеку, к тому, кого сам изберешь через много и много десятков лет…

Владыка сделал паузу.

– Ты знаешь, Григ, кто такие Отцы?!

– Отцы…

– Отцы – это люди, ниспосланные богами. Люди, несущие в себе частичку Первоотца, зародившего наше Братство и построившего «Улей». Люди, способные делать то, чего не умеют обыкновенные Братья: предсказывать правильный путь, смотреть в будущее, внушать праведные мысли, вести за собою, заставлять повиноваться даже самых строптивых и непокорных и, наконец, способные заговорить с Богом и направить его в минуты нашей смертельной опасности… Знаешь, о каком Боге я говорю?

– Бог-покровитель «Улья»?

– Я могу говорить с Богом, а теперь знаю, что сможешь и ты!

– Я?!

– Я не просто хотел сделать тебя Первым, Григ. Я хотел, чтобы, когда наступит время, ты пришел ко мне на смену!

Григ оперся, почти упал на стол, чтобы удержать в руках внезапно закружившуюся голову.

– Ты первый, кто способен заменить меня. Не сейчас, конечно, но главное – я дождался. Потребуются годы на обучение, годы, чтобы завоевать веру Братьев и годы, чтобы передать тебе наследие наших предков… Предков, которые лежат здесь, вокруг нас.

– Что?!

Отец задумчиво закивал.

– Да. Мы в Зале Мертвых, Григ. Видишь глаз Мозга? Он здесь архивариус. Хочешь посмотреть на моего отца?

Григ побледнел:

– Нет!

– Зато я хочу!

Владыка послал мысленную команду. Мозг ожил. Пластина на зеркальной стене отпала, а оттуда выехал саркофаг с неподвижным замороженным телом.

– А его отца? Нет?

Еще один саркофаг, затем еще один.

Григ услышал, как застучали зубы. С самого детства, каждый день, каждую минуту его заставляли помнить, что Отцы – это Боги. И вот вокруг – одни боги, МЕРТВЫЕ боги!..

Владыка, похоже, был сейчас не в себе!

– Зачем они здесь?!

– Ты имеешь в виду, зачем умерших помещают в Зале Мертвых, а не выбрасывают в космос?

Григ посмотрел таким испуганным взглядом, что Отец усмехнулся, правда, невесело и в раздумьях.

– Мои слова – святотатство? Да, Григ. Что же, учись! Я сделаю тебя богом. То, что для других божественно, для тебя – обыденная реальность. Больно, да? Больно, когда рушатся идеалы?

– Но зачем…

– Затем, что они еще не до конца умерли. Они заморожены, но мозг большинства все еще способен анализировать информацию. Анализировать и передавать мне или тому, кто придет за мной… С помощью вот этой штуковины. – Владыка кивнул на глаз Магнитного Мозга. – Отцы продолжают вести Братство даже после того, как уйдут на вечный покой. Такова наша судьба!

– Но как это…

– Держись, парень. Никакой мистики. Только наука.

– Ты тоже попадешь…

– И я и ты. Если не завещаешь другой смерти. Но поверь, ты не завещаешь. Приятно знать, что в тебе нуждаются даже тогда, когда наступит твой вечный покой. Приятно знать, что хоть в чем-то ты окажешься умнее своего последователя!

– Боже, мой!

– Это еще не все, сынок. Приготовься к последнему удару! – глаза Отца вдруг засветились искорками сумасшествия. – Хочешь посмотреть на свою мать?!

– Что?!!

– Смотри!

Дрожа от страха и возбуждения, Григ широко открытыми глазами наблюдал, как на пол опускается очередной саркофаг.

За прозрачным стеклом лежала обнаженная женщина. Невысокий рост, стройная тонкая фигура, длинные светлые волосы… Чем-то она напоминала Кани и Линти – красотой тела, идеальностью черт и спокойной гордостью, если можно было вообще говорить о гордости трупа. И выглядела ничуть не старше альтинок, только неподвижной и мертвенно-бледной.

Черты лица были правильными, тонкими и показались Григу до боли знакомыми, потому, что повторяли его собственные черты…

– Какого цвета ее глаза? – Григ сам не знал, как додумался задать такой вопрос. Он просто не заметил, каким взглядом Владыка взирает на останки инопланетной девушки.

Отец резко обернулся к нему.

– Может мне еще разбудить ее, чтобы дать посмотреть вам глаза в глаза?!! – Владыка проревел так, что у саркофагов задребезжали стекла, а у Грига едва не остановилось сердце. Взгляд Отца запылал смертельной яростью, правда, тут же помутнел и погас, упокаиваясь. – Извини, Григ.

Наступила гробовая тишина. Григ смотрел на безжизненное тело совершенно незнакомой девушки, когда-то подарившей ему искру жизни, а теперь поглощенной забвением, и слышал только сумасшедший стук крови в собственных висках. Еще – едва уловимое дыхание Отца – грудь богатыря вздымалась и опускалась, как кузнечные меха, но воздух входил и выходил в легкие почти бесшумно, словно боясь навлечь на себя гнев Владыки.

– Она была очень сильной женщиной, – тихо сказал Отец, давая понять, что совладал с собою и готов продолжить беседу. – Самой сильной, кого я знал. Она не поддавалась гипнозу, не слушалась приказов, на все имела собственное мнение. Я бесконечно уважал мужчину, жившего в ее хрупком теле. Уважал мужчину и, как ненормальный, любил все остальное… Я видел, что заболел, знал, что не выдержал испытания, точно, как ты сейчас. И я просто обязан был что-либо сделать: оставить отцовский трон или удалить ее. Но никто еще не шел за мною – настоящие Отцы рождались не чаще, чем раз в триста лет! Грок погиб в бою, Кас и Вик при всех их положительных качествах не обладали ни одним отличительным даром. Я не мог уйти. Но и не имел сил отказаться от царившего в душе помешательства. Она сама все решила. Поклялась отомстить и однажды сдержала клятву.

– Она была альтинкой? – глядя на прекрасные холодные черты матери, Григ почему-то вспомнил слова Линти.

– Не знаю. Ничего такого от нее не слышал. Она была дикаркой. Скиталицей. Одна на огромном навигационном разведчике, старом, как сам «Улей». Сама – капитан, сама – штурман, сама – команда. Так никому и не рассказала, какого черта ей понадобилось скрываться от всего человечества. Очень необычная женщина. Настолько необычная, что даже я сломался. – Отец так жалобно свел брови, что показалось, воспоминания вот-вот заставят старого богатыря разразиться рыданиями.

– Мы и не нападали на ее шхуну, – задумчиво продолжил Владыка. – Она сама к нам пристала. Сказала по связи, что нуждается в ремонте и пошла на стыковку, даже не дожидаясь разрешения, даже не поинтересовавшись, враги мы или друзья… Потом, однажды гордо вскинула голову и сказала мне прямо в лицо: «не отпустишь, по доброй воле, я тебе отомщу!»

Женщины – зло, Григ! Она действительно отомстила, но много позже, через несколько лет, когда появился ты.

Мне же казалось, что мы были счастливы. Она жила здесь на Первом Уровне. Знала мои секреты. Позволяла себе командовать Демонами охраны. Чувствовала себя совершенно свободной… По крайней мере, так мне казалось. Потом появился ты. Не знаю почему, но я уже тогда знал, что новый сын будет другим, настоящим. Будет тем, из кого вырастают настоящие поводыри Братства. Я тогда просто сходил с ума от восторга и счастья. А она на все эти годы сберегла в душе капли яда. И нанесла удар… когда я меньше всего ожидал опасности.

– Боевой тесак?

Отец грустно кивнул:

– Одела латы и взяла ритуальный тесак Первого…

– Ты спал?

– Нет. Я стоял к ней спиной. Почувствовал опасность и оказался быстрее… Вот и все. Женщины – зло, Григ. Тебе кажется, что ты приручил их, кажется, ты отдал им все, что только мог отдать, кажется, они верят тебе и любят тебя. Но потом, в какой-то совершенно заурядный, ничем не выделяющийся момент жизни иллюзия рушится, исчезает так, словно ее и не было, оставляя за собой только боль и гноящиеся рубцы на сердце! Потому, Григ, что женщина никогда не станет мужчиной! Потому, что это только мы умеем держать слово, это только мы способны хранить верность, и это только мы умеем благодарить от чистого сердца. Женщины не такие. Даже самые лучшие из них в глубине своего «я» безумны и непредсказуемы. В них нет постоянства, потому, что они – рабыни эмоций, никогда не бывающих одинаковыми. Поверь мне, Григ! Поверь, потому, что я уже был на твоем месте!

Отец замолчал, тяжело дыша и издавая вздохи, больше похожие на тигриное рычание. Григ никогда не видел Владыку таким и понял, что никто и никогда не видел. Отец не только раскрыл ему секреты правления «Ульем», он распахнул перед вновь обретенным сыном куда более святую тайну – тайну своей души. И если теперь он, Григ, не оправдает надежды…

– А почему она здесь?

– Что? – Отец поднял голову.

Он уже брал себя в руки, на глазах превращаясь из несчастного старика в могучего всесильного правителя – его спина и шея выпрямлялись с упругостью дубовой ветви, гордо расправлялись плечи, взор приобретал былую орлиную быстроту…

– Ты говорил, что только Отцы…

Владыка посмотрел на него с мрачной улыбкой, в которой таилось что-то демоническое.

– Хм! Потому, что она еще жива. Просто заморожена. Спит. Я так и не смог убить твою мать…

Григ затрясся – в который раз за этот вечер. Мать жива?!

– Что значит жива?! Ее можно…

– Разбудить? – подсказал Владыка, теперь уже действительно напоминая демона огнем в своих огромных темных глазах. – Можно. Вот только зачем?

По взмаху руки Отца, а точнее по его мысленной команде все саркофаги с шумом устремились в свои ниши, заставив Грига встрепенуться от неожиданности.

– Твою мать звали Альрика, Григ.

Теперь Отец сверлил его взглядом, словно только теперь спрашивал у самого себя, стоило ли открываться перед неоперившимся юнцом, и окажется ли тот достойным оказанной чести.

– Видишь сейчас – у нас с тобой одна болезнь, Григ. Я со своею справился. Теперь твоя очередь!

Они вышли через арку из Зала Мертвых, и за их спинами одна за другой восстановились непрозрачные силовые стены. Григ только теперь осознал, что едва стоит на ногах – колени дрожали нервной дрожью, и больше всего хотелось упасть и лечь прямо здесь, на полу.

– Надеюсь, теперь, Григ, ты знаешь, что у тебя нету права ломать жизнь из-за мелких неудач или сходить с ума всего лишь от неудачного испытания женщиной! – сурово произнес Отец. – Ты должен быть выше этого! Ты обязан думать не о себе, а о Братстве! Не о своем личном удовольствии, а о судьбе целого «Улья»! Ты – будущий ОТЕЦ!!!

Григ сжался, посмотрев на Отца таким затравленным взглядом, что Владыка невольно почувствовал жалость.

– Да, Григ, я возложил на твои плечи ношу, которую хотел возложить годы и годы спустя, но прости, сынок – ты просто не оставил мне выбора!