Поездка получается долгой. Через пару часов даже такой роскошный экипаж начинает казаться неудобным — он не предназначен для путешествий на большие расстояния. Дальние поездки — это вообще редкость. Солнце, появляющееся на горизонте каждые двенадцать часов, ограничивает передвижения. Если бы не оно, мы бы путешествовали более свободно, и технологии, наверное, давно бы заменили лошадей. Но в мире, где, согласно поговорке, «смерть каждый день смотрит с неба», лошади вполне удовлетворяют нужды путешественников.

Все молчат. Мы проезжаем пригороды, и дороги становятся все более ухабистыми, пока не уступают наконец место пескам пустыни. В конце концов, где-то пять часов спустя, мы останавливаемся перед унылым правительственным зданием. Я выхожу из экипажа, едва держась на затекших ногах. Из пустыни дует прохладный свежий ветер, он взлохмачивает мне волосы.

— Пора идти. — Нас ведут к серому зданию, ботинки наших сопровождающих поднимают небольшие облачка пыли. Поодаль стоят еще несколько экипажей. Лошади привязаны к коновязи, но все еще не успокоились после путешествия, их влажные ноздри раздуваются, от шкуры поднимается пар. Я быстро пересчитываю экипажи. Помимо того, в котором приехали мы с Пепельным Июнем, их пять. Это значит, семеро выигравших лотерею.

Ничего снаружи серого здания не предвещает роскоши, которая обрушивается на нас, едва мы заходим внутрь. Поблескивают полы из черного мрамора. Ионические колонны с завитками вверху и внизу поднимаются к невероятно высокому потолку, украшенному лепным карнизом с узором из пальмовых листьев. Голова начинает кружиться в лабиринте лестниц и пересекающихся коридоров. Мы шагаем в ряд: несколько правительственных служащих впереди, остальные позади нас, ботинки стучат по мраморному полу, мерцающему в свете ртутных ламп. Пепельный Июнь идет прямо передо мной, на расстоянии вытянутой руки. Ее волосы горят, как путеводный факел.

Коридор приводит нас к большим дверям с серебряными гербами, окаймленным двумя коринфскими колоннами. Но прямо перед ними глава группы сворачивает налево. Мы неожиданно и резко останавливаемся, он стучит в дверь. Мгновение спустя она распахивается.

Огромный зал погружен в темноту. В середине — круг черных бархатных кресел с изогнутой спинкой, расставленных, как цифры на циферблате часов. Все, кроме двух кресел, заняты. Пепельный Июнь провожают к свободному креслу, меня — к соседнему и усаживают. Наши провожатые занимают места в нескольких ярдах позади нас и застывают в ожидании.

Всемером мы сидим в сером сумраке, положив руки на колени, глядя прямо перед собой. Наши клыки слегка поблескивают в полутьме. Мы — охотники. Никто не двигается, словно воздух превратился в клей.

Появление представителя Института застает нас врасплох. Мы ожидали совсем другого. Вместо военной формы на ней яркое платье, длинные рукава которого украшены изображениями роз и одуванчиков. Она красиво проплывает из темного угла к центру круга, где из-под пола медленно поднимается кресло с высокой спинкой. Женщина выглядит по-домашнему мило, напоминает скорее мать семейства, чем военнослужащую. Она элегантно усаживается в кресло, которое продолжает, медленно вращаясь, подниматься. Оно описывает полный круг, и женщина успевает бросить испытующий, но дружелюбный взгляд в лицо каждому. Когда мы с ней встречаемся глазами, мне кажется, что доброта проливается на меня, как лучи летнего заката.

Она говорит тихо, но очень четко:

— Поздравляю вас всех. Каждый из вас получит редкий и потрясающий опыт, о котором все остальные могут только мечтать. — Женщина умолкает на секунду, прислушиваясь. — После у вас не будет ни минуты покоя, особенно у того, кто сумеет поймать больше геперов, чем остальные. Все захотят узнать об Охоте. — Она слегка крутится на месте, платье развевается вокруг нее.

— Мы приготовили для вас множество самых разнообразных занятий, чтобы вам было чем поделиться с прессой. Следующие несколько ночей у вас будет очень насыщенное расписание. Наверное, вам будет трудно сосредоточиться, учитывая, что через пять ночей начнется Охота, я могу это понять. — Несколько голов едва различимо дергаются. Женщина умолкает и продолжает с неожиданной серьезностью: — Однако до тех пор я вынуждена напомнить вам о необходимости сохранять внимание и спокойствие в течение следующих ночей. Что касается подготовки, вам придется приобрести необходимые навыки и запомнить наши советы. Это не обычные геперы, не те, о которых вы читали или слышали. Они другие, их учили уходить от погони и, когда нужно, обороняться. В течение последних месяцев мы снабжали их оружием — примитивным, вроде копий и кинжалов, — но вы удивитесь, насколько ловко они научились с ним управляться. Так что не теряйте бдительности. Если вы будете слишком много мечтать об их крови, о том, какова на вкус их теплая плоть, о том, каково чувствовать когтями биение их сердца, о том, как поддастся их кожа под вашими клыками, — ее глаза слегка затуманиваются, — какова будет на вкус эта первая струйка крови, льющаяся вам в рот… — Женщина встряхивает головой, и ее взгляд проясняется. — Этого вам и надо избежать. Сосредоточьтесь на подготовке, чтобы стать победителем. Помните: вы тренируетесь не только для того, чтобы поймать гепера, но и для того, чтобы опередить остальных охотников. По опыту прошлых Охот мы знаем, что обычно верх берет один охотник, и ему достается большая часть, если не все геперы. Там, в пустыне, не будет никакого командного духа, никакого распределения добычи. У того, кто доберется до геперов первым, не возникнет никакого желания делиться. Нет, каковы бы ни были ваши планы, вы обнаружите, что жадно пожираете предлагаемые вам богатства. И каждый из вас хочет оказаться этим охотником, победителем. Так что готовьтесь. Не отвлекайтесь. Плевать на все остальное.

Затем она радужно улыбается:

— Сейчас вас отведут в ваши комнаты. Отдохните как следует, завтра будет замечательная ночь. Обильный завтрак, а потом экскурсия по зданию. Вы увидите учебные залы, оружейную, зал управления, зал для медитаций, столовую. И наконец, в качестве завершения этой ночи, мы отведем вас в… деревню геперов.

Сопровождающие вступают в круг и встают рядом с каждым из охотников. Тот, кто оказывается справа от меня, напоминает мрачную серую статую. В руках у него конверт.

— Да, — произносит женщина, все еще сидя в медленно вращающемся кресле, — возьмите конверт. Прочтите его содержимое, когда придете к себе. Там есть кое-какая ценная информация. Ваши сопровождающие сейчас отведут вас в комнаты. У всех вас выдалась долгая и насыщенная ночь. Постарайтесь отдохнуть. Мы ждем вас рано вечером.

Она поднимается на ноги и исчезает в темноте. Мы тоже встаем, следуем за нашими сопровождающими и выходим сквозь разные двери, а в зале остаются пустые кресла, напоминающие цифры на циферблате часов, лишенных стрелок.

Меня, не говоря ни слова, быстро ведут по коридору, вверх по лестнице, по другому коридору, потом вниз по еще одной лестнице. Мы идем по еще одному коридору, тускло освещенному свечами, пока не останавливаемся перед большой дверью. Мой сопровождающий поворачивается ко мне.

— Я должен передать вам извинения от Института. Количество выигравших и недостаток места привели к тому, что одного из вас мы вынуждены разместить в… особом помещении. Мы выбирали из самых младших — вас и девушки из вашей школы, — и вежливость требует, чтобы последнюю оставшуюся в главном здании комнату предоставили ей. Ваша комната находится в отдельном здании на некотором расстоянии. К сожалению, единственный способ попасть туда — идти снаружи, под открытым небом.

Прежде чем я успеваю ответить, он распахивает дверь и выходит наружу. Я слегка ошарашен видом ночного неба, под которым простирается пустыня. Звезды — маленькие серебряные точки — разбросаны по нему, как рассыпанная соль. Мой сопровождающий ругается себе под нос и достает лунные очки. Месяц висит над горами на востоке, и его кривая улыбка отражает мою радость. Честно говоря, я рад жить отдельно от основного здания, от всех остальных.

Мы идем по кирпичной дорожке, ведущей к отдаленному одноэтажному зданию.

— Так что, вы сказали, это за место?

— Бывшая библиотека, — отвечает он, не глядя на меня, — но мы устроили там удобное жилье для вас. Не хуже, чем для остальных.

Я оглядываюсь на основное здание. По его фасаду разбросано несколько освещенных ртутными лампами окон, но их немного.

— Слушайте, — говорит сопровождающий, глядя на меня, — я понимаю, вы сейчас думаете, почему же мы не поселили вас в основном здании. Там больше неиспользуемых помещений, чем волос на ногах у гепера. Я сам задавал себе этот вопрос. Но я делаю, что говорят. И вам советую. Кроме того, у этого места есть свое преимущество.

Я ожидаю продолжения, но он качает головой:

— Не сейчас. Когда доберемся. Вам понравится, обещаю. И вы, конечно, захотите, чтобы я показал вам, как им пользоваться.

Каждый кирпич дорожки светится ярко-красным, словно полупрозрачный контейнер со свежей кровью.

— Дорожку проложили две ночи назад, чтобы скрасить вам эту прогулку. — Он делает театральную паузу и спрашивает: — Как думаете, кто клал кирпичи?

— Не представляю.

Он поворачивается ко мне:

— Геперы.

Я подавляю желание посмотреть на него большими глазами.

— Быть того не может, — говорю я, слегка дергая головой в сторону. Позвонки щелкают.

— Можете мне поверить. Мы заставили их работать. Днем, разумеется. Наши ребята работали в ночную смену, но когда стало ясно, что мы не успеваем, позвали на подмогу геперов. Они работали целых два дня. Мы вознаградили их дополнительной едой. Эти существа сделают за еду что угодно.

— А кто смотрел за ними? Кто… вы что, позволили им вот так ходить?

В ответ он качает головой с выражением «тебе многому предстоит научиться, мальчик».

Он открывает входную дверь и заходит внутрь. Там оказывается неожиданно просторно. Но здание не до конца переделали из библиотеки в жилое помещение. В общем-то это до сих пор библиотека, единственное изменение — прикрепленные к потолку зажимы для сна. Все остальное выглядит почти нетронутым: на полках до сих пор стоят книги, в держателях вишневого дерева — старые пожелтевшие газеты, аккуратные ряды столов. Воздух пахнет пылью.

— Зажимы, — говорит он, поднимая глаза, — только вчера повесили.

— Геперы?

Он качает головой:

— Нет, наши ребята. Геперы никогда не согласятся войти внутрь, слишком боятся ловушки. Они бестолковые, но не идиоты. Понимаете, что я имею в виду?

Он с головокружительной скоростью показывает мне все удобства — справочный отдел, выключатели ртутных ламп, набитый одеждой шкаф — и объясняет принцип работы автоматических ставен на фотоэлементах.

— Они очень тихие, — уточняет он, — вас не разбудят.

Он говорит торопливо, очевидно, что все его мысли заняты чем-то другим.

— Хотите попробовать зажимы? Надо бы убедиться, что они подходят.

— Уверен, с ними все в порядке. Я неприхотлив в этих вопросах.

— Хорошо. А теперь идите за мной. Вам это понравится.

Он быстрыми шагами ведет меня по узкому проходу, а затем резко поворачивает к дальнему концу библиотеки. На письменном столе рядом с маленьким квадратным окном лежит бинокль. Он берет его и смотрит в окно, раскрыв рот. Я слышу, как во рту у него булькает слюна.

— Я демонстрирую вам, как пользоваться этим биноклем, потому, что вы меня попросили. Я всего лишь выполняю вашу просьбу, — механически произносит он, вращая колесико настройки. — Только потому, что вы меня попросили.

— Эй, — говорю я, — дайте и мне посмотреть.

Он не отвечает, продолжая сосредоточенно пялиться в бинокль. Его брови подняты, как птичьи крылья.

— Вы можете настраивать приближение, вращая это колесико, — бормочет он, — ближе и дальше, ближе и дальше…

— Эй! — повторяю я, на этот раз громче.

— А здесь настройка фокуса, — бормочет он, поглаживая бинокль тонкими пальцами, — давайте я объясню вам, как это работает. Раз уж вы спросили. Это сложно, поэтому давайте я объясню как следует. Может потребоваться какое-то время.

Наконец я вырываю у него бинокль.

Он хватает меня за руку. Я не успел заметить, как это случилось, он двигался слишком быстро. Его ногти вонзаются мне в кожу, и меня начинает мутить от страха при мысли, что вот-вот покажется кровь. Разумеется, он тут же отпускает меня и отходит на пару шагов. Его глаза все еще затуманены, но этот туман быстро рассеивается.

У меня на запястье три отметины от ногтей. Глубокие, но крови, к счастью, нет.

— Извините, — говорит он.

— Не переживайте. — Я убираю руку за спину и ощупываю запястье. Влаги все еще нет: крови все еще нет. Если бы наружу просочилась хоть капля, он уже набросился бы на меня.

— Я достаточно хорошо продемонстрировал вам его работу? — умоляюще спрашивает он. — Вы теперь понимаете, как обращаться с биноклем?

— Думаю, я могу попробовать.

— Может быть, еще одна демонстрация могла бы…

— Нет, я справлюсь. — Держа бинокль за спиной, я поворачиваюсь и смотрю в окно. Светит ущербная луна, скрытая облаками, и ее болезненный скудный свет льется на землю. — И что же я должен увидеть?

Он молчит, и я разворачиваюсь к нему. На мгновение его глаза вновь подергиваются пеленой.

— Геперов, — шепчет он.

Я не хочу, чтобы он ходил за мной и надоедал своими просьбами устроить еще одну «демонстрацию», поэтому жду, пока он уйдет. Мне страшно и жутко интересно. Я беру бинокль. Мне никогда раньше не приходилось видеть геперов за исключением членов моей семьи.

Сначала я даже не знаю, что надо искать. Потом сквозь просвет в облаках на землю падает поток лунного света. Я медленно передвигаю бинокль. Кактус, камень, ничего…

Вдалеке, сливаясь с пейзажем, стоит несколько глиняных хижин. Деревня геперов. Думаю, до нее где-то миля. В центре деревни — что-то вроде пруда, искусственного, разумеется, ни один водоем тут долго не продержится. Никакого движения. Глиняные хижины столь же непримечательны, как и пустыня вокруг них.

А потом я кое-что замечаю.

Над хижинами что-то поблескивает, отражая лунный свет, и постепенно до меня доходит: деревня накрыта прозрачным куполом. Он поднимается высоко, где-то на пятьдесят ярдов в самой высокой точке, и окружает всю деревню.

Естественно. Теперь все понятно.

Без купола геперы стали бы легкой добычей. Что удержало бы людей от того, чтобы напасть на них в ночи, когда они спят без всякой защиты? Кто смог бы устоять перед участием в пире, если бы лакомство не было полностью отгорожено от мира? Они бы не прожили и часа, если бы не этот купол.

Я смотрю на глиняные хижины, разыскивая признаки жизни. Но все тихо. Геперы спят. Сегодня я их не увижу.

Из одной хижины выходит гепер.

Даже при помощи бинокля я немногое могу разглядеть. Тонкая фигурка идет к пруду; это самка. Кажется, у нее в руках что-то вроде ведра. Подойдя к пруду, она наклоняется и зачерпывает воду. Я вожусь с настройками, пока мне не удается сделать изображение резче. Я ее узнаю — это та же геперка, которую показывали по телевизору, та, которая вытянула шар с номером.

Я смотрю, как она встает, делает глоток воды из сложенных ладоней. Она долго стоит неподвижно спиной ко мне и глядит куда-то в сторону восточных гор. Потом наклоняется, зачерпывает ладонями воду и делает еще глоток. Ее движения, даже такие простые, изящны и уверенны. Неожиданно она резко поворачивается в мою сторону, и я отшатываюсь. Возможно, она заметила блеск линз бинокля. Но нет, она смотрит мимо меня, на здание Института. Я увеличиваю ее лицо. Вот эти глаза, которые я видел раньше, цветом напоминающие бурый ствол дерева.

Вскоре она поворачивается и исчезает за порогом хижины.