Глава 1. ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

— Я надеюсь, что предстоящее испытание заставит вас очнуться от спячки, — объявила мисс Вин. Она с высокомерным видом сложила руки на груди и обвела взглядом притихший класс. — Если вы наберете больше восьмидесяти пяти процентов, можете считать, что прилично написали тест. Если ваш результат будет меньше восьмидесяти, он должен заставить вас серьезно задуматься. Если же вы получите меньше семидесяти процентов, я заставлю вас хорошенько подумать.

Тэк стиснул зубы и собрал со стола кипу белых листов, на которых были напечатаны вопросы теста. Скомкав злосчастные бумаги, он бесцеремонно затолкал их в свой рюкзак вместе с учебниками и тетрадями. Пряди непослушных каштановых волос упали ему на лоб, почти полностью закрыв глаза, когда мальчик нагнулся, чтобы застегнуть молнию на рюкзаке. Откинув со лба взлохмаченную челку, Тэк распрямился и стал ждать, когда прозвучит звонок.

Несмотря на яркое солнце, заливавшее комнату теплым желтоватым светом, атмосфера в классе была мрачной. Тэк чувствовал, как ощущение подавленности, охватившее остальных детей, тяжелым облаком окутывает его самого, но, как ни странно, это всеобщее уныние действовало на него успокаивающе: значит, он не был единственным, кого мисс Вин обещала заставить хорошенько задуматься.

— Среди вас есть немало тех, кто способен показать вполне приличный результат, — высокомерно вздернув подбородок, изрекла мисс Вин, — но есть и такие, кому вряд ли стоит рассчитывать на высокие оценки. Если вы не приложите максимум усилий и не будете соблюдать Правила, это неизбежно отразится на результатах теста. В свою очередь, они дадут мне возможность понять, насколько прилежно вы работали, а это, как вам хорошо известно, отразится на вашем аттестате.

— Все ясно. Мне кранты, — устало пробормотал мальчик, сидевший рядом с Тэком.

— Эй, что там за разговоры? — прорычала мисс Вин свирепым взглядом окинув класс.

Она была похожа на львицу, высматривающую очередную жертву. Заметив Тэка, который по–прежнему сидел стиснув зубы и сжимал в руке лямку уже собранного рюкзака, она решила, что у мальчишки крайне подозрительный вид, и тут же перешла в нападение:

— Вот уж тебе как никому другому следовало бы серьезно задуматься о своем поведении! — закричала учительница, ткнув пальцем в сторону Тэка, словно перед ней был злодей, которого она только что застукала на месте преступления.

— М… мне? — с беспомощным видом пробормотал Тэк.

— Да, тебе, именно тебе! — прошипела мисс Вин. — Ты меня прекрасно понял. Надеюсь, нет необходимости объяснять, что я имею в виду?

— Что? Я ничего не сделал, — слабым голосом возразил Тэк.

— Так ты еще и спорить со мной собираешься? — Мисс Вин надвинулась на Тэка и угрожающе понизила голос.

— Н… нет, но…

— Никаких «но»! Придется объяснить вам, молодой человек, что такое уважение к учителю.

— Я… я…

Тэк, пытаясь прийти в себя после столь неожиданной атаки учительницы, быстро прикинул свои шансы на спасение.

Мисс Вин была похожа на акулу, готовую вонзить в него свои зубы, и единственный выход, который может избавить Тэка от кровавой расправы, — назвать имя настоящего виновника, который сидел рядом с ним, старательно делая вид что он здесь ни при чем. Но так поступить Тэк не мог: ведь, если он выдаст своего товарища, весь класс ополчится на него. Не хватало еще нажить себе врагов среди одноклассников, достаточно с него учителей, которые по природе своей являются врагами любого школьника.

Поэтому единственное, что мог произнести Тэк, чтобы как–то закончить начатую фразу, были слова извинения:

— Я… я не хотел… извините, пожалуйста.

Мисс Вин удовлетворенно вздохнула и, издав утробный звук, похожий на мурлыканье сытой кошки, уставилась на Тэка:

— Замечательно. А теперь извинись перед всем классом за то, что отнял у них время.

Тэк почувствовал непреодолимое желание встать и сказать учительнице, что это она отняла у них массу времени, разоравшись из–за такой ерунды. Но, к счастью для него самого, он справился с этим безумным порывом и послушно поднялся из–за стола.

— Извините, — едва слышно пробормотал мальчик, уткнувшись взглядом в парту.

— Боюсь, они тебя не расслышали, — произнесла мисс Вин ледяным тоном.

— Извините, класс, — срывающимся голосом выкрикнул Тэк. — Я всем приношу свои извинения.

— Вот так–то лучше, — сказала мисс Вин и крадущейся походкой двинулась между рядами парт.

Тэк сел на место, чувствуя, как от только что пережитого унижения и обиды внутренности в животе сворачиваются в тугой клубок. Сидевший рядом с ним мальчик, истинный виновник разыгравшегося скандала, в знак признательности слегка похлопал его по плечу. Тэк сердито отдернулся, стряхнув руку соседа. Наконец раздался звонок, урок закончился, дети подхватили свои сумки и молчаливой толпой двинулись к дверям класса.

Тэк тоже поднялся со своего места. Он машинально одернул пиджак и провел пальцем вдоль ворота рубашки: воротник неприятно сдавливал шею. Серая школьная форма была узкой и неудобной, и, хотя костюм был далеко не новым и многократно стиранным, Тэку казалось, все тело под пиджаком и рубашкой постоянно чешется, словно его искусали комары. «Интересно, — думал он, двигаясь вслед за остальными к выходу из класса, — они нарочно придумали такую одежду, чтобы человек чувствовал себя в ней как можно хуже?»

Выйдя из класса, Тэк присоединился к потоку школьников, одетых в одинаковую невзрачную форму, которые аккуратным строем двигались вдоль лестниц и коридоров. Внутреннее напряжение сменилось сосущим чувством голода. Услышав бурчание в собственном животе, Тэк вспомнил, что впереди его ждет, по крайней мере, одно приятное событие — обед.

Остальные дети, даже если они не были голодны, тоже с нетерпением ждали большой перемены. Для них это была единственная возможность ненадолго покинуть здание школы, перекусить и поболтать друг с другом — роскошь, которую, как заметил Тэк, взрослые жители Города воспринимали как нечто само собой разумеющееся. В здании школы действовали два непреложных правила — НЕ ЕСТЬ и НЕ РАЗГОВАРИВАТЬ.

Конечно, если ученик совершал какой–то серьезный проступок, учитель имел право запретить ему уходить на обед, срок запрета ограничивался лишь степенью вины ученика и желанием учителя. Тэк был рад, что мисс Вин ограничилась лишь криками и угрозами.

— Эй, Тэк!

Он замер на месте, когда услышал голос, почти шепот, неожиданно взметнувшийся над безмолвной толпой, которая плотной серой массой двигалась по коридорам школы. Сердце Тэка бешено забилось, первым инстинктивным движением он втянул голову в плечи и быстро оглянулся по сторонам — нет ли поблизости учителей, которые могли услышать, что кто–то осмелился вслух назвать его по имени. К счастью, никого из учителей рядом не оказалось. Следующим было желание взглянуть на того смельчака, который напугал его до полусмерти. В тот момент, когда Тэка окликнули, он находился возле лестницы; взглянув наверх, он увидел на ступеньках маленькую девочку–первоклассницу. Склонив набок голову с двумя тонкими, похожими на мышиные хвостики, косичками, девочка смотрела на него и лукаво улыбалась.

— Сюзи, ты соображаешь, что делаешь? — одними губами выдохнул Тэк. На его лице появилось смешанное выражение тревоги и озорного веселья.

— Ничего особенного, братец, просто Мелисса сегодня больна и мне не с кем пойти обедать, — прошептала Сюзи.

Несколько проходивших мимо школьников удивленно уставились на нее.

Один взгляд на их вытянувшиеся физиономии заставил Тэка улыбнуться, и он даже позабыл о том, чем может обернуться для них обоих болтовня Сюзи. Обычно она обедала с подругами, поэтому в течение дня Тэк редко видел сестру, за исключением тех случаев, когда они с Сюзи вместе возвращались домой из школы.

— Хочешь, пойдем перекусим вместе? — едва слышно пробормотал Тэк.

— Конечно, хочу, — радостным полушепотом воскликнула Сюзи.

Тэк испуганно захлопал глазами — ему показалось, что голос сестры оглушительным эхом прокатился по коридорам школы.

Слившись с толпой школьников, они начали спускаться по лестнице. К огромному облегчению Тэка, пока они шли к выходу, сестра больше не пыталась с ним разговаривать. Спустившись в вестибюль, они оказались перед целым рядом железных турникетов, возле которых стояли вооруженные охранники со специальными сканирующими устройствами. Стражи порядка внимательно проверяли руки детей. Это была идеальная система контроля — быстрая, четкая и абсолютно надежная; проверка занимала всего несколько секунд, практически не нарушая стройного движения школьников, которые прибывали на занятия или выходили из здания школы.

Приблизившись к турникетам, Тэк и Сюзи закатали рука за своей школьной формы, готовясь предъявить охранникам девятизначный номер: таким личным номером отмечали каждого ребенка, как только он впервые переступал порог школы, и с этого момента школьник оказывался под неусыпным контролем Города. Охранники, крепко держа детей за запястья, проверили сканером номера, чтобы убедиться в том, что этого ребенка действительно отпустили обедать. Окинув Тэка и Сюзи грозным взглядом, — на всякий случай, вдруг им придет в голову нарушить какое–нибудь Правило, — охранник позволил брату и сестре пройти через турникет и переключился на следующего школьника, который стоял в очереди, терпеливо дожидаясь, когда его проверят и отпустят на свободу.

Преодолев последний заградительный кордон, Тэк и Сюзи проскочили через большие стеклянные двери и сбежали вниз по ступеням крыльца — еще два школьника, которым наконец удалось вырваться на волю и вдохнуть относительно свежий воздух городских улиц. Шагая по серым асфальтовым тротуарам в тени гигантских небоскребов, сверкающих стеклом и металлом, Тэк позволил себе немного расслабиться, выкинув из головы мысли о тестах, домашних заданиях, мисс Вин и прочих школьных неприятностях.

— Ну, куда пойдем? — спросил Тэк. После многочасового молчания ему было немного непривычно вновь говорить в полный голос.

— Тэкки, я не знаю, — Сюзи пожала плечами. — А ты куда хочешь?

— Я тоже не знаю. Может, в пиццерию? — предложил он.

— Чудесная идея, Тэкки, — девочка расплылась в улыбке.

— Не называй меня этим дурацким именем, — огрызнулся Тэк.

— Почему? Оно тебе очень подходит, — Сюзи игриво двинула брата локтем в бок.

— Нет, не подходит. Чтобы я этого больше не слышал, — притворно сердитым голосом сказал Тэк, отталкивая руку сестры.

— Подходит–подходит, ты у нас такой разэтакий, Тэкки, такой разговорчивый, просто кошмар, — захихикала Сюзи.

— Честное слово, Сюзи, я тебя сейчас поколочу, — пригрозил Тэк.

— Не-а, не поколотишь, — уверено заявила сестренка.

— Почему? — спросил Тэк.

— Потому что я пожалуюсь на тебя, — она снова захихикала.

— Это удар ниже пояса, — обиженно буркнул Тэк.

Обмениваясь шутливыми угрозами и дружескими тычками, брат с сестрой дошли до своей любимой пиццерии. Они могли бы перекусить в любой другой пиццерии неподалеку от школы, но пришли именно сюда. Хотя внешне это заведение ничем не отличалось от всех остальных — те же пластиковые столы, длинный прилавок, тусклая желтая краска на стенах и грязный пол, выложенный красной керамической плиткой, — здесь всегда было много свободных мест, а крутящийся под потолком большой вентилятор создавал приятную прохладу. Кроме того, в углу над стойкой висел телевизор; к сожалению, он был настроен на центральный городской канал, по которому вечно передавали новости, — не самая интересная программа, — но Тэку нравилось смотреть в экран телевизора, пока они с сестрой уплетали пиццу.

Человек за прилавком смерил Тэка и Сюзи подозрительным взглядом, словно эти двое детей в серой школьной форме были бездомными бродягами в грязных обносках, которым не место в приличном заведении. В этом не было ничего необычного, Тэк давно заметил, что взрослые часто смотрят на детей с недоверием; почему–то им всегда кажется, что дети только и думают о том, как бы сделать какую–нибудь пакость. Он считал это несправедливым, но, в конце концов, предыдущее поколение всегда обвиняет следующее в невоспитанности и безнравственности. Однако в данный момент тема взаимоотношений отцов и детей волновала его меньше всего — мальчику хотелось побыстрее рассчитаться с кассиром за две порции пиццы и приступить к еде. Косоглазый кассир несколько раз пересчитал деньги, словно радуясь тому, что эти подозрительные дети не пытаются ограбить заведение и честно платят за свой заказ. Тем временем официант, который был настроен гораздо дружелюбнее и, по всей видимости, узнал Тэка и Сюзи как постоянных посетителей, отрезал два ломтя пиццы, положил их на тарелку и, подмигнув Тэку, пододвинул к нему поднос с едой.

Тэк взял поднос и направился вслед за сестрой к пустому столику. В животе у мальчика не просто бурчало от голода, желудок издавал какие–то страшные звуки, похожие на рев взбесившегося тигра. Сюзи была голодна не меньше брата. Едва усевшись за стол, Тэк схватил свой кусок пиццы и жадно впился в него зубами, масло тонким ручейком побежало у него по подбородку. Сюзи подтянула к себе тарелку и последовала примеру брата. Утолив первый голод, он вытер салфеткой губы и бросил взгляд на экран телевизора: передавали очередной выпуск новостей.

— Приветствуем вас на канале Си–эн–эс, — ведущая центрального информационного канала, молодая женщина с пышными каштановыми волосами, смотрела на зрителей стеклянным взглядом и произносила слова ровным монотонным голосом: — Сегодня Педагогический Совет нашего Города выступил с заявлением, в котором категорически опровергаются нелепые слухи о том, что причиной массового отключения электроснабжения, имевшего место на прошлой неделе, стал человеческий фактор. Мэр лично дал комментарии по поводу данного происшествия: перебои с подачей электричества связаны исключительно с техническими неполадками в оборудовании станции.

На экране появилось знакомое лицо мэра: он стоял на гранитных ступенях возле здания муниципалитета, перед ним колыхалось целое море микрофонов, репортеры то и дело щелкали затворами фотокамер. Каждый житель города прекрасно знал это лицо — желтовато–серые волосы, темные блестящие глаза и сияющая улыбка, которая, казалось, была навечно приклеена к его лицу.

— В результате проведенного нами тщательного расследования выяснилось, что появившиеся в Городе нелепые слухи не имеют ничего общего с действительностью. Этот неприятный случай был простой случайностью, — твердым голосом заявил мэр. — Я хочу заверить вас, что нами уже предприняты все необходимые меры, чтобы в будущем исключить подобные случайности. Я же со своей стороны обращаюсь ко всем жителям нашего Города с настоятельной просьбой экономить электроэнергию.

Краткая пресс–конференция с главой Города возле здания муниципалитета завершилась, улыбающееся лицо исчезло, и на экране появилась новая картинка: длинный ряд стеклянных пробирок, затем перед зрителями предстали перекошенные страданием бледные физиономии пациентов в больничной палате, люди задыхались в удушающем кашле.

— А теперь главная новость дня: на наш Город обрушилась новая масштабная эпидемия гриппа. — В голосе ведущей появились драматические нотки: — Вирус уже унес жизни двух человек, всего жертвами болезни стали сорок два человека. Вирус передается воздушно–капельным путем, инкубационный период составляет три недели. В связи с этим медики высказывают опасение, что эпидемия будет нарастать, поскольку есть вероятность того, что многие жители Города, сами того не подозревая, являются носителями вируса. К сожалению, вакцины от этой новой разновидности гриппа пока не существует. Сегодня Педагогический Совет издал письменное обращение к жителям Города. Совет настоятельно рекомендует избегать мест массового скопления людей, включая общественный транспорт. Кроме того, с целью предотвращения распространения инфекции при выходе на улицу следует надевать защитную маску.

Тэк отвернулся от экрана телевизора. Он давно убедился в том, что сообщения о массовых эпидемиях так и остаются сообщениями, не выходящими за рамки телевизионных новостей. Хотя, похоже, взрослые относятся к ним вполне серьезно. Самому Тэку до сих пор ни разу не приходилось видеть, чтобы люди падали бездыханными на улицах Города, и он считал это обнадеживающим признаком. Порой мальчику хотелось, чтобы на них действительно обрушилась эпидемия какой–нибудь страшной болезни: возможно, тогда ему не пришлось бы идти в школу. Тэк представлял, как он, нацепив на лицо маску, целый день гуляет по улицам Города.

Подтянув к себе стоявшую на столе перечницу, мальчик щедро посыпал остатки своей пиццы перцем и чесноком в тщетной надежде придать пресной лепешке более определенный вкус и убедить себя в том, что пицца стоила потраченных на нее денег. Он улыбнулся, заметив, что сестра опередила его, щедро сдобрив свой кусок пиццы чесноком и красным перцем. В данный момент Сюзи украшала пиццу кетчупом и горчицей.

Тэк неторопливо жевал, невольно вспоминая программу новостей. «Интересно, — лениво подумал он, — как люди становятся педагогами, и каким образом они попадают в Педагогический Совет?» Эта мысль и раньше приходила ему в голову. Власть в Городе принадлежала правительству, в состав которого входили Педагогический Совет и Исполнительный Комитет. Совет издавал законы, а Исполнительный Комитет следил за исполнением этих законов. Люди, работавшие в Комитете, назывались полицейскими, члены Педагогического Совета, само собой, носили гордое звание педагогов. Полицейские находились в подчинении у педагогов. Педагоги принимали решения, касающиеся жизни Города, и вполне естественно, что в соответствии со своим названием они уделяли особое внимание Системе Воспитания и Образования.

Педагоги назначали директоров школ и учителей, которые в конечном итоге определяли судьбу детей, обучающихся в данной школе. Конечно, среди педагогов была своя иерархия. Тэк знал, что в прошлом его отец занимал какую–то незначительную должность в Педагогическом Совете, но они не любили обсуждать эту тему. Отец и сын вообще редко разговаривали друг с другом, целыми днями оба были заняты: отец много работал, а Тэк большую часть времени проводил в школе.

Кроме отца, единственным педагогом, которого Тэк видел вживую, был дисциплинарный инспектор. Эти люди принадлежали к особому отряду педагогов, они занимались проверкой школ; только инспектор имел право принимать решение о назначении самого серьезного наказания, которое существовало в длинном списке мер дисциплинарного воздействия на непокорных учеников, — исключение из школы. Если в школе появлялся дисциплинарный инспектор и этот визит не был связан с плановой проверкой, все школьники знали: кто–то действительно совершил нечто ужасное, и этому кому–то не поздоровится.

— Ну что, братец, — спросила Сюзи, покончив со своей пиццей, — как дела в школе?

— Мм, так себе, — сказал Тэк, проглатывая последний кусок, — в моей жизни бывали и более удачные дни.

— Что стряслось на этот раз? — Сюзи округлила глаза.

— Социология. Ну, ты знаешь эту грымзу, мисс Вин, — Тэк скроил страшную физиономию, изображая свирепую учительницу.

Сюзи со знанием дела кивнула головой:

— Ага, я слышала о ней — настоящая ведьма.

— Мягко сказано, — хмыкнул Тэк, вытирая рот рукавом форменного пиджака.

— Ничего не поделаешь. Разве у тебя есть выход? — Сюзи пожала плечами.

— Вопрос риторический? — Тэк вскинул бровь.

— Угу, — Сюзи закатила глаза.

— Ну тогда, пожалуй, нам пора возвращаться, а то опоздаем, не стоит злить их, — сказал Тэк, поднимаясь из–за стола.

— Кажется, у тебя сейчас урок мистера Кинера? — поинтересовалась Сюзи.

— Ой лучше не напоминай, — простонал Тэк.

— Эй, братец, не преувеличивай. Я слышала, что он не так страшен, ну, по крайней мере, пока не начнет орать, — Сюзи шутливо пихнула брата локтем в бок.

— Я вижу, ты у нас человек осведомленный, — Тэк легонько дернул сестру за косичку.

— Ага, — Сюзи расплылась в довольной улыбке.

— И многое из того, что ты слышала, соответствует истине?

— Угу, — улыбка сделалась еще шире.

— И все же нам лучше поторопиться.

— Ага, — теперь девочка улыбалась во весь рот.

— Ну, ты, мартышка, — усмехнулся Тэк. Глядя на смешную рожицу сестры, он тоже невольно начал улыбаться. — Пошли, — он ухватил Сюзи за руку и потащил к выходу.

Всю дорогу Тэк и Сюзи продолжали подтрунивать друг над другом, и вскоре они слились с толпой детей, торопившихся обратно в школу. Подходя к дверям, брат и сестра закатали рукава, готовясь предъявить охранникам свои личные номера. Однако, прежде чем встать в длинную очередь, выстроившуюся на ступеньках крыльца, дети замедлили шаг; оба знали, что как только они переступят порог школы, им придется расстаться.

— Дождешься меня после уроков? — спросила Сюзи.

— Ты же знаешь: я могу подождать тебя только в пятницу, а сегодня у меня нет времени, — извиняющимся голосом сказал Тэк.

— Угу, сегодня у нас среда, до пятницы еще далеко, — девочка вздохнула. — Ну почему у меня уроки заканчиваются позже, чем у тебя?

— Потому что они начинаются позже, чем у меня, — терпеливо объяснил Тэк. — Ты же понимаешь, у них все рассчитано.

— Вопрос риторический, — передразнила брата Сюзи. — Ну ладно, Тэк, пока, увидимся дома, — быстро произнесла она, подойдя к турникетам, возле которых стояли широкоплечие охранники.

— Пока, Сюзи, до встречи, — тяжело вздохнул мальчик, протягивая руку одному из охранников.

Остаток дня прошел без особых приключений. После того что случилось утром, Тэк старался вести себя как можно тише, чтобы не раздражать учителей. На уроке математики мистер Кинер устроил настоящий скандал: он разразился дикими воплями и вызвал охранника, обнаружив, что двое из его учеников обмениваются записками; на уроке химии учитель лишил одного мальчика права покидать школу во время перерыва на обед за то, что тот заговорил вслух прежде, чем ему был задан вопрос. Но Тэку повезло: он не попал в число этих несчастных. Одной неприятности в день с него было более чем достаточно, особенно если учесть, что влетело ему совершенно напрасно.

Когда в три часа наконец прозвенел звонок, Тэк сложил свои вещи в рюкзак и устало спустился вниз, чувствуя себя опустошенным и обессиленным. У выхода он почти машинально протянул руку охраннику, тот проверил номер и сделал широкий жест, отпуская Тэка на свободу. Вместе с безликой толпой школьников Тэк прошел через пустынный, залитый бетоном двор, вышел на улицу и зашагал по пыльному серому асфальту к станции метро. Спустившись по ступенькам подземного перехода, Тэк оказался перед очередным турникетом, где ему снова пришлось продемонстрировать свою руку. Правда, на этот раз обошлось без охранников: автоматический сканер сам проверил номер и, убедившись, что Тэк честно отсидел в школе положенные часы, а не прогуливает уроки, машина коротко пискнула и пропустила его внутрь. Еще одна лестница — и Тэк оказался на грязной, похожей на тусклую подземную пещеру станции.

Тэк стоял на платформе в толпе взрослых и таких же, как он, школьников, дожидаясь своего поезда. Он даже не замечал, как пол у него под ногами содрогается каждый раз, когда на станцию выкатывается очередной состав и, забрав пассажиров, уносится в тоннель. Дождавшись нужного поезда, Тэк втиснулся в вагон, уселся на освободившееся место и прикрыл глаза; накопившаяся за день усталость давала о себе знать пульсирующей болью в правом виске.

Тэк несколько раз машинально почесал корявый шрам на руке — личный номер, на который он никогда не смотрел и даже не пытался выучить наизусть, — неожиданно мальчик почувствовал поднимающееся внутри смутное беспокойство, словно что–то в его жизни было не так. Но в чем заключалось это что–то, он понять не мог.

Пока не мог.

 

Глава 2. ТЕСТ НА ТЕРПЕНИЕ

Тэк лежал на кровати в полумраке своей маленькой комнаты. В отблесках холодного голубоватого света, который отбрасывал экран телевизора — Тэк выключил звук, чтобы не привлекать внимания родителей, — и монитор компьютера, бледное лицо Тэка было похоже на застывшую маску с неестественно заострившимися чертами. Мальчик сбросил тонкое белое покрывало и уселся на кровати, подтянув колени к подбородку. От усталости слипались глаза, но у него не было времени на отдых. Даже здесь, дома, школа не отпускала его. Главной заботой, не дававшей Тэку покоя, были домашние задания: они отнимали массу времени. Однако существовали в жизни Тэка и другие неприятности; на первом месте были сложные отношения с родителями.

Большую часть времени Тэк проводил в школе — не самое веселое место на свете, — но, возвращаясь после утомительного дня, он вновь погружался в мрачную атмосферу родительского дома. Мама и папа вели себя так, словно были едва знакомы с собственными детьми, с которыми они по какой–то непонятной причине вынуждены находиться под одной крышей. И хотя родители постоянно заботились о том, чтобы Тэк хорошо учился, и донимали сына разговорами о школе, от этого они не становились ближе.

Иногда родители орали на Тэка. Он огрызался, иногда не выдерживал и тоже срывался на крик. Но когда скандал стихал, обычно никто не чувствовал себя победителем.

В глубине души мальчик понимал, что папа и мама действуют из лучших побуждений. Ему очень хотелось верить, что их отчуждение вызвано тем, что они просто редко видятся: почти целый день Тэк проводил в школе, родители — на работе.

На самом деле, Тэк был недалек от истины; мать работала в нескольких местах, и дети привыкли к тому, что ее почти никогда не бывает дома. Отец служил клерком в какой–то мелкой конторе, и, хотя работа в Педагогическом Совете осталось в далеком прошлом, он до сих пор сохранил отвратительную привычку разговаривать высокомерным тоном, напуская на себя вид надменного и властного всезнайки.

Тэк вскинул голову и замер: до него донеслось тихое поскрипывание половиц, кто–то крадучись взбирался по лестнице. Несколько секунд он сидел, прислушиваясь к осторожным шагам за дверью, затем расплылся в счастливой улыбке. Тэк всю жизнь прожил в этой квартире и по скрипу ступенек мог безошибочно определить, кто из членов семьи поднимается к нему в комнату.

Последнее время между ним и родителями повисло холодное отчуждение, но Тэк всегда с неизменной теплотой и любовью относился к своей младшей сестре.

— Сюзи! — позвал он, когда шаги на лестнице стихли.

— Привет, Тэк, — прошептала сестренка, приоткрывая дверь и заглядывая в образовавшуюся щелочку.

— Привет, — Тэк улыбнулся.

— Что с тобой? — страшным шепотом спросила она.

— Ничего, — Тэк распрямил спину и вытянул ноги вдоль кровати. — Почему ты говоришь шепотом?

— Чтобы мама и папа не услышали. Они велели не мешать тебе готовить уроки, — пояснила девочка.

— Да уж. Мама и папа отдают много разных распоряжений, — саркастически хмыкнул Тэк.

— Да, — согласилась Сюзи, переступая порог комнаты, — но папа сказал, что, если ты не начнешь заниматься как следует, тебе даже могут не выдать аттестата об окончании школы.

Тэк скривился в горькой усмешке и устало закатил глаза: сегодня утром отец уже успел сказать ему и об этом, и о многом другом.

— Как же они меня достали, — проворчал мальчик. — Я хочу сказать, что общение с родителями было бы гораздо приятнее, если бы они перестали все время командовать.

— А разве они командуют? — спросила Сюзи взрослым голосом и, сурово нахмурив брови, склонила голову набок.

Пару секунд Тэк вполне серьезно обдумывал вопрос Сюзи:

— Не знаю. Но разве это правильно, когда одни люди постоянно указывают другим, что им делать?

— Знаешь, мне это тоже не очень–то нравится, — девочка пожала плечами. — Но так уж повелось: они устанавливают правила, а мы должны слушаться. Так что какой смысл переживать по этому поводу?

Это простое утверждение, которое, по мнению Сюзи, должно было развеять мрачное настроение брата, своей безысходностью повергло Тэка в еще большее отчаяние. На него вдруг навалилась страшная усталость, он тяжело вздохнул и, словно тряпичная кукла, рухнул на кровать. Сюзи поняла, что сама того не желая, расстроила брата. Она пододвинулась поближе к кровати и осторожно подергала его за рукав:

— Тэкки?

— Что?

— С тобой все в порядке? — Да.

— Ты уверен?

— Да, Сюзи, я в полном порядке, — не открывая глаз, пробормотал он.

На этот раз Сюзи больше не стала задавать вопросов. Тэк удивленно приоткрыл один глаз и тут же оказался в крепких объятиях; она обхватила его руками за шею и притянула к себе. Тэк инстинктивно подался вперед, уткнувшись лбом в теплое плечо Сюзи. Несколько мгновений сестра сжимала Тэка теплыми руками, и он чувствовал, как напряжение отпускает его. Горести и тревоги этого тяжелого дня отступили, на смену им пришло ощущение теплоты и необыкновенного покоя. Это было очень странное ощущение: так хорошо и спокойно становится на душе, когда рядом есть человек, который просто подойдет и обнимет тебя и которого ты можешь обнять и прижать к своей груди. Внезапный порыв сестренки напомнил ему, каким жестоким и враждебным может быть весь остальной мир, но Тэк всегда знал, что в этом мире есть, по крайней мере, один человек, на чью поддержку и участие он всегда может рассчитывать.

Иногда этого было вполне достаточно, чтобы пережить все неприятности дня.

— Не грусти, ладно? — сказала Сюзи, осторожно высвобождаясь из объятий брата.

— Обещаю, — Тэк неохотно разжал руки и отпустил сестру. — Послушай, я знаю, у нас нет времени для развлечений, но почему бы нам не пойти с тобой в парк в выходные. Договорились?

— Конечно, с удовольствием! — радостно воскликнула Сюзи.

— Отлично. А теперь иди, пока папа и мама не заметили, что мы с тобой бездельничаем, вернее, бездельничаю я, а ты отвлекаешь меня от занятий, — мальчик устало улыбнулся.

— Ну, если ты меня прогоняешь… пока, Тэкки, увидимся! — Сюзи ткнула его кулаком в живот и пулей вылетела из комнаты, не дожидаясь, пока брат дернет ее за косичку.

Тэк упал на кровать, отчасти из–за того, что Сюзи довольно чувствительно заехала ему кулаком под ребра, но больше всего ему хотелось насладиться последними спокойными мгновениями, прежде чем подняться с постели и сесть за учебники. Несколько секунд он лежал, откинувшись на подушку, и ему казалось, что руки сестры все еще обнимают его за шею. Эти теплые объятия, словно яркий луч света, озарили его скучную монотонную жизнь. Через пару минут он наконец заставил себя подняться с кровати и сесть за стол. Рядом стоял маленький черно–белый телевизор. Покрутив ручку настройки, Тэк немного прибавил громкость — просто для того, чтобы создать звуковой фон, пока он корпит над учебниками.

— Приветствуем вас на канале Си–эн–эс. Сегодня Педагогический Совет нашего Города обнародовал новый указ, призванный повысить посещаемость школ, — жизнерадостным голосом объявила ведущая. — Указ предусматривает введение более строгого наказания за прогулы; кроме этого, в прилегающие к школам районы направляются дополнительные патрули, которые будут следить за порядком и отлавливать злостных прогульщиков.

Тэк покосился на экран телевизора: там появилось знакомое лицо мэра.

— Нам представляется, что данные меры жизненно необходимы, — заявил мэр. — Итоги единого городского экзамена убеждают, что мы движемся в верном направлении; факультативные занятия и дополнительные уроки в выходные дни дают свои положительные результаты. Но в то же время нам следует обратить самое пристальное внимание на такой показатель, как посещаемость. К сожалению, число учеников, которые регулярно прогуливают занятия, резко возросло. Эта тревожная тенденция должна заставить нас серьезно задуматься, ведь дети — это наше будущее, и наш долг сделать все, чтобы каждый ребенок получил полноценное образование.

Тэк скривился от отвращения. Он выключил телевизор и, придвинув к себе учебник по математике, взялся за решение задач. Вечно одно и то же: они ловят нескольких прогульщиков и начинают прижимать всех остальных. С каждым днем свобода, которой у школьников и так осталось немного, тает на глазах. Интересно, что станет с этой так называемой свободой через несколько лет? А через несколько поколений? Каково будет жить в таком Городе?

Медленно, но верно педагоги подходят к тому, что любой шаг школьника оказывается под жестким контролем, каждый ребенок, который идет по улице в то время, когда он должен находиться в школе, вызывает подозрение, и педагоги не остановятся ни перед чем, чтобы установить контроль над всем.

Тэк долго сидел над учебниками. Дом постепенно затихал, все давно разошлись по своим комнатам и улеглись спать, а он все сидел за столом, склонившись над книгами и тетрадями. Наконец у него начали слипаться глаза, и он сдался. Быстро переоделся в пижаму, почистил зубы и юркнул под одеяло.

Тэку почти полностью удалось сделать домашнюю работу. Были заданы математика, география и сочинение по литературе, не говоря уж о том, что ему нужно было подготовиться к завтрашнему тесту по социологии. Он одолел математику и справился с географией, но на сочинение у него уже не оставалось никаких сил.

Мальчик безумно устал, настолько устал, что даже страх перед завтрашним тестом и учителями не мог заставить его взяться за следующий учебник. Он обессиленно рухнул в постель и мгновенно уснул.

***

Тэк проснулся словно от внезапного толчка. Над ухом пронзительно звенел будильник, и этот звон был похож на грохот отбойного молотка, который с отвратительным визгом и скрежетом сверлил мозг. Тэк слышал, что многие школьники специально ставят будильник подальше от постели, чтобы до него невозможно было дотянуться в полусне и выключить звук. Когда Тэк неимоверным усилием воли заставил себя сесть на кровати и спустить ноги на пол, он понял, почему его товарищи по несчастью прибегают к этой нехитрой уловке.

Тэк неподвижно сидел на краю постели, пытаясь прийти в себя. Он наслаждался последними мгновениями легкого полузабытья, когда остатки сна еще держат сознание на грани реальности, — короткая передышка, прежде чем обрушатся проблемы наступающего дня. Когда же в голове прояснилось, Тэк позволил себе еще одно маленькое удовольствие: вспомнив о ненаписанном сочинении и предстоящем тесте, он подумал, не прикинуться ли больным и пропустить школу. Нет! — Он тряхнул головой. — Если он прогуляет урок, они придумают для него какое–нибудь изуверское наказание, а потом все равно заставят писать этот проклятый тест. Та же причина, по которой Тэк мечтал никогда не переступать порог школы, заставляла его исправно ходить туда каждый день.

Мальчик выбрался из постели, натянул на себя неудобную форму, спустился на кухню, чтобы перехватить на ходу что–нибудь съестное, и направился в прихожую. Судя по отсутствию туфель и ботинок, родители уже ушли на работу. Тэка это вполне устраивало: у него не было ни малейшего желания встречаться с папой и мамой. Он вышел из дома и, хмуро глядя себе под ноги, зашагай к станции метро.

Полчаса спустя Тэк вышел из метро и свернул на улицу, ведущую к школе. Он жил в Двадцатом районе, одном из самых крупных в Городе. Жители Двадцатого, в основном мелкие клерки и лавочники, принадлежали к среднему классу. Город был разделен из пятьдесят семь районов, и в каждом была своя школа. Все дети района ходили в одну и ту же школу, кроме немногих так называемых одаренных детей, которые учились по специальным программам в каких–то своих особых школах. Однако не все дети, учившиеся в школе Двадцатого района, пользовались той же дорогой, что и Тэк, поэтому он, как правило, в полном одиночестве тащился по улице, все ближе и ближе подходя к ненавистной школе.

Тэк на секунду замешкался на краю тротуара, лениво наблюдая за тем, как ветер гонит по асфальту пустой полиэтиленовый пакет. Провожая взглядом шуршащий комочек, Тэк повернул голову и заметил в конце улицы высокий забор, сколоченный из серых струганых досок и полностью перегораживающий улицу. За забором начинался Девятнадцатый район. Тэк невольно вскинул глаза вверх, разглядывая эту странную преграду, затем повернулся и зашагал в сторону школы.

Девятнадцатый район был странным местом, где давным–давно никто не жил. Запустение чувствовалось во всем: из–за кромки забора были видны дома с разбитыми стеклами и осыпающейся кирпичной кладкой; сколько Тэк себя помнил, Девятнадцатый район всегда был окружен забором. Педагоги регулярно пугали жителей Города страшными историями о бродягах и кровожадных убийцах, которые обитают в заброшенных местах.

Тэк знал, что малонаселенные районы Города довольно часто приходят в запустение, и в этом из было ничего необычного. Как правило, власти отдавали приказ о полной эвакуации жителей, а район закрывался на реконструкцию. Но Девятнадцатый был не просто заброшенной территорией, где никто не жил. Он не значился ни на одной карте Города, власти делали вид, что его вообще не существует, На картах, выпущенных за последние два года, вместо этого района было огромное черное пятно, и никто не знал почему.

Учителя строго предупреждали школьников, чтобы они ни в коем случае не заходили на территорию Девятнадцатого района. Тем, кто посмеет нарушить запрет, грозило ужасное наказание — от дополнительных занятий до исключения из школы. Все жители Города знали, что проникновение на территорию любого заброшенного района считается незаконным, но Тэк никогда не слышал, чтобы власти проявляли такое беспокойство, когда речь шла о других районах. Откровенно говоря, он вообще не мог понять, из–за чего столько шума: неужели они серьезно полагают, что кому–то взбредет в голову лезть в эти развалины?

Среди школьников ходили слухи, что в Девятнадцатом районе обитают привидения и прочая нечисть; некоторые высказывали предположения, что один сумасшедший убийца устроил там свое логово. Однако для себя Тэк решил, что в этом районе находится что–то интересное или опасное, а может быть, и то и другое одновременно.

Но, возможно, преподаватели просто демонстрируют свою власть и как обычно, без особой причины проявляют излишнюю строгость. Хотя во всем, что касалось Девятнадцатого района, они вели себя строже, чем обычно.

***

Тесты. По сравнению с уроками, когда приходится часами сидеть в классе, слушая объяснения учителя, или даже с домашними заданиями, на которые Тэк тратил уйму времени, тесты проходили очень быстро, словно не имели большого значения, — очередная проверка знаний, не более того. Ученик просто должен прийти в класс, взять листок и ручку и ответить на вопросы теста; ничего сложного, весь тест укладывался в один урок. Однако в глазах преподавателей эти листочки с вопросами значили гораздо больше, чем все остальные задания, которые приходилось выполнять ученикам. Если ребенок не мог справиться с тестом или его результат оказывался слишком низким, все ранее полученные положительные оценки аннулировались. Для школьника, который не умел хорошо писать тесты, такой провал мог стать смертным приговором.

Тэк откинул со лба непослушную прядь волос и опустился на скамейку возле входа в аудиторию, где уже сидел другой класс. Дети в полном молчании готовились приступить к работе; остальным ученикам, несмотря на то что они только дожидались своей очереди, тоже было запрещено разговаривать. Тэк слышал, что совсем недавно за такие вот разговоры одного мальчика исключили из школы, и одноклассники Тэка, не желая разделить участь этого несчастного, хранили гробовое молчание.

И все же, несмотря на все запреты, они находили способ общаться друг с другом.

«Ты готовился к тесту?» — успел прочитать Тэк в записке, которую одна из одноклассниц передала через него сидевшему рядом мальчику.

Мальчик быстро нацарапал ответ: «Нет. Не было времени. А ты?»

«Немного», — написала девочка.

«Одно я знаю точно: через пять минут мне конец», — ответил мальчик. Судя по безжизненному выражению его лица, он заранее готовился к самому худшему.

Девочка прочитала записку и замерла в раздумьях. Неожиданно она схватила рюкзак, достала кипу сложенных вчетверо листочков и начала перечитывать свои записи, торопливо пробегая глазами по строчкам.

Мальчик судорожно нацарапал новую записку и передал ее через Тэка:

«Эй, можно мне воспользоваться твоим конспектом?»

«Нет, мне он самой нужен», — последовал холодный ответ.

«Перестань вредничать. Ты и так все знаешь».

«Нет, не все», — ответила девочка.

«Ты же сама сказала, что готовилась к тесту!» — передавая записку, мальчик скроил страшную физиономию, словно только что уличил свою подругу во лжи.

Девочка вскинула голову и покосилась на него. Тот смотрел на нее умоляющим взглядом. Часы неумолимо отсчитывали последние драгоценные минуты, но она и не думала отдавать свой конспект. Видимо, решив сменить тактику и больше не обращать внимания на безмолвные мольбы одноклассника, девочка, нахмурив брови, снова уткнулась в свои листочки.

Через мгновение она не выдержала и быстро набросала ответ: «Носи свои конспекты».

«Ладно. Но можно мне хотя бы почитать вместе с тобой? Пожалуйста», — мальчик умоляюще сложил руки.

«Хорошо, только перестань отвлекать меня».

Девочка страдальчески закатила глаза и небрежно сунула записку Тэку.

Он устало покачал головой, видя, как еще несколько человек поняли, что происходит, и безмолвно сгрудились вокруг девочки. Вытягивая шеи, они заглядывали в ее конспект. Тэк понимал, что не готов к тесту, но ни за что на свете не станет клянчить чужой конспект. Не зная, чем заняться, он начал разглядывать сидевших напротив него одноклассников: ему было интересно, как его товарищи по несчастью ведут себя в эти последние минуты перед началом теста. Некоторые старались казаться спокойными и собранными, они обменивались записками в надежде узнать ответы на вопросы, которые могут встретиться в тесте. Другие сидели, уставившись в пространство, у них был такой вид, словно они изо всех сил пытаются убедить сами себя, что прекрасно знают все ответы и без труда справятся с тестом.

Эта тревожная атмосфера вызвала у Тэка почти физическое ощущение дурноты. «Вот так, — подумал он, — простой тест может довести людей чуть ли не до безумия».

Но затем он вспомнил собственное волнение и то, как, проснувшись утром, первым делом с ужасом подумал о предстоящем испытании. Придя к печальному выводу, что он ничем не отличается от своих одноклассников, мальчик проглотил собственную гордость и начал протискиваться сквозь толпу, чтобы заглянуть в конспект. Но не успел Тэк прочитать и пары строк, как раздался леденящий душу звук — звонок гулким эхом прокатился по коридору. Двери аудитории распахнулись, толпа школьников, закончивших писать тест, вывалилась в коридор. Они помчались к выходу в радостном предвкушении обеда, который честно заслужили. Теперь, когда предыдущий класс ушел, запрет на разговоры был снят, и одноклассники Тэка заговорили все разом. Они торопливо закидывали друг друга вопросами, надеясь за последние пять минут получить какую–нибудь полезную информацию, которая чудесным образом поможет им справиться с тестом.

Тэк вошел в аудиторию вместе с толпой одноклассников, которые в одинаковой серой форме выглядели унылой безликой массой, и сел за свою парту — за каждым учеником было закреплено определенное место, и никто не имел права самовольно пересесть на другое.

Учитель не терял времени даром. Ухмыляясь, словно людоед в предвкушении обильной трапезы, он быстро раздал листочки с вопросами. В заголовке теста значилось название предмета — «Обществоведение», и фамилия учителя — мистер Нил. Заглянув в свой листочек, Тэк сразу почувствовал невероятное облегчение. Все оказалось не так уж плохо: один вопрос, требующий развернутого ответа в виде сочинения, и с десяток вопросов с несколькими вариантами ответов. Нужно просто выбрать верный ответ. Ничего сложного, да и времени вполне достаточно, чтобы не спеша справиться со всеми заданиями. В первую очередь он взялся за сочинение.

«Опишите жизнь за пределами Города».

Тэк с энтузиазмом приступил к составлению рассказа. Он старательно излагал все, что ему было известно о крупных сельскохозяйственных центрах, о поселениях, где жили и трудились ученые, и о больших незаселенных территориях, где не было ни дорог, ни домов, лишь дикие леса и болота. Тэк на секунду замешкался, задумчиво пожевал кончик карандаша, и неожиданно ему пришло в голову, что обо всех этих вещах им рассказывали на уроках, но сам он никогда не видел, как же на самом деле выглядит жизнь за пределами Города. Им говорили также, что существует еще множество других городов, но с тем же успехом Тэк мог предположить, что Городом, в котором он живет, и ограничивается весь мир.

Обществоведение было одним из тех предметов, который давался Тэку сравнительно легко, поэтому он быстро написал сочинение, заполнив аккуратными строчками полторы страницы, и приступил к ответам на вопросы.

Неожиданно мистер Нил нарушил молчание — слишком быстро, как показалось Тэку.

— У вас осталось две минуты.

— Что? — воскликнул кто–то из детей, выразив вслух всеобщее потрясение.

Тэк повернулся и взглянул на настенные часы: нет, это невозможно! Учитель, вероятно, сшибся.

— До конца урока еще пятнадцать минут! — протестующим голосом воскликнул мальчик.

Мистер Нил уставился на него свирепым взглядом.

— Подними руку, — сухо произнес он.

Тэк поднял руку, чувствуя, как лицо заливает краска.

— Говори, — мистер Нил кивнул головой.

— Урок заканчивается через пятнадцать минут, — повторил мальчик.

— Я знаю. — Мистер Нил смерил его хмурым взглядом. — У вас осталась одна минута.

В душе Тэка всколыхнулась злоба. В действиях учителя было столько несправедливости, что мальчик уже не мог заставить себя сосредоточиться на работе. Среди учеников началась паника, они в спешке пытались ответить на вопросы теста. Тэк взглянул на свой листочек: он даже не успел прочитать первый вопрос. Выполнить это задание за одну минуту невозможно! Однако он все же взялся за карандаш и начал отмечать верные ответы. Иногда ему удавалось вычислить нужный ответ, иногда он ставил «галочку» наугад. Но, несмотря на все старания, он успел сделать лишь половину задания, когда учитель гаркнул:

— Отложить карандаши!

Большинство одноклассников Тэка повиновались, хотя при этом многие бросали на учителя возмущенные взгляды.

— Тэк, я сказал отложить карандаш! — снова заорал учитель.

Тэк почувствовал, что клокочущее внутри раздражение готово выплеснуться наружу. И все же он повиновался. Мистер Нил удовлетворенно кивнул и двинулся между рядами парт, быстро собирая листочки с тестами. Оставшиеся до конца урока пятнадцать минут мальчик просидел неподвижно, сложив руки на парте и уставившись на доску невидящим взглядом. За это время его раздражение достигло опасных размеров, превратившись в настоящую злобу. Наконец прозвенел звонок. Когда одноклассники Тэка безмолвной толпой повалили к выходу, он поднялся со своего места и направился к столу мистера Нила, Учитель напоминал голодного крокодила; сурово нахмурив брови, он перебирал листочки с тестами и, похоже, не имел ни малейшего желания вступать в разговоры с мальчишкой.

— Мистер Нил, — обратился к нему Тэк ровным голосом, стараясь не выдать своего раздражения.

— Да? — Мистер Нил, даже не взглянув на школьника, продолжал возиться с тестами.

— Я считаю это несправедливым: вы сказали, что тест заканчивается через две минуты, хотя до конца урока оставалось целых пятнадцать минут.

— Но насколько я могу судить, твои одноклассники прекрасно справились с тестом за отведенное время.

Тэк стиснул зубы:

— Я решил начать с сочинения, так как полагал, что впереди у нас целый урок.

— Ну что ж… Значит, ты принял неверное решение! И хватит об этом, я не собираюсь вступать с тобой в препирательства, Тэк. — Мистер Нил сложил листочки аккуратной стопкой и уставился на мальчика выжидающим взглядом.

— Но когда мы писали тесты по другим предметам, нам всегда давали целый урок. — Тэк повысил голос, — а вы даже не предупредили нас, что на тест отводится меньше времени! — Тэк почти кричал.

Мистер Нил угрожающе сощурился.

— Если у тебя возникли проблемы, ты должен был подойти ко мне и спокойно объяснить, в чем дело, — злобно прорычал он, — а не набрасываться на учителя со своими обвинениями. Плюс ко всему ты еще смеешь повышать на меня голос!

Мистер Нил распалился не на шутку; теперь он сам вопил во всю глотку, брызгая слюной и бешено вращая глазами, Тэк понял, что спорить с учителем бесполезно, и отступил, однако внутри у него все клокотало от ненависти. Он направился к дверям, но, прежде чем выйти из класса, обернулся и кинул на мистера Нила еще один гневный взгляд. Учитель сидел за столом и с гордым видом победителя наблюдал за отступлением Тэка. Мальчик знал: ему потребуется немало времени, чтобы простить учителю его подлую выходку. Он пулей вылетел из класса и понесся по коридору, невольно задавая себе вопрос: неужели он единственный, у кого школа вызывает такое отвращение?

Но разумеется, в своей ненависти он не был одинок.

 

Глава 3. БУНТОВЩИКИ

— Его зовут Зейд! — бодрым голосом доложил полицейский.

— Зейд… — задумчиво повторил мэр.

— Так точно, сэр.

Мэр с громким щелчком захлопнул крышку зажигалки. Он стоял возле окна и, прищурив глаза, внимательно изучал городской пейзаж. Последнее время он допоздна засиживался в кабинете и иногда думал, что если так пойдет и дальше, то скоро ему трудно будет вспомнить дорогу домой, — мэр жил в большом каменном особняке, принадлежавшем администрации Города. Помимо обычных дел — планирование городского бюджета, составление школьного расписания, — ему приходилось регулярно встречаться с членами Исполнительного Комитета: полицейские докладывали главе Города о том, насколько успешно идет поиск бунтовщиков.

Руководство операцией было поручено одному из высокопоставленных полицейских чинов. После долгих и бесплодных поисков он наконец явился к мэру с известием, что им удалось найти важную зацепку. Потянув за эту ниточку, они, как уверял полицейский, размотают весь клубок. Мэр, как человек предусмотрительный, заранее раздобыл копию доклада полицейского и ознакомился с ней прежде, чем чиновник явился к нему в кабинет. Кроме имени предводителя бунтовщиков, в докладе не было ничего заслуживающего внимания, — масса пространных рассуждений и пустых фраз. Мэр был достаточно опытным человеком, чтобы мгновенно отличить бюрократическое многословие от настоящей информации; недаром же он несколько лет проработал учителем литературы, через его руки прошло немало школьных сочинений.

— И это все, что вам известно? — Мэр саркастически хмыкнул. — И, пожалуйста, оставьте при себе громкие заявления, которыми вы так щедро приправили свой доклад.

Полицейский хмуро уставился в пол. По всей видимости, он искренне рассчитывал на похвалу.

— Да, сэр, на данный момент это все, что нам удалось узнать. Но я уверен, что, если бы в нашем распоряжении было немного больше времени и соответствующие ресурсы, мы смогли бы…

— Три недели. В вашем распоряжении было три недели, ровно двадцать один день, и все ресурсы, которые только мог предоставить вам Город. Я дал вам полную свободу действий.

— Да, сэр, и я уже докладывал о результатах наших рейдов по заброшенным домам, где они прячутся сами и хранят оружие, — сказал полицейский, указывая на небольшую стопку бумаг, лежавшую перед мэром на столе. — В дополнение к листовкам, на которых стоит подпись их предводителя, и разнообразному арсеналу оружия, боеприпасов и химикатов, захваченному нами в процессе…

— Захваченному? Мне нравится, как вы произносите это слово. Я полагаю, вы отважно сражались с целой армией детей и завладели их оружием… а говоря о химикатах, вы, вероятно, имеете в виду средства для мытья посуды и чистки ковров? — с ядовитым сарказмом в голосе спросил мэр.

Полицейский глубоко вздохнул и гордо вскинул подбородок:

— Я обязан доложить вам, сэр, что бунтовщики научились производить взрывчатку из компонентов, которые они получают…

— Мне это известно. Дети оказали вам сопротивление? Их дома были заминированы?

— Нет, сэр, только несколько капканов. Как правило, бунтовщики не ночуют в одном и том же доме больше одного раза, поэтому их самих мы не видели. Однако тот факт, что мы захватили их арсенал, означает, что им нанесен значительный ущерб…

— Они снова вооружатся, — мэр сердито щелкнул зажигалкой. — Они найдут новые норы, где можно спрятаться. Уже больше года мы играем с ними в кошки–мышки. И пока вы, господин полицейский, копались в развалинах, бунтовщики убили еще двоих педагогов.

— Да, сэр, знаю. Я читал сводку…

— Да что вы говорите! Оказывается, вы еще и читать умеете, — мэр снова щелкнул зажигалкой. — Но я полагаю, мы здесь не для того, чтобы обсуждать ваши интеллектуальные способности. Извините, господин полицейский, вероятно, я рискую задеть вашу профессиональную гордость, но так называемые «ценные сведения», я имею в виду имя предводителя бунтовщиков, которые вам удалось добыть с таким невероятным трудом, стоят дешевле бумаги, на которой написан ваш доклад.

Полицейский выглядел растерянным и жалким. Он был похож на собаку, которая явилась к хозяину, ожидая похвалы, а вместо этого получила пинок сапогом.

— Позвольте не согласиться с вами, сэр, это крайне полезная информация. Теперь мы сможем выяснить возраст этого ребенка, фамилию, есть ли у него семья; все эти данные имеются в наших школьных архивах.

— Гениальная идея! И как только она пришла вам в голову? — фыркнул мэр. — Мы получим все эти данные при одном маленьком условии: если Зейд — его настоящее имя.

— Извините, сэр?

Мэр смерил полицейского долгим пронзительным взглядом, словно перед ним была лабораторная мышь, которая неожиданно встала на задние лапы и заговорила.

— Этот Зейд не настолько глуп, чтобы назваться настоящим именем. Да и я, к вашему сведению, тоже не полный идиот, — как нечто само собой разумеющееся добавил он. — Я уже проверил архивы — ничего. Если он и посещал одну из городских школ, то под каким–то другим именем.

— А архивы роддомов? — спросил полицейский.

— Тоже ничего.

Полицейский нахмурился и замолчал. Глава Города тоже молчал, сурово поджав губы.

— Итак, у нас по–прежнему нет никакой достоверной информации, — подвел итог мэр. — Но при этом нам приходится вести войну с бунтовщиками, сохраняя в тайне сам факт их существования.

— Да, я… я понимаю, сэр.

— Они не обычные хулиганы. Бунтовщики не остановятся на одной диверсии. Они будут снова и снова нападать на Город, пока мы не сдадимся, или пока они не уничтожат нас, или пока мы не сотрем их с лица земли. В то время как вы упражняетесь в сочинении красивых докладов, они занимаются подготовкой нового теракта.

— Ну, мы не можем знать наверняка, — слабым голосом возразил полицейский.

— В том–то и дело: мы ничего не знаем наверняка. А должны знать. Вы меня поняли?

— Да, сэр.

— Отлично! Значит, я хочу, чтобы к следующей нашей встрече вы предоставили мне исчерпывающую информацию. И запомните, мне нужны конкретные сведения, а не ваши домыслы! Понятно? Больше никаких высосанных из пальца предположений, только достоверная информация.

— Да, сэр.

— Да, и еще одно.

— Слушаю, сэр.

— Наша встреча состоится завтра вечером.

Полицейский захлопал глазами.

— Так точно, сэр, — с трудом проглотив слюну, выдавил он.

— Отлично. На сегодня все. Можете идти.

***

— Ну, что случилось? — спросила Сюзи, закрывая бутылку с водой.

Тэк и Сюзи лежали на траве, вдыхая сладкий аромат земли, — запах, который не часто встретишь в Городе. Было воскресенье, единственный день, когда им не нужно вставать чуть свет, надевать опротивевшую серую форму и идти в школу. Тэк слышал, что раньше суббота тоже считалась выходным днем, но это замечательное время давно ушло в прошлое.

Тэк и Сюзи, как и договаривались, отправились в Центральный парк, растянувшийся на несколько километров вдоль южной границы Двадцатого района и считавшийся главной и единственной его достопримечательностью. Для детей, живущих в Городе, представление о живой природе ограничивалось покрытыми травой полянами, извилистыми тропинками и декоративными фонтанами парка. Конечно, в Городе были детские площадки для малышей, но Тэк и Сюзи были уже слишком большими, чтобы ходить туда.

— У меня вчера был тест по социологии, — как бы между прочим сообщит Тэк.

— А-а, понятно, — Сюзи задумчиво пожевала стебелек травинки. — Ну и как все прошло?

— Плохо, — честно признался Тэк. Он провел рукой по волосам, откинув со лба непокорную челку.

— Почему? — с сочувствием в голосе спросила сестренка.

Тэк нахмурился. Она продолжала жевать свою травинку, терпеливо дожидаясь пока брат сделается более разговорчивым. Помолчав немного, он сел и, глядя на раскинувшийся вдалеке лес, рассказал о том, какую подлую шутку сыграл с ними мистер Нил.

— Это нечестно, — заметила Сюзи.

— Еще как! — согласился Тэк.

— Ты знаешь, — вдруг вспомнила Сюзи, — я слышала, как несколько девчонок рассказывали про тест по математике. Так с ними произошло то же самое.

— Серьезно? — Тэк с недоверием покосился на сестру.

— Ага, — Сюзи отвинтила пробку на бутылке и, запрокинув голову, допила остатки воды.

— А я‑то думал, что мистер Нил как обычно решил напакостить нам, — задумчиво пробормотал мальчик. — Странно, с чего это вдруг два свершено разных учителя делают одно и то же?

— Может быть, им велели? — предположила Сюзи.

— Кто? — насмешливо фыркнул он. — Педагоги? Неужели ты думаешь, что они станут тратить столько сил на то, чтобы специально завалить нас?

— Ну, не знаю, по–моему, им это ничего не стоило, — мудро заметила девочка.

— Как бы там ни было, впредь я не возьму в руки карандаш, прежде чем не выясню, сколько времени они дают нам на тест.

— Отличная мысль, — с одобрением заметила Сюзи. Прищурив глаза, она смотрела на лес, лучи заходящего солнца окрасили сосны в розоватый цвет. — Скоро стемнеет…

— Да, — вздохнул брат. — Нам пора.

— Ладно, пошли, — Сюзи начала собирать свои вещи.

После целого дня, проведенного в парке, Тэк чувствовал, что на душе у него стало немного легче. Они с сестрой уже подходили к дому, а Тэку по–прежнему казалось, что его окружает сладковатый запах разогретой на солнце земли, травы и хвои. Тэк вздохнул полной грудью. Он готов был забыть неприятности с тестом и даже простить мистера Нила. Бремя, проведенное с Сюзи, всегда действовало на него успокаивающе. Взглянув на нее, Тэк заметил, что она слегка помрачнела. У Тэка болезненно сжалось сердце: похоже, его младшей сестренке, так же как ему, очень не хочется идти в школу.

***

— Все на местах?

— Давным–давно, ждут уже около часа.

— Ты пересчитал бомбы?

— Ага, ровно восемь. Черт, мне даже не надо их пересчитывать! Рюкзак такой тяжелый, думаю, восемь бомб — более чем достаточно.

— Ничего не поделаешь, бомбы — оружие серьезное, и относиться к нему следует серьезно. Это тебе не из рогатки по воробьям стрелять!

— Судя по весу, серьезнее не бывает.

— Скоро преподаватели тоже убедятся в весомости наших аргументов. Ну все, иди, занимай свое место.

— Есть, сэр. Можно один вопрос?

— Можно, но быстро.

— Почему с нами нет нашего главного бомбардира?

— У Нони кое–какие дела.

— Что еще за дела?

— Ну, скажем, я поставил нескольким преподавателям плохие отметки.

— А-а, понятно. Ты выдал им черную метку?

— Если тебе так нравится, называй это черной меткой. А теперь пора, мы начинаем через десять минут. Давай, Кен, пошел!

Бунтовщик по имени Кен легкой трусцой добежал до бетонной стены, пригнулся к земле и осторожно выглянул за угол. Он всматривался в темноту — туда, где находился приземистый деревянный флигель, позади которого возвышалось большое кирпичное здание. Кен был одет в черный спортивный костюм и лыжную шапочку–маску, полностью закрывающую лицо. На остальных двенадцати бунтовщиках, спрятавшихся неподалеку от флигеля, были такие же костюмы и маски, Они казались безмолвным черными тенями, которые мягко скользили вдоль стены дома. В этой пустынной части Города не было ни фонарей, ни светящихся рекламных щитов; лишь слабые отблески света, падавшие из окон большого здания, возле которого прятались бунтовщики, рассеивали непроглядный сумрак ночи. Часы Кена показывали без десяти час.

Во флигеле–сторожке, преграждавшем путь к зданию, дежурил охранник — немолодой мужчина с красным мясистым лицом и большим животом, напоминавший скорее деревенского сторожа, нежели настоящего полицейского. Он был живым олицетворением глубочайшей скуки: сидел, лениво развалившись на стуле и положив ноги на маленький столик с остатками ужина. Охранник был вооружен пистолетом, но вряд ли стоило ожидать, что этот толстый неповоротливый человек сумеет быстро выхватить его из–за пояса и открыть стрельбу. Ночь была душной, и, чтобы как–то проветрить помещение, толстяк распахнул дверь настежь.

Кен нахмурился. Что ценного можно найти в здании, которое так плохо охраняется? Не то чтобы Кен горел желанием вступить в бой с целой армией полицейских, просто скрытность Зейда, который не счел нужным объяснить им цель сегодняшней операции, заставляла его строить разные предположения. Он решил, что Зейд хочет добраться до каких–то вещей, которые могут оказаться полезными для них. Но само по себе здание выглядело довольно странно, оно не было похоже на склад: старый кирпичный дом, единственное жилое строение, расположенное в самом центре заброшенного района, находился на пустыре, в соседних районах тоже давно никто не жил. Ну, если быть точным, почти никто не жил; в последнее время бунтовщики использовали пустующие дома в качестве временных пристанищ и для хранения боеприпасов.

Он очнулся от своих мыслей, заметив справа от себя яркую вспышку света. Луч фонарика на мгновение прорезал темноту — это был сигнал к началу атаки. Кен бросил взгляд на часы: ровно час ночи. Он снова выглянул из–за угла — охранник по–прежнему сидел у себя в сторожке. Положив ноги на стол, он клевал носом, рискуя в любую минуту свалиться со стула. Кен нахмурился. Зейд был человеком решительным и пунктуальным, особенно в тех случаях, когда дело касалось боевой операции.

Вдруг охранник повернул голову и посмотрел в сторону двери. Что–то быстро просвистело в воздухе, вылетевший из темноты предмет с коротким тупым крэк попал в цель. Кен метнулся к открытым дверям флигеля, к нему присоединилось еще несколько человек. Они столпились надлежащим на полу толстяком. Он казался таким же невозмутимым, как минуту назад, только глаза у него были широко открыты, словно он внимательно разглядывал нож, торчащий у него между глаз. Кен знал: для некоторых из его товарищей это была первая смерть, которую они видели так близко.

На пороге появился Зейд. На нем был такой же как у всех остальных черный костюм и маска, делавшие его незаметным в ночной тьме. Он быстро осмотрел тело охранника, выдернул у него из головы нож, аккуратно обтер лезвие о рукав своей куртки и убрал в кожаные ножны, висевшие на поясе.

— Хороший бросок, — негромко произнес один из бунтовщиков, выразив вслух всеобщее мнение.

— Просто он сидел в подходящей позе, — усмехнулся Зейд.

Хотя продемонстрированное Зейдом мастерство произвело на Кена огромное впечатление, ему было немного не по себе от того, с каким холодным равнодушием их командир относился к убийству. Он заметил, что его товарищи неловко переминаются с ноги на ногу. Должно быть, они чувствовали то же самое. Кен тряхнул головой, пытаясь отогнать сомнения. Вероятно, отношение Зейда к смерти было единственно возможным для командира, возглавляющего большую армию,

— Странно, — пробормотал предводитель бунтовщиков, — похоже, здесь нет пульта управления, открывающего ворота. Скорее всего, он находится где–то внутри здания.

Он подошел к воротам и, задрав голову, внимательно осмотрел решетку:

— Слишком высокая, не перелезть. Значит, будем действовать как обычно.

Услышав слова командира, двое мальчишек тут же подбежали к ограде и, опустившись на колени, начали закладывать взрывчатку под створки ворот, как раз туда, где находились массивные металлические петли.

— Оружие к бою, — тихим голосом скомандовал Зейд.

Бунтовщики вскинули руки с пистолетами, демонстрируя боевую готовность. Кен подошел к лежащему на полу мертвому охраннику и вытащил у него из–за пояса оружие.

— Осколки от бомбы могут быть опасны, — предупредил Зейд. — Все, кроме Кена и Стивена, отойдите подальше. Вы двое поджигаете запал и бегом в укрытие.

Кен и Стивен склонились над бомбой. Длинная пластиковая трубка с запаянными концами и двумя запалами напоминала большую новогоднюю хлопушку. Кен извлек из кармана зажигалку и подождал, пока Стивен сделает то же самое. Они одновременно подожгли запалы с обоих концов трубки и бросились наутек. Кен спрятался за старым рекламным щитом, присел на корточки, зажмурил глаза и заткнул пальцами уши.

Пламя быстро пожирало шнуры запалов, они сердито шипели и щелкали. Когда огонь достиг трубки, внутри которой находилась селитра, раздался взрыв, куски пластика разлетелись в разные стороны. Взрыв был настолько мощным, что железные ворота просто сорвало с петель.

Бунтовщики выскочили из своего укрытия и устремились внутрь. Они оказались на небольшой парковке. Зейд, оглядевшись по сторонам, заметил высокую стеклянную дверь, ведущую внутрь здания, жестом приказал своей команде следовать за ним и побежал к крыльцу. Бунтовщики помчались вслед за своим командиром, у каждого из них за плечами висел большой рюкзак.

Добежав до дверей, Зейд остановился и повернув голову назад, кивком приказал одному из бунтовщиков достать из рюкзака пластиковую бомбу и положить ее у порога. Когда тот выполнил приказ, Зейд сделал широкий жест рукой, и бунтовщики, по–прежнему не говоря ни слова, бросились врассыпную. Он сам поджег запал и тоже спрятался за машиной, припаркованной во дворе задания.

Бомба взорвалась, стекла водопадом посыпались на ступени крыльца. Не дожидаясь, пока рассеется дым, Зейд вскочил на ноги и бросился к двери, от которой осталась лишь покореженная металлическая рама; в правой руке у него был зажат пистолет. Как только он проскочил в образовавшуюся дыру, сработала сигнализация. Истошный вой прорезал тишину ночи. Остальные бунтовщики последовали за своим командиром, один за другим врываясь в просторный мраморный вестибюль. Они столпились за спиной Зейда, пока тот осматривался по сторонам. Стойка дежурного охранника находилась справа от входа, но самого охранника на месте не оказалось. Кресло было небрежно отодвинуто в сторону: казалось, сидевший в нем человек только что вышел и вот–вот вернется обратно.

— В здании должно быть полно охранников, — сказал Зейд, обращаясь к своей команде, — и полицейские наверняка уже спешат сюда. Так что нам надо пошевеливаться.

Зейд подбежал к лифту, где висел указатель с названиями офисов, расположенных на различных этажах здания, и быстро пробежал глазами список. Найдя то, что искал, Зейд жестом велел своему маленькому воинству загружаться в лифт. Двое бунтовщиков в хвосте группы пятились задом, держа оружие наготове и внимательно оглядываясь. Неожиданно раздался выстрел. Один из бунтовщиков как подкошенный рухнул на пол. Охранник, тог самый, которого не оказалось за стойкой, вернулся в вестибюль. Увидев вооруженных детей в черных костюмах и масках, он спрятался за колонной в центре вестибюля и открыл стрельбу. Второй бунтовщик бросился к своему товарищу, остальные, выхватив пистолеты; начали палить по колонне, за которой затаился охранник.

Зейд с досадой прикусил губу. Он не ожидал, что проникновение в здание займет у них столько времени, а тут еще эта перестрелка! Он запустил руку в рюкзак и вытащил стеклянную бутылку. Горлышко ее было заткнуто тряпкой, внутри плескалась мутная жидкость — смесь бензина и моторного масла. Зейд щелкнул зажигалкой, поджег торчащую из горлышка тряпку и размахнувшись, запустил бутылкой в колонну. Бутылка разлетелась вдребезги, бензин вспыхнул, жидкое пламя быстро растеклось по полу. Раздался душераздирающий крик, охранник, забыв об осторожности, выскочил из–за колонны и начал кататься по полу, пытаясь сбить огонь.

Зейд удовлетворенно кивнул. Моторное масло прилипало к одежде, поэтому сбить пламя было не так–то просто. Не обращая внимания на безумные вопли охранника, который превратился в живой факел, Зейд подбежал к лежащему на полу парню. В это время другой бунтовщик поднял свой пистолет и одним выстрелом прикончил охранника, положив конец его мучениям.

Бунтовщики, затаив дыхание, наблюдали, как Зейд склонился над их товарищем и двумя пальцами пощупал пульс на шее. Затем он протянул руку и сдернул маску с головы неподвижно лежащего парня. Лицо Зейда было до самых глаз замотано черным вязаным шарфом, так что никто из наблюдавших за ним бунтовщиков не мог видеть выражения лица своего командира.

— Это Кен, — сказал Зейд, оборачиваясь к своей команде. — Идем! Нам надо спешить, если мы не хотим разделить его участь.

— А Кен? Мы же не бросим его здесь? — срывающимся голосом воскликнул один из ребят.

Зейд окинул мальчишку пристальным взглядом.

— Нам надо думать о живых, — отрезал он. — Мертвецу наша помощь больше не нужна.

Бунтовщики развернулись и направились к лифту; некоторые в нерешительности оборачивались, поглядывая на своего бездыханного товарища. Они ввалились в кабину, Зейд вошел последним и нажал кнопку четвертого этажа.

Когда двери открылись, бунтовщики оказались лицом к лицу с двумя охранниками, дожидавшимися лифта на четвертом этаже, и те в недоумении уставились на незнакомцев в черных масках. Зейду даже не пришлось целиться: он вскинул пистолет и в упор расстрелял обоих. Затем вскочил на стоявший неподалеку стул и, щелкнув зажигалкой, поднес пламя к укрепленному под потолком датчику дыма. Новый сигнал тревоги взорвал тишину коридора, во всем здании сработала пожарная сигнализация, специальные устройства начали разбрызгивать воду. Бунтовщики с удивлением наблюдали за действиями своего командира, однако вопросов никто не задавал. Не обращая внимания на льющиеся с потолка потоки воды, они подошли к очередной запертой двери. Один из бунтовщиков выстрелом из пистолета выбил замок, Зейд ударом ноги распахнул дверь.

Они оказались в просторной комнате, до потолка забитой картонными коробками. Зейд начал быстро открывать их. Он вскрывал одну за другой, заглядывал внутрь и хватал следующую. Остальные бунтовщики стояли в дверях, наблюдая за коридором, и одновременно с удивлением косились на своего командира. Когда из коробок посыпались керамические тарелки и миски, они начали подозревать, что произошла какая–то ошибка, возможно, Зейд искал совсем другую комнату, но перепутал двери. Однако Зейд продолжал методично вскрывать коробки.

Вдруг он испустил радостный вопль. Вероятно, предводитель бунтовщиков все же нашел то, что искал. Парни собрались вокруг, вытягивая шеи, с интересом заглядывая внутрь.

— Керамические ножи, — прочитал кто–то этикетку на крышке. — 3еид, ты что, шутишь?

— Ничуть, — невозмутимо ответил он. — Складывайте ножи в свои рюкзаки, унесем, сколько сможем, остальное уничтожим.

— А они не сломаются, если мы просто затолкаем их в рюкзаки? — с сомнением в голосе спросил стоявший рядом бунтовщик.

— Нет. Они сделаны по специальной технологии, эти ножи прочнее стали, — успокоил его Зейд. Он раскрыл свой рюкзак и начал перекладывать туда ножи. — И главное, их невозможно обнаружить с помощью металло–искателя.

Тут до всех дошло, насколько полезными могут оказаться эти обыкновенные керамические ножи. Они бросились помогать своему командиру. Одиннадцать человек быстро опустошили почти все коробки, до отказа набив ножами одиннадцать рюкзаков. Они уже собрались уходить, когда Зейд заметил в углу неподалеку от двери три длинных свертка, завернутых в коричневую бумагу. Он подошел поближе, прочитал текст на этикетке и осторожно вскрыл один пакет. Глаза Зейда радостно заблестели, когда он увидел содержимое пакета.

— Отлично, — вполголоса пробормотал он.

— Что там? — спросил один из бунтовщиков.

— Неважно, — сказал Зейд, быстро заталкивая пакеты в свой рюкзак. — Потом узнаешь, когда мы выберемся отсюда. А теперь уходим! Доставайте бомбы.

Последние две бомбы уже лежали на полу — бунтовщики вытащили их из рюкзаков, чтобы освободить место для ножей. Подхватив свою добычу, они выскочили в коридор; Зейд щелкнул зажигалкой и поспешил вслед за своей командой.

Когда они подходили к лифту, раздался взрыв и звон разбитого стекла.

Спустившись на первый этаж, бунтовщики осторожно выбрались из лифта. По стенам вестибюля скользили яркие красно–синие блики, на парковке возле здания было полно полицейских и пожарных машин. Противопожарная система сработала на совесть: пол был залит водой, хотя несколько упрямых языков пламени продолжали лизать стены в дальнем углу вестибюля. Снаружи были видны темные фигуры полицейских и пожарных; столпившись в центре двора, они о чем–то ожесточенно спорили.

— Полицейские хотят войти сюда первыми, чтобы убить нас. Пожарные говорят, что сначала они должны потушить пожар, — спокойно пояснил Зейд. — Им потребуется некоторое время, чтобы решить, кто из них первым приступит к исполнению своих обязанностей.

Бунтовщики сгрудились вокруг своего командира. Они чувствовали себя спокойно, словно у выхода их не поджидала целая армия полицейских. Все смотрели на Зейда, уверенные в том, что он обязательно придумает, как им выбраться из этой ловушки. Через пару минут он заговорил, отдавая приказы коротко и четко:

— Алекс и Габриель, там, в углу, стоит погрузочная тележка, везите ее сюда. Фрэнк, дай мне твой шарф.

Остальные следите за входом, если кто–нибудь попытается войти в вестибюль — стреляйте.

Пока Алекс и Габриель бегали за тележкой, Зейд достал из своего рюкзака какой–то странный предмет, похожий на белый каравай хлеба. «Каравай» был снабжен длинным шнуром. Он быстро завернул эту странную бомбу в шарф Фрэнка, положил сверток на тележку, поджег шнур и толкнул тележку. Тележка покатилась к разбитой двери, через которую бунтовщики ворвались в здание.

— Как только она взорвется, — сказал Зейд, — выскакивайте наружу и бегите. Что бы ни случилось — не останавливайтесь. Встречаемся в лагере.

— Что это? — спросил Фрэнк, глядя на тележку, которая, набирая скорость, катилась к выходу.

— Селитра с сахаром, — сказал Зейд.

— С сахаром?

— И в чем фишка?

Словно в ответ на его вопрос раздался резкий хлопок, и парковка перед зданием начала заполняться густым белым дымом. Бунтовщики, не теряя времени, рванули к выходу, один за другим они проскакивали через развороченную дверь и скрывались за белой пеленой. Облако дыма росло, вскоре оно заволокло все здание. К тому моменту, когда полицейские опомнились и начали прочесывать окрестности, бунтовщиков и след простыл, они растворились в ночи. Все, кроме одного.

Подросток, оказавшийся в руках полицейских, не представлял для них никакого интереса. Бунтовщики никогда не предавали друг друга, особенно если это были мертвые бунтовщики.

 

Глава 4. НЕПОСЛУШНЫЙ РЕБЕНОК

Пятница. Очередная учебная неделя подходила к концу. Но сегодняшняя пятница была необычной, она называлась Днем новичка. Словно в насмешку над малышами этому жестокому дню дали столь мирное название. В День новичка старшеклассникам разрешалось издеваться над младшими школьниками: обливать их водой, толкать, щипать, бить, кидать в них камнями и грязью. Все эти бесчинства происходили с молчаливого согласия педагогов.

Тэку ничто не угрожало: он не был новичком. Но Сюзи в этом году впервые пошла в школу, и у Тэка были все основания опасаться за нее. Сам он несколько лет назад пережил свой День новичка: сырое яйцо, брошенное чьей–то меткой рукой, попало ему в голову, желток растекся по лицу и волосам. Но Тэк считал, что отделался сравнительно легко. Все в Городе знали: этот «праздник» никогда не обходится без жертв, каждый год в этот день погибало несколько школьников.

Мальчик со страхом думал о том, что ожидает малышей в этом году. Яйца, помидоры, пакеты с водой и камни были не самыми опасными предметами, которые, как успел утром заметить Тэк, старшеклассники несли с собой в школу. Он твердо решил, что не допустит издевательств над своей сестрой. Вместе с Сюзи они заранее разработали план побега.

— Спасибо, что дождался меня, — прошептала девочка, когда они встретились в вестибюле школы.

— Мы же договорились, — успокоил сестру Тэк.

Доносившиеся со двора крики и вопли заглушали их голоса, так что вряд ли охранники могли услышать, что дети разговаривают в стенах школы, но Тэк все же старался говорить как можно тише.

— Их там много? — спросила Сюзи, с опаской поглядывая в сторону выхода.

Она вздрагивала, прислушиваясь к визгу тех, кто уже вышел во двор и попал под обстрел поджидавших их мучителей.

— Да, — Тэк констатировал очевидный факт, — немало, особенно тех, кто в прошлом году сам считался новичком. Сейчас они намерены повеселиться от души.

— Ага, им, наверное, не терпится поиздеваться над другими, как в прошлом году издевались над ними, — с горечью и злостью произнесла Сюзи. — Для чего вообще они устраивают этот дурацкий День новичка?

— Это что–то вроде передачи эстафеты, — пояснил он. — Каждый год происходит одно и то же — замкнутый круг.

— Но почему бывшие новички сами потом превращаются в хулиганов? — не унималась сестра. — Почему бы им не нарушить традицию и перестать издеваться над младшими?

— Потому что люди так устроены, и ничего с этим не поделаешь, — отрезал Тэк.

Он глубоко вздохнул, готовясь встретиться чуть ли не с сотней хулиганов.

— Идем. Смотри, сейчас будет выходить целый класс. На крыльце мы смешаемся с толпой, чтобы нас сразу не забросали камнями, все вместе проскочим через двор, а потом, как только они начнут «обстрел», оторвемся от общей группы и бегом в метро.

— А что, если они погонятся за нами? — спросила Сюзи.

— Тогда ты побежишь в сторону метро, а я постараюсь увести их за собой, — сказал Тэк. — Главное, не останавливайся, беги изо всех сил. Поняла?

Сюзи нахмурилась:

— А что, если они поймают тебя?

— Ну, тогда это уже будет моя проблема, — фраза прозвучал резко, гораздо резче, чем он хотел.

Сюзи помрачнела еще больше:

— Ты уверен, что с тобой ничего не случится?

— Абсолютно, — он говорил твердым голосом, пытаясь успокоить сестру и убедить себя самого, что ему действительно ничего не грозит.

— Ну ладно, — Сюзи покорно вздохнула. Похоже, слова брата не развеяли ее сомнений, но она решила больше не задавать лишних вопросов. — Вон сколько народу собралось возле турникета, пошли с ними.

Они подошли к турникетам. В одинаковой серой форме школьники были похожи на стадо промокших под дождем овец, и, словно перепуганные животные, они жались друг к другу. Тэк ухватил Сюзи за плечи и подтолкнул поближе к центру этой унылой группы. Дети терпеливо ждали, пока охранники проверят номера у них на руках, затем те, кто оказался в первых рядах, открыли стеклянную дверь и высыпали на крыльцо школы; остальные, стараясь не отбиться от общей группы, торопливо последовали за ними. Все вместе они прошли через двор и двинулись по улице. Пока все было спокойно, но это зловещее спокойствие не предвещало ничего хорошего; дети озирались по сторонам, в любую минуту ожидая нападения.

Как только перепуганные новички завернули за угол, им на головы посыпался град камней, послышались восторженные вопли старшеклассников, которые поджидали, затаившись на крыше здания.

Злорадные вопли нападавших заглушили крики боли и ужаса. Тэк видел, как шедшая перед ними девочка вскрикнула и, заливаясь кровью, упала на землю: кусок кирпича угодил ей прямо в висок. Тэк ухватил Сюзи за руку и, отделившись от общей группы, бросился бежать.

Он нырнул в боковой проулок и что было сил припустил к станции метро. Мальчик заранее выбрал этот маршрут — глухой переулок, граничивший с Девятнадцатым районом, дорога, которой школьники обычно не пользовались. Вероятно, остальные тоже решили последовать их примеру: группа быстро рассеялась, каждый побежал своей дорогой.

Тэк и Сюзи промчались по переулку и, завернув за угол, оглянулись назад — переулок был пуст, похоже, никто не преследовал их. Оба привалились к стене, тяжело дыша и хватая ртом воздух.

— Эй, мы сделали это! — воскликнул Тэк и радостно хлопнул Сюзи по плечу.

— Боюсь, что нет, — прошептала она, ее голос дрогнул, глаза расширились от страха.

Тэк вскинул глаза: прямо перед ним стояли три рослых старшеклассника, вся троица злорадно ухмылялась.

— Я же говорил тебе, Джо, что кто–нибудь из них обязательно свернет в этот переулок, — сказал стоявший справа мальчик. Он покосился на долговязого парня, который, по всей видимости, считался их главарем.

— Молодец, — одобрительно хмыкнул Джо.

— Я смотрю, эта малышня совсем распустилась, давно пора проучить их! Мы покажем им, что значит уважать старших, — развязно произнес предусмотрительный парень, разминая руку и угрожающе похрустывая суставами пальцев.

— Почему бы вам, ублюдкам, не оставить нас в покое! — неожиданно выкрикнула Сюзи.

Четыре пары глаз с удивлением уставились на нее. Пока злодеи переваривали тот факт, что их только что оскорбила девчонка раза в два меньше их ростом, Тэк пытался понять, что заставило Сюзи пойти на столь рискованный шаг. Насколько он знал свою сестру, она никогда не отличалась безрассудством.

— По–моему, этой шмакодявке надо преподать хороший урок, — один из парней двинулся на Сюзи.

Времени на раздумья не было.

— Эй, вы, безмозглые уроды, — прорычал Тэк, — почему бы вам не попробовать преподать урок тому, кто может отодрать вам задницу? Ну давай, налетай по одному!

Трое парней дружно повернули головы и уставились на Тэка, и он понял, что у него есть всего секунда, прежде чем эта троица придет в себя и набросится на него с кулаками. И Тэк побежал. Троица бросилась за ним. Мальчик не обладал выдающимися спортивными талантами, но спринтером был неплохим. Набрав приличную скорость, он промчался по переулку и, юркнув за угол, едва не врезался лбом в высокий деревянный забор. «Все, тупик», — промелькнула у него мысль. В следующее мгновение Тэк понял: перед ним забор, отделявший Девятнадцатый район от Двадцатого.

Девятнадцатый район! Вряд ли они осмелятся преследовать его на этой запретной территории! Недолго думая, Тэк подпрыгнул, ухватился руками за шершавые доски, подтянулся и перевалился через забор.

У него за спиной раздался злобный вопль. Он плюхнулся на землю и больно ударился плечом, висевший у него за спиной рюкзак съехал и хлопнул его по макушке. Боль в ушибленном плече и содранных коленях была сущим пустяком по сравнению с той радостью, которая охватила Тэка, когда он понял, что ему удалось улизнуть от своих преследователей.

— Ну же, давай, мы достанем его! — услышал он голос одного из парней.

— Ты что, обалдел? — послышался испуганный голос Джо. — Разве не знаешь: там полно бандитов!

Тэк быстро поднялся на ноги, решив, что пора убираться поскорее, пока его преследователи спорят по ту сторону забора. Он глубоко вдохнул, пытаясь отогнать страхи и сомнения, и двинулся вглубь запретной территории под названием Девятнадцатый район. Бандиты, привидения или убийцы — выбора у него все равно не было.

Тэк торопливо шагал по улице, с опаской поглядывал по сторонам: не мелькнет в каком–нибудь проулке тень притаившегося там кровожадного убийцы, которых, по словам педагогов, здесь было полным–полно. Однако ни одного убийцы он так и не встретил, вокруг него были лишь следы запустения. Ни несущихся по улицам потоков машин, ни сияющих огнями небоскребов — только заброшенные дома, осыпающиеся кирпичные стены и разбитые витрины магазинов. Тэк заметил здание старого кинотеатра с ободранными афишами, окошко кассы было наглухо закрыто железными ставнями, рядом — уличное кафе, перевернутые кверху ножками пластмассовые стулья лежали на столах. Похоже, люди уже много лет не появлялись в этих местах.

Видя, что пока ему ничто не угрожает, Тэк почувствовал себя немного увереннее и сбавил шаг. Сердце перестало бешено стучать в груди, он перевал дух и успокоился. Да, конечно, думал мальчик, это не очень симпатичное место, и все же непонятно, почему педагоги так настойчиво рассказывают разные ужасы о Девятнадцатом районе и не хотят, чтобы кто–нибудь видел эти развалины. Но в следующую секунду, когда Тэк свернул за угол, он замер на месте, словно парализованный. Он не верил собственным глазам и даже подумал, не мираж ли это.

Прямо на тротуаре возле двухэтажного здания из красного кирпича стоял складной стол на металлических ножках, в центре его была укреплена какая–то табличка с надписью, рядом с ней стоял кувшин со светлой жидкостью, стопка бумажных стаканчиков и большая сумка–холодильник из голубого пластика. Рядом Тэк заметил два стула, на одном из них сидел мальчик примерно его возраста. Тэк, который к этому моменту был почти уверен, что внезапно сошел с ума, осторожно приблизился к столу.

Мальчик поднял голову от книги, которую читал, загнул уголок страницы, захлопнул книгу и, скрестив руки на груди, стал спокойно дожидаться, пока Тэк подойдет поближе.

Все в этом мальчике было необычным. Особенно бросался в глаза легкий желтоватый загар на лице — редкое явление для жителей Двадцатого района — и, конечно же, одежда: вместо привычной серой формы на мальчике были свободные джинсы цвета хаки с потертыми коленями, белая рубашка–поло с отложным воротником на пуговицах, поверх нее коричневая безрукавка. Его костюм явно не годился для посещения школы. Когда он закинул ноги в легких кожаных сандалиях на край стола, Тэк невольно отметил, что парень щеголяет без носков.

Черные волосы мальчика, гладкие и блестящие, посередине были разделены аккуратным пробором, стрижка–каре тоже выглядела необычной. Однако, несмотря на странный костюм и прическу незнакомца, что–то подсказывало Тэку, что шутить с этим парнем не следует. Возможно, все дело было в лице мальчика: ни разу в жизни Тэку не доводилось видеть, чтобы на нем было написано такое безмятежное спокойствие. Или, может быть, это впечатление создавалось из–за солнечных очков, которые красовались на носу парня: за темными стеклами невозможно было рассмотреть выражение глаз.

Подойдя поближе, Тэк заметил татуировку на внутренней стороне предплечья — девятизначный номер — значит, мальчик тоже был школьником.

Странно… Почему же на нем не было серой школьной формы?

— Привет, — сказал мальчик, неторопливо убрав ноги со стола. — Давненько сюда не забредали посторонние. Думаю, вам много раз твердили, что школьникам не следует появляться в этих местах.

— Э–э–э… да, — едва слышно выдавил Тэк, все еще сомневаясь, не является ли сидящий перед ним мальчик галлюцинацией, вызванной стрессом.

— Ты заблудился? — спросил мальчик.

— Мм, я… нет… — неуверенно пробормотал Тэк.

— Ну, значит, ты явился сюда специально, — резонно заметил продавец. — Хочешь пить?

Мальчик махнул рукой, указывая на складной стул, стоявший по другую сторону стола, словно приглашая Тэка сесть. Он послушно опустился на полотняное сиденье и только после этого обратил внимание на табличку в центре стола. «Лимонад — один доллар», — прочел Тэк.

— Ты торгуешь лимонадом? — недоверчиво спросил он.

— Верно, торгую, — мальчик утвердительно кивнул. — Меня зовут Юмаши.

— А меня — Тэк. И ты вот так… э-э… сидишь тут весь день?

— Да, в основном, сижу, — сказал мальчик. Он подался вперед, откинул крышку сумки–холодильника, достал несколько кубиков льда и бросил в кувшин с лимонадом.

— Ты хочешь сказать, что таким образом тебе удается заработать на жизнь? — Тэк с недоверием покачал головой.

— Ну, я бы так не сказал, — Юмаши налил лимонад в бумажный стаканчик. — К счастью, я могу позволить себе не беспокоиться по поводу денег.

— Почему? — спросил Тэк.

— Боюсь, что это секрет, — как бы между прочим заметил Юмаши, пододвинув стаканчик с лимонадом поближе к Тэку. — Пей, ты весь вспотел.

Тэк провел ладонью по лбу, вытирая пот, и отхлебнул из стаканчика. Лимонад оказался вкусным. Напиток был явно домашнего приготовления, совсем не похож на ту приторно–сладкую воду, которую продавали в Городе. Тэк залпом допил и поставил стаканчик на стол. Не зная, должен ли он заплатить положенный доллар, он ждал, что скажет Юмаши.

Но странный парень не стал требовать денег за свое угощение; вместо этого он снова наполнил стаканчик лимонадом и пододвинул его незваному гостю. Тэк благодарно кивнул: он вдруг понял, что после беготни по улицам умирает от жажды.

— Итак, почему примерный школьник, который подписал массу важных бумаг, поклявшись беспрекословно подчиняться педагогам, вдруг выходит из повиновения и оказывается там, куда ему строго–настрого запрещено соваться? — спросил Юмаши, пока Тэк, запрокинув голову, жадно допивал лимонад.

— Я убегал от хулиганов, — произнес Тэк слабым голосом. У него слегка кружилась голова, словно все происходящее было каким–то невероятным сном.

— А-а, понятно, — Юмаши нахмурился и, налив третий стакан лимонада, снова пододвинул его Тэку, — Хулиганы — самые наивные существа и одно из самых эффективных орудий в руках педагогов.

Тэк замер, не донеся до рта стакан с лимонадом.

— Орудие? — осторожно переспросил он.

— Верно, орудие, — кивнул продавец. — Агрессивные, злобные старшеклассники, которые делают за педагогов их же работу. Они создают в школе атмосферу страха и недоверия, и вместо того, чтобы обратить свою ненависть на педагогов, вы начинаете ненавидеть друг друга.

Тэк задумался. Да, слова Юмаши звучали убедительно, за исключением одной вещи…

— Зачем педагогам нужно, чтобы мы ненавидели друг друга? — спросил он.

Юмаши замер, и лицо его вдруг стало холодным и непроницаемым. Продавец лимонада уставился на Тэка с таким видом, что тому стало не по себе. Мальчик почувствовал себя крохотным жуком, которого разглядывают под микроскопом. В воздухе повисла гнетущая тишина. Наконец Юмаши заговорил, — казалось, он пришел к определенному решению:

— Скажи мне, Тэк, — парень снова сделал паузу, взял со стола длинную деревянную ложку, опустил ее в кувшин и начал помешивать лимонад. — Для чего ты ходишь в школу?

Вопрос застал Тэка врасплох. Несколько секунд он с обескураженным видом смотрел на своего нового знакомого, уверенный, что этот странный мальчик шутит. Но лицо Юмаши оставалось непроницаемым. Поняв, что продавец лимонада и не думал шутить, Тэк решил дать ответ, который был совершенно очевиден. Но как ни пытался он отыскать этот очевидный ответ, он вдруг понял, что его просто нет.

— Я хожу в школу, чтобы учиться, — выпалил Тэк первое, что пришло в голову, хотя в глубине души он знал, что это неправда.

— Неужели? — Юмаши удивленно вскинул бровь. — Почему–то мне кажется, что тебя не очень интересуют те вещи, которым учат в школе. Тем не менее предположим, что твой ответ соответствует истине. В таком случае скажи: зачем ты учишься!

Тэк нахмурился. У него было такое ощущение, что они с Юмаши ведут словесный поединок, но при этом у его собеседника есть одно существенное преимущество — он читает мысли Тэка прежде, чем они приходят ему в голову.

— Потому что это важно, — быстро ответил он, пытаясь выиграть время.

— Почему? — настойчиво допытывался Юмаши.

— Потому что… Потому что я хочу добиться успеха в жизни, — сказал Тэк, чувствуя некоторое смятение от того, что повторяет прописные истины, которые ему постоянно твердили учителя и родители.

— Это не ответ, — строго заметил Юмаши. — Почему для тебя так важно получить образование?

— Чтобы потом найти хорошую работу. — машинально ответил Тэк.

— А тебе не кажется странным, — начал Юмаши, наливая себе стакан лимонада, — что тебе приходится изучать массу бесполезных предметов, решать запутанные задачи по математике, копаться в малопонятных тонкостях биологии, заниматься бессмысленным черчением и так далее, причем все эти предметы ты изучаешь одновременно. И все только ради того, чтобы получить хорошую работу, причем, скорее всего, ни один из этих предметов тебе не понадобится, не говоря уж обо всех сразу.

Тэк понял, что ему нечего сказать, хотя, похоже, Юмаши и не ждал от него ответа. Прикончив четвертый стакан лимонада, Тэк наконец утолил жажду и, откинувшись на спинку стула, посмотрел на загадочного парня.

— Ну ладно, тогда ответь сам, — слабым голосом произнес Тэк, — Зачем мы ходим в школу? Почему они заставляют нас тратить столько времени на изучение всех этих бесполезных наук?

— Контроль, — просто ответил Юмаши. — Они хотят, чтобы вы были постоянно заняты. Слишком заняты, чтобы протестовать, и слишком измотаны, чтобы задумываться о том, что вы принадлежите к так называемым «второсортным» гражданам. Педагоги промывают вам мозги, чтобы потом, когда вы станете взрослыми, вам не взбрело в голову восстать против их власти, На самом же деле со временем многие из вас сами превратятся в таких же деспотов, как они, и будут с удовольствием издеваться над следующим поколением детей. По сути, это тот же День новичка, только в больших масштабах.

Тэк подумал, что откровения Юмаши должны были бы поразить его, но он не был удивлен. Напротив, ему казалось, что он и сам всегда знал об этом, просто у него никогда не было времени на то, чтобы остановиться, подумать и четко сформулировать свои мысли. Но вот что действительно удивило его до глубины души, это то, с какой легкостью он сам готов был поверить Юмаши. Этот загадочный мальчик был старше Тэка всего года на два, но его манера говорить заставляла верить каждому его слову.

— Хотя… есть одна вещь, которую я могу сказать в пользу школы, — эта система в том виде, в котором она существует, гораздо менее жестока, чем иные, противостоящие ей силы.

— Противостоящие силы? — Тэк выпрямился на стуле.

— Да, в этом Городе есть люди, которые борются со школой, — сказал Юмаши, и его рот скривился в легкой усмешке. — Они борются с педагогами. Эти люди несут ответственность за большинство взрывов, пожаров и убийств, которые происходят в Городе.

— Я никогда не слышал о них, — пробормотал потрясенный Тэк.

— И никогда не услышишь, — губы Юмаши скривились еще больше. — Педагоги держат Город в руках, и их хватка усиливается, как только они чувствуют, что могут лишиться власти. Поэтому они сделают все возможное, чтобы никто и никогда не узнал об истинной причине беспорядков.

— И все же… все же… — Тэк запнулся, — ты говоришь, что другая сторона, которая противостоит педагогам, не лучше тех, кто сейчас находится у власти.

— Да, я бы чувствовал себя не очень уютно, будь Город под властью той, другой стороны, — кивнул Юмаши. — Но мое мнение мало что значит.

— Почему? — удивился Тэк.

Ему казалось, что такой умный и рассудительный человек должен пользоваться уважением.

— Потому что я наблюдатель, — пояснил Юмаши, отхлебывая лимонад из своего стаканчика. — Я не принадлежу ни к тем, ни к другим и не делаю ничего, чтобы поддержать ту или иную сторону.

— Но почему? — не унимался Тэк.

— По причинам личного характера, — Юмаши одним глотком прикончил лимонад и поставил на стол бумажный стаканчик.

Тэк нахмурился. По тону парня было ясно, что он больше не намерен обсуждать эту тему.

— Скажи, Тэк, у тебя случайно не было брата? — неожиданно спросил он, сдвинув на нос солнечные очки и окинув гостя внимательным взглядом.

— Нет, только младшая сестра, — сказал Тэк, удивленный этим неожиданным вопросом. — Почему ты спрашиваешь?

— Да так… Ты напомнил мне одного человека, с которым я когда–то был знаком, — рассеянно заметил Юмаши; его пристальный взгляд погас, и он снова спрятал глаза за темными стеклами очков. — В любом случае, Тэк, хотя этот разговор доставляет мне огромное удовольствие, боюсь, что наше время истекло. Думаю, нам следует продолжить беседу в следующий раз.

Тэк кинул взгляд на часы. Десять минут шестого! Он в испуге вскочил на ноги и схватил свой рюкзак. Неужели он действительно провел столько времени в этой запретной зоне, болтая со странным мальчиком, который угощал его лимонадом?

— Я должен идти, — торопливо пробормотал Тэк.

Родители будут вне себя от гнева, если узнают, что он до вечера шлялся по улицам вместо того, чтобы сидеть у себя в комнате и готовиться к урокам. Кроме того, он даже не знал, удалось ли Сюзи благополучно добраться домой.

— Да, я понимаю, — на лице Юмаши промелькнула едва заметная улыбка. — Полагаю, у тебя еще остались вопросы. Если тебе когда–нибудь захочется получить на них ответы или просто выпить лимонада, заходи, не стесняйся.

— Я… да, конечно… а у нас не возникнут проблемы? — осторожно спросил Тэк, натягивая на плечи рюкзак.

— Нет, вряд ли, — невозмутимым тоном произнес Юмаши. Он взял со стола книгу, которую читал до прихода Тэка и, раскрыв на нужной странице, снова погрузился в чтение.

Тэку очень хотелось спросить, почему Юмаши в этом так уверен, но он заставил себя промолчать. Он знал, что если сейчас снова начнет задавать вопросы, то остановиться уже не сможет. Удивительно, как этому парню удается сохранять такое безмятежное спокойствие и с таким беззаботным видом сидеть за столом, попивая лимонад и читая книгу? И откуда он так хорошо знает о том, что происходит в Городе, если сам целыми днями торгует лимонадом на пустынной улице в заброшенном районе, где, кроме него, нет ни одной живой души? Кстати, зачем вообще торговать там, куда вряд ли кто–то забредет, разве что по ошибке?

Тэк в недоумении качал головой, шагая по улице мимо облезлых домов с разбитыми стеклами. Разговор с Юмаши породил в голове мальчика множество вопросов, и все же после встречи с загадочным парнем он чувствовал себя намного лучше. В его душе появилась какая–то необыкновенная легкость: вероятно, это чувство можно было назвать надеждой.

Оказывается, в Городе есть люди, которые борются за то, чтобы изменить жизнь к лучшему! Тэк никогда не слышал о них, но если Юмаши сказал, что они существуют, значит, так оно и есть. И эти люди предпринимают определенные шаги, чтобы помочь всем остальным жителям Города. Настроение у Тэка было на удивление приподнятым. Он не мог точно сказать, отчего у него так радостно на душе, — ведь до сегодняшнего дня он не знал, что такое надежда…

 

Глава 5. АТТЕСТАТ ЗРЕЛОСТИ

Итак, — задумчиво произнес мэр, — судя по вашему докладу, вы заметили школьника, который пересек границу Девятнадцатого района.

— Так точно, сэр. Назначая меня на должность начальника полиции, вы ясно дали понять, что нам следует следить за… — бодрым голосом начал главный полицейский Города.

— Я помню, что сказал, — нетерпеливо перебил его мэр.

— Сэр, вы желаете знать имя этого школьника? — спросил начальник полиции.

— Нет, в этом нет необходимости, — мэр щелкнул зажигалкой. — В некоторых вещах мы должны доверять ему.

— Доверять?

— Да, именно. Я полагаю, вы собрали информацию о мальчике, поселившемся в Девятнадцатом районе?

— Да, сэр. Правда, ее не очень много, однако, по слухам, он…

— У меня нет времени обсуждать слухи, — мэр защелкнул крышку зажигалки. — Ему не нравится, когда мы слишком близко подходим к границам его владений. Наши предыдущие попытки установить за ним слежку не прошли незамеченными. Если он завел себе нового товарища, мы должны уважать его выбор и оставить мальчика в покое.

— Конечно, сэр. Но я должен признаться, что не вполне понимаю…

— Понимание — не самая лучшая черта человека, который знает, что такое послушание, мистер Уотерс, не так ли? Это дает мне надежду, что вы продержитесь на своем посту чуть дольше, чем ваши предшественники. — На лице мэра промелькнула злорадная усмешка. — Полагаю, вам хорошо известно, что за последние полгода их было немало, я имею в виду ваших предшественников. Кажется, человек пятнадцать.

Мистер Уотерс молчал. Да и что он мог ответить на это главе Города?

— Ну и отлично, — быстро произнес мэр. — А теперь, если вы закончили доклад по Девятнадцатому району, почему бы вам не перейти к рассказу о том, как идет война с бунтовщиками?

Мистер Уотерс сделал глубокий вдох. Он ждал этого вопроса и боялся его. Если ты занимаешь пост начальника полиции, это означает, что ты приносишь дурные новости, особенно теперь, когда главной заботой полиции стали взбунтовавшиеся дети.

— Откровенно говоря, господин мэр, мне хотелось бы принести вам более утешительные новости, но, увы, мы по–прежнему не знаем, с какой целью бунтовщики напали на склад керамической посуды. Хотя, полагаю, мы не ошибемся, предположив, что они просто нуждались в мисках и тарелках.

Полицейский достал из кармана блокнот и, полистав страницы, продолжил свой доклад:

— Убийство двух педагогов, которое произошло той же ночью, вероятнее всего, было отвлекающим маневром. Надо признать, действия бунтовщиков был очень хорошо спланированы и скоординированы. Положительный момент заключается в следующем: наши усилия по розыску и конфискации оружия на складах бунтовщиков увенчались успехом, за прошедшую неделю нам удалось найти пять складов.

— Скажите, это правда, что ваши люди видели живого бунтовщика? — спросил мэр.

— Так точно, — Мистер Уотерс снова полистал страницы своего блокнота. — Один из них был пойман нашим патрулем на улице в то время, когда все дети должны находиться в школе. Но, к сожалению… — Начальник полиции нахмурился, заранее зная, что мэру не понравится то, что он собирался сообщить ему.

— Его убили при попытке к бегству? — догадался глава Города.

— Да, сэр. Один из патрульных был серьезно ранен. Защищаясь, полицейские вынуждены были открыть огонь.

— В таком случае нам придется поискать офицеров похрабрее, — нахмурился мэр. — Если эти трусы еще не уволены со службы, позаботьтесь об этом. Чтобы сегодня же духу их в полиции не было! Нам нужны живые бунтовщики, а не трупы.

— Кстати, о трупах, сэр… — Начальник полиции уткнулся в свой блокнот. — У нас имеется информация об убитых бунтовщиках, я имею в виду мальчишку, которого наш охранник пристрелил во время нападения на склад, и того, который был убит на улице.

— Что–нибудь интересное?

— Нет, сэр. Похоже, между ними нет никакой связи, они жили в разных районах, ходили в разные школы, принадлежали к разным социальным группам.

— Я так и думал. А что нам известно об их главаре, Зейде?

— Практически ничего, сэр, кроме того, что он настоящий гений во всем, что касается стратегии и тактики.

— Ну что же, по крайней мере, вы не отнимаете у меня время, занимаясь пустой болтовней, — с одобрением заметил мэр. — Теперь я абсолютно уверен, на этом Зейде держится движение бунтовщиков, и если мы ликвидируем его, то все, что нам останется сделать, — разогнать кучку расшалившихся детей.

Мистер Уотерс понимающе закивал головой:

— Сэр, вы хотите сказать, что мы можем…

— Конечно, я не надеюсь, что завтра вы притащите к порогу мэрии его мертвое тело, — мэр пощелкал своей зажигалкой, — но делайте все возможное, чтобы поймать его. Живого или мертвого — неважно. Само собой, я предпочел бы получить его живым, но прекрасно понимаю, что это может оказаться слишком сложной задачей.

— Мы сделаем все возможное, сэр! — решительным тоном заявил начальник полиции.

— Отлично. Если вы закончили доклад, можете идти.

— Да, сэр, — мистер Уотерс отдал честь, развернулся и, расправив плечи, зашагал к дверям кабинета, радуясь, что ему удалось выбраться отсюда целым и невредимым.

Когда дверь за ним закрылась, мэр защелкнул крышку зажигалки и подошел к заваленному документами столу. Опустившись в мягкое кожаное кресло, он придвинул к себе стопку аттестатов, которые секретарь принес ему на подпись.

***

Возле здания муниципалитета — неприступного бастиона, откуда мэр руководил своими владениями, — остановилась группа подростков: четверо мальчишек с разноцветными рюкзаками за плечами. Поскольку уроки в школе уже закончились, и дети начали расходиться по домам, эта маленькая компания ни у кого не вызывала подозрений. Прохожие шли мимо, не обращая внимания на мальчишек, которые держали в руках вафельные стаканчики с мороженым, и уж тем более никто не замечал, с какой мрачной ненавистью они время от времени поглядывали в сторону мэрии.

— Зейд, ты уверен, что поступаешь правильно? — спросил один из мальчиков. У него было бледное лицо и коротко стриженные темные волосы.

— Да, Алекс, абсолютно уверен, — сказал Зейд, поглубже надвигая на глаза капюшон серого вязаного джемпера.

— Конечно, я не сомневаюсь, что ты устроишь им хороший фейерверк и все такое, просто разумно ли идти туда одному? — с беспокойством в голосе заметил Алекс.

— Давайте говорить начистоту: на прошлой неделе мы потеряли Кена, а три дня назад патрульные застрелили Фрэнка, — сказал Зейд, и его голос как обычно звучал ровно, почти монотонно. — Эти две смерти, как вы, наверное, сами заметили, не лучшим образом сказались на моральном состоянии наших ребят.

Бунтовщики согласно закивали головами. Действительно, ничто не делает нас такими уязвимыми, как смерть друзей.

— Поэтому я больше не намерен рисковать жизнями ребят. Во всяком случае не сейчас, — добавил Зейд, слизывая шоколадную глазурь с подтаявшего на солнце мороженого.

— В нашем распоряжении больше тысячи человек! Этого вполне достаточно, чтобы напасть на мэрию, — заметил второй бунтовщик, темнокожий мальчик с кудрявыми волосами. Мороженое, к которому он так и не притронулся, таяло у него в руке. — Ты не хочешь рисковать жизнями наших ребят, но зачем же рисковать своей?

— Хороший вопрос, Габриель, — усмехнулся Зейд. — Я был бы слишком самонадеянным, если бы сейчас начал убеждать вас, что это совершенно безопасно.

— Безопасно? — воскликнул Алекс. — Да это чистое самоубийство!

— Да, с тобой не поспоришь, — согласился командир. — Однако я думаю, что шансы у нас есть. Охрана в мэрии сравнительно небольшая, из всех мест, где, по расчетам педагогов, мы могли бы появиться, здание муниципалитета стоит в списке на последнем месте.

— Предположим. Но почему ты решил напасть именно сейчас? — спросил Габриель. Вафельный стаканчик в его руке размяк, и мороженое закапало на асфальт. — После наших последних вылазок они могут быть начеку.

— А потому, Габриель, что психологическое состояние противника имеет не меньшее значение, чем наше собственное, — сказал Зейд, машинально слизывая мороженое. — После того как мы разгромили склад с посудой, и особенно после того, как убили стольких преподавателей, они чувствуют себя неуверенно. А если теперь мы явимся еще и в здание мэрии, это будет удар, который повергнет их в смятение.

— Так, значит, ты не собираешься взрывать мэрию или убивать мэра? — спросил Габриель.

Зейд молчал. На мгновение лицо его потемнело, но затем к нему вернулась обычная невозмутимость.

— Нет, это будет символическая атака, — успокоил он Габриеля. — Наша задача — просто произвести на них впечатление. Я не сомневаюсь, что после нашей вылазки они усилят охрану здания. Пускай, потому что больше я не собираюсь сюда возвращаться, во всяком случае, в ближайшее время.

— И все же, Зейд, я не уверен, что ты сможешь справиться в одиночку, — сказал Алекс.

— Не стану спорить с тобой, дорогой Алекс, — Зейд усмехнулся, видя, как лица Габриеля и Алекса вытянулись от удивления.

— Но… но ведь ты же сказал…

— Он будет не один, — раздался тихий голос.

Алекс и Габриель обернулись к четвертому члену их компании, который до сих пор хранил молчание.

— Нони любезно вызвалась сопровождать меня, — Зейд доел остатки мороженого. — Это было предложение, от которого я не мог отказаться.

Алекс и Габриель взглянули на Нони. Ее лицо, как и лицо Зейда, почти полностью было скрыто надвинутым на глаза капюшоном, нижнюю часть лица она обмотала черным шарфом. Среди бунтовщиков о Нони ходили легенды, ее слава уступала разве что славе самого Зейда.

— Ну, если за дело берутся Нони и Зейд, у полицейских нет ни единого шанса, — полным оптимизма голосом заявил Алекс.

— Вы вдвоем можете противостоять всей полиции Города, — поддержал приятеля Габриель, стараясь не думать о том, что потеря одновременно Зейда и Нони станет для остальных бунтовщиков настоящей катастрофой.

— Ну вот и отлично, — сказал Зейд, открывая рюкзак и вытягивая оттуда длинный черный шарф. — Пожалуй, сегодня я последую примеру Нони и тоже воспользуюсь шарфом. Не хочу, чтобы камеры наблюдения запечатлели меня во всей красе.

— Почему? — не удержавшись, спросил Алекс.

— Потому, — спокойно пояснил Зейд, — что мэр может узнать меня.

Алекс, бессмысленно хлопая глазами, уставился на своего командира, словно видел его впервые в жизни. Даже по лицу Нони пробежала легкая тень, но, возможно, это была просто игра солнечного света. Зейд с невозмутимым видом обмотал шарфом нижнюю часть лица, так что наружу остался торчать только кончик носа, и снова накинул на голову капюшон.

— Мэр может… что? — осипшим голосом переспросил Алкее, уверенный, что просто ослышался.

— Может узнать меня, — повторил Зейд, и на этот раз он говорил серьезно. — Нам доводилось встречаться с ним в прошлом… впрочем, закроем эту тему, — отрезал он, смерив суровым взглядом Габриеля, который тоже открыл рот, собираясь задать вопрос. Габриель промолчал и послушно кивнул головой.

— Пора, — мягко сказала Нони.

— Да, время, — Зейд бросил взгляд на свои часы. — Спасибо, ребята, что проводили нас, а теперь — кругом и шагом марш! Когда в мэрии начнется фейерверк, вы оба должны быть как можно дальше отсюда. Встречаемся в лагере.

— Договорились. Удачи!

Алекс и Габриель не нуждались в дополнительных приказах, они развернулись и зашагали к ближайшей станции метро.

Проводив их взглядом и убедившись, что они отошли на безопасное расстояние, Зейд повернулся к Нони.

— Идем, — коротко бросил он, кивнув своей напарнице.

Зейд и Нони подошли к зданию мэрии и поднялись по гранитным ступеням, ведущим к высокой стеклянной двери. Зейд поправил висевший у него на плече длинный узкий планшет из плотного картона и взялся за ручку двери. Войдя в вестибюль, они оказались перед аркой металлоискателя. И как только они попытались пройти под ней, машина издала пронзительный писк. Зейд и Нони вынули из карманов все металлические предметы — ключи, монеты и даже мобильные телефоны — и снова прошли через металлоискатель. На этот раз машина молчала. Охранник, лениво наблюдавший за манипуляциями двух малолетних посетителей, удовлетворенно кивнул головой. Однако к ним тут же подошли еще двое охранников. Зейд улыбнулся под своим шарфом. Мэр приложил немало усилий, чтобы скрыть сам факт существования бунтовщиков, немногие люди даже в его окружении были посвящены в эту тайну. Само собой, охранники в вестибюле к ним не принадлежали.

— Эй, вы, двое, — обратился один из охранников к Зейду и Нони, — что вам здесь нужно?

— Нам в школе дали задание, — небрежно бросил Зейд. — Рассказать о работе муниципалитета и всякое такое.

— А шарфы зачем? — Второй охранник окинул посетителей подозрительным взглядом. — На улице что — мороз?

— Не-е, — протянул парень, — это новая мода. Жарковато, конечно, но зато выглядит круто.

— Ох уж эти современные дети, не поймешь их, — ухмыльнулся первый охранник, пока его коллега на всякий случай еще раз проверил рюкзаки школьников ручным металлоискателем.

— Ладно, похоже, никаких подозрительных предметов у вас нет, — сказал охранник. — Только не суйтесь туда, куда вам соваться не следует.

— Хорошо, — пообещал Зейд. — Мы будем вести себя как примерные детки.

Нони энергично закивала головой, выражая согласие со своим спутником.

— Вот этот правильно, — прорычал второй охранник.

Потеряв интерес к двум школьникам, он повернулся к ним спиной, наблюдая за появившимися в дверях новыми посетителями.

Зейд и Нони прошли в центр просторного вестибюля, похожего на холл в дорогом отеле, и остановились, озираясь по сторонам. Повсюду были обтянутые темно–красной кожей кушетки, стулья с высокими резными спинками и журнальные столики. На зеленовато–сером мраморном полу лежали толстые ковры. Массивные золоченые люстры сияли ярким светом, возле окон стояли кадки с пальмами и лимонными деревьями, в центре вестибюля шумел фонтан, струи воды падали в бассейн, отделанный белым мрамором.

Зейд повернулся к Нони.

— Звони, — одними губами произнес он.

Нони выудила из кармана куртки мобильный телефон и нажала несколько кнопок. Пару секунд спустя на втором этаже, там, где располагался отдел писем, взорвалась бомба, затем послышались отдаленные крики и стоны. Зейд и Нони наблюдали, как охранники и несколько бесстрашных посетителей промчались мимо них и бросились вверх по лестнице.

Зейд подошел к фонтану, жестом приказав Нони следовать за ним. Воспользовавшись всеобщей суматохой, они достали из своих рюкзаков пластиковые бомбы и опустили их на пол возле мраморного парапета. Когда заговорщики распрямились, позади них раздался голос.

— Эй, вы, двое, что вы тут делаете?

Зейд резко обернулся. Позади них стоял охранник. Судя по выражению его лица, страж порядка отлично знал, чем занимается эта подозрительная парочка. Рука полицейского потянулась к висящей на поясе кобуре, но едва он сделал первое движение, как какой–то белый предмет просвистел в воздухе и вонзился ему в горло. Полицейский захрипел и рухнул на пол. Нони стояла, широко расставив ноги, и сжимала в руке еще два керамических ножа. Зейд быстро раскрыл свой планшет и достал длинный керамический меч. Беря с собой этот меч, который он прихватил вместе с ножами со склада керамической посуды, Зейд рисковал: он не знал, насколько надежным оружием окажется его неожиданная находка.

— Думаю, времени у нас не очень много, — сказал Зейд. — Давай поджигай запал,

Зейд и Нони вытащили зажигалки и одновременно подожгли запалы с обоих концов пластиковой бомбы. Пламя быстро побежало вдоль шнура, запалы сердито шипели и извивались. Поджигатели метнулись к ближайшей колонне и спрятались за ней. Раздался взрыв, куски мрамора разлетелись по всему вестибюлю. Взрыв привлек охранников, находившихся на других этажах здания: они начали сбегаться вниз, чтобы выяснить, что стряслось на этот раз.

Когда одни из охранников оказался рядом с колонной, за которой спрятались виновники переполоха, Нони ухватила его за руку и, воспользовавшись ей как рычагом, ловко вскочила стражу порядка прямо на спину, затем одним быстрым движением резко повернула голову охранника вправо. Раздался громкий хруст, и охранник со сломанной шеей рухнул на пол. В это время второй охранник, находившийся в другом конце вестибюля, начал палить из своего пистолета. Но Нони успела откатиться в сторону. Она спряталась за лежащим на полу телом, используя его в качестве прикрытия.

Пока шла перестрелка, Зейд незаметно пробрался позади колонн и оказался за спиной у охранника, стрелявшего в Нони. Он взмахнул мечом и обрушил его мужчине на голову. Страж порядка сдавленно охнул и выронил пистолет, в ту же секунду в воздухе просвистел еще один керамический нож, который вонзился ему в висок. Зейд подхватил с пола пистолет мертвого охранника и прицелился в того, который появился на верхней ступеньке лестницы. Первая пуля просвистела мимо. Второй выстрел свалил охранника прежде, чем тот успел выхватить свое оружие.

Тем временем Нони подобрала пистолет охранника, которому она свернула шею, и прицелилась в следующего стража порядка — это был тот самый недоверчивый охранник, который проверял их рюкзаки. Держа в одной руке свой бесполезный металлоискатель, он испуганно скорчился на полу возле стойки администратора. Нони выстрелила. Пуля угодила охраннику в плечо.

Услышав пронзительный вопль раненого, Зейд обернулся на крик, затем кинул взгляд в сторону лифтов: электронное табло над дверью показывало, что несколько кабин спускаются на первый этаж. Без сомнения, целая толпа охранников спешила на помощь своим товарищам. Зейд махнул рукой Нони, показывая, что им пора уходить, затем промчался через вестибюль, вскочил на стойку и с размаху вонзил меч в шею раненого охранника.

Как только Нони оказалась возле Зейда, тот вытащил из своего рюкзака пару бутылок с зажигательной смесью и швырнул их к дверям лифта; огонь и дым должны были задержать преследователей. Прежде чем уйти, Зейд достал из кармана куртки листок бумаги и положил его на стойку. Затем бунтовщики подхватили рюкзаки и бросились к выходу.

Никто не обратил внимания на двух подростков, которые промчались сквозь толпу, начавшую собираться возле мэрии. Они на ходу скинули с себя длинные черные шарфы и вскоре исчезли за углом здания. Никто не пытался остановить их, ведь они были всего–навсего детьми.

Понадобилось несколько часов, прежде чем преподаватели поняли, что же произошло на самом деле. К тому моменту, когда до них дошло, что двое бунтовщиков едва не разгромили мэрию, у них в руках остались лишь два черных вязаных шарфа и подброшенный Зейдом листок бумаги. Бумага, на которую мэр взглянул свирепым взглядом, прежде чем смять ее в своем огромном кулаке, оказалась пустым бланком аттестата зрелости с одной–единственной оценкой — в центре листочка красовалась большая цифра два, выведенная кровью.

Смысл послания был более чем понятен, гнев мэра — более чем силен.

 

Глава 6. ОПОЗДАНИЕ И НАКАЗАНИЕ

— Так–так–так, — укоризненно зацокал языком мистер Нил. Он стоял на пороге класса, прислонившись спиной к открытой двери. — Еще один опоздавший.

Тэк тяжело дышал, хватая ртом воздух: всю дорогу от метро до школы он бежал и сейчас не мог вымолвить ни слова. Рядом с ним, мрачно потупив взгляд, стояли еще двое учеников, мальчик и девочка.

Поезда в метро ходили без всякого расписания — Педагогический Совет, контролировавший общественный транспорт Города, внимательно следил за тем, чтобы время прибытия составов на станции, а также скорость, с которой они преодолевали перегоны, постоянно менялись. Накануне вечером Тэк, которому удалось улизнуть от разбушевавшихся старшеклассников и даже побывать в запретном Девятнадцатом районе, примчался на станцию метро и почти сразу сел в нужный поезд. Дома он с облегчением узнал, что Сюзи добралась без приключений. Но сегодня ему не повезло: поезд, на котором он обычно ездил по утрам, опоздал почти на полчаса, в результате мальчик прибыл в школу на пять минут позже и теперь стоял на пороге класса, глядя на свирепую физиономию учителя истории.

— К вашему сведению, господа, сегодня мы пишем контрольную работу, — злорадно объявил мистер Нил. — Так, небольшая проверка, всего десять вопросов, но дело в том, что опоздавшие не допускаются к работе.

— Но почему? — воскликнул Тэк.

— Потому что главная цель сегодняшней контрольной работы — наказать учеников, которые опаздывают на мои уроки, — честно признался мистер Нил. — Если вы опоздали, вы не можете писать работу, а если вы не пишете работу, вы получаете «два».

— Но я опоздал всего на две минуты, — подал голос мальчик, стоявший рядом с Тэком.

— Это не имеет значения, — с довольной ухмылкой заметил мистер Нил.

— А я пришла вовремя, — едва слышно пробормотала девочка. — Моя сумка осталась в классе, я просто вышла на минутку в гардероб, чтобы взять из кармана куртки носовой платок.

— Ах, как обидно! — Мистер Нил с притворным сочувствием всплеснул руками. — Как жаль, что твоя сумка не может написать работу вместо тебя.

Глаза девочки наполнились слезами. Бросив на нее равнодушный взгляд, учитель взялся за ручку двери:

— Я и впредь намерен устраивать такие опросы и надеюсь, в следующий раз вы соизволите прибыть вовремя, — мистер Нил одарил всю троицу ядовитой улыбкой. — Когда мы закончим писать работу, можете вернуться в класс.

Он расхохотался и захлопнул дверь.

***

— Ну, что на этот раз? — спросила Сюзи, окидывая Тэка критическим взглядом.

— Ничего, — отрезал Тэк. Он не собирался обсуждать с сестрой утренний инцидент с мистером Нилом.

Был обеденный перерыв. Подруга Сюзи, Мелисса, снова не пришла в школу, и Тэк согласился пойти вместе с сестрой в их любимую пиццерию, хотя после разговора с мистером Нилом он был настолько зол, что есть совершенно не хотелось.

— Что детки будут заказывать? — спросил косоглазый кассир,

— Пиццу с ветчиной, — раздраженно буркнул Тэк, кидая на прилавок пригоршню мелочи.

— А мне, пожалуйста, с колбасой, — прощебетала Сюзи, добавляя к деньгам брата несколько монеток.

Дважды пересчитав деньги, недоверчивый кассир пихнул локтем в бок стоявшего рядом официанта, что, очевидно, означало: дети честно рассчитались за свой обед, можешь выдать им по куску пиццы. Тэк пробормотал невнятное «спасибо», взял свою тарелку и поплелся к свободному столику. Сюзи со своей порцией следовала за братом.

Как только они сели за стол, Тэк сразу же принялся за еду, надеясь, что таким образом ему удастся избежать вопросов Сюзи. Он был уверен, что сестра попытается развлечь его своей болтовней, но находился в том состоянии, когда злость и усталость заставляют человека замкнуться в суровом молчании. Ему совершенно не хотелось, чтобы окружающие приставали к нему с расспросами и уж тем более развлекали. Однако волновался он зря: Сюзи настолько проголодалась, что ей, похоже, было не до разговоров. Она жадно уплетала свою пиццу, откусывая здоровенные куски и проглатывая их почти не жуя. Тэк поднял глаза и, слегка повернув голову, уставился в экран телевизора. Как обычно, он был настроен на центральный городской канал.

— Сегодня мэр Города дал краткую пресс–конференцию по поводу инцидента, произошедшего накануне в здании муниципалитета, — в голосе ведущей появились драматические нотки. — Инцидент был связан с утечкой газа, за которой последовала серия взрывов, унесшая жизни восьмерых человек.

На экране появилось неподвижно–трагическое лицо мэра, глава Города стоял перед входом в мэрию в окружении целой армии вооруженных полицейских.

— Это происшествие стало для нас настоящей трагедией, — объявил он. — Прежде всего, приношу глубочайшие соболезнования родственникам погибших. Как нам всем хорошо известно, здание мэрии чрезвычайно старое, поэтому подобные инциденты ни у кого не вызывают удивления. Мы внимательно изучим причины случившегося и сообщим о результатах проверки.

Тэк нахмурился. Взрыв газа в здании мэрии? Звучит не очень правдоподобно. Но прежде чем Тэк успел углубиться в размышления на эту тему, картинка на экране сменилась, и перед зрителями вновь возникло лицо диктора.

— А теперь к другим новостям… — ведущая снова сделала драматическую паузу. — Вы уверены, что мясо, которое вы едите, не представляет опасности для вашего здоровья? Вчера в больницу Города поступила жительница Пятого района. Молодой женщине был поставлен диагноз — свиное бешенство. Это неизлечимая болезнь, всегда заканчивающаяся летальным исходом. Полицейским удалось быстро обнаружить источник заражения — местную пиццерию, которую, в свою очередь, снабжает продуктами один из крупнейших поставщиков мяса и мясных полуфабрикатов. Педагогический Совет высказывает серьезные опасения: не исключено, что нашему Городу грозит массовая эпидемия этого страшного заболевания. И самое неприятно — вирус, вызывающий свиное бешенство, устойчив к высоким температурам, поэтому даже длительная термическая обработка мяса не гарантирует вам полной безопасности!

Тэк с подозрением уставился на свою тарелку, где лежал большой кусок пиццы с ветчиной. Сюзи в отличие от брата продолжала радостно уплетать свою порцию, не обращая внимания на леденящие душу истории, которые рассказывали по телевизору. Некоторое время он мрачно обдумывал сюжет о свином бешенстве. С одной стороны, он был голоден, но с другой, у него не было ни малейшего желания отдать концы из–за какого–то куска ветчины. Хотя, решил Тэк, по телевизору каждый день рассказывают об ужасных болезнях, которые то и дело обрушиваются на Город, но в реальной жизни ничего такого не происходит.

Успокоив себя этой мыслью, он махнул рукой на новости и с энтузиазмом набросился на еду. Пока Тэк размышлял о свином бешенстве, Сюзи успела расправиться со своей порцией. Она сидела напротив брата, наблюдая за тем, как он дожевывает сочный кусок ветчины.

— Ну, как дела? Сегодня утром произошло что–нибудь интересное? — с многозначительно–понимающим видом спросила сестра.

Тэк поспешно запихал в рот огромный кусок пиццы, и его физиономия стала похожа на голову хищной рыбы.

Сюзи расхохоталась.

— Если ты не хочешь разговаривать — не надо, — сказала она, выкидывая свою пластиковую тарелку в стоявший неподалеку контейнер для мусора.

Тэк молча продолжал жевать. Сюзи поняла, что брат все равно не скажет ни слова, и больше не пыталась приставать к нему с расспросами. Когда он наконец выкинул опустевшую тарелку в мусор, дети поднялись из–за стола и вышли на улицу. На обратном пути в школу Тэк твердо решил, что снова навестит того странного мальчика из Девятнадцатого района. До сих пор он откладывал этот визит; после школы спешил домой и сразу садился за уроки, но не было дня, чтобы он не вспоминал разговор с Юмаши. Он постоянно думал о том, что сказал ему продавец лимонада.

Иногда Тэк думал, почему он с таким нетерпением ждет новой встречи, и наконец понял: впервые в жизни, оказавшись на запретной территории рядом с загадочным мальчиком, он почувствовал себя абсолютно свободным. Там не было ни педагогов, ни полицейских, и, главное, он мог задавать любые вопросы человеку, который был его ровесником и в то же время знал так много важных и интересных вещей. Ответы, которые он получал, помогали ему понять, что происходит вокруг него. У Тэка появилось странное чувство, будто он прозрел там, где должен был оставаться слепым.

***

— А, Тэк, привет! Добро пожаловать, — Юмаши поднял голову от письма, которое читал, и отложил листок в сторону.

— Привет, — улыбнулся Тэк. — Что пишут? — добавил он, просто чтобы начать разговор.

— В этом Городе не очень много людей, с которыми я состою в переписке, — Юмаши сложил листок и сунул его обратно в конверт. — Вот, получил письмо от одного старого приятеля.

— Мм, понятно, — протянул Тэк, мысленно проклиная себя за то, что не в состоянии сказать что–нибудь более вразумительное.

— У тебя усталый вид, в прошлый раз ты выглядел намного бодрее, — заметил Юмаши, наполняя лимонадом два бумажных стаканчика.

— Школа, — холодно бросил Тэк. — Нам задают много уроков, приходится заниматься допоздна. А что, так заметно?

— Заметно, — сказал Юмаши, пододвигая один из стаканчиков поближе к Тэку. — Ты чем–то обеспокоен? — Он поднес к губам стаканчик с лимонадом.

— Да, — сказал Тэк, изо всех сил стараясь припомнить все, что с ним произошло за прошедшую неделю. — Мне сейчас трудно вспомнить подробности, но я постоянно злюсь.

— Наша память всегда стремится избавиться от неприятных воспоминаний, — философски заметил Юмаши, прихлебывая напиток.

— Я дико устал от школы, — признался Тэк. Он сделал большой глоток лимонада. — Мне и без того трудно выучить все, что нам задают, а тут еще учителя делают всякие пакости, как будто нарочно хотят вывести меня из себя. Иногда мне кажется, что школа только для этого и существует.

— Правильно, — Юмаши поставил свой стаканчик на стол.

— Что правильно? — Тэк бессмысленно захлопал глазами.

— В Городе существует Педагогический Совет, — пояснил Юмаши, — который обладает огромной властью. Все их усилия направлены на то, чтобы превратить школу в механизм подавления и довести учеников до физического и эмоционального истощения, но в то же время не доводить вас до полного безумия и не допустить появления слишком большого числа отстающих.

— Но какой в этом смысл? — спросил Тэк.

Он во все глаза смотрел на своего собеседника, позабыв о стаканчике с недопитым лимонадом.

— Это часть системы под названием «промывание мозгов», — Юмаши помешал лимонад в кувшине длинной деревянной ложкой. — Вас приучают оставаться покорными, даже когда условия существования становятся невыносимыми. Таким образом вас готовят к взрослой жизни: по окончании школы вы превратитесь в послушных добропорядочных граждан нашего славного Города.

Некоторое время мальчик хранил молчание, старательно обдумывая слова Юмаши. Неужели все издевательства и унижения, через которые ему пришлось пройти, были заранее спланированы?

— Значит, мы просто подопытные кролики? — Тэк горько усмехнулся.

— Да, иного объяснения нет и быть не может, — Юмаши утвердительно кивнул головой. — Власть над людьми — вот их главная и единственная цель. Педагоги свято верят, что, если хорошенько промыть вам мозги, пока вы еще молоды, они без труда смогут держать вас под контролем, когда вы станете взрослыми.

— Но… как… как они… — Тэк запнулся, сам толком не зная, что хочет спросить.

Он был удивлен не столько тем, что именно сказал ему Юмаши, сколько потрясен глубиной и масштабом проводимого над ними эксперимента. Тэк вдруг вспомнил массу разных вещей, связанных с его учебой в школе, которые всегда вызывали у него жгучее отвращение, но сейчас каждый отдельный факт казался несущественной мелочью по сравнению с общей ужасающей картиной, которую нарисовал ему продавец лимонада.

— Однако в своей основе подобная система крайне ненадежна, — продолжил Юмаши. — Если к тому моменту, когда ребенок заканчивает курс дрессировки в их пресловутой школе, им не удается полностью взять его под контроль, у педагогов возникают серьезные проблемы: есть риск, что этот непослушный ребенок может быть опасен для них.

— Интересно, каким образом? — спросил мальчик.

— Всему свое время, — спокойно произнес Юмаши. — Власть педагогов уже пошатнулась. Помнишь, я говорил тебе о людях, которые противостоят им?

— Ты… ты хочешь сказать, что эти люди… дети? — выдохнул потрясенный Тэк.

— Да, — с невозмутимым видом подтвердил Юмаши. — Но они не похожи на нас с тобой. В отличие от нас они не рассуждают о тех вещах, которые их не устраивают. Они действуют через насилие и убийства. Но, увы, такой подход к решению проблемы может породить лишь хаос и еще большее насилие с обеих сторон.

— А что еще им остается делать? — спросил Тэк. — Что, кроме насилия и убийства, может заставить педагогов отдать власть?

— Что делать? Ждать, — сказал Юмаши. — Они могли бы просто подождать. Педагоги стареют, со временем они уйдут естественным путем. И тогда на смену старым педагогам придем мы. Я знаю, моя идея — чистый идеализм, но все же, я убежден, это лучше чем жестокость и бессмысленное кровопролитие.

Тэк задумался. План Юмаши выглядел вполне логично, хотя воплощение этого замысла потребует огромного терпения и времени. Тэк не был уверен, что у него хватит спокойствия дожидаться, пока старые педагоги вымрут сами собой.

— Просвещение молодого поколения, — продолжил Юмаши, — вот верный и бескровный путь к победе. Нет необходимости убивать, со временем мы сами можем стать Педагогами. Да, вероятно, на это уйдет жизнь нескольких поколений, но зато нам не придется жертвовать жизнями людей.

Тэк задумчиво потер лоб. Допустим, ему удастся пройти через все испытания школьной жизни и получить хорошее образование, тогда он мог бы сам начать делать карьеру педагога. И если рядом с ним будет достаточно людей, которые мыслят так же как он, им удастся изменить систему. Почему бы и нет?

— Главная проблема, связанная с воплощением моей идеи, заключается в следующем, — Юмаши горько усмехнулся. — Она нереалистична, потому что непопулярна. Как ты думаешь, почему я живу один в этом районе? Увы, терпение не входит в число человеческих добродетелей. К тому же весьма сомнительно, что достаточно большое количество людей способно пройти через Систему Воспитания и Образования и не сломаться к тому моменту, когда они покинут школу.

— Мм–да, — пробормотал Тэк. Он заметил еще одну слабую сторону в рассуждениях Юмаши. — Твой план не приносит никакого облегчения тем, кто сейчас ходит в школу.

Неожиданно Юмаши подался вперед и пристально уставился на Тэка: темные стекла очков грозно поблескивали на солнце.

— Верно, я не могу ничего сделать, чтобы облегчить жизнь теперешним школьникам, — согласился он, — но, если бы мне удалось помочь им понять, почему они страдают, тогда, возможно, им было бы намного легче переносить страдания.

На этом разговор закончился. Домой Тэк вернулся в полном смятении.

 

Глава 7. ИСКЛЮЧЕНИЕ ИЗ ШКОЛЫ

Из всех наказаний, имевшихся в арсенале педагогов, исключение из школы считалось самым страшным. В отличие от остальных мер воздействия, которые могли применить к ученику, чтобы заставить его в дальнейшем соблюдать дисциплину, эта была сродни смертному приговору.

Решение об исключении из школы мог принять только полномочный представитель Педагогического Совета. Конечно, директор школы имел право обратиться в Совет с соответствующей просьбой, но, поскольку сам он не являлся педагогом, окончательный вердикт выносил член Совета. Для этого при Педагогическом Совете существовала специальная должность дисциплинарного инспектора: эти люди занимались исключительно рассмотрением дел учеников, которых признавали безнадежными. Их, словно вредные сорняки, выдирали с корнем, дабы они не портили возделываемый педагогами благородный сад.

Школьники старались не задумываться о том, что происходит с детьми, которых исключают из школы; они не хотели вспоминать об этих несчастных, которые просто исчезали из их жизни, а вскоре исчезала и сама память о них. Всех людей, а детей особенно, страшит неизвестность, а исключение из школы, подобно смерти, представлялось им чем–то страшным и загадочным. Дети не понимали смысла этого наказания и испытывали ужас при одной мысли о том, что и их может постигнуть та же участь. И уж тем более никто из них никогда не стал бы интересоваться судьбой исключенных товарищей…

Так было до того дня, пока Тэк сам не стал свидетелем исключения из школы: он собственными глазами увидел, как это происходит на практике.

— Слышал? Они поймали того парня, который пакостил в туалетах, — Сюзи допила остатки колы и рассеянно отшвырнула банку в сторону.

Тэк открыл глаза и сел. Прошлой ночью он почти не спал, поэтому сегодня не пошел в пиццерию, а вместо обеда решил немного подремать в тени деревьев на заднем дворе школы, где находилась прачечная. Он любил это место; здесь он не рисковал столкнуться с охранником или наткнуться на хулиганов, которые гнались за ним в ту злополучную пятницу и которые, как подозревал Тэк, до сих пор охотятся за ним, чтобы отомстить за нанесенные оскорбления. Сюзи, вернувшись из пиццерии, нашла брата в его убежище. В течение нескольких минут она безуспешно пыталась разбудить его, и наконец ей это удалось: сообщение Сюзи мгновенно вернуло Тэка к реальности.

— Неужели? — подавляя зевок, спросил он.

— Да, — сказала Сюзи. — Это оказался один парень из десятого класса.

Последние несколько недель кто–то регулярно бил зеркала и ломал двери кабинок в школьных туалетах. Вандал действовал все наглее, и вскоре всем стало ясно, что, как только виновника поймают, единственным достойным для него наказанием будет исключение из школы.

— Его уже исключили? — спросил Тэк.

— Я слышала, что его заперли в кабинете директора, — весело сообщила Сюзи, довольная тем, что ей удалось заинтересовать брата своей потрясающей новостью. — Сегодня должен приехать дисциплинарный инспектор.

— Сегодня?

— Ага. Ну, то есть я думаю, что иначе они не стали бы запирать его в кабинете директора.

Тэка охватило внезапное возбуждение: ему всегда хотелось узнать, что происходит с человеком, которого исключают из школы. В конце концов, это было наказание, которым учителя постоянно пугали своих учеников. Правда, Тэку всегда казалось странным, почему, несмотря на отвращение, которое школа вызывала у большинства детей, эта угроза представлялась им самой страшной.

— Как ты думаешь, — начал Тэк, — если мы прямо сейчас пойдем к кабинету директора, нам удастся посмотреть, что там происходит?

— Ты имеешь в виду посмотреть, как они будут исключать того парня? — с любопытством спросила Сюзи. — Зачем тебе это, Тэкки?

На этот раз он решил оставить без внимания обращение Сюзи, из–за которого всегда злился на сестру.

— Просто интересно, — Тэк старался говорить беззаботным голосом.

— Ну, я полагаю, в данный момент нам все равно делать нечего, — резонно заметила сестренка, поднимаясь со скамейки. — Если ты, дорогой братец, действительно хочешь посмотреть, как они наказывают хулиганов, сегодня у тебя есть такая возможность.

— Отлично. Так чего же мы ждем? — воскликнул Тэк, вскакивая со скамейки и вскидывая на плечо рюкзак.

Ему потребовалось всего несколько минут, чтобы обогнуть здание школы и взбежать по ступенькам крыльца. Сюзи послушно следовала за братом, хотя отнюдь не горела желанием посмотреть на расправу над десятиклассником. Поднявшись на второй этаж, они увидели, что возле кабинета директора уже сгрудились любопытные, тем более что дверь была открыта. Тэк и Сюзи присоединились к толпе. Они вытягивали шеи, пытаясь получше разглядеть, что происходит в кабинете.

— Эй, мы своими глазами увидим, как исключают из школы! — взволнованно прошептала Сюзи.

Они общались очень тихо, в основном жестами, так что вряд ли их могли поймать на том, что они нарушают одну из главных заповедей — не разговаривать в стенах школы.

Тэк молча кивнул и приложил палец к губам. В центре комнаты стояла высокая полная женщина — директор школы. Рядом с ней, неуклюже переминаясь с ноги на ногу, топтался сутулый светловолосый мальчик с бледным продолговатым лицом. У мальчишки был вид человека, приговоренного к смерти, который, поднимаясь на эшафот, пытается сохранить достоинство. Судя по виду директрисы, ей больше всего хотелось разогнать столпившихся в дверях детей, и, вероятно, она давным–давно приказала бы им разойтись, если бы не третий человек, стоявший напротив виновника этого переполоха.

— Мистер Кейн, — официальным тоном произнесла директриса, протягивая инспектору руку, — я рада, что вы так быстро откликнулись на нашу просьбу и прибыли в школу.

— Вы сказали, что дело срочное, поэтому я приехал, как только получил ваше сообщение, — мистер Кейн пожал протянутую руку.

Тэк с интересом изучал инспектора, хотя выглядел тот совершенно обычно. Деловой костюм мистера Кейна казался почти таким же неудобным, как серая школьная форма. Лицо его было совершенно неприметным, и, если бы Тэк повстречал его на улице, он никогда не узнал бы в мистере Кейне педагога, а уж тем более дисциплинарного инспектора.

Но вглядевшись повнимательнее в его лицо, Тэк неожиданно заметил одну очень странную особенность: мистер Кейн волновался, хотя изо всех сил старался это скрыть.

— Мне очень жаль, что нам не довелось познакомиться раньше, — с любезной улыбкой заметил инспектор. — Конечно, хотелось бы, чтобы повод для нашего знакомства был более приятным, нежели хулиганская выходка… э-э… кажется, этого юного джентльмена зовут Джонс?

Мистер Кейн перевел взгляд с директрисы на светловолосого мальчика, чья хулиганская выходка заставила инспектора лично прибыть в школу.

— Да, меня зовут Джонс, — тихо пробормотал малолетний хулиган.

— Познакомьтесь, молодой человек, — строгим тоном произнесла директриса, — это мистер Кейн, новый дисциплинарный инспектор, курирующий нашу школу.

— А что случилось со старым? — едва слышно поинтересовался Джонс.

— С ним случилась маленькая неприятность, — мистер Кейн нахмурился и провел ладонью по своим прилизанным черным волосам. — Но это к делу не относится.

— Мистер Кейн, это опасный негодяй, — изрекла директриса таким тоном, словно поставила мальчику смертельный диагноз.

— Я вижу, — мистер Кейн окинул мальчика холодным взглядом. — Итак, Джонс, я слышал, что ты ведешь войну против… э-э… наших туалетов.

Джонс не стал отпираться.

— Ага, — кивнул он головой.

— А тебе известно, что здание школы и все имущество является собственностью Педагогического Совета? — спросил мистер Кейн.

— Да, нам что–то такое говорили.

— А ты знаешь, что порча принадлежащего Совету имущества является преступлением? — продолжал допытываться инспектор.

— Догадываюсь, — буркнул Джонс.

— При поступлении в школу ты подписал целый ряд документов, пообещав строго соблюдать правила поведения и беспрекословно подчиняться законам школы, — изрек мистер Кейн, доставая из своего портфеля черную кожаную папку. — Вот они, все здесь, у меня. Учитывая серьезность совершенного тобой преступления.., — инспектор раскрыл папку и взглянул на лежащие внутри документы, — и тот факт, что в твоем досье имеется информация о ранее совершенных проступках… боюсь, у меня нет иного выбора, кроме… кроме исключения тебя из школы.

— Да, я понимаю, — выдавил Джонс.

— Отлично. Рад, что ты, по крайней мере, готов нести ответственность за свои поступки. — Мистер Кейн захлопнул папку и убрал ее обратно в портфель. — Твои родители уже поставлены в известность. Ты их больше не увидишь.

— Как скажете, — Джонс пожал плечами, старательно напуская на себя равнодушный вид.

Рука инспектора легла на плечо мальчика:

— Пойдем.

Не выпуская плеча Джонса, мистер Кейн повел его к центральному выходу. Толпа в коридоре расступилась. Дети замерли на месте, с ужасом глядя вслед удаляющейся паре.

Гнетущую тишину нарушил голос директрисы.

— Все, представление окончено, — гаркнула она. — Вон отсюда!

Толпа начала неохотно расходиться. Сюзи ухватила Тэка за рукав и потащила за собой. Он покорно поплелся за сестрой, хотя перед глазами у него так и стояла мрачная картина: два темных силуэта, исчезающих в конце длинного школьного коридора. Какая судьба уготована Джонсу? Что же все–таки происходит дальше, после того как дисциплинарный инспектор уводит исключенного из школы?

Тэк и раньше задумывался на эту тему, однако сейчас ему как никогда важно было получить ответ на свой вопрос. Но он прекрасно знал: никто и никогда не сможет ответить ему, в Городе нет ни единого человека, которого он мог бы спросить…

Или есть? Тэка словно током ударило. Да, конечно, есть один человек, к которому он может обратиться!

***

— Итак, нам известно, что ряды бунтовщиков пополняются за счет беспризорников, — сказал мэр, откидывая крышку зажигалки.

— Так точно, сэр. Похоже, они примыкают к бунтовщикам, просто чтобы не умереть с голоду. В результате количество беспризорников в нашем Городе остается на постоянном уровне, который сравнительно невысок… — отрапортовал мистер Уотерс.

— Зато количество бунтовщиков постоянно увеличивается, — мэр резким щелчком захлопнул крышку зажигалки. — Оставим статистику в покое. Давайте перейдем к делу. У меня есть план, который поможет нам покончить с этой проблемой.

— План? — с искренним интересом переспросил начальник полиции.

— Да. Прежде всего, надо запретить исключенным из школы детям возвращаться домой и вообще вступать в контакты со своими родителями, — неторопливо произнес мэр. Мистер Уотерс достал блокнот и старательно записал его слова. — Таким образом, в дальнейшем мы сможем без лишнего шума уничтожать их.

Начальник полиции выронил карандаш:

— У… уничтожать?

— Беспризорники — это отбросы общества, их смерть — всего лишь дело времени. Но если раньше мы просто ждали, когда они сами погибнут от голода, то теперь, когда они начали примыкать к бунтовщикам, мы больше не имеем права смотреть на это сквозь пальцы. Давайте избавим бедных бездомных детей от излишних страданий, нанесем, так сказать, упреждающий удар. Я сегодня же издам соответствующее распоряжение, и хочу, чтобы уже через три дня ваши полицейские приступили к уничтожению вновь исключенных.

— Но, сэр… — пролепетал начальник полиции.

— Никаких «но», мистер Уотерс. Вопрос решен и обсуждению не подлежит, — ледяным тоном произнес мэр. — Вступая в должность, я принял присягу, поклявшись защищать покой нашего Города и безопасность его граждан, и намерен до конца исполнить свой долг, чего бы мне это ни стоило. Вы, полицейские, приносите точно такую же клятву. И я полагаю, что имею право рассчитывать на вашу преданность общему делу. Вы меня понимаете, мистер Уотерс?

— Да, я просто…

— Я спрашиваю: вы меня понимаете?

— Да, сэр.

— Отлично. Да, и еще…

— Слушаю, сэр.

— Пускай этот разговор останется между нами. Думаю, так будет лучше и безопаснее для всех нас.

— Конечно, господин мэр. Совершенно с вами согласен.

***

Тэк мчался не чуя под собой ног, сердце кузнечным молотом бухало у него в груди. Произошло то, чего он так боялся: мальчик уже начал забывать о громиле Джо и его приятелях, которые гнались за ним и Сюзи в ту злополучную пятницу, но сегодня, когда он решил после школы навестить своего знакомого продавца лимонада, они подкараулили его в переулке, неподалеку от забора, отделявшего Девятнадцатый район от Двадцатого.

Тэк не сомневался, что успеет раньше них добраться до спасительного забора, однако на этот раз троица не собиралась отступать: если Тэк побывал на запретной территории и вернулся оттуда целый и невредимый, то почему бы им тоже не перебраться на другую сторону? Джо с приятелями, не теряя времени, полезли через забор вслед за Тэком. У него все еще было небольшое преимущество, но он быстро терял силы, грудь разрывалась от нехватки воздуха, ноги налились свинцом. Спотыкаясь, он промчался по улице и, завернув за угол, с облегчением увидел, что Юмаши сидит на прежнем месте в своей обычной позе: ноги в сандалиях лежат на краю стола, в руках открытая книга.

Тэк не знал, откуда у него взялась такая уверенность, но он ни секунды не сомневался: этот парень может решить любую проблему.

— Юмаши, ты должен помочь мне, — выдохнул Тэк, подскакивая к столу.

Тот опустил книгу на колени и удивленно вскинул бровь.

— Что случилось? — спросил он.

— Три… три придурка… гонятся за мной, — задыхаясь, выпалил Тэк.

Он ткнул пальцем в ту сторону, откуда с секунды на секунду должны были появиться его преследователи.

— Почему они гоняются за тобой? — поинтересовался Юмаши.

— Потому что они придурки! — в сердцах выкрикнул мальчик, начиная сердиться на Юмаши, который никак не хотел понять, насколько серьезна угрожающая Тэку опасность.

Юмаши молчал. Мгновение спустя из–за угла выскочила разъяренная троица во главе с Джо. Заметив Тэка и еще какого–то мальчишку, они, не раздумывая, бросились к ним. Судя по торжествующе–злобному выражению, появившемуся на их лицах, хулиганы были намерены расправиться с обоими.

— Придурки, — заметил Юмаши, наблюдая за приближающимися парнями.

— Ага, попался! А ну–ка, ты, идиот, иди сюда, — Джо поманил Тэка пальцем.

Юмаши неторопливо снял ноги со стола и отложил книгу.

— Кажется, вы желаете побеседовать с моим другом? — вежливо осведомился он.

— Да, очень желаем. А ты что, возражаешь? — с вызовом бросил Джо.

— А у вас имеются какие–то претензии к моему другу?

— Угу. Этот сопляк слишком много болтает, и к тому же он не умеет вежливо разговаривать со старшими.

Юмаши вздохнул:

— Вероятно, его слова задели вас за живое, если вы мечтаете отомстить ему.

Троица с недоумением переглянулась. Что означает эта изысканная речь? Парень издевается над ними?

— Эй, ты, хочешь помериться со мной силами? — Джо выпятил грудь и упер руки в бока.

— Я предпочел бы обойтись без драки, — честно признался Юмаши. — Мне никогда не нравилось превращать дискуссию в примитивную потасовку.

— Если не хочешь драться, заткнись и отойди в сторону, — рявкнул Джо.

— Ты не понял, — нахмурился Юмаши, — я сказал, что предпочел бы обойтись без драки.

— И что же, по–твоему, мы должны делать? — насмешливо спросил один из хулиганов.

— Если ты предпочитаешь обходиться без драки, то сиди тихо и помалкивай, — посоветовал Джо.

— Пожалуйста, покиньте этот район, — снова вежливо попросил Юмаши. Он взял стоявший на столе стаканчик с лимонадом и сделал пару глотков. — В противном случае я должен заранее принести вам свои извинения за те неприятности, которые мне, вероятно, придется доставить вам, поскольку я вынужден предпринять определенные действия, дабы защитить своего друга.

— Хватит болтать, — махнул рукой третий парень. — Давай, Джо, врежь сопляку как следует.

— И то верно, — осклабился тот и решительно шагнул к Тэку.

Джо сжал кулак и выкинул вперед руку, целясь Тэку в лицо. Все последующие события происходили настолько быстро, что никто даже не успел толком понять, что именно случилось. Все, что успел заметить Тэк, — это какая–то неясная тень, промелькнувшая у него перед носом, затем последовал тошнотворный хруст, и он увидел, что Юмаши одной рукой схватил Джо за запястье и одновременно нанес ему резкий удар пяткой по колену. Нога мальчишки дернулась и выгнулась в сторону под неестественным углом. В первое мгновение возле стола воцарилась мертвая тишина; Джо застыл, выпучив глаза от удивления, затем раздался душераздирающий вопль.

Пока громила со стоном корчился на земле, его приятели, разинув рты, смотрели на Юмаши.

— Это не на всю жизнь, — успокоил их тот. — Некоторое время ему будет затруднительно лягать людей ногами, но потом все пройдет. А теперь почему бы вам не позаботиться о своем товарище? Тащите его обратно в школу, там ему окажут первую помощь. Приятели Джо не заставили Юмаши повторять свое приказание дважды: подхватив друга под руки, они поволокли его по улице. Отступление сопровождалось дикими воплями и проклятиями их изувеченного главаря. Тэк смотрел вслед удаляющейся троице, одного взгляда на их обескураженные физиономии было достаточно, чтобы доставить ему ни с чем не сравнимое удовольствие. Похоже, загадочному продавцу лимонада из Девятнадцатого района удалось произвести неизгладимое впечатление не только на Тэка.

— Я вижу, ты чем–то встревожен, — осторожно заметил Юмаши, когда Тэк наконец опустился на стул. — Чем–то помимо столкновения с Джо и его бандой. Верно?

Совершенно очевидно, что беседуя с Тэком, который стал регулярно наведываться в Девятнадцатый район, Юмаши научился отлично понимать своего нового знакомого, в то время как сам Юмаши оставался для Тэка полной загадкой.

— Э-э… да… я… у меня есть один вопрос, — неуверенно начал мальчик.

Он все еще дрожал от напряжения и, чтобы немного успокоиться, сделал глоток лимонада и откинулся на спинку стула.

— Любопытство — опасная штука, — усмехнулся Юмаши. Он вел себя так, словно ничего не произошло.

— Спрашивай, я постараюсь удовлетворить его. Хотя по опыту знаю, удовлетворенное любопытство — все равно что костер, в который подбросили охапку хвороста: чем больше хвороста ты подбрасываешь, тем сильнее разгорается пламя.

Тэк пропустил мимо ушей странное сравнение Юмаши. Он взглянул на продавца лимонада, который как обычно с невозмутимо–бесстрастным видом сидел за своим столом, и задал вопрос, многие годы мучавший не одно поколение школьников:

— Что педагоги делают с теми, кого исключают из школы?

— Ничего.

Тэк, не веря собственным ушам, уставился из Юмаши:

— Как ничего?!

— Так. С ними не делают ничего особенного, — терпеливо пояснил Юмаши, — разве что исключенные перестают ходить в школу.

— Но… но.., — Тэк чувствовал, что у него начинает кружиться голова, — но тогда почему…

— Потому что исключение из школы — это еще не наказание, — сказал Юмаши. — Наказанием становится то, что происходит потом. Ты и сам знаешь, что Город находился в полной и безраздельной власти педагогов, они прямо или косвенно контролируют жизнь людей от рождения до сомой смерти. Обычно семья, родственники, друзья начинают сторониться человека, которого исключили из школы. Само собой, на работу таких людей не берут, и в результате они превращаются в бездомных бродяг, становясь наглядным примером для остальных родителей: вот, смотрите, что ждет ваших детей, если вы с пеленок не научите их покорности.

Тэк молчал, пытаясь переварить эту ужасающую информацию. Наконец он нарушил молчание и тихо произнес:

— Какой кошмар…

— Да, — хмуро согласился Юмаши. — Эти обреченные люди проводят остаток своей никчемной жизни, бесцельно слоняясь по улицам заброшенных районов, хотя, как правило, долго они не живут. Иногда беспризорники впадают в буйство и начинают хулиганить, тогда приходят полицейские, чтобы… усмирить их.

Тэк, опустив голову, угрюмо разглядывал камни мостовой о Значит, исключение из школы — это и вправду самое страшное наказание… Хотя с исключенными происходит совсем не то, о чем думал Тэк, но, возможно, то, что с ними происходит, — еще ужаснее.

— Однако… — негромко произнес Юмаши.

Тэк вскинул голову. Загадочная интонация в голосе Юмаши подсказала мальчику, что продавец лимонада готов открыть ему какой–то важный секрет.

— Что? — хриплым голосом спросил он, с нетерпением вглядываясь в лицо Юмаши,

Тот поправил сползшие на нос солнечные очки и склонил голову набок. Тэк почувствовал, как внутри у него нарастает напряжение: казалось, собеседник внимательно изучает его, словно пытается понять, стоит ли продолжать. Наконец Юмаши слегка кивнул головой, очевидно решив, что Тэк достоин того, чтобы быть посвященным в тайну:

— В последнее время у исключенных появилась возможность начать новую жизнь.

— Им разрешили возвращаться в школу? — с надеждой спросил Тэк.

— Нет, — лицо Юмаши оставалось бесстрастным.

— Но… если их не берут обратно в школу… — начал Тэк.

— У них появилась возможность сражаться со школой, — все тем же ровным голосом произнес Юмаши.

— Сражаться… сражаться со школой?

— Да. Я ведь уже рассказывал тебе о детях, которые борются с педагогами. Они с радостью принимают в свои ряды беспризорников. Теперь исключенные сражаются с системой, которая отвергла их. Вместо того чтобы медленно умирать от голода, они предпочитают умереть на поле боя. А еще они сражаются, потому что глубоко заблуждаются.

— В чем они заблуждаются?

— Они вверят, что сражаются за свое будущее, за лучшее будущее. Хотя в действительности им предлагают ту же смерть, только подают ее в более живописном виде. И лишь те, кто ясно понимает, что же происходит на самом деле, воюют потому, что хотят отомстить своим обидчикам, или просто ради острых ощущений.

Тэк снова нахмурился. Представив мрачное будущее, которое ждет его, если вдруг случится такое несчастье, и он окажется за воротами школы, он подумал, что никогда не стал бы грязным бродягой, который мечтает лишь об одном — поскорее умереть. Он обязательно принял бы участие в битве с педагогами. Да, он всей душой жаждал бы мести, и острых ощущений тоже. Если же детям–изгоям взамен никчемного прозябания на задворках жизни предлагают и то и другое, то вряд ли стоит винить их за этот выбор.

— Я вижу, ты не согласен со мной, — губы Юмаши дрогнули в улыбке. — В этом нет ничего удивительного: если бы я до сих пор учился в школе, то, скорее всего, мне тоже трудно было бы согласиться с этим. Но, имея возможность жить так, как я живу, я несколько лет потратил на раздумья, и мне удалось убедиться в собственной правоте. — Он поправил очки. — Но ты не расстраивайся, Тэк! У меня еще будет время найти человека, который разделяет мои взгляды. В любом случае, ты счастливчик: тебе никогда не придется делать подобный выбор.

— Какой выбор? — не понял он.

— Сражаться с педагогами или нет, — подсказал ему Юмаши. — Ладно, Тэк, уже поздно. Давай на сегодня закончим. Тебе пора.

Тэк не стал возражать, ему хотелось побыть одному, чтобы хорошенько подумать и переварить обрушившуюся на него информацию. Он поднялся со стула и вскинул на плечо рюкзак. По дороге домой он снова и снова вспоминал слова Юмаши. Да, он обязательно принял бы участие в войне с педагогами, но парень прав: если Тэку повезет, он никогда не встанет перед выбором — воевать с педагогами или прозябать в беспризорниках. Все заботы мальчика сводились к одному — школа, домашние задания, тесты, контрольные работы и постоянная мысль о том, как справиться со всем этим и не сойти с ума.

— Что бы я ни выбрал, все равно проиграл бы, — пробормотал он себе под нос.

И был прав. В конце концов, в этом Городе дети всегда оставались в проигрыше.

 

Глава 8. СПЛОШНЫЕ НЕПРИЯТНОСТИ

— И вот, когда мой отец узнал про ту историю с мистером Нилом, он пришел в бешенство и лишил меня карманных денег! — сердитым голосом сообщил Тэк и взмахнул рукой, изображая отца, который лишает его средств к существованию.

Увлекшись рассказом, он забыл, что держит в руке стакан с лимонадом, и содержимое стакана выплеснулось на стол и на брюки Юмаши.

— Ничего страшного, — успокоил тот смущенного Тэка. — Сегодня жарко, а лимонад прекрасно освежает.

Тэк заметил, что сидеть в липкой одежде после лимонадного душа вряд ли приятно, каким бы жарким ни был день, но все же он был благодарен Юмаши за то, что тот не рассердился на него за неловкость. Помимо этого у Тэка была еще масса поводов благодарить его.

Через несколько дней после того, как Джо и его приятели побывали в Девятнадцатом районе, Тэк случайно столкнулся с ними в школе. Завидев его, вся троица спешно ретировалась. С тех пор у Тэка вошло в привычку каждый день навещать Юмаши, несмотря на протесты родителей, которые постоянно выговаривали сыну за то, что он болтается по улицам с друзьями вместо того, чтобы сидеть дома и учить уроки. Тэк не пытался возражать им, угрызения совести не мучили его: пускай родители думают, что он гуляет с друзьями, ведь отчасти так оно и было — Юмаши на самом деле стал его другом, хотя и очень необычным.

— Продолжай, пожалуйста, — попросил он. — Признаюсь, у меня есть одна слабость — мне всегда нравилось слушать истории о том, какие у людей бывают проблемы.

— Да–да, это очень интересно, — согласился Тэк, пытаясь вспомнить, на чем он остановился. — Ну вот, теперь они дают мне так мало денег, что едва хватает на обед. Такое впечатление, что меня засадили в тюрьму.

— Понятно, — Юмаши сдвинул солнечные очки на кончик носа. — Возможно, я смогу помочь твоему горю, — он выудил из кармана пластиковую карточку и положил ее на край стола. — Помнишь, я как–то сказал тебе, что не нуждаюсь в деньгах, а ты спросил, откуда они у меня. Полагаю, что теперь я могу частично ответить на твой вопрос: вот кредитная карта, на которой хранится мой личный капитал, а это довольно внушительная сумма.

— И ты отдашь мне часть своих денег? — воскликнул Тэк, с интересом поглядывая на кредитку.

Он собирался всего лишь рассказать другу о своих проблемах, но никак не ожидал, что Юмаши вдруг решит поделиться с ним своими несметными богатствами.

Но тот несколько охладил его пыл:

— Если ты думаешь, что я просто дам тебе денег, ты ошибаешься. Но если ты согласишься выполнять кое–какую работу, я могу гарантировать тебе приличное вознаграждение.

— Работу?

— Да, работу. Не волнуйся, ничего опасного. Просто у меня возникли небольшие проблемы, которые ты, вероятно, сможешь решить.

—- Интересно. И что я должен делать? — спросил Тэк.

— Узнаешь, если согласишься работать на меня, — сказал Юмаши.

Тэк задумался. Парень, безусловно, производил впечатление честного человека, и, какой бы ни была работа, которую он предлагает, ничего плохого он предложить не может. Собственно, вопрос сводился только к одному:

— Сколько ты будешь мне платить?

— В те дни, когда сможешь приходить сюда, ты будешь выполнять по одному заданию. После выполнения каждого задания я буду платить тебе двадцатку в городской валюте.

Глаза мальчика округлились: деньги немалые, и, если так пойдет, за короткое время он скопит целое состояние.

— И я смогу приходить в любой день, когда захочу? — уточнил Тэк.

— Да, ты сможешь приходить, когда захочешь, — подтвердил Юмаши.

— А сколько времени потребуется на выполнение задания?

— Это зависит от тебя, — на губах Юмаши промелькнула едва заметная улыбка,

— Я согласен, — сказал Тэк. Предложение выглядело слишком соблазнительным, и Тэку даже не верилось, что это правда. — Могу я начать завтра?

— Именно это я и хотел предложить, — Юмаши сделал глоток лимонада из бумажного стаканчика. — Ну, раз мы договорились, жду тебя завтра после школы.

— Отлично. Можно еще один вопрос: какие задания?

— Нет, Тэк, пускай пока это будет для тебя сюрпризом.

Эти слова показались мальчику зловещими.

— А теперь иди домой и ложись спать, — сказал Юмаши. — Завтра тебя ждет длинный день.

Последнее замечание ничуть не развеяло опасений Тэка, хотя в данный момент перспектива получения денег была для него гораздо важнее, чем загадочные намеки его странного друга.

***

Во всем Девятнадцатом районе только одна улица была обитаемой, — если присутствия одинокого мальчика, который целый день сидит за столом с кувшином лимонада, достаточно, чтобы улица считалась обитаемой. По обеим ее сторонам тянулся ряд одинаковых домов из красновато–коричневого кирпича, длинные пожарные лестницы, которыми были соединены железные балконы, расположенные на фасадах домов, напоминали хитросплетение тропических лиан. Электричество без перебоев поступало на территорию Девятнадцатого района: каждый вечер на улицах исправно зажигались фонари, и в их неровном желтоватом свете на стенах домов и тротуарах плясали странные тени.

Обычно по ночам единственная обитаемая улица Девятнадцатого района была пуста, потому что даже Юмаши нуждался в отдыхе и сне. Однако сегодня все было по–другому. Юмаши остался сидеть возле своего стола, он читал книгу при свете уличного фонаря и неторопливо прихлебывал лимонад из бумажного стаканчика. Казалось, он чего–то терпеливо ждет. Наконец, когда дома погрузились в непроглядный мрак, а вдоль тротуаров поползли клубы ночного тумана, произошло событие, более удивительное, чем присутствие Юмаши на ночной улице.

Из–за угла дома появился еще один мальчик: его длинная черная тень легла на мостовую, освещенную тусклым фонарем. Юмаши заметил его приближение, однако вида не подал. Отважный мальчик, не побоявшийся глубокой ночью забрести на территорию Девятнадцатого района, подошел к столу и, не дожидаясь приглашения, опустился на стул напротив Юмаши.

— Давненько мы не виделись, — сказал он, окидывая Юмаши внимательным взглядом. — Ты вырос.

— Мне казалось, мы договорились, что больше не будем встречаться, — холодно произнес парень, не обращая внимания на замечание своего ночного гостя.

— Да, — согласился мальчик, — я помню о нашем договоре.

— И, тем не менее, ты нарушил его.

— Но ведь и ты согласился принять меня, — возразил он. — Нам нужно поговорить.

— Нет, Зен. Наш разговор закончился много лет назад, и закончился не лучшим образом. Нам не о чем разговаривать, — жестко заметил Юмаши.

— Я же просил тебя не называть меня Зеном, — мальчик нахмурился. — Если педагоги узнают, как меня звали…

— Ты хотел сказать: как тебя зовут, — перебил Юмаши. — Да, тогда они поймут, что ты не умер, хотя я уверял их, что тебя давно нет в живых. Ну и что тогда? Разве это плохо? Или ты намерен всю жизнь бегать от самого себя?

— Нет, я не собираюсь бегать от того человека, которым был когда–то, я собираюсь раз и навсегда избавиться от него, — заявил мальчик. — Почему я это делаю, не имеет значения, важно лишь одно — Зен мертв, теперь его место занял Зейд.

— Ладно, у меня нет времени на споры по поводу имен. Кроме того, как гостеприимный хозяин, я обязан выслушать тебя… Зейд, — Юмаши сделал паузу. — Итак, зачем ты пришел?

— О, разве ты не знаешь, зачем я пришел к тебе? — усмехнулся Зейд. — Ты, великий провидец и мудрый философ. События развиваются стремительно, скоро начнется самое интересное. Я пришел, чтобы задать тебе тот же вопрос, который задавал много лет назад. Мне нужна твоя помощь.

Юмаши откинулся на спинку стула. Свет от фонаря упал ему на лицо.

— Ты хочешь, чтобы я помогал тебе убивать и грабить? — Голос его слегка дрогнул.

— Я хочу, чтобы ты помог мне разрушить прогнившую систему и освободить тех, кто стал ее жертвами, — поправил его Зейд, не обращая внимания на сарказм, прозвучавший в словах Юмаши. — Много лет назад ты сказал, что нам никогда не добиться успеха. Но теперь ты убедился: даже без твоего участия мы успешно осуществляем задуманное.

— Ты измеряешь успех количеством трупов? — холодно бросил Юмаши.

— Я измеряю успех той силой, которую набирает наше движение, и тем, насколько быстро педагоги теряют власть, — с жаром воскликнул Зейд. — Их власть тает на глазах. Сегодня нам удалось убить начальника полиции! Ты никогда не верил, что найдутся люди, готовые умереть за наше дело. Но такие люди нашлись, они сражаются и умирают независимо от того, помогаешь ты нам или нет. Хотя ты, Юмаши, мог бы спасти их жизни. Если, по–твоему, жизнь представляет такую огромную ценность, помоги нам.

— Помочь вам спасти жизни бунтовщиков ценой жизней полицейских? — задумчиво произнес Юмаши. — Зейд, я не считаю жизнь других людей менее ценной, чем жизнь твоих ребят.

— Ты по–прежнему жалеешь педагогов, после того что они с тобой сделали? — Зейд удивленно вскинул брови. — Или ты стал сентиментальным?

— А ты нет? — в свою очередь удивился Юмаши. — Мэр — так мы его теперь называем — не сделал ничего такого, что могло бы спровоцировать меня на ответные действия. И он, в отличие от тебя, ни разу не посмел обратиться ко мне за помощью.

— Ах, какой благородный человек! А тебе известно, что он отдал приказ уничтожать тех, кого исключают из школы? А ведь эти дети не успели причинить ему вреда. — Зейд ухмыльнулся, видя, как Юмаши подался вперед, его глаза расширились от ужаса. — Ты, кажется, удивлен? Напрасно. Они показали свое истинное лицо, только и всего.

— Это ты вынуждаешь их принимать ответные меры, — с горечью заметил Юмаши.

— Я тебя умоляю, — отмахнулся Зейд. — Педагоги всегда были извергами, они только тем и занимались, что закручивали гайки, а наши действия лишь немного ускорили процесс.

— Именно поэтому я не хочу иметь дела ни с ними, ни с вами.

— И что же ты намерен делать? По–прежнему гнить в этой дыре, попусту теряя драгоценное время вместо того, чтобы использовать свой талант, помогая нам в борьбе за свободу и справедливость? — В голосе Зейда звучало явное разочарование.

— Мой талант — это мое личное дело, и никого не касается, как и на что я трачу свое время, — заявил Юмаши.

— И на что же ты тратишь свое время?

— Я уже сказал: это никого не касается. Не надо совать нос туда, куда не следует.

— Послушай, ты ведь умный парень, — прошипел Зейд. Он сжал кулаки и, подавшись вперед, всей грудью навалился на стол. — Вылезай из своей норы. Пошли со мной, и вместе мы в два счета расправимся с педагогами. Да мы свалим их меньше чем за год! — Зейд перевел дыхание. — Хотя, что я говорю. Ты предпочитаешь сидеть здесь, на пустой улице, потягивать лимонад, читать книжки и ничего не делать.

— Я никогда не говорил, что предпочитаю ничего не делать, — возразил Юмаши. — Я делаю, и делаю очень многое, но по–своему — так, как считаю нужным. Ты словно метеор, яркий, блестящий, вокруг тебя все горит и взрывается, ты хочешь шума и славы, ты работаешь напоказ, а я действую гораздо мягче и терпеливее.

— Только результата от твоих действий что–то не видно, — Зейд саркастически скривил губы. — Если люди ничего не знают ни о тебе, ни о том, что ты делаешь, то какой смысл в твоей работе?

— Возможно, смысл в том и заключается, чтобы делать то, что считаешь нужным, а все остальное значения не имеет, — Юмаши пожал плечами. — Ладно. В любом случае, какой бы интересной ни была наша дискуссия, ты явился сюда, чтобы задать мне конкретный вопрос, и ты его задал. Полагаю, на этом нашу встречу можно считать законченной. Или у тебя есть еще вопросы?

— Нет. Только один.

— В таком случае вынужден тебя огорчить, мой ответ по–прежнему остается «нет». И пожалуйста, не нужно больше обращаться ко мне с этим вопросом.

— Хорошо. Я уважаю твое желание, — сказал Зейд, поднимаясь из–за стола. — Но я надеюсь, что ради нашего с тобой прошлого ты подумаешь и, возможно, изменишь решение.

— Нашего с тобой прошлого, — повторил Юмаши. — Неплохое было время, верно, Зейд? — Он склонил голову набок и прикрыл глаза, словно вспоминая о чем–то приятном.

— Да, не стану отрицать, — согласился Зейд. — Веселое было время.

— Тогда мы оба ходили в школу, — заметил Юмаши.

— Если ты предлагаешь вернуться к старым временам или пытаешься убедить меня, что тогда было лучше, чем теперь, — не трать понапрасну силы, — отрезал Зейд. — Я слишком долго наслаждался свободой, чтобы тосковать о прошлом. Просто, видя, как ты маешься тут от безделья, я подумал, что, возможно, ты захочешь присоединиться к нам.

— У меня было целых два года, чтобы подумать об этом, Зейд, — усталым голосом сказал Юмаши. — Но если я когда–нибудь изменю свое решение, я дам тебе знать.

— Не сомневаюсь, — голос Зейда неожиданно смягчился. — Береги себя.

— Обязательно. Ты тоже, — мягко добавил Юмаши. — Постарайся, чтобы тебя не убили на твоей войне.

— Постараюсь. Я пока не собираюсь умирать, — впервые за все время разговора парень почувствовал напряжение в голосе Зейда. — Прощай, Юмаши. Думаю, мы не скоро увидимся.

— Думаю, что не скоро, Зен… Зейд, — Юмаши взглянул на его освещенное желтоватым светом лицо. — Рад был повидаться с тобой.

— Я тоже, — Зейд повернулся и пошел прочь.

Он уходил все дальше и дальше. Предводитель бунтовщиков ни разу не обернулся, хотя шел очень медленно, опустив голову и сгорбив плечи, — единственный признак того, насколько велико было его разочарование.

Юмаши некоторое время смотрел в темноту, которая поглотила Зейда. Забытый стаканчик с лимонадом сиротливо стоял на столе. Затем он решительно тряхнул головой и поднялся на ноги.

— Пора, — произнес он вслух.

***

— Ты шутишь, — сказал Тэк, уставившись на стеклянную банку.

— Нет, мой друг, я говорю вполне серьезно, — в голосе Юмаши слышалась непривычная усталость.

Тэк с трудом дождался окончания уроков. Выскочив из школы, он помчался по знакомому переулку, туда, где за деревянным забором начинался Девятнадцатый район. Всю дорогу мальчик гадал, какую работу предложит ему продавец лимонада, но, когда он, задыхаясь от быстрого бега, появился во владениях Юмаши, оказалось, что приготовленное для него задание не имеет ничего общего с теми предположениями, которые строил Тэк. Хозяин поставил перед ним банку, наполненную каким–то странным порошком, похожим на сероватую муку. Однако он не стал мучить Тэка загадками и сразу объяснил, что это соль, смешанная с перцем. Работа заключалась в следующем: отделить перец от соли, разложив их на две кучки.

— Но зачем? — допытывался Тэк.

— Просто мне нужны соль и перец, — беззаботным тоном сообщил Юмаши. — — Полагаю, твой внушительный гонорар вполне соответствует этой работе.

Тэк понимал, что дальнейшие вопросы задавать бессмысленно. Ему платили более чем щедро за очень странную работу, но за такие деньги Юмаши накупил бы столько соли и перца, что ими можно было бы засыпать всю улицу. И все же Тэку казалось, что его ждет ужасно скучное и утомительное дело, к тому же он не горел желанием заниматься тем, что выглядит настолько бессмысленным.

— Но ты мог бы просто… — начал Тэк.

— Тебе нужны деньги, не так ли? — перебил его Юмаши.

— Ну да, нужны, — вяло согласился Тэк.

— Тогда будет лучше, если ты перестанешь тратить время на пустые разговоры и приступишь к делу. Тебе понадобится много сил. Я приготовил кое–какие упражнения, которые мне хотелось бы попросить тебя выполнить после того, как ты рассортируешь соль и перец.

Так закрыл рот, решив, что за те деньги, которые ему платят, можно и помолчать. Без дальнейших проволочек он уселся на свое обычное место, придвинул к себе банку и отвинтил крышку. Юмаши одобрительно кивнул, затем сполз пониже, так что его голова оказалась на спинке стула и, устроившись поудобнее, закрыл глаза; со стороны казалось, что он погрузился в глубокий безмятежный сон. Тэк тяжело вздохнул и высыпал содержимое банки на стол.

Работа оказалась гораздо более трудоемкой, чем представлял Тэк: торопясь поскорее выполнить задание Юмаши, он то и дело ошибался, кристаллы соли выскальзывали из его пальцев и оказывались в кучке, где лежал перец, а крупинки молотого перца попадали в соль. Но в то же время Тэк получал странное удовольствие от этого необычного задания, сродни тому, какое получает человек, столкнувшийся со сложной задачей, которую, несмотря на трудности, он в состоянии выполнить. Работа не была тяжелой, скорее монотонной. Ни один человек не стал бы заниматься подобной ерундой, не будь у него серьезного стимула. Чтобы как–то развеять скуку, Тэк напевал себе под нос или представлял, что соль и перец вдруг вспыхивают ярким пламенем и бесследно исчезают. Время от времени он украдкой поглядывал на Юмаши: тот крепко спал, откинувшись на спинку стула.

Наконец Тэк справился со своим заданием. От напряжения у него слезились глаза, ломило шею и плечи, И все же перед ним на столе лежали две большие горсти соли и перца.

— Эй, эй, Юмаши, проснись! — позвал Тэк и тут же решил, что если парень и спал, то не крепко, а, может быть, только прикидывался спящим.

Так или иначе, реакция была мгновенной: хозяин открыл глаза и взглянул на опустевшую стеклянную банку.

Удовлетворившись результатом проделанной работы, Юмаши вытащил из кармана купюру и протянул ее Тэку. Тот с радостью принял честно заработанные деньги.

— А теперь, прежде чем ты уйдешь, — сказал Юмаши, поднимаясь со стула и потягиваясь всем телом, — я хочу предложить тебе немного потренироваться.

Тэк замер, вспомнив о каких–то упражнениях, которые упоминал Юмаши.

— Потренироваться?

— Да, физические упражнения. Мне нравится, когда мои работники находятся в хорошей форме.

***

— Надеюсь, все понимают, почему я провожу экстренное совещание, — мэр нервно щелкнул зажигалкой. — Мы получили известие о том, что начальник полиции мистер Уотерс был убит бунтовщиками. Я пока не знаю подробностей, но это уже переходит всякие границы! Кто–нибудь может толком объяснить, что происходит?

— Как сообщает Управление Полиции, мистер Уотерс вместе с патрульными совершал обычный обход заброшенных районов, — не очень уверенно начал один из сидевших за столом чиновников. — Они наткнулись на склад продовольствия, который, по всей видимости, принадлежал бунтовщикам. Но когда патрульные вошли внутрь, выяснилось, что здание не такое уж необитаемое, как им показалось вначале.

— Замечательно. Потрясающая история, — саркастически хмыкнул мэр. — Дайте в прессу сообщение, что начальник полиции был убит при исполнении служебных обязанностей, и больше никаких подробностей. Да, и подкиньте им информацию об эпидемии птичьего гриппа, которую мы заранее приготовили для подобного случая.

— Я немедленно составлю пресс–релиз, — подал голос другой министр, быстро схватил со стола ручку и начал что–то сосредоточенно писать в своем блокноте.

— За последние два года на посту начальника полиции сменилось шесть человек, — сообщил мэр. Судя по его усталому виду, столь частая смена кадров начала действовать ему на нервы. — Половину из них я уволил сам за тупость и полную неспособность выполнять возложенные на них обязанности; те же, кто более–менее подходил для этой работы, погибали от рук бунтовщиков. Дальше так продолжаться не может. Прошу, джентльмены, я готов выслушать ваши предложения!

Сидевшие за столом мужчины нервно переглядывались, никто не хотел говорить первым. Мэр не был похож на человека, который готов благосклонно выслушать предложения своих подчиненных. Тишина становилась невыносимой. Наконец, нашелся смельчак, решившийся нарушить молчание.

— Господин мэр, — робко произнес он, — я полагаю, чиновники столь высокого ранга должны быть обеспечены надлежащей охраной. Если вы найдете подходящего человека на пост начальника полиции, выделите ему личных телохранителей. Например, ни для кого не секрет, что одной из главных мишеней бунтовщиков являются инспектора дисциплинарного отдела, однако некоторые из них передвигаются по Городу вообще без охраны.

— Полагаю, вы имеете в виду мистера Кейна, который некогда сидел на вашем месте, — мэр смерил отважного министра пристальным взглядом и щелкнул зажигалкой. — Но мистер Кейн сам напросился на должность главного инспектора. Что же касается мистера Уотерса, то в момент своей гибели он был окружен целым отрядом полицейских — вряд ли это можно назвать ненадлежащей охраной.

— Но они оказались в логове бунтовщиков, — возразил другой министр. — В рапорте говорится, что там было не меньше дюжины этих ублюдков, нашим полицейским удалось убить четырех из них.

— Четыре бунтовщика за одного начальника полиции — неравноценный обмен, — мэр театрально развел руками. — Прежде всего, мистеру Уотерсу вообще не следовало соваться туда. Поэтому с сегодняшнего дня мы вводим новое правило: начальник полиции прибывает на место событий только после того, как район и близлежащие окрестности тщательно обследованы патрульными нарядами.

— Завтра же ваше распоряжение будет принято в качестве дополнения к закону, — пообещал один из министров, делая пометку в своем блокноте.

— Очень хорошо, — сказал мэр. — Кроме этого, мы обеспечим нового начальника полиции персональной охраной. Что касается конкретной кандидатуры… нам нужен сильный волевой человек, способный понять мышление бунтовщиков, а для этого он сам должен мыслить как они.

— Откуда мы можем знать, как мыслит тот или иной человек? — удивился один из министров.

— Я уверен, что присутствующие здесь члены правительства способны предложить способ решения этой проблемы, — мэр окинул сидящих за столом мужчин пристальным взглядом.

В комнате воцарилась мертвая тишина. Члены правительства сосредоточенно хмурили лбы, изо всех сил пытаясь что–нибудь придумать. Наконец, у одного из министров родилась идея: более экстравагантного предложения трудно было ожидать:

— Похоже, нам нужен ребенок, сэр.

Все присутствующие в недоумении уставились нас своего коллегу. Мэр замер на месте.

— Ребенок? — задумчиво переспросил он.

— Да, сэр, — отважный министр озирался по сторонам с таким растерянньзм видом, словно его вдруг одолели сомнения в разумности собственного предложения. — Я хотел сказать, что нужно вышибать клин клином, ну и всякое такое…

— Ребенок… вундеркинд… если мы можем контролировать одного мальчишку… — Казалось, мэр разговаривал сам с собой, забыв о сидящих перед ним министрах. — Вы все знаете о мальчике, который живет в Девятнадцатом районе? — неожиданно спросил он.

Сидевшие за столом министры дружно закивали головами. Мэр задумчиво потер подбородок.

— Будет неразумно, если я сам приду к нему… — Мэр вскинул руку, заставив замолчать тех, кто уже открыл рот, собираясь возразить главе Города. — У него нет оснований любить нас, а мне не хотелось бы огорчать его. Однако я знаю точно: раньше ему очень нравилось учить других талантливых детей, для нашего вундеркинда это было чем–то вроде хобби.

— Господин мэр, вы хотите, чтобы мы возобновили наблюдение за Девятнадцатым районом? — с готовностью воскликнул один из министров.

— Нет, ни в коем случае. Я не хочу провоцировать его, иначе парень может разозлиться и примкнуть к бунтовщикам. Поднимите все документы, связанные с результатами предыдущих наблюдений, и найдите информацию о тех, кто регулярно посещал Девятнадцатый район. Выясните, где эти дети находятся сейчас.

— Это будет непросто, — сказал ретивый министр.

— А я и не говорил, что будет легко, — бросил мэр, однако в его голосе чувствовалось воодушевление человека, принявшего правильное решение.

— Как мы можем быть уверены, что, подослав к нему одного из старых друзей, мы не разозлим мальчишку? — спросил другой министр.

— Я уверен, Юмаши не станет делать резких движений только из–за того, что мы связались с одним из его знакомых, — сказал мэр. — Если не из соображений собственной безопасности, то хотя бы ради памяти о прошлом.

Ностальгическая интонация, с которой мэр произнес эти слова, заставила членов кабинета удивленно переглянуться.

— Итак, этот вопрос решен. Теперь вернемся к повестке дня, — он тряхнул головой, словно отгоняя непрошеные воспоминания. — Убийство начальника полиции не может оставаться безнаказанным. Думаю, настало время нанести ответный удар.

— Ответный удар? — повторил один из членов правительства. — Но, господин мэр, нам ничего не известно об их…

— Знаю, — перебил министра мэр. — Я не имел в виду логово бунтовщиков. Давайте ударим по их наиболее уязвимому месту. Я тут набросал указ, котором завтра к вечеру должен быть доведен до сведения общественности.

Мэр выдернул из лежащей перед ним папки лист бумаги. Члены правительства с жадным любопытством следили за своим шестом, некоторые старательно вытягивали шеи, словно пытались издали заглянуть в бумагу мэра. Он положил ее на стол и слегка подтолкнул вперед, листок легко скользнул по полированной поверхности стола. Один из министров отважился подтянуть его к себе.

— «Об ужесточении наказаний», — прочел он вслух название указа.

— Да, именно так, — мэр удовлетворенно кивнул головой. — Бунтовщики могут сбегать из наших школ, устраивать теракты, убивать полицейских, но у нас в руках остаются сотни тысяч заложников — их друзья и одноклассники. Мы имеем возможность отыграться на них. Отныне малейшее нарушение дисциплины, которое может рассматриваться как угроза всей Системе Воспитания и Образования, приведет к немедленному исключению из школы, любое нарушение правил будет караться жесточайшим образом.

— Но, сэр, по–моему, это слишком, — осмелился подать голос один из членов правительства.. — Учитывая ваше недавнее распоряжение об уничтожении исключенных… я хочу сказать, что нам следует поощрять тех учеников, которые продолжают посещать школу, а не наказывать их!

— А я хочу сказать, — с нажимом произнес мэр, — что данный указ даст понять бунтовщикам, что мы не намерены идти у них на поводу! От их бравады не останется и следа, когда они поймут, что мы можем сделать с их друзьями, которые абсолютно беззащитны перед нашими законами. Мы должны укрепить нашу власть, показав бунтовщикам, кто на самом деле контролирует Город!

Тот же смелый министр, который, очевидно, забыл, что случается с теми, кто задает слишком много вопросов, уже открыл рот, собираясь возразить. Другой министр, вовремя почуявший нависшую над всеми опасность, успел опередить коллегу.

— Замечательная идея, сэр! — выпалил он.

— Потрясающая! — поддержал его еще один голос.

— Покажите им, господин мэр, кто в доме хозяин! — воскликнул третий человек.

Мэр защелкнул крышку зажигалки и поднялся из–за стола. Подойдя к окну, он отодвинул занавеску и взглянул на раскинувшийся внизу Город:

— Значит, решение принято единогласно. Если мы не можем добраться до бунтовщиков, мы отыграемся на их товарищах. — Он повернулся к сидящим за столом членам правительства: — И не забудьте: я жду регулярных докладов о том, как продвигаются поиски детей, когда–либо посещавших Девятнадцатый район. — Он окинул своих подчиненных оценивающим взглядом. — Совещание закончено, все свободны.

 

Глава 9. ДОПУСТИМОЕ ОТКЛОНЕНИЕ РАВНЯЕТСЯ НУЛЮ

— Что за черт! Это была просто шутка!

— Шутка? Эй, парень, тебе нравится убивать людей?

Подойдя к перепуганным школьникам, которые сгрудились в коридоре, Тэк тут же понял, причину этого необычного сборища — охранник школы орал на какого–то мальчишку. Все прекрасно знали: если взрослый человек заговаривает с учеником, который находится вне стен класса, это означает, что у последнего возникают серьезные проблемы. Однако любопытство взяло верх, Тэк влился в толпу и, отодвинув плечом первоклассника, протолкнулся поближе к месту трагедии.

То, что он увидел, привело Тэка в состояние, близкое к шоку.

— Я ничего не сделал! — возмущенным голосом воскликнул темноволосый мальчик, прижимаясь к стене и глядя снизу вверх на нависшего над ним охранника.

— Ты передал записку, в которой сказано, что ты желаешь своему учителю поскорее сдохнуть! — Стоявший рядом второй охранник яростно размахивал клочком бумаги перед носом мальчишки, пока его коллега заламывал несчастному руки, собираясь надеть на него наручники.

— Я не хотел! — завопил мальчик. Страж защелкнул наручники у него на запястьях. — Я пошутил! Вы меня неправильно поняли!

За спинами собравшихся раздался дробный топот, все обернулись: по коридору бежала еще дюжина охранников во главе с женщиной — начальницей смены.

— Что здесь происходит? — спросила она, проталкиваясь сквозь толпу школьников.

— Приводим в исполнение новый указ «Об ужесточении наказаний», — сообщил один из охранников, резким движением укладывал на пол виновника скандала.

— Что он сделал? — поинтересовалась начальница смены, вытаскивая из кармана форменной куртки карандаш и блокнот.

— Грозился убить учителя.

— Понятно, — сказала женщина–охранник, быстро записывая что–то.

— Неправда! Это была шутка! — завопил мальчик. Он лежал на полу лицом вниз, руки в наручниках были скручены у него за спиной.

— Неужели? — усмехнулась надзирательница. — Посмотрим, что ты запоешь после того, как тебя хорошенько допросят.

— Но он ничего не сделал! — раздался голос. Неожиданно из толпы вышла девочка, сделала пару шагов вперед и остановилась возле лежащего на полу мальчика. — Он просто передал мне записку. Это была глупая шутка, он написал, что не хочет идти на урок.

Охранники переглянулись.

— А, так вы обсуждали, как бы вам вместе убить учителя? — Один из стражей надвинулся на девочку.

— Ну… мы… нет… — Она испуганно втянула голову в плечи.

— Смахивает на заговор.

— Взять ее! — приказала женщина с блокнотом.

Не обращая внимания на возмущенные вопли девочки, страж скрутил ее, надел наручники и уложил на пол рядом с мальчиком.

— Та–ак, кто еще участвовал в этой переписке? — Охранница обвела притихших детей грозным взглядом. Не дождавшись ответа, она повернулась к своим коллегам: — Не стоит рисковать. Свяжите им ноги, так будет надежнее, а мы пока сходим за носилками.

Она развернулась и чеканным шагом двинулась прочь, остальные охранники последовали за ней, а двое их бдительных коллег, которым удалось обезвредить заговорщиков, остались сторожить своих пленников.

— Эй, вы что, совсем рехнулись? Мы ничего не сделали! — завизжала девочка.

— Молчать! — рявкнул охранник, глядя на нее сверху вниз. — Извините, ребятки, но вы сами виноваты. — Он повернулся к столпившимся вокруг детям: — Э-э, да вам, похоже, ничего не сказали о новом законе. Ладно, предупреждаю в первый и последний раз. Отныне, если кто–нибудь нарушит правила, или посмеет проявить неуважение к учителю, или вас поймают на хулиганстве, с вами будет то же, что с этими двумя.

— Вы не можете арестовать нас, это незаконно! — сердитым голосом выкрикнул мальчик.

— Заткнись, — охранник ударил его сапогом в живот, тот сдавленно охнул и захрипел, пытаясь вдохнуть воздух. — Давай–ка заклеим им рты,» — предложил охранник, обращаясь к своему коллеге.

Тэк с ужасом наблюдал, как стражи достают рулон скотча и заклеивают рты двум лежащим на полу детям. Наконец, явились люди с носилками, погрузили на них извивающихся пленников и удалились, окинув напоследок грозным взглядом толпу потрясенных школьников.

Как только охранники исчезли из вида, дети бросились писать друг другу записки. Все обсуждали новый закон об ужесточении наказаний и строили предположения, чем это может обернуться для них. Пока вокруг шла безмолвная дискуссия, Тэк, уставившись в одну точку, стоял посреди коридора, чувствуя, как внутри закипает бешенство. За всю свою школьную жизнь он не видел ничего более отвратительного, только что он стал свидетелем ужасающей несправедливости и буквально задыхался от охватившей его бессильной злобы. Постепенно толпившиеся в коридоре дети начали расходиться по классам, но Тэк, словно позабыв о том, что пора идти на урок, продолжал стоять, глядя в пространство невидящим взглядом; постепенно в голове начали всплывать опасные мысли, и в какой–то момент он даже подумал, не приведут ли они к тому, что его постигнет та же участь: на него наденут наручники, залепят рот скотчем и вынесут на носилках из школы.

Мальчик вдруг ясно осознал: у них отняли очередной кусок свободы, которой и без того почти не осталось. Что это может означать? А те люди, о которых говорил ему Юмаши? Удастся ли им когда–нибудь взять верх над педагогами?

***

— Я ведь ясно сказал, что жду регулярных докладов о том, как продвигаются поиски детей, когда–либо посещавших Девятнадцатый район, — ледяным тоном произнес мэр.

— Да, сэр, но вы же сами приказали, чтобы наблюдения за Девятнадцатым районом велись крайне осторожно, — напомнил ему один из членов правительства, — поэтому трудно ожидать…

— Трудно ожидать? Я посоветовал бы вам быть более осторожным в выборе выражений. Не хватало еще, чтобы вы начали диктовать мне условия, — заметил мэр; министр разинул рот и замолчал на полуслове. — То есть вы хотите заранее предупредить меня, что те материалы, которые имеются в нашем распоряжении, не удовлетворят меня? Очень предусмотрительно. Покажите, что вы там насобирали!

Шестеро членов правительства, расположившихся вокруг большого овального стола, начали судорожно рыться в своих папках. Один из них выложил перед шефом пачку черно–белых фотографий, другой пододвинул тоненькую папку, в которой лежали несколько страниц машинописного текста. Сердито насупив брови, мэр пробежал глазами текст и взялся за фотографии.

— Изложите подробности, — приказал он.

— Наши камеры зафиксировали нескольких человек, которые пересекали границу Девятнадцатого района, — бодрым голосом доложил один из членов правительства, поочередно указывая на разложенные перед мэром снимки. — Мы сократили список до четырех наиболее подходящих кандидатов.

— Как вы, вероятно, заметили, фотографии не очень хорошего качества, — вступил другой министр.

— Да уж, заметил, — саркастически хмыкнул мэр.

— Гм… да, на снимках лица видны нечетко, мы даже не всегда можем определить пол визитеров. Единственное, что мы видим более–менее ясно, это самого мальчика, хотя порой и здесь нам приходилось догадываться по определенным деталям одежды…

— Словом, вы ни в чем не уверены, — холодно подытожил мэр.

— Нет, сэр, не уверены, — честно признался министр. — Однако в папке, которую я вам передал, содержится описание двух человек, которые, как мы полагаем, находились в близком контакте с интересующим нас мальчиком. Обоим удалось перехитрить наших агентов и уйти от слежки, продемонстрировав именно те качества характера, которые могут оказаться полезными, если мы остановим наш выбор на одном из этих кандидатов.

— Откуда у вас эта информация? — спросил мэр, с интересом перебирая лежащие перед ним документы.

— Два года назад вы сами назначили полицейского агента следить за Девятнадцатым районом. Мы подняли архивы и обнаружили доклад агента.

— А, да–да, припоминаю, — мэр покрутил в пальцах свою зажигалку. — Кажется, его избили до полусмерти, он приполз с переломанными ногами и вывихнутой рукой.

— Да, сэр. Он успел сказать, что его избил светловолосый подросток лет четырнадцати–пятнадцати. Описание не очень подробное, но это все, что нам удалось узнать.

— И ни одного имени? — спросил мэр, вглядываясь в фотографии.

— Нет, сэр.

— Ну что ж… Я рассчитывал на более подробную информацию, однако придется ограничиться тем, что имеется в нашем распоряжении, — пробормотал мэр, и министры вздохнули с облегчением. — Надеюсь, мне не надо напоминать вам о соблюдении строжайшей тайны. Чем быстрее светловолосый подросток будет сидеть здесь, в моем кабинете, тем лучше. Так, а теперь послушаем доклад о том, как обстоят дела с бунтовщиками.

— Нам удалось обнаружить целый ряд заброшенных домов, где имеются явные следы пребывания бунтовщиков, — начал доклад один из членов правительства. — Однако, в отличие от предыдущих случаев, на этот раз в домах не было никаких вещей, свидетельствующих о том, что обитатели рассчитывали вернуться в свое логово. В связи с этим мы можем предположить, что у бунтовщиков появилось какое–то одно, общее место дислокации.

— То есть, если мы обнаружим это место, то накроем всех бунтовщиков разом? — спросил мэр.

— Вряд ли, — министр с сомнением покачал головой. — Они всегда были предельно осторожны. Однако у нас есть все основания полагать, что они собираются более многочисленными группами, чем прежде.

— Значит, они что–то замышляют, — мэр потянулся за своей зажигалкой.

— Да, полицейские думают так же, — согласился министр. — Они не только собираются в большую группу, но в последнее время их активность заметно уменьшилась — ни краж, ни новых терактов, ни убийств.

— А у полиции есть предположения, что именно они замышляют? — Мэр щелкнул зажигалкой.

Министр нахмурился:

— Нет, сэр.

— Угу, как обычно, — мэр защелкнул крышку зажигалки. — Ну что же, полагаю, после введения закона об ужесточении наказаний у полиции появится шанс проявить себя. Казните первую группу исключенных из школы учеников! Думаю, очень скоро мы узнаем, что замышляют бунтовщики…

***

В одном из заброшенных районов города находилось большое здание бизнес–центра. В лучшие времена здесь располагались многочисленные офисы одной крупной компании. Сейчас здание пустовало, от былой роскоши не осталось и следа, краска на стенах облупилась, линолеум на полу вздулся пузырями… Правда, бизнес–центр, как и прежде, исправно снабжался электроэнергией, хотя вряд ли обосновавшиеся здесь бунтовщики стали бы включать свет, наивно полагая, что полицейские не заметят сияющее огнями здание, которое считается давно заброшенным. Водопровод тоже был в полном порядке, а большего бунтовщикам и не требовалось.

В одном из офисов на нижнем этаже, где все окна были наглухо заколочены досками, работал телевизор. Бунтовщики раздобыли несколько штук и поставили их в разных комнатах, но только два человека имели право войти в этот офис. Сегодня вечером они смотрели новости: в темной комнате на фоне светящегося экрана вырисовывались два черных силуэта.

— В опубликованном сегодня докладе Педагогического Совета говорится о резком увеличении насилия среди школьников и приводится тревожная статистика, касающаяся роста числа правонарушений, участниками которых становятся подростки, — строгим голосом сообщил диктор. — Учитывая сложившуюся ситуацию, глава Города подписал новый закон, направленный на борьбу с этим явлением. «Нам следует обратить самое пристальное внимание на подростков, представляющих опасность для окружающих, и мы обязаны сделать это прежде, чем они совершат преступление, — заявил мэр. Он как обычно выступал перед камерой, стоя на ступенях здания муниципалитета в окружении своей многочисленной свиты. Полицейские обступили мэра плотным кольцом, так что его почти не было видно за широкими спинами стражей порядка. — Только так, действуя быстро и решительно, принимая самые жесткие меры по отношению к неуравновешенным подросткам при первом же проявлении агрессии с их стороны, мы сможем обеспечить безопасность остальных детей».

— Невероятно, — вполголоса произнес Зейд. Он стоял посреди комнаты, опустив руки в карманы брюк и хмуро глядя на экран телевизора. — Он хочет убить их всех.

— Одновременно с этим в выступлении мэра прозвучало строгое предупреждение, касающееся абсолютно всех школьников, — продолжил появившийся на экране диктор. — Учащимся следует воздерживаться от любого рода замечаний. Сделанные даже в шутку, они могут рассматриваться как призыв к насилию. Мэр заявил, что к таким нарушителям дисциплины будут применяться самые строгие меры воздействия, вплоть до немедленного исключения из школы, и любой учащийся, заподозренный в подобных вещах, будет немедленно арестован и подвергнут строжайшему допросу.

Применение данного закона на практике уже принесло свои плоды: сегодня утром было арестовано пятеро школьников. Педагогический Совет ожидает, что на следующей неделе эта цифра увеличится в несколько раз. В то же время мэр категорически опроверг всяческие разговоры о якобы необоснованной жестокости, которая имеет место при проведении допросов: эти лживые слухи распространяются семьями, не сумевшими воспитать достойных граждан нашего Города, чьи буйные дети оказались в числе отщепенцев.

— Ну, все, с меня достаточно, — Зейд шагнул к телевизору. — Ты не возражаешь, Нони? — спросил он, протягивая руку к выключателю,

— Нет, сэр, — тихо произнесла стоявшая рядом девочка.

Он нажал на кнопку, экран погас. Комната погрузилась во мрак, в темноте было слышно, как тяжело дышит Зейд.

— Итак, — процедил он сквозь зубы, — война вышла на новый уровень безнравственности. Он решил, что, если ему не удается уничтожить меня, он уничтожит тех, кого я собирался спасти.

— Они пока живы…

— Это дело нескольких часов, Нони, — мрачно бросил Зейд. — Сегодняшняя казнь — лишь первый шаг. Он начнет убивать направо и налево, с единственной целью — вынудить нас принять открытый бой.

— Но ты, конечно, не станешь этого делать, — равнодушным тоном произнесла Нони.

— Конечно, не стану. А знаешь, возможно, решение мэра пойдет нам на пользу. Все, что он сейчас делает, он делает от отчаяния и бессилия. Разрабатывая свой изуверский план, он явно не думал о его последствиях. Есть в его новом законе один существенный недостаток.

— Какой недостаток, сэр? — все тем же невозмутимо–равнодушным тоном спросила Нони.

— Он без всякой подготовки вводит новый закон, предусматривающий необоснованно жестокое наказание за незначительные проступки. Слишком жестокое, господин мэр, — со злорадным удовлетворением в голосе заметил Зейд. — И действует слишком поспешно. Вероятно, это сошло бы ему с рук, если бы он поступал как обычно: постепенно, не спеша, закручивал бы гайки. Но такое резкое ужесточение может вызвать ответную реакцию. В Городе полно школьников, у которых и раньше были сомнения. А теперь, чем сильнее он начнет давить на них, тем большее число сомневающихся решится на ответные действия. Побеги будут случаться все чаще и чаще, вскоре они толпами побегут из школы, а мы с распростертыми объятиями встретим наших беглецов.

— И закон «Об ужесточении наказаний» превратится в приказ «О призыве в армию бунтовщиков», — подвела итог Нони.

— Совершенно верно, — подтвердил Зейд. — А теперь я должен поговорить с остальными ребятами.

— Думаю, они и так обо всем знают, — сказала Нони. — Ребята тоже смотрят новости.

— Да, но они должны знать, что будет и возмездие, — Зейд решительно шагнул к двери. — Я клянусь тебе, Нони, очень скоро мэр пожалеет о том, что сделал!

— Не сомневаюсь… — тихо произнесла Нони, глядя в спину уходящему Зейду.

***

— Да, это очень печально, — Юмаши тяжело вздохнул и откинулся на спинку стула. — Неразумные законы часто становится причиной начала больших войн.

— Но зачем они это делают? — воскликнул Тэк, ища объяснения происходящему вокруг безумию у единственного человека, который мог ответить на его вопрос. — Почему бы им просто не убить нас всех?

Тэку показалось, что при этих словах Юмаши напрягся, мальчик чувствовал: его друг что–то скрывает. Никогда прежде Тэк не видел своего наставника таким грустным.

— Педагоги не знают, что предпринять, начинают паниковать и срываются, — пояснил Юмаши. — Они не могут достать своего настоящего врага, поэтому вымещают злобу на тех, кто пока еще находится в их власти, то есть на вас, школьниках.

— Но какой в этом смысл! — взорвался Тэк. — Что мы им сделали плохого?

— Ничего. Вы ни в чем не виноваты, — упокоил его Юмаши. — Вы всего–навсего жертвы, как и все дети, живущие в этом Городе. Что касается смысла, тут я могу только догадываться; полагаю, педагоги хотят нанести что–то вроде психологического удара по своему истинному противнику.

— Что это значит? — сердито переспросил Тэк. Он был не в том настроении, чтобы расшифровывать намеки.

Юмаши сдвинул на нос солнечные очки и внимательно посмотрел на Тэка. Несколько секунд он пристально вглядывался в его лицо и наконец заговорил:

— Те люди, которые выступают против власти педагогов, называются бунтовщиками. Педагоги надеются, что, начав репрессии против остальных школьников, они либо заставят бунтовщиков сложить оружие и разойтись, либо вынудят их совершить какой–нибудь необдуманный поступок.

— Думаешь, у них получится? — спросил Тэк, не осознавая, насколько важным было то, что он только что услышал.

— Сомневаюсь, — с некоторой заминкой произнес Юмаши. — Бунтовщики — это хорошо организованная группа, у них есть умный и дальновидный лидер. Он поймет замысел мэра и перехитрит его.

— Я желаю ему удачи, — искренне произнес Тэк и горько усмехнулся.

Юмаши прищурил глаз и склонил голову набок.

— Тебя действительно волнует то, что происходит в Городе, — медленно произнес он. — Но если ты решишь принять участие в разгорающемся конфликте, это приведет тебя к опасной черте.

— Ну и что же мне делать? — Тэк нервно взмахнул руками.

— Не делать резких движений, — сказал Юмаши. — Если ты не будешь провоцировать учителей, какие бы безумные мысли ни приходили тебе в голову, ты никогда не дашь им повода придраться к тебе.

— То есть ты предлагаешь мне молча смотреть на то, как учителя издеваются над нами? Я должен стать чем–то вроде боксерской груши, по которой они будут лупить со всех сторон, так, что ли? — сердито воскликнул Тэк.

— Нет, ты не должен делать резких движений, чтобы не стать мишенью для их ударов, — мягко поправил Юмаши. — Просто думай о том, что учебный год подходит к концу, скоро начнутся экзамены, а потом все закончится.

События последних недель развивались столь стремительно, что Тэк совершенно забыл о том, что скоро наступит лето, через месяц он будет совершенно свободен — ни домашних заданий, ни тестов, ни ежедневных встреч с учителями. Однако впереди еще целый месяц, а потом экзамены, надо взять себя в руки и постараться не натворить глупостей.

— Вот видишь, — сказал Юмаши, словно читая мысли Тэка, — все не так безнадежно, как кажется. Конечно, потом наступит новый учебный год, но это будет не очень скоро. Постарайся продержаться еще немного, и неприятности этого года уйдут в прошлое, как дурной сон.

— Мм–да, думаю, я смогу выдержать еще немного, — согласился Тэк: приятные мысли о летних каникулах заставили его отвлечься от печальной действительности.

— Отлично, — Юмаши улыбнулся, радуясь тому, что ему удалось успокоить разгоряченного Тэка. — А теперь давай перейдем к более… интересным вещам. Сегодня я приготовил для тебя кое–какую работу.

— Какую? — Тэк тряхнул головой, возвращаясь к реальности.

Последние несколько дней Юмаши предлагал ему одно и то же задание: отделять соль от перца. Каждый раз банки с этой странной смесью становились все больше и больше, однако мастерство Тэка тоже росло: он научился быстро и ловко отделять белые кристаллы соли от серых крупинок перца, так что с каждым разом у него оставалось все больше времени для тренировок; эту часть задания он обычно ждал с нетерпением и относился к ней с большим воодушевлением.

Занятия состояли из комплексов разных упражнений. Юмаши начал с самых общих заданий: бег с препятствиями по улицам Девятнадцатого района — препятствиями служили кучи старых кирпичей и прочий мусор, которого здесь было в избытке, — поднятие тяжестей и отжимание. Затем от общей физической подготовки Юмаши перешел к несколько странным, с точки зрения Тэка, упражнениям: рукопашный бой и метание дротиков в деревянную мишень, которую Юмаши повесил на фонаре неподалеку от своего стола. Поначалу Тэку приходилось прилагать немало усилий, но потом, когда ему удавалось справиться с заданием, он чувствовал огромное удовлетворение от того, что у него все получается.

Кроме того, за свою работу Тэк получал более чем щедрое вознаграждение. За первую неделю ему удалось скопить довольно приличную сумму, хотя… он с некоторым удивлением обнаружил, что почти все время занят, и ему просто некогда тратить свое скромное состояние.

— Твое тело становится крепким и упругим, ты быстро осваиваешь приемы рукопашного боя, — сказал Юмаши, поднимаясь из–за стола и жестом приказывая Тэку следовать за ним. Он подвел мальчика к фанерной мишени в виде человеческой фигуры, которую он установил посреди улицы. — Ты великолепно бросаешь дротики, — похвалил своего ученика Юмаши, — думаю, настало время перейти к метанию ножей.

— Ножей? — с энтузиазмом повторил Тэк.

— Да, — кивнул Юмаши. — Но сначала тебе как обычно придется поработать руками. Сегодня я приготовил для тебя новую смесь. Вот, взгляни.

— Что это? — удивился Тэк, глядя на банку, которую его наставник выставил на стол. Внутри было насыпано какое–то белое вещество, на первый взгляд оно казалось однородным.

— Сахар и соль, — сказал Юмаши. Он едва заметно улыбнулся, видя, как вытянулось лицо Тэка.

— Я должен отделить соль от сахара? — потрясенно выдохнул он.

— Да, — строгим голосом подтвердил Юмаши. — А потом я научу тебя, как правильно метать нож.

Тэк нахмурился. Он уже достаточно хорошо знал своего учителя и понимал: вряд ли Юмаши станет объяснять, зачем он дает ему то или иное задание. Поэтому мальчик решил воздержаться от дальнейших расспросов и молча принялся за дело.

Тэк отвинтил крышку и высыпал содержимое банки на стол. Соль и сахар были тщательно перемешаны, однако внимание и терпение, выработанные долгими упражнениями с солью и перцем, помогли мальчику: приглядевшись повнимательнее, он заметил небольшую разницу в размерах крупинок и обратил внимание на то, что в кристаллах соли и сахара свет отражается по разному. Еще Тэк уловил едва заметную разницу в оттенках цвета.

Он полностью погрузился в работу. Но, несмотря на все старания, он понимал, что, скорее всего, конечный результат работы будет далек от совершенства. Тэк видел, что часто ошибается, бросая крупинки не в ту кучку, где они мгновенно теряются. Пытаясь отыскать крошечные кристаллы соли в горке из сахарного песка, он вспомнил поговорку о поиске иголки в стоге сена, но тут же решил, что ошибка была столь незначительной, что на нее можно не обращать внимания, и продолжал усердно работать. Вскоре на столе лежали две аккуратные белые горки, хотя Тэк не рискнул бы утверждать, что каждая из них не содержит посторонних примесей.

— Ты полагаешь, что хорошо справился с заданием? — Юмаши захлопнул книгу, которую читал, пока его ученик трудился в поте лица, и наклонился вперед, вглядываясь в лежащие перед ним белые крупицы.

— Да, более–менее, — ответил Тэк, искренне надеясь, что его утверждение соответствует истине.

— Люди способны оценить качество своей работы только после того, как они испытают результаты на себе, — строго заметил Юмаши. — Где кучка с сахаром?

— Вот, — Тэк указал на правую кучку, которая, как он считал, в основном состояла из сахарного песка, хотя загадочные слова наставника вызвали в его душе легкое беспокойство.

Юмаши молча сгреб сахар в ладонь.

— Подожди здесь, — сказал он, поднимаясь со стула.

Тэк послушно остался сидеть за столом, глядя вслед

Юмаши, который исчез за дверями двухэтажного дома из красного кирпича. Вскоре он появился вновь, держа в правой руке стакан лимонада. Тэк внимательно наблюдал за тем, как Юмаши в полном молчании приблизился к столу, поставил лимонад и уселся на свое место. Тэк вопросительно вскинул глаза на своего учителя.

— Я сделал этот напиток из сахара, который ты дал мне, — произнес тот.

Тэк сморщился: он понял, к чему клонит Юмаши, и его слегка передернуло.

— Если ты считаешь, что хорошо выполнил свою работу, — начал Юмаши, — считай, что это сладкая награда за твой труд. Если же ты плохо справился с заданием, подумай о том, чтобы в будущем не повторять подобных ошибок. Наш сегодняшний урок называется «Ответственность и последствия безответственности». Запомни его хорошенько.

Юмаши подтолкнул стакан поближе к Тэку. Тот понял, что означает этот жест, и не стал возражать — в конце концов, это справедливо. Мальчик собрался с силами, взял стакан в руку, поднес к губам, стараясь не дышать, и залпом выпил все до дна.

Вкус оказался не таким противным, как ожидал Тэк: в напитке чувствовался лишь легкий солоноватый привкус, который плохо сочетался с кисло–сладким вкусом лимонной цедры.

— Ну, — сказал он, выдавив слабую улыбку, — все не так уж страшно.

— Отлично! — Юмаши удовлетворенно кивнул. Он поднялся со своего места и подошел к вырезанной из фанеры фигуре человека. Возле мишени стоял небольшой металлический ящик. — А теперь перейдем к главному пункту сегодняшней программы. — Он нагнулся и вытащил из ящика нож.

Тэк вновь почувствовал интерес к происходящему. Мысль о том, что сейчас ему предстоит метать ножи, не на шутку взволновала его.

— Существуют два способа метания ножей, — начал объяснение Юмаши. — Первый способ предназначен для развлечения, когда нож летит по дуге и одновременно крутится в воздухе. Проблема состоит в том, что в данном случае ты либо надеешься на удачу, либо точно рассчитываешь, сколько раз нож должен перевернуться в воздухе, чтобы попасть в мишень острием, а не ручкой. Этот способ хорош, когда ты находишься в спокойной ситуации, имея возможность прицелиться и рассчитать бросок. Кроме того, овладение данной техникой требует массы времени и сил.

Тэк кивнул головой:

— Понятно. А второй способ?

— Второй способ гораздо более эффективен в условиях реального боя. — Юмаши взвесил нож на ладони. — Ты должен точно оценить тяжесть оружия, прежде чем кинуть его. Держи вот так и кидай так же, как кидаешь дротик.

Юмаши молниеносным движением выкинул руку вперед. Нож просвистел в воздухе и с глухим стуком вонзился точно в голову фанерному манекену.

— Нож идет по прямой, не переворачиваясь в воздухе. Внешне второй способ гораздо менее эффектный, но и он требует мастерства и практики. — Юмаши достал из ящика еще один нож и передал его Тэку: — На, попробуй.

Мальчик с горящими глазами принял оружие и, совершенно забыв о новом законе, который сегодня утром подписал мэр Города, метнул нож в мишень.

Но Юмаши помнил и о законе, и о том, что грозит его нарушителям. И в его глазах появилась грусть, когда он, стоя чуть в стороне в тени дерева, наблюдал за своим учеником, который с раскрасневшимся лицом и застывшей на губах довольной улыбкой метал ножи в вырезанную из фанеры фигуру человека.

 

Глава 10. ВЫПУСКНОЙ ЭКЗАМЕН

Подходил конец учебного года, а это означало, что школьникам предстояло пережить еще одно испытание — экзамены. Дети старались не думать о приближающихся тестах, кроме того, теперь над их головами висела еще одна угроза — любой из них мог стать жертвой нового закона «Об ужесточении наказаний». Пытаясь отвлечься от тревожных мыслей, школьники начинали мечтать о летних каникулах — короткой передышке, когда педагоги, занятые составлением планов на следующий учебный год, на время оставляют детей в покое.

В результате предэкзаменационная лихорадка сказывалась не столько на самих школьниках, сколько на учителях, которые начинали усиленно готовить детей к экзаменам, мучая их всевозможными опросами и дополнительными контрольными работами.

Тэк, который уже не первый год ходил в школу и знал, как нелегко сейчас приходится его сестре–первокласснице, решил немного побаловать Сюзи.

— Спасибо, — Сюзи расплылась в благодарной улыбке, принимая из рук брата вафельный рожок с мороженым.

— Не за что, — бросил Тэк. — Ванильное твое любимое, верно?

— Ага, — Сюзи разорвала упаковку и с таким энтузиазмом взялась за дело, что мгновенно перепачкала мороженым нос и подбородок.

Тэк улыбнулся:

— Не забудь умыться, прежде чем идти на урок.

— Угу, — пробормотала Сюзи, впиваясь зубами в вафельный рожок.

Дети уже успели побывать в своей любимой пиццерии, а на обратном пути набрели на уличный лоток с мороженым, установленный неподалеку от школы. Расчет педагогов был абсолютно точен: редкий ребенок мог равнодушно пройти мимо такого соблазна. У Тэка даже закралось подозрение, что во время большой перемены их специально выпускают на улицу, чтобы сладкоежки внесли свой немалый вклад в городскую казну.

— Эй, Тэк, — неожиданно окликнула брата Сюзи, — мне казалось, родители урезали твои карманные деньги, а ты мороженое покупаешь. Ты что, клад нашел?

Тэк постарался сохранить невозмутимый вид, хотя вопрос сестры застал его врасплох. Он лихорадочно пытался придумать правдоподобный ответ: не мог же он рассказать Сюзи правду об истинном источнике своих доходов; история с Юмаши была настолько необычной, что сестра просто не поверила бы ему.

После секундного замешательства Тэк все же нашелся с ответом:

— Я немного подрабатываю после школы, — сказал он уклончиво.

— И что ты делаешь? — спросила Сюзи, увлеченно слизывая шоколадную глазурь с подтаявшего мороженого.

— Да так, разбираю кое–какие вещи. Ничего интересного.

— Так значит, ты все время пропадаешь на работе. А я‑то думала, куда ты ходишь после школы? — Сюзи, забыв о своем мороженом, внимательно смотрела на брата.

— Э-э, да, — Тэк ускорил шаг, надеясь добраться до школы прежде, чем Сюзи начнет выяснять подробности.

— А что ты разбираешь? — не унималась сестренка.

Тэк поморщился: она всегда отличалась любознательностью…

— Ну, там, бумаги разные, газеты, — небрежно бросил он и быстро добавил, пытаясь отвлечь Сюзи: — А как у тебя дела в школе?

Она мгновенно погрустнела, и Тэк перевел дух — опасная тема была забыта, по крайней мере, на время.

— Не очень, — произнесла Сюзи с таким видом, словно вместо ванильного мороженого ее заставили проглотить горькую таблетку.

— Что так? — спросил Тэк, радуясь, что они с сестрой поменялись ролями, и теперь он допрашивает ее.

— Ну-у, — неохотно протянула Сюзи, остановившись и прислонившись спиной к дереву. Они с Тэком дошли до школы, но, прежде чем войти внутрь, нужно было расправиться с мороженым, — понимаешь, позавчера у нас был тест по английскому языку, столько вопросов, ужас!

— Понимаю, — с сочувствием произнес Тэк. Определение Сюзи можно было отнести к большинству тестов.

— Ты знаешь Мелиссу? — спросила Сюзи, вскидывая глаза на брата.

— Я никогда не видел Мелиссу, но ты мне о ней рассказывала, — сказал Тэк, вспомнив, что она лучшая подруга Сюзи.

— Ага, у нас один и тот же учитель, мистер Грант, — Сюзи с хрустом откусила большой кусок вафельного рожка. — Но мы с Мелиссой учимся в параллельных классах. Так вот, она не успела написать сочинение. Да, а еще Мелисса любимая ученица мистера Гранта. Она мне сама сказала.

— Ясно, — кивнул Тэк, заранее зная, каков будет финал истории.

— И я дала ей мое сочинение, она списала с меня слово в слово.

— Надеюсь, вас не застукали? — Тэк вдруг испугался, что в связи с введением нового закона Сюзи могут обвинить в каком–нибудь страшном преступлении.

— Не, — тряхнула головой Сюзи. — Не в этом дело, просто мистер Грант почему–то поставил ей пять, а мне четыре!

— Ну, четверка не такая уж плохая оценка, — заметил Тэк.

— Да, но почему Мелисса получила пять? — сердито воскликнула Сюзи. — Почему учителя выбирают себе любимчиков? Это нечестно!

Тэк с сочувствием смотрел на сестру. Он понимал, почему Сюзи злится, но сам он разозлился совсем по другому поводу. Мальчик вдруг почувствовал жгучую ненависть к мистеру Гранту, которого он и в глаза не видел. Из–за этого человека его жизнерадостная сестра превратилась в злую завистницу.

— Эй, Тэк, с тобой все в порядке? — неожиданно спросила Сюзи, с тревогой вглядываясь в лицо брата. — У тебя такой странный взгляд.

Тэк натянуто улыбнулся. Он понял, что потерял контроль над собой и поддался чувству ненависти.

— Ничего не поделаешь, — философски заметил Тэк. — Школа — эта такая неприятная штука. Постарайся не обращать внимания на всякие мелочи. Мелисса ни в чем не виновата, она же не знала, что мистер Грант поставит ей пятерку.

— Да, наверное, ты прав, — уныло согласилась Сюзи.

Тэк обнял сестру за плечи, ему хотелось как–то утешить Сюзи, но, прежде чем он успел раскрыть рот, раздался леденящий душу звук — прозвенел школьный звонок. Брат и сестра в панике подхватили свои рюкзаки и, перепрыгивая через две ступеньки, взлетели на крыльцо и ворвались в вестибюль. У обоих в голове была одна пугающая мысль: по новому закону за опоздание на урок исключают из школы.

***

— Я не верю своим ушам, Нони. Ты не согласна с моим решением? — сухо произнес Зейд.

— Я думаю исключительно о вашей безопасности, сэр, — возразила Нони. Она неподвижно стояла посреди комнаты напротив стола, за которым расположился командир.

Зейд тяжело вздохнул и откинулся на спинку большого кожаного кресла, оставшегося от предыдущих владельцев офиса. Он знал, что Нони была предана их общему делу как никто другой, но порой преданность Нони превращалась в одержимость.

— Я не думаю, что мне угрожает серьезная опасность, — сказал Зейд. — По крайней мере, если верить твоим словам, опасность не слишком велика. Ты уверена в достоверности данных разведки?

— Да, сэр, — неохотно подтвердила Нони.

— У меня нет оснований не доверять тебе, — кивнул Зейд. — И если дисциплинарный инспектор действительно передвигается по Городу без охраны, мы просто не имеем права упускать такую возможность. Пускай знают: мы тоже приняли новый закон об ужесточении наказаний.

— Но, сэр… — Нони сделала глубокий вдох, словно собираясь броситься в ледяную воду. — Твоя жизнь дороже всех наших жизней вместе взятых. Пожалуйста, позволь мне самой сделать это!

— Не тебе решать, чья жизнь ценнее, — голос Зейда сделался жестким, от неожиданности девушка вздрогнула и втянула голову в плечи. — В любом случае, тебе не придется бездельничать. Я намерен устроить настоящий фейерверк, поэтому, когда полицейские, сбиваясь с ног, начнут разыскивать злодея, который прикончил их дорогого инспектора, они не должны уйти с пустыми руками. Это дело я поручаю тебе.

Нони молчала.

— Ты сомневаешься в моих способностях? — уже спокойнее спросил Зейд.

— Нет, сэр, — быстро ответила она.

— И ты веришь в правильность принимаемых мной решений?

— Да, сэр.

— А мне ты веришь, Нони?

— Как самой себе, — без запинки ответила она.

— В таком случае, у тебя не должно быть сомнений и по поводу моего последнего решения, — заметил предводитель.

Нони молчала, хотя Зейд вряд ли ожидал ответа.

— В принципе, подготовкой должен был бы заняться я сам, — продолжил он, — но, поскольку у меня нет возможности постоянно следить за всем, что происходит в наших лагерях, придется поручить это тебе. А теперь напомни мне еще разок, как зовут того незадачливого инспектора, которому завтра очень не повезет?

— Мистер Кейн, Двадцатый район. На завтра у него назначена плановая проверка школы.

— Мм, Двадцатый район, — едва слышно пробормотал Зейд, — Слишком близко к тому месту, где живет он… практически у его порога… но ничего не поделаешь. Надеюсь, он не станет вмешиваться…

— Сэр, — Нони прервала размышления своего командира, — это может быть ловушкой, Я имею в виду, отсутствие охраны у инспектора.

— Неужели ты считаешь меня настолько наивным? — презрительно фыркнул Зейд. — Конечно, я предусмотрел такую возможность и буду предельно осторожен. Но сомневаюсь, что они могли додуматься до такого. Педагоги славятся своим потрясающим неумением расставлять ловушки. В любом случае, обещаю тебе: завтра мистер Кейн будет единственной жертвой.

— Я верю вам, сэр, — произнесла девушка.

— Спасибо за доверие, Нони, — голос его прозвучал почти серьезно. — А теперь расскажи мне поподробнее все, что тебе удалось узнать о мистере Кейне.

***

Последние несколько недель у Тэка не было ни минуты свободного времени: сразу после школы он отправлялся к Юмаши. С каждым днем тренировки становились все более интенсивными, однако Тэк с удивлением обнаружил, что физические упражнения помогали ему справляться с нагрузкой в школе, которая в преддверии экзаменов тоже заметно выросла. Задания по сортировке соли и сахара нравились мальчику гораздо меньше, чем упражнения с метанием ножей, но он научился быстро и аккуратно отделять одно вещество от другого, так что теперь он без малейших сомнений мог выпить стакан лимонада, приготовленный из отобранного им сахара. Кроме того, Юмаши по–прежнему щедро оплачивал его работу. И главное, он сказал, что упражнения с солью и сахаром так же являются важной частью процесса обучения, и для Тэка, который привык во всем безоговорочно доверять своему наставнику, этот аргумент был самым весомым.

Устроенный Юмаши выпускной экзамен состоялся за две недели до начала экзаменов в школе.

— Итак, — однажды сказал наставник, лениво наблюдая за тем, как его подопечный кидает ножи в установленную посреди улицы фанерную мишень, — скоро заканчивается учебный год.

— Ага, — сказал Тэк, отправляя последний нож точно в центр мишени, — экзамены через две недели.

— Твои испытания почти закончились, — заметил наставник.

— За этим учебным годом придет следующий, — вздохнул мальчик, переходя к боксерской груше, сделанной из старого холщового мешка.

— А затем следующий, — поддержал его Юмаши.

— Невеселая перспектива, да? — ухмыльнулся Тэк, нанося по мешку сокрушительный удар.

— Возможно, — согласился Юмаши. — Но жизнь любит преподносить нам сюрпризы.

— Я переживаю за сестру, — неожиданно признался Тэк. — Мне кажется, школа изменила ее, и не в лучшую сторону.

— Как и тебя, — спокойно произнес Юмаши, — как и всех детей этого Города.

— Да, — проворчал мальчик, решив, что выбрал не самую удачную тему для разговора. — Ладно, лучше скажи: ты когда–нибудь объяснишь мне, зачем учишь меня всем этим штукам?

Он задал вопрос, просто чтобы сменить тему, без особой надежды получить ответ. К огромному его удивлению, на этот раз Юмаши оказался на редкость разговорчивым:

— Мне хочется, чтобы ты мог постоять за себя. Город — небезопасное место, а в ближайшие месяцы станет еще опаснее. — Юмаши беспокойно заерзал на стуле. — Кроме того, я не люблю сидеть без дела. Можешь считать, что таким образом я принимаю участие в активной жизни, которая происходит за забором Девятнадцатого района.

— Понятно, — сказал мальчик, переходя от бокса к приседаниям. — И как долго ты будешь заниматься со мной?

— Ну, честно говоря, Тэк, — Юмаши сдвинул на кончик носа солнечные очки, — сегодня я собирался устроить тебе выпускной экзамен, пока педагоги не устроили тебе свой.

Тэк поднялся на ноги и уставился на своего наставника:

— Ты шутишь?

— Нисколько, — радостно сообщил тот.

— Хорошо. И как будет проходить наш экзамен? — с готовностью отозвался Тэк.

— Он будет состоять из двух частей. Часть первая: я хочу, чтобы ты рассортировал еще одну банку…

Тэк скроил скучную физиономию.

— А часть вторая? — спросил он.

— Мы устроим поединок, — Юмаши поднялся со стула и расправил плечи. — Я вижу, тебе не терпится перейти ко второй части, но порядок есть порядок: мы начнем с первой.

Мальчик разочарованно вздохнул, когда Юмаши поставил перед ним банку с белым порошком, а сам уселся на стул и, раскрыв газету, углубился в чтение. Тэк исподтишка бросил взгляд на название газеты — «Сити—Таймс» — и принялся за работу. Однако после нескольких минут напряженного изучения содержимого банки он озадаченно нахмурился. Он ожидал, что ему как обычно придется иметь дело с солью и сахаром, но лежащее перед ним вещество было похоже на чистую соль без всяких примесей. Как ни старался Тэк разглядеть среди крупинок соли блестящие кристаллы сахара, ему это не удавалось. Он кинул на Юмаши вопросительный взгляд, но его суровый наставник с невозмутимым видом продолжал читать газету, не обращая внимания на своего ученика.

Тэк склонился над столом так низко, что кристаллы соли начали расплываться у него перед глазами. Он перебирал их пальцами, внимательно исследуя каждую крупинку, и даже попробовал вещество на вкус, но готов был поклясться, что перед ним лежит чистая соль. Тэк озадаченно хмурился, пожимал плечами и наконец принял решение. Посмотрел на Юмаши и слегка кашлянул.

— Да? — Тот выглянул из–за газеты.

— Юмаши, ведь это чистая соль, верно? — Тэк улыбнулся.

— Верно, — Юмаши отложил газету. — Тебе потребовалось около пяти минут, чтобы распознать мою хитрость. На самом деле, ты с самого начала видел, что перед тобой чистая соль, но все же потратил пять минут на то, чтобы убедиться в своей правоте.

Тэк задумчиво подергал себя за ухо:

— Просто я был осторожен.

— Похвальное качество, — заметил Юмаши. — Но понял ли ты, в чем смысл урока?

Тэк поскреб затылок:

— Следуй своей интуиции?

— Нет, Тэк, — Юмаши качнул головой. — Это был бы очень плохой урок. То, чему ты сегодня научился, я сформулирую следующим образом: не позволяй привычному ходу вещей усыпить твою бдительность. Если существовавший долгое время порядок вдруг нарушается, это может застать тебя врасплох.

Тэк задумался, взвешивая слова Юмаши, и пришел к выводу, что учитель прав.

— Но ведь я справился с заданием?

— Да, вполне. Вижу, что тебе не терпится перейти ко второй части нашего экзамена. Не стану заставлять тебя ждать. Пошли!

Тэк на негнущихся ногах двинулся за ним вслед. Волнение мальчика было вполне понятно: в конце концов, он имел возможность лично убедиться, на что способен его наставник, когда дело доходит до рукопашной схватки. Но в то же время Тэк не чувствовал страха: он был уверен, что Юмаши не причинит ему серьезных увечий. Они прошли в конец улицы, свернули за угол и оказались в глухом переулке; он был пуст, если не считать ржавого мусорного бака, сиротливо стоявшего возле стены дома.

— Мы будем сражаться деревянными мечами, — сказал Юмаши, указывая на лежащие возле бака длинные мечи: они были сделаны из прочного дерева и выглядели как настоящие. — По крайней мере до тех пор, пока один из нас или мы оба не лишимся оружия.

— Договорились! — деловито бросил Тэк и, взяв один из мечей, несколько раз взмахнул им, чтобы почувствовать тяжесть оружия. Юмаши научил его приемам фехтования, и Тэк чувствовал себя вполне уверенно.

— Поскольку сегодня ты сдаешь выпускной экзамен, — сказал Юмаши, разминая руки, — боюсь, тебе не стоит рассчитывать на то, что я буду драться вполсилы.

Тэк перестал размахивать мечом и, осторожно покосившись на Юмаши, понял, что у него практически нет шансов уцелеть, если его наставник будет сражаться в полную силу. И все же Тэку не верилось, что, потратив столько сил и времени на занятия с ним, Юмаши прикончит своего ученика, сведя на нет результаты собственных трудов.

— У меня вопрос, — неожиданно сказал Тэк, опуская меч.

— Спрашивай, — Юмаши подошел к баку и взял свое оружие.

— В нашем Городе есть еще люди, похожие на тебя?

— Ты имеешь в виду людей, которые умеют драться так же, как я? Да, в нашем Городе было пять человек, способных составить мне достойную конкуренцию. Насколько мне известно, сейчас их осталось четверо, может быть меньше, по крайней мере до тех пор, пока ты не станешь пятым.

— Так мало?

— Да, — голос Юмаши сделался глухим. — Трое из них когда–то были моими друзьями. Года два назад я занимался с ними примерно так же, как сейчас занимаюсь с тобой.

— А что с ними случилось? — Тэк внимательно вглядывался в лицо своего наставника.

— Один умер, другой ушел от меня, а третий… — Юмаши на мгновение замолк и тоскливо посмотрел на небо, — третий предал меня. Он пытался убить меня, и я рад, что у него ничего не вышло.

— Извини, — машинально произнес Тэк.

— Ничего, — Юмаши махнул рукой. — Так всегда происходит, когда–нибудь и ты пойдешь своей дорогой. Талантливые люди с сильной волей всегда ищут свой путь, чтобы выразить собственную индивидуальность. Как правило, это больше всего и раздражает педагогов.

Тэк кивнул. Кто знает, что его ждет? Последнее время он жил с ощущением, что в будущем у него появится масса возможностей реализовать себя, — ощущение, которое до встречи с Юмаши было ему незнакомо.

— Но ведь ты назвал только троих, — вдруг спохватился Тэк.

— Неужели? — задумчиво хмыкнул Юмаши, проводя рукой по острию деревянного меча.

— Да, ты сказал, что их было пятеро, — настаивал Тэк. — А назвал только троих.

— Ах да, верно, — вспомнил Юмаши. — Есть еще два человека: Зейд, предводитель бунтовщиков, и Нони — единственный человек, которого, насколько мне известно, Зейд обучал сам.

— Ты их знаешь? — с интересом спросил Тэк.

— Мы знакомы, — коротко бросил Юмаши. — И давай остановимся на этом.

Мальчик кивнул, но затем, словно вспомнив что–то важное, заговорил вновь:

— У меня есть еще один, последний вопрос. Можно?

— Давай свой вопрос, — Юмаши вскинул бровь и сдвинул на кончик носа солнечные очки.

— Все твои ученики так или иначе оставили тебя, — осторожно начал Тэк. — Тогда почему ты доверяешь мне?

— Я обычно не ошибаюсь в людях, — сказал Юмаши. — А потом, если помнишь, при нашей первой встрече я заметил, что ты напоминаешь мне одного человека.

— Одного из твоих бывших учеников?

— Да.

— Которого? — не удержался Тэк.

Юмаши смерил своего ученика долгим взглядом:

— Того, который умер…

Тэк подавил пробежавшую по телу дрожь и кивнул головой, словно показывая, что вопросов больше нет. Ему и так повезло: Юмаши ответил на все его вопросы.

— Если твое любопытство удовлетворено, — сказал Юмаши, берясь за меч, — давай перейдем к нашему поединку. Ты готов?

— Готов, — сказал Тэк, вскидывая свой меч.

— Прежде чем мы начнем, я должен предупредить тебя, — сказал Юмаши, небрежно опираясь на рукоятку меча, — познание приходит через страдание, и я намерен причинить тебе боль. Возможно, ты будешь на волосок от смерти.

— Я понял, — осторожно произнес Тэк, хотя по–прежнему не верил, что Юмаши может причинить ему вред.

— У тебя есть талант, я научил тебя технике владения оружием, — Юмаши вскинул меч на плечо, — но, когда твоя жизнь окажется в опасности, хватит ли у тебя духу постоять за себя?

Тэк сузил глаза, внимательно вглядываясь в лицо учителя. И внезапно осознал: ответ на этот вопрос он получит здесь и сейчас.

Юмаши сделал шаг вперед, пристально глядя на Тэка… и вдруг без предупреждения бросился на него, сделав мощный взмах мечом и целясь прямо в горло.

Тэк, едва успев среагировать на бросок, резко вскинул свой меч, парируя удар. Не давая мальчику опомниться, Юмаши нацелился мечом на его ноги, но Тэк высоко подпрыгнул, и меч прошел под ногами. У него появился шанс начать атаку, он колющим движением выкинул свой меч вперед. Юмаши аккуратно отступил в сторону, затем снова взмахнул мечом, на этот раз выпад оказался удачным — удар пришелся по правому бедру Тэка.

— Ай! — вскрикнул мальчик, покачнулся и с трудом устоял на ногах.

— Ты не хочешь по–настоящему ударить меня, — сказал Юмаши.

— О чем ты говоришь? — возмутился Тэк. — Я стараюсь изо всех сил.

— Изо всех сил? — Юмаши качнул головой. — Нет, на самом деле ты не хочешь причинить мне боль, поэтому у тебя ничего не выходит.

Он снова сделал выпад и взмахнул мечом, целясь Тэку в живот. Мальчик успел отступить и сделать ответный выпад, намереваясь пронзить противнику грудь. Юмаши с такой силой ударил по мечу Тэка, что деревянное лезвие оказалось прижатым к земле. Воспользовавшись ловушкой, в которую угодил противник, Юмаши сделал резкое движение вперед и ударил своего ученика коленом в живот.

— Я буду бить тебя изо всех сил, — процедил он сквозь зубы, глядя на Тэка, который, согнувшись пополам, хватал ртом воздух. — Тебе придется научиться отвечать ударом на удар, если не по собственному желанию, то хотя бы по необходимости.

Он снова взмахнул мечом, целясь в голову. Мальчик плохо держался на ногах, но усилием воли заставил себя подхватить оружие и в последнее мгновение подставил свой меч под удар, пытаясь одновременно вдохнуть побольше воздуха и распрямиться. Юмаши с силой отбросил меч противника, его собственный меч опустился на плечо Тэка.

— Ты не хочешь причинять боль другим, — сказал Юмаши, когда его ученик, схватившись за плечо, рухнул на землю. — В этом Городе есть люди, которые не разделяют твоих взглядов, если ты столкнешься с ними, они причинят тебе боль, если ты не остановишь их, они убьют тебя.

Тэк, шатаясь, поднялся на ноги. Юмаши без труда отразил очередной его неуверенный удар, затем сделал подсечку, снова повалив его на землю.

— Запомни, Тэк, ты не должен поддаваться жалости, и ты не можешь рассчитывать на жалость! — закричал Юмаши. Он обеими руками поднял меч, собираясь вонзить его в лежащего на земле мальчика. — Мы должны быть жестокими и беспощадными.

Глаза Тэка расширились, когда он увидел надвигающееся на него острие. Он быстро откатился в сторону и вскочил на ноги, успев схватить с земли свой меч. Потом остановился, тяжело дыша, Юмаши тоже на секунду замер.

— У тебя есть сила воли, — с одобрением заметил учитель. — Но ты пока не умеешь контролировать свой страх.

— Я не боюсь! — закричал Тэк, надвигаясь на своего наставника.

— Нет, боишься, — усмехнулся тот, лениво вскидывая меч. — Ты боишься получить удар, и, что еще хуже, сам боишься наносить удары!

Мальчик замер. Да, Юмаши был прав! Тэк не хотел, чтобы его били, и ему трудно было заставить себя серьезно атаковать человека, которого он считал своим другом… хотя, похоже, его наставник не обращал внимания на такие сентиментальные глупости…

— Когда враг нападает, — меч Юмаши взметнулся вверх, удар был нацелен в левое бедро, — ты должен понимать: сейчас он ударит тебя.

Тэк отразил удар и рубанул мечом, целясь по вытянутым вперед рукам противника.

— Когда ты сам нападешь, — сказал Юмаши, быстро отдергивая руки за секунду до того, как меч Тэка со свистом рассек воздух, — ты должен понимать: сейчас ты попадешь в цель.

Юмаши отпрыгнул в сторону и взмахнул мечом снизу вверх. Удар пришелся Тэку прямо в живот, он сдавленно всхлипнул, пытаясь вдохнуть воздух.

— В бою нет места страху, — заявил Юмаши, нанося очередной сокрушительный удар локтем по лицу.

Тэк рухнул на землю.

— …и сомнениям, — продолжил учитель, с размаху опуская ногу на его запястье. Пальцы Тэка беспомощно разжались, меч вывалился из руки.

— …и пощаде, — закончил Юмаши. Он отшвырнул в сторону меч и с силой надавил ногой на тяжело вздымающуюся грудь ученика.

— И ты не должен сдаваться, Тэк, — тихо произнес Юмаши, глядя сверху вниз на задыхающегося противника. — Если ты живешь в этом Городе, ты не имеешь права сдаваться. Если ты сдаешься, это означает, что ты готов расстаться с собственной жизнью. Жизнь — это самое ценное, что существует на свете, и даже крысы, когда их загоняют в угол, сражаются до последнего.

— А как насчет противника и его жизни? — прохрипел Тэк, чувствуя, как кровь тонкой струйкой бежит у него по подбородку.

— Мы можем подумать о пощаде, когда враг побежден, — Юмаши чуть сильнее надавил ногой на грудь поверженному мальчику, и тот сдавленно охнул. — Запомни, Тэк: никогда не стремись к тому, чтобы отнять у человека жизнь, напротив, думай о том, как сохранить ее!

Давление на грудь усилилось, в глазах Тэка вспыхнул недобрый огонек. Неожиданно он издал пронзительный вопль и обеими рукам ухватил Юмаши за щиколотку. Тот покачнулся и отступил в сторону. Тэк быстро вскочил на ноги и ударил соперника кулаком в лицо; затем, развернувшись, приготовился нанести второй удар в живот. Однако Юмаши уже успел прийти в себя: он перехватил руку Тэка и одним резким движением рванул на себя, затем ловко перекинул его через голову и швырнул на землю. Мальчик упал на спину, оказавшись между кирпичной стеной дома и ржавым мусорным баком.

— Неплохо, — удовлетворенно кивнул Юмаши, наблюдая за тем, как ученик, пошатываясь, поднимается на ноги. — Теперь ты зажат в угол.

Он встал в боксерскую стойку и слегка кивнул Тэку.

— Я уверен, что не пропущу удар, — заявил он.

— А я уверен, что сейчас ударю тебя, — сверкая глазами, прорычал Тэк.

— Один из нас неправ, — резонно заметил Юмаши. — Сейчас узнаем кто.

— Сейчас узнаем, — Тэк сжал кулаки и ринулся в атаку.

Крутнувшись на левой ноге, он подпрыгнул и выкинул вперед правую ногу, целясь в грудь Юмаши. Тот вскинул руку и отбил выпад разъяренного Тэка. Однако того это не смутило, он сжал кулаки и попытался ударить Юмаши в голову. Тот снова молниеносным движением отбросил руку.

— Повторение ведет к поражению, — предупредил наставник, видя, что Тэк вновь собирается повторить свой трюк.

Мальчик на секунду замер и вдруг, охваченный внезапным порывом вдохновения, нырнул головой вперед, сделал кувырок, приземлился на корточки и, оттолкнувшись ладонями от земли, сделал еще один кувырок. Расчет оказался точен: он подкатился к деревянному мечу, который Юмаши в пылу битвы отшвырнул в сторону. Тэк схватил меч, перехватил его так, словно это было копье, и метнул точно в цель.

Меч просвистел в воздухе и ударил Юмаши в грудь. Тот охнул, скорее от удивления, чем от боли, и вопросительно взглянул на своего торжествующего ученика.

— Неплохой бросок, — лицо наставника расплылось в улыбке. — Ну что ж… Похоже, ты сдал экзамен.

Тэк тоже улыбнулся, не зная, что сказать.

— Я оказался неправ. И искренне рад этому, — он подошел к своему ученику и похлопал его по плечу. — Пойдем, тебе надо умыться.

— Угу, — кивнул Тэк. Ликование его постепенно угасало. — Только… я хотел…

— Да, — Юмаши обернулся.

— Я ужасно хочу пить.

— Ну, эту проблему мы решим.

Почистив одежду и умывшись, приятели вернулись к столу. Все тело Тэка ныло, синяки и ссадины болели, но никогда в жизни он не был так счастлив. Сегодня он чувствовал себя непобедимым, готовым вступить в бой со всем Городом. Он вспомнил слова Юмаши и подумал, что его загадочный наставник как всегда оказался прав: познание приходит через страдание.

 

Глава 11. СМЕРТЬ

Тэк подошел к дверям школьной столовой. Он не был голоден, но все же решил спуститься сюда, надеясь встретить сестру. Вскоре после истории с сочинением, которое Сюзи дала списать своей подруге, они с Мелиссой помирились, и теперь Тэку приходилось обедать одному. Последнее время они с Сюзи виделись только дома, да и то если Тэк возвращался не слишком поздно. Как правило, в таких случаях братья не сильно переживают из–за того, что редко видятся со своими сестрами, но почему–то сегодня у Тэка было особенно неспокойно на душе.

Он уже взялся за ручку двери, когда изнутри донесся знакомый голос:

— Отлично, все в полном порядке! Меню, правда, довольно однообразное, с точки зрения взрослых, но зато в столовой идеальная чистота. А это самое важное, особенно когда речь идет о детях.

— Спасибо, мистер Кейн, мы всегда гордились чистотой, которая царит в нашей школе!

Воспоминание поразило Тэка, словно его внезапно ударили в живот: это тот же самый дисциплинарный инспектор, которого он видел в кабинете директора; тогда мистер Кейн явился в школу, чтобы забрать с собой нахулиганившего старшеклассника. Однако Тэк быстро сообразил, что сейчас конец учебного года и скорее всего инспектор пришел с обычной проверкой.

— Я полагаю, вы захотите побывать на уроках? — раздался голос директрисы.

— Конечно, — кивнул мистер Кейн, заглянув в блокнот, который держал в руках. — Однако вначале мне хотелось бы осмотреть холлы и коридоры. Я вижу, тут в документах есть упоминание о проблемах, возникших в связи с введением нового закона.

Директриса нахмурилась:

— Э-э, да, был у нас неприятный инцидент, но я надеюсь, вы понимаете: большинство наших ребят — примерные ученики, так что появление нескольких негодяев можно считать досадной случайностью.

Тэк и остальные дети, столпившиеся в дверях столовой, знали: директриса нагло врет. Несмотря на страх, вызванный слухами об ужасных наказаниях, которые начали применять после введения нового закона, многих школьников можно было назвать как угодно, только не примерными учениками. Возмущение буквально витало в воздухе. За последние несколько недель на стенах классов и в коридорах регулярно появлялись угрожающие надписи, сделанные фломастером и краской, и наверняка сторожам и уборщицам пришлось работать сверхурочно, чтобы привести школу в порядок и заслужить похвалу мистера Кейна.

— Как вас зовут, молодой человек? — Тэк вздрогнул от неожиданности. Инспектор смотрел прямо на него. — Не волнуйтесь, по правилам вы можете говорить, когда взрослые сами обращаются к вам.

— Э-э, Тэк, — ответил он, нервно переминаясь с ноги на ногу.

— Вам нравится ваша школа? — спросил мистер Кейн.

— Мм–да, очень, — соврал Тэк.

— А учителя? У вас хорошие учителя? — продолжал допытываться мистер Кейн.

— Они… э-э… да… очень хорошие, — заикаясь, пробормотал Тэк.

— Понятно, — мистер Кейн скептически вскинул бровь и заглянул в свой блокнот.

Пока инспектор делал пометки в блокноте, директриса сверлила Тэка свирепым взглядом, явно недовольная тем, что он отвечал на вопросы мистера Кейна без должного воодушевления. Однако инспектор, потеряв интерес к Тэку, захлопнул блокнот и подошел к другому ученику. Тэк уловил у себя за спиной легкий шорох и недовольное бормотание. Как раз в тот момент, когда мистер Кейн собрался обратиться с вопросом к следующему школьнику, раздался пронзительный крик: «А как вам понравится вот это, господин инспектор?»

Мгновение спустя из толпы вылетел какой–то блестящий предмет, описал в воздухе широкую дугу и плюхнулся прямо под ноги мистеру Кейну. Странная штуковина была похожа на скомканный кусок фольги, но в следующую секунду бумажная бомба с треском лопнула, и воздух наполнился густым запахом нечистот. Толпа отпрянула, многие отворачивались, зажимая носы пальцами. Мистер Кейн замер, словно каменное изваяние. Директриса разразилась душераздирающим визгом:

— КТО ЭТО СДЕЛАЛ?!

В этот момент инспектор пришел в себя. Прищурив глаза, он пристальным взглядом окинул толпу школьников. Неожиданно он сделал шаг вперед, оттолкнул в сторону двух мальчишек и уставился на девочку с длинными черными волосами.

— Как тебя зовут? — спросил мистер Кейн.

— Мелисса, — девочка вызывающе поглядела на мистера Кейна.

— Бомбу кинули примерно с этого места, — зловещим шепотом произнес он, — а перед этим был выкрик, и твой голос похож на тот, который я слышал.

— Да? Ну и что дальше? — с вызовом спросила Мелисса. — У вас нет доказательств, что это сделала я.

— Исключите ее, мистер Кейн! — злобным голосом прошипела директриса. — Мы не потерпим в нашей школе детей, которые…

— Тихо! — приказал инспектор. — Я вижу, ты умная девочка, Мелисса. И ты абсолютно права — у меня нет доказательств. Но твоя ошибка состоит в том, что мне не нужно никаких доказательств, чтобы исключить тебя из школы.

Услышав слова инспектора, Мелисса съежилась, отвела взгляд и опустила голову. Мистер Кейн был похож на хищника, который, загнав жертву в угол, готовится напасть на нее. Но прежде чем он успел вонзить зубы в свою добычу, из глубины толпы раздался чей–то голос.

— Она не виновата, мистер Кейн, — выкрикнула девочка. — Это сделала я!

По толпе пронесся вздох удивления, школьники вытягивали шеи, пытаясь рассмотреть виновницу переполоха. Со своего места Тэк не видел девочку, которая обратилась к мистеру Кейну, но ее голос показался ему знакомым. Мелисса, потрясенная этим внезапным избавлением от нависшей над ней смертельной опасности, стояла как вкопанная, уставившись в пространство невидящим взглядом. Тэк приподнялся на цыпочки, чтобы увидеть, куда направляется мистер Кейн, и вдруг до него дошло: Мелисса… лучшая подруга Сюзи. Тэк похолодел от ужаса. Нет, это невозможно, не могла Сюзи совершить такую глупость!

Тэк, расталкивая толпу, бросился вслед за мистером Кейном. Он увидел инспектора уже на лестнице: мистер Кейн, ухватив девочку за шиворот, тащил ее по ступенькам. СЮЗИ! Что за черт, и о чем она только думала?

Не в состоянии размышлять здраво, Тэк бросился догонять инспектора. Он пулей промчался по коридору, выскочил на площадку лестницы и, перепрыгивая через две ступеньки, скатился вниз по лестнице. Сюзи исключат из школы? Нет, он не допустит этого. Никогда!

Тэк вспомнил, что рассказывал ему Юмаши; ужасные истории о том, какая безрадостная жизнь ждет тех, кого исключают из школы. Тэк ворвался в вестибюль как раз в тот момент, когда мистер Кейн и Сюзи исчезли в дверях. Тэк стиснул зубы, в ушах звучали слова Юмаши: «Не делай резких движений, отойди в сторону, чтобы не стать мишенью для их ударов». Но какое сейчас это имеет значение, как он может отойти в сторону, позволив мистеру Кейну уничтожить сестру?

Прорвавшись сквозь контрольные турникеты, Тэк выскочил на крыльцо, яркий солнечный свет на мгновение ослепил его. Затем он увидел безлюдную улицу, несколько машин, припаркованных возле тротуара, и две одинокие фигуры вдали. Тэк бросился вслед за ними, вдруг Сюзи обернулась и посмотрела на брата. Мистер Кейн остановился возле неприметного автомобиля.

— Сюзи! — заорал Тэк.

— Тэк! — закричала она, но мистер Кейн открыл дверцу машины и бесцеремонно затолкал девочку внутрь.

— Нет! — завопил Тэк, приближаясь к машине.

Мистер Кейн открыл дверцу со стороны водительского места и скользнул внутрь, дверца захлопнулась; Тэк испустил еще один душераздирающий вопль.

Вдруг из ближайших кустов выскочила темная фигура и швырнула в сторону машины какой–то странный предмет, издали похожий на бутылку. От неожиданности Тэк застыл на месте. Разинув рот, он смотрел, как бутылка взмыла в воздух и полетела прямо на машину. В следующее мгновение Тэк заметил, что бок машины в районе бензобака вымазан какой–то белой клейкой массой. Он хотел закричать, чтобы предупредить пассажиров в машине, или чудом преодолеть разделявшие их двадцать метров и на лету поймать бутылку, или сделать хоть что–нибудь, чтобы предотвратить тот кошмар, который, как он знал, сейчас произойдет… но не успел. Бутылка разбилась о крыло машины, автомобиль загорелся.

Тэк, охваченный странным чувством нереальности происходящего, смотрел, как языки пламени взметнулись к небу. За доли секунды машина превратилась в пылающий факел. Раздался взрыв. Тело мистера Кейна выбросило из машины и швырнуло на тротуар. Но Сюзи… где же Сюзи?

Тэк бросился бежать. Не думая об опасности, он нырнул в завесу черного дыма, подскочил к пассажирской двери и, не обращая внимания на раскаленный металл, обеими руками рванул ее на себя. Сердце в груди подскочило и застряло где–то в горле, когда он заглянул внутрь. Страх, который наполнял его, пока он мчался по улице, превратился в леденящий ужас, когда он увидел то, что ожидал увидеть. На пассажирском сиденье лежало изуродованное тело сестры. Казалось, земля перестала вращаться, когда Тэк осторожно вытащил его из машины. Сжав Сюзи в объятиях, Тэк упал на колени.

Он машинально протянул руку и убрал со лба Сюзи обгоревшую прядь волос. Сердце его разрывалось, он тяжело всхлипнул, втягивая в себя воздух, наполненный запахом дыма и жирной копотью. Слезы бежали по его щекам; он чувствовал, как тело Сюзи быстро остывает у него на руках. Вдруг Тэка охватило непреодолимое желание оглянуться назад.

Он обернулся. Перед ним стоял мальчик, судя по виду — его ровесник, и смотрел на Тэка сверху вниз. Сквозь клубы дыма Тэк разглядел его длинные черные волосы, собранные на затылке резинкой. Вместо привычной серой формы, которую носили все школьники Города, на нем была черная одежда: джинсы с кожаным ремнем, свитер и куртка–ветровка, застегнутая у подбородка на одну пуговицу. Полы куртки развевались на ветру, словно плащ средневекового рыцаря. В правой руке мальчик сжимал пистолет.

Но в первую очередь Тэк обратил внимание на лицо мальчика: под разводами черной сажи проступала бледная кожа, выражение лица оставалось совершенно неподвижным — ни страха, ни сожаления. Тэк тщетно пытался разглядеть хоть какое–то подобие эмоции. Мгновение они смотрели друг на друга — убийца и брат убитой им девочки, и за это мгновение Тэк нашел в себе силы произнести всего два слова.

— За что? — осипшим голосом выдавил он.

— Она была случайной жертвой, — холодно бросил мальчик.

Затем повернулся и зашагал прочь, полы его куртки все так же развевались. Потрясенный Тэк посмотрел ему вслед, затем взглянул вниз на свою мертвую сестру, а потом, сам того не осознавая, вскинул голову к небу и завыл. Из его груди вырвался душераздирающий вопль боли и отчаяния.

Затем в сознании промелькнула новая мысль, взявшая верх над отчаянием. «Беги, — казалось, какой–то голос нашептывал ему на ухо. — Беги». Тэк не хотел видеть, как посторонние люди найдут обгоревшее тело его сестры, не хотел, чтобы эти люди видели его, он предпочел бы навсегда исчезнуть с лица земли. Он медленно поднялся на ноги, тело Сюзи соскользнуло на землю. Тэк посмотрел на свой серый школьный пиджак, перепачканный кровью сестры, потом сорвал его с себя и отшвырнул в сторону.

Тэк побежал. Он бежал так быстро, что окружающий мир стал похож на смазанную фотографию. Тэк не знал, как долго он бежал и куда. Боль в ногах казалась ненастоящей, словно это были не его ноги. Все происходящее выглядело настолько нереальным, что в какой–то момент у Тэка промелькнула мысль, что это сон, и он бежит так, как люди бегают только во сне.

А затем все закончилось. Тэк остановился. Голова кружилась, ноги разламывались от боли, легкие разрывались от нехватки воздуха. Не глядя по сторонам и не понимая, где находится, он рухнул на землю и уснул.

***

— Итак, Нони, ты выполнила задание? — спросил Зейд свою помощницу.

Он снял ветровку и бросил ее на подлокотник кресла. Предводитель вернулся в лагерь бунтовщиков и обнаружил, что Нони уже ждет его в кабинете. Зейд понял, что его собственное задание заняло больше времени, чем он рассчитывал. Он задержался часа на два: прежде чем появиться на той тихой улочке, где инспектор припарковал машину, он зашел в крупный торговый центр и, слившись с толпой, долго бродил с этажа на этаж. Убедившись, что за ним не следят, он отправился в Двадцатый район. Впрочем, сейчас, вспоминая, как просто было убить инспектора, Зейд думал, что предпринятые им меры предосторожности оказались излишними.

— Да, сэр, — сказала Нони. — А ты?

— Я тоже, — кивнул Зейд. — Правда, возникли кое–какие сложности.

— Сложности? — встрепенулась Нони.

— Да так, ерунда, волноваться не о чем, — Зейд махнул рукой. — В машине мистера Кейна оказалась девочка: по–видимому, инспектор собирался исключить ее из школы.

— Случайная жертва, — подвела итог Нони. — Ничего не поделаешь.

— Да, — согласился Зейд. — А еще там был один парень, он видел, как я взорвал машину.

— Свидетель, — задумчиво произнесла Нони. — И ты не убил его? А что, если он даст показания?

— Нет, Нони, — качнул головой Зейд. — Убивая педагогов, я стараюсь не причинять вреда детям… по возможности, конечно. Иногда трудно все предусмотреть, как, например, с этой девочкой, но все же я стараюсь избегать лишних жертв. Вряд ли мальчишка сможет рассказать что–то существенное: там было столько дыма, я и сам плохо его рассмотрел.

— Да, сэр, — согласилась Нони.

— Который час? — неожиданно спросил Зейд.

— Пять тридцать, сэр, — четко ответила Нони.

— Время… В этом Городе вечно не хватает времени, — проворчал Зейд. — Ладно, хватит обо мне. Расскажи, как у тебя.

***

Когда Тэк проснулся, было темно. Первые несколько минут он лежал в полубессознательном состоянии, глядя в черное небо над головой. Постепенно мальчик пришел в себя, сел и попробовал подняться на ноги, но нестерпимая боль заставила его снова опуститься на землю. Почему так болят ноги?

Он снова попробовал встать, и на этот раз ему удалось подняться с земли; в следующее мгновение резкая боль в лодыжках заставила Тэка вспомнить: он бежал… да, бежал долго. От чего же он убегал?

Затем воспоминания обрушились на него словно снежная лавина, и он снова рухнул на колени, слезы хлынули из глаз. Мысль о том, что Сюзи больше нет в живых, сразила Тэка, словно его ударили кулаком в живот; боль становилась все сильнее и сильнее, пока он не почувствовал, что задыхается. Он знал: Сюзи не хотела бы видеть его в таком состоянии. Но как ни старался Тэк не думать о сестре, о том, что больше никогда не услышит ее смеха, никогда больше Сюзи не обнимет его за шею и не прижмется к его плечу и не станет поддразнивать его, называя смешным детским именем, он не мог избавиться от воспоминаний, которых становилось все больше и больше, и каждое из них острой болью отзывалось в груди.

Пытаясь отвлечься, Тэк заставил себя подняться на ноги и оглянуться по сторонам. Он стоял на шаткой деревянной пристани, прямо пред ним раскинулась Большая Река — широкая черная полоса воды, опоясывавшая западные окраины Города. Взглянув на притулившийся возле обрыва полуразвалившийся деревянный сарай, Тэк понял, что оказался в одном из заброшенных районов. Одинокий фонарь, висевший над крыльцом сарая, отбрасывал тусклый желтоватый свет. Вдалеке Тэк заметил мерцающие огни Города — ярко светящиеся окна домов, в которых жили люди.

Казалось, что здесь, вдали от Города, Тэку должно было стать немного легче, здесь он был чуть более свободным. Но, глядя на черное неподвижное зеркало воды, Тэк почувствовал себя еще хуже. С ужасающей ясностью он осознал: как бы далеко он ни убежал, Город настигнет его. Это огромная клетка, и, как ни стараются люди вырваться из нее, они по–прежнему остаются внутри этой гигантской западни. Казалось, плещущаяся под ногами река обдавала Тэка своим мощным дыханием, словно злорадствуя над ним и наслаждаясь своей вечной победой.

«Отпусти меня!» — неожиданно выкрикнул Тэк, обращаясь к неподвижной воде, но река хранила молчание, лишь легкий плеск волн подчеркивал ее насмешливое спокойствие.

Тэк схватил валявшийся на пристани обломок полусгнившего дерева и с силой швырнул его в воду. Его раздирало желание причинить огромный, непоправимый вред этому черному молчаливому существу. Раздался всплеск, в первое мгновение обломок ушел под воду, затем вынырнул на поверхность и медленно поплыл по течению. Мальчик смотрел вслед плывущему обломку так, словно тот предал его.

— Замечательно, ну и плыви вместе с этой глупой рекой! — с надрывом умалишенного завопил Тэк. — Плыви! Может быть, и я поплыву вместе с тобой! Тогда я буду мертв, мертв как она!

Он сжал кулаки, кровь прилила к голове, он почувствовал, как внутри поднимается горячая волна гнева. Дети сражаются со взрослыми за право контролировать Город, и им наплевать, сколько людей они убьют, прежде чем добьются своей цели. «Случайная жертва»… Тэк, злобно сверкая глазами, уставился на черную реку; ему показалось, что река потемнела еще больше и смотрела на него равнодушным взглядом. Он вспомнил, как мальчик с длинными черными волосами равнодушно повернулся спиной к мертвому телу Сюзи, и переполнявшее Тэка отчаяние сменилось другим хорошо знакомым чувством — сладким всеобъемлющим гневом. Пускай река оплакивает мертвых, Тэк не позволит горю разорвать его душу, вместо этого он будет ненавидеть убийц Сюзи. Он отвернулся от реки и прислонился к шатким деревянным перилам пристани. Как Юмаши назвал их? Бунтовщики? Это они убили его сестру!

Тэк всегда с симпатией относился к бунтовщикам, невзирая на то, что говорил о них Юмаши. И лишь сейчас, после того как они уничтожили самого близкого и дорогого ему человека, Тэк с ужасающей ясностью понял, что имел в виду Юмаши, говоря о ценности жизни. Сюзи мертва, а ее убийца, с такой легкостью списавший ее со счетов как случайную жертву, гуляет на свободе. Гнев, который рос в душе Тэка, словно гнойный нарыв, вдруг лопнул, и он начал кричать. Тэк кричал, выплескивая в темноту ночи накопившуюся в душе горечь и отчаяние; он выкрикивал самые страшные угрозы и давал самые ужасные обещания, клялся уничтожить всех врагов и расквитаться со всем миром. Никто не слышал его воплей, кроме безразличной черной реки, которая молча проглатывала угрозы Тэка и ничего не отвечала ему…

Наконец он выдохся. Шатаясь, побрел в конец пристани, но, сделав несколько шагов, почувствовал навалившуюся на него усталость, просто опустился на доски и мгновенно уснул. Тэк спал глубоко и спокойно, его темная фигура, одиноко лежавшая посреди пристани, была похожа на неподвижное тело его несчастной сестры, которая никогда больше не ляжет спать. А река по–прежнему несла свои черные воды, безразличная и безжалостная; обломок дерева, мерно покачиваясь на волнах, уплывал все дальше и дальше.