Мэтью проснулся от громкого и настойчивого стука в дверь. Открыв глаза, он в первое мгновение не мог понять, где находится. Потом, очнувшись, надел халат, вышел в прихожую и открыл. В комнату торопливо шагнул Питер Пристли.

— Простите, что врываюсь к вам без предупреждения, но… — Он перевел дыхание. — Кэтрин сказала, вы знаете, где Элис и почему она так быстро уехала. Мы очень волнуемся за нее, понимаете?

Мэтью растерянно пожал плечами.

— Я ничем не могу вам помочь, мистер Пристли.

— То есть как?

— Я не представляю, где сейчас Элис.

— Но Кэтрин, — неуверенно начал Питер.

— На вашем месте, я бы серьезно с ней поговорил и выяснил все подробности. Она единственная, кто что-то знает, — сказал Мэтью.

Он, конечно, мог бы выложить всю правду, но не был уверен, что Питер поверит ему, а не собственной дочери. К тому же обвинять в чем-то Кэтрин — значит, признавать и свои ошибки, а тогда объяснение получится слишком долгим. И, пожалуй, не очень интересным для постороннего человека.

— Послушайте, вы с Элис собирались пожениться, и вдруг она исчезает, не оставив даже записки. — Питер нервно мерил шагами комнату. — Это выглядит по меньшей мере подозрительно.

— Неужели вы полагаете, что я мог причинить вашей дочери вред? Я люблю ее…

— Так где же она?

Мэтью развел руками: у него не было готового ответа на этот вопрос. Но зато имелось несколько вариантов и предположений. Элис могла вернуться в Нью-Йорк, улететь в Париж или просто снять номер в одном из лондонских отелей. А могла и улететь в Австралию, например.

— Но вы собираетесь ее искать? — Вид у Питера был неважный, он, похоже, не спал всю ночь: под глазами залегли голубоватые тени, щеки запали. — Мы пока ничего не говорили Элизабет, но…

— Не волнуйтесь, мистер Пристли, с Элис все будет хорошо, — с уверенностью сказал Мэтью. — Я обязательно ее найду.

— Ладно, держите нас в курсе. — Торопливо поклонившись, Питер вышел из номера.

Вслушиваясь в удаляющиеся шаги на лестнице, Мэтью думал лишь об одном: Кэтрин должна понести за свои интриги суровое наказание. Вообще трудно представить, чтобы в такой хрупкой и красивой женщине накопилось за ее недолгую жизнь столько ненависти. В чем причина этой уже почти неконтролируемой злобы? Если бы Мэтью удалось докопаться до первопричины, это облегчило бы и основную задачу.

Ведь пока Кэтрин будет вести войну против него и Элис, будущее не перестанет казаться полным опасностей. Сложно жить, зная, что в любой момент ты можешь получить неожиданный удар в спину.

Размышляя над этим, Мэтью медленно одевался. План поиска, который он разработал, был, возможно, не самым лучшим, но зато дарил хоть какую-то надежду. Если рассуждать логически, то Элис сейчас в Нью-Йорке, вернулась к своей работе и снова изображает гордую и независимую амазонку. Но при чем тут логика? Женщина на грани нервного срыва вряд ли захочет погрузиться в дела.

Тогда, быть может, Париж? С этим городом у нее связаны, в основном, приятные воспоминания. К тому же там наверняка осталось много приятелей, готовых развлечь и отвлечь ее.

Или Рим? Мэтью, застегивавший рубашку, вдруг замер. Ну конечно, как ему раньше не пришло в голову? Элис надо искать именно там, где расцвела их страсть, где их тела впервые узнали друг друга. Даже если Элис возненавидела его после разговора с Кэтрин, она отправилась бы в Рим хотя бы для того, чтобы навсегда проститься с прошлым, пройти еще раз по узким улочкам, прикоснуться ладонью к каменным стенам древних зданий, зайти в то кафе, где посетители бурно приветствовали влюбленную пару.

Решительно кивнув своему отражению, Мэтью окинул прощальным взглядом комнату. Даже не верится, что пару дней назад он стоял, коленопреклоненный, перед Элис, предлагая себя, свое сердце и тело в полное ее распоряжение. И как сияли ее глаза, как дрожали длинные ресницы, как прекрасна она была, смущенная и радостная! Кэтрин одним ударом разбила хрупкий стеклянный шар их счастья, осколки разлетелись в разные стороны. И неизвестно, можно ли собрать их воедино или все потеряно навсегда.

Перед тем, как отправиться в Лондон, Мэтью зашел в больницу, проститься с Элизабет. Она встретила его своей чудесной улыбкой, от которой становилось теплей на душе.

— Мне ничего не говорят, но я чувствую: что-то случилось. — Она внимательно смотрела на него, проникая, казалось, в самые потаенные уголки сознания. — Где Элис?

— Она убежала. — Врать Элизабет Мэтью не мог.

— От кого?

— Не знаю, миссис Пристли. От меня, от себя, от проблем, от реальности. — Он обхватил ладонями виски. — Мне тяжело об этом говорить.

— Но должна же быть какая-то причина! Ей не пятнадцать лет, чтобы совершать такие необдуманные поступки. — Элизабет положила руку Мэтью на плечо и легонько сжала. — Мне вы можете сказать правду.

— Хорошо, — покорно согласился он. — Но это долгая история, и я прошу, чтобы она осталась между нами.

Он мог и промолчать, но эта ноша становилась все тяжелей. Ведь даже самому сильному человеку иногда требуется поддержка и участие. У него не было близких людей, не на кого было положиться, некому довериться. Элизабет же располагала к откровенному разговору и, кроме того, могла дать ценный совет.

И вообще, Мэтью просто необходимо было выговориться, излить душу и… получить прощение. Когда он закончил говорить, то несколько минут не смел поднять глаза на Элизабет, опасаясь увидеть отвращение или негодование. Она сама нарушила тишину.

— Да, вам пришлось нелегко. — В голосе звучало истинное сочувствие. — Но кто бы мог подумать, что Кэтрин… Вы очень расстроили меня, мистер Дэймон.

— Вы… Вы мне верите? — недоверчиво спросил он.

— Верю, хоть это и причиняет боль. — Элизабет тяжело вздохнула. — Вам надо как можно скорее найти Элис, чтобы она не успела натворить глупостей. Привезите ее сюда, я сумею все объяснить.

Мэтью благодарно улыбнулся: у него появился союзник, и это внушало надежду на успех. Простившись с Элизабет, он вышел из больницы и, взяв такси, отправился на вокзал. Несколько часов до Лондона в скором поезде, долгое ожидание в аэропорту, переполненном людьми, самолет, плавно взлетающий в голубое небо. Все это время он думал об Элис и просил того, кто распоряжался людскими судьбами, дать ему еще один шанс. Только бы найти ее…

Рим встретил Мэтью ярким солнцем и свежим прохладным ветром. Он не знал, в каком отеле остановилась Элис, не представлял даже, где ее искать. Бесцельно бродить по улицам, заходя в кафе? Ничего другого ему не оставалось.

Мэтью снял номер в небольшом отеле недалеко от центра, принял душ, переоделся и отправился на поиски. Первый день не принес никаких результатов, как и три последующих. Он уже начал сомневаться в правильности своего решения: в конце концов, Элис ведь могла выбрать и любой другой город.

Прошла неделя, приближалось Рождество. В витринах магазинов появились разноцветные гирлянды, горожане запасались подарками, готовясь к встрече праздника. А Мэтью день за днем ходил по улицам, вглядываясь в лица спешащих навстречу женщин. Иногда ему казалось, что он видит знакомое пальто, или в толпе вдруг вспыхивали на солнце рыжие волосы, он бросался вдогонку, и его снова ожидало разочарование.

В кафе Мэтью расспрашивал официантов и барменов, не заходила ли к ним красивая молодая женщина, те в ответ лишь смеялись: для итальянцев, в чьих жилах текла горячая южная кровь, все без исключения женщины были красавицами. Мэтью чувствовал себя отвратительно и почти потерял надежду, но все равно продолжал бессмысленные, как он думал, поиски.

Однажды вечером, когда ноги гудели от ходьбы, а глаза устали от мелькания сотен лиц, он оказался на крохотной площади, со всех сторон окруженной домами. В центре находился фонтан, позеленевший от старости, тонкая струйка ледяной воды била из каменной чаши. Вокруг стояли скамейки, сидевшие на них пожилые пары кормили голубей или читали газеты. Здесь было так тихо и спокойно, словно шумная городская жизнь вообще не касалась этого уединенного местечка.

Мэтью медленно обошел фонтан, достал из кармана монетку и бросил в воду, провел рукой по замшелым камням. И вдруг… В первое мгновение он не поверил глазам и отвернулся на секунду. Но нет, это был не мираж и не видение. На одной из скамеек сидела Элис: откинувшись на спинку, она смотрела в высокое небо, где проплывали пушистые облачка самых причудливых форм.

Осторожно, словно боясь, что она исчезнет, Мэтью приблизился и сел рядом.

— Здравствуй, — сказал он негромко.

Элис не шелохнулась и не ответила на приветствие, будто не слышала. Она была сейчас похожа на заколдованную злой волшебницей принцессу. Мэтью и сам удивился этому сравнению: он уже давным-давно не читал сказок. Но было одно средство, чудесное и простое, которое могло бы снять чары, — поцелуй.

Он склонился с замирающим сердцем и коснулся губами прохладных губ Элис. Она вздрогнула и отстранилась, но осталась сидеть.

— Скажи же что-нибудь, — несмело попросил он.

— Что?

— Ты так всех испугала своим неожиданным отъездом. Твои родители просто места себе не находят, Элизабет волнуется. Зачем ты это сделала?

Элис устало махнула рукой.

— Не хочу об этом говорить.

— Послушай, то, что говорила Кэтрин, — ложь. Она сама мне призналась, что просто хотела отомстить. Она больной человек, понимаешь? — Мэтью испытывал странное чувство: все происходящее казалось ему нереальным. — Поверь мне, прошу тебя!

— Это уже не важно.

— Да что с тобой?

Он обнял ее за плечи и встряхнул, пытаясь привести в себя. Рыжая прядь скользнула по щеке, ресницы дрогнули, но лицо оставалось таким же равнодушным, словно на него наклеили маску.

— Пойдем.

Мэтью решительно взял Элис за руку, она безвольно подчинилась. Он испугался: его любимая женщина, еще недавно полная жизни, как будто превратилась в бледную тень. Они медленно шли по улице к отелю и молчали. Мэтью терялся в догадках, мучительно ища слова, которые разрушили бы эту ледяную стену, которая окружала Элис.

— Тебе необходимо вернуться домой. Мы можем улететь сегодня.

— Хорошо.

— Как ты себя чувствуешь?

— Нормально.

Когда они поднялись в номер, Мэтью усадил ее на кровать и сел рядом. Его сердце разрывалось от боли: если бы Кэтрин оказалась где-нибудь рядом, он, наверное, просто уничтожил бы ее за то, что она сделала с собственной сестрой.

— Надо зайти к тебе за вещами. Где ты живешь?

Элис нехотя назвала адрес своего отеля.

— Отлично, сейчас мы заедем туда, соберем все и отправимся в аэропорт.

Мэтью не сиделось на месте, он шагал по комнате, искоса поглядывая на Элис. Она сидела, неподвижная, как статуэтка, сложив руки на коленях, и смотрела в одну точку, словно загипнотизированная.

Мэтью не выдержал. Он упал перед ней на колени, обхватил за талию и крепко прижал к себе.

— Девочка моя, моя бедная девочка, — сбивчиво шептал он. — Все хорошо, я здесь, я рядом, я люблю тебя.

Щеки Элис порозовели, она глубоко вздохнула и вдруг, словно мгновенно растаяла сковывавшая ее ледяная оболочка, разрыдалась.

— Ну-ну, тише, моя маленькая… Все уже позади.

— Нет! — Она вырвалась из его объятий и резко встала. — Я не могу!

— Что?

— Мне слишком тяжело тебя видеть после всего, что было, — прошептала она.

— Элис…

— Я вернусь домой, но только одна.

— А как же наш ребенок? О нем ты подумала? — Мэтью тоже вскочил, руки от волнения дрожали.

Элис покачала головой.

— Возможно, когда-нибудь потом я смогу с тобой встретиться, но не сейчас.

— Но ты ведь говорила, что любишь меня…

Она промолчала, и это молчание было красноречивей и страшней любых, пусть даже самых жестоких слов.

— Хорошо. — Мэтью потерянно кивнул. — Я буду ждать.

— Не стоит, — ответила Элис.

Самолет уже давно поднялся в небо и скрылся за облаками, провожающие разошлись. И лишь один стоял и, не отрываясь, смотрел в бесконечную синеву. Проходившие мимо с удивлением оглядывались на красивого мужчину с пронзительно зелеными глазами, замершего у большого, во всю стену окна с видом на летное поле. Меловая бледность заливала его искаженное страданием лицо, губы едва заметно шевелились, словно он говорил о чем-то с невидимым собеседником.

— Вам нужна помощь? — с тревогой спросила девушка, остановившаяся рядом.

— Нет, благодарю вас. — Мэтью попытался улыбнуться. — Не волнуйтесь, все в порядке.

— Вы уверены?

— Да, просто задумался.

Он кивнул и медленно направился к выходу. Вот и все. Конец. Элис улетела. До последней минуты он надеялся, что она передумает, вернется, обнимет его нежно и шепнет, что это был долгий кошмар, чья-то злая шутка. Но они простились, словно чужие друг другу, и Элис исчезла, смешалась с торопящимися на посадку людьми и не оставила после себя ничего, кроме горьких воспоминаний о прошлом, таком коротком счастье, разделенном на двоих.

Ни словом, ни жестом не подарила и тени надежды. Но неужели любовь, если она была настоящей, можно так легко разрушить? В мире достаточно людей, которым доставляет удовольствие ломать чужие жизни, и с этим ничего не поделаешь. Но надо быть выше и сильней, надо оберегать свое чувство, как огонек свечи на холодном ветру, чтобы оно не погасло.

Мэтью, оставшись в одиночестве, вдруг осознал, что больше у него ничего не осталось: Элис была единственным близким человеком, и с ее исчезновением дальнейшее существование просто теряло смысл. Ну что его ожидает впереди? Несколько десятков пустых и тоскливых лет, наполненных скукой и поиском развлечений?

А где-то будет жить его любимая женщина, которая постепенно забудет о нем, и его ребенок, который, возможно, вообще никогда не узнает, кем был его исчезнувший отец. От этой мысли стало страшно и холодно, словно будущая одинокая старость уже дохнула в лицо. Мэтью поежился и зашагал быстрей.

Раз уж все так случилось, надо найти в себе силы и идти дальше, даже если этого совсем не хочется. Он ведь еще молод, полон энергии и, в конце концов, он когда-то был отличным врачом. Мэтью взглянул на свои руки: вспомнят ли они величайшее искусство хирургии?

Если надежда потеряна, то надо постараться хотя бы принести пользу другим. Он не сумел сделать счастливой любимую женщину, но сможет подарить облегчение сотням других. Конечно, в большую больницу его сейчас не возьмут, но можно заняться восстановлением подзабытых знаний, ассистируя на операциях в какой-нибудь небольшой клинике. Постепенно он снова войдет в форму и сможет найти нормальную работу в Лондоне.

И когда-нибудь, возможно, снова увидит Элис… Мэтью так задумался, что совершенно перестал обращать внимание на окружающих. Очнулся он от пронзительного гудка и едва успел отскочить в сторону: оказывается, он вышел на проезжую часть и едва не угодил под мчащуюся машину. Нет, так дальше нельзя, надо взять себя в руки.

Как бы печально ни складывались обстоятельства, жизнь продолжается. И как знать, может быть, Элис со временем переменит к нему свое отношение. Ведь она же говорила о любви, она стонала от наслаждения в его объятиях, она растворялась в нем вся, без остатка. И она носит в себе его ребенка, продолжение Мэтью Дэймона. Хотя бы ради этого стоит постараться и вернуть себе прежнюю уверенность и уважение людей.

Мэтью зашел в небольшой бар: это решение достойно того, чтобы его отпраздновать, пусть даже и в одиночестве.

— Виски с содовой.

Бармен молча смешал коктейль и поставил на стойку.

— У вас есть дети? — неожиданно для себя спросил Мэтью, отпив глоток.

— Да, синьор, трое. — Бармен улыбнулся и достал из бумажника глянцевую фотографию. — Вот, два сына и дочь, красавцы, все в меня.

— И вы счастливы?

Бармен пожал плечами.

— Мне некогда об этом думать, я работаю, синьор. Мне ведь надо растить детей.

— Да, конечно.

Мэтью допил виски и расплатился. Выйдя на улицу, он огляделся по сторонам: люди куда-то торопились, о чем-то спорили, ссорились или целовались, кто-то хмурился, кто-то смеялся. А он чувствовал себя среди них чужим и лишним, и даже почти ощутил собственную бесплотность.

Что он сделал за тридцать пять лет? Причинил множеству ни в чем не повинных людей страдания: когда уводил у приятелей подруг, а через несколько ночей бросал их, получив свою долю удовольствия. Правда, он и спасал жизни, когда склонялся над беспомощным телом больного и смерть, уже готовившаяся забрать душу, отступала.

Не смог удержать самую дорогую на свете женщину, не смог побороть зло, оказался бессильным перед выплеснувшейся на них ненавистью. Но все-таки любил… Любит.

Мэтью остановился перед празднично украшенной витриной и всмотрелся в свое отражение. Усталость оставила на лице следы, и седых волос стало больше. Но он все тот же Мэтью Дэймон, и он не сложит оружия.

— Все кончено, — прошептал он сам себе. — Все только начинается.