Мэтью, выйдя из кабинета Элис, спустился вниз и, почувствовав внезапную усталость, присел на диван в холле. Он закрыл на мгновение глаза, пытаясь избавиться от ощущения, что все вокруг качается и плывет, будто он находится на корабле, попавшем в шторм.

Элис не просто изменилась. За эти два месяца она превратилась в совершенно другую женщину. Прежде не свойственная ей холодность встревожила Мэтью: он надеялся, что его встретят с большей радостью. Да что там скрывать: он был просто уверен, что Элис бросится к нему в объятия. И тогда слова и объяснения станут не нужны.

Он еще и сам не решался признаться себе, что влюбился — впервые в жизни. Это глупо и, наверное, смешно — испытать подобное чувство только в тридцать пять лет, когда половина отпущенного срока уже прошла. Но что поделаешь, это правда, горькая и немного постыдная, но правда. Потому что прежде все чувства Мэтью в отношениях с женщинами ограничивались обыкновенной симпатией, не затрагивая ни души, ни сердца.

Он никогда никому не признавался в любви. И уже привык к мысли, что любовь — писательский вымысел, а в действительности ее не существует. Как человек с медицинским образованием, внимательно изучивший работы Фрейда, он с легкостью объяснял все, что происходило, зовом пола. Мужчины хотят женщин, женщины хотят мужчин. А сказки о великой любви — лишь красивая обертка для того, чтобы скрыть животное желание обладания.

И надо же было такому случиться, чтобы одна ночь, проведенная с Элис, разожгла в Мэтью не только страсть, но и чувство. Он места себе не находил, попытался путешествовать, завести новый роман, но ничего не помогало. Наверное, он тоже изменился за два прошедших месяца. Во всяком случае начал понимать: если ты чего-то не испытал на себе, еще не значит, что этого не существует.

— Вы себя плохо чувствуете? — раздался встревоженный голос.

Мэтью открыл глаза — перед ним стояла молодая женщина в ярко-красном свитере и короткой, не доходящей до колен юбке.

— Нет, все в порядке, не волнуйтесь, — сказал он и улыбнулся. — Просто немного устал.

— Понятно. — Женщина присела рядом, с любопытством его разглядывая. — Неужели вы здесь работаете?

— Жду приятельницу, — нехотя ответил Мэтью. У него не было ни малейшего желания заводить новое знакомство.

— Я тоже. — Она протянула руку. — Меня зовут Мэри.

Мэтью не оставалось ничего другого, кроме как пожать теплую ладонь. Он мельком взглянул на настенные часы — еще только половина третьего, Элис освободится не скоро. Так какой смысл сидеть здесь и вести пустые беседы? Он встал и, вежливо поклонившись, сказал с деланным сожалением:

— К сожалению, мне пора. Рад был познакомиться.

Мэри разочарованно вздохнула, а Мэтью торопливо направился к выходу. Похоже, сегодня на редкость неудачный день. Но что его так смущает? Ведь он давно привык к повышенному вниманию женщин и почти перестал обращать на это внимание. Может быть, причиной тому холодность Элис? Но не все шансы упущены: за ужином Мэтью постарается вернуть ее расположение. Конечно, роль приятеля его не устраивает, но на первое время сгодилась бы и она.

А там постепенно он добьется своего. Ведь Элис испытывала к нему какие-то чувства прежде, он хорошо знал об этом. Если бы пять лет назад в Париже он повел себя по-другому, то кто знает, как сложилась бы его жизнь сейчас.

Мэтью до сих пор не мог себе объяснить, что заставило его последовать за Кэтрин. Эта девушка обладала удивительной способностью увлекать за собой людей. Ее властный характер так воздействовал на человека, что он становился похожим на загипнотизированного кролика перед удавом, не мог шевельнуться и лишь покорно подчинялся воле охотника.

Еще в Лондоне, в первую встречу с Кэтрин, Мэтью понял, что она к нему неравнодушна. Но воспринять юную девушку в качестве возможной любовницы не мог. И соглашался на все более частые свидания лишь потому, что боялся обидеть ее. И еще потому, что надеялся: однажды и старшая сестра присоединится к ним в долгих прогулках по улицам вечернего города.

Элис, которую он почти не знал, казалась загадочной, как скрытый за густой пеленой тумана сказочный остров, таящий в себе несметные сокровища. А Кэтрин с первых же минут рассказала о себе все — о своих привычках и желаниях, о страхах и мечтах, о том, что любила и что ненавидела. Ее молодость и неопытность умиляли Мэтью, к тому же ему немного льстило то, что он так быстро завоевал доверие девушки, принадлежащей, по сути, к другому поколению.

Но через месяц он неожиданно понял, что попал в умело поставленную ловушку. Если он пытался под каким-либо предлогом уклониться от очередной встречи, Кэтрин начинала говорить о том, что жизнь ее пуста и бессмысленна, что лучше покончить со всем разом, бросившись с моста в Темзу. Этот шантаж злил Мэтью, но проверять на деле правдивость ее угроз он не решался. И шел на свидание: у него попросту не было другого выхода.

Потом Элис уехала в Париж: Кэтрин сообщила об этом с торжествующей улыбкой, словно здесь была ее заслуга. И Мэтью сделал вид, что это известие нисколько его не огорчило. Но где-то в глубине души ощутил глубочайшую печаль: как будто мираж, к которому он так стремился, внезапно растаял, не оставив после себя и следа.

А Кэтрин продолжала осаду: так расчетливый полководец не тратит даром силы на быстрый штурм, а выжидает, когда у запертых в крепости людей закончатся припасы и терпение, и они сами сдадутся на милость победителю. Но Мэтью оказался крепким орешком: за несколько месяцев знакомства он даже ни разу не поцеловал Кэтрин, не высказал желания остаться с ней наедине.

Хотя она старалась быть соблазнительной и красивой. Облегающие платья, подчеркивающие стройность фигуры, умело сделанный макияж, нежные, словно невзначай, прикосновения — весь арсенал женских уловок был пущен в ход. А Мэтью оставался все таким же неприступным и равнодушным, будто имел дело не с привлекательной девушкой, а с нарядно одетым манекеном.

Надо сказать, это давалось ему не слишком легко: все-таки Кэтрин была очень хороша собой. Но он прекрасно понимал, что, поддавшись один раз желанию, вынужден будет жениться. В семействе Пристли к таким вопросам относились очень серьезно, а Кэтрин вряд ли удержалась бы от рассказа о своем первом любовном опыте: она «по секрету» поведала бы матери или бабушке о ночи, проведенной с Мэтью, и тогда…

В начале октября главный врач клиники предложил ему съездить в Париж на конференцию. Это была нечаянная удача, и Мэтью тут же согласился. Мало того, он приложил все усилия, чтобы Кэтрин ничего не узнала об этом. Отдохнуть хоть несколько дней, побыть самим собой, вдохнуть полной грудью холодный воздух парижских бульваров… И увидеть Элис!

Нет, он не думал о скоротечном романе, но образ этой женщины запал в душу еще с того момента, когда Мэтью увидел ее в приемной больницы: заплаканные глаза, бледное лицо с высокими скулами, рыжеватые пряди волос, россыпь веснушек на щеках. Но в дверях квартиры, куда он позвонил ранним утром, его встретила совсем другая женщина.

Она стала еще красивей, но не это главное. В Элис словно бы появился прочный стержень: из хрупкого, склоняющегося под ветрами стебелька получился великолепный, полный жизненной силы цветок! Ужин в ресторане только укрепил Мэтью в мысли, что эта прелестная женщина должна принадлежать ему. И все шло к тому: обнимая Элис за узкие плечи, он уже представлял, как они сейчас поднимутся в ее квартиру, погасят свет и, медленно раздевшись, соединят свои тела в одно целое, сольются в поцелуях, даря друг другу несказанное наслаждение…

Но Кэтрин все испортила. Узнав от родителей об отъезде Мэтью, она умудрилась успеть в аэропорт и попасть на последний в этот день рейс до Парижа. И она так властно потребовала своего, что Мэтью не смог отказать. Он ушел с Кэтрин, оставив Элис в одиночестве. Но что заставило его так поступить? Все тот же страх, что влюбленная в него девушка совершит какую-нибудь глупость. Хотя Кэтрин меньше всего была похожа на человека, готового расстаться с жизнью из-за сердечных переживаний. Но рисковать Мэтью не мог.

Когда они сели в машину, он сердито спросил:

— Зачем ты приехала?

— Я подумала, мы неплохо проведем время в Париже. — В голосе Кэтрин не было и намека на смущение или сожаление. — Кстати, я давно хотела спросить: как ты ко мне относишься?

Он сжал руки, сдерживаясь из последних сил. На губах вскипали обидные и жестокие слова, но он понимал, что оскорблениями ничего не добьется.

— Ты очень милая.

— И только? — Она повернулась к нему: в сузившихся глазах читалось нетерпение.

— Послушай, я сейчас слишком устал, чтобы вести подобные разговоры. — У Мэтью снова не хватило смелости раз и навсегда поставить точку в этих затянувшихся и не приносящих никакой радости отношениях. — Давай отложим на завтра, хорошо?

— От чего это ты так устал? — недовольно спросила Кэтрин. — От прогулки с моей сестрой?

Он покачал головой: положение представлялось совершенно безнадежным. Элис он уже потерял, она ни за что не простит ему этого поспешного бегства. А оставаться с Кэтрин… Нет, с него достаточно! Он выскажет все, что думает, чего бы это ни стоило. Но не сейчас.

— Пожалуйста, не будем спорить. Ты подвезешь меня до отеля?

— Конечно. Пожалуй, я тоже сниму там комнату, надо же мне где-то ночевать.

Мэтью подавил вздох и постарался взять себя в руки. Во всяком случае, за одно можно быть спокойным: Кэтрин, не желая того, сделала все, чтобы убить в нем остатки чувств. И если прежде он относился к ней с нежностью, как к капризному, но милому ребенку, то теперь не осталось ничего, кроме раздражения и глубокой усталости.

На следующее утро Мэтью проснулся с головной болью и, вспомнив события прошедшего вечера, едва не застонал. Приняв холодный душ и одевшись, он с опаской выглянул в коридор, словно Кэтрин могла поджидать его там еще с ночи. Убедившись, что путь свободен, он спустился вниз и купил в только что открывшемся магазине огромный букет бледно-алых роз. Подозвав такси, он дал шоферу адрес Элис: еще оставалась в душе крохотная надежда, что все можно исправить.

Через пятнадцать минут машина остановилась у трехэтажного дома. Расплатившись, Мэтью направился к среднему подъезду. В это мгновение дверь распахнулась, и на порог вышла Элис.

— Здравствуй! — Он бросился к ней, как влюбленный мальчишка, с замирающим сердцем протягивая розы.

Она прошла мимо, даже не взглянув в его сторону.

— Элис! Прости меня, я…

У тротуара остановился красный «пежо», сидевший за рулем молодой мужчина распахнул дверцу и приветственно помахал рукой. Еще ничего не понимая, Мэтью догнал Элис и, придерживая за рукав плаща, попытался остановить.

— Выслушай же меня! — крикнул он.

— Эй, приятель, оставь даму в покое! — Мужчина выскочил из машины и, подбежав, грубо оттолкнул Мэтью. — Дорогая, он не причинил тебе вреда?

— Нет, — холодно ответила Элис, с брезгливым видом отряхивая плащ. — Просто какой-то сумасшедший иностранец, не трогай его.

— Он пытался подарить тебе цветы? — Мужчина смерил презрительным и насмешливым взглядом совершенно растерявшегося Мэтью. — Еще один поклонник твоей красоты, да?

— Не знаю, вряд ли. — Она села в машину и захлопнула дверцу. — Поехали, милый.

Когда «пежо» скрылся за углом, Мэтью с яростью швырнул букет на дорогу. У него было такое ощущение, словно он получил сильный и неожиданный удар. Почувствовав на щеках яркий румянец стыда, он не удержался и с ожесточением наступил на розы. С ним обошлись, как с глупым юнцом, его оскорбили! Руки дрожали от нервного напряжения, во рту пересохло.

Попадись ему этот тип! А Элис! Как она могла так поступить? Он-то переживал из-за того, что вчера обидел ее, а она, оказывается, и не думала огорчаться. У нее хватает мужчин в этом городе, она развлекается и получает удовольствие? Отлично! У Мэтью больше нет желания видеться с ней.

Он, не разбирая дороги, шагал по улице, расталкивая торопившихся на работу горожан, забыв обо всем на свете. Ярость просто оглушила его, не оставив места другим эмоциям, он готов был броситься с кулаками на любого прохожего, чтобы выместить на нем свою обиду, готов был разбить вдребезги стекло витрины, закричать в полный голос.

Впервые в жизни Мэтью так унизили, и это оказалось более болезненным, чем если бы его просто избили до потери сознания. Понемногу приходя в себя, он поклялся, что отомстит Элис — любой ценой, пусть для этого и потребуется несколько лет. Первой мыслью было немедленно сделать предложение Кэтрин. Мэтью даже улыбнулся, представив ошеломленное лицо Элис, когда она получит приглашение на свадьбу.

Но, остыв, он понял, что это не выход. Да, возможно, он и причинит боль, но сам окажется в еще более глупом положении. Нет, здесь надо действовать спокойно, без спешки… Обдумывая планы мести, Мэтью даже не пытался понять поступок Элис, он совершенно забыл, что вчера вечером и сам нанес ей глубокую рану. Людям свойственно винить в несчастьях кого угодно, но только не себя. А Мэтью к тому же буквально потерял способность трезво мыслить: ярость бушевала в нем, как пожар, обжигая сердце.

Он вернулся в отель только поздно вечером, едва держась на ногах. Все бары в центре Парижа, посещенные им, сливались перед глазами в один. Количество выпитого виски настолько превышало норму, что Мэтью практически не соображал, что делает. Зато алкоголь полностью отключил его сознание, боль сначала притупилась, а потом и вовсе исчезла.

В последнем баре ему отказались наливать что-нибудь крепче апельсинового сока и, когда Мэтью с помощью кулаков попытался доказать свою правоту, его довольно невежливо вытолкали на улицу. Проходивший мимо полицейский потребовал документы, внимательно изучил их и, покачав головой, посоветовал мистеру Дэймону отправиться в отель. И даже был так добр, что подозвал такси. Правда, Мэтью сопротивлялся, но его силы уже были на исходе, и пришлось подчиниться.

Открыв глаза, он снова зажмурился и застонал: яркий солнечный свет, бивший в окно, причинял боль. Тело казалось чужим и каким-то слишком громоздким, обветренные губы запеклись, пальцы рук предательски дрожали. Но самое ужасное было в другом: рядом с ним, раскинувшись на простыне, лежала обнаженная Кэтрин. Видимо, почувствовав его движение, она нежно улыбнулась и проворковала:

— С добрым утром, дорогой.

Мэтью смотрел на нее так, словно это была не молодая женщина, а ядовитая змея, чей укус грозит неминуемой смертью.

— Что ты здесь делаешь? — с трудом спросил он, судорожно пытаясь припомнить события вчерашнего вечера.

— Милый, разве ты забыл? — Кэтрин приподнялась на локте, изобразив на лице негодование. — Впрочем, ты ведь был не совсем трезв.

— Послушай, объясни мне, что происходит? — закричал он. — Почему ты лежишь в моей постели?

— Потому что ты сам на этом настоял. — Она сладко потянулась, изогнувшись по-кошачьи. — Ты умолял меня о близости, и я… — Кэтрин потупилась с деланным смущением. — Я согласилась.

Мэтью ощутил вдруг приступ тошноты и, резко вскочив, бросился в ванную комнату. Закрыв дверь, он прислонился лбом к прохладной стене, выложенной кафелем. Ужас, охвативший его, постепенно уступал место ярости и отвращению к самому себе. Неужели он действительно занимался любовью с Кэтрин? Но поверить в это рассудок отказывался. Мэтью хорошо знал одно свойство своего организма: в пьяном виде никакого секса быть просто не могло.

Он торопливо забрался под ледяной душ, струйки воды покалывали кожу, и ясность сознания понемногу возвращалась. Получается, что Кэтрин воспользовалась его беспамятством и решила разыграть весь этот спектакль с одной единственной целью: вынудить Мэтью жениться на ней. Глупейшее положение, но надо попытаться найти из него достойный выход, иначе жизнь превратится в сущий ад.

Выйдя из ванной, он надел махровый халат и туго затянул пояс. Кэтрин сидела перед зеркалом, расчесывая густые, отливавшие золотом волосы.

— Что заказать на завтрак, милый? — спросила она, обернувшись.

— Вот что, достаточно! Я не настолько наивен, чтобы поверить твоей игре. — Мэтью старался говорить спокойно, но голос предательски дрожал от напряжения. — Давай договоримся: ты оставляешь меня в покое, раз и навсегда. Я устал, понимаешь?

Кэтрин продолжала перебирать пряди и, казалось, не слышала ни слова.

— Я больше не участвую в твоем спектакле. — Он решительно направился к шкафу и достал свежую рубашку.

— Вчера ты говорил другое… — Кэтрин медленно встала, обнаженная, стройная, похожая на точеную статуэтку. — Надеешься так легко от меня избавиться? Не получится, милый.

Мэтью обречено вздохнул.

— Хорошо, чего ты добиваешься?

— Ничего, — ответила она, приближаясь. — Я люблю тебя.

Руки Кэтрин скользнули по плечам Мэтью, пробираясь под халат. Она прижалась к нему всем телом, полураскрытые губы словно молили о поцелуе, мускусный аромат духов кружил голову. Он с усилием высвободился из зовущих к ласкам объятий.

— А я не люблю тебя.

Кэтрин отшатнулась, будто ее ударили.

— Неправда! — воскликнула она. — Ты сам не понимаешь, что говоришь!

Слезы потекли по щекам, она казалась такой беззащитной и хрупкой, что в сердце Мэтью на мгновение вспыхнула жалость. Но он тут же одернул, себя: за внешностью ангела скрывалось холодное и расчетливое существо, готовое на все, лишь бы добиться своего… — Успокойся, пожалуйста. — Он с горечью усмехнулся. — Ты отличная актриса, но я не подхожу на роль благодарного зрителя. Перестань плакать, оденься и возвращайся в Лондон.

— Это из-за Элис, да? — Слезы высохли в один миг, в сузившихся глазах полыхала ненависть. — Ты с ней спал, признайся?

— Нет, Элис здесь совершенно ни при чем. — Мэтью покачал головой и вздохнул: уже ни при чем. — И вообще, давай прекратим этот бессмысленный разговор. Мне пора на конференцию.

Кэтрин била дрожь: она вошла с победным маршем в завоеванную крепость, но там никого не оказалось. Еще не веря в свою неудачу, она пыталась хоть как-то протянуть время, лишь бы не оставаться в одиночестве.

— Если ты уйдешь, я… — Она замолчала на секунду и продолжила с угрозой: — Ты пожалеешь!

— Не стоит меня шантажировать. — Мэтью, уже не обращая на нее внимания, надевал рубашку и брюки. — Я и так слишком долго исполнял твои прихоти. Попробуй свыкнуться с мыслью, что не все желания сбываются. Ты ведь уже не ребенок и должна знать, что глупыми капризами ничего не добьешься.

Он застегнул пиджак и принялся складывать в чемодан вещи. В этом отеле он не останется, надо подыскать что-то другое. Кэтрин следила за ним, прикусив губу, жаркий румянец заливал ее щеки, пальцы судорожно теребили край шторы.

— Я не позволю тебе уйти, — хрипло прошептала она.

Мэтью молча надел плащ и, обойдя ее, словно посторонний предмет, направился к двери.

— Ты очень сильно об этом пожалеешь!

Он обернулся и спокойно сказал:

— Прощай, Кэтрин.

Расплатившись с портье за номер, Мэтью вышел на улицу и полной грудью вдохнул сырой, пахнущий дымом воздух. Вот он и свободен, но не испытывает ни радости, ни облегчения, потому что все произошло слишком поздно. Он чувствовал себя постаревшим и усталым, словно пережил за эти сутки несколько тяжелых лет.

Все прежние желания и мечты, надежды на чудесное будущее испарились, как роса под яркими лучами утреннего солнца. И жизнь представлялась лишь чередой скучных событий, где уже не будет места счастью. Вчерашняя обида, нанесенная Элис, была подобна зазубренному кинжалу, вонзившемуся в сердце. Кровоточащая рана затянется не скоро, она будет постоянно напоминать о себе острой болью. Но теперь о мести не хотелось даже думать: проще порвать окончательно с семейством Пристли и попытаться забыть все, как страшный сон.

Два следующих дня Мэтью полностью посвятил конференции: обсуждение профессиональных проблем позволяло отвлечься от собственных сложностей. Но по возвращении в Лондон его ждал неприятный сюрприз. Главный врач пригласил Мэтью в кабинет и, стараясь не смотреть ему в глаза, начал:

— Мне очень жаль, мистер Дэймон, но я вынужден просить вас покинуть нашу клинику.

— Что? — Ему показалось, что он ослышался.

— Видите ли, ваша личная жизнь — это, конечно, ваше дело, но…

— Что это значит? — ошеломленно спросил Мэтью.

— Вы воспользовались служебным положением и соблазнили родственницу пациентки, совсем юную девушку. Не будем затрагивать моральную сторону этого поступка, но наша клиника не может позволить себе иметь в штате такого человека. — Главный врач вздохнул и быстро спросил, уже другим тоном: — Неужели вам мало женщин? Черт возьми, да с вашей внешностью можно было бы завести целый гарем.

— Я ничего не понимаю. — Мэтью, вскочив, стал мерить шагами кабинет. — Кого я соблазнил? Это какое-то недоразумение!

— Я не имею права называть имена. Но даже если это ложь, вы все равно не можете больше здесь оставаться. Наша клиника дорожит своей репутацией.

Доказывать что-либо было бесполезно. К тому же Мэтью начал догадываться, чьих это рук дело. Значит, Кэтрин все-таки выполнила свою угрозу, но покончила не с собой, а с ним, Мэтью Дэймоном, выдающимся хирургом, которого теперь никто не возьмет на работу. Можно не сомневаться, Кэтрин не прекратит преследование, и слава распутника и бесчестного человека будет тянуться за ним, куда бы он ни направился.

Но как это жестоко! Лишить его любимой профессии, возможности заниматься практикой в хорошей клинике, уничтожить всего несколькими словами репутацию, уничтожить все, к чему он стремился столько лет. Мэтью чувствовал себя совершенно раздавленным, словно тряпичная кукла, по которой проехал тяжелый грузовик. Мысли смешались, злые слезы закипали на глазах, но самым неприятным было ощущение полной беспомощности.

Через несколько дней, завершив все свои дела, Мэтью уже летел в Европу. Никакой определенной цели у него не было, но оставаться в Лондоне он просто не мог. Стараясь хоть как-то отвлечься, он решил некоторое время посвятить отдыху, попутешествовать, завести новых знакомых, в общем, попытаться полностью изменить свою жизнь. Жизнь, вдребезги разбитую Кэтрин.