Стелла Фуллмер

Рука об руку

 

Пролог

— Может, все же передумаешь, доченька? — слезливо произнесла Виктория, настойчиво упрашивая семнадцатилетнюю Тею переехать с ними в Глазго. — Я как представлю, что ты останешься одна в этом неспокойном городе, у меня сердце кровью обливается! — Ее добрые светло-карие глаза, обрамленные сетью тонких морщинок, наполнились слезами.

— Не беспокойся за меня, мамуль! — ответила Тея, ласково проводя ладонью по густым каштановым, таким же, как у нее самой, волосам матери. — Во-первых, я остаюсь здесь не одна, а с тетей. Во-вторых, мне надо доучиться. А в-третьих, я просто обожаю наш Белфаст и умру, если уеду отсюда.

Она заботливо смахнула скатившиеся на щеки Виктории слезинки.

— Я очень за тебя переживаю, — сдавленно прошептала та. — У меня такое чувство, будто я оставляю здесь часть себя — руку или ногу.

Тея обняла мать и по-взрослому серьезно взглянула ей в глаза.

— Обещаю, со мной все будет в порядке.

В эту пору обстановка в Белфасте, столице североирландского Ольстера, становилась все более напряженной. Представители Ирландской республиканской армии, недовольные зависимостью своей провинции от британской короны, выступая с требованиями, все чаще проявляли агрессию.

Виктория Джеферсон переехала в Белфаст восемнадцать лет назад, как только вышла замуж, и давно считала этот город своим. Здесь до недавнего времени у них был дом — небольшой, но уютный, здесь родились их четверо детей, здесь на протяжении вот уже десятка лет ее муж, Энди, работал на судостроительном предприятии.

Решение уехать в Глазго, на родину Виктории, супруги Джеферсон приняли под влиянием недавних событий — серии совершенных в городе террористических актов, гибели невинных людей, накала страстей противоборствующих группировок. Тея, их младшая дочь, наотрез отказывалась покидать Белфаст.

— Может, съездишь с нами хотя бы на время? Вдруг тебе понравится в Глазго? — спросила Виктория, укладывая в чемодан костюмчики младшего сына, восьмилетнего Пита. Освободить дом, проданный неделю назад одной пожилой паре, Джеферсонам следовало как можно быстрее. Отъезд в Глазго они планировали на завтра.

— Я обязательно приеду к вам, мамуль, но позже, — ответила Тея. — Ни о чем не волнуйся, прошу тебя. Понимаешь... Меня словно удерживают здесь какие-то неведомые силы. Я ясно ощущаю, что если покину Белфаст, то упущу нечто грандиозное, нечто такое, ради чего существую. По-моему, сама судьба хочет, чтобы я здесь осталась.

Виктория рассмеялась сквозь слезы.

— Бороться с судьбой я, конечно, не стану, дочка. Но буду надеяться, что однажды эти неведомые силы все же отпустят тебя к нам. — Она задумчиво помолчала. — Ну или в какой-нибудь другой город.

 

1

Пауль Флойд обеспокоенно оглядел белое как мел лицо шестидесятипятилетнего отца.

— Папа, прошу тебя, не нервничай и постарайся расслабиться.

Арнольд раздраженно фыркнул.

— Полагаешь, я в состоянии это сделать? — резким, дребезжащим тоном воскликнул он. — Какой-то мерзавец похитил моих внуков, возможно, издевается сейчас над ними, я с ума схожу от переживаний, а ты требуешь от меня спокойствия! — Его бледные губы задрожали. — В этом городе творится черт знает что!

Пауль молча приблизился к дивану, на котором полулежал Арнольд, сел рядом и опустил ладонь на холодную отцовскую руку.

От сознания собственной беспомощности на душе у него скребли кошки. Он ума не мог приложить, куда пропали дети покойного брата. И тоже места себе не находил от волнения, но держался, по обыкновению, невозмутимо.

Арнольд закрыл глаза и тихо застонал. В этом году на долю бедняги и так выпало достаточно испытаний: три месяца назад умерли его жена и старший сын, Кристофер, с которым после давнего раздора они так и не помирились.

Несчастья сильно подорвали здоровье Арнольда: он поседел, жил на таблетках. Сегодняшнее исчезновение внуков грозило стать для него финальным ударом.

— Кто тебе сказал, что детей похитили? — произнес Пауль как можно более спокойным тоном.

— Тогда где же они? — нервно подергивая бровью, спросил Арнольд. — А? Где, скажи на милость?

Пауль тяжело вздохнул. Он прекрасно понимал чувства отца и был готов на любую жертву, лишь бы облегчить его страдания. Но в данной ситуации просто не знал, что следует предпринять.

— Главное, не впадать в панику, — проговорил он, старательно маскируя собственную тревогу.

— Главное? — рявкнул Арнольд, сверкая глазами. — Это, по-твоему, главное? А мне кажется, главное, не сидеть сейчас сложа руки, а пытаться что-нибудь сделать!

Лицо Пауля потемнело, на его широких, мужественных скулах заходили желваки. Заметив это, Арнольд мгновенно устыдился своей несдержанности. Его сын обладал редкой способностью — ни при каких обстоятельствах не позволял эмоциям брать верх над здравым смыслом. Так что вывести его из себя было практически невозможно. Он обнаруживал свои чувства лишь в крайних случаях, как, например, сейчас.

— Прости меня, я погорячился. — Арнольд пожал руку сына. — Не понимаю, что со мной творится. Я так сильно переживаю за детей, что не могу трезво мыслить. — Он опустил голову, помолчал. — А ты абсолютно прав. Паникой мы ничего сейчас не добьемся. В подобных случаях действовать следует крайне осторожно: любой неверный шаг может обойтись нам слишком дорого. — Он в печальной задумчивости взглянул на окно. — Не понимаю, как похитителям удалось пробраться в дом? Ты установил отличную сигнализацию.

— Мне тоже пока, папа, ничего толкового не приходит в голову. Но обещаю, что верну в целости и сохранности и Патрика, и Анжелу, — с непоколебимой твердостью произнес Пауль.

Арнольд повернул голову и посмотрел долгим взглядом в темно-серые глаза сына. Если бы он услышал подобную фразу от какого-то другого человека — родственника, друга, бывшего коллеги, — то, пожалуй, не воспринял бы ее всерьез. Но перед ним сидел не друг и не родственник, а сын, которого он с раннего детства приучал с не бросать слов на ветер.

— Я верю тебе, Пауль. — Утомленные покрасневшие глаза Арнольда повлажнели.

— Все будет хорошо, я чувствую, — утешающе спокойно произнес Пауль.

— Надо надеяться на лучшее, — поддакнул отец, беря себя в руки.

— Тебе необходимо принять лекарства, пап. И, пожалуйста, переляг с дивана в постель. Я провожу тебя в спальню.

— Согласен. — Арнольд, кряхтя, поднялся с дивана и тяжелыми нетвердыми шагами направился к двери.

Пауль довел его до спальни, позвал Долли — пожилую служанку, работающую в доме Флойда с незапамятных времен, и потрепал отца по плечу.

— Я найду детей, вот увидишь! — Он повернулся к приближавшейся со стороны лестницы прислуге и предупредил ее: — С минуты на минуту, Долли, явятся полицейские. Пойду встречу их. Прошу тебя, побудь с папой, ему сейчас очень тяжело.

Стив Рейнфол, старший агент сыскной полиции, театрально развел руками:

— Сожалею, мистер Флойд, но осмотр вашего двора, сада, крыльца и дома не дал никаких результатов.

Он еще раз обвел внимательным взглядом Пауля Флойда — высокого, богатырски сложенного и, несмотря на столь поздний час и трагичность обстоятельств, безупречно одетого. Своей невозмутимостью и манерой абсолютно спокойно держаться даже в такие минуты он вызывал у окружающих почтение.

Черт знает что такое! — выругался про себя Рейнфол. Я двадцать лет в полиции, повидал на своем веку немало мерзостей. Но чтобы робеть в присутствии человека, обратившегося ко мне за помощью!.. Такого со мной еще не случалось!

Пауль Флойд впился в него своим проницательным холодным взглядом. Казалось, этот мужчина не испытывает в данный момент совершенно никаких чувств — ни паники, ни тревоги, ни даже неудовольствия.

— Каковы ваши дальнейшие планы? — бесстрастно поинтересовался он.

Рейнфол кашлянул, старательно пытаясь скрыть владевшее им непривычное ощущение неловкости.

— Мы должны произвести анализ снятых с кнопки отключения сигнализации и других предметов в вашем доме отпечатков пальцев...

— На это уйдет время, а нам дорога каждая минута, — перебил его Пауль. — Вы — профессионал, мистер Рейнфол. Я жду от вас дельного совета, оперативной помощи. Надеюсь, вы это понимаете? — Его губы тронула чуть заметная саркастическая улыбка.

Внутри у него все кипело. Ему хотелось долбануть по стене кулаком, заехать в растерянную физиономию так называемого старшего агента сыскной полиции. Но он сознавал, что таким образом не вернет ни Анжелу, ни Патрика, и искусно держал свои эмоции в узде.

— Вы первым обнаружили пропажу детей, верно? — спросил Рейнфол, морща лоб и делая вид, что он над чем-то напряженно размышляет.

— Да, я, мистер Рейнфол, — отчетливо выговаривая каждое слово, ответил Пауль. — Прежде чем лечь спать, я каждый вечер проверяю, как там дети. Между прочим, вы задаете мне этот вопрос второй раз.

Рейнфол удивленно приподнял бровь и заставил себя посмотреть прямо в глаза Пауля по-прежнему ничего не выражающие и вселяющие какой-то необъяснимый безотчетный страх.

— Гм... У меня складывается такое впечатление, что в исчезновении Анжелы и Патрика принял участие кто-то из обитателей дома. Скорее всего, прислуга.

— Исключено, — отрезал Пауль. — Я ничуть не сомневаюсь в порядочности всех наших работников. Но, если вы считаете это необходимым, можете опросить их, я ничего не имею против.

Рейнфол, давно убедившийся, что доверять подобным образом кому бы то ни было, особенно прислуге, по меньшей мере наивно, но из чувства такта не осмелившийся произнести ничего подобного вслух, сменил тему разговора:

— Необходимо проверить, исправна ли ваша сигнализационная система, мистер Флойд, — произнес он деловитым тоном.

Пауль скривил губы.

— Она установлена совсем недавно.

— Кто-то мог умышленно вывести ее из строя, — со знанием дела пояснил Рейнфол.

— Эта система — лучшая из существующих на сегодняшний день в Европе, — буравя детектива глазами, сказал Пауль. — Вывести ее из строя не так-то просто.

Рейнфол усмехнулся.

— Люди, отважившиеся на хищение детей, — наверняка не какие-нибудь авантюристы, мистер Флойд. Я больше чем уверен, что мы имеем дело с расчетливыми и умными профессионалами.

Глаза Пауля зловеще потемнели.

— А вас как прикажете называть, мистер Рейнфол? — процедил он сквозь зубы. — Авантюристом или же профессионалом?

Вопрос Флойда прозвучал для Рейнфола крайне оскорбительно. Но он четко знал, что ссора с ним — крупным белфастским промышленником — грозит ему серьезными неприятностями. Поэтому ответил с достоинством, но не повышая тона:

— На моем счету, мистер Флойд, десятки раскрытых преступлений.

— Итак, что вы намереваетесь делать? — игнорируя его слова, потребовал Пауль.

— Наша главная задача — дождаться звонка злоумышленников. — Рейнфол уставился на телефонный аппарат, словно гипнотизируя его. — Естественно, они от вас что-то потребуют. Скорее всего — деньги.

— Я готов пойти на что угодно, лишь бы вернуть детей домой невредимыми, — заявил Пауль. — Как только это произойдет, я сделаю все, что в моих силах, чтобы по заслугам наказать подонков, заставивших нас всех страдать. Надеюсь, вы поможете мне в этом?

— Конечно, — пробормотал Рейнфол, отворачиваясь. В словах Флойда прозвучало столько неумолимости и решительности, что на мгновение он испытал странное, прежде неведомое ему чувство — нечто напоминающее жалость к преступникам. Создавалось такое впечатление, что Пауль Флойд готов в буквальном смысле стереть их в порошок.

С малышкой Анжелой Tee не пришлось мучиться, та сразу улеглась в ее постель и немедленно уснула крепким детским сном. Патрик же на протяжении целого часа пребывал в состоянии, близком к истерическому, и успокоился лишь тогда, когда высказал все, что скопилось в его чувствительной юной душе.

Из его сбивчивого и эмоционального рассказа Тея узнала, что их с Анжелой дядя, Пауль Флойд, совершенно замучил бедняг своей чрезмерной строгостью. Два месяца назад, после смерти брата, он стал их официальным попечителем.

Ну и кретин, этот Пауль! — думала Тея, слушая, как, задыхаясь от негодования, Патрик описывал ей, что произошло в субботу.

— Мало того, что этот ненормальный заявился на вечеринку к Филу и в присутствии всей толпы велел мне сейчас же отправляться домой и ложиться спать, он еще и отчитал меня за то, что я напялил на себя «клоунские» штаны, представляешь? Эти брюки — зеленого цвета, расклешенные — я купил на распродаже в Корнмаркете. — Патрик поднял вверх большой палец сжатой в кулак правой руки, показывая, какие классные брючки он приобрел в известном своими магазинами пешеходном квартале Белфаста.

Неудивительно, размышляла Тея, что мальчик не выдержал подобного к себе отношения. Отец предоставлял ему гораздо больше свободы, никогда не докучал нравоучениями.

Патрик, энергично размахивая руками и то и дело крутя темноволосой головой, продолжал жаловаться. Тея кивала, разделяя его возмущение, и время от времени вставляла слова утешения.

А на душе у нее делалось все неспокойнее. Наверняка в доме Флойдов все уже всполошились, думала она. Если Пауль так трясется над детьми, значит, их исчезновение воспринимает как настоящую трагедию.

— Он установил в доме суперсигнализацию! — объявил Патрик, зло хохоча. — Заплатил за эту ерунду сумасшедшие деньги. А я ее отключил!

— Наверное, вас с Анжелой уже ищут, — предположила Тея, слегка хмуря брови.

— Мне плевать, — небрежно бросил Патрик.

— Я в это не верю, — ласково произнесла она. — Давай позвоним Паулю и скажем, что с вами все в порядке!

Патрик нехотя протянул руку, взял с телефонного столика блокнот, написал номер, вырвал лист и подал его Tee.

— Звони, если хочешь. Только, пожалуйста, не пытайся убедить меня в том, что это моя семья. — Он пренебрежительно кивнул на лист. — Ты мне куда роднее, чем они, понимаешь? Эти люди не желали знать папу только из-за того, что он женился на маме! — Его пухлые юношеские губы презрительно искривились. — За столько лет они ни разу не попытались наладить с ним отношения, не позвонили даже тогда, когда мама погибла во время того проклятого взрыва! Я их не выношу!

Тея положила руку на его плечо.

— Прошу тебя, Патрик, не заводись. Даже твой папа не держал на своих родственников зла, ты ведь помнишь?

Парнишка грустно улыбнулся.

— Отец вообще ни на кого никогда не держал зла.

Особенно на детей, подумала Тея, порывисто обнимая Патрика.

В своих Анжеле и Патрике покойный Кристофер Флойд души не чаял. Более заботливого и внимательного отца, чем он, Тея не встречала.

На ее глаза навернулись слезы. Отстранившись от Патрика, она взяла с тумбочки бумажную салфетку с ярким рисунком и прижала к векам.

— Твои родители поженились давно. В то время Пауль был еще, ребенком и не принимал участия в конфликте твоего отца с родителями. — Она считала своим долгом хотя бы попытаться расположить мальчика к его дяде, хотя и питала к брату Кристофера неприязненные чувства. — Не вини его ни в чем и будь к нему снисходительнее: ему наверняка хочется найти с вами общий язык, но он пока не знает, как это сделать. Может, ты дашь ему еще один шанс?

Патрик повел плечом и нехотя протянул:

— Ладно... Только пусть он не обзывает мою одежду.

Его ответ прозвучал настолько по-детски, что Тея рассмеялась.

— А ты попытайся объяснить ему, что брюки клеш сейчас в моде, — предложила она.

— Ладно, брюки — это пустяки, согласен! — воскликнул он, вновь приходя в крайнее волнение. — А эта его дикая затея отправить Анжелу в какой-то там шикарный пансион? Ее ты тоже находишь смешной?

Тея вытаращила светло-карие глаза и прижала ко рту ладонь.

Патрик, видя ее реакцию, торжествующе прищелкнул языком.

— Вот видишь, тебе и сказать нечего! А я уверен, что Анжела должна расти рядом со мной, мы нужны друг другу! — Его симпатичная мордашка исказилась презрительной гримасой. — Когда надумаешь им звонить, скажи, пусть они не ждут нас. Мы не собираемся возвращаться!

Он резко поднялся с дивана и вышел на веранду.

Тея, раздираемая волнением, придвинулась к телефонному столику, сняла трубку и набрала номер, записанный Патриком на блокнотном листке. Помочь детям Кристофера в данную минуту ей хотелось больше всего на свете, и она готова была сделать для этого все, что только могла.

На звонок ответила служанка Флойдов.

Тея, намеревавшаяся поговорить с Паулем, вдруг резко передумала, буквально в последнюю секунду решив, что со стариком Флойдом беседовать будет проще.

— Простите, что беспокою вас в столь поздний час, — произнесла она. — Не могли бы вы пригласить к телефону мистера Арнольда Флойда?

В гостиную вернулся Патрик.

— Думаешь, с дедом ты быстрее найдешь общий язык? — насмешливо спросил он, садясь в кресло. — Как бы не так! Не знаю, как оно было раньше, но теперь он во всем слушается своего сынка, шагу без него ступить не может!

Перед глазами Теи невольно возник образ могучего Пауля Флойда, и она передернулась. Воображение живо вернуло ее в тот день, когда они виделись с этим человеком в первый и единственный раз.

Он произвел на нее неизгладимое впечатление. Еще бы! Подобных людей запоминаешь надолго.

По спине Теи пробежал неприятный холодок.

Они познакомились три месяца назад в день похорон Кристофера. По завершении погребального обряда родственники покойного, а также его друзья — толпа актеров из «Лирик Плейерз» — расселись по машинам и разъехались.

Пауль остался стоять у могилы. Тея запомнила его в мельчайших подробностях. Запечатлелся в памяти и произошедший между ними чуть погодя весьма неприятный разговор.

Тея предполагала, что, спрятавшись за ветвистыми кладбищенскими деревьями на некотором расстоянии от могилы Кристофера, она не будет замечена окружающими. Когда же Пауль повернул голову и посмотрел прямо на нее, ей сразу стала ясна собственная нелепая ошибка.

И, кстати, сразу бросилось в глаза сходство Пауля с умершим братом: та же смуглая кожа, те же темные волосы, брови, ресницы, серый цвет глаз. Однако черты лица, имея определенное сходство, были у каждого все же ярко индивидуальны. Лицо Кристофера, например, отличалось некоторой непропорциональностью, но в этом и заключалось его обаяние, подкрепленное к тому же добродушием и неизменным дружелюбием.

Пауль был гораздо красивее, но его глаза мерцали холодным неприветливым светом, а чувственные, как у фотомодели, губы он имел привычку плотно сжимать.

Что поражало в нем значительно сильнее, нежели бесстрастный взгляд и броские черты, так это его мощная, прямо-таки исполинская фигура.

И вот тогда, на кладбище, он вопросительно приподнял широкую ровную бровь, безмолвно требуя от Теи объяснений.

Она вздрогнула, сознавая, что пялится на него, как на восьмое чудо света. И, слегка покраснев, вышла из своего убежища.

— Простите, что помешала вам, — пробормотала она, ощущая себя правонарушительницей, незаконно вторгшейся на чужую территорию. — Наверное, вы удивились, заметив меня в деревьях?

— Ничуть, — отрезал Пауль.

— Я... — хотела было представиться она.

Но он бесцеремонно перебил ее:

— Мне известно, кто вы такая.

В его темно-серых завораживающих глазах тлело необъяснимо враждебное презрение.

Tee сделалось не по себе.

— Как дети? — спросила она, старательно пытаясь казаться невозмутимой.

За прошедшие несколько дней, минувших со дня смерти Кристофера, ей так и не удалось увидеться ни с четырнадцатилетним Патриком, ни с маленькой Анжелой. Она вновь и вновь приезжала в дом к Флойду и представлялась другом семьи. Слуги вежливо ее выслушивали и постоянно отвечали, что хозяев нет.

Она понимала, что родне Кристофера, занятой подготовкой к похоронам, не до нее, и покорно ждала дня погребения, надеясь, что тогда-то точно изыщет возможность побеседовать с детьми, а если повезет, то и с отцом или же с братом Кристофера.

— Дети? — с затаенной ненавистью в голосе произнес Пауль. — А вы сами не догадываетесь? Они только что потеряли отца.

Тея почувствовала себя полной дурочкой.

— Ох да, простите, — растерянно пролепетала она. — Я действительно задала глупый вопрос.

— Да уж! — подтвердил Пауль жестко.

Тея моргнула. В его голосе прозвучало столько презрения и пренебрежения, что она пришла в полное замешательство. Ей было непонятно, почему он относится к ней с такой злобой.

— Можно мне хотя бы навестить Патрика и Анжелу? — собравшись с духом, спросила она.

— Нет. — Пауль был неумолим.

Наивно решив, что, принимая ее за врага, он просто-напросто ошибается, она попыталась объяснить, что дети Кристофера видят в ней друга...

— Друзей и родственников хозяева сами приглашают в свой дом, — грубо оборвал он ее на полуслове и повернулся, чтобы уйти.

Выходит, эти высокомерные Флойды вообще не желают видеть меня, мелькнуло в ее голове. Но почему? Что плохого я им сделала?

Ошеломленная и оскорбленная до глубины души, она в тот скорбный день еще долго стояла у ворот кладбища и не могла уйти даже после того, как шум мотора «шевроле» цвета мокрого асфальта стих вдали.

 

2

По прошествии нескольких минут из трубки донесся тот же голос служанки, и мысли Теи вернулись из прошлого в настоящее.

— Сожалею, но Арнольд Флойд отдыхает. Может, вы побеседуете с его сыном?

Тея удивилась: ее даже не попросили представиться. Подобные Паулю люди — промышленники столь высокого полета, как он, — обычно не общаются по телефону неизвестно с кем.

— Хорошо, я поговорю с ним, — ответила она.

Спустя несколько секунд до нее донеслось:

— Я вас слушаю.

Ее обнаженные до локтя руки покрылись гусиной кожей, к лицу прилила кровь.

— Мистер Флойд, здравствуйте! — взволнованно заговорила она. — Думаю, вы меня не помните... Но дети — Патрик и Анжела — они сейчас у меня. Наверное, вы уже заметили, что их нет дома? — Ее сердце билось тревожно и громко, казалось, его стук заглушает сбивчивую речь. — С ними все в порядке. Пожалуйста, не беспокойтесь.

— Мне бы хотелось убедиться в этом, то есть услышать их голоса, — сдержанно заметил Пауль.

Тея, ожидавшая от него совершенно другой реакции, с облегчением вздохнула и протянула Патрику трубку, многозначительно кивнув на нее.

Тот сделал протестующий жест, демонстративно поднялся с кресла и, отойдя к дальней стене, прислонился к ней спиной и скрестил руки на груди.

Тея нахмурилась и вновь приставила трубку к уху.

— Видите ли, мистер Флойд... — пробормотала она, быстро придумывая, что сказать. — Сейчас не самое подходящее время... В данный момент дети не могут с вами поговорить...

— Когда же будет подходящее?

Хотя этот человек и находился в другом конце города, Tee показалось, что она ощущает леденящий холод его убийственного взгляда.

— Когда? Я не могу точно сказать вам...

— Да я вообще не намерен с ним разговаривать! — выкрикнул Патрик. — Так и передай! Пусть знает!

— Патрик, милый, веди себя благоразумно, — взмолилась Тея, бросая на вновь разволновавшегося подростка испуганный взгляд. — Мы же договорились!.. Простите ради Бога, — произнесла она в трубку. Пауль ничего ей не ответил. — Эй, вы еще здесь?

— Да. Итак, каковы ваши требования? — чеканя каждое слово, спросил он. — Скажите, что я должен сделать, и я это немедленно осуществлю.

Тея замерла в изумлении. В последних словах Пауля она явно расслышала оттенок растерянности и даже испуга.

Быть может, он действительно не знает, как поступить? — пришло вдруг ей в голову. Ведь это не так-то просто — неожиданно превратиться в попечителя двух осиротевших, фактически чужих детей, а через три месяца внезапно их лишиться.

— Скажите, что вам нужно, и вы это получите, — странно изменившимся, приглушенным голосом произнес Пауль.

— Что мне нужно? — подобно эху отозвалась Тея. — При чем тут мои нужды?

— Тогда передайте трубку человеку, который в обмен на детей желает получить от меня то, что ему угодно... Я имею в виду вашего руководителя или... Не знаю, как правильнее его назвать, — добавил Пауль так же тихо, однако не теряя при этом самообладания.

Тея не вполне поняла смысл его фразы и решила, что он говорит столь запутанные вещи все из-за той же растерянности.

— Выслушайте меня, мистер Флойд, — произнесла она дружелюбно. — Патрик и Анжела все еще убиты горем, поэтому им слишком тяжело привыкать к изменившимся условиям жизни, к новым людям, к их требованиям... — Она сглотнула, смачивая быстро пересыхающее горло. — Только не подумайте, что я намереваюсь учить вас, как следует к ним относиться, у меня на это нет никаких прав. Я просто хочу дать вам единственный совет: попробуйте обо всем побеседовать с ними в дружеском тоне, то есть...

— Не понимаю, о чем речь, — прервал ее Пауль. — По-моему, вы только что заявили, что мне отказано в общении с детьми.

— Ну не то чтобы отказано... — Тея неожиданно для себя нервно хихикнула.

— Вы что, издеваетесь надо мной? — осведомился Пауль.

— Над вами? — вскрикнула Тея, выходя из себя. — Может, забудем на время о вас, мистер Флойд, и сосредоточим все свое внимание на детях? Они очень страдают, разве вы не понимаете?

— Пожалуйста, успокойтесь. Если мы будем беседовать в подобном тоне, то ничего никогда не решим.

— Я-то спокойна! — выпалила Тея, раздраженная его невозмутимостью.

Патрик скорчил гримасу, давая понять, что он разделяет ее чувства.

— Знайте, я в состоянии заплатить вам весьма солидную сумму, — сказал Пауль таким тоном, словно речь шла о продаже земельного участка.

Тея фыркнула.

— Ваши деньги меня нисколько не интересуют! — парировала она.

— Ради чего же тогда, скажите на милость, вы затеяли эту грязную игру? — усмехнулся Пауль. — Хотите за что-то мне отомстить?

Тея округлила глаза.

— Мистер Флойд, мы беседуем на весьма серьезную тему. А вы, как мне кажется, даже не вполне понимаете, о чем речь!

Патрик, внимательно слушавший все, что говорила Паулю Тея, ухмыльнулся.

— Я предупреждал, что этот тип невыносим! — нервно выкрикнул он.

Она метнула в него сердитый взгляд, прося таким образом попридержать язык. За собственную несдержанность ей тоже стало вдруг стыдно.

Во-первых, никто не давал мне права повышать на кого бы то ни было голос, подумала она, весьма недовольная собой. Во-вторых, в беседе с Паулем Флойдом подобное поведение может обернуться серьезными неприятностями.

— Понимаете, — заговорила она миролюбиво, — Кристофер был очень чутким, внимательным, заботливым и добрым отцом...

При воспоминании о нем — талантливом актере из белфастского театра «Лирик Плейерз», человеке с потрясающими смеющимися глазами и тонким чувством юмора, — ей нестерпимо захотелось плакать.

Они познакомились четыре года назад при весьма необычных обстоятельствах. Однажды Тея увидела его с двумя плачущими детишками в супермаркете в центре города и мгновенно узнала. Патрику тогда не было еще и десяти лет, а Анжеле только исполнилось два годика. Кристофер выглядел несчастным и растерянным.

Тея рванула ему на помощь, на ходу вспоминая ужасную историю о недавней гибели его молодой жены, тоже актрисы.

Ей удалось успокоить детей за каких-нибудь пару минут, — у нее самой было два младших брата и сестричка, нянчиться с маленькими она научилась давным-давно.

Кристофер долго и искренне благодарил ее, с удивлением поглядывая то на сиявшего сына, то на притихшую крошку-дочь.

— Вам, случайно, не нужна няня? — неожиданно для самой себя спросила Тея. — Я могла бы ею стать, если б вы позволили мне жить и питаться в вашем доме. — Она потупила взгляд. — Я вижу, вам одному трудновато справляться с детьми... А мне необходимо найти работу, кроме того, я вынуждена буду скоро выехать из комнаты, которую снимаю...

С того самого момента она прожила в доме Кристофера, постоянно полном гостей, почти три года. И уехала от него десять месяцев назад, но общаться с ним и с детьми продолжала.

— У меня нет ни малейшего желания обсуждать своего брата неизвестно с кем! — послышался из трубки надменный голос Пауля, и, вздрогнув, Тея отвлеклась от воспоминаний. — Я хочу, чтобы дети вернулись, и как можно быстрее.

— Но они еще не освоились в вашем доме, в особенности с заведенными в нем порядками, — выдала Тея, тут же пугаясь собственных слов. — Послушайте, мистер Флойд, я хочу сказать, что Патрик и Анжела всю жизнь чувствовали к себе совсем иное отношение, то есть... Понимаете, их никогда не воспитывали в чрезмерной строгости... — Она в сильном волнении прижала ладонь ко лбу. — Я понимаю, что вы желаете им только добра, но видите ли...

— А с кем, простите, я разговариваю? — беспардонно прерывая ее, потребовал Пауль.

Только сейчас Тея вспомнила, что до сих пор не представилась.

Значит, до настоящего момента дядюшка Патрика и Анжелы понятия не имеет о том, кто же так усиленно пытается втолковать ему, как обращаться с подопечными, с ужасом подумала она. А значит, он старался выбирать слова...

— Я Тея Джеферсон, ваш брат был моим другом в течение...

— Тея Джеферсон? — переспросил Пауль пренебрежительным тоном, не дослушав ее фразы. — Я знаю, кто вы такая, мисс Джеферсон.

Щеки Теи воспламенились.

— Выходит, Патрик и Анжела у вас, — произнес он протяжно. — Они пришли к вам сами, не по принуждению?

— Что? — Тея покачала головой, не сразу сообразив, о чем ее спросили. — Часа полтора назад, когда я уже легла в кровать, кто-то позвонил мне в дверь, — медленно сказала она, не обращая внимания на гримасничанье Патрика. — Это были они... Думаю, о каком бы то ни было принуждении здесь не может идти и речи...

— Где вы живете? — спросил Пауль.

Тея назвала свой адрес.

— Не вешайте трубку! — резко и властно велел он.

— Детей не похитили, мистер Рейнфол, — сообщил Пауль, повернувшись к детективу, прослушавшему весь его разговор. — Они сбежали по собственной воле.

— Кто такая Тея Джеферсон? — спросил тот. — Вы ее знаете?

Пауль неприязненно скривил рот. Чувство облегчения, заполнившее его душу минуту назад, быстро сменялось возмущением и гневом. Он злился на женщину, к которой заявились его племянники. У него в голове не укладывалось, как она смела давать ему советы по воспитанию, поучать его?!

— Тея Джеферсон — бывшая любовница моего покойного брата. Я с ней практически не знаком, — ответил он.

Рейнфол удивленно вскинул бровь.

— Если она была подругой вашего брата, то почему же вы сразу не предположили, что дети ушли к ней?

Пауль не мог не признать, что замечание детектива вполне справедливо, но ему было неприятно сознавать, что и здесь его осуждают.

— Кристофер расстался с этой женщиной почти год назад! — заявил он, пожимая плечами. — Подобные ей особы не отличаются постоянством.

Детектив посмотрел на него с едва заметной снисходительной улыбкой на губах.

Слишком опрометчивое ты даешь определение человеку, с которым практически незнаком, подумал он.

Tee показалось, минула целая вечность, прежде чем Пауль вновь подошел к телефону.

— Извините, что заставил вас ждать, мисс Джеферсон, — произнес он холодно. — Но я должен был объяснить полиции, что исчезновение детей из дома не связано с хищением.

От неожиданности Тея раскрыла рот.

— С хищением? О чем это вы?

Пауль ухмыльнулся.

— Неужели вы не понимаете? Тогда я попытаюсь объяснить вам: сегодня в двенадцать ночи я прихожу в детскую Анжелы и обнаруживаю, что ее нет в кровати. Иду к Патрику и вижу, что нет и его. Вам на моем месте не пришла бы в голову мысль о киднепинге?

Глаза Пауля потемнели. Впервые за последние два с половиной часа он позволил себе еще раз пережить те чудовищные минуты. При этом его сердце заколотилось часто и беспокойно.

Удостоверившись, что детей нет ни в гостиной, ни на кухне, ни в саду, он забил тревогу: поднял слуг, сообщил неприятную новость отцу, вызвал полицию. Все это время ему, как обычно, прекрасно удавалось владеть своими эмоциями. Дал им волю он только сейчас, когда опасность миновала и все успокоились.

— Вы пришли в детскую в двенадцать ночи? — с явным недоверием переспросила Тея. В ее представлении Пауль Флойд был бессердечным злодеем, она не могла вообразить себе, что подобное чудовище в столь поздний час ощущает потребность взглянуть на спящих детей.

— Да, я всегда захожу перед сном к детям, — процедил тот сквозь зубы. — Что в этом удивительного?

— Ничего, — торопливо ответила Тея. — Мне не понятно только, почему вы сразу подумали именно о похищении?

Пауль зло усмехнулся.

— Мисс Джеферсон, вы взрослый человек! — назидательно начал он. — Во-первых, мы живем в Белфасте — городе крайне неспокойном. Во-вторых, семья Флойдов считается одной из наиболее богатых белфастских семей. Поверьте, негодяев, мечтающих заставить нас поделиться с ними тем, что мы имеем, найдется предостаточно.

Тея задумалась над его словами. Перед ее глазами возникло обезображенное во время взрыва тело жены Кристофера, — она просмотрела не один репортаж с места той трагедии. Так что люди, желающие присвоить деньги клана Флойдов, могли пойти на все. От страха за детей, столь беззащитных перед подобными мерзостями, у нее помутилось в голове.

— Полиция еще у вас? — спросила она, стараясь сохранять спокойный тон.

— Полиция? — встрял в разговор испуганный Патрик. Его глаза сделались большими, как блюдца от кофейного сервиза. — Он что, вызвал полицию?

Тея нахмурила брови и приставила к губам указательный палец, прося его не мешать ей.

— А вы боитесь, что я попрошу правоохранительные органы привлечь вас к ответственности, мисс Джеферсон? — издевательски спокойно спросил Пауль.

Тея прищурила глаза.

— Им придется изрядно попотеть, чтобы найти, в чем меня обвинить! — Отец с детства приучил ее правильно реагировать на запугивания — не терять самообладания и достойно отвечать противнику.

— Если бы вы сразу после появления в вашем доме детей связались со мной, мисс Джеферсон, то полиции не пришлось бы терять на это дело столько времени и средств, разве вы не понимаете? — Пауль явно начинал терять самообладание. — Я уже не говорю о том, что пережили за эти два с половиной часа я и все, кто живет в моем доме! Вы давно могли избавить нас от мучений, но не пожелали этого сделать!

Обвинения Пауля Тея находила совершенно несправедливыми и едва удерживалась, чтобы в присутствии Патрика не ответить на них хлесткой фразой, так и крутившейся у нее на языке. Вместо этого она сухо произнесла:

— Мне кажется, нам следует отложить этот разговор до утра. Сейчас слишком поздно, все хотят спать.

Пауль зло рассмеялся.

— Вы полагаете, что я позволю детям еще хоть на час остаться в вашем доме? — спросил он язвительным тоном. — Скажите им, через двадцать минут я приеду за ними.

— Признаюсь, я надеялась, что вы только выглядите идиотом! — сорвалось с губ Теи.

Последовало напряженное молчание.

Прервал его ледяной голос Пауля.

— Значит, так. Я немедленно спускаюсь в гараж и сажусь в машину.

В трубке послышались гудки, и Тея положила ее на место.

— Он что, припрется сейчас сюда? — встревожено спросил Патрик, приближаясь к дивану. — Но я не хочу возвращаться в его чертов дом!

Тея ласково оглядела его симпатичное лицо.

— Дорогой, ты выглядишь очень уставшим. Иди в спальню, приляг рядом с Анжелой.

— Но ты не ответила мне. Он хочет забрать нас?

— До утра я никому не позволю вас тревожить, — пообещала Тея.

 

3

Не успел Пауль заглушить мотор своего шикарного «шевроле» у весьма неприглядного дома на окраине города, как послышалось лязганье замка и скрип двери. Тут же на крыльце появилась Тея Джеферсон.

Пауль неспешно вышел из машины, приблизился к хозяйке и внимательно ее оглядел.

Она смотрела на него с львиным бесстрашием, явно готовая вступить в спор и даже развязать скандал. В том, что на подобное эта женщина способна, Пауль не сомневался, особенно после того как поговорил с ней по телефону.

Странно, подумал он, что она живет в такой хибаре. Ведь ей ничего не стоит найти себе очередного осла, который позвал бы ее к себе и снабжал деньгами. Только вот свою внешность этой леди не помешало бы привести в должный вид...

Он многозначительно осмотрел ее взлохмаченные каштановые волосы.

Дамы, с которыми доводилось общаться ему, относились к совершенно иному типу женщин. Всем им были присущи острый ум, красота, ухоженность... Но главное, что объединяло их с ним, это неприятие мысли о длительных отношениях и привязанности. Все, что занимало этих женщин в жизни, была карьера и личный успех.

Он никогда не видел своих подруг заспанными, со спутанными волосами, в домашних тапочках или халате, поскольку никогда ни у кого из них не оставался до рассвета. Нежный поцелуй поутру, болтовня за завтраком — для него все это не представляло никакого интереса.

Тея словно прочитала его мысли. Она подняла руку и провела по волосам, стараясь их пригладить.

Пауль обратил внимание на ее кисть — хрупкую и узкую, как у подростка. Бледно-розовая пижама в разноцветный горошек и тапки в виде забавных собачьих голов, в которых она вышла его встречать, несколько смутили его самого. В таком наряде ее можно было принять за ребенка.

Если бы я не знал, что эта лиса умеет быть и совершенно другой, то нашел бы ее чудной вид довольно милым, подумал Пауль, усмехаясь.

Ему вспомнился тот день, когда он случайно увидел Тею с братом и детьми на пляже. Тогда ее волосы были подняты и заколоты на затылке, а стройное гибкое тело идеально облегал довольно открытый купальник. Направляясь с Кристофером к морю, она двигалась с кошачьей грациозностью и отнюдь не напоминала подростка. На ее губах играла обворожительная улыбка, глаза сияли.

Подойдя к воде, оба они приостановились. Тея поднялась на цыпочки и что-то шепнула Кристоферу на ухо. Тот засмеялся, звонко расхохоталась и она. Пауль сидел совсем неподалеку, в тени большого летнего зонта, и пристально наблюдал за этой парочкой, которая — создавалось такое впечатление — не замечала никого вокруг. Он всматривался в каждое движение брата, вслушивался в долетавшие до него обрывки фраз и силился понять, почему столь умный и талантливый человек, как Кристофер, позволяет этой проныре водить себя за нос.

Он уважал брата и питал к нему любовь, хотя в силу многих обстоятельств не мог открыто ее выражать. Ему было больно видеть, как эта чересчур юная для Кристофера особа безнаказанно его использует.

В день похорон она выглядела сдержанной, печальной и скромной, но Пауль понимал, что это очередная ее маска. На ней тогда был темный шерстяной костюм, довольно строгий, и маленькая черная шляпка. Ее лицо на фоне черного казалось неестественно бледным, но Пауль не сомневался в том, что она просто сильно его напудрила, чтобы произвести на окружающих впечатление убитой горем...

Свет фонаря, свисавшего с деревянного навеса над крыльцом, лился прямо на Тею. Если бы Пауль ничего не знал о прошлом этой притворщицы, то принял бы, наверное, за чистую монету ее открытый, честный взгляд.

Готов поспорить, ей пришлось долго тренироваться, чтобы так правдоподобно строить из себя святую невинность, подумал он.

— Мисс Джеферсон...

— Тсс! — прервала его Тея, прикладывая к губам палец и оглядываясь через плечо на приоткрытую дверь. — Разговаривайте потише!

На обычно невозмутимом лице Пауля отразилось неподдельное изумление. По-видимому, давно привыкший лишь отдавать приказы, а не подчиняться им, теперь, услышав ее замечание, он почувствовал себя крайне оскорбленным.

Тею его реакция развеселила, и она едва не засмеялась.

— Дети готовы ехать домой? — даже не думая сбавлять тон, спросил Пауль.

Тея, предвидя его раздражение, добродушно пожала плечами, улыбнулась и покачала головой.

— Что? — требовательно воскликнул он. — Я ведь сказал, что приеду за ними!

Тея вызывающе вскинула голову.

— А я сказала, что считаю более правильным отложить нашу беседу до утра!

Обескураженный столь неслыханной дерзостью, Пауль смерил собеседницу уничижительно-возмущенным взглядом. Она же расправила плечи, и под бесформенной пижамной рубашкой четче вырисовались очертания ее округлой груди.

Рассчитывает на то, что я, подобно Кристоферу, клюну на ее прелести, подумал Пауль, кривясь. Безмозглое создание!

По выражению глаз мужчины Тея видела, что тот разъярен и из последних сил сдерживает себя. Было в его взгляде и что-то еще, похожее на презрение, и она не понимала, почему он так относится к ней.

За двадцать один год жизни у нее практически никогда не было злопыхателей. Благодаря своей открытости, общительности, жизнелюбию и добродушию, она с детских лет умела найти общий язык со всеми, с кем сводила ее судьба, расположить к себе кого угодно.

Человек, который стоял перед ней сейчас, совсем не походил на остальных ее знакомых, и было очевидно, что до дружеских отношений с ним Tee далеко.

Пауль Флойд воспринимал ее как врага, об этом красноречиво свидетельствовала и его мимика, и даже напряженная поза. Тея, не привыкшая находиться в столь яростной оппозиции, поежилась и испытала острое желание захлопнуть перед его носом дверь.

Интересно, он со всеми держится столь неприветливо или же только со мной? — размышляла она, все так же смело глядя в глаза Пауля. В его симпатии я, конечно, не нуждаюсь, но и враждовать с ним не собираюсь. Хотя бы потому, что дети Кристофера теперь зависят от него, а мне далеко не безразлична их участь.

— Послушайте, — произнесла она примирительным тоном. — Мне кажется, нам нужно спокойно обсудить сложившуюся ситуацию. Может, пройдем в гостиную и побеседуем?

Она на шаг отступила в сторону и жестом пригласила его пройти в дом.

Пауль не двинулся с места.

— Во-первых, мне не о чем с вами беседовать. Во-вторых, я не желаю оставлять свою машину без присмотра среди трущоб. Ее тут же угонят или взорвут, — холодно отрезал он, с отвращением оглядываясь вокруг. — Все, что мне нужно, так это побыстрее забрать детей и вернуться с ними домой.

— Выходит, вы куда больше беспокоитесь о своей тачке, чем о Патрике и Анжеле! — вспыхнула Тея.

— То, что беспокоит меня, вас не должно касаться, мисс Джеферсон, — с завидным самообладанием ответил Пауль.

Щеки Теи заалели густым румянцем. Чем больше она узнавала Пауля Флойда, тем сильнее убеждалась в справедливости многочисленных жалоб Патрика.

— Нет, это должно меня заботить! — заявила она. — Меня заботит все, что касается детей покойного Кристофера. Я люблю Патрика и Анжелу и считаю своим долгом делать для них все, что в моих силах!

Пауль надменно ухмыльнулся.

— Как трогательно! Бывшая любовница моего брата пытается убедить меня в том, что ей безумно дороги его дети!

Тея расширила глаза и приоткрыла рот, желая что-то сказать, но он опередил ее:

— Напоминаю: у вас нет на них никаких прав! Ни моральных, ни формальных.

Тея, не произнеся ни звука, вновь шагнула к двери и загородила ее собой.

Подобное случалось с ней не впервые. И другие люди воображали, что между ней и Кристофером, который хоть и отличался особенной привлекательностью, но был гораздо старше ее, существует любовная связь. На самом же деле она жила в дальней части его дома, в отдельной комнатке для гостей. К нему же питала нежные чувства, как к старшему другу, добродушному человеку и настоящему таланту. А он смотрел на нее, как на дочь.

Почему и Пауль решил, что я была любовницей Кристофера? — задумалась Тея. Может, когда-нибудь неправильно понял какую-то его фразу или что-то домыслил?

Она знала, что несколько лет назад, невзирая на недовольство родителей, Пауль пригласил брата на встречу, и впоследствии они стали изредка видеться.

Оболгать ее Кристофер не мог, она в этом ни секунды не сомневалась. Он был приверженцем старых порядков, поэтому, наоборот, старался всеми возможными путями поспособствовать сохранению доброй репутации няни своих детей.

Она хотела было достойно ответить надменному гордецу Паулю, но передумала.

С какой стати ты должна перед ним оправдываться? — возмутился ее внутренний голос. Если ему нравится думать, что ты была любовницей Кристофера, и пусть! Кстати, вероятно, именно поэтому он смотрит на тебя с таким презрением.

По ее губам скользнула улыбка. Она приподняла подбородок и чуть сузила глаза.

На Пауля этот ее жест подействовал раздражающе.

— Не испытывайте мое терпение, мисс Джеферсон! — прогремел он. — Оно не беспредельно!

Тею обожгло горячей волной.

Я ненавижу его, мелькнуло в ее голове. Так бы и заехала по его красивой физиономии.

— Вы что, угрожаете мне? — спросила она, продолжая храбро смотреть в его глаза.

— Просто констатирую факт, — рявкнул Пауль.

— Сбавьте тон! — прошипела Тея. — Своим басом вы разбудите соседей!

Пауль рассмеялся отвратительным желчным смехом.

— Вы хотите сказать, что для ваших соседей непривычно слышать по ночам, как кто-то скандалит? В таком-то районе? Не представляю, как по такой темени сюда пробирались дети! — Он выразительно оглядел тропинку, ведшую от крыльца к калитке, неровную дорогу, освещенную единственным фонарем вдали, и покачал головой. — И на чем они приехали в эту дыру? На автобусе? Но поблизости нет ни одной остановки!

В Tee все кипело от гнева. Ее соседи — проживающая во второй половине дома пожилая пара, отзывчивые, милые люди, — души в ней не чаяли. Слышать, что кто-то отзывается о них настолько дурно, для нее было невыносимо.

— Терпение ваше, может быть, и не беспредельно, — испепеляя собеседника взглядом, сказала она. — А вот высокомерие и хамство определенно не знает границ!

Ни разу в жизни Паулю не бросали в лицо подобных слов. Опешив, он уставился на маленькую Тею, которую считал воплощением непорядочности, как на гремучую змею.

Заметив его состояние, Тея поспешила разрядить обстановку: в конце концов, ей в любом случае предстояло с ним общаться в будущем.

— Я живу в этом районе, мистер Флойд, не одна, а рядом пусть и с не богатыми, но достойными и честными людьми, — спокойно произнесла она. — И не могу безропотно выслушивать ваши циничные высказывания в наш адрес.

— Но ходить по этим темным улицам по ночам опасно, с этим вы не можете не согласиться! — Пауль, обвел рукой неосвещенную дорогу за оградой. — Я переживаю за детей, это так естественно. И готов призвать к ответу любого, кто побудил их к сегодняшнему побегу из дома.

Тея насупилась.

— На что это вы намекаете?

— Да на то, что именно вы виноваты в случившемся! — выдал Пауль не скрывая возмущения.

— В чем же именно? — Тея почувствовала себя так, словно ее обвинили в поджоге супермаркета.

— Наверняка это вы внушили Патрику, что им следует сбежать от меня, — произнес он отчетливо и громко.

— Да как вы... — начала было она, задыхаясь от негодования.

— Естественно, вы действовали осторожно, — перебивая ее, добавил Пауль. — Готовили Патрика к этой гнусности постепенно, не называя вещи своими именами. Словечко сегодня, словечко завтра... Влиять на подростков подобным методом — самый верный способ добиться желаемого.

Тею трясло. Гнев достиг в ней такого накала, что застрял удушающим комом где-то посреди горла, лишая ее дара речи. Она хватала ртом воздух и не могла произнести ни звука.

— Не знаю, что именно при помощи моих осиротевших племянников вы решили заполучить, — сказал Пауль, щурясь. — Но зарубите себе на носу: я не Кристофер, на меня ваши низкие уловки не подействуют!

Тея шагнула вперед, готовая на все, лишь бы заткнуть своему нежеланному гостю рот. Их взгляды встретились, и совершенно неожиданно странное предчувствие приказало ей замереть на месте. В следующее мгновение она почувствовала, как сквозь все ее тело словно пробежал ток и в мыслях наступил полный хаос.

Охваченная легкой паникой, она подалась назад, отчаянно надеясь, что Пауль не заметил ее состояния.

— Моя ошибка состоит в том, что я не запретил детям звонить кому угодно и принимать от посторонних разные записки, — сказал он невозмутимо. — Я исправлю эту свою оплошность завтра же.

— Нет! — в испуге воскликнула Тея, забывая о вожделении, нахлынувшем на нее так несвоевременно. — Вы не сделаете этого! Вы ведь не настолько жестоки...

Пауль фыркнул.

— Вы полагаете, что я добряк и лишь притворяюсь бесчувственным и жестким? Мне это льстит. — Он саркастически улыбнулся. — Но вынужден вас разочаровать. Я такой, каким выгляжу.

— Нашли чем хвастаться! — Тея тряхнула волосами.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга.

— Если бы не вы, мисс Джеферсон, — холодно произнес Пауль, — то к настоящему моменту дети уже привыкли бы к новой жизни.

— Не говорите глупостей! — ответила Тея.

Пауль слегка наклонил голову, прищурил глаза.

— Вы постоянно предаетесь вместе с ними воспоминаниям о Кристофере, бередите раны в их сердцах, раны, которым уже пора затянуться!

Тея покачала головой.

— Неужели вы настолько бессердечны и ничегошеньки не понимаете? — В ее глазах цвета меда зажглись огни. — Детям необходимо разговаривать с кем-нибудь об отце, они не в состоянии полностью переключиться на новую жизнь и выбросить из памяти воспоминания о прошлом... — Ее голос задрожал, а на ресницах заблестели слезы. Она поспешно отвернулась. А взяв себя в руки и вновь взглянув на Пауля, с удивлением заметила, что его лицо выражает растерянность.

— Но они могут беседовать об отце и со мной, — произнес он удивленно.

— Да, но вы же почти не знали его! — выпалила Тея. Но тут же, осознав жестокость своей фразы, добавила: — Конечно, в этом не было вашей вины...

Губы Пауля искривила ухмылка.

— В сочувствии я не нуждаюсь, — спокойно ответил он. — И нахожу ваше влияние на детей вредным и нежелательным. Поэтому еще раз предупреждаю: я предприму все необходимые меры, чтобы оградить их от вас.

— Значит, по-вашему, я должна поскорее забыть об их существовании? — вспылила Тея.

Последовала пауза.

Тея внимательнее всмотрелась в его лицо и с удивлением увидела, что в глубинах его серых глаз разгорается пламя. Ее кровь помчалась по жилам с удвоенной скоростью. Она отвела взгляд в сторону, пораженная силой мгновенно завладевших ее душой эмоций...

— Позвольте мне пройти к детям, — приглушенно сказал Пауль, не ответив на ее вопрос.

Она послушно отступила, освобождая ему путь. Ее ноги и руки слегка дрожали.

Когда же Пауль проходил мимо и их локти слегка соприкоснулись, Тея неожиданно испытала невероятное смущение и странное желание, чтобы этот человек хоть ненадолго задержался рядом. Прислонившись спиной к стене, она зажмурилась, покачала головой и задумалась. Говорят, от ненависти до любви один шаг. Может, то же правило распространяется и на ненависть и сексуальное притяжение?

 

4

Немного усмирив дрожь, Тея поспешила в дом вслед за Паулем. В этот момент он как раз приближался к ее спальне. Торопливо миновав холл и небольшой коридор, она подскочила к нему и накрыла своей маленькой ладонью его руку, уже повернувшую пластмассовый шар дверной ручки.

— Не смейте...

У нее не получилось его остановить. Через секунду дверь открылась.

Свет в комнате не горел. Спящих на широкой кровати Теи детей освещало лишь желтое сияние фонаря с улицы, лившееся сквозь широкое окно.

Патрик лежал поверх одеяла в одних брюках. Его лицо выглядело совсем детским, пухлый рот был приоткрыт. Анжела крепко прижималась к брату и обнимала его.

Тея медленно убрала ладонь с руки Пауля. От страха, что сейчас он подойдет к детям и хладнокровно прервет их ангельский сон, у нее внутри все сжалось.

К великому ее изумлению, не последовало ничего подобного.

Пауль долго стоял как вкопанный на пороге спальни и любовался трогательным зрелищем. Потом бесшумно приблизился к кровати и задержался возле нее на пару минут.

Тея смотрела на него во все глаза. Как будто под влиянием какого-то глубоко запрятанного чувства его строгое лицо постепенно смягчилось и от высокомерия и надменности не осталось и следа.

Он тихо протянул к Анжеле руку, но не разбудил ее, а лишь поправил съехавшее на сторону одеяло и нежно, едва касаясь, провел пальцем по ее щечке.

Картина была настолько необычной, что Тея, переполненная эмоциями, боясь обнаружить их, стремительно удалилась в гостиную.

Он любит детишек Кристофера, в этом не может быть сомнений, подумала она, остановившись посреди комнаты и закрыв глаза. Вот только, по-видимому, не знает, каким образом свою любовь проявить...

Ход ее мыслей прервал звук шагов Пауля.

Она открыла глаза и повернула голову.

— Почему вы не предупредили меня, что дети спят? — тихо спросил Пауль, подходя к ней.

Медовые глаза Теи гневно сверкнули.

— Заявившись сюда, вы сразу начали мне хамить! — с обидой в голосе произнесла она. — Я надеялась, что смогу убедить вас взглянуть на ситуацию разумно, но вы слишком заняты собой, чтобы слышать окружающих!

Как ни странно, Пауль ничего ей не ответил. Медленно пройдя к огромному креслу в углу комнаты, он с поразительной для человека столь крупного телосложения пластичностью опустился в него и, положив ногу на ногу, откинулся на высокую спинку.

Тея, поймав себя на мысли, что пялится на него до неприличия откровенно, покраснела, шагнула к дивану и села на его высокий подлокотник.

На протяжении некоторого времени ни один из них не произносил ни слова. Пауль, погруженный в мысли, тупо смотрел в пространство, а Тея, вновь охваченная приливом неуместной страсти, усердно пыталась ее усмирить.

Не хватало еще увлечься этим эгоистом Флойдом! — говорила она самой себе. Этот человек презирает меня, считает недостойной его общества. Он живет в другом мире, общается с другими женщинами... О, черт! Какое мне дело до его женщин?!

— Дети жаловались вам, что им тяжело жить со мной? — нарушая тишину, вдруг грустно спросил Пауль.

Тея изумленно расширила глаза. Она уже привыкла к его надменности, недружелюбию и самодовольству и ничуть не удивилась бы, если б он выдал сейчас очередную грубость. Поэтому слышать от него столь деликатный вопрос было ей непривычно. Его лицо сковывало некоторое напряжение, и могло показаться, что он ждет ее ответа, затаив дыхание.

Она кашлянула.

— Анжела, естественно, ничего мне не говорила. Ей всего шесть лет, и детям в таком возрасте еще трудно выражать подходящими словами то, что они испытывают...

Пауль пристально смотрел на нее, ожидая услышать главное.

Она медлила, ощущая, что в данной ситуации имеет над ним некоторую власть. И к своему великому стыду, упиваясь этим.

Странно, однако и у непробиваемого Пауля Флойда есть, оказывается, слабые места! — размышляла она, выдерживая мучительную для него паузу. Это отрадно. По крайней мере, ей теперь известно, что Патрик и Анжела живут не с бесчувственной машиной, а с человеком.

Их взгляды встретились, и Тея увидела в потемневших глазах Пауля столько тревоги и нетерпения, что ей стало совестно. Обычно он маскировал свои переживания с невиданной легкостью.

— А Патрик, разумеется, поделился со мной впечатлениями о своей новой жизни, — поспешила она продолжить начатый разговор. — Главное, что не дает ему покоя, так это ваше решение отправить Анжелу в пансионат. Он считает, что они должны жить вместе. Мальчик чувствует ответственность за сестру, понимаете?

Пауль поднялся с кресла и прошелся взад и вперед по комнате.

— Нет, не понимаю, — ответил он категорично. — Патрику всего лишь четырнадцать лет. В таком возрасте слишком рано взваливать на себя ответственность за кого бы то ни было.

Тея вздохнула.

— Они боятся разлуки.

— Школа «Родиин», в которую я намерен отправить Анжелу, лучший пансион для девочек в Великобритании. В нем учились когда-то две мои двоюродные сестры. Я сам воспитывался в пансионе, в «Бэдфорде». Это в восьмидесяти километрах от Лондона.

Тея неожиданно рассмеялась.

— Представить вас маленьким мальчиком... Для меня это весьма и весьма затруднительно!

Пауль пожал своими могучими плечами, медленно прошел в центр комнаты и остановился напротив Теи.

Она улыбнулась.

— Особенно сейчас, когда вы возвышаетесь надо мной, словно гора. Может, присядете, а то я чувствую себя как-то неловко.

— Неужели? — Пауль обнажил в довольной улыбке ровные белые зубы и вернулся в кресло.

Тея действительно не могла представить его ребенком. Но мысль о том, что, будучи еще совсем маленьким, Пауль был вынужден покинуть родной дом и родителей, заставила ее сердце сжаться.

Даже не верится, что этот высокомерный, беспредельно уверенный в себе тип когда-то страдал от одиночества и тоски, размышляла она, искоса поглядывая на смуглое посерьезневшее лицо своего ночного гостя, на его внушительных размеров плечи, на длиннющие вытянутые ноги, дотягивающиеся чуть ли не до середины ее гостиной.

Ей вдруг стало жаль его, хотя испытывать по отношению к нему сочувствие было как-то нелепо.

Ты не должна сострадать ему! — одернула себя Тея. Он тебя и за человека-то, наверное, не считает. Наговорил столько гадостей, смотрит свысока, а ты уже настроила себя на сентиментальный лад из-за его давних проблем. Может, в детстве он и мучился, но сейчас вполне доволен жизнью!

В следующее мгновение она вспомнила, как Пауль посмотрел на нее на крыльце, прежде чем войти в дом, с какой нежностью поправлял одеяло спящей Анжелы, и по ее спине пробежала волна возбуждения. Она опустила голову и попыталась заставить себя подумать о чем-нибудь другом.

— Между прочим, и Кристофер учился когда-то в «Бедфорде». Отлично учился, — произнес Пауль, глядя в пустоту.

Воображение перенесло его в те далекие дни, когда, будучи еще совсем маленьким, он приехал в знаменитую британскую школу-пансионат для мальчиков. Его приняли в ней не как Пауля Флойда, а как младшего брата легендарного Кристофера.

По натуре Кристофер был совершенно другим человеком — общительным, веселым, удивительно жизнерадостным и улыбчивым. К тому же из общей массы сверстников он всегда выделялся множеством дарований — ярко выраженным артистизмом, музыкальностью, незаурядными способностями к обучению игре на фортепиано, иностранным языкам, рисованию. А еще он всегда был в прекрасной физической форме, превосходно играл в баскетбол и на протяжении всего периода учебы считался лучшим игроком в «Бедфорде». Награды, заработанные им в соревнованиях, с гордостью красовались на стенде прилегавшего к спортзалу класса.

Пауль же сразу разочаровал возлагавших на него большие надежды преподавателей, наставников и тренеров. Очень скоро они выяснили, что он, в отличие от старшего брата, не только не наделен артистизмом и музыкальностью, — а спорту, занятиям музыкой и театральным постановкам здесь уделяли большое внимание, — но и довольно своенравен, упрям и совершенно не годен для игр в команде.

Его тут же попытались перевоспитать, добившись тем самым лишь одного: на какой-то период мальчик замкнулся в себе.

Лишь по прошествии нескольких лет, когда в полной мере проявились его математические таланты и когда он добился первых блестящих успехов в спорте — не в групповых играх, а в состязаниях на силу и выносливость, — к нему перестали относиться как к брату славного старшего Флойда. Тем не менее переплюнуть Кристофера он так и не смог.

— Сомневаюсь, что вы или Кристофер испытывали радость, уезжая из дома детьми, — заметила Тея.

Мужчина пожал плечами и ничего не ответил, продолжая смотреть перед собой.

— Может, Анжела все же останется в Белфасте? — осторожно попыталась выведать Тея.

Пауль окинул собеседницу выразительным взглядом и шевельнул бровью.

— Хотите, чтобы я пошел на поводу у Патрика? Но он всего лишь подросток, я не должен подчиняться его капризам!

— Однако... — хотела было возразить Тея.

Он вновь ее перебил.

— А что будет потом? Когда ему опять что-нибудь не понравится, он, добиваясь своего, вновь сбежит вместе с сестрой!

— Такой вариант вполне возможен в том случае, если сейчас вы не попытаетесь серьезно и спокойно с ним поговорить, — ответила Тея. — Почему вы не даете ему возможности объясниться с вами, рассказать, чего он хочет. Какой желает видеть свою дальнейшую жизнь! Свою и сестры.

Пауль насмешливо скривился, а Тея нахмурилась.

— Я что, сказала какую-то глупость?

— Нет, я просто представил себе родителей, спрашивающих у меня, ребенка, какой я вижу свою дальнейшую жизнь, — произнес он.

Неужели его отношения со старшим Флойдом тоже когда-то оставляли желать лучшего? — подумала Тея с удивлением. А я всегда считала, что они не ладили только с Кристофером.

Она склонила голову набок и тихо произнесла:

— Наша задача — не повторять ошибки родителей, а стараться не допускать их. Патрик и Анжела — несчастные, испуганные дети. По-моему, не будет ничего страшного, если вы посоветуетесь с ними, прежде чем решать их дальнейшую судьбу.

Пауль скрестил руки на груди и скептически улыбнулся.

— Вы считаете, что имеете право учить меня?

Тея немного смутилась. Тем не менее с чувством собственного достоинства приподняла подбородок и спокойно спросила:

— А вы полагаете, все должны слушаться только вас?

Пауль, явно не ожидавший подобного ответа, изумленно моргнул и покачал головой.

— Вы — дерзкая особа, Тея Джеферсон! — задумчиво произнес он, окидывая ее с ног до головы изучающим взглядом.

Щеки Теи опять залились густым румянцем. В своей свободной пижаме в разноцветный горошек она вдруг почувствовала себя чуть ли не голой.

Заметив ее смущение, Пауль удовлетворенно усмехнулся.

— Но мое присутствие начинает вас тяготить, правильно? — спросил он, понизив голос.

Еще сильнее растерявшись, Тея вскинула голову.

— Вовсе нет, — пробормотала она с несвойственной для нее поспешностью.

Пауль плавным свободным движением согнул в локте руку и взглянул на часы.

Тея позавидовала его непринужденности.

— Уже слишком поздно! — объявил он. — Что ж, будь по-вашему: до утра я не стану беспокоить детей. Когда мне лучше за ними заехать?

Тея повернула голову. На стене над светильником-бра с красным тряпичным абажуром, украшенным кистями, висели небольшие настенные часы.

Было без десяти четыре.

— Да уж, в такое время везти детей домой — просто безумие. — Она посмотрела на Пауля, ожидавшего ответа на вопрос.

Тот хоть и держался весьма уверенно, однако выглядел паршиво: белки его глаз покраснели, на подбородке и щеках пробилась щетина, выражение лица казалось измученным.

А ведь этой ночью он, бедняга, действительно натерпелся страха, подумала Тея, на мгновение ставя себя на его место и вспоминая события, участницей которых невольно стала и сама. А на завтра у него наверняка запланировано много важных дел. Нужно, хотя бы ради приличия, предложить ему переночевать здесь...

— Может, и вы никуда не поедете? — произнесла она, сознавая, что если он согласится, то ей самой спать будет негде.

Пауль изогнул широкую бровь.

— Вы хотите, чтобы я остался на ночь с вами? — шутливо-ироничным тоном спросил он.

Тея стушевалась. В ее воображении возникла картина совместной бурной ночи, и ее лицо сделалось пунцовым.

— Я просто стараюсь быть внимательной по отношению к дяде Патрика и Анжелы, даже несмотря на то, что он этого не заслуживает, — торопливо и резко, тщетно пытаясь скрыть свою неловкость, произнесла она.

Пауль усмехнулся, развеселенный и раззадоренный ее состоянием.

— И где же мы расположимся? На этом диване? — спросил он, оживленно потирая руки.

Тея вскочила на ноги, чувствуя, что к ее лицу приливает очередная порция крови, и отчетливо представляя себе, как ужасно она выглядит.

— Вы просто невыносимы! Я, закрыв глаза на ваши хамство и высокомерие, забочусь о вас, а вы отвечаете на мою заботу пошлыми, грязными шуточками! Я не легла бы с вами спать ни за что на свете, даже если бы за это мне пообещали заплатить миллионы фунтов стерлингов!

Она перевела дыхание.

— Это почему же? — спросил Пауль, едва удерживаясь, чтобы не расхохотаться.

— Потому что вы совершенно мне не нравитесь! — выпалила Тея в бешенстве.

Пауль вспомнил о покойном брате и о его с Теей связи. Он прекрасно понимал, что в приступе возмущения девчонка могла наговорить все, что угодно. Но его настроение почему-то резко испортилось.

А что, если и для женщин Кристофер был гораздо привлекательнее, чем я? — подумал он вдруг, мрачнея. Может, этой леди в пижаме я действительно кажусь омерзительным?

Какая чушь! — тут же кинулся успокаивать его голос разума. Подобных ей у тебя может быть сотня, только зачем они нужны? Продажные притворщицы с честными глазами!

Он поднялся с кресла и, словно отгоняя наваждение, мотнул головой.

— Я тронут вашей заботой, но, пожалуй, все же поеду домой.

Тея успокоилась и, стыдясь своей минутной несдержанности, произнесла:

— Вы слишком уставший. Не дай Бог, заснете за рулем или не впишетесь в какой-нибудь поворот, — пробормотала она, виновато отводя взгляд в сторону.

— Если бы я чувствовал, что устал до такой степени, то честно признался бы вам в этом. — Пауль улыбнулся уголком рта.

— Мужчины не любят признаваться в подобных вещах, — осторожно заметила Тея.

Пауль смотрел на ее нежное раскрасневшееся лицо и испытывал странное чувство: ему очень хотелось верить, что и эти слова, и доброта, и смущение — не результат тонкого расчета, а естественное проявление ее сущности.

— Если я приму ваше предложение, то где буду спать? — поинтересовался он будничным тоном.

— На этом диване, если это вас устроит, — ответила она, пожимая плечами.

— Ну а вам придется ютиться вместе с детьми? Насколько я понял, вы занимаете в этом доме всего две комнаты и кухоньку. На вашей кровати уже спят...

— Обо мне не беспокойтесь, — перебила его Тея. — Сейчас я принесу подушку и одеяло, и вы сразу ляжете.

Она уже шагнула в сторону двери, но Пауль остановил ее, удержав за руку.

— Подождите, мне этот план не нравится. Лучше давайте я посплю в этом кресле, оно очень большое и удобное, а вы расположитесь на диване.

Вообразив, что она спит в одной комнате с Паулем Флойдом, Тея сильно сконфузилась, торопливо высвободила руку, которая все еще лежала в его здоровенной ладони, и, избегая встречи взглядом, пробормотала:

— Нет-нет, в кресле вам будет неудобно.

— Не спорьте, — не терпящим возражения тоном велел Пауль.

Она с удивлением заглянула в его глаза, хлопнула ресницами и, не произнеся больше ни слова, удалилась в спальню. А через три минуты вернулась с двумя подушками и двумя одеялами в руках.

В этот момент Пауль с невозмутимым видом снимал с себя пиджак.

Заметив, как под тонкой тканью рубашки на его широченных плечах играют мускулы, Тея застыла на месте.

Она никогда и не думала, что красота мужского тела может оказать на нее столь ошеломляющее воздействие. От желания прикоснуться к Паулю у нее начало покалывать в пальцах, а перед глазами поплыла туманная дымка.

Онемевшая, она какое-то время глазела на него, как на ценный музейный экспонат. Опомнилась только тогда, когда он повернул голову и, заметив ее растерянность, заулыбался.

— Вот, возьмите! — Она в сильном смущении быстро протянула ему подушку и одеяло, щелкнула выключателем, гася свет, и улеглась на диван лицом к спинке.

— Приятных снов, Тея! — произнес Пауль полушепотом.

Она не могла видеть его лица, но чувствовала — он все еще улыбается, и злилась на себя за то, что пялилась на него как ненормальная. А еще за то, что все время так нелепо краснела и смущалась, за свою несдержанность, глупую вспыльчивость и неумение владеть собственными эмоциями.

— Спокойной ночи, — ответила она сухо, изо всех сил пытаясь казаться спокойной.

Через некоторое время ее дыхание стало глубоким и умиротворенным, и Пауль понял, что она спит. Он же в эту ночь так и не сомкнул глаз.

 

5

Тея, проснувшись, сладко потянулась.

— Привет! — На ее губах заиграла безмятежно-счастливая улыбка.

Пауль уставился на хозяйку дома, в котором провел ночь, в полном недоумении. Взгляд ее глаз цвета прозрачного меда ласкал и манил.

— Что здесь происходит? Я ничего не понимаю! — послышалось со стороны двери.

Возглас Патрика, подобно вылитому на голову ведру ледяной воды, заставил Тею молниеносно перенестись из сна, который до сих пор владел ее рассудком, в реальность. Она села, в растерянности расправляя рукой волосы.

— Что здесь происходит? — повторил Патрик более настойчиво и громко.

— Я... Я спала, — пробормотала Тея.

— Спала? — Патрик наморщил лоб. — Но когда я вошел, твои глаза были уже открыты.

Пауль спокойно и без тени смущения поднялся с кресла.

— С добрым утром, Патрик!

— Что ты тут делаешь? — крикнул парнишка, приходя в ярость. — Чем вы занимались? — С видом человека униженного и обманутого он покачал головой, как будто отказываясь верить в то, что видел перед собой.

— Патрик, успокойся, — оправдывающимся тоном заговорила Тея. — Твой дядя остался у меня на ночь, я сама ему предложила. Просто было уже слишком поздно, когда мы закончили...

— Что закончили? — выкрикнул Патрик.

На его щеках проступили красные пятна. Он уставился на Тею неверящим взглядом.

— Закончили беседовать о твоей вчерашней выходке, — пояснил Пауль строго и жестко, скрещивая руки на своей широкой мускулистой груди. — Мисс Джеферсон защищала тебя, как львица, а ты, неблагодарное создание, разговариваешь с ней сейчас в таком тоне!

Патрик стиснул зубы, пятна на его лице слились, и оно стало чуть ли не багровым.

— Он не хотел меня обидеть, я уверена! — поспешила на помощь мальчику Тея.

Пауль проигнорировал ее слова.

— Ступай, разбуди сестру, нам пора домой! Но прежде позвони деду и объясни, что с вами все в порядке, — приказал он племяннику. — Вчера перед сном бедняге пришлось наглотаться таблеток, чтобы прийти в себя, успокоиться и уснуть! Все благодаря тебе!

Патрик метнул в него ненавидящий взгляд и, шумно шаркая ногами, удалился.

— Вам не кажется, что вы немного перебарщиваете со строгостью? Мальчик и так сильно страдает! — напустилась Тея на Пауля. — Неужели вам не хочется помириться с ним, найти наконец-то ключик к его израненной смертью обоих родителей душе?

— Вспомните, как он с вами разговаривал, — невозмутимо ответил Пауль.

Тея вздохнула.

— Слышать это от человека, который всего несколько часов назад грубил мне, забыв обо всех правилах приличия на свете, просто смешно!

Она откинула одеяло и свесила ноги с дивана.

Пауль смотрел на нее как-то странно. Создавалось такое впечатление, что последних ее слов он не слышал, потому что переключил ход своих мыслей на тему, абсолютно не касающуюся ни Патрика, ни собственной грубости.

— Мистер Флойд? — позвала его Тея, слегка хмурясь.

Его лицо посветлело.

— Проснувшись, вы мне улыбнулись, — сказал он в радостной задумчивости.

Тея, сконфузившись, потупила взгляд и повела плечом.

— Я улыбнулась просто потому, что в тот момент еще не проснулась. Досматривала окончание сна.

— В вашем сне присутствовал я? — без обиняков поинтересовался он.

Прямота его вопроса привела ее в еще большее волнение.

— Я не помню, — ответила она, неожиданно для самой себя повышая голос. — Да и вообще уже вылетело из головы, что именно мне снилось! Одно могу сказать: это не кошмар.

Пауль улыбнулся, а Тея, опять почувствовав себя круглой дурочкой, положила ногу на ногу и усилием воли привела свои чувства в относительно спокойное состояние.

— Давайте лучше поговорим о Патрике, — решила она сменить тему. — Пожалуйста, выслушайте меня. Этот мальчик очень добродушный и милый, грубостью и пренебрежением вы можете сломать его, испортить. Если же случится так, что он проникнется к вам доверием, вы станете друзьями на всю жизнь, поверьте. — Она перевела дыхание. — Знаю, я вам не нравлюсь, и не уверена, что вы придадите хоть каплю значения моим словам, но...

В прихожей послышался звук частых шажков, и через несколько мгновений в гостиную вошла Анжела.

По выражению лица девочки, увидевшей дядю, Тея сразу поняла, что за их отношения переживать не стоит. В конфликте детей с Паулем верховодил Патрик. Эта догадка осенила ее еще вчера, когда перед сном малышка что-то сбивчиво ей объясняла.

Слава Богу! — подумала она, радуясь. На сердце у нее ощутимо полегчало.

— Здравствуй, пупсик, — поприветствовал племянницу Пауль таким нежным голосом, что у Теи вытянулось лицо.

Личико Анжелы озарилось улыбкой, и она быстро подбежала к своему опекуну.

Тот опустился на корточки и усадил ее на согнутую в колене ногу.

— Как спалось?

— Хорошо, — ответила девочка, обнимая его за шею пухленькой рукой. — Ты приехал забрать нас?

— А ты хочешь домой?

Анжела задумалась. По-видимому, о том, что говорил ей о дяде Патрик. Наверное, она не желала поступать по отношению к нему как предательница, несмотря на то что явно не разделяла его мнения о Пауле.

— Мне нужно сообщить тебе нечто очень важное, — сказал Пауль, так и не дождавшись от Анжелы ответа. — Я решил не отправлять тебя в пансион. Продолжишь учиться здесь, в своей школе.

Девочка взглянула на него с недоверием.

— Ты ведь не хочешь расставаться с Патриком, верно? — спросил мужчина, глядя в ясные детские глаза.

— Я не поеду в пансион? — переспросила Анжела, только сейчас поняв смысл сказанных им слов.

Пауль утвердительно кивнул.

Наблюдать за разговором этих двоих было для Теи истинным удовольствием. От умиления в ее глазах блестели слезы, губы трогала улыбка.

— Патрик! Патрик! — закричала Анжела, соскакивая с колена Пауля и хлопая в ладоши.

Патрик вбежал в комнату тут же.

— В чем дело? — спросил он испуганно.

— Дядя Пауль сказал, что я не поеду в Англию! — сообщила Анжела, ликуя.

Патрик взглянул на дядю, потом на Тею, и вновь на дядю, о чем-то напряженно размышляя.

— Классная новость, — признал он, вызывающе глядя в глаза Паулю. — Только если бы не Тея, ты ни за что на свете не передумал бы нас разлучать!

Тея ахнула.

— Патрик, дорогой! Зачем ты так? Во-первых, я тут вовсе ни при чем. Мы долго беседовали с твоим дядей на эту тему, но он меня не понял. Во-вторых...

— Вы ошибаетесь, — возразил Пауль, прерывая ее на полуслове. — Патрик абсолютно прав: если бы не вы, я своего решения не изменил бы. — Он окинул ее многозначительным взглядом.

Бедняжка смотрела на него в полном ошеломлении. Его решение оставить Анжелу в Белфасте, откровенное заявление о том, что именно она, Тея, убедила его пересмотреть свое решение, а еще и этот странный взгляд... Ей казалось, все это происходит не в реальности, а во сне.

— Предлагаю позавтракать в «Дюкс отеле»! — сказал Пауль, обращаясь к детям. Те оживились, даже Патрик не смог скрыть восторга, услышав предложение отправиться в один из баров гостиницы, расположенной в великолепном особняке рядом с ботаническим садом.

Тея проводила всех троих до порога, старательно делая вид, что с ней не происходит ничего необычного, а закрыв за ними дверь, сжала пальцы в кулаки и зажмурилась.

Этот парень сводит меня с ума! — подумала она в отчаянии. Я не должна с ним больше встречаться! Никогда!

 

6

Собрание подходило к концу.

— Мне очень жаль, но в силу многих обстоятельств я не могу пойти вам навстречу, поймите же, наконец! — воскликнул владелец здания, в котором вот уже целый год работали члены организации «Возрождение». — Извините, мне пора идти. Желаю удачи и всяческих благ.

Он поднялся из-за стола, прижал руку к груди, чуть склонил вперед голову с прилизанными волосами, как будто в последний раз извиняясь, и быстрыми нервными шагами удалился.

Оставшиеся сидеть люди обменялись безрадостными взглядами.

— Предлагаю всем отправиться в ближайший бар, — мрачно произнес глава организации. — Поужинаем, чего-нибудь выпьем, еще раз потолкуем о нашей проблеме.

Предложение было принято, и все начали подниматься со своих мест.

Только Tee перспектива идти в прокуренный бар не показалась привлекательной. Ей хотелось в одиночестве поразмышлять над обрушившимися на «Возрождение» неприятностями, поэтому она вызвалась навести порядок в офисе после собрания — расставить по местам стулья и вымыть чайную посуду.

Какой-нибудь выход непременно должен найтись, со свойственным ей неиссякаемым энтузиазмом думала она, принимаясь за уборку. За оставшийся месяц надо предпринять все, что в их силах, чтобы отыскать новое помещение. Необходимо каждый день звонить в агентства недвижимости, постоянно напоминать о себе, и еще усиленно искать людей, которые смогли бы оказать организации материальную помощь.

Только... Не этим ли они занимались на протяжении последних шести недель? А что толку?

Она вздохнула, с тяжестью в сердце сознавая, что надеяться практически не на что.

«Возрождение» было основано год назад для оказания помощи людям, пострадавшим от террористических актов. Работали в этой организации несколько психологов, в том числе и детские, музыканты, преподаватели и многие другие люди, ощущавшие, что в силах поддержать тех, кто познал ужас терроризма.

Обращавшихся за помощью было немало. Перепуганные люди находили в «Возрождении» заботу и понимание, получали ценные советы и хоть немного отвлекались от своих бед.

Свои услуги члены организации оценивали довольно скромно, поэтому и не могли себе позволить снимать дорогое помещение. К ним в основном приходили люди среднего достатка, состоятельные граждане имели возможность нанять индивидуальных психологов.

То здание, в котором они работали сейчас, их просили освободить самое позднее через месяц, а ничего взамен пока не находилось. Власти города на просьбу о содействии отвечали молчанием, никак не отреагировал на ситуацию и владелец крупнейшего в городе судостроительного предприятия.

Настроение Теи портилось час от часу. Когда с уборкой было покончено, она взяла бутылку с жидкостью для мытья посуды, мочалку и понесла их в кладовку.

В желудке у нее начинало урчать от голода, и она с удовольствием представила себе, как через полчаса официант в ее любимом кафе принесет ей горячий суп из овощей с мясом, кусок картофельного пирога и сливовый компот.

Увлеченная своими кулинарными фантазиями, она поднялась на цыпочки, чтобы поставить бутылку на верхнюю полку, но вдруг ощутила за спиной чье-то присутствие.

— Давайте, я помогу вам, — послышался низкий мужской голос.

Она вскрикнула и резко повернула голову.

— Господи! Как вы сюда попали? И... что вам нужно?

Пауль Флойд улыбнулся, оголяя свои потрясающе ровные зубы, взял бутылку из ее дрожащих пальцев и водрузил ее на полку.

С той незабываемой ночи прошло целых две недели. За все это время Тея ни разу не позвонила ни Патрику, ни Анжеле, решив, что так они быстрее привыкнут к своей новой жизни.

Естественно, она не переставала думать о детях и постоянно вспоминала их уверенного в себе, сильного, надменного и до умопомрачения желанного дядю.

О нем теперь говорил весь город. Неделю назад его фотографии украсили обложки популярнейших бульварных газет, сообщавших о том, что известный белфастский промышленник собрался жениться на фотомодели, блистательной белокурой Эмилии Морис.

Эту новость Тея постаралась воспринять как нечто само собой разумеющееся, хотя каждый раз, когда ей на глаза попадалась очередная фотография с изображением счастливой пары, ее сердце больно сжималось.

Она не понимала, почему реагирует на вполне обычное известие подобным образом, и списывала все на тревогу за детей.

За них она действительно переживала. Эмилия Морис отличалась несомненной красотой, но какой была ее душа и найдется ли в ней место для Анжелы и Патрика, — этого никто не мог ей сказать.

Поставив бутылку на место, Пауль повернулся к Tee.

— Не пора ли вам домой? В столь поздний час нормальные люди уже смотрят после ужина телевизор. — Его губы опять растянулись в улыбке.

Тея пожала плечами.

— Я как раз собиралась пойти поужинать.

Она с удовольствием отстранилась бы, — исходивший от него запах воздействовал на нее как волшебное заклинание, — но отходить было некуда, ведь он занимал собой почти все свободное пространство небольшой кладовой.

Тея набрала в легкие побольше воздуха и, стараясь сохранять спокойствие, попыталась незаметно выдохнуть.

Пауль обвел внимательным взглядом полки с банками, бутылками, тряпками, щетками и прочими хозяйственными штуковинами. Повернувшись к Tee, он нечаянно задел головой лампочку, свисавшую на проводе с потолка.

Тею ослепила яркая вспышка, и сразу же оба они очутились в непроглядной тьме. Сердце замерло в груди.

— Мисс Джеферсон? — позвал Пауль. — Вы в порядке?

— В полном, — произнесла Тея на выдохе, добавляя про себя, что задавать такие вопросы в подобных обстоятельствах — по меньшей мере нелепо.

Ей казалось, что теперь, в кромешной тьме, она чувствует его умопомрачительный запах и слышит его дыхание значительно острее и полнее. У нее было такое ощущение, что мрак, лишив их обоих возможности видеть друг друга, подарил им головокружительное сближение.

— Где здесь электрощиток? — спросил Пауль приглушенно, словно тоже боялся спугнуть эту магическую темноту.

Тея кашлянула и объяснила, как пробраться к щитку и где лежат запасные лампы. Пауль двинулся к выходу.

В течение нескольких мгновений Тея стояла на месте. Потом ощупью выбралась в коридор.

Здесь было не так темно, как в безоконной кладовке. Она без труда прошла в небольшой зал, используемый членами «Возрождения» для собраний и других массовых мероприятий, выдвинула стул из-за стола и устало опустилась на него.

Несколько минут спустя зажегся свет.

— А, вот вы где! — воскликнул Пауль, бесшумно входя в зал. — Я думал, вы спрятались на одной из полок в кладовке, дрожа от страха.

Тея понимала, что он шутит, но пребывала в настолько взбудораженном состоянии, что восприняла его слова неадекватно.

Гордо приподняв голову и прищурив свои медовые глаза, она заявила:

— Вас, может, и трясет от ужаса, когда вы внезапно оказываетесь в темноте один на один с женщиной, а я в любых неожиданных ситуациях чувствую себя нормально!

Пауль скептически скривил губы, глядя на ее разрумянившиеся щеки.

— С трудом верится.

— А вы не сомневайтесь! — Тея фыркнула. — Подобные вам люди все подвергают сомнению!

— Вы сегодня определенно не в духе, — заметил он, явно забавляясь ее излишней вспыльчивостью.

— Вовсе нет! — пожала плечами девушка.

Пауль выдвинул соседний стул и уселся на него, свободно вытянув вперед длинные ноги. Сегодня на нем был не костюм, как в прошлый раз, а брюки, рубашка и пуловер, причем тоже отменного качества.

— Чем вы занимаетесь, работая здесь? — поинтересовался он, рассматривая зал.

— А вы пришли сюда, чтобы задавать мне вопросы на темы, не имеющие к вам никакого отношения? — вскидывая дугообразные темные брови, спросила Тея.

Пауль перевел на нее взгляд.

— Нет, не для этого, — протяжно ответил он, едва заметно улыбаясь.

— Тогда для чего же? — потребовала Тея, вспыхивая. Его странное поведение все больше и больше ее смущало.

Лицо Пауля приняло обычное серьезно-строгое выражение.

— За прошедшие две недели вы ни разу не позвонили ни Патрику, ни Анжеле.

Тея покачала головой.

— Вы сказали, я дурно на них влияю, — произнесла она с легким раздражением. — Не то чтобы я нашла ваши слова мудрыми, но посчитала нужным дать вам возможность понять, правы вы или нет.

— Позапрошлой ночью Патрик не ночевал дома, — сообщил Пауль.

— Что? Как это... — В голосе Теи прозвучала неподдельная тревога. — Но сейчас с ним все в порядке?

— Да, не волнуйтесь, парень дома, — поспешил успокоить ее Пауль. — Он и тогда позвонил утром.

— А предупредить вас заранее он не додумался? — сдвигая брови, как будто видя перед собой Патрика, спросила она.

— Говорит, у него не было такой возможности.

Тея покачала головой.

— Ничего не понимаю. Не явиться домой! На Патрика это не похоже.

— Дело вот в чем, — спокойно сказал Пауль. — Я воспользовался вашим советом и предоставил племяннику полную свободу действий.

Глаза Теи округлились.

— Я никогда не советовала вам ничего подобного! — заявила она. — Быть с детьми помягче, уважительнее относиться к их мнению, к их чувствам — вот о чем я вас просила! Но никак не о предоставлении им полной свободы действий!

Она встала и с высоты своего небольшого роста возмущенно уставилась на продолжавшего сидеть Пауля.

— Не кипятитесь, — невозмутимо заметил он, насмешливо оглядывая ее воинственную фигурку.

Только сейчас она задумалась о том, как выглядит, и сильно пожалела, что надела сегодня не новую юбочку на бедрах, а довольно старые, но удобные джинсы.

Вообще-то, какая разница, подумала она, поправляя волосы и отходя к окну. Он собирается жениться на Эмилии Морис — высокой красавице с ногами от ушей. Пытаться с нею тягаться, выряжаясь в короткие юбки и оголяя живот, просто смешно.

С ее губ слетел легкий вздох.

Она любила выглядеть ухоженной и привлекательной, но никогда не лезла из кожи вон ради того, чтобы понравиться как можно большему количеству мужчин. Наблюдая за другими женщинами, которые вели себя именно так, она всегда испытывала нечто похожее на жалость.

— Вы так и не ответили мне, в чем состоит ваша работа, — произнес Пауль где-то совсем рядом.

Тея вздрогнула от неожиданности и повернула голову. Он стоял в нескольких шагах от нее.

— О Боже! Как вы меня напугали! — воскликнула она, прижимая руку к груди. — Вы всегда подкрадываетесь к людям так незаметно?

Он пропустил ее слова мимо ушей. Все его внимание было приковано к ее груди, обтянутой мягкой тканью свитера.

Увидев, куда он смотрит, Тея тут же опустила руку и покраснела.

— Итак, мне хотелось бы узнать, чем вы занимаетесь в этой организации, — отводя взгляд в сторону, произнес Пауль.

По сути, в его любопытстве не было ничего обидного, но Тея, взвинченная до предела, усмотрела в нем какой-то подвох и опять гордо вскинула голову.

— Я работаю здесь в основном не ради денег, — произнесла она тоном человека, оскорбленного до глубины души и защищающего свое достоинство. — Наша организация помогает людям, пострадавшим от терроризма, справиться с внутренними проблемами и страхами.

Пауль слушал Тею и все больше удивлялся истории ее связи с братом.

По-моему, эта дерзкая очаровашка и впрямь правдива, искренна и добра, размышлял он, с удивлением вглядываясь в нежные черты собеседницы. У него немалый жизненный опыт, поэтому вряд ли даже самая талантливая актриса смогла бы так ловко его дурачить. Итак, почему Тея жила с Кристофером? Для чего ей понадобилась эта связь, если не ради присвоения его денег? Может, их роман был настоящим?

Пришедшая на ум мысль поразила его как гром среди ясного неба. Некоторое время он смотрел на Тею, недоверчиво сузив глаза.

Все последние годы он был уверен в том, что молодая любовница брата — наглая проходимка, поэтому изменить о ней мнение столь быстро и коренным образом оказалось для него не так-то просто.

В тот момент, когда Тея замолчала, погрустнев, он осознал, что, увлекшись своими мыслями, прослушал последнюю часть ее рассказа. Ему не оставалось ничего другого, как сделать вид, что он понимает причину ее грусти и молча ей сочувствует.

— Через месяц, когда срок договора истечет, нам надо будет выехать отсюда, — продолжила Тея. — Или остаться, но платить арендодателю в три раза более высокую плату.

— Вы дорожите этой работой, боитесь ее потерять? — осторожно поинтересовался Пауль.

Глаза Теи вспыхнули.

— Я знаю, что вы думаете о моем занятии: трудиться за мизерные деньги — удел дураков! Правильно?

— Почему вы так решили? — спокойно спросил Пауль.

— Потому что основная задача вашей жизни — преумножение капитала, психологические проблемы несчастных пострадавших наверняка ни капельки вас не волнуют! — выдала она.

Пауль нахмурил брови.

— Да, я зарабатываю немало, но не считаю, что должен за это перед кем-либо извиняться.

Тея язвительно хихикнула.

— Извиняться! Ха! От вас, я уверена, никто и никогда не слышит извинений. Самовлюбленные снобы, подобные вам, наверное, даже не знают, как это делается!

Договорив последнее слово, Тея скорчила презрительную гримасу, в то же самое время ругая себя за безобразное поведение. Поток агрессивных обвинительных слов лился из нее как будто непроизвольно.

Пауль долго смотрел ей в глаза, о чем-то размышляя, потом совершенно неожиданно запрокинул голову и разразился хохотом.

Она почувствовала новый приступ раздражения.

— Над чем это вы смеетесь?

— Вы неподражаемы! — выдавил он из себя, успокаиваясь. — В глаза меня еще никто и никогда не называл самовлюбленным снобом.

— А за глаза как пить дать называл, и далеко не один человек! — смело произнесла Тея, забыв о том, что буквально минуту назад упрекала себя за чрезмерную агрессивность.

Пауль мотнул головой.

— Странно, но ваша горячность мне даже нравится. В основном, наверное, потому, что она положительно на меня влияет.

— Что? — удивилась Тея.

— Да, да, я еще в прошлый раз заметил, что, пообщавшись с вами, становлюсь лучше, представляете?

Девушка небрежно повела хрупким плечом.

— Ваши смелые высказывания в мой адрес как будто делают меня добрее, внимательнее, даже сердечнее, — добавил Пауль.

Сердечнее! — иронично повторила Тея про себя. По-моему, таким тебя никак не назовешь!

С минуту оба молчали.

— М-да, — произнес Пауль, оглядывая оконную раму с облупившейся краской и стену с зигзагообразной трещиной. — Здание в ужасном состоянии. Здесь бы не мешало сделать капитальный ремонт. И щиток с пробками давно пора поменять, он у вас прямо-таки доисторический! — В его глазах заиграли насмешливые огоньки.

Tee же было не до смеха. Вспомнив, что даже это ужасное помещение им придется вскоре оставить, в результате чего дальнейшее существование «Возрождения» станет весьма проблематичным, она приуныла и почувствовала, как к ее глазам безудержно подступают горячие слезы, а губы поневоле начинают дрожать.

— А чем конкретно вы занимаетесь в этой организации? — полюбопытствовал Пауль, заметив ее состояние и пытаясь отвлечь ее разговором.

Он подумал вдруг, что в тот момент, когда не слушал ее, Тея уже могла упомянуть об этом.

— Я с шести лет училась играть на фортепиано, — вполне миролюбиво произнесла девушка, и Пауль с облегчением понял, что все в порядке. — В десять начала с увлечением сочинять небольшие пьесы, принимать участие в конкурсах, выступать на концертах... — Она помолчала, корча гримасу безразличия и разочарования. — Вот и здесь половина моих обязанностей заключается в организации музыкальных вечеров и музыкальном оформлении некоторых других мероприятий.

Глаза Пауля оживленно заблестели.

— А почему вы не захотели продолжить заниматься музыкой более серьезно?

Тея устремила на него полный грусти взгляд.

— Еще в восемнадцать лет я поняла, что как музыкант, а тем более — композитор, не представляю собой ничего выдающегося, — нехотя призналась она.

— Может, вы преждевременно отчаялись? — спросил Пауль.

Тея покачала головой.

— Быть посредственностью, занимаясь искусством, — это унизительно, — пробормотала она. — Здесь, в «Возрождении», я явно приношу людям пользу и получаю от этого удовлетворение.

Три раза в неделю по утрам ей приходилось подрабатывать еще и няней, но об этом она предпочла не упоминать.

— Вы сыграете для меня? Хотелось бы услышать что-нибудь из ваших произведений.

Тея изумленно пожала плечами и смущенно улыбнулась.

— Вряд ли.

— Очень вас прошу! — Пауль приблизился к ней на шаг, наклонил голову, приводя ее тем самым в состояние оцепенения. — Мне кажется, вам следует вернуться к серьезным занятиям музыкой.

Он выдержал паузу, давая ей время поразмыслить.

— Вы ведь знаете, Тея, что человек искусства должен обладать огромным упорством. Вспомните, скольких великих художников, писателей и музыкантов при жизни вообще не признавали. Если б в возрасте семнадцати-восемнадцати лет все они вдруг решили забросить свое дело, то мы никогда не узнали бы о них, а человечество лишились большей части культурного наследия...

Его голос действовал на нее гипнотически. Tee хотелось бесконечно долго стоять и слушать, слушать, слушать этого мужчину, наслаждаясь его близостью.

Но в тот момент, когда он приблизился к ней еще на шаг, ею овладела паника.

Немедленно уходи! — завопил ее внутренний голос. Нельзя подпускать его так близко, это опасно!

Но она продолжала стоять на месте, боясь шелохнуться, с замиранием сердца ожидая, что же последует дальше.

Он медленно поднял руку, провел пальцем по контуру ее нежно-кораллового пухлого рта, склонил голову и потянулся к нему губами.

В следующее мгновение Tee почудилось, что какая-то мощная волна переносит ее в другой мир — светлый, цветущий, прекрасный.

Этот поцелуй был настолько ошеломляющим и желанным, что, забыв о проблемах и неудачах, она отдалась ему всем своим существом.

— Теперь я понимаю... — прерывисто прошептал Пауль, чуть отстраняясь.

Тея распахнула подернутые поволокой глаза.

— Что понимаете?

Пауль улыбнулся.

— Понимаю, почему ваша с Кристофером история длилась так долго. Женщина, которая умеет так целоваться...

Tee показалось, будто у нее начались слуховые галлюцинации. Она качнула головой, прогоняя волшебство поцелуя, ведь слова Пауля ей отнюдь не померещились.

У нее возникло такое ощущение, что ее только что незаслуженно отхлестали по щекам.

Значит, он сделал это исключительно из желания проверить, что находил во мне его брат? — прозвучал в ее голове горький вопрос. Да-да! Мистер Флойд решил поставить небольшой эксперимент, поразвлечься. А она, идиотка, приняла все за чистую монету! Какой ужас!

Тея медленно отошла от него на безопасное расстояние и с достоинством произнесла:

— Итак, секрет нашего с Кристофером романа теперь вам известен. Давайте же перейдем к делу. Зачем вы пожаловали сюда, каким образом узнали, где я нахожусь, и как проникли в это здание?

Пауль шевельнул бровью.

— Мне кажется, нам пора перейти на «ты», особенно после того, что произошло пару минут назад, — сказал он слегка охрипшим после поцелуя голосом.

— Я нахожу это излишним, — отрезала Тея, подходя к столу и опускаясь на стул. — Я жду ответы на свои вопросы.

Пауль усмехнулся.

— У меня такое ощущение, что я на деловых переговорах. Или на допросе.

Тея раздраженно качнула головой.

— Естественно, вы на переговорах! Ведь не просто же так заявились сюда!

— Правильно, я пришел по делу. — Пауль тоже сел. — Что касается того, как я вошел в это здание... — Он развел руками. — Все очень просто — дверь была не заперта.

Только сейчас до Теи дошло, что, выпроводив участников собрания, она забыла закрыться изнутри.

— Кстати, это довольно неосмотрительно, — назидательно заметил Пауль. — Находиться одной в столь поздний час в пустом здании и не сделать самого элементарного — не запереть дверь! В нашем неспокойном городе это непозволительная роскошь, особенно для человека, работающего в антитеррористической организации!

Тея понимала, что он прав, но не желала открыто с этим соглашаться.

— Но я как раз собиралась уходить, когда вы, словно привидение, возникли в кладовке у меня за спиной. Я хочу есть, поэтому прошу вас побыстрее изложить суть того дела, с которым вы сюда явились. — Она намеренно разговаривала с ним сухо и официально, старательно отгораживаясь от всего личного.

— Вы торопитесь на свидание? — поинтересовался Пауль.

Тея прыснула.

— В таком-то виде? — Она наклонила голову и многозначительно посмотрела на свои бедра и ноги, обтянутые старенькими джинсами.

Пауль с удовлетворением проследил за ее взглядом.

Тея нервно кашлянула, намекая тем самым, что не просила его пялиться на ее ноги.

— Мистер Флойд, у меня действительно мало времени!

Пауль послушно перевел взгляд на ее лицо. Выражение его глаз вновь стало серьезным.

— Патрик и Анжела сильно привязаны к вам, мисс Джеферсон, вы об этом прекрасно знаете.

Тея немного сузила свои медовые глаза, прикидывая, к чему он клонит.

— Я долго думал над нашим с вами разговором, размышлял, как правильнее вести себя с детьми. И пришел к выводу, что им нужен воспитатель, а еще лучше — воспитательница. Моя мама умерла, вам об этом должно быть известно, отец очень болен и довольно стар...

Тея напряглась, догадываясь, о чем он собрался ее попросить, и приходя в полную растерянность.

— Я был бы очень рад, если бы вы согласились переехать к нам и присматривать за моими племянниками, — четко выговаривая каждое слово, произнес Пауль.

 

7

— Переехать к вам? — переспросила Тея. — Это невозможно!

Как только он сделал ей это предложение, она ясно представила, что ждет ее. Если она ответит согласием, то будет вынуждена видеться с Паулем не только каждое утро, но и по вечерам. Возможно, он будет мелькать перед ней по-домашнему полуодетый, с обнаженным торсом или в небрежно запахнутом после душа халате. К чему ей такие терзания!

Эй, ты, похоже, зациклилась на своей безумной страсти к этому парню! — упрекнула она себя мысленно. Дом Флойда настолько огромен, что в нем можно затеряться. Наверняка его обитатели видятся друг с другом лишь тогда, когда сами того захотят. Так что смотреть на Пауля, выходящего из ванной, тебя никто и не просит!

Она покраснела и проворчала:

— Вы, очевидно, шутите.

— Вовсе нет, — ответил Пауль. — Чувством юмора я вообще не наделен, об этом мне недавно сообщил один мой юный родственник.

Тея улыбнулась.

— Патрик?

Пауль кивнул.

Ей стало вдруг невероятно стыдно. Поглощенная сексуальным влечением к богатырски сложенному дяде Патрика и Анжелы, она совершенно не подумала о самих детях.

А ведь она любит этих ребят. И многое бы отдала, чтоб сделать их жизнь светлее и радостнее. Но... переехать в дом Флойда? На подобное, она, кажется, не способна.

Представив себе на секунду, что ее ждет в случае согласия, она решительно покачала головой и произнесла:

— Я понимаю, что вам с детьми пока еще трудно жить вместе, — пробормотала она. — Но скоро все образуется. Вам только нужно получше узнать друг друга, привыкнуть...

— Вы разочаровываете меня, мисс Джеферсон, — понизив голос, сказал Пауль. — Я думал, что судьба моих племянников на самом деле вам не безразлична.

— Только не прибегайте к моральному давлению! — Тея сделала предупреждающий жест.

— Согласитесь, мои слова не лишены смысла! — настойчиво продолжал Пауль развивать свою мысль. — Вы убедили меня в том, что души в Анжеле и Патрике не чаете, а как только я обратился к вам с просьбой помочь мне их воспитывать, сразу пошли на попятную!

Крыть Tee было нечем, поэтому она молча уставилась в пол.

— Я не прошу вас быть их нянькой, — произнес Пауль более мягко. — Им нужен друг, любимый человек, в присутствии которого они быстрее привыкнут к новому дому. Я даже не стану оформлять нашу с вами договоренность официально, поживите у нас как гостья.

Тея тяжело вздохнула.

— Хорошо, предположим, что я приму ваше предложение. Но...

Пауль наклонился вперед, готовый отклонить любое ее сомнение.

— Послушайте, я ведь не предлагаю вам выйти за меня замуж! — воскликнул он.

— Мне, естественно, не предлагаете. Но та женщина, которая уже собирается стать вашей женой... — с трудом выдавила из себя Тея. — Как она отнесется к присутствию в вашем доме постороннего человека?

Пауль усмехнулся.

— Никаких жен в ближайшее время не предвидится, об этом не волнуйтесь. У меня даже нет невесты.

— Как это нет? — Совершенно сбитая с толку, Тея широко раскрыла глаза. — А Эмилия Морис?

— Эмилия? Она — всего лишь моя любовница, — и глазом не моргнув, ответил Пауль.

Лицо Теи исказила маска отвращения.

С какой легкостью он заявляет, что относится к женщине только лишь как к предмету удовлетворения плотских потребностей, подумала она. А я еще позволила ему поцеловать себя! Как все это мерзко!

— Я чем-то оскорбил вас? — поинтересовался Пауль, не понимая, чем вызвано ее недовольство.

Tee вспомнились многочисленные статьи в бульварной прессе, сопровожденные фотографиями блистательной парочки, якобы собирающейся скрепить свои отношения брачными узами. Она вопросительно изогнула бровь.

— Интересно, знает ли Эмилия, что вы не считаете ее своей невестой?

— Само собой. — Пауль небрежно пожал плечами. — Почему вы задаете мне столь странные вопросы?

Tee начинало казаться, что она сходит с ума.

— Газеты вот уже целую неделю пишут о том, что в ближайшем будущем вы женитесь на Эмилии Морис, — произнесла она медленно, пристально глядя ему в глаза.

— А-а, вот оно что! — Пауль рассмеялся. — По-видимому, Эмилия проворачивает очередную операцию по привлечению к собственной персоне большего внимания! На этот раз она решила воспользоваться для своих целей моим именем. Что ж, пусть! Мне нет до этого никакого дела!

Вот это да! — подумала Тея, пытаясь уложить в голове смысл произнесенных Паулем слов. Вот это отношения! Неужели ни для него, ни для его любовницы не существует ничего святого? Ради денег они готовы на любые грязные аферы, им плевать на чувства, они не понимают, что такое любовь...

— Если однажды я и решу жениться, газетчикам эту новость сообщу в последнюю очередь. — Пауль прищурился, переваривая странную реакцию Теи на его недавние откровения. — Кстати, женщины, с которыми я вступаю в связь, не ждут, что я тут же предложу им руку и сердце.

— Очень сомневаюсь, что они на это не надеются! — съязвила Тея. — Если бы еще у вас не было миллионного наследства, тогда, пожалуй, это походило бы на правду.

Она сознавала, что Пауль Флойд и без своих миллионов пользовался бы у женщин большой популярностью, но безумно хотела хоть каким-нибудь образом его задеть.

Взгляд Пауля стал холодным и колючим.

— Кристофер был лишен наследства, тем не менее...

— То был Кристофер — человек особенный, а не вы! — перебила его Тея.

На этот раз ее слова слишком сильно задели его самолюбие. С минуту он буравил ее потемневшими от злости глазами, потом процедил сквозь зубы:

— Значит, ваш бывший любовник был настолько хорош в постели, что миллионы не прибавили бы ему ни капли привлекательности? Что ж, вам виднее. — Он помолчал. — Я одного не понимаю: почему вы считаете, что вправе насмехаться надо мной и над Эмилией? Вы ничем не лучше, а может, гораздо хуже нас.

— С Эмилией я незнакома, поэтому и не думала над ней насмехаться! — выпалила Тея, проглатывая обиду. — А о том, каким был в постели ваш брат, не мне судить!

Пауль хмыкнул.

— Хотите убедить меня в том, что вы с ним не спали?

— Считаю это занятие бессмысленным.

— Правильно. Я все равно вам не поверю. — Пауль смерил ее презрительным взглядом.

— Неудивительно! — Тея скрестила руки на груди. — Человек с извращенными представлениями о жизни не в состоянии поверить в отсутствие секса между мужчиной и женщиной, живущими в одном доме.

— Считайте меня извращенным, я не против. — Губы Пауля тронула чуть заметная улыбка. Он с задумчивым вниманием осмотрел пухлый рот Теи, ее блестящие глаза, покрытые румянцем щеки. — Наверное, вы правы: Кристофер был человек особенный. Завоевать сердце одной из самых красивых в Белфасте женщин — это удается не каждому.

— Вы знали Одри? — спросила Тея изумленно. — Правда Анжела очень на нее похожа?

Погибшую жену Кристофера она видела только на фотографиях. Это была хрупкая улыбчивая длинноволосая женщина, несомненно, довольно красивая.

— Верно, Анжела — вылитая мать. Но я говорю не об Одри, — ответил Пауль.

Только сейчас до Теи дошло, кого он назвал одной из самых красивых в Белфасте женщин. Ее лицо залила густая краска смущения, живот наполнился чем-то тягучим и горячим, дыхание участилось.

— Знаете что? Приберегите дешевые комплименты для других своих знакомых, — сказала она, усиленно пытаясь выглядеть уставшей от разговора и безразличной к его словам. — Может, на кого-то эти ваши трюки и подействуют.

Наверняка он видит, что со мной творится, подумала она, отводя взгляд в сторону. И уж, конечно, помнит, с какой готовностью я ответила на его поцелуй! Какой позор!

Пауль с интересом оглядел ее пылающие щеки.

— Я действительно нахожу вас красивой, — произнес он приглушенно. — Почему это так вас волнует?

Тею это не то чтобы волновало, а прямо-таки лишало способности вести себя нормально.

— Не считаю необходимым отвечать на ваши абсурдные вопросы! — напыщенно провозгласила она. — Меня от них тошнит.

Пауль засмеялся.

— Если несколько минут назад я еще раздумывала, принимать ваше предложение или нет, то теперь могу дать вам окончательный ответ: я ни за что на свете не перееду в ваш дом! — заявила Тея.

Брови Пауля поползли вверх.

— Это еще почему?

— Теперь я понимаю, что вы подразумеваете, приглашая меня к себе, поскольку уже ясно дали мне понять, как относитесь к женщинам и сексуальным отношениям! — Ее глаза сверкали. — Так знайте же: я не испытываю ни малейшего желания ложиться с вами в постель! — Эти слова как будто сами по себе сорвались с ее губ. Произнося их, она не узнавала собственного голоса — он звучал омерзительно.

— У вас нет желания ложиться со мной в постель? — повторил ее фразу Пауль, изумленно морщась.

Последовало тягостное молчание.

— А у Кристофера вы почему поселились? Вероятно, прельстились его известностью? — едко спросил Пауль, нарушая тишину.

Тея стиснула зубы, но ничего не ответила.

— А бросили его, наверное, выяснив, что он не очень богат, я прав?

— Думаете, на это выяснение мне потребовалось целых три года? — вскрикнула Тея, выходя из себя. — Ошибаетесь! Я не настолько туго соображаю! Кристофер сам попросил меня оставить его, вот я и переехала!

Она сказала правду. Уставший от недвусмысленных намеков, в один прекрасный день Кристофер серьезно поговорил с молодой няней своих детей.

— Понимаешь, многие считают, что у нас роман, — объяснил он тогда. — Тебе следует подумать о своей личной жизни. Если кто-нибудь и захочет познакомиться с тобой, то просто побоится подойти, думая, что ты занята. Конечно, все эти сплетни нелепы, но от них ведь никуда не деться.

Тея долго спорила с ним, но, лишь переехав, поняла, что и она мешала ему. С момента смерти его жены прошло три года, скорее всего Кристофер почувствовал, что уже готов для новых отношений с другой женщиной.

Пауль долго сверлил ее взглядом, полным недоверия.

— Кристофер сам попросил вас оставить его? — переспросил он, сильно хмурясь. — Я вам не верю! Быть такого не может!

— Но это так! — выпалила Тея.

Затянувшаяся беседа начинала изрядно действовать ей на нервы.

— Вы хотите сказать, что, соблазнив вас семнадцатилетней девчонкой, мой брат... — Он резко замолчал, крутя головой. — Значит, пресытившись вами, Кристофер выставил вас вон? — Последние его слова прозвучали глухо и безжизненно.

Неожиданно Тея поняла, что происходит.

Так вот почему он относится ко мне с таким презрением! — подумала она и удивилась тому, что только сейчас разобралась в столь незатейливой ситуации. Ему удобно видеть во мне пропащую, ведь в противном случае негодяем в нашей с Кристофером истории, — а он до сих пор уверен, что между нами существовала сексуальная связь, — следует считать именно Кристофера! Ему же хочется верить, что его брат был человеком порядочным, не способным на низкие, нечестные поступки.

Чем больше она размышляла над своим открытием, тем глубже осознавала и причины враждебного поведения Пауля, и неприязненный подтекст многих его высказываний. Ей стало вдруг ясно, что он относился и продолжает относиться к брату с благоговейной любовью, с глубоким уважением.

— Кристофер не соблазнял меня, — произнесла она твердо.

— Можете ничего мне не рассказывать, — отрешенно отозвался Пауль.

— И я его не соблазняла, — не обращая внимания на его фразу, продолжила говорить Тея. — Никто из нас не использовал другого. Мы жили вместе, просто потому что так нам обоим было удобно.

Пауль усмехнулся.

— Понимаю.

— Я веду речь вовсе не о сексе! — с чувством воскликнула Тея, вдруг догадавшись, что он интерпретирует ее слова по-своему. — А вы, как мне кажется, способны подозревать других лишь во всяких гадостях!

— Секс, по-вашему, гадость? — В глазах Пауля запрыгали смешливые искорки.

Тея покраснела и перевела взгляд на блестящую поверхность большого стола.

— Живя в доме Кристофера, я занималась домашней работой: готовила для него и детей еду, делала уборку, но, главное, — присматривала за Патриком и Анжелой, — заметила она холодным тоном.

— Вы что, на те три года заключили с ним контракт? — спросил Пауль.

— Между нами существовала лишь устная договоренность, — сухо ответила Тея.

— Выходит, я предлагаю вам абсолютно то же самое, — произнес Пауль, понижая голос. — Но если вы согласитесь на кое-что еще...

Тею обдало жаром. Ее сердце заколотилось так неистово, что, казалось, оно вот-вот пробьет грудную клетку и выскочит прямо ей на колени. Воротник свитера вдруг начал сдавливать бедняжке шею, но она не осмеливалась поправить его или отогнуть книзу. И сидела, не двигаясь, и смотрела в потемневшие, потрясающие глаза Пауля, как будто находясь под сильным гипнозом.

А что, если я отвечу ему согласием? — неожиданно для самой себя подумала она. То есть решусь стать его любовницей? Может, так и поступить? Ведь я сгораю от желания оказаться в объятиях этого парня...

Испуганная ходом собственных мыслей, она категорично покачала головой.

— Нет. Я отказываюсь от вашего предложения.

— Почему? — все тем же полушепотом спросил Пауль.

— Потому что... — Тея сглотнула, смачивая пересохшее от волнения горло. — Потому что вы мне не нравитесь! И я вам тоже...

— Разве это имеет какое-то значение?

— Для меня — имеет! — воскликнула Тея. — Я не желаю спать с мужчиной, для которого секс — настолько же привычный и обыденный ритуал, как и покупка вина в магазине и выбор блюд к ужину!

— Вино я пью довольно редко, а ужин доверяю готовить только своему повару, — спокойно произнес Пауль, не спуская с Теи глаз.

Желание достигло в ней такого накала, что причиняло боль. Она сжала пальцы в кулаки и, стремясь отделаться от соблазна принять его безумное предложение, выкрикнула:

— Я не занимаюсь поисками любовника!

К ее немалому удивлению, лицо Пауля осталось таким же спокойным. Создавалось впечатление, что ее отказ практически ничего для него не значит.

— Но в скором времени вы лишитесь работы, — с невозмутимым видом напомнил он.

— Скорее всего, — согласилась она, тяжело вздыхая при воспоминании об участи «Возрождения».

— У вас есть какие-нибудь сбережения? — полюбопытствовал Пауль.

— Да, — солгала Тея, устремляя взгляд в пол.

Он усмехнулся.

— У меня такое чувство, что вы меня обманываете.

— Да, обманываю! — Тея с вызовом подняла голову. — Никаких сбережений у меня нет! Но с голода я не умру, не беспокойтесь!

— Сядете на шею родителей и будете там до тех пор, пока не найдете другой работы? — съязвил Пауль.

— Нет! — отрезала Тея раздраженно.

— На что же вы рассчитываете?

— Представьте себе, деньги, которые я зарабатываю здесь, — не единственный мой доход! — выдала Тея, подаваясь вперед. — По утрам в понедельник, среду и пятницу я нянчусь с ребеночком! Кроме того, один фотограф, мой друг, давно приглашает меня для съемок. — Она гордо тряхнула волосами. — Обещает неплохие деньги!

Пауль представил, как эта миниатюрная соблазнительная очаровашка крутится перед каким-то там другом в полуголом виде, и у него потемнело в глазах.

— В каких же нарядах вы собираетесь ему позировать? — спросил он, с трудом скрывая свое недовольство.

— В разных, — небрежно бросила Тея. — А иногда и вообще без них!

Лицо Пауля окаменело.

Она усмехнулась.

— А что в этом такого? В художественном фотографировании обнаженного человеческого тела я, например, не нахожу ничего непристойного. Это такое же искусство, как живопись или кинематограф.

Пауль пренебрежительно скривил губы, а затем ехидно произнес:

— Вы полагаете, что прелестные женщины, соглашающиеся раздеваться и принимать любые позы перед художниками и фотографами, делают это только во имя искусства? Думаете, при всем при этом им удается оставаться целомудренными и порядочными?

— А вы, естественно, убеждены в том, что все они спят со своими Пигмалионами! — закричала Тея в отчаянии. — Неужели все окружающие вас люди кажутся вам порочными и недостойными?

— Когда не прячешься за иллюзиями от неприглядных сторон жизни, потом не приходится страдать, испытывая разочарование, — спокойно ответил Пауль.

Тея нервно рассмеялась.

— Мне вас искренне жаль! Со своими невообразимыми теориями хорошего вы, наверное, вообще не замечаете!

— Почему же? — Пауль повел бровью. — Вот к вам, например, я обращаюсь с просьбой присмотреть за племянниками. Разве это не означает, что я вижу в вас не только плохое?

— Ваша просьба включает в себя и приглашение к вам в постель! А я не желаю становиться вашей игрушкой, слышите? Уж лучше раздеваться перед фотографами, чем...

— Вы будете прилично вознаграждены, — перебил ее Пауль.

У Теи перехватило дыхание.

— Что? — спросила она тонким, дребезжащим голосом. — Вы намекаете на то, что...

— Я намекаю на то, что переезд в мой дом избавит вас от необходимости думать о деньгах, — вновь прервал ее он. — Но, если раздевание перед другом-фотографом — это мечта всей вашей жизни, то я перестану настаивать, только скажите.

Задыхаясь от возмущения, Тея раскрыла рот, но он не дал ей возможности произнести ни звука, резко встав со стула и взяв ее за руку.

— А вообще-то на голодный желудок столь важные решения не принимаются. Пойдемте, поужинаем. — Уверенным движением он подхватил Тею под локти и поднял на ноги. — Где ваша сумка?

Онемев от неожиданности, она сняла со спинки соседнего стула свой кожаный рюкзачок.

— Вы без пальто? — спросил Пауль.

Тея кивнула, и он повел ее к двери, на ходу выключая свет.

Ступив в промозглую свежесть осеннего вечера, Тея в джинсах и обтягивающем фигурку свитерке мгновенно продрогла. Утром, когда она решала, что на себя надеть, ярко светило солнце и ничто не предвещало дождя.

Примерно в полдень погода резко испортилась. Поднялся сильный холодный ветер, небо заволокло мрачными тучами, а спустя полчаса зарядил ливень, закончившийся только под вечер.

Тея поежилась, доставая из кармана джинсов связку ключей.

Присутствие Пауля действовало на нее хуже холода. Когда она вставляла нужный ключ в замочную скважину, ее рука сильно дрожала.

— Давайте, я помогу вам, — спокойным, но не терпящим возражения тоном сказал Пауль.

Она не стала сопротивляться.

Его поблескивавший в свете фонарей «шевроле» стоял в трех шагах от крыльца.

— Я соглашусь с вами поужинать только в том случае, если вы пообещаете не возобновлять наш разговор, — категоричным тоном произнесла Тея, приближаясь вместе с ним к машине. — Воспринимайте это как непременное условие деловой сделки. — Она была уверена, что он обязательно вступит с ней в спор, и на этом они расстанутся.

— Обещаю, — тут же ответил Пауль, открывая дверцу со стороны водителя.

— Но... — Ошеломленная, Тея развела руками. — Я... Я не могу пойти с вами в приличное заведение. — Она нагнула голову и оглядела свою одежду. — В таком виде...

Пауль засмеялся.

— Мы заключили сделку, вы забыли? Садитесь в машину.

 

8

Tee оставалось лишь гадать, куда они направляются. Выведя «шевроле» на дорогу, Пауль погрузился в напряженную задумчивость и ни разу не взглянул на свою спутницу.

Она переживала за свой внешний вид, но не спрашивала, куда он ее везет, не желая раньше времени усугублять свои терзания.

Въехав во двор какого-то здания, ярко освещенного множеством огней, и заглушив мотор, Пауль молча вышел и помог выбраться Tee.

Только сейчас она поняла, что находится на территории особняка Флойдов. Ее бросило в дрожь.

— Вы привезли меня к себе домой! — воскликнула она, резко поворачиваясь к Паулю. — Не спросив, хочу ли я к вам ехать! Это нечестно!

Не обращая внимания на ее негодование, Пауль зашагал к парадному. Тея огляделась по сторонам. Ворота, через которые они въехали, мгновенно закрылись. Забор, окружающий дом, был слишком высок, чтобы перебраться через него. Ей ничего не оставалось, как последовать за Паулем.

Прямо у двери в просторном холле с внушительных размеров хрустальной люстрой, свисающей с высоченного потолка, их встретил дружелюбной улыбкой мужчина лет сорока.

— Папа еще не спит, Филип? — спросил Пауль.

— Нет, сэр, — почтительно ответил тот. — Он в кухне.

Как будто между прочим Пауль взял Тею за руку и повел через холл к длинному коридору.

Только спустя несколько мгновений она сообразила, что происходит, — его неожиданная выходка в первый момент буквально выбила почву у нее из-под ног.

— Куда вы меня ведете? Отпустите мою руку! Я хочу уйти отсюда! Я пожалуюсь на вас в полицию! — завопила она, совершенно забыв о Филипе.

— Поужинаем, а потом жалуйтесь сколько вашей душе будет угодно, — произнес Пауль, даже не сбавив шагу. — Советую обратиться к некоему Стиву Рейнфолу. Отличный полицейский, настоящий профессионал. Только не забудьте назвать ему свое имя.

Тея не знала, кто такой этот Рейнфол, и не горела желанием узнать. Лишь автоматически следовала за Паулем, представляя по пути, как вот-вот появится перед самим Арнольдом Флойдом, и от страха готова была провалиться сквозь землю.

— Вы негодяй! Обманщик! — произносила она все тише и тише, делая последние отчаянные попытки высвободить руку.

Достигнув середины длинного коридора, устланного мягкой ковровой дорожкой, Пауль остановился и, повернувшись к своей пленнице, приложил ладонь к ее лбу.

— У меня такое впечатление, что у вас жар и бред, — сказал он, глядя ей в глаза.

Tee показалось, что ее действительно объяли языки пламени, — таким горячим было прикосновение его руки.

— Поймите же вы: с вами не происходит ничего страшного! — с оттенком раздражения заявил он. — В этом доме никто вас не съест, можете быть уверены.

Да, но меня сожрет безумная страсть, подумала Тея, чуть не плача от осознания своей беспомощности.

— Папа на кухне, значит, готовит ужин, — пояснил Пауль более миролюбивым тоном.

— Разве у вас нет повара? — спросила Тея, переведя дыхание.

— Есть, — ответил Пауль. — Но иногда папа ощущает острую потребность сам повозиться на кухне. Это успокаивает ему нервы.

Он кивком пригласил ее идти дальше, и они вновь зашагали вперед.

— Папа умеет готовить всего одно-единственное блюдо, — продолжил Пауль. — Зато оно получается у него настолько вкусным, что все всегда просят добавки.

В это самое мгновение Тея уловила божественный аромат — тушеного мяса, овощей и специй, — и, хоть страх все еще сковывал ее движения, ей страшно захотелось отведать этого приготовленного хозяином дома блюда.

Кухня, в которой они очутились, свернув в конце коридора налево, поразила Тею своим простором и необычностью обстановки.

Обустроенная в виде трапезной старинного замка — со светильниками в виде старинных фонарей, стенами и полом из грубо обработанного камня, — эта кухня была оснащена всеми современными приспособлениями.

Смущенно оглядевшись по сторонам, Тея перевела взгляд на человека, стоявшего у плиты к ним спиной и, по всей вероятности, не услышавшего, как они вошли.

— Папа, познакомься с Теей! — сказал Пауль негромко.

Арнольд оживленно повернулся. Его приятное лицо расплылось в улыбке.

— Тея! Как я рад!

Он торопливо пересек из конца в конец кухню и протянул гостье обе ладони.

Тея, поборов овладевшую ею робость, тоже протянула обе руки. Они с Арнольдом обменялись теплыми, дружескими рукопожатиями, будто были давно знакомы и на протяжении долгого времени не виделись.

— Какая красавица! Пауль, почему ты не сказал мне, что она настолько хороша? — Он строго взглянул на сына. — Наверняка это сразу бросилось тебе в глаза?

— Конечно, — ответил Пауль.

Тея с любопытством и удивлением смотрела на Арнольда. После рассказа Пауля этот человек представлялся ей дряхлым стариком, сгорбившимся под гнетом болезней. Но в реальности он оказался совершенно другим: таким же высоким, как и его сын, стройным, широкоплечим, подтянутым.

Его глаза излучали мягкий свет, морщинки у их уголков свидетельствовали о том, что он часто смеется.

Странно, думала Тея, глядя на жизнерадостное, сияющее лицо Арнольда. Как так случилось, что этот милый человек отрекся в свое время от старшего сына, не принял его жену и всю жизнь хранил на них обиду? Не верится, что подобное возможно. И зачем Паулю понадобилось выдумывать, что его отец сильно болен? Арнольд выглядит просто прекрасно!

— Проходите же, располагайтесь! — Арнольд жестом указал на место у окна. — Ужин будет готов через десять минут.

Тея, умиленная и успокоенная гостеприимством хозяина, добродушно улыбнулась и прошла к столу.

— У меня такое чувство, что я знаком с вами месяца три, — сказал Арнольд, сияя. — Дети рассказывают о вас целыми днями.

Тея кашлянула.

— К организации их побега я не имею совершенно никакого отношения, поверьте, — пробормотала она, открыто глядя ему в глаза.

— А мы и не думали, что вы имеете к этому какое-то отношение, правда ведь, Пауль? — Арнольд вопросительно посмотрел на сына.

Пауль произнес нечто нечленораздельное.

— Вы были другом нашего бедного Кристофера, — печально произнес старший Флойд. Его темно-серые, как и у Пауля, глаза погрустнели. — А в тот период он очень нуждался в душевной поддержке.

Тея, сразу решившая, что все члены семейства Флойдов, подобно Паулю, видят в ней бывшую любовницу Кристофера, неуютно поежилась.

— Мы в неоплатном долгу перед вами, так ведь, Пауль? — Арнольд опять повернулся к сыну.

У Теи перехватило дух.

— Так, — преувеличенно торжественным тоном подтвердил тот слова отца.

Похоже, Арнольд не уловил иронии, вложенной его сыном в краткий ответ, но Тея все прекрасно поняла. Злость, к данному моменту поутихшая, разгорелась в ее душе с новой силой.

— Пауль сообщил мне, что вы приедете уже сегодня. — Арнольд опять улыбнулся. — Я сразу почувствовал невероятное облегчение.

Тея замерла.

Господи, неужели он считает, будто я приехала, чтобы остаться у них жить? — с испугом подумала она. Да, да! Так оно и есть. Пауль пообещал ему, что уже сегодня привезет меня. Какой наглец! Рассчитывает на то, что от растерянности я не посмею рта раскрыть, что не смогу все объяснить. Его ждет жестокое разочарование!

Она была так разъярена, что даже не смотрела в сторону Пауля, боясь, что, встретившись с ним взглядом, не сдержит своих эмоций.

— Мне кажется, произошло небольшое недоразумение, — повернувшись к Арнольду, произнесла она с улыбкой. — Я приехала к вам на ужин, все остальное не входит в мои планы.

— Правда? — Арнольд удивленно округлил глаза.

— Мы оговорили еще не все условия, — поспешил встрять в беседу Пауль. — Но я не сомневаюсь, что очень скоро все будет улажено.

В его словах и впрямь не прозвучало и тени сомнения. Тея не на шутку встревожилась.

— Только не позволяйте этому негоднику запугивать себя, — предупредил Арнольд Тею, кивая на сына. — Ему всегда кажется, что он все знает лучше остальных.

Тея метнула в Пауля победный взгляд.

— Я заметила эту его особенность, — произнесла она. — Не беспокойтесь, я умею за себя постоять!

Арнольд внимательно и весело посмотрел ей в глаза и довольно кивнул.

— Ну вот и хорошо.

Он махнул рукой в сторону плиты и, не поворачиваясь к сыну, попросил:

— Пауль, выключи, пожалуйста, конфорку.

Тот подошел к плите.

— Ты про ту, на которой стоит кастрюля?

— Разумеется, — ответил Арнольд, направляясь к буфету.

— Но она выключена. Горит только дальняя, а на ней ничего нет, — попытался уточнить Пауль.

— Что ты говоришь? — Арнольд остановился на месте, его лицо потемнело. — Я точно помню, как по ошибке выключил ту конфорку, на которой готовил, и тут же опять зажег ее.

Шатким, неуверенным шагом он приблизился к столу и опустился на стул так устало, как будто на плечи ему навалилась неподъемная тяжесть.

Тея наблюдала за ним, боясь пошелохнуться. На глазах бодрый моложавый Арнольд Флойд, встретивший ее так дружелюбно, превращался в больного старика. Морщинки на его лице разрастались и делались глубже, губы бледнели, радость во взгляде сменялась страданием, глаза все сильнее и сильнее тускнели, плечи опускались.

Он взялся за голову. Из его груди вырвался приглушенный стон.

Тея, с ее добрым сердцем, хоть и не совсем понимала, что происходит, но ощутила острую потребность как-нибудь помочь ему. Мягко положив руку на его плечо, она спокойно и ласково пробормотала:

— Не расстраивайтесь так, прошу вас! Подумаешь, перепутали конфорки! Со мной постоянно происходит то же самое!

— Спасибо вам за желание утешить меня, — тихо ответил Арнольд, и его глаза повлажнели. — Но я не просто перепутал конфорки, моя проблема в другом... — Он прерывисто вздохнул. — В последнее время меня одолевает страшный недуг: то память отшибает, то перед глазами все плывет, то вдруг совсем пропадают силы. — Он улыбнулся слабой, извинительной улыбкой. — Пауль, наверное, рассказал вам, что его старик стал совсем плох?

Тея посмотрела на Пауля, медленно возвращающегося от плиты, надеясь прочесть в его глазах то, что ей следует ответить.

Тот едва заметно кивнул.

— Да, он говорил, что вам нездоровится, — пробормотала она.

Пауль подошел к отцу, опустил руки ему на плечи.

— У папы гипертоническая болезнь, но он упрямый и никогда не слушает меня. А я постоянно твержу, что ему следует уделять своему здоровью больше внимания.

Глаза Арнольда вновь озарились живым блеском.

— Это я-то не слушаю тебя?

Пауль хмыкнул.

— Такого упрямца, как ты, еще поискать! Так же к своей болезни относилась и мама, вы с ней были идеальной парой.

По лицу Арнольда промелькнула тень. Пауль, по-видимому почувствовав напряжение отца, быстро сменил тему.

— Может, все же съездишь куда-нибудь отдохнуть?

Бледные губы Арнольда неожиданно растянулись в улыбке.

— А давайте отправимся на отдых все вместе? — предложил он, посмотрев на сына, потом на Тею. — Естественно, и детей с собой возьмем.

Пауль убрал руки с его плеч и сел на стул рядом.

— О чем ты говоришь, папа? Дети учатся. И у меня дел невпроворот.

Арнольд скривил губы и фыркнул, точно так же, как обычно это делал Пауль.

Так вот у кого он научился всем этим ужимкам, подумала Тея, еле удерживаясь, чтобы не улыбнуться.

— Патрик и Анжела — смышленые ребята, — стал убеждать Арнольд сына. — Наверстать упущенное после небольшого отдыха им будет нетрудно. — Он повернулся к Паулю. — К тому же эта поездка поможет Патрику забыть о той сомнительной компании, с которой он связался. Строгостью и угрозами ты ничего не добьешься, этот метод проигрышный, знаю по собственному опыту. — Он вздохнул, на мгновение о чем-то задумываясь. — Вы согласны со мной, Тея?

Она кивнула.

— Запретный плод всегда сладок.

Она бросила на Пауля быстрый выразительный взгляд.

— Вот-вот, я то же самое ему говорю. Признаюсь, что и сам воспитывал сыновей в чрезмерной строгости, потом горько об этом жалел, раскаивался, но было уже поздно... — Его глаза опять опечалились. — Сегодня утром, представляете, мой Пауль заявил Патрику, что тот не пойдет в школу, пока не переоденет рубашку! Вышел скандал, мальчик до сих пор на него дуется.

— А я считаю, что поступил единственно верно! — вставил Пауль. — Школа — это не цирк, появляться там в клоунских нарядах, на мой взгляд, недопустимо!

— Мне кажется, что к подросткам снисходительны даже учителя, — возразила Тея. — В юном возрасте человек ищет себя, стремится выразить свои чувства и настроения, странно одеваясь, делая безумные прически. Мы-то знаем, что все это временно, и, если хотим помочь подростку, должны действовать осторожно, а никак не при помощи грубости и жесткости.

— Правильно вы говорите, Тея, — поддержал ее Арнольд. — Итак, все мы понимаем, что поездка пойдет Патрику и всем нам лишь на пользу. — Он потер руки. — Поедемте куда-нибудь на юг Италии, а? Там сейчас тепло и солнечно. Тея, вы ведь не откажетесь составить нам компанию?

Девушка растерянно хлопнула ресницами.

— Вы бывали когда-нибудь на юге Италии? — настойчиво продолжал Арнольд свои уговоры.

Она покачала головой.

— Признаться, за пределы Великобритании я вообще никогда еще не выезжала.

Судя по всему, Арнольда ее признание потрясло. Он вытаращил глаза и уставился на нее так, будто видел перед собой нечто сверхъестественное.

— Неужели это правда?

Тея пожала плечами.

— Мои родители — люди среднего достатка. Кроме меня у них еще трое детей.

— А где живет ваша семья? — поинтересовался он.

— В Глазго. Переехали туда четыре года назад. В Северной Ирландии слишком неспокойно. Я в то время еще училась и осталась здесь с тетей. Но вскоре она умерла.

Арнольд с отеческой лаской похлопал ее по плечу.

— Значит, вы в этом городе совсем одна?

Тея приподняла подбородок. Жалости и сочувствия по отношению к себе она терпеть не могла.

— Я не одна, у меня здесь много друзей и знакомых.

Арнольд улыбнулся.

— Друзья и родственники — это совсем разные понятия, верно, Пауль?

Тот саркастически повел бровью.

— Верно. От друзей в любой момент можно отделаться...

Арнольд засмеялся.

— Не слушайте этого негодника, Тея. Он свою семью очень любит. — Его лицо неожиданно приобрело крайне серьезное выражение. — В тот момент, когда со мной случился первый гипертонический криз, все семейные заботы, равно как и управление компанией, Пауль взвалил на свои плечи. В связи с этим о личных интересах и общении с друзьями ему пришлось забыть.

На некоторое время он замолчал, потом вновь продолжил изменившимся глухим голосом:

— В том, что все эти обязанности мои сыновья не разделили на двоих, виноват один я. Не сумел справиться со своими отцовскими амбициями.

Пауль плавным движением положил руку на сгорбившуюся спину отца.

— Не казни себя, пап! И Кристофер, и мама тоже во многом виноваты. Мы, Флойды, слишком несговорчивые.

— Ты тогда был еще совсем ребенком, Пауль. И в нашем раздоре с Кристофером не участвовал. А мама и твой брат... — Арнольд опустил голову, пряча заблестевшие в глазах слезы. — Обоих уже нет в живых. Бедные мои! Умерли почти в один день.

О кончине Лавинии Флойд Тея знала лишь понаслышке. Умерла мать Кристофера и Пауля спустя несколько дней после смерти старшего сына. Тея в те дни пребывала в состоянии потрясения, поэтому и не вникла в подробности очередной трагедии Флойдов.

Сейчас же ее сердце сжалось от боли. Тею так и подмывало поддержать убитого горем Арнольда, обнять и хотя бы немного облегчить его страдания.

Но старик быстро взял себя в руки. Через минуту он уже поднял голову. В его глазах не было слез.

— Правильно сделали ваши родители, Тея, что уехали из этого города. Моя жена тоже мечтала перебраться в более спокойное и безопасное место. Увы, ее мечта так и не осуществилась.

Тея, убедившаяся в том, что он успокоился и уже может без слез разговаривать об умерших близких, осторожно спросила:

— А от чего именно скончалась ваша жена?

— От того же, что и Кристофер, — незамедлительно ответил Арнольд. — От сердечного приступа. Она страдала ишемической болезнью сердца.

Тею охватил ужас. У нее в голове возник закономерный вопрос, но на протяжении некоторого времени она не осмеливалась произнести его вслух. Потом, собравшись с духом, все-таки решилась:

— Эта болезнь передалась Кристоферу от матери?

Арнольд тяжело вздохнул.

— Да.

Мысли Теи заработали бешено и сбивчиво, ее руки и ноги похолодели, а взгляд приковался к невозмутимому мужественному лицу Пауля — такому красивому, такому живому, такому здоровому...

— Неужели... — пробормотала она, теряясь в самых страшных своих догадках. — Неужели не существует никаких лекарств?.. Никаких способов предотвратить передачу этой пагубной наследственности детям?

Арнольд еще сильнее сгорбился.

— Не знаю, — ответил он. — Совсем недавно по моему настоянию Пауль и дети Кристофера прошли соответствующую медицинскую проверку...

Tee показалось, что ее горло начала сжимать чья-то невидимая безжалостная рука. Судорожно глотнув воздуха, она выкрикнула:

— Вы хотите сказать, что и он скоро... — Перед глазами у нее почернело, почва уплыла из-под ног. Она провалилась в мрачную бездонную пропасть.

 

9

— Сделайте глубокий вдох! — низкий мужской голос донесся до Теи откуда-то издалека.

Она почувствовала, что ее спина и затылок покоятся на чем-то теплом и надежном. Спустя несколько мгновений ей стало понятно, что ее поддерживают сильные руки Пауля. Постепенно до ее сознания начал доходить весь ужас произошедшего.

Как я объясню свой глупый обморок им, если сама не понимаю, чем он вызван? — думала она, не открывая глаз.

— Тея? — позвал Пауль. — Тея, вы меня слышите?

— Может, отнесешь ее в гостиную и положишь на диван? — спросил у сына Арнольд.

Только этого мне и не хватало, испугалась Тея.

— Со мной все уже в порядке, — пробормотала она, открывая глаза и освобождаясь из рук Пауля. — Мне ужасно неловко...

— Мы разговаривали о том, что болезнь Лавинии могла передаться и Паулю, — напомнил Арнольд, заботливо оглядывая ее все еще бледное лицо. — Когда мне в голову пришла мысль о том, что это не исключено, признаюсь, я тоже чуть не лишился чувств!

Но вы его родной отец! — подумала Тея, злясь на себя. Никто не удивился бы, если б подобное произошло с вами. А я-то, — я никем не довожусь вашему сыну, равно как и он мне!

— У меня сегодня был тяжелый день, — тихо произнесла Тея, пытаясь объяснить то, что несколько минут назад с ней случилось. — А еще... Скоро я потеряю работу.

Между бровей Арнольда образовалась глубокая складка.

— Это действительно неприятно. — Он сочувственно покачал головой. — Знаете что? Раз уж вы не хотите переезжать к нам, пусть Пауль подыщет вам подходящее занятие на нашем предприятии. У него работают сотни людей.

— Нет, папа, — жестко возразил Пауль, отходя к стене и прислоняясь к ней спиной. — Я не возьму Тею на работу.

Тея перевела взгляд на его бесстрастное лицо. В ее глазах засверкали гневные огоньки.

— Я и сама не согласилась бы у вас работать, даже если б вы пообещали мне огромные деньги!

Пауль ухмыльнулся.

— Но я не собираюсь платить вам ни пенса!

— А мне и не нужны ваши пенсы! Только, пожалуйста, не грубите мне! — с трудом удерживаясь, чтобы не перейти на крик, выпалила Тея.

— Не спорьте, не спорьте! — попытался прекратить их перепалку Арнольд. — Я догадался, Тея, почему Паулю не понравилась моя идея. Ведь мне самому было неловко принимать на работу близких людей. Помню, однажды, когда моя секретарша ушла в декретный отпуск, заменить ее вызвалась Лавиния. — Он улыбнулся, вспоминая, как именно это происходило. — Жена проработала у меня всего четыре дня.

— Но мы-то с Паулем не близкие люди, — запротестовала Тея.

— Вам виднее, — ответил Арнольд, загадочно прищуривая глаза. — Извините, я сильно устал, Пожалуй, пойду отдохну. Поужинайте без меня, хорошо?

— Конечно, пап, — отозвался Пауль. — Я провожу тебя.

Арнольд махнул рукой.

— Нет-нет, я вполне нормально себя чувствую и прекрасно доберусь до спальни без чьей-либо помощи. Приятного вам аппетита.

Он с наигранной легкостью поднялся из-за стола, улыбнулся Tee и удалился.

Как только звук его шагов стих, она вскочила со стула.

— Ваш отец считает, что мы с вами в близких отношениях, правильно?

— Вероятно, — ответил Пауль безразличным тоном.

— Но почему? Мы даже обращаемся друг к другу на «вы»! — Ее щеки запылали.

— Некоторые дети всю жизнь обращаются на «вы» к собственным родителям. — Губы Пауля расплылись в улыбке, поскольку обеспокоенный вид Теи начинал его забавлять.

— Это вы во всем виноваты! — воскликнула она. — Притащили меня сюда обманным способом, познакомили с отцом, хотя я на это не настраивалась!

— Вам не понравился мой старик? — приподнимая бровь, спросил Пауль.

Тея шумно выдохнула, стараясь хоть немного привести в порядок свои взвинченные нервы.

— Конечно, понравился. Но дело не в этом. Я не хочу, чтобы он думал о нас неизвестно что.

— Под «неизвестно что» вы подразумеваете сексуальную близость? — с обычной невозмутимостью поинтересовался Пауль.

— Вы еще и насмехаетесь надо мной! — опять вспыхнула Тея. — Я не собираюсь прощать вам того, что вы обманом затянули меня в свой дом!

— А я не прощу вам того, что вы посмели разыграть сцену, когда речь зашла о моей неминуемой смерти, — спокойно ответил Пауль.

Воцарилась гробовая тишина. Лицо Теи стало белым как мел, ее пухлые губы превратились в узкую полоску.

Неожиданно Пауль рассмеялся.

Злоба Теи накалилась до предела.

— Это была вовсе не сцена! — произнесла она непослушными губами.

Паулю ее слова не показались убедительными.

— Что ж, тронут до глубины души! — театрально заявил он.

Тею уже трясло.

— Я испугалась за вашего отца, — прошипела она сквозь стиснутые зубы. — Совсем недавно он потерял жену и старшего сына, я только представила себе на мгновение, что с ним случится, если у него не станет еще и вас... Вот мне и сделалось плохо!

Неужели я отключилась, испугавшись за жизнь этого бесчувственного мерзавца? — думала она, испепеляя Пауля горящим взглядом. Неужели мое увлечение этим чудовищем настолько серьезно?

Он продолжал стоять у стены и смотрел на нее сверху вниз, саркастически улыбаясь.

— Мне стало страшно за вашего отца, — повторила Тея, раздражаясь все сильнее и сильнее. — Что же касается вас, то хоть сейчас упадите передо мной замертво, я и слезинки не пророню!

— Вот как? В таком случае, вам, наверное, будет приятно узнать, что я... — Он резко замолчал, его лицо напряглось.

— Что мне будет приятно узнать? — потребовала Тея.

Она заметила, как слегка зарделись его скулы. Если бы перед ней стоял любой другой человек, у нее не возникло бы сомнений в том, что он просто испытывает стыд. Паулю же были несвойственны подобные чувства, поэтому она пришла в замешательство.

— Так что же вы хотели мне сказать?

— Ничего особенного, — торопливо ответил он.

Ей в голову пришла вдруг очень простая мысль, объясняющая его странное поведение, и она незамедлительно ее выдала:

— Вы не прошли обследования! Не выполнили просьбу отца, а ему налгали! Так ведь?!

Он окинул ее высокомерным взглядом.

— То, что я сделал или не сделал, вас абсолютно не касается!

Его восклицание только подтвердило ее догадку.

— Но почему, почему вы отказались от обследования? — спросила она, вновь опускаясь на стул. — На вашем месте я непременно сделала бы это!

Щеки Пауля покраснели гуще — теперь не от стыда, а от страха, смешанного с отчаянием и возмущением. И, как бы защищаясь от ее упреков, он устало произнес:

— А что бы от этого изменилось, скажите на милость? Положим, мне ставят малоутешительный диагноз. Что дальше?

— Гм... Вы стали бы более внимательно относиться к своему здоровью... — пробормотала Тея растерянно.

— Это как? — усмехнулся Пауль. — Перестал бы заниматься половиной всех тех дел, в которых я вижу смысл своей жизни? Начал бы паниковать из-за малейшего дискомфорта в собственном организме? Или же с ужасом размышлял над тем, что мои дни сочтены?.. Это, что ли, вы имеете в виду?

— Успокойтесь, — мягко произнесла Тея. — Не стоит позволять своему воображению рисовать столь мрачные картины будущего. К тому же с вами, может быть, все в порядке. Однако, не зная этого, вы понапрасну паникуете.

— Если я здоров, обследования мне уж тем более не нужны, — Отрезал Пауль.

— Но необходимо внутреннее спокойствие, — возразила Тея.

— Я и так в норме! — парировал он.

Тея вздохнула.

— Когда-нибудь у вас появится собственная семья, вам захочется обзавестись детьми. Ваша жена должна будет знать, здоров ее муж или нет.

— У меня никогда не будет жены, — процедил Пауль сквозь зубы. — Продолжатели рода у нас, слава Богу, есть. Патрик и Анжела.

Последовала непродолжительная пауза.

— Мне и в голову не приходило, что вы настолько трусливы, — тихо произнесла Тея.

— Замолчите! — рявкнул Пауль. — Больше никогда не заводите со мной подобных разговоров и не вздумайте рассказывать отцу о том, что я его обманул!

— За кого вы меня принимаете? — обиженно ответила Тея.

— И еще одно... — Пауль поднял вверх указательный палец сжатой в кулак руки и помахал им в воздухе. — Не пытайтесь уговорить отца взять вас с собой в Италию.

Тея прыснула.

— Об этом вы вообще могли бы и не упоминать!

— А я посчитал необходимым упомянуть! — заявил Пауль, начиная расхаживать взад и вперед.

Тея почувствовала, как усилилась тупая боль в правой части ее головы. Эта боль появилась еще во время собрания, но до настоящего момента была более-менее терпима.

— Я, например, в Италию все равно не поеду, что бы там папа ни придумывал, — громко и возбужденно продолжал Пауль. — И вы нужны мне здесь, я должен видеть вас и слышать каждый день.

Его неслыханная наглость поразила Тею и отозвалась резкой пульсацией крови в сжавшихся от стресса сосудах.

— Не понимаю, чего вы от меня хотите! — воскликнула она, хотя знала, что от этого ей станет хуже. — Вы запутались в своих хитроумных планах, и уже сами не понимаете, что вам нужно!

— Ошибаетесь! — пробасил Пауль.

Почувствовав очередной приступ боли, Тея схватилась за лоб, перед глазами у нее замелькали светящиеся точки.

— Что с вами? Вам плохо? — Пауль подскочил к ней.

Она вытянула вперед руку, прося таким образом говорить потише. Как ни странно, он сразу ее понял, — следующую фразу произнес почти шепотом.

— Объясните мне, в чем дело.

— У меня просто сильно разболелась голова, — едва слышно ответила Тея. — Наверное, это мигрень.

— Наверное или точно?

— Точно.

— Я вызову доктора, — обеспокоенно произнес Пауль.

— Прошу вас, не беспокойтесь! Все, что мне нужно, так это темная тихая комната и... — Последовал очередной приступ ослепляющей боли, и, вновь сильно зажмурившись, Тея резко замолчала.

Пауль подхватил ее на руки, и она покорно поддалась — сил на сопротивление у нее не осталось.

Он пронес ее через весь длинный коридор, что-то вполголоса сказал попавшейся навстречу работнице, и та так же тихо ответила ему.

Хорошо, что они так негромко разговаривают, успела подумать Тея прямо перед тем, как ее многострадальную голову пронзил вопль:

— Куда ты ее несешь?

— Тише! — прошипел Пауль.

Тея узнала голос Патрика, открыла глаза и прошептала:

— У меня приступ мигрени, дорогой. Иди спать.

Ей было нестерпимо больно видеть свет, разговаривать, поэтому она вновь закрыла глаза, даже не посмотрев, отправился ли Патрик в спальню.

Через пару минут Пауль, поднявшись на второй этаж, уже внес ее в какую-то темную комнату и опустил на мягкую кровать.

— Большое спасибо, — произнесла Тея едва слышно. — Теперь, пожалуйста, оставьте меня. Я постараюсь заснуть. Тогда все пройдет...

— Вы уверены, что больше вам ничего не требуется? — спросил он заботливо.

— Уверена... Прошу вас, идите...

На некоторое время она провалилась в полузабытье, а когда открыла глаза, увидела в свете фонарей, пробивавшемся с улицы сквозь задернутые шторы, что в комнате кроме нее никого нет.

По прошествии получаса Пауль опять приблизился к комнате Теи и негромко постучал в дверь. Ответа не последовало.

Осторожно войдя внутрь, он увидел тускло горящий светильник на тумбочке, свернутую пижаму на смятой постели, которую по его просьбе принесла для Теи Молли, и дорожку из одежды гостьи, ведущую к приоткрытой двери ванной.

Он пересек комнату.

— Тея?

В одних белых трусиках и лифчике, украшенном скромной изящной вышивкой, девушка сидела на краю ванны и держала кончики пальцев под струей прохладной воды. Ее голова бессильно склонилась над раковиной, волосы растрепались.

Пауль приблизился и опустился перед ней на корточки.

На ее лбу блестели капельки пота, лицо было бледным, а рот покрасневшим как после плача или... Или после рвоты.

Он коснулся ее руки.

— Ты холодная как лед. Может, все же вызвать врача?

Она слабо улыбнулась, со странной радостью воспринимая его внезапный переход на «ты», и покачала головой.

— Теперь мне точно станет лучше.

Пауль выпрямился, снял с крючка полотенце, намочил его и принялся бережно обтирать ее лицо и шею.

— Здорово, — протянула она, блаженно закрывая глаза. — Только... Не стоит так обо мне беспокоиться.

— Понимаю: ты не хочешь сознаваться в том, что нуждаешься в помощи. Однако это так, — со спокойной уверенностью ответил Пауль.

— А та женщина, которая принесла мне пижаму... Может, лучше ее попросить...

— Она спит, — сказал он. — Все в доме уже спят. Кроме меня ухаживать за тобой некому, так что смирись с моим обществом.

Тея перестала спорить, на подобные вещи у нее уже не было сил. Она чувствовала себя настолько уставшей и разбитой, что даже не стеснялась своего почти обнаженного вида.

Пауль отложил полотенце в сторону, осторожно поднял ее на руки, вынес в спальню, уложил в кровать и бережно накрыл одеялом.

Когда свет ночника погас, Тея с наслаждением перевернулась на бок, подкладывая под щеку руку. Было очень тихо, но его присутствие в комнате ясно ощущалось.

— Пауль? Ты еще здесь? — спросила Тея, не открывая глаз.

— Да, — послышалось из темноты.

— Оставаться со мной нет необходимости.

— Я знаю, — ответил он, неслышно проходя к стулу у кровати и опускаясь на него.

 

10

Тея открыла глаза, рывком села и в замешательстве осмотрела богатую обстановку незнакомой комнаты.

— Это я тебя разбудила? — послышался откуда-то сбоку тонкий детский голосок.

— Анжела! — Только сейчас Тея заметила маленькую фигурку девочки, устроившейся в кресле. — Нет, я сама проснулась.

События вчерашнего вечера начали всплывать в ее голове, все еще терзаемой болью — теперь тупой и пульсирующей. Она приложила руку к виску и улыбнулась.

— Ты давно здесь сидишь?

— Не-а. — Анжела покрутила курчавой головой.

Тея похлопала рукой по свободному пространству кровати рядом с собой.

— Иди ко мне.

Девочка тотчас же спрыгнула с кресла и помчалась через комнату к кровати. Тея обняла ее.

— Какие холодные у тебя ручки! Скорее забирайся под одеяло!

Личико Анжелы осветилось улыбкой. Она проворно юркнула в согретую постель, доверчиво прижалась к Tee и вздохнула.

— Дядя Пауль сказал, что ты теперь будешь жить с нами, — торопливо произнесла она, поворачивая голову и с надеждой заглядывая Tee в глаза.

Та почувствовала, что, если опровергнет слова «дяди Пауля», ощутит себя преступницей.

— Ну, раз он так сказал, значит... Значит, я действительно буду с вами жить.

Анжела еще раз вздохнула, теперь с облегчением.

— Мне дядя Пауль нравится.

— Это хорошо, — ответила Тея.

— Иногда он со мной играет и всегда слушает, что я ему рассказываю. А больше никто не слушает, потому что я еще ребенок. Если, конечно, не считать тебя. — Анжела помолчала. — Только пообещай, что не выдашь меня Патрику. Пожалуйста! — Она опять с надеждой взглянула Tee в глаза.

— Обещаю, — произнесла та с серьезным видом.

— Патрику дядя не нравится, — заговорщически прошептала Анжела. — Они всегда ссорятся. Я не люблю, когда кто-нибудь ссорится.

Тея растрогалась.

Бедное, маленькое создание! — подумала она, целуя теплую детскую макушку. Никто не верит, что и у тебя есть проблемы, потому-то твои интересы никого особенно не волнуют.

— Ты не должна чувствовать себя виноватой из-за того, что тебе нравится дядя, солнышко, — ласково сказала она.

— А тебе он нравится? — спросила Анжела.

— Я ведь не его племянница, — попыталась увильнуть от ответа Тея.

— Ну и что? Патрик говорит, ты его не любишь. — В блестящих глазах Анжелы застыл вопрос.

Тея провела рукой по волосам. Как Патрик ошибается, мелькнуло в ее гудящей голове.

— Ответь же мне, Тея! Тебе нравится дядя? — допытывалась Анжела.

Эти Флойды — все, как один, упрямцы, подумала Тея. Даже эта малютка.

— По-моему, дядя очень любит тебя, — сказала она, тщательно подбирая слова. — Разве мне может не нравиться человек, который так хорошо к тебе относится?

Вполне довольная услышанным, Анжела крепче прижалась к ней.

Тея обняла девочку, закрыла глаза, и в ее памяти всплыл последний эпизод вчерашнего вечера. Пауль пришел к ней в ванную, обтер ее лицо и шею полотенцем, принес в комнату и уложил в постель.

Я была в нижнем белье, размышляла она, краснея. Мы говорили друг другу «ты», он носил меня на руках... О Боже! Как я сегодня встречусь с ним? Смогу ли вести себя естественно?

Ее мысли прервал скрип половицы. Она распахнула глаза и рывком села, одной рукой удерживая на груди одеяло, второй — продолжая обнимать Анжелу.

— Я испугал вас? — Пауль стоял у двери.

— H-ничуть, — пробормотала Тея.

— Анжела неожиданно исчезла, вот я и подумал, что ее следует искать здесь, — объяснил он. — Не стал стучать, боясь вас разбудить, но, как вижу, об этом уже позаботилась моя племянница.

Анжела заерзала, прячась с головой под одеяло. Тея подняла руку, которой ее обнимала, и принялась приглаживать волосы.

— Я не будила ее, дядя Пауль! — пропищала девочка из своего укрытия. — Пришла сюда и подождала, пока она сама не проснется!

— Понятно, понятно. — Пауль повернулся к Tee. — Как вы себя чувствуете? Лучше?

— Гораздо, — с готовностью ответила Тея.

Пауль приблизился, наклонился и внимательно осмотрел ее лицо. Тея смутилась.

— По утрам я всегда отвратительно выгляжу.

— Не согласен, — возразил Пауль. — Хотя вы все еще выглядите уставшей. — Он озабоченно нахмурился. — И часто с вами случаются приступы мигрени?

— Не то чтобы часто, — как можно более бодрым голосом произнесла Тея.

— Вы обращались за помощью к врачу?

Тея покачала головой.

— Это вовсе не обязательно. Обычно я ношу с собой обезболивающие таблетки. Извините, что вчера доставила вам столько неудобств.

Из-под одеяла высунулась головка Анжелы.

— Ты утренний человек, дядя Пауль?

— Что? — Пауль уставился на нее в недоумении.

— Папа говорил, что Тея — утренний человек. А сам он был не утренний, — сообщила она. — Всегда просыпался сердитым. Правда, Тея?

— Правда, — подтвердила Тея, улыбаясь. — По утрам от него все держались подальше. Только после пары чашек кофе он приходил в норму.

Она перевела свой печально-веселый взгляд на Пауля и с изумлением увидела в его глазах вспышку гнева.

— Анжела, пойдем! — сказал он, поворачиваясь к племяннице. — Твой завтрак готов.

— Но... — попыталась было сопротивляться девочка.

— Пойдем, — настойчивее повторил Пауль. — Мисс Джеферсон надо отдохнуть.

Он разговаривал обычным тоном и вполне спокойно держался, и Тея решила, что злоба в его глазах ей просто привиделась.

Анжела с несчастным выражением на личике обняла ее за шею и слезла с кровати.

— Пообещай, что, когда я вернусь из школы, ты будешь здесь, — попросила она.

— Обещаю, — сказала Тея.

Заметно повеселев, девочка побежала к двери. Пауль чуть задержался в комнате.

— Вам действительно уже лучше? — спросил он, оглядывая утомленное лицо Теи.

— Голова еще немного побаливает, но совсем не так, как вчера. — Ее глаза посветлели. — Вы так здорово ухаживали за мной... Спасибо.

— Не стоит меня благодарить. — Пауль сделал протестующий жест. — Главное, чтобы вы поправились. — Его глаза приняли вдруг странное выражение. — Ответьте мне на один вопрос: вы скучаете по Кристоферу? — медленно произнес он.

— Конечно! — ни секунды не колеблясь, ответила Тея. — Конечно, я по нему скучаю. Так же, как и вы, наверное.

Пауль прищурился. Его мужественный квадратный подбородок напрягся.

— Вряд ли чувства женщины по отношению к мужчине можно сравнивать с братскими чувствами.

— Наверное, вы правы. — Тея задумчиво кивнула.

— Вы решили принять мое предложение?

— Но вам удалось повернуть все именно так, что я оказалась в безвыходном положении. — Она пожала плечами.

— Верно, — протяжно произнес он, пристально вглядываясь в ее нежные черты. — Ну а вы, наверное, считаете, что мой план обречен на провал?

— Послушайте, мы с вами постоянно спорим, скандалим, насмехаемся друг над другом. Нам трудно находиться вдвоем в одной комнате!

Пауль даже не попытался противоречить.

— В этом доме множество помещений. Постараемся как можно реже встречаться друг с другом. Выздоравливайте!

На мгновение его слова подарили ей утешение. Но, когда он скрылся за дверью, она почувствовала себя безумно несчастной и одинокой.

 

11

Никто не удосужился четко объяснить Tee, что будет входить в ее обязанности в доме Флойдов. Арнольд, когда она задала ему этот вопрос, лишь расплылся в улыбке и настоятельно пожелал ей расслабиться и хорошенько отдохнуть. Естественно, ничего подобного она не могла себе позволить. Во-первых, потому что с детства не любила сидеть без дела, а во-вторых, потому что догадывалась, как к ее лодырничанью отнесется Пауль.

Я не дам ему повода уличить меня в тунеядстве, пообещала она себе в тот самый день, когда об ее решении остаться уже знали все.

Дети тут же взяли за правило бегать к ней с любым маломальским вопросом. Ее это обрадовало. А вот прислуге, которая тоже чуть ли не с первого дня начала обращаться к ней по тому или иному поводу, она в течение первой недели категорично отвечала, что к хозяйственным делам не имеет никакого отношения.

Ситуация изменилась после одной из бесед с Арнольдом.

— Я полностью доверяю тебе, дорогая, — сказал ей он, услышав о слугах, воспринимающих ее чуть ли не как хозяйку особняка. — Если чувствуешь, что в состоянии разобраться в том вопросе, с которым к тебе подходят, то смело действуй. У нас работают отличные люди, экономка и дворецкий прекрасно и сами справляются со всеми проблемами, но иногда и им требуется какая-то помощь.

Он давно стал называть ее на «ты». Ей это нравилось.

Итак, жизнь Теи заполнили многочисленные хлопоты. По утрам она поднималась вместе с детьми, с ними же делала зарядку, завтракала, потом везла их в школу. После занятий ехала с Анжелой в бассейн, через час встречала ее, а после обеда делала с ней уроки.

Она сама посещала родительские собрания. Вместе с родителями одноклассников Анжелы занималась подготовкой рождественского утренника. Помогала Патрику и его друзьям придумывать сценарий праздничного вечера.

Если бы не странная тоска, поселившаяся глубоко в ее сердце, она была бы вполне счастлива своей новой кипучей жизнью. Жизнью, в которой почти отсутствовал Пауль, — теперь они почти не виделись.

В половине восьмого он уже спешил на работу. Возвращался домой не раньше восьми вечера. Выходные посвящал детям — возил их в парки, кино, обедал с ними в кафе и ресторанах.

Он всегда предлагал Tee составить им компанию, но она считала, что на это его побуждает элементарная вежливость, поэтому неизменно отвечала мягким отказом.

Однажды утром, отвезя детей в школу, она в довольно веселом расположении духа вернулась домой, И, еще не выйдя из машины, заметила через огромное окно холла Пауля, кого-то явно ожидающего.

Ее настроение тут же испортилось.

Он хочет поговорить со мной, подумала она с испугом. Но о чем? Может, я что-то сделала не так? Может, по его мнению, недостаточно много работаю? Или занимаюсь не тем, чем нужно?

За несколько недель пребывания в его доме она привыкла к мысли, что он смотрит на нее, как на предмет мебели. Как на стул, на который обращаешь особенное внимание лишь тогда, когда расшатываются его ножки.

Оглядев свое отражение в зеркале заднего вида, она тщательно поправила волосы, собралась с духом и неспешно выбралась из машины.

На Пауле был вчерашний костюм, — прошлым вечером часов в девять, Тея видела сквозь окно, в чем он садился в машину. Это означало, что Пауль вернулся домой лишь сегодня утром и еще не успел переодеться.

Возможно, эта ночь прошла для него и Эмилии незабываемо, думала Тея, поднимаясь по ступеням особняка и старательно делая вид, что не замечает стоящего в холле вполоборота к окну хозяина.

Ей представилось, что еще какой-нибудь час назад он блаженствовал в объятиях своей любовницы, и она с отвращением и злостью качнула головой.

Пауль встретил ее недовольным взглядом.

— Где вы были? — потребовал он ответа, не обращая внимания на ее вежливое «здравствуйте».

Она моргнула от неожиданности.

— Как это где? Я отвозила детей в школу...

— На это у вас ушло столько времени? — сильно хмурясь, спросил он.

— Как обычно. — Тея повела плечом.

— А почему именно вы возите моих племянников в школу? У нас есть шофер! Папа по утрам не нуждается в его услугах! Вы разговаривали с ним?

Тея вообще не понимала, зачем Паулю нужен этот шофер. Арнольд редко выезжал из дома, в основном к доктору и реже к друзьям. Детьми на неделе занималась только она одна. А Пауль любил водить свой «шевроле» сам.

— Нет, я не обсуждала это с вашим шофером.

Судя по всему, ее учтивость только сильнее злила его.

— Что ж, придется мне это сделать, — раздраженно заявил он. — Возить детей по городу в часы пик должен не кто попало, а профессиональный шофер, в способностях которого у меня нет сомнений! То есть Джим, а не вы!

— Я тоже отлично вожу машину! — запротестовала Тея, почувствовав себя оскорбленной.

Что это с ним сегодня? — подумала она, разглядывая его непривычно помятое лицо. Поссорился со своей Эмилией?

— Мне нет никакого дела до того, как вы водите машину! — проворчал Пауль.

Тея провела рукой по волосам. Сегодня был один из тех дней, когда они никак не хотели укладываться должным образом. Промучившись со своей прической дольше обычного, она махнула на нее рукой и оставила свои каштановые локоны, настойчиво закручивавшиеся в разные стороны, в покое.

Если бы я знала, что встречусь с этим брюзгой, то постаралась бы тщательнее привести волосы в порядок, мелькнуло в ее голове. Хотя... какая разница?

Она кашлянула и спокойно попросила:

— Пожалуйста, не беседуйте с Джимом.

Пауль непонимающе вскинул бровь.

— Это еще почему?

— Потому что Патрик не хочет, чтобы его привозил в школу шофер в форме. — По выражению его глаз она увидела, что смысл только что произнесенной ею фразы остается для него загадкой. — Порой вы поражаете меня своей несообразительностью.

По-видимому, ее откровенность в очередной раз неприятно поразила его. Он поджал губы, злобно сверкнул глазами и холодно произнес:

— Может, растолкуете мне, такому несообразительному, о чем вы ведете речь?

Тея вздохнула.

— У Патрика переходный возраст. И он не желает быть среди сверстников белой вороной, ему крайне важно мнение о нем самом окружающих, вот в чем дело! Разве вы не помните себя четырнадцатилетним?

Пауль уставился на нее в полном недоумении, и тут до нее дошло, что этот человек в любом возрасте был таким, как сейчас: лидером, надменным гордецом, не считающимся с суждениями и взглядами окружающих.

— А мне казалось, именно тинэйджерам нравится выделяться из толпы внешними особенностями, — проговорил Пауль так же недоброжелательно.

— Но только не из группы приятелей, — уточнила Тея. — Большинство ребят из класса Патрика привозят в школу родители, кое-кто приезжает даже на общественном транспорте, шикарных авто с шофером в форме нет ни у кого из них. — Она облизнула пересохшие от волнения губы. — К тому же Патрик совсем по-другому воспитан. Выставлять себя напоказ перед друзьями — это не для него.

Лицо Пауля словно окаменело. По странному блеску, появившемуся в его глазах, Тея поняла, что он обиделся.

— Значит, меня вы считаете любителем показухи? — Его голос прозвучал так жестко, что Тею обдало холодом.

— Да, раньше я воспринимала вас именно так, — честно призналась она. — Но сейчас понимаю, что была не совсем права. Вам абсолютно безразлично, нравятся ли кому-то еще ваши костюмы и машины. Да, они дорогие и красивые. Но, с детства привыкнув к подобным вещам, вы теперь воспринимаете их как нечто само собой разумеющееся.

— А Патрик не может начать воспринимать их так же? — Пауль прищурил глаза.

— Думаю, нет.

— Насколько я понимаю, вы полагаете, что богатство угнетает Патрика? — скептически кривясь, спросил он.

Конечно, тебе, с пеленок привыкшему к роскоши, это кажется невероятным, подумала Тея устало. Ты даже представить себе не можешь, что на обычного человека большие деньги могут давить страшнее бедности.

Она кивнула.

— Я полагаю, что богатство не только угнетает Патрика, но еще и вынуждает его ощущать себя немного виноватым.

— Виноватым? — Пауль присвистнул. — А вам не кажется, что он чувствует себя так только благодаря вам?

— Что? — У Теи перехватило дыхание.

— Да, да! Это вы забиваете детям головы своими жуткими историями, вы заставляете их видеть в жизни лишь самое ужасное!

— Это неправда! — воскликнула Тея, бледнея от обиды.

— Неправда? — переспросил Пауль язвительно. — Вспомните, например, о том, как вы пожалели какого-то бомжа на улице, как дали ему денег, а он в благодарность отобрал у вас кошелек!

Когда Анжела пересказала ему эту историю и он представил себе нежную хрупкую Тею в той отвратительной ситуации, ему безумно захотелось найти обидевшего ее мерзавца и придушить собственными руками.

Разнервничавшись и сейчас, он резким движением развязал галстук, сорвал его с шеи и швырнул на телефонный столик.

Тея изумленно следила за его действиями.

Та неприятность, о которой он упомянул, произошла с ней более двух лет назад. Она уже практически забыла о том бомже.

— Вам самой еще нужен воспитатель! — резко произнес Пауль. — Одну, без сопровождающего, вас просто страшно выпускать из дома!

С первой секунды их знакомства Тея чувствовала, что не нравится ему. Теперь, похоже, его стало раздражать в ней буквально все.

Он ненавидит меня, размышляла она, ощущая себя самым несчастным человеком на свете. Потому-то и старается в последнее время как можно реже со мной сталкиваться. Или... Быть может, таким образом он пытается скрыть совсем другие чувства ко мне? Нет, нет! Какие глупости...

— Давайте вернемся к разговору о Патрике, — предложила она.

— Что? — спросил Пауль с таким видом, словно впервые услышал это имя.

— Я сказала, давайте вернемся к разговору о Патрике, — терпеливо повторила Тея. — Уверена, что со временем он привыкнет ко всем особенностям своей новой жизни, в том числе и к богатству.

— Что скажете, если я сам начну возить детей в школу? — спросил Пауль, погружая руки в карманы брюк. — В этом вы тоже усмотрите что-нибудь негативное?

Тея представила себе, какую оценку дадут ровесники Патрика его богатырю-дяде. В особенности ровесницы.

— Нет, в этом я не усмотрю ничего негативного, — ответила она с улыбкой. — Даже наоборот. Мне кажется, вы друзьям Патрика понравитесь.

— Это комплимент? — Губы Пауля тоже растянулись в улыбке.

По спине Теи пробежала легкая дрожь.

— Это всего лишь выражение личного мнения, — произнесла она сдержанно. — Я еще нужна вам или могу быть свободна?

Пауль пристально посмотрел ей в глаза.

— Да, вы нужны мне. Пройдемте в библиотеку.

Тея шла и гадала по дороге, что еще ему не нравится. Она в подробностях вспоминала, чем занималась в последние дни, и силилась понять, что еще из ее поступков он находит неприемлемым.

В коридоре они встретились с молоденькой служанкой Ванессой, несшей в библиотеку стопку свежих журналов. Ее приняли на работу всего пару недель назад, Тея сразу с ней познакомилась.

Увидев хозяина, Ванесса мгновенно изменилась в лице — побледнела и напряглась. Было очевидно, что он нагоняет на нее сильный страх.

Войдя в библиотеку вслед за ним и Теей, она принялась дрожащими руками раскладывать журналы по отдельным стопкам на столе. Пауль, остановившийся посередине помещения, следил за каждым ее движением высокомерно и с явным нетерпением.

От этого бедняжка еще сильнее волновалась.

Тея смотрела на недовольное лицо Пауля, и ее так и подмывало попросить его сжалиться над Ванессой.

По-моему, ему даже нравиться быть монстром в глазах всех, кто его окружает, размышляла она. Неужели в его сердце нет сейчас ни капли жалости к этой перепуганной бедной девушке?

Когда Ванесса неловким движением руки задела малахитовый подсвечник, Тея вовремя подскочила и поймала его.

— Оставь журналы, Ванесса, я сама с ними разберусь, — сказала она мягко. — Как вы с Бобом съездили на вчерашнюю вечеринку?

— Отлично. — Девушка немного оживилась. — Я была в том платье, про которое вам расск...

Громкий многозначительный кашель Пауля заставил ее замолчать на полуслове. В ее глазах отразился ужас.

— Мы потом с тобой договорим, — сказала Тея, и Ванесса, кивнув, исчезла.

Тея с невозмутимым видом опустилась в кресло и принялась выравнивать стопки с журналами.

— Что вы делаете? — прогремел Пауль.

Она спокойно повернула голову.

— А вы разве не видите?

— Прекратите сию секунду! — приказал он.

Таким тоном с ней не разговаривал еще никто. Разъяренная, она невозмутимо перемешала журналы из всех стопок.

Ей с самого начала было понятно, что пребывание в доме Флойдов не продлится слишком долго. Роскошная обстановка, невероятное количество всевозможных помещений — ко всему этому она до сих пор не могла привыкнуть. А уж с унижением тем более не собиралась мириться. Ее учили с детства не позволять кому бы то ни было втаптывать себя в грязь.

Увлекшись своими мыслями, она и не заметила, как Пауль шагнул к столу. Подняла голову лишь тогда, когда перед ее глазами мелькнула его крупная смуглая рука, а через секунду в воздух взвились и разлетелись по комнате все журналы.

Она вскочила на ноги, но он схватил ее за руку, вернул на место и сел напротив. Его красивые черты лица были сейчас изуродованы злобой, взгляд, казалось, мог прожечь насквозь все, на что бы ни упал.

— По-видимому, вы неудачно провели прошлую ночь, — прошипела Тея, дерзко посмотрев в его глаза. — Должна сообщить вам, в приступе гнева вы смотритесь омерзительно.

— Зачем вы вцепились в эти журналы? — пробасил Пауль.

— Просто хотела помочь бедной Ванессе!

— Кто такая Ванесса?

— Ваше высокомерие не знает границ! — вскрикнула Тея. — Ванесса — это та девушка, которая из-за вашей гримасы недовольства чуть не лишилась чувств!

— Вероятно, вы говорите о той особе, которая принесла журналы, — произнес Пауль надменно. — Не имею привычки заучивать имена прислуги.

С минуту они сражались взглядами.

Не кипятись! — велела себе Тея. Взгляни на ситуацию трезво.

Она успокоилась и принялась вспоминать разговоры с теми людьми, которые уже не первый год работали в доме Флойдов. Как ни странно, никто из них не держал на Пауля зла. Он платил им приличные деньги, делал это вовремя, никогда не нарушал их прав и не позволял себе кричать на них.

Пауль прервал паузу первым.

— Однако я пригласил вас сюда вовсе не для того, чтобы обсуждать свою прислугу.

Тея заметила промелькнувшую в его темно-серых глазах злобную искру, но продолжала бесстрашно смотреть в них, словно давая понять этому великану, что ей плевать на всю его грозность.

— До сегодняшнего разговора с отцом я и не подозревал, что вы взвалили на себя столько обязанностей, — продолжил он строго. — Вы вовсе не обязаны целый день носиться за Патриком и Анжелой, а уж тем более читать вслух книги моему папе и решать хозяйственные проблемы.

— Вашему папе я читала всего два раза, это мне даже нравится, — ответила Тея.

Пауль махнул рукой.

— Я не для этого предложил вам переехать к нам.

— Не для чего? Не для занятия теми вещами, которые доставляют мне удовольствие? — Тея усмехнулась.

Пауль метнул в нее столь суровый взгляд, что ей стало не по себе.

— Вы не должны работать от рассвета до заката.

— Но я и не делаю этого, — запротестовала Тея, возмущенно передернув плечами. — Большую часть дня Патрик и Анжела в школе, я же предоставлена самой себе.

Пауль фыркнул.

— Это, по-вашему, быть предоставленной самой себе? Все свободное время вы тратите на подготовку школьных праздников и за свои усилия, кстати, не получаете ни пенса, верно? — Он неодобрительно уставился на нее.

— А что в этом плохого? — с чувством возразила Тея. — Мне, например, очень нравится, когда родители принимают живое участие в школьной жизни детей.

— Анжеле и Патрику вы не доводитесь родительницей.

Тея широко распахнула глаза.

— Правильно...

Ей стало вдруг ужасно стыдно. Все это время Пауль пытался дать ей понять единственное: что она со своим энтузиазмом лезет, куда не следует. Вернее туда, где для нее нет места. Ведь Патрику и Анжеле она не мать, а в таких случаях за любую работу следовало бы получать вознаграждение.

Он прав, мелькнуло в ее голове. Абсолютно прав! Я не должна была привязывать к себе детей так крепко. И вообще, мне лучше уйти из этого дома.

Пауль внимательнее всмотрелся в ее лицо.

— Вы хоть понимаете, что я хочу сказать вам? Тея сглотнула и заставила себя улыбнуться.

— Прекрасно понимаю.

 

12

После беседы с Паулем Тея направилась в свою комнату. Первым ее порывом было тут же собрать вещи и убежать из дома Флойдов. Она даже достала большую сумку с намерением незамедлительно приступить к сборам. Но, поразмыслив, поняла, что из этой затеи у нее пока ничего не выйдет.

Во-первых, некуда идти. Ее прежнее жилье уже снимали другие люди. Во-вторых, исчезнуть, не объяснившись с Арнольдом и детьми, она не могла. А как с ними обо всем этом говорить? Непонятно. В-третьих, на данный момент у нее не было никакой работы.

Поживу здесь еще немного, а там решу, что делать, с неохотой сказала она себе.

Этот день прошел, как обычно, в делах и заботах. Вечером Арнольд, объявивший, что он на удивление хорошо себя чувствует, поехал с детьми на прогулку. А Тея, измученная противоречивыми мыслями, направилась в просторную комнату со стеклянной стеной, оборудованную тренажерами, — так называемый мини-спортзал.

Занятия физкультурой всегда помогали ей прийти в норму. Вот и сегодняшнюю свою хандру она решила прогнать с их волшебной помощью. Опасность встретиться здесь с Паулем ей не грозила: он приходил в этот зал исключительно по утрам.

Она настолько увлеклась спасительной тренировкой, что не услышала, как кто-то вошел.

— Привет! — Неожиданно раздавшийся со стороны двери приятный женский голос заставил ее прервать упражнение на велотренажере.

Она повернула голову и увидела длинноволосую блондинку в коротком бархатном платье с открытой спиной. Это была Эмилия Морис.

Тея приоткрыла рот, мгновенно узнавая белфастскую знаменитость.

— Очевидно, вы няня племянников Пауля? — спросила та, плавной неспешной поступью направляясь к ней.

— Гм... — Тея не знала точно, кого в ней видят Флойды, поэтому ничего не ответила.

Эмилия улыбнулась и обвела изучающим взглядом ее фигуру и лицо. На Tee был короткий, заканчивавшийся прямо под грудью эластичный топ и велосипедки, облегающие ее бедра как вторая кожа. Конечно, эта одежда не отличалась ничем особенным и была довольно старой, поэтому по сравнению с неотразимой любовницей Пауля Тея ощутила себя серой мышкой.

— Вам позволяют в свободное от работы время упражняться? — поинтересовалась Эмилия.

В ее голосе не прозвучало и намека на иронию, и Тея, до настоящего момента пребывавшая в сильном напряжении, немного расслабилась. Но, вновь не сообразив, что ответить, просто улыбнулась и пожала плечами.

— Я сама обожаю тренировки, это одно из моих любимых каждодневных занятий, — сказала Эмилия.

Ее взгляд упал на плоский животик Теи, и губы, идеально накрашенные поблескивавшей в свете ламп помадой, растянулись в улыбке.

— С такой тонкой талией я не советовала бы вам носить мешковатые свитера и широкие пальто. Примерно часа полтора назад я видела через окно, как вы приехали откуда-то с детьми.

— Спасибо за совет, — вежливо пробормотала Тея.

— Кстати, и цвет волос я на вашем месте сменила бы. — Она критически оглядела каштановые локоны Теи, собранные на затылке в хвостик. — Мне кажется, вам очень пошел бы мой тон. — Она с сознанием собственной неотразимости лениво коснулась кончиками пальцев пряди своих белых волос. — Я могу дать вам телефон одного парикмахера. Он отличный мастер. Я, например, не позволяю прикасаться к своим волосам никому, кроме него. Скажете, что это я вас к нему направила, и он сделает из вас конфетку.

— Спасибо, но я не собираюсь менять ни прическу, ни цвет волос, — произнесла Тея извиняющимся тоном. — Я вообще никогда не крашу их.

— Что? Вы шутите? — Эмилия расширила свои прозрачно-голубые глаза, обрамленные длинными загнутыми на кончиках ресницами. — Красивый цвет. — Она внимательнее всмотрелась в лицо Теи. — Но вам все же следует стать блондинкой. С вашими светло-карими глазами это будет выглядеть весьма оригинально.

Девушка смущенно пожала плечами.

Эмилия мило улыбнулась и огляделась вокруг.

— О! Тут есть даже такой тренажер, я называю его лягушка. Отличная вещь! Особенно здорово упражнять на нем мышцы груди. — Она расправила и без того прямые плечи, выпячивая роскошный бюст под мягким бархатом одежды.

Тея невольно опустила голову и окинула беглым взглядом свою грудь — средних размеров, приплюснутую эластичной тканью топа.

Черт возьми! Из-за этой красавицы у меня чего доброго разовьется комплекс неполноценности, подумала она, распрямляя свою инстинктивно сгорбившуюся спину.

Эмилия грациозно, как кошка, прошла к тренажеру, который привел ее в настоящий восторг.

— Какая прелесть! — восхитилась она, тщательнее рассматривая сложный комбинированный аппарат. — Смотрите, здесь и баттерфляй с регулируемыми грифами, и агрегат для приседаний, и парта для бицепсов!

Она принялась рассказывать, как то или иное упражнение развивает определенную группу мышц. Ее речь лилась легко, как песня, ее голос ласкал слух.

Красивая и умная, думала Тея, пялясь на стройные, длиннющие ноги фотомодели. О такой любовнице мечтает, наверное, каждый мужчина. Может, ее речь и несколько занудна...

Она испугалась собственных мыслей, как будто они касались какой-то запретной темы.

Эмилия повернула голову.

— Вам не скучно меня слушать?

Тея раскрыла было рот, намереваясь ответить что-нибудь нейтральное, но заметила, что взгляд Эмилии устремляется куда-то вправо, и, проследив за ним, увидела входящего в спортзал Пауля — в светло-сером костюме, шелковой рубашке, темном галстуке и начищенных до блеска туфлях.

— Ну, наконец-то, милый! — пропела Эмилия совершенно другим, каким-то мурлычущим голосом и направилась к нему, усиленно качая бедрами. — Я болтаюсь по этому дому целых два часа и уже стала думать, что ты обо мне забыл. Ну что, ты всем позвонил, кому должен был?

Пауль взял ее руку, поднес к губам и нежно поцеловал.

— Всем.

Тея смотрела на эту парочку, и у нее было такое чувство, что ее жгут на медленном огне.

Они смотрелись исключительно. Оба высокие, с потрясающими фигурами. У нее светлые волосы, прозрачно-голубые глаза, белоснежная кожа. Он — смуглый, темноволосый, с потрясающими серыми глазами.

У них могут получиться классные детки, подумала Тея, изводясь мучительной ревностью.

В своем топе и велосипедках, с блестящим от пота лицом и утянутыми в хвост волосами она ощущала себя теперь не то чтобы мышкой, а настоящей уродиной. Ей хотелось испариться из просторного зала, обставленного современными тренажерами, вообще исчезнуть из этого дома и никогда больше не видеть ни Пауля, ни его подружки.

— Мисс Джеферсон, как вы провели день? — вежливо поинтересовался Пауль.

В первое мгновение до нее не дошло, что он обращается именно к ней, настолько она была поглощена своими мыслями.

— Мисс Джеферсон!.. — повторил Пауль.

— Наверное, ваша нянечка слишком устала, — проворковала Эмилия, но Тея уловила в ее голосе издевательские нотки. — Еще бы! Целый день возиться с детьми, потом эти занятия... — Она томно посмотрела ему в глаза.

— Мисс Джеферсон вовсе не нянечка, — поправил ее Пауль.

Идеально ровные брови Эмилии вспрыгнули вверх.

— Вот как? Кто же она?

— Гостья, — невозмутимо ответил Пауль.

— Что ты говоришь? — протяжно и заинтересованно произнесла Эмилия. — Значит, вы...

Она выразительно взглянула на Тею.

Та, почувствовав, что молчать больше не в силах, гордо вскинула голову. Ее густой каштановый хвостик на затылке скакнул вверх.

— Гостьей мистера Флойда меня тоже трудно назвать, — уточнила она. — Я жила с его братом, Кристофером. — От ее внимания не ускользнули злобные огоньки, сверкнувшие в глазах Пауля. — Теперь же помогаю заботиться о детях. Им сложно привыкать к новой жизни, и они очень скучают по отцу. А я хорошо с ними знакома, вот и согласилась пожить здесь.

— Понятно. — Эмилия рассмеялась. — А я уж было решила, что вы с Паулем... — Она весело взглянула на мужчину, потом опять на Тею. — Хотя... Нет, это полная ерунда! Я сразу должна была догадаться. Видите ли, вы не в его вкусе... Гм... Простите, я не знаю вашего имени...

Неужели между любовниками могут существовать такие странные отношения, подумала Тея, пропуская мимо ушей вопрос Эмилии, когда весть о неверности партнера воспринимается чуть ли не с улыбкой?

— Имя мисс Джеферсон — Тея, — ответил за нее Пауль.

— Тея, — промурлыкала Эмилия. — Красивое имя. Ты согласен, милый?

— Абсолютно, — отозвался он.

Она опять рассмеялась.

— Тея, о чем это вы задумались? — с капризной требовательностью избалованной всеобщим вниманием женщины спросила Эмилия. — Вас огорчило, что вы не во вкусе Пауля?

Тея, очнувшись, хмыкнула.

— Вовсе нет. Он тоже не в моем вкусе!

— Правда? А мне казалось, наш Пауль нравится абсолютно всем женщинам. — Эмилия повернулась и с любованием уставилась на него.

Тея почувствовала легкое головокружение. Если бы у нее была волшебная палочка, способная исполнить одно-единственное желание, она, ни секунды не колеблясь, воспользовалась бы ею сейчас для того, чтобы улетучиться отсюда.

— Я посоветовала твоей гостье сменить цвет волос, — пробормотала Эмилия, одарив Пауля легким поцелуем. — Мне кажется, ей следует стать блондинкой.

— Но мне это ни к чему, — поспешно вставила Тея.

— Почему же? — Эмилия удивленно хлопнула закрученными ресницами. — Блондинки имеют у мужчин наибольший успех! Дорогой, ты должен меня поддержать. — Она кокетливо склонила набок свою белокурую голову.

— Я не разделяю твоего мнения, — твердо ответил Пауль.

В первую секунду Эмилия, как это ни странно, не сообразила, как отреагировать на его слова. Но быстро нашлась, по-детски выпятив нижнюю губу и шутливо погрозив ему пальцем.

— Предатель! Я на тебя рассчитывала! Кстати, мы как всегда опаздываем.

— Ты уверена, что хочешь присутствовать на этой вечеринке? — спросил Пауль усталым тоном.

— Абсолютно уверена! — воскликнула Эмилия, оживляясь.

В это мгновение на пороге появилась Молли.

— Простите, что прерываю ваш разговор, но вас, Эмилия, просят к телефону.

Красотка чмокнула Пауля и поспешно вышла.

Он же повернулся к Tee и окинул ее медленным восхищенным взглядом.

— Вы выглядите бледной. У вас не болит голова?

— Нет, все в порядке, спасибо, — пробормотала Тея, смущаясь. Ей хотелось спрыгнуть с этого проклятого тренажера, схватить со скамейки полотенце, которое она принесла с собой, и закрыть им свой обнаженный живот, приплюснутую топом грудь, обтянутые темным эластиком бедра, чтобы Пауль не смотрел на них с такой откровенной...

Она покраснела, когда в мыслях всплыло правильное слово, характеризующее его взгляд, наполненный настолько остро ощущавшейся страстью, что у нее перехватило дух.

Пауль подошел ближе, протянул руку, осторожно коснулся ее голого плеча и прошептал:

— У вас удивительно нежная кожа.

Тея закусила губу. От его прикосновения ее грудь потяжелела, соски напряглись до боли, живот наполнился обжигающей, тягучей жидкостью.

Ей казалось, она не выдержит этой пытки и вот-вот взорвется или бросится ему на шею.

— Представляешь, дорогой, Клара бросила Генри! — воскликнула Эмилия, возвращаясь.

Пауль медленно опустил руку, пламенно взглянув в глаза Теи.

Заметила ли Эмилия то, что он только что касался руки своей гостьи, или нет, Тея не могла определить. Если да, то ей до этого не было совершенно никакого дела. По крайней мере так она себя вела.

— Это кошмар какой-то! Бедный Генри! — воскликнула Эмилия, всплескивая руками.

Пауль перевел на нее взгляд.

— Не понимаю, почему ты из-за этого так суетишься.

— Сегодня они оба явятся на вечеринку к Максу! Причем Клара — с новым бойфрендом! — объявила Эмилия, тараща свои восхитительные глаза. — Представляешь, как будет чувствовать себя Генри?

Пауль с безразличием пожал плечами.

— Не лучше ли ему посидеть дома?

— О чем ты говоришь! На этой вечеринке будет куча репортеров! Он должен на ней присутствовать!

Пауль нахмурился.

— Там будет куча репортеров? А почему я узнаю об этом только сейчас?

Эмилия схватила его за руки.

— Не делай из этого проблемы, дорогой, умоляю тебя! — пропела она ласково, тут же поворачиваясь к Tee. — Тея, можно попросить вас об одном одолжении?

— О каком? — изумленно округлила глаза та.

— Пойдемте с нами на эту вечеринку, а? Там будет весело и интересно, обещаю.

Tee на секунду опешила, но затем категорично замотала в стороны головой, не в силах выдавить из себя ни звука.

— Очень вас прошу! — Эмилия выпустила руки Пауля и прижала ладони к груди.

— Что ты задумала, Эмилия? — требовательно спросил Пауль.

Она повернулась к нему.

— Понимаешь, у Генри не будет спутницы. Если бы Тея согласилась пойти с нами, то могла бы провести этот вечер с ним. — Она посмотрела на Тею с мольбой. — От вас не потребуется ничего особенного. Просто побудете с Генри. Он отличный парень!

— Кто такой Генри? — с трудом заставляя свой язык двигаться, спросила Тея.

— Как? Вы его не знаете? Генри Морис — известный белфастский модельер.

— Послушай, Эмилия, разве твой Генри не в состоянии найти себе другую даму? — раздраженно спросил Пауль.

— Но до начала вечеринки остается пятнадцать минут! — с чувством ответила Эмилия. — О том, что Клара заявится туда с каким-то типом, ему стало известно только что.

Она говорила обо всех этих вещах так просто, как будто в них не было ничего удивительного. А у Теи не умещалось в голове, что какая-то женщина в состоянии, бросив одного бойфренда, вечером этого же дня уже собираться на вечеринку с другим.

— Почему тебя так волнует судьба Генри? — Пауль недовольно скривил губы.

Эмилия пожала плечами.

— Как-никак он был моим мужем. Мы должны до конца своих дней помогать друг другу.

— Не пугайтесь, мисс Джеферсон! — сказал Пауль, поворачиваясь к Tee. — В мире Эмилии вещи, о которых она ведет речь, — обычное явление.

— Ну, так что, Тея? Вы выручите нас? — Эмилия сложила ладони вместе, как будто собиралась помолиться.

— Эмилия, не сходи с ума! — прогремел Пауль. — К кому ты обращаешься со своей идиотской просьбой! Ты только взгляни на нее!

— Мне потребуется всего полчаса и кое-что из косметики, — протараторила Эмилия, ничуть не пугаясь его тона. — Я сумею привести ее в должный вид, поверь мне, дорогой! — Она энергично повернулась к Tee. — Вы станете сенсацией этого вечера, вот увидите! Никто вас не знает, и все будут смотреть только в вашу сторону, гадая, что за таинственная незнакомка появилась у Генри.

— Я не хочу, чтобы все смотрели на меня! — воскликнула Тея.

— Но это же здорово! И потом вы окажете Генри и всем его друзьям большую услугу. — Эмилия проникновенно заглянула ей в глаза. — На вас вся надежда!

Пауль усмехнулся, качая головой.

— Ну же, соглашайтесь, Тея! — взмолилась Эмилия.

— Хорошо, я помогу вам, — неожиданно для самой себя выдала Тея, спрыгивая с тренажера.

Пауль замер в ужасе, а Эмилия подскочила на месте, не боясь сломать высоченные каблуки.

— Вы прелесть! Спасибо! Спасибо вам огромное! — вскрикнула она, хватая Тею за руку и поспешно, чтобы та не успела изменить своего решения, поворачивая ее к двери. — На сборы нам потребуется всего полчаса!

 

13

Буквально за десять минут умело и ловко Эмилия нанесла на лицо Теи легкий макияж.

— Прекрасно! — воскликнула она, отступая на несколько шагов и осматривая результат своих трудов. — Неброско, но очень мило. Приступим к одежде!

Беспардонно раскрыв шкаф и оглядев висевшие в нем наряды, она разочарованно скривилась.

— На вашем месте подобное тряпье я без сожаления выбросила бы! У вас нет ничего приличного! Хотя... — Ее внимание привлек прозрачный пакет на верхней полке. — Посмотрим вот это.

В пакете лежало изысканно простое короткое платье из тонкой мягкой ткани цвета кофе с молоком. Тея купила его год назад на распродаже и так еще ни разу не надела.

— Вот эта вещица очень даже симпатичная! — заключила Эмилия, рассмотрев платье со всех сторон. — И вполне подойдет для нашего мероприятия. Скорее переодевайтесь.

Нарядившись, Тея смущенно оглядела свое отражение в зеркале. Платье сидело на ней великолепно, но было слишком коротким. Она никогда не носила столь смелых одежд и чувствовала себя сейчас довольно неловко.

— Вас что-то не устраивает? — спросила Эмилия, заметив ее замешательство. — На мой взгляд, все прекрасно!

Тея пожала плечами.

— Не слишком ли коротко?

— А что в этом плохого? — спросила Эмилия непонимающе. — Вы смотритесь отлично, честное слово! Жаль только, что мы ничего не сделали с вашими волосами, но на это у нас нет времени.

Она поправила пару блестящих каштановых локонов Теи и, вполне довольная, посмотрела на часы.

— Следует поторопиться!

Они зашагали по длинным коридорам дома Флойдов по направлению к библиотеке. Там их ждал Пауль. Тея то и дело одергивала платье, с ужасом представляя, как появится в нем в толпе незнакомых людей.

— Сейчас услышите, что по поводу вашего вида скажет Пауль, — подмигнув, загадочно произнесла Эмилия, когда они приблизились к библиотеке. — Он развеет ваши последние сомнения.

Пауль, услышав звук раскрывающейся двери, неспешно сложил в стопку документы, которые просматривал, повернул голову и окинул вошедшую первой Тею внимательным взглядом.

— Весьма неплохо, — произнес он бесстрастным тоном.

— Весьма неплохо? Это все, что ты можешь сказать? — возмутилась остановившаяся у двери Эмилия.

Пауль неторопливо поднялся со стула, надел пиджак и еще раз осмотрел Тею.

— Она была красивой, красивой и осталась. Больших перемен я в ней не вижу.

Тея и Эмилия переглянулись, и все трое направились к выходу.

Неужели он находит меня красивой? — думала Тея, отказываясь в это верить.

— Генри, будь к Tee повнимательнее, — попросила Эмилия, поздоровавшись с бывшим мужем и поцеловав его в обе щеки. — Если бы ты знал, скольких усилий мне стоило уговорить ее составить нам компанию! — Она переливчато засмеялась. — Устраивайся на заднем сиденье и быстрее знакомься с ней.

Генри подсел к Tee, а Эмилия вернулась на свое место, рядом с Паулем.

Увидев Генри, Тея сразу почувствовала себя более комфортно. Он оказался совсем не таким, каким она его себе представляла — не было в нем ни спеси, ни чудаковатости, частенько присущей модельерам, ни наглости.

Обаятельный блондин с сияющими зелеными глазами, он сразу расположил ее к себе. Между ними завязалась непринужденная беседа.

Чем оживленнее они болтали и смеялись, тем большее напряжение охватывало Пауля и Эмилию. По крайней мере так казалось Tee.

Да уж! Им не позавидуешь, думала она, рассматривая отражение их помрачневших лиц в зеркале заднего вида. Эмилия переживает за бывшего мужа или же, несмотря ни на что, ей неприятно видеть его с другой. Пауль явно недолюбливает Генри, и я прекрасно понимаю почему. Когда-то этот парень имел на его нынешнюю любовницу гораздо больше прав, чем их имеет сейчас он.

Машина остановилась, и Тея, выглянув из окна, увидела залитый огнями фасад отеля «Европа».

Как только они вышли из автомобиля, дорожку, ведущую к центральному входу, наводнили репортеры, повыскакивавшие будто из-под земли. Послышались щелчки камер, замелькали ослепительные вспышки, и Тея зажмурилась, в растерянности поворачиваясь к Генри.

Тот заботливо взял ее за руку и, шепнув: «Только не волнуйся», легкой непринужденной походкой зашагал вместе с ней вслед за Эмилией и Паулем.

По-видимому, Пауля толпа папарацци, с их шумом и назойливостью, выводила из себя. Он шел стремительно, не оглядываясь по сторонам.

— Что это с ним? — кивая на него, спросил Генри, когда они с Теей поднялись по лестнице и вошли в просторный холл роскошной «Европы». — Ты, случайно, не знаешь?

Она пожала плечами и улыбнулась.

— Наверное, просто не в духе.

В переполненном баре Тея сразу потеряла из вида Пауля и Эмилию. Генри провел ее к одному из столиков, и они уютно расположились на мягком диванчике у стены.

— Выпей шампанского, — посоветовал Генри. — Сразу почувствуешь себя более раскованно. Насколько я понимаю, бывать на подобных вечеринках тебе доводилось нечасто?

— На такой, признаюсь, я впервые, — согласилась с ним Тея, беря с подноса проходившего мимо официанта изящный бокал с игристым вином.

— Вон тот парень с длинными черными волосами — Макс, виновник торжества, — пояснил Генри, кивком указывая на молодого человека у противоположной стены, громко что-то рассказывавшего парочке длинноногих девиц. — Он визажист, вчера вернулся с международного конкурса, на котором занял второе место.

Слушать Генри было приятно. Его голос отличался особой мягкостью, а манера вести разговор — свободой и простотой. Он, похоже, умел увлечь беседой на любую тему и рассмешить. Его шутки поражали остроумием, а мимика — удивительной выразительностью и живостью.

Если бы я не знала о существовании Пауля, то наверняка увлеклась бы этим Генри, размышляла Тея. Черт! Почему об этом мистере Флойде я не забываю теперь ни на минуту?

Шампанское действительно помогло ей расслабиться. После пары бокалов она даже устремленные на нее любопытные взгляды воспринимала уже как нечто само собой разумеющееся, а о своем чрезмерно коротком платье, — которое на фоне нарядов остальных присутствующих дам выглядело не таким уж и откровенным, — вообще забыла.

Эмилия то и дело выныривала из толпы и подходила к их столику, чтобы спросить, как дела, и сообщить Генри последние сплетни, по ее мнению, весьма для него важные. Он смотрел на нее с восхищением, внимательно выслушивал все, что бы она ни сказала.

По прошествии полутора часов Тея уже чувствовала себя на этом шумном блестящем празднике как рыба в воде. Возможно, все дело было в шампанском, а может — в приятной компании Генри... Или же так воздействовала на нее сама беспечно-веселая атмосфера, царившая в баре.

Они много танцевали, много смеялись, много разговаривали. Если бы Тея не слышала от Эмилии, что сегодня утром с Генри приключилась серьезная неприятность, то никогда в жизни не догадалась бы по его поведению, что это так.

Он отлично скрывает свою боль, думала она, с удивлением глядя в его искрящиеся зеленые глаза. Единственное, что ему не удается замаскировать, так это чувства к бывшей жене. Или он даже не пытается прятать их?

Пауля она увидела в самый неожиданный момент, когда выходила из туалетной комнаты.

Он стоял у стены, скрестив на груди руки, пристально и угрюмо глядя прямо на нее.

— Вы что, ждете меня? — выпалила Тея, хмуря брови. В трезвом состоянии она, естественно, не позволила бы себе подобной прямолинейности. Но сейчас ей казалось, что в ее вопросе нет ничего неприличного.

— Да, именно вас, — процедил сквозь зубы Пауль, направляясь за ней обратно в бар. — Я заметил, какой развязной походочкой вы прошествовали в дамскую комнату. Вы пьяны, это возмутительно!

Тея остановилась в трех шагах от барной стойки и вызывающе тряхнула волосами.

— Может быть! Но вам-то какое до этого дело?

— Как это, какое? — подойдя к ней почти вплотную, прошипел Пауль. — Вы живете в моем доме!

— Но не сплю же на вашей кровати! — парировала Тея, разражаясь смехом.

Люди, стоявшие поблизости, повернули в их сторону головы. Тея не обратила на это никакого внимания.

— Я живу в отдельной комнате, вам не придется лицезреть меня по возвращении домой, — продолжила она.

Пауль, заметивший, что к их разговору прислушиваются, сбавил тон.

— По возвращении домой я хотел бы серьезно с вами побеседовать.

— И не мечтайте! — возмущенно выпячивая губы, заявила Тея. — После вечеринок я обычно ложусь спать. И не позволяю тем, кто не имеет на это никакого права, читать мне нотации.

— Вы ведете себя просто возмутительно! — прошептал Пауль, каменея от злости.

— Я имею на это полное право! — воскликнула Тея, отступая на шаг.

Зазвучала неторопливая мелодия, и Пауль, порывисто схватив ее за руку, вновь приблизился к ней.

— Давайте потанцуем, — сказал он жестко и повелительно.

Как только его теплые ладони легли ей на талию, ее обдало горячей волной желания. Действуя под влиянием порыва, она обхватила руками плечи Пауля и прижалась к нему всем своим существом.

Они танцевали медленно и слаженно, предчувствуя малейшее движение друг друга, как будто были не двумя отдельными, постоянно воюющими друг с другом людьми, а единым организмом.

Тея видела, с какой страстью смотрит на нее партнер, чувствовала, что он возбужден, и задыхалась от наполнявшего ее счастья. Она уже не замечала никого вокруг и почти не слышала музыки, весь ее мир сузился до небольшого пространства, занимаемого только ими.

Пауль смотрел на миниатюрную Тею, и ему не верилось, что она в его объятиях. Он сгорал от желания увезти ее из этого шумного общества, остаться с ней наедине, снять с нее это умопомрачительно коротенькое платье...

Музыка стихла.

Тея сделала глубокий вдох.

— Вообще-то я не очень хорошо танцую... — пробормотала она, будто оправдываясь.

Пауль медленно убрал руки с ее талии, еще раз продолжительно посмотрел ей в глаза, развернулся и ушел, не сказав ни слова.

Генри нашел ее в углу за дальним столиком.

— Я ищу тебя повсюду. Что-то случилось? Ты выглядишь расстроенной.

Тея печально улыбнулась.

— Наверное, просто устала от суеты. Я не привыкла веселиться в таких шумных компаниях.

— Если хочешь, давай отсюда уедем, — предложил Генри.

— Уедем? Куда?

— Например, в одно уютное кафе рядом с Веллингтон-парком. В это время народу там практически не бывает, играет симпатичный оркестрик, можно просто посидеть, поболтать.

— Хорошо, давай уедем.

Кафе Tee понравилось. Спиртного она больше не пила, потягивала безалкогольный коктейль и, постепенно трезвея, слушала Генри. Он заговаривал на разные темы, но все они, так или иначе, сводились к Эмилии.

— Послушай, мне кажется, ты до сих пор любишь ее, — осторожно заметила Тея.

Генри кивнул.

— Но зачем тогда вы развелись?

— Понимаешь... — Он набрал полную грудь воздуха и с шумом выдохнул. — Мы с Эмилией живем не в том мире, где есть место семейному теплу и продолжительным связям... От этого и страдаем...

— Ужасно, — протянула Тея, вспоминая рассказ Эмилии о Кларе, той особе, с которой он расстался сегодня утром. — Может, вам еще раз попытаться... Ой, прости! Я совсем забыла, что она теперь с Паулем.

Генри тяжело вздохнул.

Выходя из вызванного для нее Генри такси и направляясь к дому, Тея чувствовала себя девочкой-подростком, вернувшейся с дискотеки позднее, чем ей было позволено.

Бесшумно открыв парадную дверь собственным ключом, она пересекла холл, поднялась по лестнице на второй этаж и направилась не к себе в комнату, а в ту сторону, где располагались детские.

Патрик и Анжела крепко спали. Их лица озарялись ангельской безмятежностью.

Полюбовавшись на каждого из них, Тея вышла в коридор и зашагала в противоположную сторону, к себе. Пройдя половину пути, она вдруг остановилась и прислушалась к умиротворяющей тишине дома.

На душе у нее почему-то сделалось гадко.

Я здесь чужая, подумала она, прижимаясь спиной к стене и сползая по ней вниз. Мне не хочется отсюда уходить, но я должна это сделать. Потому что привыкла к совсем другой жизни, потому что не могу терпеть общество Пауля и потому что... Потому что с ума по нему схожу...

Она уставилась на круглый ночник на противоположной стене, освещавший длинный коридор тусклым желтым светом. В ее памяти с будоражащей кровь отчетливостью всплыли все самые яркие моменты, связанные с Паулем.

Их совместная ночь в ее гостиной, поцелуй после собрания членов «Возрождения», последующие события — тот жуткий приступ мигрени и его трогательный уход за ней... И еще сегодняшний умопомрачительный танец...

Ей нестерпимо захотелось плакать, и она закусила губу, не желая поддаваться слабости.

Перед ее глазами возник образ Эмилии, в сердце больно кольнуло.

Он занят, с грустью подумала она. И я не имею никакого права мечтать о нем. У него есть женщина — красивая, соблазнительная, умная, а я принципиально не связываюсь с чужими мужчинами... Хотя... Если бы именно он сделал попытку переспать со мной... Я забыла бы обо всех своих принципах...

Ее бросило в дрожь.

Черт! — выругалась про себя она. Я совсем чокнулась! И должна убежать из этого дома как можно быстрее. Надо уничтожить свою дурацкую страсть, эту глупую любовь, пока они не разрослись до невероятных размеров, пока все еще не слишком далеко зашло.

Одержимая желанием поскорее осуществить свой план, она крепко сжала пальцы в кулаки, вскочила на ноги и быстро зашагала по направлению к своей комнате.

— Наконец-то явилась! — послышалось из темноты, как только она открыла дверь. На тумбочке загорелась лампа, ее сияние осветило крупную фигуру Пауля.

Он выглядел как всегда потрясающе, только сейчас в нем не было привычного лоска. Его волосы стояли торчком, подбородок и скулы покрывала темная щетина, развязанный галстук висел на шее как кашне.

— Что... Что вы тут делаете? — обомлев от неожиданности, пробормотала Тея.

— Жду вас! — рявкнул Пауль. — Уже половина четвертого! Где вы болтались?

Тея отказывалась верить, что происходящее — не сон.

— Это не ваше дело, — ответила она, входя в комнату и плотно закрывая за собой дверь. — Кто позволил вам разговаривать со мной в таком тоне? Я не ребенок, и даже мои родители, если бы все еще жили здесь, не имели бы права меня контролировать! Я прихожу домой во сколько мне вздумается и гуляю с кем хочу!

— Но иногда вы ведете себя хуже маленького ребенка! — не сдержавшись, повысил голос Пауль, и Тея с удивлением заметила проступившую на его щеках краску. — Почему не сказали мне, что уходите с Морисом? Куда вы с ним ездили? Не к нему домой, в этом я убедился.

— Что? — трясясь от возмущения, спросила Тея. — Откуда вы это знаете?

Пауль нервным движением засунул руки в карманы брюк.

— Я ездил к нему домой, там никого не оказалось!

— Да как вы посмели... — начала было Тея.

— В поисках вас мне пришлось обойти весь этот проклятый бар, да и ресторан тоже! — гневно перебил ее он. — Я начал расспрашивать о вас у людей и только тогда выяснил, что вы умотали с этим кретином Морисом! — Его голос звучал резко и надрывно, было понятно, что он пребывает в настоящем бешенстве.

— Во-первых, Генри не кретин! — воскликнула Тея, тоже приходя в неистовую ярость. — А очень милый, внимательный и общительный человек!

— Знаю я этого человека! — перекрикивая ее, гаркнул Пауль.

— Раз отзываетесь о нем в таком тоне, значит, плохо знаете! — взвилась Тея.

Пауль приоткрыл рот, но, по-видимому, не подобрав подходящих слов, лишь выдохнул, отчаянно качнул головой и устало, почти растерянно, провел рукой по волосам.

Тея уставилась на него в изумлении. Растерянным она не видела его еще ни разу в жизни. Ей казалось, таким он просто не может быть.

Некоторое время оба молчали.

— Мы ездили в какое-то кафе, это рядом с Веллингтон-парком, — пробормотала Тея, не зная, зачем она перед ним оправдывается. — Просидели там часа два. Генри без умолку говорил об Эмилии... Кстати, почему вы не с ней?

— Она осталась в «Европе», — ответил Пауль, вспоминая, с каким недовольством восприняла Эмилия его заявление об уходе. — Я волновался за вас, понимаете вы это или нет?

Она ясно расслышала в его словах ноты нежности, и ее охватило странное желание попросить у него прощения, приблизиться к нему, успокоить.

Их взгляды вдруг приковало друг к другу мощной магической силой. Как зачарованные, они боялись моргать, не смели дышать. Прошла секунда, вторая, третья...

Все, что последовало дальше, происходило как будто во сне. В одно и то же мгновение они устремились навстречу друг другу, а сблизившись, слились в жадном, горячем, исступленном поцелуе.

Из головы Теи мгновенно вылетели и все ее строгие принципы, и Эмилия, и страх за свое будущее. В этот момент для нее существовал лишь Пауль, лишь его обжигающие губы, сильные руки, сжимавшие ее в крепких объятиях, его пьянящий запах...

— Тея, Тея... — шептал он, переводя дыхание. — Я безумно тебя хочу... Я мечтаю о тебе каждый день, каждую ночь...

Его слова отдавались в ее душе сладостно щемящей болью. Она гладила его мужественное лицо, озаренное страстью, его шею, грудь...

— Я тоже... Тоже тебя хочу... — сорвалось с ее губ в ответ на его признания.

Он с легкостью поднял ее на руки и отнес на кровать. От предвкушения неземного блаженства и вместе с тем от страха у нее все дрожало внутри. Ее живот едва не разрывало от наполнявшей его тягучей влаги, ее соски напряглись и жаждали высвободиться из плена одежд и коснуться его плоти.

— Пауль... — застонала она, когда, расстегнув молнию на спинке ее платья, он рывком сорвал его с нее и принялся покрывать поцелуями и нежно покусывать ее шею, плечи, грудь. — Пауль, Боже мой, как же здорово...

Она не заметила, как в какой-то момент он умело расстегнул замысловатую застежку ее кружевного бюстгальтера, почувствовала лишь, что ее грудь обдало прохладой, и тут же замерла от восторга, когда он прильнул к ее соску и начал ласкать его языком.

Действуя будто в полузабытьи, она дрожащими от неутоленной страсти руками стянула с него пиджак, расстегнула пуговицы рубашки и ремень на брюках. Он скинул их за секунду и прижался своей смуглой, мускулистой грудью к ее груди — мягкой, белоснежной.

Когда его руки коснулись ее трусиков, она на мгновение напряглась и инстинктивно сдвинула ноги.

— В чем дело? — прошептал он ей в ухо, прерывисто дыша. — Ты передумала?

Она облизнула пересохшие губы.

— Нет...

Он вошел в нее осторожно, смакуя каждое мельчайшее мгновение их соединения. Она вскрикнула — от боли и наслаждения — и вновь замерла, потрясенная сотней новых, невероятно ярких ощущений, заполнивших каждую клеточку ее разгоряченного тела...

Ошалелые от ни с чем не сравнимого блаженства, они долго лежали, держа друг друга за руки и тяжело дыша.

Первым молчание нарушил Пауль.

— Ты не спала с Кристофером... — пробормотал он хрипло. — Теперь я это точно знаю.

Голова Теи работала с трудом. Ее мозг еще обволакивал густой туман пережитой страсти, мысли путались.

— Кристофер не хотел со мной спать, — прошептала она, лишь по прошествии нескольких секунд понимая, что как-то неудачно выразилась.

Надо было сказать: нам и в голову не приходило спать друг с другом или что-нибудь в этом духе, лениво подсказал ей разум, и она уже открыла было рот, чтобы исправить свою оплошность, но тут же захлопнула его, напуганная резкими, бьющими по самому сердцу словами Пауля:

— Так, значит, Кристофер не хотел с тобой спать? А ты? Ты до сих пор о нем мечтаешь? — Он рассмеялся злым колючим смехом. — Наверное, сотню раз представляла себе, что именно мой братец лишит тебя девственности? К твоему великому сожалению, это сделал я!

Он вскочил с кровати и принялся поспешно одеваться.

— Пауль, я просто неудачно... — торопливо проговорила Тея.

— Я не желаю тебя слушать! — рявкнул Пауль, краснея. — Ты пьяна и совершенно не понимаешь, что несешь и что делаешь!

Тея отчаянно закрутила головой, задыхаясь от обиды и боли.

— Нет, я вовсе не пьяна... Пожалуйста, перестань нервничать, вернись в кровать и давай побеседуем спокойно.

Пауль опять рассмеялся, так же враждебно и пугающе.

— Нет уж, я не дурак! И не намереваюсь возвращаться в твою кровать! Не хочу повторять только что совершенной ошибки!

Он застегнул пуговицы на рубашке, перекинул через плечо галстук и пиджак и решительно направился к двери, бросая на ходу:

— Побеседуем утром, когда ты протрезвеешь!

Оставшись одна, Тея уткнулась лицом в подушку и безутешно разрыдалась.

Я знала, что не должна с ним связываться, знала! — думала она, содрогаясь всем телом. Надо было уйти из этого проклятого дома еще вчера утром! Позвонила бы кому-нибудь из друзей, попросила бы пожить у них, пока не найду работу и жилье... Нет же! Я понадеялась неизвестно на что и осталась! Сама во всем виновата, сама, сама, сама...

Через час, выплакав все слезы, она поднялась с кровати, подошла к зеркалу и, глядя на свое отражение, вытерла лицо освежающей салфеткой, расправила свои хрупкие плечи и твердо сказала самой себе:

— Я уйду сегодня же. Сейчас.

 

14

— Мисс Джеферсон, мы выписываем вас! — объявил доктор Флэш, поправляя на носу очки в толстой коричневой оправе из пластмассы. — Теперь ваше здоровье и здоровье малыша в полном порядке.

Тея взволнованно заправила за уши волосы.

— В полном?

Доктор улыбнулся.

— Кровопотеря была незначительной, вы прошли необходимый курс лечения, и теперь — мы уверяем вас — ваше здоровье в норме.

Тея, настроившая себя на худшее, с облегчением вздохнула.

— Значит, я уже сегодня могу возвращаться домой? — спросила она обрадованно. Больничная атмосфера за эти дни надоела ей до чертиков.

— Конечно, вы можете отправляться хоть сейчас, — ответил Флэш. — Ни о чем не беспокойтесь. Если почувствуете недомогание, обращайтесь к своему терапевту. Желаю всего самого наилучшего.

Собрав свои вещи, Тея вышла из палаты и побрела по светлым больничным коридорам к выходу. Повсюду на пути ей попадались беременные женщины.

Неужели скоро и я так раздамся, размышляла она, глядя на переваливающуюся с ноги на ногу брюнетку с огромным животом, сопровождаемую куда-то медсестрой. Буду круглой и смешной.

Ее губы тронула улыбка.

Она улыбнулась еще шире, свернув направо и увидев мужчину, усаживающего свою беременную жену на диванчик у кабинета врача. Казалось, он боится на нее дышать. Его взгляд, прикованный к ее основательно округлившемуся животу, наполняли трогательная нежность и любовь.

Вот так оно должно быть, печально подумала Тея, и улыбка исчезла с ее губ. Хорошо, когда мужчина и женщина вместе ждут своего ребеночка, любят его с самого момента зачатия, вдвоем готовятся к его появлению на свет. У моего малыша есть только я...

Она вздохнула и плотно прижала руки к еще плоскому животу, словно давая своему ребенку понять, что постарается любить его и заботиться о нем так, что он не почувствует себя обделенным.

Стараясь больше не смотреть в сторону счастливой парочки, она быстро приблизилась к лифту, спустилась на первый этаж и вышла на улицу.

Этот февраль радовал белфастцев обилием солнечных дней. Вот и сегодня погода была ясной и безветренной. Тея, соскучившаяся в больнице по свежему воздуху, тут же повеселела.

Вот уже несколько недель она жила в двух небольших комнатках, которые ей помогла найти невестка покойной тети, Ирен. Именно к Ирен, с которой они всегда прекрасно ладили, Тея и пришла, сбежав от Пауля.

Родителям она до сих пор не сообщила ни о том, что у нее нет работы, ни о беременности — не хотела беспокоить их раньше времени.

Приехав домой, приняв душ, переодевшись и выпив чашку чая, она направилась в ближайший супермаркет купить кое-что из продуктов. Счастливая парочка, попавшаяся ей на глаза в больнице, давно вылетела у нее из головы. На смену мыслям о ней пришло множество других.

Она размышляла о том, что завтра с утра займется поисками какой-нибудь временной работы, что теперь ей следует придерживаться рекомендованной врачом диеты, что, если дела будут складываться совсем уж неудачно, придется уехать в Глазго, к родителям. Они давно и настойчиво звали ее к себе.

По семье она, конечно, скучала и прекрасно знала, что мама из-за переживаний за свою старшую дочь, оставшуюся в неспокойном Белфасте, который год почти не спит по ночам. Но уезжать отсюда именно теперь было для нее равносильно добровольному уходу из жизни, ведь здесь жил Пауль — ее любовь, отец будущего ребенка.

Расплатившись за продукты в кассе, она в глубокой задумчивости вышла с пакетами на улицу и, не обратив ни малейшего внимания на богато одетую женщину, остановившую на ней внимательный взгляд, направилась к автобусной остановке.

За это письмо Тея, в последние несколько дней перед тем, как лечь в больницу, садилась много раз. Ей хотелось написать его как можно более лаконично и по-деловому, но подходящие слова никак не шли ей в голову.

Сегодня она решила во что бы то ни стало справиться с этой сложной задачей и, вернувшись из супермаркета и перекусив, немедленно принялась за дело.

В необходимости сообщать Паулю о своей беременности она сомневалась лишь в первые дни. Ей представлялось, как он воспримет это известие, и на душе у нее становилось страшно и больно.

Нет-нет! Я ничего ему не скажу, так будет лучше, думала она со слезами на глазах.

Но ведь Пауль имеет право знать о том, что скоро станет отцом! — возражал ей голос разума. И ребенок, когда подрастет, обязательно начнет спрашивать, кто его папа и где он! Что ты ответишь?

Она долго мучилась, размышляя над тем, как лучше поступить. Звонить Паулю или встречаться с ним она не могла себя заставить. Как только в ее воображении возникала сцена объяснения, она испытывала приступ такой небывалой трусости, что не узнавала себя прежнюю — смелую, дерзкую, умеющую дать отпор любому обидчику.

Нет, если я увижу этого мужчину или услышу его голос, то и звука не смогу произнести, думала она и тут же решительно отметала эту мысль. Лучше напишу ему письмо. Объясню, что не имею к нему никаких претензий, пусть ни о чем не беспокоится.

Под вечер, когда за окном начали сгущаться сумерки, письмо наконец-то было написано. Тея еще раз прочла его, запечатала в конверт, надела пальто и сразу отправилась на почту, чтобы не откладывать отправку на завтра.

Возвращаясь домой уже в темноте, она услышала за спиной чьи-то торопливые шаги. Ее охватила тревога. Вокруг не было никого, только этот идущий позади нее человек, по всей вероятности, мужчина.

Она пошла быстрее. Незнакомец не отставал.

Он преследует меня, простучало в ее висках. Что ему нужно? Кто он такой? Грабитель? Бандит? Сумасшедший? Что мне делать?

Кровь помчалась по ее жилам с утроенной скоростью, сердце заколотилось учащенно и громко. Когда до дома оставалось рукой подать, она пустилась бежать.

Преследователь нагнал ее в считанные секунды.

Споткнувшись, Тея упала на бетонную дорожку, приземлившись на ладони и коленки. Человек схватил ее за плечи. Она оглушительно закричала, ловко извернулась, сжала пальцы в кулак, воинственно замахнулась и нанесла по злоумышленнику удар.

Он застонал, а она, воспользовавшись моментом, рванула в сторону, высвобождаясь из его рук.

— Тея, это же я!

— Ты?! — Она резко повернула голову, тараща глаза и всматриваясь в человека, с которым только что боролась. Это был он, Пауль. — Я... Я подумала, кто-то за мной гонится...

— Конечно, я гнался за тобой! — воскликнул Пауль, беря ее за руку и поднимаясь вместе с ней на ноги. — Я собирался просто подойти к тебе, но ты так припустила, что и мне пришлось ускорить шаг.

— Я... не знала, что это ты... — Она подняла руки и взглянула на свои ладони.

Пауль тоже посмотрел на ее маленькие кисти, белевшие во мраке. На душе у него потеплело.

— Ты что же, решила со мной драться? — спросил он, улыбаясь.

Поняв, что ему смешно, она гордо вскинула голову.

— Я сознавала, что слабее этого преследователя, но сдаться ему без боя не намеревалась!

Пауль с восхищением вгляделся в ее глаза, поблескивающие в темноте.

Вообще-то разговаривать с ней сейчас ему было довольно сложно. Она исчезла из их дома в то утро, не сказав никому ни слова. В его душе до сих пор жила обида.

Обычно после ночи любви именно он уходил от женщин, избегая таким образом ненужных разговоров и не вселяя в сердца любовниц никаких надежд. Те зачастую просили его остаться. Тея же ни о чем не попросила, взяла и ушла сама. Он по сей день не мог с этим смириться.

— Конечно, силенок в тебе маловато, но отваги — хоть отбавляй! Уж с этим-то согласился бы самый заклятый твой враг. — Он усмехнулся.

— Не себя ли ты причисляешь к числу моих недругов? — проворчала Тея.

Пауль предпочел не реагировать на ее слова.

— Ты в порядке?

Если бы не твое появление, то я была бы в полном порядке, подумала Тея, пристальнее всматриваясь в свои расцарапанные ладони.

— По-моему, ничего серьезного... Но вот... — Она внезапно вспомнила, что в ответе не только за собственную сохранность, и инстинктивно прижала ладони к животу. От испуга за ребенка у нее закружилась голова.

Пауль обеспокоенно проследил за движением ее рук и заглянул в лицо. Даже в темноте было заметно, что оно сильно побледнело.

Он обхватил Тею за талию и спросил:

— В чем дело?

Она ничего не ответила, лишь тихо застонала.

— Тея, у тебя что-то болит? Скажи мне! — приходя во все большее волнение, потребовал он.

Она приподняла голову и с тревогой посмотрела ему в глаза.

— Я беспокоюсь не о себе...

— О чем же?

— Что, если, когда я падала, что-нибудь случилось с ребеночком? — произнесла она едва слышно.

— С ребеночком? — Пауль непонимающе покачал головой. — О чем ты...

— Я говорю о нашем малыше, — сказала она тихо.

На протяжении нескольких секунд он не двигался и ничего не говорил. Потом медленно опустил голову и уставился на ее живот.

— Ты хочешь сказать... То есть... Что ты... — Он замолчал, шумно сглатывая.

Тея прекрасно понимала его чувства. Она сама долгое время пребывала в состоянии шока, когда ей стало ясно, что их ночь любви закончилась зачатием ребенка. Но с того момента прошло достаточно много времени, и она уже привыкла к мысли, что скоро станет матерью.

— Я беременна. Мне очень жаль...

На самом деле ей не было жаль. Ничуть. Немного страшно, тревожно, — может быть, но не жаль. Эту глупую фразу она произнесла лишь потому, что чувствовала себя обязанной сказать нечто подобное.

— Пауль, я только сегодня выписалась из больницы! Не следует ли мне вернуться туда? — Она растерянно развела руками.

— Больница... Ребенок... О Боже! — Пауль закрыл лицо руками.

Тея неуютно поежилась. Она не предполагала, что ее сообщение явится для него настолько сильным ударом, и чувствовала себя сейчас виноватой.

— Может, пойдем ко мне? Я дам тебе воды или валерианки... Я живу вот в этом доме. — Она указала рукой на серое многоэтажное строение. — Ты сможешь дойти до него сам?

Пауль резко убрал ладони от лица.

— О чем ты говоришь? Естественно, я могу дойти сам хоть до твоего, хоть до своего дома!

— Мне показалось, тебе слишком плохо, — оправдывающимся тоном пробормотала Тея. — Прости, что так внезапно выдала тебе свою новость. Просто я сильно испугалась. Было бы гораздо лучше, если бы ты получил мое письмо и все узнал из него... Я только что отправила его тебе, как раз возвращаюсь с почты.

Пауль ухмыльнулся.

— Ты так печешься о моих чувствах! Я безмерно признателен, — язвительно произнес он.

— Не понимаю, над чем ты насмехаешься! — воскликнула Тея. — Я отправила это письмо, действительно решив, что так тебе будет легче узнать о моей беременности!

Он молча шагнул к ней и поднял ее на руки.

— Что ты делаешь? — завопила Тея.

— Намереваюсь отвезти тебя в больницу, — твердо ответил Пауль.

— В этом нет необходимости! — запротестовала она. — Понимаешь, в первый момент я просто очень испугалась. А теперь чувствую, что все нормально. Отпусти меня!

— Все с тобой нормально или не все, это пусть решит квалифицированный специалист, — заявил он.

— Мне хочется домой, — протянула Тея жалобно.

— Сейчас это не столь важно! — отрезал Пауль, направляясь к машине.

Его решительность заставила ее притихнуть. Она молчала всю дорогу.

Минут через пятнадцать он остановил «шевроле» у высокого белого здания.

— Куда ты меня привез? — спросила Тея удивленно. — Это не моя больница!

— С сегодняшнего дня — твоя, — безапелляционным тоном ответил Пауль, глуша мотор.

Она чувствовала, что он на нее злится. Его губы были стиснуты, взгляд устремлен вперед, брови сдвинуты. Это начинало выводить ее из себя. Готовясь внутренне к этому разговору на протяжении нескольких недель, она, естественно, не рассчитывала на то, что известие о ее беременности обрадует его, быть может, лишь тайно на это надеялась. Ей казалось, он воспримет эту новость либо с обычной холодностью, либо с раздражением. Видеть же, что он злится, сознавать, что, по его мнению, она в чем-то перед ним виновата, было для нее невыносимо.

Ведь не силой же я затащила его в свою кровать, мы занялись сексом по обоюдному желанию и согласию! — размышляла она, выходя из машины. Он ответственен за случившееся ничуть не меньше, чем я! По-моему, не помешает ему об этом напомнить!

— Послушай, — заговорила она деловым бесстрастным тоном. — Давай кое-что обсудим.

Пауль взял ее за руку и повел к входу в больницу.

— Сначала пусть тебя осмотрят и скажут, все ли нормально с ребенком, — повелительно ответил он. — Обсуждениями займемся позднее.

— Неужели тебя так волнует состояние малыша? — едко спросила Тея.

— Если бы не мое волнение за это создание, я давно придушил бы тебя, честное слово! — не поворачивая головы, ответил Пауль.

В приемной он сообщил, что желает видеть некоего доктора Грея.

Доктор Грей вышел десять минут спустя. Высокий, стройный, с темно-карими добрыми глазами и приятной улыбкой, этот человек сразу расположил к себе Тею. В особенности тем, что, поздоровавшись и назвав ей свое имя — Теодор Грей, — сразу спросил у нее, желает ли она, чтобы Пауль присутствовал при осмотре.

— Конечно нет! — ответила Тея, радуясь, что наконец-то получила право голоса.

Пауль насупился.

— Теодор, я все же хотел бы...

— Прости, дружище, ничем не могу помочь, — улыбаясь, прервал его доктор. — В данной ситуации слово дамы — закон.

Лицо Пауля исказилось от недовольства, но ему ничего не оставалось, как смириться со своим положением.

Пройдя с Теей в кабинет на втором этаже, Грей попросил ее рассказать, в чем ее проблема.

Она озадаченно вздохнула.

— Я только сегодня выписалась из больницы, но... — Тея замолчала в некотором замешательстве.

— Расскажите мне все подробно, — ненавязчиво, спокойным тоном произнес доктор.

— Насколько я поняла, вы дружите с Паулем? — взволнованно поинтересовалась Тея.

— Да. Это вас смущает?

— Смущает, — ответила она, вздыхая.

Грей улыбнулся.

— Уверяю вас, несмотря на дружбу, Пауль не узнает от меня ни слова из нашего с вами разговора.

Тея испытующе посмотрела в его темные глаза и скривила губы.

— Такой, как Пауль, вызнает у кого угодно все, что ему нужно.

Доктор негромко рассмеялся.

— Он настырный, это верно. Но даже ему не удастся заставить меня нарушить данное вам слово, поверьте.

Побеседовав с ней и проведя осмотр, Грей ушел. Буквально через пару минут в кабинете появилась полная добродушная медсестра с подносом в руках: на нем стояла вазочка с печеньем и чашка горячего чая. Эта же медсестра, едва удалившись, тут же вернулась и спросила, желает ли Тея видеть мистера Флойда. Получив положительный ответ, она с облегчением вздохнула. По-видимому, ее пугала вероятность отказа и необходимость передавать этот отказ настойчивому джентльмену.

Пауль влетел в кабинет незамедлительно. На щеке у него подрагивал мускул, волосы стояли торчком, галстук был сдвинут набок.

Увидев сидящую на диванчике за маленьким овальным столом и умиротворенно попивающую чай Тею, он пришел в еще большее расстройство.

— А мне никто даже не предложил чаю! — раздраженно заявил он, походя в этот момент на разгневанного школьника.

— Если хочешь, я попрошу принести еще чашечку, — невозмутимо предложила Тея, откусив кусочек печенья.

— Нет, спасибо! — выпалил Пауль. — Не очень-то мне и хочется. В этой больнице работают странные люди: ни у кого ничего нельзя спросить. Когда задаешь им вопрос, они мычат в ответ что-то непонятное! — Его голос звучал все более и более громко и наверняка был слышен далеко за пределами кабинета.

— Может, ты задавал вопросы, на которые никто и не должен тебе отвечать? — спокойно поинтересовалась Тея.

— Как это? — прогромыхал Пауль. — Я же отец этого ребенка!

— И все-таки. Никто, кроме меня, не обязан ничего тебе объяснять, — добавила она.

Он на мгновение замер и с шумом выдохнул.

— О Боже! А ведь ты права...

— Присядь, — предложила Тея.

Его лицо напряглось.

— В чем дело? У тебя плохие новости?

— Нет-нет, — поспешно произнесла она.

Ее слова явно подействовали на него утешающе. Он чуть опустил плечи, приблизился к кожаному узкому диванчику и сел на край, а не на стул, как предполагала Тея.

Его божественный запах моментально заполнил ее легкие. По ее спине побежали мурашки.

— Итак, что тебе сказал Теодор? — спросил он гораздо более миролюбиво.

Тея сделала очередной глоток чая.

— Со мной все в порядке. С ребенком тоже. Падение никак не отразилось на нем.

Пауль закрыл глаза и провел по лицу ладонью.

— Мне очень жаль, что... — Его слова повисли в воздухе.

Ему жаль, что с ребенком все в порядке? — подумала Тея, содрогаясь от ужаса. Может, он надеялся, что, упав, я благополучно избавлюсь от своей беременности? Нет, нет, его жесткость не настолько чудовищна! Наверное, его расстроило то, что я настолько испугалась преследования.

— Кстати, как ты оказался в моем районе? — спросила она. — Ведь не случайно же?

Пауль покачал головой.

— Сегодня Эмилия была в тех краях и видела, как ты выходила из супермаркета.

Тея несколько неестественно улыбнулась.

— Эмилия? Как она поживает? — Разговаривать об этой женщине ей хотелось сейчас меньше всего на свете. Но было необходимо делать вид, что данная тема ее ничуть не смущает. Эту женщину Пауль любил. Тот факт, что он разок переспал с ней, с Теей, ничего не менял.

— У Эмилии все отлично, — ответил он, вспоминая, как, услышав упоминание о Tee, бросил Эмилию вместе с компанией друзей в кафе, где они вместе обедали. — Когда она сказала, в каком именно месте тебя видела, я тут же туда направился.

Тея изумленно пожала плечами.

— Ты поехал к супермаркету? Но от него до моего дома целая автобусная остановка...

— Я сразу выяснил, что жилые дома располагаются только южнее этого магазина. К северу от него находятся какие-то предприятия, к западу — стадион, к востоку — рынок. Я остановил нескольких прохожих, описал им твою внешность, но никто не смог сказать мне ничего определенного. Я решил, что буду просто тебя ждать.

Тея изумленно приоткрыла рот. Рассказ Пауля казался невероятным.

— Вот и дождался, — добавил он. — Кстати, очень хорошо, что я встретил тебя именно в тот момент. После падения было просто необходимо тебя обследовать. А сама ты не поехала бы в больницу.

Тея сдержала улыбку. Если бы не Пауль, она вообще не упала бы, но, по-видимому, он сейчас об этом не подумал. Однако у него был настолько взволнованный вид, что высказывать свою мысль вслух и тем самым приводить его в еще большее смятение она не стала.

— Какой срок твоей беременности? — спросил он, вновь переводя взгляд на ее живот.

— Сам посчитай! — ответила Тея, поджимая губы.

Естественно, он не помнит, когда мы занимались с ним любовью, подумала она с горечью. Для него это событие было очередным ничего особенного не значащим развлечением. А для меня...

— Семь недель, — произнес Пауль, прерывая ход ее мрачных мыслей.

Тея вскинула голову, устремляя на него полный удивления взгляд. Он, догадавшись, о чем она только что размышляла, сузил глаза.

— Неужели ты считаешь, что я в состоянии забыть, когда именно со мной произошло событие, о котором я сожалел все это время?

От обиды у Теи защемило грудь.

Узнав о ребенке, он, наверное, вообще проклял ту ночь, подумала она. Надо скорее объяснить ему, что я не собираюсь требовать от него ни моральной, ни материальной поддержки, пусть не переживает.

— Почему ты сбежала в то утро, ни слова никому не сказав? — спросил Пауль, понизив голос.

Тея прищурилась.

— Ты заявил тогда, что не желаешь повторять допущенной ошибки, — произнесла она медленно и отчетливо. — Я ушла по той же самой причине.

Пауль посмотрел на нее возмущенно. Крылья его носа расширились, брови слились в сплошную ломаную линию.

— Неужели ты думаешь, что я мог силой заставить тебя еще раз заняться со мной сексом?

Тея покачала головой и — как ни неуместно это выглядело в данной ситуации — оглядела его мощные плечи и руки с нескрываемым восхищением.

— Нет, я боялась, что сама не сдержусь и попытаюсь вновь тебя соблазнить.

Последовало напряженное молчание.

Ты совсем с ума сошла! — мысленно выругала себя Тея. Собиралась общаться с ним исключительно по-деловому, а сама выкидываешь такие фокусы!

Она поспешила исправить свою оплошность:

— Нам обоим требовалось время на то, чтобы во всем разобраться. Вот я и исчезла ради обоюдного блага.

— А спросить, что я думаю о произошедшем, ты не догадалась? — грозно и требовательно спросил Пауль. — Или тебе не было до моего мнения никакого дела?

— Я прекрасно знала, что ты думаешь, — ответила Тея.

— Ошибаешься! — Она и глазом не успела моргнуть, как он склонился к ней и, взяв ее за подбородок, приподнял ее голову. — Тебе пора забыть о своей прошлой жизни, Тея, — заговорил он волнительно и с чувством. — Особенно сейчас, когда ты ждешь нашего ребенка.

Она приоткрыла рот, намереваясь уточнить, о чем речь, но он не дал ей такой возможности.

— Я все отлично понимаю: тебе кажется, что те эмоции, которые ты испытывала и до сих пор испытываешь в отношении Кристофера, — настоящая любовь. Но это не так, я уверен, — стал убеждать ее он. — Ты увлеклась им, будучи еще ребенком, тебя привлекли в нем взрослость, недосягаемость и слава. А еще ты скучала по уехавшему отцу. Вот и хотела, чтобы рядом с тобой был мужчина-родитель, человек гораздо старше тебя.

Тея закрутила головой, отказываясь верить в то, что он настолько превратно понимает ее отношение к Кристоферу.

— Но я не...

— Я знаю, что тебе трудно взглянуть правде в глаза, но это необходимо, — продолжил он, перебивая ее. — Наверное, ты считаешь, что осквернишь его светлую память, если переключишься на другого, более подходящего тебе человека... То есть на меня. Кристофер был твоим любовником лишь в фантазиях. Но ты живая здоровая женщина и не можешь всю жизнь довольствоваться только мечтами. Тебе нужен мужчина из крови и плоти, мужчина, который в состоянии сделать твою жизнь более полноценной, более яркой. Ты нуждаешься во мне, Тея!

Он взглядом заявил ей, что запрещает подвергать его утверждение сомнению.

Тея смотрела на него в полной растерянности и ничего не понимала.

— Я втемяшил себе в голову, что вы были любовниками, и поэтому сгорал от ревности. — Пауль отпустил ее подбородок и отвел взгляд в сторону. — Я ревновал тебя к собственному брату и из-за этого ненавидел себя. А впоследствии, не в силах справиться ни с этой идиотской ревностью, ни с ненавистью, стал во всем обвинять тебя! Мне стыдно, Тея, ужасно стыдно...

Ей казалось, что она смотрит какой-то дурацкий фильм, где половина из его персонажей — сумасшедшие. Надо же, этот мужчина был твердо убежден, что она до сих пор любит его брата, и ничего другого не хотел слышать. Боже, какая нелепость!

Пауль порывисто обхватил руками голову, топя пальцы в своих темных взъерошенных волосах. На его лицо легла тень, глаза потемнели.

Тея видела, что он страдает, и не верила своим глазам. Она всегда думала, что его душа как-то по-другому устроена. Что терзания, а уж тем более раскаяние и самобичевание вообще ему не свойственны.

Охваченная каким-то смешанным чувством, некоторое время она молча смотрела на него. Потом, ощутив вдруг острую потребность помочь ему, обняла его своими изящными руками за широкие плечи.

В первое мгновение он сильно напрягся, а затем расслабился и положил ладонь на ее маленькую теплую кисть.

С минуту они не двигались и не произносили ни звука, — молча наслаждались близостью друг друга.

Тея, немного пришедшая в себя, воспроизвела в памяти все, что он только что ей сказал.

— Значит, ты ревновал меня? — спросила она тихо, нарушая тишину.

Пауль повернулся и ловко усадил ее к себе на колени. Она с любованием принялась рассматривать черты его лица. Оно все еще было напряжено, но не так сильно, как несколько минут назад. К тому же на нем уже не так ярко отражалось его безумное смятение. По крайней мере, ей так показалось.

— Неужели ты не понимала, что от этой ревности я просто теряю голову? — спросил он недоуменно.

— Не понимала, — прошептала она.

— Ты должна выйти за меня замуж. — Теперь в его голосе вновь прозвучали повелительные нотки.

Тея грустно улыбнулась.

— Не могу. — Не в силах противостоять соблазну, она нежно провела пальцем по его щеке.

— Понимаю, — произнес Пауль. — Ты думаешь, что не сегодня-завтра я протяну ноги.

Тея ахнула, ее рука безвольно опустилась вниз. Пару мгновений она в ужасе таращилась на него, потом опять подняла руку и крепко прижала ее к его губам.

— Не смей говорить такие слова, слышишь?

Он принялся целовать ее тонкие длинные пальцы, один за другим. В тот момент, когда очередь дошла до пятого, у Теи от разыгравшихся в голове отвратительных мыслей все поплыло перед глазами.

— Я прошел медицинский осмотр, — тихо сказал Пауль. — На прошлой неделе получил заключение: я здоров как бык и могу строить на будущее наполеоновские планы.

Она обхватила его за шею, не в силах подавить в себе приступ бурной радости. Ее глаза наполнились слезами.

— Нашей женитьбе ничто не препятствует, — с нежностью прошептал ей на ухо Пауль.

Тея разжала руки и взглянула на него своими покрасневшими глазами.

— Но ведь ты не хочешь обзаводиться семьей? Ты сам так сказал.

— Это было давно, — ответил Пауль. — Теперь все изменилось.

— Это было не так уж и давно, — возразила Тея, вздыхая. — А вступать в брак только из-за беременности — глупо. В наши дни так поступают лишь единицы.

— Мне наплевать на то, кто и как поступает в наши дни, — раздраженно заявил Пауль. — Я собираюсь стать для своего ребенка законным отцом!

Тея сглотнула, смачивая пересохшее горло.

— Уверена, мы обо всем сможем договориться. Кстати, за твое здоровье я искренне рада.

Пауль бросил на нее негодующий взгляд.

— Итак, слушай и запоминай. Я отец ребенка, которого ты ждешь! Мы поженимся, даже если мне придется насильно тащить тебя к алтарю!

— А как же Эмилия? — спросила Тея.

— При чем тут она? — нахмурился Пауль.

— Как это при чем?

Тея прекрасно знала, что в его представлении обилие сексуальных партнеров — обычное явление. О любви он скорее всего толком ничего не знал. К ней, к Tee, его привлекло желание завладеть тем, чем, как ему казалось, владеет брат.

Вскоре он ко мне привыкнет, пресытится мной и захочет новых впечатлений, подумала она. Если я стану его женой, то не смогу этого вынести.

— Видишь ли, мы абсолютно по-разному смотрим на жизнь, потому-то нам и противопоказано создавать семью, — пробормотала она. — Ты с легкостью воспринимаешь сексуальное непостоянство, а я приверженка старомодных взглядов и считаю, что жениться можно только по обоюдной любви и при наличии глубокого взаимного уважения.

Пауль помрачнел.

— Да, мы только что выяснили, что ты не любишь меня и не уважаешь. И это неудивительно, особенно после того, как я соблазнил тебя, даже не подумав о предохранении. Тем не менее я отец твоего ребенка и... И очень хочу стать твоим мужем, чтобы заботиться о вас обоих. Если ты готова попытаться забыть о прошлом...

— Я не намереваюсь о нем забывать! — перебила его Тея. — Буду хранить все, что запечатлелось в моей памяти, настолько долго, насколько сумею. А тебя... Я уважаю тебя, Пауль, уважаю и люблю... Безумно люблю...

— Между прочим, Эмилия и Генри в следующем месяце снова поженятся, — проговорил Пауль с отстраненным видом, по всей вероятности не услышав ее последних слов. — Если ты читаешь бульварную прессу, то, наверное, читала об этом.

Внезапно он на мгновение замер, пересадил Тею со своих коленей на диван, а сам вскочил на ноги.

— Мне очень жаль, что Эмилия... — начала было Тея.

— Ты сказала... что любишь меня? — прокричал он, впиваясь в нее горящим взглядом.

Тея побледнела.

— Я не имела в виду именно это...

— Не обманывай меня, — прошептал он, не сводя с нее глаз.

— Ладно, — сдалась Тея. — Ты прав. — Ее щеки покраснели. — Но... Не знаю, почему я это сделала...

— Наверное, потому, что в моем присутствии лишаешься способности здраво мыслить, — подсказал Пауль. Его губы расплылись в игривой самодовольной улыбке.

— Ты невыносим! — вспылила Тея.

— И все же ты сейчас же меня поцелуешь. — Он наклонился, протягивая ей руки.

Околдованная страстью, наполнившей его взгляд, Тея стала медленно к нему приближаться, но, испугавшись, что опять допустит непоправимую ошибку, вновь отпрянула.

— Однако с Эмилией ты, наверное, до сих пор... — выпалила она, вспоминая, что никогда не сможет привыкнуть к его свободному образу жизни.

Пауль рассмеялся. — Дорогая моя, мы с Эмилией давным-давно всего лишь друзья. Я попросил ее покрутиться перед тобой в качестве моей подружки из чистого желания попытаться и тебя заставить ревновать.

Тея изумленно покачала головой.

— Вот это да! А ведь твои старания были абсолютно напрасны. И ревность тоже. Я никогда не любила Кристофера, вернее любила, но не так, как женщина любит мужчину. Я видела в нем друга, помощника, старшего товарища — не более того.

Пауль схватил ее за руки, притянул к себе.

— Милая моя, неужели это правда? А я, болван, локти себе кусал! — Он помолчал, вглядываясь в самые глубины ее светло-карих глаз. — Я влюбился в тебя в первое же мгновение... Но даже себе самому боялся в этом признаться!

Тея слушала его, затаив дыхание. Ей казалось, она слышит не обычную человеческую речь, а прекрасную музыку.

— Приглашая тебя в наш дом, я убеждал себя, что ты нужна детям, — продолжил Пауль. — В действительности я сам остро в тебе нуждался, хотел, чтобы ты постоянно была где-то рядом, понимаешь? Когда ты ушла, мне почудилось, что над землей нависла черная туча, мне стало страшно...

Страшно? — мысленно спросила Тея, не веря собственным ушам. Такого не могло быть...

— Мне захотелось тут же разыскать тебя, — продолжил Пауль, — но я передумал. Я даже не знал, есть ли у меня будущее, и ничего не мог тебе предложить. На прошлой неделе, когда выяснилось, что со мной все в порядке, я сразу начал поиски, но они не принесли абсолютно никаких результатов. Я пребывал в отчаянии до тех пор, пока Эмилия не сказала сегодня, что видела тебя. Я так обрадовался, что захотел расцеловать ее.

Тея с шутливой строгостью сдвинула брови.

— Надеюсь, ты этого не сделал?

Пауль расплылся в улыбке.

— Не успел, потому что сильно торопился.

— Вот и отлично! Мне бы не хотелось, чтобы ты целовал других женщин, — проворчала она. Пауль не сдвинулся с места. — А вот меня — всегда пожалуйста.

Он в считанные доли секунды приник к ее губам. Последовавший поцелуй напрочь лишил ее способности соображать. Они жадно целовались на протяжении нескольких минут, топя в своей страсти страдания одиночества, пережитые обоими за последние несколько недель.

— Теперь ты никуда от меня не сбежишь, я не позволю, — прошептал Пауль, переводя дыхание.

— Я и в прошлый раз не хотела уходить, но была слишком растеряна и напугана. Мне показалось, я сделала что-то не так, — тихо произнесла Тея, опуская голову.

— Милая моя, ты была божественна! — горячо заверил ее Пауль. — О такой, как ты, я мечтал всю свою жизнь. Ты красивая, естественная, обольстительная...

— Только не перехвали меня, — прервала его Тея, смущенно краснея.

— Я не боюсь этого! — Он опять прильнул к ее губам и поцеловал. Из его груди вырвался сдавленный стон. — О, если бы мы были не в этой чертовой больнице!

Тея пожала плечами.

— А нас никто здесь и не держит. Доктор сказал, что со мной все в порядке. Мы оба здоровы! Вернее, мы все трое здоровы!

Пауль схватил ее за руки.

— Тогда бежим отсюда поскорее, или я точно сойду с ума!

 

Эпилог

Тея стояла у зеркала, рассматривая свой округлившийся животик. До родов оставалось четыре месяца, а ей уже не терпелось взглянуть на то чудо, которое жило и развивалось в ее утробе.

— Ты будешь самым счастливым ребеночком на свете, — бормотала она, разговаривая с еще не родившимся малышом. — Все будут любить тебя: и мама, и папа, и дедушки и бабушка, и двоюродные брат с сестричкой, и дяди с тетей.

Ей поочередно представились лица родных и близких и то, как они обрадуются появлению на свет их с Паулем ребенка. Мать прореагировала на новость о ее беременности бурей восторга, отец сразу объявил, что хочет непременно внука, Арнольд растрогался так, что чуть не заплакал.

На свадьбу Теи и Пауля, сыгранную месяц назад, приехала из Глазго вся семья невесты. Давно не видевшаяся с родственниками, Тея радовалась этой встрече всем сердцем. Единственное, что ее смущало, так это вид матери. В каштановых волосах Виктории появились седые пряди, глаза утратили былой блеск, морщинки вокруг них значительно углубились. Тея знала, что перемены в ней связаны отнюдь не с возрастом: Виктории было всего сорок три года.

— Я за тебя безумно счастлива, доченька, — сказала она на третий после свадьбы день, как раз перед отъездом назад, в Глазго. — Пауль ужасно мне понравился. Он тебя любит, это видно невооруженным глазом. Ты его — тоже. Лучшей судьбы для тебя нельзя и желать. Вот если бы только...

Она не договорила фразы, но Тея прекрасно поняла, о чем речь. Виктория отчаянно надеялась, что ее дочь последует однажды их примеру и уедет из Белфаста.

От маминых тревог светлое настроение, в котором Тея пребывала все это утро, омрачилось сомнениями. Теперь, готовясь стать матерью, она все больше и больше понимала, что Белфаст — не место для беззаботной счастливой жизни. С Паулем на эту тему они ни разу не разговаривали.

Окинув свой живот еще одним задумчиво-нежным взглядом, она надела просторное платье, привела в порядок волосы и вышла из комнаты с намерением разыскать Арнольда и узнать, как он себя чувствует.

Ее планы спутали попавшиеся ей навстречу в коридоре Пауль и Патрик. Лица обоих выглядели загадочно-возбужденными, глаза оживленно блестели.

Эти двое превратились в настоящих друзей, с удовлетворением отметила Тея. Она пригляделась к лукавому выражению их лиц и спросила:

— Откуда это вы? И почему находитесь дома, а не в школе и не на работе?

— У нас потрясающая новость, — в один голос ответили Пауль и Патрик.

Тея рассмеялась.

— Поэтому вы решили забросить все дела?

— Наша новость касается самого важного для всех нас дела, любовь моя! — объявил Пауль торжественно.

Патрик уверенно кивнул, подтверждая его слова.

— Может, пройдем в гостиную, и вы там поделитесь со мной своим секретом? — спросила Тея, умиленно улыбаясь.

— Конечно! — воскликнул Пауль. — Патрик, сбегай, позови деда. Он тоже должен услышать это известие.

Когда спустя несколько минут все собрались в гостиной, Пауль, переглянувшись с Патриком, извлек из портфеля большой конверт и вытащил оттуда пачку крупноформатных цветных фотографий.

— Полюбуйтесь на наш новый дом! — произнес он. — Мы с Патриком сами выбирали его и целый месяц занимались улаживанием всех формальностей.

Лицо Патрика, довольного тем, что ему в этом деле отведена столь значительная роль, озарилось ликующей улыбкой.

Пауль разделил стопку фотографий пополам и протянул одну половину Tee, другую отцу.

Изображение восхитительного особняка из камня нежно-персикового цвета, окруженного огромным садом с фонтаном, беседками и скамеечками, сразило Тею наповал. У нее не могло уложиться в голове, что этот дом куплен ее мужем.

— Подожди, подожди... — пробормотал Арнольд. — Что-то я не узнаю района, в котором эта прелесть расположена...

— Она — в Рочестере! — опять хором ответили Патрик и Пауль.

Тея и Арнольд изумленно уставились на них.

Пауль приблизился к жене, сел перед ней на корточки, взял ее руки и крепко их сжал.

— Мы все скоро переезжаем, любимая! Ты родишь нашего ребенка на юге Англии, в тепле и безопасности.

Губы Теи задрожали. Она порывисто обняла мужа за шею и прошептала то, что должен был слышать лишь он один. И в тот миг трудно было бы отыскать во всем городе еще одного человека с таким же счастливым выражением лица.