Гражданская война и активизация волонтерства
Накануне войны Севера и Юга экономика США становилась все более индустриальной и урбанистической. Росло число крупных городов-метрополисов, каждый из которых стремился занять господствующее положение в окружающих их регионах, строя каналы, шоссейные и железные дороги. Но она еще не стала в полной мере национальной экономикой. Лишь немногие из этих путей сообщения пересекали границы штатов, крупный капитал был редким явлением и имел местное значение, исключая те проекты, в которых был заинтересован европейский капитал. Большинство товаров и услуг производилось на небольших местных предприятиях и их поставки обычно не выходили за границы штатов и регионов.
Единственным исключением были отрасли, связанные с переработкой хлопка и зависящие от основанного на рабстве плантационного сельского хозяйства. «Король-хлопок», как его тогда называли, оказывал мощное влияние на остальные отрасли экономики – транспорт, строительство, торговлю и финансы, причем не только на Юге, но и на Севере. Основанная на рабстве индустрия хлопка и составляла тогда национальную экономику США. Многие крупные состояния филантропов Бостона, Нью-Йорка и Филадельфии были созданы при прямом или косвенном участии рабовладельческой экономики. Рабство в Америке существовало с колониальных времен, но к концу 18 века многие жители молодой республики, в том числе ее лидеры, прежде всего южанин Джефферсон, ожидали, что оно постепенно отомрет из-за низкой эффективности.
Все резко изменилось с изобретением в США хлопкоочистительной машины, позволявшей доводить грубый американский хлопок до кондиций, приемлемых для бурно растущей текстильной промышленности Англии, которая ввозила до этого более дорогой хлопок из Индии. Беспрецедентный рост спроса на американский хлопок в Европе и реорганизация плантаций на Юге США на выращивание хлопка вместо табака сделали рабскую экономику сказочно прибыльной. Из-за бурного развития ткацких фабрик в самих США плантационное рабство получило ещё один стимул для своего роста. Хотя ввоз новых рабов был запрещен еще в 1808 году, их численность неуклонно росла. Если в 1800 году на Юге было около 1 миллиона рабов, то к 1860 году здесь уже находилось 4 миллиона чернокожих, и этот скачок был достигнут за счет «разведения рабов» на месте. Ряд штатов, специализируясь на вновь возникшей «индустрии» выращивания новых рабов в семьях прежних рабов, имели прибыль даже большую, чем при выращивании хлопка на рабских плантациях.
С этих пор в стране начались ожесточенные дебаты. Уже не столько об отмене рабства на Юге, диктуемого Конституцией с ее равенством прав человека, так же, как и христианской доктриной равенства всех людей перед Богом, сколько об основаниях для его распространения в новых штатах на Западе и Юге. Эти не утихавшие всю первую половину 19 века публичные дебаты были на время приглушены двумя законодательными федеральными компромиссами. В 1820 году состоялся «Миссурийский компромисс», по которому рабство севернее 36-й параллели запрещалось. Наряду с Миссури, принятым в США в качестве рабовладельческого штата, в Союз был включен и свободный от рабства штат Мэн. В 1854 году новое обострение конфликта привело к отмене «Миссурийского компромисса» и принятию взамен «Компромисса Канзаса и Небраски». Белое население этих территорий, преобразуемых в штаты, получило право решить вопрос о допущении или запрещении у себя рабства. Последний компромисс, нарушив равновесие между северными и южными штатами, привел вскоре к новому обострению борьбы сторонников рабства и его противников (аболиционистов), приведшей в итоге к Гражданской войне Севера и Юга.
***
Основанная на рабстве индустрия хлопка была не только источником политических и социальных конфликтов. Она также рождала огромное богатство. Связанные с ним крупные филантропические пожертвования создали обильную почву для развития добровольческих ассоциаций. Они, конечно, приняли активное участие в столкновениях вокруг рабства. Многие видные американцы, особенно из северных штатов, озабоченные нарастающим конфликтом республиканской Конституции и рабства, издавна создавали антирабовладельческие ассоциации, занимавшиеся активной агитацией за его отмену. Б. Франклин был одним из организаторов «Пенсильванского общества за отмену рабства», созданного сразу после революции. В 1787 году освобожденные черные рабы организовали в Филадельфии «Свободное африканское общество» (Free African Society), филиалы которого вскоре появились в Бостоне, Нью-Йорке и Ньюпорте.
В 1816 году группа влиятельных американцев, среди них будущие президенты Джеймс Монро и Эндрю Джексон, сенаторы Дэниел Уэбстер и Генри Клей, организовали «Американское колонизационное общество» – АКО (Society for the Colonization of Free People of Color of America). От него поступил проект переселения освобожденных рабов в Африку. Этот проект получил поддержку и от чернокожих лидеров, и от членов Конгресса США, его одобрили даже многие видные рабовладельцы. В состав АКО входили, в основном, квакеры, горячо поддерживающие аболиционизм, но также и те рабовладельцы, что желали избавиться от освобождённых негров, вредно, по их мнению, влияющих на подавляющее их большинство, остающееся в рабстве.
Обе, казалось бы, мало совместимые группы, нашли общий язык, и АКО предприняло первые переселения свободных рабов. Для финансирования были использованы частные пожертвования рожденного в смешанном браке квакера-аболициониста и богатого судовладельца из Новой Англии Пола Каффи (Paul Cuffee, 1759–1817). Каффи был не только одним из инициаторов проекта. Он также нашел в контролируемой Британией Сьерра-Леоне землю для переселенцев, перевозил туда на своих судах первые группы бывших рабов и помогал их обустройству на месте. После смерти Каффи его дело активно продолжило АКО. Получив федеральный грант в 100 тыс. долл. Колонизационное общество приобрело в Африке землю (на территории нынешней Либерии) и начало в 1820 году регулярную перевозку черных переселенцев, доставив туда за 20 лет более 3 тыс. человек.
Однако после восстания в 1831 году негров-рабов во главе с черным баптистским проповедником Натом Тёрнером (Nat Turner), во время которого по его приказу были убиты 60 белых мужчин, женщин и детей, деятельность АКО была свернута. В южных штатах поднялась стихийная волна ответного террора, завершившаяся созданием репрессивной системы обращения с рабами. Ответом на усиление террора на Юге стал новый подъем движения за отмену рабства на Севере. Одним из его глашатаев был Уильям Л. Гаррисон (William L. Garrison, 1805–1879), видный аболиционист, социальный реформатор и журналист, которого позднее высоко оценил Л. Н. Толстой как близкого ему по духу теоретика и практика ненасильственной борьбы.
Издаваемая Гаррисоном в 1831–1865 годах бостонская газета «Либерейтор» постепенно превратилась в основную трибуну аболиционистского движения в стране. Насилию физическому, царившему на Юге, Гаррисон противопоставил «насилие словом» – свой воинствующий стиль моральной пропаганды. Гневное обличение и страстная проповедь в духе ветхозаветных пророков должны были, по его убеждению, разбудить совесть нации. Его статьи и проповеди вызывали ярость рабовладельцев Юга и их сторонников на Севере. Власти штата Джорджия предлагали 5000 долл. за его арест и заключение под стражу. В 1835 году только предусмотрительное заключение Гаррисона в тюрьму властями Бостона и последующая высылка из города спасли его от линчевания местными сторонниками рабства. Созданное Гаррисоном в 1833 году «Американское общество борьбы с рабством» (American Anti-Slavery Society, 1833–1870), у которого в 1838 году было 1350 филиалов, где состояло 250 тыс. членов, затопило почтовые отделения страны литературой против рабства. Это вынудило Конгресс принять специальный акт о запрете ее распространения отделениями федеральной почты…
***
Конфликт вокруг рабства стимулировал создание добровольческих организаций и поток филантропических вкладов, прямо нацеленных на содействие освобождению от рабства. Ярким примером тому стала так называемая «подпольная железная дорога» (Underground Railroad). Она представляла собой неформальную сеть борцов с рабством, помогавшей рабам бежать с Юга в северные штаты, а после введения в 1850 году сурового федерального закона о беглых рабах (Fugitive Slave Law) – на британские территории, составляющие нынешнюю Канаду. Это было особенно популярное направление, поскольку рабство здесь было запрещено, а длинная граница была весьма «дырявой». Сюда, как считают, доставили около 30 тысяч беглых рабов.
Инициативу организации этой «дороги к свободе», грозившей тюрьмой или смертью не только беглецам, но и их помощникам, взяли на себя еще в начале века квакеры. Позднее к ним присоединились методисты, пресвитериане и конгрегационалисты, а также группы освобожденных негров и мулатов. На этой, как правило, ночной дороге «проводник», хорошо знающий местность, переправлял одного или нескольких рабов на «станцию». Ею обычно служил дом сочувствующего «начальника станции», оттуда на другую «станцию» и так далее, пока рабы не попадали на свободную территорию. За десятилетия существования «дороги свободы», которая не могла бы действовать без тайных организаций, смелости и щедрости ее членов и прямых пожертвований богатых аболиционистов, на Север (американский и канадский) были переправлены многие десятки тысяч рабов. По одной из оценок к 1850 году «железная дорога», движение по которой стартовало в начале 19 века, переправила на Север и дала свободу примерно 100 тыс. рабов.
После Закона 1854 года, позволившего жителям новых штатов Канзас и Небраска самим решить быть ли им свободными или рабовладельческими, как аболиционисты, так и сторонники рабства отправляли сюда деньги, оружие и снаряжение для противоборствующих групп. Среди были и террористические банды. Со стороны аболиционистов одну из таких банд возглавил Джон Браун (John Brown, 1800–1859), позднее повешенный в Вирджинии за организацию вооруженного восстания рабов. Молодой рабовладелец Уильям Квонтрилл (William C. Quantrill, 1837–1865) возглавил подобную банду со стороны защитников рабства. В годы Гражданской войны Квонтрилл стал лидером партизанских отрядов южан, наводивших ужас на жителей свободных регионов. Это были не столь частые в Америке случаи, когда использование ассоциаций и филантропии было доведено до крайностей радикализма и терроризма, неизбежных в условиях надвигающейся Гражданской войны.
***
Усиление гражданской активности вокруг вопроса о рабстве способствовало, по словам П. Холла, «национализации публичной жизни» в стране. Он имеет в виду перемещение этой активности снизу на уровень национальных ассоциаций и политических организаций, появлению многочисленных изданий и публикаций, обращенных к общеамериканской аудитории и требующих от федеральных властей, наряду с отменой рабства, проведения и других социальных реформ.
Среди последних особенно значительным было движение за гуманное обращение с душевнобольными из бедных семей. Его возглавила Доротея Дикс (Dorothea L. Dix, 1802–1887) из Новой Англии. Она известна американцам не только заслугами в этом движении. Будучи суперинтендантом медицинских сестер армии северян в годы войны, Дикс велела сестрам оказывать помощь всем раненым на полях сражений – как северянам, так и южанам. У нее было тяжелое детство в семье алкоголиков и собственный душевный срыв в молодости, что во многом определило ее милосердное и социально активное поведение в дальнейшем. Тому же способствовала ее поездка Дикс в Англию, где она, проживая в квакерской семье известных социальных реформаторов, познакомилась с тем, как здесь с участием Палаты общин и правительства решалась проблема душевнобольных бедняков.
Все это подвигло ее в 40-е годы 19 века на «крестовый поход» за решение этой проблемы в США. Объездив со своей социальной миссией многие штаты, Дикс добилась наибольшего успеха в Луизиане. Она убедила власти штата и ряда округов, а также общинных активистов и богатых людей приступить к организации контролируемых правительством и общественностью публичных психиатрических госпиталей. Эта мера, как тогда полагали, должна была значительно улучшить положение душевнобольных, которых обычно отдавали в чужие семьи или в частные заведения, где с ними нередко жестоко обращались.
Вслед за тем она начала лоббировать Конгресс. В результате усилий Дикс и других активистов в 1854 году был принят закон, выделяющий штатам более 12 млн. акров федеральной земли, доходы от которых помогли бы им строить дома и лечебницы не только для душевнобольных, но также для слепых, глухих и немых. К огорчению не одной Дикс, но и всех, кто стремился облегчить участь этих несчастных, президент Франклин Пирс (Franklin Pierce, 1804–1869) наложил на закон вето, заявив, что он «…не находит никаких оснований в Конституции, для того чтобы превратить федеральное правительство в главного благотворителя всех Соединенных Штатов». Печально знаменитое «вето Пирса» обозначило тот консервативный подход федеральных властей к ответственности за социальную поддержку бедных и несчастных, который выдерживался вплоть до начала 20 века. Эта социальная проблема по-прежнему осталась заботой семей, местных властей, общин и, конечно, частной благотворительности.
***
Консерватизм федеральных властей в социальной политике и в их отношении к филантропии отчетливо проявился и в противоположной ситуации, когда Конгрессу, как высшему представительному учреждению страны, предложили принять частное пожертвование для использования в интересах всего общества.
В 1828 году незаконнорождённый сын британского аристократа Джеймс Смитсон (James Smithson, 1764–1829), посвятивший жизнь исследованиям в химии и минералогии (это он открыл минерал «смитсонит», названный так в его честь) и унаследовавший от матери крупное состояние, написал завещание, до сих пор полное загадок. В нем Смитсон сообщал, что в случае своей смерти, он оставляет богатство племяннику, но, если у того не будет наследников, оно должно быть подарено правительству США, чтобы «основать в Вашингтоне учреждение под названием Смитсоновский институт для приращения и распространения знаний среди людей». Когда в 1835 году племянник Смитсона умер, не оставив наследников, Конгресс «от имени американского народа» обещал принять его наследство, составившее по тогдашним оценкам 0,5 млн. долл.
Лишь спустя три года после того, как британский суд отклонил иск родственников Смитсона, 11 ящиков со 100 тысячами золотых монет, а также его библиотека и коллекция минералов прибыли в Вашингтон. Конгрессу, однако, потребовалось еще 10 лет упорных дебатов, чтобы решить, следовало ли принимать этот дар, имелись ли для этого законные основания и можно ли исполнить волю донора-иностранца, никогда не бывавшего в США.
Одни законодатели, и больше всего, южане, а среди них ярый защитник рабской экономики и националист Джон К. Кэлхаун (John C. Calhoun, 1782–1850), оспаривали не только право Конгресса принять этот зарубежный дар, но и основать институт, носящий имя частного лица из враждебной Британии. Другие же, в их числе сенатор из Бостона Джон К Адамс (John Q. Adams, 1767–1848), 6-й президент США, горячо одобряли подобное филантропическое начинание. Они видели в создании института, наконец-то основанного в 1846 году, огромный стимул для развития столь нужных молодой стране научных исследований.
Историки до сих пор не пришли к единому мнению о мотивах эксцентричного дара Смитсона. Однако сам он в одной из статей, опубликованной Смитсоновским институтом в 1857 году (еще до пожара 1865 года, уничтожившего его дневники), косвенно обозначил в качестве мотива жажду бессмертия, чем бы она ни была обеспечена – научной ли его славой или продуманной щедростью. «Он [Джеймс Смитсон] письменно заявляет, что, хотя в его венах течет лучшая кровь Англии, – писал он, – не поэтому его имя будет жить в памяти потомков, в то время как титулы графов и герцогов Нортумберлендов и Перси исчезнут или будут забыты». Предсказание Смитсона, подкрепленное щедрым пожертвованием, вполне исполнилось. В наше время Смитсоновский институт – самый крупный в мире музейный комплекс: 16 музеев, 4 исследовательских центра, обширная сеть научных библиотек, издательств, популярных и научных журналов.
***
Хотя федеральное правительство весьма медленно осознавало собственную роль в публичной жизни, оно стало в этот период исключительно эффективным в создании условий, поощряющих неправительственные организации. Реформирование в 40-х годах 19 века почтовой службы США создало дешевое и весьма продуктивное средство связи, и благодаря ему американцы и их ассоциации могли быстро обмениваться информацией и продвигать совместные акции и проекты.
Контроль федерального правительства над торговлей между штатами привел к улучшению водной навигации и наземного транспорта, что помогло активистам и их идеям быстрее перемещаться на общенациональном уровне. Новые виды инфраструктуры широко использовали как американцы, заинтересованные в социальном реформаторстве, так и евангелистские активисты для создания общенациональных ассоциаций, сходных по структуре с агентствами федерального правительства. Они и были в своих сферах, как подчеркивает П. Холл, «неформальным правительством».
Особенно активно использовали вновь возникшие культурные и торговые возможности, а также перспективы освоения новых земель на Западе, евангелические протестанты из Новой Англии. Продвигая свои цели в интенсивном процессе формирования американской нации, они опирались, с одной стороны, на религиозную идеологию, считая поселения в Северной Америке, предписанной свыше «командировкой в дикость» для создания множества «Градов на Холме». С другой стороны – на демографию. При исключительно высоком оттоке населения из Новой Англии с ее истощенной землей в западные и южные районы, следовало для предотвращения безбожия сопровождать миграционные потоки соответственным «религиозным сервисом» – созданием там новых конгрегаций и связанных с ними благотворительных обществ.
Бурный поток иммиграции из Германии и Ирландии в 40-е годы также расширил рамки добровольческой и филантропической активности. Немецкие иммигранты, в большинстве своем протестанты, ввезли с собой собственные волонтерские традиции. Везде, где они поселялись, они создавали атлетические, музыкальные, библиотечные, аптечные, больничные и другие общества взаимопомощи, чтобы сохранить культуру и поддерживать друг друга на новом месте.
Ирландцам-католикам в этом смысле повезло меньше из-за враждебности католической церкви к тем добровольческим объединениям, которые она из-за отсутствия американского архиепископа не могла прямо контролировать. Среди объединений ирландцев было немало созданных католиками-мирянами местных конгрегаций, собиравших пожертвования, организующих ассоциации и даже избиравших священников – по примеру своих соперников-протестантов. С появлением у американских католиков архиепископа ему потребовалось несколько десятилетий и немало громких судебных процессов, чтобы подавить эту религиозную самодеятельность мирян и вернуть «заблудших» в рамки папской иерархии. Римская церковь запрещала католикам вступать в тайные организации типа масонских орденов, зато поощряла антиалкогольные, патриотические и другие благочестивые ассоциации.
В целом влияние католиков на развитие независимой филантропии и волонтерства вплоть до 20 века намного перекрывалось тем, что делали в этой сфере протестанты. Католическая церковь сумела, однако, компенсировать эту ограниченность собственной сетью школ, госпиталей, сиротских домов и других благотворительных организаций. Они были созданы ее монашескими орденами и региональными епархиями и сыграли впоследствии исключительную роль в американском социальном обеспечении, особенно в тех городах, где преобладали католики.
***
В десятилетия, предшествовавшие Гражданской войне, особенно изолированными и беспомощными оказались многие группы образованной элиты Америки. Ей пришлось столкнуться с мощным напором иммиграции, усилением продажных «политических машин» в городах, проникновением ценностей коммерции и конкуренции во все аспекты американской жизни.
Отделение церкви от государства уменьшило авторитет духовенства. В итоге американцы были вольны веровать по своему выбору или не верить вообще. Дипломированные врачи и адвокаты с начала века пытались оградить вступление в их профессиональный круг опытных практиков, получавших от властей, нередко за взятки, необходимые лицензии. В период правления президента Джексона (1829–1837) с его эгалитарной «демократией масс», они столкнулись с конкуренцией не только дилетантов и шарлатанов всех сортов, но и своих «подмастерьев» – амбициозных молодых людей, добивавшихся в судах разрешения на вступление в коллегии адвокатов или получения лицензии врача. Даже бизнесмены, относившие себя к местной элите, но намного позже начавшие считать себя профессионалами, столкнулись с вторжением самозванцев, авантюристов и спекулянтов, позоривших «цех бизнеса» нечестной практикой.
Хотя ассоциации, к которым профессиональные и коммерческие элиты прибегли для самозащиты, не смогли вернуть им прежнего статуса «избранничества», они позволили заново приобрести публичный статус и завоевать клиентуру. Основывая частные госпитали, представители городской элиты придавали им, как правило, статус благотворительных организаций, чтобы отделиться от прочих частных клиник. Медицинские школы университетов, филиалами которых эти госпитали становились, давали врачебные привилегии только дипломированным специалистам. В попечительские советы госпиталей, где доминировали богатые доноры, часто включали и авторитетных лидеров духовенства, что позволяло им отделиться от массы странствующих проповедников. В свою очередь, религиозные лидеры, привлекая благочестивых доноров, основывали связанные с их церквями новые организации – от теологических школ до религиозных издательств, американских и зарубежных миссий. Видные представители бизнеса предприняли организацию кредитных агентств – для оценки кредитоспособности клиентов и партнеров не только в терминах коммерции, но и с точки зрения их политической и моральной надежности.
***
В годы Гражданской войны родилось то новое направление в американской благотворительности, которое к концу века стали называть «рациональной», или «научной» филантропией. У ее истока стояла профессиональная элита Севера, люди которой проявили себя геройски не только на полях сражений, но и в добровольческих усилиях по поддержке армии с тыла.
Эти усилия наиболее ярко выразились в деятельности Санитарной комиссии США (United States Sanitary Commission), которая стала первым образцом рационального направления в американской филантропии. Созданная первоначально по инициативе снизу – на пожертвования частных лиц из среды профессионалов и с их прямым участием, Санитарная комиссия вскоре превратилась в федеральную ассоциацию, принявшую на себя ответственность за санитарное обслуживание и снабжение армии северян на передовой, в военных лагерях и госпиталях.
Процесс создания Санитарной комиссии может служить яркой иллюстрацией американского пути развития филантропии и добровольчества. Ее появление стало итогом объединенных усилий. С одной стороны, в этом приняла участие женская «Ассоциация помощи армии» из Нью-Йорка, ищущая, как и чем патриотически настроенные женщины могут поддержать армию. С другой стороны, за дело взялись группы «джентльменов-профессионалов», среди которых было несколько профессоров медицины и врачей-практиков, священников и деловых людей, знающих, что было необходимо в тот момент воюющей армии. Наиболее практичной была признана организационная идея Генри У. Беллоуза (Henry W. Bellows, 1814–1882), видного общественного деятеля, популярного проповедника и лидера Унитарианской церкви из Нью-Йорка – одной из либеральных ветвей протестантства, отвергающей доктрину Троицы, грехопадения и предопределения.
Беллоуз предложил составить детальный и рационально обоснованный проект неправительственной санитарной организации, которая будет заниматься теми проблемами санитарии и снабжения армии, для которых у правительства нет ни людей, ни денег. Преодолев недоверие политиков (президент А. Линкольн поначалу считал Санитарную комиссию «пятым колесом в телеге») и безразличие, а то и сопротивление военных чинов и армейских медиков, ее организаторы во главе Г. Беллоузом добились одобрения своего плана Конгрессом. В 1861 году Линкольн подписал закон о создании добровольческой Санитарной комиссии, имеющей правительственные полномочия, но финансируемой за счет частных пожертвований, а Г. Беллоуз стал ее президентом. В деятельности Санитарной комиссии слилось, по мнению историков, несколько направлений добровольческой и филантропической деятельности той поры.
На первом направлении удалось организовать и направить патриотические усилия многих тысяч женщин-волонтеров. Они без устали обходили округа и кварталы, собирая пожертвования. Они работали медсестрами, создавали и обслуживали лагерные столовые, сопровождали суда-госпитали, шили одеяла и одежду, пекли хлеб. Они, наконец, проводили многочисленные «санитарные ярмарки», позволившие собрать для армии различные припасы на миллионы долларов. С тех пор подобные ярмарки стали традицией во многих городах Америки, которая поддерживается до сих пор. За время войны общая сумма пожертвований (деньгами и товарами) в пользу Санитарной комиссии составила около 25 млн. долларов.
Второе направление также было связано с участием женщин, и оно позволило им приобрести организационный опыт, который в мирное время был исключен для них из-за дискриминации в правах. Они помогали организации на Севере тысяч ассоциаций солдатских жен, матерей и сестер, ищущих возможности помочь армии, создавали хранилища запасов, занимались их упаковкой и транспортировкой, работали санитарными агентами и инспекторами в лагерях и госпиталях, разрабатывали стандарты для найма медицинского персонала. Многие из тех женщин, что приобрели опыт работы в Санитарной комиссии, стали впоследствии видными социальными активистами и организаторами волонтерства и филантропии. Они также сумели вторгнуться в ранее недоступную им сферу бизнеса.
Наконец, третье направление было связано с деятельностью мужского крыла этой комиссии, тех «джентльменов-профессионалов», которые руководили ею рационально, «по-науке». Обосновывали ее планы, бюрократически распределяли ее полномочия, раздавали задания и составляли отчетность. Именно из их среды вышли те опытные профессионалы, которые в послевоенные десятилетия взялись вместе с женским крылом Санитарной комиссии реформировать устаревшую систему социального обеспечения под знаменем светских «благотворительных организаций» и «научной филантропии».
***
Однако старые традиции религиозной филантропии все же устояли перед мощным напором новаторов Санитарной комиссии. Об этом свидетельствует деятельность еще одной добровольческой федеральной организации – Христианской комиссии США (United States Christian Commission – USCC). Она была создана в конце 1861 года по инициативе Христианской молодежной ассоциации (Young Men’s Christian Association – YMCA). Поначалу Христианская комиссия занималась отправкой в армию – в помощь армейским священникам – протестантских пасторов для «религиозного врачевания» солдат и офицеров. Вскоре она вынуждена была взяться не только за облегчение их физических и моральных страданий, но и за социальное обслуживание. В годы войны Христианская комиссия направила в армию 5 тысяч своих волонтеров. Кроме того, в госпитали, военные лагеря и тюрьмы были отправлены закупленные на пожертвования прихожан миллионы экземпляров Библии и другой религиозной литературы общей стоимостью в 2 млн., а также медикаменты, продукты питания и одежду на сумму в 4 млн. долл.
Исследователи филантропии той эпохи обращают внимание на противоположный характер целей и форм деятельности этих двух комиссий в течение всей войны. Евангелически ориентированная Христианская комиссия ставила духовность и страдания отдельного человека выше утилитарных проблем эффективности деятельности организации в целом. Там, где Санитарная комиссия была озабочена решением общих проблем, Христианская комиссия стремилась помочь отдельному человеку. Если первая, помогая людям и проектам, исходила из того заслуживают ли они помощи, то вторая ориентировалась просто на нужду в ней. Когда деятели Санитарной комиссии, выполняя работу, опирались на профессионалов и экспертов, ее оппоненты набирали волонтеров с добрыми намерениями, чтобы прежде всего облегчить страдания, вызванные войной.
Работа этих двух комиссий отчетливо отразила коренное различие традиционной религиозной благотворительности и вновь складывающейся «научной благотворительности» – двух ведущих моделей американской филантропии, которые неоднократно сталкиваясь в оставшиеся десятилетия 19-го века, продолжают сосуществовать, а нередко и противостоять друг другу, до сих пор.
Реконструкция Юга и роль филантропии
Особенно ярко это сосуществование-противостояние проявилось после Гражданской войны, когда ветераны обеих комиссий приняли участие в Реконструкции побежденного Юга, а в конце века – в борьбе с бедностью в охваченных индустриальной революцией крупнейших городах страны.
«Реконструкция Юга», проходившая в 1860—77 годы, считается наиболее крупным федеральным проектом вплоть до осуществления программы «Нового курса» президента Ф. Рузвельта в 30-е годы следующего века. Чтобы лучше понять условия и характер деятельности волонтерских ассоциаций в этот поворотный период американской истории, следует напомнить канву его основных событий.
После капитуляции в 1865 году армии Конфедерации, образованной одиннадцатью отделившимися от США штатами Юга, президент Авраам Линкольн, лидер республиканцев (в то время партии Севера, возглавившей борьбу против рабства и за сохранение единой нации и страны) был готов к примирению и мягкому обратному приему в Союз южных штатов, который он называл «Реконструкцией Соединенных Штатов». Когда после убийства Линкольна к власти пришел вице-президент Эндрю Джонсон, лидер демократов (в то время партии, представлявшей рабовладельческий Юг), он, однако, по иным мотивам, пошел еще дальше.
В середине 1865 года Э. Джонсон подписал указы об амнистии большинства лидеров повстанцев с восстановлением их в гражданских, политических и собственнических правах при условии, что они признают освобождение черных рабов. Хотя и без обязательного предоставления им избирательных и других гражданских прав. Формально южные штаты освободили черных рабов ратификацией 13 поправки к Конституции о запрещении в стране рабства. Однако воспользовавшись последней уступкой Э. Джонсона, ее лидеры поспешили в том же году провести выборы в новые органы власти по старым канонам, что позволило белой элите вновь ими овладеть. Затем, чтобы избежать появления освобожденных рабов во властных структурах, были срочно приняты новые конституции штатов, резко ограничившие их права.
Бывшими рабовладельцами руководил страх. Многие из них опасались, что, войдя во власть, бывшие рабы начнут мстить за века угнетения, занявшись перераспределением земли и иной собственности в свою пользу, организацией судебных и физических расправ с угнетателями и их семьями. Поспешно проведенные выборы в Конгресс привели туда тех, кто ранее возглавлял восставшие штаты и Конфедерацию. Наконец, в декабре 1865 года Э. Джонсон объявляет об окончании Реконструкции и восстановлении прав южных штатов.
Как и следовало ожидать, реставрация здесь власти белой элиты и резкое ущемление прав освобожденных негров встретили острое сопротивление тогдашних республиканцев, завоевавших на выборах 1865 года решающее большинство в Конгрессе. Особенно яростный протест последовал со стороны радикального крыла республиканцев-северян, считавших политику президента Джонсона предательством той свободы страны от рабства, ради достижения которой велась кровопролитная Гражданская война.
С этих пор началось знаменитое противостояние Конгресса и Президента, продолжавшееся вплоть до 1869 года. Хотя Джонсон неоднократно накладывал вето на законодательные акты Конгресса, относившиеся к Реконструкции Юга, республиканцы, имея необходимое большинство, легко его преодолевали. Среди важнейших актов Конгресса, введенных тогда в действие, был Билль о гражданских правах освобожденных рабов, согласно которому они признавались американскими гражданами с правами заключать договоры, владеть землей и обращаться в суд. Вопреки вето Джонсона была также принята 14 поправка к Конституции, гласящая, что все люди, рожденные в Соединенных Штатах, включая бывших рабов, автоматически становятся их гражданами, равными перед законом. Вошел в действие и закон, лишающий бывших политических лидеров Конфедерации права занимать государственные посты. Наконец, в 1868 году радикальные республиканцы инициировали импичмент Джонсона. Хотя изгнание его не состоялось лишь чудом (не хватило одного голоса), Джонсон как президент был политически и морально разоружен.
Так началось уникальное в американской истории «правление Конгресса». В ответ на принятие большинством южных штатов так называемых «черных кодексов», восстанавливающих статус-кво, то есть лишавших бывших рабов не только избирательного права, но и собственности на землю, на свободу передвижения, а также свободу слова, митингов и собраний, не говоря уже о праве на брак с белыми, Конгресс объявил о проведении новой и радикальной Реконструкции Юга.
Этот период нередко называют «принудительной демократизацией» Юга, поскольку она опиралась на армию, введенную сюда в 1867 году. Весь оккупированный Юг разделялся на 5 военных округов во главе с губернаторами, подчиненными военному министру. Распускались все прежние органы власти, отменялись дискриминационные конституции и принятые на их основе «черные кодексы». Реконструкция должна была завершиться новой легализацией и приемом в Союз 11 южных штатов. Но при непременном условии ратификации вновь избранными законодательными ассамблеями 14 поправки к Конституции о равенстве всех граждан Америки, включая бывших рабов, перед законом.
***
Помимо этих насильственных мер федеральным властям предстояло провести многократно более сложную и кропотливую работу. Надо было изменить образ жизни миллионов бывших рабов, чья свобода была знаменем северян в Гражданской войне, в которой с обеих сторон погибло более полумиллиона человек.
При полностью разрушенных рабской экономике и инфраструктуре повседневной жизни южных штатов в новую политическую и экономическую систему, основанную на свободном труде и всеобщих гражданских правах, предстояло включить миллионы освобожденных рабов – без работы, земли и элементарного образования.
Созданное в 1865 году (еще при Линкольне) и входившее в состав Военного министерства Федеральное бюро беженцев, освобожденных рабов и брошенных земель (Bureau of Refugees, Freedmen, and Abandoned Lands), на которое были возложены эти исторические обязанности, поначалу лишь управляло конфискованной собственностью повстанцев-южан. Для выполнения новых, многократно более сложных обязанностей «Бюро освобождённых» (Freedmen’s Bureau), как его для краткости называли, получило право в ходе новой Реконструкции использовать эти огромные земельные и финансовые ресурсы.
То, чего остро не хватало, были люди, способные обучить бывших рабов читать и писать, работать на себя, заботиться о самих себе в повседневной жизни. В конечном счете, научить их тому, как разумно пользоваться впервые обретенными гражданскими правами и как, вместе с тем, отвечать перед законом за свое поведение. Генерал Оливер О. Ховард (Oliver O. Howard, 1830–1909), возглавивший это Бюро в 1865 году, по вере был протестантом-евангелистом, а по убеждениям аболиционистом из Новой Англии, хорошо понимавшим роль волонтерских ассоциаций и филантропии в социальном реформировании. Его опорой стала Американская миссионерская ассоциация (American Missionary Association – AMA), созданная еще в 1846 году в г. Олбани (штат Нью-Йорк) для борьбы с рабством, а также для образования негров и продвижения среди них христианских ценностей.
В побежденные штаты хлынул поток добровольцев-протестантов в ролях учителей, пасторов и социальных работников, с энтузиазмом взявшихся за организацию здесь еще одной «Новой Англии» – открытого и разнообразного по вере и расе гражданского общества. Поначалу волонтеры занимались тем, чтобы накормить, одеть, приютить и лечить беженцев, а также воссоединить семьи, разъединенные еще в эпоху невольничьих рынков, а затем в ходе разрушительной войны. Вскоре пришлось взяться за гораздо более сложные задачи. Следовало провести трудоустройство черных жителей, включая женщин, в качестве свободных людей, помочь им заключать трудовые контракты с бывшими и, как правило, враждебно настроенными хозяевами и ввести судебный контроль за их соблюдением. Наконец, встала еще более грандиозная, граничащая с утопией задача. Нужно было дать бывшим рабам и их детям не только начальное и среднее, но и высшее образование, тем кто хотел и мог его получить.
Особую роль в попытке реализовать эти титанические задачи сыграли волонтеры из Американской миссионерской ассоциации (АМА), многие из которых в войну служили в Санитарной комиссии и располагали ее организационным опытом. Им содействовали многочисленные протестантские миссии и общества помощи. Помимо организованных на Юге сотен обычных школ (в 1870 году на Юге действовало около 1000 школ для черных детей). Были также основаны 11 вузов, действующих до сих пор, но тогда считавшихся исключительно «черными колледжами». Среди них нынешний университет г. Атланта, а также университеты Фиска (г. Нэшвилл, Теннесси), Дилларда (г. Новый Орлеан, Луизиана) и Ховарда (Вашингтон, Округ Колумбия), названные по имени их основателей, доноров и покровителей. Члены АМА взяли на себя миссию сбора пожертвований не только на основание школ и колледжей, но и на оплату учителей и преподавателей в течение года, пока Конгресс не принял закон о финансировании Реконструкции Юга за счет конфискованной здесь собственности, поступившей, как уже говорилось, в распоряжение «Бюро освобожденных».
***
Реконструкция Юга, каким бы она ни была благом для становления единой нации и будущего процветания страны, стала нелегким испытанием не только для богатых плантаторов, но и для всего белого населения Юга.
Белым южанам запрещали свободное ношение оружия, создание ассоциаций, проведение собраний. Даже парадов, которые могли проводить вооруженные отряды черных жителей. Военные суды, разбиравшие участившиеся преступления, совершённые бывшими рабами или, наоборот, против них, почти всегда их оправдывали. На местах была организована негритянская милиция, куда белых не принимали. Поведение бывших рабов, вкусивших запретный плод свободы, становилось вызывающим и нередко оскорбительным для прежних господ. Участились нападения на белых мужчин и их убийства, а также оскорбления и изнасилования белых женщин.
В этой ситуации белые южане не преминули использовать традиционное право американцев на создание добровольческих объединений. Их активность была направлена не только на усмирение чрезмерно распоясавшегося, по их мнению, черного большинства населения, но и против победителей-северян и их законов о гражданских правах черных. В силу этого деятельность подобных объединений неизбежно становилась по форме тайной, а по целям террористической.
Наиболее известным и, как считает большинство историков, печально знаменитым примером этого вида ассоциаций в американской истории является Ку-Клукс-Клан (Ku Klux Klan – ККК) с его бессудными «судами Линча». Утверждают, что это название связано с именем судьи Чарльза Линча, проводившего еще в годы войны за независимость упрощенные для военного времени суды о преступлениях, хотя тогда они не имели расового подтекста.
ККК был создан в 1865 году в штате Теннесси и объединял поначалу лишь ветеранов армии Конфедерации. Распространившись на все южные штаты и достигнув численности в полмиллиона человек, клан был вскоре реорганизован по типу масонских лож в «Невидимую империю Юга» ((Invisible Empire of the South)». Активисты организации, помимо линчевания преступивших расовые обычаи бывших рабов, организовывали «крестовые походы» против негритянских школ, участия взрослых негров в выборах, приобретения ими земли, создания «черных» ассоциаций и предприятий. Террор ККК вызвал ответные меры Вашингтона: введение законов по защите негритянского населения и осадного положения в ряде районов, передача в военные трибуналы дел против активистов и лидеров ККК. В 1871 году под давлением ответных репрессий федеральных властей ее глава, бывший генерал армии конфедератов Натаниэль Б. Форрест (Nathaniel B. Forrest), официально распустил организацию.
Однако обычай добровольческих ассоциаций, даже террористического свойства, в Америке весьма живуч.
В 1915 году произошло новое рождение Ку-Клукс-Клана. На этот раз ККК возродился в качестве общеамериканской ассоциации масонского типа и его численность составила уже несколько миллионов человек. Новый клан проповедовал лозунги «превосходства белой расы» и «истинного американизма», а жертвами его террора стали уже не только черные, но и евреи, итальянцы-католики, вообще иммигранты, а также профсоюзные и общественные деятели. Историки клана утверждают, что, будучи истинными американцами и патриотами, его членами становились многие видные деятели страны, а среди них и несколько ее президентов (Мак-Кинли, Вудро Вильсон, Калвин Кулидж, Уоррен Гардинг и Гарри Трумэн) в ранние периоды их жизни, в течение разных сроков и по разным поводам и, как правило, до вступления на пост президента.
Пережив в 20 веке ряд падений и взлетов, модернизируясь и становясь более законопослушной, эта организация «белой расы», считающая себя защитницей «западной христианской цивилизации», возродилась в третий раз после Второй мировой войны. В тот период ее деятельность была, главным образом, реакцией на движение за десегрегацию и гражданские права черного населения в 50—60-е годы. В наши дни ее численность оценивают в примерно 5 тысяч человек, распределенных по 150 филиалам. Большинство исследователей попрежнему считают ее подрывной или террористической организацией, а ее противники периодически возбуждают в судах иски о признании ее таковой, чтобы запретить деятельность ККК в том или ином штате и городе.
Сейчас клан называет себя «Партией Рыцарей Ку-Клукс-Клана» – белых патриотов-христиан и законопослушных граждан, чтящих Конституцию США. Он имеет легальный статус братской организации в правовой форме частной корпорации, собирает пожертвования на свою деятельность и поддержку «братьев». Желающие могут зайти на вебсайт ККК (http://www.knightskkk.com) и запросить анкету для вступления, в которой есть вопросы такого, например, свойства: «верите ли вы в превосходство белой расы» и «являетесь ли вы сторонником национал-социализма»…
***
Амбициозная и во многом идеалистическая программа Реконструкции Юга, направленная на быстрое и насильственное преобразование вековых реалий южных штатов, была постепенно свернута и полностью прекращена в 1877 году. Было отменено военное правление и отозваны федеральные войска, а южные штаты вновь приняли пересмотренные конституции и избрали представителей в Конгресс.
Вскоре, однако, через законодательные собрания штатов были вновь проведены аналоги «черных кодексов». Черные граждане последовательно исключались из школ и колледжей совместного обучения, так же как из публичной жизни в целом. Власти и «белые» организации особенно активно занимались этим в ходе избирательных кампаний путем введения цензов грамотности, лимита собственности и других ограничений. Бывших рабов вновь привязывали к плантациям полукрепостной долговой зависимостью типа барщины или оброка.
Между окончанием Гражданской и началом Первой мировой войны в «судах Линча» на Юге были убиты, повешены и замучены разъяренными, а то и хладнокровными толпами белых многие тысячи черных мужчин, женщин и подростков. Поводом было подозрение – хотя нередко и обоснованное, но не доказанное в суде – в ограблении и убийстве белых или в изнасиловании их женщин. Или просто за нарушение неписанного и унизительного этикета поведения черных. Пострадало также немало белых волонтеров Севера и сотрудников «Бюро освобожденных» Ховарда, помогавших наладить новую жизнь в южных штатах.
Радикальная Реконструкция не была доведена до конца не только из-за яростного сопротивления белых плантаторов и расистов Юга, но также из-за политического эгоизма многих деятелей Севера. Последние были более заинтересованы в голосах белых южан на президентских выборах, чем в фундаментальных социальных реформах на Юге. Ведь последние требовали для своего успеха многих десятилетий, крупных и поначалу малоэффективных инвестиций в образование и социальную помощь. А главное – преодоления давно укоренившихся расовых предрассудков среди элиты не только Юга, но и Севера.
Последняя в 19 веке попытка поддержания гражданских прав черных жителей Америки была предпринята Конгрессом в 1875 году, когда был принял Акт о гражданских правах (Civil Rights Act of 1875). Поводом стало введение в южных штатах законов об ущемлении гражданских прав черных и о расовой сегрегации, получивших общее название «законов Джима Кроу» (по употребляемой на Юге кличке для негров). Акт о гражданских правах 1875 года под угрозой штрафа или года тюрьмы гарантировал всем – независимо от расы, цвета кожи, прежнего пребывания в рабстве или другой личной зависимости – равное отношение в публичных местах. А именно – в учреждениях, на транспорте, в театрах, ресторанах, отелях и других местах общественного пользования.
На практике его, однако, не соблюдали не только на Юге, но и зачастую на Севере. К фактическому непризнанию Акта о гражданских правах подтолкнул и ряд решений Верховного суда США конца 19 века по антирасовым искам черных граждан. В одном случае суд решил, что Акт 1875 года превышает конституционные права Конгресса, поскольку пытается регулировать расовое поведение частных лиц и корпораций. В то время как 14 поправка к Конституции запрещает дискриминационные действия лишь публичной власти. В другом случае суд определил, что введение, хотя и разделенных, зато равных (имея в виду, как минимум, их наличие) публичных мест для белых и черных является конституционным. Эти решения были фактической легализацией расовой сегрегации и превращения черных жителей Юга в граждан второго сорта на долгий срок.
Подобное положение сохранялось еще шесть десятилетий, вплоть до решения Верховного суда 1957 года, подтверждавшего правомочность Акта 1875 года и обязательность его исполнения во всех штатах. Отмена законов «Джима Кроу» и полное уравнение черных и других цветных меньшинств с белыми в гражданских правах произошло лишь в итоге массового движения за социальное равноправие 60-х годов прошлого века, завершившегося принятием до сих пор действующего и поддерживаемого на деле Акта о гражданских правах 1964 года (Civil Rights Act of 1964).
***
Провал Реконструкции Юга привел к усилению бегства бывших рабов в северные города. Будучи в начале умеренным, оно переросло к 20-м годам 19 века в мощный переселенческий поток. Здесь была работа, более благоприятное отношение, более развитая общинная и публичная поддержка. В городах Севера черные беженцы создавали жизнеспособные общины, объединенные вокруг вновь построенных церквей, новых добровольческих ассоциаций и благотворительных организаций. Хотя черные и здесь подвергались дискриминации, они могли участвовать в политической жизни. Их лидеры нередко избирались в местные органы власти и могли вместе с белыми гуманистами бороться против расизма.
Усилившаяся в конце 19 века расовая дискриминация на Юге стала мощным толчком для подъема волонтерской и филантропической деятельности среди белых американцев, стойко придерживающихся демократических ценностей. Крупной вехой развития этой деятельности стало создание рядом богатых филантропов Севера частных фондов в поддержку негритянского образования и бедных слоев населения на Юге.
Ярким представителем этой когорты доноров и социальных активистов был Джордж Пибоди (George Peabody, 1796–1869), предприниматель и банкир из Новой Англии с пуританскими семейными корнями, отличавшийся демократическими и антирасовыми убеждениями. В 1867 г., на исходе гражданской войны, Д. Пибоди основал крупный филантропический фонд Peabody Education Fund с целью «содействия умственному, моральному и техническому образованию обездоленных детей южных штатов».
Пибоди ввел новую правовую форму деятельности фонда, при которой менеджеры и совет попечителей получали неограниченные донором права текущего управления, но при расписанных в уставе целях и принципах расходования его средств, так же как и срока жизни фонда. Предусматривалось, что после расхода в течение 30 лет не менее 2/3 его активов на нужды образования в южных штатах, этот фонд прекращает существование, а его средства обращаются на иные филантропические цели. Некоторые историки считают, что именно Д. Пибоди был «отцом-основателем» американской фондовой филантропии. Позднее по этому пути, но с намного более крупными пожертвованиями и масштабами деятельности фондов, последовали другие промышленники и финансисты индустриальной эпохи, такие как Карнеги и Рокфеллер.
Поскольку фонд Пибоди финансировал только школы, существовавшие на Юге до Гражданской войны, а там обучались, большей частью дети белых, за поддержку вновь созданных негритянских школ и колледжей взялся другой промышленник с Севера Джон Ф. Слейтер (John F. Slater, 1815–1884). В 1882 году был создан его именной фонд с активами в 1 млн. долл. для развития профессионально-технического образования среди детей и молодежи из черных семей. Речь шла о тех, кто учился в плохо финансируемых публичных школах и привык лишь к сельскохозяйственному труду. В течение многих десятилетий филантропическую поддержку с Севера продолжали получать упомянутые ранее «черные» колледжи и университеты, основанные белыми активистами-филантропами еще во время Реконструкции Юга.
Усиление расизма после Гражданской войны и Реконструкции привело к значительному росту числа и роли «черных церквей». Исключенные из экономической и политической жизни бывшие рабы обратились для утешения и поддержки к религии и священникам. Церкви были местом, вокруг которых строились черные общины, а в них возникали возможности проявления гражданской активности и профессионального становления амбициозных черных лидеров. Хотя «черные церкви» политически не были столь сильны как светские волонтерские организации, они часто становились платформой для политических инициатив. Многие черные священники показали свою способность быть сильными политическими лидерами. Именно на этот источник силы черного населения, прежде всего, опиралось движение за гражданские права 50—60-х годов следующего столетия. И как известно, его ведущим лидером стал черный баптистский священник, проповедник и активист Мартин Лютер Кинг.