Юрия поднял с постели звонок будильника. Он нажал на кнопку, взглянул в окно. Уже рассвело, стекла были абсолютно сухие. Можно считать, им повезло. Дождь — наихудший из погодных вариантов для эксгумации.

Сбор назначили у райотдела милиции около семи утра. Минут за сорок он побрился, оделся, выпил большую чашку крепкого кофе, предусмотрительно заготовленного в термосе с вечера. Положив в портфель фотоаппарат, пачку чистой бумаги он вышел из гостиницы.

Было в меру прохладно, свежий ветерок коснулся его волос. У здания милиции Юрий увидел грузовик. В кузове вместе с двумя милиционерами сидело трое «указников» — хмурые, не выспавшиеся мужики, чем-то похожие друг на друга, как родные братья. За необычную работу, которую предстояло выполнить, им было обещано сокращение срока ареста на одну треть — с пятнадцати суток до десяти.

В другой машине — милицейском УАЗе Юрий увидел начальника милиции, его заместителя и Лихачеву. В куртке из светло-коричневой кожи, стройная Екатерина Даниловна походила скорее на девушку, спешащую на свидание, чем на районного судмедэксперта, выезжающего на эксгумацию.

«Однако женщина с характером», — уже не в первый раз подумал Юрий про себя, когда Лихачева сухо ответила на его приветствие. Понимая состояние эксперта, он доброжелательно заметил:

— С утра погода улыбается. С настоящим добрым утром, Екатерина Даниловна.

Лихачева поддержала разговор: — Похоже, погода не подведет. Дождь сегодня нам ни к чему. И все же полностью не разделяю вашего оптимизма, Юрий Владимирович.

Потом она спросила его об эксперте из области. Юрий подтвердил, что приедет Шевченко, добавил, что Белозеров будет ждать их в прокуратуре.

Машины тронулись. Солнечные лучи, пробившись сквозь стекла, начали ощутимо пригревать. Но когда подъехали к кладбищу, небо затянуло плотными серыми облаками.

Здесь их встретили тишина и покой. Над вершинами деревьев еле слышно шелестел ветер. По узкой песчаной тропинке вместе со сторожем, предупрежденным накануне, они прошли к могиле Жигулевой. Корначев увидел невысокий холмик с влажной черной землей. В середине его торчала фанерная дощечка без имени и фамилии, только число, написанное чернильным карандашом: «24 апреля 199… года». Фиолетовые буквы и цифры слегка расплылись, но были хорошо заметны.

Вся процедура заняла не более часа. Почва оказалась мягкой и податливой, что значительно облегчило труд «указников». Еще какое-то время ушло у Юрия на фотографирование могилы, гроба в могиле, вынутого гроба и на оформление протокола.

Когда у здания поликлиники, куда подъехали с черного входа, открыли крышку гроба, оказалось, что тело женщины, пролежавшее в земле несколько месяцев, почти не изменилось. Оно покоилось на простыне легкое, совсем невесомое. Лишь запавшие глаза да остро обозначившиеся скулы со следами плесени говорили о том, что женщина мертва. На носилках ее перенесли в комнату, где окна были закрыты черными плотными шторами. В полумраке поблескивали никелем рентгеновские аппараты.

Врач, ожидавший их, выключил матовый светящийся экран. Жигулеву положили на темно-коричневый полированный стол, поверх сложенной вдвое полиэтиленовой пленки.

— Екатерина Даниловна, где располагалось входное отверстие? — спросил рентгенолог.

— Вот здесь, — палец Лихачевой коснулся спины покойной. — По верхнему краю шестого ребра слева, лопаточная линия, направление канала косое, так что надо снимать и правую половину тела.

— Само собой, — согласился рентгенолог. Вращая массивную рукоять, он уставил экран над спиной женщины. — У меня приготовлено восемь больших кассет. Не знаю, будет ли толк, но главный приказал пленки не жалеть.

Он попросил всех выйти из комнаты. Лихачева осталась с врачом, они прошли за массивный свинцовый экран, где находился пульт управления. Комната погрузилась во мрак.

Раздалось едва слышное жужжание — аппарат подготовлен к работе, прозвучал короткий сухой щелчок — сработал затвор. Потом засветилась настольная лампа на столе, и рентгенолог ушел менять кассеты.

— Придется снимать все тело с головы до пят, — сказал он. — Экономии пленки не получится.

— Иного выхода нет, Иван Маркович. Они в Москве нашли какую-то бумажку. Криминалисты полагают, что это скорее всего направление в рентгеновский кабинет по поводу перелома. Локализацию травмы кости прочесть не удалось, и для опознания трупа снимки могут иметь огромное значение.

— Рады помочь, рады помочь, — напевая, Иван Маркович опускал аппарат все ниже, включал и выключал свет, менял кассеты. Невидимые лучи исследовали каждую клеточку тела покойной. Сделали шесть больших рентгенограмм. На две последние кассеты сняли грудь женщины с боков — слева и справа, каждый раз поворачивая почти невесомое тело.

— Минут двадцать уйдет на обработку пленки, — прикинул врач. — Посмотрим кости скелета на мокрых снимках, дальше дело за вами, Екатерина Даниловна.

В коридоре рядом со следователем она увидела Белозерова и Шевченко.

— А вот и мы, Екатерина Даниловна, — воскликнул прокурор. — Принимайте гостей, Игорь Александрович только с дороги.

— Как доехали?

— Без особых приключений, — ответил Шевченко, высокий, спортивного сложения мужчина с коротким ежиком седоватых волос. — Выехали рано, около пяти. За Озерцами шоссе ремонтируют, вот мы и задержались. — Он снял дымчатые очки в массивной оправе.

— Значит, рентгенография уже сделана. Что ж, оперативно работаете.

— А нам нельзя иначе, Игорь Александрович, — прокурор взглянул на Лихачеву. — У нас Катя на вес золота, одна, на весь район.

— Я тоже начинал районным, после института, — поддержал Белозерова Шевченко. — Нелегко судмедэксперту одному. Иной раз посоветоваться надо, а не с кем. Работал на Севере. Там машины только в пределах поселка ездили, а за пределы — так на оленях.

— Заговорили мы гостя, Геннадий Константинович. Пока снимки проявляются, пойдемте чай пить, — предложила Лихачева. — С дороги не помешает.

— Раз Катя приглашаешь, пошли. — Чай у тебя отменный. — Прокурор первым шагнул к выходу.

— Идите, идите. — В коридор вышел рентгенолог. Чаевничайте спокойно, я через полчаса буду у вас. Разберемся, что к чему. Тело, Екатерина Даниловна, можно забирать.

Романовский вышел к «указникам», ожидавшим его распоряжений. Жигулеву на носилках перенесли в кузов грузовика, туда же положили пустой гроб. Машина двинулась к моргу.

Когда экспресс-чаепитие подходило к концу, Юрий, стоявший у окна, увидел Ивана Марковича с рентгенлаборантом. Они шагали в сторону морга, держа в металлических рамках большие снимки. Медики явно спешили: полы халатов белыми парусами трепетали на ветру.

— Все готово. — Врач подошел к столу Лихачевой. На влажном снимке поблескивали капельки воды. Точным отработанным движением он вогнал пленку под зажимы эпидиаскопа (экрана для просмотра рентгеновских изображений): — Включайте!

Лихачева щелкнула выключателем. На матово засветившемся экране возникли четкие линии ребер и сероватые мешки легких.

— Хорошие снимки, контраст прекрасный, удовлетворенно произнес Шевченко. — По качеству высший класс.

— Вся грудная клетка уместилась вместе с плечевыми суставами. — Иван Маркович, не слыша комплиментов, всматривался в экран. Он буквально пожирал снимок глазами.

— Вот это находка! Взгляните на правое плечо!

— Вы это имеете в виду? — Шевченко указал на небольшое продолговатое пятно в верхней части снимка. — Если это не пуля, делайте со мной что хотите…

— Она, — подтвердил рентгенолог. — В правом плечевом суставе, головка плеча ее и остановила. Давайте взглянем на боковые рентгенограммы.

На боковых снимках четкий контур пули тоже оказался хорошо заметным.

— Теперь пойдем вниз. — Иван Маркович последовательно просмотрел рентгенограммы брюшной полости, костей таза и позвоночника. — Женщина молодая, никаких признаков старения. Пожалуй, возраст не больше тридцати. Остались нижние конечности. — Он положил последний снимок на экран, с минуту внимательно изучал его.

— А ведь у нее действительно был перелом, — заметил он. — Малоберцовой кости слева, на границе средней и нижней трети. Вот тут, — он указал на едва заметное утолщение. — Это костная мозоль, перелом сросся без смещения.

— Огромное спасибо, Иван Маркович, — Белозеров крепко пожал врачу руку. — Мы вам весьма обязаны, так и передайте своему главному.

— Да я и сам рад, — выдохнул рентгенолог. — Чем богаты, тем и рады. Когда снимки высохнут, можете их забрать.

— Значит, пуля и сросшийся перелом, — Шевченко удовлетворенно потер руки. — Находки сверх ожиданий! Не будем терять времени. Распоряжайтесь, Екатерина Даниловна, здесь вы хозяйка.

В отделанной белым кафелем секционной, все было подготовлено для вскрытия. Санитары уложили тело на мраморный стол. В свете люминесцентных ламп кожа женщины приобрела желтовато-восковой цвет. Все присутствующие: Юрий, Белозеров, начальник милиции и его заместитель стояли слева от стола, Шевченко и Лихачева, в халатах и перчатках расположились справа.

Игорь Александрович Шевченко был опытным экспертом. В судебной медицине он проработал 15 лет: вначале восемь лет экспертом общего профиля, затем, пройдя специализацию по криминалистике, стал заведующим физико-техническим отделением областного бюро. Как у каждого эксперта, с годами у него выработался свой профессиональный почерк. Вот и сейчас вначале он осмотрел все внутренние органы и кости, прежде чем скальпель приблизился к полости правого плечевого сустава. За время вскрытия он сказал не более пары фраз, Шевченко и Лихачева понимали друг друга почти без слов.

— При первичном вскрытии все исследовано добросовестно и скрупулезно, — констатировал Шевченко. — Никаких претензий к эксперту. Только в следующий раз, Катя, будьте настойчивей. В таких случаях добивайтесь производства рентгенографии.

— Тут, конечно, и наша вина, — вмешался Белозеров. — Но, полагаю, что после сегодняшних событий главврач больше не будет ставить экспертам палки в колеса.

Шевченко рассек связки, вскрыл полость плечевого сустава. Рядом с головкой кости, блестящей и гладкой, как бильярдный шар, лежала желтоватая пуля со сплющенным концом.

Шевченко извлек ее, отмыл, измерил штангенциркулем:

— Похоже на пистолет «ТТ», калибр точно подходит: 7,62 миллиметра.

Лихачева положила пулю в стеклянный флакончик из-под пенициллина. В нем она казалась не грозным огнестрельным снарядом, а мирным насекомым, помещенным в пробирку.

Из-под белой шапочки судмедэксперт взглянула на Корначева: — Вот вам подарок, Юрий Владимирович. Извините, что с опозданием. Но лучше поздно, чем никогда.

Еще какое-то время у Шевченко ушло на исследование перелома, после чего вскрытие было завершено. Сняв перчатки. эксперт произнес: — Похоже, покойная получила травму за 2–3 месяца до смерти. Заживление шло успешно, однако костная мозоль полностью не окрепла. Вероятнее всего, при ходьбе женщина еще прихрамывала.

Эксгумация окончательно завершилась к двенадцати часам дня. Лихачева распахнула окна кабинета, и тут все увидели, что дождь, собиравшийся с утра, все таки пошел. Но теперь он не мешал никому. Внезапно Юрий почувствовал легкое головокружение: усталость дала знать о себе. Впрочем, у других состояние было не лучше.

Первым сориентировался Белозеров: — Сейчас, товарищи, как в прокуратуре, так и у экспертов, время приближается к обеду. Перекусим, созвонимся с Ларионовым, а там обсудим, что к чему. — И, предвидя возражения Корначева, добавил: — А в Москве, Юрий Владимирович, сегодня без тебя обойдутся. Приказ и точка.