На следующий день после эксгумации Корначев первой же электричкой вернулся в Москву. С собой он вез пулю, извлеченную из тела Жигулевой, и рентгенограммы. С Ларионовым они договорились встретиться в гостинице.

Было около девяти часов, когда Юрий вошел в вестибюль «Москвы». Скоростной лифт поднял его на седьмой этаж. Он вошел в знакомый номер, его обитатели уже встали. Сычев со Стефановичем делали зарядку, Ларионов в соседней комнате приводил в порядок постель. Одна из кроватей оказалась нетронутой. Перехватив взгляд Юрия, Ларионов сообщил, что Добровольский с вечера дежурит дома у Казаряна.

Они сели за стол — компания здоровых, крепких мужчин. Заглянувшая в номер коридорная, привыкшая к «развлечениям» командированных, наверняка подумала, что они собираются выпить на четверых или сразиться в преферанс.

Корначев с Ларионовым обменялись информацией, после чего обсудили последующие действия.

— Как в Одессе Тропников отдыхает? — поинтересовался Корначев.

— Вчера вечером звонил, — Ларионов вставил в розетку штепсель электробритвы. — Море теплое, купается. Сегодня ему местные товарищи кое-что обещали разузнать. Виктор передал привет вам, а если будем в МУРе, Марине из криминалистической лаборатории.

— Вот дает, Виктор! — откликнулся Корначев. — Ведь наверняка и на юге знакомства заводит. Вовремя, Юрий Трофимович, вы его в Ильичевск спровадили, иначе бы из криминалистической не вылезал. Кстати, я сейчас туда. Хочу лично пулю на экспертизу доставить. Поехали вместе.

Они были уже на пороге, когда их вернул телефонный звонок Добровольского. После разговора с ним начальник уголовного розыска сказал, что в их планы надо немедленно вносить существенные коррективы.