Согласно телефонному справочнику, к которому обратился Корначев, в Москве насчитывалось свыше шестисот амбулаторий и поликлиник, более трехсот больниц. И это только крупные лечебные учреждения. Кроме них имелось множество заводских и фабричных здравпунктов, станций скорой помощи, травмпунктов и иных мест, где Жигулева могла лечить перелом голени. Юрий задумчиво перелистывал увесистый том. И каких только поликлиник в нем не было! Министерства заготовок, Большого театра, издательства «Известия», ветеранов войны, объединения музеев и Союза кинематографистов…

Он понимал, что объехать или хотя бы обзвонить все больницы и поликлиники невозможно, даже если к этому подключить несколько десятков людей. Надеяться на «счастливый номер» тоже не приходится. Конечно, можно начать искать Жигулеву, перебирая аккуратно и методично все поликлиники и больницы, но такой поиск мог растянуться до бесконечности, грозил потерями времени и сил.

Дельным оказался совет Шевченко, он посоветовал Корначеву связаться с Московским городским бюро судебно-медицинской экспертизы.

— В случае, если ваша Жигулева получила травму ноги при автоаварии или другом автотранспортном происшествии, например, перебегая улицу, — рассуждал Игорь Александрович, — она неминуемо должна была соприкоснуться с нашей службой. Это, во-первых. А во-вторых, учтите, что в каждой из крупных московских больниц есть судебные медики, которым легче, чем вам или уголовному розыску, «просеять» всех находящихся на учете…

Проехав несколько остановок на троллейбусе, Юрий неподалеку от театра Советской Армии нашел в глубине двора желтоватое трехэтажное здание судмедэкспертизы. Секретарь направила его к заведующему отделом по освидетельствованию живых лиц Мельнику. В небольшой комнате с картой Москвы, где красными кружками были отмечены лечебные учреждения, содержащие в своем штате судебно-медицинских экспертов, за массивным письменным столом сидел невысокий полноватый мужчина в легкой пестрой тенниске. Не выпуская телефонной трубки из одной руки, сигареты из другой, врач говорил, а вернее, кричал своему собеседнику:

— Поймите, товарищ майор, два эксперта в институте Склифосовского не в силах за день познакомиться с историями болезни 22 человек и дать заключения по их травмам…

Неизвестный майор оказался настойчивым и, похоже, тоже разговаривал на повышенных тонах. Юрий услышал в трубке:

— А какой срок требуется?

— Не меньше недели, — прокричал эксперт. — И учтите, у многих пострадавших степень тяжести еще будет уточняться… Долго!? — возмутился Мельник. — Ничем, к сожалению, не могу помочь.

Заведующий бросил трубку, смял погасшую сигарету в пепельнице. Потом взглянул на Корначева:

— Авария. На кольцевой дороге автобус с туристами перевернулся. Двадцать два человек пострадали. Так ему прямо завтра давай на всех заключения. Видали?

— Да, сложно, — посочувствовал Юрий.

— Не сложно, а невозможно. Так вы с чем, товарищ? — Мельник извлек из пачки новую сигарету, начал нервно разминать ее.

Юрий представился, передав привет от Шевченко. Он попросил Николая Диомидовича (имя-отчество Мельника он заблаговременно узнал у секретарши) помочь в розыске Жигулевой. По возможности кратко, избегая лишних фраз, Корначев изложил суть дела, вплоть до недавней эксгумации.

Николай Диомидович наконец закурил свою мятую сигарету. Он уже успокоился, «отошел» после телефонного разговора, поэтому миролюбиво отнесся к просьбе Корначева:

— Вот это действительно интересный случай, есть над, чем поломать голову. Узнаю почерк Шевченко. Игорь Александрович верно мыслит: возможно, ваша незнакомка прошла через судебно-медицинскую службу. Если она миновала городских экспертов в амбулатории, есть какие-то шансы отыскать ее по травмотделениям больниц. Давайте, Юрий Владимирович» все данные, какие у вас есть.

Корначев открыл записную книжку. Мельник аккуратным, что среди врачей встречается редко, переписал на листок настольного календаря текст, которым они располагали:

«№ 12…ление

на…графию

направл

.… — ка Л…ун

Д-з: остаточ. явл-я после…»

— Хорошенький ребус вы нам загадали. Криминалисты смотрели бумажку?

— Естественно. То, что сохранилось, было относительно неплохо заметно. Они лишь уточнили порядковый номер очереди — 12, и цвет чернил — черный.

— Значит, по данным эксгумации и рентгенограммам, у убитой был перелом малоберцовой кости?

— Слева, на границе средней и нижней трети. Сравнительно недавний, если вести отсчет от декабря прошлого года.

— Возраст покойной установлен?

— Да, Николай Диомидович, чуть не забыл. Шевченко считает, что женщина была молода. По состоянию зубов возраст ее укладывается в пределы тридцати лет или чуть за тридцать.

Их разговор затянулся. В дверь несколько раз заглядывала секретарша, звонил телефон. Но каждую попытку прервать беседу с Корначевым заведующий пресекал, отвечая коротко, даже сердито: «Я занят». Телефонную трубку снимал и, не начиная разговора, клал на рычаг.

— Что ж, будем искать. То, что вы снимки захватили, это хорошо, даже очень хорошо. — Судмедэксперт повернулся к окну, рассматривая рентгенограммы на просвет: — Позвоните-ка мне к концу дня, часов около шести…

Он встал, протянул Корначеву руку, доброжелательно улыбнулся и, как показалось Юрию, даже подмигнул ему.