Из гостиницы Юрий доехал до центрального аэровокзала, зарегистрировал билет и стал ждать автобуса на Домодедово. Сегодня рано утром, когда все еще спали, ему удалось связаться с Якутском. Он дозвонился до своего давнего товарища Жоры Бережного. На душе стало легче: Бережной будет встречать его на аэродроме.

Место в самолете досталось удобное, у окна. Он достал из дипломата книжку, которую ему вчера сунул Тропников, с интригующим названием: «Алмаз. Легенды и действительность». Книга была рассчитана на массового читателя (каким и оказался Юрий), написана занимательно. Начиналась она так: «Алмаз! Это название известно каждому. С ним ассоциируются представления о несравненном блеске и непревзойденной твердости. Со вторым свойством связано и название минерала, которое происходит или от арабского слова «алмас» («твердейший»), или от греческого «адамас» («непреодолимый», «несокрушимый»)».

Из книги он узнал об истории открытия и добычи алмазов, легендах, связанных с этим таинственным древним камнем. Юрия поразила его цена. Если верить автору, «самые мелкие алмазы «всего» в 200–300 раз дороже золота, но зато стоимость крупных камней в сотни тысяч и миллионы раз выше стоимости равного по массе количества золота! Стоимость пригоршни хороших бриллиантов составляет 1–2 млн. долларов, а для перевозки эквивалентного по стоимости количества золота нужен грузовой автомобиль! И не случайно богатые люди в капиталистических странах охотно вкладывают деньги в бриллианты, спрос и цена на которые неизменно растут».

С любопытством он прочел несколько легенд, связанных с алмазами. Лучшим камням из мировых коллекций даны имена. Он нараспев повторил некоторые из них: «Куллинан», «Алмаз Победы», «Низами», «Снежная королева», «Трансвааль». Слова звучали как музыка. А вот и небольшая главка об истории открытия якутских алмазов в нашей стране…

Вероятно, напряжение последних дней дало о себе знать. Как только самолет набрал высоту, глаза у Юрия начали слипаться. Какое-то время он боролся со сном, вяло перелистывая книгу, но борьба оказалась неравной. Он смутно помнил, что его дважды будили, предлагали пообедать, выпить минеральной воды, оставив, наконец, в покое. Проснулся он от неожиданного толчка. Взглянув в иллюминатор, увидел, как из «брюха» аэробуса медленно выползают массивные черные колеса. Самолет шел на посадку. В салоне появилась стюардесса, проверяя застегнуты ли у пассажиров ремни.

— Ну и сон у вас, молодой человек! — с восхищением и не без зависти сказал Корначеву его сосед. Он сунул толстую пачку газет и журналов в спинку сиденья. — За пять часов ни разу не проснулись. А я так и не смог вздремнуть…

Встречающих оказалось немало. По собственному опыту Корначев знал, что в местах, далеких от столицы, люди умеют ждать. Задержка самолета на несколько часов воспринимается здесь спокойно, как вещь неизбежная, пожалуй, даже предусмотренная «Аэрофлотом». Когда-то на этом же аэродроме, в непогоду, туман доводилось и ему до двух суток дожидаться самолета из Москвы. Откладывался рейс за рейсом, расписания самолетов фактически не существовало. Тогда свершалось столько маленьких человеческих трагедий: потеря нескольких дней отпуска, несостоявшиеся встречи, опоздания, прочие невеселые вещи. Вот так, будучи просто человеком в толпе, он ждал Ольгу, свою первую любовь. Давно это было…

Налегке, с дипломатом и утренними московскими газетами он обогнал пассажиров, устремившихся за багажом. Выйдя на влажный после дождя асфальт, Юрий увидел Бережного. Они обнялись. Георгий мало изменился с момента их последней встречи. А ведь прошло почти пятнадцать лет…

— Четырнадцатый год, — уточнил Бережной в машине. — Я в уголовном до сих пор. А вот ты, Юрий Владимирович, не выдержал нашей кочевой жизни, сбежал сначала из Якутии, потом из милиции в прокуратуру.

— Как отца в Астрахань перевели, так и я за родителями. Но, как видишь, тоже дома не отсыпаюсь. Ты, верно, до подполковника дослужился?

— Берите выше, — отозвался водитель, — уже с полгода как Георгию Владимировичу полковника присвоили.

— Ну, Бережной! — изумился Корначев. — Тебе ведь еще сорока нет. Поздравляю, с тебя причитается.

— Если бы ты, Юра, в ОУРе остался, быть бы тебе когда-нибудь комиссаром, — отшутился Бережной.

Машина выехала на залитый желтоватым светом проспект. Фонари горели, словно на театральных декорациях: в Якутии стояли белые ночи. Калейдоскопом мелькали дома, освещенные витрины, одинокие прохожие. Корначеву город показался одновременно знакомым и чужим.

— Куда, Георгий Владимирович? — спросил водитель.

— Прямиком ко мне, и без возражений, Юра. — Бережной заметил протестующий жест товарища. — Понимаешь, у нас с гостиницами плохо. Так и не удалось столичному следователю даже койку выбить, — сострил он. К тому же моя Маша жаждет на тебя взглянуть. Хочешь не хочешь, а придется жить у меня.

Они засиделись далеко за полночью. За превосходным японским чаем и коньяком Юрий рассказал Бережному о цели своего приезда.

— Действительно, время не ждет, — согласился Бережной. — Если ваши подозрения подтвердятся, тут и для моих ребят найдется работа

Но сегодня уже воскресенье, а в выходные в тайгу вертолеты не летают. Давай-ка выспимся, а часов в двенадцать свяжемся с геологическим начальством. В понедельник с утра вертолетный десант в тайгу я тебе гарантирую.