Тропников отправился в поликлинику «Аэрофлота» без всякой надежды на успех. Хождение по больницам ему порядком надоело. Опять регистратура, врачи, кабинеты. И в конце концов узнаешь, что очередная больная с окончанием на «ун» никакого отношения к Жигулевой не имеет. Он вспомнил Одессу, теплое ласковое море… Теперь Корначев где-то под Якутском, в тайге. Вот бы ему, Виктору, туда… Так уж устроен человек, что иждивенческие настроения нет-нет, да и приходят на ум.

«Аэрофлот» — организация престижная. Виктор ожидал увидеть современное здание, приблизительно такое, в каких он уже бывал. Однако поликлиника размещалась в двухэтажном старинном особняке, построенном, вероятно, еще до революции.

Привычным жестом он предъявил в регистратуре свое прокурорское удостоверение и попросил найти карточку гражданки Вересун Л. Н.

— Адрес, пожалуйста.

— Увы… Был бы адрес, мы бы вас не потревожили.

— Только ради вас, — смилостивилась медсестра, высокая худощавая брюнетка. — С чем обращалась Вересун?

— Закрытый перелом левой малоберцовой кости. Посмотрите, пожалуйста, в прошлогодних документах.

— Людмила, — брюнетка развернулась на каблуках к девушке, стоящей рядом: — Поищи Вересун Л. Н. по прошлогоднему журналу хирургического кабинета, а я в своих карточках пороюсь.

Пока девушки копались в бумагах, Виктор Сергеевич Тропников, старший следователь прокуратуры города Москвы, раскрыл только что купленный «Советский спорт». Он делал вид, что читает, а на самом деле внимательно изучал достоинства и недостатки симпатичных регистраторш. Ноги Людмилы, тронутые легким, не южным загаром, Виктору определенно понравились. В меру стройные, не худые. Черная толстая коса поверх белоснежного халата («Какая редкость в наше время!» — подумал он) тоже свидетельствовала в ее пользу. Тропников начал мысленно сравнивать девушку с криминалистом Мариной из МУРа, и тут Людмила подошла к нему с раскрытым журналом в руках.

— Вот адрес. — Она показала Виктору запись: «Улица Агротехников, 16, квартира 19».

— Светик, поищи Вересун в Краснопресненском районе, — обратилась она к подруге.

Через несколько минут в руках у Тропникова оказалась тоненькая амбулаторная карта. Три листка бумаги с подклеенными анализами.

Из карточки следовало, что бортпроводница гражданской авиации Вересун Любовь Николаевна обращалась в поликлинику дважды — в сентябре прошлого года для снятия гипса после перелома левой малоберцовой кости, потом в середине ноября с целью контрольной рентгенографии. Больше записей в карточке не было. Виктор хотел спросить о рентгенограммах, как сообразительная Людмила опередила его:

— Вам лучше пройти к нашему рентгенологу Герману Павловичу, прошлогодние снимки хранятся у него в архиве.

Медсестра повела Тропникова на второй этаж и, следуя за девушкой, он утвердился в первоначальном впечатлении от ног Людмилы.

Через несколько минут врач отыскал две рентгенограммы левой голени Вересун. В темном кабинете он укрепил их на светящемся экране негатоскопа, на соседнем появились снимки, сделанные при эксгумации неизвестной. Виктор заметил, что рентгенограммы схожи, но не торопил врача.

— От категорического вывода пока воздержусь, — осторожно произнес рентгенолог. — Однако можно с большой долей вероятности предположить, что эти снимки одного лица. Совпадает уровень переломов — на границе средней и нижней трети, их сторона — левая, локализация — малоберцовая кость. Общее строение костей, рядом диафиз большеберцовой, тут и там весьма схожи. Единственное отличие: на ваших снимках видна сформировавшаяся костная мозоль, на наших она еще не совсем окрепшая. Кстати, а когда сделаны ваши рентгенограммы?

— Снимки недельной давности. Но не с живого лица, с трупа неизвестной, сделаны при эксгумации.

— Ах, вот оно в чем дело! — произнес рентгенолог. — Теперь мне понятно, почему контур мягких тканей на ваших снимках рельефнее. Как давно пропала особа, которую вы ищете?

— В конце декабря прошлого года.

— Что ж, если сравнить снимки, сдвинув ваш по времени к декабрю, то на нем реакция кости на заживление перелома выражена отчетливее. Но разница незначительная, где-то в пределах трех месяцев.

— И последний вопрос. Как вы полагаете, Вересун могла хромать?

— Пожалуй, возможно, не очень сильно. Все-таки женщина была молода, по амбулаторной карте ей 29 лет.

Удовлетворенный Тропников, не скрывая радости, сложил рентгенограммы, вместе с амбулаторной картой поместил их в папку. По его просьбе врач написал заключение по снимкам, после чего Виктор от души поблагодарил его за помощь. Спустившись в регистратуру, он написал расписку об изъятии из поликлиники всей медицинской документации на стюардессу Любовь Николаевну Вересун,