Кто бы что ни говорил, а Его величество Случай в нашей жизни имеет огромное значение. Я сам не один раз имел возможность в том убедиться. Но никого в своей правоте убеждать не собираюсь. В конце концов, все нижеизложенное, это, всего лишь, результаты моих собственных раздумий. Я вовсе не претендую на истину в последней инстанции. Абсолютной истины не бывает. По крайней мере, в нашем колоритном мире. У нас все относительно. Даже наша собственная жизнь. Хотя бы потому, что не только от нас самих зависит ее благополучие…

Почему никого и ни в чем убеждать не собираюсь. Да все из-за той же относительности. Ведь по сравнению с кем-то я, может быть, и умный. А сравни меня с кем-то действительно умным… Гм-м… Давайте, лучше вернемся к Его величеству Случаю.

Сколько этих случаев, счастливых и не очень, на протяжение жизни нам подбрасывает Судьба! Вряд ли кто подсчитать сумеет. А многие ли из нас могут похвастаться тем, что сполна использовал все шансы, дарованные Судьбой?

Если кто-то осмелится утвердительно ответить на этот вопрос, то его с полной уверенностью можно назвать вруном. Пусть извинит меня читатель за столь неблагозвучное слово. По крайней мере, такого хвастуна можно считать человеком, который неадекватно оценивает свои личные достижения или свою собственную роль в достижения тих или иных результатов.

Как я могу поучать других, если теперь, с высоты прожитых лет, я хорошо вижу свои многочисленные ошибки, допущенные в тех или иных жизненных ситуациях? Чему я могу научить кого-то, если сам лишь один-единственный раз сумел воспользоваться случаем, о который чуть не споткнулся и не набил себе шишку?

С определенной долей объективности мы можем судить о тех или иных событиях нашей жизни, которые уже произошли и исправить которые у нас нет никакой возможности. Оценивая такие события, мы приобретаем определенный жизненный опыт, и сами себе обещаем никогда не допускать подобных ошибок. Но, как бы мы не умнели с прожитыми годами, мы снова и снова принимаем ошибочные решения, ведущие к неправильным поступкам. И снова утешаем себя мыслью о том, что это, уж точно, в самый-самый последний раз, и что подобные глупости мы больше повторять не будем.

А вы никогда не задумывались о том, почему так получается: желаешь сделать, как лучше, а выходит – как всегда?

Может потому, что у нас менталитет такой? Ведь абсолютное большинство из нас живет в постоянном ожидании чуда? Мы мечтаем о том, что сказка вдруг станет былью, и мы, наконец-то, сможем получить от жизни все то, чего заслуживаем. Но стоим ли мы того, о чем мечтаем? По большому счету, мы и получаем от жизни именно то, чего заслуживаем. Не более и не менее…

Вам, наверное, уже надоели высказываемые мной прописные истины? Да! Все мы о них чуть ли не все знаем! Но, к сожалению, большинство из нас эти истины так ничему и не научили.

Я больше не буду рассуждать о возвышенном и не совсем понятном. Лучше я расскажу вам свою историю. Многие из вас узнают в ней самого себя. Кто-то даже посмеется над нашей (или своей собственной?) простотой и наивностью. Впрочем, далеко не всегда это смешно…

 

Глава 1

Меня зовут Виктор. Имя, как имя. Ничем не лучше, но и не хуже других. Оно происходит от латинского слова «победа». Возможно, именно потому я в раннем детстве считал себя победителем. Я всегда и всюду старался быть первым. И потому нередко обижался на судьбу, если меня кто-то обходил в учении, в спорте или в чем-то ином. Такое и теперь иногда случается. Но с годами я научился более терпимо относиться к успехам других людей.

Я и теперь иногда желаю быть первым. Вот только на реализацию этих желаний затрачиваю минимум усилий. В результате – мои реальные достижения очень далеки от тех, о которых мечтал и фантазировал. Но это уже не так обижает. Ведь не очень-то и старался…

Я – среднестатистический человек. Потому не буду забирать у вас время на ознакомление с моими физическими данными. Все равно, если мне когда-либо и случится пройти мимо вас, особого внимания на меня вы не обратите. Мои знакомые и близкие считают меня довольно симпатичным человеком. Возможно, потому, что я чуть красивее обезьяны? Я могу отнести себя к категории трудоголиков. Но именно к той их части, кому так и не удается полностью реализовать себя в каком-то деле. Я часто готов бескорыстно помогать своим друзьям и просто знаком людям. Что не редко и делаю. Но, кроме седины на висках, в реальной жизни это мне ничего не дало. Мог бы на собственном «Мерседесе» ездить, но до сих пор удовлетворяюсь стареньким велосипедом.

Мне уже за сорок. Считай, большая часть жизни позади. Но чего-то существенного в ней я не только не достиг, но до определенного момента даже не видел. Как и подавляющее большинство из нас.

Почему я завел речь о роли случая в нашей жизни? Возможно, именно потому, что все наше существование является не чем иным, как цепочкой случайностей, случаев и событий, которые могут произойти, а могут и не состояться. Но вам я рассказываю об этом именно потому, что один-единственный раз в жизни я таки воспользовался своим счастливым шансом. Вот только действительно ли он счастливый? А если и так, то насколько? И действительно ли я сумел воспользоваться этим шансом надлежащим образом?

На все эти вопросы я и теперь не могу дать однозначных ответов. Не могу, хотя бы потому, что меня, человека спокойного и воспитанного, словно настоящего преступника, разыскивает и наша милиция, и еще некоторые заинтересованные лица… А ищут они меня только потому, что я стал не таким как другие, что я сумел выделиться из сообщества себе подобных. А это – не по правилам. Так делать нельзя! В их глазах я стал виновным только потому, что сумел воспользоваться своим счастливым случаем. В отличии от них самих…

О роли случая в жизни человека можно и рассуждать, и спорить до бесконечности. Поэтому не будем больше об этом. Перейдем к делу.

Далеко не кожному из нас приходилось в реальной жизни сталкиваться с такими явлениями, как мираж, фантом, фата-моргана… Каких только названий не придумали люди, стараясь так или иначе объяснить то, что они, вроде бы, видели, но чего в действительности существовать не может. А почему – не может? Только потому, что мы до сих пор не сумели описать эти явления соответственными химическими или математическими формулами? Потому, что нам никак не удается подвести их под общепризнанные теории? Или, может, потому, что значительно легче просто отмахнуться от непонятного, считая его плодом болезненного воображения людей, утомленных путешествием по пустыне?

Но ведь наша история знает немало примеров, когда такие явления наблюдались в более высоких широтах. Тут уже не может быть никаких объяснений со ссылками на горячие испарения пустынных песков. К тому же, известны факты, когда большие группы людей наблюдали реальные исторические события, которые происходили десятки и даже сотни лет назад. Так что, просто отмахнуться от таких явлений, объяснив их групповым психозом определенной части человечества? Так легче всего – убедить всех в том, что так не бывает, потому что так не может быть никогда.

Мы уже давно убаюкали себя уверенностью в том, что человек – венец творения Господнего, или, если хотите – лучшее творение лаборатории самой матушки-Природы. Мы сами себя убедили в этом и убедили настолько, что даже саму возможность поменять это мнение считаем чуть ли не кощунственным. И только единицы из нас, наверное, вполне справедливо, считают человека только одним из промежуточных звеньев в феерической цепочке проявлений разумной жизни, которые только могут существовать во Вселенной.

Не даром в народе говорят, что пока гром не ударит, мужик не перекрестится. В существование каких-то иных, внеземных форм жизни мы сможем поверить только тогда, когда какой-то необычный пришелец из далеких (или близких?) миров встретится на жизненном пути с каждым из нас. Только тогда мы сможем поверить в то, что мы не одиноки в Космосе и что все наше человечество вообще, и наша наука, в частности, находятся только на колыбельной стадии своего развития. Что нам еще расти и расти, пока мы сможем уподобиться превышающим нас по разуму.

Поверьте, что я не просто морочу вам головы такими лирическими отступлениями и что я вовсе не имею намерений втягивать кого бы то ни было в бесконечную полемику о возможности существования различных форм и проявлений жизни как в отдаленном Космосе, так и рядом с нами. Насколько мне позволяет мой ум и собственный жизненный опыт, я только пытаюсь рассказать о том, что случилось со мной лично, и, насколько это возможно, предостеречь вас от повторения моих собственных ошибок.

Подавляющее большинство наших ученых уже давно пришли к выводу о том, что мы живем в многомерном пространстве. Одни из них считают, что таких измерений есть семь. Другие полагают, что их не менее восемнадцати. А есть еще и такие чудаки, которые стараются доказать, что их намного больше…

Но стоит ли прислушиваться к рассуждениям каких-то умников, если подавляющее большинство из нас считает себя жителями трехмерного пространства? Пространства, которое имеет только свою длину, ширину и высоту. Кто более умный, тот к этим измерениям прибавляет еще четвертое – время. И – достаточно! Все остальное – за пределами понимания. Потому оно – от лукавого. А если оно непостижимо нашему разуму, то ни думать об этом, ни, тем более, верить в реальность такой многомерности пространства вовсе не обязательно.

А у вас никогда не закрадывалась мнение о том, что река Времени в нашей Вселенной может быть не единственной? А, может, их несколько? Может их, этих временных рек, очень много, и все они текут в различных направлениях? Как знакомые нам земные реки…

Я вовсе не имею в виду то, что одни из этих рек текут от начала к концу, а другие – наоборот. Если они действительно существуют – эти реки Времени, то каждая из них, как и все реки, конечно же, должны иметь свое начало и свой конец. Вот только бежать они по просторам Вселенной могут в разных направлениях.

Если согласиться, что такая теория имеет право на существование, то вполне допустимо, что каждое Пространство, каждая единица Вселенной, которая имеет свою длину, ширину и высоту, в придачу к ним имеет еще и свою, собственную, реку Времени. Ту невидимую реку, которая на своих волнах несет в неизвестность именно это, свое, собственное, Пространство.

А теперь представьте себе, что таких Пространств и таких рек Времени во Вселенной бесконечное множество и что они даже могут находиться совсем рядом друг с другом. Но при этом ни видеть, ни воспринимать каким-то иным образом эти, другие, отличные от наших собственных, пространственно-временные субстанции мы не имеем возможности. Почему так? Да хотя бы потому, что нас несут разные волны времени, и амплитуда колебаний этих волн почти никогда не совпадает.

Попробую объяснить это на более простом примере. В своем собственном Пространстве, в своем до боли родном Времени мы не можем увидеть того, что реально уже состоялось и что осталось в прошлом. Даже в том случае, если это произошло в нашей собственной жизни, если это случилось всего пять минут назад. Такие события, как и все на нашей Земле, недолговечны. Они остаются в нашей памяти, в наших воспоминаниях. Мы их видели, эти события, мы даже были их свидетелями или участниками. Но это случилось пять минут назад. А сейчас, в теперешнем времени, мы этих событий уже не видим. Ибо они уже произошли и навсегда остались в прошлом, во времени, где есть своя река. Та, которую мы уже переплыли и возврата в которую уже не будет…

А можем ли мы увидеть сейчас то, что произойдет в нашей жизни хотя бы через те же пять минут? Конечно, нет! Мы можем только догадываться, можем предвидеть вероятность тех или иных событий с определенной долей вероятности. К тому же, предвидим мы их, эти события, далеко не всегда и отнюдь не так, как они произойдут на самом деле.

Мы не можем видеть электромагнитное поле, но нам доказано его существование и потому мы просто воспринимаем факт этого существования на веру. Мы не чувствуем рентгеновских лучей, но с помощью снимков своих собственных внутренних органов убеждаемся в их реальности.

Так почему бы нам не поверить в то, что миражи, время от времени видимые многими людьми, есть не что иное, как проявления других миров, миров, существующих рядом с нами и перейти в которые теоретически возможно, но практически очень сложно?

Думаю, многие из вас не раз замечали, как в некоторые летние дни воздух над землей словно дрожит, а сквозь изменчивую призму этого воздушного пласта все отдаленные предметы воспринимаются нашим зрением совсем не такими, какими они есть на самом деле. Я не хочу вас убеждать в том, что именно это явление может быть доказательством взаимного соприкосновения различных миров. Хотя бы потому, что ученые этому явлению дают совсем другое, более прозаическое, объяснение. Но ведь можно себе представить, что где-то рядом с нами, но в ином мире, тоже лето в разгаре и что тамошняя река Времени, как и наша собственная, стала более полноводной и что течение ее сильно ускорилось. Вот и соприкоснулись они где-то между собой – две реки и два мира…

Я могу себе позволить такое предположение. Могу, так как мне посчастливилось попутешествовать по разным мирам, и хотя бы крошечку знаний об особенностях общего строения Вселенной я в этих путешествиях все же добыл. Но, давайте оставим физику физикам, а сами перейдем к лирике или, вернее, к прозе нашей жизни и к моим путешествиям в другие миры.

 

Глава 2

Вечер только начинался. Это было время, когда все в природе словно застывает, готовясь к ночному отдыху, и только надоедливые комары просыпаются для своего ночного разбоя. Даже ветерок, надоедливо дувший с самого утра, наконец, успокоился, запутавшись в зарослях краснотала.

Тогда я сидел на берегу тихой, ласковой речушки и внимательно наблюдал за своими поплавками. Как и каждый рыбак, я, не без основания, надеялся на то, что именно сейчас, в час наступления вечерней прохлады, мне, наконец-то, клюнет достойная внимания рыба, и моя любимая речка таким образом щедро вознаградит меня за такое длительное ожидание своей удачи. Все рыбаки думают приблизительно так, и все, в основном, ошибаются. Хотя, бывают и счастливые исключения…

Но большая рыба в тот чудесный вечер явно не была настроена на то, чтобы попасть в мой садок и, соответственно, на сковородку. Только какая-то мелочь изредка неуверенно теребила насадку, на что мои поплавки реагировали скучным пошатыванием со стороны в сторону. Создавалось впечатление, что они так шатаются от пьянящего речного воздуха и что такое состояние их вполне удовлетворяет, что оно им по нраву.

Вдруг, без каких-нибудь видимих внешних причин и предпосылок, воздух над речкой начал дрожать и переливаться всеми цветами радуги. Словно сполохи северного сияния неожиданно опустились на воду. А дальше начались миражи. То ли речная вода стала подниматься вверх, опровергая все законы физики, то ли воздух неведомо по каким причинам неожиданно уплотнился, всем своим весом надавив на речную гладь. Сам воздух звенел, пенился и словно переливался неизвестно куда, легким шумом своим напоминая водопад.

Так длилось несколько минут. А, может, только пару секунд? В таких случаях мало кто догадался бы посмотреть на часы.

Потом шар уплотненного воздуха будто опять перешел в свое первоначальное состояние. Но воздушная стихия и дальше продолжала дрожать и переливаться, и словно небольшие волны все время пробегали по ней, постоянно видоизменяя эту переменчивую субстанцию.

Я был просто околдован увиденным. Настолько околдован, что обо всем на свете забыл.

Тем временем воздух передо мной снова начал изменяться, раскрашиваясь в различные тона зеленого цвета. И если раньше это диво держалось над фарватером речки, метрах в пяти от берега, то теперь оно постепенно начало надвигаться прямо на меня.

Не буду хвастаться и убеждать вас в том, что я совсем не испугался. Скорее всего, это было бы неправдой. Но тогда все мои чувства были словно парализованы. Я тупо созерцал это непонятное мне явление, и наблюдал за ним как бы со стороны. Словно это не со мной случилось, а вычитано в какой-то химерной книжке.

Наверное, именно потому и присутствие постороннего я заметил далеко не сразу. Он будто вышел из этого миража и тоже молча стал рассматривать меня.

Зеленая завеса над речкой тем временем начала расползаться и медленно исчезать. Как последние клочья тумана под дуновением ветра. Постепенно эта неведомая зелень осела на воду. Течение речки унесло ее куда-то, растворяя в прозрачных волнах и засасывая в глубину, таким образом уничтожая последние следы этого непонятного для меня явления.

Но далеко не все растворилось в воздухе. Не все было смыто течением речки. Словно какой-то неведомый фантом, удивительное, химерное существо так и осталось стоять передо мной. Еще и так уверенно стояло, будто оно не из воздуха возникло, а было из настоящей плоти и крови. Как и все живое на Земле! Наверное, и он (она или оно?) был удивлен не меньше меня самого. Уставив на меня свои глазищи-тарелки, он, не двигаясь, безо всякого стеснения, рассматривал меня. Будто какую-то инфузорию под микроскопом.

Мое внутреннее оцепенение постепенно начало куда-то отступать, и какие-то проблески мыслей зароились в моей голове. Конечно, тогда я того еще не осознал, но сейчас мне кажется, что все те мысли возникли как-то сами по себе. Словно это не я сам думал, а кто-то совсем другой, неведомый мне, совершенно посторонний человек прогонял по нейронам моего мозга титры какого-то удивительного фильма.

Большинство из вас, конечно, подумает, что наклюкался, мол, рыбачек из бутылочки и тихонько поехал в мир галюников, когда солнышко летнее в темячко ударило. Вот и несет невесть что и головы людям морочит. Если вы действительно так подумали, то я даже обижаться не буду. Возможно, я и сам, будучи на вашем месте, тоже к такому выводу пришел бы.

Но это вовсе не так! Если бы все употребляли горькую так же как я, то у нас никаких антиалкогольных указов не принимали бы. Я только в праздник могу себе позволить сто грамм выпить. А чтобы сам, то такого вообще никогда не было. Так что, можете успокоиться. Трезвый я был. А от чистого речного воздуха до такой степени не опьянеешь.

Незнакомец очнулся первым.

– Не бойся меня, человек! – на вполне понятном мне языке неожиданно заговорил он. – Я – не фантом и не нечистая сила. Я – факр!

Я был до такой степени ошарашен этим неожиданным явлением, что сначала и слова не мог выдавить из себя. Словно онемел. А тут – оно еще и заговорило со мной. В такой ситуации любой человек контроль над своими чувствами потерял бы. И я себя контролировать тоже не мог. Потому и ляпнул, не думая, первое, что в голову пришло:

– А что такое факр?…

– Ты еще забыл спросить, с чем его едят, – озвучил мою затаенную мысль незнакомец.

Он недовольно сморщил ссвоевое зеленое лицо. По всему было видно, что этот глупейший вопрос таки вывел его из равновесия. А зачем обижаться? Можно подумать, что мне каждый день приходится каких-то факров видеть…

Почему он не отреагировал на мои слова надлежащим образом, для меня так и осталось тайной. Быстрее всего, он принял во внимание мои умственные способности, что, в конце концов, и заставило его улыбнуться.

– У меня еще будет время, чтобы рассказать тебе, кто такие факры. А сейчас мне просто хочется пообщаться с тобой. Я хочу узнать, дорос ли ты до контакта.

Вот уж, чья бы корова мычала!..

Факр, если это действительно был факр, хотя я о таких никогда и не слышал, был, по крайней мере, втрое ниже мене ростом. В нем было от силы сантиметров шестьдесят. Не человек-лилипут, не гном и не гобит… Чтобы идентифицировать эту личность, я даже мысленно перебрал всех известных мне сказочных персонажей. Но этот факр не был похож ни на одного из них. Разве что зеленым цветом на крокодила Гену смахивал. Одежды он не имел никакой. Потому я, словно в анатомическом кабинете, имел возможность довольно хорошо его рассмотреть.

Я уже говорил, что он был зеленого цвета. Как молодая травка после дождя. Но, если цвет молодой травы всегда приятный и милый для глаза, то этот вряд ли можно было назвать таковым. Хотя, может это только с непривычки. Ведь мы вполне нормально воспринимаем зеленый цвет лягушки, например. Хотя нравится она далеко не всем.

С большой натяжкой зеленого можно было бы признать представителем отряда приматов. Что-то в нем было и от гнома, и от шимпанзе. Чем-то он напоминал человека, а еще чем-то – сказочного гобита. Немножко он смахивал на Гурвинека из чешской сказки. Ручки-ножки у него были тоненькие и какие-то словно немощные. Торс вряд ли можно было назвать атлетическим, так как, по сравнению даже со мной, животик у зеленого факра был значительно больше. А голова, по нашим, земным меркам, была рассчитана, по крайней мере, на двоих. Но досталась ему одному. Зато ротик на этой огромной голове был совсем маленьким. Носа у незнакомца не было вообще. Только три отверстия на месте, где у людей находится нос. Ушей, таких как у нас, тоже не было. Но зато глаза! Глаза у него были просто огромными. Они занимали почти половину его лица. Можно было подумать, что именно эти органы чувств для него являются основными для познания мира.

– Ты не бойся меня, Виктор! – опять неожиданно нарушил молчание зеленый. – Я вреда тебе не причиню…

Я чуть слюной не захлебнулся от такой наглости. Это же надо! Какой-то недомерок может считать, что я его боюсь? Я даже со своего стульчика чуть-чуть приподнялся от возмущения. Но своевременно догадался мысленно посчитать до десяти…

Не будешь ведь ругаться с незнакомцем из-за необдуманно сказанного им слова. Тем более, что и он сам не брызгал слюной, когда я его о факрах спрашивал.

А сам факр только улыбнулся в ответ на мою реакцию. В нашем понимании это и улыбкой трудно было назвать. Но, тем не менее, он таки улыбался. Или просто пытался имитировать нашу собственную реакцию на проявление чего-то смешного. Даже его живот трясся при смехе точно так, как это бывает у нас, и какое-то бульканье доносилось из этого животика. Даже его маленький ротик скривился при этом в какую-то чудную гримасу.

– Твои мысли развеселили меня, Виктор.

Он почему-то упрямо ставил ударение на втором слоге моего имени.

– Давай, не будем спорить по поводу того, кто из нас сильнее. Смотри!

С этими словами зеленый повернулся немного в сторону и направил свою маленькую ручку на старую иву, которая росла на берегу, неподалеку от нас. Толстый ствол ивы неожиданно встрепенулся и сразу же переломился. Массивное дерево упало на кусты краснотала, ломая все на своем пути.

Я настолько был поражен этим происшествием, что даже на некоторое время опять дар речи потерял. Моя нижняя челюсть как-то сама по себе опустилась значительно ниже, чем ей надлежало бы быть. Я снова бухнулся на свой стульчик, ошарашено посматривая то на срезанную неведомой силой иву, то на таинственного факра.

– Я дал тебе возможность убедиться в том, что сила живого существа не только в его мускулах. И она далеко не всегда зависит от размеров этого существа. Намного важнее то, что спрятано здесь.

При этих словах факр легонько постучал себя по голове своим маленьким пальчиком. И опять засмеялся.

– Не переживай так, Виктор! Я хочу пообщаться с тобой. Вполне возможно, что ты только выиграешь от этого.

После того как факр, или как там его, продемонстрировал мне свою силу, было бы просто безрассудно опираться его воле. Если он хочет поговорить, то почему бы и нет? Я ведь от этого меньше не стану. И корона с моей головы не упадет. Хотя бы потому, что ее у меня никогда и не было.

Может и была какая-то возможность уклониться от продолжения такого неожиданного знакомства? Но мне вдруг стало интересно. Ведь вполне понятно, что передо мной представитель какого-то иного мира и что благодаря такому общению я смогу узнать о многих интересных вещах.

Немного успокоив себя такими мыслями, я встал и притащил большое полено, предложив факру сесть на него.

– Садись сюда, зеленолицый! Садись, и расскажи мне о мире, в котором ты живешь. И о том поведай, что ты в наших краях ищешь.

– Да, Виктор! Я – житель совсем другого мира. А к вам меня привело простое любопытство. Мне очень нравится путешествовать по другим мирам и изучать различные формы жизни. Должен признаться, что это не всегда безопасно. Хотя я не отношусь к существам слабым, в чем ты сам мог убедиться. Но есть и посильнее меня…

Я не смогу тебе честно ответить на вопрос о том, насколько далеко от Земли находится мой мир. Хотя бы потому, что просто не знаю этого. И не в разнице способов измерения расстояний тут дело. У нас с вами различны способы мышления. То, что вам кажется большим, не всегда большое на самом деле. А то, что для вас очень далеко, для нас ничтожно близко. Например, ты к своему дому на этом допотопном велосипеде можешь доехать примерно за час вашего времени. А нам этого часа хватило бы, чтобы добраться до самой отдаленной галактики вашей Вселенной. Вот только подготовка переходов в иные миры, в другие пространственно-временные измерения занимает очень много и времени, и энергии.

– Так, получается, что рядом с нашим существуют и иные, параллельные к нам миры, но мы их ни увидеть, ни даже почувствовать никак не можем?

– Здесь ты в чем-то прав! Хотя большого значения, параллельные они или перпендикулярные по отношению к вашей Вселенной, это не имеет. Но понял ты приблизительно верно. Дело в том, что все эти миры существуют, будто одновременно в одном и том же пространстве. Вот только параметры этого пространства в каждом из них разные. Именно потому жители этих миров практически не имеет ни единой возможности заглянуть за их пределы. Потому они даже не догадываются о существовании чего-то иного, отличного от знакомого им.

Но это вовсе не значит, что абсолютно все миры всегда существуют отдаленно один от другого. Время от времени случается так, что они сталкиваются между собой. Именно тогда, на границе этого столкновения, становится возможным переход из одного мира в другой. Иногда, но очень редко, это случается само по себе, без какого бы то ни было вмешательства извне. Но чаще это, все же, происходит по воле кого-то из разумных. Как вот сегодня.

Попробую объяснить это на более простом примере. Представь себе облачко пыли, которое поднимается над полевой дорогой после того, как по ней проедет машина или пройдет стадо каких-то больших животных. Эта пыль состоит из миллиардов крохотных пылинок, которые произвольно летают в этом облаке. При этом они то приближаются одна к другой, то разлетаются в разные стороны. А теперь представь себе, что каждая из этих пылинок – это отдельный мир, своего рода Вселенная, включающая в себя миллиарды галактик и который живет по своим собственным законам существования. Если эти миры населены, то их жители могут узнать о существовании других миров– пылинок только в случае их столкновения между собой. Если же они не столкнутся, то никто и никогда не сможет узнать о существовании других пылинок-миров. Я понимаю, что мои объяснения довольно примитивны и сумбурны. В самом деле все это намного сложнее. Но представь себе это облачко пыли и поверь, что приблизительно так все и состоит в масштабах Макрокосмоса.

– Представить себе все так, как ты говоришь, не так уж и сложно. Гораздо сложнее поверить в реальность такого мироустройства. Но, если это действительно так, то как много таких миров может существовать одновременно?

– На такой вопрос тебе вряд ли кто-то ответит правильно. Их очень много. И я сомневаюсь, что кто-либо смог бы сосчитать их.

– Ну, хорошо! Будем считать, что я тебе поверил. Впрочем, ты и сам можеш быть наглядным примером справедливости такого утверждения. Хотя, честно говоря, в моей голове это как-то не укладывается. Но Бог с ними, с теми мирами! Ты лучше расскажи о своем собственном мире. О том, как тебе удается путешествовать по различным мирам, и как ты при этом умудряешься возвращаться домой. Ведь в такой туче миров и заблудиться не долго…

– Конечно, я расскажу тебе об этом. Но для того и ночи не хватит. Если ты не боишься пригласить представителя другого мира к себе домой, то давай двигаться. А то ведь дело к дождю идет. А мы, факры, дождя не любим. Излишек влаги нам и навредить может.

К тому времени уже и темнеть начало. И надвигающиеся с запада тучи действительно грозились пролиться на землю дождем. А домой еще почти десять километров педали крутить. Потому факру и не пришлось меня долго уговаривать. Быстро собрав свои удочки и привязав их к раме велосипеда, я предложил зеленому:

– Поехали, факр! Дорога у нас действительно не близкая.

– А ты не спеши! Вижу, что ты так и не понял меня. Зачем нам ехать по этим пыльным тропам? Или ты до сих пор сомневаешься в моих возможностях? Чтобы попасть к тебе домой, достаточно только представить свой дом. А все остальное, это уже моя забота.

Так уж устроена наша психика: не поверишь в реальность чего-либо, пока сам в этой реальности не убедишься. Я тогда даже ухмыльнулся в ответ на предложение незнакомца, представив себе, сколько еще ехать к этому дому. Но не успело воспоминание о доме промелькнуть в моей голове, как мы уже стояли перед его дверью.

Я могу только догадываться о том, какой глупый был у меня вид, когда переднее колесо велосипеда ударилось в дверь. Оно и не удивительно. Во-первых, это было так неожиданно, что на моем месте любой выглядел бы именно так. Если не хуже. А, во-вторых, я же не представлял себе сарайчик, в котором оставляю велосипед после поездок. Вот и стукнул колесом в дверь именно дома. Словно приказывал ей открыться.

Я тогда еще какое-то время ошарашенно оглядывался по сторонам, словно не веря в то, что мы действительно дома. Но самым главным было то, что на дорогу домой я не затратил ни времени, ни усилий. Вот как зеленый продемонстрировал мне факт относительности расстояний, которыми мы привыкли оперировать в повседневной жизни.

Вот бы всегда так! Только представил себе место, где желаешь очутиться, а ты уже и там!..

 

Глава 3

Для меня гостя домой пригласить – не проблема. Сам живу. Холостякую. Эльвира – моя бывшая жена – уже год, как оставила меня и подалась куда-то за легкой жизнью. Когда я в университете преподавал и в кандидатах наук ходил, то она, как репейник, за меня держалась. Ведь это престижно, иметь мужа – кандидата наук. А тут еще и защита докторской не за горами. Но со временем она меня просто-таки доставать начала за то, что некоторые мои коллеги, мол, в два-три раза больше денег домой приносять. Но это не мое. Я студентов не обирал никогда.

Именно из-за этого у нас и ссоры пошли. Вернее, это она ссорилась. Я шутками от нее отделаться старался, а чаще всего – просто отмалчивался. Но со временем меня заело. «Не учили меня родители мзду брать! Потому я этого делать не буду!» Сказал, как отрубил. А потом еще и роботу сменил. Чтобы у нее желание от дармовых денег отбить. Пошел туда, где взяток никто не дает. На совместное предприятие заместителем главного бухгалтера.

Зарплата у меня тогда значительно большей стала. Но Эльвиру это уже явно не устраивало. Как закусивший удила конь несется вдаль, не разбирая дороги, так и жена моя не захотела смириться с такой моей самостоятельностью. Вот и нашла себе какого-то доктора-выскочку, который нивку взятки хорошо знал, и пошла вместе с ним, не сеяв, жать. Ну, и Бог ей судья. Я же после того квартиру в городе продал и перебрался в старый отцовский домик, в предместье. Вот так и живу здесь теперь сам.

В принципе, для меня не проблема и ужин для друга какой-то нехитрый приготовить. Но чем этого факра угощать? Я ведь ни малейшего представления не имею о том, чем они там питаются…

– А ты не беспокойся, – подмигнул мне мой зеленый гость. – Органы пищеварения у нас почти одинаковы. Что ты кушать будешь, то и мне не повредит.

Ну, это ведь совсем другое дело! Поджарил яиц с салом и луком, банку шпрот открыл, грибочков маринованных на тарелку насыпал. Вот и ужин готов!

– А ты, выходит, и мысли читать умеешь? – спрашиваю своего гостя, не переставая удивляться его способностям.

– А это не так уж сложно, – отвечает он. – Захочешь, и ты научишься.

– Ну, тогда, давай к столу! Как у нас говорят: чем богаты, тем и рады.

Принимая во внимание рост своего гостя, я поставил ужин на журнальном столике, а самому факру свой рыбацкий стульчик предложил. Чтобы ему удобнее было. Вот только что с вилкой делать – не знаю. Великовата она для него. А маленькой у меня и не было никогда.

Гость мой в одно мгновение эту проблему решил. Только взглянул на вилку, она сразу же меньшей стала.

– Ты не переживай, – говори мне. – Я потом ее опять увеличу.

– А вот этого делать не надо, – отвечаю ему. – Пока ты мой гость, будешь ею пользоваться. Еще ложку и нож поменьше сделаешь. А пожелаешь домой вернуться, то у меня хоть такое воспоминание о тебе останется.

– Как пожелаешь, – улыбнулся зеленолицый. – Но перед тем как за стол садиться, давай хоть познакомимся по-настоящему. А то мне даже неудобно как-то. О тебе я уже много чего знаю. А тебе известно только то, что я факр и пришелец из другого мира. Имени своего я тебе до сих пор так и не назвал. Меня зовут Бартал из рода Бари. Или просто Бар. Меня все так зовут.

– Очень приятно, Бар! Мне, я думаю, действительно представляться не имеет смысла. Вот только ударение у нас на первом слоге моего имени ставят. Но это не так уж и важно. Говори, как тебе удобнее. Но я должен тебя еще о чем-то спросить. Как в вашем мире к спиртному относятся? У нас ведь заведено гостю водочки налить.

– В принципе, к спиртному у нас относятся, как к отраве. Но в разумных дозах даже яд полезным бывает. Так что, наливай! Только мне и десяти граммов хватит.

После ужина Бар рассказывал мне о своем мире.

– Наша Вселенная мало чем отличается от вашей. Я даже точно не могу сказать, какое расстояние разделает эти миры. Это зависит от того, как и какими мерками мерять. Я сумел к вам попасть, а вот удастся ли это тебе, не знаю. Вот и суди, насколько это далеко или близко. Для меня – почти рядом. А для тебя такая дорога может оказаться бесконечной. Потому что между нами не только Пространство, но и Время…

Далеко не всегда прямая и, казалось бы, самая короткая дорога может быстрее привести к желаемой цели. Иногда самый короткий путь может быть настолько запутанным, что его никаким планом или графиком не изобразишь. Но именно такой, ломанный путь, как не парадоксально это звучит для тебя, может оказаться самым коротким.

Колыбель цивилизации факров находится на планете Факра. Она значительно больше вашей Земли. Сила гравитации у нас больше вашей не менее чем в пять раз. Возможно, именно этим и обусловлена форма нашего тела. Кроме того, каждый из нас, от самого своего рождения, находится под защитой своего астрального тела. Это такая специальная полевая субстанция, которая принимает на себя основную долю давления нашей атмосферы. Такой как ты, разве что в специальном скафандре, мог бы выдержать гравитацию на поверхности нашей планеты. Отличается от вашего и наше светило. Наша Факрия в сотни раз больше Солнца. Это молодая зеленая звезда. Она имеет в своей планетной системе пять довольно больших планет. Разумными существами заселена только наша Факра.

Именно зеленый цвет светила и обуславливает зеленоватый оттенок нашей кожи. Она просто не могла быть другого цвета. Все факры – зеленотелые. Мы никогда не делились на различные расы. Возможно, именно этим и можно объяснить отсутствие у нас государств и различных языков. Если мерять вашими мерками, то наша цивилизация насчитывает сорок семь тысяч лет. Так как мы все говорим на одном языке и факры, насколько это помнит наша история, никогда не были разделены границами, то и войн на нашей планете не было никогда. Этого нельзя сказать о других планетах нашей системы. По крайней мере, на двоих из них когда-то существовали цивилизации разумных существ. Но теперь от них остался только прах и руины древних городов.

Природа нашего мира очень суровая. Практически мы ведем борьбу за свое существование на родной планете. В связи с острой нехваткой продуктов питания нашим сообществом принято решение о том, что каждая из наших женщин может родить только двоих детей. Не больше, но и не меньше. При таком воспроизводстве вида нашей планете не может угрожать перенаселение. Ведь каждая пара факров оставляет после себя пару своих потомков.

Но бывают случаи, когда кто-то из факров погибает, не достигнув брачного возраста. Тогда кто-то из нас остается без пары. Такие случаи приводят к уменьшению численности факров. Потому каждый, кто не имеет пары, вынужден шататься по иным мирам в ее поисках. Именно этим делом занимаюсь и я, так как моя супруга погибла во время извержения вулкана. Таким образом, путешествуя по другим мирам, я подыскиваю себе пару. А заодно интересуюсь жизнью других существ, наделенных разумом. Вот и ты меня заинтересовал. Не в качестве возможной жены, конечно. Заинтересовал как собеседник, с которым приятно пообщаться.

Скажу тебе по секрету, что в тебе заложено значительно больше, чем ты сумел реализовать. В тебе еще очень много незадействованных резервов. В своей жизни ты мог бы еще очень многое совершить.

Мне, конечно, услышать это было очень приятно. Но что-то не очень верилось в то, что в нашем тихом болоте можно прыгнуть выше себя и таким образом достичь чего-то существенного.

 

Глава 4

Бар гостил у меня целую неделю. За сорок предыдущих лет я не получил столько полезной и интересной информации, как за это время. Как только моя голова выдержать такое смогла? Самому не верится. Одно было обидно. Без мощного усилителя пси-поля я сам не то, что в другие миры, даже в свой сарай переместиться не мог. Что уж там было говорить о любимых рыбацких местах?

Теорию таких перемещений я усвоил довольно быстро. Не даром ведь и сам пятнадцать лет учился, а потом еще и других уму-разуму учил. А вот на практике…

Дело в том, что любой факр был не просто живым существом. Каждый из них сам был мощным генератором этого самого пси-поля. Эта способность вырабатывалась и усиливалась у них на протяжение жизни тысяч поколений. А теперь она просто передавалась в наследство каждому младенцу. Передавалась на генном уровне и была для каждого из них врожденным, исторически приобретенным свойством.

Я же, обычный человек, как не напрягал силу своей мысли, но никак не мог переместить в пространстве свое собственное тело. Да что там тело? Даже маленькая спичка моим титаническим потугам не поддавалась.

– Не грусти, Виктор! – успокаивал меня Бар. – Продолжай тренироваться. Если не тебе самому, то потомкам твоим эти тренировки когда-то пригодятся.

Спасибо, утешил!

Хорошо ему говорить. А у меня и у самого ничего не получается, и потомков, вроде бы, не предвидится. Ведь после Эльвиры мне уже совсем не хочется на других женщин засматриваться. Не то, чтобы любил ее так сильно. Просто, веру в женщин потерял. Я ведь далеко не юноша. Ровесницы мои все давно замужем. Хорошо ли плохо они с мужьями своими живут, о том не каждая откровенно и скажет. Если мне и нравятся некоторые из них, не разбивать же семьи ради своей прихоти. А с теми, кто младше меня, я общего языка и не пробовал искать. Мне надо человека годами знать, чтобы о близости какой-то думать. Так что, какие уж там потомки?…

Время, когда мы не были заняты разговорами на самые различные темы, Бар просиживал перед телевизором. У меня спутниковая антенна. Передачи чуть ли не со всего мира смотреть можно. Вот он их и смотрел. Но самым удивительным было то, что уже через несколько дней общения с «ящиком» Бар не просто понимал языки, на которых велись передачи, но даже мог свободно изъясняться на них. И это при том, что живого общения с представителями других народов у него не было. Фактически полтора-два десятка языков он усвоил только по изображениям на телеэкране и сопровождающим эти изображения голосам.

Я всегда считал, что английским и французским владею на достаточно высоком уровне. Но когда я решил принять у него экзамен, Бар легко и непринужденно посадил меня в калошу.

В связи с этим я снова мысленно снял перед ним свою шляпу. И перед ним самим, и перед его необыкновенными способностями. Ибо мне лично о таком даже мечтать не хочется.

А как мы с ним рыбу ловили! Такого, наверное, ни одному рыбаку пережить не пришлось.

Когда Бар переместил нас в задуманное мною место, он почему-то отказался от предложенной мною удочки.

– Ты сам лови, – успокоил меня. – Мне не настолько это интересно. А вот для тебе я могу устроить настоящий праздник. Ты только думай о рыбе, которую тебе хотелось бы поймать, а как ее к твоему крючку направить, это уж моя забота…

Вот к чему мне особого приглашения не требуется, так это к мечтам о рыбе. Я почти всегда, когда гляжу на поплавки, представляю себе, что мне клюнет что-то очень большое и необычное. И что это «что-то» я обязательно поймаю и привезу домой. А если даже и не поймаю, то хотя бы на удочке подержу и стресс положительный получу. А это тоже немалого стоит!..

Все еще не веря в такие способности моего зеленого друга, я тогда подумал о красивом и необычно ленивом двухкилограммовом леще. О таком, что ему и сопротивляться после подсечки лень было бы. Чтобы он плыл тихо-тихо к моему подсаку, словно брошенная на воду газета. Чтобы сильно не дергался, не бил хвостом по леске и не тащил напролом мою снасть в кусты, откуда его уже никакая сила не вытащила бы…

Как же я был удивлен, когда поплавок неожиданно снялся со своего места и тихо-тихо поплыл против течения. Словно не рыба его за собой тащила, а ему самому погулять захотелось…

После легкой подсечки на крючке заходила немалая рыбина. Но она почти не буянила, не билась, не рвалась с крючка, как это всегда бывает в подобных случаях. Только раз глотнув пьянящего речного воздуха, лещ так и застыл на поверхности воды. И почему это так парализующе воздух на лещей действует? Другие рыбы так на него не реагируют. А этот так запросто позволил подтянуть себя в подсак.

– Оказывается, ты и такое можешь?…

Моему удивлению не было предела.

– Ты только думай о нужной тебе рыбе, а как ее найти и к твоему крючку направить, это уже моя забота. Хоть раз порыбачь, как следует. Чтобы потом меня хотя бы изредка добрым словом вспоминал. Но только не увлекайся. Слишком много рыбы тебе ни к чему…

Я представил себе окуня-патриарха, и уже через какую-то минуту круто водил его кругами, намереваясь загнать в подсак. Еле управился. Окунь был больше леща. Одетый в тяжелые латы твердой чешуи, он чем-то напоминал средневекового рыцаря, достойного лучшей доли, но так по-глупому попавшего в мой садок. Такого мне не только ловити, даже видеть до сих пор не приходилось. Даже не верилось, что обычные окуни могут достигать таких размеров. Уж не мой ли ровесник на удочку мне попался?

После килограммовой плотвы меня вообще на экзотику потянуло. Я мысленно заказал себе сначала стерлядь, потом рыбца, вырезуба, форель и хариуса. Ну, стерлядь еще можно было откуда-то из большой реки к моему крючку пригнать. Она ведь в притоки иногда заходит. Потому оттуда, обыскав всю акваторию, можно было и того реликта пригласить. Но вот когда я форель выловил, то глаза мои чуть на лоб не вылезли. Как? Откуда? Ведь это рыба чистых горных рек. Где же она здесь взялась, за сотни кмлометров от гор?

Факр только улыбался. И на мои наивные вопросы ответов не давал. Вот только, чем более диковинной была заказанная мною рыба, тем дольше мне приходилось ожидать ее поклевки. После форели я чуть не уснул над своими удочками, пока мне хариус клюнул.

Ну, что бы вы подумали? Если форель еще можно было из какого-то рыбного хозяйства в эту речушку заманить, то хариус меня вовсе сбил с толку. У меня никаких вариантов не было, чтобы додуматься, как он сюда попал. Но он таки был в моем садке. Против этого факта мне возразить было нечем.

А потом еще были сом, жерех и карп с толстолобиком. Бар все чаще и чаще улыбался, неутомимо и без каких-либо возражений выполняя все мои пожелания, мысленно доставляя рыбу к моим крючкам, помогая гасить рыбьи рывки и отваживая других рыбаков подальше от места, где мы сидели.

Такой рыбалки у меня еще никогда не было. Жалко, что никто из друзей-рыбаков не был тому свидетелем. Ох и позавидовали бы!..

 

Глава 5

Все хорошее, случающееся в нашей жизни, имеет одно плохое свойство. Оно очень быстро проходит. После чего нас снова захватывают серые будни со своими повседневными хлопотами и неурядицами. К сожалению, это зависит не столько от наших личных способностей, от наших действий или бездействия, сколько от внешних факторов. Именно они, так или иначе, влияют на спокойное течение нашей жизни. Ведь течение реки нашего Времени не зависит ни от каждого из нас, в отдельности, ни от всего общества, в целом. Еще никому не удалось изменить течение этой реки. И вряд ли кому это когда-то удастся. Вот и приходится воспринимать жизнь таковой, какой она есть на самом деле, а не такой, какой нам ее хочется видеть.

Все в мире течет, все меняется. Даже египетские пирамиды течение времени когда-то смоет с поверхности Земли. Останутся они разве что в воспоминаниях, как это уже случилось с другими чудесами древнего мира. Прошла и моя зеленая неделя. Ушла в небытие, словно ее и не было никогда. Только в воспоминаниях и осталась. Потому что в один не очень хороший день не только кончился мой отпуск, но и Бар собрался в дорогу.

– Не грусти, Виктор! – утешал меня мой зеленый друг, упрямо продолжая ставить ударение на втором слоге моего имени. – Может, еще когда и свидимся. Я вот тебе подарок приготовил. С его помощью ты в сотни раз усилишь мощность свого пси-поля и таким образом сможешь путешествовать во Времени и Пространстве. Но, смотри! используй его только для добрых дел. Живи в полной гармонии с природой, и она сторицей отблагодарит за твое добро. Никогда не используй этот прибор во вред кому бы то ни было. Потому что совершенное кем-то зло тоже сторицей возвращается к своему первоисточнику. Всегда и при любых обстоятельствах оставайся самим собой. Будь таким, каким ты есть сейчас. Тогда ты многого в этой жизни сумеешь достичь.

Самым интересным было то, что Бар смастерил свой усилитель из старого телевизионного пульта управления. Еще и показал мне как, при необходимости, новый сделать.

– У вас, людей, тоже умные головы есть. Но почему-то они думают слишком односторонне. Из такого вот пульта можно десятка два разных приборов сделать. Достаточно только некоторые дорожки поменять или отдельные детали между собой соединить. Но вы сделали этот пульт для выполнения им одной группы функций, и на том успокоились. А ты только проволочку перепаяй и вот эти два транзистора соедини между собой. И получишь отличный генератор пси-поля. К тому же, такой мощный генератор, что вашим ученым и не снился.

Только помни о том, что переместиться в задуманное тобой место и вернуться оттуда назад с помощью этого пульта ты сможешь только пятьдесят раз. На большее его ресурса не хватит. Даже с новыми батарейками. И еще одно запомни: переместившись в иное Время-Пространство, ты можешь пребывать там сколько угодно. А когда нажмешь кнопку возврата, то окажешься в том же месте, откуда стартовал. При этом, в твоем собственном мире пройдет только пять минут. Хоть месяц, хоть год живи в другом мире, ты ровно через пять минут вернешься назад. И старшим станешь тоже только на пять минут. Эти пять минут ты будешь находиться как бы в тени своего Времени или, если хочешь, в его сумерках. Таким образом, за время твоего путешествия все клетки твоего организма постареют только на пять минут. Но сколько событий вместят в себя эти пять минут в других мирах! Некоторым их на всю жизнь хватило бы.

Когда-то ваши далекие предки тоже умели перемещаться в другие миры. Но при этом они использовали какие-то совсем иные принципы, которые в корне отличаются от наших. Если мы из своего мира исчезаем на пять минут, то они на те же пять минут ходили в чужие миры. А домой возвращались через год, через десять или даже через сотню лет. Вот и получается, что в вашем мире они прожили сотни, а то и тысячи лет. Кто как умудрился.

Не могу не признать, что, рядом с недостатками таких путешествий по различным рекам Времени, они имели и определенные преимущества. Мне кажется, что те люди были значительно умнее своих современников. Они не просто так, от нечего делать, перепрыгивали через десятки и даже сотни лет своего собственного времени. Таким образом они словно ожидали, пока человечество станет умнее и достигнет их собственного уровня. Тогда и им самим было бы более комфортно жить в мире людей. А если для таких путешествий у них были какие-то иные причины, то о том вряд ли кто теперь узнает.

Но, к сожалению, информация о таких переходах в твоем генокоде почти вся утрачена. Это значит, что такие события имели место или очень давно, еще на заре человеческой истории, или что человеческое общество надлежащим образом не восприняло своих долгожителей. Потому не сберегло более-менее четких воспоминаний о них в своей памяти. Я уже столько дней изучаю твое подсознание, но найти решения этой самой древней загадки человечества так и не сумел.

Но, что это я тебе все о минувшем, когда нам о сегодняшнем и о будущем думать надо? Давай, вернемся к нашему генератору. Об основных его функциях я тебе рассказал. А обо всех других свойствах этого прибора ты со временем и сам догадаешься. И сумеешь использовать их себе на пользу. Еще об одном прошу никогда не забывать! Одновременно переместить ты сможеш людей или вещей общим весом не более четырехсот килограмм. Потому смотри, не увлекайся! Чтобы не оказаться где-то на полдороги, между Временем и Пространством. И – мой последний совет. Не используй генератор для поездок на рыбалку или в лес, за грибами. Найди ему лучшее применение.

После этих слов Бар, не прощаясь, протянул руку перед собой, и пространство перед ней начало изменяться, трансформироваться, приближая к нему вход в другой мир. Уже переступая этот, невидимый для меня, порог, он повернулся и прощально взмахнул своей маленькой ручкой, даруя мне свою последнюю зеленую улыбку.

 

Глава 6

Если вы думаете, что, имея такую удивительную машинку, я сразу же принялся за покорение других миров, то вы сильно ошибаетесь. И ошибаетесь только потому, что у вас до сих пор еще не было такого прибора. А если бы он у вас был, то вы и сами долго-долго думали бы и взвешивали все возможные последствия своих экспериментов перед тем, чем решиться на них. Ведь это не к соседу на сто грамм забежать. И даже не к куме, чтобы время с ней провести…

Бар меня неоднократно убеждал в правдивости своих слов. Ох уж эта наша закоренелая недоверчивость!.. Наша беда в том, что мы привыкли доверять только очевидному. Тому, что уже случилось, уже сбылось и чему возразить трудно, а иногда и вовсе невозможно. А вот в том, что только должно случиться, мы можем быть уверенными только с некоторой долей вероятности. Оно может случиться, а может и нет… Мало ли что может помешать осуществлению наших намерений.

Вот и я сомневался. Я был уверен в том, что мне нужно только четко представить себе мир, в который я стремлюсь попасть. Я верил в Баровы слова о том, что этот мир будет выбран из тысяч и даже миллионов существующих, о существовании которых мы даже не догадываемся. Этот мир может быть рядом с нами и тогда перейти в него можно будет, только правильно построив преломление временно-пространственных векторов. Вернее, они сами заломятся в необходимых направлениях под влиянием усиленного генератором моего собственного пси-поля. В таких случаях мгновенность перехода не может вызывать сомнений.

А если этот, представленный тобой мир, находится где-то на другом конце Вселенной, за миллиарды световых лет от Земли? Хотя я Бару верил, но представить себе мгновенность такого прыжка было просто немыслимо. В голове такое никак не укладывалось. Разум обычного человека протестовал против вероятности такого перехода и воспринимать его, как объективную реальность, не желал никак.

Кроме того, нужно было не просто очень тщательно представить себе все параметры задуманного тобой мира, но и реально оценить возможность своего собственного существования в этом мире. Не скажешь ведь просто: «Хочу побывать на Венере!» Ведь, нажав кнопку, можно врезать дуба при первом же вдохе в ядовитых испарениях ее метановой атмосферы.

До завершения моего отпуска оставалось два дня – суббота и воскресение. Один из них я и посвятил детальному обдумыванию своего первого эксперимента.

Для первого раза я решил не рисковать и не выдумывать ни пальм на коралловых островах, ни другой экзотики, незначительные сведения о которых я имел только из фильмов и телепередач. Ведь сразу всего предвидеть не сможешь. Это уже со временем я научился загадывать себе местность, где не было бы ни вредных насекомых, ни пресмыкающихся, ни опасных зверей. Любой опыт приходит только со временем. А сразу… Сразу только шишку на лбу набить можно.

Для своего первого эксперимента я выбрал теплое лето, небольшой лес на берегу чудесной речушки и маленький деревянный домик на лесной опушке. Самым важным в моем эксперименте было отсутствие людей. В этом мире мне хотелось отдыхать от серых будней на лоне девственной природы, где никто не мешал бы мне и где бы я мог оставаться самим собой. Там я был бы полностью лишен техногенной, урбанизированной действительности и надоедливой заинтересованности двуногих, которые, к сожалению, далеко не всегда бывают толерантными и не всегда считаются с желаниями других людей.

Эксперимент оказался удачным! Хотя сам переход немного шокировал меня, но результат стоил и затраченных усилий, и переживаний, и неминуемого стресса. Этот мир был просто чудесным! Я, когда немного привык к своему новому положению, не переставал мысленно благодарить Бара за такой бесценный подарок.

Я наслаждался своим новым миром, где меня никто не беспокоил и где мне ничто не мешало. Тогда меня совсем не интересовало, насколько далеко в Пространстве или во Времени от нашей реальности находится этот островок моего уединения. В лесу было полно чудесных грибов. Среди них не было ни одного ядовитого или даже просто несъедобного. Мое воображение пожелало видеть здесь только крепенькие и красивенькие белые грибочки, подосиновики, маслята, рыжики и лисички. Иногда мне попадался чудесный гриб-баран. От такой удачи я был неимоверно счастлив. Конечно, я мог себе загадать, чтобы это грибное царство было безграничным, и чтобы грибы можно было чуть ли не косой косить. Но ведь это было бы неинтересно. Мне было достаточно и того, что за час-два я мог запросто набрать целую корзинку вкусного и питательного лесного мяса. Того мне было вполне достаточно. И для ног зарядка неплохая, и полная корзинка настоящего удовольствия в придачу. Ну, чего еще человеку надо для полного счастья?!.

Для полного счастья мне еще была нужна рыба. Ее было достаточно в речке. К тому же, это была совсем непуганная рыба. Клевала она всегда уверенно и азартно. Рыбацкое сердце тешилось даже тогда, когда желанный трофей срывался с крючка и стремглав улепетывала в свою родную стихию.

У моего домика был чудесный огород. На котором росла целая куча различных овощей. На фруктовых деревьях и виноградных лозах было полно спелых плодов. Какой добрый джин и когда именно соорудил этот дом, посадил сад и огород, я не знаю и, наверное, никогда о том не доведаюсь. Я только поддерживал порядок на грядках, благодаря которым всегда имел возможность сделать более разнообразным свой стол. В доме был холодильник, который работал неведомо как. Но работал! Вот только продукты в него надо было приносить с собой.

При желании я мог полакомится свежей крольчатиной. Диких кроликов там было очень много. Их совсем не трудно было поймать петлей или подстрелить из лука. Другого оружия я не признавал никогда. А луком научился пользоваться только в этом, мною самим выдуманном, но реальном, мире. Вернее, в мире, который существовал, возможно, уже миллионы лет до меня и который будет существовать и после меня. В мире, который был избран моим генератором пси-поля с учетом загаданных мною параметров.

Мой новый мир был просто чудесным!

Но, побывав в нем три раза, я начал замечать, что мне, все же, чего-то не хватает. Есть и пить – более чем достаточно. В лесу, кроме грибов, было много разных ягод и орехов. Огород и сад всегда радовали глаза своими плодами. Я с удовольствием ковырялся в земле, выпалывая сорняки. И, все же, чего-то мне не хватало… Не хватало… людей.

Нет, не тех, абстрактных, незнакомых и надоедливых, которые чаще всего появляются именно тогда, когда тебе хочется побыть наедине с самим собой. Не хватало тих, кого я хорошо знал, кого любил и с кем не против был пообщаться. Как это ни странно, но не хватало… женской ласки, по которой я уже достаточно соскучился после того, как Эльвира начала ссориться со мной, а потом и вовсе ушла.

Конечно, задумывая островок своего душевного спокойствия, я мог бы позаботиться и о женщине, которая постоянно ожидала бы меня там. Но меня, во-первых, никогда не интересовали незнакомые женщины. Я просто не знаю, о чем мне с ними разговаривать. Я отношусь к той категории мужчин, которые могут годами присматриваться к определенным представительницам противоположного пола и, только хорошо узнав их, решаются на более близкое знакомство. Потому и не было у меня после Эльвиры никого. И не только потому, что я когда-то так любил свою жену. Скорее всего потому, что я боялся снова не распознать обычную Бабу Ягу в личине сказочной Царевны и сойтись с еще одной Эльвирой. Мне почему-то всегда хотелось ту женщину, которую я знал на протяжение большого количества лет, которой доверял и с которой у меня давно сложились дружеские отношения. Но все такие женщины были замужем. Кто в счастливом браке, а кто и не совсем. Играть в любовь я с ними не решался. Потому что дорожил дружбой с ними.

В-вторых, я не мог себе позволить создать женщину в своем воображении и таким образом заставить ее поселиться в придуманном мною мире, обрекая на необходимость одинокого существования в нем. Ведь я сам не имел намерения постоянно пребывать там. Этот мир мне был необходим только для отдыха. Я никакого представления не имел о том, сколько времени проходит в нем в периоды моего отсутствия там: минуты или дни, года или тысячелетия…

Загадывая этот мир, я не забыл об одной важной детали, которая очень нужна была мне вовсе не там, а здесь, в мире людей, в мире, где ценятся материальные блага и деньги, с помощью которых эти блага можна приобрести. Я загадал себе, чтобы при каждом моем посещении на столе в домике меня ожидало десяток зелененьких бумажек на общую сумму в тысячу долларов, которые я мог бы забрать с собой. Низко? Да. Меркантильно? Кто бы спорил. Но я всего лишь человек. И все слабости человеческие мне присущи. Потому и оправдываться не буду.

Попав впервые в этот, новый для меня мир, я был чрезвычайно удивлен не тем, что все там было именно таким, как я задумал. В конце концов, такой мир может и нетрудно было отыскать среди множества ему подобных. Ведь вполне допустимо, что где-то в невообразимых дебрях Пространств и Времен, на просторах Вселенной, всегда найдется хотя бы десяток миров, подобных моей мечте. Но чтобы там были американские доллары!..

В это я поверил только тогда, когда сам их увидел. Будучи достаточно совестным человеком, я загадывал себе, чтобы эти доллары появлялись в домике, одновременно пропадая из толстых денежных пачек нечестных на руку людей, которые нажили их преступным путем. Если бы я мог быть уверен в том, что это мое пожелание так тщательно будет выполняться, то мог бы запросить и большую сумму такой своеобразной материальной помощи. Но, во-первых, я в это совсем не верил, а, во-вторых, зачем мне столько денег? Без значительной суммы спится куда спокойнее. К тому же, никому не надо объяснять природу происхождения таких денег. А мои ежедневные потребности полностью можно удовлетворить и загаданной суммой. Тем более, что я еще работаю. И даже получаю за это заработную плату.

 

Глава 7

В четвертый раз я решил отведать свой райский уголок с одной из своих подруг. Я уже давно подозревал, что мои чувства к ней несколько больше чем просто дружба. Мне очень хотелось ее, хотелось ее ласк, хотелось оставаться с ней наедине, и именно так, чтобы никто об этом и не догадывался.

Я работаю на достаточно большом заводе. Это предприятие, не смотря на все недостатки нашей, далеко не рыночной экономики, еще более-менее сводит концы с концами. Наши работники, хотя иногда и со значительными опозданиями, все же получают заработную плату. На мое кандидатство, конечно, нашему руководству начхать с самой высокой колокольни, но зарабатываю я здесь не меньше, чем когда был доцентом на кафедре. И хотя мой непосредственный руководитель, главный бухгалтер, в нашем деле дуб дубом, меня он ценит. Потому что именно я тяну за него всю работу. Он только проверяющих из различных инстанций принимает и обмывает с ними положительные для нас акты. А так как у него почти никогда особенных проблем с такими проверками не бывает, то зарплата моя почти така же, как у него.

Нина получает наполовину меньше моего. Потому материальное состояние ее семьи нельзя назвать удовлетворительным. Скорее, наоборот. Я, конечно, мог бы уделить ей немного денег. Особенно после того, как у меня появилась возможность получать их даже неизвестно откуда. Но я не уверен в том, что она взяла бы их. Даже от друга. Именно потому я и решился с помощью самого примитивного обмана взять ее с собой, в мой новый мир. И отдать ей так «неожиданно» найденные там и такие нужные ей деньги.

Проработав пять лет на заводе, я среди женщин-управленцев выделил четверых. Все они мне очень нравились. С каждой из них я был бы не против завязать интимные отношения. Я не могу сказать, что это идеальные по красоте женщины. Каждая из них красива по-своему. Но нравятся они мне не только за их физические данные. На любом конкурсе красоты ни одна из них не набрала бы более семи баллов по десятибальной шкале. Но в сочетании с красотой внутреннего мира, как на мой вкус, они просто неотразимы.

Нину я выбрал первой претенденткой на путешествие только потому, что материальное состояние ее семьи было самым тяжелым. Конкретная помощь ей была нужна более, чем кому бы то ни было. Сын ее учился в университете. Ей каждый семестр приходилось оплачивать за его обучение. Второй сын, еще школьник, тоже требовал постоянного внимания и определенных материальных затрат. А муж, мастер-строитель, больше заботился о выпивке и дешевой любви других женщин, чем о своей собственной семье. Потому и легли все семейные заботы на ее хрупкие плечи. Которых мне, честно говоря, было очень жалко.

Я всегда удивлялся и, наверное, никогда не перестану удивляться таким женщинам. Красивая, статная собой, хорошая мать и хозяйка, а мужа почему-то то в стакан, то налево заносит… А она сама ни первого, ни второго себе не позволяет. Хотя было бы вполне логично, если бы она именно так и поступала. Ведь женщина не изменяет. Женщина мстит.

Как-то, в обеденный перерыв, когда мы остались одни в кабинете, я подошел к Нине и, как бы в шутку, обнял ее за плечи.

– Ну, как тебе живется, красавица? Мне кажется, что я хочу тебя украсть…

Нина уже давно догадалась о моем настоящем отношении к ней. Я не раз чувствовал на себе ее благодарные взгляды. Но никакого сближения она себе не позволяла. Стараясь всегда быть веселой и дружелюбной, она искренне воспринимала мое дружеское отношение к ней и отвечала мне тем же. Но не болем того. Может, боялась своего неуравновешенного мужа? Или была на то какая-то иная причина? Но большего, чем мои шутливые объятия, она не допускала никогда.

Тот раз она только вздохнула в ответ на мой вопрос. А потом неожиданно ответила:

– Укради меня, Виктор! Забери как можно дальше отсюда…

Словно что-то почувствовала.

Но когда я попробовал крепче ее обнять, она лишь на миг прижалась ко мне и сразу же отстранилась. Но кнопка на пульте уже была нажата. Мир перед нами начал неумолимо изменяться.

Возбужденная и слегка напуганная, Нина попробовала подняться со стула. Но его уже не было под ней. Непонятная ей сила властно подхватила нас и понесла сквозь вихри Пространств и Времен. Прямо к моему домику, который укрывался от ветра за стволами кряжистых дубов и сосен.

– Господи! Куда это мы попали?

– Сейчас попробуем узнать! – стараясь сдержать дрожание в голосе, ответил я. – По крайней мере, местечко не так уж плохо. Куда лучше, чем наша контора. К тому же, здесь настоящее лето! То есть именно то, чего нам не хватало…

Нина так и не выпустила моей руки. Она крепко держалась за нее, как неумелый пловец за соломинку, и с тревогой рассматривалась по сторонам.

Почему люди обычно ожидают чего-то плохого от любых, непонятных им, явлений? И не только плохого ожидают, а даже – самого плохого, что только могло бы случиться. Вполне возможно, что это уже веками выработанный алгоритм реакции, алгоритм настраивания организма на сопротивление неприятным неожиданностям. От этого внутреннего сопротивления неизвестному происходит и спонтанная мобилизация всех резервов организма. Что в большинстве случаев и помогает нам преодолевать жизненные невзгоды. Так и Нина тогда. Вся напряглась. Собранная и сосредоточенная, она настороженно посматривала по сторонам, готовая в любое мгновение спрятаться за мою широкую спину от любой опасности. Словно это и в самом деле могло защитить…

Решив привести Нину в свой райский уголок, я пошел на еще одну небольшую хитрость. Еще накануне я оставил на столе небольшую записку.

Как только мы вошли в дом, Нина сразу же увидела эту записку и схватила ее в руки. Рядом лежала стопочка стодолларовых купюр. Но ее она словно и не заметила.

«Уважаемые друзья! – было написано в записке. – Не пугайтесь, пожалуйста! Вы случайно попали в поле действия нашего эксперимента. Завихрения созданных нами полей занесли вас в другой мир, где вам придется провести некоторое время. Но, не волнуйтесь! Когда вы вернетесь в свой мир, в нем пройдет не больше пяти минут. Вашего отсутствия никто и не заметит. И это – независимо от того, сколько времени вы пробудете здесь: день, месяц или даже несколько лет.

Если вы один, то вам вообще ничего не угрожает. В какое-то мгновение вы просто вернетесь назад. Но, если вас двое или больше, убедительно просим вас всегда оставаться вместе. Только в таком случае, все вместе, вы сможете вернуться в свой мир.

Здесь есть все необходимое для вашого существования. Живите, и радуйтесь своему вынужденному отдыху. Просим извинения за доставленные вам неудобства. Чистота наших экспериментов не всегда зависит только от нашей воли. В качестве компенсации за доставленные вам неудобства просим вас принять от нас лежащие у записки деньги.

– Какой ужас! – с дрожью в голосе и затаенной надеждой во взгляде обратилась ко мне Нина. – А если нам действительно придется пробыть здесь довольно долго? Как же там мои дети без меня будут?

На ее чудесных глазах блеснули слезинки, которые сразу же покатились по щокам, торя дорогу своим последовательницам.

Мне женские слезы вообще не нравятся. Особенно, слезы женщины, к которой я не равнодушен.

– А ну-ка, дай мне записку! – как можно бодрее я обратился к подруге.

Взяв бумажку в руки, начал еще раз ее читать. Словно впервые увидел. Конечно, тогда мне было очень стыдно за свой обман. Но мне так хотелося, чтобы Нина хоть немножко отдохнула от всех жизненных неудач, что я сам себя успокоил и приказал своей совести не доставать меня так сильно. Тем более, что не было никакой иной возможности уговорить ее взять деньги. Разве что только в виде чьей-то компенсации за доставленные неудобства…

– Смотри! – будто действительно впервые вычитал, показываю Нине записку. – Здесь написано, что мы попали в иной мир и что назад мы вернемся ровно через пять минут после исчезновения. Если это действительно так, то нашего отсутствия никто и не заметит. А к своим детям ты вернешься вовремя. Как и каждый день. Только и всего…

– А если это неправда? – все еще не веря написанному, но с затаенной надеждой в голосе, возразила Нина.

– А какой смысл кому-то оставлять эту записку, если обещанное в ней не буде выполнено? – вопросом на вопрос отвечаю ей я. – Ведь на нас могли бы просто не обратить внимания. Очень мы им нужны, если они с помощью своих технологий смогли переместить нас в иной мир. А если они все это написали, то есть какая-то надежда на выполнение обещания неизвестных нам существ. Может, это какие-то марсиане? Я что-то не слышал, чтобы на Земле кто-то ставил подобные эксперименты. Давай, будем надеяться на лучшее. А пока я предлагаю хорошенько осмотреть место, куда мы так неожиданно попали. Или пообедаем. Ага! Вот еще что! Если нам решили заплатить за причиненные неудобства, то эти деньги не стоит здесь оставлять. А то, полетим назад, и не успеем их взять. Положи их в свой карман. Тебе они нужнее.

Эти мои слова немного успокоили подругу. Но взять деньги она наотрез отказалась. Разве что, половину. Еле ее уговорил не делать глупостей, десять раз объяснив, что мне они действительно ни к чему.

Немного успокоившись и обрадовавшись неожиданной прибыли, Нина опять начала посматривать по сторонам. Неожиданно ее взгляд наткнулся на мои удочки, мирно стоявшие в уголке.

– Смотри! Тут удочки есть! – показала она на мои телескопы. – Словно их специально кто-то для тебя приготовил… Или, может, ты меня действительно украл? Еще и голову какими-то записками морочишь…

Она недоверчиво посмотрела на меня, явно надеясь услышать более-менее правдоподобные объяснения такого неожиданного путешествия. Чтобы хоть немного успокоить ее, мне пришлось призвать на помощь все свое красноречие, чего я и сам от себя не ожидал. При этом, мой ответ был достаточно честным и правдоподобным. По крайней мере, его завершающая фраза:

– Ниночка! Я действительно не знаю, каким образом мы сюда попали!

Ну разве это неправда? Ведь я до сих пор ничего не знаю о механизме такого перемещения. Просто я в свое время поверил в рассказы Бара о возможности таких путешествий, в чем уже не раз смог убедиться. А вот, как именно оно происходит, это перемещение, о том меня можно и не спрашивать. У меня просто нет ответа на такой вопрос.

– А удочки здесь, наверное, для того, чтобы иметь возможность ловить рыбу. Речка ведь рядом…

– Ну, что ж, – вздохнула Нина. – Вынуждены смириться с таким положением и поверить в свое будущее возвращение домой. А пока, давай, действительно подумаем о хлебе насущном. Есть хочется, будто сто лет не ела.

Кто его знает? Может, мы и через тисячи лет перелетели, чтобы сюда попасть? Но об обеде все-таки следовало подумать.

 

Глава 8

Для меня весь окружающий мир уже не был в диковинку. А Нина была просто в восторге от него. Подумать только! Почти возле самого дома она нашла с десяток чудесных белых грибов! Большущих! Здоровых! Без единой червоточинки! Меня это не очень удивило. Ведь я сам именно такое и загадывал. А Нина прямо таки лучилась радостью. От грибной охоты ее было не оторвать. Она даже о голоде своем забыла.

– Ниночка! На обед уже достаточно. Или ты их на зиму солить собралась?

– Ой! Я так давно в лесу не была! А грибы разве что на базаре видела. Но их не всегда купишь…

Такого радостного личика я у нее уже давно не видел. Всегда в заботах, она редко улыбалась, всегда куда-то спешила и, как это часто бывает, постоянно не успевала схватить в руки хотя бы крошку своего счастья. Да только ради такой радости на ее лице стоило лететь сквозь Пространство и Время.

Казалось, она вовсе забыла о существовании мира людей. Мира, из которого ее так неожиданно вытащила какая-то неведомая сила. Вытащила и забросила невесть куда, где и адреса не существует. Может, она действительно поверила в наше возвращение в реальный для нас мир, и теперь полностью отдалась счастливым мгновениям настоящего отдыха, мгновениям, которые так редко случались в ее жизни? А я смотрел на нее, и совесть моя меня поедом ела. Да! Я хотел, чтобы она хоть немножко отдохнула от нашей серой повседневности. Мне очень хотелось сотворить для нее праздник. Но ведь мне хотелось и ее саму. Хотелось, как женщину. Как дивную женщину, которая знала так мало светлого в жизни, и которую мне хотелось осыпать всеми земными и неземными благами.

Я был уверен в том, что Нина, как бы трудно не жилось ей с мужем, никогда не оставит семью и не согласится связать свою жизнь с моей. Хотя бы ради детей, которым отец нужен не меньше, чем мать. Даже такой отец, как ее муж. Именно поэтому я никогда не говорил ей о своих чувствах. Хотя она, как и каждая женщина, наверное, догадывалась о них. Как-то она мне так и сказала: «Я благодарна тебе за твои чувства…»

А Нина тем временем, как ребенок, тешилась каждой своей новой находкой. Она складывала грибы на кучку, так как корзинку с собой мы не захватили. Я не знал, как завести с ней разговор. Не хотелось физической близости, достигнутой путем примитивного, хотя и красивого, обмана. Даже если этот обман осуществлен ради благородной цели. Не зная, как поступить, я пошел к дому за удочкой. Сел с нею на берегу речки и забросил свою снасть в воду, время от времени наблюдая за успехами моей подруги.

Рыба в речке была непуганной. Клевала она достаточно уверенно. Мне пришлось отпустить с десяток окуньков и плотвичек, прежде чем клюнуло что-то, стоящее внимания. Я тогда обо всем на свете забыл. Только изогнувшееся в дугу удилище и леска, неистово звеневшая от могучих рывков подводного великана, занимали тогда все мое внимание. И только вывев довольно крупного карпа на мель и взяв его в руки, я позвал Нину.

Моя подруга собрала найденные ею грибы прямо в подол платья. Так и прибежала ко мне, совсем не заботясь о том, что ее стройные ножки были видны намного выше колен.

– Какие красивые у тебя ножки! – не сдержал я своего восхищения.

– Как по мне, то совсем обычные. Вряд ли в них есть что-то красивое, – мило зарделась Нина, опуская подол немного ниже. – Но мне нравится твой комплимент.

– Для тебя, может, и обычные. Потому что ты к ним привыкла. А вот мне кажется, что краше их я и не видел никогда.

– Это только потому, что ты ко мне не равнодушен.

Она это сказала так непринужденно и просто, без какого-либо кокетства, свойственного большинству женщин. Будто просто дала понять, что для нее это уже давно не секрет.

– Идем обед готовить! А то отощаешь совсем, и больше за грибами бегать не сможешь.

– А вот и смогу!

И, словно маленькая девочка, тупнула ножкой и помахала мне пальчиком. А глаза смеялись, будто солнечным светом наполненные…

Обед готовили вместе. До тех пор я никогда и не думал, что это занятие может быть таким приятным. Нина командовала мною, словно настоящий Робинзон своим Пятницей. То картошки нарой, то зелени для супа нарви, то рыбу почисть… Но делала она это совсем не так, как придирчивый старшина в армии. Такие команды всю жизнь с радостью выполнял бы. Так и хотелось, чтобы она еще что-то попросила сделать. Я тогда себя так чувствовал, будто в поварском колпаке со дня рождения хожу. Но особенно приятно было видеть улыбающееся лицо подруги. Хотелось верить, что все эти улыбки были только для меня. Но даже если это было не так, то на нее тогда просто приятно было смотреть. А, впрочем, кому же она тогда улыбалась, если не мне?…

Только после сытного обеда, когда мы сели немного отдохнуть в благодатной тени могучего дуба, я рассказал Нине всю правду. И о нашем путешествии во Времени и Пространстве, и о деньгах, которые ее здесь ожидали, и о Баре и пульте, с помощью которого мы в любой момент можем вернуться назад. А еще я ей сказал, что без ума люблю ее и желаю близости с ней. Но ни покупать, ни просить ее любви не хочу. Хочу, чтобы все честно было. Без обмана.

После этих моих слов Нина вдруг стала необычно серьезной и сосредоточенной. Я не умею читать чужие мысли, как это делал мой друг-факр, но на протяжение этих нескольких минут раздумий на ее лице можно было увидеть такое разнообразие чувств, что я просто растерялся и в дальнейшем мое красноречие, казалось, было исчерпано до самого дна.

Наконец Нина будто проснулась и, внимательно посмотрев на мене, спросила:

– Это правда, что в любой момент мы сможем вернуться назад и что в нашем мире за время нашего отсутствия пройдет только пять минут?

– Да, это действительно так. Именно это я имел в виду, когда открыл тебе свою тайну. Независимо от того, пробудем мы здесь день, неделю или месяц, назад мы возвратимся ровно через пять минут после исчезновения из нашего кабинета. Нашего отсутствия никто и не заметит. Потому я и прошу тебя остаться здесь хоть на несколько дней. Я не буду домогаться тебя. Мне хочется, чтобы ты здесь отдохнула от серости нашей жизни и набралась сил для преодоления ее трудностей. А грибов можеш насушить, сколько угодно. В нашем мире они будут такими же вкусными, как и здесь.

Я боялся, что она обидится на меня за мой обман и не согласится остаться. Даже за пультом своим готов был в домик сходить. Но Нина, мне на радость, решила иначе.

– Витя, Витя! Я давно уже догадываюсь о твоих чувствах ко мне. Догадываюсь и удивляюсь. Ведь это длится уже несколько лет. Но за все это время ты ни единого раза не осмелился даже по-настоящему обнять меня или каким-то другим способом проявить свою любов. Как в рыцарских романах средневековья…

– В том, реальном для нас мире, – продолжала она, – я никогда не решилась бы ответить тебе взаимностью. Хотя ты мне тоже гораздо больше чем нравишься. Даже там… Вот только там, когда-то, мы, к сожалению, не встретились в тот заветный час и в том счастливом месте. Потому и дорогам нашим не суждено было сойтись… Об этом можно только сожалеть. Но того, что было, назад не вернешь. А по-новому жизнь прожить еще никому не удалось. Потому и нам не удастся. Теперь, в нашем времени, я ни при каких обстоятельствах не смогла бы стать твоей. Даже на какое-то мгновение. Я просто боюсь всего и потому не согласилась бы.

– Я это хорошо понимаю. Именно потому и не пытался ити на сближение с тобой. Потому и разговоров таких не заводил. Не хотел тебе досаждать.

– Да… Что же касается предложения просто отдохнуть, то, считай, что на это ты меня соблазнил. Я согласна побыть какое-то время в этом чудесном уголке с моим рыцарем…

Потом мы опять собирали грибы и ягоды. Рвали цветы. Просто бродили по лесу и любовались рекой. Там мы были, словно в волшебной сказке. И нам было хорошо вдвоем. Одни в целом мире! Никто не мог помешать нам. Мы наслаждались своей любовью. Мы нежно целовались и неистово любили друг друга. Здесь не было никого, кто мог бы нас хоть в чем-то упрекнуть. Только лесные деревья, речные струи и далекие, незнакомые звезды были свидетелями нашей любви…

Время от времени мы с Ниной посещаем тот, наш мир. И даже бываем там по несколько месяцев. И тогда только для нас рассказывает свои сказки наш волшебный лес, только нам одним что-то тихо шепчут речные волны и только на нас смотрят чужие звезды, звезды, успевшие стать нам родными.

 

Глава 9

Бар мне когда-то показал, как из обычного телевизионного пульта сделать генератор пси-поля. Ведь изготовленный им самим для меня не мог быть вечным. Время от времени его надо было менять. К тому же, у меня появилась потребность в деньгах, которую я далеко не сразу сумел реализовать надлежащим образом. Конечно, мне достаточно было хотя бы один раз в месяц отведать свой райский уголок и забрать свою тысячу долларов. Ведь она всегда, только неизвестно откуда, появлялась в заранее обусловленном месте.

Для меня самого такой суммы было бы – даже слишком. Но ведь я чуть ли не каждый день слышал о проблемах моих товарищей, об их бедах и потребностях, и потому, в силу своего романтического характера, никогда не мог отказать себе в таком маленьком удовольствии, как материальная помощь ближнему. Я поступал, как добрый рыцарь Робин Гуд и раздавал, раздавал, раздавал свои доллары бедным, и только тем отличался от древнего витязя, что не сам отбирал эти деньги у богатых. За меня это делал какой-то сказочный джин, которого я и в глаза никогда не видел.

Но, одно дело – раз или два оказать кому-то помощь, и совсем другое – предоставить своим друзьям возможность зарабатывать столько, чтобы на жизнь им всегда хватало. Впрочем, не каждый и соглашался на такие подачки. И я их понимал. Ведь большинство из нас желает именно зарабатывать хорошие деньги за хорошую работу, а не получать их в подарок. Потому я и решил сбить кое-какой капиталец и открыть с его помощью свое собственное дело, свое предприятие, где высокооплачиваемую работу могли бы получить все мои друзья-приятели.

Смешно вспомнить, но заработать начальный капитал для своего дела я решил именно на подпольной продаже генераторов пси-поля. Как я тогда думал, они могли стать отличным товаром и принести мне значительные прибыли.

Как человек скромный и трезвомыслящий, богатым людям я начал предлагать свой товар за пять тысяч долларов. Согласитесь, что это – не деньги, если они дают право на пятьдесят путешествий на экзотические острова. К тому же – вместе с симпатичной секретаршей. И чтобы дома никто не догадывался…

Но, видимо, покупатели мои были людьми недалекими. Не всех их устраивало путешествие инкогнито в страну пальм и коралловых рифов. Их дамы на том безлюдье не имели возможности щеголять своими вечерними туалетами. Хотя, как мне кажется, костюми Евы им куда больше к лицу. Но разве красивую женщину можно в чем-то убедить? Не совсем красивую, хотя таких не бывает, между прочим, тоже…

Не подумайте, что нашим толстосумам не нравится посещать теплые края. Еще как нравится! Просто, они уже привыкли делать все с помпой. Так, чтобы все видели и о них, любимых, постоянно судачили. Чтобы им завидовали! А еще – чтобы о них в газетах писали и их портреты на первых страницах помещали. Тайное, даже пятиминутное, путешествие со своей секретаршей в страну чужих мечтаний их не устраивало. Потому пять тысяч за пульт никто не давал. Брали разве что за две. Так, на всякий случай.

Возможно, эта моя подпольная торговля длилась бы достаточно долго. Я даже мог бы сбить на ней какой-то капитал. Но я довольно быстро убедился в рискованности такой затеи.

Хотя большинство моих покупателей были вполне удовлетворены возможностью время от времени провести свой пятиминутный уик-энд в рафинированном мире пальм и безлюдных пляжей, но среди них попадались и такие, что не против были использовать такой полезный прибор в своих собственных, довольно приземленных и корыстных целях.

Приблизительно через месяц после начала моей торговой деятельности, как-то вечером, ко мне наведалось несколько отморозков.

– Собирайся! – грубо толкнул меня в плечо один из них. – Шеф поговорить с тобой желает.

– Не знаю я вашего шефа! И знать не хочу! Я спать собрался.

Один из отморозков молниеносно подпрыгнул ко мне и попытался ухватить то ли за шею, то ли за ухо. Но я почему-то именно от него ожидал чего-то подобного. Потому его выпад не застал меня неожиданно. Получилось совсем не так, как думал громила. Я успел отступить на полшага назад, а моя рука, как-то сама по себе, врезалась в его совсем не железобетонную челюсть. Аж хруснуло что-то. Напавший на меня отморозок икнул, зацепился за табурет и так смачно плюхнулся на пол, что даже рюмки и стаканы в серванте слегка зазвенели. Нокаут.

Честно говоря, я тогда немного испугался. Их ведь четверо! И особенным интеллектом вряд ли кто из них наделен. А ну, набросятся все вместе и отбивную из меня делать начнут? На это ума у них хватит.

Но предательница-Фортуна в тот день была явно на моей стороне.

– Ну что, Бинт! Допрыгался? – злобно пнул ногой потерпевшего другой бандюк. – Тебя сколько раз предупреждали, чтобы не лез вперед батьки?…

– А ты, – это уже ко мне, – не выкаблучивайся! Если наш шеф на разговор приглашает, то к нему бегом бегут. А тех, кто не желает, мы сами под белы ручки приводим. Еще и на ребрах по дороге немного поиграем…

Я в тот день вернулся с работы уставшим. Ни о чем, более удобном и желанном, чем собственная подушка, и не мечтал. Но, трезво оценив ситуацию, решил ехать. Если так вежливо просят, то зачем отказывать добрым людям? Тем более, что ребра у меня – не казенные. Да и все остальное тоже…

Шефом оказался хорошо мне известный Васька Улицкий. Товарищ детства и когда-то добрый напарник в ежедневных летних походах по лесам, рекам и озерам. Он стал третьим моим клиентом, для которого я устроил почти гавайский остров и который радовался своей новой игрушке, как дитя малое.

Я тогда подумал, что его генератор исчерпал свой ресурс и он не придумал лучшего способа получить другой, как вот таким образом пригласить меня к себе в гости. Мы были так давно с ним знакомы, что я, ничуть не колеблясь, откровенно высказал ему свое возмущение по поводу такого невежливого приглашения.

– Что это тебе так не терпится, что ты своих охламонов за мною погнал? Не мог сам позвонить и в гости пригласить?

– Ну, ну! Не дуйся! – подобострастно прошептал в ответ на мою реплику Васька. – Желание увидеть тебя у меня возникло совсем неожиданно. Можно сказать, спонтанно. На работе тебя уже не было. А дома у тебя телефона нет. Не любишь ты, так сказать, прогресса… Да и зачем мне твой телефон, если я всегда за тобой кого-то послать могу? Не подумай только, что «послать» – это в общепризнанном смысле. Когда я за кем-то посылаю, то только за тем, кто моему сердцю мил. Или за тем, кто на вздрючку напрашивается.

– Интересно! Это за что же я у тебя вздрючку заработал? Или на твоем острове бананы с апельсинами не вкусные? Или песок не белый? А, может, море не мокрое или не соленое?…

– Ну, что ты, дружбан! Остров – просто классный! А тебя я для приятной и полезной беседы пригласил. За то, что пацаны мои недостаточно воспитаны, прошу прощения. Если обидели чем, то я накажу их как следует. Хотя Бинта, как мне доложили, ты и сам наказал. Ха-ха-ха! Еще и унизил его в глазах других моих мальчиков. Я что-то не припомню, чтобы его кто-то так побил. Смотри! Остерегайся его! Он тупой именно настолько, чтобы недолго придумывать план мести.

– Спасибо! Обрадовал! То присылаешь придурка, а потом еще им и угрожаешь.

– Ой, с тобой совсем не скучно! Ну, не бойся! От Бинта я тебя спасу. Не смеет он меня ослушаться.

Я только головой покачал от таких «приятных» перспектив.

– Да ты не переживай! – еще раз попытался успокоить меня Васька. – Не будет он тебя трогать. Хотя, честно говоря, я и сам не знаю, почему он мне в рот заглядывает. Может, только потому, что я ему деньги даю?…

– Хватит уже о твоих отморозках! Не хочу о таком против ночи. Говори, зачем звал! А то мне уже спать хочется.

– Эх, село, село! – разочарованно протянул Васька. – Тебе бы только есть да спать! А подумать о чем-то полезном тебе не хочется?…

– О чем, например?

– Ну, хотя бы о том, как с помощью твоего генератора на протяжение каких-то пяти минут заработать несколько миллионов баксов. Или, хотя бы, евро…

– Ты что, Васька, на солнце перегрелся или какая-то рябая кобыла сон свой тебе рассказала?…

– А ты не иронизируй! Мужик ты, вроде, и толковый, а о таких простых вещах догадаться не мог! Не сообразил, как с помощью твоей цацки большие деньги поднять.

– Вот и делай себе деньги, если мой генератор с монетным двором перепутал.

– Эх ты, серость беспросветная! – Васька так грохнул кулаком по столу, что один из его прихлебателей сразу же заглянул в комнату и обвел нас обоих внимательным взглядом. Но Васька даже внимания на него не обратил. Все более и более накручивая себя, он начал нервно сновать по комнате, осыпая меня при этом целым водопадом слов-призывов.

– Да мы ведь можем элементарно любой банк взять! Ты только представь себе, какими богатыми мы станем. И никто и никогда ни о чем не догадается! Ведь у нас всегда будет железное алиби! Мы ведь будем и там, и здесь одновременно! Да ведь для этого достаточно только в туалет забежать да кнопку нажать!

– Ну, ты и фантазер! – не удержался я тогда, стараясь остановить этот словесный понос. – Тебя послушать, то и делать ничего не надо. Только вывеску на своем офисе смени – и ты уже самый большой банк в мире!

– Да ты что? Неужто не желаешь разбогатеть?

Васька никак не мог поверить в то, что его идея меня не вдохновила.

– Или ты, может, сам хочешь это все провернуть?…

Теперь в его словах угадывалось не только недоверие, но и совсем неприкрытая злость и даже угроза.

Я почувствовал, что розговор заходит в явно нежелательное для меня русло и попытался перевести его тон на более нейтральный.

– Сядь, Вася! Остынь немного и попробуй меня выслушать.

Он хорошо понимал, что без меня с таким делом у него ничего не выгорит. Потому и в руках себя старался держать. Но его жадная натура явно брала верх над здравым разумом. Сдерживаться ему ставало все труднее. Возможно, он и в самом деле натравил бы на меня своих отморозков, если б не сверкание мифических миллионов в его глазах. О нашем общем детстве он тогда забыл напрочь.

– Ну, говори, что ты имеешь против моего плана? Почему он тебе не нравится? Или, может, ты до сих пор остался «совком» и тебя сдерживают нормы коммунистической морали?…

– Ну что же! Попытаюсь тебе кое-что объяснить.

Да. В чем-то я действительно остался «совком». Но не тем, который только и мечтает о возврате старых, добрых времен. Скорее всего, тем, кто привык реально смотреть на простые вещи и ситуации, и который не согласится ни на одну авантюру, которая может привести к утрате иллюзий. Именно с такой, «совковой» точки зрения, я и попытался объяснить Ваське всю наивность его намерений.

– Представь себе, что для настраивания генератора нужны абсолютно точные, конкретные данные о месте, в котором ты желаешь очутиться, чтобы провернуть задуманную операцию. Ты сам хотя бы раз был в том же «Бенк оф Емерике»? Ты знаешь, что собой представляют его сейфы и где они расположены? Ты имеешь представление о том, как они охраняются и как к ним попасть именно тогда, когда рядом с ними никого из охраны не будет? Не знаешь? И я не знаю. Каким же образом я могу направить тебя или твоих людей в место, о котором не имею никакого представления? Как я смогу защитить вас от автоматов охранников, если я зеленого понятия не имею о самой системе охраны? Или, может, мне еще и охранную сигнализацию отключить, ничего о ней не ведая?

Да я, чтобы путешествие на твой пальмовый остров запрограммировать, больше недели потратил на изучение всех необходимых параметров! При этом, параметров общедоступных. Ведь нужно было четко определить химический и физический состав воздуха, воды, грунтов, фауны и флоры, всех полей, известных современной науке, и еще много-много чего другого. Чтобы ты не загнулся там от какой-то неизвестной инфекции. Чтобы какой-то таракан тебе палец или еще что-то не откусил. Чтобы ты плавал в настоящей морской воде, а не в соляной кислоте, например.

Именно благодаря такой тщательной подготовке ты теперь, с помощью своего генератора, попадаешь не просто в выдуманный мир, а в мир реальный, который по заданным параметрам был избран среди миллионов ему подобных и к которому генератор только путь открыл, указав место перехода границы. Тебе только шаг сделать остается. К тому же, в этом случае ни для тебя, ни для меня не имеет абсолютно никакого значения – как именно растут деревья на твоем острове и в каком месте там протекает ручеек. Главное – чтобы они там были! И чтобы это дало тебе возможность удовлетворить свои потребности в воде и еде.

Сегодня же ты требуешь от меня направить тебя в реальное, конкретное помещение банка, которое находится в определенном городе и в такой-то стране. В стране, которая, к тому же, умеет себя защищать. И, в первую очередь, от таких авантюристов, как мы с тобой.

Васька, наверное, еще никогда в жизни не был таким подавленным и растерянным, как в тот вечер. Разве что когда-то, в далеком детстве, когда сторож неожиданно прихватывал его в чужом саду и от всей души хлестал жгучей крапивой, через пятую точку вбивая в голову одну из простейших заповедей Господних. Ведь я, кирпичик за кирпичиком, разобрал фундамент вымечтаного им сказочного замка своего денежного благополучия. Можно сказать – ни одной щепки от него не оставил.

– Тебя послушать, – все еще с некоторой надежной в голосе, немного оклемавшись, спросил меня Васька, – то получается, что в мир иллюзий попасть значительно проще, чем в какое-то реальное место?

– Конечно! Хотя бы потому, что все твои иллюзии не возникли из ничего. Все, о чем ты думаешь и мечтаешь, оно уже где-то существует. Только единицы из людей способны выдумывать фантомы, которые могут существовать только у них в воображении.

Представим себе, что возможности нашего генератора немного изменились и что он может выполнять любое твое желание. Будто Золотая Рыбка из детской сказки. В такой ситуации, если ты пожелаешь просто яблоко, то оно окажется в твоей руке почти сразу же. При этом, оно может быть желтым или зеленым. Хотя тебе больше по нраву красные. Ведь высказывая свою просьбу о яблоке, ты ничего не сказал о его цвете. Мало того, оно и по вкусу может не соответствовать желанному, так как об этом ты тоже своевременно не подумал. Оно может оказаться спелым или совсем зеленым, червивым или побитым градом… Если же ты представишь себе яблоко из конкретной яблони в твоем или соседском саду, то оно вообще может не появиться. Хотя бы потому, что сейчас не сезон и на дереве яблок нет, а запасы уже кончились.

– Так, получается, что для воплощения моей идеи в жизнь нужно чуть ли не с линейкой вымерять размеры всех банковских помещений и составить конкретный его план?

– И не только это! Нужен еще и план города, в котором этот банк находится. План района или округа, штата и страны, ее место на континенте и расположение самого континента. Кроме того, нужен план сигнализации и распорядок работы охраны. Нужны данные о наличии денег и других ценностей, спрятанных в сейфах. Наконец, нужны все данные о самих сейфах. Возможно, что немало важных деталей я пропустил. Хотя бы потому, что не знаю о них ничего.

Кроме всего прочего, как мне кажется, в своем плане ты не учел еще одну, но очень важную деталь.

– Какую еще деталь? – недовольно процедил сквозь зубы Васька.

– Самую элементарную! Ты ведь сам не пойдешь грабить банк!

– Конечно, нет! Для этого у меня есть мои люди.

– Значит, ты направил бы туда двух-трех своих отморозков. Если они попадут под огонь охраны, то ты пожалеешь разве что по утраченной возможности разбогатеть?

– В принципе, ты не далек от истины. Только не пытайся меня перевоспитать.

– И пытаться не буду. Хотя твои люди более чем уверены в том, что ты думаешь именно так. Давай, лучше представим себе другой вариант.

– Какой еще вариант?

– Представим, что операция прошла удачно и что твой Бинт со товарищами возвращаются к тебе, имея при себе по несколько миллионов баксов. Ты уверен, что они отдадут тебе эти деньги?

– ?…

– Я тоже не уверен. Скорее, наоборот. Думаю, что в голове у каждого из них возникнет одна и та же, но очень интересная для них мысль. Мысль о том, что такие деньги грешно делить на несколько частей, себе оставляя мизерную долю из них. Развивая эту мысль, они обязательно додумаются до того, что такое богатство лучше оставить себе и ни с кем его не делить? Поэтому, появившись после удачно проведенной операции перед тобой, они, в первую очередь, убьют тебя, а потом перестреляют друг друга. Ведь к тому моменту каждый из них будет уверен в том, что поделить добытое на одного будет гораздо лучше, чем на большую кучу людей. Даже – на двоих-троих. Они тогда и не вспомнят о том, кто хозяин, а кто просто шестерка. Каждый из них сам пожелает стать хозяином своей жизни. Тот же Бинт в твой рот больше не заглянет.

На Ваську после этих моих слов смотреть было жалко. Он настолько сгорбился, сморщился от такой стремительной утраты своих иллюзий, что стал похож на гриб-мухомор в последней стадии своего никчемного существования.

Обхватив голову обеими руками, он всем телом зашатался из стороны в сторону. Казалось, что он тихо сходит с ума, отправляясь в какой-то из лучших миров, где и останется навсегда.

Но даже такой ощутимый удар судьбы, слепым орудием которой в тот вечер был я, Васька выдержал. Хотя утрата надежды для него была очень болезненной. Но с этим пришлось смириться. А меня тогда даже домой отвезли. На что я уже и не надеялся.

 

Глава 10

После беседы с Васькой я тоже долго не мог успокоиться. Целую ночь его идею обдумывал, и все-таки решил, как ее реализовать. Я даже был благодарен Бинтовому боссу за то, что он, помимо своей собственной воли, подсказал мне такой неожиданный ход. Ход, при реализации которого вовсе не было необходимости подвергать себя опасности. Деньги можно было не просто лопатой грести. Их можно было бульдозером в кагаты складывать! И без малейшего риска очутиться за решеткой. Но об этом – потом.

На следующий день работа у меня не клеилась. Я не выспался и мечтал только об отдыхе. Словно манны небесной, я ожидал обеденный перерыв. Чтобы отправиться в свой таинственный мир и смыть там усталость тела и духа в целительных водах своей речки.

Но отдохнуть тогда у меня не получилось. Была пятница. А на следующий день, в субботу, у нашей сотрудницы Оли был день рождения. Потому небольшое празднование в коллективе происходило именно в обеденный перерыв, на который у меня были такие надежды.

Оля мне понравилась с первой встречи. Была в ней какая-то магическая сила, мощным магнитом притягивающая меня. К тому же, она сама спровоцировала мои чувства, подарив такой поцелуй в ответ на поздравление с 8-м марта, что я до сих пор его забыть не могу. И хотя после того случая она сама отодвинула границу позволенного в наших отношениях, я время от времени мог ее обнять и даже слегка прижаться к упругой груди, чей запах мог и с ума свести. Но ничего большего она мне не разрешала. Надеяться на какое-то развитие наших отношения я не мог. Они были немножко большим, чем обычная дружба, но любовью их не назовешь. Оля, возможно, относилась ко мне так же. Но установленную ею границу переступать не разрешала. Семья у нее была вполне нормальная. Вносить разлад в ее жизнь в мои расчеты не входило. Разве что, легонький флирт. Но и дружба ее меня тоже вполне устраивала.

А в субботу пошел дождь. Небо затянулось тяжелыми свинцовыми тучами. Мелкая, неприятная изморось, словно нехотя, сеялась с неба, наполняя все вокруг неприятной и холодной влагой. Будто не золотой сентябрь в природе властвовал, а его хмурый брат-ноябрь.

О выезде на природу нечего было и думать. Потому я решил заняться хоть каким-то полезным делом. Я решил сотворить себе еще один мир, куда накануне, не подумав о возможных последствиях, пригласил Олю на грибную охоту.

Сказать «сотворить мир» – это слишком сильно сказать. Творение – это прерогатива Господа Бога, а не простого смертного. Я только задавал необходимые мне параметры мира моей мечты своему генератору, а уже он подыскивал его среди мириадов уже существующих и только ему ведомым способом прокладывал к этому миру самый короткий маршрут.

В понедельник погода не улучшилась. Конечно же, ничего интересного в такой серый, хмурый и дождливый день произойти не могло. Но это еще как сказать?… Когда я, пригласив Олю к свой кабинет на чашку чая, пообещал ей, что сегодня мы вернемся домой с полными корзинками отличных грибов, она только грустно улыбнулась в ответ, молча кивнув на окно.

Когда я что-то говорю, а мне не верят, в меня словно нечистый дух вселяется. Я знаю, что это не больше чем ребячество, от которого уже давно надо бы избавиться. Но поделать с собой ничего не могу. В таких случаях будто какая-то неведомая сила властно толкает меня куда-то, в неизвестность, и я, будь что будет, стараюсь доказать свою правоту. Можно подумать, что для этого необходимо так много усилий…

Мне не хотелось просто схватить Ольгу в объятия и силком затащить ее в лучший из миров. В отношениях с женщинами я всегда стараюсь быть корректным и не переходить границы пристойности. Наверное, потому до сих пор и не знал никого, кроме Эльвиры и Нины, которая новой звездочкой засияла на небосклоне моей жизни. В небе нового для нас мира. А так как тот мир был только для Нины, то для Оли я решил найти другой.

Чтобы придать какой-то загадочности нашему путешествию, я решил немножко загипнотизировать свою подругу, о чем честно предупредил ее. Если смотреть правде в глаза, то с таким же успехом я мог бы загипнотизировать любую из стен моего кабинета. Так как способностей к этому у меня не больше, чем у австралийского кенгуру. А, может, даже меньше. Но надо было как-то отвлечь ее внимание и не дать возможности заметить пульт-генератор в моей руке.

– Пока хоть немного остынет наш чай, я попробую тебя загипнотизировать. Может, ты хотя бы в гипнотическом сне со мной поласковей будешь…

– Ну что ж, попытайся! Загипнотизируй меня! – мило улыбнулась моя подруга. – По крайней мере, ты хотя бы этим попытаешься немножко развеять серость сегодняшнего дня. И о грибах можешь что-то рассказать. Пусть они мне приснятся… Не так грустно будет. Вполне возможно, что мне это даже понравится…

Ну, вот! Какая любовь может быть с женщиной, у которой только одни грибы на уме?…

Но я таки загипнотизировал Олю! Это совсем не сложно было сделать. Достаточно только было левой рукой продемонстрировать несколько волнистых движений перед ее лицом, как она сразу же сосредоточила все свое внимание на этой руке, краем глаза продолжая следить за неприкасаемостью установленных ею границ позволенного.

Что в это время делала моя правая рука Оля, конечно же, не видела.

Когда воздух вокруг нас начал менять свою структуру, искривляясь прямо на глазах, я слегка приобнял свою подругу, и мы сразу же ступили на новую для нас землю.

Я говорю «новую» потому, что и сам еще ни разу не бул там. Это путешествие было полной неожиданностью не только для Ольги, но и для меня самого.

На протяжение какого-то мгновения уютный кабинет нашей конторы превратился в солнечную лесную поляну. Оля аж вскрикнула от неожиданности, что, впрочем, свойственно чуть ли не всем женщинам в случаях, когда они неожиданно оказываются в непривычной для них ситуации. Но она достаточно быстро успокоилась и начала с интересом посматривать по сторонам. Хотя она стояла на еще не увядшей, сентябрьской травке и могла почувствовать всю гамму лесных ароматов, по всему было видно, что своим собственным глазам, как и всем другим рецепторам своего организма, она не верит. У нее был такой вид, будто она стоит в зале картинной галереи и с увлечением рассматривает пейзажи неизвестных мастеров.

Да я и сам рассматривал все вокруг, тщательно сравнивая увиденное с тем, каким я его загадывал при постановке задания генератору пси-поля.

– Ну, Ви-итя! – чуть с опозданием, но с чрезвычайным восторгом и удивлением в голосе прошептала Ольга. – Ты все же сумел меня загипнотизировать. Такой чудесный сон мне еще никогда не приходилось видеть…

А посмотреть действительно было на что! Рядышком с кряжистыми дубами скромно красовались и тихо что-то шептали желтеющими листиками стройные красавицы-березки. Кое-где виднелись стволы статных буков и лип. Деревья в этом лесу росли метрах в восьми-двенадцати одно от другого. Потому все здесь было каким-то просветленным и торжественным, насквозь пронизанным благодатными солнечными лучами. С одной стороны, словно не решаясь войти в царство важных лесных великанов, к сестренкам-березкам тянулась группка молоденьких, дрожащих на легком ветру осинок. Мы стояли как раз возле этого трепещущего дива, и потому ничего удивительного не было в том, что именно подосиновики были нами замечены первыми.

– Ой! смотри, сколько здесь подосиновиков! Да все такие красивые! Будто их нарисовал кто-то…

Оля аж руками всплеснула. Ее счастливый смех полетел-заискрился над лесом. Казалось, каждое дерево, каждый кустик волшебным эхом повторяли чудесные звуки это смеха, светлой радостью наполняя все вокруг.

Только потом я увидел небольшой домик, стоявший в окружении волшебных березок. Он так искренне сиял своими окошками, будто в гости приглашал.

– Пошли-ка в домик. Может и там что-то интересное увидим.

– Ну зачем мне тот домик? Мне и леса достаточно! А то проснусь от твоего гипноза, и насмотреться на эту красоту не успею.

– Оля! Это вовсе не гипноз! Вот, смотри, ежевика сама к тебе в рот просится. Попробуй! Может хоть тогда в реальность этого леса поверишь.

– Не хочу пробовать, – слегка нахмурилось Олино лицо. – Лучше, пусть как добрая сказка останется…

Ну, что ты тут делать будешь! Не верит, хоть как не старайся! Може, ущипнуть?…

– Ой! – аж подпрыгнула. – Еще раз ущипнешь…

– Но ведь сказка не перестала быть сказкой… И лес таким же остался, и грибы все на месте. Даже домик так же приветливо окнами нам подмаргивает…

Оля казалась растерянной и словно потерявшей что-то чрезвычайно важное. Будто маленькая девочка, обиженная тем, что у нее забрали любимую игрушку. Но ведь ее не забрали! Вот оно все – на месте! Где было, там и осталось. Не померкло, не исчезло после легкого щипка. Казалось, что она о чем-то напряженно думает. Вот, только о чем?…

Но потом ее лицо снова прояснилось.

– Ты, наверное, меня в настоящий транс ввел? Потому этот гипнотический сон и не кончается…

– Ну, что же! Если ты не желаешь верить в очевидное, то пошли, хотя бы корзинки для грибов возьмем. Не в подол же платья тебе их собирать.

– Какие там корзинки?!.

Даже рассердилась. Сказала, как отрезала. И пошла от меня, высоко поднимая ноги при каждом шаге и осторожно ступая по траве. Будто и вправду боялась ее примять…

А я пошел в домик за корзинками. Не хочет верить, и не надо! Не класть же мне из-за ее упрямства грибы себе в карманы. И очередную тысячу долларов прихватить надо…

– На тебе корзинку и собирай свои грибы. Ножик – к корзинке в придачу.

А она стоит передо мной, ни растерянная, ни напуганная, а какая-то такая, что и слова необходимого не найду. По всему видно, что ежевику уже пробовала. И грибы ногами сбивала. Будто в руки взять их боялась… Казалось – и на прикосновение, и на вкус почувствовать может, а поверить в реальность окружающего ее мира все же не решается. Неужели и вправду лесного аромата не чувствует? Легенького касания ветерка не улавливает?…

– Не хочешь – не надо, – смеюсь я. – Сам собирать буду. А если надумаешь, то не хватай все подряд. Здесь белых много. Можно не одну корзинку набрать.

А грибов, и правда, даже очень много было. Будто насеял кто. Да густо насеял, щедро. Вот только урожай собрать забыл. Нам это приятное занятие оставил. Как хорошо было бы, если бы всякая работа такие приятные моменты доставляла…

Подосиновиков было много. Все они были такими красивыми, хоть фотографируй все подряд. Интересная мысль! Как это я раньше до такого не додумался? Ведь какие интересные фотографии сделать можно! В следующий раз обязательно фотоаппарат с собой прихвачу.

Но какими бы привлекательными не были подосиновики, как не семафорили они мне своими красными шляпками, в этот раз я решил их не брать. Ни их, ни подберезовиков, которых здесь тоже было немало, ни даже рыжиков, которые очень люблю и каких должно быть много вон в том соснячке, захватившем склон невысокого бугра. В этот раз я решил собирать только белые грибы. Хотя бы потому, что еще ни разу мне не удавалось насобирать их целую корзинку. А хотелось этого всегда. Так могу же я хотя бы один раз в жизни удовлетворить такое свое желание!..

Мне уже не хотелося убеждать Олю в реальности этого мира. Вернемся домой с грибами – тогда и поверит. А пока что я срезал один за одним чудесные белые грибы, чистил их сразу от земли и листьев и постепенно заполнял ими свою корзинку.

Оля, как тень, молча ходила за мной, все еще не решаясь согнуться и срезать хотя бы один грибочек. Создавалось впечатление, что она просто избегает резких движений. Словно боится ими прогнать легкое видение гипнотического сна.

Но долго так длиться не могло. Не знаю, какие мысли в те минуты роились в ее голове, но первые, обращенные ко мне после длительного перерыва слова были совсем неожиданными.

– Витя! Поцелуй меня…

– Что?…

Я растерянно посмотрел на нее. Даже корзинку с грибами уронил. Она тяжело бухнула на землю, нарушив устоявшуюся тишину заповедного леса. Наверное, вид у меня тогда был какой-то глуповатый. По крайней мере, я ожидал, что она будет требовать каких-то объяснений, даже начнет ругаться. Прикажет немедленно вывести ее из состояния этого гипнотического сна. Но такого…

– Поцелуй меня! Мне так нравится этот сон. Я хочу, чтобы он стал еще более волшебным…

Если бы не это ее упрямство, то, скорее всего, моя коварная совесть сказала бы свое веское слово в защиту целомудрия подруги, и я вынужден был бы рассказать ей всю правду. Как это когда-то было с Ниной. Но если кто-то, даже любимый тобою, так упрямо не хочет верить в реальность, то такое поведение даже мою совесть возмутило. Она просто промолчала, будто игнорируя эту странную женщину из-за такого ее недоверия к очевидному. А я так же молча поцеловал свою подругу. Но сделал это настолько неуклюже, что и самому неудобно стало.

– Не так! Ты ведь далеко не безразличен ко мне. Поцелуй меня так, как любимую женщину целуют…

– Боюсь, что у меня головокружение начаться может, – немного растерянно в ответ на ее предложение промямлил я. – Чтобы тебя так целовать, мне за тебя держаться надо. Чтобы не упасть…

– Держись, как хочешь, только поцелуй по-настоящему. Так, чтобы этот сон еще лучше стал…

Ах, так! Ты все еще в сказочные сны веришь? Я уже по-настоящему на нее рассердился. Но, сердись – не сердись, она ведь мила мне. И хотя это немного по-свински, но я решил ее немного проучить. Или, может, не проучить?… Может, это как-то по-другому называется… Но я все-таки решился сделать то, о чем давно мечтал, но позволить себе не мог.

Я мило улыбнулся подруге, обнял ее левой рукой, а правой слегка сжал ее левую грудь, так соблазнительно вздымавшуюся от ускоренного дыхания, и прикипел губами к ее вишневому источнику наслаждения. Это счастливое мгновение остановилась для нас на несколько минут. Я пил и пил из живительного источника ее уст, пил и никак не мог утолить неистовую жажду своего сердца. А ее сердечко пойманной птичкой возбужденно билось под моей ладонью, томясь в этой счастливой страсти, и, казалось, эта птичка вовсе не стремится на волю…

Первый поцелуй как-то незаметно перешел во второй, третий… А потом я и сам утратил им счет – тем счастливым волнам, накатывающим на нас одна за другой, властно затягивая в счастливый омут страсти.

Один только лес, наш волшебный лес был немым свидетелем нашей любви. Он шептал нам что-то каждым листочком своих деревьев, каждым своим цветочком и каждой травинкой. И никакого намека на осуждение не было в этом нежном шепоте. Даже птицы запели как-то по-весеннему, а легкий ветерок летним дыханием нежно ласкал наши тела, которые переплелись между собой в жарких объятиях и которые в те мгновения не желали знать больше ничего на свете, ничего, кроме этого дивного леса, нежных объятий и страстных поцелуев…

Когда неизвестно которая волна страсти откатилась от нас, и первые звуки реального мира опять стали доходить до сознания, Оля неожиданно поднялась на локти, положив на руки свою милую головку, внимательно посмотрела на меня чуть увлажненными глазами и неожиданно сказала:

– Вот теперь я верю, что мы с тобой попали в совсем другой мир. Верю в то, что мир этот реален. Ты таки сумел убедить меня в этом, за что я тебе очень благодарна.

Казалось, ее вовсе не смущает ни отсутствие одежды на наших телах, ни даже то, что мы только что занимались любовью. Вот и понимай их после такого, этих женщин!..

– А теперь, если сможешь, объясни мне, пожалуйста, как мы сюда попали, и скоро ли хозяева вон того симпатичного домика прогонят нас отсюда, таких бесстыжих.

– Конечно, я тебе все расскажу. Но только в том случае, если пообещаешь не сердиться и не обижаться на меня.

– Сердиться? Сердиться я могу разве что сама на себя. За то, что сама границу в наших отношениях определила и сама же ее и переступила. Я ведь все правильно почувствовала уже после первого, настоящего поцелуя. Поняла, что это вовсе не сон. Что все это – реальность и что все происходит именно между нами, а не с кем-то другим. А еще я почувствовала, что не в моих силах больше противиться внезапно возникшему желанию, что я сама этого хочу и что я значительно больше потеряю, если и в этот раз не сделаю шаг в омут этого чувства. За что же мне сердиться на тебя?

– Получается, что ты отдалась мне вполне сознательно и что моя совесть может считать себя чистой?

Ответом на этот вопрос был ее поцелуй. Не менее жаркий, как и все те, предыдущие. А красивые ее грудки при этом так призывно прижимались ко мне, что весь мир опять, казалось, готов был полететь в тартарары…

– Не спеши, милый! – Оля, смеясь, попыталась остановить меня. – Рассказывай свою страшную тайну! Всю правду рассказывай! И ничего, кроме правды! И ничего не бойся. Теперь то я тебя уж точно не съем.

Я рассказал ей все. И о Баре, и о генераторе пси-поля, и о мире, найденном среди бесконечного множества других только для нее одной.

Оля долго, молча, смотрела на меня, и я никак не мог постичь движения ее мыслей. Одно лишь успокаивало. В ее глазах я не видел осуждения. Это вселяло надежду на то, что этот мир ей также по нраву и что время от времени мы сможем наведываться сюда.

– Мне бы хотелось уточнить еще некоторые детали, – прервала наконец затянувшееся молчание Ольга…

– Какие именно?

– Правда ли то, что в этом лесу мы всегда будем только одни и что никто и никогда не появится здесь неожиданно для нас? И правда ли то, что в наш собственный мир, мир, где осталась моя семья, мы сможем вернуться ровно через пять минут после исчезновения оттуда, независимо от того, сколько времени мы проведем здесь?

– Да! Это правда.

Я пытался еще что-то объяснить ей, но она меня остановила.

– Ни слова больше! Никаких объяснений больше не надо. Наши пятиминутные отлучки из нашего мира я теперь смогу воспринимать только как сон. Тогда и совесть моя перед другими всегда будет чистой…

– Конечно, да, – я попытался еще раз ее успокоить. – С одним только исключением…

– Каким это исключением? – насторожилась Оля.

– Отсюда мы всегда сможем взять с собой и грибы, и ягоды, и все другое, что мы сумеем здесь найти и что будет нам интересно в нашем собственном мире. У нас они будут такими же реальными, как и здесь.

– Тогда будем считать, что мы каждый раз по пять минут будем тратить на сбор грибов и ягод…

– А все остальное время будем заняты другими, но не менее интересными делами…

Оля засмеялась так звонко и заразно, что неутомимое лесное эхо опять проснулось и покатилось по лесу, десятикратно повторяя ее смех и властно призывая нас в лесную чащу.

 

Глава 11

В рабочие дни, то с Ниной, то с Олей, мы время от времени навещали свои миры. Мы были в полной мере удовлетворены и нашими путешествиями, и сами собой. Я не чувствовал никаких угрызений совести за то, что занимался любовью с ними обеими. И им со мной было хорошо, и мне с ними тоже. Никто из нас не стремился к созданию новой семьи. Каждый успокаивал свою совесть тем, что в нашем родном Времени и в нашем Пространстве за пять минут нашего отсутствия ни с нами, ни между нами практически ничего произойти и не могло…

А по выходным дням я настраивал свой новый пси-генератор.

Я в свое время посмеялся над Васькиной идеей быстро разбогатеть. Но вскоре что-то подобное пленило и мой разум. Не могу сказать, что деньги так уж нужны были мне лично. Мне вполне хватило бы и тех, которые каждый раз ожидали нас в Нинином или в Олином мире. Иногда я брал часть этих долларов, отдавая остальные подругам.

Деньги мне были нужны на то, чтобы иметь реальную возможность помочь своим друзьям. Чтобы создать солидную фирму, где бы мы все вместе работали и зарабатывали достаточно для надлежащего обеспечения всех потребностей своих семей.

Дело в том, что я до сих пор остаюсь романтиком, и что утопические идеи Томаса Мора и Томазо Кампанелы мне по душе. Помню, еще в студенческие годы я любил чертить планы современного села, в которых обязательно были целые комплексы перерабатывающих предприятий. Меня еще с тех пор больше влекло к себе именно село с его приближенностью к природе. В большом городе я всегда чувствовал себя явно не в своей тарелке.

В селе моей мечты были красивые, уютные домики, в которых было радостно жить и растить детей. Именно такие дома, украв мои светлые идеи, строят себе теперь наши нувориши. Только они строят настоящие дворцы. И обносят их высокими, глухими заборами. Мои же были всегда открытыми и для солнца, и для людей. Но, чтобы их построить, нужны были деньги. И деньги немалые. Чтобы их обставить мебелью, тоже нужны были деньги. Чтобы их надлежащим образом содержать, опять же нужны деньги. А еще деньги нужны были и на то, чтобы создать само производство – на стройматериалы, на технологические линии, на сельскохозяйственные машини и механизмы, на содержание всего этого хозяйства и на хорошую зарплату работников предприятия.

Не грабить же, в самом деле, банк, чтобы быстрее необходимый капитал сбить! Это – последнее дело. Мало того, что подобное предприятие нечестно и рискованно. Такие грязные деньги довольно сложно легализировать. А не сделав этого, не приобретешь всего необходимого. Я ведь не Васька, который сидел бы на мешках с деньгами и втихаря тешился ими. Мне нужно было что-то законное. Полностью открытое. Не только такое, чтобы за решетку не угодить, но и такое, чтобы даже пальцем никто не мог ткнуть и сказать «Фу!»

Моей фантазии хватило только на то, чтобы загадать своему генератору мир, о котором еще никто ничего не знает и где бы в разломах горных пород лежали тонны самородного золота и центнеры алмазов, рубинов, изумрудов, аметистов и других драгоценных камней.

Я тогда думал, что принесу таким образом найденный мною клад в финансовое управление и получу за находку свои законные двадцать процентов его стоимости.

Может, оно так и было бы, если бы мой проклятый романтизм в очередной раз так зло не пошутил надо мной. Я тогда решил не просто обеспечить себя лично. Мне, видишь ли, захотелось все государственные долги покрыть. Да еще и на развитие родной страны несколько тонн золота да самоцветов отдать. Я даже не претендовал бы на те двадцать процентов. Мне и десяти хватило бы.

До самых высоких государственных чиновников меня, конечно же, не допустили. Хотя я показывал охранникам саквояжи с золотом и алмазами. Наоборот! Меня даже задержали. И три дня допрашивали, желая выведать, где это я сумел такое богатство добыть.

Я не имел никакого желания рассказывать правду. А придуманной мною легенде эти, вроде бы, солидные люди верить не желали.

– Слушайте! – не сдержался я, – чего вы ко мне пристали? Я ведь не прятал найденного. По воровским хазам продавать его не ходил. Я сам принес золото и камешки, чтобы сдать их государству, как найденный мною клад, и получить за это надлежащее мне по закону вознаграждение.

– О каком золоте вы говорите? О каких камешках? Кому вы их сдавали и где подтверждающие это документы? – прикинулся простачком человек в милицейских погонах.

– А о каком золоте и о каких камешках вы меня спрашиваете? – в тон ему ответил я, изобразив на лице святую невинность. – Хватаете прямо на улице, вешаете на меня собак непонятных пород и происхождения… А потом удивляетесь, что я вам отвечаю совсем не то, чего вы хотите услышать. Вы скажите, о чем говорить-то? Если тема мне понятная, то обязательно что-то вам расскажу.

– Да ты, как я вижу, слишком умный, – задумчиво посмотрел на меня следователь.

– Кандидат наук, все-таки, – невольно проговорился я.

– Не околовсяческих ли?…

– Да, нет! Только и того, что экономических. До околовсяческих я еще как-то не дорос…

Такой откровенной насмешки он мне простить не мог. Аж зашипел от злости:

– У нас для таких умников специальные учреждения имеются… Там даже Наполеон до сих пор здоровье свое поправляет…

Такое развитие событий меня вовсе не устраивало. Мало того, что клад мой украли, так еще и в дурдоме дебилом сделать могут. Ну, подожди, герой! Отомщу я тебе за твое упрямство ослиное! Накормлю я тебя золотом аж по самые уши!..

Как хорошо, что к каждому из нас свой ангел-хранитель приставлен. Он хоть иногда нас от дурных поступков спасает и от настоящих бед подальше уводит. Я тогда будто в воду смотрел. Потому и подстраховать себе наперед решил. Клад в другом городе сдавал. Ни фамилии своей, ни адреса настоящего не назвал. Сказал, что харьковчанин. Хотя я и не имел при себе документов, но хорошо помнил вычитанную в газете фамилию одного человека, который меня по газетному объявлению когда-то здорово кинул. Им и назвался. Они, скорее всего, проверяли. И убедились, что там такой действительно проживает. Вот и оставили вопрос окончательного выяснения личности на потом.

Часть правды я вынужден был рассказать. Ведь не выпустил бы. И обезьянником вряд ли обошлось бы…

У того остолопа глазишки аж загорелись, когда я ему о возможном путешествии рассказал. Еще и предложил ему вместе к золотым россыпям податься.

– Ну, так давай, сейчас же и двинемся! У меня даже чемоданчик для образцов найдется…

– Ты что, совсем с ума спятил? – шепчу ему я. – Как это, сейчас? Ты как хочешь, а я свои лбом эти стены прошибать не имею ни малейшего желания. Нам для этого надо куда-то в безлюдное место попасть. Чтобы ни стены там не мешали, ни люди нас не пугались…

Сидит. Думает…

– Ты долго не думай, – говорю ему. – Если хочешь, чтобы я для государства золота-алмазов принес, то веди меня к высокому чиновнику, который официально такую передачу оформит. И не за двадцать, а за десять процентов. Мне больше не нужно. Я тебе половину своего вознаграждения отдам. За содействие. А если желаешь сам во всем убедиться, то поехали куда-то в лес. Оттуда и двинемся.

– А через сколько времени после нашего исчезновения мы сможем назад вернуться?

– Ровно через два часа.

– Два часа? Нет! Это слишком много!

– Ну, это не от меня зависит. Ведь это не два шага ступить…

– Хорошо! – решился наконец следователь.

Видно, желание наживы победило-таки в нем те зачатки здравомыслия, которые ему хотя бы по должности положены были.

– Только я тебя, на всякий случай, наручниками к себе прикую. Береженого, как говорится, и Бог бережет…

И засмеялся так ехидно, что у меня мороз по коже пошел.

Я когда-то, еще в студенческие годы, психологию изучал. Потому и иллюзий никаких на счет этого служаки не имел. Убьет при возвращении. И даже «спасибо» не скажет за халявное богатство. Придется оглушить чем-то. Чтобы наручники снять. А потом оставить его в золотых горах. Пусть там царствует.

Не буду вас больше утомлять подробностями. Вернулся я из золотой долины сам, имея полные карманы самоцветных камней. Хорошо, что документы и деньги еще накануне у знакомых оставить догадался. В тот же вечер и домой подался. А жадный опер навсегда в том мире остался. Багатства на его век там хватит. Вот только будет ли ему польза от того золота-бриллиантов? Но если такой жадный, то пусть сидит на золотой горе и сам от себя ее охраняет! Ведь других-то людей там нет.

Вот и имей после этого добрые намерения! Чего-чего, а романтики моей после того случая значительно поубавилось. А камешки те я себе на память решил оставить. И даже не показывать их никому. Чтобы в людях зверя не будить.

 

Глава 12

После такого рискованного приключения мне необходимо было немного расслабиться и успокоиться.

Вера была на несколько лет старше меня. Но красавица – глаз не отвести! Еще и вдова. Судьба к ней почему-то чаще всего тыльной стороной поворачивалась. Даже настоящей беды ей пришлось с лихвой хлебнуть. Потому мне и жалко ее было. А от жалости, как известно, и до какого-то более высокого чувства совсем близко. Хотя она и позволяла мне некоторые вольности по отношению к себе, но именно настолько, что последнее слово всегда оставалось за ней. И последний поступок, между прочем, тоже… На роль ее принца я явно не дотягивал. Но, правду говоря, я к тому и не стремился. Мне еще моя холостяцкая жизнь не надоела.

Как и Оля, Вера тоже полюбляла собирать грибы. Потому моей фантазии и напрягать не пришлось. Заказал стандартный набор элементов живой природы, приблизительно такой, как это было в прошлый раз, и на том успокоился.

Труднее всего было Веру в кабинет заманить и дверь за собой закрыть. Почему-то боялась она закрытых помещений. Будто какую-то фобию на них имела. Когда я дверь запер, она сначала очень рассердилась. Или притворилась, что рассердилась?… Я сорок лет на свете прожил, а понимать женщин так и не научился. Детективы читаю или мексиканские сериалы смотрю, то наперед развязку угадываю. А с этими дивными существами, что ни попытаюсь отгадать, все не так…

Так как ситуация явно выходила из-под контроля, я быстренько обнял Веру за талию и сразу же нажал на заповедную кнопку. Мгновенное искривление пространства перед нами на полуслове остановило гневный возглас моей несговорчивой подруги.

Если Нина и Оля были чрезвычайно удивлены, впервые попав в новый для них мир, то Веру такая резкая перемена напугала. То она готова была чуть ли не с кулаками на меня наброситься, то вдруг спряталось за мою спину и мгновенно затихла. Еще и так крепко прижалась ко мне… Будто это действительно могло защитить ее от какой-то опасности.

– Верочка! Выходи! Не прячься! Лесной дух тебя видеть желает.

Я нарочно растягивал слова, стараясь таким образом вернуть ритм ее организма к более спокойному.

– Как-кой еще лес-сной дух? – чуть заикаясь, тихо выдохнула она. – Я к н-нему в гости н-не нап-прашивалась…

– Конечно нет. Это он тебя сюда пригласил. А мне приказал привести тебя.

– А я-я все р-равно н-не хочу!..

– Ну, успокойся! – смиловался я. – Нет здесь никакого лесного духа. Это я сам решил вытащить тебя на лоно природы. Захотелось подарить тебе хоть одну светлую страничку, разбавив ею серость твоей жизни. Ты только посмотри – какое волшебное все вокруг! Может тебе здесь так понравится, что ты и возвращаться не пожелаешь…

Вера украдкой начала выглядывать из-за моего плеча, явно ожидая увидеть что-то неприятное или даже страшное. Но все вокруг было таким чудесным. Таким может быть только лес в начале сентября. Именно в ту пору, когда щедрые солнечные лучи освещают его полностью, от верхушек деревьев до самых корней. Когда еще не увяло лесное разнотравье и над его многочисленными цветами еще гудут по-летнему труженицы-пчелы. Когда в чуть затронутой осенней позолотой листве по-летнему щебечут-копошатся птицы, а по упругим веткам орешника снуют в поисках вкусных орешков неугомонные белки. Когда чуть ли не из-под каждого дерева или куста выглядывают красивые, крепкие грибочки – и белые, и подберезовики, и подосиновики.

Не верю, что такой чудесный уголок природы не смог бы не зацепить самые сокровенные струны души любого человека. У Веры словно какая-то завеса с глаз упала. Испуг в них сначала сменился какой-то тенью недоверия, которое через минутку начало медленно переходить в нежную поволоку мечтательности. По ее лицу можно было понять, что недоверие в ее душе еще не совсем угасло. Но под действием волшебной реальности окружающего нас мира она, словно лед под солнцем, постепенно начала таять. Морщинки на милом личике стали исчезать. А в волшебных глазках засияли такие соблазнительные огоньки…

– Куда это ты меня привел? И как мы вообще сюда попали? Мы же только что были в твоем кабинете…

Мне не хотелось сразу открывать ей все свои тайны. Потому я легенько прикрыл ее ротик своей ладонью и ответил:

– Ничего не бойся! Этот мир – реальный. И кроме нас с тобой в нем нет никого. Никакие неприятности тебе здесь не угрожают. Вон, между соснами, стоит домик. Ты можешь зайти в него и увидеть на столе записку, которая тебе объяснит многое. Рядом с запиской лежат деньги – тысяча долларов. Эти деньги ты можешь взять себе, когда будем домой возвращаться. Там же и корзинки для грибов есть. Возьми одну, и собирай грибы, пока не надоест.

– С какой это стати я в чужой дом заходить буду?

– Вера! Ты меня невнимательно слушала! Я ведь сказал, что в этом мире, кроме нас с тобой, никого нет. Это твой дом, или, если хочешь, наш с тобой… И все, что ты видишь вокруг себя, тоже твое. Пользуйся! Наслаждайся! Отдыхай, сколько душа пожелает. А моя душа желает рыбку половить. Потому я пойду вон туда, на речку, и попытаюсь нам на обед что-то поймать. Но сначала я пойду в домик за удочками.

– Ой, не иди! Я боюсь сама оставаться.

– Ну, так пошли вместе. Там все сама и посмотришь.

Тогда, в первый раз, Вера, как тень, только ходила за мной, непрерывно поглядывая по сторонам. И в домик она только вместе со мной вошла, и на речке рыбу ловить мешала, и грибы только со мной собирала. Остаться там ночевать она отказалась категорически. Мало того, даже обнять себя не разрешила. Какая там любовь, если женщина собственной тени боится?…

Когда мы вернулись в мой кабинет, она сразу же потребовала открыть дверь и выпустить ее. Рвонула от меня, как от прокаженного. Хорошо, хоть грибы свои забрать не забыла. А то что бы я с ними делал?…

Несколько дней после нашего путешествия, когда не была особо занята работой, Вера была задумчивой и от любых разговоров уклонялась. А я и не навязывался. Силком милым не станешь. Но и не жалел по утраченной возможности сблизиться с женщиной, которая мне так нравилась. Я вообще никогда не жалею о том, что уже случилось, или не случилось, и чему возврата нет. Ведь изменить все равно ничего не удастся.

Только через неделю Вера подошла ко мне.

– Витя! Я хочу туда…

– Куда, туда? – не сразу сообразил я.

– Ну, в тот лес. Туда, где мы с тобой уже один раз побывали…

Как не досадно мне было, но именно в тот день я никак не мог попасть с нею «туда». Не мог, так как с Ольгой о путешествии договорились. Пришлось сказать, что пульт дома оставил.

– Ты пойдешь туда с Ольгой? Я ведь один раз видела, как вы по корзинке грибов домой несли. Не в кабинете же их насобирали…

Вот на тебе! Этого я действительно не учел. Даже подумать не мог, что по обычной корзинке грибов можно соответственную аналогию провести и обо всем догадаться. Вот как погореть можно!..

– Вера! Подожди минутку, пожалуйста!

Она остановилась. И с такой грустью посмотрела на меня, что моя неугомонная совесть чуть не выскочила из груди, прощаясь со мной навсегда.

– Верочка! Я действительно с Ольгой бываю в подобном мире. Но только в подобном. Не в том. В твоем – я специально сделал ударение на этом слове – кроме тебя никого не было. И не будет никогда! В таких вопросах я всегда стараюсь быть порядочным.

– Ты с ней спал?

Час от часу не легче! Не зря ведь она целую неделю обо всем этом думала. Хотя этот вопрос и загнал мене в угол, но не в моих правилах о чужих тайнах с кем-то беседы вести. Даже с теми, кто мне не безразличен.

– Интересно, а если бы она меня о тебе то же самое спросила, что я должен бы ей ответить?

– Так бы и сказал, как было.

– А если бы это случилось?

– Такого не случится никогда!

Сказала, как отрубила. И ушла, обиженная и на меня, и на весь белый свет, который, безусловно, был частично виновен в ее бесталанной судьбе.

Только через два месяца Вера снова заговорила со мной. Заговорила так, будто чем-то уколоть хотела. Но по самому тону ее вопроса я понял, что она, все же, жалеет по утраченной возможности еще раз оказаться в том чудесном лесу.

– Что-то вы с Ольгой давно грибы не собирали… Или в вашем лесу тоже зима настала?

– Нет, Верочка. Там – вечная осень. Как и в твоем лесу, между прочим. Так что можем туда отправляться. Только грибы мы теперь в сумках носим. Чтобы не так в глаза бросалось. Потому и ты с собой большую сумку прихвати.

– Но ведь я тебя предупреждала, что между нами ничего не будет…

– Не будет, значит, не будет. Впрочем, я не для того туда тебя приглашаю. Мне и улыбки твоей счастливой достаточно будет. Хотя ты мне, конечно, далеко не безразлична. Но мне почему-то кажется, что тебе в жизни не повезло порядочного мужчину встретить. Потому и не веришь никому. Я же уважаю не только тебя и твои решения. Я, в первую очередь, сам себя уважаю. И потому ни при каких обстоятельствах не собираюсь тебя ни насиловать, ни покупать, ни выпрашивать твоей любви. Разве, если тебе самой захочется. Тогда сама и скажешь.

– А разве ты не ради этого тогда мне деньги отдал?

– Побойся Бога, Вера! Разве я тебе хоть раз намекнул о том?

– А зачем же тогда ты меня приглашаешь туда, если не для этого? Все вы, мужики, одинаковы. Вам только одного и надо!

– Может, мы все и одинаковы, – отвечаю ей. – Ведь все из одного теста вылеплены. Но даже между нами, козлами, иногда еще более-менее порядочные люди попадаются. Неужели ты в самом деле меня таким корыстным считаешь? Разве я давал какой-то повод так обо мне думать? В конце концов, не я ведь виноват в том, что кто-то тебя так сильно обидел, что ты теперь никому довериться не можешь. А как я к тебе отношусь, ты и сама знаешь. Так стоит ли удивляться тому, что мне хочется сделать для тебя что-то приятное? Или ты считаешь, что все только за соответствующую плату делаться должно?

Она слегка покраснела от таких слов. Будто зорька ранняя на ее личико сошла.

– Извини мены, Витя! Может, я и не права по отношению к тебе. Ведь до сих пор мне только корыстные мужики попадались…

– А у меня жена корыстной была. Потому и оставила меня, что с другого больше взять может. Так что же мне теперь, тоже всем женщинам не доверять? Так я и не доверяю. Не доверяю настолько, чтобы свою дальнейшую судьбу с какой-то опять не связать. Но чтобы радость кому-то подарить, разве ж за это обязательно что-то требовать? Разве это радость, если она купленной будет?

Не знаю, насколько я сумел тогда убедить Веру в благородстве и бескорыстности своих чувств и поступков, но она таки согласилась на посещение своего леса. Но только без…

Так оно и было раз десять. Я уже и думать о какой-то близости забыл.

Во время тех путешествий она чаще всего ходила по лесу сама. Иногда и я за ней увязывался. Как ни странно, но тогда мы значительно больше грибов находили. Бывало, что она сидела возле меня, пока я рыбу ловил. Даже к плечу прижималась. Но все как-то невзначай, по-дружески. А потом домой просилась.

Сначала я пытался ее уговорить хотя бы несколько дней в том чудесном лесу провести. Ведь никакого курорта не надо! Но она все не соглашалась. Даже на мои обещания под одной крышей с ней не ночевать не обращала внимания.

Такая неопределенность наших отношений длилась целую зиму. И только когда март свою эстафету апрелю передал, какая-то льдинка в ее сердце начала таять. То ли весна на нее так подействовала, то ли, действительно, какое-то доверие ко мне появилось?… Но где-то на одиннадцатый или двенадцатый раз, как только мы снова очутились там, она тихо сказала мне:

– Витя! Я таки хочу остаться здесь с тобой надолго. Может, и навсегда…

И так мило покраснела, что мир вокруг нас показался мне еще лучшим, чем он был на самом деле…

 

Глава 13

Еще никто не изобрел лекарства от упрямства. Вряд ли и в будущем изобретут. Разве что операции на генном уровне делать научатся. Чтобы тот проклятый ген упрямства еще в раннем детстве удалять. Но я сомневаюсь, что у кого-то это получится. Хотя бы потому, что генный код каждого человека настолько сложен, что вряд ли он поддастся полной расшифровке. Ведь ни один осел никогда не признается в том, когда именно один из его далеких предков подарил человеку тот самый ген и куда наш древний пращур его спрятал.

Вы можете спросить, при чем здесь упрямство? При чем здесь этот атавизм, этот рудимент, который так часто мешает нам чувствовать себя достаточно комфортно в этом, далеко не лучшем из миров? Ведь автор, если действительно поверить в полную правдивость его рассказа, сумел создать для себя свои собственные миры. Да еще такие, о которых другим людям и мечтать не приходится. Еще и водит туда, кого только не пожелает. Чего это ему, такому-разэтакому, не хватает?

Может, для кого-то это покажется странным, но человек, в первую очередь, именно тем и отличается от любого животного, что ему не свойственно успокаиваться на достигнутом. Он всегда стремится к чему-то новому и старается, во что бы то ни стало, к этому новому и заветному дотянуться. Да еще и к такому, которое где-то очень далеко. Так далеко, что только угадывается где-то вдали… Будто его к тому кто-то в спину толкает.

Животному достаточно утолить свой голод и жажду, после чего оно может целыми часами пребывать в состоянии полудремы. И только возобновившиеся потребности его организма могут разбудить его и принудить к поиску пищи. А человек никогда не может успокоится достигнутым. По крайней мере, большинство из нас. Он всегда стремится к чему-то новому, неизведанному, непонятному. Ему всегда нужно находиться в процессе поиска и находок, ему нужно в чем-то убеждаться и разочаровываться, делать открытия и ошибаться, радоваться и грустить о недосягаемом. А потом снова и снова искать, искать и искать. Даже тогда, когда не удается найти искомое.

Дело в том, что я до сих пор не отказался от идеи разбогатеть самому и предоставить приличную работу и, соответственно, заработок моим друзьям и просто хорошим знакомым. Но для этого нужны большие деньги. Деньги, которые можно было поднять на золотых или алмазных копях. Но там, наверное, все еще бродит жадина-инспектор. Он вооружен и очень опасен. Таких вряд ли можно перевоспитать одиночеством. Тем более, что он там не сам. Он там со своим золотом. Он его охраняет.

Пришлось мне остановиться на кладе из царских червонцев. Вы думаете, что мешок с золотом мне просто так достался, что он прямо с неба упал? Как бы не так!

Не успел я нажать кнопку своего нового генератора, как оказался в каком-то темном подвале. Его стены были настолько пропитаны влагой, что по ним постоянно струились потоки не совсем чистой воды. Большие капли такой же воды довольно часто срывались с потолка. Каждая из них, казалось, так и норовит упасть тебе на голову, на шею и за пазуху. Хорошо хоть эта вода просачивалась куда-то через дно подвала. А то мне подводным плаванием пришлось бы заняться.

Не взирая на такую чрезмерно увлажненность среды, под ногами все время угадывались какие-то движения и слышалось невыразительное попискивание. Я щелкнул своей зажигалкой и содрогнулся, увидев большие стаи крыс, которые так и шастали во всех направлениях, то сбиваясь в большие кучи, то распадаясь на отдельные группки.

Я не могу похвастаться чрезмерной смелостью. Но и трусом себя никогда не считал. Но здесь было от чего ужаснуться. Ведь по поведению настоящих властелинов этого подземелья нетрудно было догадаться об их намерениях. Слегка растерянные неожиданным появлением человека, они в любое мгновение могли наброситься на меня. И остались бы от козлика только рожки да ножки… Но не от какого-то абстрактного козлика, а конкретно от моей личности.

Хоть немного успокаивало только то, что под указательным пальцем правой руки призывно мерцала зеленая кнопка, услугами которой я мог воспользоваться в любой момент.

Поборов вполне понятное отвращение к этим противным грызунам, я заставил себя осмотрелся вокруг. В одном из углов подвала мне удалось рассмотреть какие-то мешки. Подойдя к ним, я убедился, что когда-то в подвале действительно хранили огромные по стоимости ценности. Но под влиянием воды и сырости эти мешки уже давно прогнили. Значительная часть настоящих царских червонцев высыпалась из них прямо на мокрую землю. Хотя золото от этого не перестало быть золотом. Но было ясно, что забрать его вместе с мешками невозможно. Эти червонцы просто рассыпались бы где-то в завихрениях времени-пространства при моем возвращении домой.

Все время отталкивая ногами обнаглевших крыс, я постепенно набил моментально намокшие карманы чудесным золотом царской чеканки и поспешил нажать кнопку.

Не менее десяти раз мне пришлось возвращаться в это сырое подземелье, пока то золото не оказалось в моем доме.

Но и после этого я далеко не сразу стал богатым. И не так быстро, как мне того хотелось, сумел воплотить в жизнь свою заветную мечту. Как бы не так!

Имея горький опыт и определенное представление о бюрократизме и откровенном пифигизме наших чиновников, я просто обязан был предварительно подготовить надежную почву для легализации найденного мною клада. Для этого мне пришлось забрать из подземелья не только остатки полуистлевших мешков, а еще и значительную часть земли, на которой они стояли. Потом мне пришлось пожертвовать частью моего сада, устроив в нем самые настоящие раскопки. А так как шахтером-землепроходцем мне пришлось быть самому, то уже через три дня непосильной работы я ни рук, ни ног не чувствовал от усталости. Но чего только не сделаешь для достижения задуманного?…

Потом я объяснял клеркам, что копал в саду котлован под подвал, и совершенно случайно нашел при этом настоящий клад. Который я, как и любой законопослушный гражданин, хочу передать государству.

Как хорошо, что я тогда докопался до влажного грунта. Но еще лучше было то, что не поленился перетащить из подземелья аж три мешка земли из-под мешков и рассыпать ее на месте «найденного» мною клада. Ткань старинных мешков тоже как нельзя кстати оказалась.

И землю, и остатки мешков, и сами червонцы полгода исследовали в различных экспертных и научных учреждениях. В конечном итоге все они дали свои заключения о том, что в мешках действительно хранились золотые монеты и что пролежали они в них не менее 120 лет. Анализ почвы тоже подтвердил, что на ней лежало золото, а не просто червяки ползали. И все это время меня опять и опять допрашивали в различных инстанциях, явно стараясь подловить на неточностях изложения каких-то фактов. А чего еще излагать? Копал землю – и нашел клад. Вот и все!..

А сколько глупых вопросов мне тогда пришлось услышать! Правда ли, что я действительно нашел клад? В самом ли деле это было в моем саду? Не украл ли я это золото?…

В конце концов, мне эти допросы надоели. Я прямо спросил у своих экзекуторов:

– Вы что, сами то золото присвоить решили, или я должен написать отказ от положенного мне по закону денежного вознаграждения?

Может, они и согласились бы с такой подсказкой. У чиновников даже глазки забегали. И заблестели от вожделения. Но ведь я уже научен горьким опытом! Кроме финансистов я еще и газетчиков на место события пригласил. Пока наши клерки решали, кому из них поехать на клад посмотреть и оценить, стоит ли им заниматься, писаки уже с самого утра у меня были. Они все тщательно сфотографировали, запротоколировали, то есть – записали, и со скоростью ветра умчались в свои редакции статьи писать. Пока наши бюрократы свои задницы от кресел отрывали, раздумывали и решали, что да как, в газетах уже и статейки появились. А на другой день у мене и из центральных газет корреспонденты были. И из радио. И из телевидения. Ведь далеко не каждый день по пять мешков червонцев находят. Золота того – более трех центнеров оказалось! Никак не спрячешь, как бы этого кому-то не хотелось. Ведь вся страна об этом уже знает!

Меня тогда не только допрашивали. Пытались даже заставить котлован на всем участке вырыть. Надеялись, что еще что-то найдется. Но я категорически отказался. Что я, совсем с ума спятил, чтобы землю по чужой прихоти рыть? Я то хорошо знаю, что там не может быть ничего интересного. Тем более – ценного. Я же его туда не клал…

Но они пристали, как репейник к собачьему хвосту: копай и копай. Я вынужден был рассердиться.

– Если вам так надо, то сами и копайте! Что найдете – все вашим будет! Я не претендую. Лопаты, вон – в сарае стоят. А мне и законной части моего клада хватит, чтобы в земле больше не ковыряться! Разве что только так, для собственного удовольствия.

Ага! Так они и разогнались! Будут они тебе землю копать! Это ведь недолго и мозоли на белых ручках набить… Они по-другому сделали. Навезли ко мне во двор разных ученых с телевизорами. Те и рады стараться! Давай шурфы бурить, взрывчатку в них закладывать и заряды подрывать. А сами в телевизоры смотрят, своими козлиными бородами потряхивают и какие-то графики вычерчивают. Сейсмологи драные! Землетрясение от шума водопада не отличат, а туда же – в науку лезут. Одно хорошо – котлован мой засыпали. Правда, хотели еще раз разрыть, но я не разрешил. Сказал, что передумал подвал строить. Зачем он мне теперь, если денег полно! Будет…

Только после тех всех анализов, исследований и проверок полностью отпал вопрос о том, не украл ли я это золото. Будто об этом раньше так трудно было догадаться… Никто ведь о краже не заявлял. Значит, и кражи никакой не было. Да и как было одному человеку сразу целых три центнера стащить? Но разве им докажешь?… Они только тогда, когда уже действительно придраться ни к чему нельзя, закарлючку, где надо, поставить могут. Ведь, кроме всего прочего, еще и жаба давит… Почему кто-то, а не я? Почему не мне такое счастье привалило? Ведь клерк не думает о том, что клад глубоко под землей искать надо, что на асфальте он не растет…

Но даже после получения всех необходимых экспертиз и заключений я далеко не сразу смог получить положенные мне по закону деньги. Их еще и переполовинить умудрились. Все затраты за те экспертизы и исследования на меня возложили. Будто я их заказывал! При этом еще и такие расценки на свои работы указали, что за такие деньги запросто можно было космический корабль построить. Если бы те деньги кому-то на пользу пошли! А то разойдутся между десятком-другим дармоедов в виде премиальных за невыполненные работы и исследования…

Деньги за переданный государству клад я только через год получил. В размере, приблизительно десять процентов стоимости по цене золотого лома. Это таким образом кандидата экономических наук по-научному надули. А как бы поступили с простым смертным? Или если бы пресса, радио и телевидение о том кладе на весь мир не раструбили?…

Кроме всего прочего, получение мной вознаграждения за передачу клада рассрочили на… десять лет. Будто пенсию назначили…

Я сначала переживал сильно, нервничал, ругался с финансистами и другими чиновниками. А что толку? Только седины себе на голову добавил. А с них – как с гуся вода. Они на каждую инструкцию еще десяток других инструкций имеют. Которые нередко противоречат одна другой. И спешить им некуда. Они ведь не от выработки зарплату получают, а в зависимости от времени, на протяжение которого штаны свои на казенных креслах протирают. А на то, что там какой-то счастливчик за деньгами своими ходит-добивается, им наплевать. Им – только бы день до вечера…

Увидев такое отношение к службе вообще и к своей персоне, в частности, я решил успокоиться и больше не портить себе нервы. Выписал себе массу периодики, накупил книг соответственных и засел за самообразование. Теорию бизнеса изучать. Чтобы со временем, когда свое дело начну, не сразу свои деньги потерять.

 

Глава 14

Чтобы хотябы частично избавиться от последствий пережитых стрессов, я решил отдохнуть в каком-то совсем новом для меня мире. Три дня его параметры для себя загадывал и новому генератору пси-поля диктовал. Мне тогда думалось, что любой стресс можно снять еще одним стрессом. Но только более приятным. Путем наложения одного на другой. Ведь оно и по теории так. Накладываются эти стрессы друг на дружку, и они взаимно уничтожаются. А человек после такой процедуры становится спокойным и умиротворенным. Как удав.

Навыдумывал на свою голову…

В путешествие я направился сам. Вовсе не потому, что мне женское общество надоело. Мне бы именно с их помощью тот паршивый стресс снять. Тогда все нормально было бы. Но разве в ненормальном состоянии до чего-то хорошего додумаешься? Только и того, что решил не в одиночестве свое время провести. Захотелось куда-то, на другую планету, в общество разумных существ. Куда-то так, чтобы и самому чего-то научиться и разума набраться, и себя в выгодном свете показать.

Но и от неприятных ненеожиданностей предостеречь себя решил. Хорошо, хоть на это ума хватило. Надумал я тогда отмежеваться от других живых существ. Как от разумных, так и от лишенных разума. Чтобы не подвергаться постоянной опасности без головы остаться. Мало ли что там, в другом мире, со мной может случиться…

До конца дней своих я то путешествие помнить буду. И не потому, что мне страшно было. Я толком даже испугаться не успел. Да и чего мне было бояться? С моим-то пультом.

Ладно, не буду вас больше дразнить. Лучше расскажу, как все было.

Попав в новый для меня мир, я сразу же оказался… в клетке.

Я был настолько ошарашен, что даже о своем пульте, о палочке-выручалочке забыл. Первой мыслью было – рвануть куда-то, спрятаться, схорониться так, чтобы за этой мощной решеткой меня никто и никогда не увидел. Исчезнуть из этого страшного сна и, хоть с кровати упасть, но только в спокойной и знакомой реальности оказаться.

Я даже сказать не берусь, сколько реального времени прошло, пока тот ступор из меня не вышел, и я не начал рассуждать более-менее трезво. Даже о пульте своем вспомнил. Только тогда я окончательно успокоился и начал анализировать созданную мною самим ситуацию.

Я ведь сам пожелал оградить себя от возможных недобрых влияний нового для меня мира! Вот мой генератор меня от всего чуждого и ограничил. Хорошо хоть не в тюрьму запроторил. Здесь я ни свежего воздуха не лишен, ни возможности окрестности созерцать. Хоть и немного увидеть можно, но все же лучше, чем ничего. Хорошо и то, что рядом никого не оказалось. Что не глазеет на меня никто и пальцем в мою сторону не тычет. А то можно было сразу в панику удариться, так неожиданно в клетке оказавшись. Да еще и перед целой толпой зевак…

Впрочем, меня силком здесь никто не удержит. Только на кнопку нажму – и в тот же миг дома окажусь.

Так поразмыслив и окончательно успокоившись, я все-таки решил остаться и, насколько это возможно, познакомиться с совершенно новым для меня миром. Я тогда еще подумал, что вряд ли даже Бару всегда легко в его многочисленных перемещениях из мира в мир. Но ведь он путешествует, что-то там ищет. Даже меня самого такими поисками приключений соблазнил.

Клетка была достаточно просторной. Метров пять на пять. И метра три в высоту.

Со времени, как только я себя осознал в этом мире, я сидел на каком-то возвышении и настороженно посматривал по сторонам. Как павиан на своем троне. То есть – на ветке…

Для полного счастья мне только зеркала не хватало. Чтобы на себя со стороны посмотреть. Ну чем не сюжет для крутого комикса?…

Прутья клетки были крепкими, явно металлическими. Вряд ли у меня хватило бы силы как-то разогнуть их. Пролезть между ними я тоже не смог бы. К тому же, кроме самих прутьев, с внешней стороны клетка дополнительно была ограждена толстым, но очень прозрачным бронированным стеклом, высота которого соответствовала высоте самих прутьев. Наверное, чтобы узника никто оплевать не смог…

Вверху этого стекла не было, что способствовало доступу свежего воздуха. Но совсем не защищало от дождя, града и снега. Ни двери, на даже маленького лаза в клетке не было. Мне тогда подумалось, что именно такие клетки предназначены для особо опасных… Чуть не сказал – животных (или преступников?). Скорее всего, будущего узника усыпляли, привозили в ближайший зоопарк и осторожно помещали в уже готовую клетку. После чего ее верх заваривался наглухо. И пищу сверху подбросить можно, и воздухом пленник не обделен. Зато сам экспонат ни броситься ни на кого не сможет, ни слюной ядовитой брызнуть.

Возможно, в таком строении клетки и была какая-то целесообразность, но мое нахождение в ней было унизительным. Вспомнилась даже когда-то прочитанная книга Пьера Буля «Планета обезьян». Уж не туда ли я попал? Но винить в моем положении мне было некого. Сам напросился. И сам постарался туда попасть…

Было раннее утро. Только рассвело. Поле моего зрения было ограничено передней стенкой клетки. Потому что и на задней, и на боковых стенках стекло было затемнено. Сквозь него практически ничего не было видно.

Клетка стояла где-то на окраине зоопарка. По крайней мере, между мной и невысоким забором других клеток не было. За самим забором, вдали, можно было увидеть довольно большой город. Его небольшие, одноэтажные домики заполняли собой все видимое пространство. До них было довольно далеко. Я не мог достаточно отчетливо рассмотреть даже ближайшие из них. Но в том, что это были дома, сомневаться не приходилось.

Только какими чудными они были! Если бы этот город был еще дальше от меня, то я подумал бы, что это грибы. Все эти домики своей формой напоминали крепенькие грибы-боровички, которые только недавно вылезли из земли и теперь посматривают по сторонам, любуясь собой и своими соседями. Ножки, то есть коробки этих домиков-грибков были разноцветными. Наверное, каждый хозяин раскрашивал их на свой собственный вкус, вовсе не заботясь об общей панораме города. Никакой системы в этом многоцветии не было. Несколько домиков одного цвета можно было увидеть и рядом с другими домами, и вдали от них. Но зато крыши домов все были серовато-серебристого цвета. Каждая из них была обращена в сторону солнца. Не трудно было догадаться, что это солнечные батареи. Окна и двери, хотя я мог рассмотреть их только в ближайших домах, были разными, что тоже свидетельствовало об отсутствии единого архитектурного решения. На крышах скорее угадывались, чем четко виделись, довольно высокие пруты, которые могли быть и громоотводами, и антеннами.

Город раскинулся в небольшой горной долине. С обеих сторон его обступали невысокие горы, почти полностью поросшие лесом. В туманной дали тоже угадывались горы. Никаких признаков воды я не заметил. Возможно, где-то здесь и была какая-то река или озеро, но на моем «экране» их не было видно. В небе я заметил инверсионный след какого-то летательного аппарата. Он был довольно високо. Рассмотреть его я, конечно же, не мог.

От созерцания пространства перед клеткой меня отвлек невыразительный гомон, раздававшийся откуда-то слева.

«Ну вот, посетители пришли на новую обезьяну поглазеть. Или не на обезьяну? Может, это они – обезьяны?!

Но это были не посетители. Те пришли потом. Двое незнакомцев неожиданно возникли на моем «экране». Но что за удивительные создания это были! Если бы я тогда не сидел, то точно плюхнулся бы на пятую точку от неожиданности.

Это были и не люди, и не роботы, и не обезьяны… Что-то у них было от каждого из них. Но было еще что-то, от кого-то неизвестного и непонятного.

Они ходили на двух ногах. Каждый из них размахивал двумя руками. У них, как и у нас, было по паре глаз и ушей. У каждого было что-то похожее на нос и рот. Однако, у меня сразу же сложилось впечатление, что все тело у них полностью було составлено из каких-то треугольников, вернее – из призм, которые были будто собраны на заводе в строгом и определенном порядке. Призма, которая у них была головой, была насажена на значительно большую призму-туловище и вершиной своей входила куда-то глубоко в его середину. Шеи, соответственно, у этих существ не было. Если бы на них не было одежды, то, мне так кажется, можно было бы увидеть и нижнюю призму туловища. Но эта уже была направлена вершиной вверх. Обе призмы, являющие собой туловище аборигена, примерно на одну треть своей высоты входили одна в другую. Потому их талии на осиные вовсе не походили. Руки и ноги, казалось, тоже были составлены из призм разной величины, вершины которых были направлены друг к другу и тоже примерно на треть вросли одна в другую.

Сначала я было подумал, что это биороботы какой-то глупой конструкции, которые специально созданы для выполнения трудной и грязной работы. Увидев меня, роботы сначала завмерли. Потом, будто по команде, начали протирать глаза. Словно наваждение какое-то с них проганяли. После того как протирание глаз ничего не дало и диво дивное, то есть моя собственная персона, осталось на месте, они начали энергично что-то доказывать друг другу, жестикулируя при этом руками, все время тыча в меня пальцами. При этом они говорили довольно громко на какой-то тарабарщине, которую мне было не понять.

Так как они, на мой взгляд, не могли здесь быть хозяевами, то мой интерес к ним резко упал. Я решил дождаться настоящих аборигенов в надежде попытаться установить с ними хоть какой-то контакт. Хотя бы на самом примитивном уровне. Биороботы тем временем исчезли с поля моего зрения.

Каким же было мое удивление, когда через некоторое время к клетке подошла целая группа новых существ, которые были абсолютными копиями своих предшественников. Но теперь здесь были и взрослые, и дети. Детей было значительно больше. Они так галдели, показывая на меня пальцами, что я вынужден был поверить, что это никакие не биороботы, а вполне разумные существа. Ибо только дети разумных могут так невозмутимо вести себя перед незнакомым им существом. Животные вели бы себя более осторожно.

Теперь уже можно было догадаться, что эти посетители – таки разумные существа. Но если детей от взрослых еще можно было отличить, то самцов от самок – ну никак. Все – одинаково лысые, в практически одинаковой одежде, почти не отличающиеся друг от друга высотой голоса или какими-то иными внешними признаками.

Подошедшие к клетке особи о чем-то увлеченно разговаривали между собой, не отводя своих взглядов от чуда-юда. Мне тогда казалось, что такого внимания к моей скромной персоне не было даже на моей защите кандидатской диссертации. Как человек скромный, я чувствовал себя чрезвычайно неловко. Самое большее, чего мне хотелось в те минуты, нажать кнопку и опять очутиться в своем уютном домике. Если бы мне Баров талант чтения мыслей да изучения чужих языков! Вот тогда я бы быстро доказал местным разумным, что меня нельзя держать в клетке. Ведь Бар, только за пару минут изучив все мое нутро, сразу же начал общаться со мной на моем родном языке. При этом, никакого акцента в его произношении не чувствовалось.

Хотя кроме родного языка я еще довольно пристойно владею польским и на необходимом уровне английским и французским, которые уже немного призабыл, я почему-то обратился к аборигенам на немецком.

– Шпрехен зи дойч?…

Я тогда был настолько ошарашен, что ляпнул, просто не думая. Да еще и на языке, из которого знаю только несколько десятков слов. В основном, вычитанных из книг…

Но, как ни странно, мой вопрос произвел на местных определенное впечатление. На их месте я тоже чувствовал бы себя очень и очень растерянным, если бы в нашем зоопарке увидел, например, бурого медведя в костюме и при галстуке. И у меня бы точно язык отнялся, если бы этот медведь приветственно помахал мне лапой и, подмигнув лукаво, сказал: «Привет, чувак!»

Точно такой же была реакция разумных на мою фразу. Они все моментально умолкли. Даже детвора поутихла и испуганно посматривала на меня, интуитивно хватаясь за руки взрослых и стараясь спрятаться им за спину. Взрослых, конечно же, моя фраза не испугала. Но растерянности их не было предела. Они с явным удивлением смотрели друг на друга и при этом комично пожимали своими чрезмерно широкими плечами.

– Парле ву франсе? – спросил я на более понятном для меня языке.

Дети сразу же попрятались за взрослых и утихли надолго. А взрослые, почти все сразу что-то залепетали на вовсе непонятном мне языке, показывая руками то на меня, то куда-то в сторону.

Ну, что же, не понимаете, то и не надо. Сказав еще несколько фраз на родном мне языке, я встал со своего седалища, устало потянулся и начал похаживать взад-вперед по клетке, время от времени прикладывая палец к челу. Задумчивость изображал. Мне тогда казалось, что аборигены это надлежащим образом оценят и изъявят хоть какое-то желание найти со мной общий язык.

Я так и не узнал, что именно они задумали. Но то, что они начали делать, мне явно не понравилось. Я как раз подходил к боковой стенке, как вдруг она неожиданно опустилась на землю. За клеткой я четко увидел двоих местных, держащих в руках что-то, напоминающее ружья.

Скажу честно, я тогда так испугался, что даже подумать ни о чем не успел. Руководимый каким-то звериным инстинктом, я метнул свое тело к задней стенке клетки и уже на лету нажал на кнопку. Скорее всего, я успел это сделать до выстрелов. Так как дома даже царапин ни на теле, ни на своей одежде не заметил.

Еле дух тогда перевел. Да пропади они пропадом, те контакты! Уж лучше я в следующий раз к диким зверям отправлюсь! А к разумным уже – ни ногой. Или я до них, или они до меня – еще не доросли…

 

Глава 15

В этот раз Бинт ко мне пришел сам. Как ни странно, но сначала он извинился за инцидент, который случился между нами несколько месяцев назад и виновником которого он был сам. Потом он передал мне просьбу своего шефа приехать к нему. При этом еще и напомнил, что сегодня суббота и дозвониться ко мне он никак не мог. Ибо я, видите ли, человек отсталый и до мобильного телефона еще не дожился.

Помня слова Васьки о коварстве этого типа, я все же посмотрел в окно. Убедившись, что возле машины стоят Васькины пацаны, уже приезжавшие ко мне, я решил ехать.

– Ну что, Бинт, сдал свой экзамен? – засмеялся один из них, когда мы подошли к машине.

– Скажи «спасибо» профессору, что тебя послушался.

И уже ко мне:

– Вы все-таки извините его. Он после того вашого тумака намного умнее стал. Теперь без веской причины ни к кому не задирается.

– Ну, если так, то пусть и он меня извинит. Не люблю, когда ко мне кто-то с кулаками лезет. Доброе слово, оно всегда сильнее любого кулака.

Таким растерянным и издерганным я Ваську видел только один раз в жизни. Тогда, когда его идею с ограблением банка в пух и прах разгромил. Но теперь было что-то совсем иное.

– Садись! Помощь твоя мне очень нужна! – сказал, наливая марочный коньяк в небольшие рюмашки.

Рука у Васьки почему-то мелко дрожала. И явно – не с перепоя. Чем-то он был сильно взволнован, или даже напуган.

Выпили молча. Васька, не решаясь что-то сказать, так же молча забарабанил пальцями по столу.

– У тебя новая идея? Или, может, ресурс пульта уже исчерпался?

– Исчерпался, – буркнул неопределенно и как-то из-под лоба глянул на меня.

Ни угрозы, ни какого-то подозрения в этом взгляде я не заметил. Скорее всего, это был взгляд попавшего в безвыходное положение человека. Человека, который натворил каких-то глупостей и боится в этом сознаться.

Васька еще раз потянулся к бутылке. Но я перехватил его руку и забрал от него пойло.

– Достаточно! Если тебе мой совет нужен, то, давай, на трезвую голову поговорим. Рассказывай, что произошло.

Васька скривился и как-то обреченно посмотрел сначала на меня, потом на бутылку. После этого как будто решившись на отчаянный шаг, резко взмахнул рукой и сдавленно произнес:

– Людка там осталась…

– Ну, так сгоняй за ней и назад приведи.

– Да как же я ее приведу, если ресурс генератора исчерпан? – закричал на меня, вытирая непрошенную слезу.

– Постой, постой! А что же вам помешало вместе назад вернуться? Она что у тебя, два центнера весит?

– Да, нет! Килограмм шестьдесят. Не больше. Другие полегче были…

– Какие еще, другие? – не понял я.

– Нас четверо там было, – чуть слышно прошептал Васька.

– Да ты что, падишах чертов, целый гарем туда затащил?

– Ну, так получилось… Все хотели…

– И ты не мог подумать о том, что это – последний рейс? Что рисковать не стоит?…

– Ты понимаешь, пьяными мы тогда были. Или на подпитии…

– Я тебя умным считал! А ты…

– Что хочешь, делай! Сколько хочешь, денег бери! Хочешь – морду мне набей! Только Людку спаси! Верни ее сюда…

Ну, что ты с таким делать будешь? Я еще от своей клетки не отошел, не отоспался, а тут еще такая напасть. Хорошо, что я программы для своих клиентов всегда записывал. Вот и сегодня, как в воду смотрел, прихватил ее с собой. Будто чувствовал, что Ваське его остров понравился и что он и в дальнейшем его посещать пожелает. Но чтобы выручать кого-то и, тем более, оттуда назад возвращать, такого у меня еще не было. Кто его знает, застанем ли мы там его Людку? Ведь там и сто лет пройти могло…

Я быстро, как мог, надиктовал генератору всю программу. Еще и добавил, что нужен тот же остров, на который Васька со своими подругами летал.

– А ты что, любишь ее?

– Кого люблю? – не понял меня Васька.

– Людку свою! Кого же еще?

– Да какое там – «люблю»? Ты что не понимаешь? Она ведь – человек! А я, старый дурак, ее Робинзоном Крузо сделал. Или ты считаешь, что я обычный бандюк и что совести у меня вовсе нет?

– Вот теперь я уже так не считаю. Хоть меня это и удивляет, но удивляет приятно. Приятно, когда даже в таком как ты, что-то человеческое есть. Значит, не все еще у нас потеряно…

– Ну я же тебе говорил – спаси Людку, а тогда хоть морали читай, хоть морду мне бей.

– Ну, хорошо! Меньше слов – больше дела. За Людкой вместе пойдем. А то она меня может и не послушаться… Налей-ка еще по тридцять грамм. У меня почему-то тоже руки трястись начинают. Мне ведь такой работы выполнять еще не приходилось…

Я еще никогда так не волновался, собираясь нажать кнопку генератора. Мало того, что на том острове кто знает сколько времени могло пройти. Могло ведь и еще что-то, совершенно непредвиденное, случиться. Людка и запаниковать могла. Могла и вплавь с острова податься. Могла еще какую-то глупость сотворить. В конце концов, могла и с голода помереть. Вряд ли она в состоянии сама себя обеспечить. Васька ведь только с белоручками и знается. Порядочная женщина на него вряд ли позарится. Даже со всеми его богатствами. Обычно женщины далеко не всегда с логикой дружат. Никогда не знаешь, чего от них ожидать. А тут еще и ситуация экстремальная…

Остров встретил нас легеньким шумом прибоя и счастливым визгом… троих девчонок. Мои глаза чуть из орбит не вылезли от удивления. А Васька, так тот прямо сел на песок и только беззвучно раскрывал и закрывал рот. Ну, точно, как выброшенная на берег рыба.

К счастью, все три девахи были живы и здоровы. Они даже похудеть от голода не успели. Но ведь их было… три! И вряд ли все три были той Людкой, по которой так сокрушался Васька.

– Ну, ты, козел драный! – увидев нас и положив руки на бедра, закричала на него одна из девах. – Обещал через минутку вернуться, а сам на три дня пропал! Да мы с тебя сейчас трусы снимем и голым в Африку отправим. А ну, девчата, давайте над папочкой Васькой немножко поиздеваемся! Ведь он, вместо бухла, еще одного самца сюда приволок…

И направилась прямо к Ваське. Другие, выйдя из воды, тоже двинулись в нашу сторону. По всему было видно, что на остров надвигается гроза. Притом, куда серьезней, чем природная. Ее надо было остановить. Но как?

– Стойте, девчата! Нам с Васькой еще кое о чем побазарить надо! Кто из вас Людка?

– Людка – это я! – и так гордо выпятила вперед свои персы, будто в целом мире ничего лучше и нет. – А с ним сначала мы сами поговорим. Тогда уж и с тобой разберемся…

Ну, что ж, Васька? Ты сам эту кашу заварил! Сам ее и хлебай! Я тебе только чуть подсоблю…

Людку я пропустил. Пусть Ваське хоть последние волосики повыдергивает. Он того стоит. Но других девчонок перехватил на полпути к нему, обнял сразу обеих и тут же нажал на кнопку.

Через какое-то мгновение мы уже стояли в Васькином кабинете. Девчонки, как были в купальниках, так в них и остались. Теперь они стояли, бессмысленно поглядывая по сторонам и не понимая, что же с ними случилось и как они здесь очутились.

– Бинт! – крикнул я, открыв дверь. – Беги сюда быстрее.

– Что случилось? – испуганный Бинт через какую-то минуту ввалился в кабинет. – А где шеф? Где Людка?

– Возьми их и найди во что одеть. Сейчас и тех доставлю!

Исчез из кабинета, оставив ошарашенную троицу самостоятельно решать задачи о реальности и миражах этого мира.

На острове я появился как раз вовремя. Людка нависала над Васькой, который, как и раньше, сидел на песке и даже не пытался защищаться. Еще какое-то мгновение, и она просто прибила бы его своим бюстом. Распластала бы по песочку как какое-то насекомое. И даже прощения не попросила бы. Но я этому воспрепятствовал. Ибо прямо между ними материализовался. Людка даже отпрыгнула от меня. Но по всему было видно, что в этой жизни она уже все повидала и по-настоящему испугать ее ничто не могло. Разгневанной тигрицей она тут же набросилась на нас обоих. Как это ни прискорбно, но то, что было предназначено Ваське, немножко и мне досталось. Ткнулась она в меня своими безразмерными так, что я чуть Ваське на голову не сел. Но и сама почему-то вдруг назад дернулась и тоже на песок села.

– Да что же это такое? – запричитала, размазывая слезы по щекам, Людка. – То меня саму оставляет! То те две идиотки, как снег на голову, падают! А тут опять сам заявился, да еще какого-то чайника с собой приволок…

Не считая необходимым выяснять ситуацию на острове, я схватил их обоих за руки и снова нажал кнопку.

Только в своем кабинете Васька начал выходить из ступора. В первую очередь он хляпнул себе коньяка прямо в стакан, выцедил его в три глотка, а потом как гаркнет на Людку:

– А ну, марш отсюда! И чтобы я тебя больше никогда не видел!

Та аж дар речи потеряла. Не знаю, надолго ли. Хотела еще раз рукам волю дать, но на тот крик Бинт в кабинет влетел.

– Забирай ее, Бинт, и иди отсюда! Меня внизу подождешь. Потом домой отвезешь. Это – приказ шефа.

Васька только кивнув в знак согласия.

– А теперь и мне наливай! Да расскажи, как там аж три Людки оказалось.

– Ну, ей-Богу, не знаю! – растерянно пролепетал Васька, разливая остатки коньяка в стаканы. – Не был я настолько пьяным! Очень хорошо помню, что всех троих обнял, нажимая кнопку. Только потом мне показалось, что Людка в последний момент из тех объятий ускользнула. Может, только потому на острове и осталась. А эти, двое, здесь, в этом кабинете были. Я еще при них кнопку нажал. Но на остров уже не попал. Заряд кончился. Как они снова там оказались – никак в толк не возьму!..

– В таком случае, тут только одно объяснение может быть. Возможно, мы с тобой на несколько минут раньше туда попали, чем ты последний раз остров оставил. А покажи-ка мне свой пульт.

– Вон он, на столе лежит.

Я подошел к столу и взял пульт в руки. На его шкале светилась красная единичка. Одно перемещение… Это вовсе не подтверждало правильность моей версии. Даже полностью противоречило ей. Этим пультом еще один раз можно было воспользоваться. Либо на остров податься, либо с него… Одно перемещение в обе стороны было бы обозначено зеленой единичкой. Каким образом Васька сумел где-то потерять одно перемещение? Для меня до сих пор это остается загадкой. Но чего только по пьянке не сотворишь? Особенно, если такие Людки под руками крутятся…

Я изо всех сил ударил пультом о тяжелую, мраморную пепельницу и выбросил его в мусорное ведро.

– А теперь, давай, еще что-то выпить! Закуска, между прочем, тоже не помешала бы…

 

Глава 16

Аппетит, как известно, приходит во время еды. У меня теперь не было необходимости искать деньги. Они у меня были. Не все сразу, но кое-что таки было. Можно было на работу не ходить, и жить только на проценты от своего капитала. Но это было бы неинтересно. Меня, не взирая на не совсем удачный опыт, все равно тянуло путешествовать по чужим мирам. Но жизнь ведь не только из одних удовольствий состоит. Хотелось и живого общения с людьми. С друзьями. Со знакомыми. Даже с теми, о ком никогда и не слышал и кого до сих пор ни разу не видел. Только б они были такими же, как я сам. Пусть даже на берберском языке разговаривают…

Но уютней всего я чувствовал себя в родном коллективе. Более шести лет я уже с ними. Третья часть суток проходит с этими людьми. А отбросить время на сон, то чуть ли не половина суток. Ведь более девяти часов общаться приходится. Тем более, что с отдельными из них еще и по несколько недель на протяжение тех же суток в иных мирах проводишь…

Меня все время тянуло к людям. Но только к хорошо знакомым мне людям. Потому и работу не оставлял.

Оксана была первой, с кем я познакомился тогда еще на новом для меня месте службы. Мы работали в одном отделе, делали общее дело и наши рабочие места были в одном кабинете. Время от времени, выполнив дневное задание, мы могли просто поболтать на самые различные теми. Возможно, именно потому и дружеские отношения с ней у нас наладились намного быстрее, чем с другими членами коллектива.

Красивая собой, хотя и не писаная красавица, у нее всегда был тот таинственный женский шарм, который просто вынуждал любоваться ею и даже желать, чтобы она всегда была рядом. Я тогда часто ловил себя на мысли, что если бы не Эльвира, а именно она когда-то связала свою судьбу с моей, то я был бы самым счастливым человеком на Земле. И ее сделал бы такой же.

Но все такие мои мысли были из мира фантастики. Стать реальностью они никак не могли. И вовсе не потому, что я такой уж бестолковый. Причина была до банальности проста. Она любила своего мужа, своих детей и была счастлива в браке. Насколько я знаю, и муж, и сыновья ее отвечали ей искренней взаимностью. Это было вполне справедливо и закономерно. Такие женщины действительно заслуживают счастья в жизни. Я даже по-доброму, белой завистью, завидовал ее мужу, о чем в одной из бесед так и сказал ей. Она мило зарумянилась и поблагодарила меня за комплимент. Но и пальчиком, шутя, помахала.

Не знаю как у других, а меня почему-то всегда больше всего привлекало именно то, к чему дотянуться невозможно. Знаешь, что не достанешь, а все равно хочется…

Так всегда было и с Оксаной. Будто в шутку, я иногда называл ее своей Дульсинеей. А она, прекрасно понимая, что в каждой шутке есть только доля шутки, как должное воспринимала эти мои несмелые ухаживания и даже сама иногда называла меня своим рыцарем.

Только один раз я ее поцеловал. Когда ей тридцять исполнилось. Хотя это было почти шесть лет назад, но того поцелуя я до сих пор забыть не могу. Не берусь утверждать, что я такой уж большой специалист на этом поприще. Ведь всего с четырьмя женщинами целовался. Оксана была пятой. Может потому, что это не был просто поцелуй по поводу?… Ведь юбилей, как ни как. Быстрее всего потому, что, незаметно для других, она ответила на тот поцелуй. Конечно, с ее стороны это была просто благодарностью за дружбу и рыцарское отношение к ней. Но я был на седьмом небе от счастья. Тот поцелуй мне даже снился не раз. И каждый раз, пусть только во сне, я снова и снова переживал блаженство того неповторимого мгновения.

В последнее время у нас почему-то работы стало намного больше. Хотя численность аппарата управления не увеличилась. Как ни странно, но нас даже меньше стало. С Оксаной мы уже давно работаем в разных кабинетах. Она неутомимо делает свои расчеты, а я каждый день свожу в кучу дебет с кредитом. Но каждый день мы все равно находим время, чтобы хоть словом перекинуться.

Теперь Оксана часто выглядит уставшей и явно недовольной своей работой. В том нет ничего странного. Ведь уровень зарплаты даже приблизительно не отвечает затраченным усилиям. Тем более, когда эта зарплата совсем не учитывает степени ответственности за выполняемую работу. Потому ее и выполнять не очень-то хочется. Вот и нервничаешь чаще, чем это могло бы быть при иных обстоятельствах. То же творилось и с моей Дульсинеей. Мне ее было искренне жалко, но помочь ей я ничем не мог.

А почему – ничем? Кажется, могу помочь! Даже точно – могу!

Был у меня тогда такой мир, куда я еще никого не приглашал. Я там много раз отдыхал во времена своей золотой лихорадки. Месяц там отсыпался после пребывания в клетке. Еще несколько недель – после возвращения Людки с Васькиного острова. С чистой совестью я мог забрать туда и Оксану. Ведь того мира я еще ни с кем не делил.

Так как у меня был отдельный кабинет, как-то во время обеденного перерыва я пригласил ее на чашечку кофе. Мы немного поговорили о том, о сем, а потом я ее спросил, что с нею творится в последнее время.

– Разве ты не понимаешь? – с легким укором улыбнулась она, посмотрев мне в глаза. – Ведь сам знаешь, сколько сейчас работы и насколько она у нас неблагодарна. Была бы зарплата соответственной! Так все надоело, что уже ничего не хочется…

– Даже со своим рыцарем пообщаться?

– Да, нет! Это еще не надоело! – и так мило улыбнулась, будто солнышко из-за туч выглянуло. – Я, может, и на работу до сих пор хожу только потому, что здесь имею возможность с приятными мне людьми общаться. В том числе – и с тобой…

– А если я тебя украду и унесу куда-то на безлюдный остров, не будешь против?

Будто в шутку сказал, пытаясь настроить ее на мажорный лад.

– Ты там будешь только отдыхать, а твой рыцарь будет обеспечивать тебя всем необходимым.

– Ты знаешь, а я и не отказалась бы. Хоть бы немножко отдохнуть и обо всех проблемах забыть…

– Ну, тогда, поехали…

Я слегка обнял ее за плечи, а она доверчиво прижалась ко мне, словно в ожидании настоящего чуда. Нажав на кнопку, я перенес свою Дульсинею в мир, который так хотелось ей подарить.

– Ой, а куда это мы попали?…

– Ну, ты ведь хотела на безлюдный остров? Считай, что это он и есть. Может, не совсем остров, но людей здесь точно нет. Кроме нас двоих, конечно. Будем считать, что ты здесь – Королева, а я твой вассал. Сразу хочу предупредить, что в этом лесу, кроме кроликов и белок, других животных нет. Пресмыкающихся тоже нет. В этом я уже неоднократно мог убедиться. Так что, при желании, можешь даже босяком ходить.

– Так ты что, уже бывал здесь? – все еще не веря в реальность окружающего ее мира, спросила Оксана.

– Был. И не один раз. Не мог же я тебя привести в совсем незнакомое мне место. Я ведь тебе отдых обещал, а не покорение неисследованных земель.

– Я ничего не понимаю… Где мы? И как мы сюда попали? Что это за лес? Что за речка возле него? И что это за домик? Ведь ты говорил, что людей здесь нет…

– Считай, что это – твой королевский дворец. Конечно, иноземных посланников в нем принимать не годится. Для проведения боярских собраний он тоже не совсем подходит. А вот как дачный домик для твоего отдыха, он в самый раз будет. Насколько я знаю, на столе, в домике, тебя ожидает записка, которая много тебе объяснит. А если чего не поймешь, то я тебе потом расскажу.

– Я сама туда не пойду! А еще мне хочется знать, с какой целью ты меня сюда затащил? – теперь в ее голосе, наравне с растерянностью, явно улавливались и нотки возмущения.

– Об этом я тебе уже говорил. Только для того, чтобы ты имела возможность немного отдохнуть и, хотя бы на время, забыть о всех своих проблемах и печалях. А подозревать меня в какой-то корысти, думаю, у тебя нет никаких оснований. Я – твой друг и твой рыцарь. Хотя я тебя и люблю, но на что-то большее, чем дружба с твоей стороны, рассчитывать не могу. Я всегда считался с твоими желаниями, и наперекор им не пойду ни при каких обстоятельствах. Так что ты можешь быть абсолютно спокойна за свое целомудрие. Самое большое, что я себе могу позволить, так это преклонить колени перед своей королевой.

Так я и сделал. Она не скрикнула. Не отпрыгнула от меня. Наоборот, схватив меня за мою далеко не густую шевелюру, она ласково потрепала ее и, вздохнув, молвила:

– Ну, что же… Пойдем в дом, то есть в мой дворец. Прочту твою записку. А потом и тебя допрошу. С пристрастием. Как вассала…

Внимательно прочитав записку, содержание которой было немного изменено по сравнению с другими, и даже не взглянув на деньги, она перевела взгляд на меня.

– Я мало что поняла из этой записки. Вот только о пяти минутах, так это очень заманчиво… Если это действительно так, то я готова побыть здесь даже несколько недель. Тем более, имея рядом такого рыцаря…

– Это действительно так. В первый раз я был здесь три дня, а вернулся ровно через пять минут. Специально время засекал. Потом еще несколько раз был – от двух до пяти недель. А назад возвращался, опять таки, через пять минут.

– Но кто же эти экспериментаторы? Каким образом ты у них подопытным кроликом стал?

– Не вижу ничего обидного в такой роли. Послужить науке не так уж и плохо. Можешь мне поверить, я это по себе знаю. Сам ей десять лет служил. Если бы обстоятельства так не сложились, то до сих пор и доктором наук, и профессором стал бы. Правда, не физико-математических наук, как мои друзья-экспериментаторы, а всего лишь, экономических.

Мне было стыдно врать ей. Но другого выхода в той ситуации я не видел. Иначе она могла бы не согласиться остаться в этом чудесном мире, а моя благая идея о ее отдыхе превратилась бы в обычный блин, который, как известно, комом…

К тому же, мне хотелось, чтобы она взяла деньги. Как компенсацию за доставленные ей «неудобства». Потому и пришлось врать. Мне было очень стыдно, но я уже давно разучился краснеть. Наверное, это возрастное… Вот и не выдал себя. К тому же, меня успокаивала мысль о том, что это вранье – во благо…

– А сколько нам придется здесь быть?

– Вот чего не знаю, того не знаю. Может, день, а может, и неделю или месяц…

– Как? Разве твои друзья не сообщили тебе о времени эксперимента?

– Да, если бы они об этом времени что-то знали, то это уже были бы не эксперименты. Дело в том, что сейчас мы с тобой находимся в совсем другом мире. Вполне возможно, что даже в другой галактике. Как течет река Времени здесь, об этом еще никто и ничего не знает. Это только выясняется экспериментальным путем. Как и в нашем случае. А свою установку ребята выключат ровно через пять минут после ее введения в действие. Вот почему именно через пять минут мы и вернемся назад. А сколько здесь пройдет времени, то это еще никому не известно. Хотя бы потому, что мы еще достоверно не знаем, в какой уголок Вселенной попадаем. Не знаем, навстречу нашей летит эта галактика или наоборот. Не знаем, какая взаимная скорость этого встречного движения или удаления. Не знаем еще сотен других параметров, анализ и учет которых дали бы возможность с той или иной достоверностью ответить на твой вопрос.

Так что у тебя здесь только одна задача – как можно лучше отдохнуть и набраться сил для противостояния нашей серой действительности. Можешь каждый день здесь считать последним. И потому старайся получить как можно больше удовольствия от пребывания в этом чудесном уголке Вселенной. А сейчас, давай, не будем зря терять время. Прошу дать заказ на обед. Что пожелает моя Королева: жаркое из кролика, грибов, картошки или рыби?

– Ну, если так, то я желаю супчика со свежими грибами и жаркое из кролика с картошкой. А рыбкой можно было бы закусить. Мороженного на десерт не хочу. Оно здесь вряд ли есть. Если настоящее «Бордо» отсутствует, то можно удовлетвориться чаем…

Вот теперь это опять была моя любимая подруга. В ее глазах танцевали бесики, а весь ее вид будто говорил: «А ну, посмотрим, на что действительно способен мой рыцарь. Или он только на слова мастер?…»

Принимая установленные ею правила игри, я с легким поклоном ответил:

– Слушаю и повинюсь, Ваше величество! К Вашим услугам! Кролика и рыбу поймаю и выпотрошу, картошки нарою и почищу. Что же до моих кулинарных способностей, то лучше я буду у Вас на побегушках.

– Хорошо! Принимается и такое. А как насчет грибов?

– А это проще пареной репы. Пока я буду охотиться и рыбачить, Вашему величеству придется пройтись к ближайшим деревьям и срезать там десятка два белых грибов. Других можно не брать. И можете не спешить. Там земляники много. Так что вволю полакомьтесь. Это Вам вместо мороженного. Но, смотрите, чтобы аппетит не перебить…

Она впервые засмеялась. Весело и счастливо.

– Ну, хорошо, вассал, иди уж на свою рыбалку. Удочки я уже успела увидеть. Если действительно будут грибы и рыба, то отсутствие кролика я тебе прощу. На первый раз…

Но с кроликом вышло довольно легко. Я снял его первой же стрелой. Сразу же и разделал. Труднее было с рыбой. Она почему-то упрямо не хотела клевать. То ли какой-то хищник нагрянул в знакомый мне плес, то ли аппетит у нее сегодня отсутствует? Клюнуло аж минут через двадцать. Я уже и домой собирался ити, как удочку неожиданно так дернуло, что чуть в воду не утянуло. Еще минут двадцать прошло в борьбе с рыбиной. И только после длительного сопротивления и кувыркания она таки позволила вывести себя на мель. Не имея подсака, я просто бросился на рыбу, вывалявшись в грязи по самые уши, но таки поймал ее и выбросил на берег. Но что это была за рыба! На королевский обед, вернее, уже на ужин нам попалася стерлядь, весом куда больше двух килограмм. Вот так удача! Я такой здесь еще не ловил…

Как ни долго я занимался добычей пищи, Оксану пришлось звать. Увлекшись грибами, она набрала их целую корзинку. А руки и губы ее были в земляничном соке. И вся она так пахла земляникой, что у меня голова закружилась. Пришлось ее на речку умываться отправить. Чтобы так соблазнительно не пахла и неповторимым своим ароматом за сердце не хватала. Потому что мне уж и самому земляничкой стать захотелось…

Наш обед действительно превратился в ужин. Но подруга моя была вполне довольна, и о возвращении домой, казалось, и не думала. Потом мы сидели на открытой террасе, тесно прижавшись друг к другу, и рассматривали совсем незнакомые нам звезды. Будто в подтверждение того, что мы действительно находимся в ином мире, на небо, с интервалом в полчаса, выплыло две луны.

Спали мы, конечно же, отдельно. Моя Королева на кровати без балдахина, а я – прямо на террасе. Правда, ночь стояла такая теплая, что в дом ити и не хотелось.

Так мы провели в этом мире три счастливые недели. И хотя, как мне не хотелось сблизиться с Оксаной, сам я попыток к этому не делал. Ведь обещал.

За эти три недели Оксана полностью отошла от рутины нашей ежедневной жизни. Щеки ее зарумянились. Она сама уже была похожа на ягодку-земляничку. Как-то вечером она даже поцеловала меня и сказала, что чувствует себя по-настоящему счастливой. Вот только по детям соскучилась. Я ее успокаивал тем, что еще не прошло и пяти минут…

Она только засмеялась и пожелала мне спокойной ночи.

А я еще долго стоял на террасе и наблюдал за звездами. Спать не хотелось. Так меня раззадорил тот поцелуй. Как же досадно мне было! Ведь мечта моя совсем рядом. Но сам я к ней даже прикоснуться не смел. В тот вечер я и подумать не мог о том, что уже следующей ночью мы будем спать вместе…

А случилось вот что.

По молодости своей мы не очень-то заботимся о своем здоровье. Нам тогда кажется, что оно у нас крепкое и что это навсегда. Вот и не ценим его. Я – далеко не исключение из этого правила. Вот и заработал себе радикулит на свою поясницу. Иногда, бывало, так схватит, что хоть волком вой.

Заказывая себе этот мир, я загадал себе грязевую ванну. Это была обыкновенная лужа в полтора метра глубиной, щедро наполненная целебной грязью. Я в ней время от времени простаивал минут по двадцать. Может, эту природную ванную лучше было бы заказать более мелкой? Где можно было бы спокойно полежать. Но об этом я подумал значительно позже. Когда изменить уже ничего нельзя было. Так я и принимал ванны, стоя в луже по самую шию. Не засыпать же ее песком. Еще нужную концентрацию этой грязи нарушишь…

За время моего отсутствия моя грязевая ванна покрывалась похожими на ряску светло-зелеными водорослями. Ее запросто можно было принять за обычную лужайку. Потому и Оксана на нее внимания не обратила. И влетела в эту лужу сразу обеими ногами.

Ну, это же надо! Целых три недели мимо моей ванной проходила и ни разу в нее не попала. А тут – на тебе! А я тоже, дурень старый, от счастья своего ослеп совсем. О ванне своей забыл. И Оксану о ней не предупредил.

Ой! Я такого крика уже давно не слышал! Аж возле речки он меня догнал.

«Лужа!» – моментально возникла мысль. Я быстрее ветра бросился на место трагедии.

Как раз вовремя подоспел. Еще бы какая-то минутка, и только ее глаза над болотом светились бы…

С разгона влетев в лужу, я схватил свою подругу за талию и поднял ее как можно выше. Слегка поднатужившись, высадил ее на твердый берег. Потом мне пришлось немножко артистизм проявить. Имитируя свою борьбу с «болотом», я медленно стал выползать на берег. «Лишенный сил», упал рядом с ней на землю, с трудом дыша и не зная, что делать дальше.

– Я была просто влюблена в этот мир, – вытирая слезы, прошептала моя Королева. – А здесь – это болото! Ти спас меня, Витя!

И своими перепачкаными грязью устами впилась в мои губы, прижимаясь ко мне своей трепетной плотью.

«О, мгновение! Остановись! Ты настолько волшебно, что других я уже и не желаю!..»

Наверное, со стороны это выглядело больше комично, чем интересно. Двое людей, с ног до головы измазанные липкой болотной грязью, так целовались и прижимались друг к другу, будто это был последний день на земле. А, может, наоборот? Первый день?…

И тут мне пришла в голову одна очень практическая мысль. Хотя мне до сих пор за нее стыдно. Но что делать? Не все люди аскеты! Вот и я таким стать не сумел…

– Оксанка! Да ты ведь вся в грязи! Быстро в речку, мыться! Кто знает, какие бактерии или микробы здесь могут быть? Еще заболеешь на этом отдыхе! Как я тебя лечить буду? Немедленно в воду!

Не давая ей опомниться, подхватил на руки и бросился к речке.

– Не бойся! Здесь не утонешь.

И бережно опустил ее в месте, где вода достигала до ее шеи.

– Снимай сейчас же с себя всю одежду и хорошо вымой все тело! Чтобы ни капли грязи на нем не осталось!

– Как это, «снимай с себя»? А ты?

– Что, я? И я разденусь. Мне тоже какой-то вирус подхватить не хочется.

И давай с себя снимать все подряд и выбрасывать на берег. И рубашку, и брюки, и трусы…

– Давай быстро! Я глаза закрою, если ты меня так стесняешься!

А она смотрела на меня широко раскрытыми глазами и слова не могла сказать. Пришлось ей помочь. Платье еще легко далось. Она даже сама руки подняла. А вот дальше…

– Нет, нет! Не надо! Я и так помоюсь!

– Да ты что? Из-за каких-то глупых принципов будешь подвергаться опасности заболеть? Снимай немедленно! А то я сам сниму!

– Я н-не мог-гу…

Она и охнуть не успела, как лифчик ее вылетел на берег. За ним и трусики полетели…

Должен признаться, что так быстро мне еще не приходилось женщину раздевать.

– Быстренько мойся! Там, где достать не сможешь, я помогу. Только быстрее!

Она будто в каком-то трансе была. Пришлось повернуть ее к себе спиной и приняться отмывать от грязи ее плечи. Не сдержавшись, я даже поцеловал их несколько раз. Потом настала очередь спины. А после этого мне пришлось нырять, чтобы полностью отмыть грязь с ее стройных ножек.

– Любимая! Я могу тебя и спереди помыть. Только не хочу, чтобы ты потом на меня обижалась…

– А мне почему-то кажется, что эта грязь не такая уж и страшная, – вдруг более-менее спокойным голосом вымолвила она. – Теперь я даже рада, что в ту яму попала и что ты меня спас.

Она повернулась, крепко прижалась ко мне свом обнаженным телом и внимательно посмотрела мне в глаза.

– Может, так и лучше… Иначе ни ты, ни я не решились бы…

А речка тихо плескалась вокруг нас своими теплыми струями, явно не желая полностью смывать с нас такую счастливую для меня грязь. Для нас обоих счастливую…

– А мы еще сможем когда-то сюда попасть? Ты попросишь об этом своих друзей?…

– Думаю, что за участие в эксперименте они мне, вернее – нам, этот мир подарят. Обещали…

 

Глава 17

Бар появился так неожиданно, что я чуть куском хлеба не удавился.

Я как раз сел ужинать, когда он возник из воздуха в метре напротив меня.

– Может и мне тут что-то перепадет? А то я такой голодный, что и переночевать негде…

– Драстуйте вам!..

Я слегка поднялся и чуть склонил голову в полупоклоне.

– Хотя мне тебя очень приятно видеть, но если бы на полметра ближче появился, то тебе точно не было бы с кем разговаривать. Разве что поужинал бы. Только уже без меня.

– Никогда не думал, что ты такой пугливый. Или, может, ты меня и видеть больше не желаешь?

– Ах ты, чертяка зеленый! – я бросился к факру и крепко, но осторожно, обнял его. – Ведь ты мысли читать умеешь! Зачем же о таких глупостях спрашивать? Конечно, рад! У меня к тебе еще столько вопросов есть…

– А если бы не было вопросов, то и не накормил бы?

– Господи! О чем это ты говоришь? Если будешь таким привередливым, то я ни одного вопроса не задам. Только кормить и поить тебя буду. Пока сам пощады не попросишь.

– Вот таким ты мне гораздо больше нравишься.

Бар засмеялся и молча кивнул на журнальный столик. На место, где мы с ним когда-то трапезничали вместе. Возле него даже маленький детский стульчик стоял. Я его специально приобрел, будто предчувствуя, что Бар еще когда-то вернется. Как в воду смотрел…

– Может, перейдем туда? Там вон и седло будто специально для меня приготовлено…

– Да, для тебя же! Для кого еще?

– Ну, мало ли что… Может у тебя за время моего отсутствия и дети появились. Для маленького человечка этот стульчик как раз впору был бы.

– Думаю, что он и для взрослого факра подойдет. А я все сам живу. Так что, чувствуй себя как дома. И чем дольше ты у меня пробудешь, тем приятнее для меня. Завтра же на работе отпуск оформлю. Вот и будет возможность с тобой пообщаться. А сейчас, подожди немножко. Я быстренько на стол накрою.

Мы тогда чуть ли не полночи проговорили. В основном, конечно, говорил Бар. О чем бы я ему рассказывал? Разве что о клетке, в которой я так неожиданно оказался в незнакомом мне мире? Слушая этот рассказ, Бар все время улыбался, а впоследствии утешил меня прописной истиной о том, что негативный опыт – тоже опыт и о нем надо всегда помнить.

Мы не виделись целый год. На протяжение этого времени этот непоседливый факр отведал не менее двадцяти миров. Его путешествия были куда интереснее моих. Я ему так завидовал!.. Да и было чему. Ведь организм факра мог трансформировался и таким образом приспосабливаться к любым условиям существования. Он не утруждал себя загадыванием благоприятных параметров атмосфери. Без ощутимых повреждений он мог минут десять находиться в тумане метановых испарений, в чистом водороде или гелии. Но за эти десять минут его организм настолько изменялся и приспосабливался к окружающей среде, что он мог свободно дышать там, где других ожидал трагический финиш после первого же вдоха. При этом он не чувствовал никакого дискомфорта. Так же этот трансформер чувствовал себя и при различных температурах. В пределах от абсолютного нуля и до пятисот градусов по Цельсию он чувствовал себя довольно неплохо. А для большего у него и необходимости не было. Потому что в мирах, где температура гораздо выше, разумной жизни почти не бывает. А бродить среди неразумных ему было неинтересно.

При неблагоприятных условиях Бар мог целыми неделями обходиться без воды и без пищи. Ну, прямо таки, как наши верблюды. Вот только никаких горбов с запасами жира у него не было.

Действительно, таким свойствам живого организма можно было только позавидовать. Но не более того. Человеку о чем-то подобном даже мечтать не стоит. Утешало только то, что и факры далеко не сразу заимели такие возможности. Это было не природное свойство. Она было приобретено ими в результате длительной эволюции. Это был результат целенаправленной работы тысяч и тысяч поколений этой таинственной расы, работы по изменению психо-физического поля живого существа. Можно сказать, что сегодняшние факры сами себя создали, создали с помощью тысяч поколений своих предшественников. А теперь они активно пользовались плодами этой работы. Пользовались и продолжали совершенствоваться, ибо для самоусовершенствования никаких природных границ и штучных ограничений не существует.

Я не буду вас утомлять рассказами о Баровых путешествиях. Это – тема для целой библиотеки книг. К тому же, хотя все, о чем он мне рассказывал, было очень интересно, я боюсь что-то напутать. Потому и не хочу вводить вас в заблуждение. Как и раньше, я готов рассказывать только о том, чему сам был свидетелем, а еще о своих личных впечатлениях от увиденного. Самым главным в его рассказах было то, что Бар все-таки нашел свою половинку в одном из отдаленных миров. Она согласилась на соединение их судеб. А еще она согласилась на переселение в мир Бара, так как ее собственная раса была развита значительно меньше. А ей хотелось, чтобы ее дети имели возможность унаследовать лучшие черты отцовской расы.

Как ни странно, но Бар посетил меня всего на пять минут. Пять минут, пока его будущая супруга готовится к свадебному церемониалу. Пять минут… в мире Бара. В действительности же он решил провести со мной свой медовый, добрачный месяц. Приятно было и то, что ко мне он явился не просто так. Он пришел пригласить меня на свою свадьбу. Согласитесь, что это даже не просто приятно. Это дорогого стоит! Из многих и многих знакомых, имеющихся у него в различных уголках Вселенной, он выбрал именно меня! Ведь на свадьбу обычно приглашают только самых близких. У факров это, как и у нас. Тем более, что свадьба у них только один раз бывает. Там даже представления не имеют о том, что такое расторжение брака.

Дело в том, что женатый факр, а тем более – отец семейства, реально не имеет времени на путешествия по другим мирам. Иногда у него даже пяти минут для этого нет. Какие такие у них неотложные ежедневные заботы, что даже пяти минут выкроить не могут, я так толком и не понял? Но Бар меня убеждать в том и не пытался. Сказал только, что не имеют на это времени, и все.

Хуже было то, что он не мог вместе со мной отправиться в путешествие по другим мирам. В космических масштабах, как мне объяснил он, нельзя одно путешествие прерывать другим. Даже ученые Факры еще не до конца раскрыли секреты путешествий во временах-пространствах и надлежащим образом не научились сопоставлять течение времени в разных мирах. Потому они не могли гарантировать своевременное возвращение такого хронопутешественника в нужное ему место в своем родном времени. Получив такое объяснение, я больше не настаивал на подобных авантюрах. Я ведь тоже не горел желанием вернуться домой не в свое Время.

Зато сколько мы тогда по Земле-матушке походили! Ни одно бюро путешествий о таких программах даже мечтать не смеет. Ведь мы на протяжение месяца сумели посетить все государства нашей планеты. Ну, разве что для какого-то на политической карте мира места не нашлось, то о том и не вспомнили.

Для воплощения в жизнь идеи таких путешествий мне достаточно было показать Бару глобус и объяснить ему, что это – масштабный план нашей планеты, и довольно таки большую политическую карту мира. Бар какое-то время смотрел то на карту, то на глобус, мысленно настраиваясь на путешествие, брал меня за руку – и мы… оказывались в задуманном им месте.

Как обычно мой друг выбирал безлюдные местности, где мы могли целыми днями и даже неделями не встретить ни одного человека. Но зато имели возможность сколько угодно любоваться красотами тамошней природы. Мне почему-то такое и в голову не приходило. Ведь я и сам мог бы, нисколько не заботясь о визах и прочей ерунде, побывать хотя бы в некоторых из этих стран. Но для каждого такого путешествия мне нужен был новый пульт. Но что такое стоимость какого-то там пульта в сравнении со стоимостью путешествий при помощи туристического бюро? Надо будет еще обмозговать эту идею…

Так как только начинался сентябрь, мы в первую очередь посетили все северные страны. Сначала побывали на Аляске, в Канаде и на севере США. Потом были Гренландия, Исландия, Ирландия, Шотландия, Англия и Скандинавские страны, север России и ее Тихоокеанские острова. Я уже более сорока лет прожил на этой планете, но до сих пор не знал, насколько чарующа ее природа. Ведь одно дело – смотреть экзотику по телевизору, и совсем иное – вдыхать аромат хвои и касаться руками мха-ягеля, любоваться тундровыми березками и собирать возле них последние белые грибы, чувствовать на себе дыхание холодного океана и ловить непуганую рыбу в многочисленных речках, ручьях и озерах.

Увидев все это, я сам себе пообещал, что обязательно еще хотя бы один раз побываю в этих местах. Но только в июле! Чтобы и тамошнее лето хоть краем глаза увидеть. Никаких денег на пульты не пожалею, пусть даже целую кладовку ими заполнить придется.

Потом мы начали отведывать страны средних широт, постепенно опускаясь к экватору. Побывали чуть ли не на всех безлюдных островах Атлантического, Индийского и Тихого океанов. Австралию, Тасманию, Новую Зеландию, Огненную Землю и Аргентинскую Патагонию мы посетили уже в конце сентября. Там как раз весна начиналась. А на закуску Бар оставил полюса…

Б-р-р-р! Мне и сейчас о них вспоминать страшно. Я еще нигде и никогда не мерз так, как там. А факру что? Он везде себя, словно рыба в воде, чувствует. Ему, что холод, что жара – все едино. Он как белого медведя увидел, то взгляда от него оторвать не мог. А северным сиянием целыми часами любовался. Я же в то время только дрожал всем телом, зубами чечетку выбивал и на медведя искоса поглядывал, прикидывая, куда бы от него спрятаться.

В Антарктиде Бар с пингвинами общался. И, кажется, даже нашел с ними общий язык. А я горячий кофе прямо из термоса пил, и никак согреться не мог. Если бы Бар не сглянулся, то я там льдиной стал бы. И никто меня уже не отогрел бы.

Последнюю неделю мы отсиживались дома. Я от антарктической стужи отходил, а Бар свои впечатления на кристалл памяти записывал. Чтобы не забыть никогда.

Хорошо, что хоть догадались фотоаппарат с собой прихватить. По несколько пленок на каждое путешествие истратили. А фотографий дома столько собралось, что в несколько больших коробок еле поместились. Я по две штуки каждой делал. Чтобы и для меня, и для Бара память осталась. Я же видел, з каким увлечением он нашей, земной природой любовался. Будет на что ему дома посмотреть!

– А Земля твоя просто чудесная! – мечтательно молвил мой зеленый друг, когда я уже немного отошел от посещения миров снежного безмолвия. – Я такой красоты нигде не видел.

– Ну, вряд ли во всех других мирах ты мог себе позволить так тщательно все осмотреть. Может и там где-то не менее впечатляющие пейзажи встречаются…

– Я не буду с с тобой спорить. В каждом живом мире всегда найдутся укромные уголки волшебной природы. Я их уже немало повидал на своем веку. А о красоте земной природы я для тебя говорю. Чтобы ты ее ценил и берег, насколько это возможно. Чтобы, даже путешествуя иными мирами, ты всегда помнил, что твой дом – здесь, и что лучше его нет во всей Вселенной. А теперь собирайся, пора уже мне и свадьбу отгулять. А то невеста моя уже меня заждалась…

– Как это – собирайся? Мне еще подарки приготовить надо. Я за ними только завтра ехать собрался.

– У нас подарки не принято дарить. Если желаешь мне что-то приятное сделать, то подари вот эту миниатюру.

И показывает мне на небольшой пейзаж, уже годами висевший над моим столом.

– Вот именно о таких подарках я и думал. Ведь давно заметил, что тебе в нашем мире именно природа больше всего нравится. Люди тебя интересуют лишь поскольку-постольку. Ты ведь ни разу не просил меня познакомить тебе с кем-то из моих друзей.

– О твоих друзьях я и так все знаю. Бесед с тобой мне было вполне достаточно, чтобы составить себе полное и вполне объективное представление о мире людей на Земле. А вот природой любоваться я с раннего детства люблю. Это занятие мне доставляет самое большое удовольствие.

– Вот я и хочу, чтобы ты и впредь имел удовольствие любоваться нашими пейзажами. Завтра я, сколько найду, столько и куплю тебе таких картинок. Вот ты и будешь ими дома любоваться. Жене и детям своим показывать. И меня хоть иногда вспоминать.

– Ну, если так, то до завтра еще подождем. Ведь мои пять минут еще не прошли…

И весело подмигнул мне.

 

Глава 18

Когда я утром отправлялся за покупками, Бар остановил меня и, немного стесняясь, попросил:

– Ты знаешь, Виктор, у нас мяса нет такого вкусного, как у вас. Может ты взял бы хоть немного? И тебе вкуснее будет, и гостям нашим оно понравится.

– Ну, ты мог бы и не скромничать! Только скажи, сколько килограмм мы сможем переместить к вам и есть ли у вас холодильники, чтобы сберечь его какое-то время.

– Я же не знаю твоих финансовых возможностей.

– Бар! Благодаря тебе эти возможности теперь даже очень большие. Мясом, например, я могу всю эту комнату заполнить. А денег еще много останется. Так что, не стесняйся, говори сколько и чего надо. Я все привезу.

– Ну, разве что фруктов еще купи. А переместить? Сколько будет, столько и переместим.

– Тогда жди меня здесь. С покупками.

В первую очередь я поехал на тот рынок, где художники своими творениями торгуют. На Андреевский спуск. Где же в Киеве еще картины покупать? Только там! Не долго и ходил. Встретился там с одним интересным юношей, который миниатюры продавал. И, как по заказу, именно пейзажи. На некоторых я даже знакомые места увидел. Написано достаточно талантливо. Автор, хотя и молодой, но люди из него будут. Десятка три этих пейзажей у него было. Рядом с молодчиком стоял небольшой автофургончик. Именно такой мне и нужен…

– Это все твои?

– Чужими не торгую! – слегка обижено ответил мне молодой человек. – А что, не нравятся?

– Почему же, не нравятся? Очень даже нравятся! Иначе и не спрашивал бы. По сколько за штуку просишь?

– Так это, как за какую, – чуть оживился молодчик. – Что вы хотели бы приобрести?

– Да мне все нравятся, – отвечаю. – Сколько за все хочешь? Да и автора мне знать желательно…

– Меня звать Виктор, – как-то немного стеснительно молвил юноша, с явным недоверием посматривая на меня. – Вы не шутите?

– Да нет, тезка! Не шучу! Если цена подойдет, то все и куплю. Еще и попрошу домой подвезти.

– Если купите, то хоть на Сахалин!

– Ну зачем же так далеко. Мне гораздо ближе.

Я назвал свой городок. Виктор о нем знал, и сразу же согласился отвезти меня туда.

– Я просил по пятьдесят. Но если это для Вас слишком дорого…

В его голосе слышалась такая затаенная надежда, что я не устоял.

– Беру все! Еще и сотню на бензин накину. Только домой через Басарабку поедем. Мне еще немало продуктов закупить надо.

– Через Басарабку, так через Басарабку! – явно повеселело молодое дарование. – Я только их в ящик соберу.

Дорогой разговорились. Ему только двадцать два, но выглядит чуть постарше. Может потому, что от детской самонадеянности успел избавиться? Самоучка. Хотел бы в художественной академии учиться, но средств не хватает. Вот и пишет пейзажики. Деньги на учебу собирает. Писал бы большие полотна, но для него это слишком накладно. Затраты большие, а купит ли кто – неизвестно.

Понравился мне этот мальчик. Чем-то на меня, двадцатилетнего, похож. Вот только учиться мне тогда значительно легче было. За обучение платить не приходилось. Наоборот, еще и стипендию государство выплачивало. На жизнь вполне хватало. А кто чего-то большего желал, тот имел возможность в студенческом строительном отряде неплохо заработать.

Теперь совсем не то. Если папа с мамой деньжатами не помогут, то сам не пристараешься. А этот все же пытается что-то заработать. Свое место под солнцем завоевать желает. И взгляд ясный, ни алкоголем, ни наркотой не затуманенный.

Он мне и все продукты помог до фургона донести, и дорогой о чем-то рассказывать пытался. По всему было видно, что я у него первый покупатель, который сразу же все его миниатюры взять пожелал. А мне почему-то всю дорогу одна мысль покоя не давала. Своих-то детей нет. А к этому сердце как-то сразу потянулось. А как узнал, что он в детдоме вырос, что в городе маленькую комнатку снимает… Но обидеть парня не хочется.

– Слушай, Виктор! А что, если я тебя усыновлю? И деньги на обучение найдутся, и жить у меня есть где.

Нахмурился почему-то. Думает что-то так сосредоточенно, аж весь лоб морщинами покрылся. По всему видно, что обычным человеческим теплом судьба его обделила.

– Если вы пошутили на счет покупки картин, то так и скажите. Только деньги на бензин дайте. Машина ведь не моя…

– Остановись, пожалуйста!

Вынимаю из кармана кошелек с деньгами. Отсчитываю ему две тысячи гривен и отдаю.

– Это – заработанные тобой деньги. На! Спрячь их в карман. Они твои, и я их у тебя не отберу. А теперь послушай мене внимательно…

Я коротко, не вдаваясь в детали, рассказал парню свою историю. Только о своих подругах и о факре ничего не говорил.

– А теперь, поехали. Сам понимаешь, сейчас не зима, мясо необходимо привезти быстрее. Сегодня и завтра меня не будет. К другу на свадьбу собираюсь. Это для него мы целую машину продуктов везем. И картины твои – тоже ему в подарок. У меня ни одной не останется. А они мне очень нравятся. Так что, ты пиши! Я еще куплю. А вот послезавтра я очень хотел бы тебя увидеть. Приезжай ко мне в гости. Только не на этой машине. А так, чтобы мы могли спокойно посидеть, да о жизни нашей серой за бутылочкой винца погутарить. Если тебе идея с усыновлением не нравится, то воспринимай ее как не совсем удачную шутку. Я до сих пор в этой жизни еще никого согреть не сумел. А очень хочется. Вот и тебе помочь мог бы.

– В этой жизни за «так» ничего не дается, – все еще с недоверием посмотрел на меня тезка.

– Ну, считай, что не даром. Напишешь мне три-четыре хороших пейзажа и, считай, что деньги за науку отработал. А с поступлением я тебе помогу. Ведь более десяти лет в университете преподавал. Даже кафедрой заведовал. Так приедешь?

– Приеду, если не шутите…

– Не шучу! Буду ждать. И не подумай чего-то неверно. Ориентация у меня нормальная. По крайней мере – сексуальная.

 

Глава 19

Мой зеленый друг ожидал меня с явным нетерпением.

– Ну, что ты так долго? Я чуть сам не улетел. Никак дождаться не мог!

– У нас есть очень хорошая, давняя поговорка: спеши медленно!

– Я знаю. Это из латыни. Только мне почему-то не терпится…

– Если не терпится, то поехали. Подскажи только, как это все сложить, чтобы дорогой не растерять.

Я еще и вымолвить эту фразу не успел, как все уже было сложено. Мы только стали так, как приказал мой друг, и моя комната вдруг исчезла с глаз и мы очутились рядом с небольшим, аккуратным домиком. Из его двери почти сразу выбежало существо, похожее на моего зеленого друга как две капли воды, и бросилось Бару на шею.

– Ну, ну! Всего лишь пять минут мене не было, а ты уже волнуешься.

Я быстрее угадал, чем понял эту фразу. Язык был для меня совершенно непонятным. Их тоненькие голосочки отдаленно напоминали птичий щебет. Слушать его было очень приятно. Жалко только, что непонятно.

– Милости просим в наш дом! – совершенно неожиданно для меня, на родном мне языке прощебетало это существо.

Про себя я отметил, что голос у нее более высокий чем у Бара. Возможно, я когда-то и научусь их различать по другим признакам, но пока это мне не давалось. Хотя, нет! Личико у Баровой невесты все-таки немножко тоньше и нежнее.

– А ты делаешь успехи, Виктор! Еще немножко побудешь с нами, и научишься всех различать. И даже по имени всех знать будешь. Не так уж это и трудно.

Бар подмигнул мне, а я почему-то еще больше смутился. Вспомнил, что и поздороваться забыл.

– Извините меня, пожалуйста, Лана! Я никак не могу приспособиться к этим переходам. Потому и поприветствовать Вас забыл. Здравствуйте!

– И Вам – доброго дня! – ответила на мое приветствие Барова невеста.

– Поздравляю Вас со вступлением в брак! Желаю, чтобы Ваша жизнь была счастливой, а Ваши дети – самыми лучшими!

С этими словами я вручил растроганной Лане букет чудесных белых роз, который был больше самой невесты. Хорошо, что факры такие сильные и что поднять этот букет для нее особого труда не составило. Вот только куда она мои розы поставит?… Ну, никак не научусь очевидные вещи сопоставлять!

А Лана только засмеялась в ответ на мои мысли. Крутнулась на своих маленьких ножках и, вся в розах, побежала в дом. Наверное, она все же найдет, как и где тот букет пристроить. Хотя я мог бы и поменьше купить. Мог бы, если бы хоть немного подумал…

Свадьба удалась на славу. Для меня там все в диковинку было. Хотя, если хорошо подумать, то ничего удивительного в ней и не было. Если бы за столом не факры, а люди сидели, то все было бы как у нас, дома…

Поздравить молодых пришло десятка три факров. Как и у нас, все они приходили попарно. И каждая пара несла с собой букет цветов и какие-то свертки с подарками. Видишь, а мне сказал, что делать подарки у них не принято… Хорошо бы я выглядел, если бы в совсем чужой для меня мир, да еще на свадьбу друга с голыми руками явился. Смотрите, мол, на меня! Само мое присутствие – самый большой подарок для молодых! Как хорошо, что я его не послушался! Хотя и не знать какие они, те мои картинки, но все же лучше, чем совсем ничего. А то прямо сгорел бы от стыда.

Сначала все аборигены для меня были будто на одно лицо. Но со временем я таки начал их различать. Как и мы, люди, они все были разными. Только к их внешнему виду следовало привыкнуть. Лица женщин были нежнее грубых и обветренных всеми ветрами мужских. Более-менее похожими между собой их делала одежда. Одинакового фасона и цвета, что на женщинах, что на мужчинах, именно эта одежда и не давала мне возможности сразу заметить те отличия, которые между ними, все же, были.

Все они были радостно-возбужденными. Ведь на свадьбу пришли! Но, как и у нас, в глазах некоторых из них время от времени можно было заметить и озабоченность, и взволнованность, и даже какую-то растерянность. Ну, совсем как люди! Если не абстрагироваться от своей собственной персоны, то все как у нас, на Земле.

По всему было видно, что брак на этой планете в особенном почете. На подобные мероприятия у них не принято брать с собой детей. И, как ни прискорбно это было констатировать представителю человечества, факры выгодно отличались от нас тем, что никто из них никому не строил глазки, не пытался втихаря прижаться к чужой половинке и не горланил пьяные песни. Этому нам всем у них поучиться не мешало бы.

Приятно мне было и то, что на меня никто не пялился, словно на какого-то гиппопотама в зоопарке. Ноборот, все старались быть в меру вежливыми и доброжелательными. Конечно же, я для них был интересен. Хотя бы потому, что представлял здесь совсем иную, отличную от них, расу разумных. Я более чем уверен в том, что большинство из них, если не все, человека видели впервые. Но особенно назойливых взглядов я на себе не чувствовал.

Как мне рассказывал Бар, желание путешествовать по другим мирам у факров возникало очень и очень редко. Разве что у тех, кто не имел пары, или кто потерял свою половинку, не дождавшись детей. В основном, только они и искали потерянное в других мирах.

Как было не уважать этих удивительных созданий, если они только ради меня устроили эту свадьбу во дворе? Обычно они это делают в помещении. Но в этот домик, если бы я каким-то образом и залез, то занял бы собой целую комнату. Где бы они тогда веселились?

Также только ради меня на свежем воздухе была проведена гражданская церемония регистрации брака. Вот только в церковь они вынуждены были войти. Но там была такая большая дверь, что, сев на землю, я мог все чудесно и видеть, и слышать.

Но особенно приятным для меня было то, что вся церемония венчания была проведена на родном мне языке. Это делалось исключительно ради меня. Только для того, чтобы и я смог надлежащим образом все услышать, понять и оценить. У нас, на Земле, тоже есть немало мест, где гостю могут даже последнюю рубашку отдать. Но чтобы такое!

А после церемонии местный священник вышел из церкви ко мне.

– Сын мой! Я прошу прощения за то, что храм наш слишком мал для тебя. Но ты наш друг и я хочу осенить тебя, человек и друг факров, крестным знамением.

Мне осталось только стать перед ним на колени и преклонить голову.

– Благословляю тебя на счастье и на добро – и на твоей Земле, и на нашей Факре!

И осенил меня крестным знамением. Как ни странно, но оно ничем не отличалось от нашого, земного. Возможно, именно там и именно тогда я впервые окончательно поверил в то, что Господь наш действительно один на всю Вселенную и что перед ним одинаково преклоняются и ему одинаково молятся и на нашей Земле, и на родной планете моего зеленого друга.

Почтительно склонившись перед служителем Господа, я тоже перекрестился и искренне поблагодарил его за добрые слова и сердечные пожелания.

А уже потом была сама свадьба. Были свадебные песни и танцы. Были бесконечные разговоры и тосты-пожелания молодым. Ну, все-все точно как у людей! Даже «Горько!» кричали не хуже, чем у нас. Правда, не так громко. Вот только, боюсь повториться, но там не было ни грязной ругани, ни пьяных дебошей.

Хотя все гости почему-то отдавали предпочтение блюдам, приготовленным из привезенных нами продуктов, лично мне очень понравились блюда факрской кухни. Они были нежными и очень вкусными. До того я таких и не пробовал никогда. А их вино, совсем легкое и будто совсем не хмельное, было таким приятным на вкус и имело такой чудесный букет, что его, казалось, можно было и литр выпить. Но не будешь ведь напиваться, если гости только по три рюмочки выпили. Да и те, не полные.

Когда молодожены, уже ночью, пошли в дом, гости и не думали расходиться. Музыка и танцы длились до самого утра. При этом музыка воспроизводилась каким-то прибором, похожим на наш магнитофон. Ни одного музыкального инструмента я, конечно же, видеть не мог. Но мне казалось, что в невидимом оркестре бодро звучали несколько инструментов, похожих на наши скрипки. Вот только звучание у них было каким-то не просто веселым, а даже счастливым. И ни одной грустной нотки, что так свойственно их земным аналогам. Этим скрипкам вторило несколько, таких же веселых, свирелей. Казалось, что на этих инструментах какую-то грустную мелодию и не сыграешь. Ну, прямо таки какой-то сплошной мажор! Под такую музыку и работать легко, и отдыхать приятно, и танцевать весело.

За три дня этой свадьбы я успел перезнакомиться со всеми Баровыми друзьями и узнать от них чуть ли не все об истории этой удивительной цивилизации. Хотя, почему – удивительной? Такая же, как и наша. Чем-то – лучше, в чем-то – не такая удачливая. Как и у нас, у них тоже есть немало проблем, которые постоянно необходимо решать. Как и мы, они так же в чем-то ошибаются и чего-то не могут сделать. Что-то им дается на удивление легко, как, например, тепло в каждом доме, а над решением некоторых своих проблем они вынуждены работать целые столетия.

 

Глава 20

Догадываюсь, что у вас может возникнуть одно подозрение, дающее вам полное право сомневаться в правдивости моих слов. Я даже удивился бы, если бы оно, это подозрение, ни у кого не возникло. Это свидетельствовало бы только о том, что рассказ мой вам не интересен и что вы за ним не следите. Очень надеюсь, что это не так. Потому и поспешу сразу же вам все объяснить.

Да, я, со слов Бара, конечно, утверждал, что он живет на планете, которая по своим размерам соответствует нашему Урану. Говорил и то, что атмосферное давление на ее поверхности в пять раз превышает земное. Я только в одном неверно понял своего зеленого друга и так же неверно рассказал вам об особенностях строения организма факров, объясняя ее именно высоким атмосферным давлением. Но это не в полной мере соответствует действительности. Совсем иное спасает их и дает возможность жить и творить в этом гигантском мире.

Все дело в том, что каждый факр со дня своего рождения защищен специальным полевым куполом, своеобразной аурой. Именно эта аура, это астральное тело и спасает каждого из них от титанических сил, властвующих на этой планете. Возможно, именно потому они такие низкорослые. Ведь на большие тела таких силовых коконов не напасешься. Потому и все другие представители фауны и флоры Факры такие маленькие. Как и домики самих факров, тоже укрытые подобными силовыми полями. Но эти поля, над домиками, создавались уже искусственно.

Перед перемещением на Факру Бар сказал, что разделил свою ауру на нас двоих. Именно потому мне не угрожала большая опасность быть раздавленным чрезвычайно мощным прессом атмосферы планеты. Но в первые минуты пребывания там не только я, но и сам Бар ощущал значительный дискомфорт. Ведь его защита была значительно ослаблена, а моя – не настолько мощной, как мне того хотелось бы.

Но не только Бар мог поделиться со мной своей аурой. С первых же минут нашей встречи частичку своей защиты нам обоим отдала Лана. А потом и все гости, которые приходили помочь в подготовке праздничных угощений, тоже чуть ослабляли свою личную защиту и делились этими частичками с нами. Вот таким образом уже к вечеру первого дня моего пребывания у Бара мы с ним чувствовали себя вполне комфортно.

Эта особенность факров до сих пор мне не понятна. Но, слава Богу, что это так и что они могут существовать в чрезвычайно трудных природных условиях этого мира. Думаю, что практически безболезненно переносить значительные перепады температур факрам помогает именно эта аура. Без нее они там просто не выжили бы.

Чтобы посетить все уголки Факры, нам и всей жизни не хватило бы. Настолько огромна площадь ее поверхности. Но в этом не было ни необходимости, ни возможности. Дело в том, что все факры кучно проживют в нескольких горных долинах. В этих же долинах были и единственные ареалы обитания фауны и флоры планеты. При этом, животный мир был представлен всего десятком видов, а растений насчитывалось тридцать два вида. Это был очень бедный мир живой природы, которая вовсе не изобиловала в зеленоватых лучах гигантской звезды. Самих факров на планете было не более ста тысяч.

За исключением этих горных долин, вся остальная часть поверхности планеты представляла собой сплошную каменистую пустыню. Время от времени она разрывалась сокрушительными землетрясениями. Тогда вся земля поднималась до самого неба. А когда извергались многочисленные вулканы, то они все вокруг заливали горячей лавой, которая, остывая, делала этот мир еще более мрачным и неприветливым.

Горе тому, кто неосмотрительно попадет в объятия вулканических сил планеты. Тогда уже никакая аура не поможет. Больше всего факры гибли именно во время извержения вулканов. Как ни странно, но даже их колоссальные способности не могли им помочь своевременно предвидеть очередное извержение. Сколько они себя помнят, именно вулканы уничтожили десятки горных долин, где они раньше проживали. Медленно, но неумолимо, планета выживала разумных со своих просторов. Вернее, она выживала все живое. Как самая плохая мачеха, она совершенно не заботилась о своих детях. Потому с каждым годом жить на ней становилось все тяжелее и опаснее.

Воды на планете почти не было. Факры использовали геотермальные воды, которые поступали в каждый домик из глубинных скважин. Подземные воды обогревали их. После очистки эта вода была вполне пригодна для питья и приготовления еды.

На каждом домике была установлена целая система солнечных батарей. Они давали достаточно энергии для освещения и обеспечения работы многочисленных бытовых приборов. Необходимо отметить, что бытовых приборов в каждом доме было даже очень много. В этом направлении инженерная мысль факров работала достаточно плодотворно. Я такого разнообразия еще никогда не видел. Все эти механические, электрические и электронные помощники могли выполнять чуть ли не всю домашнюю работу. Но никакой техники за пределами домов я не видел. Ее там просто не было. Ибо в условиях Факры ни машин, ни самолетов, ни, тем более, кораблей не стоило и придумывать.

Я тогда вспомнил, как Бар упрекал меня в том, что мы, люди, не умеем в достаточной мере пользоваться своими изобретениями. Действительно, в искусстве создания максимального комфорта в родных стенах на фоне суровой действительности своей циклопической планеты ими достигнуты значительные результаты. Но даже они сделали еще далеко не все. Не забуду, как Бар радовался фотографиям, которые мы делали во время наших путешествий по Земле. Как дитя малое он со всех сторон рассматривал мой фотоаппарат и никак не мог понять моих объяснений о принципе его работы. Имея радио и телевидение, владея достаточно мощными компьютерными технологиями, факры не знали фотографии. Удивительно, но факт!

Мне казалось, что несмелые ростки жизни на этой планете появились совершенно случайно, и что факрам уже давно пора было подумать о каком-то более привлекательном и приветливом мире, где они могли бы жить более комфортных условиях. Ведь переместиться в другой мир для них – не проблема.

Прокормиться плодами своей родной планеты факры никак не могли. Потому и ограничивали рождаемость, не допуская роста численности своего вида. За продуктами они каждый день вынуждены были перемещаться на расположенную невдалеке значительно меньшую планету. Там были и необходимые им животные, и овощи с фруктами. И там не было разумной жизни. Там они ежедневно добывали себе пищу и приносили ее домой. Вот почему женатый факр, который должен кормить свою семью и всячески поддерживать ее благополучие, не может себе позволить путешествия по иным мирам. Если бы не их природная способность перемещаться сквозь Время и Пространство, то эта удивительная цивилизация уже давно угасла бы.

Я спрашивал их, почему бы им всем не переселиться в какой-то более богатый и надежный мир и жить там в свое удовольствие? Ну, хотя бы на соседнюю планету, на которую они и так чуть ли не ежедневно летают. Но они так привыкли к своей Факре, что о таких возможностях даже не задумывались. Кроме того, они явно боялись, что в более благодатных условиях им трудно будет контролировать рождаемость, и их раса станет слишком многочисленной и неуправляемой. Когда же я рассказал им, что на нашей маленькой Земле проживает семь миллиардов людей и что мы не паникуем по этому поводу, они начали задумываться. Для большей убедительности я попросил их сравнить наши комплекции. А потом сообщил, что каждый человек за день съедает количество пищи, раз в двадцать превышающее скудный рацион факра.

– Так что вас и сто миллиардов на той вашей планете прожить сможет. А если вас станет еще больше, то вы всегда сможете найти себе еще какие-то новые миры, и снова переселиться туда. Тем более, что вам нравятся миры, де всюду бурлит настоящая жизнь. Я ведь видел, как Бар любовался и восхищался нашей природой!

Они соглашались с целесообразностью моих слов, но послушаться доброго совета не спешили. Сказали только, что будут думать.

– Ну, что ж, думайте! От этого вам вреда не будет.

Лишь на третий день свадьбы в гости к молодым наведался местный священник со своей супругой. Он с полуслова понял меня.

– Нам действительно надо переселяться из этого негостеприимного мира. И чем быстрее, тем лучше. В воскресение в церкви соберется весь город, и я обязательно расскажу факрам о важности и крайней необходимости такого шага. Думаю, что мы таки переселимся на Селекту.

 

Глава 21

Виктор пришел ближе к вечеру. Я уже и ждать перестал. Решил, что не вызвал доверия у парня. А жалко!

Но он все-таки пришел. Было видно, что его все еще гложут сомнения и что наш разговор будет не из легких. Дело в том, что я до сих пор не научился убеждать в чем-то других людей. Возможно, это не так уж трудно. Даже новейшая история знает немало случаев, когда большинство из нас верили откровенных врунам и обещальщикам. А потом, когда настает пора прозрения, мы так смешно удивляемся и сокрушаемся по поводу своей наивности. Вот ведь как, вроде и не совсем глупые мы, и обмануть нас трудно, но ведь обманывают…

Приблизительно в таком состоянии был тогда и Виктор. В состоянии настороженной напряженности. Будто он на экзекуцию ко мне пришел. Это было неприятно. Но не убедишь ведь всех и каждого в своей порядочности. Да я и сам не поверил бы в такое после первой же встречи. Тем более, что нам тогда и поговорить, как следует, не удалось. Времени было в обрез. Потому и не обиделся на него. В принципе, доверие тоже заслужить надо.

– Здравствуйте, – немного растерянно молвил мой тезка, входя в открытую мною дверь.

Я, вот, еще одну картинку вам принес. Это – подарок. Я денег за нее не хочу…

– Добрый вечер, тезка! Проходи, не стесняйся. Извини только за беспорядок в доме. Я уже несколько лет холостякую. А за подарок большое тебе спасибо. Поверь, мне действительно очень нравятся твои картины. Душа в них есть. А те, которые я у тебя купил, понравились всем, кому я их подарил. Тридцать две семьи просили меня поблагодарить тебя за чудесные пейзажи. Там, где они живут, природа не так красива как у нас.

– Как? Ведь вы говорили, что приобрели их для своего друга. Для того, который женился.

– Так оно и предполагалось. Но они настолько понравились его гостям, что ему пришлось одарить ими всех. Ему только две и остались.

Виктор никак не мог поверить в такую популярность его творений. Ведь здесь, в городе, ему редко удавалось реализовать свои пейзажи. Потому он чаще сидел и без денег, и без красок и кистей. Тогда приходилось вагоны разгружать. Надо же было как-то жить. Но и потребность писать его еще не оставила. А тут такое…

– Возможно, это только потому, что они не тратили на них свои деньги? Что они им бесплатно достались?…

– Не только потому, тезка. Не потому! Ты действительно красиво пишешь свои пейзажи.

– Так почему я их далеко не всегда продать могу? Или вы скажете, что это слишком сложный вопрос и потому ответить мне на него не можете?

– Почему сложный? Вопрос как вопрос. Ответить на него совсем не трудно. Этот ответ прямо на поверхности лежит. Только ты по молодости своих лет этого ответа не замечаешь. Или делаешь вид, что не замечаешь. Не обижайся, пожалуйста. Я не намерен над тобой насмехаться. Просто, таким, как ты сейчас, я уже был когда-то. А таким, как я, ты станешь только лет через двадцать.

– Я что-то не совсем понимаю.

– А ты садись-ка к столу. Я тебе обо всем расскажу. И на все твои вопросы ответить попробую.

– А почему только попробуете?

– Ну, хотя бы потому, что не считаю себя слишком умным. Во многих вещах я – полный профан. Например, в ваших импрессионизме, кубизме и тому подобной тарабарщине. Лично для меня «Черный квадрат» Малевича – не более, чем сон рябой кобылы. И будь уверен, что в обратном меня не убедит никто. Так что, в некоторых вопросах я – ретроград. Из живописи мне нравятся Левитан, Шишкин, Айвазовский. Люблю Рембрандта и Тициана. Твои картины мне нравятся. Потому, что в них живой свет видится. Потому, что в них словно шум леса и запах свежескошенной травы слышится. И никто меня не убедит в том, что такое искусство полностью может заменить фотография.

– В какой-то мере, может…

– Вот то-то и оно, что только – в какой-то мере.

Мы уселись за стол и я разлил в бокалы чудесное факрское вино.

– Нет, спасибо! Я не пью.

Я засмеялся, встал и подошел к серванту.

– Посмотри, пожалуйста, кто я такой, – и протянул ему свой паспорт и кандидатский диплом. – Я не собираюсь тебя ни спаивать, ни, тем более, усыплять.

– Ой, зачем вы мне свои документы показываете, Виктор Алексеевич? Я, если бы не поверил вам, то и не пришел бы…

– Вот и давай доверять друг другу. Такого вина в нашем городе еще никто не пробовал. Можешь мне в этом поверить. Оно не крепче пива. Ты даже не почувствуешь, что сто грамм выпил. Только попробуй! Ароматом его насладись. Надо же нам наше знакомство как-то отметить.

Я даже не удивился тому, что Виктор довольно долго принюхивался, стараясь разобраться в гамме запахов. У вина был очень приятный аромат и необычный букет. Желая убедить парня в безопасности напитка, я отпил почти половину бокала. И сделал это с огромным удовольствием. Вино действительно стоило самой высокой похвалы.

– Ой! Оно такое вкусное! Такого мне действительно еще не приходилось пробовать. Откуда оно? Как называется?

– Это обычное домашнее вино. Его делает мой друг. Именно на его свадьбу я ездил и для него покупал твои картины. Так что можешь считать этот бокал вина благодарностью моего друга за твою роботу.

За дружеским застольем и розговор намного легче заводится, и взаимное доверие быстрее возникает. Так было и у нас. Вот только вина мы выпили грамм по сто пятьдесят. Виктор больше не захотел. Я и не настаивал. Сказал только, что в другой раз бутылку открою, когда он снова прийдет. Как мне тогда показалось, он был благодарен мне за такие слова.

– Вы обещали объяснить, почему мои картины покупают не так часто, как бы мне того хотелось…

– Ну, что же, объясню. Только ты не обижайся, пожалуйста.

– Попробую не обидится.

– Все дело в том, что люди – это стайные животные, и живут они по законам стаи. Как и в каждой стае, у нас тоже есть свои вожаки. Большинство из нас пытается во всем наследовать этим вожакам и всячески им угождать. При этом каждый из таких наследователей стремится как можно быстрее и больше выделиться из серой массы. Чтобы не быть таким, как все. Чтобы стать приближенным лидера. Даже – особо приближенным. Чтобы как можно выше подняться над себе подобными. Или стать выше других в стае, если тебе так больше нравится.

Когда человек, воспользовавшись определенными связями или уверенно поработав локтями, в конечном итоге сумеет выделиться из нашей человеческой стаи, когда он станет хотя бы чуть-чуть выше других, у него появляются совсем другие потребности. Не такие, каковыми они были раньше. Но самое главное то, что у этих людей к тому времени накапливается определенный излишек денег, которые не терпится во что-то вложить или на что-то их потратить. Именно тогда у них появляется определенное хобби. И чем это хобби дороже, тем лучше. Но все это делается опять же для того, чтобы еще больше выделиться и возвыситься. Часть этих нуворишей покупает картины. Другие посещают оперу. Третьи занимаются гольфом, бильярдом или проигрывают свои бесчестные деньги в казино. Для них это считается правилом хорошего тона.

– Не понимаю, какое отношение к изложенному вами имеют мои картины?

– А ты не спеши! Слушай дальше. Рассмотрим теперь ту часть выделенцев, которая будто бы интересуется живописью. Согласись, что только ничтожная их часть искренно восхищается искусством. Только среди них ты сегодня можешь найти своих покупателей.

– Почему только сегодня?

– Не гони лошадей, Виктор! Спеши медленно! Сегодня, потому, что ты еще зеленый, как художник еще фактически не состоялся и имени своего в мире живописи не завоевал. Потому я и говорю, что сегодня твои картины могут купить только те, кто живопись действительно ценит и хоть что-то в ней понимает.

А те собиратели картин, которые за модой гоняются, купят их у тебя только тогда, когда ты станешь известным мастером своего дела. То есть, когда сделаешь свое имя и станешь модным. Но даже тогда далеко не каждый из этих «модных» коллекционеров возьмет твои полотна. Почему? Да хотя бы потому, что такой коллекционер в душе до сих пор рабом остается. Ведь он не сознательно покупает те или иные полотна. Он это делает только потому, что именно такие собирает его непосредственный начальник. Чтобы даже с помощью своего хобби выслужиться перед ним. А что именно изображено на тех полотнах, ему безразлично. Чаще всего он даже не догадывается о том, что его дорогой шеф еще больший профан в искусстве, чем он сам. Ведь он тоже из выделенцев…

Вполне возможно, что только благодаря таким профанам и живут на широкую ногу некоторые делки от искусства. Они не творят свои картины. Не парятся возле них, и ночью спят спокойно. Зачем ему муки творчества, если достаточно в течение нескольких минут изобразить на полотне кое-какие геометрические фигуры и еще пару раз просто ляпнуть красками на него? Ведь у этого горе-художника очередь на его «картины» образовалась! Некоторые из таких авторов откровенно смеются над наивностью своих клиентов. А кое-кто, как это ни странно, даже считает себя гением. В принципе, чтобы так умело дурачить людей и за свое лицемерие слышать от них слова благодарности, надо таки в голове что-то иметь… Так что, дорогой друг, становись-ка поскорее модным. Тогда и богатым будешь.

– Хорошо вам говорить, становись скорее… А как им стать?

– Вот именно об этом я и хотел с тобой поговорить.

Я, насколько это сам понимаю, рассказал Виктору о том, как становятся знаменитыми эстрадные исполнители, артисты, художники. Все мои объяснения можно было свести к тому, что для раскрутки звезд и звездочек, в первую очередь, нужны деньги. И не малые! Для создания конкурентоспособного продукта, который можно было бы подавать зрителям или слушателям. Для создания самого имени исполнителя или автора. Для того, чтобы его как можно чаще выводить на люди – через прессу, радио, телевидение. Через персональные выставки, наконец.

– Вот так то, молодой человек! Ты можешь сам создать себе имя. Но на это уйдут годы и годы упорного труда. А с моей помощью, вернее, с помощью моих денег это можно сделать значительно быстрее. Считай, что я предлагаю стать твоим меценатом. А меценат – это человек бескорыстный. Он не ждет благодарности за вложенные в предмет меценатства деньги.

В первую очередь, я могу посодействовать твоему поступлению в академию. И оплатить полный курс обучения в ней. Во-вторых, я готов взять на себя все твои затраты по созданию задуманных тобою картин. В-третьих, я могу устраивать тебе такие выезды на природу, где тебя от этюдника трудно будет оторвать. Когда придет время, я буду устраивать твои персональные выставки и организовывать хвалебные отзывы о твоих картинах в прессе и на телевидении. То есть, буду содействовать созданию для тебя имиджа успешного молодого художника.

Виктор был просто ошарашен моим предложением. А еще его впечатлили мои фотографии. Сначала я дал ему снимки с видами фиордов северной Норвегии.

– Откуда у вас эти фотографии?

– А хочешь там пописати с натуры?

– Кто бы отказался?…

– Вот и не отказывайся.

– Да я, может, и не отказался бы… Вот только никак не могу понять, какой ваш интерес во всем этом. Только не говорите мне о меценатстве! В чистом виде его сейчас нет. Каждый такой меценат теперь какие-то свои интересы имеет.

– Виктор! Мне уже сорок три. Вряд ли я теперь захочу еще раз жениться. Детей у меня нет. Близких родственников тоже. Согреться от тепла моего богатства практически некому. А хочется, чтобы хоть кто-то о тебе с теплотой вспоминал. Можешь считать это сентиментальностью, но это действительно так.

Хочу, чтобы ты принял во внимание вот что. Я не предлагаю тебе заключать со мной какие-либо договора. Я не хочу слышать от тебя никаких обязательств и заверений. Я не собираюсь брать с тебя никаких расписок. Я приблизительно представляю себе стоимость обучения в академии и готов оплатить его сразу за все годы вперед. Кроме того, я готов на протяжение времени твого обучения и еще два-три года после него ежемесячно выдавать тебе определенную сумму на обеспечение твоего нормального существования и на потребности живописи. Но все эти деньги я буду тебе выдавать только в том случае, если ты действительно будешь заниматься делом. Как только ты, не дай Бог, начнешь променивать свой талант на богемные тусовки и пьяные гульки, я сразу же прикрою свое меценатство.

Короче, пока я буду видеть тебя таким же, как сейчас, я буду вкладывать деньги в развитие твоего таланта. Захочешь отблагодарить, подаришь мне три свои картины. На большее я не претендую. И еще одно. Я был бы совсем не против, если бы ты поселился вместе со мной. Женщин я сюда не вожу и пьяных оргий не устраиваю. А с тобой мне веселее было бы.

Трудно, ох как трудно было Виктору пересилить свою гордость. Слава Всевышнему, что она у него есть! И слава Богу, что он таки согласился со всеми моими предложениями. Через несколько дней он переехал ко мне. А еще через три недели стал студентом академии художеств.

 

Глава 22

Дела с моим собственным бизнесом продвигались куда медленнее, чем мне хотелось. Конечно, без особенных проблем я мог закупить необходимые строительные материалы и с помощью нанятых рабочих построить необходимые для производства строения и сооружения. Оборудование для новых производств тоже долго искать не надо. Сейчас, только свисни, и масса продавцов будет крутится возле тебя, предлагая и свою продукцию, и самые выгодные условия ее приобретения. Хуже было то, что далеко не все мои друзья поддержали мое начинание и изъявили желание работать вместе со мной. Только те и соблазнились, кому нужно было жилье. А я пообещал построить каждому симпатичный домик. Насильно на работу никого не затащишь. Тем более, если к этому делу душа не лежит. Я же решил заняться переработкой сельскохозяйственной продукции.

Но работа все же закрутилось. Если бы не наша бюрократия, то все за год можно было и построить. А там и до самого производства только один шаг и остался бы. Но пока землю выкупили, пока все согласования получили, пока всю проектную документацию изготовили – полтора года прошло. А к самому строительству можно было только весной приступать. Таким образом, два года жизни – псу под хвост!

На время, пока шли все согласования, я даже о своих путешествиях забыл. Я имею в виду новые путешествия. Время от времени со своими подругами я посещал свои домики на опушке леса, где мы прекрасно проводили по несколько пятиминутных недель. Это просто необходимо было для отдыха. Ведь в таком темпе, в каком я тогда жил, и сгореть недолго. Но на новые путешествия с посещением таинственных миров я не решался. Решил оставить это на потом. Когда здесь со всеми делами управлюсь.

Хорошо, что заблаговременно сумел обо всем с председателем сельхозкооператива договориться. Мне доже пришлось поступить в этот кооператив и за счет своего взноса полностью обновить машинно-тракторный парк, закупить минеральные удобрения и гербициды под новый урожай и почистить и зарыбить заброшенные крестьянами пруды. В придачу к тому еще и двадцать гектаров нового сада заложили.

У крестьян появилась реальная перспектива на постоянную работу и стабильные заработки. Тем более, что мы обязались перерабатывать и реализовывать всю выращенную ими продукцию. Для этого нами строился новый консервный завод, молокоцех, комбикормовое производство и завод по комплексной переработке зерновой продукции. Невдалеке от этого комплекса строились жилые дома для меня и моих друзей. Еще и для специалистов, которых еще предстоит найти для работы на новом предприятии.

Занимаясь десять лет наукой и почти столько же бухгалтерией, я даже представления не имел о том, что это, новое для меня, дело может быть настолько интересным. С утра и до ночи я не вылезал со стройки, стараясь вникать во все детали и не давая спуска халтурникам, пьяницам и откровенным бездельникам. С такими расставался безжалостно и сразу. Если хочешь зарабатывать деньги, то работай на совесть. Если ты стар или немощен, а заработать хочешь, то я тебе работу по силам найду. Но и выполняй ее как следует. А только так, чтобы номер отбыть, то такое у нас не проходило. О бездельниках пусть другие заботятся. Для этого у нас специальные органы есть. Вот пусть и занимаются своей работой. А мы своей заниматься будем.

Я так увлекся новостойками, что часто и ночевал там. Бабушка Федора и дед Максим, хозяева домика, где я квартировал, относились ко мне, как к родному. Я так давно не чувствовал настоящего семейного уюта, что иногда домой даже ехать не хотелось. Но и за Викторовыми успехами следить надо было. Правда, быть недовольным им у меня причин не было. Разве что за то, что обед или ужин приготовить себе забывал, когда работой увлечен был. За это я иногда даже ругал его. Но разве на такого долго сердиться будешь?

– Я, – говорит, – работой увлекся…

Ну, что ты такому скажешь? Не гульками ведь человек занимается. Мне и самому нравилась такая его одержимость. Нравилось и то, с каким увлечением он рассказывал о своей учебе, о друзьях, с которыми успел познакомиться. Каждое воскресение, если только не было дождя, он обязательно выбирался на этюды и всегда с увлечением делился со мной своими впечатлениями.

Как-то зимой, когда работы на стройке почти не было, я предложил Виктору съездить на этюды на Красное море. И самому куда-то, в теплые края, захотелось, и ему надо было небольшие каникулы подарить. Пришлось и секретом своим поделиться. Не будешь ведь его, как слепого котенка, тащить в неведомые дали. Трать потом время на объяснения… А так – сразу рассказал ему и о Баре, и о своих путешествиях, и о возможности совместных поездок на этюды. Он, конечно, отнесся к моим рассказам с недоверием. Еще и пошутить себе позволил, вспомнив Рассела: если бы желания, мол, были лошадьми, то все нищие ездили бы верхом…

Но я над ним не смеялся, когда через какую-то минуту мы оказались на безлюдном берегу Красного моря. Сказать, что он был растерян, значит не сказать ничего. Если бы не горячая вода и не пустынные пейзажи перед глазами, то мне было бы трудно убедить его в том, что мы действительно находимся на африканском побережье.

Самыми примечательными для рисования были прибрежные скалы. От его внимания не ускользнули и пальмы. Даже песчаные барханы со временем настолько ожили на его полотне, что от них даже жаром тянуло. Три дня мы там пробыли, а мой художник ухитрился до черноты загореть. Потом друзьям объяснял, что ультрафиолетовые ванны принимал.

На протяжение зимы мы еще несколько раз побывали на тихоокеанских островах, в Индонезии, Таиланде и на Маврикии. Чтобы ни у кого не возникало сомнений на счет реальности написанных Виктором пейзажей, мы делали целые фотосессии, фотографии из которых, будто бы, легли в основу его картин. Такие объяснения вполне удовлетворяли всех интересующихся, и потому Виктор мог спокойно работать, с каждым разом все больше и больше оттачивая свой талант.

Конечно, как и каждый художник, Виктор мог написать и натюрморт, и портрет, и батальную сцену. Всему этому его учили в академии. Суровые преподаватели требовали от своих студентов писать картины различных жанров. Но Виктору, хотя он и вынужден был выполнять требования программы обучения, больше всего нравилось писать пейзажи. Между прочим, морские пейзажи или, как их еще называют – марины, у него получались не хуже, чем лесные или полевые.

Не знаю почему, но и мне пейзажи нравятся намного больше, чем любые другие картины. Возможно, именно потому мы и с Виктором так сошлись? Он с чрезвычайным увлечением занимается своими художествами, а я с не меньшим интересом наблюдаю и за процессом его работы, и за ее результатами.

Да и как было не любоваться таким талантом, если у него каждый листик на дереве блестел под солнечными лучами и словно трепетал от легенького дыхания теплого ветерка? И пусть мне сотни раз доказывают, что такого же эффекта можно достичь при помощи художественной фотографии, я все равно сердцем этого не воспринимаю. Ведь фотография – это просто техника, которая от человека в чем-то зависит, а в чем-то и нет. За день их, этих фотографий, можно сотнями наштамповать. В какой-то мере, это даже обман, фокус, который при теперешнем развитии техники доступен чуть ли не всем. А попробуй нарисуй так, чтобы как живое было! Вот для этого уже настоящий талант нужен. Без таланта и без души такого не напишешь.

Пока Виктор таким образом управлялся в написании своих пейзажей, наше строительство подходило к завершению. Уже под Новый год мы смогли дать первую продукцию. И новоселья на новой улице почти одновременно справили. Казалось, что я наконец-то получил то, к чему так долго стремился. Отчасти это так и было. Мои друзья получили работу и пристойную зарплату. Надо было только обкатать производство и научиться получать от новой техники все, на что она была способна. Готовая продукция должна быть самой лучшей. Чтобы ее сразу же заметили и начали покупать. Мы даже два фирменных магазина открыли: один в райцентре и еще один в столице. Еще требовалось приложить немного усилий, чтобы в них пошли потоки покупателей.

Но я, честно говоря, уже немного поостыл. Потому решение этого вопроса поручил своим помощникам. Меня же пленили совсем другие идеи. Пленили до такой степени, что я уже и жить спокойно не мог. Вернее, меня захватили совсем другие идеи, которые меня постоянно беспокоили. Мне вдруг захотелось экстрима. Да еще такого, чтобы адреналин в крови забурлил. Как волны в штормовом море.

 

Глава 23

Экстрим можно было устроить запросто. Достаточно было отправиться в Золотую долину, помня о том, что где-то там бродит озлобленный, вооруженный и обманутый мною когда-то инспектор уголовного розыска. Я уже было решил именно туда и отправиться, когда во мне неожиданно заговорил голос здорового ума. «Куда ты лезешь, дурак – шептал он мне. – Хочешь на пулю нарваться? Чего-то другого от такого негодяя вряд ли дождешься. Ведь он сначала стрелять начнет, а уж потом думать…»

Это было очень похоже на правду. Потому я решил не рисковать. Ну его к черту, того инспектора. В той долине разве что с группой поддержки появиться можно. Ну, хотя бы с Васькиными ребятами. Но Васька куда-то неожиданно исчез. По крайней мере, о себе ничем не напоминал. Хотя мысль появиться с его ребятами в Золотой долине была неплохой. Когда-то ее обязательно надо будет реализовать. Может, хоть Васька найдет возможность где-то те богатства выгодно пристроить, если продажные чиновники не желают их на благо государства использовать?

Я долго думал, каким образом удовлетворить свое желание. И никак не мог решиться на что-то конкретное. Дело в том, что мое желание экстрима имело разумные границы. Оно никоим образом не связывалось с настоящим риском для здоровья и тем более, для жизни. Нет, и еще раз нет! Мне ведь уже далеко не шестнадцать, когда можно представить себя во главе княжеской дружины, мчащейся наперерез бесчисленным ордам Чингизхана. Такой экстрим не для меня. Пусть даже кто-то будет считать меня трусом, но я не настолько безрассуден, чтобы принимать участие в подобных экспериментах.

Мне хотелось чего-то дивного, необычного, но одновременно и вполне спокойного и безопасного. Чтобы можно было только наблюдать за этим необычным и не принимать непосредственного участия в каких-либо событиях. Мне хотелось чего-то вроде голографического кино: чтобы все события происходили как бы вокруг меня, чтобы я слышал все звуки и запахи, чтобы эффект присутствия был максимальным. И, в то же время, чтобы я сам был в полной безопасности. Будто под энергетическим колпаком на Факре…

На реализацию этой идеи меня натолкнул фильм «Парк юрского периода». Увидеть таких монстров, прятаться от хищников и любоваться более-менее мирными травоядными… Это было бы что-то! Да еще чтобы попасть в настоящий лес если и не юрского, то какого-то похожего на тот периода! И не обязательно на Земле. Ведь я не был уверен в том, сможет ли мой генератор перенести мене на несколько десятков миллионов лет назад. А загадывать задание для пульта, рискуя в чем-то ошибиться и нарваться на реальную опасность навсегда остаться где-то у самых истоков родной мне реки Времени, я не решался. Я ведь не факр, и мне далеко не все известно о природе таких перемещений. Я – обычный пользователь генератора пси-поля. Производить какие-то рискованные эксперименты с ним мне вряд ли целесообразно. Это не тот экстрим, к которому я стремился.

Я тогда просто загадал себе первобытный лес со всеми его обитателями, не забыв обезопасить себя от встреч с первобытными людьми. Почему мне не хотелось встречаться с нашими далекими предками? Мне кажется, что такого вопроса и возникать не должно. Ведь далеко не всем современникам довериться можно. Что уж там о дикарях говорить? Кто знает, что им в голову взбрести может? Хорошо, если мысль какая-то… А если только инстинкт сработает? Ну их, тех питекантропов! Или неандертальцев? Нет! Я на них даже из клетки смотреть не хочу. Если о животном знаешь, что с ним все время настороже быть надо, то о человеческих предках чего-то определенного сказать нельзя. От зверя можно спрятаться. Если он тебя не видит и не чувствует твоего запаха, то его и опасаться не следует. А человек, который задался мыслью непременно кого-то захватить и уничтожить, не успокоится, пока задуманного не выполнит. Потому я и не хочу в своих путешествиях с людьми встречаться: ни с современными, ни с доисторическими.

Лес был загадочным и таинственным. Еще когда-то, в детстве, когда мы изучали ботанику, зоологию или историю, что-то не очень верилось в то, что обычный папоротник может достигать размеров высоких деревьев. Но мне таки пришлось убедиться в этом.

Хотя папоротники эти были вовсе не такими, какие мы привыкли видеть, но это были они. Только было их там десятки, если не сотни видов. Привычных для нас деревьев и кустарников не было. Одни только папоротники. Но зато какие! Некоторые их них были подобны нашим, современным. Они были травянистыми и поднимались на высоту не больше метра.

Другая группа представляла собой травянистые кустарники. Они были более густыми и разлогими. В высоту они были от двух до пяти-шести метров.

Отличались от этих «кустов» настоящие древовидные папоротники. Некоторые стволы руками обхватить я не смог бы. Похожие на знакомые всем пальмы, они тянулись к солнцу, и только у некоторых из них листья были по всему стволу. У большинства же небольшой пучок листьев украшал только макушку. На некоторые из них можно было бы спокойно залезть и с высоты осматривать этот первобытный лес. Но верхушки этих «деревьев» так шатались под порывами ветра, что лезть на них я не решился.

В этом лесу не было видно птиц. И потому он казался необычно тихим. Если не считать шума ветра. Хотя сказать, что жизнь леса была совсем тихой, я бы не решился. И не только потому, что местные «деревья» скрипели и стонали под порывами ветра совсем так, как это бывает в привычных для нас лесах.

Время от времени между растениями пролетали довольно большие жуки, шелест крыльев которых тоже создавал определенный шумовой эффект. Иногда даже казалось, что именно это шелестение и представляет собой сольную мелодию леса. Но и это было не так. Изредка из глубины леса звучали отчаянные звуки воплей и всхлипов, издаваемые какими-то животными.

Скорее всего, что это были последние вздохи жертв каких-то неизвестных хищников. Охотников с острыми клыками и длинными когтями.

Когда такой крик-стон прозвучал впервые, я с испуга чуть на свою заветную кнопку не нажал. Не судите меня слишком строго. Попробуйте представить себя на моем месте. Думаю, что любой из вам готов был бы при первой же опасности броситься наутек.

Но тогда я себя еще сдержал. Нажать кнопку, еще толком ничего не увидев? Какой же в этом экстрим?

Вряд ли этот лес можно было назвать зеленым. Цвета его менялись от ярко-желтого до темно-коричневого. Желтыми было что-то, напоминающее плоды. Но их было так много, что почти во всем преобладал этот цвет. Листья были разных оттенков зеленого цвета – от светло-салатового до темно-зеленого и даже почти коричневого.

Первым увиденным мной живым существом этого реликтового леса была огромная сороконожка, неведомо откуда появившаяся на моем плече. Защищенное одеждой тело даже не почувствовало ее присутствия, хотя в длину она имела не менее тридцати сантиметров.

Увидев эту гадость, я чисто машинально смахнул ее рукой на землю и сразу же раздавил каблуком сапога. Но все это я сделал абсолютно интуитивно. Ни одна мысль не успела пробежать по нейронным лабиринтам моего мозга. Но я тут же зашипел от боли, моментально пронзившей мою руку, и опять-таки чисто интуитивно схватился ею за то, что под эту руку попало.

К счастью, обожженной рукой я схватился за мясистый стебель какого-то растения и крепко сжал его. Из травянистого побега щедро брызнул сок, заливший мне всю руку. Я говорю «к счастью», потому что именно этот сок оказался очень эффективным лекарством. Боль в руке начала утихать. Тогда я еще сильнее сжал спасительный стебель, и целебный сок снова побежал по руке, достигая плеча.

Я тогда почему-то не сообразил, что это был сигнал. Сигнал о том, что задуманная мною защита не срабатывает. Что я вовсе не голографическое изображение в этом мире и вся боль этого таинственного леса запросто может стать и моей собственной болью. Тогда я решил остерегаться касаний к неведомым мне существам и более внимательно присматриваться ко всему, что бегало, прыгало, летало и ползало вокруг меня. Будто действительно можно своевременно заметить опасность, ничегошеньки о ней не ведая.

Жуки мной не интересовались. Многоножек я больше не видел. Осторожно пробираясь по этим первобытным джунглям, я все время посматривал во все стороны и надеялся, что любую другую опасность замечу первым. Но палец на кнопке держал постоянно.

Но как я ни старался незаметно пробираться по лесу, меня увидели гораздо раньше, чем я успел это заметить. Это был такой огромный удав, что наши анаконды против него не более, чем дождевые червяки. Я был настолько потрясен и даже парализован от увиденного, что просто стоял перед этим первобытным гадом, и ни одна мысль не вихрилась в моей голове. До того случая я даже подумать не мог о том, что страх может настолько овладеть человеком. Какая кнопка? Я тогда даже забыл, как меня зовут и что я такое… Я видел перед собой только глаза удава. И больше ничего. Будто в космическую бездну смотрел…

Слава Богу, что удав тогда сытым был. Или я сам ему не приглянулся? Какое-то время он смотрел на меня, внимательно изучая диковинку, которая так неожиданно появилась в его владениях. Потом он закрыл глаза и тихо опустил голову на землю. Уснул, что ли?…

Не ожидая, пока он снова поднимет свою голову над деревьями и разинет похожую на печеру пасть, я бросился от того места, стараясь как можно дальше убраться от того гада. Судя по размерам его головы, не трудно было догадаться, что длина его достигала нескольких десятков метров.

Я старался как можно быстрее исчезнуть из охотничьей тропы монстра, ничего не ведая о том, сколько еще таких тварей прячет в себе этот доисторический лес.

Как ни странно, но мне не встречались мелкие животные. Ну не одни же удавы здесь живут! Должны же они какую-то мясистую мелочь глотать. Не травой ведь единой они питаются!

Но, как я не присматривался, мелких животных, которые могли бы быть пищей для местной анаконды, так и не увидел. Меня снова заметили первым. Если бы рекс местного хищнического мира не заревел от удивления чуть ли не у меня над головой, увидев такое диво, как я, то мне и кнопка вряд ли помогла бы.

Я только голову успел поднять на тот рев. А хищная голова уже нацелилась на меня. В памяти я только и успел одним глазом зафиксировать громаднейшую голову на длинной шее, зубастую пасть, красно-черный язык и налитые злостью глаза. Мое счастье, что я стоял возле дерева и успел спрятаться за него. Почти сразу же послышался звук мощного удара, и «дерево» согнулось чуть ли не до самой земли. Если бы не заветная кнопка, то или оно меня раздавило бы, или тот монстр сожрал бы.

После того случая экстрима мне больше не хотелось. Все свои дальнейшие путешествия я предпринимал только для получения удовольствия. Это, наверное, потому, что моей крови адреналин больше не требовался.

 

Глава 24

Прошло два года. За нашим, конечно, временем. Не за тем, в котором на протяжение этих двух лет мне посчастливилось побывать. Это просто замечательно! Живешь себе, отдыхаешь, фактически целыми неделями, а то и месяцами бьешь баклуши, а стареешь всего на пять минут. Подумать только! Если бы каждый мог таким образом отдыхать и стрессы свои снимать. Это же насколько производительность труда можно было бы поднять! Пять минут отдыха на каком-то острове с пальмами, а потом целый день работаешь и полторы нормы выдаешь! А назавтра – снова то же самое. Но, к сожалению, энергии всей Земли не хватит, чтобы всех таким благом наделить. Потому и не рассчитывайте, что я еще кому-то покажу, как транзисторы соединять. И хотел бы, но не могу…

За эти два года мы с друзьями уже успели обжить новые жилища. Не скажу, что мне оно так уж понравилось. Удобнее, конечно, чем в старом доме, но к тому я привык. А к новому еще привыкать и привыкать…

Все наши производства работают просто отлично. Реализация продукции тоже налажена достаточно хорошо. Нам теперь не приходится переживать по поводу затоваренности, отсутствия покупателей и, соответственно, нехватки финансов. Друзья, в свое время поверившие в мои идеи, сегодня на свой хлеб с маслом еще и икорки положить могут. Кто черной, кто – красной. В зависимости от своих вкусов и желаний.

Работаем мы дружной командой, где все равны между собой, хотя я и считаюсь руководителем. Те, кто раньше отказывались работать с нами, теперь просятся к нам на работу. Потому приходится думать о расширении. Хорошо, что для этого есть определенные предпосылки. Еще два хозяйства готовы отдавать нам всю свою продукцию на переработку. Думаю, что мы с этим справимся. Уже и определенный опыт есть, и задумки интересные. Но главное, что у нас есть желание расширить свое производство. Есть и желание, и потребность обеспечить нормальной и стабильно оплачиваемой работой еще несколько десятков крестьян.

Викторовыми успехами я тоже нарадоваться не могу. Он и учится отлично, и уже две персональные выставки провел. Не без моей помощи, конечно. Но одно дело – организовать место проведения самой выставки, и совсем иное – обеспечить ее успех. Мой протеже оказался на высоте. Еще и обхитрить меня сумел. Я сам был приятно удивлен, когда на втором вернисаже увидел совсем не свойственные ему картины.

Но разгадка оказалась довольно простой. Виктор на выставке в тот раз был не сам. Рядом с ним стояла молоденькая, улыбчивая девчонка. Это была его подруга, с которой они вместе учились и которую Виктор представил мне как свою невесту. Вот таким необычным образом мой Виктор устроил ей первую выставку, разместив ее картины рядом со своими.

Должен признаться, и картины ее мне очень понравились, и сама авторка. Что-то в ней было такое, что у юности не всегда увидишь, но чего в зрелые годы искать поздно. Как хорошо, что мой Виктор сумел распознать эти неуловимые качества в молоденькой девчонке. Дай Бог, чтобы для него она такой навсегда оставалась!

Это тоже были пейзажи. Но написаны они были в совсем другой манере. Если Виктор брал старательностью в выписывании каждой детали, то Аленка добивалась того же легкими, смелыми мазками. В ее пейзажах не было присущей Виктору поражающей конкретики, но они поражали своей легкостью и непринужденностью. Казалось, что ты видишь не просто изображение деталей какой-то конкретной местности, а будто в глаза своей мечты заглянул. И увидел там именно то, что хотел увидеть. Это было просто чудесно!

– Мне очень приятно, что вы не обиделись за мою самодеятельность.

– Будем считать, что ты дольно хорошо изучил мои вкусы. Этими картинами ты меня и удивил, и обрадовал. А девочка твоя мне тоже понравилась. Так что мог бы и познакомить…

Виктор посмотрел на меня все еще с некоторым недоверием.

– Ну, сколько тебе объяснять? Если я сказал, что понравилась, то это в самом деле так. Я всегда говорю то, что думаю. Особенно тем, кого люблю. Мог бы уже это понять…

– А тем, кого не любите? Тем тоже всегда правду говорите?

– С такими я вообще стараюсь не разговаривать. Если можно от такого разговора уклониться.

– А если вы узнаете, что Аленка иногда бывает в вашем доме, и что мы там вместе пишем свои картины?

– Так это же все равно когда-то должно было случиться. Так почему бы и не теперь? Только б оно на пользу вам обоим шло. А дом я ведь на тебя оставил. Теперь ты там хозяин. Что считаешь нужным, то и делай. А о том, что мне не понравилось бы, ты знаешь…

– Знаю. И никогда себе этого не позволю. Потому что и мне это не нравится. А с Аленкой мы жениться решили. Не теперь, конечно. Когда академию закончим и на ноги, как следует, станем. Сейчас она в общежитии живет. Как вы на это смотрите?

– На что «на это»? На то, что в общежитии живет или на то, что вы жениться решили?

– Ну почему вы меня всегда за язык ухватить пытаетесь? Я о женитьбе, конечно…

Виктор даже обиделся на меня. Стоит, в глаза не смотрит. Будто пытается догадаться, действительно ли я в вопросе не разобрался, или просто пытаюсь немного подразнить его.

– А как мне на это смотреть? – отвечаю. – Лишь бы вам вдвоем хорошо было. Я вам только счастья пожелать могу. И помогу, чем смогу.

– А…

– Знаю, знаю, – немного невежливо перебил его. – Возьмем и ее на пейзажи. Только, смотри, чтобы не проговорилась никому. Это уже на твою ответственность.

– Да она такая!..

– Тоже знаю, Витя. Она – самая лучшая. В вашем возрасте иначе и быть не может. Но было бы совсем неплохо, если бы она для тебя всегда такой оставалась.

– Мне почему-то кажется, что вы именно мне косточки перемываете…

Мы тогда немного отвлеклись разговором и упустили Аленку из вида. Она сама подошла к нам. Симпатичная. Стройненькая. Глаза ясные и взгляд смелый. Но не вызывающий, как это часто бывает у девчонок ее возраста. Очень красивый взгляд.

– Нет, Аленка! До косточек мы не доходили. Думаю, что анатомией заниматься не будем. А вот картины ваши мне очень понравились. И их автор тоже.

– Спасибо. Но лично мне кажется, что они не так уж и хороши.

– Это хорошо, что вы критически относитесь к своим работам. Но я могу вам возразить. Они действительно чудесны. К тому же, я вижу, что они не только мне нравятся.

Возле ее картин действительно останавливалось много посетителей, среди которых я с удовольствием увидел несколько настоящих ценителей. Все свидетельствовало о том, что успех выставке будет обеспечен. И обоим авторам картин тоже.

Эта моя мысль впоследствии была подтверждена не только хвалебными откликами в прессе, которые были напечатаны во многих газетах на протяжение всего времени функционирования выставки. Лучше всего это подтвердили результаты аукциона, состоявшегося в последний день экспонирования картин. Все картины молодых мастеров были проданы в течение двух часов. При этом, цены на полотна были на порядок выше, чем это было после первой выставки Виктора. Очень приятно было и то, что Аленка тоже заработала немалые деньги за свои картины. Кстати, самым дорогим оказалось именно одно из ее полотен.

Я даже пошутил тогда:

– А тебе повезло, Виктор! Когда поженитесь, то бедствовать никогда не будете. Если не твои, то ее картины покупать будут. Вот и будете иметь и на хлеб, и к хлебу…

Аленка тогда слегка смутилась. Но опровергать мои слова не пыталась. Только попросила не обращаться к ней больше на «вы».

Их успех мы отмечали в лучшем ресторане города. Я хотел им подарить вечерние туалеты, но мои молодые отказались. Теперь у них были свои собственные деньги. И не только на костюмы и платья. Я только посоветовал им не очень быстро тратить эти деньги.

В тот вечер все было просто волшебным. И музыка, и изысканные блюда, и чудесные молодые люди возле меня. Только мне самому было немножко грустно. Может о том, что меня стороной обошло?…

– А почему бы вам не жениться теперь? Аленка могла бы оставить свое общежитие. Жили бы себе за городом, пока в академии учитесь. А как только дипломы получите, то в собственный домик переберетесь.

– Собственный домик еще построить надо, – с легкой грустью в голосе молвила Аленка. – У меня никогда не было своего дома. Мы с мамой в однокомнатной квартире живем…

– Зачем же вам его строить? Он уже построен. Ждет хозяина и хозяйку…

– Это ваш дом. Я благодарна вам за то, что вы Виктора так выручили. За то, что в академию ему поступить помогли. Ведь, будь по-иному, мы могли бы и не встретиться. Но не можем же мы вечно злоупотреблять вашим гостеприимством и постоянно жить в вашем доме. Мы ведь не инвалиды. Когда-то и на свое собственное жилище соберемся.

В ее голосе явно слышалась неподдельная грусть по собственному жилью. Жилью, где бы она была хозяйкой, где могла бы растить и воспитывать своих детишек и принимать гостей.

– Во-первых, я построил себе новый дом и в двух сразу жить не собираюсь. Так, разве что в гости к вам наведываться буду. Может, и заночую иногда. Время от времени мне там надо появляться, так как именно там меня может искать один мой очень близкий друг, который живет очень и очень далеко. Я Виктору о нем рассказывал. Потому, пока вы учитесь и к столице привязаны, можете там спокойно жить и ни о чем не беспокоиться. Хотя я Виктору не отец и даже не родственник, но я ему друг. Надеюсь, что смогу стать другом и для тебя. По крайней мере, мне искренне этого хочется. А не устраивают тебя такие отношения между нами, то можешь просто считать себя квартиранткой в этом доме. Вот только квартплаты я с вас брать не буду.

– Я вовсе не против вашей дружбы. Если она действительно искренняя. Но, в первую очередь, я друг Виктору.

Я попытался перевести разговор в шутку:

– А я на другое и не претендую. Что касается дел сердечних, то мне больше нравятся женщины, куда старше тебя. Приблизительно моего возраста. И чтобы я их уже очень давно знал. Так что относиться к тебе я буду, как к дочери. О чем-то ином можешь не беспокоиться.

– У мене никогда не было отца… Вернее, может он где-то и есть. Но я о нем ничего не знаю. Мама даже разговаривать на эту тему со мной не желает…

– Извини, Аленка, что я так неосторожно зацепил болезненную для тебя тему.

– Да, ничего. Все равно мы когда-то и об этом заговорили бы…

– Алексеевич! А что «во-вторых»?…

Виктор нарочно захотел перевести разговор на другую тему, неумело пытаясь развеять грусть в глазах любимой.

– Что, «во-вторых»?

– Ну, вы сказали «во-первых». Если было первое, то оно и второе предвидит.

– Ах! Ты вот о чем. Что же, есть и «во-вторых».

С этими словами я вынул из кармана ключ и молча положил его перед ними. И хитро улыбнулся.

– Что это? – не понимая, глянул на меня Виктор.

– Как, «что»? Ключ, конечно. От входной двери.

– От какой еще двери? У вас ведь совсем другой ключ. И в моем кармане такой же.

– А это не от той двери, о которой ты подумал. Это – от новой двери. От нового дома…

– Так вы что, предлагаете нам в вашей деревне вместе с вами жить? Пока свое жилье не приобретем? Так мы тогда лучше в этом доме жить будем. Если не прогоните.

– Нет, Виктор! Это не от моей двери ключ. Им ты дверь в своем собственном доме открывать будешь. В том, что рядом с моим построен. Помнишь, ты еще спрашивал, почему там никто не живет. Там никто и не будет жить, пока вы сами новоселье не справите.

– Я ничего не понимаю…

Аленка, конечно же, тоже ничего не понимала. Она молча переводила взгляд с меня на Виктора и наоборот. Словно пытаясь угадать дальнейшее развитие разговора.

– Я надеюсь, что на свадьбу вы меня позовете?

– Конечно, позовем! В этом могли бы и не сомневаться. Вот только мы еще не знаем, когда она будет. Еще не решили окончательно.

– Вот именно этот ключ, а в придачу к нему новенький дом я вам и подарю на вашу свадьбу. А от подарков отказываться нельзя. Тем более, когда они от чистого сердца делаются. Дом записан на Виктора. Так что никаких документов переоформлять не придется.

Мои молодые были настолько ошеломлены, что мне даже немножко жалко их стало. И потому дальнейший разговор я решил свести к шутке.

– Вот только мебель я еще туда не завозил. Давайте, прямо сейчас и решим: мне ее самому покупать или вместе выбирать будем.

– Нет, нет! Мебель мы сами! – даже слегка подпрыгнула в кресле Аленка. Но почти сразу и засмеялась:

– Вы прямо вынудили меня проговориться. И я, возражая на одно, будто дала согласие на принятие такого дорогого подарка.

– Ну, вот и хорошо! Будем считать, что в этом вопросе мы достигли взаимопонимания. Конечно, можно было бы купить квартиру в столице. Но, на мой взгляд, жить в пригородной зоне куда лучше. Воздух намного чище. Лес и речка рядом. Там дети себя лучше чувствовать будут. И работать вам там будет намного лучше, чем в городе. И куда дешевле. Ведь и мастерская при доме есть. Лучшего молочка вы нигде не найдете. Свежие овощи-фрукты всегда с росой будут. Ну, что, будем считать, что я вас уговорил?

Они переглянулись и молча кивнули головами.

– В таком случае, определяйтесь с датой свадьбы. С детьми вы можете подождать, пока полный курс обучения не пройдете. А так, почему бы вам не жить вместе? И веселее обоим будет, и обед-ужин себе всегда приготовите. А то Виктор больше на булочках и колбасе сидит.

– Я даже не знаю, как отблагодарить вас за все то добро, которое вы мне уже сделали и которое продолжаете делать уже для нас, для двоих. Ведь вы свои собственные деньги в нас вкладываете! И деньги немалые!

– Молодые люди! Вы действительно любите друг друга?

– Да! Конечно! – уверенно ответила мне Аленка, взяв Виктора за руку.

А тот только кивнул в ответ. Вот что значит молчун! И как только он к такой красавице подход нашел?…

– Тогда я вас благословляю. Самой лучшей благодарностью мне будет то, что вы всегда будете любить друг друга. А еще мне очень хочется, чтобы ваши будущие дети считали меня своим дедом.

 

Глава 25

Васька появился неожиданно. Как черт из табакерки, вынырнул из-за куста, когда я выходил из консервного цеха.

– А что это посторонние лица на моей территории делают?

– Да ты, это… Ты не сердись! Нужен ты мне…

Это был какой-то совсем не тот Васька, к которому я привык за столько лет знакомства с ним. Похудевший, без своего кругленького животика и без свойственной ему самоуверенности, он даже более стройным стал и выглядел теперь значительно моложе. Но самым странным было то, что он был не таким нахальным, как это было раньше.

– Ты что, у хозяина лес валил? Что-то я тебя давненько не видел… Или в каком-то другом месте удачу свою искал?

– А ты так и хочешь, чтобы я небо в клеточку видел? – обиделся на меня Васька.

– Ну ты же мне в борщ никогда не плевал, чтобы я тебе чего-то плохого желал. А за отморозками твоими не слежу. Так, что где ты находишься и чем на хлеб себе зарабатываешь, о том не ведаю. Одно только меня удивляет. Почему это ты сам меня ищешь? Или уже и послать некого?

– Можно сказать, что ты не так уж далек от истины…

– Что, растерял свою команду на ненадежных дорогах нашей серой ежедневности?

– Можно и так сказать…

– А, может, ты ее где-то на безлюдном острове оставил? Ты ведь умеешь…

– Мог бы и не издеваться. Я ведь тебя действительно не обижал никогда. Даже когда мое начальство от меня этого требовало. Неужели не можешь просто по-человечески поговорить со старым знакомым? И как это ты можешь об острове говорить, если пульта другого мне не дал?

Васька действительно казался обиженным. Я, хотя иногда и люблю немножко подразнить таких как он, но только до определенного предела. Чтобы не переиграть. А то можно так нарваться, что никакая кнопка не спасет. Свою порцию насмешек Васька уже получил. Как и каждый, познавший наслаждение властью над себе подобными, он очень болезненно воспринимал такое отношение к его персоне. Иногда мог и неадекватно среагировать. Хотя, нет! Не мог! Без своей команды он сам вряд ли смог бы на что-то решиться. Привык жар чужими руками загребать. А тут командой что-то и не пахло…

– Ну, хорошо! Пойдем ко мне. Там и поговорим.

– Я, это… Я с Бинтом.

– О, так у тебя все же остались подручные…

– Нет! Он один только и остался. Я так и не знаю, почему он мне раньше в рот заглядывал. Но тогда я ему хоть деньги платил. А теперь я и сам на мели, а он и дальше со мной. Иногда даже деньгами выручает…

– Что-то я никак в толк не возьму, как это ты без денег остался?

– Ой, не спрашивай! Потом расскажу. Дурное дело – не хитрое. И не такие как я прогорали…

Мы как раз вышли на дорогу. Из довольно потрепанной «Ауди» медленно выполз Бинт и направился к нам.

– Здравствуйте, Алексеевич! Надеюсь, вы на меня уже не сердитесь. Я ведь еще раз извиниться могу.

– Зачем же о старом вспоминать? Мы ведь вроде как помирились. Поехали ко мне. Что-то перекусим, а то в животе уже урчать начинает. А потом и о жизни-злодейке погутарим. Только ты хоть имя свое мне назови. А то я к вашим кличкам непривычен. Не по нраву они мне.

– Меня, это, Женькой меня звать…

– Ну, Женька, так Женька. Не Аполлон, конечно, но куда лучше, чем Бинт. Поехали!

– Это мы мигом! – засуетился Женька, открывая дверцу своего драндулета. – Вы только покажите, куда ехать.

Васька молча осмотрел мое жилище. Даже языком поцокал, хотя ничего необычного у меня не было. Так себе. Обычный, стандартный домик. Не хоромы, какие себе наши нувориши строят. Да и обстановка не из роскошных.

– Да-а! – немного разочарованно протянул Васька. – Не скажу, чтобы шикарно. Я себе раньше куда больше позволить мог. Но – ничего! Жить жить. Вот только руки хозяйки что-то не заметно. Ты что же, до сих пор холостякуешь?

– Да куда уж мне, старому мухомору? На таких теперь никто и внимания не обращает. Порядочных давно розобрали. А что-нибудь в дом вести не желаю. Лишняя мебель мне не нужна. Тем более такая, у которой рот не закрывается…

– Да… Когда-то мы моложе были. Но ведь и теперь жить надо…

– Извиняйте, что не так, как в ресторане. Но, как говорится, чем богаты…

Ели молча. По всему было видно, что гости мои таки проголодались. Потому я им и не надоедал расспросами. Женя от выпивки отказался. За рулем… А мы с Васькой немножко себе позволили. О минувших временах вспомнили. Он даже расчувствовался. Слезу пустил. Что-то его таки грызло. Давно я его таким не видел. Уже и не помню, когда.

Пообедав, мы вышли на веранду покурить.

– Ну, рассказывай! Что с тобой случилось, что ты сам на себя не похож? И где ты пропадал больше двух лет? Об этом тоже рассказывай.

– Что тебе сказать? Профинькал я все свои сбережения. В казино проигрался. Пока я отсутствовал, мои пацаны себе других хозяев нашли. А более шустрые молодцы мои доходные места расхватали. Я будто не при делах остался. Куда не ткнусь, меня все гонят. Забыли, что сами у меня в кулаке были!

– Постой, постой! Что-то я никак в толк не возьму. Так ты что, два года в казино пропадал?

– Так об этом я тебе и говорю.

– И сколько же ты проиграл, не смею спрашивать?…

– А все, что имел, то и проиграл. Больше пяти миллионов…

– Да ты что, в Лас-Вегасе был?

– Зачем же – в Лас-Вегасе? Деньги и здесь проиграть можно. А я, как пустился берега, так и остановиться уже никак не мог. Девчонки, вино и карты. Или наоборот. А как втянулся, то и притормозить некому было. Не умею я останавливаться вовремя. Вон, Бинт иногда силком из того казино забирал. Будто не все равно, то ли я на год раньше проиграюсь, или на неделю позже?

– Ну, теперь ясно. Но зато и пожил ты два года… С каким шиком пожил! Такое не каждый себе позволить может.

– А ты не смейся. Ведь для меня этот смех пополам со слезами.

– Но ты ведь не дитя неразумное. Это только Буратино свои деньги на поле дураков закапывал. Но он надеялся, что они действительно вырастут и богатства его умножат. Если бы ты был таким же бестолковым и наивным как он, то я тебя пожалел бы. А так – разве что посмеяться могу. Не я ведь виновен в том, что ты такой глупый.

– Да называй, как хочешь! И смейся, сколько влезет! Я ведь этого действительно заслужил. Но хоть посоветуй, как мне снова в люди выбиться? Как деньжат более-менее честно заработать. Я ведь с прошлыми своими делами решил завязать. А как по-честному деньги зарабатывать, так и не научился. Посоветуй, где и как мне заработать, чтобы на жизнь хватало. И не смейся надо мной больше, хотя я того и заслуживаю. Вспомни, что мы росли вместе. На рыбалку когда-то ходили. За грибами… Неужели хотя бы в память о тех годах ты не сможешь мне что-то подсказать? Ты ведь вон, свое благосостояние тоже не на зарплату собрать сумел…

– О детстве нашем и я помню. Потому и разговариваю сейчас с тобой. Потому и в дом свой пригласил. А вот насчет работы, то что я тебе предложить могу? Разве что сторожем… Или разнорабочим… Ты ведь образования нормального получить не пожелал. Думал, что весь век на легком хлебе сидеть будешь.

– Помогите нам, Алексеевич! – вставил свое слово Женя. – Ведь мы с Васькой таки пропадем. А делать мы действительно ничего не умеем.

– А ты мне скажи, почему это ты держишься за него, как вошь за облезшую шубейку? Ведь мог и другого хозяина найти.

– Васька добрый. Он нам всегда давал значительно больше, чем другие своим давали…

Вот оно что! Как ни странно, Бинт был и остается теперь довольно таки сентиментальной личностью. Он, оказывается, просто любил этого тупоголового Ваську. Вот и весь секрет его преданности. Мне даже немножко завидно стало.

И тут я вспомнил об опере, который, может, и до сих пор где-то бродит по Золотой долине и собирает там свои богатства. А почему бы и не попытаться?…

– Слушай!.. А ты не мог бы где-то золото и драгоценные камни выгодно толкнуть?

Они оба посмотрели на меня так, будто я им о возможном знакомстве с Александром Македонским сказал.

– Это ты о каком золоте? – все еще не веря услышанному, спросил меня Васька.

– А что, оно разным бывает?

Я, когда увлекусь чем-то, то и вправду могу какую-то глупость сморозить. Одна только клетка, где я по своей собственной воле оказался, чего стоит. А тут, действительно, сказать такое! Будто я и сам не знаю, что золото таки бывает разным.

– Бывает, конечно, – как-то неуверенно протянул Васька, растерянно посмотрев на Женю. Словно извиняясь перед ним за то, что довел меня до такого состояния.

– Золотые самородки. А камни, конечно же, не обработанные. Можно сказать – сырье.

– Толкнуть в наше время все, что угодно, можно. Ты только скажи, где его взять…

– На кнопку нажать…

Аж теперь в Васькиных глазах блеснул огонек понимания. И еще – огонек надежды.

– Ох, я и забыл… Да ты только давай его сюда! А как реализовать, это уже моя забота. Правда, настоящую цену за него вряд ли скоро получишь. Но, если его много и если дешевле отдать, то капитал быстро собьем. Вот только, не заливаешь ли ты? Или, может, опять насмехаешься?

– И не то, и не другое. Золото есть! И самоцветов тоже немало. Вот только есть две проблеми, в связи с которыми я могу сомневаться в удачной реализации моего плана. И еще одна, третья, проблемка…

– Какие еще проблемы, если золото действительно есть?

– Ну, первая проблема – это ты сам. Я боюсь, что золото и алмазы-рубины тебе глаза ослепить могут и что ты, в итоге, делиться богатством ни с кем не пожелаешь…

– Вот это ты уже зря, – обиженно засопел Васька. – Может, я и был когда-то настоящей свиньей, но ведь не настолько… Вот, пусть Женька скажет, обманул ли я кого.

– Не было такого, – тиха молвил вчерашний Бинт. – Потому и уважаю его…

– Как скажешь, так и делить будем. Даже, если нам с Женькой только десять процентов оставишь. Ты – хозяин ситуации. Мы согласны на любые твои условия. Прошу только за Женьку. Чтобы и его в долю взять.

– Да меня и просить не надо. Я согласен. Согласен, даже на три равные кучки все поделить.

– Как это, на равные? Шеф всегда себе больше оставляет.

– А мне больше не надо. Мне и третьей части хватит. Меньше укусишь – больше съешь.

– Алексеевич! – аж на ноги схватился Женька. – Если вы правду говорите, то я первый вам во всем помогу. А в Ваське я уверен. Он еще никогда своего слова не нарушал.

– Ну, хорошо! Будем считать, что я вам поверил. Первую проблему решили. Но есть еще одна проблема, связанная именно с вами.

– А не слишком ли много у тебя проблем, – опять с подозрением глянул на меня мой товарищ детства. – Что-то ты их сегодня будто из мешка вытаскиваешь…

– Васька! Мы сегодня не о моих, а именно о ваших проблемах говорим. Мне моих доходов вполне хватает. И если я соглашусь на какую-то авантюру, то только ради того, чтобы вам помочь. Потому и волнуют меня именно ваши проблемы. Ведь они и мне немало неприятностей принести могут.

– Да что же это за проблема такая, что мы все вместе ее разрешить не сможем?

– А вторая ваша проблема в том, что вы снова свои деньги в казино спустите. Так стоит ли рисковать, тащить сюда золото, реализовать его на подпольном рынке, чтобы потом все эти труды прахом пошли?…

– В этом я тебя понимаю… Если я пять миллионов так сдуру спустил и теперь чуть ли не нищим стал, то ты действительно вправе сомневаться во мне. Не буду клястися. Ты ведь, все равно, не поверишь. Но я больше ни одной копейки на глупости не истрачу. Теперь я был бы не против построить домик где-то рядом с твоим и устроиться на твою фирму начальником охраны. Думаю, что и для Женьки у тебя место найдется. Дружбе он верен. А это – далеко не самое худшее качество мужчины.

– А что, Женя! Поверим ему? Или ты свои деньги тоже в казино просадил?

– Если бы я тоже там играл, то мы сегодня и позавтракать не имели бы за что. У меня хоть денег и немного, ведь я в свое время тоже на Людку немало потратил, но они все при мне. Я в легкую удачу не верю, и потому азартные игры не для меня.

– Ну, хорошо! Будем считать, что и этот вопрос замяли. Но есть еще одна проблема. И она – самая трудная…

Я рассказал своим гостям о своих похождениях по властным кабинетам, а также о слишком жадном опере, который, возможно, и до сих пор где-то бродит по просторам Золотой долины.

– Я не знаю, сколько времени там прошло. Но, если он все еще жив, то он теперь может быть настолько озлобленным, что попадать ему на глаза очень опасно. Тем более, что он вооружен.

– Ну, а это уже моя проблема!

Женька так уверенно это сказал, что я почти перестал сомневаться.

 

Глава 26

Двинуться в рискованное путешествие вечером мы не решились. Да и выпили мы с Васькой немного. А на такие дела надо трезвым ити. Тем более, что была необходимость в программирования нового пульта. Не тащить же мне того опера в свой собственный дом. Мне еще только проблем с одичавшим милиционером не хватало! Если удастся его там встретить и обо всем мирно договориться, то я ему старый пульт отдам. Пусть возвращается со своим золотом в тот лес, куда меня для последней экзекуции привозил.

Мои гости остались ночевать у меня. Целый вечер мы с Васькой свое детство вспоминали. Свои походы по околицам нашего городка. О лесах, речках и озерах, где мы в компании таких же пацанов собирали грибы и ловили рыбу.

Вспоминали о тех счастливых временах с грустью, как о навсегда утерянном. Как о том, что было когда-то давно частичкой нас самих и что может остаться только в нашей памяти. Но не навсегда. Потому что о некоторых эпизодах нашей детской жизни то я Ваське напоминал, то он мне. В этом нет ничего удивительного. Наша память имеет избирательный характер. Одно она запоминает навсегда, а другое – только на некоторое время. Как ни старайся удержать в голове что-то давнее, приятное и необходимое, но, к сожалению, это далеко не всегда удается.

Как жалко, что даже умницы-факры еще не научились создавать приборы, которые помогали бы своим собственникам хотя бы на короткое время возвращаться в свое детство! Они на практике доказали, что можно перепрыгивать из одной реки Времени в другую, пребывая как бы в сумерках своего собственного времени, когда дни, недели, месяцы и даже годы существования в одной из этих рек Вселенной непонятным образом спрессовываются в мизерные пять минут в родном для нас времени. Но даже они сами, владея таким мощным инструментом как собственное пси-поле и имея возможность путешествовать чуть ли не по всем мирам Макрокосмоса, в свое собственное детство и на миг заглянуть не могут. Тем более, на какое-то время остаться там.

О чем же говорить нам, людям, которые со своими отсталыми технологиями сами у себя воруют свое время на длительные путешествия на такие мизерно короткие расстояния, куда любой ребенок факр может переместить себя практически мгновенно? Потому о прошедшем мы, к сожалению, можем только вспоминать…

Но как приятны такие воспоминания, когда есть с кем поговорить о делах давно минувших дней!

До поздней ночи мы с Васькой отдавались воспоминаниям. Женька молча слушал нас, изредка улыбаясь своим собственным мыслям.

Утром Женька готовил для нас завтрак. Васька пытался ему помогать, давая различные советы. Но больше мешал нашему повару. Пока тот не послал его… на улицу. Покурить.

А я в это время диктовал новому пульту задание по перемещению нас в Золотую долину. Не забыл даже загадать, чтобы тамошнего опера мы первыми увидели и чтобы он тогда без оружия был. Чтобы легче было с ним обо всем договориться.

– Что-то я себя не совсем уверенно чувствую, – высказал за завтраком нашу общую мысль Васька. – Будто на тяжелую работу нарядился, и сомневаюсь, смогу ли ее выполнить. А вы как?

– Думаю, что ты в своих сомнениях не оригинален. Если бы не тот тип в форме, то лично я был бы вполне спокоен. А так, хвастаться своей смелостью не буду. Потому что мне, все-таки, страшно. Для нас главное – захватить его врасплох. Потом уже легче будет. Но, давай, не будем паниковать! Вон, Женя тоже волнуется, но ведь не паникует по этому поводу.

– Неужели тебе действительно не страшно, Женька?

Васька никак не мог успокоиться. Хоть сто грамм ему наливай.

– Это потому, что тебе чуть ли не впервые приходится самому черновую работу выполнять. Раньше ты только нас на такие дела посылал. А сам сидел дома, и ждал с моря погоды. Или со своими бабами на острове где-то кайф ловил. Не дрейфь! Надо же когда-то начинать! А для первого раза попроси Алексеевича накапать тебе грамм пятьдесят. Это тебя немного взбодрит.

Ты посмотри! Будто мысли мои прочитал. Придется и вправду налить. Чтобы не ныл и не мешал нам. А то он со своими страхами больше навредить может, чем помочь в чем-то. В таком состоянии на его помощь нам не приходится рассчитывать. Возможно, лучше даже было не брать его с собой? Но нам надо было как можно больше рассеять внимание нашего возможного противника. Так что, бойся – не бойся, а ити тебе в неведомое вместе с нами! А чтобы у твоего страха глаза немного меньше стали, то я тебе таки налью немножко…

Так, с рюмкой в руках, Васька и ступил свой первый шаг в Золотую долину. Хорошо, что хоть водку выпить успел. А то мог бы и захлебнуться от неожиданности.

– Ги-ик!..

– Тихо, Васька! Не гикай! – легеньким толчком попробовал вывести его из оцепенения.

А Женька тем временем мне на лес показывает. И на кусты вблизи нас. Ваську мы туда чуть ли не на руках отнесли. Думали, что придется его как-то из шокового состояния выводить. Но он довольно быстро сам оклемался. Сам на землю в кустах залег. Еще и мое внимание на ближайшие деревья обратил.

Это же надо! Женька сразу увидел. Даже Васька, хотя и чересчур напуган был, но и он тот шалашик заметил. А мне он только теперь на глаза попался.

– Он в речке купается, – показывает мне Женька. – Если согнемся, то он нас и не заметит. А мы тем временем к его шалашу доберемся. Если там пистолета не будет, то на берег выскочим. Голый, он в любом случае более сговорчивым будет…

– Голова! – похвалил я Евгения. – Не понимаю только, за что тебя Бинтом окрестили. Могли бы что-то поинтересней придумать.

– Ну, это длинная история. Когда-то расскажу. А сейчас – айда за мной! Только, чтобы без шума!

Пистолет был под одеждой опера. Снятый с предохранителя, он был готов к немедленному действию. Но длительная робинзонада хозяина явно усыпила его бдительность. Никакими словами не передать выражение его лица, когда он увидел нас на берегу. Да еще со своим пистолетом.

– З-здравствуйте в-вам! – все же собрался с силами на какое-то слово. Но так и остался стоять по шею в воде, растерянно переводя взгляд с одного лица на другое.

Хорошо, что хоть говорить не разучился. А это значит, что не так уж много времени здесь прошло. Хотя бороду отрастить успел. Но не такая она у него и длинная.

– Вылезай из воды! А то простудишься.

– Если вы меня хотите убить, то можете тут и кончать.

В его голосе было столько обреченности, что мне его даже жалко стало. Но я вовремя вспомнил, что он меня не пожалел бы.

– Хотя ты и порядочная сволочь, но убивать тебя мы не собираемся. Надеюсь, у тебя было достаточно времени, чтобы понять, какой ты человек и для чего живешь на белом свете.

– Имел достаточно, – всхлипывая, проговорил грозный когда-то опер, медленно выходя на берег.

– Только без глупостей! – Женька направил на него пистолет, одновременно отступая немного в сторону. – Наш друг предупредил, что ты человек ненадежный. Потому я цацкаться с тобой не буду. А поведешь себя по-человечески, то и мы тебя не обидим. Хотя хорошего отношения ты и не заслуживаешь.

Опер нехотя вышел на берег, все время испуганно посматривая на нас и стараясь незаметно глянуть на свой шалашик.

– Не волнуйся! Богатств твоих трогать не собираемся. Тут этого добра – целые горы. Так что, всем хватит. А если наш разговор пойдет нормально, то заберешь их с собой и с ними домой вернешься.

– Куда – домой? Я здесь уже два года. Женушка моя сладенькая уже давно меня из квартиры выписала и другого мужа себе привела.

– Не знаю, насколько тебе это понравится, но в том лесу, откуда мы сюда отправились, еще и пяти минут не прошло. Так что жена твоя даже обед тебе приготовить не успела.

Если бы я сказал, что я багдадский халиф, то он удивился бы куда меньше. У него даже нижняя челюсть отвисла. А вид у него был настолько комичным, что даже цирковой клоун позавидовал бы.

– Ч-что?

– Ты все хорошо услышал. Я потому и оставил тебя здесь так надолго, ибо хотел, чтобы ты снова человеком стал. Ведь там, в отделении, в твоих глазах только золотые монеты светились, да камни-самоцветы отзеркаливались. Ни умом, ни любовью к ближнему там и не пахто. В тебе люди защитника видеть хотели, а ты сам стал грабителем с большой дороги. За несколько килограмм металла ты готов был убить. Только бы тот металл себе забрать.

Он обреченно склонил голову, не решаясь взглянуть мне в глаза.

– Слушай, ты, лох ментовский! – не сдержался и вступил в разговор Женька. – Лично я тебя собственными руками порвал бы. Только хозяин запретил. Так что, не выкорячивайся. Хватай свои находки и чеши отсюда, пока у меня терпение не лопнуло.

– Успокойся, Николай!

Я специально назвал его другим именем, помня, с кем дело имеем. Тем более, что в Женьке опять проснулся Бинт А мне не хотелось, чтобы он снова потерял свое человеческое лицо. Теперешний Евгений нравился мне куда больше, чем прежний отморозок Бинт.

– Но смотри, ментяра поганый, если вздумаешь о ком-то из нас вспомнить, а, тем более, вякнуть кому-то, я тебя шлепну.

– Да вы что? Того, что я здесь пережил, на три жизни хватит. Вы, – это уже ко мне, – можете спокойно прийти в отделение, и мы все, как надо оформим. Оформим как передачу вами найденного клада государству.

– Нет уж, уволь. Может ты и исправился, но лучше я с тобой больше встречаться не буду. Если не ты сам, то твои коллеги или начальники…

Васька все время стоял рядом с нами и молчал. Он уже полностью успокоился. Только презрительно кривился. Будто нос к носу с чем-то очень омерзительным столкнулся. Неожиданно он подхватил меня под руку и отвел немного в сторону.

– А ты до сих пор, наверное, удивляешься, гадаешь, почему это я бандюком стал? – тихо спросил меня. – Вот именно из-за таких, как этот ментяра! Они меня когда-то, еще пацаном сопливым, в КПЗ забрали и отлупили там, как сидорову козу. Видишь ли, от меня тогда водочным духом несло, а они учуяли. Но я ведь не трогал никого! После работы по сто грамм с друзьями выпили, и я как раз домой возвращался. А этим кулаки почесать хотелось. Ненавижу их всех!

– Успокойся, друг! Мне их тоже любить не за что. Хотя меня и не бил никто. Сейчас мы его отсюда отправим и своими делами займемся.

Женька таки отвел душу. Хорошо, что только на словах. Но настолько хлесткими и правдивыми были те слова, что опер стоял перед ним красный, как вареный рак. И дрожал весь, как в лихорадке. У него еще хватило ума не огрызаться. Хотя и сам далеко не слабаком был, но будить зверя в своем визави не решился.

– Ну, что, капитан, домой хочешь? На счет пяти минут я не шутил. Отсутствия твоего никто не заметит. Только бороду сначала сбрей. Вот только что ты обо мне своим коллегам объяснять будешь?

– Как, что? А разве вы со мной не это?… Не возвращаетесь?

– Неужели я так похож на идиота? Я ведь тебе уже говорил, что мы с тобой больше не встретимся. Еще раз свою судьбу я испытывать не собираюсь. Так что за утрату такого ценного кадра тебе самому отчитываться придется.

– В таком случае, я и объяснять никому и ничего не буду. Ведь вы только у меня были. Никаких протоколов мы не писали. Никаких заявлений никто не регистрировал. Не было вас в нашем отделении! Не было! Надеюсь, что вас такой вариант устраивает?

– В принципе, устраивает! Но сможешь ли ты и в дальнейшем язык за зубами держать? Будучи здесь, ты мог убедиться, что того золота я не украл и что я действительно хотел сдать его государству.

– Теперь я это, конечно, понимаю. А тогда никак не мог поверить, что какой-то чудак может добровольно отдать такую находку. За какую-то четверть ее стоимости. Да и заслепило меня то золото. Как свинью еда в корыте. Я даже прощения просить не буду. Сам такого никому не простил бы. Содержание того саквояжа кроме меня никто не видел. Назовите только дату и место встречи. Я вам все то золото возвращу. Поверьте, что я не жизнь свою за него выторговать хочу. Тут, наедине с самим собой, я действительно имел немало времени для раздумий. И многое понять сумел. Если отпустите, то я сам из милиции уйду…

– То золото можешь себе оставить. Можешь даже с собой забрать все то, что здесь нашел. Будем считать, что это плата за твое молчание. Вот только реализовывать это все ты на свой страх и риск будешь. И, не дай Бог, чтобы ты меня разыскивать начал. В таком случае я Николая и его дружков сдерживать не стану…

Опера домой мы отпустили. Во избежание излишних для него искушений я ему пульт почти полностью разрядил. Оставил только на одно перемещение. Пусть теперь жмет кнопку, сколько угодно… Хотя и плохим человеком он был при нашей первой встрече, но Бог ему в том судья. Не брать же грех на душу. Тем более, что такими самосудами еще никто не сделал наш мир лучшим. И не сделает!

Васька, когда увидел золотые самородки, как стоял, так и сел на землю. Только рот беззвучно открывал и закрывал. Мы с Женькой долго тогда смеялись.

– Ч-чего смеетесь, дураки! Хоть и не бедно я жил когда-то, но о таком багатстве даже мечтать не смел. А ты мне еще доказывал тогда, что до золота добраться не можешь…

И такой укор был в его голосе, что мне его даже жалко стало.

– Но ведь это – не банк. К тому же, ты только представь себе, сколько ты мог в том казино проиграть, если бы раньше сюда попал…

– Да это покруче всех банков в мире! А о казино мне больше не напоминай. Теперь моя жизнь станет намного спокойней. Считай, что гены азарта из моего кода уже вымыты…

– Ну, тогда собирай свое золото. А мы с Женькой пойдем алмазы искать.

– Витя! Но я ведь не тот индийский раджа, который от вида золота разума лишился. Сначала я на все это могу только посмотреть. А там уж решим, чем лучше карманы набивать.

– Что там карманы, – засмеялся Женька. – Мы с Алексеевичем мешки с собой прихватили…

Спешить нам действительно было некуда. Дома нас никто не ждал. Тем более, что мы находились в сумерках нашого собственного времени. А что такое пять минут по сравнению с той бесконечностью, которой мы владели в Золотой долине? Такие вещи даже сравнивать нельзя! Мы могли там быть столько, сколько хотели. Тем более, что похудеть от голода там было трудно. Похожих на кроликов зверюшек там было вдоволь. Поймать их было сравнительно легко. В речке было много рыби. А ветки некоторых деревьев чуть ли не до самой земли прогибались от тяжести плодов.

Природа долины тоже была чрезвычайно красивой. Окруженная со всех сторон горами, она как изумрудным поясом опоясывала талию какого-то сказочного великана. Деревья леса стояли у самих подножий гор. Словно оберегали укрытую густым разнотравьем долину от крепких каменных объятий. Но для нас, людей практичных и прагматичных, главным богатством этой долины были ее золото и алмазы, рубины и изумруды, александриты и турмалины. Было там немало и других самоцветов, названий которых мы не знали.

Несколько дней мы бродили по долине, осматривая и изучая ее. Даже несколько мешков самоцветов собрали. Но, в конечном итоге, Васька таки не выдержал.

– Если мы все это домой притащим, то сами себе же и навредим. Все их реализовать мы никогда не сможем. Лучше действительно набрать только в карманы, и с тем возвращаться. Еще золотых самородков немного с собой прихватить. Этого нам на весь наш век с лихвой хватит. А надо будет, то еще сюда наведаемся.

 

Глава 27

– Привет с Факры!

Я аж на диван сел от неожиданности.

– Можно подумать, что ты мне вовсе не рад…

– Чтобы тебе во всем хорошо велось, Бар! Но ты всегда так неожиданно появляешься…

– А что делать? Твой телефон наших сигналов не воспринимает. Так что заблаговременно предупредить я тебя никак не могу. Извини, но ты мог бы уже привыкнуть к моей манере появляться из ничего…

– Ой, Бар! Хотя мне тебя действительно очень приятно видеть, но я, наверное, так никогда и не привыкну к твоим фокусам.

– Но ведь и ты сам так поступаешь, когда в другие миры улетаешь.

– Так, но не совсем… Там я появляюсь в незаселенных местах. И никого своим неожиданным появлением не пугаю. Но как ты меня здесь нашел? Ведь ты никогда не был в моем новом доме?

– Ох, Виктор, Виктор!.. Мы уже столько с тобой общаемся, а ты никак не можешь понять простых вещей. Вроде и умный мужик… Вот, и нас напоумил на другую планету переселиться. Мы теперь словно заново на свет родились. А сам иногда о таких глупостях спрашиваешь, что мне за тебя даже стыдно становится.

Мне ведь не нужно настраивать генератор. Достаточно мысленно загадать или место, где я хочу оказаться, или особь, с которой хочу встретиться. Так что мне достаточно только подумать о тебе, и уже через мгновение я буду стоять перед тобой. И не имеет никакого значения, где ты теперь находишься: на Земле, на Факре, или на любой другой планете в этой или иной Вселенной.

– А можешь ты нас сейчас перенести, например, к Ваське?

– Ну, твой Васька для меня полностью абстрактное понятие. Я его не знаю и представить себе не могу. Разве что ты сам достаточно четко сможешь мне его описать. Но можно ведь и на двойника напороться. К тому же, если ты что-то не учтешь в своих характеристиках, то мы можем и не попасть к нему. Потому давай оставим такие эксперименты, и займемся более конкретными и приятными делами. Я за тобой пришел. Все наше сообщество тебя в гости приглашает.

– Куда? Опять на Факру?…

– На Факру! Куда же еще? Только уже на другую. Я ведь говорил, что мы переселились на Селекту. А так как там других разумных существ нет, то мы решили поменять ее название на более нам знакомое и приятное. Теперь она называется Факра. Не будем же мы себя селектитами звать…

– Ну, хорошо! На Факру, значит на Факру! Признавайся только, каких гостинцев с собой брать? А то ты чересчур скромный, и об основном почему-то всегда умалчиваешь.

– Да теперь у нас все свое есть. Мы и сами не понимаем, как раньше о переселении не догадались. Чуть ли не каждый день что-то из других миров домой доставляли. А чтобы самим где-то в другом месте осесть, о том никогда и не думали. Наверное, к родной планете настолько привыкли…

– Вот, вот! Вроде бы умный факр…

– А ты быстро учишься, Виктор. Даже мне той же монетой сдачи дал. Но, наверное, это присуще всем разумным – не видеть бревна в своем глазу. Больше я так шутить с тобой никогда не буду. В чем-то вы, люди, конечно, слабее нас будете, но в чем-то гораздо умнее.

– Ладно, Бар! Давай замнем этот разговор. Ты уж лучше о подарках. Чего с собой брать будем?

Я уже давно понял, что Бар – слишком скромный факр. Может, они все такие? Но я не привык в гости без подарков ходить. Да еще и на другую планету. У нас так не принято. Пришлось своего гостя на хозяйстве оставить, а самому в город, на базар поехать. Хорошо, что Виктор свой пикап никому не отдал. Вместе с ним мы за полдня и управились.

Мой протеже настолько зажегся возможностью пообщаться с инопланетянином, что еле сдерживал свои эмоции. Хорошо, хоть Аленки дома не было. Она как раз к маме в гости поехала. А то и ее пришлось бы с собой брать. Но она вряд ли готова к таким потрясениям. Я ведь хорошо помню, как сам в первый раз с Баром встретился. Для женщины таких впечатлений было бы слишком много. Достаточно и того, что на пейзажи ее несколько раз брали. Она тогда по несколько дней никак опомниться не могла. Хотя Виктор накануне ей все обстоятельно объяснял. А сама она уверяла нас, что все прекрасно понимает.

Хотя Виктор уже много раз слышал мои рассказы о факрах и, в частности, о самом Баре, но при встрече с ним растерялся. Мой инопланетный друг тоже был не в восторге от нового знакомства. Ведь я его не предупреждал о такой возможности. Но когда он узнал, что именно Виктор автор тех картинок, которые так понравились факрам, то готов был расцеловать его.

У факров, оказывается, очень редко встречаются такие таланты. Потому они с чрезвычайным уважением относятся к тем, кто умеет писать картины, творить музыку или заниматься стихосложением. Когда же Виктор показал ему еще несколько десятков своих миниатюр с чудесными пейзажами, то навсегда покорил его сердце.

Я даже сам ничего не знал о существовании этих миниатюр. Виктор теперь писал большие полотна, которые могли бы занять достойное место на престижной выставке, в любой картинной галерее или в частной коллекции. Оказывается, все эти картинки он написал специально для Бара, чем расчувствовал того чуть ли не до слез.

– Но мне нечем заплатить тебе за них!

– А я у вас ничего и не взял бы. Достаточно того, что вы дали Алексеевичу и чем он щедро со мной делится. Вот, если бы вы меня в путешествие с собой взяли…

– Я бы взял… Но ведь у нас даже мой Виктор на улице ночевать вынужден. Ведь таких больших домов, как у вас, мы строить еще не научились…

– Это беда небольшая! Только и того, что вместо одного два Виктора ночь где-то под кустом пробудут. И ему не так скучно, и мне интересно. А я очень-очень хочу на факров посмотреть! Хочется ваши портреты писать. А еще больше хочется в ином мире побывать. Ведь до сих пор Алексеевич мне только Землю показывал…

– А разве ваша Земля не чудесна? Разве она не самая лучшая, что тебе совсем другого хочется?…

– Как по мне, то она действительно самая лучшая. Постоянно жить на другой планете я ни за что не согласился бы. Даже, если бы она лучше Земли была. А вот посмотреть на чужие миры мне очень хочется. Пейзажи инопланетные пописать. Чтобы потом было что вспомнить.

В словах Виктора было столько увлеченности и страсти, столько стремления к чему-то новому, что они не могли не покорить сердце маленького факра. В гости в нему мы отправились втроем.

Кроме Баровой жены нас встретило еще… трое его детей. Почему трое?… Да потому, что теперь факры могли себе позволить такую роскошь. Еды на новой планете им хватало. К тому же, необходимо было осваивать новые просторы. А для этого были нужны новые рабочие руки. Здесь не было необходимости в силовых колпаках над каждым факром, не надо было остерегаться злых вулканов и страшных землетрясений. В своем новом доме факры жили в свое удовольствие. Потому теперь они могли себе позволить путешествовать по другим мирам не с целью поисков еды, а исключительно с целью их познания и изучения.

На новой Факре не было хищных и опасных для своих новых детей представителей флоры и фауны. Их жизни здесь ничто не угрожало. Наоборот, новая планета могла дать им все для счастливого существования на ее просторах.

Я был рад за Бара, за его жену, детей и за все сообщество факров. Меня они встретили как старого друга и были чрезвычайно благодарны мне за подсказку переселиться в новый мир. Старый священник даже прослезился, пытаясь обнять меня. Для этого мне пришлось сесть на землю, так как среди них я был как Гулливер среди лилипутов.

Мой Виктор стоял сначала в сторонке, удивленно посматривая на огромную толпу факров. Они тоже смотрели на него настороженно. Как, наверное, везде смотрят на чужаков. Но длилось это не долго. Достаточно было Бару показать факрам его картины, как море настороженности в их глазах сменилось океаном восхищения и целой Вселенной любви к новому другу.

Бар тогда только три картины себе оставил. Так и сказал – по одной для каждого из своих детей. Все другие были розданы соседям и родственникам Бара.

Растроганный таким отношением к себе, Виктор пообещал написать картины для каждой семьи факров и через какое-то время опять принести их сюда. Если его захотят здесь еще раз увидеть, конечно… Ответом на эти слова были благодарные восклицания факров, уверяющих нас в том, что среди людей Земли они теперь имеют двоих настоящих друзей.

Со времени моего первого посещения факров у них прошло пять лет. Они успели обустроиться на новом месте, построив небольшой городок. Но что это были за домики? Обыкновенные шалаши, которые они умудрились смастерить из веток деревьев, мха и листвы.

Солнечных батарей на них, конечно же, не было. Как я уже рассказывал, их цивилизацию только условно можно было назвать технической. Жестокие природные условия старой Факры не дали им возможности развиваться в таком направлении. У них только бытовые приборы были на самом высоком уровне.

На новом месте им надо было все начинать заново: изобретать и строить машины, учиться прокладывать дороги, вырабатывать строительные материалы и строить из них капитальные сооружения. Раньше они умели обрабатывать камни и из них строить свои дома. Но процесс такой обработки был довольно продолжительным. Добротный дом иногда возводило несколько поколений одной семьи. Конечно, иногда они доставляли все необходимое из других миров. Тогда строение возводилось значительно быстрее. Но далеко не все факры имели к тому талант. В основном они занимались доставкой домой продуктов питания.

Сначала я думал помочь им, раздобыв чертежи определенных машин и механизмов, которые, как мне казалось, факры могли бы построить сами. Но потом от этой идеи пришлось отказаться. Ведь мои собственные знания техники и инженерная подготовка были не лучше, чем у них самих. Мне в голову пришла счастливая мысль о том, что необходимые им материалы можно просто доставить с Земли. А уже здесь, на месте, помочь им построить новые дома и научить многим другим полезным вещам.

Мы вынуждены были вернуться на Землю, чтобы через какое-то время опять прибыть сюда. Всего лишь через пять минут…

Это просто счастье, что древние факры когда-то нашли возможность путешествовать по различным рекам Времени, пребывая при этом в тени своего собственного времени! Какие великие дела можно совершить за эти пять минут! За пять минут, в которые иногда может быть спрессована вечность…

Попав домой, я не стал терять времени, и сразу же разместил необходимые заказы на десятке деревообрабатывающих предприятий. На вопросы, зачем мне такие маленькие домики, отвечал просто – для съемок мультфильма. Это объяснение удовлетворяло всех. Потому с выполнением заказов не было никаких проблем.

Точно таким же образом были размещены заказы на изготовление вроде как игрушечных молотков, топоров, пил, кусачек, плоскогубцев, рубанков, долот, лопат, сапок и многих других столярных, слесарных и садово-огородных инструментов. Были заказаны пластиковые трубы для водопровода и канализации со всеми соединительными муфтами и кранами. Были закуплены элементы крыш домов необходимых нам размеров.

Когда есть чем платить, то такие заказы выполняются очень быстро. А денег, благодаря Васькиным стараниям, у мене было немеряно. Потому уже через десять дней все требуемое нам было доставлено. Вместе с цементом, известью, песком и всем другим собралось не менее десяти железнодорожных вагонов грузов.

Я переживал по поводу того, за сколько рейсов мы сумеем все это переправить на Факру. Но Бар оказался выше всяческих похвал. Все то, что мы собирали на протяжение десяти дней, он переправил в нужное место в одно мгновение. Я тогда еще подумал, не его ли предки когда-то египетские пирамиды строили?…

Но еще одна мысль мне не давала покоя. Факры, которые кое в чем обогнали нас на десятки, а то и на сотни лет, в некоторых вопросах были темными, как африканская ночь. И никакого просветления в этом направлении у них не намечалось.

Об этом я говорю в самом прямом смысле этого слова. Дело в том, что они так и не научились пользоваться электроэнергией. Раньше свет в их дома горел только благодаря умелому использованию энергии солнца. Их солнечные батареи живили все бытовые приборы, благодаря чему в каждом доме поддерживался определенный уровень комфорта. А на новой планете солнечные батареи почему-то еще не были задействованы. Хотя, как их можно было пристроить на шалашах? Потому с наступлением вечера жизнь у них полностью замирала. До самого утра они мирно спали в своих жилищах, забыв и о телевизорах, и обо всех других своих домашних помощниках.

О гидро– или пароэнергетике они даже представления не имели. Разве что Бар, который уже имел возможность убедиться в чрезвычайной полезности этих изобретений человечества. Потому мне его долго и уговаривать не пришлось.

Пока Виктор писал свои миниатюры и пока заводы выполняли мои заказы, я встретился с одним моим хорошим коллегой, который все еще продолжал заниматься преподавательством. Только, в отличии от меня, он был энергетиком. То есть именно тем, кто был так нужен факрам.

Без особенных усилий, соблазнив Сергея новым домом и в два раза большей зарплатой, я переманил его на работу в нашу фирму. Так как тогда было лето, то и рассчитали моего друга в течение одного дня. Он сразу же переехал в новое жилище, выгодно продав свою двухкомнатную квартиру. Особенно были рады переезду его жена и дети, которые после тесноты маленькой квартирки попали в настоящие хоромы.

Сергея сразу же пришлось познакомить с Баром. А также рассказать ему о необходимости построить миниэлектростанцию и обеспечить освещение городка факров. Конечно же, Сергей был немало удивлен и самим видом факра, и всем тем, что я рассказал ему об ихней цивилизации. Но сама идея его чрезвычайно вдохновила. Он с головой окунулся в расчеты.

Узнав о ширине горного потока, на котором необходимо соорудить гидроэлектростанцию, и тщательно осмотрев место будущего строительства и произведя необходимые замеры, он тоже заказал все необходимое у лучших производителей.

Наверное, еще нигде и никогда гидроэлектростанцию не строило только трое людей и один факр. А мы ее таки построили! Правда, сама плотина имела только пять метров в ширину и три – в высоту. Так как это сооружение должно было быть особенно крепким, то работу на ней мы не могли доверить факрам. По крайней мере, мы так думали. Но Бар опять сумел убедить нас в своих чрезвычайных способностях. Увидев, как мы лопатами перемешиваем бетон в железном ящике, он попросил нас отойти в сторону и только усилием своей мысли заставил цемент, песок, щебень и воду тщательно перемешаться между собой, а потом одной огромной каплей переместиться на место будущей плотины.

Убедившись в таких огромных возможностях нашего друга, Сергей сразу же предложил немного отодвинуть опалубку и увеличить ширину плотины до семи метров, а высоту до пяти. Чтобы она стала еще крепче. Тогда ей никакая вода не страшна будет. Для этого, правда, пришлось вынуть из основания плотины еще несколько десятков кубометров земли. Но с этим заданием так же легко справился Бар.

– Вы мне только скажите, что надо делать, а обо всем остальном я уж сам позабочусь.

Вода потока нам не мешала, так как свое строительство мы начали немного в стороне от него. Обычно, когда сооружается плотина, реку необходимо загатить и пустить ее в новое русло. Мы же выбрали такое место, где река делала большую петлю. Построив плотину и дав бетону возможность дозреть и приобрести необходимую крепость, мы разбили большую скалу, перед которой речка поворачивала в сторону, и пустили воду к плотине.

А пока бетон в плотине дозревал, под нашим руководством факры построили новый город. Сергей сам к каждому домику подвел электрический кабель и провел освещение. От воздушных линий он отказался сразу, сделав отводы и от плотины, и к каждому домику по спрятанным в земле кабелям.

Через два месяца городок факров был построен. В каждом его домике радостно засияли электрические лампочки. Небольшая котельня подавала в город гарячую воду и пар для его обогрева в холодное время года. Хотя «зима» на новой Факре длилась не более месяца, а температура воздуха обычно не опускалась ниже десяти градусов тепла, но обогревать дома в это время было необходимо. Одновременно были устроены водопровод и канализация.

Радость факров была безграничной. Они многому у нас научились. Ведь, кроме строительных и других материалов, мы привезли им огромную библиотеку, в книгах которой были подробно расписаны технологии производства всего того, что было крайне необходимо для дальнейшего развития их цивилизации. На празднование новоселий их знаменитое вино лилось рекой. Теперь его уже так не экономили, как это было когда-то. Теперь оно вырабатывалось на месте. Каждый мог, сколько хотел, смаковать этим чудесным напитком. Оно веселило, но не пьянило. И это было его самым главным достоинством.

 

Глава 28

Свадьбу Виктора и Аленки справляли в одном из столичных ресторанов. Гостей у студентов было не много. Но все было на удивление красиво, изыскано и волшебно. Там я впервые встретился с Аленкиной мамой. Что-то было в этой женщине такое, что сразу притягивало к себе. И мне это «что-то» нравилось. Ко мне, кажется, она тоже не совсем равнодушной была. Кто знает, может с ее помощью и мне когда-то с моей холостяцкой жизнью расстаться придется? По крайней мере, на Эльвиру она похожей не была.

Пока наши молодые не завершили свое обучение, они решили жить в моем пригородном доме. Туда же переселилась и Аленкина мама. Тоже, между прочим, Елена. Какое красивое имя! Да и сама женщина, как ягодка! И всего на год старше меня. Ну, чем не пара? Если все будет хорошо, конечно.

В этом доме мы и продолжили празднование. В очень ограниченном кругу. Наши молодожены, да мы с Еленой-старшей, Сергей с женой и Бар с женой и детьми. Все наши дамы, хотя и были предупреждены о семействе факров, сначала чувствовали себя будто не в своей тарелке. Но факры так быстро сумели завоевать их доверие, что уже через какой-то час все они сидели вместе с Ланой и делились между собой какими-то своми секретами. Время от времени они все так весело и непринужденно смеялись, будто уже долгие годы были в дружественных отношениях, но только какое-то время не виделись. Потому и темы для интересной беседы им долго искать не приходилось.

Дети-факры сначала тоже чувствовали себя немного скованными. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Они ведь впервые попали в такой большой мир. Большой, потому что все в этом мире им казалось просто огромным: и дома, и деревья, и люди.

Но детям, какими бы они ни были и к какой поросли разумной жизни не принадлежали, свойственно чрезвычайно быстро приспосабливаться к новым условиям существования. Уже через полчаса они весело носились по всем комнатам большого дома. Нежные колокольчики их удивительного смеха слышались, казалось, отовсюду. Как хорошо было бы, если бы все взрослые могли так же непринужденно чувствовать себя в незнакомой для них обстановке! Очень хочется надеяться, что когда-то мы доживем до такого…

В подарок молодым семейство факров принесло десяток бытовых приборов, до изобретения которых земная наука еще не доросла. Не буду вдаваться в подробности, так как описать их все равно не сумею. Скажу только, что наша Аленка очень обрадовалась этим подаркам. Она довольно быстро овладела навыками работы с ними. Жизнь с такими приборами, как она сказала нам позже, будет значительно приятнее и проще.

В тот вечер мы пили замечательное факрское вино и обговаривали планы на будущее. Все они почему-то были связаны с Факрой. Сергей даже признался, что еще нигде и никогда не чувствовал себя таким свободным и раскрепощенным, как на планете факров. Мы даже решили свои дома рядом с ихним городом построить. Вполне возможно, что даже жить туда переберемся. А здесь лишь время от времени появляться будем. На пять минут…

Говорят, что некоторые люди умудряются жить на два дома или, вернее, на две семьи. А мы решили жить на две планеты. Вроде бы и парадокс, как на первый взгляд, но ведь это вполне возможно. Даже заманчиво. Вот только какую из рек Времени можно будет считать своей? Ведь, находясь там, мы будем отсутствовать дома, на Земле, всего каких-то пять минут. А пребывая определенное время на Земле, мы не будем на Факре тоже только пять минут???

Еще несколько лет назад мой разум просто отказался бы воспринимать возможность такого двойственного существования. А теперь – запросто. Вот что значит – уметь своевременно отступить в тень. В тень Времени! В место, где время движется независимо от тебя, но и тебя самого как бы игнорирует.

Да здравствуют факры! Пусть всегда мирно и дружно живут и процветают эти маленькие зеленотелые существа, которые сумели настолько развить и усовершенствовать свой дух, что теперь любое место во Вселенной по праву могут считать своим!

Наши молодожены отправились в свадебное путешествие по Европе. Пусть немного посмотрят на мир людей. До сих пор мы с ними бывали в других странах. Но только в таких местах, где никого не было. Пусть увидят не только красивые деревья и таинственные фиорды, бескрайнюю тундру и выгоревшую под солнцем савану. Пусть посмотрят, как люди в других странах живут, чем интересуются и что считают самым главным на свете. Может и там чему-то доброму научатся?…

А мы с Сергеем тем временем на Факре три домика построим. Почему три? Неужели не ясно? Третий – для нас с Еленой. На всякий случай…

На Факре так красиво! Там нет заводов, которые отравляли бы все живое вокруг себя. Там нет автомобилей, и они не насыщают воздух выхлопными газами. Нет… Впрочем, значительно легче сказать, что там есть. Там чудесная природа, в которой не встретишь враждебных и опасных нам форм жизни. Там чистая, не засоренная сорняками и не уничтоженная ядохимикатами земля. Чистейшая родниковая вода с огромным количеством непуганой рыбы в ней. А воздухом Факры просто нельзя надышаться. Его будто не вдыхаешь, а пьешь. И этот целебный напиток никогда не приедается.

На Землю мы можем наведываться только для того, чтобы детей учить, чтобы самим работать и с другими людьми общаться. А еще – чтобы доставлять на Факру стройматериалы и продукты питания. Чтобы их там не вырабатывать и чудесную землю не поганить.

 

Вместо эпилога

Как я уже отмечал выше, все хорошее в нашей жизни когда-то кончается. Белая полоса нашей судьбы сменяется серой. А иногда и совсем черной. Не было бы так обидно, если бы это зависило исключительно только от нас самих. Сделал в чем-то ошибку, не принял верного решения, вот и отвечай сам за свое неумение или нерешительность. Но значительно чаще случается так, что такие изменения в цвете полос судьбы происходят совершенно независимо от нашей воли или от нашего умения. Иногда такому результату сопутствует чужая зависть или чье-то желание обмануть тебя, обогнать, подтолкнуть и втоптать в грязь, отобрав твое место под солнцем и засунув тебя глубоко в тень, для прозябания.

Уже некоторое время не наведываются ко мне ни Васька, ни Женька. В последний раз, когда Женя приносил мою часть вырученных от продажи самоцветов денег, он мне жаловался, что за ними кто-то следит. То ли кто из покупателей пустил по их следу своих наблюдателей, то ли кто-то из властных структур узнал о подпольной деятельности? Об этом они даже представления не имели.

К сожалению, немало еще у нас и таких оперов и их начальников, которые совсем не против погреть руки на чьих-то находках и достижениях. Да и нуворишей, которые всегда стремятся урвать как можно больше, а уплатить за это поменьше, достаточно. Они хотели бы вообще ни за что не платить. Только бы свое достояние все время преумножать до бесконечности. Потому что остановиться уже не могут…

Как бы там ни было, но друзей своих я таки давненько не видел. Не верится, что они не появляются мне на глаза, не желая отдавать денег. Я, первые двести тысяч от них получив, сам сказал, что денег больше не потребую. Что всеми остальными они могут только между собой делиться. Но они не согласились. Васька тогда так и сказал:

– Я далеко не всегда был порядочным человеком. Но негодяем я был только с теми, кого считал еще более бесчестными, чем я сам. А со своими хлопцами я всегда поступал честно. Вот, Женька соврать не даст. Так что данного тебе обещания я никогда не нарушу. Все, что от покупателей получу, честно на три части поделю. Таблицу деления я хорошо знаю, а основное ее правило всегда помню.

– Что же это за правило? – не сдержав улыбку, спросил я.

– Хочешь жить сам, дай жить другим.

Не скажешь, что плохое правило. Вот только всегда соблюдать его вряд ли всем нравится. У нас почему-то теперь больше живущих по принципу дракончика из детского мультика: мне, мне, и опять мне… А на всех других им наплевать. Это я не о Ваське с Женькой. Я о других, которых в последнее время слишком уж много развелось…

Трудно будет жить на белом свете, пока такие люди не переведутся.

Ваське и Женьке я тогда каждому по пульту оставил. Чтобы при необходимости они сами могли в Золотой долине схорониться. Еще и посоветовал им подруг надежных подыскать. Чтобы не так скучно было робинзонить, если придется. Не знаю, послушались ли они моего совета? Надо будет при случае наведаться туда, и убедиться, что они, все-таки, там, а не в местах похуже.

Хочется верить, что они действительно там. А вот в том, что меня не выдали, в том я уверен. По крайней мере, за мной до сих пор никто не приходил. Никто, вроде бы, моей личной жизнью особо не интересовался. Хотя такое впечатление может быть и обманчивым.

А вот в том, что серая полоса в моей жизни наступает, моя интуиция мне все время подсказывает. Потому и завершаю свой рассказ. Чтобы недобрые люди меня за этой писаниной не застали и ничего не узнали о том, что я вам рассказал.

Если эти мои записи попадут в руки людей с нечистой совестью, прошу не разжигать в себе всепоглощающий огонь желаний. Все имена в моем рассказе изменены. Род занятий тоже. Вычислить меня или кого-то из моих друзей среди нескольких десятков миллионов наших соотечественников вряд ли кому удастся. Для всех своих возможных недругов сообщаю, я – на Факре. Или где-то в других мирах… Все равно не найдете.

Возможно когда-то, когда все вокруг нас успокоится, и ничто не будет угрожать нашей личной безопасности, я снова смогу рассказать вам о своих путешествиях за пределы нашего Времени. Думаю, что они еще будут и что я еще научусь делать такие мероприятия и приятными, и безопасными…

А порядочным людям на прощание скажу только одно. Не упустите свой шанс, как только он у вас появится. Сумейте рассмотреть его в рутине наших будней. Воспользуйтесь им! Чтобы хотя бы на некоторое время почувствовать себя Человеком!

А почувствовав себя таковым, оставайтесь Человеком навсегда!