Процесс феодализации в западноевропейских странах происходит в основном на протяжении V–IX веков. Предпосылкой для него явился тяжелый социально-экономический кризис Римской империи в III–V веках. Старая форма эксплуатации рабов, ведение крупных латифундий становятся невыгодными. Ф. Энгельс указывает, что рабство перестает окупать себя и поэтому отмирает. Начинается переход от крупного хозяйства к мелкому, усиливается количество вольноотпущенников, переход большинства крестьян на аренду, ослабляется экономическая связь между отдельными частями империи, расстраиваются финансы, происходит упадок торговли и городов.
Раздираемая противоречиями огромная Римская империя начинает завоевываться германскими племенами, «варварами», в течение V и VI столетий.
Это завоевание ликвидировало рабовладельческую форму эксплуатации и сыграло важную роль в формировании новых общественных отношений. Процесс перехода от рабовладельческого строя к феодализму сопровождался частичным разрушением производительных сил, ремесленного производства и торговли, переходом центра тяжести экономической жизни в деревенское поместье, а также упадком античной цивилизации, падением и разрушением городов.
Естественные науки в эпоху средневековья на протяжении огромного промежутка времени делают весьма незначительные успехи. Это было обусловлено, главным образом, двумя обстоятельствами: особенностями феодального способа производства, экономическим центром которого была деревня с ее натуральным хозяйством, и мертвящим влиянием церковной религиозной идеологии. Церковь при феодализме имела огромную политическую и экономическую мощь, так как сама она была крупнейшим феодалом. Все науки и философия, как отмечает Ф. Энгельс, были приведены в соответствие с учением церкви.
К. Маркс также отмечал, что наука в эпоху феодализма превратилась в служанку богословия.
В эпоху средневековья все науки находились под тяжелой опекой церкви. Религия проповедовала идею о сотворении всего мира богом из ничего и внушала отвращение к науке. Апостол Павел учил: «Мудрость мира сего есть безумие перед богом» (1-е посл. коринфянам, гл. 3, ст. 19). Учение древнегреческих философов-материалистов было предано забвению. И наоборот, все идеалистическое и телеологическое из учения философов Платона и Аристотеля церковь взяла себе на вооружение.
Многие первоучители церкви, прошедшие античную школу, категорически отрицали науку, объявляли занятия ею тяжким грехом.
Очень колоритной фигурой эпохи средневековья был Василий Великий, живший в IV веке нашей эры (329–379 гг.). Этот христианин-монах получил античное образование. В нем непримиримо боролись два мировоззрения — материалистическое и религиозное, насыщенное мистицизмом, отвергавшее радости земного бытия. Он боролся не только сам с собой, но и с настоятелями монастыря, который Василий Великий должен был покинуть, поселившись одиноко в глуши, среди скал. В творческом наследии Василия Великого особенно характерна проповедь «Шестоднев» — о шести днях творения. Она составлена из наблюдений над природой и рассуждений о необходимости верить в букву священного писания. Здесь можно ознакомиться с его суждениями о развитии растения с момента образования зародыша вплоть до созревания плодов, и тут же находим резкий выпад автора против ученых, утверждавших, что производительницей растительного мира является солнечная теплота. Не может этого быть, говорит Василий, ведь в «Книге бытия» написано, что растения были созданы за день до того, как бог сотворил Солнце (см. гл. I, ст. 11–19).
Двойственность мировоззрения Василия Великого отчетливо проявляется и в других его проповедях. Например, говоря о размножении растений, он снова обращается к «Книге бытия», где сказано, что все растения обязательно должны иметь семена (см. гл. I, ст. 11–12). Но теперь почему-то Василий Великий игнорирует библейское утверждение, доказывая вполне основательно, что растения могут размножаться и иными способами — «каждое по-своему». «Шестоднев» Василия Великого сыграл определенную роль в культурной жизни Руси XI–XII веков. Он был пересказан Иоанном Экзархом болгарским с добавлением некоторых сведений и из других «Шестодневов», а также из отрывочных и весьма искаженных представлений Аристотеля. Компилятивный «Шестоднев» Иоанна получил распространение на Руси в XI веке. Следует отметить еще одну очень важную особенность в проповедях Василия Великого. Согласно религиозному учению центром мироздания является человек, для потребностей и утех которого якобы создана вся природа. Василий Великий решительно протестует против антропоцентризма. Он говорит, что вредное для человека может служить какой-либо другой цели и быть полезным для иных тварей земли.
Вся проповедь «Шестоднева» посвящена защите идеи сотворения, защите при помощи фактов, почерпнутых из науки древних. Поэтому автор этой проповеди спорит сам с собой, он пытается примирить непримиримые вещи — науку с религией — и в результате усугубляет противоречия между ними.
«„Корни“ античной науки не умирали не только в душе Василия Великого, но и на протяжении всех средних веков, то пребывая в состоянии анабиоза (в очень подавленном состоянии. — В. Ф.), то выгоняя чахлые искривленные отпрыски, то распускаясь неожиданно ярким, но недолгим цветом в эпохи солнечных дней, вдруг прорывавшихся сквозь серенькое небо средневековья».
Влияние античной науки сказалось и на другой весьма колоритной личности этого периода — Блаженном Августине (354–430 гг.). Он был самым характерным представителем интересов и идеологии церкви, ее душой, за что и был назван «отцом церкви».
Блаженный Августин родился в Африке в семье крестьянина-язычника. Он является воплощением света и теней христианской религии первых веков. Этот очень образованный и умный человек сначала был большим поклонником античной мудрости, но затем стал страстным проповедником церковных догм. Однако противоречия между наукой и религией обуревали его. Он стремился найти ответ на волновавшие его чувства и думы и был уверен, что нашел его в непреклонной вере во «всемогущего и всеблагого» христианского бога. Но, как видно, ему так и не удалось достичь умиротворения. Об этом говорят его «Исповеди», полные драматизма: «Я говорю о том состоянии духа, когда любовь к благам вечным возвышает нас к небу, а удовольствия благ временных привязывают нас к земле; тут одна и та же душа наша в желаниях своих как бы разделилась надвое, ни того, ни другого вполне не желает всей волей своей и от того-то так тяжко мучается и не находит себе покоя… пока не придет выбор, на котором воля, доселе разделявшаяся, вся не сосредоточится». Августин сам не сумел сделать выбора. Он высказывает диаметрально противоположные взгляды на мирскую мудрость. «Не нравится мне, — говорит он, — что я придавал слишком много значения занятиям науками, которые многим святым людям мало известны». И в той же «Исповеди» говорит противоположное: «Если бы я стал давать советы тем, кого люблю, то стал бы их уговаривать не пренебрегать ни одним из человеческих знаний».
Мечтая о хорошей жизни для всех людей, он договаривается до антигосударственных взглядов. Августин спрашивает: «Что такое государство, если в нем уничтожена справедливость, как не огромный разбойничий стан?» И чтобы обосновать свой взгляд на «земные царства», вспоминает следующий легендарный диалог Александра Македонского с захваченным им в плен пиратом: «Что это тебе вздумалось нарушать мир на море? — А ты зачем нарушаешь его на всем земном шаре? Я это делаю на маленьком судне и потому меня зовут разбойником; ты же — с большим флотом, и потому тебя величают царем». Но на деле Августин защищал царей и царства («отдай кесарево кесарю»), так как они не нарушали прав церкви и содействовали укреплению христианства.
Его противоречивость проявляется и по отношению к другим религиям. Он высказывался за веротерпимость и, говоря, например, о язычниках, заявлял: «Наша главная забота — разбивать идолов в их сердцах». На самом же деле в результате его попустительства, отчасти и благословения фанатически настроенные толпы христиан под руководством епископов грабили и уничтожали храмы инаковерующих, всячески издевались над язычниками. Двуличным он оказывается и по отношению к вероотступникам (еретикам). Вначале он писал, что «гонения за веру исходят от людей слабых в вере». Но, истощив все аргументы против еретиков, разуверившись в возможности переубедить их словом, он начинает проповедовать: «Неужели из опасения кратковременного пламени, в котором погибают немногие, предоставить всех вечному огню геенны?» Он, таким образом, явился основателем «святейшей инквизиции», возглавляемой Ватиканом. По решениям инквизиционных судилищ сотни тысяч людей, обвиненных в «ереси», были сожжены на кострах, брошены в темницы и тюрьмы, замучены и покалечены.
Интересовала Августина и такая важнейшая научно-философская проблема, как происхождение материи: сотворена ли она или существовала вечно и если сотворена, то из чего? Прежде чем ответить на этот весьма щепетильный вопрос, Августин вынужден был взвесить все, чтобы не унизить и не обидеть бога. Он рассуждал примерно так: если материя существует вечно, а движение — ее свойство, то в боге нет надобности; если же бог — первооснова и перводвигатель мира, то значит материя создана богом. Но из чего? Считать материю частью самого бога — унизительно для всевышнего. Допустить, что она создана из чего-то другого, значит признать существование этого «другого» одновременно с богом или до него. И Августин нашел «выход» из затруднительного положения, заявив, что материя сотворена из ничего.
В целом Блаженный Августин, предостерегая паству от увлечений «суетной, мирской мудростью», в определенной мере затормозил развитие природоведения и других наук.
Итак, в рассматриваемый период наука, как уже говорилось выше, была всего лишь рабой, служанкой богословия.
Школы в этот период существовали под руководством священников. В них обучались дети христиан и иноверцев. И учебные пособия для них составлялись из жалких обрывков античной науки, дополненные измышлениями «святых отцов» и церковными догмами.
Природой позволено было интересоваться лишь в меру полезности ее объектов для человека. Растения и животных изучали только с узкопрактическими целями. Классификацию и описание живых объектов производили в духе шести дней творения мира.
В период правления императора Карла Великого была создана при дворе Высшая школа для детей знати. Занятия в ней велись в форме вопросов учителя и заранее заученных ответов ученика.
Вот отрывок из пособия, позволяющий видеть, как это обучение выглядело:
«Учитель. — Что такое небо?
Ученик. — Вращающаяся сфера, неизмеримый свод.
— Что такое солнце?
— Блеск вселенной, краса небес, прелесть природы, распределитель часов.
— Что такое Земля?
— Мать растущего, кормилица живущего, хранительница жизни, пожирательница всего.
— Что такое море?
— Путь отважных, граница земли, гостиница рек, источник дождей.
— Что такое жизнь?
— Радость для счастливых, печаль для несчастных, ожидание смерти.
— Что такое человек?
— Раб смерти, мимолетный путник, гость в своем доме.
— Что такое тело?
— Жилище души».
Разумеется, такое, с позволения сказать, обучение не могло дать истинных знаний, но, предлагая отвечать на важные вопросы, вопреки собственным целям оно отрывало учащихся от религиозных догм и заставляло глубже вдумываться в сущность тех или иных явлений.
Было бы неправильно считать, что в эпоху средневековья отсутствовала всякая наука. Уже сам факт смены рабовладельческого строя феодальным был исторически прогрессивным явлением. Ф. Энгельс писал, что средневековье не было перерывом в историческом развитии, что в этот период возникали силы, которые становились источником возрождения науки и культуры.