Вячеслав Михайлович Фуртатов

Огненные десанты

 

Особая группа

Шёл третий месяц Великой Отечественной войны. Советские войска, проявляя беспримерное мужество, невиданную стойкость и массовый героизм, оказывали врагу упорное сопротивление, дрались за каждую пядь родной земли. Гремело Смоленское сражение, кровопролитные бои шли на киевском направлении и в Молдавии. В условиях блокады армия, флот и трудящиеся города защищали Ленинград. Но враг был силен. Не считаясь с огромными потерями, немецко-фашистское командование приняло решение нанести новые удары на всех стратегических направлениях. Гитлеровцы рвались к Москве, планировали принудить защитников города Ленина к капитуляции, овладеть Донбассом, Крымом, Ростовом и пробиться на Кавказ.

В начале сентября против одной кавалерийской и трех стрелковых дивизий Одесского оборонительного района гитлеровцы бросили одиннадцать пехотных дивизий и три кавалерийские бригады, поддерживаемые сотнями артиллерийских орудий и минометов, танками и авиацией. Вражеские войска днем и ночью вели активные наступательные действия. Располагая большими резервами, противник усиливал натиск то в одном, то в другом секторе обороны Одессы. Город подвергался артиллерийскому обстрелу, не прекращались налеты вражеской авиации на порт, через который поступало подкрепление, а также шла эвакуация раненых, местного населения, оборудования фабрик и заводов.

На всех участках фронта под Одессой продолжались тяжелые бои. Фашистское командование шесть раз назначало сроки взятия города, во все они срывались. Враг предпринимал психические атаки. Горы трупов лежала на подступах к позициям советских войск. Противник не успевал убирать убитых и раненых. Во всех частях и подразделениях, оборонявших город, впереди шли коммунисты. Показывая образцы личной доблести и стойкости, они были цементирующим ядром воинских коллективов.

11 сентября  в газете «Правда»   была опубликована передовая статья   «Защитники родных городов,  родной земли», в которой говорилось о всенародном восхищении мужеством и стойкостью воинов. «Среди бесчисленных подвигов, — писала «Правда»,— совершаемых советскими патриотами в Отечественной войне  против фашистских полчищ, героическая оборона Ленинграда, Киева, Одессы выделяется как волнующий пример беззаветной любви к Родине и к родному городу, как изумительное по силе проявление массового героизма. Защитники родных городов — ленинградцы, киевляне, одесситы — своей отвагой дали всему советскому народу почувствовать с удесятеренной силой, как близки и дороги нам наши города и села, как прекрасна наша Родина, вырастившая и воспитавшая таких людей. Безмерна жгучая ненависть к фашистским извергам, посягнувшим на нашу землю, на нашу Родину. Миллионы людей ежедневно просыпаются с мыслью о Ленинграде, Киеве и Одессе. О них  наши заботы, мы живем с ними, их чувствами, их мыслями и упорной уверенностью в победе. Они знают, что за ними вся страна. Они сильны всенародной поддержкой».

Ожесточенные бои продолжались. Вводя в бой значительные резервы, противник усиливал давление на всей линии обороны. Город подвергался методическому обстрелу артиллерией. Фашистские самолеты ежедневно сбрасывали сотни фугасных бомб. Ценой больших потерь противнику удавалось в отдельных местах потеснить советские части. И хотя утраченные позиции удавалось восстановить, положение под Одессой с каждым днем становилось все более напряженным. В отдельных батальонах стрелковых полков оставалось в строю по 50-60 человек. Местные людские ресурсы были исчерпаны, а получаемые маршевые батальоны после разгрузки сразу же направлялись на передовую. Порою казалось, что еще небольшой нажим со стороны врага — и позиции защитников города будут прорваны. Но части Одесского оборонительного района продолжали сражаться, сковывали до двенадцати дивизий противника, нанося ему значительные потери в живой силе и технике.

Несмотря  на  тяжелое положение на всем советско-германском фронте, Ставка приняла решение о переброске под Одессу полнокровной дивизии для усиления обороняющихся войск и приказала Военному совету Черноморского флота произвести высадку морского десанта в районе Григорьевки. Полк морской пехоты, составлявший тактический десант, получил задачу обеспечить наступление частей Одесского оборонительного района на участке между Аджалыкским и Куяльницким лиманами. Разгром врага в этом районе имел целью отнять у него возможность вести с этого направления артиллерийский обстрел города и порта.

При подготовке десантной операции предстояло выбросить в тыл противника группу парашютистов. Совершая диверсии, уничтожая мелкие подразделения и командно-наблюдательные пункты, нарушая связь и боевое управление, парашютисты должны были создавать панику в рядах противника, лишить его возможности активно противодействовать высадке морского десанта.

Перед начальником парашютно-десантной службы ВВС флота майором Н. В. Шориным была поставлена задача в кратчайший срок создать особую группу для выполнения этого специального задания.

— Есть интересная боевая работа, — обратился майор Шорин к прибывшему по его вызову начальнику парашютно-десантной службы авиационного полка капитану М. А. Орлову. — Решено создать группу воздушных десантников. В нее должны войти только добровольцы, ранее совершавшие прыжки с парашютом. Мне в этом дело нужен помощник.

— Если доверите, буду рад.

— Вот и хорошо. Доложите командованию полка о полученном задании и приступайте к работе.

Формированием группы вместе с Шориным занимался капитан Орлов. К нему прибывали шоферы, мотористы, оружейники и другие специалисты. Желающих было много. Но отбирали только тех, кто имел парашютные прыжки, прослужил не менее двух лет на флоте и в совершенстве знал стрелковое оружие. В числе первых прибыл шофер 45-й авиабазы старший краснофлотец Александр Леонтьев. Высокий, широкоплечий, он молодцевато представился, потом доложил:

— Совершил   при  Воронежском   аэроклубе   четыре прыжка.

Получив «добро», Леонтьев побежал в свое подразделение, чтобы взять обмундирование и снаряжение. Там его уже ждали краснофлотцы Петр Королев и Михаил Негреба. Узнав, что для подтверждения прыжков с парашютом документов не спрашивают, они заспешили к капитану Орлову.

— Парашютные   прыжки  имеем, — робко  произнес Королев.

— По семь прыжков, — бодро подтвердил Негреба.

Их тоже зачислили в группу. Но эти два неразлучных друга никогда с парашютом не прыгали. Стремление попасть в группу было так велико, что они просто схитрили.

Началась подготовка. Воины, зачисленные в особую группу, учились действовать в воздухе и при приземлении, осваивали приемы рукопашного боя и метания гранат, изучали автоматическое оружие, добивались меткой стрельбы по различным целям. Прыжков с парашютом не совершали. Считалось, что каждый имеет в этом определенный опыт, да и времени на подготовку отводилось мало. Куда будут выбрасывать десантную группу, парашютисты не знали. Перед самым вылетом на аэродром прибыли заместитель командующего ВВС Черноморского флота генерал-майор авиации В. В. Ермаченков и военком ВВС флота бригадный комиссар М. Г. Степаненко.

— Вам оказана честь, сражаясь в тылу врага, отвлечь на себя его внимание и тем самым обеспечить успех морских пехотинцев, — сказал Ермаченков. — Будьте достойны этого высокого доверия!

Парашютисты-черноморцы горели желанием вступить в бой. Эту решимость высказал старшина Анатолий Кузнецов:

— Фашистам не будет места на нашей земле!

С добродушной улыбкой к морякам-парашютистам подошел любимец авиаторов военком Степаненко:

— Перед вылетом на задание многие из вас подали заявления о приеме в партию и комсомол. Считайте себя коммунистами и комсомольцами. Парторгом на период выполнения задания назначен краснофлотец Литовченко.

— Доверие оправдаю, — произнес на одном дыхании Павел Литовченко.

Перед посадкой в самолет сопровождавший группу старший лейтенант М. И. Захожий проверил подгонку подвесной системы парашютов, крепление оружия и снаряжения  напомнил сигналы и  уточнил порядок действий после приземления:

— Ориентироваться по компасу. Главное направление держать на юго-восток, в сторону Григорьевки.

22 сентября 1941 года ночью воздушный десант в составе 23 парашютистов во главе с Анатолием Кузнецовым вылетел из Евпатории. Самолет ТБ-3 вел старший лейтенант С. П. Гаврилов.

Для высадки морского десанта был сформировал отряд кораблей в составе крейсеров «Красный Кавказ» и «Красный Крым», эсминцев «Бойкий», «Безупречный» и «Фрунзе». Боевые корабли не могли подойти близко к месту высадки, поэтому создавался отряд высадочных средств, который состоял из канонерской лодки «Красная Грузия», буксира «Алупка», 22 катеров и 10 баркасов. Эти плавсредства находились в Одессе и в ночь на 22 сентября должны были выйти для встречи с десантным отрядом. Высадку планировалось начать в три часа ночи. Но в хорошо составленные планы война нередко вносит свои коррективы...

Командующий  десантной  операцией  контр-адмирал Л. А. Владимирский утром 21 сентября вышел из Севастополя в Одессу на эсминце «Фрунзе» для согласования деталей операции с командованием Одесского оборонительного района. Вместе с ним возвращался в Одессу участвовавший в разработке штабом флота плана десантной операций капитан 1 ранга С. И. Иванов, который вез всю необходимую для высадки отряда документацию. В районе Тендры эсминец «Фрунзе» и канонерская лодка «Красная Армения» были атакованы большой группой вражеских пикирующих бомбардировщиков и затонули. Владимирский получил легкое ранение и через несколько часов на торпедном катере был доставлен в Одессу. Иванов был убит, а документы потеряны.

Тем временем десантные корабли в Казачьей бухте приняли на борт более 1600 морских пехотинцев и под руководством контр-адмирала С. Г. Горшкова пошли к Одессе. Получив сообщение о гибели эсминца «Фрунзе» и не имея сведений о судьбе контр-адмирала Л. А. Владимирского, Военный совет Черноморского флота возложил функции командира высадки на С. Г. Горшкова.

А самолеты с воздушным десантом уже подходили к поселку Шицли, захваченному противником. Наступили волнующие минуты. Где-то вдали море освещалось сполохами артиллерийских залпов. Их отблески отражались на сосредоточенных лицах парашютистов. Правая рука каждого лежала на вытяжном кольце главного парашюта, а взор был обращен в открытые люки, откуда обдавало свежим потоком воздуха сентябрьской ночи.

Ровно в 1 час 30 минут по сигналу штурмана самолета старший лейтенант Захожий властно произнес:

— Пошел!

За пять минут до этого корабли открыли мощный артиллерийский огонь по целям в Билярах, Визирке, Григорьевке, Старой и Новой Дофиновке, Чебанке и Шицли. А еще десять минут спустя началась посадка десанта на корабельные баркасы. Всем десантникам предписывалось иметь трехдневный запас продовольствия и определенное количество патронов. Однако многие краснофлотцы, оставив на кораблях паек, брали двойную норму боеприпасов.

Это были первые воздушный и морской десанты на Черном море в ходе Великой Отечественной войны. К рассвету высадка морского десанта была в основном завершена. Тем временем в тылу врага решительно действовали парашютисты. Посвежевший ветер во время выброски несколько разбросал их по площадке приземления, поэтому десантники приступили к выполнению боевой  задачи поодиночке, а потом объединились в небольшие группы.

В числе первых навстречу неизвестности совершил прыжок краснофлотец Федор Воронов. Приземлившись, он освободился от парашюта, огляделся и подал сигнал. Никто не ответил. Выйдя на дорогу, Федор заметил тянущуюся на шестах проводную связь, вытащил кусачки и стал рвать провода, скручивая и отбрасывая их в сторону. В это время его внимание привлекло тарахтенье колес. Он сошел с дороги и залег, взяв наизготовку автомат. Повозка приближалась. Несколько вражеских солдат, ехавших на ней, беспечно переговаривались. Размахнувшись, Воронов бросил в повозку две гранаты. Раздались крики, началась стрельба. Под этот шум Федор стал короткими перебежками преодолевать кукурузное поле.

— Стой! Бросай оружие! — раздался из лесополосы знакомый голос. Воронов узнал краснофлотца Кунина. В лесопосадке находились еще несколько товарищей. Теперь можно было действовать смелее.

Двигаясь в заданном направлении, парашютисты внезапно наткнулись на группу солдат противника, устроившихся на отдых у поворота дороги. Во врага полетели гранаты. Потом все смешалось — фланелевки и полосатые тельняшки матросов, маскировочные халаты и серые мундиры. Орудуя десантными ножами и прикладами автоматов, парашютисты шаг за шагом продвигались вперед. В ходe боя они уничтожили несколько вражеских солдат, офицера и три повозки с боеприпасами. Но победа досталась тяжелой ценой. Краснофлотец Кунин получил тяжелое ранение, а Иван Коровников, Петр Гончаров, Василий Розанов и Владимир Костенко были убиты.

В одиночку начал действовать и краснофлотец Григорий Елисеев. Он приземлился на кукурузном поле, у дороги набрел на телефонные провода, перерезал их, затем увидел две одноконные брички, метнул в них гранаты, дал несколько очередей по убегающим солдатам и скрылся в кукурузном поле. На рассвете Елисеев приблизился к селению. Пробираясь задворками, у одного дома он увидел легковую машину, подождал, когда в нее сели два офицера, метнул гранату прямо в раскрытую дверцу и успел укрыться в кукурузе.

Смело и дерзко действовал помощник командира взвода сержант Мстислав Богданов. Он приземлился у лесопосадки и, освободившись от парашюта, укрылся в ней. Сориентировавшись по минометной стрельбе в обстановке, он устремился туда, где шел бой. Наткнувшись на полевой телефонный кабель, Богданов перерезал его. Стрельба будто по команде прекратилась. Мстислав понял, что прервал связь командного пункта с огневой позицией, взял конец провода в руку и по нему вышел к небольшому оврагу, на дне которого у миномета возились  вражеские солдаты. Метким броском двух гранат Богданов уничтожил минометный расчет.

Впереди все чаще слышались разрывы гранат, автоматные очереди и одиночные винтовочные выстрелы. Сержант Богданов спешил на помощь товарищам, когда из-за поворота дороги выскочила группа кавалеристов, а за ними показались артиллерийские орудия на конной тяге. Бросив в кавалеристов гранату, сержант дал две длинные очереди из автомата и, воспользовавшись замешательством врага, скрылся.

Храбрость и мужество проявил краснофлотец Петр Королев, который впервые прыгал с парашютом. Для надежности перед посадкой в самолет его лучший друг Негреба привязал ранцевой резиной кисть правой руки Петра к вытяжному кольцу главного парашюта.

— Вот так и держи, а то в воздухе потеряешь, — сказал он.

На тренировках все казалось простым: бросайся в бомболюк, раскрывай парашют, и он доставит тебя на землю. Но когда Королев занял место в самолете, он понял, что покинуть его будет трудно. Только большая сила воли и великое чувство долга перед Родиной помогли ему шагнуть вперед. Три секунды свободного падения показались Королеву вечностью. Но динамический удар при раскрытии парашюта вернул его к действительности. На море были видны вспышки корабельных выстрелов. Вдалеке рвались снаряды. Петр попытался сориентироваться по сносу, но не успел. Раздался удар о землю, он упал, но тут же снова вскочил, с непривычки долго расстегивал карабины подвесной системы парашюта. Вокруг было тихо. Подготовив оружие и боеприпасы, Королев пошел в нужном направлении.

Вдруг впереди раздалось несколько взрывов гранат, послышались автоматные очереди. «Кто-то из парашютистов уже встретился с врагом. Значит, направление взял правильное», — подумал Королев и ускорил шаг. Вскоре он встретился с морскими пехотинцами и продолжал вести бой до полного выполнения поставленной задачи.

Старшина Анатолий Кузнецов первым был зачислен в группу парашютистов-десантников. Незадолго до войны он окончил авиационно-техническое училище в Перми, служил в 32-м истребительном авиационном полку Черноморского флота. Как одному из самых опытных парашютистов, ему было поручено возглавить десантную группу. Еще на аэродроме он встал в середину строя группы, чтобы в тылу противника легче было собрать парашютистов при любом направлении выброски десанта и организованно приступить к выполнению боевой задачи. Приземлившись, Кузнецов решил двигаться в направлении Григорьевки, где действовал морской десант, вскоре услышал негромкий разговор и прибавил шагу, рассчитывая встретиться со своими краснофлотцами. Однако говорили на чужом языке. «Значит, это враг, а врага надо уничтожать», — твердо решил Кузнецов и по-пластунски пополз на сближение. Когда до цели осталось несколько метров, он на звук метнул одну за другой две гранаты. Раздались взрывы, истошные крики раненых   и все стихло. Старшина осторожно спустился вниз. На дне глубокой воронки, образовавшейся от взрыва авиабомбы и приспособленной для огневой точки, валялись трупы противника и два разбитых пулемета. «Для начала неплохо», — подумал командир группы и пошел дальше. Не прошло и пяти минут, как темную сентябрьскую ночь в разных местах всколыхнули взрывы гранат и короткие автоматные очереди. Поняв, что это действуют десантники, старшина поспешил на соединение с ними.

Младшие сержанты Василий Чумичев и Михаил Баклан отделились от самолета почти одновременно, поэтому приземлились они вблизи друг от друга. Это радовало. Чумичев взял инициативу на себя, вдвоем они вышли на полевую дорогу, где вскоре столкнулись с вражескими кавалеристами.

— Стой! — властно подал команду Чумичев. Солдаты противника от неожиданности растерялись. Захрипели, пятясь, лошади.

— Взвод, гранатами, огонь! — крикнул Чумичев и бросил две гранаты, две гранаты метнул и Михаил Баклан. А затем десантники дали несколько автоматных очередей, довершив разгром вражеской колонны, убив более десяти всадников.

Соединившись с морским десантом, парашютисты вместе с моряками атаковали усиленную роту противника, уничтожая гитлеровцев метким огнем из винтовок и автоматов. А когда у смельчаков не осталось патронов, они забросали фашистов гранатами и пошли в рукопашную схватку. Рота противника была почти полностью уничтожена. В этом бою Василий Чумичев и Михаил Баклан лично уничтожили двух вражеских офицеров и несколько солдат.

Кандидат в члены партии краснофлотец Павел Литовченко приземлился у берега лимана. Шел долго. Рассвет застал его у лесополосы. Обходя огневую точку противника, он встретился  с Алексеем Котиковым. На загорелом лице Павла Литовченко появилась улыбка, и он крепко обнял  товарища.

— Если есть парторг, значит, скоро соберется вся наша партийно-комсомольская группа, — радостно произнес Котиков. — Умрем, но Одессу не сдадим!

— Подожди умирать, Алексей. Прежде надо отправить на тот свет по десятку врагов.

— Свой  счет с оккупантами я уже начал, — с гордостью сказал Котиков.

Вскоре Павел Литовченко и Алексей Котиков встретили парашютистов Перепелицу, Леонтьева, Лукьяненко, Резникова и Хруленко. Теперь можно было действовать смелее.

— Самозванцев нам не надо, но командиром буду я, — слегка заикаясь от волнения, объявил Алексей Котиков и принял строевую стойку, вытянувшись во весь почти двухметровый рост.

Посмотрев на его статную фигуру, парашютисты рассмеялись, но тут же притихли, услышав негромкий голос Алексея:

— Мы собрались еще не все, но нам пора начинать боевые действия. Вместе с морским десантом будем громить гитлеровцев.

Горстка десантников-парашютистов во главе с краснофлотцем Алексеем Котиковым укрылась в кустарнике, чтобы уточнить обстановку, выработать замысел дальнейших действий и определить направление своего движения. Спустя некоторое время они увидели вражеских солдат и с короткой дистанции открыли огонь. Котиков крикнул:

— За Родину! Вперед!

Вслед за ним поднялся в атаку краснофлотец Роман Перепелица, дружно вскочили остальные парашютисты. В короткой схватке десантники уничтожили несколько вражеских солдат, но и сами понесли потери. Были убиты Лукьяненко, Резников и Хруленко. Получил два легких ранения Павел Литовченко, Александр Леонтьев был ранен в ногу и в руку. В  строю остались трое. Едва успели перевязать Леонтьева, послышалась стрельба.

— Забирайте Леонтьева и начинайте отход! Я прикрою! — приказал Алексей Котиков.

Но выручил товарищей, как потом выяснилось, Михаил Негреба. Он открыл огонь по группе вражеских солдат и отвлек их внимание на себя. После этой схватки он подошел к своим парашютистам и сразу же бросился к Леонтьеву. Нагнулся, взглянул в его бледное лицо. Тот открыл глаза и негромко сказал:

— Миша... пристрели... Мне отсюда не выбраться...

— Это, браток, глупость. Будем пробиваться вместе.

Котиков и Перепелица понесли раненого Леонтьева, Литовченко пошел впереди, а Негреба, стал прикрывать отход, товарищей. Решено было добраться до оврага и там занять более выгодную позицию для  обороны. Леонтьеву каждый толчок отдавался острой болью, он изредка стонал, а затем притих, потеряв сознание. Негреба осмотрел его повязки, которые пропитались кровью, снял с себя форменку, разорвал ее и сделал новую повязку. Из протянутой Литовченко фляги он осторожно взял в рот Леонтьеву воды. Тот сделал несколько глотков и приоткрыл глаза.

— Держись, морячок, — твердо сказал Негреба. — Теперь фашисты нас не возьмут. Слышишь? Наши близко.

Впереди шел бой. Очевидно, морской десант начал атаку на передовые позиции врага. Слышна была стрельба из всех видов стрелкового оружия, глухо ухали корабельные пушки. Чувствовалось, что скоро противник, выбитый из окопов, хлынет назад. Надо было приготовиться к встрече. Подсчитали гранаты. Распределили, патроны. Решили экономить боеприпасы.

— Гранаты у тебя есть? — обратился Негреба к Леонтьеву, когда тот, лежа на боку, стал развязывать свой вещевой мешок.

— Есть. Три штуки. А диск не тронь. Сам стрелять буду. — Александр Леонтьев поднял автомат и провел им  перед собой.

Долго ждать не пришлось. Вскоре из ложбинки появилась первая толпа отступающих. Они направлялись в сторону  оврага.

— Вот и непрошеные гости, — спокойно произнес Павел Литовченко. Он лежал, по-хозяйски обложившись гранатами, выставив из травы черное дуло автомата.

Солдаты противника бежали плотной цепью. Неуправляемые, испуганные, некоторые без оружия и даже босиком. Когда до оврага оставалось несколько десятков шагов, на их пути встал советский моряк-парашютист Михаил Негреба.

— Получайте, гады, матросский подарок! — крикнул он и метнул гранату. Фашисты бросились в стороны, но вслед им полетели гранаты, прозвучала длинная автоматная очередь. Это, собрав последние силы, резанул из своего автомата Александр Леонтьев.

Воспользовавшись замешательством противника, десантники подхватили раненого товарища и укрылись в лесопосадке. К этому времени уже полностью рассвело, впереди в утренней мгле просматривалась какая-то деревня. Моряки устроили Леонтьева в окопе, положили возле него автомат и две гранаты.

—Полежи тут, — тихо произнес Негреба.— Идем своих искать.

Их оставалось четверо: Алексей Котиков, Павел Литовченко, Михаил Негреба, Роман Перепелица.

— Один моряк — моряк, два моряка — взвод, три моряка — рота. Сколько нас? Четверо? Батальон, слушай мою команду! — сказал Перепелица.

 Им надо было уточнить, в чьих руках находится деревня, разыскать своих и   оказать медицинскую помощь истекающему кровью Леонтьеву. Они шли по кукурузному полю, и Михаил Негреба полушепотом рассказывал:

— Я ведь прыгал последним, поэтому приземлился один. Стал перебегать полевую дорогу, и вдруг мне чем-то  перехватило горло. Ну, думаю, попался в капкан. Хватаюсь свободной рукой и вижу, что завис на телефонном кабеле. Достал кусачки, но резать не стал. Решил, что кабель приведет к штабу. И точно. Вышел к домику.

Увидел часового. Снял с пояса гранату, пополз на луч слабого света, заглянул в маленькое окошко, прикрытое плащ-палаткой. У телефона сидели два солдата, офицеры рассматривали топографическую карту. Решил, что одной гранаты будет мало, снял еще три, связал их брючным ремнем. Хотел уже бросать, но услышал топот лошадей. Отполз в сторону. Подъехали двое. Передали поводья часовому и юркнули в подвал. «Пора кончать!» — решил я и бросил связку гранат в окно. Раздался мощный взрыв...

За этим разговором парашютисты подошли к деревне.  Приняв все меры предосторожности, решили рассредоточиться и зайти в населенный пункт с разных сторон, чтобы при необходимости создать видимость зашедшей с тыла большой группы советских моряков.

Противника в деревне не было. Но к Павлу Литовченко подбежали два местных жителя и сказали, что они  знают, где в стогах соломы спрятались враги. Подойдя  к одному стогу, Павел обнаружил  там перепуганного офицера. В другом стогу оказалось шесть солдат, которые дрожащим голосом что-то  лепетали  и указывали пальцем на следующий стог. Оттуда извлекли еще одного офицера.

Смелые действия парашютистов способствовали успеху и морского десанта.  Первой достигла берега рота младшего лейтенанта И. Д. Чарупы, которая  обеспечила высадку остальных подразделений. Развернувшись в боевой  порядок, она стремительным  броском   освободила  Григорьевку и захватила небольшой плацдарм. Уже через три с половиной часа весь полк находился на берегу и в соответствии с планом развернул наступление на Чебанку, Старую и Новую Дофиновку. Охваченные боевым порывом, моряки действовали решительно и дерзко.

Вместе с первыми подразделениями высадились корректировочные посты для управления огнем корабельной артиллерии, а также личный состав минометной батареи. По мере продвижения морских пехотинцев вперёд сопротивление противника стало расти. Он начал подтягивать артиллерию, бросив против десантников около двух полков пехоты. Однако это не могло спасти положение гитлеровцев. При поддержке корабельной артиллерии десант смял противника и к исходу дня овладел Чебанкой, Старой и Новой Дофиновкой, выполнив поставленную задачу.

В первых рядах атакующих были коммунисты. Комиссар полка батальонный комиссар И. А. Слесарев в самые трудные моменты находился в наиболее опасном месте боя. Командир 3-го батальона старший лейтенант И. Ф. Матвиенко был трижды ранен, но продолжал вести за собой подчиненных.

В лощине, недалеко от Чебанки, десантники обнаружили четырехорудийную дальнобойную батарею, брошенную бежавшим противником. Стволы орудий были направлены в сторону Одессы. Нетрудно было догадаться, что именно из этой батареи враг обстреливал город. На щитах и  стволах каждого из четырех орудий краснофлотцы написали мелом: «Больше стрелять по Одессе не будет». На следующий день жители Одессы восторженно приветствовали моряков, которые провезли захваченную вражескую батарею по улицам города.

«Успеху морского десанта, — говорится в воспоминаниях вице-адмирала Н. М. Кулакова, — способствовали и предварившие его высадку смелые действия в том же районе небольшой группы моряков-парашютистов». Эта же мысль подтверждается в работе Г. И. Ванеева. «Внезапные действия десантников с моря,— пишет он,— огонь кораблей, успешные действия парашютистов в тылу, удары нашей авиации по аэродромам в районе Баден и Зельцы, а затем и по вторым эшелонам  врага в районах Александровка, совхоз Ильичевка, Свердлово, Гильдендорф вызвали замешательство среди вражеских войск».

После получасовой артиллерийской подготовки, ударов флотской бомбардировочной и штурмовой авиации по ближайшим тылам и резервам противника части 421-й и 157-й стрелковых дивизий Восточного сектора Приморской армии перешли в наступление. Они заняли населенные пункты Фонтанка, Шевченко, Ильинка, Александровка и установили между собой непосредственную связь. Среди бойцов и командиров царил небывалый подъем, вызванный переходом от изнурительных оборонительных боев к наступательным действиям. Неприятельские войска не смогли устоять перед сильным натиском советских дивизий, и вскоре их сопротивление было сломлено. Бросая на поле боя убитых и раненых, вооружение, боеприпасы и снаряжение, противник беспорядочно отступал.

Образцы отваги и мужества показывали коммунисты. Когда комиссар 1330-го полка 421-й стрелковой дивизии В. И. Митраков был тяжело ранен, его заменил старший политрук И. Н. Демьянов. В самый напряженный момент боя он поднял бойцов в атаку. Ничто не смогло сдержать наступательного порыва советских воинов. Видя, что танки устремились через вражеские окопы к артиллерийским и минометным позициям противника, первым в атаку поднялся командир взвода парторг 4-й роты 633-го стрелкового полка 157-й стрелковой дивизии лейтенант Иван Захаров. Бойцы его взвода забросали гранатами противника, и пошли в штыковой бой. Сам Захаров метким броском гранаты уничтожил четырех вражеских солдат, а затем спрыгнул в блиндажный окоп и штыком заколол еще трех. Примеру отважного командира последовала вся рота. Враг не выдержал дружной, напористой атаки. 633-й стрелковый полк захватил первую линию вражеских окопов, но приблизиться ко второй не давал пулеметный огонь из дзота, оборудованного на небольшом кургане. И снова отличился взвод лейтенанта Захарова.

— Бей по амбразуре, — приказал лейтенант командиру пулеметного отделения сержанту Григорию Капустину, а сам с группой бойцов скрытно подошел к дзоту и забросал его гранатами.

В этом бою отважный командир был ранен, но продолжал управлять взводом. За умелое руководство подчиненными и личную храбрость лейтенант Захаров и сержант Капустин были награждены орденом Красной Звезды.

Прибывший на рассвете из Новороссийска в Одессу 1-й стрелковый батальон 633-го стрелкового полка прямо из порта броском выдвинулся на стык с 421-й стрелковой дивизией, стремительной штыковой атакой сбил противника, продвинувшись на пять-шесть километров. Во время смены наблюдательного пункта командир батальона с двумя связными и двумя телефонистами пленил без единого  выстрела  двадцать  фашистских  захватчиков. Вражеские солдаты двигались по кукурузному полю, когда перед ними возник с несколькими бойцами советский майор. «Бросай оружие!» — властным голосом приказал он. Оккупанты, окончательно растерявшись, выполнили его требование и подняли руки. Один из связных командира батальона отвел их на командный пункт дивизии, где уже находилось более двухсот пленных вражеских солдат и офицеров.

Успешно выполнила возложенные на нее задачи флотская артиллерия. Эсминцы «Бойкий», «Безупречный», «Беспощадный» и канонерская лодка «Красная Грузия» выпустили по врагу 3225 снарядов разного калибра. Корректировочные посты, высаженные на берег, обеспечили большую эффективность огня. Корабли подавляли очаги сопротивления противника, рассеивали скопления его живой силы и техники.

С наступлением темноты в районе Вапнярки 1330-й полк 421-й стрелковой дивизии соединился с подразделениями морского десанта, советские части прекратили преследование противника и стали закрепляться на достигнутых рубежах.

В результате успешно проведенной операции были разгромлены две вражеские дивизии, захвачены большие трофеи и расширена территория Одесского оборонительного района, что лишило  противника возможности вести артиллерийский обстрел города и порта. Успех операции еще выше поднял боевую способность частей и соединений Приморской армии и моральный дух героических защитников Одессы. К сожалению, у противника сохранилась возможность обстреливать город с юга — из-за Сухого лимана, а также с запада — со стороны Дальника. Но оттуда он стрелял по площадям, не видя целей.

Успешно завершив контрудар, советские войска произвели перегруппировку сил. Наиболее боеспособная 157-я стрелковая дивизия полковника Д. И. Томилова была переброшена на участок Западного и Южного секторов, а оборонять Восточный сектор продолжали войска 421-й стрелковой дивизии с приданным 3-м полком морской пехоты. В оставшиеся дни сентября советские войска закрепились на достигнутых рубежах и отбили все атаки врага. Положение под Одессой стабилизировалось. Войска Одесского оборонительного района начали подготовку к обороне города в зимних условиях.  Было решено  начать строительство отапливаемых землянок для жилья и хозяйственно-бытовых нужд.

Подводя итог проведенной комбинированной операции армии и флота, вице-адмирал И. И. Азаров писал: «Высадка десанта и наступательные действия 421-й и 157-й дивизий принесли успех. Нами были разгромлены 13-я в 15-я пехотные дивизии противника, захвачены пленные и трофеи: 40 орудий различного калибра, четырехорудийная батарея, обстреливавшая Одессу, минометы, пулеметы, много снаряжения и боеприпасов. Противник лишился плацдарма, с которого вел артиллерийский огонь по городу и порту.

После завершения десантной Григорьевской операции я получил из Севастополя радиограмму: собрать всех парашютистов и отправить в Севастополь.

Перед отправкой я встретился с ними. Многие были ранены и пришли в бинтах, но держались бодро: их радовал успех. Просили оставить их в полку морской пехоты. Не хотели покидать Одессу — город, где они впервые узнали горечь потерь и радость победы. Но я получил приказ и не смел его нарушить.

Я попросил рассказать, как они воевали в тылу врага. «...Моряки, раненные, измученные, в одну ночь потерявшие многих друзей, сидели, спокойно рассказывали о своих делах в условиях постоянной смертельной опасности и просили не отправлять их из осажденной Одессы.

Присматриваясь к ним, я все больше проникался непоколебимой верой в нашу победу...»

За образцовое выполнение задания командования и проявленные при этом доблесть и мужество Указом Президиума Верховного Совета СССР от 29 декабря 1941 года парашютисты-десантники были награждены государственными наградами. Грудь краснофлотца Михаила Макаровича  Негребы украсил орден Ленина. Старшина Анатолий Николаевич Кузнецов, сержант Мстислав Николаевич  Богданов, младшие сержанты Михаил Иосифович Баклан и Василий Иванович Чумичев, старший краснофлотец Александр Иванович Леонтьев и краснофлотцы Федор Иванович Воронов, Григорий Михайлович Елисеев, Петр Ананьевич Королев, Алексей Федорович Котиков. Петр Денисович Литовченко и Роман Стефанович Перепелица были удостоены ордена Красного Знамени.

Требование об отправке парашютистов в Севастополь было не случайным. В политдонесении, подписанном военкомом ВВС Черноморского флота бригадным комиссаром М. Г. Степаненко, говорилось: «Парашютно-десантная группа задачу выполнила и свое назначение оправдала... Парашютистов используем как основной костяк для создания парашютно-десантного отряда... На ближайший период ставим задачу о создании более крупной и наиболее подготовленной группы...»

Вернувшихся с задания парашютистов-десантников из Одессы направили в Качу. Капитану М. А. Орлову было приказано за счет добровольцев создать более крупную группу парашютистов и немедленно приступить к ее всесторонней подготовке для последующего использования в боях в тылу противника. Такая группа была создана. Но к концу сентября вновь обострилась обстановка на южном крыле советско-германского фронта. Противник вторгся в пределы Донбасса и начал наступление в южном направлении. 25 сентября после ожесточенных боев немецко-фашистским войскам удалось прорвать перекопские позиции и овладеть Турецким валом. Крым оказался изолированным с суши. Возникла угроза потери Крымского полуострова. Дальнейшая оборона Одессы, оставшейся в глубоком тылу противника, становилась крайне затруднительной.   В   директиве   Ставки,   подписанной И. В. Сталиным и Б. М. Шапошниковым, говорилось: «...храбро и честно выполнившим свою задачу бойцам и командирам Одесского оборонительного района в кратчайший срок эвакуировать войска Одесского района на Крымский полуостров».

Военным советом флота были предприняты срочные меры по увеличению войск для сухопутной обороны Севастополя как за счет переброски с Кавказа, так и за счет местных возможностей. Вновь созданная парашютная группа была расформирована. Сержант Мстислав Богданов и краснофлотцы Григорий Елисеев, Петр Королев и Михаил Негреба вошли в группу автоматчиков по охране командования и штаба ВВС Черноморского флота, а остальные направлялись в свои подразделения.

Капитану М. А. Орлову  было приказано убыть на Кавказ для формирования нового парашютно-десантного подразделения. Инициатор создания нештатных групп парашютистов военком ВВС флота бригадный комиссар М. Г. Степаненко мечтал создать более крупное подразделение с хорошей подготовкой — для проведения более сложных и дерзких операций.

— Я верю в вас, — напутствовал он капитана Орлова.— Надеюсь, что вы, капитан, воспитаете настоящих орлов, которые не раз отличатся в боях с фашистскими захватчиками.

Капитан Орлов внимательно слушал этого простого, отзывчивого, большой душевной теплоты человека и не мог подумать о том, что этот разговор с любимым начальником будет последним. 21 ноября 1941 года во время вражеского артиллерийского обстрела военком ВВС Черноморского флота бригадный комиссар Михаил Гаврилович Степаненко у флагманского командного пункта был тяжело ранен и вскоре умер.

 Оборона Одессы в годы Великой Отечественной войны сыграла большую роль в срыве   гитлеровского   плана «молниеносной войны», нанесла врагу значительные потери и способствовала успешным операциям   Советской Армии и Военно-Морского Флота на Южном фронте. Образцы высочайшего мужества, героизма и стойкости показали воины армии и флота, все население города, что позволило не только длительное время оборонять Одессу, но и наносить по противнику мощные контрудары. Комсомольцы 9-й роты 384-го стрелкового полка 157-й стрелковой дивизии в решении на своем собрании так и записали: «Умрем, но Одессу врагу не сдадим».

Героизм был не исключением, а правилом, сутью выполнения воинского долга. При нанесении контрудара в Восточном секторе Одесского оборонительного района героизм стойкости слился с героизмом наступательного порыва. Определенный вклад в успех, этого комбинированного контрудара внесли и черноморцы-парашютисты. Память о героях обороны живет постоянно в мирном труде граждан города-героя. По главному рубежу обороны Одессы заложен шестидесятикилометровый Пояс Славы. Мемориальные курганы, памятники, обелиски, установленные в селах Григорьевка, Новая Дофиновка, Александровка, в районе местного завода, на 21-м километре дороги Одесса — Балта, у села Гниляково и станции Дачная, у Дальника и Прилиманского, монументы Пояса Славы хранят память о том, что происходило здесь в грозном 1941 году. Со временем в районе Одесского припортового завода будет сооружен памятный знак одесскому воздушному десанту,  и он также войдет в Пояс Славы. 

 

Испытание огнем

Потеря Крыма изменила обстановку на южном крыле советско-германского фронта и на Черном море. Хотя противник не сумел окружить и уничтожить советские войска, ему удалось занять Донбасс, выйти в большую излучину Дона и создать непосредственную угрозу Сталинграду и Северному Кавказу. Значительно ухудшились условия базирования Черноморского флота.

Несмотря на это, в мае 1942 года на Кавказе была создана отдельная парашютно-десантная рота ВВС Черноморского флота, командиром которой был назначен капитан М. А. Орлов.

Рота насчитывала 160 смелых и мужественных воинов-черноморцев, готовых в любую минуту выброситься в тыл врага и нанести ему максимально  возможный урон. На должность политрука роты прибыл  старший политрук Дерябин. Не имея до этого парашютных прыжков, он быстро освоил парашютное дело, своей смелостью, талантом хорошего организатора увлекал подчиненных.

Помощником Орлова был назначен один из старейших парашютистов — начальник ПДС 40-го авиаполка капитан А. П. Десятников. Еще в 1934 году, после окончания  Вольского авиационно-технического училища, Александра Петровича направили в 3-ю  авиационную бригаду особого назначения, при которой он окончил курсы инструкторов парашютного дела. Ко времени прихода в парашютно-десантную роту капитан Десятников имел около 1000 прыжков с парашютом, являлся мастером парашютного спорта СССР. В его обязанности входили общее руководство подготовкой десантников, разработка замысла и плана каждого учения, поскольку парашютные прыжки совершались днем и ночью, в обстановке, приближенной к боевой. К своим обязанностям помощник командира роты всегда относился принципиально и с высокой требовательностью.

Непосредственно парашютно-десантной подготовкой личного состава занимался бывший начальник ПДС 5-го гвардейского авиаполка старший лейтенант А. А. Тарутин, воспитанник Ленинского комсомола, членом которого он стал в 1922 году. В 1929 году Александр Алексеевич стал членом ВКП (б), а через год по спецнабору был направлен в Ленинградскую школу летчиков, затем был мастером по сборке опытных самолетов в ЦАГИ, где работал под непосредственным руководством А. Н. Туполева.  Без отрыва от производства он окончил школу пропагандистов при МК ВКП (б), а также курсы инструкторов  парашютной подготовки при Центральном аэроклубе имени В. П. Чкалова, принимал участие в десяти традиционных воздушных парадах в Тушине. В 1933 году вместе с другими опытными советскими парашютистами Александру  Алексеевичу было присвоено звание мастера парашютного спорта СССР. Впервые дни Великой Отечественной войны Тарутин был направлен в Ейское военное авиационное училище морских летчиков комиссаром  эскадрильи, потом стал начальником парашютно-десантной службы 2-го минно-торпедного полка.

Первыми учителями Александра Алексеевича Тарутина   были зачинатели парашютизма в СССР Л. Г. Минов и Я. Д. Мошковский, он учился у Н. А. Острякова, который позже воевал в Испании, возглавлял ВВС Черноморского флота.  Все лучшее, что получил он сам, Тарутин передавал своим питомцам.

— Душой нашего коллектива был Александр Алексеевич Тарутин, - вспоминает то время участник двух парашютно-десантных операций А. П. Сотников.— Это он вложил  все свое умение в нашу подготовку и воспитал  у десантников отвагу, мужество, героизм и мастерство.

— Мастер парашютного спорта СССР Тарутин - это самый интеллигентный, хорошо воспитанный, тактичный и вежливый офицер нашего подразделения,- говорит парашютист-десантник П. Н. Петраков.— В то время он совершил более тысячи прыжков, пользовался исключительно  высоким авторитетом, и мы его между собой называли «душа-человек».

Для проведения занятий по строевой, огневой и тактической подготовке в роту был направлен общевойсковой офицер старший лейтенант Г.П. Марущак. Это был всесторонне подготовленный командир, прекрасный строевик-общевик, отлично стрелявший из всех видов стрелкового оружия, быстро ориентирующийся в любой ситуации общевойскового боя.

Готовились десантники тщательно. В течение июня-сентября была изучена материальная часть парашютов, произведена наземная отработка элементов прыжка. Потом каждый выполнил по 10 — 12 парашютных прыжков днем и ночью, с оружием и боевым снаряжением. Отработали способы и приемы действий во вражеском тылу при уничтожении различных объектов противника, учились совершать переходы по незнакомой горной местности  ночью, длительные марш-броски по горным тропам, преодолевать  различные преграды.

И все же главное место в подготовке десантников уделялось вопросам отделения от самолета, приземлению и сбору парашютистов. Когда в ТБ-3 распахивались люки, и подавалась команда «Пошёл!»,  десантники с интервалом в одну секунду покидали самолет. Однако случались заминки. Прыжок с парашютом — дело нелегкое, человек всегда волнуется в этот момент. Учитывая это,  лейтенант Тарутин говорил:

— Естественно, что каждый боится потерять жизнь, но не менее боится потерять честь, свободу, любовь и многое другое,  без чего сама жизнь лишается своей истинной ценности.

Момент приземления был самым уязвимым в действиях воздушного десанта. Бойцы и командиры ещё не успевали освободиться от парашютов, собраться в группы, наладить управление, а противник, изготовившись заранее, уже мог нанести огневой удар.

— Время и еще раз время! — любил повторять старший лейтенант Марущак, встречая парашютистов на площадке  приземления. — Кто упредил, тот и выиграл бой. Гибнут не уставшие, а остановившиеся.

Именно в поле, в условиях максимально приближенных к боевой действительности, в полной мере раскрывались морально-политические и боевые качества черноморцев-парашютистов, формировавшиеся под влиянием коммунистов-воспитателей. Это был подлинный экзамен на боевую зрелость, серьезная проверка их умения и готовности также сноровисто действовать в боевой обстановке. И они выдержали это испытание с честью.

Нанося главный удар на Сталинград, враг продолжал наступать и на Кавказе, используя свое превосходство в воздухе. Особенно возросла активность истребительной авиации противника, что затрудняло перегруппировку советских войск. Стало известно, что командующий гитлеровскими воздушными силами на юге генерал-майор Рихтгофен перебазировал на майкопский аэродром лучшие эскадрильи своих асов. По данным разведки, там базировалось до 50 истребителей. Но неоднократные попытки авиации черноморского флота нанести бомбоштурмовые удары положительных результатов не дали. Аэродром усиленно прикрывался средствами ПВО. И тогда командование пришло к выводу, что эту задачу сможет выполнить воздушный десант, сброшенный прямо на аэродром.

Командира парашютно-десантной роты капитана  М. А. Орлова и его помощника капитана А. П. Десятникова  вызвали в штаб ВВС флота.

— Подберите человек сорок парашютистов и готовьтесь  к выброске десанта. Действовать придется ночью.

Уточнив детали предстоящего задания, Орлов и Десятников уехали в селение Дранда Сухумского района, где находилась их рота. Капитан Десятников сел за разработку замысла предстоящей операции, а капитан Орлов начал составлять список ее исполнителей. Весь расчет строился на внезапности. Экипажи самолетов, поднявшись с аэродрома взлета, должны были на маршруте набрать высоту 2000 метров, за несколько километров до района выброски перейти в режим планирования, скрытно подойти к цели и с высоты 400 метров произвести выброску десанта. Парашютно-десантный отряд должен был состоять из трёх групп: группы управления (5 человек, включая двух  проводников), группы прикрытия (15 человек) и диверсионной группы (20 человек).

Труднее, было составить список. Все парашютисты рвались в бой, и отобрать предстояло из четырех человек одного.

— Для выполнения особого задания командования вам необходимо подготовить группу парашютистов, — громко, подчеркивая важность каждого слова, произнёс перед строем личного состава капитан Орлов. — Добровольцев спрашивать не буду. Пусть не просятся те, кого не назову.

Строй замер каждый хотел, чтобы назвали его фамилию. Выждав некоторое время, капитан Орлов стал зачитывать список:

— Старший сержант Сотников, сержанты Муравьев, Бровко, Гурома, Грунский.

Веселели лица названных товарищей. Каждого охватывало чувство гордости за большое доверие. А командир роты продолжал называть фамилии:

— Младшие сержанты Гирко, Вовк, Голод, краснофлотцы Перепелица, Павленко...

Зачитав список, капитан Орлов осмотрел строй и объявил:

— Командиром группы назначаю старшину Соловьева.

Командиру парашютно-десантной роты нравился этот паренек. Кандидат в члены ВКП (б) Павел Соловьёв участвовал  в обороне Севастополя, был отважным, смелым и решительным младшим командиром, пользовался большим авторитетом у парашютистов. Под стать Соловьеву были и его товарищи.  Комсомолец старший сержант Алексей Сотников тоже участвовал в обороне Севастополя. Это был один из лучших десантников парашютно-десантной роты, принципиальный справедливый, высококультурный парень, подлинный патриот своей Родины. Он всегда совершал парашютные прыжки с ручным пулеметом Дегтярёва. Его вторым номером и верным другом был сержант Иван Гурома, такой же смелый, решительный, исключительно доброй души человек. Сержант Михаил Типпер прибыл в парашютно-десантную роту с должности укладчика парашютов в 5-м гвардейском авиаполку. Это был отчаянный, отлично подготовленный парашютист. Он являлся одним из ближайших помощников старшего лейтенанта А. Тарутина в подготовке десантников, и, как способного специалиста, его в числе первых включили в группу Соловьева. Краснофлотец Петр Павленко познакомился с парашютным делом еще в 1937 году в Ворошиловградском  аэроклубе, до призыва на флот. В роту был зачислен, имея уже 30 прыжков, поэтому всегда старался оказывать  помощь товарищам в вопросах парашютной подготовки.  Ниже среднего роста, худенький, с виду застенчивый паренек, он даже в самой трудной ситуации умел шутками-прибаутками  внести разрядку, развеселить десантников.

В роте с первых дней сложилась стройная система идейной закалки личного состава, что повышало политическую  сознательность десантников, глубокое понимание ими своего патриотического долга, беззаветную преданность Родине. Коммунисты и комсомольцы всегда показывали личный пример, знали настроение людей, помогали товарищам в трудную минуту. Их место было  там, где ковалась готовность воинов -десантников отдать всё ради победы над врагом.

Многим коммунистам запомнилось одно из партийных собраний, которое проводилось вскоре после сформирования парашютно-десантной роты. На нем обсуждался вопрос о примерности коммунистов в освоении оружия и боевой техники и мастерским владении ими. С докладом по приглашению политрука роты выступил, командующий ВВС Черноморского флота генерал-майор авиации В. В. Ермаченков. Принятое на партсобрании решение являлось плодом коллективной мысли многих людей, средоточием уже накопленного опыта в ходе предшествовавших боев и поиска новых путей, подсказанных жизнью.

Намечалось усилить внимание партийной организации к вопросам боевой подготовки, повысить ответственность коммунистов за качество и эффективность каждого занятия. Собрание решило шире развернуть военно-техническую  пропаганду.

Коммунисты понимали, что воинская дисциплина категория прежде всего политическая, нравственная, ее фундамент составляют идейная убежденность краснофлотцев, духовная зрелость коллектива. Командира роты капитана М. А. Орлова беспокоило, что некоторые матросы   нарушали воинскую дисциплину. С таким положением мириться было нельзя. С первых дней надежными помощниками командира роты, его   опорой стали офицеры. Особенно благодарен был капитан Орлов старшему политруку  Дерябину. Опытный политработник говорил, что  главное — сплотить роту в крепкий воинский коллектив.

В дружной боевой семье легче решаются поставленные  задачи, краснофлотцы и старшины воспитываются в духе войскового товарищества, коллективизма на взаимной помощи.

— Тут нужен педагогический подход,— говорил Дерябин. — Сначала ко всему коллективу строгие требования предъявляет командир, затем эти требования к личному составу поддерживают активисты, а уж потом весь коллектив предъявляет высокие требования к каждому человеку. И наконец, каждый член коллектива сам воспитывает высокую требовательность к себе.

Командир и политрук роты стремились поднимать авторитет актива, умело опираться на него. День ото дня комсомольские активисты проявляли все большую требовательность и взыскательность к членам Ленинского комсомола. Рос авторитет актива, росло и его влияние на личный состав подразделения. В период подготовки к одному комсомольскому собранию произошел случай пренебрежительного отношения писаря роты Константина Лепехи к своему сослуживцу. Об этом немедленно стало известно капитану Орлову, и он пригласил  нарушителя к себе. Лепеха ждал, что командир роты объявит ему взыскание, снимет с должности. Но Михаил Абрамович в вежливой форме, обстоятельно разъяснил ему ошибочность его поведения.

— Если хотите быть уважаемым в коллективе,— сказал он подчиненному,— придерживайтесь установившегося в нашей роте правила: обращайтесь с товарищами так, как вы хотели бы, чтобы обращались с вами.

— Понял, — ответил Лепеха.

— Если поняли и осознали допущенную ошибку, выступите на комсомольском собрании и дайте оценку  своему поведению.

Собрание получилось бурным. Хотя Константин Лепеха выступил самокритично, он не встретил сочувствия сослуживцев. Все выступившие комсомольцы встали на  защиту воинского порядка, что подтвердило слова старшего политрука Дерябина о решающем влиянии коллектива.

Понимая, что выдержать громадное напряжение боя в тылу противника могут лишь закаленные, выносливые воины, десантники,  несмотря на крайнюю загруженность боевой подготовкой, выкраивали часы для занятия спортом. В роте работали разные спортивные секции,  совершались кроссы, регулярно проводились занятия на специальной полосе препятствий, которые вырабатывали у парашютистов силу духа волю и упорство, скоростные навыки и выносливость, мужество и отвагу.

Кроме того, десантники изучали устройство «мессеров», «юнкерсов», «хейнкелей», их уязвимые места, практически отрабатывали приемы поджога истребителя или бомбардировщика на земле.

В октябре с группой, отобранной для выполнения десантной операции, началась более интенсивная подготовка. Днем и ночью парашютисты выбрасывались на местность по характеру приближенную к той, на которой предстояло выполнять боевую задачу. Тренировки проводились на самолете ТБ-3, который обслуживал экипаж старшего лейтенанта С. П. Гаврилова. Совершались парашютные прыжки на точность приземления с небольшой высоты. Едва над головой распахивались белые купола, десантники группы прикрытия, которой командовал сержант Георгии Чмыга, изготавливали оружие к стрельбе, а на земле сразу же завязывали бой с отдельными группами «противника», которые пытались сорвать выброску диверсионной группы. Чаще всего этот бой приобретал характер рукопашной схватки. Во время тренировок чаще других упоминалось имя старшего сержанта Алексея Сотникова, говорилось о его инициативе и находчивости.

— Человек может гораздо больше, чем он предполагает. Не надо только стоять спиной к ветру, — обычно говорил Сотников.

— Первоначальный успех, Алексей, иногда так сильно окрыляет, что можно пролететь мимо конечной цели, — шутливо отзывался краснофлотец Павленко.

— Не беспокойся, братишка, что могут другие — могу и я, — отвечал Сотников своему другу.

За несколько дней до начала десантной операции в штабе ВВС флота капитану М. А. Орлову сообщили точное время налета на аэродром в Майкопе. Весь ранее разработанный замысел действий десантного отряда оставался прежним, но авиация флота перед выброской десанта должна была нанести бомбоштурмовой удар, чтобы подавить наземные средства противовоздушной обороны и воспрепятствовать подходу фашистских войск из города к аэродрому. После выполнения задачи, пользуясь горно-лесистой местностью, десантники должны были отойти в лес на соединение с партизанами, а затем пересечь линию фронта в районе Даховская, Хамышки и возвратиться в часть.

Командир роты хорошо знал майкопской аэродром, где  ему раньше довелось служить. Знали эту местность и некоторые десантники, входившие в отряд Соловьева. Это облегчало задачу изучения района боевых действий.

Перед вылетом капитану А. П. Десятникову вручили свежие аэрофотосъемки. На аэродроме Майкоп находилось 28 Ме-109, 4 Ю-88, 3 транспортных и 4 самолета связи. В основном они были сосредоточены в северо-западной части аэродрома. Александр Петрович ещё  раз собрал парашютистов, нарисовал план аэродрома, отметил места стоянок самолетов, обозначил пути отхода.

— Сигнал отхода, — сказал он, — зелёная ракета. Первыми  покидают аэродром группа управления и диверсионная   группа. Группа прикрытия обеспечивает  отход. Затем, оторвавшись от противника, присоединяется к отошедшим   парашютистам. Общее направление движения  всех групп — на юго-восток, в сторону Восточных Садов. Дальше вас поведут проводники.

Для выполнения боевого задания каждый десантник имел автомат, пистолет, кинжал, две ручные гранаты, компас, карманный фонарик и сухой паек на двое суток. Группа прикрытия дополнительно вооружалась двумя ручными пулемётами, а парашютисты диверсионной группы — универсальными топориками и специальными зажигательными приборами. Перед выездом на аэродром взлета парашютисты дали клятву, в  которой говорилось: «Идя на выполнение  боевого задания, мы, моряки-черноморцы, клянёмся тебе, Родина, стойко и мужественно драться с ненавистным врагом, беспощадно уничтожать фашистских гадов и их технику. Каждый из нас горит благородным желанием мести. Мы будем мстить за отцов, матерей, сестер, за сиротские слезы, за поругание жён и любимых девушек, за все злодеяния, учиненные гитлеровскими палачами. Никто из нас не дрогнет, как бы тяжело не пришлось в бою. Будем драться до последней капли крови, но задание выполним...»

23 октября 1942 года десантный отряд старшины Павла Соловьева был переброшен на полевой аэродром, что в 12 километрах от Сухуми. Наступил вечер. К десантникам прибыл командующий ВВС Черноморского флота генерал-майор авиации В. В. Ермаченков. Выслушав доклад командира парашютно-десантной роты капитана  Орлова, Василий Васильевич прошелся вдоль длинной цепочки выстроившихся у командного пункта  парашютистов, проверил оружие и снаряжение. Потом он пригласил всех в небольшой зеленый домик, расположенный  на окраине аэродрома. Здесь у развернутой карты он объяснил обстановку, ещё раз уточнил боевую задачу.

— Успех целиком зависит от ваших действий, товарищи, от вашей храбрости,— сказал командующий. Он смотрел на сосредоточенные лица бесстрашных молодых парней, которые через несколько минут поднимутся в воздух, и твердо верил, что задание они выполнят.

— Желаю вам удачи.

В 21 час 15 минут десантный отряд поднялся в небо. Была звездная ночь. Из-за гор, покрытых снегом, лениво выкатывалась луна.  18 парашютистов летели на транспортном самолете ПС-84 (пилот капитан Павел Малиновский, штурман майор Николай Нестеров) сопровождаемые командиром роты М. А. Орловым.  20 десантников и 2 местных партизана-проводника Гавриил Суханов и Владимир Терещенко из Майкопского партизанского отряда находились на ТБ-3 (пилот старший лейтенант Серафим Гаврилов, штурман старший лейтенант Сергей Косолапов). Их сопровождал помощник командира роты капитан А. П. Десятников.

Для авиационного обеспечения выброски воздушного десанта привлекались экипажи 5-го гвардейского, 40-го и 62-го полков 63-й авиабригады подполковника Н. А. Токарева. В ночное небо поднялись группы бомбардировщиков в составе девяти ДБ-3. Они нанесли удар по аэродрому, расположенной рядом  железнодорожной станции и дорогам, идущим к городу. Два истребителя И-15 во главе с командиром звена капитаном Алексеем Фурлетовым произвели штурмовку зенитных и прожекторных точек, а два самолета СБ сбросили на аэродром зажигательные бомбы. Было разбито несколько самолетов и три  прожектора, была повреждена взлётно-посадочная полоса. Возникшие пожары служили хорошим ориентиром для самолетов с десантниками. Однако налет советской  авиации поднял на ноги всю оборону вражеского  аэродрома.  Зенитных средств и прожекторных установок оказалось  намного больше, чем предполагалось. И когда воздушные корабли десанта пошли на снижение до расчетной высоты, небо озарилось множеством прожекторов. По самолетам открыли массированный огонь около десяти вражеских автоматических зенитных орудий, для которых могучие ПС-84 и ТБ-3 были хорошими мишенями.

Первым подошел к аэродрому ПС-84. Лучи трех прожекторов осветили самолет, по обшивке загрохотали осколки рвущихся рядом зенитных снарядов.

— Приготовиться! — подал команду капитан Орлов.

Парашютисты вскочили со своих мест. Каждый до автоматизма отработанным приёмом поправил подвесную систему, проверил крепление оружия и снаряжения. Наступили решающие секунды в ожидании следующей команды.

— Пошел!

Руководитель группы прикрытия сержант Георгий Чмыга первым бросился в открытый люк, за ним последовали остальные парашютисты. За тридцать секунд покинули самолет только 15 человек из 18, после чего капитан П. И. Малиновский умелым маневром вывел свою машину из зоны огня. Прожекторы стали освещать парашютистов и летное поле. Усилился огонь из пушек и пулеметов. У десантников было одно желание — быстрее приземлиться и приступить к выполнению боевой задачи. Некоторые из них были ранены или убиты. А к аэродрому уже мчались немецкие мотоциклисты, шли автомашины с солдатами. Сквозь шум канонады прорывался лай разъярённых собак, Фашистское командование принимало меры к оцеплению аэродрома, накапливало силы, чтобы  окружить и уничтожить десантников.

С минутным интервалом должен был начать выброску ТБ-3. Но гитлеровцы, разгадав общий замысел операции, обрушила на него всю мощь зенитной артиллерии и пулемётов. Впереди самолета образовалась огненная стена из трассирующих пуль и разрывов снарядов. Лучи прожекторов ослепили летчиков. К тому же для тяжелого бомбардировщика, находящегося на боевом курсе и столь малой высоте, маневр был исключен. Машина старшего лейтенанта Гаврилова оказалась в сложной, поистине трагической обстановке.

— После двух с половиной часов полёта, — вспоминает  капитан Десятников, — вдруг наступила приятная тишина. ТБ-3 начал планирующий полет. Я открыл люк в своем отсеке и приказал парашютистам занять свои места. Внезапно в самолете стало светло как днем. Его поймали сразу три-четыре прожектора.

Взгляд Десятникова остановился на самолетных часах. До выброски парашютистов оставалось две минуты.

В этот момент прозвучало несколько длинных очередей. Это стрелки-радисты старший сержант Петр Роменский  и младший сержант Алексей Кокуров из своих крупнокалиберных пулеметов ударили по прожекторам. Отважные парни честно выполняли свой воинский долг, не предполагая, что этот полет для них будет последним. В их отсек угодило сразу несколько снарядов. Осколки изрешетили переборку, отделявшую изготовившихся для прыжка парашютистов. Два снаряда разорвались в бомболюках. Три десантника были убиты. Самолет вибрировал, но еще был управляем. Капитан Десятников посмотрел на часы, и в это время в проходе между креслами появился штурман самолета старший лейтенант С. А. Косолапов, держащий в руках кусок картона, на котором крупными буквами было написано "Пошел!" Десятников повторил команду — и шесть парашютистов из центрального отсека  тут же покинули самолет.

Когда ТБ-3 подходил к центру аэродрома, в его бензобак попал вражеский снаряд. Самолет вспыхнул как факел. Но десантники не растерялись. Все действовали четко и быстро. Сбивая с себя пламя, они отделились от горящей машины, Шансов на спасение у них было мало.

Десантники совершали прыжки в тыл врага, имея только основные парашюты. В ранцах запасных парашютов  находились боеприпасы для ведения боя и уничтожения вражеских самолетов. Такой вариант выброски десанта применялся впервые. Это говорило об исключительной смелости и мужестве бесстрашных воинов-парашютистов ВВС Черноморского флота.

У капитана Десятникова уже начал гореть меховой воротник летной куртки, но он прыгнул только после того, когда последний десантник оставил воздушный корабль. На малой высоте опасно идти на задержку в раскрытии парашюта даже опытному парашютисту. К тому же глаза слепили яркие лучи прожекторов. От воя трассирующих пуль и разрывов снарядов сжималось сердце, становилось не по себе. Но Александр Петрович пошел на риск. Необходимо было сократить время парашютирования и тем самым не дать фашистам расстрелять себя в воздухе.

В момент взрыва бензобака выломало дверцу кабины летчиков. Огонь устремился на внутренней части самолета в проход между сиденьями первого и второго пилотов. Сильно пострадал старший  лейтенант Косолапов, травмы получили бортовой техник старший техник-лейтенант А. Г. Гогин и его помощник старший техник-лейтенант А. Т. Гонтарев, погиб авиационный механик сержант Михаил Глухов.

Командир корабля старший лейтенант С. П. Гаврилов с помощью пока ещё исправного стабилизатора перевел самолет в крутое планирование, надеясь, что удастся посадить его за границей аэродрома еще до взрыва. Но командир оказался в центре бушующего пламени.  От сильного огня и густого, едкого дыма он потерял сознание.

Капитан Десятников раскрыл свой парашют у самой земли. За  короткое время он увидел, как объятый пламенем самолёт, накренившись   на левое крыло, падал за границу аэродрома. В последний момент от него отделился какой-то темный предмет. Потом он увидел, как над падающим  предметом уже у самой земли раскрылся и тут  же погас квадратный купол парашюта. Такие парашюты были только у членов   экипажа самолета.

Наконец прожекторы погасли, немцы прекратили настильный  огонь, чтобы не повредить свои самолеты. Воспользовавшись этим, Десятников выхватил маузер, поднялся  во весь рост и побежал в том направлении, где приземлилась основная часть воздушного десанта, и шёл жаркий бой с фашистами. Слышны были разрывы ручных гранат, короткие автоматные и пулеметные очереди. Это группа прикрытия, освободившись от парашютов, отбивалась от наседавших гитлеровцев, пытавшихся прорваться к стоянкам своих самолетов. Бой принимал ожесточенный характер. Пятнадцати воинам-парашютистам пришлось сдерживать около сотни вражеских солдат.

Чтобы выбить инициативу у противника, сержанты Георгий Чмыга и Александр Капустин с несколькими краснофлотцами бросились вперед, огнем пулеметов и автоматов подавив несколько огневых точек врага. В рядах противника возникло замешательство, что дало возможность десантникам подтянуть свои силы и приготовиться к новой схватке. Героический поступок совершил Сергей Львов, Фашисты пытались схватить его живым, но отважный парашютист пустил в ход автомат, а затем вступил в рукопашную схватку.

Дерзкие и смелые действия группы прикрытия отвлекли на себя большую часть гитлеровцев. А в это время десантники диверсионной группы, освободившись от парашютов, устремились  к самолетам, расчищая себе путь автоматными очередями. Специальными топориками они пробивали отверстия в бензобаках и, заложив туда термитные гранаты, взрывали бомбардировщики и  истребители.  Вскоре по всему полю пылали фашистские  самолеты, в небо взлетали горящие обломки, даже лучи прожекторов не могли пробить шлейфы черного дыма.

Краснофлотца Федора Кравченко из диверсионной группы тяжело ранило еще в воздухе. На земле товарищи помогли освободиться от подвесной системы, сняли с него снаряжение. Но, потеряв много крови, мужественный  краснофлотец уже не мог подняться.

— Идите, ребята, я вас прикрою! — Федор уже слабеющим голосом.

Свой долг он выполнил до конца. Проявляя  выдержку и хладнокровие в этой критической обстановке, Федор Кравченко вел огонь до тех пор, пока вражеская пуля не сразила его. Сержанту Владимиру Гульнику при прыжке из горящего самолета сильно обожгло лицо и руки. Но он приземлился почти рядом с «мессершмиттом» и, несмотря на трудности, поджег его. Храбро и решительно действовали сержанты Василий Муравьев, Яков Фрумин, Александр Капустин, краснофлотцы Николай Кудзин и Петр Павленко. Каждый из них сжег по нескольку самолетов.

Первым, кого встретил на земле капитан Десятников, был командир корабля старший лейтенант С. П. Гаврилов.

— Саша, — тихо произнес он.

Звать Десятникова по имени из состава экипажа самолета мог только Гаврилов, но Александр Петрович не узнал его. Перед Десятниковым стоял человек с сильно обгоревшим лицом. Руки его были настолько обожжены, что с кистей свисали клочья кожи. И даже в таком состоянии он был готов драться до последнего дыхания: в правой руке офицер держал наготове пистолет.

Когда самолет, накренившись на левое крыло, устремился к земле, Серафим Петрович Гаврилов вывалился в дверь летной кабины. Холодная струя ночного  октябрьского  воздуха во время падения вернула ему сознание, рука потянулась к вытяжному кольцу парашюта, но сил, чтобы выдернуть его, не хватало. Тогда Гаврилов с силой ударил левей рукой по правой. Над головой взметнулся белый купол — и почти тут же раздался удар о землю.

Доли секунды спасли жизнь летчику, уже не раз смотревшему смерти в лицо. Гаврилов вскочил, превозмогая боль во всем теле, освободился от подвесной системы и побежал в том направлении, где шел бой.

— Помоги снять реглан, задыхаюсь... — также тихо произнес Гаврилов, вплотную подойдя к Десятникову. Распарывая десантным ножом окаменевшую кожу некогда щегольского летного реглана, Десятников смотрел на Гаврилова и удивлялся его мужеству. Перенося адскую боль, тот не проронил ни слова, даже не застонал.

По израненному лицу трудно было определить его переживания. Всего несколько минут действовали десантники на аэродроме, но за это время они уничтожили 13 и повредили 10 самолетов противника. И вот в небо взвились две зеленые ракеты. Это старшина Павел Соловьев дал сигнал на отход. Собравшись отдельными группами, парашютисты устремились вперед, однако аэродром был уже блокирован немецкими мотоциклистами. Обстановка осложнялась тем, что летевшие на ТБ-3 партизаны-проводники погибли.

Вокруг Десятникова собралась небольшая группа парашютистов, и он повел их на прорыв в северо-западном направлении. Там было уничтожено только четыре самолета, находилась всего одна огневая точка противника, и наверняка было меньше вражеских солдат. Пробежав метров сто по аэродрому, десантники наткнулись на лежавшего Александра Щербакова. Он был без сознания, в левой руке держал автомат, а правая застыла на ремне у запасного диска с патронами. Капитан Десятников приподнял голову краснофлотца, чтобы снять с него промокший от крови бушлат, и увидел, что грудь храброго война прострелена насквозь.

— Прощай, боевой друг, — сказал Александр Петрович. — Мы за тебя отомстим.

Десятников взял автомат Щербакова, снял с него ремень с тремя запасными дисками и кинжалом. В это время опять вспыхнули лучи прожекторов, прошлись по летному полю, выхватывая бегущих десантников. Послышались взрывы гранат, темноту прорезали росчерки трассирующих пуль. Группа Десятникова смяла небольшой заслон фашистов и устремилась вперед. Во время прорыва был убит Александр Малышкин, краснофлотец Филенко, прикрывавший отход, пропал без вести. В группе осталось восемь человек, из которых  трое — старший лейтенант С. П. Гаврилов, сержант Владимир Гульник и краснофлотец Петр Павленко — были сильно обожжены.

Казалось, что основные беды остались позади, но вдруг длинная очередь крупнокалиберного зенитного пулемета прошлась над головами бегущих десантников. Они залегли. На фоне светлеющего неба отчетливо был виден невысокий холм, на открытой площадке которого располагалась огневая точка. Чтобы уменьшить потери и быстрее разделаться с ней, решили атаковать со всех сторон, рассредоточившись и скрытно подобравшись к огневой точке, десантники дружно атаковали ее, ведя огонь на ходу. Первыми забрались на холм Муравьев и Павленко, забросав фашистских пулеметчиков гранатами.

Когда смельчаки после взрывов вскочили в окоп, пулеметный расчет был полностью уничтожен. Но десантники хорошо понимали, что противник их обнаружил и для перекрытия путей отхода вышлет подкрепление. Бежали друг за другом, чтобы не растеряться в кромешной темноте. Предположения подтвердились. Едва парашютисты пересекли дорогу и стали подниматься по довольно  крутому склону, как сначала услышали, а затем и увидели несущиеся по дороге к аэродрому грузовики с фашистскими солдатами.  Василий Муравьев схватился за гранату, но  Десятников остановил его.

— Ложись!— твердо сказал он.— Не бери на себя больше, чем можешь унести. Уроки жизни даются бесплатно, но дорого  обходятся.

Машины на быстрой скорости проскочили северный участок аэродрома, повернули направо и пошли по дороге вдоль его  восточной окраины. Прожекторы то вспыхивали, то гасли.  В отдельных местах раздавались взрывы гранат, тьму ночи разрезали очереди трассирующих пуль.

— Теперь — полный вперед! — произнес капитан Десятников, по праву старшего по званию взявший руководство группой на себя. — Нам до рассвета надо как можно дальше углубиться в лес и оторваться от преследования.

Цепочка парашютистов двинулась в путь. Во главе шел капитан Александр Десятников, за ним — старший лейтенант Серафим Гаврилов, затем сержант Владимир Гульник, краснофлотец  Петр Павленко. Остальные менялись местами, создавая тыльное сторожевое охранение.

Фашисты в течение двух суток преследовали десантников, но углубляться в лес мелкими группами боялись. Опасаясь встречи с более крупными подразделениями, парашютисты в дневное время укрывались, выбрав безопасное место и выставив охранение, а с наступлением  сумерек начинали движение. Без топографической карты по  незнакомой местности идти было трудно.  Двигались в общем направлении на юго-восток.

Чем выше поднимались в горы, тем становилось холоднее. К утру третьего дня пошел дождь со снегом. Все промокли. Ощущалась сильная усталость, томил голод. На всю группу оставалось две плитки шоколада, случайно положенные Гавриловым в карман кителя перед вылетом на задание. Питались в основном дикими яблоками и орехами. Особенно тяжело было обожженным людям. Ожоги на их лицах загноились, поднялась температура. При передвижении по лесу, по зарослям кустарника, каждое прикосновение даже небольшой ветки вызывало острую боль.

В середине седьмого дня пути десантники услышали стук топоров. Решили произвести разведку.

— Муравьеву и Прощаеву разведать объект. Остальным подготовить оружие и боеприпасы и занять круговую  оборону, — отдал распоряжение Десятников.

Вернувшись, разведчики доложили, что впереди на небольшой поляне два человека занимаются заготовкой дров, складывая их в штабеля. Рядом пасутся лошади, которых можно оседлать в любую минуту. Посовещавшись,   решили выйти на незнакомцев. Наличие у них советских кавалерийских карабинов говорило о том, что они связаны  с партизанами. Интуиция также подсказывала, что на таком расстоянии от города и в такой глуши врагов не могло быть.

Когда один на дровосеков увидел на изможденных людях советскую военную форму, а старший лейтенант Гаврилов обожженными руками раскрыл свой партийный билет, молодой парень улыбнулся и закричал своему товарищу:

— Это наши парашютисты. Скачи быстрее в отряд и сообщи командиру.

Десантники обрадовались счастливой случайности, но для безопасности рассредоточились на поляне и изготовились к бою. Минут через двадцать прибыла группа вооруженных партизан, среди которых был и врач. После короткой беседы, убедившись в принадлежности парашютистов к выброшенному на майкопский аэродром десанту, прибывшие доставили группу в расположение майкопского партизанского отряда "Народные мстители", где они были  представлены командиру отряда второму секретарю горкома партии  С. Я. Козлову. После короткого знакомства десантников накормили партизанским супом, оказали медицинскую помощь обожженным, сводили в настоящую русскую баню с парком, определили в землянку для отдыха. Усталость взяла свое. Впервые за семь суток  парашютисты уснули глубоким сном, не заботясь об охранении, хотя их оружие стояло в пирамидке, готовое к бою.

Партизаны днем и ночью вели бои с карателями,  но парашютистов приняли по-братски, окружили вниманием, кормили, оберегали. Раненых и обожженных лечил партизанский  врач Георгий Губодиевич Годизов. Разведчица Наталья Платоновна Служава, рискуя жизнью, несколько раз ходила в занятый врагом Майкоп и там, у врачей-подпольщиков добывала для парашютистов лекарства и перевязочный материал.

После отдыха в партизанском отряде группа парашютистов во главе с капитаном А. П. Десятниковым в сопровождении проводников отправилась к линии фронта.

В пути состоялось несколько стычек с карателями. В тульском партизанском отряде «За Родину» сделали трехдневный отдых. А после выхода оттуда снова пришлось вести многочасовой бой...

Группа парашютистов и партизан была обнаружена разведкой противника при подходе к развилке дорог.

Фашисты изготовились для нанесения огневого удара, рассчитывая на внезапность. Но от опытного глаза партизан боевого охранения не ускользнули отдельные перемещения среди вражеских солдат. Они своевременно подали условный сигнал, и вся группа сначала залегла, а затем короткими перебежками пошла на сближение с карателями. У гитлеровцев не выдержали нервы, они начала стрельбу первыми, раскрыв тем самым и занимаемый рубеж, и систему огня.

Партизаны и парашютисты дрались умело.  Часть из них, скрываясь в складках холмистой местности  и часто меняя позиции, выдвигалась к огневым точкам  врага. В центре,  экономя патроны, несколько человек одиночными выстрелами вели огонь по вражеским позициям.

Когда до пулемета остались считанные метры, партизан проводник П. Ф. Чижик точным броском гранаты уничтожил его вместе с прислугой, но тут же был сражен автоматной очередью фашиста. Дружное "Ура!", "Полундра!" и меткий огонь сделали свое дело. Враг в панике бежал, оставив убитыми около десятка солдат и одного офицера. А партизаны, выставив наблюдателей, подобрали оружие и боеприпасы, оставленные противником,   значительно пополнив свой боезапас.

Похоронив со всеми воинскими почестями своего  друга, партизаны и парашютисты тронулись в путь.

Недалеко от станицы Тульская разделились на две группы. Часть партизан ушла на задание, а проводники повели десантников дальше, мимо станиц Абадзехская, Севастопольская, в сторону Сахрая. На Федоренкиной поляне они встретились с бойцами другого партизанского отряда, в котором и остались на ночевку.

Основной задачей партизанских отрядов Майкопского куста была дезорганизация тыла противника: разрушение коммуникационных линий, линий связи, уничтожение складов боеприпасов, снаряжения, горючего и продовольствия, нападение на штабы и другие войсковые учреждения в тылу противника, уничтожение материальной части на вражеских аэродромах, осведомление частей Красной Армии о расположении, численности и передвижении войск противника. В связи с критической обстановкой, создавшейся у парашютистов после уничтожения фашистских самолетов на майкопском аэродроме, на партизан была возложена дополнительная и очень важная задача — обеспечение сбора десантников и переброска их через линию фронта. 4 ноября 1942 года М. С. Попов телеграфировал секретарю Краснодарского крайкома ВКП(б) П И. Селезневу: «Из парашютного десанта в количестве 37 человек вернулось только 12 человек, которые сейчас  находятся в селе Хамышки и ожидают самолёт ВВС ЧФ для переброски. Сегодня даю команду партизанским  отрядам немедленно принять меры к розыску остальных десантников».

В первые две ночи после выброски воздушного десанта  командир парашютно-десантной роты  капитан М. А. Орлов тоже принимал меры к розыску своих подчиненных. Несколько раз он вылетал в заданные точно встречи, но безрезультатно. Отражая атаки фашистов, прикрывая друг друга, парашютисты устремились к лесу небольшими группами, старались быстрее удалиться в горы, чтобы оторваться от преследователей. Особенно тяжелым был переход к своим для группы, в которую входил сержант Иван Гурома. Десантники прорвались в горы, но остались без запасов продовольствия и воды. Окончательно ослабевшие от ран и голода краснофлотцы случайно набрела на подростков, которые в лесу пасли скот. Узнав, что это парашютисты, ребятишки принесли поесть, напиться и указали горные тропинки к своим.

Только на десятые сутки парашютисты вышли к партизанам. Уже после войны Иван Захарович Гурома,  проживающий в Адлере, разыскал своих спасителей Васю Белокобыльского, Сашу Остроухова, Любу Литовкину и Веру Радомскую.

Группа старшины Павла Соловьева одной из первых вырвалась из огненного кольца и добралась до опушки леса, но она только на двенадцатые сутки встретилась с партизанским разведчиком, который привел парашютистов на свою базу.

...После ракеты, указавшей время и направление выхода десантников из фашистского кольца, парашютисты группы управления устремились на помощь товарищам. К этому времени ценой больших потерь противнику удалось потеснить парашютистов группы прикрытия. Фашисты успели подтянуть резервы, создав значительный перевес в живой силе и огневых средствах. Но советские войны, создавая огромное значение этого боя для дальнейшего хода всей операции, сражались с исключительным упорством и храбростью.

В огненной круговерти, в лучах нескольких прожекторов  все увидели советского моряка, вставшего во весь рост.

— За Родину!

Он рванулся вперед, но тут же упал, сраженный пулеметной очередью врага. Это был старший сержант П. Ф. Скибенко. До этого дважды раненный, отважный коммунист, обливаясь кровью, первым поднялся на прорыв. За ним вскочили сержанты В. Г. Бережной, А. Т. Пасюк и другие десантники. Некоторые из них падали, прошитые пулями, остальные продолжали атаку.

Завязался ожесточенный бой, перешедший в рукопашную схватку. Нечто не могло сдержать стремительного натиска моряков. Огнем и десантными ножами парашютисты пробили брешь в заслоне фашистских солдат и устремились в горы.

Всего в группе, вышедшей вместе с Соловьевым, насчитывалось восемь человек.

— Не густо, Паша. Еще один такой бой — и от вас останется одно воспоминание, — с грустью сказал Георгий Чмыга. Он смотрел на изодранную форму парашютистов, во многих местах покрытую запекшейся кровью, на наспех перевязанные раны и вспоминал последний бой, погибших товарищей.

— Кто погиб за свободу, тот не умер. Память о нем будет вечной, — твердо сказал Павел Соловьев, как бы разгадав тяжелые мысли своего друга. — А нам пора. Мы должны донести  эту правду людям...

  Парашютисты группы Соловьева, преследуемые фашистами, все дальше уходили на восток, не предполагая, что они все больше и больше отклоняются от мест расположения партизанских отрядов Майкопского куста. Со временем похолодало. Посыпал густой мелкий дождь со снегом. Не выбирая выражений, сержант Чмыга посетовал на погоду.

— Нет, браток, плохой погоды, есть плохая одежда,  — спокойно заметил старшина Соловьев, — К тому же надо беречь нервы и уметь вести себя в любую погоду.

Через несколько дней в районе станицы Даховская, которую фашисты превратили в мощный опорный пункт с круговой  обороной и гарнизоном в 1500 солдат и офицеров,  после встречи с разведчиком партизан десантники   дали последний бой. Оторвавшись от преследователей, они прибыли в отряд и сразу же были определены в партизанский госпиталь. Тяжелей других досталось парашютисту Ивану Касьянову. Еще в самолета он сильно обгорел. Во время десантирования его несколько раз ранило осколками разорвавшегося рядом зенитного снаряда.

После прорыва через вражеское кольцо их оказалось пятеро: Иван Касьянов, Яков Фрумин, Дмитрий Голод, Михаил Типпер и Василий Безгубенко. У станицы Тульская  стали спускаться вниз, чтобы у дороги выставить наблюдение, позавтракать и передохнуть после первой тревожной ночи. Но в лесу наткнулись па немецкую засаду.

— Ложись! — тихо произнес шедший впереди Яков Фрумин.

 Однако фашисты заметили парашютистов еще на пригорке и стали   производить перегруппировку, чтобы окружить их. Меткой очередью Фрумин срезал фельдфебеля. Завязалась перестрелка.

— Отходите, я прикрою! — подал команду Иван Касьянов и стал поудобнее устраиваться у огромного сухого пня, из-за которого хорошо просматривалась дорога. Отважный парашютист решил ценой собственной жизни спасти боевых друзей, хотя сам находился в крайне тяжелом состоянии. Лицо его буквально обуглилось,  над левой бровью кровоточила свежая рана. Только через узкую  щелочку правого глаза он мог видеть прицел своего  автомата. Левая рука бездействовала, а на правой были послушны лишь большой и указательный  пальцы.

С трудом  изготовившись к стрельбе, Касьянов оглянулся: первыми начали отходить Голод и Безгубенко.

Остальных он уже не увидел.  Плотный огонь и свист пуль прижали к земле.

— Рус Иван, капут! — заорал рыжий верзила, направляясь в сторону Касьянова.

— Русский Иван еще жив — быстро ответил десантник и почти в упор выстрелил в фашиста. Тот, неуклюже взмахнув руками, завалился на спину. Эта картина подействовала на остальных вражеских солдат. Они отошли. Оторвавшись от гитлеровцев, Касьянов направился в ту сторону, куда отошли его товарищи. Передвигаться было трудно. Только на восьмые сутки его встретил партизан П. Е. Колесников недалеко от Сахрая  и направил на кордон Киша, где была запасная партизанская база. Здесь его вылечили и отправили в свое подразделение.

В середине декабря, когда затянулись раны и ожоги, а сами десантники несколько окрепли после трудных горных переходов, их на самолетах По-2 перебросили через линию фронта.

Из 37 человек, выброшенных в тыл врага, 13 парашютистов и 2 партизана-проводника при выполнении боевого задания пали геройской смертью, погибли также  7 членов экипажа ТБ-3. Остальные с оружием в руках вернулись в расположение роты. Вместе с ними прибыли командир  корабля старший лейтенант С. П. Гаврилов  и вынужденный оставить горящий самолет капитан А. П. Десятников.

Все участники подготовки и проведения этой операции были награждены орденами.

В вечерней сводке 11 ноября 1942 года Совинформбюро  сообщило: «Летчики черноморского флота совершили налет на вражеский аэродром. Советские  бомбардировщики сделали на цель по 5-8 заходов. Затем появились штурмовики, которые обрушили свои удары на прожекторные и зенитные установки противника. Вслед за этим транспортные самолеты сбросили с небольшой высоты парашютистов.  Приземлившись, наши  десантники подожгли находящиеся на аэродроме самолеты и скрылись. Всего в результате этой операции сожжено 12 и серьезно повреждено  10 немецких самолетов... »

А вот что пишет генерал-лейтенант И. И. Лисов:

«Много лет спустя мне довелось встретиться с одним из участников этой смелой операции В. Л. Гульником, начальником цеха одного из майкопских заводов. Долго ходили мы с Владимиром Леонидовичем по полю бывшего военного аэродрома, на котором он и его товарищи приземлились на исходе дня 23 октября. Он на всю жизнь запомнил тот день и мог точно показать на местности, где приземлялись парашютисты, откуда вели огонь гитлеровцы, где были стоянки самолетов, куда отходил отряд после выполнения задачи. И хотя много лет прошло с той огненной ночи и все вокруг изменилось, Гульник  не забыл ничего...

На долю десантников всегда выпадает немало передряг. Но далеко не все пережили то, что ещё до приземления пережили парашютисты-черноморцы (отряд состоял из моряков-добровольцев), когда уже над целью, прямо над центром аэродрома, в бензобак бомбардировщика ТВ-3 угодил зенитный снаряд ...

Наверное, это было страшное зрелище: подобно факелам, пылающие люди вываливались из горящего самолета. Сбивая с себя пламя, они летели вниз. Не всем это удалось. И когда раскрылись парашюты, два из них сгорели в воздухе...

К счастью, огненные  десантники приземлились рядом  с самолетами, и гитлеровцы не решились стрелять по ним, чтобы случайно не поджечь свои самолеты. Об атом позаботились сами десантники...

Это было сделано в то время, когда всей своей мощью враг давил на Сталинград, продолжая наступать на Кавказ. Гитлеровцы принимали все меры к тому, чтобы активизировать воздушное   наступление, под прикрытием которого сухопутные войска могли бы безостановочно идти вперед. Для этого, в частности, командующий  люфтваффе  на юге генерал-майор Рихтгофен и перебазировал на майкопский аэродром эскадрильи своих лучших асов.

Они готовились к воздушным боям, но вопреки всему накрыли их моряки, и накрыли на земле.

Памятная встреча генерал-лейтенанта Лисова с активным участником Майкопского воздушного десанта Владимиром Леонидовичем Гульником произошла весной 1969 года, когда Иван Иванович Лисов прибыл во главе группы парашютистов, многократных рекордсменов мира и чемпионов нашей страны, на торжественную церемонию, которая состоялась на  мемориальном кладбище, расположенном неподалеку от бывшего аэродрома.

Место это святое для каждого жителя Майкопа. Рядом с братской могилой героев гражданской войны воздвигнут светлый гранитный обелиск. Золотом сверкает на нем маленький якорь, и под ним слова: «Здесь похоронены моряки-десантники, павшие смертью храбрых 23 октября 1942 года при уничтожении немецкого аэродрома  под г. Майкопом». И горит у подножия обелиска Вечный огонь, озаряя светом своим подвиг героев...

Вернувшиеся из Майкопской воздушно-десантной операции парашютисты продолжали совершенствовать свое боевое мастерство в парашютно-десантной роте майора М. А. Орлова и совершили еще не один героический подвиг в тылу врага.

 

И снова - в бой 

Контрнаступление советских войск под Сталинградом переросло в начале января 1943 года в общее наступление Советских Вооруженных Сил на всем советско-германском фронте. Стремясь ускорить освобождение Новороссийска и Таманского полуострова, командование Северо-Кавказского фронта решило провести десантную операцию, подготовка к которой началась в январе 1943 года. Экипажи и части морской пехоты, выделенные для ее проведения, в районе Туапсе и Геленджика проходили специальную подготовку по высадке на необорудованный берег и захвату прибрежных укреплений противника. Усиленно велась разведка вражеских укреплений в районе высадки. Только в течение января сторожевые и торпедные катера и другие мелкие корабли   совершили около 60 выходов непосредственно к берегам противника на широком  фронте от Новороссийска до Таманского полуострова. Делалось это для снятия разведчиков, отправки и возвращения разведывательно-диверсионных и  партизанских групп, что помогало командованию  получить как можно больше сведений о системе обороны  вражеского побережья, а заодно скрыть от противника планируемые районы высадки.

 Шла усиленная подготовка подразделений, выделенных в состав воздушного десанта. Их сколачивание было направлено на повышение боевых возможностей имеющихся огневых средств и выработку надежного способа ведения боя. Много внимания уделялось вопросам взаимодействия воздушного десанта с частями морского десанта по задачам, месту, времени и характеру действий. Днем и ночью, с оружием и в снаряжении совершались парашютные прыжки. Исключительное значение придавалось внезапности, важным фактором достижения которой является высокая боевая готовность подразделений десанта и военно-транспортной авиации. Отрабатывались вопросы быстрой посадки десантников в самолеты, а воздушных кораблей — к немедленному взлету на десантирование. Шло соревнование парашютистов, которые добивались более четких действий при оставлении самолета и во время сбора после приземления.

— Запомните, — инструктировал подчиненных старший лейтенант А. А. Тарутин, — те, кто прыгнул раньше, должны идти вперед по курсу самолета. Парашютисты, прыгнувшие последними, должны возвращаться назад. Каждая группа будет иметь свой звуковой сигнал.

Рукопашный бой, приемы самбо, метание гранат, стрельба из всех положений, снятие часовых, подрывное дело, ориентирование на местности по компасу, местным предметам и небесным светилам — вот далека не полный перечень того, чем занимались ежедневно десантники.

— Здорово работают ребята, — поговаривали между собой летчики обслуживающих кораблей, — И днем и ночью. Не каждый выдержит такую нагрузку!

В период подготовки к предстоящей операции  активную  работу среди личного состава развернули политорганы, партийные и комсомольские организации. В подразделениях   проводились митинги, ротные и делегатские партийные и комсомольские собрания, на которых коммунисты и комсомольцы анализировали итоги прошедших  боев и намечали новые задачи. Перед бойцами  выступали герои  Одессы и Севастополя, участники Майкопского воздушного десанта, Керченского и Феодосийского морских десантов в декабре 1941 года.

Военный совет Черноморского флота призвал личный состав показать в предстоящей операции высокие морально-боевые качества и наступательный порыв, с честью выполнить поставленную боевую задачу. Отвечая на этот призыв, черноморцы поклялись образцово выполнить свой долг. Для поднятия морального духа парашютистов и укрепления их веры в свои боевые возможности в состав десантных групп были включены участники Майкопского воздушного десанта Василий Муравьев, Георгий Чмыга, Алексей Сотников, Олег Максимов и другие. Большой популярностью у воинов пользовался сборник «Герои огненного десанта», в котором рассказывалось о подвигах парашютистов этой беспримерной воздушно-десантной операции. Чувство восхищения вызывал у читателей рассказ старшего сержанта Алексея Сотникова, заканчивающийся призывом: «Сметем с лица священной новороссийской земли фашистское зверье!»

— Личный состав воздушного десанта готов вступить в бой, — доложил майор Орлов 2 февраля, накануне операции, члену Военного совета флота адмиралу Н. М. Кулакову. — Многие парашютисты желают идти в бой коммунистами.

— Это отрадно. В такое тяжелое для нас время в партию идут только люди высочайшего патриотического благородства, исключительного хладнокровия,  люди, презирающие смерть. А если у вас таких людей  много, значит, правильно  поставлена партийно-политическая  работа.

По плану, составленному командующим  десантной операции   вице-адмиралом Ф. С. Октябрьским, высадка десантов намечалось на  1 час 30 минут 4 февраля. Основной десант в районе Южной Озерейки предполагалось высадить в составе одной стрелковой бригады, двух бригад морской пехоты Черноморского флота, истребительно-противотанкового артиллерийского полка, отдельного фронтового воздушно-десантного полка, танкового и пулеметного батальонов. Командиром десантников стал полковник Д. В. Гордеев. В состав демонстративного десанта, высаживаемого в районе Станички, входил штурмовой отряд из 250 бойцов морской пехоты во главе с майором Ц. Л. Куниковым.

За 45 минут до высадки морских десантников четыре транспортных самолета должны были выбросить воздушный десант в районе Васильевки и Глебовки в целях уничтожения штабов, нарушения связи, разрушения мостов, перекрытия и удержания дорог в тылу противника в интересах морского десанта. Для этого был сформирован отряд моряков-парашютистов в составе 80 человек, который делился на четыре боевые группы.

Десантные части обеспечивались двумя боекомплектами боеприпасов, пятью сутодачами продовольствия и двумя заправками горючего. До момента соединения десанта с наступающими частями фронта снабжение необходимым количеством боеприпасов, продовольствием, горючим и смазочными материалами возлагалось на Черноморский флот, а после соединения — на Черноморскую группу Закавказского фронта.

Однако жизнь внесла изменения в разработанные планы. Высадка основного десанта в Южной Озерейке оказалась безуспешной. Из-за неувязок по времени нарушилась последовательность и организованность боевых действий. Без учета внесенных поправок авиация стала наносить бомбовые удары по Южной Озерейке, Глебовке, Васильевке, Станичке и Анапе. Артиллерийская подготовка началась своевременно, но корабельные орудия вели огонь по площадям без корректировки с воздуха, эффективность  его оказалась низкой, вражеская огневая система осталась неподавленной. Сторожевые катера высадочных средств были встречены у берега шквальным  артиллерийско-минометным и пулеметным огнем. Шесть судов загорелось. Канонерские лодки и другие суда несколько раз  прорывались к берегу, но под воздействием вражеского  огня вынуждены были отходить от места высадки. Анализируя ход подготовки и проведения десантной операции, Маршал Советского Союза А. А. Гречко писал в книге  «Годы войны»: «В 1 час 11 ми 4 февраля первый отряд основного десанта повернул к месту высадки. По зареву пожара с кораблей были хорошо видны Озерейская долина и огни буев у места высадки. В 2 часа 31 минуту по сигналу флагмана эсминец «Беспощадный» открыл огонь осветительными снарядами и  вел его вплоть до 3 часов. С первых же залпов он удачно освятил береговую черту в районе высадки...

В 3 часа 35 минут к берегу подошли пять сторожевых катеров со штурмовым отрядом и приступили к высадке. Противник открыл по десанту и судам сильный огонь из неподавленных дотов и дзотов. От прямых попаданий загорелись три самоходные баржи с танками и артиллерией и три буксира...

Командиру высадки контр-адмиралу Н. Е. Басистому поступило донесение о больших потерях десантников.  Но зная о высадке штурмового батальона и оставшись без отряда огневой поддержки, он приказал кораблям высадки отойти в море...

К тому времени... на берегу уже было 1427 человек и около 10 танков. Эти штурмовые части десанта с ходу вступили в бой. Командование флота и армии  не имело связи с этим десантом и не могло правильно оценить обстановку.  Посланные на связь два старожевых катера были обстреляны у берега и отошли, не сумев связаться с высаженным десантом. Командующий операцией решил прекратить дальнейшие попытки высадить десант у Южной  Озерейки.

Сопротивление врага усиливалось, море штормило, приближался рассвет. Дальнейшая высадка была бесполезной. Чтобы сохранить силы и средства, суда отводились в порты Геленджик и Туапсе для подготовки к высадке в районе Станички и Мысхако.

Морские десантники, оставшиеся на берегу, вступили в смертельную схватку с противником. Вскоре они овладели поселком Южная Озерейка, и повели наступление на Глебовку, где воздушный десант вел тяжелый бой в районе командного пункта 10-й румынской пехотной дивизии. Путь наступающим преграждали вражеские доты и дзоты, окопы, проволочные заграждения и приспособленные к обороне каменные дома. Враг оказывал ожесточенное сопротивление. Но ничто не могло сдержать наступательного порыва десантников.

Во второй половине дня вражеское командование, опасаясь  дальнейшего продвижения морских пехотинцев, стало спешно перебрасывать в район боев части, снятые с других участков. Ценой больших потерь противнику уда лось потеснить моряков и выйти к Черноморскому побережью в районе Южной Озерейки. Морской десант оказался отрезанным от моря и полностью окруженным фашистскими войсками.

С исключительной стойкостью оборонялись десантники. Экономя каждый патрон и гранату, они продолжали драться и в окружении. На разных участках вспыхивали ожесточенные схватки, переходящие в рукопашные. Но положение продолжало оставаться критическим. Морские пехотинцы несли большие потери, а с моря помощи не поступало. Только со стороны Глебовки слышны были отзвуки ожесточенного боя. Морские пехотинцы знали, что там дерутся черноморцы-парашютисты...

Сразу после полуночи 4 февраля 1943. года два самолета  СБ,  пилотируемые  летчиками  В.  К.  Гахом и  Т. М. Лушяковым, для создания светового ориентира парашютному десанту сбросили возле Глебовки и Васильевки более 300 малых зажигательных бомб и четыре ЗАБ-100. Возникли сильные пожары. Через три минуты  к цели подошли четыре самолета с парашютистами на борту и приступили к выброске десанта. Не встретив огневого сопротивления, экипажи произвели выброску трех групп   в количестве 57 парашютистов и благополучно вернулись на свой аэродром. Экипаж одного ТБ-3 не смог выйти на цель и не произвел десантирование.

Командирами групп были старшина Н. А. Штабкин, лейтенанты И. А. Кузьмин и П. М. Соловьев. Тот самый Павел Соловьев, который возглавлял Майкопский воздушный десант. За умелое руководство подчиненными в тылу противника и проявленные при этом личное мужество и бесстрашие ему было присвоено офицерское звание, oн получил орден Красного Знамени.

Воздушный десант явился полной неожиданностью для противника. Вражеские гарнизоны в Глебовке и Васильевке были парализованы бомбоштурмовыми ударами советской авиации и стремительностью натиска парашютистов. Однако еще при выброске десанта произошла невосполнимая потеря. Любимец парашютистов командир группы лейтенант Павел Михайлович Соловьев, не рассчитав время в задержке раскрытия парашюта, разбился. Товарищи тут же, на одной из безымянных высот горы Сахарная Голова, похоронили своего командира. Гавриил Шевченко вытащил из-за пазухи матросскую бескозырку, расправил ее и бережно положил на холмик свежей земли.

Помощник Соловьева сержант Георгий Чмыга  принял командование группой и в память о боевом друге взял его пистолет.

— За смерть командира отомстим фашистам, — сказал сержант и повел парашютистов на Васильевку.

Бой у Васильевки  длился около трех часов. В этой жестокой схватке краснофлотцев воодушевлял личный примером сержант Чмыга, который в самые трудные моменты всегда был в наиболее опасном месте боя. Политработник младший лейтенант С. П. Науменко приземлился на камни и повредил себе ноги, но вступил в схватку с врагами. Комсомолец Василий Заяц, посланный в разведку, наткнулся на группу вражеских солдат и стал поливать противника огнем из пулемета. Когда парашютисты, сломив сопротивление врага, подошли к  селу, они увидели невдалеке от Василия около двадцати убитых вражеских солдат, а одного он прижал к земле.

— Кончились патроны, мы сцепились врукопашную, — возбужденно стал объяснять Василий товарищам. - Я схватил его за горло, «перекрыл ему кислород»…

Парашютисты Георгия Чмыги,  проявляя мужество, продвигались вперед. Довершить  разгром фашистского гарнизона в селе Васильевка им помогла десантная группа лейтенанта И. А. Кузьмина, зашедшая с северо-запада. В результате боя была нарушена связь, уничтожено несколько огневых точек и около сотни гитлеровских солдат и офицеров. Группа старшины Н. А. Штабкина, как и предусматривалось боевой задачей, после сбора направилась в Глебовку, чтобы внезапным ударом отвлечь на себя гарнизон противника и тем самым воспрепятствовать его выходу к месту высадки морского десанта. У села парашютисты наткнулись на огневую позицию вражеской артиллерийской батареи. Посвежевший ветер с моря загнал дежурные расчеты в блиндажи, и только двое часовых, завернувшись в тулупы, медленно прохаживались у обочины дороги. Краснофлотцы Олег Максимов и Василий Муравьев, выждав удобный момент, бесшумно сняли часовых, а Алексей Ермолаев успел перерезать провода телефонной связи с наблюдательным пунктом. Заранее  изготовившись, парашютисты забросали гранатами   блиндажи, где нашли свою гибель орудийные расчеты фашистской батареи.

По команде старшины Штабкина подрывники толовыми шашками вывели из строя противооткатные устройства орудий.

Артиллерийская канонада у Южной Озерейки, мощные взрывы в районе артиллерийской батареи и автоматные очереди парашютистов, ворвавшихся на окраину Глебовки, подняли на ноги весь вражеский гарнизон. В темноте ночи фашисты открыли беспорядочный минометный огонь и бросили в бой до батальона пехоты. Несколько парашютистов, среди которых был и Василий Муравьев, оказались в тылу контратакующего противника. Быстро сориентировавшись в обстановке,  Муравьев  незаметно подкрался к вражескому пулеметчику, ударом десантного ножа уничтожил его и открыл из захваченного пулемета огонь по бегущим фашистам. Среди вражеских солдат возникло замешательство, воспользовавшись которым парашютисты начали отходить в сторону ведущего бой морского десанта.

Стремясь во что бы то ни стало уничтожить выброшенных в районе Васильевки воздушных десантников, противник стал спешно подтягивать дополнительные силы пехоты, артиллерию и танки. Утром 5 февраля он начал ожесточенные контратаки. В течение дня десантники, маневрируя, упорно сопротивлялись. Но к концу подходили боеприпасы, совсем не осталось средств  для борьбы с танками. Таяли и ряды парашютистов, а живые еле держались на ногах. Среди них было много раненых.

Лейтенант И. А. Кузьмин собрал своих десантников и сдавленным голосом объявил:

— Будем отходить. Чтобы дезориентировать противника, попробуем с разных сторон дать несколько коротких автоматных очередей. В дальнейшем беречь каждый патрон, каждую гранату. Сигнал отхода - две зеленые ракеты.

Парашютисты выполнили боевую задачу. Необходимости в дальнейшем ведении боя с преобладающими силами противника не было. Оторвавшись от противника, группа лейтенанта Кузьмина спустилась к реке Озерейка и по ее берегу направилась в сторону Глебовки. Здесь она неожиданно и ударила по противнику. Ночь была темная. Атака получилась стремительной и отчаянной. Фашисты не успели открыть организованного огня, и были смяты в рукопашной схватке. После этого десантники-парашютисты повернули на восток, где были видны сполохи артиллерийских залпов, росчерки трассирующих пуль и в темное холодное небо взлетали осветительные ракеты.

Коммунисты прикрывали отход группы. Они первыми  бросались в распахнутую дверь воздушного корабля, первыми приземлялись во вражеском тылу, первыми устремлялись в бой с фашистскими оккупантами, увлекая за собой остальных парашютистов. Теперь они последними выходили из боя, чтобы уберечь оставшихся десантников.

За время боевых действий в тылу врага черноморцы-парашютисты уничтожили более 200 фашистских солдат и офицеров, артиллерийскую батарею, 5 пулеметных точек, 3 автомашины. Часть десантников пробилась к берегу и 10 февраля была снята катером и доставлена в Геленджик. Другие выходили к своим позже небольшими группами. К 12 марта 1943 года из 57 десантированных парашютистов вернулось 28 человек.

Среди оставшихся в живых Ефим Харитонович Сазанец, ныне проживающий в Киеве, а также Гавриил Григорьевич Шевченко из села Широкая Балка Херсонской области, который проявил доблесть и на трудовом фронте. За успехи в работе сельский инженер-механизатор Г. Г. Шевченко удостоен звания Героя Социалистического Труда. Пробился к своим  и Георгий Федорович Чмыга. Позже он стал офицером, в течение  нескольких лет под руководством А. А. Тарутина работал начальником  парашютно-десантной службы в авиации дальнего действия. В настоящее время живет и работает в  городе Светлогорск  Кировоградской  области.

Известно, что сохранить плацдарм у  Южной Озерейки не удалось. Однако активные действия морского и воздушного десантов отвлекли на себя целую дивизию противника и тем самым способствовали захвату плацдарма в районе Станички. К утру 9 февраля там уже было 15 400 человек с артиллерией и танками. Десантники прочно  закрепились на захваченном плацдарме.

 

Удар с моря

В начале января 1944 года командование Отдельной Приморской армии подготовило и осуществило две частные наступательные операции. Первая проводилась с задачей прорвать вражеские позиции западнее Юргакова Кута, где противник удерживал господствующие высоты, с которых оборона армии хорошо просматривалась и находилась под прицельным огнем на всю глубину. Для обеспечения успеха прорыва и захвата командных высот, которые трудно было атаковать в лоб, а также для отвлечения внимания сил и средств противника намечалось высадить в ближайшем тылу немецких войск два тактических десанта. Один из них состоял из десантного батальона Черноморского флота под командованием майора Н. Д. Алексеенко. Батальон этот был создан в мае 1943 года на базе парашютно-десантной роты майора М. А. Орлова после ее возвращения из Новороссийской десантной операции. Своих воспитанников Орлов передавал Алексеенко с болью в сердце. Он знал, что парашютисты направляются на выполнение важного и очень рискованного боевого задания. И ему хотелось быть рядом с ними. Ведь Михаил Абрамович готовил десант под Одессу, провожал своих парашютистов для уничтожения фашистских  истребителей на  майкопском  аэродроме, был выпускающим и на одном из ПС-84 при выброске воздушного десанта под  Новороссийском. Теперь же, когда над израненной советской землей забрезжила заря победы, боевой дух воинов-парашютистов стал особенно высок. Они все были готовы к подвигу во имя Родины, во имя независимости и счастья своего народа. М. А. Орлов верил в своих воспитанников.

При подготовке операции большую работу провели командиры, партийные и комсомольские организации частей. Особое внимание они обращали на обобщение опыта десантных действий во время предшествующих боев за плацдарм, воспитание у всего личного состава высокого наступательного порыва. Принимались меры по увеличению партийной и комсомольской прослойки. Политработники распределялись по всем подразделениям.

Вскоре парашютно-десантный батальон был переброшен в Темрюк, где и начал подготовку к боевым действиям. С личным составом проводились занятия по тактике, тренировки по погрузке подразделений на плавсредства и высадке их на берег. Работали напряженно, днем и ночью. Ведь после длительного перехода морем десантникам предстояло высаживаться на берег, который был занят войсками противника и сильно, укреплен в инженерном отношении. Штаб батальона скрупулезно составлял нужные расчеты, отрабатывал другие важные документы. Кроме того, работники штаба большую часть времени   находились   в   подразделениях,  претворяя  в жизнь решение командира и разработанные планы. Особой заботой командира и штаба была подготовка передового отряда, от действий которого во многом зависел  успех батальона. В его состав подбирались лучшие, наиболее смелые и инициативные краснофлотцы и командиры. Парторг батальона В. И. Якунин и комсорг П. Н. Петраков вместе с парторгами и комсоргами подразделений разработали поручения партийно-комсомольскому активу, произвели расстановку коммунистов и комсомольцев на плавсредствах, определили их места и обязанности на переходе морем и в бою на плацдарме. Ни одного коммуниста и комсомольца не осталось без поручения. Накануне выхода в море в партийных организациях прошли собрания, на которых обсуждались задачи, стоящие перед десантниками. Докладчиками выступили командиры рот. Они проанализировали имевшиеся ранее недостатки при проведении тренировочных занятий, подсказали, что нужно сделать, чтобы их не допустить и успешно выполнить ответственное задание.

Наступление назначалось на 31 декабря, но погода не благоприятствовала десантной операции. Над районом предстоящих боевых действий висел густой туман, непрерывно моросил дождь, дул сильный ветер. На Азовском море шторм доходил до семи баллов. Командование приняло решение перенести наступление. Десантная операция началась в ночь на 10 января 1944 года. Но к рассвету море снова заштормило. Волнение достигло четырёх-пяти баллов. Для мелких судов, переполненных людьми, такая волна была опасной.

Ранним утром к месту высадки подошли суда с парашютно-десантным батальоном майора Н. Д. Алексеенко. Не все они смогли вплотную причалить к берегу. Многим воинам-парашютистам пришлось прыгать прямо в воду, высоко поднимая оружие. Некоторых волна захлестывала с головой. Они с трудом выходили на берег и карабкались на высоту, где их товарищи уже сражались с врагом врукопашную.

К этому времени 2-я гвардейская стрелковая дивизия, наступавшая вдоль берега Азовского моря, после тяжелого боя прорвала оборону противника, овладела вершиной высоты 71,3, но дальше продвинуться не смогла. Во второй половине дня в бой была введена 32-я гвардейская  стрелковая дивизия. Две атаки, предпринятые гвардейцами, также успеха не имели.

Парашютно-десантный батальон, пытаясь выйти к высоте 71,3 с запада навстречу 2-й гвардейской стрелковой    дивизии и оказать ей поддержку, непрерывно атаковал ее довольно крутые склоны, но из-за сильного огня противника отходил на исходные позиции. Личный состав  после морского перехода, трудной высадки и прибрежного боя был утомлен, ослаблен, к тому же не имел собственной артиллерии. Это ограничивало его боевые возможности.

Вдруг впереди атакующих заалело, развеваясь на ветру, Красное знамя. Это Василий Перевозчиков поднял его в левой руке, а правой стрелял из автомата, быстро поднимаясь на высоту. За ним ринулись с громовым «Полундра!» оставшиеся в живых парашютисты-черноморцы.    У   самой  вершины знамя на мгновение упало. Вражеская пуля раздробила кость руки отважного знаменосца. Тогда он, перекинув автомат за спину, подхватил знамя правой рукой и водрузил на самой вершине высоты. Превозмогая боль, бесстрашный краснофлотец стоял у знамени, как на боевом посту, и взор его был обращен в сторону Керчи — одного из старейших городов нашей Родины, овеянного бессмертной славой ратных и трудовых подвигов. А десантники тем временем добивали фашистов, очищая высоту и закрепляясь на ее обратных скатах.

До войны Перевозчиков был ведущим футболистом сборной команды Черноморского флота, его знал весь Севастополь. Во время войны о подвиге черноморца узнала вся Отдельная Приморская армия. За проявленные мужество и героизм он был удостоен ордена Красного Знамени.

После этой атаки майор Алексеенко доложил командованию, что вспомогательный десант задачу свою выполнил, нужная высота захвачена. В ходе боя был уничтожен один из батальонов 290-го пехотного полка 98-й немецкой пехотной дивизии, захвачены штабные документы.

В руки парашютистов-десантников попала немецкая противотанковая пушка с боеприпасами.

Об ожесточенности и тяжести этих боев хорошо написал автору этих строк бывший комсорг парашютно-десантного батальона П. Н. Петраков: «В шторм, под бомбежкой, расстреливаемые в упор немцами с берега, мы начали высадку. Под напором моряков фашисты вынуждены были отступить. Плацдарм, а затем и высота были заняты нами и удерживались до подхода стрелковых частей.

За плацдарм пришлось заплатить дорогой ценой. Многие товарищи были убиты. Но все дрались героически. Трусов не было».

Парашютисты-черноморцы сражались мужественно и самоотверженно. Проявляя замечательные примеры стойкости и упорства, они успешно отражали контратаки превосходящих сил противника, а потом атаковали сами, приковывая к себе значительные силы врага и тем самым облегчая боевые действия частей 2-й и 32-й гвардейских стрелковых дивизий. Утром начали подходить суда со 166-м гвардейским стрелковым полком Героя Советского Союза Г. К. Главацкого. Не дожидаясь прибытия всего десанта, командование решило начать атаку. Гвардейцы высадились в районе между мысом Тархан и высотой 115,5 и вместе с парашютистами ринулись на врага.

На прибрежных высотах разгорелся жаркий бой. Все десантники дрались смело, неоднократно вступали в рукопашные схватки. Уже через несколько часов полк овладел высотой 164,5, захватил небольшой плацдарм, несколько зенитных  батарей, много стрелкового  оружия,     пленил  60 вражеских солдат и офицеров. Но десантники и сами понесли значительные потери. Еще при подходе к мысу Тархан отряды потеряли 7 мотоботов, одно судно затонуло вместе с личным составом.

Перед высадкой десанта начальник штаба парашютно-десантного батальона капитан Г. И. Марущак, встав во весь рост на баке сторожевого катера, подал команду:

— За Родину, вперед!..

Но тут же вражеская пуля оборвала жизнь отважного офицера. После возвращения десантных средств в Темрюк Григорий Иванович Марущак со всеми воинскими почестями был похоронен на городском кладбище. В ходе боя погибли командир высадки капитан 2 ранга И. К. Кириллов и штурман лейтенант Б. П. Бувин.

Гитлеровцы, подтянув резервы, мощно и непрерывно контратаковали. В течение дня по боевым порядкам десанта авиация противника наносила бомбовые удары. Вражеские танки, стреляя на ходу, медленно поднимались вверх. За ними двигалась пехота, поливая свинцом южные скаты высоты. Враг упорно пытался рассечь плацдарм и уничтожить десантников по частям. Но в этот критический момент с вершины высоты прогремел пушечный выстрел. Это корабельные артиллеристы, пришедшие добровольцами в парашютно-десантный батальон, открыли огонь из захваченной немецкой пушки по фашистским танкам. Вскоре головная машина задымила, а вторая стала поворачивать обратно.

— Смерть немецким оккупантам! — крикнул парторг батальона Якунин и первым бросился на врага.

Контратака была внезапной и стремительной, около половины фашистских солдат было перебито в рукопашной схватке, а остальные спаслись бегством. В этом бою парторг батальона погиб.

Воспользовавшись наступлением ночи, немецкие автоматчики предприняли попытку пробиться в тыл десанту. Но замысел врага был сорван. С наступлением дня противник стремился любой ценой отрезать десант от моря, окружить и уничтожить его. Позиции десантников неоднократно подвергались ударам вражеской авиации. Одна за другой повторялись танковые атаки.

Учитывая создавшуюся обстановку, командующий Отдельной Приморской армией генерал И. Е. Петров приказал десантным отрядам прорвать оборону противника в районе высоты 115,5 и одновременными атаками вместе с частями 11-го гвардейского стрелкового корпуса, наступавшими с фронта, разгромить противника, а затем соединиться. Вскоре после артиллерийской подготовки последовала решительная атака. Противник не выдержал стремительного удара и стал отходить. Десантники соединились с частями 32-й гвардейской стрелковой дивизии, которая врезалась узким клином во вражескую оборону в районе высоты 164,5, выйдя на восточные склоны высот мыса Тархан.

Очевидцем этих событий был и генерал армии С. М. Штеменко, находившийся на плацдарме для оказания помощи в разработке плана освобождения Крыма. «О десанте было известно, — писал Штеменко, — что он продолжает вести бой на высотах, захватил там две вражеские зенитные батареи, много стрелкового вооружения и до 60 пленных...

Но после полудня положение усложнилось. Противник начал контратаки десанта со стороны Рыбпрома, молочной фермы и Грязевой пучины. Его авиация непрерывно бомбила боевые порядки десантников. В 19 часов на поле боя появились «фердинанды», но и они оказались бессильны: наши подразделения оставались на своих местах. Все контратаки противника были отбиты с большими для него потерями...

Длительное время не было вестей от майора Алексеенко. Наконец объявился и он. Майор сообщил, что вспомогательный десант задачу выполнил, нужная нам высота захвачена и одна из наших стрелковых дивизий соединилась с ним...

В итоге этих боев положение на правом фланге армии несколько улучшилось, но не настолько, как хотелось бы».

А вот что писал непосредственный участник боевых действий, бывший командир 16-го стрелкового корпуса генерал-полковник К. И. Провалов: «Эта операция была проведена с 10 по 16 января 1944 года силами 11-го гвардейского и 16-го стрелковых корпусов с высадкой на северном берегу Керченского полуострова, в районе мыса Тархан, двух десантных отрядов... В результате этих боев противник был выбит из ряда важнейших опорных пунктов его обороны. Полному разгрому подвергся 290-й пехотный полк 98-й немецкой пехотной дивизии. Но прорвать оборонительные позиции врага на всю их тактическую глубину все же не удалось. Тогда вступил в действие второй вариант плана — наступление 16-го стрелкового корпуса в обход Булганакского укрепленного района с юга».

История хранит немало примеров героизма, проявленного советскими воинами в боях за керченскую землю. Мужественно сражались с врагом бойцы и командиры парашютно-десантного батальона ВВС Черноморского флота. При прорыве вражеской обороны все десантники, способные идти, по сигналу бросились вперед. Шли не сгибаясь, с громовым «Ура!». Противник растерялся и открыл беспорядочный огонь только тогда, когда наступающие парашютисты были уже рядом и стали забрасывать вражеские окопы гранатами. Завязались рукопашные схватки. Фашисты не выдержали и стали отходить.

В этом бою первым поднялся в атаку и ворвался во вражескую траншею краснофлотец Григорий Чуднов, прибывший в парашютно-десантный батальон с крейсера «Молотов». Автоматной очередью он сразил набросившегося на него вражеского солдата, и смело действовал в ходе всего боя, уничтожив еще несколько фашистов. За проявленные отвагу и мужество личный состав взвода Николая Манченко был представлен к боевым наградам, сам командир был удостоен ордена Краевого Знамени. Грудь краснофлотца Чуднова украсил орден Отечественной войны I степени. В настоящее время отважный парашютист Григорий Сергеевич Чуднов живет в Москве.

На правом фланге Отдельной Приморской армии в итоге проведенной частной наступательной операция положение улучшилось. Господствующие высоты мыса Тархан были отвоеваны у противника. А это уже была победа.

 

О живых и павших

Давно закончилась Великая Отечественная война, но горечь утрат по-прежнему тревожит людские сердца. Еще и сегодня люди разыскивают друг друга. Еще и сейчас есть могилы безымянных героев. Священная память о павших обращена в настоящее и будущее, но много тайн хранит и военное прошлое, новые имена добавляются на обелисках.

Немало героических страниц в летопись Великой Отечественной войны вписали черноморцы и воины-приморцы в последние дни боев на Херсонесском мысу, где они стояли насмерть. 4 июля 1942 года там, в яростной рукопашной схватке погиб герой обороны Одессы Петр Ананьевич Королев. Рядом с ним сражался Михаил Макарович Негреба. Он был уже в звании старшины. Его мать Анна Григорьевна получила   печальное извещение: «Ваш сын погиб в боях за Родину». Но это сообщение оказалось ошибочным. К концу дня 5 июля защитники Севастополя спустились к воде под обрывистые скалы и продолжали сопротивление. Только 12 июля Негреба, получивший тяжелое ранение, был захвачен в плен. Трижды он совершал побег из фашистской неволи, но неудачно. Бесстрашного моряка приговорили к смертной казни. Однако привести приговор в исполнение гитлеровцы не успели. Михаил Макарович Негреба остался жив, после разгрома фашистской Германии вернулся на Родину и поселился в шахтерском городе Червоноград Львовской области.

Интересна судьба Александра Ивановича Леонтьева. После соединения с морским десантом Алексей Котиков и Роман Перепелица вернулись в лесополосу, отыскали боевого друга и привезли в медпункт десанта, откуда на санитарной машине он был отправлен в Одессу. После выздоровления старшего краснофлотца Леонтьева направили в Севастополь, в свою часть. В июньские дни в сводной группе из 150 моряков с оружием в руках он оборонял город. Будучи тяжело раненным, попал в плен, работал на рудниках Бельгии и Франции, а после возвращения на Родину избрал постоянным местом жительства Пятигорск.

Роману Перепелице после обороны Севастополя пришлось участвовать в Сталинградском сражении, где он получил тяжелую контузию, потом долгое время находился на излечении.

Об отважных парашютистах, сражавшихся под Одессой, было известно мало. Только 10 ноября 1962 года газета «Красная звезда» опубликовала очерк «Жива морская душа», в котором рассказывалось, что Михаил Негреба жив, что после участия в воздушном десанте под Одессой он защищал Севастополь. Вскоре вместе с Леонидом Соболевым Негреба выступил по Всесоюзному радио, а 12 января 1963 года в газете «Труд» была напечатана статья «Жив моряк Михаил Негреба», где Леонид Соболев рассказал о Негребе и выразил надежду, что откликнутся другие герои из «Батальона четверых». Спустя некоторое время пришло письмо ив Ленинграда от Алексея Котикова, который писал: «Участвовал в обороне Ленинграда и Сталинграда (Одессу и Севастополь — вы знаете). Оказался довольно основательно искалеченным. Только благодаря усилиям наших замечательных врачей остался жив, я даже внешне похож на человека. Ноги мне не отрезали, хоть плохонькие, но свои, хожу. В Кутаиси мне оставили хоть плохой, да свой глаз, хоть плохую, да свою барабанную перепонку. Ну и я в долгу не остался: если подсчитать, то набил фашистской сволочи хороший штабель...»

Оказывается, подорвав фашистский танк под Севастополем, старший сержант Котиков был отброшен взрывной волной далеко в сторону. После боя его подобрали санитары и доставили в эвакогоспиталь. Но мать Алексея получила похоронку, а через некоторое время ей пришла вторая похоронка, где сообщалось, что ее сын утонул в Черном море. Действительно, госпитальное судно, перевозившее раненых на Кавказ, потопили фашистские самолеты. Спастись не удалось никому. Но Котиков не погиб. По стечению обстоятельств на судне оказались только его документы, самому же Котикову не хватило места, и он был транспортирован на морском охотнике.

После госпиталя Алексей Котиков был комендантом Кутаиси, где участвовал в уничтожении вражеского десанта, пытавшегося захватить и разрушить Рионскую ГЭС. Получив в схватке с врагами тяжелое ножевое ранение, он снова оказался в госпитале. Затем в Москве передавал свои знания и опыт молодым воинам, служил в запасном полку, оттуда был направлен под Сталинград, где командовал пулеметчиками. Когда пулемет, зa которым лежал моряк, был разбит прямым попаданием фашистского снаряда, мать получила третью похоронку. А Котиков остался жив и находился уже на ленинградской Дороге жизни.

Жестокие отметины войны сделали лицо Котикова настолько неузнаваемым, что даже родной брат Павел не сразу признал его. А было это на Дороге жизни, где Алексей обеспечивал движение транспорта. Как-то мимо него проехала видавшая виды машина. Котиков остановил ее, но шофер запротестовал, ссылаясь на срочность груза. Алексей потребовал путевой лист, а когда развернул его — ахнул. В путевом листе черным по белому было написано: «Котиков Павел Федорович».

— Братеня, здравствуй!

— Какой я тебе братеня, коль машину не отпускаешь? — по своему поняв Алексея, обиженно проговорил Павел.

Пришлось Котикову-старшему показывать Котикову-младшему свои документы, удостоверяющие его личность.

Последнюю медаль свою на войне Алексей Котиков получил за оборону советского Заполярья. Двадцать семь отметин от пуль, осколков и от фашистского ножа носил на своем теле ветеран сражений черноморский парашютист Алексей Федорович Котиков. Благодарная Родина удостоила героя-моряка 17 государственных наград. Орден Красного Знамени ему вручал Михаил Иванович Калинин. За годы войны Алексей Федорович вырос от рядового краснофлотца до майора.

В апреле 1963 года А. Ф. Котиков, А. И. Леонтьев и М. М. Негреба были приглашены в Ленинград. Миллионы телезрителей видели волнующую встречу воинов-парашютистов. Там выяснилось, что А. И. Леонтьев не получил ордена Красного Знамени, которым был награжден за подвиг, совершенный под Одессой в составе воздушного десанта. Эту высокую награду Александру Ивановичу вручили в августе 1963 года.

В 1965 году уже вся отважная четверка во главе с Романом Стефановичем Перепелицей присутствовала на «Голубом огоньке» Московского телевидения, посвященном 20-летию Победы советского народа и его Вооруженных Сил над фашистской Германией, Инициатором этой встречи был вице-адмирал в отставке Илья Ильич Азаров, в ней принимал участие и писатель Леонид Сергеевич Соболев.

В конце 1980 года бюро группы ветеранов воздушно-десантных войск Одессы приняло решение о проведении встречи крылатых  гвардейцев   Одесщины.   С  помощью председателя совета московской секции ветеранов Черноморского флота генерал-лейтенанта П. А. Моргунова удалось найти адреса бывшего командира 96-й авиаэскадрильи А. И. Коробицына и бывшего заместителя командира 9-го авиаполка Г. И. Голышева. По просьбе Голышева «Калининградская правда» дала объявление о розыске парашютистов-черноморцев. К розыску подключились работники Ленинградского, Горьковского, Пятигорского горисполкомов и Львовского облисполкома. Пришло немало печальных вестей. В Ленинграде в январе 1980 года умер Алексей Федорович Котиков. В этом же году червоноградцы проводили в последний путь Михаила Макаровича Негребу. В начале августа следующего года в Горьком скончался командир «Батальона четверых» Роман Стефанович Перепелица. И только из Пятигорска отозвался Александр Иванович Леонтьев, который с радостью принял участие во встрече ветеранов. Так отважный парашютист через 40 лет снова «приземлился» на одесской земле, породнился с ее людьми и стал почетным членом группы самых смелых и храбрых представителей орденоносной Одесщины — ветеранов воздушно-десантных войск.

Родился  Александр Иванович Леонтьев в селе Новотроицкое, Новохоперского района, Воронежской области, где окончил начальную школу, работал механизатором в колхозе «Ленинский путь», вступил в комсомол. В 1938 году он был призван в армию и направлен на Черноморский флот, где его застала война. После войны Александр Леонтьев приехал в Пятигорск, обзавелся семьей. Работал мотористом на кирпичном заводе, построил домик, вырастил небольшой сад. Леонид Соболев и вице-адмирал Азаров, бывая на Кавказских Минеральных Водах, не раз заезжали в маленький домик на Пролетарской улице, подолгу сидели в тени фруктового сада, вспоминая славные и героические дни жестокой битвы с врагом. Гостили в этом уютном уголке и боевые друзья Леонтьева — Алексей Котиков, Михаил Негреба, Роман Перепелица. Александр Иванович — уважаемый человек на заводе и в городе. В отделе истории Пятигорского музея краеведения ему посвящен специальный стенд. На стенде фотография моряка в тельняшке, удостоверение ударника коммунистического труда и две книги с надписями на титульных листах. «Александру, Евдокии, Юрию Леонтьевым! От всей души Л. Соболев», — написано на книге «Батальон четверых». «Храбрейшему из храбрых моряков Черноморского флота Александру Леонтьеву на память о трудных и незабываемых днях осады Одессы. С глубоким уважением И. Азаров». Эту надпись можно прочитать на книге вице-адмирала И. И. Азарова «Осажденная Одесса».

У Леонтьева обильная почта. Школьник из Армавира Вова Крючков свое письмо адресовал так: «Пятигорск, герою Великой Отечественной войны, чей подвиг описан в книге Л. Соболева «Батальон четверых», Леонтьеву». Письма, открытки, поздравления. Часто пятигорские почтальоны, взглянув на фамилию, написанную на конверте, уже не смотрят на адрес.

На встрече ветеранов было возбуждено ходатайство на установление обелиска в память о воздушном десанте и включении его в общий план Пояса Славы. Вскоре состоялось  решение  Одесского  облисполкома  о выделении средств на сооружение памятного знака, а также решения Одесского городского и Суворовского районного исполкомов Советов народных депутатов, определивших порядок строительства и его финансирования, был проведен смотр-конкурс на лучший эскизный проект. В дни празднования 45-летия обороны Одессы в торжественной обстановке был установлен мраморный камень, на котором написано: «На этом месте будет сооружен памятный знак Одесскому воздушному десанту, выброшенному 22 сентября 1941 года».

Свято чтут намять парашютистов-черноморцев, павших смертью храбрых 23 октября 1942 года, жители Майкопа. После освобождения города от немецко-фашистских захватчиков десантников похоронили  возле бывшего аэродрома. Сначала это была скромная братская могила, обнесенная невысокой оградой, затем на этом месте был воздвигнут светлый гранитный обелиск.

На торжественную церемонию, посвященную памяти погибших десантников, были приглашены многократные рекордсмены мира и чемпионы Советского Союза, лучшие спортсмены-парашютисты во главе с бывшим заместителем командующего воздушно-десантными войсками генерал-лейтенантом И. И. Лисовым. Сотни майкопцев наблюдали, как мастерски, со снайперской точностью приземлялась в центр белого полотняного креста, выложенного рядом с обелиском, спортсмены-парашютисты Александр Пахомов, Владимир Кравченко, Юрий Койчу, Роберт Степанян, Сергей Машков, Нина Голдобина, Нелли Бубон, Любовь Масич. Секретарь горкома КПСС Георгии Тимофеевич Кононенко объявил:

— Слово жителю нашего города, участнику этой героической операции товарищу Гульнику.

Трудно было говорить храброму и мужественному парашютисту-десантнику на могиле своих боевых друзей. Спазмы сжимала горло от воспоминаний о том, как спускались они на аэродром и уничтожали фашистские самолеты, как прорывались сквозь заслон врага, оставляя погибших товарищей. Обращаясь к собравшимся, он тихо произнес:

— Спасибо за память о моих друзьях.

Интересна биография самого Г. Т. Кононенко. В апреле 1969 года он был переведен в Краснодар и назначен начальником отдела политико-воспитательной работы УВД Крайисполкома. В настоящее время полковник милиции Георгий Тимофеевич Кононенко возглавляет Управление вневедомственной охраны.

Благодаря активной работе бывшего партизана, члена военно-научного общества при майкопском гарнизонном Доме офицеров И. Я. Виляховского и красных следопытов из средней школы № 15 были найдены живые участника десанта,   а затем с их помощью уточнены подробности подвига и необходимые сведения о погибших парашютистах. Теперь на надгробной мраморной плите золотом выведены их имена: «Старший сержант П. Ф. Скибенко, 1915 года рождения, призван Симферопольским военкоматом; сержант В. Г. Бережной, 1917 года рождения, призван Ейским   военкоматом; сержант  Ф. Ф. Кравченко, 1913 года рождения, призван Очаковским военкоматом; сержант А. Т. Пасюк, 1918 года рождения, призван Дарницким военкоматом; сержант В, П. Тишко, 1917 года рождения, призван Ново-Бугским военкоматом; сержант А. М. Щербаков, 1918 года рождения, призван Мончегорским военкоматом;   младший сержант   М. Н. Мальцев, 1919 года рождения, призван Шахтинским военкоматом; младший сержант С. С. Савин, 1921 года рождения, призван Красногвардейским военкоматом  города  Москвы; краснофлотец А. П. Малышкин, 1920 года рождения; краснофлотец А. И. Нащекин, 1917 года рождения, призван Ново-Бугским военкоматом; краснофлотец Н. 3. Нестеров, 1921 года рождения, призван Мариупольским военкоматом; краснофлотец В. А. Перепелица, 1921 года рождения, призван Белопольским военкоматом; краснофлотец A. М. Терещук, 1918 года рождения, призван Петровским военкоматом; комсомольцы-проводники Г. И. Суханов и B. А. Терещенко, направленные в состав десанта Южным партизанским штабом, расположенным в городе Сочи».

Несколько позже постановлением Майкопского горисполкома был увековечен и экипаж самолета ТБ-3. На второй мраморной плите у обелиска появились фамилии второго пилота Федора Петровича Сухих, штурмана 18-го отдельного транспортного авиаотряда Сергея Александровича Косолапова, бортмеханика Анатолия Григорьевича Гогина, помощника бортмеханика Александра Тимофеевича Гонтарева, авиационного механика Михаила Тимофеевича Глухова, радиста Петра Тимофеевича Роменского, стрелка Алексея Кузьмича Кокурова.

Помнят погибших оставшиеся в живых друзья, участники этого беспримерного воздушного десанта. Ежегодно они приезжают из Адлера и Евпатории, Кишинева и Одессы, из Ворошиловградской, Кировоградской, Сумской и других областей. Но с каждым годом все меньше становится ветеранов Великой Отечественной войны. В 1973 году в Ворошиловграде умер Николай Иванович Кудзин, потом одесситы проводили в последний путь Сергея Константиновича Львова, а через десять лет не стало Владимира Леонидовича Гульника. Владимир Гульник за Майкопскую операцию получил орден Красного Знамени, участвовал во многих боях, сражался в десантной операции на Малой земле и под Керчью. Закончил войну в Румынии. В сорок шестом демобилизовался, и потянуло его в те края, где второй раз на свет родился. Майкоп стал его новой родиной. Здесь он встретил бывших партизан, которые по-братски приняли десантников после прорыва из оцепленного вражескими мотоциклистами аэродрома, раненым и обожженным оказали медицинскую помощь, помогли переправиться на свою базу в город Сочи. Теперь они стали близкими друзьями. В Майкопе Владимир Леонидович обзавелся  семьей, работал  начальником  цеха на одном из майкопских заводов, вел большую военно-патриотическую   работу   среди  рабочей  молодежи   и школьников.

Иногда в письмах ветеранов звучит недоумение. По чьей-то вине в архивных документах погибшие войны-десантники числятся как пропавшие без вести. «Может, кому и неизвестно, — пишет участник этих событий Алексей Павлович Сотников из города Рубежное Ворошиловградской области, — а нам с Иваном Захаровичем Гуромой, проживающим ныне в Адлере, пришлось видеть, как раненые, истекающие кровью парашютисты продолжали уничтожить фашистов и их самолеты. Это Александр Щербаков, Василий Перепелица, Федор Кравченко и другие. Вот кого нужно наградить за героизм!» Забота и беспокойство ветеранов понятны. Место гибели парашютистов-десантников известно. Есть живые свидетели их героических подвигов. Известно и место захоронения. Что же мешает снять с них неопределенное «без вести пропавшие» и написать: «Пали смертью храбрых»? Несомненно, все они достойны наград. Ведь они совершили подвиг. Чего стоил один только прыжок в тыл врага! А они прыгали не просто в тыл, а в разинутую пасть фашистского зверя, изрыгающего смертоносный огонь.

Увековечена память и Новороссийского воздушного десанта. В Глебовке, на здании школы, установлена мемориальная доска. Митинг, посвященный этому важному событию, открыл председатель Цемдолинского сельского Совета народных депутатов А. И. Кошелевский. На торжественное событие прибыли пионеры и школьники, жители Васильевки и Глебовки, ветераны войны и труда, военные моряки, офицеры, сержанты, солдаты, представители партийных, советских и комсомольских органов Приморского района города Новороссийска. Из Киева приехал участник воздушного десанта Ефим Харитонович Сазанец.

Неоднократные попытки разыскать оставшихся в живых парашютистов-черноморцев,   сражавшихся  на мысе Тархан, к успеху не привели. И вдруг в газете «Красная звезда» за 1 октября 1983 года появилась заметка: «Я служил в третьей роте парашютно-десантного батальона на Черноморском флоте. В ночь на 10 января 1944 года мы в составе морского десанта высадились в районе мыса Тархан... десант выполнил свою задачу. Но чего это нам стоило! Многие мои боевые друзья спят сегодня вечным сном в братских могилах на подступах к городу - гepoю Керчи.

В списках убитых в те дни был и я. Родителям сообщили о моей гибели, о том, что посмертно я награжден орденом Отечественной войны I степени».

Написал заметку бывший парторг роты Николай Полудень. В одной из атак 11 января он был тяжело ранен, и лишь на вторые сутки ночью при возвращении с задания советские бойцы подобрали его и передали санитарам. Так до сих пор и не знает парашютист-черноморец, кому он обязан своей жизнью. Поэтому и обратился в газету с надеждой, что кто-нибудь из его спасителей откликнется. Мало надежд, но ведь случаются чудеса...

Николай Петрович Полудень проживает в Киеве. В столице Украины живут и работают парашютисты-черноморцы Владимир Сергеевич Панасенко и Дмитрий Максимович Спицын. А вот бывший писарь парашютно-десантной роты, а затем и батальона, активный участник боев у мыса Тархан Константин Васильевич Лепеха поселился в Краснооктябрьском поселке Майкопского района и чаще других наведывается на братскую могилу воинов-десантников, погибших в Майкопской воздушно-десантной операции. Петр Никитович Петраков прибыл в парашютно-десантный батальон из 16-й авиаэскадрильи, был комсоргом батальона, за проявленную храбрость в боях на мысе Тархан награжден орденом Красного Знамени. В настоящее время работает главным инженером проектов в орловском проектном институте «Гидроприбор».

— Любовь к морю у меня, сухопутного человека, появилась в Одессе, — вспоминает он. — В 1938 году после окончания Орловского индустриального техникума был направлен технологом на одесский завод «Автотрактородеталь», 13 сентября этого же года стал краснофлотцем, а в мае сорок второго — парашютистом.

П. Н. Петраков помог найти в городе Сочи еще одного активного участника морского десанта — Александра Ивановича Хабарова. После расформирования парашютно-десантного батальона А. И. Хабарову было присвоено воинское звание младшего лейтенанта, и он был назначен начальником строевого отделения 82-й отдельной разведэскадрильи. Уволился в запас в звании майора.

— Высадка у мыса Тархан запомнилась на всю жизнь, — говорит он. — За три дня непрерывных боев я тогда поседел, а сейчас вот совсем белый...

О Дмитрии Дмитриевиче Вонлярском сообщила дочь М. А. Орлова Любовь Михайловна Константинова. В составе 71-й морской стрелковой бригады он защищал родной город Москву, был ранен, после госпиталя получил назначение на Черноморский флот, воевал на крейсере «Молотов», а затем добровольцем ушел в парашютно-десантный батальон.

Фронтовые дороги для Дмитрия Дмитриевича закончились под Прагой. В краеведческом музее Белгорода-Днестровского на одном из стендов можно увидеть большую фотографию. На ней запечатлены воины 83-й морской бригады, которые первыми форсировали Днестровский лиман и ворвались в этот старинный русский город. В середине группы, рядом с неразлучным фронтовым другом П. А. Морозовым, стоит Дмитрий Вонлярский.

Сейчас бывший черноморец-парашютист Д. Д. Вонлярский живет в Москве, он с гордостью вспоминает о боях парашютно-десантного батальона ВВС Черноморского флота, помнит о своих павших товарищах, ведет переписку с оставшимися в живых.

Не может не взволновать письмо председателя исполкома Керченского городского Совета народных депутатов об увековечении памяти героев морского десанта у мыса Тархан. «Жители города-героя Керчи, — говорится в нем, — свято чтут память о воинах, отстоявших в годы Великой Отечественной войны свободу и независимость вашей Родины, и поэтому каждая новая страница, уточняющая факты мужества и героизма советских воинов при освобождении вашего города, представляет большой интерес для каждого из нас.

В настоящее время исполкомом Керченского городского Совета народных депутатов ведутся подготовительные работы по сооружению в центре города комплекса, посвященного событиям Великой Отечественной войны, составной частью которого будет и экспозиция Северо-восточной десантной операции...»

В «Памятке моряку парашютисту-десантнику», изданной в 1943 году политотделом спецчастей ВВС Черноморского флота, говорилось: «Моряк парашютист-десантник — это верный сын советского народа, до конца преданный партии Ленина, воспитанный на славных традициях русских моряков. Ему присущи: беспощадная месть врагу, непреклонная воля к победе, богатырская стойкость, матросская удаль, сметка и инициатива в бою, презрение к смерти. Он одинаково смело и свободно бьет врага на земле, на воде и в воздухе. В совершенстве зная свое дело, он решительно проникает в тыл... всюду наносит удары в самое сердце».

Об этих бесстрашных людях в начале марта 1944 года известный советский поэт Сергей Алымов и композитор Константин Листов написали песню:

То не ветер рвет со свистом

С дуба-дерева листы —

Батальон парашютистов

Гонит немцев с высоты.

Там, где смелость, там удача —

Любим бурей сокрушать.

Наша главная задача —

Немцев громом оглушать.

После каждого восьмистишия звучал припев:

Эй, полундра, кипяток —

Берегись, ошпарю!

Бей фашистов, бей, браток.

По-орловски, с жаром!

Бей, бей, бей, бей

По-орловски, с жаром!

«По-орловски, с жаром!» Много славных защитников Родины воспитал отважный майор Орлов. По боевому приказу и по зову сердца с воздушного или морского корабля бросались в атаки его воспитанники и шли навстречу врагу под ливнем свинца, сквозь грохот бомб и снарядов. Они теряли в боях боевых товарищей, с которыми делили и хлеб, и табак, сами проливали кровь, но вновь возвращались в строй. Они жили светлой памятью о победе и мире.

26 марта 1944 года в Новороссийске майор Орлов впервые услышал песню о парашютистах-черноморцах и в знак искренней признательности преподнес Сергею Алымову десантный нож. Поэт свою благодарность выразил стихотворением, которое заканчивается словами:

Клянусь, до радостных времен

Победы полной, повсеместной.

Вступив в Орловский батальон,

Разить врага булатной песней!

Интересна судьба человека, имя которого вошло в матросскую песню. Михаил Орлов пользовался большим авторитетом у подчиненных, которые звали его батей. О его бесстрашии и храбрости, о стремлении убедить десантников в безотказности парашюта говорит пример, о котором рассказывает в своем письме Петр Никитович Петраков. «Однажды, во время тренировочных прыжков, — пишет он, — по неизвестной причине у краснофлотца Печенкина не раскрылся парашют. Десантник разбился. И тогда Орлов надел этот парашют, поднялся на самолете в воздух и совершил прыжок».

Много в жизни человека зависит от того, как он прожил молодые годы. Орлову выбрать верный путь в океане жизненных дорог помог Ленинский комсомол. Еще подростком он твердо решил, что будет летать. И своего добился. После окончания авиаучилища он стал штурманом, попал в дружный, как в шутку говорил Михаил Абрамович, «птичий» экипаж: летчик Лебедь, штурман Орлов, стрелок-радист Горобец. Затем он стал начальником парашютно-десантной службы авиаполка, готовил летчиков смело и уверенно выполнять прыжки с парашютом, сам стал мастером парашютного спорта СССР, к началу войны имел уже около тысячи прыжков. В 1950 году по состоянию здоровья М. А. Орлов был уволен в отставку. 19 октября 1972 года он умер.

Вскоре после десантирования А. П. Десятников получил очередное воинское звание и был назначен начальником парашютно-десантной службы ВВС Северного флота, а затем на этой же должности работал в авиации Балтийского флота. В настоящее время полковник в отставке Александр Петрович Десятников, совершивший более двух тысяч прыжков с парашютом, проживает в Одессе. За боевые подвиги и безупречную службу в Вооруженных Силах СССР он награжден двумя орденами Красного Знамени, орденами Отечественной войны I и II степени, Красной Звезды и многими медалями.

Полковник С. П. Гаврилов также уволился в запас   из ВВС Балтийского флота, имея три ордена Красного Знамени, ордена Отечественной войны I и II степени, два ордена Красной Звезды. 5 декабря 1984 года его не стало. Похоронен Серафим Петрович Гаврилов в Таллине.

Частые болезни и  несколько перенесенных операций вынудили оставить работу   на производстве   одного из бывших парашютистов-десантников Алексея Павловича Сотникова. Но не мог ветеран сидеть сложа руки:

— От  предприятия выделили участок, — рассказывает он, — красивое место, рядом лес и родник. Посадил фруктовый садик, выращиваю картофель, клубнику, огурцы, помидоры. Для внуков раздолье в летнее время.

Комсомольцы и пионеры внимательно относятся к ветеранам войны, заботятся о них. Это сближает   людей разных поколений, еще сердечнее становятся отношения между ними. Тысячи юношей приобщаются к подвигам старшего поколения, включившись в поисковую работу. Среди них пионеры и школьники 15-й средней школы города Майкопа, 31-й восьмилетней школы села Глебовки, что под Новороссийском, и 13-й средней школы города Керчи.  Созданные в этих учебных заведениях комнаты и музеи боевой славы способствуют героико-патриотическому воспитанию молодежи, ее мобилизации на успешную учебу, укреплению дисциплины и организованности, повышению чувства интернациональной дружбы и товарищества. Большую популярность завоевали уроки мужества, проводимые в этих школах,   встреча с ветеранами партии, гражданской   и Великой Отечественной войн, участниками десантных операций   черноморцев. Члены клубов «Поиск» идут по следам живых и павших парашютистов ВВС Черноморского флота. Они постоянно заботятся о содержании и направленности  работы школьных музеев, добиваются, чтобы она побуждала пионеров и школьников к продолжению и умножению   традиций партии и народа...

С возрастом частенько тревожат фронтовые раны бывших парашютистов Федора Васильевича Вовка, Ивана Захаровича Гурому, Ивана Михайловича Касьянова и других воинов-черноморцев. Но их опыт, знания и житейская мудрость не остаются в запасе. Ветераны активно помогают формированию у молодежи   необходимых морально-боевых качеств, учат их действовать по-фронтовому, воспитывают у них стремление к подвигу во имя Родины.

К сожалению, многие из тех, кто помогал своими воспоминаниями и советами при подготовке этого очерка, уже не смогут прочитать его. После тяжелой болезни скончался Петр Николаевич Павленко. Он был связующим звеном среди участников «огненных десантов». Ему писали, с ним советовались. Отважный фронтовик до конца дней много и самозабвенно трудился, к людям относился с душой и любовью, был честен, чуток и обаятелен.

Умер   парашютист-десантник Василий Михайлович Муравьев, награжденный тремя орденами Красного Знамени за мужество и героизм, проявленные в Майкопской десантной операции, в составе воздушного десанта под Новороссийском и в морском десанте у мыса Тархан.

Бывшие десантники, проживающие в Москве, проводили в последний путь Васю Перевозчикова. Хотя ему было около семидесяти лет, для фронтовых друзей он так и остался Васей — добрым, милым парнем, прекрасным спортсменом и бесстрашным воином.

— О Перевозчикове, — сказал А. И. Хабаров, — можно написать самыми прекрасными словами, которые подходят для характеристики хорошего человека. Он был смел и решителен, душевен с друзьями и беспощаден к врагам.

В Москве похоронен человек интересной биографии Александр Алексеевич Тарутин. Один из старейших летчиков-парашютистов страны, мастер спорта СССР, он прыгал и с аэростатов, и из самолетов, находящихся в штопоре, прыгал на лес и воду, днем и ночью. Все это он делал для того, чтобы его опыт помог летчикам и спортсменам-парашютистам.

Журавлями, улетающими в далекие края, представляются годы. Белокрылые журавли по весне возвращаются, а годы так и остаются где-то на вечную зимовку. Да, время посеребрило волосы, наложило морщинки на лица когда-то молодых и энергичных парашютистов-десантников. Дослужились они до высшего звания — стали дедами, прадедами. Но не потускнели их подвиги. Подвиги воинов-парашютистов всегда будут молодыми, вечно будут жить в сердцах людей. И звать на новые подвиги во славу Родины, во имя счастья на Земле.