Сара – Париж

Брат пригласил меня позавтракать в «Поло». В поло он не играет, только назначает свидания в этом клубе, где у него полно знакомых. Ему очень нравится, сидя у стойки бара или на террасе, этак небрежно помахать кому-нибудь рукой. Он чувствует себя здесь так же уверенно и спокойно, как папа в порту Груа и я на съемочной площадке.

Такси останавливается почти у «Поло», Сириан предупредил там на входе, что я его гостья, стало быть, надо пропустить. Иду медленно, день отличный – будто создан для прогулок; можно подумать, что на палку опираюсь из пижонства, ведь трости нынче в моде. Захожу в зал, вижу брата за дальним столиком – впрочем, довольно удобным. На мне строгий костюм, Сириан кивком его одобряет. Иногда мои наряды кажутся ему слишком экстравагантными.

– Принесла тебе кое-что, – говорю я. – Считай, подарок.

– Мне некогда ходить на премьеры, но это мило с твоей стороны. Хочешь кофе? Круассаны здесь тип-топ.

– Тип-топ?

– Ты хотела со мной встретиться, Сара?

Мне жарко. Снимаю жакет. Сириан помогает, он галантный кавалер: всегда распахивает перед дамой дверцу машины, заходит первым в общественном месте и сторонится, пропуская спутницу в квартиру. Теперь руки у меня голые, татуировки открыты взгляду любого в полной красе. Брат морщится.

– Ничего. Скажешь, что мы с тобой едва знакомы. У тебя есть часы?

– Да.

– Сейчас будут еще одни. – С этими словами я вынимаю из сумки часы, которые мне доверил папа.

Сириан гладит пальцем циферблат:

– Мамины, да?

– Дедушкины, маминого отца.

– Систоль тебе их подарил? Вот повезло!

– Нет, он хотел подарить их тебе до твоего отъезда с Труа, но ты уехал не попрощавшись.

– Мама оставила их мне в наследство?

– Опять нет. Папа сам тебе их дарит.

Он не желает ничего брать у папы, но уже обожает эти часы.

– Если это он мне их дарит, может оставить себе.

– Не дури.

Насильно всовываю часы ему в руку. Подходит официант. Делаем заказ. Как только парень удаляется, спрашиваю:

– Ну и на каком ты свете между своими двумя дамами?

– Рвусь пополам, но не хочу огорчать ни одну.

– Трахая при этом обеих?

– Альбена не интересуется сексом, у нас даже спальни отдельные.

– А Дэни сексом одержима?

– Ненасытна и изобретательна.

– И главное, она не просит ни выгулять собаку, ни вызвать сантехника, ни сходить в школу на родительское собрание…

– Дэни мечтает танцевать со мной до утра на каком-нибудь экзотическом пляже. Хочет, чтобы мы провели День святого Валентина на Мальдивах.

– Маленькие девочки мечтают о прекрасном принце и сильно разочаровываются, подрастая. Сперва они уходят из родительского дома с восемнадцатилетним болваном и с рюкзаком за спиной, потом выходят замуж за бобо, у которого есть работа. А маленькие мальчики до последнего вздоха грезят о Джессике Рэббит.

– Сара, Дэни мной восхищается, с ней я чувствую себя властелином мира, Ди Каприо на палубе «Титаника», а с Альбеной я добытчик, отец семейства, да еще и виновник всего на свете – словом, самый обычный человек. Я слишком рано женился, жизнь у нас одна, и я хочу жить, чувствовать, взбираться на вулканы, купаться в водопадах. Я тоже, черт побери, имею право на счастье!

Я могла бы почти растрогаться, если бы мизансцена не была такой затасканной.

– Ди Каприо в конце фильма погибает, Сириан, а твоя мечта сильно смахивает на рекламу жвачки. Не собираюсь тебя воспитывать, сам знаешь, как я отношусь к Альбене, и если ты будешь счастлив с другой женщиной, то первая спляшу самбу.

Он приканчивает свой тип-топовый круассан.

– Вот только есть одна проблема. Дэни терпеть не может детей. Если я разведусь, если мы с ней станем жить вместе, я не смогу приводить Шарлотту к себе домой. Никогда. И в выходные мне придется гулять с ней незнамо где. И собак Дэни тоже не выносит, Опля останется у Альбены.

– Что за прелесть эта девушка!

– Дэни на меня давит, требует, чтобы ушел из семьи. Мне это тяжело из-за Шарлотты, но она еще ребенок и живет в своем детском мире. Если мы расстанемся с ее матерью, то будем видеться наедине, и это укрепит связь между нами.

– Ты кое о ком забыл, а?

– Опля больше любит Альбену: она его кормит.

– Я не собаку имела в виду.

– Помм на Груа совершенно счастлива.

– Быть твоей дочерью не такое уж счастье… – Ударила, теперь надо забить гвоздь по шляпку. – Ты злишься на отца за то, что его никогда не было дома, но он занимался нами куда больше, чем ты дочерью. Умножь свои упрею! Систолю на сто и переадресуй себе.

Он протестует:

– Я хороший отец! Я считаю своим долгом приезжать на ее день рождения, на Рождество, на Пасху. А если она заболеет, примчусь первым же поездом.

– Так, по-твоему, расшифровывается понятие «хороший отец»?

– Не моя вина, что Маэль отказалась жить со мной в Париже! Ты же не любишь Альбену, почему тогда ее защищаешь?

– Я никого не защищаю. Пройдет восемь лет, твои дочери выпорхнут из гнезда, и пути назад уже не будет.

Звонит мобильник.

– Прости, я жду звонка насчет кастинга. Алло?

Руку, которой держу телефон, сводит. Другая рука сжимается в кулак и рвется в бой – отомстить за мое горе, за мою боль. Как я желала ему несчастья, как я мечтала, чтобы его сбила машина, чтобы он оказался навеки прикован к инвалидному креслу, а я бы, такая прямая, гордая, высокомерная, с торжеством наблюдала, как няньки спешат вытереть ему слюну и заменить грязный памперс чистым. Эта стадия закончилась, но рана еще не зарубцевалась. Мы хотели пройти пешком через всю Корсику, мы хотели пожениться и нарожать детей, мы хотели, когда доучимся, взять годичный отпуск и провести его на Груа, чтобы помочь общине, прежде чем наденем положенные иксам мундиры и «фрегаты». Но мой возлюбленный слинял, поджав хвост. И теперь меня обнимают другие. Я нежно люблю Помм. Паркуюсь на бесплатной стоянке для инвалидов. Меня везде пропускают без очереди.

Сириан – Париж

Сестра бледнеет.

– Да, не вовремя, тем не менее скажи… – отвечает она звонящему, и голос у нее хриплый.

Я делаю вид, что не прислушиваюсь, но стараюсь не упустить ни словечка.

– …откуда у тебя мой номер?

– …

– Сейчас? Выше крыши, overbooked [88]Перегружена (англ.).
.

– …

– Ладно, тогда ровно один стаканчик в happy hour [89]Счастливый час (англ.). Имеется в виду время, когда алкогольные напитки продаются со скидкой.
. Рядом с домом. Я живу в Марэ.

– …

– Да, это рядом. В девятнадцать часов. Ты легко меня узнаешь: я в инвалидной коляске.

Сара нажимает на клавишу, делает знак официанту:

– Коньяк, пожалуйста.

Официант таращит глаза. Еще бы: для девяти утра подобный заказ мало сказать редкость. Можно подумать, Сара вернулась с войны, вынырнула из кошмарного сна.

– Это он звонил, – говорит моя сестра.