Шарлотта – остров Груа

Папа уехал в Париж, на работу. Раньше я смотрела на всех сверху вниз и всем была недовольна, а теперь чувствую, как легко ранить меня саму И ничего не поделаешь: враг притаился у меня в груди, под кожей, враг – это я сама.

– У тебя круги под глазами, – беспокоится мама.

– Может, попросим Жо отвезти тебя на машине на пляж, ты бы подышала хорошим воздухом? – предлагает Помм. – Почему ты все время сидишь взаперти?

– Если тебе со мной скучно и надоело, я тебя не держу. Иди к своим друзьям, которые могут бегать и веселиться.

– Ты же с тех пор, как приехала, ни разу не видела океана!

Она не знает, что я каждый день открываю в интернете страницу с веб-камерой и рассматриваю порт. Мне больно не тогда, когда сильно бьется сердце, а когда дышу, потому что мои ребра резали, чтобы попасть к сердцу и его зашить. Грэмпи объяснил, что там, в груди, как у меня на полке: надо убрать майки, и тогда можно будет достать свитер.

– Радость жизни выпала у тебя из кармана в Адскую дыру? – спрашивает Помм нарочно, чтобы меня растормошить.

– Можно подумать, это первая фраза какого-нибудь романа, – говорит тетя Сара.

Она грустная, потому что Федерико сегодня уезжает. Грэмпи каждый день меня выслушивает и простукивает, а потом мы разговариваем. С того дня, как со мной это случилось, мне стало очень интересно, что происходит в головах людей, почему у одних есть друзья, у других нет, почему бывает, что вот ты царица мира, а секунду спустя напарываешься на ветку… Еще интересно, как влюбляются.

– Твое сердечко работает не хуже швейцарских часов, – говорит Грэмпи, откладывая стетоскоп, – и скоро все, что с тобой случилось, станет просто очень-очень-очень плохим воспоминанием.

– Мне так одиноко, Грэмпи. Когда Грэнни была здесь, все были поодиночке, кроме вас двоих, но даже и теперь, когда ее нет, вы все равно вместе, вдвоем. У Сары есть Федерико, у Помм – ее мама, папа и мама с тех пор, как поцеловались в порту, спят вместе, и маме совсем не мешает, что папа храпит, а у меня никого. Ну, кроме Опля.

– А что твои родители делали в порту?

Рассказываю ему все, что видела на айпаде.

– Ты думаешь, папа и тетя Сара счастливы? – спрашивает Грэмпи так, будто это для него сейчас самое главное.

Киваю и вижу, что он страшно доволен. И тогда я добавляю:

– У вас у всех весна, у меня одной зима.

– Тебе кажется, что у других всегда солнце, а ты дрожишь под тучами, да?

– Да. Я не могу дышать.

– Можешь, но боишься, потому что тебе больно. Но однажды утром ты проснешься такой, как была раньше, и станешь вдыхать и выдыхать, совершенно об этом не задумываясь. – Он осторожно трогает шрам, который так пугает маму и который так восхищает Помм. – Ты почувствуешь весну задолго до наступления весны.

Сара – остров Груа

Федерико купил себе рюкзак вместо того, который отдал Помм. Он не любит прощаний.

– Иди, Сара, – говорит он, – а то ведь я никогда не поднимусь по трапу и потеряю работу.

– Если ты мечтаешь об идеальной итальянской семье с mamma, которая готовит pasta для ваших многочисленных bambini, ты ошибся адресом, – говорю я, чтобы расставить все точки над «i».

– Ни о чем определенном я не мечтаю, я искал добрую душу. В Риме на каждом шагу феллиниевские персонажи, и никто ничего для этого не делает, просто они такие. Здесь, на Груа, не играют в островитян, а рождаются ими. То, что они со всех сторон окружены океаном, меняет для них перспективу. Когда я познакомился с тобой, это поменяло мне перспективу.

– Я не хочу, чтобы ты приносил себя в жертву!

– Один, два, три, – отвечает он. – В незапамятные времена ночная стража у меня на родине, делая обход, помечала дома, чтобы доказать – дозорные здесь побывали. Мне бы хотелось вот так же пометить твоим именем каждый день всей моей жизни. Я вернусь в Париж через месяц.

Месяц… Как долго… Столько я не выдержу.

– А какого цвета стены в твоей спальне?

– Окрашены «помпейской красной».

Помм – остров Груа

В тот момент я не обратила внимания на то, что сказала тетя Сара, а потом вспомнила ее слова и пулей влетела к Шарлотте

– У меня идея! – кричу – такая же растрепанная, как Жо, потому что перед тем сдернула с себя шапку.

Сестра, аккуратно причесанная, с золотыми заколками в золотых волосах, мгновенно сворачивается в клубок и выставляет иголки.

– Я спала, – ворчит она.

– Тебе же девять лет, ты слишком взрослая, чтобы спать днем!

– Я выздоравливающая.

Жо мне рассказывал о синдроме госпитализма у детей, которые долго лежат в больнице без мамы. Они начинают отставать в развитии и могут даже умереть, потому что перестают сопротивляться болезни. Шарлотта привыкла, что Альбена нянчится с ней как с младенцем. В реанимации она чувствовала себя защищенной, в кардиологии тоже, там это было нормально по отношению к хрупкой, как яичная скорлупка, девочке, ну и все идет по кругу.

– Моя идея точно тебе понравится, – говорю я весело.

– Не надо было меня будить, – дуется она. – Когда я сплю, я забываю, что сижу в этой комнате, как в тюрьме.

– Тебе надо размяться.

– Смеешься? Мне три шага сделать больно, а ты… В мае побежишь кросс без меня.

– От прогулки, которую я тебе предлагаю, ты не устанешь! – И цитирую: – «Радость жизни выпала у тебя из кармана в Адскую дыру?» Помнишь, тетя Сара сказала, что это как будто первая фраза романа? Ты сейчас не можешь ходить ногами, но ты можешь летать на крыльях слов! Мы напишем вместе рассказ, ну как играют в четыре руки, – такой рассказ напишем, как посылают на приз «Клара», который придумала Лу. Не смотри на меня коровьими глазами, а то подумаю, что тебе пересадили сердце теленка.

– И о чем же он будет, этот твой рассказ?

– Не мой, а наш! О чем захотим, о том и будет.

– А почему бы тогда не о моем… моем несчастном случае?

Обдумываю ее предложение.

– Мы могли бы описать его с двух разных точек зрения – твоей и моей.

– А что, если героем рассказа станет мое сердце?

Понимаю, что она хочет сказать. Когда я была маленькая, Лу подарила мне книжку, героиней которой была капелька воды. И эта капелька рассказывала о своем путешествии, которое началось с крана, рассказывала, как попала в ванну, как встретилась с морем…

– Рассказ от имени сердца? Вау! Супер!

– Значит, договорились, – говорит сестра. – Грэмпи мне объяснил, что сердце – как дом из четырех комнат, входят в него через предсердия, их еще называют «ушки сердца», а выходят через желудочки. Только надо придумать, как он будет называться, да? – YOLO! You Only Live Once! [144]YOLO (You Only Live Once) – «Живешь только раз» (англ.) – название четвертого эпизода двадцать пятого сезона американского телесериала «Симпсоны» (2013).

Глаза Шарлотты загораются, она даже становится не такая бледная. Хочет хлопнуть меня по ладони, скрепляя договор, морщится от боли и в конце концов не хлопает. Приоткрывается дверь, к нам всовывается голова Альбены:

– Вам ничего не нужно, девочки?

– Нет, спасибо, – улыбаясь во весь рот, говорит моя младшая сестренка. Улыбаясь впервые за такое долгое время.

Альбена – остров Груа

Заблудилась в лабиринте улиц, кружу и кружу, всякий раз оказываясь у церкви Нотр-Дам-де-Пласманек. До быстрого роста Пор-Тюди в конце XIX века Локмария была на Груа самой большой из деревень. Свекор сказал, что мне надо свернуть после молотильного тока, но я же понятия не имею, как этот молотильный ток выглядит.

Все-таки нахожу.

Маэль усаживает меня возле камина и несет чай. Похожа я, наверное, на чаевницу – чай мне вообще часто предлагают, хотя совсем его не люблю. Беру быка за рога:

– Нам надо было об этом поговорить десять лет назад.

– Вы знали, где меня найти.

– Мой муж еще любил вас.

– У нас был летний роман, кончились каникулы – и роман кончился, такое всю жизнь не длится, Альбена. Если бы мы на самом деле дорожили друг другом, мы были бы вместе вопреки всему. Лу бросила ради Жо свой замок. Он бросил ради нее свой остров. А мы с Сирианом остались каждый на своем месте.

– Он на мне женился только потому, что я забеременела.

– Почему же он тогда на мне не женился? Забудьте прошлое, Альбена. Он вас любит. Он панически боится вас потерять. А вы – вы его по-прежнему любите?

Медленно киваю.

– Ваша Помм – героиня. Она спасла жизнь моей дочери. Мне никогда ее не отблагодарить.

– Она действовала инстинктивно.

– Я собираюсь предложить Сириану один план, но хотела бы заручиться вашим согласием. А может, перейдем на «ты»?

– Говори, я слушаю, – откликается Маэль.