ПРАВИТЕЛЬСТВО Е.ПРИМАКОВА (1998–1999 годы)

Правительство Е.Примакова с самого начала формировалось исключительно по принципу обеспечения лояльности парламента и частично других составных частей политической элиты страны.

Е.Примаков взял министров от коммунистов (Ю.Маслюков), аграриев (Ю.Кулик), жириновцев (С.Калашников — министр труда). Новый глава Госналогслужбы Г.Боос явно представлял интересы Ю.Лужкова. Реверансом в сторону губернаторов было приглашение, на пост первого вице-премьера В.Густова. От движения «Яблоко» в какой-то мере остался в правительстве М.Задорнов. А.Шохин по утвержденному плану должен был представлять НДР, но «сорвался с крючка», так как почувствовал опасность стать «козлом отпущения».

В Центральный банк вернулся мой старый «друг» В.Геращенко. Уже сам факт его прошлой оппозиции реформам и реформаторам делал его популярным у коммунистов. При этом никто не хотел вспоминать две безумные денежные реформы, крах советского рубля, «черный вторник», инфляционную вспышку в 1992 году и другие поистине вредительские акции. Такое часто бывает в нашей стране: смотрят, но не видят. Только этим можно объяснить и многомесячный феномен доверия правительству Е.Примакова, хотя оно абсолютно ничего не делало.

Такая многополярная система поддержки, жесткая прокоммунистическая риторика насчет усиления роли государства и полная обструкция представителям демократических партий не могли не помочь правительству Е.Примакова получить определенную популярность в левых и коммунистических кругах. Старая номенклатура почувствовала возможность реванша.

Сам Е.Примаков сразу показал себя серьезным, жестким и очень властным политиком. Его манера общения с людьми настолько отличалась от поведения С.Кириенко, что для многих более молодых людей была абсолютно незнакомой. Как пример — пятиминутное выступление стоя в начале заседания правительства.

Одновременно это и много другое позволило быстро вызвать уважение бывших советских чиновников, 90 процентов которых уходят своими корнями в советское прошлое и хорошо воспринимают такой стиль руководства.

Такой оборот был тем более необычен, что в советское время Е.Примаков слыл либералом и интеллектуалом и не очень воспринимался старой партхозноменклатурой.

Первые инициативы правительства заключались в следующем:

созыве «старых» академиков для написания новой «прогрессивной» экономической программы;

развертывании антиалкогольной кампании, которая должна была быстро дать бюджету огромные финансовые средства;

непрерывной критике молодых реформаторов, которые «ничего не понимали, и все делали неправильно».

По всем этим направлениям правительство потерпело провал. Академики ничего не предложили, кроме «управляемой эмиссии». После 2–3 месяцев метаний и ожиданий разговоры о новой экономической программе куда-то улетучились. Остался куцый набор первоочередных «мер». Академики разбрелись и начали вяло покритиковывать правительство.

Алкогольная кампания, как и ожидалось, быстро захлебнулась. Наивность премьер-министра поражала. Водка и не могла сразу дать гигантских ресурсов, а уж с теми, кому было поручено это сделать, — подавно. Через 2–3 месяца все разговоры об алкогольной монополии незаметно ушли в песок.

Либералы и реформаторы не испугались. При этом из уст высших руководителей раздавались почти открытые угрозы всех пересажать и «пресечь» коррупцию. Из уст в уста передавали истории о том, что Е.Примаков в узком кругу обещал упрятать за решетку всех известных либералов, публично заявлял об освобождении тюрем для экономических преступников и о том, что нужно думать и о физическом уничтожении противников.

Очевидно, что коррупционеров искали по чисто политическому признаку и не там, где надо. Складывалось впечатление, что Генпрокуратура почти под диктовку думских коммунистов ведет чисто политическую кампанию (достаточно почитать выступление Ю.Скуратова в Совете Федерации 17 марта 1999 года).

На фоне лживых и голословных обвинений реформаторов в коррупции становилось ясно, что правительство представляет собой более чем сомнительный набор личностей. Вопрос о коррупции некоторых его деятелей (Ю.Маслюков, Г.Кулик) был гораздо более конкретен и лучше документирован СМИ, чем все голословные обвинения А.Чубайса или Е.Гайдара.

А тут еще Г.Явлинский, который в свое время выступал главным инициатором выдвижения кандидатуры Е.Примакова на пост премьер-министра, изменил тактику. Он теперь начал посылать Е.Примакову письма с многочисленными вопросами о коррупции действующих деятелей правительства. В ответ Г.Явлинскому присылали невразумительные отписки.

Экономическая ситуация оставалась крайне тяжелой, а финансовая нестабильность начала возрастать. Природные инстинкты прокоммунистического правительства (напечатать больше денег, национализировать промышленность и закрыть страну от иностранцев) периодически прорезывались, но никто не имел смелости их реализовывать. Произошло почти чудо: коммунисты продолжили дело реформаторов, — они так же топтались на месте.

Принятие нереального, нелепого и непрофессионального бюджета на 1999 год и переход к очередному периоду попрошайничества у МВФ подвели черту под мифами о наличии альтернативных экономических планов. Финансовый дисбаланс непрерывно нарастал и сулил новую вспышку кризиса и нестабильности в 1999 году, прежде всего в виде роста цен и падения рубля. После первых шести месяцев в обществе стала стихать критика демократов, у людей начали открываться глаза.

Как следствие на фоне всевозрастающей критики в СМИ у правительства явно начали сдавать нервы. К взаимоотношениям с МВФ мы еще вернемся, но можно назвать и некоторые ключевые ошибки, сделавшие правительство уязвимым и политически слабым.

1. История с политическим соглашением ветвей власти. Неуклюжие подходы вывели Президента из себя и ухудшили отношения между Кремлем и Белым домом. Предлагать Президенту дачу, пенсию и бесплатные билеты на трамвай — по меньшей мере глупо. Тем более что никто в стране никаким соглашениям о политическом мире не верит.

2. История с губернаторами. Разговоры об укрупнении субъектов федерации имеют под собой основания, но не могут автоматически найти поддержки у губернаторов и Президента. Многие губернаторы, наверное, были бы не прочь быть назначенными без выборов, но точно не согласятся быть под угрозой увольнения Президентом.

3. История со средствами массовой информации. Правительство начало нервозно реагировать на выступления средств массовой информации и пыталось оказывать давление. Стали распространяться слухи о звонках Е.Примакова руководителям СМИ для разъяснения неправильности их позиции. Зародилась мысль, что начинается широкая кампания по подчинению средств массовой информации.

Эти и другие факторы постепенно ослабили правительство и сделали его к середине марта заложником собственных амбиций. После более чем 6 месяцев эйфории и критики предшественников не оказалось абсолютно никаких результатов. Вместо сбора налогов мы получили вселенскую борьбу с Б.Березовским, что отвлекло на время общественное мнение, но ничего не дало стране. Количество документальных данных о неблаговидной деятельности членов правительства нарастало.

Уже начали обсуждать, будет ли замена премьера и/или основного состава правительства. В этом смысле кризис, возникший в результате странной отставки Ю.Скуратова, привел к большему сближению Президента и премьер-министра перед общим противником. Нарастание оппозиции Госдумы даже нерешительным и половинчатым действиям правительства Е.Примакова вновь заставило говорить о конфронтации исполнительной и законодательной власти.

 

ПЕРЕГОВОРЫ С МВФ И ПРОВАЛ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ ЛЕВЫХ

В центре всеобщего внимания в феврале-марте 1999 года оказались переговоры с МВФ. Правительство, наконец, начало понимать, что находится в тяжелейшем финансовом положении. Обслуживание внешнего долга в 17,5 млрд долларов в 1999 года выглядело невозможным. При этом половину этой суммы уже заложили в бюджет в виде денег от международных организаций, хотя последние ничего не гарантировали.

На переговоры с МВФ Россия вышла со следующим «пакетом»:

— полное отсутствие реальных экономических мер и программы необходимых действий даже на 1999 года;

— непрерывное нарастание финансовой дыры в бюджете. В первом квартале дефицит бюджетных средств оценивался не менее чем в 100 млрд рублей, а правительство и. Госдума продолжали принимать новые расходные решения без малейшего намека на источники финансирования;

— сбор налогов оставался недостаточным для финансирования бюджета. Например, в феврале собрали всего 15 млрд рублей федеральных налогов, что равнялось 650 млн долларов, или в 3 раза меньше, чем в июле 1998 года.

Одновременно правительство и Федеральное Собрание упорствовали в своем стремлении снизить единственный хорошо собираемый налог (НДС) с 20 до 15 процентов вопреки всем рекомендациям МВФ. Экономической логики в этом предложении не было никакой, просто хотелось принять популярную меру.

Россию уже можно было сравнить с безногим калекой на костылях, при этом калека, почему-то все время пытается подпилить себе один из костылей (налоги). Окружающие пытаются остановить неразумного больного, который может себя еще больше изуродовать. После не очень понятного увольнения главы таможенного комитета В.Драганова появилась мысль о том, что и второй костыль скоро подпилят. Стремление лишить себя источников финансирования трудно чем-либо объяснить.

При этом Госдума начала саботировать некоторые начинания правительства и еще более ухудшать фискальную ситуацию. Пример — принятие закона о повышении высшей ставки подоходного налога до 45 процентов. Даже правительство не хотело поддерживать эту глупость, поскольку очевидно, что налога будет собираться еще меньше. Не добавило, популярности Госдуме и правительству решение о резком повышении налога на имущество. Здесь явно прослеживалась политическая задача «Бей богатеев!». Последствия никто не просчитывал.

Ничего хорошего не предвещала обязательная продажа 75 процентов экспортной выручки в стране с дискредитированной валютой. Для экспортеров, да и вообще всех юридических лиц создается дополнительный стимул скрывать выручку. Как можно держать деньги в рублях, если завтра — очередная вспышка инфляции или падение курса рубля?

Переговоры с МВФ вылились в фарс. Ю.Маслюков, который с самого начала считал МВФ идеологическим врагом, взял в переговорах неверный тон. Иногда казалось, что МВФ просит денег у России, а не наоборот. «МВФ не одержит над нами легкой победы!» — восклицал Ю.Маслюков в пылу полемики. Для описания вполне обычных и здравых замечаний экспертов МВФ использовались эпитеты типа «неприличные требования».

Ключевая проблема — отсутствие у правительства компетентной команды. Впервые в исполнительной власти не было ни одного макроэкономиста, способного изъясняться на английском языке с экспертами МВФ. Даже шерпой для переговоров с «большой семеркой» назначили далекого от таких проблем заместителя министра экономики А.Шаповальянца. Это был диалог глухих с немыми и напоминало комедию. Непрофессионализм, наглость и недальновидность стали лозунгами переговоров.

Что требовал МВФ? Реального бюджета. Сбора налогов. Структурных перемен в экономике. Прекращения поддержки банкротов по политическим причинам. Казалось бы, любой человек понимает, что все это нужно прежде всего самой России. Но правительство долгое время даже и не пыталось пойти навстречу своему кредитору, нагнетая атмосферу.

В 1993 году МВФ никогда нам ничего не предлагал — предлагали свою программу мы. А международные эксперты лишь высказывали свое мнение. У меня не было длительных переговоров о согласовании программы. Как только ее подписывали премьер и председатель Центрального банка, МВФ тут же ее принимал как само собой разумеющееся.

Отсутствие конкретных мер, прежде всего в области фискальной сбалансированности, нежелание что-либо делать и сближать позиции поставило МВФ в сложную ситуацию.

У них была своя проблема — после 5 лет проколов и провалов по всему миру (Юго-Восточная Азия, Бразилия, Россия) организация оказалась под шквалом критики. Новые ошибки могли стать очень опасными.

В России МВФ много лет по политическим причинам закрывал глаза на очевидное отсутствие существенного прогресса в реформах, на систематическое невыполнение согласованных программ. Деньги давались в расчете на то, что может быть еще хуже. По существу, реформы завершились в конце 1993 года, а после этого на западные деньги непрерывно покупалась отсрочка от кризиса, который должен был произойти и в конце концов случился. Еще раз пойти по этому пути МВФ было трудно.

«Большая семерка» также стала осторожнее. От эйфории по поводу включения России в переговорный процесс в рамках встреч в верхах лидеров «семерки» почти не осталось следа. Участие в саммитах страны, которая оказалась полным банкротом и вошла в «семерку» самых недисциплинированных должников в мире, стало выглядеть довольно странным.

Многочисленные звонки Е.Примакова лидерам западного мира неизменно приносили один результат. Да, конечно, все мы готовы вам помочь, но есть такая маленькая деталь — сначала заключите соглашение с МВФ. То же самое происходило и с попытками начать переговоры по внешнему долгу. Их нельзя было начать, пока не будет настоящего соглашения с МВФ.

Многим коммунистам в парламенте такая ситуация в переговорах с МВФ была на руку. Появился еще один повод обвинить во всех бедах России реформаторов и МВФ.

Появилась возможность использовать неустойчивость для консолидации своей власти. Наконец, некоторые коммунисты были бы не прочь перейти на «самодостаточный» принцип экономического развития, закрыть границы и все национализировать.

Однако Е.Примаков вовсе не хотел такой изоляции в стиле северокорейских идей «чучхе». Для него было важно международное признание, которое без соглашения с МВФ невозможно. Поэтому он склонялся к тому, чтобы послать двух бывших премьеров просить помощи заграницей. С.Кириенко вроде бы имел такой мандат в Германии, а В.Черномырдин отправился в Вашингтон разговаривать со старым товарищем А.Гором и М.Камдессю.

Тем не менее весной 1999 года политическая элита страны еще не понимала, что реальная ситуация в экономике стала, возможно, самой плохой с 1991 года. Спасали девальвация рубля в августе 1998 года и повышение цен на нефть. Впереди были большие экономические потрясения, а у руля оказались люди, неспособные не только что-либо исправить, но даже просто оценить макроэкономическую ситуацию.

 

«ПРАВОЕ ДЕЛО»

В декабре 1998 года несколько демократических партий и движений, а также конкретных политических лидеров решили объединиться для участия в парламентских выборах в декабре 1999 года. Е.Гайдар и А.Чубайс («Демократический выбор России»), Б.Немцов («Россия молодая»). С.Кириенко («Новая сила») и я от движения «Вперед, Россия!» составили костяк нового предвыборного объединения под названием «Правое дело».

Название, понятно, должно было одновременно отражать наше место в политическом спектре («правые») и подчеркивать нашу моральную правоту (мы за правду). Некоторых смущала перекличка с известными словами И.Сталина (впервые озвученными В.Молотовым), так как их обычно использовали коммунисты. Однако монополии на правду нет и, в конце концов, все согласились.

Главная причина такого объединения — нежелание повторить печальный опыт выборов в Госдуму в 1995 году.

Тогда демократы из небольших партий и политических движений получили по партийным спискам в сумме около 10 процентов голосов избирателей. Однако в Госдуму не прошли.

В совокупности где-то под 50 процентов всех голосов избирателей, отданных малым партиям и не прошедшим кандидатам, были распределены между партиями, преодолевшими 5-процентный барьер (КПРФ, ЛДПР, «Наш дом — Россия» и «Яблоко»). Отдавать свои голоса коммунистам и «жириновцам» нам больше не хотелось.

Объединение стало возможным, на мой взгляд, благодаря тому что никто из известных демократов и реформаторов не остался в правительстве. Наконец у нас появилась реальная возможность консолидироваться против общего противника. В 1995 года это было невозможно, так как А.Чубайс был в правительстве, а «Демократический выбор России» его последовательно поддерживал. В результате голосовали в Госдуме мы по-разному, становясь фактически противниками.

Сегодня иллюзий почти не осталось. В этом смысле знаменательно признание Е.Гайдаром и А.Чубайсом ошибок прошлых лет. Еще раз повторю, что Е.Гайдар не так давно прямо заявил, что каждый конкретный компромисс последних лет имел свою логику и важные причины, но сумма компромиссов превысила все мыслимые пределы.

Экономические реформы не состоялись, а реформаторы оказались скомпрометированными, приняли на себя ответственность за Президента, премьер-министра, Федеральное Собрание. В этом смысле знаменательна и поучительна публичная дискуссия, которая разгорелась на страницах печати в начале 1999 года.

Сначала П.Авен, а потом Е.Ясин и я выступили на страницах газеты «Коммерсант» с подробным анализом того, что делалось в сфере экономической реформы и что было на самом деле осуществлено. Вывод однозначный: реформы в России не состоялись. Эта дискуссия вызвала резкое неприятие коммунистов и в целом левых элементов, которым удобно все сваливать на реформы. Они реагировали очень нервно.

Безусловно, сохранились противоречия между демократами, так как по месту в идеологическом спектре мы все очень разные. Любопытно, как распределяют партии и движения по политическим оттенкам некоторые аналитики.

Обычно берут две оси — от «левых» до «правых» (по горизонтали), и от «космополитов» до «патриотов» (по вертикали). Причем радикальность взглядов партий всегда возрастает от центра. При этом появляется поучительная картина.

Оказывается, что только наше движение «Вперед, Россия!» находится в одиночестве между осями «правые» и «патриоты», то есть почти четверть всего политического спектра отдана нам! Все остальные демократы находятся между осями «космополиты» и «правые», а все коммунисты и аналогичные партии — между осями «левые» и «патриоты». Конечно, здесь присутствует большая степень условности, но есть и здравый смысл.

В цивилизованных странах наши аналоги демократов-патриотов (например, республиканцы в США или консерваторы в Англии) всегда находятся в первой «двойке» ведущих политических сил и периодически приходят к реальной власти. То же самое рано или поздно будет и у нас. Но когда — не знаю. Но я твердо уверен, что еще при моей жизни. Уже видно, как движение «Наш дом — Россия» пытается внедриться в эту политическую нишу.

У меня никакого желания лично заседать в Госдуме не было. Более четырех лет в этом заведении сильно разочаровали меня. Меня угнетала атмосфера безделья, циничности и политиканства. Смотришь на некоторых депутатов и не знаешь, чему больше удивляться — их дремучести или продажности. Не секрет, что многое в Госдуме делается на основе взяток.

Однако интересы нашего движения были выше личных соображений, и участвовать в выборах необходимо. Кроме того, с 1995 года я активно изучаю литературу разных стран по технике избирательных кампаний, и мне интересно внедрить некоторые идеи на практике.

Заметным событием в создании «Правого дела» стала поездка Е.Гайдара, Б.Немцова и моя в конце марта 1999 года в Белград и Рим. Нашей целью была попытка приостановить бомбардировки Югославии и развертывание новой войны на Балканах. Нам было ясно, что бездумная политика Б.Клинтона может означать начало новой «холодной войны» и нанесет гигантский ущерб демократам в России.

В субботу мы еще обсуждали наши действия, а в воскресенье уже вылетели в Будапешт, потом на машинах добирались до Белграда. В Будапеште мы встретились с крупным дипломатом США — Р.Холбруком, игравшим заметную роль в переговорах по Югославии в последние годы. Стало ясно, что четкого плана у США нет и они наивно ожидали быстрой капитуляции Югославии. Между строк можно было прочитать, что малейшие уступки югославов позволят возобновить переговоры.

В тот же день мы были на границе с Югославией и не знали, будут ли нам выданы визы. Все обошлось, и мы очутились на территории воюющей страны. Я в первый раз попал в такую обстановку. Первые впечатления — полное отсутствие автомобилей на улицах, затемнение, укрытые вдоль дорог югославские истребители. Белград показался нам вечером мрачным городом, жутко выли сирены, нигде не было людей.

Официальный Белград не был рад нашему приезду, и поэтому мы встретились только с В.Драшковичем — демократическим оппозиционером и тогда вице-премьером в правительстве. Он передал нам официальную позицию правительства, которая сводилась к тому, что югославы готовы на определенные уступки, но лишь после прекращения бомбардировок и начала переговоров.

Нам стало ясно, что США и Югославия не хотят терять лица. Обе стороны показали, что могут быть жесткими, и начали понимать, что затягивание конфликта — не в их интересах. Но остановиться было уже трудно. Большая часть вины, на мой взгляд, лежала на США, которые разучились видеть чужие интересы. Поэтому мы решили выдвинуть идею пасхального перемирия, которое под давлением церкви могли бы принять НАТО и Югославия.

Для этого мы встретились с патриархом сербским Павле (он нас сразу поддержал) и отправились в Ватикан к Папе. Одновременно в Москве мы пытались побудить Русскую православную церковь сделать соответствующие официальные заявления (что получилось). В Риме мы встретились с министром иностранных дел Италии Дини, а затем с госсекретарем Ватикана и самим Папой Иоанном-Павлом II. Вскоре и Ватикан сделал заявление.

Однако противоборствующие стороны откликнулись не сразу. Лишь 5 апреля Югославия объявила об одностороннем пасхальном перемирии, но США и НАТО оставались непреклонными. Хотя было очевидно, что в результате их вмешательства жертв и беженцев стало существенно больше, режим С.Милошевича — упрочился, а коммунисты и в целом антизападные силы в России и других странах укрепились.

Особенно странной была реакция на нашу поездку в России. Депутаты Госдумы просто в истерике бились, выясняя, кто направил в Югославию демократов. Количество оскорблений в наш адрес было рекордным. Хотя борьбу за мир вроде бы должен поддержать любой нормальный человек. Было очевидно сильное раздражение в Белом доме. Скоротечный и неудачный визит в Белград Е.Примакова был, думаю, отчасти вызван нашей поездкой.

Были и ошибки во время этой поездки. Не стоило сильно «наезжать» на Милошевича до визита. Я не знал, что Е.Гайдар тысячу раз критиковал югославские власти, что делало диалог затрудненным. Не стоило, наверное, встречаться с американцами до приезда в Белград и т. д.

Но в любом случае наша попытка частной дипломатии во имя мира имела широкий резонанс и, полагаю, сыграла определенную роль. Мы не отдали тему несправедливой агрессии против Югославии полностью левым и националистическим элементам. Мы попытались не дать втянуть Россию в новую войну. Кроме того, поездка способствовала лучшему взаимопониманию между лидерами «Правого дела». Жаль, что бомбардировки закончились лишь в июне.

Перспективы «Правого дела» на парламентских выборах я оцениваю чисто прагматично. В этот раз мы не можем победить, а коалиция была слишком аморфна, чтобы послать народу четкие сигналы. Однако коалиции расширение (уже присоединилась И.Хакамада) и ее организационное становление могли придать «Правому делу» новое дыхание, что позволило бы достойно выступить на выборах в Госдуму.

К сожалению, этого не произошло. С.Кириенко не хотел входить в «Правое дело» и обязательно желал создания новой коалиции. А А.Чубайс никак не мог освободиться от комплекса начальника, и «Правое дело» стало устойчиво ассоциироваться с ним, снижая шансы на успех. Между тем сам он волей-неволей ассоциировался с Кремлем, что мне не нравилось. Кроме того, пропагандистская работа коалиции в виде концертов для молодежи и чрезмерно либеральных лозунгов не давала, на мой взгляд, должных результатов.

Поэтому конец «Правого дела» означал и конец моих обязательств по коалиции. Входить в новую коалицию «Союз правых сил» у меня не было желания. Тем более что решения по ее созданию принимались фактически без моего участия. Так возникла идея вступить в союз сдвижением «Наш дом — Россия».

Причины этого решения простые. Во-первых, чрезмерный либерализм большинства членов коалиции, который, в частности, выражался в пацифизме по чеченскому вопросу, недооценке роли государства, пренебрежении к идеям патриотизма. «Наш дом — Россия», напротив, принял новую программу, близкую движению «Вперед, Россия!». Кроме того, мои отношения с В.Черномырдиным существенно улучшились после осени 1998 года. Был и еще один фактор — союз с НДР не мешал мне бороться за пост губернатора Московской области.

Понятно, что шансы НДР или объединения НДР-«Единство» (группа губернаторов во главе с С.Шойгу), обсуждавшегося в начале октября 1999 года, неясны. Тем не менее я чувствовал себя несколько более определенно и мог спокойно заниматься подготовкой к губернаторским выборам.

 

ПРАВИТЕЛЬСТВО С.СТЕПАШИНА И ПОТОМ В.ПУТИНА

К маю 1999 года стало ясно, что между Б.Ельциным и Е.Примаковым существуют непреодолимые противоречия. В заключительную стадию вступил и процесс импичмента, который заставлял Б.Ельцина быстрее реагировать. Ю.Скуратова Совет Федерации не отправил в отставку, а МВФ не дал правительству денег. Ситуация становилась все более напряженной.

Скорее всего, главную роль в падении правительства Е.Примакова сыграл импичмент, который коммунисты инициировали в надежде «добить» старого и больного Б.Ельцина. Поскольку Е.Примаков не сразу четко отмежевался от импичмента, судьба его была решена. Буквально накануне голосования в Госдуме Е.Примакова сняли.

Импичмент никогда не имел шансов на успех, и никто к нему серьезно не относился. Достаточно сказать, что вызванные свидетели в своем большинстве не явились. Было ясно, что большинство Госдумы боится, как обычно, за свои теплые места и набрать большинство ни по одному из пунктов обвинения, включая Чечню, невозможно. Так и случилось.

Абсолютно юридически несостоятельные обвинения по фактам, которые имели место до повторного избрания Б.Ельцина президентом и о которых все избиратели знали, оказали «медвежью услугу» прежде всего Е.Примакову. Сняли его с поста прежде всего его сторонники из коммунистов. При этом увольнение Примакова еще больше испугало колебавшихся депутатов и сделало голосование по импичменту бессмысленным. Б. Ельцин вновь неожиданно и непредсказуемо для всех одержал победу.

Еще до отставки Е.Примакова первым вице-премьером неожиданно стал С.Степашин, и все сразу увидели в нем нового фаворита. Все помнят спектакль на одном заседании, когда Б.Ельцин вдруг после паузы заявил: «Не так сидим». И потребовал, чтобы С.Степашин сел рядом с ним. При этом с Е.Примаковым Б.Ельцин сначала даже не поздоровался.

Когда С.Степашин стал кандидатом в премьер-министры, многие восприняли это как должное. Однако оказалось, что настоящим фаворитом был Н.Аксененко — министр путей сообщения и большой друг семьи Президента. В результате каких-то сложных интриг выдвинули С.Степашина, и Госдума его дружно одобрила с первого раза, так как очень боялась альтернативного кандидата с репутацией человека Б.Березовского.

С.Степашин стал премьер-министром, а Н.Аксененко — реальным первым заместителем по экономике, причем с колоссальной поддержкой Кремля. Судя по многим факторам, он ожидал, что именно его назначат премьером. При этом как министр он проявил себя с лучшей стороны и сумел реально руководить отраслью и платить налоги. Любопытно, что в министры его выдвинул Б.Немцов.

В такой ситуации формирования сильного реформаторского правительства ожидать не приходилось. Энергичных и самостоятельных кандидатов просто не рассматривали, а попытка С.Степашина сделать вторым первым заместителем председателя бюджетного комитета Госдумы и члена движения «Вперед, Россия!» А.Жукова обернулась провалом.

Затем первым замом попытались сделать М.Задорнова, но он обиделся, что у него отнимают Минфин. Правда, он тут же согласился быть спецпредставителем по переговорам с МВФ. В чем логика и где собственное достоинство: первым вице-премьером быть не может, а представителем — запросто. Чтобы жизнь Задорнову медом не казалась, через месяц его уравновесили спецпредставителем по отношения с «большой семеркой» А.Лившицем.

Первым вице-премьером по экономике вновь «всплыл» В.Христенко, министром финансов стал дипломатичный М.Касьянов, а в Госналогслужбу (Министерство налогов и сборов) вернулся А.Починок. И в данном правительстве нет ни одного специалиста по макроэкономике. Переговоры с МВФ ведет человек, который не знает английского языка. А во многих ведомствах на уровне замов стало все больше всплывать представителей различных кланов.

Правительство в экономической части получилось очень слабое и бесперспективное. Судите сами: в 1993 году я один выполнял все те функции, которые сегодня возложены на Христенко, Касьянова, Задорнова, Лившица. И ничего — справлялся.

В мае-июне 1999 года публике стало известно имя еще одного загадочного «олигарха» — Романа Абрамовича. Рассказывают, что некоторые министры якобы проходили у него «собеседование» до назначения на должности. При этом в СМИ не оказалось даже ни одной хорошей фотографии этого человека, и мало кто с ним встречался даже в среде политической элиты. Никогда ранее такой клановый подход не был виден столь отчетливо.

Судя по всему, В.Юмашев, Т.Дьяченко, Р.Абрамович и в меньшей мере А.Волошин установили четкий контроль над правительством и единственным критерием подбора кадров стала личная преданность. О профессионализме и принципах при этом речь просто не шла. Какое-то влияние на эту группу сохранили, видимо, А.Чубайс и Б.Березовский, но оно уже не было принципиальным.

При этом эффективность данной группировки весьма относительная, так как Совет Федерации вплоть до лета отказывался освободить Ю.Скуратова от должности, а мэр Москвы Ю.Лужков все более открыто начал вступать в борьбу за президентское кресло. Его политический альянс с Е.Примаковым может существенно затруднить жизнь обитателям Кремля.

С.Степашин не выглядел самостоятельным премьер-министром, а отсутствие собственных взглядов на экономику и слабость команды еще больше снижали его эффективность. Уже через несколько дней после назначения начали обсуждать возможность его отставки, и он сам несколько раз неосторожными замечаниями давал к этому повод.

В центре сиюминутного внимания С.Степашина оказались вопросы налоговых законопроектов и переговоров с МВФ. Поскольку Госдума приняла предложения правительства (внесенные еще Е.Примаковым) только частично, то предоставление денег вновь оказалось под вопросом. Хотя правительство было готово на все ради достижения этой цели, не понимая позорности общей ситуации.

Положение экономики летом 1999 года было относительно стабильно благодаря всего трем основным факторам:

Большое положительное сальдо внешней торговли (более 2 млрд долларов в месяц), за счет роста экспорта и сокращения импорта. Главные причины — многократная девальвация рубля в 1998 году, повышение цен на нефть и другие сырьевые товары, резкое ограничение эмиссии еще при Е.Примакове ради достижения соглашения с МВФ.

Если бы не эти факторы, то у С.Степашина не было бы нескольких месяцев на раскачку. При сложившейся ситуации у него было несколько месяцев до осени, чтобы выработать свою экономическую программу. Судя по всему, этого не произойдет, так как Аксененко, Христенко, Задорнов неспособны разработать нормальную программу экономической реформы. А осенью в разгар подготовки к парламентским выборам пощады С.Степашину было ожидать неоткуда.

* * *

В момент формирования правительства С.Степашина на мгновение была надежда, что и я могу еще раз пригодиться. Однако почти сразу стало ясно, что для тех, кто обладает реальной властью, моя кандидатура неприемлема: слишком самостоятелен и независим. Я считаю это комплиментом и с подозрением смотрю на тех, кого Кремль стремится видеть во власти. Среди них много коррупционеров и беспринципных и некомпетентных людей.

В этом смысле правительство С.Степашина не является реформаторским и демократическим и не может поддерживаться коалицией «Правое дело», каким бы ни было личное отношение к С.Степашину со стороны некоторых членов коалиции. Оно и понятно, С.Степашин как человек более молодой и демократичный у многих вызывает симпатии (в том числе на Западе). Но правительство я категорически не поддерживал.

Я сделал выбор для себя в пользу участия в выборах губернатора Московской области. Мне кажется, что у меня есть силы, опыт и энергия, чтобы сделать этот перспективнейший регион процветающим и привлекательным для жизни. Посмотрим, чем это кончится, но я верю в свои силы.

Кроме того, я принял приглашение стать членом совета директоров РАО «ЕЭС» и Сбербанка России. Впервые в высшие органы этих гигантских и, по сути, государственных компаний попал совершенно независимый человек, которого государство не поддерживало. Я вижу свою задачу в защите интересов акционеров и противодействии любым попыткам использовать эти компании в сомнительных целях.

В январе 1999 года я съездил в Аргентину по приглашению Д.Кавалло и воочию убедился в плодах его реформ. Я был в Аргентине в 1989 году в разгар гиперинфляции и бегства капиталов, а теперь увидел процветающую страну. Я еще раз убедился, что идея «евростандарта» для России приемлема и необходима. Полагаю, что со временем у нее будет гораздо больше сторонников. Однако ее реализация будет возможна только после очередного провала нашего правительства.

Другое важное для меня событие 1999 года — поиск своих предков. Я раскопал в архивах документы о моих предках по линии отца и даже отправился в Смоленскую область — место, где они жили как минимум 300 лет. Оказалось, и это подтвердили в музее композитора М.Глинки, что я ему прихожусь прапраправнучатым племянником, что, согласитесь, приятно. Поиск своей родословной — увлекательнейшее дело. Надеюсь, что когда-нибудь напишу об этом.

* * *

В августе 1999 года политическая звезда слабого С.Степашина начала закатываться и Б.Ельцин заменил его В.Путиным. Объяснение этому факту очень простое — Путин казался «семье» существенно более решительным. В этом была, безусловно, частичка правды. Как только разразился кризис в Дагестане и потом начались террористические акты в Москве, В.Путин продемонстрировал решительность в отношении террористов, и это произвело впечатление.

Только после этого идею о том, что В.Путин может стать официальным преемником Б.Ельцина, стали воспринимать всерьез. Вместе с тем он почти не изменил правительство и не сделал никаких шагов в сторону реформ. Более того, разрастание скандалов с отмыванием денег через «Бэнк оф Нью-Йорк», швейцарскими банковскими счетами чиновников, смещением руководства «Транснефти» показали его несомненную зависимость от Кремля, что заметно сказалось на его имидже.

Кремль не смог предотвратить объединение Ю.Лужкова с Е.Примаковым и региональными лидерами (блок «Отечество — Вся Россия»). Также Кремль не смог довести до конца «дело» Ю.Скуратова, сместить В.Геращенко, оказать реальное давление на Газпром и т. д. В этой связи перспективы правительства В.Путина и его самого как кандидата на президентское кресло на начало октября 1999 года оставались крайне неопределенными.

 

ПОЛИТИЧЕСКОЕ БУДУЩЕЕ РОССИИ

Несмотря на все превратности нашей новейшей истории, на все ошибки и провалы, на все потерянное время, я был и остаюсь оптимистом. Я постоянно повторяю, что банкрот у нас не страна, а правительство, все ветви власти, конкретные политики. Страна все переживет и выживет.

Мы уже много раз битые и гораздо более опытные, чем несколько лет назад. Нас по инерции величают молодыми реформаторами, а большинству уже сорок лет и больше. Подрастают поколения, которые не знали советской системы, не теряли времени на партийных и комсомольских собраниях. Они умнее и способнее нас.

Демография неумолимо сокращает ряды ортодоксальных коммунистов, и у них нет будущего. Каждый год из этого мира уходит миллион сторонников коммунистов — бедных и обманутых советской идеологией людей. Тут ничего не поделаешь. Левые это понимают и становятся все более агрессивными. Но жить по-человечески хочется сегодня, а не завтра. Моему поколению довелось жить на сломе двух эпох в истории России, и надо сделать все, чтобы не было стыдно перед потомками.

Полагаю, что скоро обязательно станет лучше, но сначала, к сожалению, будет хуже. Видимо, нам нужно (просто на роду написано) совершить и повторить все возможные ошибки. Пройти самым длинным путем. Мы бы давно вышли из кризиса, если бы с помощью подачек Запада постоянно не покупали себе отсрочку. И продолжали бездействовать.

Демократы вынуждены оправдываться, хотя полной власти у них никогда не было. Царила и царит бывшая совковая элита, беспринципная и опасно циничная, всегда перекладывающая ответственность на других. Такие люди не побрезгуют насилием.

С другой стороны, налицо конфликт поколений: прорвавшиеся без очереди к некоторым высоким должностям 30-40-летние воспринимались большинством 50-60-летних как выскочки и несерьезные мальчишки. Прорыв в будущее удался исключительно в экономике — в какой-то момент старая элита растерялась, понимая свою полную некомпетентность в новых условиях.

Но страна не исчезнет и все проблемы мы рано или поздно решим, а трудности — преодолеем. Смутное время бывало в истории России и в прошлом. Но я твердо знаю, что другого курса нет. Мы не будем жить в Северной Корее.

К сожалению, многие демократы умудрились либо скомпрометировать себя, либо не способны действовать, либо зациклились на стадии полудиссидентства и сверхлиберальных ценностей. Они, например, не понимают, что рынок и демократия предполагают здоровый патриотизм и жесткий порядок.

Главные ошибки демократов и реформаторов — политические:

1. Слишком позднее осознание необходимости политической базы для реформ в виде партий, своих министров и губернаторов, фракции в Госдуме.

2. Компромиссы типа залоговых аукционов, пирамиды ГКО или бесконечных внешних заимствований. Слишком часто ради сохранения мест в правительстве брали на себя ответственность за бездеятельность Президента и премьера. Б.Ельцин переиграл всех, сделав реформаторов пешками в своей борьбе за власть.

3. Полный провал в пропаганде реформ и использовании общественного мнения.

4. Не был реформирован госаппарат, и сохранившаяся сталинская госмашина работала против реформ.

5. Не было проведено четкого размежевания с прошлым, не только не были названы виновные, но многие из них умудрились постепенно вернуться во власть.

Все это привело к тому, что усилия по реформированию России в значительной степени провалились.

Однако еще большая вина лежит на различных ветвях власти.

Президент Б.Ельцин инициировал реформы, назначил на важные государственные посты новых людей, но никогда не был последователен. Он постоянно нейтрализовывал реформаторов антиреформаторами и лично принимал многочисленные решения, сводящие на нет все наши усилия. Он способствовал созданию в стране атмосферы вседозволенности, предпочитая не реагировать на «сигналы» и постепенно раздавая властные полномочия регионам. За годы его президентства федеральный центр заметно ослаб.

Правительство все последние годы представляло собой неудачную попытку скрестить ужа и ежа и не являлось единой профессиональной командой. Преобладание некомпетентных и часто коррумпированных чиновников делало правительство крайне неэффективным. Кроме того, Президент и его окружение всегда (осознанно или неосознанно) стремились иметь слабое правительство с вытекающими из этого последствиями.

Госдума (а до нее Верховный Совет РСФСР) все годы реформ занимала преимущественно антиреформаторскую позицию. Нельзя вспомнить практически ни одного случая, когда Госдума принимала бы действительно прогрессивные или просто осознанные решения. Коммунистическое большинство по политическим причинам торпедировало и искажало все, что можно, но при этом никогда не доходило до стадии вотума недоверия правительству.

В этом смысле вклад Госдумы в разрушение России невозможно переоценить — это она одобряла нереальные бюджеты и пирамиду ГКО, нарастание внешнего долга и эмиссию, нелепую налоговую систему и невозможность собрать налоги. Иначе как вредительством это назвать нельзя.

Региональные власти сконцентрировали в своих руках гигантскую власть, но почти нет регионов, где бы эта власть использовалась с пользой для общества. Воровство, коррупция, отсутствие реформ, крайняя неэффективность стали всеобщими. Советская элита приспособилась к новым условиям, сохранила власть, но ничего не хотела, да и не могла сделать для реформ. В крайнем случае, речь может идти о создании «дружеского капитализма», когда губернаторы выступают руководителями корпораций, которые зарабатывают большие деньги.

Таким образом, все виновны и должны признать свои огромные ошибки. С другой стороны, в таких условиях было бы наивно ожидать быстрого прогресса в области реформы общества. Страна была не готова. По уровню образования, культуры, управленческого искусства, технологий мы отстали даже от стран Восточной Европы, которые никогда не подвергались такой промывке мозгов, как Россия.

Да, я не ошибся, наличие определенных успехов, скажем в освоении космоса, не компенсирует факт катастрофической технологической отсталости во всех других отраслях. Можно кичиться нашей образованностью, но ведь она существует лишь в отчетах органов просвещения и узких кругах интеллигентов в городах. Можно сколько угодно примазываться к Л.Толстому и Ф.Достоевскому, но наша современная культура имеет с ними мало общего.

Посмотрите, как быстро страна, которой 70 лет промывали мозги коммунистической идеологией, скатилась к всеобщему разврату, наркомании, воровству. По падению нравов мы переплюнули почти все страны мира. Только у нас в стране губернаторы могут в один день голосовать за Совет по нравственности и оставлять на высокой должности Генерального прокурора явно безнравственного человека.

У России сегодня нет национального самосознания, отсутствует национальная идея. Мы как нация все еще находимся в стадии формирования, в переходном периоде. Мы давно уже не народ Российской империи, уже не советские люди, но еще неизвестно кто. С другой стороны, данный период не может длиться бесконечно.

Мы сделали круг длиной 10 лет, но развитие будет идти по спирали, и мы выходим на новый виток. Это значит, что новый этап реформ приближается. Потому что сделано много ошибок. Потому что накоплен опыт. Потому что произошли серьезные демографические изменения в обществе.

Будущее России в демократии и частной инициативе, в создании условий для взрыва экономической активности. Это, в свою очередь, создаст финансовую основу для эффективной системы социальной защиты, для новой системы образования и здравоохранения, для материального процветания. Для этого есть все необходимые условия и ресурсы. Нужно лишь железной рукой разделаться с коррупцией и преступностью.

Я не верю, что наш народ будет продолжать голосовать за тех, кто десятилетиями доказывал свою некомпетентность. Они развалили Советский Союз и хотят развалить Россию. Сегодня уже нет сомнений, что коммунисты у нас вновь контролируют парламент и правительство. Тем не менее, как и десять лет назад, они не способны создать что- либо позитивное. Значит, они обречены и их время скоро уйдет.

Я не верю, что все идет снизу, от широких масс. Там лишь зреют предпосылки перемен. Реформы всегда идут сверху, и для этого нужны люди, способные на прорыв. Моей заветной мечтой всегда было принять участие в таком прорыве.