УСТРОИТЕЛИ «НОВОГО ПОРЯДКА»

Свое повествование хочу начать словами Федерального экс-президента доктора Рихарда фон Вайцсеккера: «Все мы, виновны мы или нет, стар или млад, должны помнить прошлое. Все мы пострадали от его последствий, отвечаем за них. Молодое и старшее поколение должны и могут друг Другу помочь понять: почему так жизненно важно не забывать прошлое».

А прошлое наше богатое, интересное и поучительное. Ведь Ржев — один из древнейших городов Верхневолжья. Первое летописное упоминание о Ржеве относится к 1216 году. За столь длительное существование город многое перенес, а его жители многое пережили. В своем историческом прошлом они испытали литовское иго, перенесли междуусобные тяжелые княжеские войны. Но из всей прожитой ржевитянами жизни самыми тяжелыми были 1941–1943 годы, годы Великой Отечественной войны.

Сколько мук, горя, отчаяния, тяжелейших испытаний перенесли ржевитяне! На протяжении почти семнадцати месяцев город был прифронтовым. Отсюда и все последствия: разруха, голод, болезни, оккупационный режим…

Что из себя представлял перед войной Ржев? Он широко раскинулся по обоим берегам Волги и по красоте своего положения представлял редкую картину даже среди волжских городов. Проживало в нем пятьдесят шесть тысяч жителей. Это был по тем временам крупный железнодорожный узел с выходом на Москву, Ленинград, Ригу, Белоруссию и юг нашей страны.

В городе имелись: льночесальная фабрика с тремя тысячами работающих; колодочная фабрика — полторы тысячи рабочих; шелкокрутильная фабрика — семьсот человек; лесозавод и кирпичный завод по триста пятьдесят человек каждый; механический завод с тремястами рабочих; льнозавод — четыреста пятьдесят работающих; спиртоводочный завод — четыреста рабочих и пивзавод — сто пятьдесят человек.

Имелись артели: «Труд» — двести человек; «Труженица» — двести пятьдесят человек; «Красная швея» — сто пятьдесят человек; «Самопомощь» — сто восемьдесят пять человек; «Коммунар».

Город имел: пять средних, семь неполных средних школ, три техникума, драматический театр, музей, несколько клубов.

Война внесла изменения в размеренный ритм города. Началась мобилизация. Уходили в армию отцы, мужья, сыновья. Шли эшелоны на запад с войсками и техникой, поступали раненые, но город еще не испытывал непосредственных военных действий.

Затем началась с середины июля 1941 года эвакуация из г. Ржева и проводилась она систематически. В первую очередь на трех поездах были вывезены железнодорожники и члены их семей. С 25 августа по 13 октября 1941 года в шести вагонах эвакуированы 1644 фонда материалов из Ржевского госархива в г. Чкалов. С 1 сентября 1941 года началась эвакуация рабочих и военнослужащих склада № 40 (начальник склада интендант 2 ранга Ковалев).

Но не все шло хорошо и гладко. Так, Морозов Дмитрий Тимофеевич, 1914 года рождения, уроженец и житель д. Клешнево Ржевского района, работавший вагонным мастером станции Ржев-1 показал: их бригада должна была сопровождать груз эвакуируемого Ржевского аэродрома до станции Волоколамск. Примерно 14 октября 1941 года на их эшелон на станции Зубцов налетели немецкие самолеты и разбили его. Помощник машиниста депо ст. Ржев-2 Доброхвалов Павел Кузьмич показал: 12 октября 1941 года при наступлении немецких войск на Ржев он был послан с машинистом Ивановым Александром на станцию Мончалово для вывозки с известкового завода состава с экскаваторами. При подходе к выходной стрелке станции вражескими самолетами их состав был разбит в результате чего его пришлось бросить и на паровозе доехать до станции Муравьеве, что в шести километрах от Ржева. На станции Муравьеве подали паровоз под железнодорожный батальон, где простояли до утра 13 октября. Примерно в четыре утра отправились на ст. Ржев, но были задержаны на первом блокпосту, так как пути были заняты другими составами, сожженными нашими войсками ввиду отступления. Командир части железнодорожных войск сказал: «Идите, кто куда хочет», а своим бойцам дал команду подавать паровоз. Жилкин Леонтий Иванович, показал: до 5 октября 1941 года из г. Великие Луки он прибыл в Ржев с поездом со строительными машинами, запасными частями и другим имуществом. Поезд простоял около месяца, так и остался в Ржеве.

Из-за начавшихся бомбардировок немецкими самолетами г. Ржева большинство тех, кто оставался в городе, разбежалось по соседним деревням.

Как свидетельствуют германские архивные документы и немецкие солдаты-очевидцы, только 15 октября 1941 года 206 пехотная дивизия XXIII армейского корпуса 9 Армии вошла в г. Ржев. Сопротивление ей было оказано 13 и 14 октября у д. Быково, где советские саперы заложили мины. 16 октября 1941 года через город в северной части прошла 26 пехотная дивизия V армейского корпуса. В то время командующим 9 Армией противника был шестидесятидвухлетний генерал-полковник Адольф Штраус. Это кадровый военный, окончивший академию перед первой империалистической войной, участвовавший в польской кампании 1939 г. и в операциях на Западе в 1940 г., награжденный пятью крестами и орденом «Гогенцоллернов». Командиром 206 пехотной дивизии в ту пору был генерал-лейтенант Хефель. На него было совершено покушение, вследствие чего несколько человек из гражданского населения расстреляно. По мнению бывшего переводчика при штабе 206 пехотной дивизии Вецмана Оскара Карла, имевшего высшее юридическое образование, в середине 1942 г. генерал-лейтенант Хефель был снят с должности как политически неблагонадежный, а по другому мнению — освобожден от командования дивизией по состоянию здоровья.

Сама 9 Армия входила в состав центральной, так называемой «Митте» группировки под командованием генерал-фельдмаршала Федора фон Бока, выходца из семьи прусского офицера, тоже кадрового военного. Он имел прозвище «Большой убийца». В Германо-польскую войну 1939 г. был командующим войсками Северной армейской группы, а во Французскую кампанию 1940 г. — возглавлял армейскую группу «Б». Награжден четырьмя крестами и двумя орденами. Даже такие короткие данные о командующих, которым противостояла Красная армия, говорят, что это были опытные командиры, прошедшие через горнила двух войн.

Что представлял из себя г. Ржев перед самым приходом германских войск? В нем насчитывалось около 20 тысяч мирных жителей из 56 тысяч до этого. Отступая, Красная армия взорвала мосты в городе. Первое время комендантом в городе являлся обер-лейтенант. К сожалению, других данных о нем не удалось получить. Но уже 18 октября 1941 г. в Ржев прибыла районная комендатура 1/532 совместно с фильтрационным пунктом военнопленных № 7 и охранным батальоном № 720. Только на следующий день комендатуре удалось найти в южной части города соответствующее необходимым требованиям здание. Первоначально это был бывший товароведный техникум, затем дом № 40 на улице Коммуны.

Тогда и началась работа комендатуры в полном объеме. Комендантом являлся полковник Кучера — начальник штаба 69 артполка особого назначения. Заместитель — майор Крюцфельд. Адьютант — обер-лейтенант Эрнест, а затем обер-лейтенант Ротер Макс Георг, 1903 года рождения, из Силезии, доктор юридических наук, член НСДАП с 1932 года. В комендатуру г. Ржева прибыл в декабре 1941 года и ведал вопросами гражданской администрации и занимался контрразведывательной работой.

Представителем Абвера при комендатуре являлся обер-лейтенант Графф.

В статье специального военного корреспондента газеты «Правда» Бориса Полевого «Над мертвым Ржевом» упоминался немецкий комендант города Ржева майор Шренке, которого в действительности не было. Не соответствует действительности и то, что «… когда октябрьской ночью бандиты гитлеровских дикарей ворвались в Ржев, город долго и отчаянно сопротивлялся. Партизаны отстаивали каждую улицу… " К сожалению, в газете Калининского фронта «Вперед на врага» № 246 от 11 сентября 1942 г. в статье «Баянист из Ржева» так же речь идет о немецком коменданте майоре Шренке. Видимо, автор статьи заимствовал его у Бориса Полевого. Вообще, эти статьи весьма фантастичны. Авторы их, видимо, расчитывали на поднятие ненависти к врагу и мести за все свершенное фашистскими захватчиками.

Но следует вернутся к комендатуре и ее деятельности. Прибыв в город, комендатура сразу же приступила к установлению «нового порядка». У них уже имелся неоднократно опробированный способ, как это делалось в Польше, во Франции и на нашей оккупированной территории. Из комендатуры посылался немецкий переводчик, который ходил по улицам города, заходил в дома к оставшимся местным жителям и расспрашивал о тех, кого можно было бы использовать в роли бургомистра.

Переводчик поляк по имени Лео, лет 25, по-русски говорил чисто, с 1939 г. проживал в Советском Союзе, служил в Красной армии и в первые дни войны сдался в плен. 20 октября 1941 года днем он зашел на улицу Карла Маркса, дом 97, к Цыбину Александру, бывшему инспектору пожарной охраны «Льнотреста». Зашел, видимо, не спроста, а предварительно выяснив, что женой являлась немка Вальцифер. В разговоре Лео спросил Цыбина, кого он знает из купцов и бывших офицеров, чтобы назначить головой города. Цыбин назвал Сазонова Василия Васильевича и Сафронова Петра Александровича с улицы Карла Маркса, дом 105. Цыбин знал, что Сафронов ранее учился в Ржевском городском училище, В период НЭПа Сафроновы имели бакалейный магазин и гастроном. В отношении Сафронова известно, что он родился в Ржеве в 1900 году в семье торговца, в царской армии служил в качестве офицера, был женат на Басовой Анне Павловне, а перед войной работал в колхозе техноруком, был членом партии.

Примерно 22 октября 1941 г. Сафронов был назначен бургомистром. Причем, при назначении, как видно из отчета комендатуры, комендант сетовал, что большинство тех, кто остался в городе, разбежались по соседним деревням из-за бомбардировок немецкими самолетами, поэтому очень трудно найти нужных людей для организации гражданского управления. Организация будет закончена к 27 октября.

После назначения Сафронова бургомистром, он сам стал подбирать людей в городскую управу, все они согласовывались с комендантом города. Заместителем бургомистра был назначен Дунаев Сергей Семенович, 1902 года рождения, уроженец г. Зубцова, проживавщий в г. Ржеве на улице Володарского, до войны работавший на лесозаводе техноруком. До революции его отец имел булочную. Секретарем бургомистра — Ивашев Александр Иванович.

Самое интересное то, что начальником полиции был назначен Авилов Дмитрий Петрович, 1900 года рождения, уроженец Украины, из бывших белых офицеров, отбывавший наказание и бежавший из мест заключения. В г. Ржеве он проживал по улице Володарского и перед войной работал экспедитором столовой станции Ржев-2, был женат, имел дочь. Как только пришли оккупанты, он назвался Лапиным Митрофаном Прокофьевичем. Ранее он имел также фамилии Протаколова и Тараненко.

Заместителем у Лапина являлся Загорский Николай Иванович, сын священника, он учился в духовной семинарии, затем проживал в г. Ржеве, работал в межрайонном Управлении кинофикации старшим бухгалтером. В оккупацию он проживал за Холынкой, улица Республиканская, в доме врача Котова, эвакуировавшегося в тыл страны. На 3–4 день после возвращения из деревни, к нему пришел сосед Некрасов, которого он ранее не знал и неизвестный, отрекомендовавшийся полицмейстером города Паниным.

Он предложил Загорскому поступить на службу в полицию, заявив, что сыну священника немцы будут доверять. Через четыре-пять дней Некрасов, Ланин и, кажется, Румянцев вновь пришли к Загорскому и они пошли в «СД». Ланин доложил в отношении его, Некрасова и Румянцева, сказав, что это те лица, которые могут работать в полиции. Так Загорский стал замом у Лапина. Вторым заместителем был Румянцев Дмитрий Константинович, ранее работавший на лесопильном заводе.

Обязанности начальника хозчасти горполиции начинал Колесников Александр, сын кустаря-колесника, имевшего собственное производство и торговавшего на рынках Зубцова и Ржева. В 1930 году Колесников был судим по статьям 58–10 и 58-7 УК РСФСР на 3 года ИТЛ. В его отсутствие дом отца и часть имущества за недоимки по госналогам, как с торговца, были изъяты. В 1935 г. Колесников прибыл на жительство в город Ржев. В 1940 г. он являлся членом Ржевской церковной двадцатки.

Секретарем горполиции был Кириллов Константин Дмитриевич, житель г. Ржева. До войны подозревался в причастности к вредительской группе работников местной промышленности. В начале он работал в паспортном столе, а с ноября 1941 г. — секретарем (делопроизводителем). Вместо Кириллова до декабря 1941 г. в паспортном столе был Поспелов Михаил Яковлевич, бывший унтер-офицер. В первую мировую войну попал в плен, где находился до 1918 г., проживал в г. Ржеве по ул. Володарского по соседству с Сафроновым, которого знал, как торговца, с 1927 г. Перед оккупацией работал зав. производством райпромкомбината. Сам пошел к Сафронову с просьбой устроить его на работу. Сафронов предложил производить регистрацию паспортов и тот через три дня приступил к работе. Всего в административном отделе работало 5 человек, а также переводчица, конюх горполиции Колтушкин Михаил Иванович с Садовой улицы д. 5/25, который потом стал ночным сторожем и дежурным.

Кроме административного отдела в райгоруправе были и другие отделы, а именно: просвещения, возглавлял его Волков Игорь Владимирович, до войны проживал в Великих Луках, а в окупации в г. Ржеве на Соборной горе в доме родителей.

Заведующим отделом здравоохранения был Крайнев Андрей Павлович, уроженец г. Москвы, в Ржевский район прибыл на оборонтельные работы из города Барановичи с составе ИТЛ, где являлся заключенным. Отделом торговли руководил Сильченко Андрей Феоктистович, который до войны являясь заместителем директора Ржевской межрайбазы говорил: «Все можно, только надо уметь». Когда его приятели были осуждены, он был оправдан.

Заведующим финансовым отделом являлся Панков Михаил Георгиевич, 1888 года рождения, бывший бухгалтер артели «Красный швейник». Транспортный отдел возглавил Скобелев Петр Петрович. В начале он был вызван в «СД», где его обвинили в поджоге домов города. Но утром пришел Сафронов и сказал: «Господин майор, я знаю Скобелева». Его отпустили, а Сафронов предложил работу. В общем отделе работал Ивашов Александр Иванович, бывший бухгалтер фабрики «Красная Звезда», житель улицы Энгельса. В октябре 1941 г. на улице Карла Маркса встретил Сафронова, который попросил зайти к нему, где и предложил работу в горуправе.

Еремеев Александр Иванович, бывший бухгалтер горводопровода, стал делопроизводителем по делам военнопленных и, наконец, Березников Федор Павлович, бывший работник горжилуправления — комендант горуправы.

С октября 1941 г. горуправа размещалась в доме по улице III Интернационала, где после освобождения г. Ржева находилась КЭЧ. С ноября 1941 г. — по улице Володарского, в бывшем детсаде им. Крупской шелкокрутильной фабрики. На первом этаже — горполиция, на втором — горуправа. Основная задача местных властей — обеспечение нужд германской армии. Переводчица горуправы — Бычинская (Сахарова) Екатерина Васильевна, уроженка г. Ржева, бывшая преподавательница планово-экономического техникума. Переводчица горполиции — Смолина Екатерина, учительница средней школы № 5 г. Ржева.

25 октября 1941 г. в горуправе, в кабинете Сафронова, собралось около 100 человек. Это были люди, которые пришли предложить свои услуги «новому порядку», а те пришли поинтересоваться, что будет с оставшимся в городе населением.

Сафронов обратился к собравшимся с предложением взять на себя инициативу и провести выборы квартальных старост. В числе собравшихся был ржевитянин Бушев Михаил Александрович, который 27 октября 1941 г. по личной инициативе собрал жителей 60 квартала и предложил избрать старосту. Избрали его. После 25 октября 1941 г. началось формирование службы порядка. Город был разделен на 4 района. Первый участок от ул. III Интернационала в сторону станции Ржев-1, второй — от ул. III Интернационала в сторону аэропорта, третий — от ул. Коммуны в сторону фабрики Колодок и четвертый — от улицы Коммуны в сторону станции Мелихово. В каждом из них создан полицейский участок. Количество сотрудников службы было определено в 65 человек. Им выданы документы и повязки.

Табельное оружие не выдавалось. По штатному расписанию начальник полицейского участка значился, как надзиратель, его заместитель — помощник надзирателя, а рядовые полицейские назывались агентами.

Начальники участков часто менялись. Для того, чтобы набрать 65 полицейских, комендатура разрешила бургомистру брать ржевитян, находящихся в лагере военнопленных. Основной задачей службы порядка являлось: направление на работу для нужд германской армии совместно с квартальными старостами жителей города, выявление коммунистов, партизан, бывших советских активистов, задержание подозрительных лиц. Многие из полицейских являлись агентами «СД» и полевой жандармерии.

Организатором полицейского участка был Волков Алексей Егорович, уроженец деревни Рамино Ржевского района, житель улицы Сельская; перед оккупацией работал на железной дороге. В его подчинении было восемь полицейских и квартальные старосты, переводчица и писарь. Размещался этот участок по ул. Революции, затем на Ленинградском шоссе. Полицейские получали жалование 200 рублей, паек: 400 г. хлеба, сало, масло растительное. Кроме того, проводя обыски и изъятие продуктов и имущества у жителей города которое они награбили со складов и магазинов, а так же оставленное при отступлении частей Красной армии, доставляли в горполицию.

Часть изъятого они реализовали через магазин, а часть делили между собой. Деньги, взимаемые в качестве налога и от распродажи вещей в магазине, шли на оплату сотрудников горуправы. Налог с жителей города был 25 рублей, а в сельской местности 50. Кроме того налога, взималась плата за аренду земли, за патент, на занятие тем или иным ремеслом.

Действовала система различных штрафов. Лица, уклоняющиеся от работ на нужды германской армии, лишались пайка. Основным для большинства мирных жителей пайком являлся обед с немецкой кухни.

Так, с января по апрель 1942 года нетрудоспособному населению три раза выделяли по несколько килограмм льносемян, оставшегося на складах «Заготзерна». В июне 1942 г. всему населению по карточкам выдавали по 1 кг. 250 г. муки на взрослых и 750 г. на детей, масло растительное по 125 г. на взрослого и 100 г. на детей.

Работающие по нарядам старост для нужд комендатуры получали суп и хлеб от 150 до 250 г. Работавшие на лесозаводе, кирпичном заводе, железной дороге, водопроводе, больнице, горуправе получали сухой паек. Первой жертвой нового порядка в третьей декаде октября 1941 г. стал Тимофеев Алексей Иванович, 1903 г. рождения, член ВКП(б), учитель истории 2-й железнодорожной школы. Жил он по улице Смольная, дом 21, дом двухэтажный, где он занимал одну комнату. Как говорил портной, житель этой улицы Соловьев Павел Николаевич, предал Тимофеева Баранов Михаил Митрофанович. Соседка Комарова Александра Тихоновна показала, что в конце октября 1942 г. вечером Тимофеев пришел в свою квартиру и что-то рылся в своей литературе. В тот вечер 21 октября в дом вошли два офицера жандармерии и русский в штатской одежде. Они арестовали Тимофеева и повели его в комендатуру. На другой день у ворот школы по ул. Коммуны он был повешен. Одет он был в серый ватник без воротника, крестьянского типа, серые брюки, в простые сапоги. Комарова, глядя на повешенного, сказала: «Это наш враг Тимофеев висит». Как говорила Орлова Агафья Васильевна, когда Тимофеев пришел в свой дом, то Баранов заявил ему: «Ты жить здесь не будешь. Я тебе покажу, где жить».

В отчете комендатуры с 19 по 24 октября 1941 г. говорилось: «… Организованы постоянные точки для предотвращения саботажа, определены фау-люди (т. е. доверенные лица). Повесился, известный как комиссар, местный житель Ржева, который ночью вернулся в свою квартиру, чтобы забрать документы и другие вещи». На ул. Коммуны, но несколько позднее, по словам жительницы г. Ржева с ул. Смольной Суворовой Александры Сергеевны, была повешена напротив магазина директор льнозавода Бунегина. Житель г. Ржева Щучкин Василий Иванович, 1906 года рождения, бывший депутат Ржевского горсовета, показал что знал Бунегину Агриппину Сергеевну. Бывший полицейский городской полиции Артемьев Константин Григорьевич, 1893 года рождения, уроженец и житель г. Ржева показал: в декабре 1941 года Колесников Александр Федорович с ним ездил в Старицкий район для ареста 4 женщин: Наугольниковой с фабрики «Красная Звезда», Бунегиной, директора льнозавода «Раскол», Савельевой Зинаиды, члена ВКП(б) и Пятницкой. Приехали в д. Гостемирово, где арестовали Пятницкую Марию Борисовну, 1903 года рождения, якобы для отчета перед германскими властями, затем Бунегину и Наугольникову Таисию Михайловну, 1904 года рождения, уроженку г. Ржева, председателя фабкома «Красная Звезда». Савельева Зинаида заявила им: «Хоть расстреляйте меня, я никуда не пойду». Из-за болезни детей Савельева арестована не была. Арестованные были доставлены 30 декабря 1941 года в город Ржев, а 31 числа сданы в «СД», размещавшееся тогда в школе № 4 по Пионерской улице.

Бывший секретарь-машинист Гончуков Петр Иванович, показал: «В конце 1941 г. из горуправы направились материалы на Бунегину и Егорову. Каково было содержание этих материалов, приходиться догадываться, так же догадываться о том, каким путем Колесников узнал о месте нахождения Бунегиной.

При аресте Колесников Александр изъял у арестованных два бочонка мяса весом 100 кг. и 3 лошадей, на которых арестованные эвакуировались. Лошадей сдал в горуправу, а мясо присвоил себе.

Младший сын Бунегиной — Бунегин Виктор Александрович, 1928 года рождения, проживавший в г. Ржеве, ул. Смольная д. 54, квартал 117 опознал по фотокарточке Колесникова Александра Федоровича, как личность, имеющую сходство с полицейским, арестовавшим его мать. Мать была членом партии и депутатом городского Совета. В момент ареста была одета в зимнее пальто, темно-синее, с черным воротником, в белую пуховую косынку. На ул. Коммуны был повешен учитель Тихомиров, но о нем никаких сведений пока не обнаружено.

В сообщении комендатуры 1/532 от 6 ноября 1941 года говорилось, что казнены через повешение партизаны: Скороходов Михаил, 1914 года рождения, уроженец и житель с. Лишивей Гомельской области, Левин Борис, 1916 года рождения, уроженец и житель Борохатник Калининской области. В партизанских отрядах Ржева таких лиц не было. В практике деятельности немецких контрразведывательных органов было множество случаев, когда задержанные гражданские лица призывного возраста, без наличия документов, объявлялись партизанами. Возможно, это тот самый случай.

В очередном отчете комендатуры о ее деятельности с 1 по 7 ноября 1941 года сообщалось, что «в службу порядка проник коммунистический функционер, который был разоблачен и расстрелян». Комендатурой арестовано по подозрению в партизанстве 18 коммунистов и 10 из них приговорены к расстрелу. Речь шла о том случае, когда 10 жителей города были расстреляны на правом и левом берегу реки Волги.

Сведения о коммунистах в комендатуру представили бургомистр Сафронов и начальник полиции Лапин. Заместитель Лапина Загорский Николай Иванович, находясь в кабинете Сафронова, лично видел, как последний и начальник полиции Лапин в ноябре 1941 года составляли список членов ВКП(б), оставшихся в г. Ржеве. В числе расстрелянных были: Дроздов Александр Матвеевич, 1898 года рождения, известный среди ржевитян гармонист.

В июле 1941 года, когда в городе стоял штаб нашей 31 Армии, разведотделом был сформирован партизанский отряд «За Родину». Дроздов, как и другие ржевитяне, поступил в этот отряд. В отряде он был назначен командиром отделения. В его отделении были: Гостьев Евгений Владимирович, 1923 года рождения, уроженец с. Семеновка Гамзинского района Мордовской АССР, проживавший в г. Ржеве, Ленинградское шоссе, дом 76, кв. 65, слесарь завода № 307; Хорошенкова М. С.; Семенова А. Г.; Цветков Иван Е.; Пучков А. И.; Савченко В. И. и Дикоряева К. И.

22 августа 1941 года партизанский отряд «За Родину» в 4 часа 30 минут был направлен из Ржева восточнее п. Жарковский. На вооружении отряда имелось: пулемет трофейный с 800 патронами, два автомата, винтовки, ручные гранаты, патроны по 90 штук на каждого партизана, а всего в отряде 33 человека. 5 сентября 1941 года Дроздов донес, что 4 сентября совместно с Беляевым Петром С. и Цветковым Иваном прибыли в г. Ржев. Командиром отряда являлся Колпашников Николай Иванович. С какой целью и кем посылался Дроздов — неизвестно. Проживал он в г. Ржеве. Бывший начальник городской конторы связи в управе Сафронова, Прозоров Андрей Алексеевич, уроженец д. Черменино Ржевского района, ушедший из г. Ржева 2 января 1942 года рассказал: «Со слов Вишняковой Анны Никоновны, Дроздова предала его соседка Соловьева». Жена расстрелянного Орехова Василия Ниловича, Орехова Татьяна Ивановна после освобождения г. Ржева показывала, что ее муж, член ВКП(б), работал заведующим магазина Трансторгпита, имел бронь. До самого последнего дня занимался отпуском товара со складов и магазинов, а когда разрешили выехать из Ржева, то добрались только до д. Боброве Зубцовского района. Немцы предложили беженцам вернуться в Ржев и до ноября 1941 года он находился дома и на улице не появлялся. В ноябре, в числе других жителей, стал направляться на работу по очистке улиц города.

6 ноября 1941 года по указанию старосты Долгополова Якова Ивановича, проживавшего по Зубцовской улице, напротив здания тюрьмы, также вышел на работу. Примерно в 14 часов в дом зашли четверо вооруженных немцев и один человек в гражданской одежде, в пальто с белой повязкой на рукаве. Они ввели мужа с завязанными шпагатом, руками назад. После тщательного обыска увели мужа в тюрьму.

10 ноября 1941 года его расстреляли. Было это так. Двенадцатилетняя дочь Анна прибежала с улицы и говорит: «Папку и других, немцы куда-то повели». Татьяна Ивановна быстро оделась. Выбежав на улицу Коммуны, увидела группу мужчин, среди них — мужа, Медоусова из нарсуда, Дроздова, Рощина, Сарафанникова, Пигасова — директора железнодорожной пекарни и еще трех мужчин.

Увидев ее, муж сказал: «Нас ведут на казнь, поэтому ты не ходи». Но она продолжала идти до самого Подгорелова моста. Дроздов тоже просил ее вернуться.

Немцы пять человек оставили на Красноармейской стороне у моста и пять отвели через мост на Советскую сторону. Поставили на берегу около моста лицами друг к другу и стали фотографировать. При этом было много жителей города. Немцы из револьверов стреляли им в голову. Медоусов успел крикнуть: «Советский Союз непобедим! " После расстрела была установлена фанерная доска с надписью: «Злостно караются поджигатели немецким правительством». Это было написано крупными буквами, что было написано мелкими буквами, она не прочитала. Двое суток трупы лежали, затем похоронены около моста на Красноармейской стороне. Это ей говорил отец, который видел, как зарывали расстрелянных.

Еще до расстрела мужа она встретила женщину по имени Татьяна с улицы М. Горького, которая посоветовала сходить к Лапину. Лапин сказал ей: «Вашему мужу ничем не помогу. Не надо ему резать провода и жечь немецкие склады». После расстрела мужа Лапин пришел к ней и приказал в двухдневный срок выехать из Ржева. Женщина по имени Лиза, проживавшая недалеко от нее, сказала, что с немцами к ним в дом приходил Дунаев Сергей, которого она знала.

Бывший староста улицы Спортинтерна Дюков Сергей Николаевич считал, что Медоусов расстрелян за связь с Москвой. Что за связь Медоусова с Москвой и откуда Дюкову известно — осталось так и не выясненным. Кузьмин Владимир Яковлевич, работавший в то время заведующим склада горуправы, а затем бургомистром г. Ржева, показал, что из расстрелянных 10 человек в ноябре 1941 года он опознал: Лайтиса — еврея, чистильщика обуви; Виноградова, бухгалтера пивзавода; Сарафанникова, заведующего отделом снабжения пивзавода; Пичус, заведующего магазином Горкалининторга, члена ВКП(б); Медоусова, члена Московской коллегии адвокатов.

А вот сведения, сообщенные Федоровой (д. ф. Шарапова) Евгенией Ивановной, 1923 года рождения, уроженкой и жительницей г. Ржева о том, что Сарафанников Петр Иванович перед оккупацией города куда-то исчез. Потом появился в своем доме на улице Калинина, где размещался паспортный стол полиции. В этом доме также жили Гурьяновы. Среди ржевитян говорили: «Почему он деньги не отдал рабочим, завод спалил, а теперь сел немцам прислуживать?» Эти данные Федоровой дают основания полагать, что «коммунистическим функционером», проникшим в службу порядка, о котором шла речь в отчете комендатуры о ее деятельности с 1 по 7 ноября 1941 года являлся Сарафанников Петр Иванович.

Особый интерес представляют показания Бойкова Алексея Ивановича, 1906 года рождения, уроженца Ржевского района, который до войны работал в г. Ржеве заведующим магазином. Бойков знал из местных партизан Сарафанникова Петра Ивановича и Николая Ивановича. Оба были оставлены для выполнения особого задания: подорвать мост через Волгу, сжечь пивзавод, что ими было сделано. Накануне ареста он ночевал у Сарафанникова, а утром ушел из г. Ржева. После него Сарафанникова арестовали и расстреляли. В число расстрелянных входил также Соловьев Федор Николаевич. Установить личности еще двух расстрелянных не представилось возможным.

Публичная казнь — это ужасное зрелище. Оно двояко подействовало на жителей оккупированного города. Одни восприняли ее так, что нужно подчиниться вооруженному захватчику, всецело ему повиноваться. Другие — решили, что надо бороться с оккупантами любыми способами, средствами и методами. И все же жители оккупированного Ржева жили в страхе, в неведении, не зная, что их ждет в завтрашнем дне, а немцы, устанавливая «новый порядок», планировали в комендатуре мероприятия по его осуществлению. У них все было расписано и проверено на Польше и Франции.

Так, в городской комендатуре каждый ее сотрудник имел определенные обязанности и, в частности, комендант. В его личном распоряжении находился главный переводчик — зондерфюрер, В Ржеве им был Хейнрих Трауготт Отто Каттерфельд, пятидесятилетний прибалтийский немец, уроженец имения Приекульне Курляндской губернии, окончивший Юрьевский университет. До немецкой армии он был священником недалеко от г. Дерпт (Тарту). Ему подчинялись гражданские переводчики, а именно: Каппелини Гарольд Юрьевич, пожилой итальянец или немец, бывший преподаватель немецкого языка средней школы № 3 г. Ржева. В сентябре 1942 года выехал с комендатурой из г. Ржева через Смоленскую область в Белоруссию, а в 1944 году в г. Кюстрин (Германия), где попал в русский плен. Пантеровская Софья Федоровна, уроженка г. Риги, до войны работала счетным работником в ряде организаций г. Ржева, в том числе радиоузле. В конце декабря 1942 года при содействии коменданта Крюцфельда выехала в г. Ригу, где также поступила на службу к немцам. Из Риги присылала письма в комендатуру. Крупинский Владимир, родом из-под Житомира, а на самом деле Вайнер Михаил Чентелевич, 1925 года рождения, уроженец м. Барановка Житомирской области, еврей по национальности, житель г. Ржева, проживал на Кооперативной улице в доме 4, квартира 6, учился в ремесленном училище № 7. В семье имел брата Владимира и четырех сестер, одна из них Раиса, 1919 года рождения, работала в Ржевской фотографии, а две — Маня и Ида — учились в школе.

27 июля 1941 года через Ржевский ГВК ушел в Разведотдел штаба 31 Армии. Как свидетельствовал бывший разведчик РО штаба 31 Армии ржевитянин Чернышев Николай Васильевич в Ржеве, в немецкой комендатуре, в качестве переводчика работал Вайнер Михаил. Встречи с ним он боялся и поэтому избегал ее. Ребят по разведшколе он знал всех. Ходил в немецкой форме. О Вайнере ему известно. что при выполнении первого задания с напарницей Смирновой Анной в районе г. Смоленска он с ней был задержан. Причем, выдал немцам вторую пару разведчиков, шедшую за ними, а в ней была Шумова Нина Васильевна, 1921 года рождения, уроженка и жительница г. Ржева, ул. Тверская, дом 55. Пропала без вести. Всех их в одном из немецких штабов допросили. Вайнер, хорошо знавший немецкий язык, разговаривал со следователем по-немецки. Он заявил, что является немцем с Поволжья. Трех разведчиц немцы выгнали, а Вайнера оставили. Со слов адьютанта комендатуры Ролтер Макса Георга в м. Холопеничи Минской области Крупинский Владимир женился и остался там на жительство. Однако после окончания войны в м. Холопеничи никакой Крупинский или Вайнер не проживал.

Работу всех подчиненных комендант регулировал лично.

Адъютант и делопроизводитель. Первоначально обер-лейтенант Эрнст, а затем обер-лейтенант Ротер, руководил отделением I-ц (борьба со шпионажем и саботажем), отделением II-а (офицерский личный состав). В его распоряжение были старший писарь, картотекарь и исполнитель сроков, писарь и вестовой.

Дежурный офицер и делопроизводитель, руководил отделением I-б (оружие и снаряжение), отделение III (судебный офицер). Занимался вопросами противовоздушной и химической обороны, могилами, суда, топографии, квартирами, трофеями и складами. Казначейство (отделение IV-а) обер-лейтенант Милиус.

Главный фельдфебель и делопроизводитель. Руководил отделением I-а (работа и организация), отделение I-б (автотранспорт), отделение II-б (унтер-офицеры и рядовой личный состав, еврейский вопрос, надзор за ценами, пропуска). В его подчинении старший писарь, еще два писаря, работник почтового пункта и справки.

Да, еврейский вопрос стал решаться комендатурой с первых дней ее работы. Начата регистрация евреев и создание гетто. Но уже в отчете за последнюю пятидневку октября 1941 года указывалось, что гетто оказалось излишним, так как в город вернулся только один еврей.

Начальник части полевой жандармерии. Первоначально начальником полевой жандармерии был лейтенант Медров. В г. Ржеве находился сам штаб 531 отделения полевой жандармерии, в нем имелось три роты, но они были рассредоточены и по району. Адъютант совместно с главным фельдфебелем обрабатывали всю почту, взаимно замещая друг друга. Адъютант был ответственным за точное соблюдение сроков и их исполнение, вел дела по шпионажу и саботажу, — согласуя их с комендантом. Для этой цели в его распоряжении имелась полевая жандармерия. Без его разрешения или его непосредственного приказания полевая жандармерия не имела права действовать самостоятельно. Он вел дела по офицерскому составу и секретные дела. Допросы и дальнейшее препровождение военнопленных регулировал адъютант.

Знай все это ранее, сотрудники органов МГБ, «СМЕРШ» и отделов по делам военнопленных МВД при расследовании уголовных дел на бывших сотрудников немецких комендатур более полно проводили бы такие расследования.

Дежурный офицер. Вел раздел вооружения и снаряжения, заботился об устройстве бомбоубежищ. Осуществлял контроль за питьевой водой и ее снабжением. Ему подчинялись трофейные и другие склады, квартирное управление. Он учитывал все квартиры и вел их картотеку. Сотрудникам комендатуры запрещалось самостоятельно добывать себе квартиры и менять их. До прибытия жандармского офицера в его ведении был надзор за местной полицией.

Казначейство. Зарплата служащим комендатуры. Намеченные покупки и сделки предварительно согласовывались с комендантом.

Старшему фельдфебелю подчинены все унтер-офицеры и рядовой состав, как на службе, так и вне. У него имелись помощники. Он привлекался для разгрузки коменданта по организации работ. Руководил отделом пропусков. Пропуска выдавались только по письменному заявлению. Эти заявления ежедневно в 11 и 17 часов представлял после просмотра на разрешение коменданта. Заявления от евреев не принимались.

Использование еврейской рабочей силы требовало, во всяком случае, соглашения ведающего этим вопросом отдела. Даже устное разрешение коменданта должно быть зарегистрировано. Заявления подаются коменданту через главного фельдфебеля.

Старший фельдфебель вел надзор за ценами, развешиванием надписей на улицах. В его распоряжении — полевая жандармерия. Полевой жандармерии запрещалось предпринимать что-либо самостоятельно без специального приказа. Она занималась расстановкой постов, регулирующих движение и надзор за уличным движением.

 

«РАССТРЕЛЫ ИМЕЛИ МЕСТО…»

В отчете комендатуры за последнюю пятидневку октября 1941 года указывалось, что подразделения немецких частей перешли на самообеспечение. Свежее мясо имеется в очень ограниченном количестве, т. к. запасы были уничтожены многими подразделениями, расположенными на местах. Недостаток картофеля комендатура пытается восполнить при помощи 7-го сборного пункта военнопленных. Начать уборку картофеля силами военнопленных не представляется возможным, т. к. не хватает охраны.

Открыта райбольница, назначен главврач и хирург. Больница открыта на улице Коммуны, заведующим был Львов Александр Яковлевич, 1918 г. р., уроженец и житель г. Ржева, улица Большевистская, дом 39. Отец находился в заключении с 1939 года. Мать — Ксения Александровна, брат Виктор Александрович до войны учился в медицинском институте в Ленинграде. В 1941 году приехал на каникулы в Ржев и таким образом оказался в оккупированном Ржеве. Жена Львова (девичья фамилия Веселова) Зинаида Ивановна, 1922 года рождения, проживала в г. Ржеве, Садовый переулок, дом 4 акушерка райбольницы. Сам в период оккупации имел много знакомых, в том числе среди немцев. Имел связь с унтер-офицером Теодором Плюмахером, который проживал по соседству с Львовым. Врачами работали: Кудрявцев Николай Константинович, 1878 года рождения, уроженец и житель г. Ржева, улица Безбожника, дом 12, кв. 147 и Орешкович, а также фельдшер Коржанов. Прием у врача больному стоил пять рублей. В городе была открыта баня, но мылись в ней в основном немецкие солдаты. Начались работы по восстановлению железной дороги Вязьма-Ржев.

Война — есть война и в ходе ее успех бывает переменным. Начатое 2 октября 1941 года очередное наступление группы армий Центр, в результате которого были захвачены ряд городов, в том числе и Ржев, на подступах к столице нашей Родины, постепенно притормаживалось. Хотя главнокомандующий сухопутными войсками генерал-фельдмаршал Вальтер фон Браухич в конце октября 1941 года считал, что мы навряд ли оправимся от своих потерь как в людях, так и в технике, что мы не в состоянии больше проводить крупные операции, он просчитался. Этот генерал, окончивший академию генштаба, не знал русского человека, его характера, его выдержки, его стойкости.

В декабре 1941 года Красная армия не только выдержала натиск врага, но и перешла в наступление. Немецкие части, находившиеся в Подмосковье, дрогнули и, неся значительные потери как в живой силе, так и технике, бежали. Когда части Красной армии оказались под Ржевом, немцы, находившиеся в городе, в том числе и комендатура, панически бежали. Где-то с 3 января 1942 года двое суток немецких воинских частей не было. В здании комендатуры в железном ящике находились деньги, собранные городской управой с населения Ржева и района в качестве налога, как говорили немцы, для восстановления разрушенного большевиками Ржева.

Воспользовавшись отсутствием немцев, бургомистр Сафронов, его заместитель Дураев, начальник полиции Лапин, заведующий финансовым отделом Панков, начальник паспортного стола Поспелов, похитив эти деньги, бежали вслед немцам в их тыл. Денег было один миллион четыреста тысяч рублей.

Через два дня комендатура вернулась в город. Узнав о похищении денег, Сафронов и бежавшие с ним 12 сотрудников были объявлены в розыск. Сафронов лично взял себе двести тысяч рублей, Иванов и Лапин по сто тысяч рублей, Дунаев Сергей — пятьдесят тысяч.

В середине января 1942 года Сафронов, Дунаев, Лапин, Поспелов прибыли в г. Минск, где затем были установлены. В конце апреля 1942 года Сафронов был вызван в Генеральный комиссариат г. Минска, где ему было объявлено, что проживать в г. Минске им воспрещено и они обязаны выехать в г. Ржев. Получив разрешение на выезд, они 1 мая 1942 года выехали из Минска и 5 мая 1942 года прибыли в г. Ржев.

9 мая 1942 года их вызвали в «СД» и там арестовали. Сафронова, Дунаева, Лапина, Панкова, Поспелова и бывшего рабочего госуправы Читалкина Михаила допрашивал переводчик шарфюрер (фельдфебель) Шульц Ника из отделения Зондеркоманды 7а г. Ржева. После Ржева Шульц находился в Белоруссии, служил в полицейском батальоне СС-Шума-II. Был участником массовых расстрелов советских граждан в городах Вилейке, Витебске, Городке, Величке и Клинцах.

Его хорошо знал ржевитянин Лисичкин Александр Дмитриевич, который, находясь на службе в полицейском батальоне СС-Шума-II, по поручению Шульца посещал его квартиру в Берлине. Как ни парадоксально, но факт: сестра Лисичкина — Саенко Мария Дмитриевна во время войны являлась советской разведчицей. Переводчика Шульца знали и жители оккупированного г. Калинина. Приходящие в отделение Зондеркоманды 7а отмечали, что когда к нему обращались в коридоре здания, он был любезен, особенно с женщинами, но когда допрашивал, то из кабинета слышны были стоны и крики. Многим ржевитянам запомнился этот высокий, средней полноты человек, с черными чуть впалыми глазами. Неплохо знала Шульца Шер Елена Алексеевна, уроженка Витебской области, проживавшая в г. Ржеве по улице III Интернационала, дом 1, которую он навещал как свою знакомую.

Допрашивая арестованных сотрудников городской управы, Шульц интересовался, кто и как разграбил деньги из комендатуры, сколько денег привез Сафронов из Минска.

Дунаев Сергей, возместивший свой ущерб, 14 мая 1942 года был освобожден и назначен заместителем начальника полиции во второй городской управе. Сафронов из тюрьмы взят и, по сведениям адъютанта комендатуры Ротера, в мае 1942 года в лесу севернее г. Ржева расстрелян командой СД. Расстрелян, якобы, по подозрению в связях с партизанами. Однако в это не очень верится, т. к. заместитель начальника полиции Загорский лично видел в ноябре 1941 года как Сафронов в своем кабинете вместе с начальником полиции Лапиным составляли список членов ВКП(б), оставшихся в г. Ржеве. Кроме того, бывший заведующий аптекой при Чачкинской больнице Сахаров Сергей Федорович, уроженец п. Белый, проживавший по ул. III Интернационала дом 24 свидетельствовал, что Сафронов спрашивал у него, где скрывается работник ГК Петров, которому было поручено поджигать город. Читалкин был отправлен в Ржевский лагерь военнопленных, а Лапин, Панков и Поспелов 19 июня 1942 г. направлены в лагерь СД-17 в совхозе Юшина в 3-х километрах от г. Сычевки Смоленской области. В ноябре 1942 года Лапин из лагеря освобожден и назначен полицейским в г. Сычевка, впоследствии он был убит.

Поспелов из 80 тысяч рублей возвратил 73 тысячи рублей и по болезни и ходатайству семьи 15 декабря 1942 года освобожден из лагеря. Однако и здесь парадокс: отец — немецкий пособник, а его сын Поспелов Зиновий Яковлевич — разведчик разведотдела штаба 31 Армии. Правда, о его практической деятельности как разведчика сведений не имеется. Панков оставался в Юшинском лагере и дальнейшая судьба его неизвестна.

Уже 8 или 9 января 1942 года в здании горуправы собралось несколько его служащих, в их числе были: Сильченко, Дубин, Конзель, Петров. Пришедшей Савельевой Зое Михайловне, делопроизводителю управы, Сильченко сообщил, что Краюшкин был несколько раз в немецкой комендатуре. Там ему сказали, что положение на фронте улучшилось и комендант города поручил Краюшкину сформировать новый состав горуправы. 10 января будет собрание по выбору состава горуправы. Но об этих выборах население города оповещено не было. Это знал лишь небольшой круг людей.

10 января в управе собралось около 60–70 человек, большинство из них служащие управы, а также с лесозавода и кирпичного завода. Краюшкин сообщил, что опасность взятия г. Ржева частями Красной армии миновала. Ему немецкая комендатура поручила провести выборы нового состава горуправы. После Краюшкина священник Павел прочитал молитву и благословил присутствующих. Президиум собрания не избирался, протокольных записей не велось. Обсуждения кандидатур не было. При голосовании все присутствующие избрали Кузьмина Владимира Яковлевича, с малых лет жившего в Ржеве, В 1941 году он работал заведующим отделом снабжения военной базы № 40. 10 сентября 1941 года Ржевским ГВК он был мобилизован и направлен на должность заведующего хозяйством и столовой военной базы № 40. 11 октября 1941 года вышел из Ржева на Старицу вместе с председателем артели «Труженик» Березниковым Сергеем, членом ВКП(б). Не доходя трех километров до Старицы из-за боевых действий вернулись обратно в Ржев, где застали немцев. После создания горуправы в октябре 1941 года поступил туда на работу на должность заведующего складами. Одновременно вместе с ржевитянином Березниковым Федором вел продажу на рынке скобяных изделий: метел, лопат, совков, пуговиц и прочих вещей. В январе 1942 года, когда бывшая горуправа сбежала, он остался в городе.

Заместителем головы был избран Краюшкин Пантелей Петрович, уроженец д. Сокстино Зубцовского района, бывший член ВКП(б), до войны работал комендантом рынка. И опять один брат прислуживает оккупантам, второй — Краюшкин Иван Петрович с 10 октября 1941 года по 8 марта 1943 года являлся командиром взвода в Сычевском партизанском отряде «Родина».

Начальником полиции был избран Канцевич Владимир Владимирович, польский еврей, житель г. Ржева, работавший бухгалтером транспортной кооперации, а с момента оккупации — начальник второго полицейского участка. Уже в конце мая 1942 г. Концевич поручил начальнику второго отдела горполиции Белову Ивану Васильевичу и начальнику первого полицейского участка Степанову произвести обыск и опись имущества у бывшего бургомистра Сафронова и других двенадцати членов городской управы, бежавших во время подхода Красной Армии к г. Ржеву и похитивших один миллион четыреста тысяч рублей.

После этого Концевич и назначил Белова начальником уголовного розыска. Основной задачей комендатуры по отношению к гражданскому населению было обеспечение рабочей силой для использования ее в нуждах немецкой армии: расчистка и ремонт дорог, аэродрома, рытье окопов и блиндажей, доставка боеприпасов на передовую линию. Бургомистр или его заместитель ходили в комендатуру, где получали указание о количестве людей для проведения необходимых работ. Городская управа доводила эту разнарядку до квартальных старост. Старосты назначали жителей своего квартала на работу, для чего староста с полицейским своего участка ходил по домам. Порой полицейский силой или угрозой лишения пайка заставлял идти на работу. Причин отказа практически не признавали. Для лиц, отказывающихся от работ, как городских, так и сельских жителей был создан специальный штрафной, трудовой лагерь на улице Декабристов. Кроме того, производилась вербовка и угон рабочей силы для использования ее на территории в самой Германии, как в промышленности, так и в сельском хозяйстве.

Трагический случай с ржевитянами произошел в феврале 1942 года. Так, в акте Чрезвычайной комиссии по расследованию преступлений немецко-фашистских оккупантов в Вяземском районе Смоленской области говорится: «В феврале 1942 года через станцию Касня угоняли население из Ржева на работу в Германию. Один из эшелонов стоял на станции Касня двое суток. Женщины с детьми находились в холодных вагонах. Пищи им не давали, а кто уходил просить кусок хлеба, того убивали, догоняя пулей. За два дня из эшелона было выброшено в яму 155 умерших от голода, замерзших людей, а детей зарывали живыми». Вот еще одна братская безымянная могила. А сколько их было на временно оккупированной территории!?

На втором плане для комендатуры по отношению к населению, оставшемуся на оккупированной территории стояла задача обеспечения безопасности тыла немецкой армии. В этом ей помогали: полиция безопасности и «СД», порой ее по незнанию называли гестапо. Под этим названием она вошла в наши многие книги, кино, уголовные дела; тайная полевая полиция (ГФП); полевая жандармерия, отделы I-с дивизий, корпусов и армий, принимавших участие в ржевском сражении, а также городская управа, местная полиция, старшины волостей, старосты кварталов и деревень. Все эти структуры занимались борьбой с коммунистами, комиссарами Красной Армии, евреями, партизанами и лицами, имеющими с ними связь и оказывающими им содействие и помощь. С этой целью городской управой была проведена в первую очередь регистрация населения, оставшегося на оккупированной территории как в городе, так и в сельской местности. Квартальные старосты и старосты деревень составляли списки жителей по форме: фамилия, имя, отчество, возраст, национальность, партийная принадлежность. По многочисленным предписаниям военного руководства, со ссылкой на приказ Гитлера, большевики, комиссары расстреливались без суда и следствия. Так, генерал фон Куровский, 1895 года рождения, уроженец г. Эльбинг, Западная Пруссия, командир 110 ПД, входящей в состав 9 Армии, показал: «Приказ о расстреле всех советских политических руководителей был… Летом 1942 года приказ о немедленном расстреле комиссаров был отменен», и далее — «Предоставление неограниченных полномочий в оккупированных областях Советской страны «СД» (служба безопасности) под руководством Гиммлера и назначение на руководящие должности, как в «СД», так и в полевой жандармерии при воинских частях специально доверенных лиц привело к осуществлению повсеместно системы арестов и последующим массовым истреблениям чиновниками «СД» и полевой жандармерии коммунистов, евреев и лиц, подозреваемых в связях с партизанами. Приказ о борьбе с партизанами был дан зимой 1941/42 года главным командованием сухопутных войск. В нем требовались решительные меры по борьбе с партизанами. К их семьям разрешалось принимать репрессивные меры.

Практически каждый офицер, по каждому приказу имел право и был обязан расстреливать партизан. И только по приказу летом 1942 года было разрешено брать в плен и отправлять в лагеря». Генерал Вейдлинг Гельмут, 1891 года рождения, в Ржевском сражении командовал 86 ПД, показал: «Насколько мне известно, приказ о расстреле войсками политработников Красной Армии немедленно после их пленения был отдан Гитлером в первые же дни похода на Россию… Расстрелы имели место. И далее… Банды находятся вне законов ведения войны и, что все участники этих банд взятые в плен подлежат немедленному расстрелу».

Еще одно показание. На этот раз бывшего начальника отдела I-с 9 Армии Шлиппер Франца Макса, 1905 года рождения, уроженца г. Берлина: «Указание о расстреле мог дать и он, как начальник отдела I-с, но этим правом он не пользовался, а передавал материалы начальнику штаба 9 Армии генералу Крету. Последний вместе с ним решал вопрос о расстреле. Расстрелы таких лиц, производились личным составом ГФП. Право расстрела без суда давалось каждому офицеру штаба германской армии.

А бывший командир 6 ПД генерал Кламт Гюнтер Вальтер, 1898 года рождения, уроженец г. Левенберг о практике расстрелов показал: «Приговор, вынесенный военно-полевым судом полка, должен быть утвержден командиром дивизии, но их исполнение не приостанавливалось. Практически могло быть, что человек уже расстрелян, а приговор утверждался после смерти».

Все действия немецких военных властей регламентировались приказами, объявлениями и положениями. Так, в приказе 59 АК от 27 января 1942 года говорилось: «За все происшествия, которые происходят, должно отвечать гражданское население. Даже, если виновные единицы и то не может служить смягчающим обстоятельством.

Строжайшие меры, своевременно принятые, должны подействовать устрашающим образом на население и гарантировать защиту жизни немецкого солдата».

А вот «объявление»:

«1. Городская голова обязан немедленно заявить в ближайшую немецкую комендатуру о всех тех лицах, кои до 22 июня 1941 года не проживали в пределах общины. Они обязаны также заявить и в будущем о всех тех лицах, кои будут пребывать в пределах общины.

2. Передвижение по дорогам, как шоссейным, так и проселочным, лицам мужского пола в возрасте от 17 до 50 лет воспрещается. Лица, застигнутые при передвижении по дорогам будут задерживаться и отправляться в лагеря. Лица, у которых при этом обнаружено оружие, будут расстреляны как партизаны.

…7. Население обязуется при встрече с командирами и красноармейцами, скрывающимися по сие время в местностях, занятых германскими войсками, предложить им добровольно явиться до 15 сентября сего года в ближайшее расположение германских войск. Добровольно явившиеся до 15 сентября будут приравнены к военнопленным, их направят в лагеря для военнопленных, где им будут обеспечены хорошее обращение и содержание. Застигнутые же после 15 сентября сего года будут, как партизаны, подвергнуты расстрелу.

8. Лица, способствующие в какой бы то ни было форме партизанам, снабжающие их припасами, укрывающие их, или дающие им убежище, сами будут считаться партизанами…

… Все лица, получившие сведения: о злоумышленных намерениях против армии и военных властей или против расположений таковых и их имущества; о замышлении саботажных актов или подготовки таковых; о появлении отдельных партизан или банд таковых; о парашютистах и не сообщившие об этом ближайшей немецкой воинской части — подлежат смертной казни, а их жилище уничтожению.

Настоящее распоряжение вступает в силу со дня опубликования его путем расклейки в населенных пунктах.

Главнокомандующий армией на фронте

6 сентября 1941 года»

И, наконец, «Основные положения по борьбе с партизанами» Ставки Главного командования Сухопутной Армии от 25 октября 1941 года, одобренные фон Браухичем:

… «Русские партизаны наносят удар не только по мелким войсковым частям и соединениям действующих войск, но и нарушают снабжение войск и разрушают военные сооружения и связь в тыловых районах. Отсюда основные задачи всех войсковых частей и войсковых соединений в восточных областях — обнаружение и уничтожение партизан.

… Население привлекается посредством вербовки из его среды агентов.

Оказывать предпочтение… таким семьям, родственники которых пострадали от большевиков. По возможности шпионы должны также проверяться ГФП…»

Надо ответить на вопрос: почему расстреливались, уничтожались коммунисты и комиссары? Потому, что большевики экспроприировали собственность капиталистов и помещиков на средства производства. Они боялись, что это может произойти и у них в Германии, и в Европе.

Теперь о деятельности ржевских партизан, о районах их базирования и карательном отряде, действовавшем против партизан.

 

ПАРТИЗАНЫ И КАРАТЕЛИ

Круглов Герман Михайлович, 1925 года рождения, уроженец и житель деревни Старцево Ржевского района. Низкого роста, среднего телосложения, волосы русые, лицо овальное. На левой руке оторвана кисть.

В двадцатых числах октября 1941 года в д. Старцево в их дом пришли старший политрук Красной Армии Гончаров Павел Дмитриевич и старший лейтенант Терентьев Василий Михайлович.

До оккупации деревни Гончаров и Терентьев находились с воинской частью, расположенной около д. Старцево и Круглов знал их, так как они иногда приходили к ним за молоком. В этот раз они сказали, что находятся в окружении и еще зайдут.

На следующую ночь они обратно пришли и с ними было еще двое, одетых в гражданскую одежду. Потом Круглову стало известно, что это были Чмутов Михаил, бывший работник РК ВКП(б) и Петров, бывший председатель колхоза д. Окороково.

Гончаров попросил Круглова сходить в Ржев и узнать о положении в городе? Что делают немцы с мирными жителями? Много ли автомашин и что они перевозят? Побыв один день в городе, Круглов вернулся в Старцево. Он видел на углу улиц Коммуны и Калинина на виселице повешены женщина и мужчина; на берегу Волги, у деревянного моста, стояли двенадцать танков; с обоих сторон железнодорожного моста стояли зенитные батареи; на территории базы «Заготзерно» организован лагерь.

В этот же день, в конце октября 1941 года, после возвращения Круглова из Ржева, часов в одиннадцать ночи к нему пришли Гончаров, Терентьев, Чмутов и Кудрявцев.

Круглов рассказал им об увиденном и они ушли, не оставшись ночевать. Однако попросили Круглова сходить в д. Лепетиха, расположенную в четырнадцати километрах от д. Старцево, посетив попутно Мончалово, Ерзово, Соколово, Кростенево, Кокошкино, а также Нойкино, Кошкино, Гнездово, Митьково и узнать, стоят ли в них немецкие части. Круглов эти деревни обошел за три дня. Немцы стояли только в деревнях по Торопецкому тракту, В ночь возвращения Круглова к нему пришли Гончаров и Соколов, бывший директор неполной средней школы в д. Павлюки.

В двух километрах от Старцево находилась землянка партизан, где было около пятнадцати человек, в их числе Чмутов, Петров, Кудрявцев, Калинин, Терентьев.

Затем Круглов с ними на трех лошадях с продуктами поехали в сторону с. Сычевки, Гончаров тоже просил, чтобы Круглов следил за немцами и за старостой Журавлевым Василием Лупановичем.

В декабре 1941 года к Круглову пришли Гончаров и Терентьев и сообщили, что их отряд немцы потрепали и попросили подготовить землянку. Для этого Круглов привлек односельчан Павлюченкова Евгения и Новикова Петра. 27 декабря к Круглову пришли Калинин и Кудрявцев. Они жили то в землянке, то у Круглова в доме до 6 января 1942 года, до прихода 29 Армии. После прихода Красной Армии Гончаров, Терентьев, Калинин, Кудрявцев пошли в д. Новые Зуйки, где формировался партизанский отряд.

Мать Круглова Германа — Круглова Евдокия Михайловна, 1897 года рождения, уроженка д. Ступино Ржевского района, жительница д. Старцево также знала партизан Калинина, Соколова и военнослужащих Гончарова и Василия Михайловича, которым она представляла ночлег.

В Калининском партархиве имеются документы, подтверждающие, что партизаны находились на 19 ноября 1941 года в районе д. Ельня Сычевского района Смоленской области, 2 декабря 1941 года — в районе д. Окороково Ржевского района. 1 2 декабря 1941 года отряд предан местным населением. Напали каратели. Потерь не имели, отступили. 14 декабря 1941 года отряд разбился на группы по три-четыре человека. 7 января 1942 года Воронов, Власов, Пузанов В. и четыре бойца РККА были в д. Ефимовка Ржевского района. 8 января 1942 года группа Кудрявцев, Цветков, Новиков под командованием Калинина находились на разъезде Мончалово.

После освобождения Ржева Соколов Константин Иванович работал заведующим Ржевским райторготделом, Калинин Петр Владимирович — заведующим РАЙФО, а Воронов — начальником горэлектростанции. Соколов Константин Иванович, 1905 года рождения, уроженец д. Бродниково Ржевского района с октября 1941 года находился в партизанском отряде, командиром которого был Воронов Николай. В отряде было двое Петровых, один из деревни, другой — из г. Ржева. Судьба Чмутова и Петрова неизвестна. Кудрявцев был в РККА. Были соединены в отряд Воронова и Чмутова. Объединенным отрядом командовать стал Воронов. В декабре 1941 года Соколов с Соловьевым (боец РККА) и Егуновым (боец РККА) вышли через линию фронта в тыл. Предала отряд, по слухам, жительница д. Будки по прозвищу «Баклажка». Калинин Петр Владимирович, 1913 года рождения, уроженец д. Брехово Ржевского района, награжден медалью «За отвагу», в партизанском отряде находился с 13 октября 1941 года по 1 марта 1942 года. В отряде были Воронов Николай Васильевич, Кудрявцев Василий Михайлович, Новиков Петр, зять Кудрявцева, Гончаров, орденоносец, комиссар полка, Терентьев — командир дивизиона.

7 января 1942 года Калинин совместно с Кругловым Германом, Новиковым, Павлюченковым Женей ходили в засаду на большак из Афанасово на Толстиково, но ожидаемый немецкий обоз так и не появился и они ушли. В боевых операциях Круглов не участвовал.

Бывшая переводчица коменданта д. Старцево Межибовская Елена Матвеевна, 1916 года рождения, уроженка г. Ржева рассказала, что из партизанского отряда в д. Старцево был направлен Касаткин, который должен держать связь с партизанским отрядом и передавать сведения о немцах. Касаткин эвакуирован немцами.

Воронов Николай Васильевич, 1915 года рождения, уроженец д. Парихино Ржевского района. Политруком отряда был Тихонов Иван Гаврилович, член партии, секретарь партбюро ВЧ-2. В отряде Воронова также были Гончуков Василий Федорович, 1918 года рождения, уроженец г. Ржева, секретарь Ржевского ГК ВЛКСМ; Власов Иван Михайлович, 1909 года рождения, член партии, заведующим производством артели «Красный швейник»; Гаврилов Александр Андреевич, 1912 года рождения, член партии, из отдела озеленения; Черноусов Николай Арсеньевич, 1908 года рождения, член партии, председатель местного комитета ВЧ-2; Евстигнеев Павел Константинович, 1906 года рождения, заведующий учебной частью железнодорожного училища; Козлов Николай Яковлевич, 1905 года рождения, закройщик артели «Красный швейник»; Струнский Павел Николаевич, 1916 года рождения, член партии из ВЧ-2; Соколова Елизавета Константиновна, 1887 года рождения, уроженка г. Ржева, член партии, заведующая горздравотделом. Район действия — Быковский сельсовет Ржевского района. В отряде было двадцать три человека. В ноябре 1941 года приняли еще двух бойцов. Оба проживали в д. Старые Дубки, один — у председателя колхоза. При нападении карательного отряда был часовой бой в лесу около д. Старые Дубки, убито пятнадцать-двадцать фашистов. Однако в имеющихся архивных документах Ржевской комендатуры 1/532 это не отражено.

3 октября 1941 года в отряде находился Тихомиров Григорий Петрович, 1904 года рождения, уроженец д. Кокошилово Ржевского района, заместитель председателя артели «Коммунар». По его данным, отряд предан жителем д. Новые Дубки — безруким, примерно 1910 года рождения и еще одним жителем д. Дубки, которые привели немцев в расположение партизанского отряда. Последний из предателей убит немцами.

25 мая 1942 года Тихонов Иван Гаврилович, 1900 года рождения, уроженец станции Пыжовка Вяземского района Смоленской области показал: после разгрома двенадцатого декабря 1941 года немцами их партизанской базы в Сычевском районе где он был комиссаром отряда, было принято решение разойтись, кто куда может. Козлов пошел в д. Тимонцево к своему отцу Козлову Якову: командир и Власов пошли в Мясцовский сельсовет к своим родителям: сам он, Голубев Николай, Виноградов Арсений, Смирнов Сергей остались на территории Ленинского сельсовета: Чмутов, Черноусов, Федоров Иван пошли на территорию Зубцовского района; Гончуков Василий, Гаврилов Александр направились в Яковлевский сельсовет; Калинин Петр, Кудрявцев Василий Петрович пошли в д. Окороково Ржевского района, с ними ушли Терентьев и Гончаров. Соколов Константин, Соловьев — бывший боец Красной Армии, направились в школу Ленинского сельсовета. Сорокин, председатель сельсовета, военврач второго ранга, фамилию не помнит, пошли в Калино-Оксуйский сельсовет; Соколова Елизавета осталась в Дубках.

Смирнов Сергей Парфильевич, 1902 года рождения, уроженец д. Старые Дубки, житель д. Кривцово Ржевского района с 12 октября 1941 года состоял в партизанском отряде Воронова. В первых числах ноября 1941 года из отряд объединился с отрядом Чмутова Михаила Федоровича, действовавшего в Афанасовском сельсовете. Отряд имел штаб и склад боеприпасов на даче «Лебедева» в расположении деревень Старые Дубки, Холмина, Домахи. 12 декабря 1941 года на отряд сделал налет карательный отряд. Выдали их Щукин Павел Е. и Бойков Анатолий \Васильевич. Они оказались окруженными в полукольце. Так как карательный отряд превосходил их по численности, в бою они стали отступать, оставив врагу продовольствие и одежду, неисправный станковый пулемет «Максим». Собрались на хуторе в семи километрах от базы.

Фоменков Яков Давыдович, 1906 года рождения, уроженец д. Селы Нелидовского района, житель г. Ржева. Третий партизанский отряд был организован из работников горкома и райкома партии г. Ржева по указанию обкома партии. Командир Воронов, комиссар — секретарь райкома партии Куренков Александр Александрович, который умер после тяжелого ушиба при обвале землянки. 12 декабря 1941 года отряд разбит немцами из-за предательства местных жителей.

Как реагировали немцы на конкретные действия партизан? 14 июня 1942 года шедшая из д. Пустошка Смирнова Екатерина Семеновна на берегу р. Осуга обнаружила двух убитых немцев. В этот же день были арестованы: Краморов Александр Григорьевич, 1914 года рождения, уроженец д. Усадьба Ржевского района. Проходя службу в 517 стрелковом полку, 12 октября 1941 года он попал в плен, бежал и пришел домой; Баранов Иван Васильевич, 1916 года рождения, уроженец д. Усадьба, мобилизованный в 1941 году и служивший политруком. В октябре 1941 года попал в окружение и пришел домой; Петров Иван Павлович из д. Лизарьево Сычевского района Смоленской области, Пакшеев Василий Фомич, 1913 года рождения, уроженец и житель д. Лизарьево, находясь в Красной Армии в конце октября 1941 года в районе г. Тулы попал в окружение и в декабре 1941 года прибыл домой; Головлев Василий Кириллович; Бельченков Иван Антонович из д. Рыково, Трунев Иван Григорьевич, житель д. Рыково, лет тридцати, до оккупации тракторист Ржевской МТС; Головлев Василий Антонович, 1907 года рождения, уроженец и житель д. Лизарьево; Некрасов Николай Матвеевич из д. Усадьба; Смирнов Алексей Ефимович; Смирнов Егор Антонович; Смирнов Семен Никитович; Смирнов Иван Егорович; Звонарев Василий. Арестованы они были утром, когда немцы выгнали на улицу все население деревень

Усадьбы, Рыково, Слободки, Лизарьево и Пустошки. Из каждой деревни взяли трех мужчин. Всех арестованных направили в д. Афанасово в жандармерию и всех посадили в амбар. Дважды на допрос вызывались Смирнов Алексей и Трунов Александр Семенович. Каждый день к амбару подходили офицер, жандарм-фельдфебель и переводчик и говорили: «Ищите виновника убийства солдат или завтра повесим». После восьми-девяти суток вывели на улицу и разделили арестованных на три группы: Трунев Иван, Баранов Иван Иванов Иван. Их повели в д. Рыково и повесили. Приговор читал старшина волости. Вторая группа — Крамаров Александр, Головлев Василий, Пакшеев Василий, Смирнов Александр, Бельченков Иван были посажены в закрытую автомашину и доставлены в д. Бахарево, заключены в амбар, а через девять суток — отпущены домой. С этого времени Крамаров стал служить полицейским.

Остальных арестованных оставили в амбаре, а через шесть часов освободили и заставили идти смотреть повешенных. Фактически казненные к убийству причастности не имели. Убитые немцы стояли в д. Пустошка, а куда-то ходили мимо д. Рыково. Убиты ночью. Как стало известно после, их убили партизаны Сычевского района.

Немцы повесили Трунова, Баранова, Иванова посреди деревни, причем Трунова повесили на глазах жены Александры и трех детей.

Что касается самого командира партизанского отряда Воронова Николая Васильевича, то имеются такие данные: активных действий не проводил. В октябре 1941 года после налета карательного отряда партизанский отряд распустил. Сам проживал в д. Барисино Ржевского района У отца Воронова Василия Павловича (осужден). Дядя Воронова Николая — Воронов Иван Павлович, работал старшиной волости, а в его доме помещался штаб карательного отряда (осужден к ВМН).

Партизанский отряд под командованием Пахомычева и комиссара Ромашева при налете противника на район их дислокации перешел на нелегальное положение. Отряд был разбит на две боевые группы. Находясь в тылу противника с 11 октября по 23 ноября 1941 года, отряд совершил ряд партизанских действий.

В д. Новый Рукав партизаны захватили в плен двух немецких офицеров-летчиков и одного шофера на тракте между д. Шетинино и Панино. Партизанами была разбита конная разведка. В итоге было убито два немецких офицера и пять солдат, ранены: один офицер и десять солдат. Уничтожена одна повозка и убито две лошади. Всего в боях с немецкими отрядами уничтожено тридцать солдат, в том числе шесть офицеров. Уничтожена одна автомашина со штабными документами, повозок — пять, лошадей — семь, перерезано десять телефонных проводов.

23 ноября 1941 года отряд вышел из тыла противника в составе пятидесяти человек.

Партизанская группа Ржевского района в составе тридцати четырех человек под командованием Дежина, заведующего промышленным отделом ГК ВКП(б), комиссара Карасева, председателя РИКА сформирована в октябре 1941 года. За месячное пребывание в тылу противника группа совершила десять боевых операций, во время которой партизанами было истреблено тридцать два немецких захватчика в том числе семь офицеров и ранено до пятидесяти немецких солдат. Уничтожено двенадцать повозок вместе с запряжкой лошадей, две групповые автомашины с артиллерийскими приборами и произведено пятнадцать порывов телефонной связи. Партизаны захватили и передали в распоряжение штаба 29 Армии различные штабные документы противника. Захвачены трофеи: один ручной пулемет, семь винтовок, десять гранат, три тысячи патрон, тринадцать пар сапог. Группа выявила предателей: бывшего участкового уполномоченного Ржевского ГО милиции Иванова, которого немцы назначили комендантом лагеря военнопленных; Сафронова, назначенного бургомистром г. Ржева.

Во время проведения боевых операций группа потеряла убитыми трех человек: пали смертью храбрых Елисеев, первый секретарь РК ВКП(б), Комаров, заведующий отделом агитации и пропаганды Ржевского ГК ВКП(б); Филиппов, член ВЛКСМ. В последних числах ноября 1941 года группа Дежина перешла линию фронта и прибыла в г. Торжок. Такие сведения о партизанском отряде Пахомычева и группе Дежина имелись в УНКВД по Калининской области.

29 ноября 1941 года начальник Управления НКВД майор госбезопасности Токарев встречался с этими партизанами и дал Каплию задания эти сведения перепроверить и в случае, если они подтвердятся, Иванова уничтожить. Однако об исполнении указания Каплием сведений не имеется.

Практически единственные показания о деятельности партизан ржевского района дал бывший старшина волости Цветков Матвей Иванович, 1890 года рождения, уроженец и житель д. Новый Рукав Ржевского района. Он показал, что в конце октября 1941 года партизанами расстреляны три немца, а в первых числах ноября на колхозном поле они обстреляли немцев.

По данным партархива Калининского обкома партии, потери самих партизан составили двенадцать человек, шесть человек пропали без вести, семь человек дезертировали.

В отчете о работе комендатуры 1/532 г. Ржева с 9 по 15 ноября 1941 года указывалось: «Сообщения о партизанах появляются очень редко. В соответствие с указанием XXIII AK они для основательной проработки направляются в отдел I-ц корпуса, если речь идет об окружении г. Ржева. В самом Ржеве расследование ведет сама комендатура».

В октябре 1941 года комендатура также отмечала: «Данных о деятельности партизан нет. Все еще поступают данные о раненых русских солдатах и разрозненных группах разбитых частей, которые доставляются в соответствующие места. Разрозненные группы продолжают скрываться и добровольно не сдаются из-за особенно плохого питания и снабжения пленных».

В отчете о деятельности комендатуры с 11 по 20 августа 1942 года говорилось: «Облавы фельджандармерии (фельджандарм Раццен) проводятся ежедневно, чтобы уничтожить партизан, формирования, найти квартиры с оставленным либо спрятанным оружием и боеприпасами или принудительно эвакуировать упрямых жителей города…»

А в отчете комендатуры с 21 по 31 августа 1942 года указывалось, что «… в апреле поступила информация о бандитах в лесах в районе д. Бутово. Принятыми мерами были выявлены 4 бандита, которые при сопротивлении были убиты». В районе западнее Сычевки действует самостоятельная организованная банда, состоящая из красноармейцев, вырвавшихся из окружения. В результате дислокации дивизии в этом районе организованные немногочисленные банды свою активность снизили. После отхода дивизии в тыл в Ржев в сферу деятельности попал и район действия банд западнее Сычевки». Кроме трех партизанских отрядов 30 ноября 1941 г. Управлением НКВД по Калининской области в Ржевский район была направлена группа сотрудников Ржевского городского отдела милиции в составе семнадцати человек под командованием начальника милиции Каплий П. И. Эту группу также называли партизанской. Перед ней была поставлена задача:

1. Совершать партизанские действия в тылу противника.

2. По прибытию в Ржевский район установить оперативную связь с действующими там партизанскими отрядами Дежина и Ромашова. Контактировать свою боевую деятельность с последними.

3. Уничтожать мелкие группы противника, склады с боеприпасами, горючим и продовольствием. Взрывать мосты, разрушать дороги. Уничтожать телефонно-телеграфную связь.

4. Выявлять и уничтожать предателей.

5. Как партизанский отряд действовать тридцать суток, после чего возвратиться. С момента прибытия в район каждые десять суток высылать связного с подробной информацией о жизни и деятельности отряда и отрядов Дежина и Ромашова.

Имеются сведения: группа из пяти человек, старшим был участковый Крылов Ф. А. получила револьверы системы «Наган» и по двадцать одному патрону. Это на тридцать дней боевых действий. Какое вооружение имели другие партизаны, сведений не имеется.

В отчете Каплий сообщил, что в ночь на тридцатое ноября 1941 г. отряд в количестве семнадцати человек перешел фронт в направлении станции Панино Ржевского района в район предполагаемого базирования. Но еще будучи в г. Кувшиново они узнали, что две группы партизан Ржевского района вышли в тыл и задача связи с партизанскими отрядами отпала.

К восьмому декабря 1941 года они пришли в д. Запеналовская Муравьиха Ржевского района и установили, что там останавливаться нельзя. Там ежедневно курсирует конный отряд немцев в количестве пятидесяти человек, периодически устраивая обыски в избах. В соседних деревнях большинство мужчин арестовано, якобы по подозрению партизан. К этому моменту все продукты кончились. В отряде оказалось пять больных. Все бойцы заявили Капилию о возвращении.

Во время собрания около д. Савкино Ржевского района все предложения сводились к возвращению отряда.

Остались: группа Лебедева Ф. И., начальник отделения и бойцы Жуков Н. И., милиционер и Крылов Ф. А. Они получили восемь килограмм тола для подрыва железнодорожного полотна в районе станции Мончалово Ржевского района.

Другая группа: Крючков Павел Корнеевич и Коркин М. П., начальник военно-учетного стола милиции, получила такое же задание, но только в районе станции Панино-Высокое.

Седьмого декабря 1941 года отряд вышел в район большака Ржев-Луковниково, там подорвали мост через р. Итомля. Затем вышли в д. Байгорово Луковниковского района и у местных жителей Нестеровых выяснили обстановку. Девятого декабря 1941 г. на дороге между д. Гришино и Красноселье Луковниковского района сделали засаду и уничтожили немецкий обоз, вырезали двадцать пять метров телефонного провода. В ночь одиннадцатого декабря 1941 года перешли линию фронта.

В отдельном рапорте Каплий донес начальнику УНКВД майору госбезопасности Токареву о трусливом поведении старшего оперуполномоченного Голофаст И. Т., 1907 года рождения, в период нахождения на оккупированной территории во время выполнения задания.

На июль 1942 года связи с группой Лебедева не имелось и местонахождение ее неизвестно. Затем в списках сделана пометка: «Погиб в бою».

Сам Каплий погиб на освобожденной части Ржевского района двадцать четвертого января 1942 года в д. Трехгорная во время бомбежки ее немцами. Погибшими в бою значатся также: Беляков Александр Иванович, 1905 года рождения, секретарь горотдела милиции и Коркин М. И.

В послевоенное время в г. Ржеве из группы Каплия проживали: Анисимов Евгений Иванович, 1912 года рождения, шофер, Александров Михаил Федорович, 1906 года рождения, оперативный уполномоченный; Блохин, Волосков Василий Григорьевич, 1918 года рождения, милиционер и Крючков Павел Корнеевич, 1903 года рождения, оперативный уполномоченный.

Еще несколько слов о партизанах на территории Ржевского района в период временной оккупации. В январе 1942 г. часть населенных пунктов района была освобождена частями Красной Армии. В это время, как показал Березкин Павел Алексеевич, 1913 года рождения, уроженец д. Старые Кузнецы Ржевского района жители г. Ржева Корниловым Корнеем создается партизанский отряд. Со слов Корнилова — по команде из Москвы. И что он командирован Московским комитетом партии для организации партизанского движения. Комиссаром стал Иванов Александр Иванович, командиром группы Новиков Константин Петрович. В отряде был полицейский Бахоревской волости Малышев Василий. Как показала Бойкова Валентина Матвеевна, 1919 года рождения, уроженка д. Звягино Ржевского района, в отряде были ее односельчане Косарев Василий и бывший участковый милиции Румянцев Виктор. Секретарь отряда Березкин ходил в д. Афанасово Ржевского района в штаб 59 полка за информацией о расположении немцев.

Со слов Русакова Григория Георгиевича, 1889 года рождения, уроженца д. Старые Кузнецы Ржевского района, Иванов Александр Иванович был председателем колхоза, а с октября 1941 года по 7 января 1942 года являлся бургомистром, ушел в партизанский отряд и стал там политруком 8 января 1942 года бывший старший счетовод Самофалов Яков Никонорович из д. Семеново Ржевского района также вступил в партизанский отряд.

Как показала Романова Мария Степановна, 1920 года рождения, уроженка и жительница д. Барыгино Ржевского района партизанами из их деревни были: Образцов Иван Васильевич, Иванов Александр Александрович, Кудрявцев Степан Афанасьевич и Кудрявцев Иван Афанасьевич, а также два окруженца: Зенченко Иван и Федор.

В отряде был эвакуированный из г. Ленинграда в д. Барыгино Ефремов Анатолий, который после служил в Красной Армии. В июне-июле 1942 г. в деревню пришел Иванов Александр Александрович.

Со слов Ивановой Матрены Кузьминичны, 1896 года рождения, уроженки д. Свербиха Ржевского района, жительницы д. Барыгино ее муж Иванов Александр Иванович и сын Иванов Александр Александрович вместе с Образцовым Иваном Васильевичем и Журавлевым Германом Владимировичем находились в партизанском отряде. Как говорил ей сын, партизанский отряд был расформирован частями Красной Армии, он взят в Красную Армию, но попал в окружение и пришел домой. 19 марта 1943 г. он вновь призван в армию.

Как показал брат двух партизан Кудрявцев Павел Афанасьевич, 1927 года рождения, уроженец и житель д. Барыгино Ржевского района дед Корнил проживал в д. Старые Кузнецы. У него в отряде был Ефремов Анатолий и Иванов Михаил последний выехал в Германию. Дед Корнил вместе с Самофаловым Яковом направлены в Советский тыл. Находившийся в отряде Царьков Василий Петрович, 1909 года рождения, уроженца д. Замошица Оленинского района Калининской области показал, что в отряде находились:

Базалов Алексей Филиппович, 1923 года рождения, появился в д. Замошица осенью 1941 года, с его слов в 1939–1940 гг. судили за хулиганство на три года и Петров, шофер из г. Ржева, судимый в 1940 г. на пять лет, прибыл в д. Замошица в феврале 1942 г. с частями Красной Армии. Базалев при отступлении Красной Армии в апреле 1942 года арестован немцами и якобы расстрелян в д. Потахово. В партизанском отряде Корнилова было двадцать человек. Две недели в марте 1942 г. Отряд стоял в д. Старые Кузнецы, затем в д. Перовские Горы. Одну неделю в д. Хлебники. Немцев в этих деревнях не было.

Бойков Василий Гаврилович, 1914 года рождения, уроженец д. Пустынка Оленинского района Калининской области, житель п. Оленино, сотрудник милиции. По его данным дед Корнилов в январе 1942 г. расстрелян, как предатель, расстреляны и другие участники его партизанского отряда.

Щеглов Михаил Сергеевич, 1887 года рождения, уроженец д. Гузино Ржевского района находился в партизанском отряде с 21 января по 19 февраля 1942 г. С его слов командиром отделения отряда был Андреев Иван Андреевич, а Иванову Ефиму Ивановичу, 1890 года рождения, уроженцу д. Хвостово Ржевского района откуда-то было известно, что дед Корней был начальником политотдела 30 Армии. Интересные показания дали: Смирнов Трофим Григорьевич, 1887 года рождения, уроженец д. Полованкино Ржевского района о том, что в июле 1942 г. в деревню приходила из партизанского отряда, созданного из командиров и красноармейцев, попавших в окружение в феврале 1942 г., Богданова Антонина Ивановна. А Кудрявцев Андрей Николаевич, 1896 года рождения, уроженец и житель д. Дмитрово Ржевского района о том, что летом 1942 года в районе передовой линии немцами были задержаны двенадцать партизан, одна из них — Богданова из д. Половинкино.

По показанию Березкина Павла Алексеевича, после 25 апреля Особым отделом НКВД 39 Армии их партизанский отряд был распущен. Дед Корнил, комиссар Иванов Александр Иванович и командир группы Новиков Константин Петрович арестованы. Так называемый партизанский отряд находился с 6 января по 25 апреля 1942 года на освобожденной территории Ржевского района и никаких боевых операций не проводил.

В районе деревни Савкино Белоусов Василий Иванович, 1914 года рождения, уроженец д. Савкино, его жена Мария Степановна, с 1 ноября 1941 г. проживали дома. В лесу у деревни жили выходившие из окружения человек 29. Они приезжали ночью в деревню, забирали колхозный картофель, овец и взяли двух лошадей. Жители говорили, что среди них был полковник и батальонный комиссар. 5 января 1942 г. деревня освобождена Красной Армией.

Гусаков Дмитрий Иванович, 1911 года рождения, уроженец г. Торопца, с женой Евдокией Андреевной, проживал на станции Панино и в деревне Щетинино (3 км) у тещи Галактионовой Матрены Андреевны. Вместе со старостой Сорокиным в д. Савкино выявили четырех военнослужащих. Для выявления партизан по адресам, данным Сорокиным, в ноябре 1941 г. ходил в д. Муравлиху для встречи с Мишечкиной Прасковьей Андреевной, которая сообщила, что партизаны находятся в лесу за деревней Савкино. Второй раз ходил в д. Опекалово к Смирнову Ивану Ивановичу.

Он подтвердил, что сказала Мишечкина. В третий раз вместе с Сорокиным водили карательный отряд 65–70 человек, среди них 40 русских и украинцев в Савинский лес. Из Савкино он вернулся, а Сорокин остался. Вернулось из карательного отряда человек пятнадцать. Как потом говорил Сорокин Александр Иванович, 1909 года рождения, жена Анна Александровна, партизана ни одного не убили. За сообщенные им сведения комендант дал ему мешок муки и пообещал выдать корову.

Михайлов Иван Осипович, 1921 года рождения, уроженец д. Опекалово: 15 декабря 1941 г. в деревню приехала группа карательного отряда человек 30, все немцы, которые прожили в деревне двое суток. За это время в сопровождении жителя Опекалово Морякова Николая Ивановича ездили в деревню Парамониху, где убили учительницу, учителя и их двоих детей. Уехал отряд в д. Шимарово. 17 декабря 1941 г. часа в четыре вечера прибыл другой карательный отряд, человек 60, состоявший из украинцев. Одеты они были в белых халатах, красноармейских шинелях, на шапках полоска трех цветов — синяя, красная, белая, форма их полукруглая.

Прибыл из Ржева. Стоял полчаса и выбыл в деревню Савкино. 19 декабря 1941 г. староста Алексеев, придя на квартиру, предложил ехать в Савкино и явиться в дом Кашечкиной, где его должны были встретить Белоусов Василий, Арцев Александр Андреевич. Прибыл. Застал там Белоусова, Арцева, Блинова и троих приезжих карателей. Арцев сказал, что ты поедешь в лес за шкурами, оставшимися от убитого партизанами скота. Получил белый халат, винтовку и 8 патронов. На лыжах вместе с Белоусовым и 7 карателями отправились в лес. Сломал лыжи. Белоусовым отправлен домой. Отряд возглавлял немец лет 40. Белоусов Василий, 1914 года рождения, уроженец д. Савкино, в октябре 1941 года прибыл домой. Арцев А. А., лет 35-ти, д. Павликово Луковниковского района, житель д. Савкино, лесничий. Блинов Николай Арсентьевич, 1912 года рождения, уроженец д. Павликово или Пепелово, житель д. Савкино, дезертировал из Красной Армии и в конце октября 1941 года прибыл домой.

Федюков Петр Дмитриевич, 40 лет, д. Павликово, житель д. Савкино, судим.

Алексеев Михаил Николаевич, 1921 г. рождения, д. Опекалово, отец — староста, арестован, с апреля 1942 г. в Красной Армии. Моряков Н. И., 35 лет, д. Опекалово, выезжал с другим карательным отрядом в д. Парамониху, где были расстреляны учитель Волков, учительница Лобздухова и двое ее детей. Моряков арестован в марте 1942 года.

Морякова Любовь Васильевна, 1908 года рождения, д. Анихина Луковниковского района, жительница д. Опекалово: на собрание пришел Михайлов вместе с разведчиком карательного отряда. Михайлов говорил мужу: «Вчера мы гнали на лыжах к партизанским блиндажам, взяли там одного партизана». В октябре-ноябре 1941 года в д. Савкино находился партизанский отряд Ржевского района, состоящий из местных жителей: Царькова Степана, Соловьева Павла Михайловича, председателя сельского совета, Елисеева, секретаря РК (убит), Медведева Дмитрия, политрука, Козлова. Командир отряда Дежин.

Медведев Дмитрий Викторович, 1912 г. рождения, уроженец д. Зеленое Оленинского района, командир отделения и секретарь п/о партизанского отряда.

Беляков Владимир Яковлевич, 1913 года рождения, уроженец д. Кликуново. 23 декабря 1941 г. по приглашению волостного старшины Сорокина Александра Михайловича, 1911 г. рождения, жителя д. Панино, до войны помощник начальника станции Панино, прибыл в волостное управление, где устроился на работу полицейским. Старшим полицейским был Пекарев Николай.

Румянцев Николай Григорьевич, уроженец г. Ржева, прож. ул. Революции, дом 70, кв. 64. До войны шофер горисполкома. В течение 2–3 недель находился в партизанском отряде. Командир — предгорсовета Комаров, у которого до войны он и был шофером.

Район действия — д. Панино. В отряде — 22 человека. Заболел и направлен на хутор Мышкино к матери партизана Никифорова Николая. Из отряда бежал. Пришел в Ржев. На третий день пошел к бургомистру Сафронову (бывший прораб горсовета). На другой день к нему домой пришел немецкий офицер с солдатом и переводчиком. Доставили его в здание, где было управление железной дороги. После допроса помещен в тюрьму. Через 3–4 дня снова допрос о партизанском отряде. В конце ноября 1941 года поступил в полицию. Начальник Лапин, делопроизводитель Кусовников. Носил белую нарукавную повязку с немецкой надписью. С его участием во время операции немцев спален хутор Мышкино, убит часовой. Партизан не было, ушли. В отряде Комарова были: Лебедева Надежда Николаевна, Орлов Василий Иванович, Никифорова Матрена Тихоновна. Кроме отряда Комарова, был отряд, где командовал секретарь Ржевского ГК Ромашов, дислоцировался тоже в районе д. Панино.

Попов Федор Георгиевич, 1904 года рождения, уроженец д. Захарово Ржевского района, член ВКП(б) с 1927 года, судим в 1936 году на два года лишения свободы, проживал на станции Панино, а в период оккупации с 20 ноября 1941 года в деревне Щетинино в двух километрах от Панино в доме Лазаревой Анны Сергеевны и Симирягин Василий Андреевич, 1893 года рождения, уроженец д. Самуйниково Поляновского района Ленинградской области, житель д. Панино, член ВКП(б) с 1932 года, свояки.

Попов и Смирягин 26 ноября 1941 года по вызову находились в Ржеве у головы города Сафронова. Сафронов сперва разговаривал с Поповым. Он сказал, что вызвал Попова как коммуниста, но Попов бояться не должен, а должен сказать, какую связь имеет с партизанами и где они находятся.

Попов ответил, что связи не имеет, где находятся не знает. Сафронов закричал и предупредил Попова, что он находится в его руках. Попов сказал, что слышал от населения, что в Опекаловском лесу есть партизаны. Но сколько их и где именно, он не знает. Тогда Сафронов, зачитав список партизан, спросил Попова знает ли он секретаря Ржевского РК ВКП(б) Ромашова, председателя Щетининского сельсовета Соловьева, директора «Заготзерно» и председателя райисполкома. Попов ответил, что знает, но где они находятся и действительно ли они в партизанах — сказать не может. Разговор был в присутствии начальника 1 отдела, мужчины лет 40 русского, выше среднего роста.

Сафронов дал Попову задание узнать о партизанах. Попов дал согласие. После этого Сафронов сказал, чтобы Попов нигде не агитировал за Советскую власть, так как ей придет конец. Сказал, что надо бы побольше поговорить, но у него нет времени и послал Попова в I отдел на регистрацию, предупредив, что за ним будет установлено усиленное наблюдение. После Попова Сафронов вызвал Смирягина, и вел разговор такого же содержания. Третьим к Сафронову пошел старшина волости Сорокин Александр Михайлович. Попов считал, что о нем и Симирягине, как о коммунистах, Сафронову сказал Орлов Василий Кузьмич из д. Щетинино, который некоторое время жил в д. Савкино, так как Орлов накануне 25 ноября 1941 года был у Сафронова.

Попов и Симирягин, выйдя от Сафронова, пошли вниз на первый этаж в 1 отдел, где их Румянцев, ранее работавший весовщиком на станции Ржев-1 от лесозавода, занес в тетрадь, записав фамилию, имя, отчество, год рождения, место жительства и с какого времени член партии. Происходило это в присутствии начальника 1 отдела. Их предупредили, что если они будут менять место жительства, то об этом должны сообщить в 1 отдел.

Со слов Лазаревой Анны Сергеевны, когда Попов находился в Ржеве, то к дому приехала автомашина, и в дом вошли немецкий офицер и переводчик, русский. Спросили, где Попов. Жена Попова ответила: «Он в Ржеве». Переводчик сказал, что этот офицер — командир карательного отряда.

Демин Константин Александрович, 1920 года рождения, уроженец и житель д. Красноселье Луковниковского района, находился с 28 ноября 1941 года в лагере военнопленных на базе «Заготзерно» в Ржеве. Однажды его послали на работу на немецкую пекарню, расположенную в частном доме на станции Ржев-1. Пекарем был чех, говоривший по-русски. Чех ему сказал, что немцы разгромили ржевских партизан и они сейчас ищут шесть главарей партизан из отряда в районе д. Савкино.

Чехом, по всей вероятности, являлся Алекс Шульц, который проживал у Лебедевой Марии Николаевны, уроженки г. Ржева, жившей с ноября 1941 года по улице Красноармейская, дом № 4.

Житель пос. Панино Воронцов Федор Михайлович, 1890 года рождения, уроженец д. Антониха Луковниковского района Калининской области показал: с 17 ноября 1941 года по январь 1942 года у него стояли немецкий офицер, два немца и переводчик, русский, военнопленный Варлаков Василий Иванович, лет 40, среднего роста, круглолицый, носил русскую шинель, на рукаве — белую повязку с буквами ГФП (тайная полевая полиция). В доме Дроздовой Евдокии Кузминичны стоял штаб, куда приводили арестованных.

По данным Центрального архива Министерства Обороны СССР значится стрелок 1253 стрелкового полка 379 СД рядовой Варлаков Василий Иванович, 1900 года рождения, уроженец Ивановской области, призван в Красную Армию Макарьевским РВК, погиб 24 августа 1942 года, похоронен: д. Горбово Ржевского района, Калининской области.

Однако в книгах учета рядового и сержантского состава 1253 стрелкового полка 379 СД за 1942 год Варлаков В. И. не значится. Других документов не имеется.

5 декабря 1941 года в Ржеве для борьбы с партизанами был создан карательный отряд из числа военнопленных, содержавшихся в лагере. Отряд насчитывал 60 человек. Возглавлял его бывший капитан царской армии Подраменцев. Он житель Петрограда. Окончил Казанское юнкерское училище. В годы гражданской войны находился в Махновском отряде. После Гражданской войны эмигрировал в Германию. Четырнадцать лет проживал в Берлине. Был с заданием в СССР. Жил во Франции, Австрии, Чехословакии и Греции. Как шло формирование карательного отряда Подраменцева? Все военнопленные были выстроены. Перед строем ходил Подраменцев и отбирал здоровых на вид людей. Отобрал 30 военнопленных — зачаток русского отряда. Затем из лагеря набрали дополнительно военнопленных. На открытие столовой для карательного отряда приезжал бургомистр города Сафронов и начальник полиции Лапин. Сафронов выступил с речью о необходимости борьбы с партизанами, а священник Павел благословил карателей на ратные подвиги.

В данном отряде находились: бывший начальник связи 908 стрелкового полка 246 СД капитан Жигирь Владимир Демьянович, уроженец Орловской области. Он стал помощником у Подраменцева, а в лагере он был русским комендантом; омич Мартынов Алексей Михайлович, в лагере — начальник полиции; лейтенант Пешков Тимофей из Воронежской области, в отряде также помощник Подраменцева; лагерные полицейские: лейтенант Мотков Иван, командир взвода 709 стрелкового полка 178 СД, лейтенант Канев Федор Прокофьевич из Казахстана; лейтенант из 259 стрелкового полка 179 СД 22 армии Ковшов Иван, Николай Александрович из Чувашии; старшина 137 стрелкового полка 22 °CД 22 армии Трифонов Константин Андреевич из Московской области; командир взвода 120 стрелкового полка 255 СД младший лейтенант Стахурлов Игорь Иванович из Краснодарского края. В отряде были также командир орудия 693 стрелкового полка 172 стрелковой дивизии 22 армии мариец Самойлов Василий Матвеевич, вышневолочанин Дубов Леонид Дмитриевич и ржевитянин Тихомиров. Командиром стрелкового отделения являлся красноармеец Демиденко, а конного отделения — Черноусов. Разведчиком отряда Подраменцева был четырнадцатилетний Виноградов Николай Иванович из Пустошкинского района Псковской области. Служанкой у Подраменцева была жительница Ржева Катя, а конюхом Гронский Иван Данилович. В отряде имелось тридцать лошадей. Из вооружения — два пулемета «Максим», девять ручных пулеметов.

Каратели были обмундированы в немецкую форму с красными погонами, головной убор — кубанка с кокардой трехцветного российского флага. Отряд подчинялся начальнику штаба 23 армейского корпуса майору Баеру. Действовал карательный отряд на оккупированной территории Ржевского, Оленинского и Бельского районов. Проводниками этого карательного отряда в Ржевском районе являлись староста ст. Панино Сорокин Александр Михайлович и житель ст. Панино Гусаков Дмитрий Иванович, которые водили отряд в Савинский лес.

Отряд сначала прибыл из Ржева 17 декабря 1941 года в д. Опекалово, а затем выбыл в д. Савкино. В д. Савкино отряд использовал жителей деревни: Белоусова Василия, который в октябре 1941 года прибыл домой, лесничего Ардова Александра Андреевича, дезертира Блинова Николая Арсентьевича. Их каратели использовали, как знающих здешнюю местность, для обнаружения партизан, командиром которых был Иван Семенович Дежин.

В д. Савкино Подраменцев стоял в доме Кашичкиной. В дальнейшем большинство карателей было захвачено частями Красной Армии. Они предстали перед Военным трибуналом и были осуждены к лишению свободы на определенные сроки. Судьба самого Подраменцева и некоторых оставшихся с ним бывших изменников Родины осталась неизвестной.

 

ГОЛОДНОЕ ВРЕМЯ

Первоначально оставшееся в оккупации население (около двадцати тысяч человек), жило за счет личных запасов, разграбления магазинов и воинских складов в период безвластия. Правда, вначале немцы начали выявлять лиц, кто разворовал зерно с эшелона на станции Ржев. Так, жительница г. Ржева Мейер Ольга Александровна, 1889 года рождения, уроженка п. Селижарово Калининской области показала: она получила задание установить лиц, занимавшихся растаскиванием зерна из вагонов, оставшихся неотправленными в советский тыл после отхода из Ржева частей Красной Армии. Через свою знакомую Кельман она установила таких лиц и сообщила. Потом этим вопросом занималась местная полиция, производя обыски и изымая зерно у граждан. Часть изымаемого присваивали себе, а часть сдавали в горуправу.

В декабре 1941 года открыли базар, но вначале был только обмен товарами, затем продажа. Небольшая банка ржи стоила 12–13 рейхсмарок или 120–130 рублей. Потом в районе тюрьмы открыли продуктовый магазин, где продажа шла на золото. На 10 золотых давали 16 килограммов муки. С весны 1942 года введена аренда свободной земли в г. Ржеве. За квадратный метр взималось 20 копеек. Организовано 4 пригородных хозяйства:

1. Бывший совхоз Зеленкино — 46 га ржи, 20 га клевера, 230 парниковых рам. Ведал им Рудаков Михаил Федорович, бывший специалист-огородник.

2. Плодопитомник в д. Шопорово-10 га ржи. Заведующий Лизунов Николай Васильевич.

3. При станции Ржев-2 — 30 тысяч кустов помидор, 2 га капусты, 1,4 га моркови, свеклы, огурцов. Теплица на 200 рам.

4. Бывший совхоз около аэродрома — 3 га капусты, моркови, свеклы, лука. Это хозяйство взял в аренду Львов Алексей Иванович, бывший заведующий подсобным хозяйством шелкокрутильной фабрики. 25 % забирал торговый отдел горуправы.

У торгового отдела было свое хозяйство при льночесальной фабрике. Продавался зеленый лук и огурцы. Выращивалось 2 га картофеля и клубники. Руководил Баштырев Василий Сергеевич.

Кадры подбирал бывший агроном, административно высланный из Москвы, Шиханов Филипп Степанович.

Свою продукцию эти хозяйства реализовывали через магазин «Овощи», но большую часть их отбирали немцы.

О тяжелом положении с продовольствием писала в своих отчетах и комендатура г. Ржева.

Так, в отчете комендатуры, 1/532 о деятельности с 21 апреля по 30 апреля 1942 года сообщалось: Ржев посетил главнокомандующий группы армии «Центр». В то время им был генерал-фельдмаршал фон Клюгер Гюнтер, 1882 г. р., назначенный на эту должность вместо фон Бока. Военнопленные характеризовали его чрезвычайно требовательным и резким. Умен, чем заслужил кличку «Умный Ганс». Энергично отстаивал свои взгляды перед высшим руководством. Награды: «Железный крест» 1 класса, «Крест за ранения», «Рыцарский крест», «Рыцарский крест с мечами», «Дубовые листья к рыцарскому кресту». Однако, якобы за провал летних операций 1943 года отстранен от командования.

Далее в сообщении указывалось: «Базар, дважды проходивший в городе, показал скудность продовольственных запасов и других товаров. Цены довольно высокие. Готовятся правила, регулирующие продажу и цены на рынке».

А в сообщении с 11 мая по 30 мая 1942 года говорилось: «Население испытывает голод и стремится в деревню, чтобы там обменять что-нибудь на продукты» и далее: «Порядок среди гражданского населения в известной степени удается установить угрозой тюрьмы или наказания палками».

В сообщении комендатуры 1/532 с 1 июля по 16 июля 1942 года писалось: «Свободная торговля на территории 2-х огороженных рынках стала оживленнее. Солдатам вермахта быть там запрещено. Одно яйцо стоит 2 рейхсмарки, пакетик табака — 8 марок или 3 яйца, хлеб от 10 до 20 марок».

В дальнейшем ухудшающееся положение с питанием привело к случаю людоедства.

Берсеньева Нина Александровна, 1927 года рождения, уроженка г. Ржева, проживающая в оккупации в г. Ржеве, на улице Смольная, дом № 5, была угнана в Белоруссию. Находясь в г. Слуцке она встретила ржевитянина, своего ровесника Бориса с «Максимки» (с улицы Максима Горького), Борис рассказал, как он разоблачил в Ржеве людоедок. Дело было так. Он ходил по базару. Там женщина продавала конфеты-леденцы в виде трубочки, которые назывались «Бом-бом». 10 марок штука. Он собрался уже купить, а женщина говорит: «Пойдем, мальчик, ко мне домой. Там продам дешевле». Пошли. Пришли в дом у аптеки. Поднялись на второй этаж. Женщина сразу закрыла дверь. В этом он почувствовал что-то неладное. Увидел под кроватью куски мяса. Начал кричать. Немецкие патрули услышали его крик. Ворвались в комнату. Женщина бежала, но ее поймали, а затем казнили.

Бывший бургомистр Ржева Кузьмин Владимир Яковлевич по этому факту показал: «В начале поступили данные в горуправу о том, что женщины заманивают к себе маленьких детей и убивают их. Поэтому одна из них была арестована начальником полиции и отправлена в «СД». Последние арестовали еще одну женщину, соучастницу первой.

Житель деревни Подберезье Ржевского района Пискарев Николай Прокофьевич показал: «Примерно в январе 1943 года он вместе со Смольковым Тимофеем Ниловичем, 1902 года рождения, уроженцем деревни Двойня Ржевского района, жителем деревни Подберезье поехал в Ржев, чтобы выменять за рожь жене пальто… Потом Смольков решил пойти к каким-то знакомым и достать за рожь вина. Примерно через полчаса Смольков возвратился с двумя жандармами.

Жандарм, проверив документы Пискарева, предложил идти с ними в жандармерию, где посадили в подвал, в который через день или два к ним подсадили двух женщин, одна лет 28 и вторая лет 30. Эти женщины рассказали им, что они брали трупы покойников, из которых готовили себе пищу. Потом они поймали какого-то мальчика. Хотели его удушить и труп использовать для приготовления пищи. Однако мальчик так кричал, что услышал какой-то немец и застал их на месте преступления. Пискарев и Смольков арестованы в среду, а в субботу вечером освобождены. В воскресенье поехали домой, заехали на базар. Там была сооружена виселица. Через некоторое время привели к виселице двух женщин. В начале бургомистр произнес речь, в которой пояснил, что эти женщины будут повешены за людоедство. Они находились от бургомистра на расстоянии 100 метров. Кроме бургомистра был какой-то человек в штатском.

Бывший полицейский Дудкин Леонид Николаевич, 1913 года рождения, уроженец г. Москвы, житель г. Ржева показал: «Аналогичный случай был со второй женщиной, которой я нанес три удара плеткой по голому телу по приказанию Миронькова. Как мне известно, эта женщина после была немцами повешена за людоедство. Мироньков сначала хотел наказать ее двадцатью пятью ударами плетки, но свое решение отменил, боясь, что она не дойдет до комендатуры, куда была после отправлена с немецким переводчиком.

Со слов ржевитянки Рыковой Таисии Васильевны, 1927 года рождения, уроженки г. Ржева, проживавшей по улице Зубцовской, дом 40: «Зимой 1942 года немцы выгнали все население на казнь двух женщин в Казанском саду по берегу Волги. Здесь был немецкий офицер и переводчик Николай. Николай — это Сукач Николай Константинович, 1922 года рождения, уроженец г. Кустанай, житель города Фрунзе. Призван Фрунзенским ГВК, служил в 690-м стрелковом полку 126 СД. 28 июня 1941 года добровольно сдался в плен. Как переводчик использовался комендатурой в г. Ржеве.

Как показал бывший заместитель начальника полиции г. Ржева Смирнов Игнат Моисеевич, 1915 г. рождения: «Он, примерно, в ноябре 1942 года участвовал в казни двух женщин, которых немцы обвинили в убийстве ребенка и продаже человеческого мяса на базаре. Во время казни через повешение он этим женщинам связывал веревкой руки, а петли им надевал начальник городской полиции Мироньков. Казнили по приказу коменданта.

Бывший начальник горполиции Мироньков Анисим Федорович показал: «В декабре 1942 года был вызван в СД, где уже были Кузьмин, Краюшкин Пантелей Петрович, 1899 г. рождения, уроженец д. Ушаково, Зубцовского района, Калининской области и немецкий комендант. Комендант, обращаясь к ним, полицейским, сказал, почему плохо ведем наблюдение за базаром, так как задержана женщина, которая воровала детей, резала их и мясо продавала на базаре. Здесь же находилась задержанная. Она сама сказала, что съела своего ребенка, два трупа женщин и пыталась зарезать 13-летнего подростка, который оказал сопротивление и на его крик прибежал немецкий солдат. Этот подросток находился также здесь, а на столе была тарелка с мясом из трупов людей. Комендант строго приказал нам, полицейским, вести наблюдение за базаром.

Через три-четыре дня Мироньков и весь состав полиции были в СД. Офицер приказал им ввести двух задержанных женщин, изобличенных в людоедстве, к базару, где будут женщины повешены Кузьмин выступил с речью, призывая население выявлять лиц подобных этим двум женщинам. Сам Кузьмин признал, что присутствовал при повешении и выступал с речью, в которой одобрял решение немцев повесить этих женщин.

 

НЕПОКОРЕННЫЕ

Кроме изменников, предателей и всевозможных пособников были люди, которые не покорились врагу, не пошли к нему в услужение, а в тылу врага вставали на борьбу.

Вот их имена. Телешев Алексей Петрович, 29 сентября 1915 г. р., уроженец с. Берново Старицкого района Калининской обл. Родился в семье Телешева Петра и Марии, но в одной из деревенских драк отец был убит. Оставшись вдовой с двумя сыновьями, Мария Николаевна, через свою односельчанку Еремееву Надежду познакомилась с вдовцом Еремеевым Николаем Кузьмичем, 1886 г. р., уроженцем г. Ржева и в 1906 г. вышла за него замуж. У Еремеева имелась дочь Августа, 1924 г. р. В 1928 г. Еремеева Мария Николаевна родила дочь Томару и их семья стала состоять из 6 человек. В 1931 г. Алексей окончил Ржевскую железнодорожную неполную среднюю школу, а в 1933 г. — Ржевское железнодорожное фабрично-заводское училище и получил специальность паровозного мастера. Затем работал осмотрщиком вагонов на станции Ржев-1. Хотя Николай Кузьмич вел свое хозяйство, его сад и огород содержались в образцовом порядке, у него был дурной характер. В семье были постоянные ссоры, Николай Кузьмич упрекал Марию Николаевну, что ее сыновья плохо помогают, объедают его. Он всегда был чем-то недоволен. Николай Кузьмич любил выпить, а приняв спиртное, брал мандолину или гитару и играл, и, имея неплохой голос, пел: «Пей, ешь веселись, на хорошенькой женись» или «По рюмочке, по рюмочке, по маленькой налей, по маленькой, по маленькой, чем поят лошадей». Все это, естественно, отражалось на взаимоотношениях членом семьи. Такая жизнь для Алексея длилась до 11 мая 1937 года, до дня призыва в Красную Армию, куда он пошел с большой охотой.

Его направили в полковую школу при воинской части 1957 31 стрелковой дивизии Северо-Кавказского военного округа. В марте 1938 г. его курсантская жизнь окончилась и он стал служить старшим механиком-водителем танка Т-26, а с сентября 1938 г. Алексей — командир танка.

В 1938 году Телешев вступил в комсомол, с мая 1939 г. он уже командир взвода, а в июле того же года — старшина воинской части 133 отдельного разведывательного батальона при 32 стрелковой дивизии СКВО. 23 февраля 1939 года Телешев Алексей принял присягу и остался ей верен до конца своей жизни. В декабре 1939 г. его направили в Борисовское автомобильное училище.

Приказом № 00131 от 5 мая 1941 года Телешову Алексею Петровичу было присвоено звание младшего воентехника и он для прохождения дальнейшей службы направлен в двести тридцатый автотранспортный батальон. По данным Центрального архива Министерства Обороны СССР командир взвода 230 126 СД младший воентехник Телешев Алексей Петрович значится пропавшим без вести в августе 1941 года. Мать — Еремеева Мария Николаевна, проживала в г. Ржеве: улица Воровского, дом 36/14. В октябре 1941 г. Телешев вместе с Новоженовым Владимиром Ивановичем, жителем г. Ржева, пришли в оккупированный Ржев в дом Еремеева Николая на улице Воровского.

Дом был пуст, ни отчима, ни матери, ни сестер не было. Прибыл в Ржев Алексей в гражданской одежде. Но каково, порой, было трудно идти по оккупированной территории, когда развешивались оккупантами подобные объявления:

«Всем жителям этой деревни!

Фронтовая полоса распространена на эту деревню и ее окрестности. Поэтому деревня должна быть эвакуирована всеми жителями, самое позднее к… Все лица мужского и женского пола, которые будут здесь найдены после… будут расстреляны…

… Возвращаться даже на время в старую деревню без пропуска запрещено под страхом смертной казни.

Командующий Германскими войсками»…

 

ПЕРЕВОДЧИКИ ИЗ БЕЛОЙ ЭМИГРАЦИИ

О ней говорят, что она много сохранила для нас культурных ценностей, но почти не говорят о ее поведении в период Великой Отечественной войны.

Начнем с главного переводчика штаба самой 9-й армии фон Карцова Бориса Николаевича. Родился он в 1897 году в селе Ивановское Ярославской губернии. По национальности он немец. Мать его урожденная Винтергальтер Мария Филипповна. До эмиграции жил в Петербурге на Васильевском острове, 2-я линия, дом 41. Так как центральный фронт не мог обеспечить все свои воинские части дополнительным количеством переводчиков русского языка, то штабом фронта был издан приказ, разрешающий самим вербовать переводчиков из немецкого подданства как вольнонаемных служащих. С этой целью фон Карцев ездил в Берлин, где имел дело с русской белоэмигрантской организацией, созданной в 1920/1922 годах. Возглавлял эту организацию бывший генерал от кавалерии, служивший до 1917 года в Петербурге в гвардейском кавалерийском полку фон Бискупский. Шестидесятилетний, высокого роста, стройный, с хорошей военной выправкой, резко враждебно настроенный против Советского Союза. В первые дни войны от имени данной организации обращался с просьбой к Гитлеру о предоставлении возможности членам организации принять участие в войне против нашей страны. В этом ему было отказано, но разрешено использование белоэмигрантов в качестве переводчиков и вольнонаемных.

Заместителем у Бескупского был фон Табарицкий Владимир Александрович. Нервный, говоривший очень быстро, шепелявил, так как в верхней челюсти не имел несколько зубов.

Этой организации подчинялась другая (Союз русского офицерства), возглавляемая бывшим генерал-лейтенантом фон Лампе.

Кроме этих белоэмигрантских организаций в Берлине была организация именуемая «Ротес Кройц» (Красный крест), руководителем которой являлся Шлиппе Федор, проживавший в предместье Берлина, его двоюродный брат капитан Шлиппе Виктор Густав являлся переводчиком отдела I-ц 9-й армии.

Имелся так называемый «доверенный комитет», который занимался проверкой всех белоэмигрантов и выдачей им документов на жительство в Германии. В Берлине фон Карцова принял Таборицкий. Он пообещал собрать нескольких человек, желающих поступить на работу в качестве переводчиков. На другой день у Таборицкого было несколько человек. Среди них Заустинский Александр, уроженец России, житель Петербурга, до войны проживал в Париже, где имел свой продуктовый магазин; фон Швабе Николай Адольфович, до 1917 года проживавший в Петербурге. После прибытия на фронт стал переводчиком отдела 2-а штаба 9-й Армии; Максимов Николай Иванович, 1897 г. р., уроженец г. Ковно, из дворян. Будучи юнкером Николаевского Кавалерийского училища в июне 1918 года бежал из Петрограда на северный Кавказ, вступил в Добровольческую армию. Был командиром взвода и три года участвовал в борьбе против Советской власти. В ноябре 1920 года с остатками врангелевской армии эмигрировал и до конца июня 1941 года проживал в Турции, Венгрии, Югославии, Франции и Германии. По прибытии на Восточный фронт в 1941 году являлся переводчиком при штабе 5-й пехотной дивизии, а с ноября 1941 года переводчиком отдела I-ц 206-й пехотной дивизии 9-й Армии. Таким образом, из Берлина прибыло около 110 человек, у которых фон Карцов проверял знание ими русского языка, а затем распределял по частям 9-й армии.

Сам фон Карцов являлся переводчиком отдела I-ц штаба 9-й Армии «зондерфюрером-К». Принимал сводки о противнике из отделов I-ц корпусов 9-й Армии, участвовал в допросах военнопленных, кроме того, являлся личным переводчиком командующего 9-й Армии генерал-полковника Штрауса. В штабе 6-го Армейского корпуса переводчиками были: Волконский, сын русского помещика, имение которого было около Сычевки, проживал в Париже, где жила и его жена; Рене в VI АК направлен одновременно с Волконским. Жена его также проживала в Париже и их жены знали хорошо друг друга.

Герцог фон Лейхтенбергский Сергей Николаевич, 1905 г. р., уроженец Петрограда, родственник царя Николая II, племянник итальянской королевы, инженер-химик, в Октябрьскую революцию эмигрировал в Германию, проживал в г. Гамбурге с 1930 по 1935 гг., председатель отдела НМСНП во Франции. Хорошо владел русским, немецким, английским, итальянским языками. Руководил подразделением пропаганды, а также являлся переводчиком театра Ржевской комендатуры. Герцог фон Лейхтенбергский Николай, уроженец Баварии, хорошо владел русским, немецким, французским, английским, итальянским, шведским, норвежским языками. Переводчик штаба VI АК.

Переводчик отдела снабжения 9-й Армии Зондерфюрер-К Шмит, уроженец России, до войны проживал в Берлине и фон Деен — уроженец Прибалтики, сын помещика.

Переводчик начальника инженерного отдела штаба 9-й Армии Вантес, уроженец России.

Кроме того, при штабе 9-й Армии переводчиками являлись: Нейтгард и Рейнхард.

Говоря о переводчике отдела I-ц штаба 9-й Армии Шлиппе следует сказать несколько слов и о его дяде Шлиппе Федоре. Это был сын действительного штатского советника, члена государственного совета дворянина Московской губернии. Образование получил в Московском Университете и Московском сельскохозяйственном институте. В 1914 году пожалован с камергером статский советник, председатель Московской Земской управы. Владелец землей в Московской губернии. Был женат на дочери тайного советника Швансбаха. Он был участником Русской монархической организации русских эмигрантских кругов в Германии и антисоветской организации «Комитет освобождения народов России» (КОНР). Входил в Президиум КОНРа и летом в 1943 году устраивал у себя на квартире встречу изменнику Власову с белыми генералами Красновым и Ламкс.

После войны проживал в Бельгии и умер в 1951 году.

Весьма загадочным было появление в 1946 году в нашей стране сына Шлиппе Федора — Бориса. До 1918 года Шлиппе Борис Федорович проживал в г. Москве, затем с родителями эмигрировал в Германию. В 1945–1946 годах он находился в американской зоне оккупации в Германии, оттуда при сомнительных обстоятельствах прибыл в город Дессад на авиазавод бывшей фирмы «Юнкере».

Весьма интересным представляется тот факт, когда в послевоенное время сыновья Шлиппе Бориса-Георгий и Владимир, — а также жена Владимира Ирина работали в качестве переводчиков с артистами Большого театра во время их гастролей в Мюнхене и Гамбурге.

Некоторые ржевитяне в период оккупации знали эмигранта Андреева Виктора Александровича, 1899 г. р., уроженца г. Москвы. В 1919 г. он служил в армии Врангеля, был в Красной Армии с 1920 г. по август 1924 г. Андреев работал в г. Мелитополе в Упродкоме и в народном комиссариате по образованию, а затем в г. Москве в госбанке счетоводом. Подал прошение с ходатайством о разрешении выехать к родителям в Германию. Там с 1928 г. состоял членом Российского Общевоинского Союза (РОВС). Главой 2-ого отдела РОВСа в Германии, являлся генерал-майор Ламке Алексей Александрович, из немцев-дворян, в империалистическую войну — начальник штаба корпуса, а в гражданскую — начальник оперативного отдела Армии Врангеля, ярый враг Советского Союза. Во главе белой эмиграции стоял немец Пельхад-Светозаров, а его помощник инженер Лихингер, прибалтийский немец, находившийся в близких отношениях с Розенбергом, с которым учился в Рижском политехникуме. В сентябре 1941 г. Андреев отделом переводчиков Берлинского военного округа был направлен в штаб 9 Армии, а затем в VI АК.

В период нахождения в г. Старице, познакомившись с жительницей города Кантовой Александрой Тимофеевной, уроженкой деревни Жиренки Ржевского района, о себе рассказал, что он помещик из Галиции, белогвардеец, эмигрант. После гражданской войны с 1924 г. по 1929 г. жил в Советском Союзе со спецзаданием. Последнее время жил в г. Берлине, жена — немка, сын тоже на фронте. По данным бело-эмигранта Власова Владимира Александровича в Берлине ходили слухи о том, что Андреев — агент «СД» по эмиграции.

Хорошо знали Андреева как переводчика отдела I-ц 6 ПД в д. Мануйлово наши разведчицы, попавшие в плен, и военнопленные, содержавшиеся в лагере в д. Мануйлово. Так, довольно интересные показания об Андрееве дал житель г. Старицы Миронов Николай Михайлович: «Через некоторое время вошел плотный, одет по офицерски, но без погон, человек лет 45–50. Он показался знакомым. Узнал в нем переводчика Андреева, ранее находившегося в Старице и часто посещавшего горуправу, где я сам работал писарем. Видимо и он узнал меня, так как неожиданно спросил: «А Вы меня узнаете?» Ответил: «Вы господин Андреев, были в Старице переводчиком». Андреев поинтересовался, какое у меня образование, узнав, сказал, что так и знал, что имеет дело со старым интеллигентным человеком. И далее: «А знаете, куда лучше иметь дело с русским, чем с немцами. За двадцать лет я их прекрасно изучил и было бы плохо для России, если бы они оказались победителями. И для русских было бы куда хуже, чем при ваших большевиках». Это его подлинные слова. Андреев — сын московского банкира, бывший офицер и эмигрант. Имел в Москве свой дом. Окончил Алексеевское военное училище. В период гражданской войны эмигрировал за границу. В заключение Андреев сказал, что лучше жить с большевиками, чем с немцами, и что очень сожалеет, что в свое время эмигрировал за границу.

Знали Андреева и по Ржевскому лагерю военнопленных, где он занимался вербовочной работой. Военврач Земское Георгий Иванович, уроженец Куйбышевской обл. вспоминал, что в конце декабря 1942 г. в Ржевский лагерь прибыл Андреев Виктор Александрович. От начальника полиции лагеря Курбатова Ивана Григорьевича узнал, что переводчик «СД» самостоятельно допрашивал пленных. Прикомандирован к лагерю штабом 6 ПД. Он начал склонять меня для вступления в Германскую армию. Андреев — русский офицер, эмигрант, заядлый фашист.

Розанов Николай Александрович, 1889 г. р. уроженец д. Мамоново Вотемановского района Костромской обл. В 1908 г. он поступил в Политехнический институт, но в 1910 г. ушел в Алексеевское военное училище в г. Москве. В 1912 г. выпущен подпоручиком и до 1917 г. являлся старшим офицером батареи в звании капитана. До марта 1919 г. служил в Москве в хозяйственной коллегии Центротекстиля, затем через Наркомат по военным делам направлен в общий отдел каркомвоенмора Украины. В апреле 1919 г. через начальника штаба Саковнина, бывшего генерала царской армии, направился в Одессу для установления связи с командиром полка Алексеевым, имея намерения перейти на сторону Добровольческой армии. Проживая еще в г. Киеве видел и слышал, что органы ЧК арестовывают офицеров, служивших в, царской армии. Поэтому, боясь ареста, решил бежать из Красной Армии. Выехав из Киева в Одессу и доехав до станции Боблинская, увидел отступление Красной Армии. Решил остаться у одного железнодорожника и ждать прихода белых. Когда на станцию прибыл бронепоезд «Генерал Шкуро», перешел на сторону белых. Явился к генералу Хазову, который назначил его на должность артиллерийского офицера дивизиона бронепоездов 3-его конного корпуса. В боях против Красной Армии в составе белой армии Деникина участвовал три раза: в октябре 1919 г. на станции Мерефа около суток бронепоезда «Волк», где он был старшим офицером, «Князь Пожарский», «Дмитрий Донской», «Единая Россия», «Офицер» прикрывали отходящий 5-ый кавалерийский корпус. Второй раз, также в октябре 1919 г. на станции Водная при освобождении из окружения 7-ой конной батареи и 3-его Кубанского казачьего полка. Третий раз бой один на один с бронепоездом Красной Армии «Черноморец». «Волк» был подбит, но подошел «Князь Пожарский» и «Черноморец» отступил. В белой армии дослужился до подполковника. В октябре 1920 г. бежал из Крыма с остатками армии Врангеля. Проживал в Турции, затем выехал в г. Ковно, где служил в Литовской Армии. В январе 1926 г. уехал во Францию. В Париже поступил в электротехнический институт, который окончил в 1929 г. В конце 1930 г. поступил учиться в училище общественных работ, где учился за счет стипендии Нобеля до 1934 г. Как член Парижского Союза офицеров-артиллеристов в свободное от работы время в числе 10–15 человек собирались в кафе «Санмишель» или в русских ресторанах для развлечений и совместного проведения времени. Вели разговоры на общие жизненные темы, естественно, в них упоминался Советский Союз, а на торжественных вечерах произносили тосты с антисоветским содержанием и призывами к борьбе с большевиками.

В связи с безработицей во Франции, по приглашению эмигрантского комитета, выехал в Берлин, где помощник председателя эмигрантского комитета Таборицкий предложил Розанову поступить на военную службу в немецкую армию на должность переводчика русского языка с выездом на Восточный фронт в распоряжение штаба 9 Армии. Розанов охотно согласился, так как были хорошие условия и к тому же он имел большое желание побывать в России. 9 октября 1941 года Табориикий выдал документы и он в группе из 12 переводчиков выехал в г. Смоленск. Штабом 9 Армии назначен на службу в 451 пехотный полк 252 пехотной дивизии. 3 января 1943 г. 451 ПП дислоцировался в районе г. Ржева. Командир полка полковник Миллер, начальник штаба обер-лейтенант Фабер. За это время он с Фабером допросил около 250 советских военных пленных и перебежчиков.

Миллер требовал данных: какая воинская часть действует против его полка, ее численный состав, вооружение. Каково снабжение, питание. Какие потери за прошлые бои. Где штаб части. Каково настроение, откуда пополнение, каково положение в тылу. Показания военнопленных кратко записывались, затем военнопленных направляли в дивизию для полного подробного допроса. Все изъятые документы направлялись в штаб дивизии. Перебежчикам выдавались удостоверения. Их допрос был весьма гуманным, а военнопленные допрашивались по-разному. Иногда применялись физические меры воздействия.

По приказу командира полка Миллера поддерживал связь со старостами сел и деревень, давая указания о предоставлении рабочей силы для ремонта мостов, шоссейных дорог, заготовки сена, дров. На примере Розанова Николая хорошо видна обязанность переводчиков-белоэмигрантов. Иногда переводчики использовались как провокаторы при выявлении среди местных жителей подозрительных и патриотически настроенных лиц. С конца 1943 г. по август 1944 г. Розанов Николай служил переводчиком полевой комендатуры № 581, а затем до 20 апреля 1945 г. служил в штабе офицером для поручений у генерал-лейтенанта Шкуро при штабе резерва казачьих войск. За службу в немецкой армии Розанов был награжден: Бронзовым крестом 2 класса, медалью за зимнюю компанию 1941–1942 гг. и Восточной серебряной медалью без мечей. Его дочь Розанова Татьяна Николаевна, 1923 г. р., уроженка г. Либава, в период войны проживала в Советском Союзе.

По показанию Розанова проходили Таборицкий, белоэмигрант, немецкий подданный, член НСДАП, сотрудник гестапо, помощник председателя эмигрантского комитета Германии, связан со всеми Министерствами Германии, в особенности с Внутренними делами и главными руководителями. Лично проверяя анкеты на каждого эмигранта, проживавшего или прибывшего в Германию. Лично занимался вербовкой и направлением в Главный штаб Сухопутных войск (ОКН) переводчиков русского языка для штаба 9 Армии. Пользовался большим авторитетом и доверием немецкого командования. Прекрасно, без акцента, владел немецким языком. Знал белоэмигранта Шлиппе, немецкого подданного, бывшего русского офицера, помещика Витебской и Орловской губернии, где у его отца имелись имения. Лично занимался составлением листовок антисоветского содержания и рекомендовал пункты их распространения. Приводил всю поступающую в штаб армии советскую литературу и письма, делал из них выборки для антисоветских листовок. Лично делал все доклады для начальника отдела I-ц штаба Армии. Знал и белоэмигранта Лейхтенбергского Сергея, переводчика штаба 9 Армии, помощника Шлиппе, который занимался исключительно переводом писем, газет, военной литературы, отобранной у военнопленных офицеров и солдат Красной Армии. Участвовал в допросах высшего командного состава и высших политработников. Со штабом генерала Власова эвакуировался в город Висберон.

Меньшиков Николай, 1892 г. р., русский, сын помещика, капитан царской армии. Служил у Врангеля и после разгрома его армии бежал в Турцию, из Турции попал во Францию, в Париж. Являлся переводчиком отдела I-ц штаба 253 ПД. Первое время работал при начальнике отдела I-ц капитана Шпикернагеле. Был на хорошем счету у генерал-лейтенанта Беккера, командующего 253 ПД.

Архипов Андрей Дмитриевич, бывший офицер царской и белой армий, эмигрант, проживал во Франции, с мая 1942 г. командир роты карательного отряда при штабе 9 Армии, а с мая 1943 г. находился в школе пропаганды «Восточного Министерства» Германии в м. Дабендорфе близ г. Берлина, затем служил в «РОА» в звании подполковника.

Следует заметить, что начиная с 1942 г. некоторые переводчики служили командирами карательных рот и батальонов, так, например, Второв Владимир Алексеевич, 1908 г. р., уроженец г. Лиепая, эмигрант из Франции, служил командиром 308 батальона, сформированного в г. Ржеве.

Голубев Василий Федорович, он же Андруков Андриас, примерно 1890 г. р., уроженец Воронежской губернии, бывший офицер деникинской армии, белоэмигрант, перед войной проживал в г. Кенигсберге, работал в «СД» в г. Калинине и Ржеве. В Ржеве имел отношение к театральной группе.

Бывший обер-лейтенант, начальник отдела I-ц 6 ПД Арене Грених Вильгельм, 1903 г. р., уроженец и житель г. Бремена. Говоря о сыне белоэмигранта ротмистра Эльвальда из Крыма, переводчика отдела I-ц 6 ПД Георге Эльвальд сказал: «Георг Эвальд высокий, стройный мужчина, с хорошими манерами и благопристойными взглядами. Кроме русского, он свободно говорил по немецки и французски. Его мать позднее вышла замуж за князя Гагарина. До войны Георг жил в Париже. По сведениям Аренц, солдатом Георг не стал. В сердце, как и Андреев, он всегда оставался настоящим русским, но из-за враждебного отношения к коммунизму и сталинизму поступил в вермахт.

А вот как собственноручно выразился сын белоэмигранта Петренко Николая Михайловича — Петренко Виктор Николаевич 1913 г. р., уроженец г. Житомера, бывший переводчик 110 ПД:

«Ехал с чувством смешанным, с одной стороны, верил, что немцы идут освобождать Россию от большевизма, как это было в Испании, с другой стороны, было тяжело идти против своего народа…» и далее: «Причины, заставившие меня продолжать свою службу у немцев: во-первых — страх за свою жизнь. Перейдя к РККА как русский эмигрант, находившийся у немцев на службе и решение, что если я и уйду, на это место найдется всегда переводчик-немец или какой-либо другой, который будет больше защищать интересы немцев, с другой стороны наследственная, слепая враждебность коммунизму, полное незнание внутреннего положения России и того, как в действительности выглядит страна под управлением большевиков, влияние односторонней пропаганды создало такое положение умов, что в окончательную немецкую победу не верят, но желают победы немцам над большевизмом».

Кроме русских белоэмигрантов-переводчиков в Центральной группировке войск и в 9 Армии имелись лица немецкой национальности из Прибалтики, которые имели такие же взгляды.

Все тот же Аренц Генрих так говорил о переводчике отдела I-ц 6 ПД эстонском бароне Бодо фон Шилленге. Во время одного обеда Шилленг сказал одному генералу и другим присутствующим офицерам: «Мы, прибалты, хоть и немецкого происхождения, немцами себя все же не считаем, но храним личную преданность царю и России, господин генерал, и если бы по ту сторону не были Сталин и коммунисты, тогда я тоже был бы на другой стороне, точно также, как до войны я был офицером — кавалергардом царя в Санкт-Петербурге». Фон Шиллинг умер в г. Ржеве, где и похоронен.

Однако был другой переводчик — прибалтийский немец Гесс Эйшен Роберт, 1898 г. р., уроженец г. Риги, находившийся в г. Зубцове и Ржеве. Бывший сотрудник абвергруппы-107 «Виддер» при 9 Армии Елисеев так охарактеризовал его: «Гесс, зондерфюрер…, настоящий фашист, жесток в общении с советскими людьми, неоднократно хвастался, как вешал одного старика в г. Ржеве за связь с партизанами».

 

ЧТО МЫ ЗНАЕМ О НОВОЖЕНОВЕ?

Новоженов Владимир Иванович, 1922 г. р., уроженец деревни Ивановская Горицкого района Калининской области. Его отец был священнослужителем, но в период движения «безбожников» бросил службу и до войны работал счетоводом в поселке Удомля, а семья проживала в Ржеве по улице Карла Маркса.

Ржевитянин Терентьев Михаил Александрович знал Новоженова, так как учился с ним в одной школе и в одном классе. Новоженов был неразговорчив, сидел за партой один возле окна. Учился хорошо, но никогда не тянул руки, как другие. Но если учитель спрашивал, он отвечал.

Известно, что в период нахождения в г. Ржеве штаба 31 Армии Новоженов, как и некоторые ржевитяне, добровольно ушли в Красную Армию. Со слов учительницы Трифоновой Зои Алексеевны в армии у Новоженова были друзья — Конторщиков и Гостев Женька.

Конторщиков — это Плановщиков Борис, проживал по улице Бехтерева, дом 131. До армии — слесарь завода № 307. Гостев Евгений Владимирович, 1923 г. р., уроженец села Семеновка Чамзинского района Мордовской АССР, проживал на Ленинградском шоссе, дом 76, до армии работал слесарем на заводе № 307. Они, как и сам Новоженов Владимир, являлись разведчиками Разведотдела штаба 31 армии.

23 августа 1941 года РО штаба 31 армии Новоженов Владимир Иванович совместно с Куровсовым Михаилом Арсеньевичем, 1923 г. р., уроженцем д. Появилово Ржевского района, бывшим жителем г. Ржева (ул. Володарского, дом 92), до армии работавшим строгальщиком по металлу в артели «Красный текстильщик», направлены с разведзаданием в район Зап. Крестовая, Пузьково, М. Пузьково, Сиротино, Васильево с выходом на станцию Ломоносово. Первого сентября 1941 г. они должны были вернуться с задания с территории, занятой противником. Однако к установленному сроку не возвратились. Судьба их в архивных документах неизвестна.

Где, как и при каких обстоятельствах встретились Телешев и Новоженов — установить не представилось возможным. В оккупированном Ржеве Телешев и Новоженов стали выяснять, кто из их знакомых находится в городе.

В декабре 1941 года Телешев пришел в дом № 45 по ул. Трудовой к Дмитриеву Константину, которого знал по довоенному времени. Дмитриев Константин Петрович, 1914 г. р., уроженец г. Ржева. Рос Константин в многодетной семье (6 братьев и 2 сестры). В 1931 г. окончил железнодорожную школу фабрично-заводского обучения № 1 и поступил в железнодорожное фабрично-заводское училище. В 1933 году получил специальность слесаря-паровозника. Ржевским горкомом комсомола направлен на работу на склад № 40 (Арсенал). Через год перешел на городскую электростанцию помощником машиниста, а затем машинистом. Работал добросовестно, был дисциплинированным хорошим работником и организатором. Несколько раз премировался. Избирался народным заседателем и заместителем народного судьи второго участка г. Ржева.

Как хороший производственник, активно участвующий в общественной жизни, дисциплинированный, идеологически выдержанный, кандидат в члены партии тов. Дмитриев решением бюро ГК ВКП(б) от 19 февраля 1940 года был рекомендован для работы в Дорожно-транспортный отдел НКВД Калининской железной дороги.

В характеристике от 13 апреля 1940 года написано, что тов. Дмитриев оперативную работу осваивает. Проявляет личную инициативу. Дисциплинирован, хороший товарищ. Политический кругозор недостаточен, но повседневно работает над собой.

Решением бюро Калининского обкома ВКП(б), протокол № 8 от 19 мая 1940 года Дмитриев был утвержден на оперативную работу. Приказом № 1056 от 7 августа 1940 года ему было присвоено звание сержанта государственной безопасности.

Но в дальнейшем оперативная работа не задалась и приказом № 00102 от 22 апреля 1941 года Главным транспортным Управлением НКВД Дмитриев уволен из органов госбезопасности по сокращению штатов. 7 мая 1941 года Дмитриев подал рапорт о согласии поехать в КОМИ АССР. На рапорте имелась резолюция «Откомандировать». Со слов жены, Дмитриевой Анны Николаевны, ее муж Константин Петрович незадолго до прихода немцев был мобилизован в Красную Армию. Примерно в ноябре 1941 года под Калинином взят в плен и привезен в Ржевский лагерь, откуда, примерно, 20 декабря 1941 года по ее заявлению освобожден.

Однако факт мобилизации Дмитриева Ржевским ГВК и Центральным архивом Министерства Обороны СССР не подтвержден. А что касается факта освобождения Дмитриева из лагеря, как писал Ржевский журналист Сергей Богданов в книге «На Ржевской земле», глава «Подпольщики», что Жильцов и Персиянцев однажды подняли переброшенную через проволоку записку о Дмитриеве, не соответствует действительности. Во-первых, записок не надо было писать, ибо списки военнопленных вывешивались у ворот лагеря военнопленных и у городской управы на улице Володарского, во-вторых в 1941 году военнопленных освобождали по заявлению родственников, с подтверждением старосты улицы, через городскую управу и комендатуру.

Остался неясным вопрос, каким путем Дмитриев оказался в октябре 1941 года в г. Кашине, Калининской области. Ржевитянин Колпашников Алексей по прозвищу «Клепа» 14 октября 1941 года из Щетининского с/совета выехал в тыл. 18 октября 1941 года находился в г. Кашине, встретил Виноградова Александра Федоровича из г. Ржева. Вместе с Виноградовым пошли к секретарю обкома партии Сидорову и им были направлены в Ржевский партизанский отряд. В г. Кашине они встретили работника транспортного НКВД Дмитриева Константина, который спросил, не видели ли они в Кашине работников НКВД Калининской железной дороги. Дмитриев тоже пытался попасть к секретарю обкома партии, но это ему не удалось.

Тогда Колпашников посоветовал Дмитриеву, как показал Виноградов Александр Федорович, пойти с ними в партизаны. На что Дмитриев дал свое согласие и они втроем 20 октября 1941 года отправились в Ржев из Кашина, пошли на Лихославль, Торжок и далее в Луковниковский район, где переходили линию фронта. Колпашников Алексей Петрович, 1910 года рождения более подробно детализировал переход через линию фронта. С первой попытки перейти не удалось из-за обстрела. Только на другой день они перешли линию фронта, но 28 октября 1941 года в лесу у дороги в направление д. Сахарово, немецкими конниками взяты в плен.

1 ноября 1941 года в числе тридцати пяти красноармейцев из д. Сахарово их погнали в Ржев. В пути, в д. Высокое, решили бежать. Во время привала в сарае Дмитриев зарылся в солому и его немцы не обнаружили. Когда пленных вывели за деревню, Колпашников видел, как Дмитриев из сарая уходил огородами. По мнению Колпашникова, Дмитриев горел желанием получить оружие и действовать против немецких оккупантов. В этот же день, проходя д. Денежное, ближе к вечеру, Виноградову удалось бежать, а на следующий день и Колпашников, выбрав удобный момент, ушел и прибыл в д. Савкино. Дмитриев к условленному месту у д. Старый Рукав не явился.

Возвращаясь к жене Дмитриева, узнаем, что после того, как Константин бежал из сарая от немцев, он вскоре был вновь задержан немцами и на лошади привезен в лагерь г. Ржева. В лагере он находился дней семь-восемь. Когда Телешев пришел к Дмитриеву, то дома никого не оказалось, тогда Телешев зашел в соседний дом № 47, где проживала Шишлевская Надежда Ивановна, 1909 года рождения и Шишлевская Валентина Ивановна, 1911 года рождения. Через какое-то время Надежда пошла в дом к Дмитриевым и застала их. Там, у соседки, Дмитриев Константин и встретился с Телешевым. Через Дмитриева Телешев встретился с Латышевым.

Латышев Кузьма Павлович, 1916 года рождения, проживал в Ржеве по Захолынскому проезду вместе с матерью Ольгой Михайловной и сестрой Краковой Ксенией Павловной. В 1935 году Латышев был взят на действительную службу, а в 1937 демобилизован. Кузьма был хорошим гармонистом. До войны дружил с девушкой Тосей, примерно 1921–1922 года рождения. Она приехала к бабушке, которая проживала в Ржеве на улице Красная Звезда. В 1938 году Тося окончила сестринское отделение Ржевской фельдшерско-акушерской школы. Это была высокая, стройная, белолицая блондинка.

Перед войной она работала медсестрой в детском саду, а Кузьма Латышев — слесарем в аэропорту. В войну она находилась в армии, а Латышева в армию не взяли. Он был на броне. После войны она приезжала в Ржев из Москвы. Ее сестра Фаина проживала в Ржеве.

Встретился Телешев и с Некрасовым. Некрасов Владимир Иванович, 1915 года рождения, уроженец г. Зубцова, выходец из семьи служащего религиозного культа, почему некоторые ржевитяне звали его Дьяконовым Владимиром. В 1937 году Некрасов из Ржева выехал на жительство в Калинин, где работал на фабрике «Пролетарка» электромонтажником. Был женат. Жена Мария Алексеевна. В 1939 году Пролетарским РВК призван в Красную Армию. Служил в кавалерии, имел звание старшего сержанта.

Во время войны их часть оказалась в окружении. Затем Некрасов попал в плен. Шесть раз совершал побеги из плена и все неудачно. Только на седьмой раз побег удался. В канун Нового года, 31 декабря 1941 года, неожиданно для матери Некрасовой Марии Георгиевны появился в Ржеве, в ее доме № 56 по улице Володарского.

Повстречался Телешев и с Жильцовым.

Жильцов Алексей Михайлович, 1923 года рождения, уроженец д. Цыганово Кимрского района Калининской области. Его отец Михаил Терентьевич, 1890 года рождения, кимрский сапожник, в числе нескольких семей из Кимрского района в довоенное время переехал на жительство в Ржев. Проживала семья Жильцовых по Захолынскому проезду, дом № 4.

Ржевитянин Орлов Юрий Александрович вместе с Кабановым Николаем Семеновичем, 1922 года рождения, уроженец г. Ржева и Жильцовым Алексеем Михайловичем учился в Ржевском аэроклубе, который находился в двухэтажном каменном здании с мезонином у Образцовских мостков, где сейчас здание Ржевского почтампта. В 1941 году они только что начали летать. В связи с войной, в июле 1941 года аэроклуб эвакуировался в Кимры, а затем в Сызрань, но Жильцов почему-то не эвакуировался.

Со слов Орлова, Жильцов был хулиганистый, смелый парень. В 1941 году призван в Красную Армию не был, а находился на оборонительных работах. Познакомился с ним Телешев через Новоженова. Новоженов свел Телешева и с Персиянцевым.

Персиянцев Михаил Александрович, 1923 года рождения, уроженец г. Ржева, проживал по улице Союза, дом 28. Перед оккупацией города поступил в партизанский отряд «За Родину», сформированный разведотделом штаба 31 армии из добровольцев г. Ржева для действия в тылу Щучинской группировки противника.

Новоженов привлек в группу Телешева и Лузана. Лузан Борис Васильевич, 1923 года рождения, уроженец г. Ржева, проживал по улице Смольная, дом № 76, имел трех братьев и трех сестер, старшая сестра Антонина, 1913 года рождения.

Разведотделом штаба 31 армии из села Медное переброшен в район г. Калинина, откуда вместе с гражданским населением эвакуирован в г. Старицу и в ноябре 1941 года прибыл в Ржев.

Через Новоженова в группу Телешева вошел Беляков Александр Васильевич, 1922 года рождения. Отец его был убит, мать умерла и Александр с сестрой Тамарой рос в семье дяди, Белякова Михаила. После окончания школы в г. Ржеве, Александр поступил в военное училище в г. Калинковичи, которое окончил с присвоением звания лейтенанта. Ржевитянин Орлов Юрий Александрович, хорошо знавший Белякова Александра по довоенному времени, помнит, что Беляков поехал в военное училище с Лисичкиным Анатолием, с которым учился в одной школе. Однако по Главному Управлению кадров Министерства Обороны СССР ни Беляков Александр Васильевич, ни Лисичкин Анатолий не значатся. Нет их и в списках окончивших Калинковичское училище в 1940–1941 гг. Имеются сведения, что Калинковичское пехотное училище в июне 1941 года уже находилось в г. Рыбинске Ярославской области. Но, со слов самого Белякова Александра, он 10 октября 1941 года попал в плен, и находился в лагере военнопленных в г. Дорогобуже, откуда бежал и 30 октября 1941 года прибыл в Ржев на улицу Фрунзе, дом № 10, к тетке Беляковой Анне Васильевне.

Через Персиянцева Михаила в группу Телешева вступил Соколов Михаил, 1922 года рождения, житель г. Ржева, проживавший по улице Кооперативной, дом № 6. С января 1942 года в группе Телешева находился бежавший из Ржевского лагеря военнопленных Монякин, 1909 года рождения, житель г. Саратова, семейный, слесарь по специальности, имел документы на имя Морозова Василия. Выглядел он так: среднего роста, волосы русые, лицо узкое, глаза светлые, ходил в шинели, а затем в телогрейке, проживал в пустующем доме № 11 по Захолынскому проезду. После прибытия в г. Ржев, в январе 1942 года Чернышева и его встречи с Новоженовым, последний ходил по просьбе Чернышева в немецкий госпиталь военнопленных. Новоженов посетил находящуюся там Дергунову Варвару, как якобы ее брат и передал ей два немецких паспорта. Один для нее, другой для Судаковой Зои. Дергунова отказалась, а Судаковой в госпитале не было. Эти паспорта Дергунова передала разведчицам Тимофеевой и Трепучковой, которые бежали из госпиталя военнопленных и прибыли в группу Телешева.

Тимофеева Лидия Андреевна, 1922 года рождения, уроженка станции Пено Калининской области. С 1941 года являлась маршрутным агентом разведотдела 22 армии и с августа месяца несколько раз перебрасывалась в тыл противника. При выполнении очередного разведзадания 26 ноября 1941 года, совместно с Кудряшовой Анастасией Ивановной, 1921 года рождения, уроженкой п. Охват Пеновского района Калининской области, была переправлена с разведзаданием в район д. Малое Оборонкино Луковниковского района. Линию фронта перешли удачно, но в д. Поляны были задержаны, доставлены в штаб батальона, а оттуда в штаб дивизии в д. Малое Конково. 3 декабря 1941 года их доставили в г. Ржев. После трехчасового допроса отправлены в Ржевский лагерь военнопленных, где Тимофеева заболела тифом и была положена в госпиталь.

Трепучкова Нина Сергеевна, 1920 года рождения, жительница г. Торжка, улица Конная, дом № 14. Отец погиб в финскую войну, мать Екатерина Ивановна. До войны Трепучкова Нина работала в библиотеке Торжокского техникума. Нина была сдержанной, вежливой и хорошей общественницей. 21 декабря 1941 года разведотделом штаба Калининского фронта направлена в район г. Зубцова, была задержана немцами и с Тимофеевой находилась в госпитале военнопленных в г. Ржеве.

18 июня 1945 года бывшая разведчица разведотдела штаба 22 армии Нарбут Александра Васильевна, 1911 года рождения, уроженка д. Котево Октябрьского района Калининской области, проживавшая в г. Западная Двина, улица Ворошилова, дом № 24, показала: «Тимофееву Лидию Андреевну знала как бывшую разведчицу 22 армии. Познакомилась в октябре 1941 года в д. Починок в 4-х км от Пено… Сама задержана и направлена в лагерь военнопленных в г. Ржев, где встретилась с Тимофеевой… В лазарете с ней находилась, примерно, с полмесяца. Тимофеева и еще одна задержанная девушка, Трепчукова Нина из Новоторжокского района, решили бежать на сторону Красной Армии. Об этом в лазарете все знали».

Вот все лица, которые входили в основной состав группы Телешева. Однако были и такие, которые знали о группе Телешева и поддерживали связь, а именно: Гунчуков Василий Федорович, 1918 года рождения, уроженец г. Ржева, русский, высокого роста, худощавый, глаза карие, волосы темно-русые, нос прямой, три-четыре верхних зуба из белого металла, походка ровная, речь развита, образование среднее, окончил вечернюю школу. До мая 1941 года работал на заводе № 307 секретарем директора, затем делопроизводителем, член ВКП(б), являлся секретарем комсомольской организации. Постановлением Пленума ГК ВЛКСМ от июня 1941 года, протокол № 5, Гончуков был утвержден секретарем Ржевского горкома комсомола. Проживал по улице Безбожников. Соседями по дому характеризовался как хвастун, слаб на язык, любил выпить. С 11 октября 1941 года находился в партизанском отряде, где командиром был Воронов Николай Васильевич. После разгрома партизанского отряда 12 декабря 1941 года ушел вместе с Гавриловым в Яковлевский сельсовет Ржевского района.

В декабре 1941 года, находясь в д. Веншино у сестры Судариковой Александры Капитоновны, жительница г. Ржева, Лебедева Анна Капитоновна, 1898 года рождения, увидела Гончукова Василия и Новикова, бывшего работника Ржевского горкомхоза.

Гончукова она хорошо знала так, как он был знаком с ее дочерью и несколько раз бывал у них на квартире. Они сказали Лебедевой, что им надо пробраться в Ржев. Когда Лебедева сама вернулась в Ржев, то на квартире был Гончуков, который потом жил у них до мая 1942 года. Новиков, переночевав одну ночь, куда-то ушел. Гончуков днем где-то скрывался, а ночью приходил. Это несмотря, что у Лебедевых с февраля 1942 года стояло на квартире шесть немцев во главе с фельдфебелем.

Правда Лебедева Александра Андреевна, 1923 года рождения, уроженка д. Техменево Ржевского района, проживавшая в г. Ржеве по улице Воровского, дом № 31 «а» с декабря 1941 года до середины марта 1942 года работала помощником квартального старосты и сожительствовала с фельдфебелем. Когда Гончуков стал вызывать подозрение у проживавших в доме немцев, Лебедева Александра устроила его на жительство к подруге Терентьевой Анне.

Терентьева Анна Александровна, 1920 года рождения, уроженка г. Ржева, проживала на улице Красная Звезда, дом № 7, до войны работала в горкомхозе. В оккупации, после отказа Худякова Василия Петровича от должности квартального старосты через две недели после выборов, до августа 1942 года, являлась квартальной старостой. Терентьева временно устроила Гончукова на жительство к себе, а дня через три-четыре к своей родственнице Терентьевой Ольге Семеновне на улице Союза, дом № 17. Со слов Терентьевой Ольги, зимой 1942 года Гончукова приходили искать из комендатуры.

Кузьмин Владимир Яковлевич, бывший бургомистр г. Ржева с января 1942 года по март 1943 года показал, что Гончукова Василия знал очень хорошо с самого детства, так как жил по соседству на улице Безбожников. До войны Гончуков работал в типографии газеты «Ржевская правда». Но в оккупации до февраля 1942 года его не встречал. В феврале 1942 года к нему пришла двоюродная сестра Гончукова — Виноградова Анна Михайловна, 1915 года рождения, по второму мужу Соловьева (Соловьев Сергей Александрович, 1905 года рождения, уроженец Малая Вишера). Виноградова Анна рассказала, что Гончуков живет у нее без документов, иногда куда-то уходит.

Муж Виноградовой — портной. Через несколько дней к Кузьмину на квартиру пришел сам Гончуков и рассказал, что живет в своем доме на улице Безбожников и работает на кухне у немцев. Сказал о документах. Кузьмин предложил Гончукову зайти в горуправу, где выдаст ему документы. В горуправу Гончуков не пришел, но несколько раз приходил к нему домой в вечернее время. Говорил, что ему некогда придти за документами. Последний раз Гончуков был у него в марте 1942 года и больше его Кузьмин не видел.

Лебедева Александра с мая-июня 1942 года работала уборщицей и переводчицей сельхозкомендатуры, располагавшейся в Ржеве на улице Калинина. Возглавлял ее зондерфюрер в звании капитана Баумгард. Как помощник квартального старосты и жительница улицы Воровского Лебедева знала некоторых лиц из группы Телешева.

Куницкая Галина Николаевна, 1922 года рождения, уроженка станции Мостовая Оленинского района Калининской области проживала в Ржеве на Пушкинской набережной, дом № 11, разведчица разведотдела штаба 31 армии. Когда, куда перебрасывалась Куницкая и каким образом оказалась в оккупационном Ржеве и какова ее дальнейшая судьба — неизвестно.

Подругами Еремеевой Августы Николаевны, 1924 года рождения, уроженки г. Ржева, неродной сестры Телешева являлись: Еремеева Ольга Александровна, 1924 года рождения, уроженка г. Ржева, проживала на улице Красная Звезда, дом № 1, в период временной оккупации часто бывала в доме у Августы на улице Воровского, была знакома и с Телешевым Алексеем.

Гусева Татьяна Алексеевна, 1925 года рождения, уроженка г. Ржева, в период оккупации проживала по Захолынскому проезду, дом № 8, знала Новоженова Владимира, а ее сестра Анна Алексеевна, 1922 года рождения, училась с Персиянцевым Мишей в одной школе, перед войной работала в паспортном отделе Ржевской милиции, была знакома с Телешевым Алексеем и он предлагал ей перейти линию фронта, но она не смогла этого сделать из-за наличия грудного ребенка.

Сестра Некрасова Владимира Ивановича — Некрасова Мария Ивановна, 1925 года рождения, уроженка г. Ржева, с октября 1941 года до осени 1942 года проживала по улице Володарского, дом № 56, знала Телешева, Новоженова, Белякова, Жильцова, Латышева.

Лузина Бориса знали: Белякова Вера Павловна, 1920 года рождения, уроженка и жительница д. Муравьеве Ржевского района и Рожкова Мария Васильевна, 1922 года рождения, уроженка д. Торцово, Нерльского района Калининской области, жительница г. Ржева, улица Октябрьская, дом № 47. Окончила фельдшерско-акушерскую школу, в декабре 1941 года разведотделом штаба 31 армии направлена через линию фронта. Со слов Беляковой Веры, спустя неделю после ее допроса к ней пришли Рожкова Мария и Лузин Борис из г. Ржева, Мария сказала, что за ними следят в Ржеве и жить им там нельзя, нужно уходить дальше. В этот же день из д. Муравьево они ушли обратно в Ржев. После этого, спустя некоторое время, Мария пришла одна и опять сказала, что в городе жить больше нельзя.

Была знакома с участниками группы Телешева Алексея, так как некоторых знала по разведотделу 31 армии, Култашева Елизавета Петровна, 1922 года рождения, уроженка г. Ржева. Мать Култашева Агриппина Александровна, 1906 года рождения, уроженка д. Шопорово Ржевского района, отец Култашев Петр Иванович, 1900 года рождения, проживал в г. Ржеве, улица Бехтерева, дом № 68, до 1941 года — машинист станции Ржев-1. Сестра Култашева Анна Петровна, 1926 года рождения, проживала в г. Ржеве, улица Революции, дом № 27"г», в августе 1941 года подала заявление в Ржевский ГВК о добровольном зачислении в ряды РККА. После прохождения разведподготовки 9 ноября 1941 года старшим лейтенантом Борисовым с напарницей Насоновой Надеждой Ивановной, 1922 года рождения, переброшена в район г. Калинина, но оказалась в г. Ржеве. Как Култашева оказалась в Ржеве, видно из сведений другой разведчицы Беляковой Веры Павловны. Тогда, в ноябре 1941 года, они вместе с Култашевой, Насоновой и Павловой Александрой были направлены с разведзаданием в оккупированный г. Калинин. Култашева умышленно не говорила о Беляковой и Павловой. Задание они получили следующее: установить, сколько войск находится в г. Калинине и род войск; имеются ли крупнокалиберные орудия. Вместе с их группой через линию фронта под Калининым была направлена в г. Ржев вторая разведгруппа: Рожкова Мария, Чернышев Николай и Михаил. Все семь человек благополучно перешли линию фронта и прибыли в г. Калинин. Там разделились. В течение трех дней выполняли задание, а выполнив, не могли пройти через Волжский мост, так как движение через него было запрещено. Пошли в комендатуру за пропуском, но пропуска им не дали. Ушли из Калинина и пошли вдоль Волги, надеясь перебраться через нее. В семи километрах от города, в д. Старый Ручей, в одном доме прожили четыре-пять дней и вернулись в Калинин. Навстречу шла грузовая машина. Поравнявшись с ними, машина остановилась. Вышли два немца. Спросили, кто мы и куда идем. Приказали садиться в машину. В кузове находилось десять-пятнадцать советских граждан и три-четыре немецких солдата. К вечеру привезли в Ржев и высадили. Култашева предложила обождать ее, а сама пошла на квартиру к своим родителям. Вскоре она вернулась и пригласила к себе. В доме находилась мать, отец и младшая сестра. Мать Култашевой стала высказывать свое недовольство их присутствием и они решили уйти. Павлова пошла к своим родителям в д. Муравьево вместе с Насоновой. Через семь дней Насонова ушла в Ржев, чтобы попытаться вернуться в свою часть. Вот так оказавшись в Ржеве, Култашева через три дня пребывания идя к дяде, квартальному старосте, на улице встретила Новоженова и в дальнейшем встречалась с ним. Находилась в интимных отношениях Култашева и с другим разведчиком разведотдела штаба 31 армии Карпинским Гермогеном Григорьевичем, 1926 года рождения, уроженцем д. Свербиха Ржевского района, который до оккупации проживал в г. Ржеве на улице Коммуны, дом № 63"а». Каким образом Карпинский оказался в оккупированном Ржеве и по какому адресу проживал — неизвестно, но он был знаком и имел встречи с Новоженовым.

18 января 1942 года разведотделом 31 армии в тыл противника были переброшены: Чернышев Николай Васильевич, 1921 года рождения, уроженец г. Ржева. В 1938 году тройкой НКВД в Ржеве осужден на три года лишения свободы и срок отбывал в Архангельской области. С 24 июля по 21 августа 1941 года работал слесарем завода № 307. 6 августа 1941 года подал заявление в Ржевский ГВК и до ухода в армию проживал на улице Урицкого, дом № 80; Судакова Зоя Викторовна, 1926 года рождения, уроженка д. Тестово, Кушалинского района Калининской области; Тетерина Нина Степановна, 1921 года рождения, уроженка д. Бойково Медновского района и Дергунова Варвара Максимовна, уроженка и жительница г. Калинина. Чернышев и Судакова — в Ржев, а Тетерина и Дергунова — в Зубцов.

18 января 1942 года рано утром их группа из четырех человек направилась к месту перехода. Немного сбилась с пути, который им был указан и попали в расположение частей 29 армии. Рано утром 19 января 1941 года им удалось перейти линию фронта.

Пройдя, примерно, километр, наткнулись на немецкие траншеи. Немцы бросили гранату. Этой гранатой была ранена в левое бедро Судакова и Чернышев в лопатку. Шедшие позади Тетерина и Дергунова не пострадали. Они залегли под сильным огнем немцев. Немцы подошли к ним вплотную и взяли их в плен. Это было у д. Малахово Ржевского района. На ходу придумали простую легенду. Чернышев и Тетерина поженились в Старице и идут к родственникам в Ржев, а Судакова с Дергуновой подруги Тетериной.

После короткого допроса направлены в отдел I-ц 6 ПД в д. Мануйлово, где более тщательно допрашивались. Через шесть дней пребывания в лагере д. Мануйлово, в числе других военнопленных автобусом направлены в Ржев, а Судакова Зоя оставлена в д. Мануйлово.

В лагере д. Мануйлово они встретились с разведчицами 29 и 22 армии. В Ржев приехали поздно вечером. Сопровождавшие их немцы остановили одного гражданина на улице и стали его расспрашивать, как проехать в лагерь д. Муравьево, но последний рекомендовал переночевать в находившемся вблизи госпитале для русских военнопленных, а утром, мол, легче разыскать нужный им лагерь. Немцы согласились на это и всех оставили ночевать в госпитале. Чернышев узнал, что весь обслуживающий персонал госпиталя состоит из русских и комендант тоже русский. Здесь Чернышеву перевязали рану, от санитаров Чернышев узнал, что они часто ходят в город, пролезая в одном месте через проволоку, окружающую весь госпиталь. Переночевав в госпитале вместе с Тетериной, утром следующего дня он и Тетерина, пройдя через лаз в проволочном заграждении, перешли тропинку и пошли к бараку, где жили железнодорожные рабочие. Здесь Чернышев взял несколько досок себе на плечо и пошел вместе с Тетериной в город. Сперва зашли к знакомому Чернышева, но его дома не оказалось, он был эвакуирован.

Его мать сказала: «Вас накормлю, но уходите, ради бога». Но есть они не стали, а сразу ушли. Ночь переночевали в угловом пустующем доме между улицами Приволжская и Революции. Дом был необитаем и без обстановки.

На следующий день пошли к знакомой девушке Чернышева Пугачевой Вере Ивановне, 1926 года рождения. Семья Пугачевых оказалась дома. От Пугачевой Веры Чернышев узнал, что напротив их дома, на улице Революции, проживает Култашева. Култашеву Чернышев знал хорошо по разведшколе в Ржеве и в то время сожительствовал с ней. Он попросил Пугачеву позвать Култашеву и она сразу же пришла. Култашева рассказала, что в Ржеве находится ряд ребят, которые учились в разведшколе: Лузин Борис, Куницкая Галина, Гордеев Алексей, Беляева Вера, Беляев Павел, Новоженов Владимир, Вайнер Михаил, Рожкова Мария, Судакова Клавдия, Персиянцев Михаил и другие, все ржевские.

Через нас к Пугачевой зашли Новоженов Владимир и Персиянцев Михаил. Они предложили Чернышеву сменить документы и на второй день принесли два удостоверения личности, выданные комендатурой. Чернышеву на имя Иванова Григория Петровича и Тетериной — на Иванову Анастасию Федоровну. Сама Култашева раньше Телешева и Белякова не знала. Познакомил ее с ними Новоженов. Встречалась она с Телешевым и Беляковым два раза случайно и что они делали — не знает.

В июле 1942 года Култашева встретила Долгополову Екатерину Степановну, 1924 года рождения, уроженку г. Ржева, проживающую по улице Володарского, дом № 29. Долгополова работала уборщицей у немцев на складе 40 и собиралась уезжать в Германию. Долгополова помогла Култашевой устроиться на работу на склад 40, где она работала до августа 1942 года, убирая комнаты унтер-офицера и трех солдат.

Со слов Томилиной Елены Ивановны, проживавшей по улице Косарева, дом № 27, на второй день после ареста Морозовой Вали, в их дом пришла Култашева Лиза и заявила матери Вали, Марии Ивановне, что пришла по просьбе арестованной дочери за хорошей одеждой и продуктами питания.

Ловягина Ольга Всеволодовна, 1893 года рождения, уроженка г. Ржева, проживавшая по улице Косарова, дом № 21, рассказала, что спустя некоторое время после расстрела Морозовой Валентины к ней пришла ее мать Морозова Мария Ивановна и сказала, что к ней приходила одна барышня, которая стала работать на Валином месте в жандармерии и передала, якобы, просьбу Вали — лучшую ее одежду и продукты питания для передачи. Вскоре случайно Мария Ивановна встретила на улице эту барышню, одетую в платье ее дочери…

Созданная Телешевым группа занималась сбором сведений о противнике, находящемся в оккупированном Ржеве. По сведениям Ржевской комендатуры 1/532 в городе находилось два штаба — 6 армейского корпуса и 23 армейского корпуса 9 армии. Сам штаб 9 армии в г. Ржеве никогда не стоял, а располагался в Сычевке, затем в Вязьме Смоленской области и потом в самом Смоленске.

В Ржеве находились немецкие части, которые поступали на фронт, прибывшие с фронта на отдых, новые формируемые части, проходившие обучение. В городе располагались госпиталя для раненых и больных. Порой численность немецких войск в городе достигала пятнадцати тысяч солдат и офицеров. Об этом стало известно из отчетов Ржевской комендатуры в комендатуру тылового района Центральной группировки германских войск.

Основой нашей армейской разведки того времени была визуальная разведка, то есть, то что видел разведчик. Их в то время засылалось немало. Затем эти сведения в разведотделах штабов армий суммировались и поступали в оперативные отделы для практического использования в боевых действиях.

Во время войны важно было как можно больше собрать сведений о противнике, но не менее важным было и время доставки их в разведцентр.

В группе Телешева для ведения визуальной разведки были достаточные возможности.

Во-первых, сам Телешев, когда-то служил в разведбатальоне, во-вторых, у него были Новоженов, Персиянцев, Лузин, Тимофеева и Трепчукова, прошедшие курс обучения в разведотделах. Поэтому, весьма наивным кажется интервью, данное газете «Комсомолец Киргизии» 3 июля 1973 года бывшим комиссаром Второй особой партизанской бригады Тереховым Владимиром Ильичем. Так, на вопрос корреспондента о последних днях Лизы Чайкиной Терехов ответил: «12 ноября 1941 года… Лиза отправилась в Ржев на связь с местной молодогвардейской группой, которой руководил Леша Телешев. Ржевские молодогвардейцы, надо сказать, работали неумело и Лиза очень много помогала им…». Здесь же, в Ржеве, группа Лизы Чайкиной в удивительно короткие сроки провела разведывательную операцию: установила расположение основных объектов 9-й немецкой армии, разведала штабы. Сведения были переданы в бригаду и далее… «Возвращаясь из Ржева в расположение бригады, она была схвачена гестаповцами…»

Кстати сказать, в архивных документах Второй особой партизанской бригады в деле «Пеновский партизанский отряд» Лиза Чайкина упоминается два раза, как партизанка, а не разведчица (Партархив Калининского обкома ВКП(б).

Сказочной является статья в газете «Ржевская правда», написанная журналисткой Галиной Волковой «Разведчица» к 40-летию освобождения Ржева от немецко-фашистских захватчиков. Речь шла о юной разведчице Лобановой Октябрине Никитичне, которую, непонятно почему, командующий 16 армией генерал Рокоссовский Константин Константинович в первых числах января 1942 года направляет в Ржев на встречу с руководителем ржевских подпольщиков Новоженовым. Что за сложное задание? Почему такая честь? Почему не командующий Калининским фронтом генерал Конев Иван Степанович, не командующие 22, 29, 30, 31, 39 армий, входящие в состав Калининского фронта посылают Лобанову в Ржев? Обычно заброской разведчиков в тыл противника занимались сотрудники разведотделов штабов армий и в редких случаях — начальники разведотделов.

Интересно и то, кто дал пароль разведчице для встречи с Новоженовым, когда в архиве Главного разведывательного Управления нет таких сведений. Нет даже данных о группе Телешева. Имеются лишь сведения о заброске Новоженова, Персиянцева, Лузина, Тимофеевой и Трепчуковой, из которых видно, что они не вернулись с задания. Да и о самой Лобановой Октябрине сведений, подтверждающих ее причастность к советской разведке, в архиве ГРУ не имеется.

Еремеева Августа показала, что группа Телешева занималась сбором разных сведений.

Она сама видела у Телешева схему города с отметками, что и где расположено: склады, штабы, комендатура. Августа ему еще подсказывала адреса и он писал их в схему. Втроем они часто собирались у Еремеевых в комнате и составляли какие-то планы, а затем уходили в нежилой дом, принадлежащий Давыдову на Захолынском проезде в 8 квартале, где жили две девушки. Они устанавливали связь с разведчиками Красной Армии, оказавшимися в Ржеве.

Сестра Некрасова Владимира Мария показала, что ей известно, что участники группы Телешева собирали необходимые сведения и передавали через специально посылаемых разведчиков за линию фронта. Известно, что попытки перехода линии фронта группой Телешева предпринимались.

Подруга Еремеевой Августы — Еремеева Ольга показала, что Новоженов, Беляков, Персиянцев, Жильцов часто собирались в доме Телешева, Примерно в декабре 1941 года или в начале января 1942 года они договорились перейти линию фронта. Для этого взяли с собой санки, под видом приобретения картофеля направились в сторону д. Глебово, Как впоследствии рассказывал Телешев своей неродной сестре Августе и ей, они дошли до д. Глебово, где были обстреляны немцами и вынуждены были вернуться домой.

Одну из попыток перехода линии фронта бывшая разведчица Чернышева Нина описывает так: «В этот раз пошли: Новоженов, Персиянцев, Жильцов, Лузин, Чернышев Николай и она. Рискнули пойти по Старицкому шоссе мимо д. Мануйлово, где она и Чернышев были в лагере. Взяли с собой санки. То ли потому, что это было уж очень дерзко, но нас никто нигде не остановил. Подошли почти к переднему краю. Рвалась шрапнель. Они падали в снег, опять вставали и всем было очень весело от того, что они так близко от цели. Подошли к пустой деревне. Обычно у передовой немцы выселяли жителей. Вошли в один из домов и кто-то обнаружил в подполе мороженую картошку. Решили, что это кстати — тоже прикрытие. Загрузили санки. И тут явился староста или полицай. Вроде бы поверил в цель нашего прихода, но сказал, что когда стемнеет, он придет за нами и поведет чистить снег к переднему краю.

Кажется, судьба шла нам навстречу. Стемнело. Пришел этот тип. Привез лопаты.

Сказал, что двое останутся здесь, указал на нее и Персиянцева. А утром, мол, он разрешит взять набранную картошку. Они с Мишей сидели в темноте и прощались с жизнью, решив при допросе ничего не говорить. Забрезжил рассвет. И что же? Идут все ребята. Не могу сказать, что их заставило отказаться от плана: испугались за себя или, как сказали они, за нас. Разругались и доругивались уже в доме на Захолынском переулке в присутствии Телешева. Но он не выговаривал им.

Сестры Гусевы: Анна Алексеевна рассказала, что Телешев, Персиянцев, Латышев переходили линию фронта около Городского леса, а Татьяна Алексеевна была свидетельницей, как в ее присутствии и Августы Новоженов рассказывал Телешеву, как он добирался, из Панино. Это было в конце 1941 года. Новоженов прыгнул в машину. Лег в кузов и добрался до Ржева. Это Новоженов говорил достаточно громко, а потом что-то говорил Телешеву тихо, а что именно, она не расслышала.

Сестра Белякова Александра Игнатьева Галина Михайловна рассказала журналистке газеты «Ржевская правда» С. Петренко в мае 1992 года: «Однажды Саша из-за линии фронта пришел весь промокший. Где-то под лед провалился. После этого он сильно заболел. Мать нашла врача и расплачивалась с ним за лечение картошкой».

Однако, к сожалению, в архиве Главного разведывательного Управления нет никаких данных, подтверждающих переход линии фронта на сторону Красной Армии разведчиков, находившихся в группе Телешева и получения от них разведывательных сведений.

Правда, не исключается, что они переходили, задерживались Особыми отделами НКВД дивизий и армий Калининского фронта, опрашивались и возвращались назад.

Какова еще была деятельность группы Телешева? Это вредительство немцам. Как свидетельствовал квартирант Еремеевых — Рыбин Иван Васильевич, 1890 года рождения, он приходил к Еремеевым на квартиру 14 декабря 1941 года, в тот момент, когда наша Красная Армия подходила к Ржеву. Телешев собирал молодежь. Учил их, как портить автомобили, чтобы немцы не могли скоро пустить их в ход.

А Еремеева Августа прямо показала, что по ночам ребята из группы Телешева отвинчивали гайки у автомашин.

Кроме того, никто из группы Телешева не ходил на работу по нарядам старост для нужд немецкой армии. Как показала Еремеева Тамара, родная по матери сестра Телешева, то староста ни на какую работу Телешева выгнать не мог. Он симулировал болезнь. Говорил: «Черт на попа не работник».

Рыбину Ивану Васильевичу запомнилось, как Телешев говорил: «Меня примут в любое время, но я не хочу у них работать», а Еремеева Ольга, находясь в доме Еремеевых, неоднократно слышала, как Телешев среди посещавшую его молодежь, призывал не ходить работать на немцев. Это говорил Телешев и ей.

В январе 1942 года, как помнится Некрасовой Марии, в городе было тревожное положение. Части Красной Армии подошли к городу. Административные органы города прекратили работу. Сотрудники их бежали из Ржева. Пользуясь таким положением, участники группы Телешева взламывали немецкие военные склады с оружием и продовольствием. Так был взломан склад на улице Урицкого. Из него взято четыре станковых пулемета, большое количество автоматов, винтовок и гранат. Все оружие было сложено на чердаке пустующего двухэтажного каменного дома по улице Карла Маркса. Участницей взлома склада была и она сама.

Со слов Еремеевой Ольги Персиянцев и Мыльников похитили у немцев пулемет, на санках привезли в дом Еремеева, а Телешев спрятал его в свободном от жильцов доме, расположенном напротив их дома, где поселился один из военнопленных, а затем переправили на балтийскую сторону.

Мыльников Борис Александрович, 1926 года рождения, уроженец г. Ржева, проживал по улице Пролетариата, дом № 42. В ноябре 1941 года около сорока жителей улицы Пролетариата и соседних с ней были арестованы и четверо суток содержались в тюрьме. Среди них был и Мыльников Борис. Во время допроса он не мог отвечать и плакал, так как он был самый маленький и младше всех, немецкий часовой прогнал его.

После угона в немецкий тыл, Мыльников Борис служил в немецкой воинской части и являлся доверенным лицом у сотрудника «Абвера». Характеризовался немцами как старательный, благонадежный и честный человек.

Кроме оружия, в январе, при первом отступлении немцев, во время паники, как свидетельствовала Еремеева Ольга, Новоженов в паспортном столе на Приволжской улице похитил немецкие паспорта, которые она лично видела у Новоженова.

В декабре 1941 года Еремеев вернулся с матерью Телешева и дочерьми из д. Щелкочево Высоковского района в Ржев. И опять начались ссоры в семье. Еремеев был весьма недоволен тем, что Телешев не ходит на работу, не получает порцион, да еще с ним проживает Новоженов. Еремеев стал просить, чтобы Новоженов ушел из его дома. На этой почве были не только ссоры, но даже и драки. В феврале 1942 года Еремеев поставил условие, что если Новоженов не уйдет, то он расскажет немцам о их деятельности. Однажды, когда все уже спали, Еремеев подслушал разговор Телешева с Новоженовым. Телешев сказал Новоженову, что Еремеев намерен выдать их. На это Новоженов ответил: «Давай мы его куда-нибудь заведем и убьем».

Кстати сказать, Еремеев сам лично в феврале 1942 года видел у Новоженова несколько паспортов, которые тот передал Телешеву. Под давлением Еремеева Телешев устроил Новоженова на квартиру Некрасова Владимира. Мать Некрасова — Мария Георгиевна — в конце января 1942 года пустила на квартиру в свой дом на улице Володарского Новоженова Владимира. Трудно сказать, когда и при каких обстоятельствах немцам стало известно о группе Телешева. На этот счет есть много предположений.

Следует только заметить, что согласно немецким документам, комендантом Ржева на тот период времени являлся полковник Кучера, а его заместителем — майор Крюцфельд.

Мифический комендант г. Ржева майор Шренке, перекочевывающий из одной публикации о Ржеве в другую, на самом деле не существовал. Кроме того, на основании четкого распределения обязанностей между сотрудниками комендатуры, комендант осуществлял общее руководство, а делами по шпионажу, саботажу, вредительству ведал адъютант коменданта, которым с декабря 1941 года являлся Ротер Макс Георг, 1903 года рождения из провинции Силезия, с высшим юридическим образованием, член НСДАП с 1932 года, обер-лейтенант. Его приметы: высокого роста, худощавый, плечи опущенные, волосы темно-русые, глаза серые, лицо пирамидальное, нос большой, губы тонкие, на левом глазу бельмо.

В немецких документах сообщалось, что в феврале 1942 года переводчик комендатуры доктор Котц в сотрудничестве с отделением ГФП группа 580 устроил выход подпольной группы Телешева и завоевал доверие ее членов. К сожалению, в отношении самого доктора Котца, имеются лишь упоминания трех ржевитян. Так, Прокофьев Николай Михайлович, 1888 года рождения, житель г. Ржева, улица Кооперативная, дом № 42, бывший квартальный староста, показал, что при комендатуре был переводчик Котц, немец, рядовой. Он заполнял анкеты, беседовал с каждым в отдельности, записывал фамилию, имя, отчество, год рождения, где ранее работал, партийность, специальность. Завербовал его. Дал список на пятьдесят коммунистов.

Полковский Никифор Иванович, 1897 года рождения, уроженец Витебской области, бывший начальник 2-го полицейского участка г. Ржева показал: в марте 1942 года к нему во 2-й участок явился начальник административного управления Ржевской горуправы Концевич Владимир Владимирович вместе с немецким переводчиком Котц.

Котц в присутствии Концевича стал говорить, что я плохо работаю, так как на участке собирается шайка бандитов. Полковский объяснил, что на его участке расквартировано много немецких частей. Немецкие солдаты и офицеры проживают на каждой улице. Поэтому он полагал, что партизанские группы существовать не могли.

Котц сказал: «Через некоторое время Полковский узнает, что делается на его участке». Концевич и Котц потребовали от Полковского повышения бдительности в его работе. О существовании группы Полковскому известно не было, хотя был случай, когда кто-то из старост заявил, что в его квартале по вечерам собирается молодежь, играет в карты, а на работу не ходит. И, наконец, Немилова Анна Иосифовна, 1900 года рождения, уроженка г. Гродно, жительница г. Ржева, улица Смольная. С ее слов в оккупацию на улицу Грацинского пришла женщина со склада 40. Она была женой немецкого переводчика Котц, который умер от тифа. После смерти Котц она к Немиловой больше не приходила. Она же рассказала, что повешенных комсомольцев выдала дочь парикмахера Антонина Явношина, до войны она училась в институте иностранных языков. Последнее не исключает возможность, так как Явношина знала участника группы Телешева — Лузина Бориса и Котц мог получить первичный сигнал от Явношиной. Хотя на этот счет были и другие предположения. Так, бывшему разведчику разведотдела штаба 31 армии Чернышеву Николаю со слов Култашевой Елизаветы известно, что группу выдала одна девушка или женщина по имени Дуся, которая сожительствовала с Кузей (Кузьма Латышев). Когда Кузя прервал связь с Дусей, она донесла о нем. Якобы немцы выдали Дусе два пуда муки.

Весьма интересными были сведения жителя Ржева Львова Александра Яковлевича, 1918 года рождения, проживающего по улице Большевистская, дом № 39, о немецком дезертире Германе, который пришел в Ржев в январе 1942 года, прятался в подвале, чтобы остаться у красных. Поселился он в доме около Холынки, где жили две девушки и знал, что его ищет полиция. В апреле 1942 года он какое-то время жил у соседа Львова — Козлова Михаила. Говорил он на ломаном русском языке и польском. Странно себя вел. Со слов бывшей разведчицы разведотдела штаба 31 армии Чернышевой Нины ее перевели в дом за Холынку. В ее отсутствие в доме появились разведчицы: Нина Трепчукова и Лида Тимофеева. Одно время по линии жандармерии к ним подселили семью: муж, жена, дети. В то время к ним заходил жандарм.

Как развивались события дальше? В марте 1942 года помощник квартального старосты Лебедева Александра Андреевна пришла с нарядом на работу в дом Еремеева к Телешеву. Лебедева заявила Телешеву, что староста Долгополов включил его в список для выхода на работу на аэродром. Телешев оскорбил ее нецензурными словами и обозвал шкурой, но на работу не вышел. На другой день она стала отказываться от работы и рассказала Долгополову о Телешеве. В это время Еремеев пошел посидеть к Шишлевскому Ивану Ефимовичу, но когда проходил мимо дома старосты Долгополова, последний попросил зайти к нему. В доме Долгополов стал расспрашивать о Телешеве Алексее. Он все рассказал о нем и о деятельности его группы и попросил Долгополова принять меры к Телешеву. Вскоре, в среду, через полицейского, Еремеев был вызван к начальнику 2-го полицейского участка, размещавшегося в доме Виноградова. В кабинете начальника участка спросил, почему его сын не выходит на работу. На это Еремеев сказал, что Алексей формирует отряд для борьбы с немцами. Отряд подготавливается для поддержания наступления Красной Армии, назвал известных ему участников. Начальник участка приказал полицейскому пойти с ним и привести Телешева, предупредив, что если Алексея не окажется дома, тогда Еремеева привести обратно в полицейский участок. Когда полицейский привел Еремеева к себе домой, было примерно, половина второго дня. Алексей сидел дома за столом и обедал. Тут же находилась и его мать.

Когда в дом зашли полицейский и Еремеев, то отчим сказал: «Вот ты не ходил на работу — за тобой пришла полиция». Полицейский ему тоже сказал: «Нехорошо. Нужно работать». Телешев Алексей ответил: «Ладно. Отсижу в тюрьме, а работать на немцев все равно не буду».

Когда полицейский привел Телешева во 2-й полицейский участок, там он был арестован. Полковский опередил Котца.

Вот что показывал Гусев Иван Федорович, 1910 года рождения, проживающий в Ржеве по улице Бехтерева, дом № 59: «26 марта 1942 года за невыход на работу он был арестован. Привели в полицию, где застал Еремеева, которого допрашивали. Спрашивали, есть ли у него сын, который не хочет работать. После некоторого времени привели Телешева Алексея, а потом еще одного. Всех нас троих повели в тюрьму на третий этаж и заперли в камеру. В камере с ним Телешев был одну ночь. Телешева били и он кричал: «За что бьете?». На второй день его забрали и больше Гусев его не видел.

27 марта 1942 года рано утром начался арест остальных участников группы Телешева, который происходил следующим образом. Еремеев Николай по этому поводу показал так: «В четверг, в половине пятого утра, стук в дверь. Оделся. Открыл дверь. Увидел большую группу вооруженных немцев и двух молодых мужчин, одетых в штатское и разговаривающих по-русски. Зайдя в дом, один из них спросил: «Где рыжий полковник?» Еремеев ответил: «Никакого полковника у него нет. Есть сын, которого вчера взяла полиция». После этого Еремееву и его квартиранту Рыбину Василию Ивановичу приказали выйти на улицу. На улице, среди большой группы немцев, переводчик, высокого роста, по виду русский, одетый в гражданскую одежду, вынул блокнот и по имеющимся там записям стал называть участников группы. Первого назвал военнопленного Василия и предложил показать его квартиру. Василий проживал на Захолынской улице в доме Давыдова с двумя девушками.

На момент ареста в доме находились Василий и Трепчукова Нина. Дело в том, что где-то в конце февраля 1942 года Трепчукова Нина и Тимофеева Лида предприняли попытку перейти линию фронта и пошли в направлении д. Кокошкино, где, как показал Чернышев Николай, Тимофеева Лида нарвалась на мину и погибла.

Со слов Кудряшовой Анастасии в Ржевский лагерь военнопленных привели одну партизанку и она сообщила девушкам о том, что Тимофеева Лида погибла во время перехода линии фронта. Так как она тогда лежала в лазарете, то по возвращении в лагерь ей рассказали об этом Соловьева и Игнатенкова.

Соловьева Татьяна Борисовна из Великих Лук, а Игнатенко Ольга Ивановна, 1922 года рождения, уроженка д. Ботали Куньинского района Калининской области, проживала в д. Чачкино. Нарбут Александра на этот счет показала: 3 марта 1943 года в 120 запасном полку 30 армии встретилась с девушкой Чернявской или Черняховской Ниной родом из Торжка или Кувшиново, которая рассказала, что под Ржевом встречала Трепчукову Нину, живущую на нелегальном положении. Трепчукова говорила ей, что с Тимофеевой Лидой бежали из немецкого лагеря и хотели перейти линию фронта на сторону Красной Армии, но были обстреляны немцами. Тимофеева убита, а Трепчукова скрылась среди гражданского населения. Еще будучи в лагере, Нарбут узнала, что Трепчукова Нина тоже убита немцами, так как со склада выдали одной девушке пальто Трепчуковой Нины. После ареста Василия и Трепчуковой Нины пошли к дому Жильцовых.

О том, как происходил арест, показал сам хозяин дома Жильцов Михаил Тимофеевич, 1890 года рождения, уроженец д. Цыганово Кимрского района Калининской области, житель г. Ржева. В последних числах марта 1942 года на рассвете в дом вошли четыре вооруженных немца и русский переводчик, который обращаясь к нему, спросил: «Вы Жильцов Михаил?» и далее: «Где твой сын Алексей?» Жильцов Михаил указал на спящего сына. Переводчик приказал Алексею встать и одеваться. Отца и сына вывели на улицу и повели в направлении порта. Не доходя до Покровской церкви увидели у Немировской гостиницы группу вооруженных немцев и арестованных. Среди арестованных была одна незнакомая девушка. Дальше Еремеев повел к дому Латышева. По показанию Крюковой Ксении Павловны, 27 или 28 марта 1942 года на рассвете она услышала стук в окно дома и ворота. Когда она открыла дверь, вошла большая группа вооруженных немцев и с ними Еремеев Николай. Один из них на русском языке спросил: «Ты Латышев Кузьма?», а затем: «Поднимал ли ты сегодня советские брошюры, сброшенные с русского самолета?». Латышев ответил: «Никаких брошюр не поднимал». Тогда ему дали пощечину. Начался обыск, который длился около сорока минут. Искали везде, под полом, на чердаке, во дворе. В манжете пиджака брата обнаружили советскую листовку. После брата вывели на улицу. Выйдя сама из дома, увидела стоящих во дворе под охраной Персиянцева, Дмитриева и еще двоих.

Об аресте Дмитриева Константина его жена Дмитриева Анна Николаевна, уроженка и жительница Ржева, показала: «В дом зашли четыре немецких солдата, офицер, переводчик и Еремеев. Во время ареста она спросила у жандармского офицера, почему арестовали ее мужа. Он ответил: «Ваш муж бандит. За этой бандой они следят давно. Вы отлично знаете пленного Василия и Белякова».

За день до ареста Телешева к Дмитриеву заходил Гончуков Василий. В день ареста Дмитриева она видела Гончукова на Трудовой улице. В тот же день Дмитриева ходила в немецкую комендатуру и тюрьму, но ей никто ничего не сказал. На второй день, когда она стала спрашивать у полицейского тюрьмы, то с ним стоял один русский, высокого роста, худощавый, хромой, который ответил за полицейского: «Ваш муж находится в тюрьме». В это время к нему подошла его жена. Дмитриева сказала ей, что она счастливая женщина. Имеет возможность передать передачу и видеть своего мужа. На это она ответила: «Надо иметь подход».

Установлено, что этими лицами, которых показала Дмитриева, являлись: Егоров Алексей Михайлович, 1911 года рождения, уроженец Высоковского района и его жена Егорова Прасковья Михайловна, 1901 года рождения, проживавшие в Ржеве по улице Гражданская, дом 58, на квартире у Мамонтова Василия.

На третий день после ареста мужа к Дмитриевой Анне приходили жандарм и переводчик и допрашивали ее.

На четвертый день Дмитриева встретила Гончукова. Он работал на немецкой кухне, носил белую нарукавную повязку, проживал у Терентьевой Ольги Семеновны.

Последний раз она видела Гончукова в августе 1942 года, но разговора не произошло.

А сестра Некрасова Владимира — Некрасова Мария — так показала об аресте брата и Новоженова Владимира: «В последних числах марта 1942 года, часов в пять утра к ним в дом пришли вооруженные немцы. Среди них был офицер со светлой бляхой на груди. Ни с кем не разговаривая, они, увидев брата, схватили его и посадили в чулан. Туда же посадили и мать и ее. Новоженов в это время болел тифом. Лежал в детской кровати, укрытый одеялом с головой. Немцы не заметили его. Вскоре открылась дверь чулана и она увидела русского человека, одетого в зимнюю тужурку темного цвета с меховым воротников, в теплой шапке на голове и в кожаных сапогах, лет двадцати пяти, высокого роста, средней полноты.

Схватив брата он спросил: «Куда вы дели Новоженова?». Брат ответил, что не знает никакого Новоженова. Тогда он ударил его и связал ему руки. При продолжении обыска обнаружили Новоженова. Из-за слабого здоровья Новоженов не мог стоять на ногах. Падал, но немцы заставляли его стоять. Начали бить его. Окончив обыск, они забрали брата и утащили Новоженова, так как он не мог ходить. Остальным приказали не выходить из дома.

Говоря об арестах, следует несколько слов сказать о фельджандармерии — этом военно-полицейском органе. Его основной функцией являлось установление порядка в зоне боевых действий и в ближайшем армейском тылу. Ей вменялось: проверка документов, конвоирование военнопленных, аресты, приведение в исполнение приговоров военно-полевых судов и другое.

Подразделения полевой жандармерии придавались комендатурам. В частности, в Ржеве находился штаб 531 полевой жандармерии. Руководил отделением полевой жандармерии до июля 1942 года лейтенант Медров, который и осуществлял арест группы Телешева.

Расследованием деятельности группы Телешева занималось специально сформированное 8 марта 1942 года отделение тайной полевой полиции (ГФП) при VI АК. Этим отделением руководил секретарь полиции Грюнберг Ганс, примерно 1905 года рождения. В его подчинении было пятнадцать сотрудников вспомогательной полиции.

Ему также были приданы два переводчика: доктор Котц и Мейер. Подчинялось оно ГФП-580, возглавляемом комиссаром полиции Грамш Иоханнес Ганс.

Но вернемся к тому, что происходило с группой арестованных. Арестованных на автомашине под конвоем жандармов доставили в Ржевскую тюрьму и разместили по камерам на третьем этаже. Со слов Жильцова Михаила Терентьевича всех мужчин после обыска посадили в одну камеру, а девушку отделили от них. Но в их камере Телешова не было. На следующий день стали вызывать на допрос по одному и по два.

Вызванные на допрос обратно в камеру не возвращались. Так в течение дня все тринадцать человек были выведены из камеры. Остались в камере он и Рыбин.

Допрашивали через переводчика. У него спрашивали о сыне. Чем он занимался. В каком отряде состоял. Он отрицал все. Они кричали и требовали показаний. Не добившись от него показаний, в его присутствии стали допрашивать Рыбина. Рыбин ссылался на свою болезнь и нахождение в постели.

Квартирант Еремеевых Рыбин Иван Васильевич показал: в камере тюрьмы кроме участников группы Телешева находились армянин, подозреваемый немцами, что он еврей; подросток, перешедший линию фронта. На допрос его вызвали вместе с Жильцовым Михаилом. Жильцова спрашивали, знает ли он, что его сын партизан.

Жильцов ответил: «Я не замечал. У меня никогда не собирались, а что там на воле делали — он не знает». Потом немцы переговорили между собой, а переводчик сказал: «Если вы узнаете как-нибудь о заговоре против германских властей, то немедленно сообщите нам. Если не сообщите, то будете расстреляны». Мы сказали: хорошо, будем сообщать. Нам сказали, что можем идти. Примерно через две недели на базаре встретил своего сокамерника армянина.

Весьма подозрителен Егоров Алексей Михайлович тем, что будучи арестованным немцами и в числе шестнадцати человек 11 января 1942 года направлен в Ржевский лагерь военнопленных «Заготзерно». Через три дня сбежал. Снова арестован. 2 февраля 1942 года второй раз сбежал с одним красноармейцем. 23 марта 1942 года арестован жандармом, доставлен в комендатуру на улицу Коммуны, а затем в тюрьму. В камере с ним сидели: Молчанов с ул. Урицкого, дом 14 или 16, как не имеющий документов, Ибрагим с Первомайской улицы, дом № 1, чистильщик обуви, житель г. Ржева. На него написала заявление жена, что он связан с партизанами; механик лесозавода Костя, арестован за обнаруженный наган. Через трое суток освобожден и работал на лесозаводе.

Установлено, что Молчановым являлся Молчанов Иосиф Федорович, примерно 1892 года рождения, уроженец Ржева, проживал в Калинине по улице Степана Разина, дом № 23, кв. 5. В период временной оккупации г. Калинина был квартальным. При отступлении немцев бежал в Ржев.

Ибрагимом возможно был житель г. Ржева Оруджев Ибрагим Гусейнович. Костей — Валинович Константин Максимович, 1902 года рождения, уроженец г. Киева.

Со слов его жены Язевой Августы Николаевны, проживавшей в Ржеве на лесозаводе, он был забран двумя немецкими солдатами 21 марта 1942 года.

По показанию Земскова Георгия Ивановича, 1904 года рождения, в период его нахождения в Ржевском лагере военнопленных был такой случай, когда механика лесопильного завода Валинович Константина Максимовича арестовали немцы за диверсионно-вредительскую деятельность на заводе. Донесли на него несколько рабочих. Он был бы казнен, если бы не выручил Канунов Михаил Васильевич и один немец, работавший с ним на заводе. Об этом говорил сам Валинович.

В отчете деятельности за март 1942 года ГФП (Группа 580) писалось: «При смене мастеров на пилораме в г. Ржеве были замечены на некоторых станках различные повреждения. Это было вменено в вину уволенному мастеру Константину Валинович.

Его обвинили в саботаже. В ходе дознания отделением в Ржеве было установлено, что обвинение, предъявленное Валиновичу, необоснованно. Поломки получились частично по вине солдат вермахта и небрежности некоторых рабочих. Подозреваемый заверял, что он никоим образом не желал какого-либо ущерба предприятию, а также всегда готов быть полезен вермахту.

По распоряжению отдела I-ц при VI АК отпущен. Отделение при VI АК г. Ржева, улица Коммуны, дом № 40.

Подозрительность Егорова Алексея усиливалась показанием жены Дмитриева Константина — Дмитриевой Анны: в тюрьме она была два раза и оба раза его (Егорова) видела. Этот инвалид находился во дворе тюрьмы. Она даже считала, что он у них кем-то работает в должности сотрудника тюрьмы, так как с ним очень хорошо обращались немецкие полицаи. Он на арестованного нисколько не был похож, себя чувствовал весело. Ходил вместе с полицаями в течение этих двух дней.

Сам Егоров Алексей показал: допрашивали четыре офицера и два переводчика с побоями, о связях с партизанами и коммунистами. Называли ряд лиц и спрашивали о них. На последнем допросе сказали, что с ним в камере сидел партизан, который сейчас повешен, а он о нем ничего им не говорил. Велели учесть, что если он не будет им помогать, то тоже будет повешен.

И последний человек, который тоже находился в тюрьме — Еремеев Николай, который показал так: всех доставили в тюрьму и разместили по камерам. Он был посажен вместе с Жильцовым и Беляковым. В камере на третьем этаже уже сидел незнакомый мужчина. На другой день его первым вызвали на допрос. В помещении на правой стороне стоял стол, за которым сидели три немецких жандарма в шинелях и фуражках с белым кантом и эмблемой, два солдата и тот же переводчик. О Телешеве он рассказал, что тот командир Красной Армии. Прибыл в Ржев и стал организовывать партизанский отряд. Назвал его участников. Показал о деятельности. На вопрос: «Почему он раньше не мог сообщить?» Ответил: «Боялся партизан». На вопрос кто руководитель и организатор, ответил: «Телешев».

Тут же переводчик завербовал его для сотрудничества с ними. После этого его посадили в отдельную камеру. Через полчаса вновь вызвали, когда допрашивали Новоженова. Задали вопрос: «Этот ли Новоженов состоял в партизанской группе?» Он подтвердил. На третий день его повели в «СД», где он еще раз был завербован с отбором подписки. После трех дней он был освобожден и вышел из тюрьмы.

Житель улицы Воровского, дом № 11, Алексеев Георгий Григорьевич, 1890 года рождения, показал: однажды вышел из дома и стоял возле угла. В это время по улице Захолынский проезд шел Еремеев. Спросил его, откуда идет. Он ответил: из тюрьмы. Освободили немцы. На вопрос, за что сидел, ответил: его неродной сын Телешев является командиром Красной Армии. Устраивал вечеринки совместно с молодежью на Васильевской улице, где организовывал партизанский отряд, в котором, как слышал, не менее 30 человек. Эти люди немцами арестованы и машиной привезены в тюрьму, а на другой забран он, где ему чуть не выбили зубы. Я за сукиного сына сидеть в тюрьме и отвечать не буду. За то, что он немцам рассказал всю правду, что Телешев командир и партизан, они его отпустили.

О том, что группой Телешева устраивались вечеринки, подтвердил ржевитянин Озеров Герман Афанасьевич, 1925 года рождения. До войны он знал Персиянцева Мишу с Союзной улицы. Жил он с матерью в домике на краю улицы, к поповскому пруду. Был даже раз у Миши дома. Где-то в марте 1942 года Персиянцев пришел к нему с приглашением пойти с ним на улицу Воровского поиграть на гармошке, где у них должна быть вечеринка. Он не пошел, а дал свою гармошку. Гармошку ему вернули на другой день, но кто именно, не знает. Сказали, что ночью была облава и всех кто был на вечеринке арестовали.

Сестра Жильцова Алексея — Жильцова Мария Михайловна — также подтвердила это, показав: «В марте 1942 года молодежь часто устраивала вечеринки по улице Новостройки, где собиралось до тридцати парней и девушек. Однажды в одном доме собралось около тридцати-сорока человек. В этот вечер пришла с немецкими офицерами переводчица комендатуры Лебедева Александра. Ей предложили уйти. За ней пошли немецкие офицеры. Немцы окружили дом и никого не выпускали и не впускали, переписали всю молодежь. Спустя семь-десять дней начались аресты.

Интересно, какие показания дали сами участники группы Телешева? Об этом свидетельствуют немецкие документы типа аннотаций протоколов допроса.

Беляков Александр, 1922 года рождения, 26 марта 1942 года показал, что в 1940 году обучался в военном училище в г. Калинковичи и там получил звание лейтенанта.

10 октября 1941 года попал в плен. Находился в лагере, затем сбежал и 30 октября 1941 года прибыл в Ржев. Позднее переехал к сестре в деревню и там заболел. Телешев, Новоженов, Некрасов, Латышев посещали его там и потребовали вступить в их организацию. Позднее у Василия (пленного) встретил мужчину и 2-х девушек, которые прибыли от Советов.

После двухнедельного пребывания в г. Ржеве, они вернулись за линию фронта.

Мальчик лет 12–14 сделал ему позднее предложения собирать данные о численности и мощи германских войск, на что он не согласился.

После интенсивного допроса сообщил, что Телешев сделал ему предложение принять участие в организации партизанского отряда. Позднее Дмитриев повторил это предложение.

Организация избрала своим руководителем Телешева. Показал, что у них был 1 пулемет и 5 винтовок, а также несколько кинжалов, которые спрятаны в подвале дома рядом с домом Василия. В организацию входили: Телешев, Персиянцев, Дмитриев, Латышев, Новоженов, Некрасов и еще несколько неизвестных. Дважды переправляли к красным девушек с сообщениями о передвижении германских войск.

Дмитриев Константин 26 марта 1942 года сначала утверждал, что ничего не знает, что с арестованными познакомился только в тюрьме. После сильного давления дал показания, что знает Белякова, который служил в Красной Армии. Здесь, по всей видимости, существует какая-то организация, цель которой — передача красным сведений о численности немецких войск через каких-то девушек. Что банда прятала оружие по улице К. Маркса в подвале сгоревшего дома. Утверждает, что полковника увидел в 1942 году. Беляков — важный руководитель. Как членов знает: Латышева, Персиянцева, Новоженова, Некрасова.

Лузин Борис, проживал по улице Грацинского, 22, 26 марта 1942 года показал, что в ноябре 1941 года прибыл в г. Ржев из д. Медное под Торжком.

Был послан красными как их агент в район г. Калинина. Позднее вместе с другим гражданским населением эвакуирован в Старицу, оттуда в Ржев. Во время одного собрания на Захолынской некто Владимир дал ему поручение перейти линию фронта, чтобы получить необходимый инструктаж. Зачитанные капитаном Вразкус имена большей частью известны ему. Просьбы Владимира не выполнил. Встречи главным образом у Белякова на улице Фрунзе. Там находились: полковник Телешев, Новоженов и другие. Тема — организация партизанских групп и о спрятанном оружии. При повторном допросе Лузин показал: какая-то девушка со знанием французского языка проживала у Василия, иногда навещала Лузина. Другая девушка, Галина Куницкая, пыталась уговорить его перейти к красным в г. Калинин. Опрошен о Калтанове, дал показания, что он некоторое время работал поваром в 26 ПД и вынашивал намерения отравить пищу солдат. Он также облил керосином запасы муки. Сообщил, что Комкова Мария является членом организации.

На допросе 26 марта 1942 года Латышев показал, что служил в Красной Армии, в 1937 году демобилизовался. Признает, что знает Василия (пленного) только по внешнему виду, а также девушку в очках. Сначала отрицал посещение, позднее показал, что знает: Дмитриева, Телешева, Новоженова, Некрасова, Белякова, Персиянцева, Жильцова. Телешев, якобы, вербовал среди них шпионов для Советов.

Утверждает, что сам на это не согласился. Телешев намеревался создать партизанскую группу. Об оружии не знает.

26 марта 1942 года Некрасов Владимир показал: его отец священник. Только это одно доказывает, что он настроен враждебно к большевистской системе. Жил вместе с Новоженовым. Телешев говорил ему о планах. Признает, что является членом банды.

Персиянцев производит впечатление простого мальчишки. Некто Чернышев Николай сделал ему предложение быть связным с красными, на что он ответил отказом. О собраниях ничего не знает.

Морозов Василий, 33 лет, житель Ржева, слесарь, говорил, что 11 января 1942 года убежал из лагеря военнопленных, позднее выяснилась настоящая фамилия — Монякин.

Признает знакомство с января 1942 года с так называемым полковником, который сделал ему предложение достать фальшивый паспорт и поступить на службу организации. Позднее принимал участие в нескольких собраниях. Опрошен о других. Признал, что знает их всех и подтвердил, что они все принимали участие в собраниях организации. Цепь — установление связи с Советами. Один из них, Леша (Телешев), сообщил, что к весне обязательно должны быть созданы новые партизанские банды.

Душа организации — Леша. В последнее время собрания, которые проходили ежедневно, посещали около пятнадцати персон.

Соколов Михаил, 20 лет, житель г. Ржева, Кооперативная, 6, его мать была членом Верховного Совета СССР и убежала с красными. Утверждает, что об организации ничего не знал, но позднее признался в знакомстве с партизаном Персиянцевым.

Далее знает как активистов Виктора Шевцова и Рыбникова, оба из Ржева, которые были членами батальона уничтожения и еще одного — Ятчук с Кооперативной улицы и Сазонов Виктор принадлежат к банде.

Львова Татьяна, 1920 года рождения, жительница г. Ржева, признала, что в декабре 1941 года через фронт ушла к немцам, позднее арестована ими. Почему-не хочет знать. Позднее освобождена и спустя какое-то время арестована. Об организации ей известно, что здесь должна создаться банда, возможно партизан, чей руководитель является Беляков, который был послан в феврале. Отрицала принадлежность к советской разведке. О Телешеве знает, что он был выдвинут на место Белякова. Насколько она слышала, собрание посещали двадцать-тридцать человек. Созналась, что еврей Вайнберг должен работать в комендатуре. Другой агент назывался Поннер.

Сапожник Еремеев Н., всхлипывая, показал, что так называемый полковник и Новоженов жили у него. Часто по ночам покидали дом и практически не занимались никакой работой. Позже узнал, что у Нины проходили встречи, где были полковник, Новоженов, Беляков, Дмитриев, Некрасов, Персиянцев, Гончуков (в свое время был в лагере военнопленных), Латышев и другие неизвестные. Слышал их разговор о том, что нужны бомбовые удары, чтобы посеять панику среди немцев. Посылал девушек со спецзаданием об оружии.

Новоженов, несмотря на жестокий допрос 26 марта 1942 года, показаний не дает. Признал позднее, что был на одном собрании, однако ничего не знает. Все предъявленные обвинения отрицает и больше ничего не говорит.

Жильцов Алексей 26 марта 1942 года, несмотря на жестокий допрос, ничего не говорит. Утверждает, что не знает никакой организации и названных лиц.

Телешев Алексей показал, что он техник-инструктор Красной Армии. В октябре 1941 года пришел в Ржев. Не знает ни о какой организации. Несмотря на острый допрос, ничего не сказал и отрицал все, что может его уличить.

Вот так вели себя арестованные, вот такие дали они показания.

За обнаружение и ликвидацию подпольной группы Телешева отвечало отделение I-ц VI АК и отделение ГФП-580. Аресты были произведены 26–27 марта 1942 года. Допросы были с пристрастием.

30 марта 1942 года отделение I-ц штаба VI АК сообщило о ликвидации группы Телешева в отдел I-ц штаба 9 армии.

Следует пояснить, что такое отдел и отделение I-ц. Это разведывательно-контрразведывательное подразделение. Оно имелось в воинских формированиях германского вермахта, начиная от дивизии и выше.

Отдел I-ц VI АК

30 марта 1942 года.

Сообщение о вскрытии шпионской и партизанской банды в Ржеве.

«В феврале появились признаки наличия шпионской организации красных в Ржеве. В связи с этим было дано поручение отд. I-ц переводчику Котц в сотрудничестве с ГФП провести соответствующие поисковые мероприятия.

Котц приобрел сначала несколько доверенных лиц среди гражданского населения, а затем в соответствующей экипировке внедрился в среду местных жителей. Ему удалось завоевать доверие в кругах ненавидящих немцев и получить доступ к конспиративным встречам этих людей. Он выяснил следующее: под руководством бывшего старшего лейтенанта технических войск Телешева и бывшего лейтенанта Белякова, которые с конца октября находились в Ржеве, образована банда, цель которой состояла в проведении шпионской деятельности, и с наступлением весны перейти в сельскую местность, как партизанская группа. Первоначально им недоставало оружия. Некоторые ружья и автоматы были взяты на вооружение еще во время расквартирования немецких войск. Банда состояла из прочного ядра, из 12 мужчин и 2 женщин, вокруг которых постоянно формировалось значительное количество самоактивизировавшихся.

Связь с большевиками они поддерживали с помощью доверенных лиц, которые в трудно доступных местах пересекали линию фронта. В этих целях использовались и женщины, из которых все должны быть расстреляны.

Затем Беляков пытался использовать мальчиков в возрасте 12–14 лет, чтобы направлять их к красным. Они должны были учивать наизусть добываемую развединформацию.

Банда была вскрыта 27 числа и доставлена в тюрьму. Под давлением при допросе признались все, за исключением Жильцова, Новоженова, Телешева.

Последнего можно рассматривать в качестве духовного руководителя всей организации. Следует предположить, что Телешев находился в контакте с другими большевистскими доверенными лицами и получал задание извне о создании этой банды. Его вина довольно четко подтверждается показаниями других.

Рано утром 31 числа были публично повешены: Телешев, Беляков, Новоженов, остальные 9 человек (Соколов, Дмитриев, Жильцов, Морозов, Персиянцев, Некрасов, Латышев, Лузин, Львова) были расстреляны.

О казни было сообщено населению посредством расклеивания плакатов на стенах домов.

В связи с проведением акции против банды Телешева-Белякова, были арестованы несколько других мужчин, в отношении которых сначало складывалось мнение, что они делали общее дело с Телешевым и Беляковым.

Однако следует предположить, что эти люди принадлежат к другой организации, чей круг деятельности охватывает в большей степени политическую диверсию и саботаж. По этому поводу уже имеются материалы, свидетельствующие о том, что Советам удалось внедрить своих доверенных лиц в образованные немцами органы гражданского управления и службы порядка вплоть до руководящих звеньев.

Организационную работу в этой области проводит некто Поннер, прибывший из г. Калинина, уполномоченный Советами. Его местопребывание в настоящее время неизвестно. Находящиеся под арестом члены этой организации до сего времени подробно не допрашивались. Их признание ожидается только через несколько дней строгого содержания под арестом.

Начальник штаба.»

Показания Белякова Александра никак не соответствуют тому, что было написано на стенах камеры последними словами: «Я вынесу все нечеловеческие пытки, у меня хватит на это силы. Клянусь вам комсомольским словом, мои дорогие товарищи, что буду молчать до конца. Молчите и вы. Начатое вами большое дело закончат наши товарищи. Саша Беляк», как писал ржевский журналист Сергей Богданов.

Документально подтвердить это не представилось возможным. В актах чрезвычайной комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистскими захватчиками в г. Ржеве это не отражено. Правда, ржевитянка Сафронова Анна Ивановна говорила, что эту надпись видели Капустина и другие.

Сказанное в сообщении генштаба VI АК, что «были арестованы несколько других мужчин…» нашло подтверждение в показании Тверской Евдокии Арсеньевны, 1900 года рождения, уроженки д. Муравьево Ржевского района, проживавшей в г. Ржеве, улица Колхозная, дом 6: «Из членов нашей семьи весной 1942 года немецкими властями был арестован Семен, который подозревался в поджоге немецкого гаража и хранении оружия. Арестован немецкой комендатурой. Сидел около 15 суток. Лично видела, как его избивали розгами. Арестовано их было 6 человек. В настоящее время никого из них в живых нет. Лично видела, как их выводили на р. Холынку немецкие солдаты, но зачем, не знаю».

В немецком документе, где перечислялись расстрелянные Соколов, Дмитриев, Жильцов, Персиянцев, Некрасов, Латышев, Лузин, Нина указаны еще две фамилии Ягоров, Левин.

При отсутствии дополнительных данных установить их личность весьма затруднительно. Далее говорилось «переданы для дальнейшего расследования в ГФП в силу политической провокации: Битрига, Волков, Кутузов, Шутин, Кульков, Шуравлев».

Две последние личности известны. Это Кульков Яков Арсеньевич, 1988 года рождения, уроженец Городни Калининской области, служивший в полиции службы порядка Зондеркоманды — 7а начальником полиции Пролетарского района г. Калинина, в Ржев прибыл с отступающими немцами. Дальнейшая судьба его неизвестна. И Шуравлев Валентин Георгиевич, 1916 года рождения, уроженец Черниговской области, бывший железнодорожник, в начале 1942 года — начальник 1-го полицейского участка, арестован и расстрелян.

Далее подлежат следствию: Никольский, Кислянков по поводу шпионажа. Имеются сведения о том, что в марте 1942 года через линию фронта Особым Отделом НКВД 30 армии в Ржев переброшен Никольский Сергей Гаврилович, 1889 года рождения, уроженец д. Ерофеевка Ржевского района.

И последнее: предположительно после короткой проверки могут быть освобождены: Неймчук, Миляев.

Установлено, что Миляевым, о котором шла речь, являлся Миляев Иван Иванович, 1886 года рождения, уроженец с. Алексеевна Ужанского района Новосибирской области, который проживая в городе Сталинабаде, похитил два килограмма белил и народным судом г. Сталинабада в октябре-ноябре 1940 года осужден на два года лишения свободы. Наказание отбывал в г. Барановичи. В связи с военными действиями в 1941 году переведен в Ржевский район на оборонительные работы. В лагере являлся санитаром при санчасти и находился в д. Кривая Улица Ржевского района, где и остался на оккупированной территории. Как полицейский был осужден.

В процессе следствия о своем аресте немцами скрыл, но связь с комендатурой признал.

Но вернемся к группе Телешева. Такой плакат был расклеен по г. Ржеву. Вот его содержание:

«31 марта 1942 года Граждане города Ржева!

Германская армия не терпит шпионажа и вредительства со стороны большевиков.

Двенадцать активистов одной большевистской вредительской и шпионской организации в Ржеве сегодня казнены.

Предводители их — Телешев, Беляков и Новоженов повешены. Они занимались шпионажем и пытались усилить нужду среди населения, причиненную силой разрушения красных, чтобы использовать ее и создать партизанскую организацию, направленную против Германской армии.

Мы призываем мирное население воздержаться от всякой деятельности, направленной против Германской армии. Кто будет принимать участие в нелегальных собраниях, входить в связь с красными агентами или поддерживать с ними отношения, держать у себя оружие или же предоставлять убежище и пропитание коммунистическим деятелям, того постигнет такая же участь, как и этих казненных.

Граждане города Ржева!

Будьте благоразумны!

Германские войска несут вам не рабство: они борются за Ваше освобождение от большевистского угнетения. Война еще продолжается, но уже очевидно всякому, что попытка Сталина склонить зимним наступлением военное счастье на свою сторону, успеха не имела и провалилась. Придет время когда и в Ржеве опять наступит пора мирного строительства, которая принесет хлеб, заработок и благосостояние.

Главнокомандующий Германской Армии в г. Ржеве».

Как проходила казнь и кто совершал ее? Свидетельница Берсеньева Нина Александровна: в марте 1942 года, накануне вечером, пришел квартальный староста и сказал: «Завтра придти на Советскую площадь». Площадь была полна народом. Сколько именно, сказать трудно. Немец в рупор объявил, что поймали партизан. Назвал их фамилии и имена. Рассказал, как вредили немцам. Они должны понести наказание. Их повесили. Видела все это издали, хотя и взял ее на свои плечи человек с большой бородой. Он сказал ей: «Смотри и запоминай, может, потом расскажешь». Народ плакал. Висели они три дня.

Румянцев Василий Григорьевич, житель г. Ржева, показал: снег уже таял в Ржеве, на Советской площади около памятника Ленина, на воротах скверика немцы устроили виселицу, где были повешены три человека. Вскоре встретился с девушкой Лебедевой Ниной с улицы Пролетариата, которая сказала, что всю группу она знает, что руководитель. перед казнью произнес несколько слов: «Умираю за Родину, за Сталина».

Согласно немецким документам, в ликвидации группы Телешева участвовало отделение 406 фельджандармерии: лейтенант Латтер, фельдфебель Хегеман, фельджандарм Хаури и тридцать три рядовых. По приказу отдела I-ц ими повешено три человека и девять расстреляно.

В 1992 году из г. Бонна в Ржев приезжал бывший ефрейтор, телеграфист штаба 26 ПД Ганс Юрген, который привез много фотографий, сделанных им в Ржеве в годы оккупации, в том числе и фото казни Телешева, Новоженова, Белякова на Советской площади. На фото слева направо: Телешев, Новоженов, Беляков.

В отчете об оперативной обстановке по линии контрразведки за период с 1 по 14 апреля 1942 года говорилось: «…После разоблачения шпионско-диверсионной группы в Ржеве и казни 12 ее участников, о чем информировалось местное население, в Ржеве наступила спокойная обстановка. Розыск большевистских активистов будет продолжен с помощью ГФП-580, комиссар Грюнберг, которому приданы переводчик доктор Котц и Мейер. У них на связи находятся 6–8 доверенных лиц из различных слоев населения. Розыскные мероприятия после казни упомянутых бандитов зашли в тупик.

Движущие силы подрывной коммунистической деятельности в настоящее время частично должны находиться в городском управлении. Их цель состоит в том, чтобы внедрить в созданное немцами городское гражданское управление большевистских функционеров, чтобы проводить подрывную деятельность и таким образом создать основу для будущего коммунистического управления.

В настоящее время в заключении находятся три лица, подозреваемые в связи с главным организатором коммунистической подрывной деятельности среди гражданского населения некто Поннер, место пребывания которого неизвестно».

Но прошло всего два месяца, как на улицах Ржева вновь появились немецкие плакаты с объявлением: «Уличенные в саботаже и шпионаже, бывший красноармеец Игорь Савков из Москвы и его соучастники Эдуард Соловьев из Ржева, Николай Лошаков из Ржева, Василий Шитиков из Ржева сегодня расстреляны.

Вина казненных доказана найденными при них документами, а равно и их собственными признаниями.

Истреблением этой банды гор. Ржеву и его населению отвергнута большая опасность.

Командующий германскими войсками.

1 июня 1942».

Другой немецкий документ позволил узнать, как немцам удалось выйти на вторую патриотическую группу и установить личность Савкова Игоря. Вот и этот документ:

«ГФП, группа 580, полевая почта 17604.

Дневник № 166/42.

Отчет о деятельности в мае 1942 г.

22.05.42 г. старший аптекарь Райбелинг из АСП 550 в Ржеве сообщил в местную ГФП — наружная служба, что он узнал от работающей у него бывшей русской агентесы, что ее знакомый вынашивает намерение перейти на сторону Красной Армии и захватить с собой при этой возможности какие-то зарисовки и записи, которые им передал какой-то переводчик. По совету Райбелинга девушке удалось заполучить копию этих записок и кроме того, пистолет, владельцем которого был один из переводчиков.

На основании этих данных были арестованы 5 человек. Уже в этот же день был установлен исполнитель этих записок — бывший русский в/пленный, работавший переводчиком в наружной службе, Савков Игорь, 18.3.1919 г.р., урож. Москвы. Савков передал записки двум арестованным, которые намеревались вместе с другими арестованными перейти к русским. В результате первого ареста Савков увидел, что дело было предано. Он бежал из-под ареста после того, как извлек из своего тайника пистолет. В результате обширных поисковых мероприятий на следующий день он был задержан недалеко от линии фронта. Савков в октябре 1941 года попал в германский плен. В силу прекрасных знаний немецкого языка, он был направлен в качестве переводчика в роту по снабжению. С этой частью в феврале с. г. он через Ржев-Муравьево попал в Ладыгино.

Из-за близости русского фронта в начале марта он бежал, чтобы возвратиться назад к русским. При этом он заблудился и был снова схвачен западнее Ржева и доставлен в I-ц при VI AK для допроса. Здесь он выдал себя за поволжского немца, присвоил себе имя Альбрехт Мейер и выразил готовность работать на благо интересов германского вермахта. Через I-ц он был сначала передан подразделению полевой жандармерии, а в начале апреля — ГФП — наружная служба. По имеющимся до сего времени данным можно достоверно предположить, что Савков был кем-то ошеломлен уже при первой попытке передачи развединформации. До настоящего времени он, предположительно, не смог нанести ущерба.

Из числа тех, кто намеревался перебежать к красным, отсутствует еще Алексей Ковалев, который, между тем, был переправлен для отбытия трудовой повинности в Германию. Его арест крайне необходим, в том числе для проведения очной ставки с Савковым. Для определения его теперешнего прибывания необходимы розыскные мероприятия в Смоленске и Суздале. Осуществление розыскных мероприятий, а также арест и доставка Ковалева поручена сотруднику Грюнберг.

Комиссар полевой полиции и командир соединения.

Грамш 2.VI.42»

В документе VI АК от 31.5.42 г. сообщалось о расстреле бывшего красноармейца Савкова-Мейер, а так же 4 других гражданских лиц из Ржева. Окончено дело по шпионажу, которое могло бы привести к тяжелым последствиям.

В марте 1942 г. Савков бежал из плена и был задержан в районе действия корпуса.

Его объяснения оказались правдоподобными. На различных должностях у него сложились прекрасные возможности. Когда он почувствовал, что обнаружен, пытался бежать. Однако из-за бдительности солдата Шинц из 10 артполка 161 ПД захвачен и арестован. Солдат Шинц получил 100 рейхсмарок и особый отпуск.

1. VI.42. Савков совместно с Соловьевым, Лошаковым и Шитиковым расстреляны.

И последнее упоминание: 22.V проведены розыскные мероприятия шпиона Мейера, который пойман 27.V.42 г., а 1.VI расстрелян.

Через архив Министерства обороны СССР было установлено, что там значится пропавшим без вести в декабре 1941 года Савков Игорь Владимирович, 1919 года рождения, уроженец г. Москвы. Призван в Красную Армию Краснопресненским РВК г. Москвы. Учтен в 1946 году по материалам Краснопресненского РВК, так как сообщений о его судьбе из воинской части не поступало. Жена Савкова Римма Алексеевна проживала в г. Москве, Б. Серпуховская, дом 46, кв. 16.

По сведениям Краснопресненского РВК г. Москвы Савков, без других данных, после фамилий студентов МГУ значится зачисленным в 3-ю батарею артиллерийского дивизиона 8 дивизии народного ополчения Краснопресненского района г. Москвы.

Получены данные о том, что 8-я дивизия народного ополчения 26 сентября 1941 года была переименована в 8-ю стрелковую дивизию. В октябре 1941 года вместе с другими частями попала в окружение в районе г. Вязьмы. Часть личного состава погибла, часть ушла в партизаны, часть попала в плен, часть вышла из окружения.

Со слов Савковой Риммы Савков Игорь родился в семье врача, учился на историческом факультете МГУ. В 1939 году был на сборах под Серпуховом, где проходили военную подготовку добровольцы Финской войны. Со сборов отправлен домой в связи с эпилепсическими припадками. Ему был выдан «белый» билет. Как студент был Сталинским стипендиатом. Летом 1941 года сдал экзамен и якобы был рекомендован в аспирантуру. При организации в августе 1941 года народного ополчения, записался и ушел на фронт добровольцем. Служил в 8 дивизии народного ополчения в 975 артполку, полевая станция «Е». Последнее письмо пришло в конце сентября 1941 года. Университетским товарищем Савкова Игоря был Гефтер Михаил Яковлевич, который очень хорошо знал Игоря и одно время даже жил у него. Знал Савкова и Ольшанский Илья Михайлович, который встречался с ним в немецком плену в октябре 1941 года.

Проживающий в Казани Ольшанский Илья Михайлович сообщил, что впервые познакомился с Игорем Савковым на 1-м курсе истфака Московского университета в 1936 году. Знал до конца учебы. Во время войны с финнами в 1939-40 г.г. вместе с группой истфаковцев Савков добровольцем поехал на фронт, но вскоре по болезни демобилизован. Близкие его друзья говорили, что у него эпилепсия. В октябре 1941 года на территории Смоленской области встретил Савкова в немецком плену. Встреча была короткой. Успел только спросить, как он попал в плен. Савков ответил, что заболел и немцы его положили вместе с ранеными на подводу и повезли в немецкий тыл. Потом в повозке с ним ехал немецкий офицер. Последний неоднократно давал распоряжения на немецком языке. Савков переводил на русский. Офицер обратил на это внимание и не отпускал от себя, использовав его как переводчика. В нашем распоряжении было мало времени. Савков сказал, что немецкие офицеры говорили, что их армия под Москвой и скоро она будет захвачена и война кончится.

В это время Игоря позвали в штаб. Договорились утром обо всем подробнее поговорить. Разговора не произошло. Рано утром нас погнали дальше. Через 2–3 дня после встречи Ольшанский бежал. Со слов Савковой Риммы Алексеевны приметы Игоря: рост 178 см, аскет, волосы спелой ржи, глаза серые, ясные, ямочка на подбородке, пальцы тонкие, красивые. Был сдержанным, иногда ироничным, речь чистая, четкая.

Это практически все данные о Савкове-Мейер.

По показанию Егоровой Надежды Федоровны, 1925 года рождения, уроженки г. Ржева: из числа расстрелянных ей известны следующие лица:

1. Соловьев — работник Ржевского горкома ВКП(б). Его сын Соловьев Эдуард, 1923 года рождения, комсомолец. Проживали Соловьевы по Красноармейской набережной.

2. Комсомолец Лошаков Николай, 1925 года рождения, учащийся средней школы № 6 г. Ржева. Проживал на Кооперативной улице.

3. Член ВКП(б) Шитиков, бывший военнослужащий, бывший сотрудник НКВД. Проживал по улице Декабристов. Соловьев, Лошаков и Шитиков были партизанами, активно вели борьбу с немцами. Например, Соловьев поджог весь квартал, в котором он проживал. Передавал войскам Красной армии данные о расположении немцев в г. Ржеве, после чего эти места подвергались налету советских самолетов и бомбежке. Лошаков и Шитиков были активными помощниками Соловьевых, и все они действовали против немцев совместно и организованно.

4. Директор пивзавода, его расстреляли как коммуниста.

О том, что Соловьевы, Лошаков и Шитиков и директор пивзавода расстреляны немцами она подтверждает, поскольку видела их трупы. На трупах были вывески, что это коммунисты и партизаны. Трупы Соловьева, Лошакова и Шитикова были на станции Мелихово (Лоча). Они сами вырыли для себя могилу, над которой немцы их расстреляли. Это мне стало известно со слов матери Лошакова — Лошаковой Марии.

Трупы Соловьева, Медоусова (адвоката) и директора пивзавода она видела около моста через реку Волга в Ржеве.

Мать Лошакова Николая — Лошакова Мария Николаевна, 1902 года рождения, уроженка г. Ржева показала: 22 мая 1942 года была арестована вместе с сыном, лишь на несколько часов позднее.

Были арестованы Соловьев Эдуард Федорович и Шитиков Василий Данилович.

Ее обвиняли в том, что ее сын партизан, а она его соучастница. Содержалась под арестом с 22 по 28 мая 1942 года. Ей известно, что сын неоднократно отлучался из дома, иногда на двое-трое суток, не ночевал дома. Соловьев Эдуард говорил, что они делают большое дело. Сын при этом оговаривал его, предупреждал, чтобы он не болтал. При аресте ей зачитали список, найденный у Соловьева Эдуарда, в нем до пятнадцати человек молодежи.

Лошаков Николай Никандрович, 1903 года рождения, уроженец г. Ржева, проживал по улице Полевая, дом № 5. О расстреле сына знает лишь со слов жены, Марии Николаевны. Знает, что их сын, Николай, Соловьев Эдик, Шитиков и еще один парень из Москвы подорвали в Ржеве продовольственный склад немцев около пивзавода, намеревались перейти линию фронта, но их арестовали. Два месяца продержали в тюрьме, затем расстреляли за разъездом Мелехово, а москвича — в тюрьме. Жена знала очевидцев расстрела. О расстреле знает Ожогин, бывший секретарь Ржевского горсовета и Шарапов Иван из веревочной артели.

Комаров Михаил Иванович, 1913 года рождения, до войны работал старшим инспектором ВИРа Ржевского ГО НКВД, в 1940 году награжден медалью «За отвагу», показал, что в Ржев пришел 18 декабря 1941 года, а в апреле 1942 года установил связь с партизанами: Шитиковым Василием, Большаковым Виктором, Виноградовым Николаем, Ивановым Петром и Тихомировым Василием. В составе партизанской группы был Игнатьев Павел из Калинина. Позднее Игнатьев сказал Комарову, что он Кульков.

Шитиков и Большаков расстреляны в июне 1942 года в Ржеве около старого кирпичного завода. Виноградов Николай расстрелян немцами около Зубцова.

Тихомиров умер, а Иванов Петр куда-то скрылся. Сам 29 апреля 1942 года по заданию партизанской группы и по рекомендации соседа по жительству Семенова Федора, проживавшего на улице Калинина, дом № 53, поступил в полицию и служил в 4-м полицейском участка. Поступил, чтобы ходить по городу ночью и производить разрушения немецких сооружений и складов.

Однако проверка его показаний о связи с партизанской группой Шитикова была затруднена тем, что он не смог указать партизан, которые смогли бы подтвердить эту связь.

Смирнова Евгения Васильевна, 1896 года рождения, проживавшая в Ржеве по улице Грацинского, дом № 15, показала, что Лошакова Николая Николаевича она знала хорошо, как проживающего в период оккупации рядом с ней. Лошаков часто ходил к ее мужу со своим товарищем Соловьевым Эдиком. Лошаков проживал с матерью и нигде не работал, так как от работы на немцев он уклонялся. Лошаков, Соловьев и Шитиков в июне 1942 года немцами расстреляны, о чем она знает со слов своего мужа Ямщикова Кузьмы Никифоровича, который ходил к месту расстрела.

Выдала их женщина по имени Зоя, которая, будучи близко знакома с Соловьевым Эдиком, передала немцам какое-то письмо, написанное ей Соловьевым. Об этом ей рассказал ее муж Ямщиков в июне 1942 года по приходу с допроса от немцев, куда он вызывался три раза по делу Шитикова, Соловьева и Лошакова.

Полностью содержание допросов Ямщиков Кузьма не рассказывал, а говорил, что спрашивали его про поведение Лошакова, Соловьева, Шитикова. Придя с допросов, он ругал нецензурными словами женщину по имени Зоя и обвинял ее в предательстве Лошакова, Соловьева и Шитикова.

Лошаков и Соловьев проживали по Партизанской улице, а где — Шитиков не знает.

Когда был арестован Соловьев, то Лошаков еще находился дома и она его видела днем перед арестом и разговаривала с ним. На вопрос, за что арестовали Соловьева, Лошаков ответил: его предала немцам Зоя Ивановна, которая передала немцам какое-то письмо, написанное ей Соловьевым. Когда Смирнова сказала: «Смотри, Коля, как бы чего с тобой не случилось», — он ответил, что все бумаги, то есть документы, он сжег.

Со слов Ямщиковой Таисии Ивановны, 1910 года рождения, проживающей в период оккупации на улице Коммуны, рядом с аптекой: во флигеле проживала Смирнова Евгения, дочь ее Лида — медичка, проживает где-то у вокзала ст. Ржев-2. Рядом, в трехэтажном доме у магазина, проживали Соловьевы. Сам он работал в конторе треста по головным буфетам ст. Ржев-2, его сын Эдик, по словам отца, якобы плут, вор-карманник. Была еще дочь. Ямщиков Кузьма сказал, что Соловьев Эдик попался, залез в склад. Их было трое и еще четвертый. Ребята хотели пробраться к своим. Она знала сапожника Ковалева, сын которого хромой, примерно 1923 года рождения, после войны встречался с Ямщиковым.

В аптеке у немцев топил печи военнопленный Кленов Алекс, лет 20. Он жил у Ямщиковой, таскал спирт, сам кормился и кормил ее семью. После войны он проживал в Бельгии. О жильцах этих домов должен знать Голубев Вячеслав с улицы Щербакова.

По словам Голубева Вячеслава Николаевича, 1926 года рождения, жителя Ржева, до войны он проживал по улице Грацинского, дом № 27, в так называемом доме Поганкина. Дом был двухэтажным и жило в нем восемь семей. Семья Соловьевых имела двух детей. Сын Эдик, старше Голубева и дочь Рита, 1926 года рождения, училась в школе № 6. Жительница этого дома Крылова Елена Дмитриевна говорила, что после войны Соловьева Рита проживала где-то в Белоруссии и преподавала в школе. Жила также семья сапожника Ковалева, в которой было трое детей: сын Александр, примерно 1924 года рождения, сын Алексей, 1926 года рождения и дочь Нина, которая проживала отдельно на улице Коммуны, в так называемом доме Сафронова.

Ковалев Александр хромой с детства. С его слов Соловьев Эдик расстрелян немцами, расстрелян и его отец. Дом, в котором они жили, сожжен Соловьевыми в оккупацию, то ли отцом, то ли сыном.

Ковалев Александр Михайлович, 1924 года рождения, уроженец г. Ржева, проживавший по улице Ленина, дом № 25, кв. 1, рассказал, что сам он инвалид с детства и поэтому как-то с братом и его товарищами близок не был. Брат его, Алексей, перед войной поступил в ремесленное училище, где обучался на станочника. В связи с войной с училищем из Ржева эвакуирован в Куйбышев, откуда со своим другом Сергеем бежал и прибыл в Ржев незадолго до оккупации. Мать — Варвара Михайловна — ругала его за это. Алексея знал житель их дома Крылов Юрий. В их доме проживала семья Соловьевых. Соловьев Федор Николаевич до войны был управляющим банка. Перед войной осужден на полтора года. В войну освобожден и попал в партизаны. Когда он появился в Ржеве, то говорил, что снова уйдет в партизаны и заберет с собой Эдика и его брата Алексея. Соловьева Федора немцы задержали в какой-то деревне, но в какой именно — не знает. Соловьев Эдик также был судим за хулиганство. Алексея должна знать дочь тети Жени Смирновой, она сверстница Алексея.

В оккупации на первом этаже в их доме жили немцы. Этим немцам возил на санках посылки латыш или эстонец Оскар. Иногда ребятам удавалось стащить какую-либо посылку, но больше их воровал сам Оскар. Он изымал содержимое, а ящики сжигал. За это его забрали в жандармерию. По ночам к ним приходили немцы и проверяли, все ли находятся в квартире. Они даже не запирали на ночь дверь. В дом также заходил немецкий переводчик и сделал заказ ему на пошив сандалий.

Переводчик о чем-то говорил с Алексеем и Эдиком. Затем переводчик еще раз заходил для примерки. Они ему ничего не рассказали, а он в свою очередь не интересовался у них. Изготовив сандали, Александр отнес их переводчику в дом, где раньше находился туберкулезный диспансер. Там жили немцы. Рядом жилых домов не было, был лишь сарай, где как-будто, была кузница. Александр зашел в небольшую комнату, где стоял стол и несколько стульев, на которых сидело шесть немцев, в том числе и переводчик. Один из немцев что-то играл на губной гармошке.

Переводчик дал ему за сандалии банку консервов и он ушел.

Где-то в мае 1942 года их семью направили на работу в Германию. На станции Ржев стоял товарный состав, вагонов десять. В вагоне — человек двадцать. Сопровождали немцы. Возможность бежать была, но никто не бежал. Питания никакого. Питались тем, что взяли с собой. Все время практически находились в движении. Дня через два прибыли на станцию Барановичи. Была ночь. Брат Алексей и сестра Нина спали.

Он же сидел у двери. Горела коптилка. В дверь постучались. Открыли дверь. Перед открытой дверью стоял немецкий офицер и трое солдат. Офицер по-русски спросил: «Кто Ковалев?». Ответил: «Я». «Алекс?» — спросил офицер. Ответил: «Александр». «Пойдем», — сказал офицер. Сразу надели наручники. Александр сказал офицеру, что разве он не видит его хромоты. Он и так убежать от них не может. Офицер не обращал внимание, и повел его под вагонами и вывел к машине. Машина грузовая, кузов покрыт брезентом. Ехали примерно полчаса. Привезли в тюрьму г. Барановичи. Держали трое суток. Не допрашивали. Затем опять ночь, опять наручники и вокзал. Сопровождали три офицера. Подошел пассажирский поезд. Ехали только военные. Посадили и его.

Привезли в Ржев без пересадки.

Прибыли ночью. Повели по Зубцовской улице в тюрьму. У офицера был фонарик и он освещал дорогу. В тюрьме поднялись на второй этаж. Пихнули в камеру. Оказавшись в камере, сразу спросил: «Ребята! Попить нет?» Его голос услышал Соловьев Эдик, который спросил: «Саша, ты? Как попал!?» Ответил: «Вот, привезли».

Камера большая, примерно 24 кв.м. Сидело человек восемнадцать: Соловьев, Лошаков, Шитиков. Бывший бухгалтер Сафронов и еще кто-то из горуправы. Трое из Оленинского района: отец с сыном. Сын говорил, что сидят за воровство. Дядя Коля лет шестидесяти. Они из разных деревень, на расстоянии двух-трех километров друг от друга. Днем кинули военнопленного. Форма на нем еще не истрепана. Это был молодой человек лет двадцати пяти, среднего роста, плотного телосложения, круглолицый. В руках у него был кулек с сухарями. Соловьев и Лошаков стали спрашивать, кто он. Тот ответил: партизан. Нас заинтересовало, кто ему дал сухари. Военнопленный вел разговор с Эдиком и с Николаем, но о чем говорили они, не слышал, так как лежал в другом месте. Сафронов сказал, что к ним в камеру специально сделана подсадка. Эдик спросил меня еще раз, как я сюда попал, где Лешка. Ответил: как попал не знаю, а Лешка поехал.

Соловьев говорил, что его подвела Зойка. Они собирались перейти линию фронта. Он предупредил Зойку, чтобы она ничего не говорила о их намерении. Коля Лошак до ареста сапожничал с Кузей. Кузя имел ларек, где они сапожничали. «Если нас освободят, мы, Саш, будем с тобой сапожничать», — говорил Лошаков. Сафронову и его напарнику каждый день приносили передачи: сухари и свежее белье.

В камере было много вшей и они каждый день меняли белье. Сафронов по этому поводу говорил: «На чистое белье вши — это к нехорошему». Через два дня Ковалева повели на допрос. По дороге, возле улицы Калинина, встретилась Ахапкина Мария, с которой учился в школе. Ахапкина спросила: «Саш! За что тебя?». Ответил: «Сам не знаю». Допрашивали в жандармерии рядом с «Чертовым домом» (на самом деле в ГФП). Допрашивал переводчик, тот самый, что приходил к нам в дом. Ковалев сразу узнал его и подумал, что и тот его тоже. Переводчик спросил фамилию и имя. Ответил.

— «А брат у тебя есть?»

— «Есть брат Алексей».

Переводчик опять спросил:

— «А где он?»

«Отправлен в Германию», — сказал Александр и в свою очередь спросил: «За что забрали его?». Переводчик промолчал, а сам спросил: «У Вас кто был?»

— «Никто не был», — произнес Александр.

— «Врешь», — сказал переводчик.

Действительно, к ним наведывался один военнопленный, который брал пищу у немцев, стоявших в их доме. Было ему лет тридцать пять. При последнем посещении он сказал, что скоро придут наши. Пришлось сознаться: «Да, был наш солдат». На этом допрос и окончился.

Переводчик был молодой, среднего роста, одет в немецкую форму-пилотка, френч, брюки, сапоги. Погон не было. После допроса доставлен снова в тюрьму. В камере Эдик спросил, о чем допрашивали. Потом пришел немец. Стал что-то читать по-немецки. Что-то понимал, что-то нет. Затем велел расписаться. Эдик отругал, зачем расписался. Вскоре пришли за Шитиковым, Лошаковым и Соловьевым.

Когда подошел к окну камеры, то увидел, что Шитиков, Лошаков и Соловьев стоят на улице, связанные между собой толстой веревкой, и два немца шли с лопатами.

Мальчик, стоявший у ворот, какой-то родственник Лошаковых, всплакнул. Их повели от тюрьмы. Впереди шел солдат с карабином, а сзади два немца с карабинами и лопатами. После расстрела Шитикова, Лошакова и Соловьева остальных перевели вниз, на первый этаж, в камеру № 4, которую называли «смертной», где сидел еще три месяца. В тюрьме заболел тифом, заболели и оленинские отец с сыном. Пришел военнопленный врач с красной повязкой. Их погрузили на телегу и отправили в инфекционную больницу. Там уже лежали тетя Шура Соловьева с дочерью Ритой.

Больных обслуживала одна знакомая ему няня, раздатчица и повариха, родственница Соловьевых.

Так ГФП выполнила указание комиссара Грамша о розыске, аресте и доставке Ковалева Алексея, арестовав и доставив в Ржев его брата Ковалева Александра. Шитикова Наталья Кузьмовна, 1890 года рождения, уроженка Ржева, улица Декабристов, дом № 48, показала: сын Шитиков Василий Данилович, 1918 года рождения. В 1938 году призван в Красную Армию и служил на Дальнем Востоке. В 1940 году демобилизован и прибыл в Ржев. Работал завскладом на базе № 40. 30 июня 1941 года Ржевским РВК мобилизован и отправлен на фронт. О его расстреле знает Теледеева Зоя Петровна с улицы Декабристов.

Со слов сестры Шитикова Василия — Цветковой Ксении Даниловны, 1924 года рождения, — их семья многодетная. Василий был третьим ребенком и более грамотным в семье, окончил семь классов. До кадровой службы работал в депо станции Ржев-1 слесарем вместе со старшим братом Петром. В 1941 году поступил на склад № 40. Брат Константин, 1913 года рождения, проживал в Ржеве в период оккупации, умер вскоре после освобождения Ржева. Сама она была эвакуирована. По ее описанию Василий был высокого роста, среднего телосложения, брюнет, лицо продолговатое, глаза карие. На одной из кистей рук имел татуировку «Вася». Имя свое не любил и при знакомстве называл себя Витей.

Жена Шитикова Константина — Анна Тимофеевна, 1904 года рождения, показала: придя осенью 1941 года в Ржев, Шитиков Василий недолго жил в доме отца по улице Декабристов. Она к нему ходила и делала уборку, стирала белье, примерно раз в две недели. Напротив проживали Виноградовы и Мария с льночесальной фабрики, хорошо знакомая Василию. Однажды, когда она принесла белье, Василия в доме не было, а в доме находилась Мария. Мария рассказала, что Василий лазил на чердак и смотрел в сторону фронта. Сказал Марии, что Красная Армия совсем близко.

Затем Шитиков Василий перешел на жительство к ней. Перед самым его арестом немцы, проживавшие в этом доме, послали Василия привести воды в бочке, когда он стал подъезжать к дому, то появилась легковая машина и немецкие офицеры увезли его.

Шарапов Иван Васильевич, 1898 года рождения, показал: Шитиков Василий Данилович говорил, что он попал в плен, был в лагере в Вязьме. Оттуда бежал и пришел в Ржев. Примерно в марте-апреле 1942 года Шитиков был арестован полицейским 3 участка Поярковым Дмитрием Яковлевичем и еще двумя.

Соседка Шитикова Василия — Шапкина Анна Яковлевна показала: в их доме проживал портной Виноградов Алексей Александрович. В нижнем этаже дома проживала Михайлова Мария. К Марии часто ходил партизан Шитиков Василий.

Однажды Михайлову вызвали в немецкую комендатуру, где допрашивали о Шитикове. Об этом сама Мария говорила ей, Шапкиной. Вскоре Шитиков был вызван в комендатуру. Допрошен, но освобожден. После того, как полицейский выгнал Марию из дома Виноградовых, она перешла в дом к Шитикову. Шитиков Василий еще два раза вызывался в немецкую комендатуру, а затем в числе других комсомольцев — партизан расстрелян.

Со слов Струниной Валентины Ивановны, 1924 года рождения, уроженки г. Ржева, проживавшей по улице Елисеева, дом № 8, кв. 18. Она с матерью Шапкиной Анной Яковлевной в период оккупации проживала по улице Декабристов, дом 54/34 вместе с Виноградовыми. На первом этаже вместе с Виноградовыми, в отдельной комнате, жила женщина по имени Мария, но до войны она в этом доме не жила. Откуда она появилась и куда исчезла, не знает. По внешнему виду она выглядела несколько старше Шитикова Василия, небольшого роста и не столь симпатична как Шитиков.

Но вернемся к показанию Лошаковой Марии Николаевны. 2 июня 1942 года, в день расстрела, примерно в 9 утра она пошла в тюрьму на свидание с сыном. Соловьев из окна тюрьмы крикнул, что сейчас ее сына выведут. Через пять минут из ворот тюрьмы вывели их троих. Руки назад связаны одной веревкой. Сын, поравнявшись с ней, сказал: «Прощай, мама, меня ведут на расстрел». Она сразу потеряла сознание, но, очнувшись, пошла с Ямщиковым Кузьмой к месту расстрела. Вместе с Соловьевым, Лошаковым и Шитиковым в камере Ржевской тюрьмы находился Соловьев Николай Федорович, 1924 года рождения, который за хранение немецкого автомата и винтовки, по доносу односельчанина Комарова Виктора Владимировича, 6 мая 1942 года был арестован фельдфебелем жандармерии и переводчиком Арнольдом. Доставлен в д. Жуково и в тот же день направлен в штаб полевой жандармерии в д. Соколово. Из жандармерии доставлен в Ржевскую тюрьму, где сидел в 16 камере до 30 июня 1942 года.

Соловьев Николай показал: вместе со мною в 16 камере Ржевской тюрьмы сидел Соловьев Эдуард Федорович. Соловьев Эдуард сидел за то, что он вместе с другими лицами по заданию партизан собирал сведения о расположении немецких военных складов и штабов. О том, что Соловьев немцами был расстрелян, ему стало известно со слов Кубарева Ивана, 1925 года рождения, жителя г. Ржева, вместе с которым он служил в Советской Армии в 1946 году.

Кубарев на самом деле не Иван, а Павел Иванович, 1926 года рождения, уроженец города Ржева, до войны и в период оккупации до декабря 1942 года проживал в г. Ржеве, улица Челюскинцев, дом № 31. В этой же камере вместе с Сафроновым Петром Александровичем сидел Поспелов Михаил Яковлевич, 1889 года рождения, уроженец г. Ржева, работающий в горуправе на регистрации паспортов. Арестован 9 мая 1942 года за хищение из комендатуры восьмидесяти тысяч рублей. О тюремной жизни того периода дает описание житель Ржева с улицы Бехтерева, дом № 47 Артенюк Борис Иванович. В апреле 1942 года он попал в Ржевскую тюрьму в общую камеру. Камера была заполнена заключенными до отказа. Размещались все на полу. Утром и вечером давали цикорную заварку. В обед затируху из муки. Хлеба не давали ни грамма. В таких условиях, если человек находился свыше месяца, то передвигался по камере с трудом. Больше лежал на полу. Некоторые во время прогулки на тюремном дворе ели траву.

Вшивость среди заключенных была страшной. Пищу раздавали русские, одетые в немецкую форму без погон. Нет посуды — ничего не давали. Поэтому, у кого не было посуды, искали на тюремном дворе какую-нибудь банку из-под консервов.

Вечером сигнал ручной сирены. Нужно выходить строиться. Раздевали наголо и избивали. В тюрьме сидел Поспелов. Он кричал: «Шапки долой! Это вам не Советская власть». Часто можно было слышать: «Поспелоф, на коридор».

По ночам вызывали молодых людей, бывших командиров Красной Армии. В камеру они не возвращались. Тюрьма наполнялась ежедневно разными людьми. Были среди арестованных и женщины. Надзирателям в их камере был один из наших предателей. Ходил он в немецкой форме.

Был в тюрьме немец, лет тридцати, симпатичный, среднего роста, форма на нем сидела хорошо. В общении его чувствовалось ехидство и юмор. Скорее всего он принадлежал к ГФП. Был и венгр, картавый, все понимал по-русски. Учет в тюрьме был плохим.

Затем Артенюк в числе других заключенных был переведен в подвал, где люди, сбившись в одну кучу, спали на цементном полу. Через несколько дней их вывели на тюремный двор, погрузили на машину и отвезли в лагерь военнопленных. Там после бани и санобработки, через станцию Мелехово поездом доставили в Сычевку и поместили в штрафной Юшинский лагерь.

В тюрьму ходила к Лошакову бабушка Самуйлова Таисия Федоровна, через которую Лошаков Николай передал три записки. Вот их содержание:

Тюрьма 23 мая

Кузьма! Я сижу в тюрьме, не знаю за что. Если можешь, то приди, принеси покурить хоть чинариков. Передай привет моим родным, может больше не увидимся, а если увидимся, то на площади, на перекладине.

Ну, пока, не поминай лихом, хоть и очень жаль расставаться с молодой жизнью, но ничего не поделаешь, значит моя судьба такая.

Кузьма, не знаю, за что взяли мою мать. Она тоже в тюрьме. Если она выйдет и ты ее увидишь, то успокой ее, помоги, чем можешь, а про меня скажи, чтобы мне все простила, ведь она из-за меня так переживает. Ну пока, до свидания, жму тебе крепко руку, может в последний раз. Сохрани эту записку до матери. Мама, еще раз прошу: прости меня, родная, если повесят, то не убивайся, а береги свое здоровье. Может еще увидишь отца. А я не знаю, как пройдет дело. Ну, ладно, целую тебя, твой сын Николай. Еще раз прошу: прости меня, мама, ты знаешь, как это больно писать. Ну, прощайте. Написал бы больше, но не могу. Лошаков Николай.

До свидания, мама, и все.

Мама, меня спрашивали про отца. Я сказал, что не знаю, был он партийный или нет, потому что я жил все время с бабушкой, а с ним мало виделся. Ну, пока, целую тебя еще раз крепко, твой сын Николай Лошаков. Передай привет всем родным и Кузьме. Ну, пока, всего хорошего в вашей жизни. Если живы будем, то, конечно, придем домой. Мама, береги свое здоровье. Ну, всего, мама, будь здорова, не волнуйся и не плачь, значит, такая у меня судьба, как-нибудь переживем».

27 мая

Добрый день, мама! Мама, сегодня меня гоняли на допрос, с меня сняли все показания, под которым я подписался. Теперь будем ждать результата. Мама, на меня наговорила Зоя. Настя тети Манина ее знает. Мама, я сегодня видел бабушку. Меня допрашивали, а она стояла под окном и разговаривала с Гергой. Мама, ты не беспокойся, а жди тоже, что будет со мной. Ну, пока, до свидания. Целую тебя крепко-крепко, может в последний раз. Коля. Мама, если они хорошо разберутся, то меня не должны повесить, а если нет, то тогда, наверное, мне осталось жить не долго, а может сошлют в лагерь.

Упоминаемая в записке Зоя — Веселова Зоя Ивановна, 1921 года рождения, уроженка д. Ельцово Ржевского района. Первое время в оккупации она работала уборщицей в немецкой части в Ржеве, а потом, зная немецкий язык, стала работать переводчицей при полиции безопасности «СД». Бежала с отступающими немецкими войсками и после войны осела на жительство в Бельгии. Настей тети Мани была Попова Анастасия, которая умерла в августе 1942 года от ранения. Тетя Маня — Виноградова Мария Егоровна, проживала в д. Муравьево Ржевского района. Родственница Лошаковых. В д. Муравьево проживала Виноградова Елена, которая знала Веселову Зою Ивановну. С ее слов Веселова проживала в одном доме с Лошаковым, предала ее родственника Лошакова, которого расстреляли. Гергой — это Григорович Аркадий Григорьевич, 1929 года рождения, двоюродный брат Лошакова Николая, умер.

Со слов двоюродной сестры Лошакова Николая — Григорович Валентины Григорьевны, проживающей в г. Ржеве по улице Володарского, дом № 49, все родственники проживали в одном доме на Кооперативной улице. Перед войной Лошаковы жили в Ашхабаде, куда отца Лошакова Николая, как железнодорожного мастера паровозного депо, направили на работу. Во время оккупации Лошаков с матерью жил в Ржеве, но на работу не ходил. Когда его забирали, то с немцами был староста. Забирали ночью. При обыске нашли планшетку. Николай и его товарищи подожгли цистерны с бензином на немецком складе, где сейчас химчистка. В тюрьму ходила мать Николая и ее брат Аркадий. Когда вывели Николая, он был в галифе и галошах. Их повели по улице Калинина. Как вспоминает другая двоюродная сестра, Грачева Вера Васильевна, 1933 года рождения, они, Вера и Валентина, шли вслед за ними. Один немец был рыжий, здоровый. По дороге конвоируемые пели какую-то песню, в которой были слова: «За Родину, за Сталина». Немец тоже что-то мурлыкал. Подвели их к воронке, в которой была вода. Немец что-то зачитал на бумажке. Три раза выстрелили. Они упали и еще шевелились. После освобождения Ржева Лошаков и его товарищи были перезахоронены на Смоленском кладбище.

Со слов, вроде, Лошаковой Марии Николаевны у них была какая-то явочная квартира в районе аптеки. Григорович показала две записки от Лошакова Николая. Их содержание:

Мама, я ни у кого хлеба не занимал, так что это один сапожник приходил. Он спрашивал у меня адрес, когда я выйду, то он придет ко мне, а он, значит, приходил за хлебом. Ну, вот, я никого не присылал, принесите галифе, в камере не холодно, а то эти брюки я затаскаю.

Ну, пока, целую тебя крепко. Николай.

30 мая.

Добрый день, мама! Шлю вам свой привет и желаю успеха в вашей жизни. Мама, мне бабушка сказала, что у вас нет хлеба, Вы особо обо мне не беспокойтесь, носите какой-нибудь дряни; конины, жмыха или свари студень. Мама, особо писать нечего. Пока, до свидания. Целую тебя крепко. Николай. Передай привет Кузьме Никифоровичу. Ну, пока все, остаюсь в надежде скоро увидеться. Мама, приди сама как-нибудь пораньше, часов в 9. Я буду работать около колодца и поговорим. Мама, сходи к Кузьме, может, он чем поможет. Живу здесь в скуке и печали. Так долго тянется время в камере, а на воле такая хорошая погода. Я из-за этого хоть на работу. Мама, приди как-нибудь пораньше. Ну, пока, до свидания. Мама, скажи Кузьме, может, он придет, то тоже пораньше. Ну, все. Коля.

Это была последняя записка в жизни Лошакова Николая. Попов Владимир Павлович, 1928 года рождения, проживающий по улице Робеспьера, дом № 9, кв. 12 рассказал, что Шитиков Василий Данилович до войны проживал в соседнем доме на улице Декабристов. Сам видел, как летом 1942 года вели под охраной немцев спереди и сзади Шитикова, Эдика Соловьева и Лошакова Николая. Справа, по ходу движения, по обочине шел брат Шитикова — Шитиков Константин с русской винтовкой и белой повязкой полицейского и еще кто-то из полицейских. Видел это у перекрестка улиц Кривощапова и Калинина. С ним были Колька Румянцев и Борис Шарапов, но они оба умерли. Двигались они по улице Калинина в сторону Казанского кладбища. У Шитикова Василия было прозвище «Шамай», а некоторые называли его Шамаевым.

Со слов Федоровой Евгении Ивановны, 1923 года рождения, уроженки г. Ржева, проживающей по улице Декабристов, дом № 45. Шитикова Василия она знала с довоенного времени. Где-то в конце 1941 или в начале 1942 года он пришел в Ржев. Одет был в фуфайку и какое-то холщовое белье, рубашка с вышивкой. По дороге к дому неоднократно менял одежду. В Ржеве достал где-то черную железнодорожную шинель, которая, кстати, ему хорошо шла, а возможно, ему дал брат Константин.

Немцами он воспринимался, как командир Красной Армии. Жил он на Красноармейской набережной у брата Кости. Там пилил дрова немцам. Она недоумевает, как познакомился Шитиков с Эдиком и Лошаком. С Соловьевым Эдиком она училась в одной школе № 6, но в параллельных классах. Был Соловьев среднего роста, блондин, плотный парень, симпатичный, по характеру спокойный. Отец его расстрелян в 1941 году. Коля Лошаков щупленький и хулиганистый парень. Кто-то крикнул: «Повели на расстрел немцы с автоматами». Вели их по улице Калинина, руки связаны. Шли цепью. На обочине дороги находился Шитиков Костя.

По показанию Орловой Веры Павловны, 1918 года рождения, уроженки г. Ржева, проживавшей в оккупации по улице Смольная, дом № 60, из ее знакомых немцами расстрелян после зверских пыток летом 1942 года Лошаков Николай, проживавший по улице Ржевской — Кооперативной, которого подозревали как партизана.

Ее сестра Орлова Евсталия Павловна, 1925 года рождения, так же показала, что летом 1942 года расстреляны как партизаны: Лошаков Николай, Соловьев Эдуард и, кажется, Шамаев с улицы Декабристов.

Соловьева Эдика знал Самуилов Петр Илларионович, 1924 года рождения, жил по улице Декабристов, дом № 28 и 32, и учился с ним в школе № 6.

Какова судьба Ковалева Алексея Михайловича? Со слов матери, Ковалевой Варвары Михайловны, 1900 года рождения, сестры Бровцыной Нины Михайловны, 1928 года рождения, после того, как забрали Александра, они прибыли в Германию в г. Шланштедт, район Магдебург. Им дали комнату. Алексей сразу стал возмущаться, зачем их привезли в Германию. Пошел посмотреть город, а когда вернулся, его арестовали и с тех пор о его судьбе ничего неизвестно.

Бывший начальник отдела I-ц 9 Армии Шлиппер Франц Макс, 1905 года рождения, уроженец г. Берлина, показал: «Наконец, весной 1942 года было установлено, что один переводчик, приданный ГФП, насколько я помню, поляк, занимался шпионажем и пытался через одного жителя г. Ржева передать письмо через линию фронта. Этого гражданина задержали и поляк был расстрелян».

Шлиппер, показывая о Савкове — Мейер, назвал его поляком. Бывшая курьер комендатуры 1/532 г. Ржева Орлова Вера Павловна, 1918 года рождения показала, что переводчиком комендатуры был «Лео, поляк, с 1939 года проживал в СССР, служил в Красной Армии, пленен, примерно 25 лет, среднего роста, худощавый, брюнет, глаза черные, известно, что от комендатуры 1/532 в отделение ГФП-580 г. Ржева был выделен переводчик доктор Котц. Видимо, Леон Котц одно и тоже лицо и Шлиппер просто спутал Котца и Мейера.

Фамилию переводчика Левки знала Герасимова (д. ф. Литвинова) Вера Сергеевна, 1924 года рождения, жительница г. Ржева, работавшая в комендатуре рассыльной.

По показанию Алмазовой Натальи Васильевны, 1923 года рождения, уроженки и жительницы г. Ржева, с конца 1942 года в комендатуре раньше ее работала Емельянова Нина, примерно 1921 года рождения, жительница г. Ржева.

В отношении Емельяновой (по мужу Глушковой) Нины Николаевны, 1921 года рождения, имелись не проверенные данные, что она имела интимную связь с переводчиком комендатуры Левой. После войны она проживала в г. Риге, улица Теробата, дом № 4, кв. 2, где умерла в 1951 году.

Возможно, Савкова-Мейер знала Филатова Вера Федоровна, которая по поручению комсомола поджигала детские ясли, в которых работала. Выдал ее Колесников Александр Федорович. Она была арестована «СД», а через несколько дней отпущена.

В марте-апреле 1942 года она была доставлена в жандармерию на улице Чкалова в дом Глушковых (дом двухэтажный, Глушковых не было), где переводчик в гражданской одежде, 20–25 лет, слишком интеллигентный и гуманный человек допрашивал ее.

Соловьева Эдика должна знать Егорова Валентина Евстигнеевна, 1924 года рождения, уроженка г. Ржева, проживавшая по улице Кривощапова, дом 23 квартала 123, которая также училась в школе № 6.

По показанию бывшего полицейского Воронина Михаила Павловича, 1917 года рождения, уроженца д. Гляденово Ржевского р-на начальником полицейского участка был Игнатьев Павел Ильич, 1906 года рождения. Бывший полицейский Кайченко Илларион Романович, 1913 года рождения, уроженец д. Дуда Бельского района, житель г. Ржева, знал Игнатьева, он проживал при участке.

Бывший курьер комендатуры Румянцев Василий Андриянович, 1902 года рождения, уроженец д. Груздево Ржевского района, проживавший в г. Ржеве по улице Декабристов, дом № 26, показал: квартальный староста Соловьев Павел Николаевич в октябре 1941 года выстраивал всех жителей квартала для назначения на работу.

Соловьев Павел Николаевич, 1887 года рождения, уроженец д. Доманы Сычевского района Смоленской области, проживал в г. Ржеве, портной.

В отношение полицейского Пояркова имеются сведения: Поярков Дмитрий Яковлевич, 1904 года рождения, уроженец и житель г. Ржева. 13 октября 1941 года попал в плен к немцам и с 26 октября содержался в Ржевском лагере военнопленных. Его жена Серафима Петровна, 1905 года рождения, узнав от жительницы улицы Тверская Сазоновой Прасковьи, что муж находится в лагере военнопленных, подала заявление бургомистру Сафронову. 10 ноября 1941 года в числе восемнадцати человек Поярков был взят на поруки. 4 декабря 1941 года сотрудником административного отдела Кирилловым Константином назначен квартальным старостой и был им до 18 декабря 1941 года, затем работал полицейским 3-го участка. Осужден и умер. Его знакомым был Дерунов Евгений Васильевич, 1923 года рождения, уроженец г. Ржева.

Следует ответить, кто такой Поннер, упоминаемый в немецких документах.

Поннер Стефан Юзефович, 1896 года рождения, уроженец г. Субботица, Югославия, венгр. В 1915 году попал в плен к русским и остался проживать в России. В 1919 году в составе интернациональной бригады участвовал в борьбе с белыми бандами. В 1922 году вступил в коммунистическую партию, в 1935 году исключен. В 1935 году по ст. 58–10 УК арестован, но за недоказанностью освобожден. С 1935 года работал на фабрике «Пролетарка» в Калинине. Остался на жительство во временно оккупированном г. Калинине и поступил на службу в должности начальника криминальной полиции при ГФП. Был связан с «СД», занимался вербовкой и использовал ее по выявлению партийно-советского актива и партизан. В декабре 1941 года бежал из г. Калинина через г. Ржев. С января 1942 года по сентябрь 1943 г. начальник уголовного отдела Смоленской городской полиции. С ноября 1943 года являлся начальником 1-го отдела Минской криминальной полиции, имел чин оберштурмфюрера, награжден немцами двумя медалями. Из полиции уволен за получение взятки. Летом 1944 года из г. Минска бежал в г. Котовицы (Польша). Затем находился в Германии, где получил германское подданство.

Для компрометации Поннер Калининским УНКВД 12 марта 1942 года в Ржев был направлен Андреев Петр Николаевич, 1925 года рождения, уроженец г. Калинина, русский, бывший воспитанник детдома, до оккупации работал учеником слесаря в бригаде Поннера. Андрееву было легендировано, что Поннер, Кульков Яков Арсеньевич, работавший при немцах начальником полиции Пролетарского района г. Калинина и Ильин Василий Михайлович, работающий в полиции г. Ржева имели связь с органами. Фактически они никакой связи не имели. Андреев сознательно был переправлен в наиболее опасные места. Андреев, как и имелось в виду, был задержан немцами. Переходил он линию фронта у д. Немцово Ржевского района и 14 марта 1942 года был допрошен в отделе I-ц 6 ПД.

Показания дал в соответствии с легендой. Об Андрееве в отделе I-ц писали так:

Андреев кажется откровенным и заслуживает доверия, рассказал искренно и без нажима и только просит защитить от возможных последствий его показаний. Он был при аресте доставлен в отделение I-с для сотрудничества.

Вторично Андреев был допрошен в отделе I-ц VI АК. Протокол допроса был заверен зондерфюрером Ренд. В результате поимки Андреева отделение ГФП-580 в Ржеве было дезориентировано в отношении Поннер. Кульков Яков Арсеньевич допрашивался немцами, а Ильин Василий Михайлович уволен из полиции. Немцам не удалось розыскать Поннер. К сожалению, о дальнейшей судьбе самого Андреева Петра Николаевича никаких данных не имеется. Осталось загадкой откуда о Поннер стало известно разведчице Трепучковой Нине Сергеевне.

В марте 1920 года вместе с агитпунктом Западного фронта в Ржев прибыл красноармеец Жижилкин Иоиль Александрович, 1901 года рождения, уроженец г. Кронштадта. Агитпункт тогда располагался на станции Ржев-2 Балтийской железной дороги.

С сентября 1920 года по февраль 1921 года красноармеец Жижилкин в составе 19 стрелковой дивизии участвовал в боях на Западном и Юго-Западном фронтах против белополяков. После демобилизации из Красной Армии в ноябре 1922 года Жижилкин остался в Ржеве. Работал в коммунальном отделе города. Женился. В ноябре 1929 года ушел на службу в Красную Армию. Служил в артиллерии рядовым, а в 1936 году ему было присвоено звание техника-лейтенанта 1-го ранга.

По службе Жижилкин характеризовался только положительно. Во внеочередном порядке командир 184 гаубично-артиллерийского полка майор Прозоров и батальонный комиссар Воронцов рекомендовали его на должность помощника командира полка по материальному обеспечению. В 1939 году Жижилкину было присвоено звание интенданта 3-го ранга и приказом Народного Комиссара Обороны он был назначен помощником командира полка по материальному обеспечению в 287 легко-артиллерийский полк. С 17 по 28 сентября 1939 года он участвовал в освобождении Западной Украины и Белоруссии. Образование Жижилкин имел среднее, а военного не имел, был членом ВКП(б). В 1941 году, на начало войны, находился в 287 ЛАП 143 СД в г. Речица Гомельской области.

Других сведений в архиве Красной Армии и Центральном архиве Министерства Обороны СССР на Жижилкина не имеется.

В конце января 1942 года, ночью, Жижилкин в летнем обмундировании, с обмороженными ногами, больной появился в доме тещи Харитины Александровны, 1889 года рождения, уроженки г. Ржева, проживающей на Тверской улице с дочерью и ее детьми, Жена, теща, дети с трудом узнали в этом изможденном, обросшем человеке дорогого Иоиля. Обмыв, оказав посильную медицинскую помощь, они спрятали его на чердаке дома, где он скрывался три месяца, несмотря на февральско-мартовские морозы, постоянно опасаясь ареста, как командир Красной Армии.

Немного оправившись, Жижилкин стал присматриваться к свояку Гаврилову Павлу Акимовичу, 1923 года рождения, отпущенному из плена домой, к его товарищам, приходившим в дом Гавриловых.

Особенно понравился, пришелся по душе, сосед по дому Ловягин Борис Захарович, 1924 года рождения, уроженец и житель г. Ржева, улица Тверская, дом № 190, квартал 136. Мать Бориса Ловягина, Екатерина Семеновна, показала, что товарищами Бориса были: Арефьев Федор, Гаврилов Павел Акимович и Костя. Борис работал в похоронной команде. Имел решительный характер. Заявлял, что у немцев работать не будет, перейдет на сторону Красной Армии. Подготовку, с его слов, он ведет не один, а целая группа. Борис дружил с Дунаевским Константином (в РККА), Шараповым Николаем Николаевичем, с Ловягиной Таисией Васильевной с Зубцовской улицы. К Борису приходили двое неизвестных, но его не было дома. Когда она сказала ему об этом, то он ушел из дома и больше не вернулся.

После ухода Бориса к ней заходил Шарапов Николай. Следует заметить, что отец Ловягина Бориса был некоторое время старостой квартала, а сестра, Ловягина Анна Захаровна, 1922 года рождения, была завербована «СД».

Ловягина Таисия Васильевна, 1927 года рождения, училась вместе с Ловягиным Борисом Захаровичем. С ее слов, она, Ловягин Борис, его приятель Костя договорились переходить на сторону Красной Армии. Недалеко от д. Мартыново, в пятнадцати километрах от Ржева, были обстреляны немцами. Костя убит, а она с Борисом возвратились, будучи ранеными. Отец Бориса подорвался на мине. Она знала переводчика Яшку, который приходил к ее отцу. Необходимо сказать, что ее отец — Ловягин Василий Викторович, 1898 года рождения, проживал по улице Зубцовская, дом 162, квартал 157.

Как показал Соловьев Иван Тимофеевич, 1890 года рождения, уроженец д. Турбаево Ржевского района, житель Ржева, Ловягин кузнец, староста с самого начала немецкой оккупации до конца. Активно помогал немцам. По его инициативе было арестовано много людей. Буквально палками выгонял на работу. Проживал на Зубцовской улице. Иногда замещала его дочь. Возможно через Ловягина Василия «СД» и узнала о Ловягине Борисе.

В группу майора Жижилкина входил Гончуков Константин Сергеевич, 1916 года рождения, машинист, член ВКП(б), проживал по улице Тверской. Бывший квартальный староста Прокофьев Николай Михайлович, 1888 года рождения, показал: Гончукова Константина Сергеевича узнал, когда стал старостой участка. Три раза был в его доме. Последний раз дома не застал. Разыскивал его по распоряжению Кузьмина для того, чтобы направить в лагерь.

А вот как описывала поведение Прокофьева Николая во время посещения дома Гончукова Павла Ивановна, 1918 года рождения. В декабре 1942 года она пошла к свекрови, Гончуковой Екатерине Никифоровне, проживавшей на Тверской улице. В это время пришел Прокофьев. Он спросил у матери: «А где Ваш сын-партизан?» Она ответила: «В деревне». «Как в деревне? — сказал Прокофьев. — Что ты мне голову морочишь? Я его хочу в лагерь отправить. Ну, хорошо, далеко не уйдет. Он будет в комендатуре. Там для коммунистов места еще есть. Вы мне его представите».

Участником группы Жижилкина были Кротов Иван Ефимович, 1903 года рождения, уроженец д. Быкова Слобода Ржевского района, проживавший в Ржеве, улица Тверская, дом 61, пимокат по профессии.

Почему Кротов не был арестован и расстрелян, как участник группы Жижилкина, хотя сведения о нем в процессе допросов, проводимых «СД» были получены, остается загадкой. Сам Кротов после освобождения Ржева 11 марта 1943 года ржевским ГВК был мобилизован в армию, погиб во время войны.

О Терентьеве Петре, как участнике группы Жижилкина, никаких сведений не обнаружено.

Еще пару слов о самом Жижилкине. Со слов Гавриловой Агриппины Александровны, в мае 1942 года староста их улицы Балобонов Михаил Григорьевич сообщил немцам о Жижилкине и его забрали в лагерь. Туда же забрали и его сына Юрия, 1926 года рождения. Их дом был разрушен при бомбардировке города.

В первых числах сентября 1942 года личный состав комендатуры из г. Ржева выбыл и ее функции были возложены на командира 6 саперного батальона 6 ПД майора Больмана и его адъютанта обер-лейтенанта Шлантайна. Работником комендатуры так же являлся обер-ефрейтор Лайфельд Юпп, Переводчиками комендатуры являлись: Сукач Николай Константинович, 1922 года рождения, украинец. В ноябре 1940 года Сукач Фрунзенским горвоенкоматом призван в Красную Армию и для прохождения службы направлен в учебную роту 1 батальона 690 стрелкового полка 126 СД. Находясь на фронте, 28 июня 1941 года сдался в плен и поступил на службу в 6 саперный батальон 6 ПД. С сентября 1942 года по 10 января 1943 года Сукач Николай был переводчиком ржевской комендатуры, одновременно использовался как переводчик фельджандармерией и «СД».

Переводчиком комендатуры так же являлся Симон-Семенов Яков Филиппович, 1922 года рождения, уроженец города Розадалина Азовского района Омской области, немец. В 1940 году Азовским райвоенкоматом Симон Яков был призван в Красную Армию и для прохождения службы направлен в 166 артполк. В ноябре 1941 года под Невелем сдался и перешел на службу к немцам.

При отступлении немецких войск в марте 1943 года Сукач Николай и Симон-Семенов Яков бежали с немцами. Сукач в ноябре 1943 года от начальника отдела I-ц 6 ПД обер-лейтенанта Аренса Генриха Вильгельма, получил удостоверение на имя Струнина Николая, рабочего железнодорожной станции Ржев, проживавшего на Зубцовском шоссе, и задание остаться на освобожденной территории Белоруссии для сбора разведданных.

Для возвращения к немцам ему был дан пароль «Лайфер» (бегун). 26 января 1944 года отделом контрразведки «СМЕРШ» 48 армии Сукач Николай Константинович был арестован.

Симон-Семенов после окончания войны жил в ГДР (г. Магдебург, Аккерштрассе, 18), выдавая себя за уроженца г. Ида-Оберштайн, О себе говорил, что его отец русский, в 1914 году попал в плен и остался в Германии, женился на немке.

В ресторане «Михаэлис» г. Магдебурга один из немцев заявил своим партнерам: «Вот Симон пьет сейчас с русскими, а во время войны он русским военачальникам выбивал зубы, бил их палками. Он, якобы, служил в «СД» и работал при тюрьмах, в которых заключенными были русские».

Как руководитель местного союза немецкой молодежи Симон был на Международном фестивале в Берлине. В его альбоме имелась фотокарточка, где он снят в форме офицера Советской Армии в звании лейтенанта, с орденом Красной Звезды, а с ним еще четыре офицера. В 1961 году Симон-Семенов Яков был арестован.

В ноябре 1942 года из Сычевки в Ржев после трехмесячного отсутствия прибыли четыре сотрудника «СД» из Зондеркоманды — 7а: старший гауптшарфюрер Шварц Ганс, гауптшарфюрер Беккер и ефрейтор Дитрих, а о четвертом сотруднике «СД» сведений не имеется.

Разоблачение группы Жижилкина началось с Ловягина Бориса. Трудно сказать какие первичные данные послужили основанием. Имеются сведения, что аптекарь Чачкинской больницы Сахаров Сергей Федорович, 1886 года рождения, по своей инициативе сообщил заведующему больницей Крайневу Андрею Павловичу о санитаре Ловягине, как о преданном советской власти человеке. Сам Крайнов был связан с «СД».

Как показал Сукач Николай, в конце ноября 1942 года сотрудник «СД» Дитрих вызвал его к Шварце для допроса арестованного Бориса Ловягина. Его обвиняли в том, что он связан с советскими разведчиками, оказывал им помощь, снабжал фиктивными документами, намеревался перейти линию фронта. Борис не признавал себя виновным и показаний нужных не давал. Его избивали палкой. Арестован Ловягин был по данным агентов Уварова и Баранова, которые познакомились с ним, высказали ему свое намерение перейти на сторону Красной Армии и просили содействия в приобретении документов. Борис в свою очередь, тоже говорил о переходе и обещал документы. Он передал им один паспорт и обещал еще. После этого Баранов и Уваров сказали ему, что являются разведчиками Красной Армии, переброшенными с разведзаданием в Ржев. Борис сообщил им, что в Ржевском рабочем лагере содержится майор Жижилкин, который является руководителем подпольной группы и проводит среди населения антигерманскую деятельность. После этих данных Шварце и арестовал Ловягина Бориса, а впоследствии и расстрелял.

Получив данные от Уварова и Баранова о существовании подпольной группы майора Жижилкина, Шварце направил агента Боголюбова под видом рабочего в лагерь по улице Декабристов с заданием: познакомиться с майором Жижилкиным, рассказать о себе, что является жителем д. Пирютино Ржевского района. Задержан без документов и доставлен в лагерь. Для сближения с Жижилкиным и другими антигермански настроенными лицами, надо высказать среди рабочих недовольство немцами и ругать их. После вхождения в доверие рассказать Жижилкину о намерении сделать побег из лагеря и перейти линию фронта, предварительно собрав разведданные. Сукач Николай отвел агента Боголюбова в рабочий лагерь и указал унтер-офицеру Мельману поместить вместе с Жижилкиным.

Через пять дней Боголюбов явился в комендатуру и с Симон-Семеновым пошел к Шварце. Боголюбов доложил о выполнении задания и передал записку Жижилкину: «Предъявитель сей записки является нашим человеком. Если имеется возможность, то нужно будет его устроить у себя на квартире на несколько дней и познакомить с Костей». Шварце направил Боголюбова к Жижилкиной Анне для передачи записки от мужа.

Получив записку, Жижилкина обещала ему устроить все, как просил муж и разрешила остаться у нее. Однако Боголюбов в этот день не остался, заявив, что боится преследования и ареста. Сказал, что день, два он будет скрываться в разрушенных домах. Договорился о своем посещении и помощи от нее.

Агенту Боголюбову нужно было доложить Шварце о выполнении задания. Вот почему он и не остался у Жижилкиной. От Шварце он получил указание: пойти к Жижилкиной на другой день и остаться у нее. Там Боголюбов познакомился с Костей, но тот ему ничего не сказал о своих намерениях, так как не доверял. Через двое суток Боголюбов опять ушел скрываться в разрушенные дома. Посещая Жижилкину, Боголюбов рассказывал ей об успешной работе по сбору разведывательных данных для перехода линии фронта.

В целях разоблачения Кости Гончукова и вскрытия подполья, Шварце наметил направить в ночное время к Жижилкиной агентов Уварова и Баранова под предлогом обогреться. Поинтересоваться у Жижилкиной, нет ли в соседних домах немцев, так как их могут арестовать за ночное хождение без пропусков. Если Жижилкина будет интересоваться ими, то им следует под «большим секретом» рассказать, что они являются советскими разведчиками, в Ржеве находятся с определенным заданием. В Ржеве у них свои люди, к которым они пробираются. По необходимости рассказать

Жижилкиной в утвердительной форме что-либо из своей жизни, подчеркивая свою принадлежность к разведке. В свою очередь поинтересоваться о людях, которых она знает и которые могли бы оказать им помощь для сбора разведданных.

Шварце ставил задачу через Жижилкину «познакомить» между собой Уварова, Баранова, Боголюбова, показав их как советских патриотов. Боголюбов познакомил Уварова и Баранова с Гончуковым Костей, который дал им согласие на переход линии фронта. Для перехода линии фронта Гончуковым был привлечен еще какой-то гражданин. Как потом выяснилось, Терентьев Петр. К сожалению, личность его выяснить не удалось. Все они установили место и срок сбора всей группы.

Для перехода линии фронта нужны были маскхалаты. Боголюбов, Уваров и Баранов сказали Жижилкиной, что они свои маскхалаты спрятали после перехода линии фронта в одном разрушенном доме, а там расположились немцы и попросили Жижилкину сшить маскхалаты. На момент перехода агент Баранов заболел и был помещен в госпиталь на излечение. По указанию Шварце Уваров и Боголюбов сообщили Косте и Жижилкиной, что Баранов ушел через линию фронта один. В момент одевания маскхалатов у Казанского кладбища, Гончуков Костя и Терентьев были арестованы.

По показанию Симон-Семенова Якова в ноябре-декабре 1942 года он вместе с сотрудниками «СД» Шварце, Беккером с их агентами Александром, Николаем и Федором пошли к разрушенной церкви, расположенной, примерно, в двух километрах от здания комендатуры к условленному месту, куда должны прибыть два советских разведчика. Из сотрудников жандармерии с ними пошел Лайферд.

Двое мужчин, находившихся в разрушенной церкви, сопротивления не оказали. На допросе они признались, что намеревались перейти линию фронта. После допроса он, Симон-Семенов, Беккер, Александр и Федор вывели указанных мужчин во двор комендатуры и расстреляли. Трупы бросили в воронку от снаряда, немного засыпав снегом.

Но вернемся к показаниям Сукача Николая о допросе Жижилкиной Анны. Ее допрашивали Шварце, Беккер и другие работники «СД» раза четыре. Шварце несколько раз ударил Жижилкину, предупредив, что если будет упорствовать, то подвергнется избиению. Но она не признавалась. Тогда Шварце вытащил из письменного стола карту, которую Жижилкина передала «советскому разведчику Яковлеву». Так представился ей Боголюбов. На вопрос Шварце: «Кто составлял этот план?» — она ничего не ответила. Только после дальнейших угроз Жижилкина призналась и назвала участников подполья: Константина, Бориса, Кротова Ивана, Терентьева и двух советских разведчиков.

Ей была устроена очная ставка с агентом Боголюбовым. Под арестом она находилась шесть-семь дней, после чего расстреляна. В расстреле Жижилкиной участвовал он, Сукач Николай и ефрейтор Дитрих.

По донесениям Боголюбова кроме Жижилкиных, Ловягина, Гончукова, Терентьева, Кротова Ивана, проживающего по Тверской улице, проходило еще четверо-пятеро участников подпольной группы, но фамилии их Сукач Николай вспомнить не мог.

По поручению Шварце Сукач направил на квартиру родителей Ловягина Бориса, агента комендатуры Шарапова Николая Николаевича с заданием узнать: известно ли им об аресте Бориса. Отец Бориса — Ловягин Захар — высказал Шарапову Николаю, что Борис, видимо, перешел на сторону Красной Армии, так как имел такое намерение.

Но доложил Шарапов оберефрейтору Лайфельду, что родители Бориса ничего не знают о нем. Шарапов Николай также подсаживался в камеру к Борису.

Ареста и расстрела избежали: Жижилкин Иоиль Александрович и Кротов Иван Ефимович. Жижилкин в это время находился в лагере «Цара», так по-немецки назывался лагерь принудительных работ, где заболел сыпным тифом и помещен в заразный барак. Там он и умер.

Что же писали об этой подпольной группе майора Жижилкина Иоиля Александровича сами немцы? Так, из отчета комендатуры 1/532 явствует: «В ноябре и декабре 1942 года в Ржеве было привлечено к сотрудничеству с «СД» три агента. Им удалось выявить ряд лиц, пользовавшихся фальшивыми паспортами и готовившимся оказать помощь беглым пленным. Среди них одна женщина, которая изготовила план расположения огневых точек. Эти же агенты позже использовались в проверке подозреваемых и обвиняемых лиц, в том числе, подающих световые сигналы для наведения вражеской авиации. Враждебные элементы из числа гражданской рабочей команды арестованы и переданы в расположение ГФП г. Ржева.

Что касается участия этих агентов в проверке подозреваемых лиц вне подпольной группы, имеются следующие сведения. Так, со слов Титовой Брониславы Павловны, 1900 года рождения, уроженки г. Риги, жительницы г. Ржева, ул. Народная, дом № 8, квартал 234, примерно в январе 1943 года в дом к ней зашли два человека.

Назвавшись советскими парашютистами, попросились переночевать, а наутро ушли искать своих, так как якобы заброшено их было много. Сказали, что один из Горького, а другой — из Рязани. Расспросили о немцах, кто может помочь и собирать сведения, могут ли достать план города. Они с мужем рассказали все, что знали. На другой день оба неизвестных явились в немецкой форме. Сказали, что достали форму у знакомого, так как ходить в гражданской невозможно. Стали заходить и посещали до 12–13 февраля 1943 года. 17 февраля 1943 года ее муж Виноградский Тимофей Мартынович был арестован двумя жандармами и переводчиком.

Муж был ею опознан 4 апреля 1943 года в числе зверски замученных и расстрелянных.

По показанию соседки Титовой-Егоровой Надежды Федоровны, 1925 года рождения, уроженки и жительницы г. Ржева, ул. Народная, дом 33-б, муж Титовой — Виноградский Тимофей — находясь в Красной Армии, попал в плен к немцам, а потом вернулся на родину в Ржев. Он сапожник, шил хромовые сапоги немецким офицерам.

Из акта о зверствах, чинимых фашистами в г. Ржеве, от 2 апреля 1943 года: «2 апреля 1943 года в районе здания тюрьмы, в яме около дороги обнаружены три трупа мужчин, по найденным документам удалось установить труп Виноградского Тимофея Мартыновича, 30 лет».

По данным Центрального архива Министерства обороны СССР значится Виноградский Тимофей Мартынович, 1907 года рождения, уроженец Донбасса, призван Ржевским РВК, пропал без вести.

В конце декабря 1942 года одна из немецких воинских частей в районе Ржева задержала при переходе со стороны советских войск неизвестного гражданина. Об этом было сообщено в комендатуру.

По распоряжению обер-ефрейтора Лайфельда переводчик Сукач Николай доставил неизвестного Шварцу. На допросе он назвался Жуковым Иваном. Показал, что сам житель г. Ржева. Работал в Старицком районе на мельнице, за работу ничего не получал. Жил впроголодь. Голод заставил его бежать к своим родственникам. Линию фронта переходил ночью, о дислокации советских войск ничего не знает. Никаких других показаний он не давал. Тогда Шварце решил подсадить в камеру к Жукову агента Боголюбова Федора. Боголюбов втерся к нему в доверие и Жуков признался ему, что является советским разведчиком.

На допросе после жестокого избиения и очной ставки с Боголюбовым Жуков признался в принадлежности к советской разведке и был расстрелян.

Примерно в октябре 1942 года в комендатуру пришел житель г. Ржева, назвавший себя Щербаковым и заявил, что он подозревает жителя с Зубцовского шоссе, квартал 131, как советского корректировщика. Начальник жандармерии лейтенант Бергер Юпп велел Щербакову показать дом, где проживает корректировщик. Бергер сказал Щербакову, что он должен проходя мимо дома, где проживает корректировщик, обронить платок, а Бергер с переводчиком, под видом катания на мотоцикле по Зубцовскому шоссе, наблюдать за ним.

После того, как Щербаков бросил платок, переводчик Сукач Николай с Бергером подъехали к указанному дому. Заглушили двигатель и, будто устраняя какую-то неисправность мотоцикла, обратили внимание на номер дома. Затем Сукач Николай зашел в дом. Спросил тряпку, якобы нужную ему для чистки мотоцикла, обратил внимание на членов семьи, проживающих в данном доме. После этого Бергер и Сукач Николай поехали в комендатуру. За домом было установлено наблюдение, но результатов никаких не было.

Когда позже доложили об этом Шварце, последний вызвал к себе в кабинет переводчика Симона-Семенова Якова и велел ему переодеться в форму советского летчика. Затем под видом военнопленного командира Красной Армии зайти в дом и попросить покушать. Для этого группа военнопленных была направлена на ремонт моста на Зубцовское шоссе. О себе Симон-Семенов должен был рассказать, что он сбит над Ржевом и хочет как можно быстрее перебраться на сторону Красной Армии.

Хозяин дома накормил «летчика», высказал свое недовольство немцами, но о своей деятельности как корректировщика ничего не сказал. Тогда Шварце направил в этот дом агентов Боголюбова и Уварова. Через три дня Боголюбов доложил Шварце, что он с Уваровым поймали этого корректировщика и посадили в подвал.

Шварце, Беккер, Лайфельд и агент Боголюбов выехали на Зубцовское шоссе и арестовали его. В подвале дома была обнаружена рация. Арестованного доставили в комендатуру. Это был мужчина лет 25–30, выше среднего роста, одетый в пальто с бордовым оттенком и валенки. Его расстрелял сам гауптшарфюрер Беккер в присутствии Симона-Семенова Якова и Сукача Николая. Личность расстрелянного не установлена.

Как показала жительница Ржева Чуракова Зинаида Степановна, 1907 года рождения, она является родственницей И. Жижилкина, ее сестра Елизавета Степановна была первой женой Жижилкина Иоиля, но умерла в 1937 году. Жижилкин Юрий — ее племянник. 3. С. Чуракова была очевидцем, когда 17 марта 1943 года в яме во дворе комендатуры было обнаружено восемь трупов и в другой — еще два трупа. На лбу расстрелянной Жижилкиной Анны была вырезана звезда и обожжены руки. У Гончукова Константина отрезаны уши и содрана кожа с рук. Это также нашло отражение в акте о злодеяниях фашистских захватчиков, совершенных в оккупированном Ржеве.

Говоря о деятельности «СД» и агентах-провокаторах Уварове, Баранове и Боголюбове, нельзя не сказать и о таком случае, имевшем место в Ржеве в феврале 1943 года. Ибо, этот трагический случай по почерку напоминает предыдущие.

Как показала жительница Ржева Соловьева Екатерина Васильевна, проживавшая по улице Калинина, дом 66, примерно за две недели до освобождения вечером к ним в дом пришли два молодых человека двадцати-двадцатидвух лет, одетые в гражданскую одежду. Осмотревшись, спросили: «Есть ли в квартире немцы?» После ответа зашли в соседнюю комнату ее сестры Ирины, которая проживала с подругой Андреевой Анной и закрыли дверь изнутри. Там они пробыли до пяти часов утра. На второй день Ирина по секрету рассказала, что заходившие перешли линию фронта. На другой день вечером они опять пришли. Сказали, что имеют документы на случай проверки. Когда вечером на третий день они пришли к Соловьевой, через десять минут после их прихода явилась группа немцев и всех арестовали.

16 марта 1943 в ямах позади разрушенных зданий на улицах Коммуны, Декабристов, Ржевской и Смоленской обнаружено восемь трупов зверски замученных граждан, раздетых до нижнего белья и обезображенных до неузнаваемости. Среди них опознали: Соловьеву Ирину Васильевну, 1913 года рождения, бывшая продавщица трансторгпита. Обрезаны губы и пулевое ранение в область левого глаза; Андрееву Анну Кузьминичну, 1915 года рождения, бывшая работница конторы «Заготзерно», в нескольких местах штыком исколота голова. Естественно, трупов двух молодых людей, навестивших Соловьеву Ирину в яме не оказалось.

Однако, там имелась неопознанная шестнадцатилетняя девушка со звездой, вырезанной на лбу, очевидно все тем же садистом, неравнодушным к изображению звезды. На голове девушки имелось множество проломов. Кто она? Ржевитянка или юная разведчица, переброшенная в тыл противника с разведывательным заданием?

Видимо, она так и останется безымянным героем, столь стойко державшейся при, так называемом немцами, «жестком допросе».

И несколько слов об агенте «Ф»: Шарапове Николае Николаевиче, 1918 года рождения, уроженце и жителе г. Ржева, ул. Тверская. Это был молодой человек высокого роста, очень интересный, круглолицый, с русыми волосами, уличное прозвище «Гога». С октября 1941 года по апрель 1942 года он нигде не работал. Затем работал в похоронной бригаде, где также находился Ловягин Борис и Дунаевский Константин, а старшим являлся Ловягин Захар. В ноябре 1942 года Н. Шарапов вызывался немцами в здание товароведного техникума. В декабре 1942 года вызван в комендатуру, где немец, знакомый его сестры, в присутствии переводчика спросил: почему русские точно обстреливают и бомбят Ржев?

Неизвестны ли ему жители, сообщающие о расположении немцев. Затем на квартиру пришел переводчик и пригласил Шарапова в комендатуру, где после инструктажа он был посажен, как задержанный, не имеющий пропуска, в погреб, в котором содержался Ловягин Борис. В погребе просидел с вечера всю ночь. В разговоре с Борисом выяснил, что его задержали за передачу паспорта двум русским. Паспорт вытащил у мертвого. Двое явились к Ловягину. Вызвали его из дома и, как только вышли на огород, их задержали немцы.

Сестра Шарапова Николая — Мария — работала переводчицей в комендатуре, а отец их — Шарапов Николай Иванович, 1889 года рождения, являлся квартальным старостой.

По показанию Сукача Николая гауптшарфюрером Шварце в Ржеве в качестве агентов «СД» были завербованы: Дудкин Николай, полицейский Ржева; Шиконель Виктор Иосифович, житель Ржева, умер в конце 1942 года.

Но, рассказав о преступной деятельности предателей Уварова, Баранова, Боголюбова, невольно хочется рассказать о другой тройке. О Захарове Николае, Старикове Николае и Брик Иване, преступный след которых начат в Ржеве. Все началось с показаний Дурнева Виталия Васильевича, 1915 года рождения, уроженца д. Парамоново, Хабаровского района, Новосибирской области. Попав в плен к немцам и перейдя к ним на службу, он принимал участие в формировании, в конце 1942 года в Смоленской области, 406 остбатальона при VI АК 9 армии для борьбы с партизанами.

Первая рота этого батальона была укомплектована военнопленными из лагерей гг. Ржева и Смоленска. Командирами взводов, рот и батальона были немцы. В частности, командиром батальона являлся майор Ирганг, командиром 1-го взвода 1-й роты — фельдфебель Шифер, а его помощником — Дурнев Виталий. Командиром 2-го взвода 1-й роты — фельдфебель Лангвальд, а помощником — Михайлик Василий Петрович, бывший студент Харьковского химинститута, лейтенант Красной Армии, пленный в 1941 году.

Со слов Дурнева старшиной 1-й роты был Захаров Николай Андрианович. С его слов Дурневу известно, что Н. А. Захаров в 1941–1942 годах работал при Ржевской жандармерии. Под видом военнослужащего Красной Армии он собирал группы красноармейцев и командиров, попавших в окружение немецких войск и передавал последних немцам. В батальоне проявил себя как активный пособник немцев.

В декабре 1942 года под видом партизана, переодевшись в гражданское платье, вместе с Кузнецовым ходил в разведку против партизан в д. Новоселки Демидовского района Смоленской области. Принимал участие в издевательствах над мирным населением. Стариков Николай, бывший военнослужащий Красной Армии, в плену с 1941 года. С мая 1943 года назначен на должность помощника командира 1-го взвода 1-й роты. Остался в 406-м остбатальоне. Вместе с Захаровым работал в Ржевской жандармерии. Приметы: около 24–25 лет, выше среднего роста, волосы черные, зачесывает назад, глаза серые, плотного телосложения, лицо симпатичное, зубы ровные. Брик — командир отделения, бывший военнослужащий Красной Армии. С его слов известно, что он является агентом какой-то разведки. Ездил с заданием в Среднюю Азию. Вместе с Захаровым и Стариковым работал в Ржевской жандармерии. Передавал немцам военнослужащих Красной Армии, попавших в окружение. По рассказам солдат батальона застрелил из пулемета старика, возившего дрова из леса, якобы за связь с партизанами. Рассказывали такой факт, что Брик вместе со Стариковым был задержан партизанами (примерно весной или летом 1942 года), причем последнему удалось убежать, а Брик якобы сумел доказать свою принадлежность к партизанам.

Позднее Брик привез к немцам раненого партизана и сам вернулся на их сторону.

Брик выглядел так: около 25–26 лет, среднего роста, худощавый, волосы рыжие, лицо скуластое.

Несколько слов о Михайлике. Михайлик Василий Петрович, 1921 года рождения, уроженец с. Буденка Капилянского района Полтавской области. С марта 1940 года по июнь 1941 года курсант Харьковского пехотного училища. Лейтенант, командир взвода 269-го стрелкового полка 134-й СД. В районе д. Иваньково Руднянского района Смоленской области попал в окружение, затем пленен и направлен в рабочий батальон.

В декабре 1942 года в рабочий батальон приехало четыре человека: два русских фельдфебеля из немецкой армии и два немецких офицера для набора в русскую роту VI АК.

В числе 120 военнопленных попал и он. В январе 1943 года на базе их роты стал формироваться так называемый русский батальон, который затем действовал против партизан в Акатовских лесах.

В марте 1943 года в звание ефрейтора поставлен на должность командира отделения.

При охране шоссейной и железной дорог между г. Демидово и д. Акатово ими было задержаны два немца, имевшие связь с партизанами и проводившими диверсии на немецких коммуникациях. В июне 1943 года ему было присвоено звание унтер-офицера и он переведен в 3-ю роту батальона командиром отделения. После одного непродолжительного боя 3-я рота была наполовину разбита и рассеяна. Батальон был направлен в г. Витебск, откуда выехал во Францию, куда прибыл 25 сентября 1943 года и разместился в м. Безье в районе г. Марселя. Там Михайлик получил звание фельдфебеля. В июле 1944 года Михайлик уже лейтенант и командир взвода. В Италии рота была расформирована по другим подразделениям, а он назначен ординарс-офицером штаба батальона. В декабре 1944 года Михайлик — командир роты. Еще в мае 1944 года он был награжден немецкой медалью «За храбрость». После капитуляции Германии в мае 1945 года попал в плен к американцам. Узнав, что он будет отправлен в СССР, решил покончить жизнь самоубийством, но ему помешали, и самолетом отправили в Москву, где он был судим за измену Родине.

В процессе следствия и суда Михайлик Василий не назвал ни одного сослуживца по восточному батальону, хотя и знал Дурнева Виталия Васильевича.

В октябре 1974 года вторая жена Михайлик Мария Андреевна, жительница г. Москвы, подала заявление о том, что ее муж являлся советским разведчиком под псевдонимом Вилли Клярринг № 17919. Но эти данные не нашли документального подтверждения. Кроме того, № 17919 принадлежал полевой почте 406-го остбатальона.

Братом Михайлика Василия Петровича был писатель Юрий Петрович Дольд-Михайлик, автор книги «И один в поле воин».

20 марта 1973 года в «Литературной Украине» № 20 появилась статья «Страницы мужества» сотрудника редакции Кияшко о том, что в книге «И один в поле воин», якобы главный герой выведен из рассказов брата писателя. Кияшко утверждал, что подобную фразу он слышал от Варвары Алексеевна Губенко, вдовы Остапа Вишни.

Нельзя утверждать, что прототипом являлся Михайлик Василий, выдавший себя за советского разведчика, но его рассказы фактически о деятельности 406-го остбатальона против французских и итальянских патриотов использованы Дольд-Михайликом.

Известно, что в 3-й роте 406-го остбатальона с конца сентября 1943 года служил Веселое Петр Васильевич, 1922 года рождения, уроженец с. Сергеевка Емельяновского района Калининской области. В составе 3-й роты он находился в Бельгии, Франции и Италии. 15 апреля 1945 года он прибыл в Советский Союз и к уголовной ответственности не привлекался.

 

НЕКОТОРЫЕ СВЕДЕНИЯ ОБ «АБВЕРЕ»

Отдел I-ц 87 ПД

Начальник отдела I-ц с весны 1942 года до осени 1943 года — обер-лейтенант Бертольд Эдуард, примерно 1915 года рождения, житель Хольдельберга, среднего роста и телосложения. Его заместитель Ульрих или Ульбрихт, примерно 1906 года рождения, житель г. Лейпцига, низкого роста, среднего телосложения. Обер-лейтенант Альт, примерно 1914 года рождения, уроженец Саксонии, высокого роста, худощавый, лицо скуластое, брюнет. Тресков, 1906 года рождения.

Переводчики: зондерфюрер Мюллер, примерно 1915 года рождения, среднего роста, худощавый, в марте-апреле 1942 года переведен на другой фронт. Зондерфюрер Кюр Карл, примерно 1900 года рождения, житель г. Цвикау, среднего роста и телосложения, разговор резкий, с саксонским акцентом, сломал руку, в отделе с 1942 года по 1944 год. Зондерфюрер Борман Берт (имя неточно), примерно 1910 года рождения, бывший священник, в отделе с 1943 года. В 1946 году находился в лагере военнопленных в г. Саранске. Зондерфюрер Одинец Виктор Станиславович, 1906 года рождения. Писарь отдела I-ц Руф Вильгельм Бруно, 1911 года рождения, уроженец г. Констанц провинция Баден (Германия), образование среднее, член НСДАП, унтер-офицер. Высокого роста, среднего телосложения, лицо круглое, волосы рыжие.

87 ПД входила в состав VI АК 9 Армии. В мае 1942 года находилась 3–4 недели в районе г. Белый, затем до 1 марта 1943 года в районе г. Ржева.

Главной задачей отдела I-ц был сбор разведданных о войсках противника против 76 ПД.

Работа с доверенными лицами. Эту работу в отделе I-ц осуществлял зондерфюрер Одинец Виктор, немец, владел немецким, русским, литовским языками. Инженер. До войны учился в какой-то технической школе в Торопце. Выше среднего роста, плотного телосложения, лицо овальное, брюнет, с небольшой лысиной. Награжден «Крестом за военные заслуги» II класса и Восточной медалью.

Бах Вольдемар, 1911 года рождения, уроженец провинции Саксония, немец, образование высшее, окончил философский факультет Лейпцигского университета. Высокого роста, среднего телосложения, волосы черные, глаза серые, лицо круглое. В апреле 1941 года командир отделения 9 роты 187 пехотного полка в звание унтер-офицера. С декабря 1941 года — командир взвода, фельдфебель, затем лейтенант в 6 роте 187 пп. С июня 1942 года офицер для поручений штаба до мая 1943 года. В мае 1943 года участвовал в операции против партизан в районе г. Витебска под названием «Майская погода». В ней были задействованы: 3 танковая армия генерал-полковника Рейнгарда.

87 ПД под командованием генерала Гартманна Вальтера, начальник отдела I-а полковник фон Циглер, начальник отдела I-ц обер-лейтенант Бертольд, переводчик отдела I-ц зондерфюрер Одинец, который принимал участие в допросах около 700 человек задержанных. Руководил операцией генерал Рендулич.

87 пп — командир подполковник Гайглер Хельмир, 187 пп — командир полковник Манн, 85 пп — командир майор Штайгер.

Бах служил в части, которая в числе соединений совершала зверства и злодеяния на оккупированной советской территории. В январе 1942 года из состава 187 гренадерского полка была выделена группа под командованием капитана Шварцера по уничтожению партизан в районе Вязьмы. Бах был награжден «Железным крестом» I и II класса.

Зондерфюрер Одинец Виктор в д. Окороково в 6 км от станции Мончалово имел доверенного человека, мужчину лет 45, с которым с октября 1942 года по март 1943 года встречался два-три раза в месяц. В д. Бурмусово, 3–5 км от Мончалово, так же имел доверенного человека, мужчину лет 40–45. Туда Одинец выезжал на мотоцикле, иногда на автомашине или лошади.

В ротной кухне 2 батальона 187 пп 87 ПД в Мончаловском лесу работала Крылова Анна Михайловна, 1920 года рождения, уроженка д. Тростино, Ржевского района, которая знала командира 187 пп полковника Клейснера, обер-лейтенанта Баха из штаба полка, фельдфебеля Круммель Вилли, занимавшегося вербовкой местных жителей. При кухне также находилась жительница д. Соколово Ржевского района Васильева Анна Александровна, 1923 года рождения. В январе 1943 года 2 батальон 187 пп прибыл в д. Соколово. 28 февраля 1943 года она отступила со 2 батальоном 187 пп вместе с Кунцовой Зинаидой Ивановной и Васильевой Евдокией Ивановной.

Из русских в отделе служил Рассет Михаил, около тридцати лет, уроженец г. Москвы, учитель, до войны инспектор школ Калининской области. Поступил осенью 1942 года под Ржевом. До ноября 1942 года ездовой ветроты, затем в отделе I-ц руководителем театральной группы. Перед капитуляцией дивизии в 1945 году сбежал. Среднего роста, плотного телосложения, волосы светло-русые, волнистые, владел немецким языком.

Переводчиком штаба 173 пп 87 ПД был Книпсс Геральд, а офицером службы поручений 173 пп — капитан Шобер.

Отдел I-е 129 ПД

В г. Ржеве, на ул. Косарова, квартал 128 по соседству с Томилиной Еленой Ивановной проживали Поповы Николай Петрович, 1904 года рождения, его жена Попова Ирина Илларионовна, 1906 года рождения, Морозова Валентина Иосифовна, примерно 1922 года рождения. Морозова Валя работала переводчицей в жандармерии на улице Калинина. Со слов Ловягиной Ольги Всеволодовны, 1893 года рождения, уроженки г. Ржева, к Поповым, проживавшим у нее в доме, часто приходила Морозова. Он и с кем-то там встречались и разговаривали.

В октябре 1942 года в комендатуру Ржева прибыл сотрудник отдела I-ц 129 ПД унтер-офицер Людер по договоренности с комендантом майором Больман, командиром 6 саперного батальона 6 ПД, он доставил в комендатуру двух своих агентов: Глебова Николая, 25–26 лет, родом из Армавира, высокого роста, волосы русые, глаза серые, немного сутулый, лицо продолговатое, голос крикливый, на одной из рук татуировка: спасательный круг и якорь; и Соболева Василия, 27–28 лет, выше среднего роста, брюнета, волосы зачесывал назад, глаза карие, на щеке черные родинки, лицо продолговатое с выдающимися скулами, рот большой, губы полные. Разговор спокойный и твердый.

Провокационными действиями Глебова и Соболева Попов Николай был выловлен как патриот, готовый оказать любое содействие советской разведке.

Попов и его жена Ирина были арестованы. По приказанию коменданта майора Больмана на улицу Смольную угол Коммуны, около здания бывшего товароведного техникума, были согнаны местные жители. К месту судилища работниками комендатуры Майер Герман, Краузе Густав, унтер-офицером Людер из отдела I-ц были доставлены Попов Николай, Попова Ирина и Морозова Валентина.

Лейтенант Фукс из отдела I-ц 129 ПД на русском языке объявил: «Эти местные жители имели связь с советскими шпионами, которых укрывали у себя на квартире. За это они будут расстреляны. Так будет с каждым жителем, кто будет помогать советским шпионам».

Глебова и Соболева также внедряли в группы гражданского населения, направляемые на оборонительные работы. Трудно сказать кто был еще жертвой их предательской деятельности.

Отдел I-ц 129 ПД 15 апреля 1942 года обращал внимание на использование Красной Армией «большей частью юношей и прежде всего молодых девушек».

Предлагал:

1. Сделать невозможным переход через линию фронта.

2. Запретить находиться гражданским лицам в эвакуированной зоне.

3. Запретить бесконтрольные движения между отдельными населенными пунктами. Строго следить за выполнением установленных на этот счет положений.

4. Назначенным военными властями старшинам необходимо еще раз указать, что они обязаны докладывать о всех гражданах, не проживающих в данной местности и что все, не выполняющие это приказание, караются смертной казнью.

5. Каждый солдат должен быть весьма осторожен по отношению к местному населению и держаться отчужденно.

Очевидцами расстрела Попова Николая Петровича были: Соколов Иван Тимофеевич, 1894 года рождения, житель г. Ржева, ул. Зубцовская, дом № 27, который показал: примерно в ноябре 1942 года их из рабочего лагеря погнали на работу. На углу улиц Коммуны и Калинина остановили, так как будет производиться публичный расстрел жителя г. Ржева, в котором он узнал своего знакомого Попова, который обвинялся как коммунист, имевший тесную связь с партизанами и входивший в какую-то подпольную группу.

Васильева Анна Антоновна, проживавшая в г. Ржеве по улице Радищева, дом № 25, на квартире у Самуйловой Любови Григорьевны видела расстрел одного мужчины на улице Коммуны за связь с партизанами.

Отдел I-ц 206 ПД

Отдел I-ц занимался разведывательной деятельностью на фронте, вместе с тем он проводил контрразведывательные мероприятия в районе расположения дивизии.

Информацию о настроениях местного населения отдел I-ц получал через бургомистров.

В мае 1942 года дивизия дислоцировалась в районе п. Оленино, а штаб дивизии — в д. Кучино. Там же находился и штаб артиллерийского полка.

Начальник отдела I-ц Ницки Райнгард Эрнст, 1904 года рождения, уроженец округа Растенбург, Восточная Пруссия, немец, образование высшее юридическое, в армии с 1939 года, лейтенант.

Переводчик — зондерфюрер лейтенант Мильтс Лео. Мартин, 1910 года рождения, уроженец г. Москвы, немец, с 1920 года проживал в Берлине, в армии с 1927 года.

Переводчик Вецман Оскар Карл., 1907 года рождения, уроженец г. Гамбурга, образование высшее юридическое, адвокат, мобилизован 2 сентября 1941 года, ефрейтор.

Переводчиком отдела I-ц был белоэмигрант Максимов Николай Иванович, 1897 года рождения, уроженец г. Ковно.

Переводчик Стеблин-Каменский Иван Иванович, 1896 года рождения, уроженец г. Петербурга, в царское время являлся офицером Черноморского флота. По сведениям командующего 206 ПД генерал-лейтенанта Хиттер Стеблин-Каменский 26 июня 1944 года покончил жизнь самоубийством. Максимов и Стеблин-Каменский в отделе I-ц вели разведывательную работу среди гражданского населения.

Писарь отдела I-ц Гайдеман Эрнст Эрнст, лет 35-и, унтер-офицер.

Писарь Дамес Адольф, лет 30-и, обер-ефрейтор, позднее находился в плену.

Чертежник Тингаус Петер, обер-ефрейтор, шофер отдела I-ц обер-ефрейтор Новак.

Контроль за поведением и настроением местного населения в районе дислокации частей дивизии осуществлялась комендантом района, а так же полевой жандармерией подчиненной отделу I-б штаба дивизии.

Жандармерия также постоянно пользовалась помощью со стороны немецких ставленников, местных бургомистров, которые вели точный учет местных жителей и обязаны были сообщать о всех незаконных требованиях и подозрительных лицах местным комендатурам и полевой жандармерии.

В январе-феврале 1942 года отдел I-ц расположился в д. Кучино, где находился до декабря 1942 года. Зимой 1942 года в д. Кучино в отдел I-ц был доставлен комиссар 19 кавдивизии. Начальник отдела Ницки и переводчик Стеблин-Каменский подвергли его допросу. Допрос короткий, так как нужно было добиться только признания, что он комиссар. По приказу германского командования все комиссары, попавшие в плен, должны расстреливаться на месте. Ницки доложил начальнику отдела I-а штаба дивизии подполковнику Либе о комиссаре. Либе приказал расстрелять. Ницки поручил произвести расстрел командиру противотанковой роты дивизии. Комиссара отвели на сто метров от дома, где допрашивали и выстрелом из пистолета в затылок он был расстрелян и упал в снег. Примерно через 20–30 минут после этого, переводчик Мильта, выходя из рабочего кабинета, в коридоре увидел человека, который стоял, опустив голову, по которой текла кровь. Присмотревшись, Мильта опознал в нем комиссара. Комиссар, видимо, был только ранен в голову.

Пролежав некоторое время на снегу, пришел в сознание и поднялся. Ницки приказал командиру противотанковой роты добить комиссара.

Летом 1942 года в отдел I-ц комендатуры привели трех офицеров 19 кавдивизии.

Через два дня Ницки и Мильта их расстреляли.

В июле 1942 года немцы задержали одного летчика. Их было трое, но двое ушли. Это был старший лейтенант, высокий, представительный, с черными волосами. Его доставили в штаб в дом Никитиных. После допроса на второй день его расстреляли.

Виноградов Николай Иванович, 1923 года рождения, уроженец д. Редькино Ржевского района, в октябре 1942 года был водворен в лагерь Мончалово в десяти километрах от Редькино. Зимой 1943 года в д. Гришино, по соседству с д. Редькино, расстреляли его дядю Павлова Егора с сыном Борисом за отказ идти рыть окопы.

В конце 1942 года в д. Знаменская расстрелян Ильин Валентин за обнаруженный у него тол. В феврале 1943 года из лагеря бежал Смирнов Василий, которого поймали и расстреляли.

Шараваева Надежда Михайловна, 1908 года рождения, уроженка д. Редькино Ржевского района: у них в деревне в феврале 1942 года задержан военнопленный, которого расстреляли.

В ночь с 23 на 24 сентября 1942 года советской разведкой была переброшена через линию фронта Киселева Анастасия Александровна, 1923 года рождения, уроженка д. Трехгорная, Ржевского района. Она имела задание пробраться в разведшколу, изучить работу отдела I-ц, выявить агентов немецкой разведки. Выполнить это задание ей не удалось. При задержании ее доставили в отдел I-ц в д. Кучино Молодотудского района. В отделе она была два-три дня и четыре раза ее допрашивали. Допрашивали ее Максимов и Стеблин-Каменский, а в последнем допросе — немецкий офицер Ницки.

Киселева Анастасия хорошо запомнила большой дом с большим крытым крыльцом, коридор и две двери в комнаты. Дом, где в д. Кучино размещался отдел I-ц. В одной комнате жили и работали немцы, а во второй — переводчики. От этой комнаты была отгорожена тесовой перегородкой кухня. На кухне жила хозяйка дома, лет тридцати пяти. У нее дочь Вера лет восемнадцати. Сын или племянник. До войны хозяйка жила в Ленинграде, муж инженер. Из Ленинграда эвакуировалась с дочерью в деревню. Переводчики до Октябрьской революции жили в Ленинграде, а в 1918 году эмигрировали во Францию. В качестве денщика был военнопленный Яков, проживавший в другом доме. При Киселевой допрашивали трех узбеков, добровольно перебежавших на сторону немцев, а в тот же день, когда ее доставили в отдел I-ц, привели красноармейца — перебежчика, с которым была очная ставка в отношении пароля. Из д. Кучино ее отправили в полевую жандармерию в д. Овсянники Ржевского района. В отношении дислокации отдела I-ц известно, что в ноябре 1941 года он располагался в д. Новое около Старицы, затем в д. Копково около Луковниково. С января по март 1942 года в Молодом Туде, затем в д. Кучино, а с ноября 1942 года в д. Бородатое. У Мильта был помощник — Трубачев Иван, примерно 1910 года рождения, житель из-под Алма-Аты, до войны пчеловод, высокого роста, волосы и глаза черные, лицо круглое, крепкий, долгое время проживал в Узбекистане, использовался как переводчик с узбекского языка. Мильта от Максимова и Стеблина-Каменского слышал, что когда был майор Байер, то расстреливались группы красноармейцев по десять-двенадцать человек по собственной инициативе Байера.

Отдел I-ц 253 ПД.

Офицер отд. I-ц Шпикернагель Пауль Петер, 1907 г. р., уроженец г. Дюссельдорфа, капитан, с июня 1942 года по июль 1943 г.

Офицер Фреймах, уроженец г. Одессы, до 1923-24 года проживал в г. Николаеве, его отец имел ресторан и гостиницу. После с отцом и матерью выехал в Германию. По профессии учитель математики. Переводчик отд. I-ц лейтенант Делле Вальдемар.

Офицер отд. I-ц обер-лейтенант Фогель Тино или Вернер, при начальнике обер-лейтенанте Дитрихе.

Переводчик Мильбиц Фридрих Гиляри, 1899 года рождения, уроженец Старой Бухары.

В д. Истонки Оленинского района, где стоял отдел I-ц по приказу командира дивизии Беккер Карла Эрнста в феврале-марте 1943 года, который получил Шпигернагель по телефону, расстрелян один гражданин по подозрению в повреждении телефонной линии. На самом деле расстреляли местного жителя Соловьева лишь за то, что у него саночки были перевязаны телефонным проводом.

обер-лейтенант Фраймоны — начальник отдела I-ц, 40 лет, из г. Франкфурт-на-Майне.

Переводчик: в д. Липовке-Меньшиков в д. Меженцы — Доли, в д. Истонки — Мильбиц.

Меньшиков Николай, 1892 года рождения, русский, сын поляка. В царской армии — в звании капитана. Затем служил у Врангеля. После того, как Врангель был разбит, уехал в Турцию. Из Турции попал в Париж. Выше среднего роста, широкоплечий. Первое время работал при начальнике отдела I-а капитане Шпигернагеле. У генерал-лейтенанта Беккера был на хорошем счету.

Вольков Андрей Петрович, 1887 года рождения, уроженец и житель д. Истонки Оленинского района, показал что в его доме находился штаб. Осенью 1942 года в штаб привели женщину из д. Луни. После допроса, примерно в 10 часов вечера, видел, как переводчик Алексей водил ее куда-то, говорил ей, что ее расстреляют. Знал и переводчика Меньшикова.

Старший переводчик отдела I-ц Маевский Лев Антонович, лет 50, уроженец д. Хлебники Оленинского района. В 1914-16 годах бежал за границу, где проживал в Германии.

Переводчик Алекс, 25–26 лет, якобы уроженец г. Москвы, военнопленный, высокого роста. Переводчик Петр, 26–28 лет, с его слов — уроженец Сибири.

В Ржевском районе в оккупацию проживало 18261 человек.

Из показания генерал-лейтенанта фон Куровского явствует, что для практического выполнения плана по использованию Сырья и продукции промышленной индустрии в оккупированных областях России был создан Хозяйственный штаб «Ост» под управлением генерала Штанфа, с организациями на местах — хозяйственными инспекциями. Для отбора сельскохозяйственных продуктов назначались зондерфюреры, подчиненные хоз. инспекциям.

И вот уже в октябре 1941 года командующий Германскими войсками в ржевском районе разослал зондерфюреров из хоз. инспекций по сельским Советам. Явившись в сельсовет, они брали председателя сельсовета или его заместителя или председателя колхоза и объезжали все колхозы на территории сельсовета. В колхозе они вызывали председателя или его заместителя и назначали его ответственным за порядок в деревне, сохранность имущества и скота. Им выдавались заранее заготовленные удостоверения на русском и немецком языке следующего содержания:

Командующий Германскими Войсками в Ржевском районе. г. Ржев…1941 г.

Удостоверение и приказ

Настоящим… назначается доверенным Германского Государства и управляющим предприятия…

Ему вменяется в обязанность руководить этим предприятием и содержать его до окончательного распоряжения Германского Восточного Хозяйственного штаба в полной сохранности. Рабочие предприятия обязаны исполнять все распоряжения Управляющего.

Неисполняющие будут наказаны по Германским военным законам. … в должности доверенного Германского государства и управляющего предприятия…. может быть смещен только по распоряжению Командующего Германскими Войсками или Германского Восточного Хозяйственного штаба.

За Командующего Германскими Войсками Канавский.

Делалось все это с целью использования в полном объеме всей мощности колхозов для обеспечения нужд вермахта. Так писалось комендатурой 1/532 10 ноября 1941 года.

С ноября-декабря 1941 года проведены выборы старост. В отдельных случаях старосты назначались комендантами деревень. В основном старостами были бывшие председатели колхозов. Рабочий день для жителей деревень начинался в 7 часов утра. Работали до 17 часов.

Больше всего крестьяне использовались на работах для нужд Германской армии. За работу в сельском хозяйстве они получали от 200 до 400 г. ржи, а весь остальной урожай и продукты изымались. Изымался порой даже нераспределенный урожай 1941 года. Так, со слов председателя колхоза д. Распопино Ржевского района Базарова Ивана Егоровича, 1908 года рождения, уроженца и жителя этой деревни, немцы самовольно взяли из колхозной кладовой овса 50 центнеров; ржи 4 центнера; ячменя 3,5 центнера; муки 2,4 центнера, картофеля 150 мер. Можно представить, с чем остались колхозники в зиму 1941–1942 года и до нового урожая. А со всего Распопинского сельсовета, где насчитывалось десять колхозов, немцы выгребли по словам «управляющего» Миролюбива Федора Васильевича, 1902 года рождения, уроженца и жителя д. Распопино: хлеба — 28 центнеров, около 18 центнеров льносемян, 4 центнера гречихи, овса около 9 центнеров. Все это было вывезено в Сытьковскую волость. Изъяли 19 коров, 49 возов клевера. Правда, за хлеб и 18 пар белья немцы выдали свыше 300 марок, но по сколько марок пришлось на каждого колхозника и получили ли их они, неизвестно. В большинстве случаев действовал принцип, как часто говорили немцы: «Мы вас завоевали и теперь все ваше имущество принадлежит нам». Так они брали из колхозных кладовых, а когда отбирали у отдельных колхозников, то порой лишали их и жизни. Эти конкретные случаи отражены в актах чрезвычайных комиссий по расследованию злодеяний, совершенных немецко-фашистскими оккупантами на ржевской земле.

Для руководства сельским хозяйством и его перестройки на новый лад в октябре 1941 года был создан земельный отдел при райгоруправе г. Ржева. Размещался отдел в городе на улице III Интернационала, дом № 6, в здании бывшей нотариальной конторы. Заведующим земельным отделом был Поляков Петр Иванович, 1892 года рождения, уроженец г. Зубцова, проживавший в Ржеве на улице Володарского.

Поляков — агроном с высшим образованием. Кто-то донес о нем в жандармерию и к нему пришел жандарм с переводчиком, которых привел русский полицейский. В штате отдела было восемь человек. Сам Поляков имел связь с немецким майором, который ведал вопросами снабжения немецкой армии фуражом, а также изъятием у населения кож и шерсти.

Кроме удостоверений, выдаваемых за подписью Командующего Германскими Войсками, выдавались удостоверения Ржевским районно-городским управлением и выглядели они так:

Удостоверение

Выдано Ржевским Районно-Городским Управлением господину… в том, что он является старостой д… и ему вменяется в обязанность немедленно приступить к уборке и обработке хлебов всех культур в соответствии с данными указаниями Районно-Городского Управления. К работе привлекать всех трудоспособных из населения в возрасте от 16 до 50 лет, имеющийся в наличие гужевой транспорт. Уклоняющихся от работы немедленно направлять для работы в Ржевское Районно-Городское Управление в г. Ржев, а на не явившихся на работу представить список для направления в лагерь. Господин… беспрекословно выполняет постановление Германского командования и Районно-Городского Управления.

Удостоверение действительно до 31 декабря 1941 года.

Зам. Ржевской Районно-Городской головы — С. Дунаев.

1.12. 41 г.

Зав. земельным отделом — Поляков.

Согласно спущенной инструкции, все земли колхозов должны распределяться в частное пользование. Были собраны сведения о наличии в колхозах и у населения запасов фуража, овса, сена, кож и шерсти.

В начале декабря 1941 года проведено собрание старост Ржевского района в г. Ржеве, на котором присутствовало около шестидесяти старост. Немецкий майор потребовал ускорить сдачу фуража. После этого на склад отдела было доставлено около 1,5 тонн ржи, около 3-х центнеров ячменя, две туши лошадей, немного картофеля, собранного у населения района. Было дано объявление об организации курсов десятников на 30 человек. Райгоруправа выделила для них 5 тысяч рублей, но курсы, как и распределение земли в частное пользование не состоялись в связи с наступлением Красной Армии. Часть территории Ржевского района была освобождена частями Красной Армии.

В январе 1942 года в члены новой горуправы был кооптирован и назначен заведующим сельхозотдела Вурст Владимир Густавович, 1884 года рождения, уроженец с. Ивановское Старицкого района, отец которого был немец, а мать русская. Проживал Вурст в Ржеве на Смольной улице, дом № 92, до оккупации работал заведующим хозяйственным отделом шелкокрутильной фабрики в г. Ржеве.

Агрономом работал Шиханов, который давал установку: «О колхозах сейчас не думайте, они ликвидированы. Изыскивайте семена на местах. За помощью обращайтесь к Германскому командованию, оно вам поможет».

Завхозом земельного отдела работал бывший сотрудник Погорельского райотделения милиции Буянов Александр Дмитриевич. Вурст уволил его и оформил на это место Иванова Дмитрия Ивановича, 1891 года рождения, уроженца д. Зуи Ржевского района, проживающего в г. Ржеве, Кооперативная улица, дом № 9. Размещался земельный отдел вместе с отделом городского хозяйства по улице Володарского — угол Приволжской. Отдел занимался вопросами пригородного хозяйства.

В 1942 году в Ржеве появилась и сельскохозяйственная комендатура. Находилась она на улице Калинина. Возглавлял ее зондерфюрер Баумгарт в звании капитана. С мая-июня 1942 года в этой комендатуре работала уборщицей и переводчицей Лебедева Александра Андреевна, 1923 года рождения, жительница Ржева, улица Воровского, дом № 31 а. До сельхозкомендатуры она работала помощником квартального старосты.

Как отмечала в своем отчете комендатура 1/532, в апреле 1942 года с помощью коменданта зондерфюрера Бенвица удалось получить большое количество семян. К сожалению, не указывалось, где и как были получены эти семена. Но и этого большого количества семян явно не хватало для посева. Как свидетельствовал бывший помощник старосты д. Азарово Ржевского района Смирнов Павел Васильевич, весной 1942 года немцы собрали с населения семена: картофеля, ячменя, льна для посева подготовленной ими земли. Было собрано 10 центнеров ячменя, две тонны картофеля и 50 килограмм льносемян. Посеяно 10 гектаров ячменя, посажено 1,5 гектара картофеля и посеяно 0,5 гектара льна. Когда урожай был собран, немцы забрали его себе, возвратив населению лишь забранные семена. Так перестраивалось землепользование.

Переводчики пытались утверждать: «Советской власти вообще не будет. Будете работать так же, как и раньше. Крестьянам дадут землю, а безкоровным и коров дадим и будете хорошо жить. Все то, что немцы взяли у крестьян, мы отдадим. Колхозов не будет. Будете работать каждый на своей земле и хозяйство поднимется очень быстро».

А одна из немецких листовок гласила:

«Русские бойцы, командиры, политработники!..

Ищите спасение у нас!

Мы поможем вам создать настоящую Родину, новое свободное Отечество, где рабочий будет хорошо зарабатывать, крестьянин будет возделывать собственную землю. Мы не допустим, чтобы у вас были капиталисты и помещики…. Спасайте жизнь для себя и семей. Затеянная большевиками бойня должна быть прекращена.

Являйтесь к нам!»

В июле 1942 года всем сельским жителям от 16 лет начались выдавать немецкие паспорта с указанием внешних примет, а в отдельных деревнях всевозможные бирки-номера, которые жители должны были носить постоянно, проходя ежедневно утром и вечером проверку с присутствием коменданта деревни, переводчика и старосты.

Общинное хозяйство так и не состоялось. Новый закон о земле не вошел в действие.

В августе 1942 года из-за боевых действий, как отмечали немцы, сельское хозяйство особенно сильно пострадало. Земельный отдел был ликвидирован.

За период оккупации убито, расстреляно и повешено в сельской местности 451 человек; умерло от голода и тифа — 1766 человек; угнано в немецкий тыл и Германию — 3100 человек.

 

В ДЕРЕВНЯХ ПОД РЖЕВОМ

Д. Бутово

В отчете комендатуры за третью декаду августа 1942 г. говорилось о том, что в апреле 1942 г. поступила информация о бандитах в лесах в районе д. Бутово.

Принятыми мерами были выявлены 4 бандита, которые при сопротивлении были убиты.

Так что же было в д. Бутово на самом деле? В д. Бутово было 52 дома. Перед приходом немцев предприняты меры к эвакуации жителей в советский тыл. Был зарезан скот для питания в дороге. Но все это оказалось слишком поздно. Уже 13 октября 1941 г. стало известно, что немецкие войска захватили Старицу. Наши войска из-под Вязьмы, Бологое и Андреаполя метались в котле немецких частей.

Отходили лесами еще более недели. Молодежь рыла окопы в районе Бахмутово.

В доме Купоровых жили Каменские из д. Голышкино. Их сын Виктор уже перед самым приходом немцев вернулся из истребительного отряда. Он рассказал о г. Ржеве, что там успели сжечь фабрику колодок и другие здания.

15 октября 1941 г. в деревне появились немцы. В период их прихода в доме Купоровых были задержаны 4 военнослужащих, один из них — командир морской пехоты. Подростки из деревни в глубине леса нашли блиндаж, сооруженный артиллеристами. Они решили сделать там тайник, где можно хранить оружие и боеприпасы. Постепенно из ребят примерно одного возраста сложилась группа. Старшим признали Солянова Ваню, он успел окончить учительский институт в Ржеве и был старшим по возрасту. В группу входили братья Кулаковы Борис и Петр, Демидов Николай, Куноров и Котов Петр, последний был наиболее решительным.

С 10 ноября 1941 г. старостой деревни Бутово являлся Кулаков Макарий Степанович 1888 года рождения, уроженец д. Бутово. С 1914–1918 год он находился в немецком плену. До оккупации Кулаков Макарий работал сторожем в пожарной охране УВСР № 61. После избрания его старостой, он был вызван в горуправу к бургомистру Сафронову. Там получил документ, а нарукавную повязку — у коменданта д. Костино. Помощником старосты избрали Мурашова Ивана Алексеевича, 1905 г. рождения, уроженец и житель д. Бутово, который в 1941 г. работал на строительстве объекта № 157 в г. Ржеве, заместителем старосты — Гренков Павел Павлович 1885 года рождения, уроженец и житель д. Бутово, который так же с октября 1915 года находился в немецком плену.

Как освободителей встречали немцев Кулаков Макарий и Солянов Филипп Тимофеевич.

С 25 декабря 1941 года в д. Бутово проживал Куров Петр Кондратьевич, 1900 года рождения, уроженец д. Залесье Пеновского района.

Что это за личность? В 1930 году Куров был Осужден Осташковским народным судом за спекуляцию, но из заключения сбежал и скрывался в Ленинграде. Там занимался кустарным ремеслом и как кустарь был обложен налогом. За неуплату налога был арестован и до 1933 г. находился в исправительно-трудовой колонии в Осташкове.

После освобождения из колонии прибыл к семье в г. Смоленск. Устроился работать на льнокомбинат десятником. В 1936-37 г. г. за растрату был осужден на пять лет лишения свободы. Срок отбывал на строительстве канала Москва — Волга. После отбытия срока наказания проживать в г. Смоленске ему было запрещено.

В 1939 году семья Курова прибыла на жительство в г. Сычевку, а осенью того же года переехала в Ржев, где Куров устроился на работу в вулканизационную мастерскую мастером. В Ржеве Куровы проживали на площади Революции, дом 11.

Семья Курова состояла из четырех человек. Жена Куприянова Мария Павловна, 1902 года рождения, уроженка г. Янов (Польша), дочери: Курова Ольга Петровна, 1920 года рождения, уроженка д. Залесье и Куприянова Нина Петровна 1922 года рождения, уроженка г. Осташкова. Нина в период временной оккупации работала переводчицей у немецкого коменданта Бринилюка в д. Гнилово Ржевского района.

Вместе с Куровым в д. Бутово из Ржева, прибыл ассириец Сулейман Морозель 1888 г. рождения, уроженец г. Дюлдмерг (Турция) вместе с молодой русской женой по имени Тоня. В 1939 году Сулейман Ржевским гор. отделением НКВД был арестован по статье 58-6 УК РСФСР (шпионаж), но через девять месяцев освобожден.

В отношении Сулеймана имеются следующие данные: Сулейман Морозель, ассириец, проживал в Ржеве на ул. Старицкая, дом № 8, по паспорту, выданному в Ржеве в 1935 году. Вдов, кустарь — торговец, сын Хама, 14 лет. Из Турции прибыл в Россию в 1916 году как беженец. До 1921 г. проживал в г. Ростов-на-Дону. Женился на Ястин Инвия и выехал в г. Москву, где был чистильщиком обуви на Курском вокзале.

В 1925 году был судим за скупку краденных вещей на 3 года лишения свободы. Затем еще раз был судим за хулиганство на год принудительных работ. После проживал в Тамбове и Туле. В городе Туле купил паспорт у Морозель Сулеймана за 150 рублей и осенью 1934 года выехал на жительство в Ржев, где и проживал под чужой фамилией. Дважды встречался с секретарем Иранского посольства Сатар. Сатар приезжал в Бутырскую тюрьму, где он сидел. Сдал свой национальный паспорт на имя Ильи Инвия и стал проживать под именем Сулеймана.

В 1939 году за недостаточностью оснований из-под ареста освобожден. Из жителей Ржева его знал Инвияев Николай Авдеевич, 1902 года рождения, иранец.

К моменту прибытия Курова и Сулеймана в д. Бутово проживали, бежавшие из лагерей военнопленные, в их числе два летчика, которые не смогли перейти линию фронта.

Их было четверо. Из тех, что жили у Мурашовой Елены, одного звали Александром, а другого Борисом, а те, что жили у Кутузова Ильи и Гранкова Василия Егоровича, как звать неизвестно.

Когда городская управа потребовала у сельских старост переписать население деревень и представить списки в горуправу, военнопленные из деревни ушли в лес в тот блиндаж, где собирались подростки.

Как говорил Сулейман, ребятам уйти в лес военнопленным посоветовал именно он. Сулейман рассказывал подросткам о себе, что он в 1932 году был заброшен в Советский Союз, успел пройти Бутырку, Кресты и Соловки, но перед войной был освобожден. Женился на русской. Его можно было видеть в г. Ржеве на конном базаре. Признался, что немцы его обрабатывали, но он отказался от сотрудничества, так как уже сыт по горло этой работой. Выдал подросткам Курова.

Куров действительно имел связь с немцами, часто посещал деревни Боярниково и Мануйлово и возвращался оттуда в нетрезвом виде. В д. Мануйлово, где стоял немецкий штаб, по его признанию он был пять или шесть раз. Ходил в Ржев.

Немецкой комендатурой, что была в д. Ненаедово, старосте д. Бутово не разрешалось давать наряды на работу семье Курова. В январе 1942 года ночью в д. Бутово прибыл немецкий карательный отряд с переводчиком. Разыскав дом старосты, два солдата и переводчик взяли старосту к его сына Петра, привели в дом Мурашовой Елены, куда собрали человек пятнадцать жителей. Можно представить, что в доме всем не хватило места и часть жителей стояла на улице. Переводчик вызвал шестнадцатилетнего Кулакова Петра, ибо Куров Петр в присутствии своей дочери Куприяновой Нины успел сообщить немецкому жандарму, что Кулаков знает, где скрываются четверо русских военнопленных.

Переводчик спросил Петра, где скрываются военнопленные. В это время в дом вошел Куров и пятнадцатилетний Каменский Василий. Куров сказал переводчику, что Кулаков Петр знает, где находятся военнопленные и Кулаков вынужден был признаться. После чего Кулаков, переводчик и примерно двадцать пять немцев пошли в лес.

Дело в том, что когда подростки Кулаков Петр, Васильев Александр, Солянов Иван, Котов Петр и военнопленный Александр приводили в порядок блиндаж, то их видел Куров. Задержанных военнопленных доставил в д. Мануйлово, где со слов немецкого переводчика д. Бутово их расстреляли.

Кулаковых отца и сына допрашивали в д. Мануйлово и отпустили. Не расстреляли потому, что отец хорошо говорил по-немецки и служил старостой. Молодежь отправили в д. Теряево, где был создан лагерь. В лагерь неоднократно приезжал белоэмигрант в чине полковника немецкой армии по имени Фимено. По его словам, ему удалось убедить немецкое командование не расстреливать подростков и не сжигать деревни, хотя взяли четырех военнопленных с оружием, как партизан. По словам полковника, ему помог и немец Отто Керш, сын миллионера, мастера спорта по боксу. После этого случая в д. Бутово стала функционировать немецкая комендатура.

Сам Куров Петр был арестован советскими органами 30 сентября 1942 года, но из-под ареста сумел сбежать, был задержан воинской частью 243 стрелковой дивизии, назвался Котовым Петром Ивановичем и в процессе расследования его пособнической, предательской деятельности 22 декабря 1942 года умер.

Демидов Николай Яковлевич, 1899 года рождения, уроженец и житель д. Бутово показал, что в районе д. Малахово немцами были взяты в плен 12 советских разведчиков. Это было в декабре 1941 года. Последние на его глазах были заморожены в сарае в деревне Лазарево.

Д. Каменское

В отчете о деятельности ГФП-580 в мае 1942 года указывалось, что в ночь на 20 мая 1942 года в д. Каменское у Ржева убит бургомистр Иванов и двое его детей. По подозрению в убийстве арестованы Михайловы: Степан, Алексей и Александр (дед, отец, сын), один из них имел пистолет.

Один из арестованных ГФП-580 вместе с Михайловыми, Чугреев Вячеслав Алексеевич, 1927 года рождения, уроженец д. Лигостаево Ржевского района, так рассказывал об этом событии. Староста д. Лигостаево назначил его в похоронную команду, так как в период весеннего наступления Красной Армии погибло много красноармейцев. После того, как похоронная команда произвела захоронения в д. Лигостаево, Чугреев был направлен в район д. Каменское. Там было много трупов. Среди них нашли труп женщины, видимо, врача или медсестры. Чугреев каждый день по утру ходил в д. Каменское, а после работы возвращался в д. Легостаево. Он познакомился со старостой Ивановым, посещал его на дому. Обусловился с ним, что когда будет приходить к нему, то будет стучать в окно или в дверь три раза. Староста будет знать, что пришел Чугреев и откроет ему дверь.

Однажды, идя из д. Каменское в Лигостаево, Вячеслав заметил в кустах старцевского леса двух человек. Подумал, что идут их ребята. Через некоторое время к нему подошел незнакомый человек в военной форме. Незнакомец спросил, куда и откуда он идет. Рассказал все по порядку. Тогда незнакомец спросил, в каком доме живет староста и как пройти к нему. Чугреев показал издалека дом старосты и сказал, что нужно три раза стукнуть в окно или дверь. Незнакомец подал ему руку, крепко пожал ее и поблагодарил. Наутро Вячеслав пошел на работу. Зашел к старосте и обнаружил, что он лежит у двери убитый, а в доме лежит сын Александр, 1925 года рождения и падчерица, примерно 1932 года рождения. Он сказал об этом жителям деревни и, чтобы отвести обвинения от себя, предложил идти в немецкий штаб в д. Медведево и доложить о случившимся немцам. После нашего прихода немцы по тревоге подняли роту солдат и направились в д. Каменское. Там в деревне немцы учинили допрос местным жителям, а затем его, троих Михайловых и Скобелева Ивана из д. Каменское под конвоем доставили в д. Медведево. В д. Медведеве их поместили в бывший магазин под охраной двух часовых.

На второй день под охраной отконвоировали в Ржев, на улицу Коммуны, где была колонка для разбора воды, во дворе стоял красный каменный дом.

На самом же деле их доставили на улицу Коммуны, дом № 40, где размещалось ГФП-583. Привели во двор и поместили в бывший склад. Допрашивали по два раза на день. Жестоко избивали. Переводчиком был человек лет 30–35, высокого роста, худощавый, одет в гражданскую одежду.

Затем допросы прекратились. Как-то пришел солдат с винтовкой и сказал: «Алее раус. Ком на хауз». Но радость освобождения была короткой. Дед Михайлов умер по дороге в деревню. Вскоре двух Михайловых и Скобелева Ивана вновь забрали в Ржев, но через сутки отпустили. Через три-четыре дня умер сын деда Михайлова.

Выпустили нас, как после узнал, по ходатайству старосты Бабошина Алексея и переводчицы немецкого штаба в д. Медведево — Кати. Вот так, грозная и могучая ГФП-580, принесшая ржевитянам и сычевцам немало горя, не смогла установить истинных убийц старосты д. Каменское Иванова и его детей. Это был акт возмездия за предательство Иванова. Иванов, увидя бойцов Красной Армии, прорвавшихся через линию немецкой обороны, пошел в д. Медведево и сообщил в немецкий штаб об увиденном. Немцы бросили свое подразделение и побили наших бойцов.

Чугреев также подтвердил факт, когда в июне 1942 года из д. Бочарово были приведены в немецкий штаб в д. Лигостаево двое военнослужащих. У одного на петлицах было две шпалы. О дальнейшей их судьбе ему ничего неизвестно. Насколько позднее в д. Лигостаево были два летчика в нижнем белье и босые. Судьба их также неизвестна.

Д. Немцово (Шиморово)

Примерно 17 октября 1941 г. в д. Немцово появились немцы, а с 15 ноября 1941 года в деревне находился немецкий хозяйственный отряд, который стал устанавливать свои порядки. Комендант вызвал всех председателей колхозов и счетоводов ближних деревень на совещание в дом Смирновой Александры. Переводчик коменданта сказал: «Колхозов больше не будет. Председатели колхозов отменяются».

Тут же начал хвалить немецкие порядки, заявив: «Крестьяне будут хорошо жить без колхозов и коммунистов». На этом совещании были: Морев Иван, Разумовский Василий, Разумовский Иван из д. Плотниково, Буров Константин из д. Захарово и Молчанов Яков.

Рузамовский Василий комендантом был назначен старшиной Плотниковской волости, но волость эта так и не образовалась, а д. Немцово вошла в состав Глебовской волости, старшиной которой был Сурков Михаил из д. Выдрино. Морев Иван Алексеевич, 1902 г. рождения уроженец и житель д. Немцово был назначен старостой.

В финскую войну на фронте он был ранен в правую руку и 10 мая 1940 г. вернулся домой из госпиталя. Перед войной работал председателем колхоза. Обязанности старосты он исполнял до января 1942 г. так как глава г. Ржева Сафронов дал распоряжение земельному управлению всех ранее назначенных старост утвердить населением, то на общем собрании в д. Немцово старостой избрали Пыркина Афанасия Ивановича, 1904 года рождения, глухого и косоглазого, перед оккупацией работавшего учетчиком в Глебовской МТС, а Марев стал его помощником.

Переводчиком от германских властей стал Скобелев Федор Иванович, 1890 г. рождения, уроженец д. Дунилово Ржевского района, житель д. Захарово, который с 1914 года до 1920 г. находился в плену в Германии.

В дальнейшем Морев Иван работал с карательным отрядом, прибывшим в д. Немцово 15–17 декабря 1941 г. В карательном отряде насчитывалось 56 человек и разместились они по домам деревни. Командир отряда стоял в доме Глазкова Степана.

В доме Пыркиной Татьяны Антоновны, 1879 г. рождения, проживало, примерно, 12 немцев, а она сама была выселена в другой дом. В доме Гусева Василия находился штаб, а дальше 4 дома, оторванных от деревни, занимали немцы.

Задержанные советские граждане содержались в доме Пыркиной. В конце 1941 года под стражей была Юргенсон (девичья фамилия Табут) Анна Александровна, уроженка д. Мостище Идрицкого района Калининской области. С ней было трое ее сыновей: Владимир, Эдуард и Александр. В Немцово ее с детьми привезли из д. Н. Рукав. Она зашла в дом к немецкому офицеру с просьбой истопить и помыться в бане. В доме был староста Морев Иван, несколько немецких солдат, а в углу на лавке сидела Анна Александровна и кормила грудью младшего сына, а рядом сидели двое старших. В присутствии Пыркиной, Анна Александровна попросила разрешение помыться вместе с ней. Пыркиной она сказала, что ее забрали по доносу людей и немцы отвезут ее обратно в д. Н. Рукав. Но ее не отвезли, а 22 декабря 1941 г. расстреляли в д. Немцово.

Старший сын Юргенсон Геннадий, 1929 года рождения, уроженец г. Западная Двина, пошел искать долго отсутствующую мать. В д. Н. Рукав он возвратился в дом Бузина Алексея Ефремовича с окровавленными вещами матери. С его слов отец также расстрелян в д. Немцово 21 декабря 1941 г. У отца на теле четыре пробоины, а у матери раздроблена голова. Он нашел их трупы. Лежали они на земле на расстоянии десяти метров друг от друга.

Так кто же такой Юргенсон и за что был расстрелян? Юргенсон — латыш. В 1939 г. с семьей переехал в Ржев. До 1941 года работал заведующим магазином № 38 Калининторга. Коммунист. Попал в окружение под Медное, имел звание старшего лейтенанта. Будучи контуженным и раненым, в сентябре 1941 года пришел в д. Н. Рукав. В конце ноября или в начале декабря 1941 года Юргенсон был арестован, якобы по подозрению в краже вещей у Никифоровой Матрены. Увезен в д. Берново, откуда бежал.

Из д. Немцово на 4-х подводах приехало 12–13 карателей и 3–4 немца, переодетых в крестьянскую одежду в сопровождении Морева Ивана в д. Н. Рукав. Приехали по заявлению старосты Селянкина Андрея Николаевича в отношении Юргенсона, которого Морев почему-то называл Ребензоном. Карателями Юргенсон был привезен в д. Немцово. После допроса под конвоем его направили на работу, но он из-под ареста бежал.

По заявлению старосты д. Н. Рукав Солянкина Андрея жена Юргенсона, якобы знала расположение партизанского отряда и Мореву Ивану пришлось выезжать с командиром карательного отряда на розыск жены Юргенсона и доставки ее в д. Немцово. В третий раз на лошадях с 20-ю карателями Морев ездил в д. Н. Рукав по заявлению старосты Селоянкина и старшины Панинской волости Сорокина за женой Юргенсона.

Когда привезли жену Юргенсона с тремя детьми как заложницу в д. Немцово, то она проживала там девять дней у Пыркина Ивана, пока не разыскали ее мужа.

Через несколько дней Юргенсон появился в д. Н. Рукав. Сразу же староста Селянкин организовал охрану дома, а сам поехал в Панино в комендатуру. Юргенсон был обнаружен в подвале дома под бочкой и арестован. Селянкин и Сорокин доставили его в д. Немцово, где он был расстрелян за деревней, около железнодорожной будки.

Морев Иван, якобы лично по просьбе жены Юргенсона снял с расстрелянного верхнюю одежду. На другой день так же была расстреляна жена Юргенсона за д. Немцово около железнодорожной будки.

За хорошие, успешные операции по выявлению партизан командир карательного отряда почти ежедневно вызывал Морева Ивана к себе и подносил по стакану шнапса. Кроме того, Морев был приглашен на вечеринку по случаю Рождества, которая была устроена карателями у Абрамовой Анны Трофимовны.

Мореву было известно, что за полотном железной дороги за д. Немцово карательным отрядом расстреляны четыре человека в гражданской одежде, трупы которых лежали четыре дня.

В январе 1942 года передовая линия фронта проходила в четырех стах метрах от деревни. Являясь переводчиком, Скобелев имел и группу людей в количестве 20-ти человек, которая занималась подвязкой щитов из льняной тресты. Эти щиты ставились от одного дома до другого, чтобы не было видно, что делают немцы в деревне.

5 февраля 1942 года в 8 часов из д. Немцово ушли на сторону Красной Армии: Жигалин Михаил Иосифович, 1926 года рождения, уроженец и житель д. Немцово; Петров Николай Павлович, 22-х лет, уроженец д. Кожевниково Высоковского района, старшина Красной Армии. С его слов он попал в окружение, пришел домой на станцию Высокое. При отступлении немцев из Высоковского района они забрали Петрова с семьей в д. Немцово; Цветков Алексей Георгиевич, 1916-19 года рождения, уроженец д. Плотниково, Лужков Константин Кузьмич 1924 года рождения, уроженец и житель д. Немцово. Ушли они в белых маскировочных халатах. Снег был глубоким, на нем остались следы. Собирались переходить и братья Милославские: Алексей Васильевич, 1923 и Виктор Васильевич, 1927 года рождения, уроженцы д. Немцово, у которых, по мнению Разумовской Ольги Ефимовны. 1893 года рождения, не были готовы масхалаты.

На следующий день вечером переводчик велел Пыркину Афанасию собрать всех мужчин деревни для проверки. Когда немцы на проверке выяснили, кто ушел, комендант приказал Пыркину доставить в комендатуру родителей перешедших. Пыркин пошел с патрулем и привел: Жигалина Иосифа, его жену Марию, Колосова Александра Дмитриевича — дядю Цветкова, Петрова Павла с женой и Лужкову Екатерину. Ночью их расстреляли в сарае Добротворского Егора, по другим данным — в сарае Шкабарова Василия Матвеевича, а сарай подожгли. Удалось спастись жене Колосова — Прасковье с семью детьми, она скрылась к соседям, а так же Жигалиной Екатерине Иосифовне и Лужковой Екатерине Ивановне. После этого всех девяносто шесть мужчин на ночь сажали в арестантское помещение, а в 10 часов выпускали на работу и это длилось до мая 1942 года.

Со слов 15-летней Жигалиной Прасковьи, ушедших выдали Милославские. Характерно, что уже в марте 1942 года Милославские заметно изменились. Стали восхвалять немцев, Германию и жизнь там. Особенно Виктор. В июне 1942 г. Милославские с матерью Анной ушли в д. Пантюково, а оттуда в июле 1942 г. уехали в Германию.

До отъезда Милославский Алексей ходил в Ржев с целью узнать о возможности выезда в Германию. Милославские были в хорошем отношении с комендантом. Они знали немецкий язык и часто были переводчиками, большей частью Виктор. По мнению же Морева Ивана немцам сообщил об ушедших Пыркин Афанасий.

В конце февраля или в начале марта 1942 г. немцы задержали семь советских разведчиц, доставили их в дом Прокофьевой. У одной при обыске был обнаружен пистолет. Переводчики при допросе разведчиц были братья Милославские. Всех разведчиц расстреляли.

В марте 1942 г. при переходе линии фронта со спецзаданием немцами был задержан и доставлен в д. Немцово Миронов Николай Михайлович, 1888 года рождения, уроженец г. Старица. Допрашивал его немецкий офицер, а переводчиком был Милославский Виктор.

Не удовлетворившись полным ответом Миронова или переводом, офицер отдал распоряжение и пришел Скобелев Федор и на чистом немецком языке стал что-то говорить с офицером, а затем начался допрос. Потом через штаб полка Миронов был доставлен в отдел I-е штаба пехотной дивизии в д. Мануйлово.

В январе 1942 г. разведчица Иванова Ираида Семеновна со станции Старая Торопа вместе с напарницей Яковлевой Марией разведотделом штаба 29 армии с разведзаданием были заброшены в район Ржева. Выполнив задание, они возвращались через д. Немцово, где их задержал староста и передал немцам.

После задержания их доставили в немецкий штаб, где они были разоблачены. Так как Яковлева переходила линию фронта в седьмой раз, то немцы расстреляли ее в Ржеве, а Иванову посадили в тюрьму при «СД» г. Ржева, откуда после тифозного заболевания она была угнана в Германию.

15 апреля 1942 г. разведотделом штаба 29 армии переброшены с разведзаданием Галкина Анастасия Васильевна, уроженка д. Микулино-Городище Лотошинского района Московской области, жительница г. Калинина, вместе с Балуевой Верой Петровной, уроженкой д. Дубровка Кировского района Калининской области и Вьюновой Ниной Леонидовной, уроженкой и жительницей г. Калинина. При переходе линии фронта они были задержаны и доставлены в д. Немцово. В д. Немцово они встретились с другой группой разведчиц из 8-ми человек. На другой день их отправили в отдел I-е штаба.

Со слов Колосовой Прасковьи Ивановны, 1896 г. рождения, уроженки и жительницы д. Немцово, в апреле 1942 г. немецкие солдаты привели в деревню пять девушек — партизанок. После допроса за деревней в леске, в пятистах метрах, расстреляли из автоматов. На второй день жители деревни закопали их. Примерно через две недели, в начале мая 1942 г., немцы доставили семь русских девушек и там же расстреляли.

В третий раз расстрелами четырех девушек, одетых в фуфайки и черные шинели. В 1942 г. лично видела, как пять русских летчиков были взяты в плен. После допросов и пытки они расстреляли их за деревней на том же месте.

Скобелев Федор как переводчик не раз участвовал в допросах советских пленных и изменников, перешедших на сторону врага, но не только их, а и гражданских лиц и женщин, которых переходило больше пятнадцати-двадцати человек, особенно в апреле 1942 года. Эти были женщины в возрасте от двадцати до тридцати лет. Большинство из них — калининские. Их всех забирали и по линии железной дороги направляли в штаб в д. Пантюково. Некоторые из них говорили, что перешли к немцам сами.

Допрашивались они первоначально у шефа — коменданта высокого роста, худощавого, сердитого немца, лет 35-ти, а после отправлялись в главный штаб в д. Мануйлово. Там содержались арестованные.

В период распутицы 1942 г. Разумовская Ольга слышала от Милославского Виктора, что немцы задержали трех женщин в военной форме. Их признали за партизан и хотели расстрелять. Допрашивались они в доме Волоскова Степана Кузьмича, который сам находился в д. Гляденово.

В июле 1942 г. в д. Немцово перешли наши пулеметчики, притащив два пулемета.

В начале августа 1942 г. перешел к немцам Соловьев Иван Осипович, родом из Сибири, но жил до войны под Калинином, был женат и имел трех детей. Перешел с целью спасти себя, так как Сталин издал приказ 28 июля 1942 г., чтобы все войска вели наступление. Он сообщил немцам, что сам из кавалерийской части. У них в д. Климово триста двадцать лошадей.

После него 5–6 августа 1942 г. был еще один изменник, который сказал немцам, что он из обоза в д. Зальково и оттуда направлен на передовую, что всех здоровых из обоза заменили ранеными и калеками.

Скобелеву пришлось допрашивать с немецким комендантом двух красноармейцев, которые были не русскими, их под конвоем отправили в лагерь г. Ржева. Жигалин Михаил из д. Немцово, перешедший линию фронта, прибыл в г. Торжок, и оттуда куда-то исчез.

Д. Оленино

Летом 1942 года, во время сенокоса был случай, когда группа мужчин деревни вместе со старостой Арсеньевым Акимом Арсеньевичем шла на покос с женщинами, которые убирали сено. Увидели, что там находится один боец, которого кормили женщины. Боец рассказал, что он был в окружении под г. Белый и сейчас пробирается к своим. Тогда староста сказал бойцу: «Ты арестован и сейчас тебя сведут к немцам». Боец стал просить старосту не отводить его к немцам. Об этом просили и женщины, но он их не послушал, а велел Новикову Илье Дмитриевичу, 1915 г. рождения, уроженцу и жителю д. Оленино и Колобушкину Александру Михайловичу взять бойца и отвести. Они втроем повели бойца к дому Доброходовой Антонины Васильевны. Пока Доброходова кормила бойца, в деревне появилась повозка с двумя немцами. Староста остановил ее. Новиков и Колобушкин подвели к повозке бойца.

Немцы повезли его в направлении д. Медведево. Дальнейшая судьба бойца неизвестна.

В первых числах июля 1942 года в деревню пришли военнослужащие Красной Армии.

Они шли по задворкам деревни со стороны д. Кульнево в сторону д. Медведево. Их заметил старшина Артемовской волости Морозов Петр Павлович, проживавший в д. Оленино. Морозов пришел к старосте Арсоньеву и заявил: «Что ты глядишь? Красноармейцы идут по деревне, а ты не задерживаешь». Арсеньев быстро собрался и пошел к своим соседям: Доброходову Дмитрию и Новикову Илье. И все четверо пошли догонять красноармейцев. На краю деревни они их догнали. Каждый взял за рукав по одному красноармейцу и повел в комендатуру, которая находилась в доме Смирнова Сергея Леоновича. Старшина шел один впереди. Военнослужащие потом работали при воинской части, которая стояла в деревне. Жили они во дворе дома Смирнова. Через две недели часть из д. Оленино выехала, а с ними и эти военнопленные.

Летом 1942 года были арестованы жители д. Оленино Громов Николай Павлович и его сын Анатолий и расстреляны за кражу каких-то вещей у немцев, живших в их доме.

Так же арестован житель деревни Доброходов Дмитрий Федорович на основании заявления, поданного жителем д. Оленино о том, что он бывший член сельского Совета и участвовал в раскулачивании. Арестовал его немецкий переводчик и отвел в комендатуру. После его ареста на другой день вызывалась в комендатуру Иванова Мария Ивановна и жители поэтому говорили, что видимо она написала заявление. Отец старшины — Морозов Павел Павлович и Цветков.

Николай Николаевич рассказывали, что их тоже вызывали в комендатуру, которая была в доме Новикова Михаила по делу Доброходова, так как на него подала заявление Иванова.

Через несколько дней прошел слух, что Доброходов расстрелян.

Д.Осуйское

Виноградов Дмитрий Нилович, 1906 года рождения, уроженец г. Ленинграда, как начальник волостной полиции в июле или в августе 1942 года принимал участие в аресте четырех советских граждан, подозреваемых в связях с партизанами, которые в д. Осуйское старшиной волости Сверидовым Федором Григорьевичем были переданы немцам и последними расстреляны.

Д. Панино

Старостой деревни являлся Коршаков Алексей Яковлевич, а с сентября 1942 года стала Соловьева Марфа Егоровна, 1885 г. рождения, уроженка д. Погорелки.

В феврале 1942 года в деревне расстреляны: Шибанова и ее брат Алексей, 17 лет.

Иванова Вера Павловна сожительствовала с немецким переводчиком, а Волкова Мария Павловна — с унтер-офицером.

Д. Пеленичино

Старостой был Корольков Иван Куприянович, но его почему-то сняли. В конце ноября 1941 года в деревню приехал немецкий офицер — комендант из д. Грешниково и назначил старостой Смирнова Петра Ильича, 1892 года рождения, уроженца д. Пеленичино.

3 сентября 1941 года Ржевским РВК Смирнов Петр был мобилизован и для прохождения службы направлен в военно-продуктовую базу в д. Муравьево в двух-трех километрах от д. Пеленичино.

15 октября 1941 года Ржевский район заняли немцы и он в числе тридцати человек, работавших на базе, остался на оккупированной территории. Его задачей, как старосты, было задерживать и доставлять в комендатуру партизан и скрывавшихся военнопленных.

Старшего сына Александра, 1922 года рождения, он устроил полицейским, а Петра, 1925 года, пристроил на немецкой кухне, которая размещалась в его доме.

Много хлопот, как старосте, ему доставляли Суязнов Виктор, шестнадцати лет и Баландин Георгий, пятнадцати лет, которые особенно часто уклонялись от работы на немцев. О них он докладывал коменданту.

Осенью 1942 года отобрал и отправил на работу в г. Ржев: Герасимова Ивана Павловича, 1925 года рождения, уроженца и жителя д. Пеленичино, Сынкова Петра Ивановича, 1906 года рождения, уроженца д. Перхурово, жителя д. Пеленичино и Абрамова Михаила Даниловича, 1906 года рождения, где их поместили в штарфной лагерь по улице Декабристов, огороженный проволокой.

Примерно в январе 1942 года произошел такой случай. Житель поселка лесозавода Абрамов Иван Васильевич, 1913 года рождения, уроженец д. Ново-Михеево Зубцовского района, вместе с братом жены Крыловым Борисом Алексеевичем и военнопленным Минечкиным Алексеем находились в д. Зарубино. Возвращались часа в четыре вечера в г. Ржев. Немец, вышедший из дома, на русском языке крикнул: «Русские, вернитесь сюда». Их задержали. Стали спрашивать зачем приходили в деревню.

Направили в штаб в д. Пеленичино. Деревни Зарубино и Пеленичино находятся друг от друга на расстоянии 100 метров и разделяет их маленькая речка. В д. Пеленичино Абрамова Ивана допрашивали два раза русский переводчик, а переводчиком, проживавшим у старосты в доме был Алексей Павлович, лет сорока восьми, белоэмигрант и немецкий офицер. Когда Абрамова спросили: «Кто такой Минечкин?» Ответил: «Служил в Красной Армии старшиной при зенитной точке на берегу Волги, около Ржева. Проживает у его матери в подсобном хозяйстве льночесальной фабрики. Попал в окружение. До армии был учителем. Имеет наган, три гранаты, карту и кинжал». Был вызван на допрос Минечкин, допрос которого длился около полутора часа. После этого Абрамов видел, как Минечкина с завязанными назад руками провели через коридор и посадили в чулан. Минечкин плакал. Абрамова отпустили, а Минечкина повесили.

Жительница д. Пеленичино Шувалова Мария Степановна была очевидцем, когда по деревне немцы вели одного неизвестного человека, который кричал: «Застрелите меня». Это был молодой человек, как потом говорили с 1919 года рождения. Одет в фуфайку, брюки, кубанку военного образца. На груди дощечка «Разоблачен как партизан».

Братья Герасимовы Иван Павлович, 1925 года рождения и Петр Павлович, 1927 года рождения, уроженцы д. Пеленичино видели, как из дома старосты Смирнова Петра немцы вывели одного неизвестного гражданина и повесили на дереве около дома Барановой Александры, в котором жили Герасимовы.

На второй день Абрамов Иван тоже видел труп Минечкина.

Что известно о Минечкине? Это был молодой человек, среднего роста, широкоплечий, с русыми волосами, уроженец Вологодской области. Зенитная часть, в которой служил Минечкин, не смогла выйти из окружения. Были задержаны немцами и доставлены в Ржевский лагерь военнопленных на базе «Заготзерно». При распределении военнопленных на работу его направили в подсобное хозяйство горуправы. Заведующий подсобным хозяйством Баштырев Василий Сергеевич, 1890 года рождения в конце 1941 года пришел к Абрамовой Елизавете Ивановне, 1885 года рождения, проживающей в п. льночесальной фабрики и сказал: «баб, пусть у тебя на квартире поживет вот этот парень. Он будет здесь сторожем». Минечкин имел намерение перейти на сторону Красной Армии. Он говорил: «Как только поближе придвинется фронт, все равно перейду фронт на сторону Красной Армии». Товарищ Минечкина, с которым он хотел перейти к нашим, проживал в какой-то деревне.

Еще осенью 1941 года несколько женщин из д. Зарубино в поле, в стогу сена, обнаружили двух военнослужащих Красной Армии. С женщинами были немецкие солдаты, которые задержали их и отвели в комендатуру д. Зарубино.

В июне 1942 года Смирнов Александр Петрович с немецким солдатом задержали двух летчиков с подбитого самолета. Их привели в комендатуру. Летчики спрашивали у Смирнова Петра, что с ними сделают немцы? Не расстреляют ли?» Смирнов Петр сказал: «Если будете говорить правду, то не расстреляют». Вскоре Смирнов Александр, как полицейский, увез их в г. Ржев.

Роденков Алексей Владимирович что-то украл у немцев и немцы его разыскивали. Они спрашивали у старосты Смирнова, где может скрываться Роденков. Смирнов ответил, что в д. Пеленичино у Роденкова есть дедушка и бабушка Вишняковы. Роденкова поймали у Вишняковых в начале июля 1942 года. Были арестованы: Вишняков Василий Никифорович, Вишнякова Акулина Петровна, Вишняков Николай Владимирович и Роденков. При обыске у Роденкова обнаружили табак и папиросы. Его привязали к тополю и избивали, затем куда-то увезли на автомашине. Его брата Вишнякова Николая немцы угнали в свой тыл и в послевоенное время он так и не вернулся домой.

Сам Смирнов Петр, отступая с немцами под г. Дорогобуж Смоленской области, добровольно поступил на службу в немецкую армию и после войны скрывался на территории Кировской области. Туда же вернулся из Германии его сын Александр, который там и умер.

В феврале 1943 года в д. Пеленичино, в одиннадцати километрах от города, стоял 6 саперный батальон майора Бельмана. В деревне с 1943 года находился отдел I-ц 6 ПД.

Д. Пирютино

Старостой в ноябре — декабре 1941 г. был Снобов Павел Тимофеевич, 1913 г. р., уроженец д. Пирютино, затем Козлов Григорий Никифорович до февраля 43 г. Переводчица при комендатуре — Пологина Валентина Кузьминична.

В деревне в период оккупации проживали бывший председатель колхоза Балакирева Аграфена Васильевна, 1886 года рождения, и ее дочь Смирнова Прасковья Васильевна, 1914 года рождения, уроженка д. Пирютино. В начале оккупации в их доме квартировали рядовые немцы и временами к ним ездил немецкий офицер с переводчиком из числа русских военнопленных по имени Федор. С переводчиком приезжала какая-то девушка, которая сожительствовала с ним. Этот офицер и переводчик допрашивал жителей д. Мнякино: Родинкову Екатерину Степановну, Еремееву Татьяну Алексеевну и Родинкова Николая Андреяновича.

К концу 1941 года в доме поселились немецкие офицеры. У них в доме также жила как квартирантка с лесозавода Прохорова-Масляникова Антонина, лет тридцати.

Д. Поволжье

Старостой д. Поволжье был Зетилов Иван Иванович. В деревне до войны проживал Соколов Павел Тимофеевич, 1893 года рождения, уроженец д. Малахово Ржевского района. Отец и мать его занимались торговлей, а он сам был женат на дочери крупного кулака Фоканова Ивана Ивановича — Анне. Перед оккупацией Соколов работал комендантом аэродрома Ржевского аэроклуба Осовиахима. За распространение панических слухов и восхваление немецкой армии Военным трибуналом 31 армии он был приговорен к расстрелу. 1 октября 1941 Соколов бежал из Ржевской тюрьмы. Был объявлен в розыск. Примерно в ноябре 1941 года прибыл в д. Поволжье, оккупированную немцами. Уроженец и житель д. Поволжье, бывший завхоз Ржевского горкомхоза Вихров Иван Александрович, 1898 года рождения, встретившись с Соколовым сказал: «Как ты хорошо одет». Соколов ответил: «Дай бог здоровья Германским властям. Вот я сидел в тюрьме. Сбежал и пошел на занятую немцами территорию. Германский солдат отвел меня в штаб к генералу, которому я показал свой приговор. Генерал сказал, это настоящий наш человек, из-под смерти убежал.

Приказал меня одеть в хорошую одежду. Выделили хорошие белые валеные сапоги с галошами, новый бостоновый костюм темно-синего цвета, новое зимнее пальто и новую кепку». Соколов ежедневно ходил в Ржев.

Примерно в 29 ноября 1941 года, днем, в пятнадцать часов, в дом Вихрова вошли два неизвестных ему человека в штатском. Они потребовали у Вихрова сдать им патроны и оружие. Вихров спросил: «Кто вы будете?» Первый из них назвался Лисициным Михаилом, агентом «СД», а второй — начальником 1 полицейского участка Михайловым. С ними был староста Зетилов. Когда Вихров отказался сдать оружие, Лисицин предложил пойти с ним в 1 полицейский участок г. Ржева. Они посадили Вихрова в сани и отвезли в Ржев на Ленинградское шоссе, в дом бывшего следователя Тарасова. Пробыв там минут пятнадцать, Лисицин отвел Вихрова в штаб, который располагался в бывшей 4 школе на берегу Волги. Так как Вихрова туда привезли вечером, то сразу посадили в амбар.

На другой день конвоир принес кружку воды и сто грамм черного хлеба. В пятнадцать часов Вихрова привели на допрос. Допрашивал немец в чине офицера.

После выяснения сведений о личности, немец спросил: «А вот для чего ты сохраняешь патроны и оружие? На тебя у нас имеется заявление». Вихров признал почерк Соколова. Вихров ответил, что ничего этого не имеет. Тогда офицер сказал: «Вы говорите мне всю правду. Это ведь не советская власть, а власть Германского правительства. Вас допрашивает начальник Германского «СД». Допрос длился в течение трех часов. Просидел Вихров тринадцать суток и ежедневно вызывался на допрос, где повторялось одно и тоже. На тринадцатые сутки мимо помещения, где сидел Вихров под арестом, прошел бывший заместитель материального склада Ржевского лесозавода Румянцев Дмитрий Константинович.

Вихров через отверстие в двери крикнул: «Румянцев, выручайте». Румянцев оглянулся и тихо сказал: «Как сюда попал?» И не задерживаясь, пошел в помещение «СД». Через часа полтора Вихрова вызвал начальник «СД» и стал допрашивать, предлагая сдать оружие и патроны. Потом он сказал: «Идите на улицу и немного помогите поработать на кухне». Конвой был снят. Вихров ходил свободно. Не прошло двух часов, Вихрова снова позвал немец и сказал: «Вы сейчас будете отпущены домой, но должны знать, что вы обязаны будете через три дня приходить на явку в «СД». Обо всем, что будет вами замечено, как-то: порыв проводов, о лицах недовольных германскими властями, о партизанах будете сообщать нам». Так был завербован Вихров Иван Александрович в «СД».

Когда Вихров пошел домой, то заглянул к Румянцеву. Румянцев первоначально отругал Вихрова, а затем сказал: «Я за тебя поручился». Вихров спросил, где он работает, Румянцев ответил: «начальником Особого отдела у немцев. Если бы я сегодня тебя не встретил, то ты бы сегодня был повешен». И попросил привезти ему ржи.

По показанию старосты д. Поволжье Зетилова Ивана Ивановича, 1910 года рождения, уроженца д. Поволжье. До войны он работал пожарником на заводе «Сельмаш» в Ржеве, а жил в д. Поволжье. Призван Ржевским РВК и зачислен в 53 полк войск НКВД. 8–9 октября 1941 года, находясь в гарнизоне «Синяя» на охране моста вблизи Погорелого Городища, попал в окружение и пришел в д. Сбоево к родственнику Василию Алексеевичу, по прозвищу «Хозяйчик», где переоделся и 28 ноября 1941 года прибыл в д. Поволжье. На другой день в деревню приехал немецкий офицер Канавский с переводчиком Василием. Они сказали, что он будет старостой деревни, а переводчик от своего имени добавил: «Это наш комендант и располагается в зданиях склада № 40 в г. Ржеве».

После назначения старостой, Зетилов ездил в г. Ржев в горуправу, так как от полицейского 1 участка Волкова получил повестку от старшины Ржевской волости Некрасова о явке в горуправу за удостоверением старосты. Ездил вместе с Романовым Сергеем Федоровичем, уполномоченным по подготовке землеустройства. Явились к Полякову, а затем его принимал заместитель Сафронова Дунаев. Свез в Ржев одиннадцать центнеров ржи и сдал на склад № 40. В ноябре 1941 года был на собрании старост. Присутствовало более ста человек. Собрание проводил немецкий офицер и Сафронов. Немецкий офицер говорил о подготовке к весеннему севу, а Сафронов о сборе имущества, растащенного населением. От Некрасова получил указание составить список жителей деревни. В д. Поволжье проживали два члена ВКБ(б): Форсунов Петр Михайлович и Вихров Иван Александрович, но он в списке не указал, что они члены ВКП(б).

Вихров поругался с жителем д. Поволжье Соколовым Павлом Тимофеевичем. Тот был ранее осужден к ВМН, но при наступлении немцев сбежал он конвоя и проживал на оккупированной территории.

В ноябре — декабре 1941 года Соколов написал заявление в «СД» о том, что Вихров член ВКП(б). Из г. Ржева приехал жандарм, арестовал Вихрова и увез в город.

Зетилова повесткой вызвали в «СД». На второй или третий день его допрашивали в «СД» в г. Ржеве. Спрашивали, являлся ли Вихров коммунистом, где работал при советской власти, какое влияние оказывал на народ. Ответил: был ли коммунистом — не знает. До войны работал в горбане, заведовал топливом. Из города домой приходил поздно.

После допроса немецкий офицер сказал: «У нас одно решение — или выпустить, или расстрелять». Зетилов сказал: «Надо выпустить. Он ничего плохого не делал. У него пятеро маленьких детей».

При допросе присутствовал начальник административного отдела Ржевской горуправы Румянцев Дмитрий Константинович. Румянцев подтвердил сказанные Зетиловым слова. К вечеру этого дня Вихров вернулся в деревню.

Вблизи д. Поволжье о действиях партизанского отряда ничего слышно не было. У коменданта деревни был переводчик Ольцебок Иван. Со слов жительницы д. Поволжье Талызиной Надежды Парфеновны, 1897 года рождения, уроженки д. Поволжье, на собрании жителей деревни было две кандидатуры: Образцова Василия Васильевича и Зетилова Ивана Ивановича. Образцов отказался. Зетилов согласился быть старостой.

Голосования не было. Зетилов заставлял носить пищу немецким солдатам на передовую линию фронта. В плохую погоду Форсунов Андрей Михайлович попал в пургу и замерз, а ее муж Талызин Андрей Михайлович обморозился. Фронт был за шесть километров от д. Поволжье. Зетилов вместе с Соколовым Павлом Тимофеевичем производили обыск у Кочнова Тимофея Васильевича и Вихрова Ивана Александровича. Зетилов посадил в холодную Талызину Веру Андреевну и Форсунову Марию Андреевну за то, что топили баню без его разрешения.

В августе 1942 года в связи с наступлением Красной Армии Зетилов на лошади эвакуировался в д. Соколово Ржевского района.

Д. Подсосонье

Старостой с ноября 1941 года по февраль 1943 года был Кирсанов Николай Кирсанович, который ранее был в плену в Германии и знал немецкий язык. Комендант проживал в доме Виноградовой Ольги Прохоровны, уроженки Оленинского района, жительницы д. Подсосонье.

Летом 1942 года около деревни немцами был задержан один военнослужащий Красной Армии. Его доставили в дом к коменданту. Допросили, а на утро на автомашине куда-то отправили. 15 января 1943 года к жителю деревни Образцову Михаилу Васильевичу, 1908 года рождения, в 1938 году судимому по ст. 58–10 УК, пришел немецкий офицер с переводчиком Артуром и старостой и предложил поступить в полицию.

Д. Половинино

Старостой деревни с декабря 1941 года был Пробылов Василий Васильевич, который в феврале 1942 года расстрелян немцами. 15 апреля 1942 года избран Смирнов Трофим Григорьевич, 1887 года рождения, уроженец д. Половинино, который с 1914 года по 1918 год был в плену в Германии. Заместителем старосты являлись Веселова Антонина Васильевна, 1923 года рождения, уроженка д. Полтино Оленинского района, которая имела связь с фельдфебелем Карлом, находившимся в деревне с апреля 1942 года по 16 февраля 1943 года. Она была знакома с военнопленным, работавшим на немецкой кухне.

Комендант жил у Дмитриевой Александры Алексеевны. Он фельдфебель, звали Вальтер. Переводчик Иван. В деревне жили два коммуниста: Цветков Иван Устинович и бывший председатель колхоза Смирнов Василий Евгеньевич, о которых староста поставил в известность коменданта.

10 ноября в д. Половинино религиозный праздник. Гнали самогон. В гостях у Смирнова Василия были сотрудники комендатуры. В деревне имелась брошюра на русском языке: «Я враг большевистской власти». Комендант выехал из деревни в сентябре 1942 года. Падчерица Богдановой Аграфены Петровны, 1901 года рождения, жительницы д. Половинино Богданова Антонина Ивановна находилась в партизанском отряде, созданном из командиров и красноармейцев, попавших в окружение в феврале 1942 года.

Кудрявцев Андрей Николаевич, 1896 года рождения, уроженец и житель д. Дмитрово Ржевского района, показал, что летом 1942 года в районе передовой линии немцами были задержаны двенадцать партизан, одна из них — Богданова из д. Половинино.

Д. Полунино

В период временной оккупации там располагался штаб 256 пехотной дивизии, входившей в состав 6 армейского корпуса 9 армии. Командиром ее в то время являлся генерал-лейтенант Кауфман, но сам он в д. Полунино не находился, а командовал дивизией тогда его заместитель полковник Вебер. Начальником штаба дивизии был подполковник фон Варбург. Начальник отдела I-ц обер-лейтенант. С конца марта до июля 1942 года командиром отдельного жандармского отряда № 256 являлся Швиддер Карл Вильгельм, 1899 года рождения, уроженец округа Найденбург (Восточная Пруссия). Он окончил восемь классов народной школы. С 1937 года член НСДАП. С 1922 года служил в шуцполиции, т. е. в наружной полиции, а с 1935 года в жандармерии. Участвовал в войне с Польшей и Францией, а с 1941 года находился на оккупированной территории Советского Союза. Имел звание лейтенанта. В его подчинении было тридцать жандармов: штабс-фельдфебель Гаинке, обер-фельдфебели Геле, Клюге; ефрейтор Бартелос.

В д. Полунино Швиддер жил в доме Комаровой Анны Петровны, которая имела двух сыновей: Юрия, 1926 года рождения, и Анатолия, 1929 года рождения. Этот дом находился посреди улицы у моста, а напротив жил полковник Вебер. Вместе с Швиддером в доме проживало восемь жандармов. В доме находилась и канцелярия жандармского отряда, имелся телефон и пишущая машинка. В канцелярию приводили задержанных военнопленных. Швиддер занимался и своими дезертирами, задерживал и направлял их в штаб дивизии, а русских военнопленных в лагеря. Задержанных лиц подозрительных на шпионаж, направлял также в штаб дивизии. Так как партизанское движение в то время никак не проявляло себя, то от командования указаний на борьбу с партизанами он не получал.

256 ПД в районе д. Полунино и других деревень занимала передовую линию фронта. Других воинских частей там не было. Начальник отдела I-ц штаба 256 ПД производил допросы всех задержанных лиц и военнопленных.

22 февраля 1942 года, примерно в 6 часов утра, разведотделом штаба 29 армии с разведзаданием через линию фронта было направлено пять разведчиц: Глицук Зинаида Петровна, 1920 года рождения, уроженка с. Бурашево Калининского района, Суворина Анна Ивановна, 1923 года рождения, уроженка д. Богуново Торжокского района, Лебедева Полина Парфирьевна, 1923 года рождения, уроженка г. Калинина, Пушкова Нина Федоровна, 1925 года рождения, уроженка д. Дулево Молодотудского района и Никитина Ольга.

Первой и главной задачей являлось: разыскать генерала Петрова, который остался в окружении, вывести его и других военнослужащих через линию фронта, разведать расположение немецких войск в д. Оленино, Каменская и Бочарово. Разведчицы пошли прямо на кустарник, где должна быть дорога и там разойтись в разных направлениях. Но, пройдя кустарник, дороги не обнаружили, а в метрах 20–30 услышали немецкую речь. Приняли решение бежать обратно. Немцы, заметив их, дали осветительную ракету, которая вынудила ползти ползком. Немцы открыли огонь из автоматов, в результате чего Никитина Ольга была смертельно ранена в голову. Четверых разведчиц взяли в плен и повели в штаб, расположенный примерно в двух километрах от места их задержания. В штабе их допросил немецкий офицер через переводчика.

Никто не признался в принадлежности к разведке. В тот же день их направили в д. Полунино, куда пришли в полдень.

В ночь с 27 на 28 февраля 1942 года разведотделом штаба 29 армии были переброшены разведчица Щербакова Валентина Сергеевна, 1924 года рождения с напарницей Тихоновой Таисией Тимофеевной, 1922 года рождения, уроженки д. Прысково Ржевского района, но к месту переброски они ехали с Кошелевой Ольгой Андреевной, 1924 года рождения, уроженкой д. Погорелища Кушалинского района Калининской области, Емельяновой Зоей Ивановной, 1926 года рождения, уроженкой г. Калинина, Силькиной Валентиной и Анной. Перебрасывали их попарно. Сразу же после переброски Щербакова Валентина и ее напарница были задержаны и когда их доставили в д. Полунино, что в 18 километрах от г. Ржева, то там увидели Кошелеву. Кошелева обратилась к Щербаковой: «Валя, признавайся, всё-равно всё известно». Но Щербакова продолжала говорить легенду. Немецкий офицер, допрашивавший Щербакову, ударил ее рукояткой пистолета по голове в область лба, потекла кровь. Удар был настолько сильным, что она упала с табуретки.

Когда немцы задержали Глицук, Суворину, Лебедеву и Пушкову, то заявили, что давно имеют сведения о их переброске и ждут их. Задержанных разведчиц в штабе 256 пехотной дивизии в д. Полунино видел начальник отряда полевой жандармерии Швиддер Карл. Там их допрашивал начальник отдела I-ц обер-лейтенант. Допрос продолжался около 8 часов, а ночью они находились под охраной его жандармов в доме Комаровой Анны. Утром под охраной жандармов их отправили в г. Ржев в ГФП (тайная полевая полиция). Из беседы с начальником отдела I-а штаба дивизии подполковником фон Варбург Швиддер стало известно, что задержанные девушки подозревались в шпионаже.

Со слов Львовой Анны Владимировны, уроженки Ленинграда, жительницы д. Полунино, русских девушек задерживали несколько раз. Весной 1942 года привели нескольких девушек, одну из которых, Ольгу (речь идет о Кошелевой Ольге Андреевне), почему-то оставили в доме Городничевой Степаниды Гавриловны (оставили потому, что отдел I-ц привлек ее к сотрудничеству для выявления советских разведчиков).

Иногда Оля заходила к Львовой и рассказывала о себе, о том, что пришла с задания из Красной Армии. Оля ходила по деревне. Гуляла с молодежью, а однажды немецкий офицер велел ей угощать молодежь водкой. Городничевой Степаниде Гавриловне было известно, что Оля проживала в ее доме месяца два, а затем увезена в г. Ржев. Задержана немцами она была в д. Казеки Ржевского района. О своем нахождении в д. Полунино сама Кошелева сказала так: «В д. Полунино прожила один месяц. Занималась уборкой у капитана, проживавшего в доме напротив штаба. Через две недели в д. Полунино были доставлены две девушки, одну хорошо знала, звали Аней.

Переводчик послал узнать, не разведчица ли она. Вечером переводчик позвал в штаб и спросил. Сказала об Анне. Будучи в лагере военнопленных в Сычевке она видела этих девушек во время их отправки в Германию.

Разведчица разведотдела штаба 29 армии Емельянова Зоя Ивановна, говоря о своем нахождении в д. Полунино, показала, что там первую допрашивали Кошелеву. В штабе видела, как немцы угощали Кошелеву конфетами и папиросами. Кошелева говорила тогда им: «Вы вот не признались. Немцы вас бьют. Я призналась и немцы меня не трогают». Она предлагала им тоже признаться.

Другая разведчица — Щербакова Валентина Сергеевна, встретив Кошелеву в присутствии двух разведчиц — Лисициной Евдокии Сергеевны и Муницыной Зои Ивановны — заявила: «Ну, что, оказывается одинаковый почет, что тебе, что нам» и добавила: «Ну подожди, тебе еще будет за предательство».

В 20 числах июня 1942 года в д. Жеребцово по доносу Суворова Егора Яковлевича, 1906 года рождения, уроженца д. Маломаново, Ларионова Михаила Алексеевича, 1902 года рождения уроженца д. Жеребцово, Соколова Константина Григорьевича, 1924 года рождения, уроженца д. Жеребцово были арестованы комендантом деревни за обнаруженный при обыске хлеб бывший председатель колхоза Илларионов Тимофей Григорьевич и бывший счетовод колхоза, член ВКП(б) Соколов Василий Григорьевич. После трехдневного содержания под арестом их направили в штаб д. Полунино, где расстреляли.

Д. Радюкино

Старостой деревни с 15 октября 1941 года по 5 января 1942 года был Комаров Степан Афанасьевич, 1903 года рождения, уроженец и житель д. Радюкино. Помощником — Андреев Иван Андреевич, 1888 года рождения, уроженец д. Радюкино. Полицейский — Волков из д. Агарково.

В декабре 1941 года старшина волости Смирнов в д. Митьково проводил собрание старост. В конце декабря 1941 года было совещание старост в г. Ржеве у Сафронова. Сафронов объявил, что все старосты-партийцы обязаны поставить его в известность о их замене беспартийными.

Немецкая комендатура находилась в доме Барановой Пелагеи Филипповны, 1896 года рождения. Там были комендант, его денщик и писарь. У жителя деревни Ерошенко Андрея жило два офицера.

В начале декабря 1941 года в деревне появились трое неизвестных в гражданской одежде. Немцы задержали их. Унтер-офицер спросил, откуда эти люди. Затем унтер-офицер допросил их. Двое заявили, что находились под стражей, а третий признался, что был красноармейцем и его в присутствии старосты Комарова расстреляли за деревней, а двух куда-то увезли.

Со слов жительницы деревни Барановой Пелагеи в конце ноября или в начале декабря 1941 года в д. Радюкино появился красноармеец. Так как был сильный мороз, красноармеец развел в овине костер. Согревшись, уснул. От костра загорелся овин. Проснувшись, красноармеец побежал. Его заметили деревенские ребята. Сироткин Александр Семенович сообщил о случившемся старосте Комарову. Тот заставил ребят догонять красноармейца вместе с немецкими солдатами. Красноармейца догнали и расстреляли. Были и еще случаи задержания и расстрела красноармейцев.

Д. Свинино

Д. Свинино разделялось на первую и вторую часть. Она дважды подвергалась оккупации. Первоначально старостой с ноября 1941 года был Смирнов Иван Григорьевич, бывший председатель колхоза. Он был один на д. Свинино и д. Яковлево. А в период второй оккупации Смирнов был старостой только первой части деревни, а второй — Румянцев Василий Иванович. В д. Яковлево стали старостами Виноградов Михаил Николаевич и Панков Федор Васильевич.

Полиция помещалась в первой части в доме Полякова Ильи Ивановича. Он и его жена убиты во время бомбежки. Немецкая комендатура находилась в доме Громова Алексея Ивановича. Деревня входила в Чертолинскую волость, где старшиной являлся Викснит Петр Иванович.

В июне 1942 года немцами расстреляны коммунисты: Малышев Василий Иванович, Иванов Григорий Иванович и Кудрявцев Григорий Николаевич. Сведения о их партийности дал староста Смирнов Иван, считая, что из-за них могут расстрелять его. Вот поэтому ему и пришлось предать их немцам. Их дважды арестовывали, направляли в Ржев для допроса.

Смирнов не посмотрел на то, что Малышев Василий являлся двоюродным его братом. В аресте их принимал участие переводчик Александр Николаевич.

В мае 1942 года жительница д. Старцево Ржевского района Лошакова Елена Никитична, 1908 года рождения, ходила менять вещи на продукты в д. Половинино. Повстречалась с незнакомой женщиной из г. Ржева. Около четырех часов дня они зашли в д. Свинино. Там их задержал немецкий патруль и доставил к одному дому.

Через некоторое время подошли жандармы, которые проверили их пропуска. Жандарм спросил: «Зачем сюда попали?». Ответили: «Случайно». Посадили в сарай, где было много задержанных. А утром большую группу женщин до 50–60 человек и 10–15 мужчин погнали в Ржев в комендатуру на улицу Коммуны. Вызывали по деревням и спрашивали всех одновременно. С ней оказались жители д. Старцево Казакова Вера Ивановна и Журавлева Наталия Яковлевна. Допрашивал комендант с переводчиком.

Жительница д. Старцево Ржевского района Виноградова Мария Николаевна, 1921 года рождения, была знакома с бывшим военнослужащим Красной Армии, перешедшим на сторону врага. Появлялся он из д. Свинино, где проживал, в военном плаще с нарукавной нашивкой в три красных треугольника, в пилотке. Рекомендовался Гришей, хотя на руке была татуировка «Вася». Показывал немецкий документ на право ношения оружия. Говорил, что к немцам перешел со своей ротой.

Д. Свистуны

Председателем местного колхоза до оккупации деревни был Дубков Алексей Ефимович. Так как в большинстве своем оставшиеся на оккупированной территории председатели назначались немцами или избирались старостами, немцы не желали, чтобы старостами были коммунисты.

В ноябре 1941 года в д. Свистуны в доме Розова Василия Андреевича, 1891 года рождения, Дубков провел собрание жителей деревни, где объявил, что он получил распоряжение от немцев об отстранении его от должности председателя колхоза, как члена ВКП(б). Председателем колхоза был избран Розов Василий, а бригадиром Кустов Григорий Ильич, член ВКП(б). В связи с началом войны Розов был мобилизован Ржевским РВК и направлен в рабочий батальон, находившийся в Молодом Туде. С 11 на 12 октября 1941 года рабочий батальон стал отходить из Молодого Туда, командир роты распустил их, и Розов прибыл в д. Свистуны. Старостой был назначен Лебедев Григорий Алексеевич, бывший с 1916 по 1918 год в плену в Германии и знавший немецкий язык. В феврале 1942 года, после отступления наших частей, временно освободивших д. Свистуны, в деревне ночью появились два командира, один имел на петлицах одну шпалу, а другой был сержантом. Одеты были они в белые полушубки, шапки-ушанки, в валенках, имели при себе наганы. В это время жители деревни из своих домов были выселены в погреб, где раньше хранились колхозные пчелиные улья, а в домах жили немцы. Эти командиры просили местных жителей показать дорогу для перехода линии фронта. Но никто из жителей деревни не повел и не указал им. Единственное, что сделали они, то два дня кормили их. Находились командиры то в погребе, то в подвале больницы. При уходе из деревни они обнаружили пропажу своих документов и двух тысяч рублей. Разбираться у них не было времени и они ушли из деревни. После их ухода кто-то из жителей деревни обнаружил их документы, но денег не оказалось.

Садиков Евгений Иванович, 1928 года рождения, уроженец и житель д. Свистуны, в ноябре 1942 года, находясь на станции Чертолино, встретил в группе военнопленных, грузивших уголь в вагоны, того капитана, что в феврале 1942 года находился в д. Свистуны. Поговорить с ним ему не дали немцы, охранявшие военнопленных. Мать Евгения Садикова Анастасия Михайловна, 1898 года рождения, проживавшая в д. Свистуны, слышала в деревне от кого-то, что второй командир, приходивший в деревню, был убит немцами.

В апреле 1942 года неугодивший в чем-то немецкому коменданту Лебедев Григорий был переизбран и старостой стал Розов Василий. Один раз Розов был в волостном управлении и около десяти раз в комендатуре. Розов произвел сбор теплых вещей для немецкой армии, которые были сданы в штаб д. Азарово. Получили деньги: по три марки за пару сапог и по одной марке за рукавицы. Помощников у Розова был Чикушкин Николай Иванович. В д. Свистуны проживали два коммуниста. Дубков Алексей был убит, Кустов Григорий и Цветкова Мария Ивановна, 1908 года рождения, уроженка д. Звягино, жительница д. Свистуны, муж ее был в партизанах, а ее 14 июня 1942 года как коммунистку отвезли в лагерь в г. Сычевку, где она находилась до 3 августа 1942 года, затем бежала в д. Положаевку Сычевского района Смоленской области, а после освобождения Ржевского района вернулась в д. Свистуны. Кустов Григорий также был арестован и направлен в лагерь и дальнейшая его судьба неизвестна.

В феврале 1942 года в деревню пришел партизан Светохин Андрей, который проживал до прихода частей Красной Армии.

Д. Соколово

Староста — Поганкин Андрей, осужден. Было два случая, когда в комендатуру приводили военнопленных. В июне 1942 года над деревней был сбит советский самолет. С горевшего самолета выпрыгнули три человека. У одного не раскрылся парашют и он погиб. Два приземлившихся оказались в полукилометре от д. Соколова. Один из них застрелился, а другого немцы схватили живьем. Пойманного привели в деревню и он 10–15 минут стоял на улице. Затем его на мотоцикле увезли в д. Дмитрово.

Зимой 1942 года с передовой линии были приведены два военнослужащих Красной Армии. Их допрашивал переводчик Франц Мая. В деревне проживал Васильев Александр Егорович, 1892 года рождения, уроженец д. Соколово, который до оккупации являлся председателем Становского сельсовета, а с 25 декабря 1939 года был депутатом областного Совета. Выглядел он так: высокого роста, худощавый, волосы темно-русые, глаза серые, нос и рот малые, губы тонкие.

Перед оккупацией деревни на него возлагалась обязанность создания партизанской группы. Прибывший в деревню Дмитрово немецкий штаб назначил его на должность старшины волости. «Штаб в д. Дмитрово располагался в доме Бахтеева Владимира Густавовича. Там проводились совещания старост. Туда вызывался Васильев и там его завербовал переводчик Степан для выявления коммунистов и партизан 9 ноября 1941 года.

5 января 1942 года в деревню пришли части Красной Армии, а 23 января 1942 года немцы снова заняли деревню. 19 февраля 1942 года в деревню прибыла комендатура и 1 марта 1942 года старостой деревни назначен Сударев Павел Тихонович, 1898 года рождения, бывший почтовый агент. В связи с болезнью Сударева, с 15 мая по 1 июля 1942 года старостой работал Васильев. На должность старосты он был назначен переводчиком штаба батальона Шириным Иваном Андреевичем, лет около 60-ти, до 1920 года проживал на Урале, затем бежал в Германию. Из Германии он несколько раз приезжал в Советский Союз, был в Москве и других городах. Собирал шпионские сведения и себя называл диверсантом. Был Ширин ниже среднего роста, лицо узкое, продолговатое, нос тонкий, длинный, волосы рыжеватые.

В 1942 году с сентября месяца в доме Васильева размещалась комендатура, а он сам с Семкой проживал на кухне. У него также жил немецкий полковник, который весной 1942 года был убит и захоронен за деревней.

В январе 1943 года жительница деревни Соколово Евдокия Ивановна сообщила переводчику Францу, что Васильев коммунист и депутат областного Совета.

В феврале 1943 года в д. Зайцево некоторое время размещалась жандармерия.

С 1 августа 1942 года старостой деревни был Поганкин Андрей Яковлевич, 1878 года рождения, уроженец д. Бронниково, житель д. Соколово. В августе 1942 года в д. Соколово к тетке Зайцевой Евдокие Захаровне на своей лошади приехал Зетилов Иван Иванович из д. Поволжье. Он работал возчиком и возил коменданта и переводчика на передовую линию фронта. В январе 1943 года в д. Соколово приехал Полковский Никифор Иванович. Зетилов был вызван в комендатуру, где комендант вместе со старостой Поганкиным назначили Зетилова полицейским деревни. Зетилов ссорился с Сидоровой Верой Кирилловной, 1911 года рождения, уроженкой г. Ленинграда, жительницей д. Соколова. По его заявлению комендант посадил Сидорову в холодную.

В январе 1943 года к коменданту пришла из д. Бронникова Пелагея с жалобой на беженца из д. Кошкино Купцова Илью и просила выселить его за безобразия. Зетилов предупредил Купцова. В конце февраля 1943 года Зетилов вместе с семьей и Купцовым Михаилом выехал в немецкий тыл.

 

БИРЖА ТРУДА

Не лучше дело обстояло и с промышленностью. Хотя для возобновления производства в ноябре 1941 года и была создана биржа труда. Просуществовала биржа до 27 декабря 1941 года. Размещалась она по ул. 3-го Интернационала близ раймага.

Возглавлял ее немецкий лейтенант, данные о котором неизвестны, а помощником его был лейтенант Гляс. Административно высланный из Москвы Шиханов Филипп Степанович (умер в 1942 году) — начальник канцелярии. Переводчица Грасс Елизавета Мартыновна, бывший счетовод-кассир ДЭУ-33. При организации биржи комендант просил бургомистра Сафронова скомплектовать штат ее из учителей, поэтому регистраторами были бывшие учителя: Разумихин Алексей Александрович (умер в 1942 году); Савельева Мария Михайловна; Разумихина Васса Алексеевна; а также бывший бухгалтер горпищекомбината Григорьев Иван, две бывшие работницы госбанка Ляхова Мария и Эйзнер Елена, бывшая ученица Елисеева Мария и Глухарев Георгий Митрофанович, проживавший с Грасс Елизаветой на Московском взводе, дом № 4.

Со слов делопроизводителя Ржевской горуправы Савельевой Зои Михайловны 13 ноября 1941 года по распоряжению немецкого коменданта все евреи г. Ржева должны надеть нарукавные повязки. Весной 1942 года комендатура обязала горуправу отвести для них дом. Такой дом был определен по улице 3-го Интернационала угол Урицкого, бывший детский сад. Там разместили 15 семей.

Примерно в июле 1942 года всех евреев, кроме одного часовщика и портного, посадили на автомашину и повезли за город. В овраге около аэропорта расстреляли. Вещи, изъятые полицией, переданы в торговый отдел для реализации через магазин. Оставленные часовщик и портной жили до отступления, потом куда-то исчезли. Как и кто производил расстрел показал бывший полицейский 2 участка Куликов Яков Семенович, 1898 года рождения, житель г. Ржева. Поздин Петр Евгеньевич сказал: «Завтра утром будет работа» и обращаясь к нему, Селенкову Александру Александровичу и Иванову Николаю Сергеевичу, приказал быть в районе аэропорта. В 7 часов утра прибыли туда. Туда же немцы на машине привезли евреев, 10 или 15 человек. Немцы подводили к воронке по одному еврею и расстреливали из пистолета. Мы трое стояли в стороне, на расстоянии 30–40 метров и смотрели, как немцы расстреливают.

После расстрела евреев Куликов ходил к старосте Новикову Никонору Моисеевичу, взял у него 10 человек с улиц Трудовой и Фрунзе и пошел с ними к месту расстрела закапывать.

И следующая информация. Летом 1942 года арестовано 38 евреев и на поле у аэропорта расстреляны сотрудниками «СД». В 6 часов утра немцы погрузили их на два грузовика. Охрана из полицейских.

Вскоре после освобождения Ржева в центре города, позади разрушенных зданий улиц: Коммуны, Декабристов, Ржевской и Смольной обнаружено 8 трупов зверски замученных граждан. Зарыты только снегом и находились в различных положениях; раздеты до нижнего белья, обезображены и окровавлены до неузнаваемости: часовой мастер, лет 35, еврей. Рана в области затылка, сквозная в левом боку, на ладони и пальцах левой руки рваные раны. Его жена, лет 40, еврейка. Сквозная рана во лбу и правом бедре. Правая нога вывернута.

И, наконец, кто повинен в их смерти? Им был Лакуста Михаил Владимирович, 1923 года рождения, уроженец и житель г. Ржева, работавший сапожником в Ржевской комендатуре. По его показанию в начале января 1943 года он посетил квартиру часового мастера, еврея, проживавшего на улице Коммуны и изъял у него десятирублевую золотую монету. После чего предложил Сукачу (Николаю Константиновичу, переводчику комендатуры) расстрелять еврея и его жену. В феврале 1943 года они были расстреляны Сукачем и в числе других расстрелянных брошены в яму. Об этом ему рассказал сам Сукач и его напарник Семенов-Симон Яков, также принимавший участие в расстреле.

Так немцы решили еврейский вопрос в Ржеве.

С мая по август 1942 года работала вторая биржа труда. Располагалась она на улице Смольной в доме № 17. Возглавлял ее обер-лейтенант, а переводчиком был Коваленко Карл, примерно 1923 года рождения, уроженец и житель г. Львова, взятый в комендатуру из лагеря военнопленных в г: Ржеве в январе 1942 года. Начальником канцелярии — Смирнов Ипат Моисеевич. Регистраторы: Краюшкина Любовь Пантелееена, дочь заместителя бургомистра; Гладышева Анна Ивановна, 1920 года рождения, уроженка д. Полунино Ржевского района, жительница г. Ржева и Денисова-Бакланова Мария Васильевна, 1921 года рождения, уроженка д. Попелиха Калининского района, жительница г. Ржева.

Прежде всего, большое значение для немецкой группировки имела железная дорога. Особенно ветка Ржев — Вязьма. Комендатурой 1/532 была поставлена задача восстановления и пуска этой ветки уже к 10 ноябрю 1941 года.

После учета населения в Ржеве и выяснения, кто из железнодорожников остался в оккупированном городе их стали через горуправу направлять в комендатуру, а та непосредственно в немецкие железнодорожные части.

На железнодорожном транспорте у немцев работали: Мамонтов Василий Петрович, Ящерицын Семен Васильевич, Долгополов Иван Иванович, Садов Павел Николаевич, Чураков Александр Петрович, Наумов Константин Павлович, Суслов Петр Александрович, Черванский Петр Степанович, Резанов Георгий Никифорович, Шилкин Анатолий Леонтьевич, Шилкин Леонтий Иванович, Турсков Сергей Михайлович, Фокин Иван, Клыгин Александр, Гурьев Дмитрий, Ботов Иван, Еремеев Дмитрий, Волков Иван и другие.

Полиция и жандармерия на станции Ржев-2 располагалась в трехэтажном каменном доме маслозавода. Мастером был немец Карле Пауль, а переводчиком Филипп Карлович.

По показанию бывшего начальника уголовного розыска Ржевской полиции Белова Ивана Васильевича, 1902 года рождения, жителя г. Ржева, переводчиком шефа депо был учитель химии Арсеньев Борис Арсеньевич.

Что же известно об Арсеньеве-Благовещенском Борисе Арсеньевиче. Родился он в г. Твери в 1891 году. Окончил он Либавское коммерческое училище, затем до 1917 года учился в Варшавском политехническом институте и переведен в Московское императорское высшее техническое училище. Перед оккупацией г. Ржева преподавал химию в средних школах и техникумах г. Ржева, проживал — угол Ржевской улицы и Грацинской, дом № 18а/5б. Где-то в декабре 1941 года к нему пришел бывший преподаватель немецкого языка средней школы № 3 г. Ржева Каппеллини Горальд Юльевич и сказал, что в депо Ржев-2 требуется переводчик и предложил ему эту работу. На другой день Благовещенский пошел к коменданту, где Каппеллини представил его коменданту. Комендант направил его к начальнику депо Ржев-2 немецкому офицеру Клозе, а тот к дорожному мастеру Хаделер.

Во второй половине декабря 1941 года Благовещенский был вызван в «СД», где с ним разговаривал человек, хорошо владевший русским языком, видимо русский. Он завел разговор об успехах немецкой армии, о неизбежном разгроме Красной Армии. Затем заявил, что среди советских людей есть много недовольных немецкими порядками, которых надо выявлять и вести с ними борьбу. Сами вы это сделать не сможете и предложил подобрать для этого людей из числа работающих в депо Ржев-2 недовольных советской властью. Предложил побеседовать с кладовщиком инструментальной мастерской Столбовым.

Примерно, зимой 1942 года Благовещенский получил данные, что женщина, работающая в мед. пункте, занимается хищением медикаментов. Клозе уволил ее.

В феврале 1942 года один рабочий с водокачки сообщил ему, что там работает коммунист. Коммунист был арестован «СД», но затем якобы освобожден.

Заведующим канцелярией депо был немец Рикпорс. Было оформлено около 300 человек, о чем Благовещенский вел специальную книгу. Через недели две-три к Клозе прибыл переводчик-немец Вилли, а он остался при дорожном мастере Хаделере.

12 мая 1942 года вместе с дочерью Ольгой, 1925 года рождения, Благовещенский выехал в Германию. При заполнении немецкой анкеты он указал, что немецким языком владеет хорошо.

20 сентября 1944 года в своей автобиографии Благовещенский указал: «…с божьей помощью мне и моей дочери удалось избежать эвакуации вглубь России. Когда немецкие войска заняли Ржев с 12 октября 1941 года по 12 мая 1942 года находился на службе Германской армии, как только позволила возможность, уехал с дочерью в Германию….. Через Германское общество Красного Креста и епископство в Латвии, в Риге я, наконец, снова нашел своих отца и мать. От родителей я не имел известий с 1921 года по июль 1943 года. С просьбой посетить моих родителей я обратился к руководителю округа господину Фрицу Заукель и через его посредство получил пропуск для проезда в Либау для себя и своей дочери. Нашим начальником производства господином дипломированным инженером Отто Байер нам был предоставлен для этой цели отпуск с 30 октября до 14 ноября 1943 года. В Германию мы возвратились своевременно и снова продолжаем свою работу. Хайль Гитлер!»

А вот его обращение к господину Государственному секретарю и руководителю Министерства Внутренних дел Тюрингии.

«Глубоко уважаемый господин Государственный секретарь!

Чтобы оправдать свою к Вам просьбу, прошу Вас прочесть мою коротко изложенную биографию….. первый раз женился в 1922 году….. второй раз женился в 1937 году…… Перехожу к изложению своей просьбы. С 25 мая 1942 года нас поместили в барак от фабрики. Жизнь в бараке для меня и дочери губительна. Сам я чувствую в бараке как белая ворона среди черных.

Мне 52 года, но такой скотской культуры и такого сквернословия, как в бараке я в своей жизни еще не видел и не слышал. Влияние русского общества на мою дочь пагубно. Сердечно прошу Вас, господин Государственный секретарь, помогите нам в получении паспортов для иностранцев. Этот паспорт даст нам возможность снять частную меблированную комнату. В России я все потерял и никогда туда не возвращусь. Наши русские паспорта находятся в здешнем полицейском Управлении…, а пока с благодарностью к вам

Хайль Гитлер!»

На это обращение последовал ответ.

«Немецкий рабочий фронт

Управление — Тюрингии Ваймер, Управление трудовыми резервами 13 сентября 1944 года Министерству всех оккупированных областей Востока Берлин-Принц-Лью-Ферд-2

В приложении пересылаю анкеты, биографии и фотокарточки Бориса Благовещенского и его дочери. Упомянутые получили от начальника Управления полиции г. Ваймер паспорта иностранцев за №№ 19144 и 018360/43, выданные 5 августа 1944 года.

Хайль Гитлер!

Руководитель Объединения НСДАП Хойер».

О Ржевском периоде деятельности Благовещенского известно и со слов Наумова Константина Павловича, 1909 года рождения, уроженца и жителя г. Ржева, Красноармейская набережная, дом № 66. Наумов показал, что в ноябре 1941 года его вызвали в Управу, где дали направление для работы на транспорте. Переводчик железнодорожной конторы Борис Арсеньевич предложил работать столяром. В январе 1942 года Борис Арсеньевич пришел в мастерскую к Наумову и повел его в контору коменданта, который его завербовал для выявления партийно-советского актива. Делалось это через переводчика Бориса Арсеньевича.

У коменданта депо Ржев-2 работала Колпашникова Александра Дмитриевна, 1923 года рождения, уроженка и жительница г. Ржева, улица Калинина, дом № 11, квартал 12.

22 октября 1941 года в г. Ржеве была запущена в производство маслобойня для получения льняного масла. На маслобойне работал Суворов Сергей Андреевич, 1911 года рождения, уроженец д. Чекулино Оленинского района, житель г. Ржева.

Были открыты жестяная, столярная, кузнечная мастерские, а также веревочная, которую потом взял в аренду житель г. Ржева Сазонов Василий Васильевич.

Заведующим кузнечной мастерской был житель г. Ржева Викенст Петр Иванович. В сельскохозяйственной мастерской слесарем работал Колпашников Иван Анатольевич, 1915 года рождения, уроженец и житель г. Ржева.

По сведениям Тихомирова Григория Петровича, 1904 года рождения, жителя г. Ржева, улица Союза, дом 51, в городе функционировала только одна мельница, расположенная против Варваринского кладбища. Это единственное мукомольное предприятие. Мельниками работали Безобразовы: отец и сын Иван с улицы К. Маркса.

Вопросами предприятий в горуправе ведал Макушкин Иван Ильич, в прошлом техник. В жестяной и столярной мастерских работало всего до тридцати человек. Изготовляли печи, тазы, ведра для нужд немецкого командования.

Из отчета комендатуры 1/532 видно, что на середину марта 1942 года мастерской изготовлено 372 печки для землянок. Организована мастерская в д. Марьино, в которой около сорока русских рабочих. Ежедневно делают 100 килограммов гвоздей и 150 штук лопат. Был пущен лесозавод, на котором частично использовались военнопленные. В середине ноября 1941 года в комендатуру по вопросу пуска кирпичного завода вызывался бывший инженер этого завода Охотников Иван Иванович, 1908 года рождения, уроженец г. Ровеля, житель г. Ржева.

По указанию коменданта он был назначен директором завода. Был восстановлен локомобиль, затоплена печь на 116 тысяч кирпича. Имелись постоянные рабочие и комендатурой давались 100–150 человек. Шефом был обер-лейтенант Гофман. Хотя горуправой и проводились заседания с повесткой дня: «О пуске кирпичного завода», «О состоянии столярной мастерской», но, по мнению комендатуры «авторитет» гражданских властей очень мал, поэтому для привлечения населения к работам приходится использовать военные силы. Вознаграждения почти не играют роли. Вновь созданная управа состоит из неспособных и не подходящих для этой работы лиц».

Трудовая дисциплина, как видно, была низка. Так, по словам Цветкова Михаила Ивановича, 1915 года рождения, жителя г. Ржева работавшего в депо «стучали молоточками, когда смотрят немцы, а не видят, стоим и ничего не делаем».

В феврале 1942 года комендатура 1/532 сообщила: «Снова появились сообщения о подстрекательской пропаганде среди рабочих мастерских. Ведется расследование. Для привлечения к работе чаще прибегают к наказанию тюремным заключением».

Интересно сообщение отделения I-е VI АК от 9 марта 1942 года о том, что «на вокзале Ржев-2 были арестованы гражданские лица Еремеев Василий и Суслов Петр. В отделении при VI АК они были допрошены. Доказательств их прямой вины в поджоге поезда с горючим нет. По распоряжению отделения I-ц при VI АК оба были подвергнуты трехдневному аресту без питания, а затем отпущены».

Подробностей о поджоге поезда с горючим не указывалось, хотя работавший в депо Жилкин Леонтий Иванович, 1891 года рождения, житель г. Ржева, говорил о каких-то зажигалках, которые они ставили в вагоны.

В августе 1942 года, как отмечала комендатура, промышленность почти полностью прекратила свою деятельность. Не помогал немцам и их лозунг: «Кто не желает работать, тот не получает есть». Но рабочая сила нужна была и для Германии. Там даже имелось имперское министерство по обеспечению рабочей силой Германии, министром которого являлся Заукель.

В оккупированном Ржеве имелась служба имперской трудовой повинности, расквартированная в городе совместно с одной из военных частей.

Специальная вербовочная контора для выезда в Германию размещалась по улице Смольная, дом 43. Там работали только немцы и переводчик.

Житель г. Ржева Нелекин Борис Егорович, 1905 года рождения, уроженец с. Матвеевка Чкаловской области, рассказал, что 27 декабря 1941 года он в числе 70 человек был вызван в вербовочную контору. Там один из пяти немецких офицеров, говоривший по-русски, сказал: «Если желаете скорей победить Советскую власть и большевиков, то должны помогать Германии своим трудом». Он обещал хорошую жизнь в Германии. Какова хорошая жизнь в бараках Германии видно из письма Благовещенского Бориса Арсеньевича.

В паспорте наших рабочих на немецком и русском языках было написано: «Владельцу сего разрешается выход из помещения единственно ради работы». Вот какую хорошую жизнь давали русским немцы в Германии.

В мае 1942 года комендатура 1/532 в отчете писала: «В Ржеве началась вербовка на работу в Германию и в оккупированные вермахтом области. Обращаются добровольно для переезда гражданские лица всех возрастов и профессий… Три железнодорожных транспорта приблизительно с 650 гражданскими лицами уже отправлены комиссией по найму в Смоленск. Вербовка в Ржеве идет с большим успехом, так как из Германии стали приходить письма от тех, кто уже там работает и о том, что на работе у них хорошие условия, достаточно еды, в стране порядок, к ним относятся хорошо».

В мае 1942 года в д. Боярниково выезжал бургомистр Кузьмин, который на собранном сходе населения ряда деревень выступил, восхвалял жизнь крестьян в Германии, куда он выезжал на экскурсию, призывал население вербоваться.

Бывший староста д. Горчаково Ржевского района Седов Василий Титович, 1884 года рождения, показал, что примерно в июне 1942 года он был извещен о прибытии в д. Першино с жителями деревни для просмотра кино. Собралось около 500 человек.

Немецкий офицер пригласил его читать письма, присланные из Германии и дал четыре письма. Седов дал их Соколовой Анне, но она отказалась читать. Одно письмо прочитала бывшая учительница Образцова Елена Ивановна, 1922 года рождения из д. Голышкино. Кино было в клубе на аэродроме около Ржева.

Со слов Игнатьева Ивана Алексеевича, 1890 года рождения, жителя г. Ржева, улица Кооперативная, дом 14, квартального старосты, из Ржева выехало примерно 1000 человек, в их числе Гоменюк Алексей Федорович и Сергей Федорович, Смирновы Прасковья Ивановна и Мария Ивановна.

 

КУЛЬТУРА И ПРОСВЕЩЕНИЕ В ОККУПАЦИЮ

При проведении регистрации населения г. Ржева и Ржевского района было зарегистрировано 150 учителей, из них 40 учителей в г. Ржеве. По согласованию с комендатурой было решено открыть две гимназии, по 60 учеников в каждой.

Директором гимназии № 1 был назначен Гаврилов Евгений Иванович, бывший директор средней школы № 8 г. Ржева. В организации гимназии ему помогал Милославский Александр Иванович, бывший директор школы № 5 г. Ржева. Директором гимназии № 2 стал Матысик Павел Никифорович. Программу по математике составил Михайлов Алексей Фаустович, бывший преподаватель средней школы № 8; по химии — Милославский Александр Иванович, а для начальных классов — Сианьюм Мария Ивановна, 1896 года рождения, уроженка г. Пскова, высланная из Ленинградской области как член семьи осужденного. В оккупацию она проживала в г. Ржеве, улица Калинина, дом № 17. Жена Милославского — Лелюхина Нина Михайловна была классной дамой.

Как рассказал поступивший в гимназию житель г. Ржева Швара Владимир Сергеевич, 1925 года рождения, уроженец г. Ржева, 1 декабря 1941 года открыта гимназия, 9 и 10 класс, куда поступил и он. По приказу коменданта перед открытием попы служили молебен и окропили святой водой класс. В гимназию принимались все. Обучение платное. Должны были проходить: алгебру, геометрию, географию, закон божий, немецкий язык, физику, историю. Занимались три дня. 3 декабря 1941 года пришел директор и объявил, что гимназия временно закрывается.

Молебен в гимназии провел протоиерей Шиловский Николай Николаевич, примерно 1892 года рождения, до войны и в оккупацию проживал в г. Ржеве. Это был мужчина среднего роста, полный, шатен, носил очки. Из Ржева он бежал в г. Смоленск, где также являлся протоиереем Смоленского кафедрального собора. После молебна Шиловского заместитель бургомистра Дунаев Сергей поздравил учителей и учащихся. В классы нанесли икон, развесили немецкие плакаты, портреты Гитлера.

В июне 1942 года Ржевская комендатура 1/532 уведомляла вышестоящую инстанцию «Корюк» о том, что 16 июня 1942 года в г. Ржеве вошло в строй школьное предприятие. Вначале как вспомогательное производство с 16 классами восьмилетней школы и 16 классами средней школы для детей от 10 до 15 лет.

Перед открытием школ в помещении Товароведного техникума было собрание учителей. Выступил представитель комендатуры обер-лейтенант Роланд, хорошо говоривший по-русски, отвечающий за учебные дела. Он сказал: «В целях борьбы с безнадзорностью детей организуются школы, где должны быть образцовый порядок и дисциплина. Ничего коммунистического, советского не должно быть. В советской школе нет порядка. Ученики не дисциплинированы, не воспитаны и безграмотны».

Учителям был положен оклад 300–400 рублей, который они должны были получать в городской управе и сухой паек в комендатуре. Учителя: Бересенец Анна Викторовна, Смолина Екатерина Михайловна, Кондратьева и другие.

Было открыто четыре народных школы. Одна из них на улице III Интернационала в здании детского сада, другая на улице Ржевской в частном доме, третья на улице Коммуны в здании бывшей школы. Там учительницей была Татьяна Ивановна с Тверской улицы, а в школу ходила Морозова Таня с улицы Калинина. Но из-за плохой посещаемости эта школа была закрыта, и здание школы разбито советской артиллерией. В каждой школе по 50 учеников от 8 до 14 лет. Школы часто посещал обер-лейтенант Роланд Фрейгерт Курт Карл. Но в конце июля в начале августа 1942 года школы были закрыты.

Был также открыт детский дом на 50 детей в возрасте от полутора до 14 лет. Заведующий детским домом была Калева Анна. 9 августа 1942 года детдом был ликвидирован, а дети размещены по домам в деревнях: Свербиха, Звягино, Н. Кузнецы и другие. Часть детей вывезли в г. Сычевку, где поместили в Юшинский лагерь «СД-17».

Еще в отчете комендатуры № 1/582 за последнюю декаду ноября 1941 года сообщалось об открытии в г. Ржеве театра на 400 зрителей. Ежедневно давалось два представления в 15.30 и 18.30.

Со слов Соколовской Валентины Николаевны, 1923 года рождения, уроженки и жительницы г. Ржева, она в декабре 1941 года по рекомендации и содействию своей родственницы Сафроновой Анны Петровны поступила в театр, организованный немецкой комендатурой для обслуживания немецкой армии. Группа состояла главным образом из местной молодежи. Выступали в Товароведном техникуме. Первым организатором и руководителем театра был переводчик комендатуры Андреас, выдававший себя за артиста Берлинского театра. Проживал он при комендатуре, слабо владел русским языком. Одет был в армейское обмундирование. Внешне Андреас выглядел так: среднего роста, сутулый, худощавый, каштановые волосы, глаза голубые на выкате, всегда красные, нос прямой, тонкий, длинный, большие белые зубы, походка ровная. Очень часто был в нетрезвом виде. В отношении Андриаса имеются данные, что он Голубев Василий Федорович, примерно 1888 года рождения, уроженец Воронежской губернии, бывший офицер Деникинской армии, белоэмигрант, проживал в г. Кенигсберге связан с «СД», иногда называл себя Андруховым и Андриас.

А Петровская Мария Максимовна, 1895 года рождения, уроженка и жительница г. Ржева рассказала, как она поступила в этот театр. В конце ноябре 1941 года она пошла в городскую управу, чтобы выяснить, почему за разбитый дом начисляют налог. Встретила бургомистра Сафронова Петра Александровича, которого знала с детства. Он сказал, что будет театр и предложил ей петь в нем. Придя вторично, была приглашена в кабинет Сафронова. Там были: Петрова Анна Степановна, певица; Павлов Семен Петрович, регент Покровской церкви, умер в 1942 году; два немца и секретарь горуправы Савельева Зоя Михайловна. Репетиции были в детских яслях на Ленинградском шоссе между клубом Ржев-1 и спиртоводочным заводом. Там внизу стоял рояль. Был небольшой зал и жили немцы.

Но в отчете по работе отделения I-с с 21 по 31 декабря 1941 года указывалось, кинотеатр закрыт, так как там разместили солдат. Представления закончились.

Однако 24 апреля 1942 года комендант открыл небольшую художественную сцену. В программу был включен цикл лекций. Несмотря на приказ № 907 исполнение русских песен было на русском языке.

Следует пояснить почему комендант, открывая небольшую художественную сцену, включил цикл лекций. Потому, что отдел I-с в своем составе имел отделение I-с — пропаганду среди войск, которое занималось вопросами литературы, постановкой лекций, показом кино и так далее, а практической деятельностью этого отделения занималась рота пропаганды, которой командовал капитан фон Лоельгофер.

Еще в отчете о деятельности I-с за период с 21 по 31 марта 1942 года говорилось, что подразделение пропаганды под руководством герцога фон Лейхтенберга в течение 14 дней с применением автомашин, оборудованных громкоговорителем, проводило работу.

Из сообщения доверенных лиц население г. Ржева положительно воспринимает эту пропаганду. О чем вещало это радио, говорит директивное указание отдела I-с XXIII АК № 905/42 в своем «Наставлении о нашей пропагандистской работе»:

«Борьба со слухами. Что мы должны говорить русскому населению?

Возникновение различных слухов среди населения заставляет нас наметить основные пункты, по которым и должна проводиться пропагандистская работа.

Задача — противодействовать беспокойству среди населения и соответствующими мероприятиями заглушить все признаки этого беспокойства. На собраниях, беседах с населением и при разговорах должны убедительно даваться следующие разъяснения:

1. Советы неустанно распространяют различные слухи и дают фальшивые сведения.

2. Германский фронт в некоторых местах отошел, но это лишь сокращение и выпрямление линии фронта из стратегических соображений. Оно планомерно и в строгом порядке.

3. Советы несут большие потери в людском составе, они ужасно возрастают, так как их командование принуждает свои войска атаковывать хорошо укрепленные германские позиции.

4. В безвыходном положении находятся не немцы, а Советы.

5. Германская армия, под защитой которой живет население, властно управляет военным положением. Германская армия во всех ее решениях и мероприятиях, во всех стадиях развития войны имеет ввиду только благо вверенного ей гражданского населения.

Поэтому германская армия также ожидает от гражданского населения:

1. Полной поддержки всех проводимых мероприятий, которые конечной целью имеют уничтожение общего врага — большевизма».

Далее вопросы касались немецких частей, а именно говорилось о борьбе против партизан. Сообщалось, что за последнее время участились случаи, когда партизаны называли себя «отпущенные заключенные» и «противники большевизма», и предлагали продовольствие и водку немецким солдатам. Имеются и такие случаи, когда партизаны переодеваются в немецкую военную форму.

О бывших коммунистах и партийных работниках. Они являются основой распространения вражеской пропаганды среди населения. Требуется систематически их устанавливать, составлять на них списки и постоянно наблюдать за ними.

О колхозных председателях и членах партии, кажущихся подозрительными. Они должны быстро доставляться в отдел I-с к высшему командованию тайной полевой полиции (ГФП).

Они могут считаться партизанами и должны быть подвергнуты быстрому подробному допросу и расстреляны.

В разрезе этого наставления, видимо, действовал бургомистр г. Ржева Кузьмин Владимир Яковлевич, когда комендант в сообщении о своей деятельности за первую декаду апреля 1942 года указывал: «Русский бургомистр передал список с фамилиями и адресами коммунистов, которых ему хотелось бы удалить из города».

После небольшого отступления вернемся к театру. Со слов Соколовской Валентины Николаевны вновь организовывал театр переводчик комендатуры Лейхтенбергский Сергей Николаевич, уроженец г. Петрограда, эмигрировал в Германию, хорошо владел русским, немецким, итальянским, английским языками. Ходил в гражданской одежде, иногда в форме без погон. В Берлине он собирал произведения композиторов.

Известно, что Лейхтенбергский Сергей Николаевич, 1905 года рождения, герцог, племянник итальянской королевы, инженер-химик, проживал в городе Гамбурге. С 1930 по 1935 год председатель отделения НМСНП во Франции.

По сведениям переводчика штаба 9 Армии фон Карцева Бориса Николаевича, 1897 года рождения, уроженца села Ивановское Ярославской губернии, переводчиком штаба VI АК был герцог Лейхтенбергский Николай, примерно 1918 года рождения, уроженец Баварии. Отец его уроженец России, родственник царя Николая II, хорошо владел русским, немецким, французским, английским, итальянским, шведским и норвежским языками.

А по словам переводчика 6 ПД Андреева Виктора Александровича, 1899 года рождения, уроженца г. Москвы, он знал герцога Лейхтенбергского Георгия, 1882 года рождения, высокого роста, худощавого, с темными волосами, имевшим лысину, продолговатое лицо с бакенбардами. Он имел имение в Баварии. Родственник русского царя Николая II. В Берлине принимал активное участие в издательстве антисоветской литературы.

По словам Хацкевич Веры Антоновны, 1923 года рождения, уроженки и жительницы г. Ржева все началось с того, что к ней пришла подруга Иванова Галина Григорьевна, 1925 года рождения, проживавшая на улице III Интернационала, и сказала, что немцы открывают театр, куда набираются лица с артистическими наклонностями. Об открытии театра и наборе артистов расклеены объявления. Поступившие будут обеспечиваться продуктами питания и деньгами. Хацкевич Вера, Хацкевич Нина и Иванова пошли в горуправу на улицу Володарского, где ранее размещался детсад имени 1 Мая. Там их зарегистрировали и сказали: «Когда потребуетесь — мы вас вызовем».

Соколовская Валентина Николаевна попала в театр иным путем. В марте 1942 года она получила повестку явиться в комендатуру к обер-лейтенанту Графф. Когда явилась, то там застала Петровскую, Соколовскую, тоже Валентину, Хацкевич, Орловых и Гладышеву. обер-лейтенант Графф через переводчика Лейтенбергского предложил всем организоваться в театральный кружок.

Кто такой обер-лейтенант Графф? Это представитель Абвера в комендатуре. Кроме театра ему вменялось заниматься делами партизан.

Несколько слов о Гладышевой Анне Ивановне. Родилась она в 1920 году в д. Полунино Ржевского района. Проживала в г. Ржеве по улице Радищева, дом № 11/6, квартал 83. В их доме стоял главный немецкий доктор. Она некоторое время работала в паспортном столе горуправы. Имела интимные отношения с унтер-офицером из комендатуры. Вела себя кокетливо. Очень следила за своей внешностью. Из Ржева бежала с отступающими немцами в г. Смоленск, где работала на бирже труда у шефа Дреге. Имела связь с офицером жандармерии, а где-то в январе 1943 года ушла переводчицей в жандармерию. С сентября 1943 года по июнь 1944 года проживала в г. Борисове и снова работала на бирже труда. В апреле 1942 года из г. Сычевка в г. Ржев прибыл фронт-театр под руководством белоэмигранта Сергеева Николая Семеновича, режиссер Вольф. В группе было 11 немцев и пятнадцать русских. В русской группе были: Петрова Анна Степановна — певица, Крылова Валерия — танцовщица, Орлова Евфалия Павловна, 1924 года рождения, уроженка г. Ржева, ее сестры Евгения, Евстафия и брат Герман, проживавшие по улице Смольной, дом 62, музыканты, Соколовская Валентина Васильевна, танцовщица. Костюмершей — Андреева Мария Петровна, бывшая костюмерша Ржевского драмтеатра.

Репетиции проходили днем в зале Товароведного техникума и на улице Калинина в двухэтажном доме, где также имелся рояль. После каждого выступления выдавали по три марки, горячий обед, состоящий из одного первого, 300 г. хлеба, 100 г. меда и масла, 50 г. песку. Всем были выданы пропуск для свободного хождения по городу.

Летом ездили в аэропорт. Переводчик Лейхтенбергский предложил поехать в Чертолино. Он же предлагал всем выехать с отступающей армией, но они отказались. Выступления были ежедневно с 17 до 19 часов, а по воскресеньям иногда и по два раза. Примерно в сентябре 1942 года из-за бомбардировок театр прекратил свое существование.

Была также предпринята попытка создать музыкальный кружок. Были расклеены объявления об организации кружка. Запись проводилась в горуправе. Записалось только семь человек, среди них Цыбин Михаил и Бурицкий Константин Кузьмич, оба из железнодорожного клуба. Так и не состоялся музыкальный кружок.

Как говорилось в отчете комендатуры, в воскресенье 10 мая 1942 года с 8 до 10 часов был киносеанс с демонстрацией новостей и кинофильма, которые были хорошо приняты. Зрителей было много.

Со слов Савельевой Зои Михайловны кинокартина называлась «Все время только ты» о жизни киноактрисы. Перед демонстрацией кинокартины от комендатуры выступил майор Крюцфельдт, заместитель коменданта. Он сказал, что показ кинокартины гражданам г. Ржева за их хорошую работу. Переводил содержание картины переводчик.

В г. Ржеве через квартальных старост распространялись газеты: «Колокол», «Новый путь», «Новое время», «Новое слово», издаваемые в г. Вязьме и Смоленске.

С 5 декабря 1941 года должна была издаваться газета для гражданского населения «Путь к новой жизни» тиражом 500 экземпляров. Задача этой газеты — противодействовать вражеской пропаганде, убеждать население в конечной победе немецкой армии.

Главное внимание должно быть обращено на те деревни, где размещены немецкие войска.

В июле 1942 года было предложено для продажи 500 немецких календарей на русском языке по цене 2,5 марки. Эти календари, по мнению комендатуры, нашли большой отклик у населения.

Как сообщала комендатура, 20 июля 1942 года в Ржеве открыт книжный магазин и фронтовой книжный обменный пункт. Обе книжные точки относились к городской комендатуре. Обменный пункт, т. е. библиотека, была открыта на улице Коммуны в бывшем Кутузовском магазине. Заведующей библиотекой была Сианьюм Мария Ивановна.

В ней работали Королева Нина Никитична, 1923 года рождения, уроженка и жительница г. Ржева, около двух недель в качестве уборщицы, Долгополова Евгения Георгиевна, 1923 года рождения, уроженка и жительница г. Ржева и девушка по имени Фаина.

Гаврилов Евгений Иванович предпринимал попытку открыть радиоузел. В августе 1942 года Гаврилов был убит жандармами как не откликнувшийся на их окрик.

В Ржеве немцами были открыты три церкви. Комендатура отмечала, что пасхальные праздники показали, что церковь посещают большое количество людей. Оба праздничных дня гражданское население не работало.

В Ржевском районе также открывались школы и церкви, но все это оказалось временным. Практически немцам так и не удалось установить новый порядок.

 

РЖЕВСКИЙ ЛАГЕРЬ ВОЕННОПЛЕННЫХ

Из сообщений районной комендатуры 1/532 говорилось, что 21 октября 1941 года комендатурой был принят в обслуживание Ржевский лагерь военнопленных с численностью пленных около 6000 человек. Служебное помещение было расположено на ст. Муравьево в 500 метрах от лагеря.

Для лагеря были использованы складские постройки базы «Заготзерно». На некоторых постройках имелись только крыши, а со стен тес весь ободран. Лагерь был обнесен колючей проволокой в два ряда, через 50 метров — немецкие часовые, вооруженные автоматами и пулеметами. В охране лагеря принимали участие русские «дружинники», которые стояли на промежуточных постах. Первоначально изредка давали на день 0,5 литра баланды, а в некоторые дни совсем не кормили. На работы брали каждый день по 1000 человек, а иногда и около 1500 человек. Пленные гонялись на постройку деревянного моста через Волгу, на расчистку дорог и заготовку дров. Кстати, бараки в лагере не отапливались. Кроме военнопленных, в лагере находились и гражданские лица, и попавшие в плен советские разведчики.

Первоначально комендатура намеревалась использовать военнопленных на сельскохозяйственных работах и, в частности, на заготовке картофеля для немецких частей, перешедших на самообеспечение. Но начать уборку картофеля силами военнопленных не представилось возможным из-за нехватки сил охраны. Так, лагерь мог вместить примерно 7700 пленных, а их число превышало возможности, поэтому до января 1942 года военнопленные из числа жителей города и района и соседних с Ржевским районом отпускались по домам. Для этого у лагеря вывешивались списки военнопленных по районам, а у горуправы списки военнопленных из г. Ржева. Для этого устанавливался определенный порядок. Требовалось заявление-ходатайство об освобождении из лагеря с фотокарточкой, с подтверждением старосты квартала, что освобождаемый не является членом партии и его характеристика. Эти заявления собирались горуправой, затем заявления неслись бургомистром или его заместителем в комендатуру. Там докладывались коменданту и после его подписи несли эти заявления в лагерь.

Комендатурой также принимались меры к отправке военнопленных в воинские части и направлению военнопленных в другие лагеря. Все эти мероприятия существенно облегчали вопрос питания военнопленных. Влияние плохого снабжения особенно тяжело сказывается на пленных. Попытка горуправы организовать подвоз продуктов окончилась неудачей, так как мощности колхозов, как считало командование и комендатура, должны в полном объеме использоваться для обеспечения нужд вермахта, а те малые части продуктов, которые выделялись для питания военнопленных, в большинстве случаев конфисковались по пути немецкими солдатами. Для пресечения данных нарушений, как и прежде, у комендатуры не хватало сил охраны.

В конце ноября 1941 года в Ржев прибыл Дулаг 240 в полном составе, принял руководство управления лагерем военнопленных от армейского подразделения сборного пункта № 7. Отправка военнопленных больше не осуществляется, так как лагерь в Сычевке переполнен. Комендантом лагеря стал майор Клачес.

Лагерная система в Германии была детально разработана и проверена на деле в оккупированной Франции и Польше. Перед началом войны штат многих Дулагов был сосредоточен на границе с Советским Союзом. Это одно говорило, что немцы намерены наступать, ибо большое количество военнопленных бывает только при наступательной тактике ведения войны. Штат Дулагов был таков: комендант лагерей и старший помощник; начальник отдела по использованию рабочей силы, начальник отдела «Абвера», начальник отдела снабжения, внешняя охрана, канцелярия штаба лагеря. К сожалению, заполучить сведения о конкретных лицах из администрации Ржевского лагеря не представилось возможным.

Внутренний порядок в лагере обеспечивается полицией, сформированной из числа военнопленных. Первым начальником полиции был военнопленный Ибрагимов. После его отбытия на Украину, вместо него стал Мартынов Алексей Михайлович, из с. Кирсаново Горьковского района Омской области. 5 декабря 1941 года Мартынов вступил в карательный отряд Подраменцева. После него стал военнопленный по имени Константин. Так как Ржевский лагерь являлся пересыльным, то и начальники полиции менялись в связи с этапированием военнопленных в стационарные лагеря. В связи с тем, что Константин из Ржевского лагеря выбыл, то его место занял Гордиенко Иван Яковлевич, уроженец х. Тернелы Сумской области, но житель Буденновского района Сталинской области.

Пользуясь своим служебным положением, Гордиенко стал пить и гулять с девушками, которые из города приходили к нему в лагерь. Однако был приказ унтер-офицера Фукса: «Русских запрещено пускать». Курбатов доложил об этом унтер-офицеру Фуксу. Гордиенко сняли и примерно 5 мая 1942 года начальником полиции поставили Курбатова, который исполнял эту должность до освобождения города Ржева частями Советской Армии.

Что за человек был Курбатов? Иван Григорьевич Курбатов родился в 1907 году в селе Крюково Борисовского района Курской области, русский, из рабочих. В 1920 году окончил четыре класса. В ноябре 1929 года взят на службу в Красную Армию. В 1933 году окончил I-е пограничное училище. Проходил службу на разных должностях, был рядовым, курсантом, старшиной и наконец с 10 июня 1939 года начальником заставы 47 пограничного отряда войск НКВД в звании старшего лейтенанта. В связи с началом войны в июне 1941 года откомандирован в г. Муром Горьковской области на формирование частей для действующей армии. Зачислен в 916 стрелковый полк 247 СД на должность командира взвода пешей разведки. В октябре 1941 года попал в плен и направлен в Ржевский лагерь военнопленных. После освобождения Управление контрразведки Западного фронта проводило расследование деятельности Курбатова во время нахождения в лагере. Находясь при отделе контрразведки «СМЕРШ» 558 стрелкового полка 159 СД 17 мая 1944 года получил осколочное ранение мягких тканей теменной области и осколочное ранение лица с множественными переломами нижней челюсти и по этому поводу находился на лечении в госпитале 5405 в г. Кисловодске. Выбыл из госпиталя 22 мая 1945 года ограниченно годным. После работал в лагерях военнопленных МВД в г.г. Ереване и Южном Сахалине. В 1946 году уволен в запас и проживал в городе Хабаровске, Станционная улица, д. 2, кв. 2.

Да, Курбатов человек загадочный, умел ладить с немцами и военнопленными и при проверке Особым отделом существенных фактов, наказуемых в уголовном порядке, установлено не было. Так, попавший в плен помощник командира батареи 1260 стрелкового полка 38 CД 22 армии Турманов Николай Александрович, 1922 года рождения, уроженец д. Быковка Подольского р-на Московской области, бежавший из Ржевского лагеря 9 октября 1942 года показал: «Хотя Курбатов работает на немцев, но он всей душой советский человек, побаивается, что его расстреляют как изменника Родины, поэтому старается искупить вину. Курбатов не выдал нас немцам, советовал как лучше уйти и выдал продуктов на дорогу».

А бывший военнопленный Венренцов Леонид Петрович, 1923 года рождения, уроженец д. Аксинино Веневского района Тульской области, 10 октября 1942 года показал: «Курбатов многим военнопленным помогал бежать из лагеря, несмотря на то, что являлся начальником полиции. В сентябре поспособствовал побегу из лагеря майору, двум летчикам, одному полковнику, танкисту».

И, наконец, Земсков Георгий Иванович, 1904 года рождения, уроженец с. Малая Кандала Куйбышевской области, военврач 2 ранга, начальник хирургического отделения медсанбата № 138 135 СД показал: «Первое знакомство с Курбатовым относится к ноябрю 1942 года. Из наблюдений за ним могу охарактеризовать его как человека, находящегося на должности начальника полиции лагеря и состоящего на службе в германской армии, практическую, предательскую деятельность в лагере не проводит. Многих честных военнопленных он безусловно знает, не преследует и не выдает немцам, некоторым даже оказывает содействие в осуществлении побега.

Презрительно относится к добровольно перешедшим на сторону немцев. Вместе с этим ведет себя таким образом, что пользуется авторитетом у командования лагеря».

В то же время Земсков говорил о Курбатове и так: «Человек морально не устойчив. Большой пьяница, хотя на словах человек как-будто советский. Изымал из пайка пленных часть продуктов и пил на них водку».

Из показаний бывшего делопроизводителя по делам военнопленных Ржевской горуправы Еремеева Александра Ивановича, 1894 года рождения явствует: «Использовались военнопленные на тяжелых физических работах с 7 утра до 5 вечера. Сильное истощение, огромная смертность. За зиму 1941-42 года погибло около 9000 человек».

Со слов бургомистра Кузьмина Владимира узнал, что через лагерь прошло 16–20 тысяч военнопленных. С октября 1941 года по январь 1942 года из лагеря освобождено примерно 1700 человек. Освобожденных конвоировали в горуправу, где им выдавали удостоверения. После января 1942 года освобождение военнопленных было запрещено. Освобождали только для работы в распоряжение горуправы, а короче, для работы в полиции.

В отчете о работе отдела 1ц/АО 9 армии с 1 января по 31 марта 1942 года говорилось: «Каких-либо осложнений в лагерях не было. Побеги единичны. В отношении отпущенных осенью 1941 года из-за трудностей в продовольствии принято хотя и запоздалое решение о возвращении их в лагерь».

А вот что показал адъютант Ржевской комендатуры 1/532 обер-лейтенант Ротер Макс Георг, 1903 года рождения, уроженец г. Штрелен провинция Силезия, член НСДАП с 1932 года, человек с высшим юридическим образованием о лагере военнопленных: «В Ржеве находился сборный пункт № 69 армии для русских военнопленных. Военнопленные содержались в ужасных условиях. От голода и заболеваний, от простуды, только в декабре 1941 года и январе 1942 года ежедневно умирало 25–30 военнопленных. За два месяца из числа 5-15 тысяч умерло не менее 2 тысяч военнопленных. Остальные в зимний холод, пешком или в открытых вагонах отправлялись на сборные пункты в Вязьму и Сычевку. Начальником лагеря был майор Клачес ".

Об одном этапировании военнопленных из Ржева в Сычевку показал очевидец Демидов Николай Яковлевич, 1889 года рождения, уроженец и житель д. Бутово Ржевского района: «Я лично видел, как в декабре 1941 года по Торопецкому тракту немцы гнали 25 тысяч военнопленных и на территории Медведевского с. Совета в затылок разрывными пулями расстреляли 20 тысяч военнопленных, догнав до Сычевки только 5 тысяч человек.

Находившийся в Ржевском лагере военнопленный, учитель из г. Красноселье Луковниковского района Демин Константин Александрович, 1920 года рождения, рассказал, что бараки в лагере располагались в два ряда, а с наружной стороны их были вырыты рвы, где производили захоронения военнопленных.

Как поступали немцы с бежавшими из лагеря военнопленными свидетельствуют показания Хмурчикова Павла Емельяновича, 1884 года рождения, проживавшего в г. Ржеве на Трудовой улице. Шесть военнопленных, переплыв Волгу, спрятались на Смоленском кладбище, но их выдали и немцы задержали их. Он лично видел, как немцы сопровождали задержанных. Отойдя на некоторое расстояние, из числа шести задержанных красноармейцев двух немцы расстреляли в упор, а оставшихся четверых повели к лагерю и так же расстреляли.

Жительница г. Ржева с улицы Кузнечная, дом № 11 Садовникова Мария Сергеевна, 1908 года рождения, уроженка д. Будаково Ржевского района, была очевидицей, когда в конце 1941 года были застрелены три-четыре военнопленных за территорией шелкокрутильной фабрики.

Но расстрелы военнопленных были не только по месту задержания сбежавших, но и в самом лагере.

Разведчица разведотдела штаба 22 армии Милютина Серафима Федоровна, 1922 года рождения, уроженка и жительница г. Кувшиново Калининской области, находившаяся в Ржевском лагере, рассказала: «Свободное хождение в лагере имел командир Красной Армии Королев Павел Иванович, лет 40. Он рассказывал военнопленным об обстановке в г. Ржеве, боевых действиях из прочитанных где-то газет. Королев говорил, что в городе партизан нет, есть небольшие группы подпольщиков. Сообщил о расстреле или повешении трех молодых партизан. За передачу каких-то сведений военнопленным и подачу каких-то сигналов Королев был расстрелян.

Эти суровые, тяжелые, нечеловеческие условия лагерной жизни заставляли узников лагеря искать выход и каждый по-своему находил его: одни молили о смерти, другие бежали, третьи шли на службу к врагу, четвертые, смирившись надеялись на чудо.

Этим пользовались и вербовщики. Одним из таких вербовщиков являлся многоликий Ломакин Гавриил Гаврилович, он же Дарницкий Геннадий Георгиевич, он же Дарновицкий, он же Сазонов, 1896 года рождения, уроженец г. Богородска Московской области, по другим данным г. Москвы, из дворян. В 1913 году поступил в кадетский корпус, затем в Николаевское кавалерийское училище. Во время гражданской войны служил в армии Юденича, в бандах Булах-Балаховича, имел звание ротмистра. В 1920 году бежал в Польшу, где был помощником управляющего имением помещика Высановского близ г. Бреста. Затем некоторое время находился в Бресте, работал на военных фортах, откуда переехал в Варшаву, где проживал в предместье Прага на улице Листопада. Это был мужчина среднего роста, волосы черные с проседью, глаза черные, во рту спереди не имел нескольких зубов.

В 1935 году Ломакин был завербован польской разведкой. Неоднократно забрасывался в Советский Союз. Затем являлся вербовщиком агентуры, забрасываемой в СССР с диверсионными заданиями. Позднее служил в Польской тайной полиции. Организовывал убийства активных коммунистов и разгромы коммунистических организаций.

В 1939 году завербован германской разведкой. Занимался вербовкой, подготовкой и переброской агентов в нашу страну. В октябре-ноябре 1941 года являлся переводчиком в ГФП-639 в г. Плавске Тульской области. До июля 1942 года находился в г. Минске, откуда выезжал в г. г. Гомель, Борисов и другие для вербовки агентуры из числа местных жителей и переброски в тыл Красной Армии. Затем, находясь в другой группе, вербовал агентуру в г. г. Ржеве, Вязьме, Сычевке.

Командир роты связи 1184 стрелкового полка 355 СД 22 армии лейтенант Чуприн Алексей Федорович, 1918 года рождения, уроженец с. Щурово, Краснолиманского района, Донецкой области, 14 июля 1942 года попал в плен. Находясь в Ржевском лагере, за короткое время сильно истощал, так как питание было отвратительным.

Хотя командиры и бойцы в лагере размещались отдельно, но питание было с одной кухни. 26 июля 1942 года Чуприн встретил своего товарища по 355 дивизии Харламова Всеволода Сергеевича, от которого узнал, что в лагерь приезжал в гражданской одежде подполковник-белогвардеец, лет 45-ти, среднего роста. Он занимался вербовкой для школы разведчиков-радистов. Уже был завербован начальник инженерной службы 1184 стрелкового полка. Чуприн пошел к полковнику-белогвардейцу, проживающему в вагоне при лагере. Разговор был не более пятнадцати минут. На следующий день в числе девяти военнопленных Чуприн направлен в г. Смоленск. С 30 июля по 6 сентября 1942 года Чуприн обучался в Катынской разведшколе. В ночь с 6 на 7 сентября 1942 года он был переброшен в район г. Рязани. На его просьбу направить в Москву, начальник разведшколы сказал: «Москва нами обслуживается хорошо, а вот Рязань, Бологое, Рыбинск — не все обстоит благополучно».

Чуприну выдали документы на имя Чумакова Алексея Федоровича, оперуполномоченного Особого отдела НКВД 49 армии, младшего лейтенанта госбезопасности; командировочное удостоверение в г. Рязань для выполнения спецзадания. Для получения продовольствия — удостоверение на имя Чумакова, командира штабной роты 216 отдельного батальона связи 29 армии. Но эти документы Чуприну не помогли. 5 октября 1942 года Особым отделом НКВД 31 армии он был арестован.

Командир роты связи 1184 стрелкового полка 355 СД Харламов Всеволод Сергеевич, 1922 года рождения, уроженец д. Михайлово Новодеревенского района Рязанской области показал: «При Ржевском лагере находился специальный представитель германской разведки, русский белоэмигрант Гавриил Гаврилович. Это бывший житель города Москвы, сын фабриканта, высокого роста, седой, голос грубый. Он вызывал всех военнопленных командиров и расспрашивал их о частях, в которых служили, командирах частей и соединений. 24 июля 1942 года вместе с другими шестью военнопленными, отобранными в Ржевском лагере, направлен в г. Смоленск, а затем в д. Катынь.

Но не только завербованных в лагере военнопленных направляли в разведшколы, но и обучали прямо в Ржеве.

Так, Окулов Митрофан Михайлович, 1909 года рождения, уроженец деревни Щигоричи Даровского района Кировской области, показал: «На утро 2 января 1942 года стали вызывать в штаб, размещавшийся в деревянном доме на левом берегу Волги, недалеко от лагеря военнопленных. В штабе опросили по автобиографическим данным, а затем предложили сотрудничать с немецкой разведкой. Дал согласие. Тут же познакомили с военнопленными Веселовым Виктором, старшим для него. Веселов считал, что будет проживать в г. Ростове, улица Пушкина, д. 15. Они договорились о пароле и встрече в г. Ростове. Действительно, в городе Ростове по улице Пушкинская, дом 16, до войны проживал Веселов Вячеслав Андреевич, 1906 года рождения, уроженец д. Вертуново Буйского района Костромской области.

На разведкурсах училось 35 человек, в том числе Смирнов Жорж Михайлович, до армии проживавший в г. Вышний Волочек Калининской области.

Рогожин Тимофей Павлович, 1910 года рождения, уроженец д. Татарки Черепановского района Новосибирской области, в феврале 1942 года из Ржевского лагеря военнопленных, вместе с Ольхиным Николаем Николаевичем в числе пятнадцати военнопленных зачислены на курсы военной разведки.

На курсы военной разведки был зачислен и окончил их Басов Алексей Федорович. По курсам знал Захарова Петра, как будто младшего лейтенанта. Басов ходил на выполнение задания по сбору сведений о частях Красной Армии, которые получали от женщины из д. Свинино Ржевского района, одетой в ватное короткое пальто без воротника, черную юбку, валенки, шапку.

Бывал не раз в Ржевском лагере военнопленных переводчик отдела I-е 6 ПД белоэмигрант Андреев Виктор Александрович, 1899 года рождения, уроженец г. Москвы, среднего роста и телосложения, светлорусый. Андреев в лагере допрашивал пленных, в разговоре с начальником полиции Курбатовым говорил, что Красная Армия гонит свои лучшие части под Ржев, свои гвардейские дивизии под их железную оборону. Они разбили семнадцать дивизий пехоты и четырнадцать танковых соединений. В лагере Андреев располагался в бункере, там была и его прислуга, женщина по имени Зоя.

По показаниям врача Земскова Андреев проводил вербовку военнопленных для службы в Германской армии.

В Ржевском лагере военнопленных на 31 декабря 1942 года перебежал Виховский Михаил, 1904 года рождения, по профессии сапожник. Бывший писарь при штабе 58 ПП 6 ПД и переводчик русского языка Бумба Иозеф Эммануэль, 1897 года рождения, уроженец г. Бойпен Верхняя Силезия, показал: Виховский Михаил работал денщиком у обер-лейтенанта из отдела I-ц 6 ПД Аренса и считался добровольно сдавшимся в плен к немцам в 1941 году. До войны он проживал в г. Смоленске.

Да, попасть на службу к обер-лейтенанту Арене Виховский, наверно, смог не без помощи Андреева.

Совершивший побег из Ржевского лагеря 24 августа 1942 года Егоров Михаил Федорович, показал: «Вербовку для русской добровольческой армии проводили русские, переодетые в немецкую форму с белой повязкой на левой руке. Для карательных отрядов вербовались главным образом украинцы, татары, казахи, узбеки и другие национальные меньшинства. Возглавляли отряды немецкие офицеры. В их составе имеются немецкие солдаты. Форма смешанная. Давшему согласие дается три дня отдыха, несколько улучшенное питание наравне с перебежчиками.

По данным Егорова Михаила в русскую добровольческую армию поступили: Панкевич, подполковник, начальник штаба артиллерии 242 СД 39 армии, добровольно сдавшийся в плен.

Харьковский Федор Максимович, майор, начальник штаба 531 артполка, 256 СД 39 армии, добровольно сдавшийся в плен, сам вел вербовку и завербовал пятнадцать-семнадцать военнопленных.

Валиков Николай, военврач 2 ранга, начальник санслужбы 256 СД, добровольно сдавшийся в плен. Со слов военврача 3 ранга Исаева Михаила из 256 СД Валиков при допросе в штабе заявил немцам, что он уже давно сотрудничает с ними, так как в тыловых госпиталях проводил вредительскую и подрывную работу. Об этом Исаеву стало известно от медсестры медсанбата 256 СД, которую Валиков рекомендовал как жену, хотя настоящая жена и семья проживала в г. Куйбышеве.

Мочалов, военинженер 3 ранга, командир отдельного саперного батальона 39 армии, добровольно сдался в плен.

Евдокимов, старший политрук 252 СД 39 армии, добровольно сдался в плен, подал заявление о зачислении в полицию лагеря, но был направлен в немецкий тыл.

Бендаль, фотограф и художник при клубе 39 армии. До армии был председателем Союза художников в Москве, семья в Москве.

По данным Главного Управления кадров Министерства обороны СССР значились: майор Панкевич Мирон Иванович, начальник штаба артиллерии 357 СД, пропал без вести в июле 1941 года, оказался жив и состоял на учете в Старобинском РВК Минской области.

Подполковник Харьковский Федор Максимович, 1907 года рождения, уроженец Харьковского сельсовета Ладомирского района Воронежской области, командир дивизиона 531 легко-артиллерийского полка 256 СД, пропал без вести 27 июля 1942 года. Дальнейшая судьба неизвестна.

Из числа военнопленных, как Ржевского, так и других лагерей летом 1942 года в д. Дубровка Ржевского района был сформирован 427 восточный карательный батальон.

Генерал-лейтенант Бернгардт Фридрих Густав, 1888 года рождения, говоря о русских войсках на стороне немцев показал: «В общем, несли службу они охотно, предпочитая ее заключению в лагере».

Так как в плен попадали как раненые, так и больные, а лагерные условия порождали новые заболевания, то при лагере в конце ноября 1941 года организовали лазарет. Он располагался отдельно у станции Ржев-2 в двух деревянных домах, огороженных высоким забором из колючей проволоки. Но в этом заборе была дыра, пролезая через которую можно было выйти в город. В этих двух домах, на нарах с подстилкой из льна, ютилось до семисот больных и раненых.

Анисимов Михаил Михайлович, 1925 года рождения, уроженец д. Кресты Луковниковского района, житель г. Ржева показал: «После пребывания в Ржевском лагере на базе «Заготзерно» около двух недель, направлен на работу к станции Ржев-2 на разгрузку вагонов. По окончании работы поместили в лазарет военнопленных, который размещался в деревянном помещении в 150–200 метрах от депо станции Ржев-2 по направлению железнодорожного полотна в сторону Москвы. В лагере имелось деревянное здание, выстроенное из железнодорожных шпал в десяти метрах от подъездных путей».

Из врачебного персонала известны: доктор немец Эрнст Мюллер. Из военнопленных главным врачом был военврач 3 ранга Перекрестов Игорь Михайлович, 1914 года рождения, уроженец г. Харькова. Являясь командиром санитарной роты 922 стрелкового полка 25 °CД, в декабре 1941 года пропал без вести. По показанию санитара лазарета Соломанидина Михаила Михайловича, 1903 года рождения, уроженца и жителя г. Москвы, семья Перекрестова проживала в г. Горьком, Госпитальный переулок.

В лазарете Перекрестов организовал занятия по изучению немецкого языка, которые проводил сам; военврач 3 ранга Галкин Николай Николаевич, врач 693 стрелкового полка пропал без вести 1 декабря 1942 года; младший врач 693 стрелкового полка 178 СД Клименко Владимир Александрович, 1914 года рождения, уроженец г. Ростов-на-Дону, пропал без вести в декабре 1941 года; врач Аксакова Анна Ильинична, по данным Центрального архива Министерства обороны СССР значится: младший врач, без звания.

Однако, по учетам офицерского состава значится Аксакова Анна Ильинична, 1915 года рождения, уроженка Краснодарского края, младший врач, капитан медицинской службы 661 стрелкового полка 22 °CД.

Разведчица Егорова Валентина Викторовна, 1926 года рождения, уроженка г. Лихославля, при выполнении разведывательного задания, будучи раненой, была задержана немцами и доставлена в лазарет Ржевского лагеря военнопленных, где находилась с 18 февраля по 8 апреля 1942 года. По ее показанию главный врач Игорь Михайлович доносил немцам о настроениях пленных бойцов и медработников.

Врач Анна Ильинична и медсестра Аня перешли к немцам добровольно 20 февраля 1942 года. К немцам они явились обе вместе. У немцев пользовались доверием, получали паек наравне с немцами — потому, что считались добровольцами. Говорили, что бежали из г. Старицы, где они якобы советскими властями были арестованы за то, что гуляли с немцами.

Однако их знакомая Гранитова Тамара говорила, что с немцами они не гуляли, что если бы их встретили здесь те немцы, которые знали их по Старице, они бы их расстреляли.

Из лазарета они знали врача Галкина Николая Николаевича и фельдшера Большакова Василия. Всего было шесть врачей, три фельдшера и одна медсестра Аня.

Другая разведчица, Кудряшева Анастасия Ивановна, 1921 года рождения, уроженка п. Охват Псковского района показала: Гранитова Тамара Ивановна прибыла в Ржев из Старицкого лагеря военнопленных в середине января 1942 года, из Ржевского лагеря она была вместе с ней направлена в г. Вязьму. Находясь в гражданском лагере в Вязьме на улице Юхновской, 15 февраля 1943 года Гранитова бежала. В качестве фармацевта в лазарете был техник-интендант 1 ранга Змеев Степан Васильевич 1905 года рождения, уроженец г. Мариуполя, который, являясь командиром взвода 922 стрелкового полка 25 CД пропал без вести 13 октября 1941 года. По лагерным сведениям проживал в г. Харькове, Основа Харьковская, дом № 60.

Фельдшерами были: Щекин Михаил Никифорович. По учетам Центрального архива Министерства Обороны СССР значится сапер 950 стрелкового полка 262 СД. Щекин Михаил Никифорович, 1920 года рождения, призван Щигровским РВК, пропал без вести в августе 1941 года, отец Щекин Н. М., проживал: Курская область, г. Щигры, улица К. Маркса, дом № 15; Нарышкин Василий Иванович, 1917 года рождения, уроженец Полтавской области. Под этими данными по Центральному архиву Министерства обороны СССР Нарышкин не значится. Со слов врача Земскова Георгия Ивановича Нарышкин раньше работал фельдшером НКВД, участвовал в групповом хищении 75 тысяч рублей государственных денег.

Со слов Соломонидина Михаила, санитара Смирнова Михаила Осиповича хорошо знал переводчик лазарета, а потом и лагеря Озеров Федор, которого в лагере военнопленных считали за своего человека. А по показанию врача Земскова Георгия в феврале 1943 года Смирнов Михаил подал заявление и вступил в германскую армию.

Сам Соломонидин Михаил в лазарете вел регистрацию умерших военнопленных. При задержании Соломонидина и обыске у него было обнаружено шесть тысяч восемьсот пятнадцать рублей.

Разведчица Нарбут Александра Васильевна, уроженка и жительница г. Западная Двина, находившаяся на излечении в лазарете Ржевского лагеря военнопленных сообщала, что в двадцати местах у станции Ржев-2 захоронено четырнадцать тысяч человек. К сожалению, у ведущего учет умерших в лазарете Соломонидина Михаила не удосужились спросить об этом.

После ликвидации лазарета в самом лагере начала работать санитарная часть. Старшим врачом ее был Клименко Владимир Александрович. Работал там и санинструктор из 4 роты 297 батальона Мещеряков. Медперсонал носил повязки красного креста.

В санчасти был случай. Возле станции Мелихово разбился штурмовик, но летчик оказался жив. Его доставили в санчасть, где допрашивали. Клименко Владимир выгнал всех из санчасти. В санчасть даже не пустили начальника полиции Курбатова.

Санитар Смирнов Михаил откуда-то знал, что летчик из 30 армии. Какова дальнейшая судьба летчика неизвестно. Врача Клименко хорошо знал Смирнов Михаил. Клименко выбыл в Ярцево. Туда же выбыли Перекрестов Игорь и сам Смирнов.

Говоря о Ржевском лагере военнопленных, нельзя не сказать о военнопленном Архирееве Сергее Федоровиче, 1903 года рождения, уроженце и жителе г. Ржева, по другим данным уроженец с. Адамовка Смоленской области. 26 марта или 2 апреля 1942 года Особым отделом 30 армии Архиреев был направлен с заданием совершить террористический акт против бургомистра г. Ржева Сафронова Петра и начальника, в действительности он был заместителем, полиции Загорского. Ему была разработана легенда. Он — дезертир. Скрывался в тылу войск Красной Армии. Решил перейти линию фронта с целью возвращения домой в Ржев. При переходе линии фронта Архиреев Сергей был задержан немцами. Арестован. Посажен в Ржевскую тюрьму как подозреваемый в принадлежности к партизанам и как перебежчик направлен в Ржевский лагерь военнопленных.

Бывший военнопленный Истратов Алексей Федорович показал; Архиреев Сергей прибыл в лагерь в апреле 1942 года. Имел при себе бумаги от немецкой комендатуры о том, что добровольно сдался в плен, право на свободное хождение и еще какую-то, работал старшим по проведению водоканализации на кухню, баню и санчасть лагеря. Работал с большим упорством. Ему выделялось два-три военнопленных. Он получал дополнительный паек: двести граммов хлеба, двадцать граммов масла, десять — двадцать граммов табака в пятидневку и ежедневно дополнительную порцию супа. Первое время ходил в город под наблюдением немецкого переводчика или конвоира из украинцев. После — самостоятельно, часто ходил к жене и племяннице на ту сторону Волги. Пользовался неплохим авторитетом среди полицейских и комендатуры лагеря военнопленных.

Другой военнопленный Ржевского лагеря Турманов Николай Александрович, 1922 года рождения, уроженец д. Быковка Подольского района Московской области показал: в середине июля 1942 года познакомился с Архиреевым Сергеем Федоровичем в лагере военнопленных. Работал он водопроводчиком. Свободно ходил и получал увеличенный паек. Добровольно сдался в плен, однако, плохого никому ничего не сделал.

Познакомившись поближе, узнал, что он житель г. Ржева, хорошо знает местность и что он был послан в г. Ржев в качестве разведчика дивизии.

Следует заметить, что Архиреев Сергей помог Истратову и Турманову, бежавшим из лагеря, добраться через город к линии фронта и благополучно перейти ее.

Выполнить задание Особого отдела НКВД 30 армии по совершению теракта не смог из-за незнания отдельной реальной обстановки дел в оккупированном г. Ржеве, На момент переброски Архиреева бургомистр Сафронов, бежавший из г. Ржева, находился в Минске, а Загорский служил у немцев в Смоленской области. Видимо, другого задания у Архиреева Сергея не было, но возможности для выполнения задания он добился.

На квартире Архиреева Сергея в Ржеве скрывался бежавший из лагеря связист из 29 армии Максимов Иван, 5 октября 1942 года, Архиреев Сергей Федорович, Максимов Иван и Вепроцев Леонид Петрович, 1923 г.р., уроженец д. Аксинино Веневского района Тульской области, житель г. Ржева, находившийся в лагере военнопленных, стали переходить линию фронта в районе железнодорожного моста. Переправу охранял немецкий солдат. Они подползли к немцу, втроем набросились на него. Задушили и бросили в Волгу. Перешли Волгу, свернули к механическому заводу, а вечером 6 октября 1942 года благополучно пересекли линию фронта. Для дальнейшей службы Архиреев Сергей был направлен в запасной полк 30 армии. В послевоенное время Архиреев Сергей Федорович умер, но его подвигу времен Отечественной войны нужно отдать должное.

И еще об одном разведчике Особого отдела НКВД 30 армии Федорове Андрее Петровиче, 1923 года рождения. Военнослужащий, заброшен в тыл противника 5 ноября 1942 года в г. Ржев под видом добровольца, сдавшегося в плен к немцам. Задача: получение списков на военнослужащих, добровольно сдавшихся в плен, изменников Родины из числа гражданского населения, сбора разведданных о количестве войск, месте нахождения оборонительных сооружений немцев.

Как показал начальник полиции Ржевского лагеря военнопленных Курбатов, в конце декабря 1942 года или начале января 1943 года он, возвращаясь из санитарного барака, встретил военнопленного, которого ранее не знал. Военнопленный попросил его остановиться и задал вопрос: «Каким образом ему поступить в отряд по борьбе с партизанами?» Курбатов выругался, сказал: «Пиши и подавай» и собрался уходить, как тот произнес: «Вам привет от Архиреева, Турманова и Истратова». Он повторил это еще раз. Тогда Курбатов понял, что ему надо поговорить с этим человеком, так как названных им людей он хорошо знал и содействовал им в переходе на сторону Красной Армии.

Повстречавшись в другом месте на территории лагеря, он поздоровался с Курбатовым, назвав его «дядей Ваней». Сказал, что он Федоров Андрей, что ему поручено предварительно изучить его и если есть в нем что-то советского, то подойти после наблюдения в течение восьми суток. Он решился подойти. Договорились о встрече на завтра. При встрече Федоров рассказал, что послан Особым отделом НКВД 30 армии капитаном Мишиным и старшим лейтенантом Лившицем. Перешел линию фронта правее Городского леса и под видом перебежчика попал в немецкий батальон, где восемнадцать дней подносил воду, колол дрова. На вопрос, допрашивали ли его, ответил: «Ох, не бойтесь. Еще заранее был подготовлен, что им говорить и все сошло прекрасно, без путаницы».

У него заболели зубы и образовался флюс. Используя это, он еще больше расковырял флюс и на щеке образовалась большая опухоль. Только тогда немцы направили его в санчасть лагеря, куда затем окончательно перевели. Сказал, что Курбатов должен передать ему для Особого отдела следующие материалы: списки добровольно перешедших, предателей и изменников Родины, данные о формированиях против партизанских отрядов, расположение штабов, военных складов частей, артиллерийских позиций и огневых средств. Курбатов пообещал в тот же день к шестнадцати часам все подготовить.

Придя в свой блиндаж, Курбатов взял список на двести девяносто изменников Родины и велел санитару Смирнову Михаилу, которого знал с начала 1942 года, переписать его левой рукой. Подготовив материал, передал его Федорову на следующий день в четыре часа около уборной. Список был заделан в пакет из немецкой газеты.

По просьбе Федорова устроил его в рабочую группу, посылаемую ежедневно на передовую линию для очистки траншей. Четыре дня Федоров не решался переходить из-за хорошей погоды, дожидался снежной метели. На пятый день он уже в лагерь не возвратился. Вечером в группе возвратившихся Курбатов обнаружил его отсутствие.

Тут же Малышев Иван из этой группы рассказал, что перебежчик пытался бежать к русским, но когда отбежал сорок — сорок пять метров, то немцы открыли огонь. Он упал, крикнув: «Русские, спасите!» В это время со стороны передовой Красной Армии открыли огонь. Немцы сразу всех военнопленных отправили в лагерь, а раненый остался.

Когда Малышев говорил, то присутствовали: Горячев Александр, Тригонов Геннадий и Смирнов Михаил. Это была суббота. В воскресенье пленных не направляли на передовую. В понедельник Курбатов сказал Малышеву, чтобы он посмотрел, не лежит ли там раненый. Вернувшись, Малышев рассказал, что немцы забрали убитого и притащили к одному из своих блиндажей. Малышев обнаружил пулевое отверстие в виске убитого. Немцы приказали пленным похоронить его. Когда Малышев обыскивал одежду, то из кармана шинели вытащил аккуратно сложенную бумажку из немецкой газеты, но в ней ничего не было.

Так погиб Федоров Андрей Петрович. По тем временам это был героический поступок, причем не случайный, а осознанный. Но в затянувшемся Ржевском сражении, видимо, боялись говорить о солдатских подвигах.

По данным Центрального архива Министерства Обороны Союза СССР значился рядовой Федоров Андрей Петрович, 1923 года рождения, уроженец д. Нестерово Высоковского района Калининской области, пропал без вести в марте 1943 года. Мать Тулина Меланья Петровна, проживала в с. Барсуки. Учтен Федоров в 1950 году по материалам Высоковского РВК. Мать так и не узнала, что ее сын убит и захоронен совсем недалеко от нее, под Ржевом.

Да, много людей прошло через Ржевский лагерь военнопленных и много осталось там навечно. Так, по сведениям разведчицы Нарбут Александры Васильевны там, по неполным данным, захоронено тридцать пять тысяч.

Надо сказать, кроме Ржевского лагеря военнопленных было еще много, как их сами немцы называли, сборных пунктов военнопленных при дивизиях и полках, но концлагерей на территории Ржевского сражения не было.

Часть врачей и полицейских Ржевского лагеря военнопленных была эвакуирована в д. Ярцево-Гурьево Смоленской области. Перешедший линию фронта на участке 22 CД Лебедев Алексей, 1925 года рождения, уроженец д. Карельская Оленинского района показал: в д. Ярцево-Гурьево, в бараках на окраине расположились военнопленные из Ржевского лагеря, человек восемьдесят, человек сорок эвакуированных из Ржева гражданских. Создано четыре взвода. В трех — военнопленные и гражданские вперемешку, а четвертом — одни гражданские. Во второй партии были женщины — гражданские пленные. Охрана только после семи часов вечера.

 

РАЗВЕДЧИКИ И РАЗВЕДЧИЦЫ

Для ведения любых боевых действий, будь-то при наступлении или обороне, всегда необходимы сведения о противнике. Так было и при Ржевском сражении. Нашим армиям, противостоящим немецким, нужны были данные о частях противника. Этим делом занимались разведывательные отделы при штабах армий, участвовавших в этом сражении, а именно 22, 29, 30, 31 и 39 армий. Разведотделы забрасывали в тыл войск противника своих разведчиков, стремились получить сведения о противнике на том или ином участке фронта. Чтобы правильно планировать боевые действия, нужно знать количество войск на том или ином направлении, их вооруженность, наличие боеприпасов, настроение солдат и офицеров, резервы. Эти сведения и доставались разведотделами, в том числе и через разведчиков. В основном разведчиками были молодые люди, проживавшие в расположении штаба армии, добровольцы, многие из них комсомольцы. Оформление некоторых в разведку шло через военкоматы. Как правило, это были девушки. Они проходили краткосрочные разведывательные курсы. Получали задание, заучивали легенду, определялся срок выполнения задания. При переброске им помогала наша полковая и дивизионная разведка, указывала место перехода линии фронта. В более сложных случаях группе разведчиков предоставлялся радист с радиостанцией. Иногда разведчики перебрасывались самолетами. Имели место заброски большого количества разведчиков.

Много разведчиков задерживалось противником, особенно при первичной заброске уже во время перехода линии фронта. Задержанные коротко допрашивались в частях, которыми они были задержаны, затем их отправляли в 1-й отдел дивизии, на участке которой произведено задержание. В зависимости от значимости разведчика, после его разоблачения он доставлялся в 1-й отдел армии или группы войск. Имели место перевербовки разведчиков и заброски их в наш тыл. Не обходилось без ошибок, провалов и измены, гибели разведчиков.

Так, разведчица Морозова Анастасия Николаевна, из д. Иван-Труд Ильинского района Калининской области, убита 13 ноября 1941 года.

Разведчица 22 армии Яковлева Мария, переброшенная в седьмой раз через линию фронта, преданная разведчицей Воробьевой расстреляна в январе 1942 года.

Разведчица 22 армии Тимофеева Лидия Андреевна, 1922 года рождения, уроженка станции Пено Калининской области, при очередном возвращении с задания в конце февраля 1942 года подорвалась на мине.

Разведчица Калининского фронта Трепучкова Нина Сергеевна, 1920 года рождения, из г. Торжка, переброшенная в тыл противника 21 декабря 1941 года, расстреляна в г. Ржеве 30 марта 1942 года.

Разведчица 29 армии Никитина Ольга Алексеевна при переброске через линию фронта 30 апреля 1942 года смертельно ранена.

Разведчица Удальцова Анна умерла в мае 1942 года от тифа в Ржевском лагере военнопленных.

Летом 1942 года отделом I-ц 6 ПД в д. Мануйлово Ржевского района публично расстреляны разведчицы Расины (Росины) Нина и Мария.

Переброшенные разведчики 30 армии в июле-августе 1942 Данилов Аркадий, Михалютин Павел, Кутузов Александр, Карпов Юрий, 1926 года рождения, уроженцы Ярославской области, расстреляны в г. Сычевке.

Разведчица 30 армии Булатова Екатерина Ивановна, 1923 года рождения, уроженка Нелидовского района Калининской области, убита во время бегства из плена в 1943 году на территории Смоленской области.

Разведчица УНКВД по Калининской области Поплавская Мария Семеновна, 1922 года рождения, уроженка г. Витебска, еврейка, по легенде Чугунова Наталия Ивановна, со станции Чертолино Ржевского района, при задержании была заподозрена как еврейка. Ее возили на станцию Чертолино для опознания. В результате опознания немцы установили, что действительно на станции Чертолино ранее проживал Чугунов и у него было две дочери.

В дальнейшем со слов бывшей разведчицы Митюревой Анастасии из г. Калинина, Ново-Бежецкая улица, дом № 30, находясь в Сычевском лагере военнопленных, Наташа познакомилась с одним военнопленным лейтенантом Красной Армии, и они договорились бежать. В действительности он оказался полицейским, переодетым в форму лейтенанта. Он выдал ее, и Наташу расстреляли.

В конце февраля или в начале марта 1942 года немцы задержали и доставили в д. Немцово Ржевского района семь советских разведчиц, которых поместили в дом Прокофьевой. У одной при обыске обнаружен пистолет. Переводчиками при допросе разведчиц были братья Милославские. Всех разведчиц расстреляли в д. Немцово.

Разведотделом 30 армии в тыл противника в районе железнодорожного разъезда Махерово Оленинского района Калининской области были заброшены сестры Петуховы: Анна Ивановна, 1922 года рождения и Лидия Ивановна 1924 года рождения, уроженки г. Кимры. Со слов Петуховой Лидии, при переходе линии фронта они были задержаны, направлены в Ржевскую тюрьму, прошли через «СД» в г. Сычевке, направлены в лагерь в с. Андреевское Смоленской области, где за оскорбление полицейского в декабре 1942 года Петухова Анна была повешена.

Пропали без вести разведчицы Медведева Зинаида Николаевна, 1924 года рождения, уроженка д. Миронежье Торжокского района Калининской области и Шумилова Нина Васильевна, 1921 года рождения, уроженка и жительница г. Ржева.

А что писал противник о наших разведчиках? Так, в отчете о работе отдела I-е/АО VI АК за январь-март сообщалось: «Схваченные в большинстве при переходе НК (линии фронта), агенты после получения признания расстреляны. За истекшее время на сторону немецких войск перешло через линию фронта 25 человек в районе расположения корпуса. За период с 1 по 14 марта 1942 года движение вражеских агентов из числа девушек и парней снизилось. После ареста и допроса в дивизионах и генштабе, их доставляют в армейский сборный пункт 7, а потом в группу войск I-е/АО».

А ГФП-580 за май 1942 года писало: «Число арестованных лиц, вместе с тем, чрезвычайно возросло. Рост обусловлен, во-первых, выявлением многочисленных агентов и агенток с другой стороны — задержанием лиц без документов. Только в горуправе Ржева были проверены 220 человек, из которых 6 человек направлены в лагерь военнопленных. За отчетный период арестовано 260 человек, из них 31 расстреляны, шпионов — 54, вредителей — 6».

В сообщении отдела I-е/АО 9 армии от 15 мая 1942 года говорилось о выявлении агентов, прошедших подготовку в 16, 29, 31 армии, указывались фамилия и имя разведчика, его возраст, внешние приметы, в чем одет. Перечислены двадцать один человек.

В указании отдела I-е 83 ПД говорилось: «Девушки хорошо натренированы разведкой по вопросам о том, как держать себя во время допроса, чтобы Отвести от себя всякое подозрение. Только специально применяемыми методами можно их заставить рассказать правду».

Такими методами были: жестокое избиение, угрозы, имитирование расстрела. И этого, конечно, не выдерживали, особенно те, кто впервые шел на задание. Порой работникам отдела I-е помогали наши разведчицы, перешедшие на сторону врага. Так, бывшая разведчица 29 армии Мухина Зинаида Ивановна, 1911 года рождения, уроженка д. Крючье Кировского района Калининской области, при очередной заброске в апреле 1942 года, при задержании и допросе в отделе I-е 6 ПД в д. Мануйлово Ржевского района, призналась в своей принадлежности к советской разведке, оставлена при отделе I-е для опознания задержанных разведчиков. Эти две разведчицы, расстрелянные в д. Мануйлово, были переброшены вместе с Мухиной.

В ночь с 4 на 5 апреля 1942 года была переброшена разведотделом штаба 31 армии Орлова Екатерина Ивановна, 1923 года рождения, уроженка д. Канашкино Оленинского района Калининской области.

При переброске она была задержана немцами и доставлена в лагерь военнопленных в д. Мануйлово. При допросе в отделе I-е 6 ПД, она призналась в принадлежности к советской разведке, придерживалась легенды. 8 апреля 1942 года Орлова Катя была направлена в г. Ржев в воинскую часть для работы прачкой. При направлении в г. Ржев в отделе I-е ей заявили, что если ее сведения при проверке подтвердятся, то ее отпустят домой.

В Ржеве переводчик отдела № I-е 6 ПД белоэмигрант Андреев Виктор Александрович устроил ее на квартире у Кривошеиной Веры Васильевны, 1918 года рождения, уроженке г. Ржева, проживавшей на улице Пролетариата, дом № 1. Сам Андреев проживал в г. Ржеве по улице Республиканской у Симоновой Марии Михайловны.

7 или 8 июня 1942 года немцы поселили на квартиру к Кривошеиной Мухину Зинаиду. Орлова видела Мухину в д. Мануйлово. При знакомстве Мухина сказала Орловой, что сейчас она работает у немцев, но работает для Красной Армии. Она знает все возможности перехода к своим, так как неоднократно переходила линию фронта и предложила перейти вместе с ней. Орлова дала согласие и призналась, что является разведчицей. После этого «СД» арестовала Орлову. Из Ржева ее перевели в тюрьму при «СД» г. Сычевки. Там ей была устроена очная ставка с Мухиной Зиной, и она изобличила Орлову.

15 августа 1942 года она была освобождена из тюрьмы, так как дала согласие работать в немецкой разведке, и работала в качестве агента Абвергруппы-309 и одновременно была переводчицей у начальника Абвергруппы-309 обер-лейтенанта Лютц до окончания войны. Вместе с ней в Абвергруппе-309 работала бывшая разведчица Белова Анна Степановна, 1925 года рождения, уроженка д. Николаевка, Лев-Толстовского района Рязанской области и ржевитянка Казачук Антонина Григорьевна, 1921 года рождения.

Со слов разведчицы Губановой Екатерины Алексеевны, 1918 года рождения, уроженки Калининского района и области: в д. Мануйлово Зина, по прозвищу Казак или Кавалерист, подошла к Голубевой Софье Павловне и сказала: «Ты не ври. Я знаю откуда ты. Из Калинина. Все вы из 29 армии. Я знаю, так как сама такая. Пришла и работаю. В Калинине у меня муж и дочка».

Перешла на сторону противника и разведчица Ржевского ГО УНКВД Липкина Павла Александровна, 1898 года рождения, уроженка г. Красный Смоленской области, еврейка по национальности, учительница в Ржевском районе.

В своем указании для высшего командования начальник штаба XXIII АК № 905/42 писал: «I-с добыты документы и показания военнопленных и гражданских лиц о новом взгляде в организации вражеской службы наблюдения и организации партизанских отрядов.

Новые случаи заставляют опять признать, что неприятельская служба использует для выполнения своих поручений женщин и мужчин. Пример: 29 июля 1942 года была задержана Липкина около одной нашей линии. Липкина жила в последнее время в Ржеве, а позже в д. Сытьково, где живет ее муж, который работает мельником. При занятии русскими пункта Сытьково, Липкина была арестована и посажена в Торопецкую тюрьму. Откуда она вышла как агент с заданием перебраться в Ржев и узнать сколько и какие части там расположены, и какое движение транспорта…

Пример легенды: вышеупомянутая Липкина при задержании должна говорить: она вместе с другими заключенными была посажена в поезд, который должен был отправляться в неизвестном направлении. Поезд был подвергнут бомбардировке, частично разрушен, таким путем она имела возможность бежать в место своего жительства, и она ушла в Ржев».

Как видно, Липкина была задержана, доставлена в «СД» Ржева, а затем в Сычевку, где содержалась в тюрьме «СД». В октябре 1942 года она была освобождена, но оставалась при «СД» официанткой на кухне. Первое время на ночь приходила в камеру, а затем получила комнату по улице Б. Советская, дом 22, у Картошкиной Анны Ивановны, 1921 года рождения, уроженки д. Подозерье Сычевского района Смоленской области. Со слов Картошкиной, Липкина проживала у нее с ноября по 20 декабря 1942 года. Когда Липкина сидела в тюрьме «СД», то знала многих разведчиц, находящихся там. Двое из них — Настя и Люся — были расстреляны. На квартиру ее устроил обер-лейтенант из Сычевской комендатуры, который ухаживал за ней. Липкина была хорошо обеспечена, ни в чем не нуждалась, имела много одежды и обуви. Перед отступлением немцев из Сычевки для нее специально была подана машина, на которой она уехала в Смоленск.

Громова Анна Алексеевна, 1916 года рождения, уроженка д. Жуково Ржевского района, 28 августа 1942 года была арестована немцами и направлена в Сычевку, в тюрьму при «СД», где сидела в одной камере с Липкиной. С ее слов, после освобождения из тюрьмы, Липкина работала переводчицей в комендатуре. Когда Липкина сидела в тюрьме, использовалась как переводчица при допросе жителей одной деревни в Сычевском районе, задержанных за связь с партизанами, из которых потом многие были расстреляны. Она жаловалась, что ее неподготовленной послали и с такой легендой, по которой сразу можно узнать, что она разведчица. Говорила, что знает всех работников «СД» и называла военнопленных из карательного отряда, бывшего капитана 39-й армии Стишенко Ивана и Тернявского Семена, который особенно проявлял себя в пытках и избиениях советских граждан.

Установлено, что капитаном 39-й армии был Стишенко Иван Григорьевич, 1908 года рождения, уроженец с. Половно Миргородского района Полтавской области, служивший у немцев в ГФП-580, полевая почта 17604. Видимо, какое-то отношение к ГФП имела и Липкина.

В Сычевке Липкину посещала бывшая учительница Глебовской средней школы Ржевского района Прозерская Зинаида Андреевна, 1904 года рождения. Подобно Мухиной, вела себя у немцев Кошелева Ольга Андреевна, 1924 года рождения, уроженка д. Погорельцы Кушалинского района Калининской области. Будучи переброшенной разведотделом штаба 29-й армии в ночь на 29 марта 1942 года, она была задержана, доставлена в отдел I-е 256 ПД в д. Полунино. При допросе призналась в принадлежности к советской разведке. Оставлена в д. Полунино, занималась уборкой помещения у капитана, использовалась для опознания задерживаемых. Через месяц ее перевели в Сычевский лагерь военнопленных, где она поддерживала связь с сотрудниками «СД», Имели место недопустимые факты в разведке. Так, со слов разведчицы разведотдела штаба 30-й армии Бойковой Евдокии Тихоновны, 1922 года рождения, уроженки д. Тюхтово Сандовского района Калининской области, у разведчика Михалютина Павла почему-то при себе оказалась фотокарточка, где он сфотографирован в группе разведчиц. Фотография и позволила немцам разоблачить Бойкову.

А по показанию разведчицы разведотдела штаба 29-й армии Зарецкой Антонины Дементьевны, 1923 года рождения, уроженки д. Каблуково Калининского района и области, переброшенной в апреле 1942 года в район станции Панино Ржевского района, во время допроса в отделе I-с 6 ПД, ей показывали фотокарточки преподавателей разведкурсов.

Но были смелые и отважные разведчицы, неоднократно переходившие линию фронта, как Нарбут Александра Васильевна из Западной Двины Калининской области, ее напарница латышка Вильц Эмма, Кудряшова Анастасия Ивановна, 1920 года рождения, уроженка п. Охват Пеновского района Калининской области, из разведотдела штаба 22-й армии, и многие другие.

7 сентября 1941 года Особым отделом НКВД 246-й стрелковой дивизией при переходе линии фронта были задержаны Дуплинский Сергей Николаевич и Малышева Татьяна Ивановна, уроженка д. Никоново Куньинского района Калининской области. В процессе проверки было установлено, что Дуплинский Сергей является разведчиком, а Малышева, как местная жительница, помогала ему перейти линию фронта. О Малышевой были получены сведения, что до 1938 года она работала при станции Кунья помощником мастера кондитерских изделий, затем тройкой НКВД по ст. 116 и ст. 162 УК РСФСР была осуждена на три года лишения свободы. Для отбытия срока наказания была отправлена в г. Комсомольск-на-Амуре. В июне 1941 года освобождена из заключения. Прибыла в г. Москву к брату. Узнав, что дети брата были отправлены на лето в д. Никоново, где их застала война, пошла домой, чтобы узнать их судьбу. Затем добровольно, еще раз, помогая Дуплинскому, перешла линию фронта. С того момента она и стала разведчицей штаба 29-й армии. Девять раз она успешно выполняла задания разведывательного характера.

3 октября 1941 года за успешное и добросовестное выполнение особых заданий Малышевой Татьяне Ивановне и Разумихиной Тамаре Николаевне, 1920 года рождения, уроженке г. Ржева, была объявлена благодарность, а выдано денежное вознаграждение по 500 рублей каждой от имени командующего 29-й армии генерал-лейтенанта Масленикова и члена Военного Совета дивизионного комиссара Гурова.

Последнее задание Малышева Татьяна получила 13 апреля 1942 года. Ей нужно было выяснить дислокацию немецких войск в деревнях Батики и Старцево, на ст. Осуга и городах Ржеве и Сычевке. Она шла в паре с Крыловой Галиной Михайловной, 1923 года рождения, уроженкой и жительницей г. Калинина.

В это время была групповая переброска разведчиц в тыл противника. Все они были задержаны немцами. Задержанные были доставлены в д. Мануйлово Ржевского района.

Как показала разведчица Балуева Вера Петровна, 16 апреля 1942 года, из района станции Панино она была заброшена в г. Ржев и при переходе линии фронта задержана и доставлена в штаб немецкой дивизии в д. Мануйлово. Вечером ее, Вьюнову Нину Леонидовну и Галкину Анастасию Васильевну взяли на допрос. Первой допрашивали Вьюнову, а она с Галкиной находились на кухне дома, где допрашивали.

Во время допроса привели двух задержанных разведчиц: Крылову и Татьяну Малышеву.

Допрос Вьюновой был прерван. Их загнали на русскую печку за штору. Татьяна отрицала свою принадлежность и говорила легенду, за что ее избивали. Затем куда-то увели. После начался допрос Крыловой, которая сразу призналась в принадлежности к разведке и рассказала о Татьяне. Она разведчица. Уже не первый раз переходит линию фронта. Назвала, кто переброшен, а кто остался в разведотделе, указала приметы.

Другая разведчица, Губанова Екатерина Алексеевна, показала, что примерно 17 апреля 1942 года она встретилась с Малышевой и Крыловой. В этот день в д. Мануйлово были доставлены разведчицы 29-й армии Муницына Зоя Ивановна, Голубева Софья Павловна и Шишова Мария Ивановна. Во дворе школы, где размещался лагерь, их построили в шеренгу. Из дома вывели Малышеву Татьяну. Подвели к ним и спросили, знаем ли мы ее. Все ответили: «Не знаем». Тогда вывели Крылову.

Немецкий офицер через переводчика опять спросил: «Знаем ли мы ее?». Сказали: «Нет».

После этого спросили Крылову, знает ли она нас. Крылова ответила, что хорошо знает. Вместе с нами училась в разведшколе. В присутствии Губановой Крылова изобличала Малышеву. После Малышева Татьяна сказала им: «Я знаю, что вас немцы отправят в лагерь, а меня расстреляют. Но я знаю, за что я погибаю. Я для Родины сделала много полезного. А вот вы ничего не сделали. В первый раз пошли и попались».

22 апреля 1942 г. Малышева в числе 14 арестованных разведчиц отправлена в Ржев, где отделена от группы.

Разведчица Муницына Зоя Ивановна около 5 дней содержалась под стражей в отделении I-с д. Мануйлово, затем отправлена в Ржев в числе других арестованных, где их посадили в две камеры тюрьмы. Они переночевали ночь и были отправлены в Сычевку. С ее слов в Ржеве осталась одна разведчица Татьяна по кличке «Черт-баба».

По меркам того времени Малышева могла быть удостоена высокой награды.

Немцы считали, что если разведчик повторно заброшен, то он уже нанес ущерб немецкой армии и уже есть основание для расстрела разведчика. Начальник отдела I-с 9-й армии подполковник Шлинер Франц Макс по поводу разведчиков и разведчиц Красной Армии показал: «Специальной организации для вылавливания агентов противника не было. Каждый солдат обязан был следить за этим. Солдаты, которым удавалось задержать агента противника, поощрялись и продвигались по службе.

Случаев мелкого шпионажа было разоблачено много. Это были женщины или молодежь. Многие из них были задержаны при переходе линии фронта прежде, чем они могли навредить. Малолетние, которые были схвачены при первой попытке к шпионажу, как правило, не подвергались суровой каре, а отправлялись в рабочий лагерь.

Летом 1942 года вдруг очень увеличилось число агентов-подростков в районе Ржева. Это были 14-16-летние девушки, которые были так плохо подготовлены к своим заданиям, что часть из них добровольно сдавались нашим войскам. Их карали в том случае, когда было установлено, что они уже причинили вред».

 

СЫЧЕВКА

Сычевка захвачена частями 3 ТА под командованием генерал-полковника Рейнхардта.

Комендантами Сычевки были: капитан Хазз, капитан Больман, помощниками коменданта: обер-лейтенант Кейслер, обер-лейтенант Киглер. В комендатуре работал обер-лейтенант Мунс. Переводчиками — Кохановский и Кинаст Михаил Федорович.

С 20 октября 1941 года по 10 января 1942 года и с 28 февраля 1942 года по 30 октября 1942 года в Сычевке находился штаб 9 армии.

Как показал бывший начальник отдела I-с штаба 9 армии Шлипер Франц Макс, в конце ноября или в начале декабря 1941 года по приказу командующего 9 армией генерал-полковника Штрауса, публично казнены через повешение семь советских граждан (три военнослужащих и четыре гражданских) по поводу покушения на начальника штаба Векмана, проживавшего на частной квартире в Сычевке. Виновников не нашли.

Допрашивали их: капитан, доктор Шильд и обер-лейтенант Хааке из отдела I-с. Шильд до войны был присяжный поверенный в Берлине, а Хааке, житель Берлина, чиновник министерства юстиции, вел дневник отдела I-с.

А бывший переводчик отдела I-с штаба 9 армии фон Карцев Борис Николаевич по этому факту так показал: в первых числах ноября 1941 года в Сычевке было совершено покушение на начальника штаба 9 армии полковника Векмана. По приказанию начальника контрразведки 9 армии капитана Гофмана была повешена большая группа (до двадцати советских граждан). Исполняла полевая полиция.

У капитана Гофмана в качестве агента использовалась женщина по имени Зана, лет 30, среднего роста, лицо смуглое, большие синие глаза, волосы стриженные, каштанового цвета, имела ребенка 5–6 лет, сожительствовала с лейтенантом фон Рейденом, ординарцем начальника штаба Векмана и была беременна от него, работала у лейтенанта Шолена, убирала комнату. Выдала двух сотрудников НКВД, работавших в тылу немецких войск.

В марте 1942 года контрразведкой 9 армии в районе вскрыта большая группа заговорщиков против немецкой власти. Среди них имелась масса десантников со стороны советских войск.

По приказу начальника контрразведки капитана Гофмана было расстреляно много советских граждан. Непосредственными исполнителями были лейтенант Титьен, командир карательной роты, и бывший офицер царской армии Устиновский, командир группы добровольцев из русских.

Шлипер уточнил показания фон Карцева, показав о том, что летом 1942 года севернее Сычевки была в бою уничтожена агентурная радиогруппа противника.

Посланные группой сообщения были взяты в качестве трофеев. Эта группа очень многое сообщала и о Сычевке, но она не обнаружила, что там находилась ставка армии.

Видимо об этих разведчиках знал Воробьев Василий Иванович, 1916 года рождения, уроженец д. Круглицы Сычевского района Смоленской области, когда говорил о том, что в конце лета 1942 года в лагерь «СД» Юшино привели трех подростков. Они были сильно избиты и искусаны. По их виду они были задержаны с собаками овчарками.

Некоторое время они находились у здания лагеря, затем подошли к ним немец и Яков, а потом начальники и стали избивать их до тех пор, пока они уже не реагировали на удары. После поместили в подвал. Это были разведчики Красной Армии. Они проводили разведку железнодорожного полотна и имели радиопередатчик.

Конечно, жители Сычевки могли видеть начальника отдела I-е 9 армии Шлипера. Это был немецкий офицер среднего роста, с редкими русыми волосами, с бледным овальным лицом.

А о капитане Гофмане известно, что ему было в то время лет пятьдесят, выше среднего роста, крепкого телосложения, с большим круглым лицом. Осенью 1942 года Гофман был переведен в Мюнхен, жителем которого он являлся.

Упомянутый Яков, это Майер Якоб, 1916 года рождения, уроженец с. Шафгаузен Унтервальденского кантона республики немцев в Поволжье. Находясь в Красной Армии, он попал в окружение и плен. Служил переводчиком в Юшинском лагере.

В апреле 1942 года начальник отдела I-с 9 армии подполковник Шлипер Франц Макс выезжал в Ржев, где проводил совещание начальников отделов I-с корпусов и дивизий 9 армии, а также отделов Абвера I, II, III. На совещании был руководитель «Абвергруппы-103», размещавшейся в Ржеве, майор Шиммель Ганс Оскарович, он же Шнайдер, 1893 года рождения, уроженец Петербурга. На совещании также выступил переводчик отдела I-с 9 армии фон Карцев Борис Николаевич. Тема его доклада «О положении переводчиков и их недокомплекте».

Из показаний фон Карцева известно, что в сентябре 1942 года была встреча капитана Гофмана с агентом Уваровым, лет пятидесяти, среднего роста, коренастым, на голове лысина, глаза темные, носил усы и бороду. Уваров прибыл из Калинина после занятия его советскими войсками и информировал о положении в городе.

Гофман дал ему задание вести работу среди мирного советского населения против немецких властей, чтобы выявить заговорщиков, занимающихся взрывом мостов и дорог в тылу немецких войск, и агентов противника. Уварова при отступлении немецких войск из Калинина вывезли в Сычевку, но куда он уехал из Сычевки — не знает.

Как установлено, Уваровым являлся Сверчков Николай Георгиевич, 1898 года рождения, уроженец Царского Села, из дворян, бывший офицер (корнет) царской армии, художник по профессии, перед войной проживал в Калинине и работал художником. По приходу немцев организовал полицию в Калинине. При отступлении немцев бежал в Ржев. Трудно сказать, когда и где Сверчков попал в поле зрения капитана Гофмана, одно известно, что в августе 1942 года его видела в Калинине на улице Вольного Новгорода у дома № 21а Малышева Вера Николаевна, 1909 года рождения, уроженка и жительница Калинина, работавшая в то время билетершей драмтеатра и знавшая Сверчкова по довоенному времени. Сверчков был одет в военную форму: коверкотовая гимнастерка с тремя прямоугольниками, в руках — полевая сумка. Он зашел в дом № 21а, где проживала актриса театра Маевская, арестованная в 1938 году, и Котович, проживавшая в оккупированном Калинине. Задержать его не представилось возможным.

Следует отметить, что для Сверчкова главным в жизни были деньги. Он считал, что без денег даже очень большой талант и большая известность ничто. Какова дальнейшая судьба Сверчкова? В конце 1942 года из Сычевки он появился в Смоленске, где у бургомистра Меньшагина Бориса Георгиевича стал добиваться поста начальника управления полиции Смоленска. Тогда в кабинете Меньшагина Сверчков сказал: «Лучше перестрелять, чем недострелять». Видимо, это высказывание устраивало Меньшагина и он назначил Сверчкова на должность начальника полиции. В 1943 году в г. Минске он возглавил русскую полицию, получил немецкое подданство, был награжден «Железным крестом» и медалями.

В середине 1944 года он оказался в г. Опельн, где являлся начальником русской группы при гестапо. В конце 1944 года он — руководитель школы «СС — полиции» в г. Карлсбаре. В конце апреля 1945 года Сверчков появился в Зальцбурге в форме капитана «РОА». После прихода американцев организовал русский театр в Зальцбурге и являлся одним из руководителей театра. После 1947 года след Сверчкова потерялся.

Естественно, кроме разведывательно-контрразведывательного отдела I-с 9 армии были и другие органы фашистской Германии в Сычевке. В частности, полиция безопасности и СД. СД представляла Зондеркоманда-7. Постоянно в Сычевке она не находилась, направлялась то в Духовщину, то в Клинцы. Но представители этой команды находились в Сычевке всегда. Располагалось СД в одном из зданий около базара и по улице Бычкова в домах №№ 35, 37, 39, 41. Шефом являлся штандартенфюрер Тиль и Вантер, переводчики: оберштурмфюрер Барк Лео, унтершарфюрер Зальдергер и Соколова Галина Александровна, 1922 года рождения, уроженка д. Хотьково Новодугинского района Смоленской области. Начальником продовольственного снабжения был унтершарфюрер Панек. Повар Густав Роммель.

О Барк Лео известно, что он родился в 1893 году, в г. Ревеле (Таллин) в семье помещика. В 1911 году окончил Ревельскую гимназию, затем обучался в г. Данциге в высшем техническом училище до начала 1 мировой войны. В сентябре 1915 года призван и направлен в качестве военного чиновника на военный судостроительный завод, где пробыл до германской оккупации, во время которой являлся переводчиком Германской морской комиссии в Ревеле. В эстонско-русскую освободительную войну 1918–1920 годов — лейтенант, артиллерийский техник. В 1922 году окончил Высшую техническую школу и обосновал техническое бюро. После переселения в Познань работал в техническо-коммерческой фирме, владельцем которой стал 22 февраля 1941 года.

9 мая 1941 года призван и с 26 июня 1941 года состоял на службе в Германском вермахте. Сразу после Восточной операции назначен начальником Зондеркоманды Ц при Дулаге 127 в Минске и Орле, с их огромными лагерями для военнопленных. 4 августа 1941 года службой СД он был переведен в ГФП (тайная полевая полиция) — 716, в которой находился более двух лет. Основной работой группы и его лично была деятельность «Абвера» — поиски и разоблачение вражеских шпионов, провокаторов и агентов, а также их допросы, которые он считал интереснейшими страницами его деятельности. В 1943 году он находился в ГФП-580 при XXIII АК 9 армии. ГФП по его выражению «была всем в одном лице: криминалистом, полицейским, обвинителем, защитником, судьей и палачом. Жизнь и смерть попавших в наши руки людей зависела в высшей степени от нас, а также переводчика. Поэтому деятельность начальника группы и военного переводчика была особенно ответственной и с течением времени она возрастала». Так писал Барк в своем донесении в Познани в декабре 1943 года.

Что касается ГФП-580, то она в Сычевке размещалась в угловом здании около городского парка. Из отчета о деятельности ГФП-580 в марте 1942 года видно, что из Сычевского лагеря был доставлен в отделение Редозубов Николай, 1904 года рождения, допрошен, признался, что был коммунистом и батальонным политруком. По приказу отдела I-с/АО был расстрелян 19 марта 1942 года. В отношении Редозубова имеются сведения, что им являлся Редозубов Николай Филиппович, 1904 года рождения, уроженец Белорецкого района Башкирской АССР, член ВКП(б) с 1926 года, в РККА не служил. Приказом НКО СССР № 42/113-1940 г. присвоено воинское звание «политрук запаса». Учетная карточка составлена 27 апреля 1940 года Белорецким ГВК Башкирской АССР.

Многим жителям Сычевки интересно узнать, как была вскрыта группа молодежи. Вот что писалось в отчете ГФП-580 о деятельности в мае 1942 года… «В Сычевке ГФП удалось установить группу молодежи, которые раздобыли для себя оружие, ручные гранаты, взрывчатое вещество и тому подобное с тем, чтобы как только просохнут дороги уйти к партизанам». Это сообщение подписали командующий 9 армией и начальник генштаба Кробс.

А несколько позже, 2 июня 1942 года, комиссар полевой полиции и командир соединения Грамш в разделе «Важные события по обеспечению безопасности» сообщал: «26 апреля 1942 года был арестован в Сычевке рабочий Капорцев Василий, родился в 1922 году в Язовке, проживает в Сычевке, после того, как он угрожал пистолетом одной девушке. Исходя из его показаний, вышли на группу лиц в количестве двадцати человек, которые также арестованы. Часть арестованных, главным образом молодые люди, раздобыли для себя стрелковое оружие и намеревались, как только просохнут дороги, перейти к красным или же создать партизанский отряд. По решению I-с/АО десять человек были расстреляны, по три человека переданы «СД» и в лагерь военнопленных, четыре были отпущены»…

Со слов матери Капорцевой Прасковьи Семеновны, 1894 года рождения, уроженки д. Мурино Сычевского района, проживавшей в Сычевке, ул. Некрасова, дом № 44, в конце апреля 1942 года ее сына Василия, 1922 года рождения, арестовали в доме Александрова Мокея, с дочерью которого, Ириной, он дружил. 12 мая 1942 года к ней пришла Александрова Ирина и сказала, что 11 мая Василия расстреливали, но он случайно спасся и находился в их доме. В обед сын пришел домой. С его слов на него донес Александров Мокей, так как боялся, что Василий с Ириной уйдут в партизанский отряд. Когда каратели открыли беспорядочную стрельбу, он упал в яму. Василий был высокого роста, голубые глаза, русые волосы. На следующий день его вновь арестовали.

А вот что показал один из участников расстрела Маряшин Павел Дмитриевич, 1906 года рождения, уроженец с. Чираки Калининского района Алтайского края: примерно в начале мая 1942 года, в конце дня унтер-офицер Жорги, бывший торговец, маленького роста, сухой, лицо продолговатое, волосы русые, повел на расстрел патриотическую группу Огурцова. Ее организатором был мужчина лет пятидесяти, житель Сычевки, похожий на узбека и не выговаривающий букву «р». Вместе были арестованы еще пять или шесть человек молодых, лет по шестнадцать-девятнадцать.

Расстрел был у здания ФЗО или техникума в метрах тридцати от забора лагеря военнопленных. Военнопленные смотрели. Стреляли секретарь Сауэль Густов, примерно тридцати пяти лет, Жорж и Карл, фельдфебель, большой нос, играл на аккордеоне. Появился комендант лагеря и что-то закричал. Немцы замешкались. Один из арестованных сильно ударил в глаз Жоржу, крикнув, что немцам не бывать на советской земле и тут же был убит. Через несколько дней он увидел одного из расстрелянных патриотов группы Огурцова. Тот сидел в кабинете следователей, связанный по рукам и ногам. Это был парень лет шестнадцати-девятнадцати, выше среднего роста, светлорусый. Выдала его сноха, жена брата этого парня.

Мать Огурцова Дмитрия — Огурцова Анастасия Ивановна, 1896 года рождения, уроженка д. Татарника Сычевского района, поживавшая в Сычевке, улица Социальная, дом № 67, рассказала, что ее сын Дмитрий, 1925 года рождения, комсомолец, стал подпольно бороться с немцами. Муж Александр Андреевич ремонтировал оружие, которое заготовлял Дмитрий. В конце апреля 1942 года сын и муж были арестованы.

Во второй половине дня к ним в дом зашли четыре карателя. Один из них на русском языке сказал, что сын и муж арестовываются. Начали обыск. Одновременно были арестованы Панфилов Алексей и Кузнецов Николай, проживавшие недалеко от их дома.

Их отконвоировали в здание бывшей сберкассы. В это время были арестованы Капорцев Василий, Плетнев Михаил, Дубровский Юрий и другие.

12 мая 1942 года каратели их расстреляли. Примерно через неделю после расстрела узнала, что Дмитрий при каких-то обстоятельствах избежал расстрела. Потом он говорил, что их всех отконвоировали к лагерю военнопленных. Когда их подвели к яме, они устроили драку. В это время над Сычевков появились советские самолеты и начали бомбить. Каратели начали расстрел, но очень спешили. Сын упал в яму и под кровоточащим трупом отца остался неповрежденным. Немцы убежали. Остался один часовой, который тоже отошел от ямы. Воспользовавшись этим, Дима незаметно выполз из ямы, прополз к дому, который находился примерно в пятидесяти метрах от ямы. Хозяйка этого дома переодела Диму. Вскоре в этот дом пришел немец и спросил Диму, откуда он прибежал. Дима ответил: «Гонял в поле лошадей» и немец оставил его в покое. В этот же день он ушел в д. Березовку и присоединился к партизанскому отряду.

В партизанском отряде «Родина» Сычевского района с Огурцовым Димой познакомилась Громова Анна Алексеевна, 1916 года рождения, уроженка д. Жуково Ржевского района.

После освобождения Сычевского района она поддерживала связь с Димой Огурцовым. С ее слов Дима был в Москве и принимал участие в съемке фильма «Народные мстители».

Он стал настоящим парнем. В марте 1943 года она с ним была в Сычевке. Дима целый месяц жил у матери.

2 октября 1943 года в Москве, Потылиха, 54 (Мосфильм), с Огурцовым Дмитрием Александровичем имела встречу ржевитянка Дмитриева Анна Николаевна. Огурцов рассказывал ей о себе очень скупо. Ранения никакого не имел, а упал в яму умышленно. Пролежав непродолжительное время, из ямы выбрался и пришел к своему знакомому Николаю.

В конце 1943 года Огурцов Дмитрий Александрович был призван в Советскую армию и зачислен в 123 запасной стрелковый полк. 22 декабря 1943 года он был направлен в 492 стрелковый полк 199 СД и 31 декабря 1943 года убит под Витебском.

Дубровский Александр Васильевич, 1897 года рождения, уроженец д. Борщевка Сычевского района, проживавший в г. Ленинграде, улица Подвойского, дом 35, рассказал, что его сын Юрий, 1925 года рождения, состоял в подпольной патриотической группе. С соседом Плетневым Михаилом часто ходили к Огурцовым слушать радиоприемник. Содержание передач распространяли среди населения. Заготавливали оружие, чтобы уйти в партизанский отряд. Имели гранаты и четыре пистолета.

Когда Дубровский Юрий находился под арестом, то, как показала бывшая разведчица Голубева София Павловна, 1920 года рождения, уроженка д. Зашейково Емельяновского района Калининской области, у нее спрашивал сотрудник «СД» о партизане Юрке, который сидел вместе с ней в камере: о чем он разговаривает, может ли служить в Красной Армии и имеет ли оружие.

Один из участников расстрела группы Огурцова Горни Карл, 1913 года рождения, уроженец Бисселен, показал, что по указанию комиссара Грамша люди, которые расстреливались, должны снимать с себя одежду в любое время года. В его обязанности входило: обучение, охрана тюрем, смена охраны, довольствие, оружие, боеприпасы, канцелярия. В Сычевке принимал участие в расстрелах, сопровождал команды и давал команду «Огонь». Недалеко от лагеря с узниками было расстреляно шесть советских граждан. По поручению Грамша привел людей, руководил командой.

Было темно и он ничего не мог увидеть мертвы ли они. Доложил Грамшу, подписал бумагу. Потом Грамш сообщил, что двое бежали из ямы, кто был в списке расстрелянных. Один появился. Его должно быть предали. Он был взят из своего укрытия и расстрелян.

Вторым участником группы расстрела был секретарь ГФП Сауэль Густов, 1905 года рождения, уроженец г. Тартуна район Ванцлебен. Это «специалист» по контрразведке и разведке против Красной Армии, руководитель групп по задержанию советских граждан.

Комиссар Грамш издал приказ: «Кто находится и присутствует на месте расстрела арестованных, тот должен в обязательном порядке сам расстреливать, чтобы не было разговоров о том, что один расстреливал, а другой присутствующий этого не делал».

Этот приказ касался и русских, служивших у немцев в ГФП. Об этом свидетельствует показание служившего в ГФП-580 Голубева Германа Ивановича, 1926 года рождения, уроженца д. Холминка Сычевского района. «В марте 1943 года расстрел. В этот день он был дома, так как болел желтухой. Пришел посыльный и велел идти в караульное помещение. Там стояла машина Катюты. Был мальчик лет четырнадцати-пятнадцати. У него была повреждена нога, наложена шина. Ему было больно, когда он копал себе могилу. Он плакал, просил пощады и все время говорил: «Это не я». Шина упала. Один каратель вырыл неглубокую яму. Немец подозвал меня и сказал: «Это твой товарищ, расстреляй его». Катюта сказал мне: «Не шути с огнем. Чего уклоняешься?» Немец дал пистолет. Я повернул подростка спиной и в упор выстрелил из пистолета. После мы уехали».

Ну, а немцы, такие, как Родигер Фриц Густав Луис, 1905 года рождения, уроженец г. Лейпцига, обер-ефрейтор из ГФП-580 считал: «Их расстреливать — это мое партийное убеждение».

Другой сотрудник ГФП-580 Клеберг Оскар, 1895 года рождения, показал: «Признание добивалось угрозами, поощрением в виде улучшения питания. Несознающихся морили голодом, применяли физические меры. Законченные дела передавались начальнику отдела I-с/АО 9 армии Шлиперу. Последний определял решение: расстрел, тюремное заключение, лагерь службы «СД».

Но патриотов это не страшило. Как показал служивший в ГФП-580 Марунов Василий Яковлевич, 1912 года рождения, уроженец г. Городец Горьковской области, (правда, у немцев он называл себя Цандер Вилли), «Никто из расстреливаемых не просил пощады. Они смотрели с ненавистью и шли на расстрел спокойно».

В Сычевке были расстреляны десантированные разведчики: Полозков Василий Григорьевич, 1896 года рождения, проживавший в г. Сычевке, ул. Бычкова, дом № 43, Жильцова Нина Васильевна, 1924 года рождения, уроженка д. Безумово Погорельского района Калининской области, жительница д. Тупицино и радистка Роженец Надежда, 1922 года рождения, проживавшая в г. Москве-66, Б. Демидовский переулок, дом 18, кв. 7.

В Сычевке располагалась «Абвергруппа-309», руководитель ее — обер-лейтенант Люц, лет 40–45, выше среднего роста, брюнет, носил очки, устроился недалеко от центра города, в доме, где в другой половине был магазин для немцев. Резидент «Абвергруппы-309» — Дученко Василий Павлович, 1904 года рождения, уроженец с. Ново-Старая Буда Шепеличского района Киевской области, жил в доме № 64 по Красноармейской улице у портного Ребрик Николая, проживавшего с дочерью Образцовой Антониной Николаевной, 1921 года рождения.

На квартире Дученко посещали: учитель Каменский Дмитрий Михайлович и Стариков Николай, писарь Бобровской волости. Агентами «Абвергруппы-309» в Сычевке были: начальник полиции Кывкин Иван Лаврентьевич, заместитель головы города Никонов Николай Иванович, заведующий маслобойней Сягин Михаил Александрович из д. Быхова Слобода Ржевского района, Жилова Шура, лет 19-ти из с. Извеково Андреевского района Смоленской области, Баканова Анастасия Петровна, 1918 года рождения, уроженка д. Коптево, Зубцовского района Калининской области и другие жители Сычевки.

Жилова Шура была советской разведчицей, но изменила Родине, добровольно сдалась в плен к немцам. Была завербована обер-лейтенантом Люц и выполняя его задание, выдавая себя за советскую парашютистку, сумела войти в доверие к партизанам и выдала командира и комиссара отряда в д. Варварино Андреевского района, Смоленской области. В Сычевке она помещалась в женские бараки лагерей военнопленных. Баканова так же советская разведчица. Будучи заброшенной в тыл противника, была задержана, помещена в Сычевский лагерь военнопленных, где была завербована обер-лейтенантом Люц. Как агент «Абвергруппы-309» использовалась по разоблачению советских граждан, арестованных «СД» и находящихся под стражей в Сычевской церкви. Направлялась в деревни Сычевского района, помещалась в Сычевский лагерь военнопленных. В качестве поощрения летом 1942 ездила к себе на родину вместе с Люцем и зондерфюрером Брюкнером. Со слов Брюкнера в дальнейшем Смоленским «СД» арестована вместе с агентом Николаем и расстреляна как соучастница продажи оружия.

В Сычевской тюрьме обер-лейтенантом Люцем использовалась также бывшая советская разведчица Белова Анна Степановна, 1925 года рождения, уроженка Рязанской области, под именем Виноградова Марина.

Несколько слов о Сычевском лагере военнопленных. Размещался лагерь на окраине Сычевки, в здании бывшей школы ФЗО, в девяти-десяти каменных и деревянных строениях. Три здания занимали баня, прачечная и комендатура, а остальные — военнопленные. Одно здание 17 декабря 1941 года разрушено советской авиацией.

Лагерь обнесен колючей проволокой в два ряда. Между рядами проволоки ходили часовые с собаками. Начальником русской полиции лагеря был Васильев. Она насчитывала около двадцати человек, кроме того, использовались и военнопленные.

Обособленно находились семь человек, называемые сержантами. Они носили немецкую форму, но без погон. Иногда они были в роли дежурных. В лагере они считались выше полицейских, так как отличившихся полицейских переводили в сержанты.

Из отчета комендатуры 1/532 за конец ноября 1941 года видно, что отправка военнопленных из сборного пункта № 7 (г. Ржева) больше не осуществляется, так как лагерь в Сычевке переполнен. Во время налета советской авиации 17 декабря 1941 года над Сычевкой был сбит один самолет, а летчик Басов Иван Ефремович, 1916 года рождения, уроженец Чистяковского района Ворошиловградской области, командир звена 179 истребительного авиационного полка, младший лейтенант, взят в плен и помещен в Сычевский лагерь военнопленных.

Комендантом лагеря был обер-лейтенант, а переводчиком у него с января по май 1942 года был Чернов Григорий Антонович, 1917 года рождения, уроженец с. Китовка Кинельского района Куйбишевской области. Комендантом из военнопленных был Иван Петрович по кличке «Егон» из немцев Поволжья, который лично принимал участие в расстрелах военнопленных. Были также два переводчика из немцев и один из республики немцев в Поволжье, военнопленный танкист по имени Александр, а в лагере назывался Максом. Из сержантов известен Сергиенко Петр, когда-то он обучался в кавалерийской школе.

Со слов Галинина Владимира Максимовича, 1910 года рождения, уроженца с. Басильевка, Ипатовского района Ставропольского края, находившегося в Сычевском лагере с сентября 1942 года, в лагере на тот период насчитывалось около восемнадцати тысяч военнопленных. В Сычевской церкви был переводчик из военнослужащих 39 армии.

Распорядок дня. Подъем в пять часов утра и сразу завтрак. С двенадцати до тринадцати часов обед. Ужин после возвращения с работы. С наступлением темноты — проверка, отбой и сон. Завтрак, обед и ужин — консервная банка супа и 200 граммов хлеба.

Из Сычевского лагеря военнопленных через вербовщиков некого Шамзина, он же Хаджи Мурат, Юнусов или Юсупов примерно 1918 года рождения, среднего роста, коренастого, широкоплечего, с темными волосами и бывшего начальника связи 531-го артиллерийского полка капитана Шестакова Бориса, летом 1942 года завербовано тридцать военнопленных для службы в ГФП-580. В их числе были: Лапшин Василий Алексеевич, 1923 года рождения, уроженец с. Большая Арать, Гагинского района Горьковской области, Коробкин Василий Антонович, 1923 года рождения, уроженец г. Петропавловка Кокпастинского района, Семипалатинской области, Гавришев Петр Фадеевич, 1913 года рождения, уроженец г. Кронштадта, Блохин Павел Владимирович, а в ГФП он Швейгер, 1910 года рождения, уроженец с. Ивановка, Шебекинского района Белгородской области, Игин Григорий Павлович, 1906 года рождения, уроженец с. Шахово Фатежского района Курской области, Гольц Николай Иванович, 1918 года рождения, уроженец г. Новомосковска Днепропетровской области, Стешенко Иван Григорьевич, 1908 года рождения, уроженец с. Половно, Миргородского района Полтавской области, Москалев Константин Моисеевич, 1922 года рождения, уроженец д. Ватязи Кардымовского района Смоленской области и другие.

По показанию Клещерова Сергея Ивановича, 1914 года рождения, уроженца с. Яшкино, Люксембургского района Чкаловской области в конце июля 1942 года в Сычевский лагерь прибыла группа казачьих и русских офицеров-белоэмигрантов и объявила о формировании русского добровольческого легиона. Группа желающих в двести пятьдесят военнопленных была направлена на формирование карательного отряда под командованием обер-лейтенанта Титьена, из которого впоследствии было создано три батальона: — 628-й, 629-й, 630-й.

Проводились вербовки для разведывательных, диверсионных и контрразведывательных школ «Абвера», для нужд внутрилагерного использования.

В том же июле 1942 года со слов Потапова Михаила Яковлевича, 1909 года рождения, уроженца г. Глебово Рязанского района и области, под руководством немецкого офицера Погост была создана артистическая группа, которая давала концерты в Сычевском лагере военнопленных. Как говорил москвич Пронин Владимир Матвеевич, 1915 года рождения, организатором концертов была девушка Валентина. Валентина — это Щербакова Валентина Сергеевна, 1924 года рождения, уроженка д. Колесниково Калининского района и области, бывшая разведчица разведотдела 29 армии.

В концертах принимал участие житель и уроженец Сычевки Козлов Михаил Борисович, 1928 года рождения.

Военнопленные мужчины использовались на погрузочно-разгрузочных работах, на ремонте дорог, на каменоломне, а женщины на работах внутри лагеря.

Среди военнопленных женщин немало было задержанных разведчиц из разведотдела штабов 22-й, 29-й, 30-й, 31-й и 39-й армий.

Несмотря на то, что на сторожевых вышках стояли часовые, некоторым военнопленным удавалось бежать из лагеря. Так, в начале декабря 1942 года из лагеря бежали: Громова Анна Алексеевна, 1916 года рождения, уроженка и жительница д. Жуково Ржевского района и с ней летчик Басов Иван Ефимович, танкист Мартынов Виктор Петрович, 1921 года рождения, уроженец г. Казани, которые до освобождения Сычевского района в марте 1943 года находились в партизанском отряде «Родина», дальнейшая судьба их, за исключением Громовой, неизвестна.

Кроме этого лагеря в Сычевке в м. Юшино был другой лагерь, так называемый «СД-17».

Располагался он в одном километре от станции Сычевка, в одном большом двухэтажном доме. Дом имел около восьми комнат, где содержалось около двухсот заключенных. Дом огорожен колючей проволокой в один ряд, высотой два с половиной метра. Внутри зоны в дневное время ходил один часовой, а ночью два. Охрана находилась в отдельной комнате. Примерно в пятнадцати метрах от двухэтажного дома, в одноэтажном здании, были размещены немцы и проживал заместитель коменданта шарфюрер Шульц, и размещалась канцелярия. Комендантом лагеря был оберштурмфюрер Гусман. Начальником лагеря — обершарфюрер Лешнер. При штабе лагеря работал немец из республики немцев в Поволжье Делингер Константин, хорошо владевший русским языком.

Комендантом лагеря из русских являлся Божуков Николай Иванович, 1899 года рождения, уроженец д. Абрамово Кимрского района Калининской области, в оккупации сначала работал в полиции г. Зубцова Калининской области.

В лагере было три переводчика: Майер Якоб, Фельде Генрих, 1919 года рождения, уроженец д. Рузенберг республики немцев в Поволжье, и Оберет Каспар, 1902 года рождения, уроженец с. Фанвер Саратовской области, житель с. Горшечное, Курской области. Некоторое время переводчиком также являлся Чернов Григорий Антонович.

В охране лагеря состояли: Луньков Алексей Филиппович, 1901 года рождения, уроженец г. Ржева, Кайченко Илларион Романович, 1913 года рождения, уроженец д. Дубино Бельского района Калининской области, Куликов Сергей Андреевич, 1906 года рождения, уроженец и житель г. Зубцова, Арсеньев Яков Кузьмич, 1923 года рождения, уроженец д. Боблево Зубцовского района, Кудрявцев Игорь, житель г. Зубцова, Суслов Иван, житель г. Ржева, Соловьев Николай Федорович, 1924 года рождения, уроженец д. Масленниково Ржевского района, Гаран Петр Максимович, 1924 года рождения, уроженец д. Дорожаево Погорельского района Калининской области, Голубев Виктор Алексеевич, житель г. Зубцова и несколько жителей Сычевки и Сычевского района.

Что касается Голубева, то на самом деле это был Голубев Николай Алексеевич, 1916 года рождения, уроженец г. Москвы, житель Зубцова, в Красную Армию не призывался.

Со слов бывшего старшего полицейского лагеря «Юшино» он знал Колчигина Виктора Алексеевича, который из Юшино при отступлении немцев бежал в Понизовье, где женился и перестал работать в полиции. Из Понизовья выехал в Германию. Действительно, Голубев Николай, находясь в Германии, дважды менял свою фамилию, то выдавал себя за Корнеева, то за Бондаренко и несколько раз арестовывался. А находившаяся в лагере учительница из Ново-Дугинского района Смоленской области Андреева Анна Степановна в своем заявлении в августе 1946 года писала: «…из русских очень усердствовал начальник полиции в Юшино Голубев Виктор Алексеевич, лет тридцати пяти, высокого роста, тонкий и Голиков, маленького роста, короткая шея, короткий, крупный нос. Оба жители Зубцова, оба очень сурово и зверски обращались с русскими. За малейшую провинность и даже без вины».

Секретарем полиции был Панков Федор Григорьевич, уроженец г. Ржева.

В лагере содержались лица, заподозренные с связях с партизанами и члены семей партизан, а также около двухсот детей, оставшихся без родителей.

Врачом лагеря была военврач из ППГ № 556 31 армии Хорькова Ксения Петровна, 1912 года рождения, уроженка д. Сергеево Вязниковского района Ивановской области. В лагере она имела отдельную комнату. С ее слов комендант Фукс бывал у нее, иногда ходил в камеру больных и спрашивал: «Чем болеет, скоро ли начнут работать?» Он слабо знал русский язык и поэтому ходил с переводчиком. Говорил: «Лекарства нужны раненым немецким солдатам, а русские могут обойтись и без них». Детей морили голодом, били. Умерло около пятидесяти детей и взрослых. В отношении Фукса имеются данные, что ему было лет тридцать пять, имел звание фельдфебеля, среднего роста, лысый шатен, нос небольшой, прямой, лицо красное, часто употреблял спиртные напитки.

Вопросами снабжения лагеря занимался Рихтер Герман 1919 года рождения, выше среднего роста, рыжеватый, полный. Кормили баландой из гнилой свеклы, мороженой картошки. Спали на голых нарах, в баню не водили, белья не меняли, больных не лечили.

Осенью 1942 года расстреляли мужчин, лет пятидесяти, которых вели в кальсонах, босых, в рваных рубашках. Один мужчина, лет под сорок, страдал язвой желудка и ему было не до умывания. У него оказались грязные руки и Майер Якоб избил его до потери сознания так, что он на другой день умер.

Старостой лагеря был Лебедев Павел Ильич, 1895 года рождения, уроженец д. Ларино Оленинского района Калининской области, который в лагере носил фамилию Петров, а писарем — Кузенков Ефим Семенович. Расстрелы в большинстве производил ефрейтор Густав, лет тридцати, высокого роста, волосы русые, лицо красное.

Имеются сведения что некоторые жители Сычевки занимались предательством патриотов. Так, например, Кутамова Валентина, уроженка Сычевки проживавшая в центре города у Красной церкви, работавшая прачкой или Шендровская Анна, работавшая в подсобном хозяйстве, проживавшая на северной окраине города, занимавшаяся спекуляцией, имела связь с переводчиком ГФП-580 Вальдемаром Киндом.

Если немцы за любой факт кражи у них без какого-либо расследования расстреливали советских граждан, то кражи совершенные самими немцами оставались безнаказанными. Так, в одном из отчетов говорилось: «Ночью 14 марта 1942 года в Сычевке немецкие военнослужащие проникли в три квартиры, где жили русские и украли шестнадцать килограммов муки и пять овец. При этом они избили и надругались над владельцами украденного. Результаты следствия по этому делу ни к чему не привели из-за отсутствия полных доказательств». А в разделе отчета «прочее» указано: «Во время налета на Сычевку 23 марта 1942 года бомба попала во двор с местом парковки около двадцати автомашин, стоящих почти вплотную. Осколком бомбы была повреждена грузовая машина, принадлежащая железнодорожной части, в кузове которой находились четыре противотанковых мины. В результате их взрывов двенадцать машин полностью или частично повреждены. Четыре человека получили ранения».

Летом 1942 года началось наступление частей Красной Армии подо Ржевом. Немецкий военный комментатор Юрген Шюддеконф в газетной статье «Ржевский рубеж» так описывал Ржевское сражение: «Все началось 30 июля с многочасового ураганного огня артиллерии и с беспрерывных атак советских бомбардировщиков. И вот эта битва длится 60 и более дней, никто уже и не видит конца ее, снова и снова начинается атака в каком-нибудь месте — битва за Ржев внесена в календарь немецких пехотинцев как жестокое, последовательное, требовательное время кровавых жертв и сильного напряжения… Задействование сил большевиков соответствовало их намерениям. Противник имел в своем распоряжении более полумиллиона пехотинцев и многочисленные танковые бригады подо Ржевом и к юго-востоку от него. Для них в эти длинные недели горьких битв Ржев стал ужасным кладбищем. Ржев стал для Советской армии кровавым испытанием. Но битва с большими потерями и тупая безнадежность неустанно продвигаемых вперед атак, ослабили также и боевую мощь вражеских войск».

Далее Шюддеконф пишет о нашей артиллерии, которая доставляет немецкому солдату хлопоты: «Так как противнику удалось-таки значительное сосредоточение в области артиллерии: гранатометы, залповые орудия и тяжелая артиллерия были представлены надо Ржевом в большом количестве и с хорошо функционирующим подвозом боеприпасов. Волнистое плоскогорье, за которое сражаются, как бы увенчано огромным куполом из глухого, гремящего грохота, чьи контрфорсы — это траектории снарядов тяжелых орудий, летающих туда-сюда. В этой гремящей дуэли противник уступает нашей артиллерии, стреляющей с холодной точностью и точным наблюдением, но компактным применением своих орудий перерывает он наши передние линии ураганным огнем, который до сих пор вряд ли принимал едва ли более известные размеры мировой войны».

Шюддеконф писал: «Здесь уничтожена немалая часть большевистских человеческих и материальных резервов: 2000 танков, свыше 600 самолетов, почти полмиллиона погибших — это трезвые цифры…»

Шюддеконф дал описание влияния битвы на самих солдат. «Это потрясающие душу картины, которые сохраняют на все времена воспоминание из воронок и окопов подо Ржевом: лица этих людей стали старыми, жесткими и серыми; тяжелыми тенями лежат на их чертах следы тяжелых напряжений, бессонницы, постоянной опасности, напряженного ожидания и снова, и снова вспыхивающей битвы. Страна не сберегла для них ничего: битва началась под проливным дождем, который заполнил воронки почти до краев гнилой водой. Каждый шаг хлюпающей грязи «пытался» засосать и покрывал как коркой жестким панцирем униформы. Потом пришел август с его палящей, жгучей жарой и мукообразной пылью, и вот моросит осенний дождь по воронкам, в которых лежат солдаты».

В своей статье Шюддеконф писал: «То, что произошло под Сталинградом…, произошло спустя год и подо Ржевом в меньшем масштабе. Почти день в день прошел год с тех пор, как немецкие группы впервые достигли Волги и перешли ее прекрасные, могущественные крутые берега. Три большие битвы за кусочек земли прошли с тех пор в верхнем течении Волги, четвертая, самая ожесточенная, уже более двух месяцев непрерывно в разгаре».

В этой четвертой битве подо Ржевом по свидетельству начальника отдела I-с штаба 9 армии Шлипера Франца Макса немцы взяли в плен около 50 тысяч наших солдат и офицеров. В числе пленных находились: начальник оперативного отдела штаба 11 кавалерийского корпуса и полковник — командир артиллерии, а в последнее время командир 246 стрелковой дивизии.

В этот период комендантом города Ржева являлся командир 18 пехотного полка 6 ПД полковник Беккер Карл Эрнст, который проживал в городе Ржеве, в центре, в каменном доме на углу двух улиц с вывеской «командный пункт Беккер».

В результате тяжелых, кровопролитных боев, как докладывал начальник Ржевского ГО НКВД капитан госбезопасности Зинкин, вся территория Ржевского района до реки Волги, кроме города Ржева, освобождена от противника. В городе Ржеве идут уличные бои. На 28 сентября 1942 года освобождено 18 кварталов. Все дома в освобожденных кварталах полностью разрушены. Из освобожденной части города вышло всего лишь 18 советских граждан, преимущественно раненых, которых немцы не смогли увезти в тыл из-за недостатка транспорта.

О том времени жительница Ржева Торопченова Галина Михайловна с улицы Бехтерева сказала так: «Во время августовских боев подо Ржевом немцы почувствовали, что их силы слабеют с каждым днем и чтобы не оставить мирного населения — ценную рабочую силу, они всех выгоняли. Все всячески прятались. Не страшили снаряды и бомбы, которые сыпались кругом, а только страшны были палачи-жандармы, выгонявшие из домов, как они говорили: «От русской артиллерии», глубже в тыл.

Они искали людей с собаками, избивали палками, даже стреляли тех, кто не подчинялся. Затем она в числе других ржевитян из Сычевки на автомашине была доставлена прямо в лагерь пленных. Жуткую картину представлял этот лагерь, как они писали в листовках, обеспечивающий «хорошую жизнь». Подумали, что нас окончательно поработили. Да, действительно, в немецких листовках писалось: «С пленными мы обращаемся хорошо. С перешедшими добровольно на нашу сторону, по новому приказу Гитлера — обращение еще лучше: они получают особое удостоверение, обеспечивающее им лучшее питание и ряд других льгот. Желающих работать мы устраиваем на работу по специальности».

А так отчитывалась комендатура 1/532 за тот период времени: «полковник Беккер вечером 25 августа 1942 года перенес свой штаб в действующие войска. Обязанности коменданта города он передал майору Больману, командиру 6-го саперного батальона, который до настоящего времени оборудовал позиции в Ржеве. Из Ржева выведены все войсковые части, за исключением воюющих войск, управление комендатуры и подразделения прикрытия. Противник располагается на Волге в западном и восточном направлении от Ржева, а так же в северной части, которая частично уже находится в зоне переднего края обороны. Ржев потерял значение пункта дислокации. Эвакуация оставшейся части гражданского населения в количестве 1500 человек будет осуществлена в принудительном порядке с помощью полевой жандармерии».

В своем следующем отчете комендатура 1/532 указала: «В с. Шихино севернее Ржева гражданские лица размахивают платками в сторону фронта, вызвав тем сильный огонь русской артиллерии. Эти лица были расстреляны. 300 гражданских лиц, используемых на оборудовании позиций, были отобраны из оставшейся части лиц администрацией города, для которых были конфискованы рожь и пшеница. Поэтому они работали добровольно и усердно. Их семьи не были эвакуированы.

Находящиеся еще в погребах и укрытиях остатки населения являются враждебной средой, подлежат насильственной эвакуации и задержанию с помощью значительных сил полевой жандармерии или солдат. Такими силами комендатура не располагает.

Поэтому жандармерия корпуса попытается эти остатки населения арестовать путем планомерных облав. Полевая жандармерия комендатуры подчинит их себе. Исходя из сложившейся обстановки гражданская администрация города упразднена. Касса с суммой 1,2 миллиона рублей укрыта в комендатуре. Остальные дорогостоящие вещи так же надежно спрятаны, насколько это можно технически. Русский бургомистр и служба порядка эвакуированы». Правда в начале ноября 1942 года Ржевская горуправа возобновила свою работу и по ее данным на 10 ноября 1942 года в г. Ржеве насчитывалось 5162 жителя, из них 1666 детей. В декабре 1942 года Ржевская городская управа из Ржева бежала в немецкий тыл. И опять члены совета горуправы Торопченов Иван Иванович прихватил с собой 5236 марок и 28 рублей 80 копеек, а Цыбин Александр Кузьмич 8000 марок из казны горуправы.

Однако бывший адъютант Ржевской комендатуры 1/532 Ротер Макс Георг показал, что в 1944 году видел бургомистра г. Ржева Кузьмина, явившегося в «Корюк» (комендатура тылового района) с требованием возвратить ему кассу г. Ржева. Получил ли он деньги — не знаю.

Как написал в своей книге командовавший 6 ПД генерал Хорст Гроссман, к последнему Рождеству подо. Ржевом каждый солдат получил рождественский подарок: килограммовый рождественский пирог, кекс, шоколад, 20 г кофе, сигареты и алкоголь. Особо отличившиеся солдаты получили пакет от фюрера. В каждом соединении горела немецкая рождественская елка.

Рождественский подарок был преподнесен и коменданту Ржева. По предложению заместителя бургомистра вновь назначенный начальник полиции Мираньков Анисим Федорович, 1910 года рождения, уроженец д. Лисуново Ильинского района Калининской области, житель д. Домашино Ржевского района, купил курицу. Купил курицу за 30 марок, а взял из казны 100 марок, остальное же присвоил себе. Эту курицу преподнес бургомистр Ржева Кузьмин Владимир Яковлевич коменданту в качестве рождественского подарка.

Очень жаль, что все эти приспешники, пособники, предатели не слышали выступления имперского министра по делам оккупированных областей Адольфа Розенберга. На совещании главных шефов немецких комендатур Розенберг сказал: «Наступила кульминационная точка нашей борьбы с врагом. В это время каждый из нас в отдельности, все мы вместе должны удесятерить нашу бдительность и наистрожайше следить за деятельностью и поведением всех бывших советских людей, хотя бы и пострадавших от большевиков в прошлом, которые находятся сейчас на службе у нас. Они представляют для нас на этом этапе одну из главных и основных опасностей, ибо они готовы теперь навредить нам так, что мы головы своей не найдем. Причина этому понятна без слов. Отстранить же всех этих русских негодяев от службы мы также не можем, ибо это означало бы отказаться от наших великих завоеваний. Что же нам оставалось делать? Нам нужно наистрожайше следить за деятельностью и поведением этих «воспламенителей адской машины», готовой взорваться каждую минуту. Самое малейшее подозрение не оставлять без внимания и, не взирая на то, кто он был в прошлом у большевиков, беспощадно уничтожать. Только этим мы удержим наши завоевания».

Но вернемся к Ржевским событиям. Наши потери, о которых писал Юрген Шюдденкоф, значительно преувеличены. По сообщению 9 армии в этой битве за Ржев мы понесли потери в четверть миллиона убитых. Как утверждают немцы, большие потери с обеих сторон, отсутствие мощных резервов, бои подо Ржевом и Сталинградом побудили командование к «выравниванию линии фронта», то есть к отступлению. Был разработан план, который получил название «Движение буйволов». Разработчиком этого плана являлся генерал-полковник Модель, который при разработке пользовался изречением Гитлера: «Немцы добровольно не отдают того, что ими завоевано».

Генерал-лейтенант Вейдеминг Гольмут, 1891 года рождения, показал, что ему, как командиру 86 ПД из штаба 9-й армии по плану «Движение буйволов» предписывалось сжечь при отступлении в намеченной полосе все населенные пункты, взрывать каменные постройки и уничтожить вообще все объекты, которые могут быть полезны противнику. Была указана полоса в 20 км ширины и 160–200 км в глубину. По плану Моделя подчиненные ему части, а их было около пятнадцати дивизий 9-й армии, на пути отступления уничтожали все населенные пункты, а население угоняли на Запад.

В результате планового отступления немецких войск 3 марта 1943 года г. Ржев был освобожден частями советских войск. В освобожденном городе было всего лишь 248 человек. Удалось обнаружить и такие данные, что при освобождении города погибло 610 наших бойцов и командиров, 382 гражданских лица и обнаружено 80 трупов немцев. В это время была освобождена вся территория, где, начиная с октября 1941 года по март 1943 года происходило это чудовищное Ржевское сражение.

По словам бывшего командира 2 ТА генерал-полковника Шмидта Рудольфа, 1886 года рождения, уроженца Берлина, в ставку армейской группы «Центр» под Смоленск 18 марта 1943 года прилетал Гитлер, где на совещании Модель доложил Гитлеру, что его армия согласно разработанному плану вышла из так называемого «ржевского мешка» и выровняла линию фронта. Гитлер остался доволен «операцией», проведенной армией Моделя и при всех выразил ему благодарность. На данном совещании присутствовал командующий 3 ТА генерал-полковник Рейнгардт, командующий 4 А генерал-полковник Хейнриц, командующий 2 ТА генерал-полковник Шмидт.

Генерал-лейтенант Вейдлинг Гельмут так отзывался о Моделе: «Большой специалист в военной области. Пользовался авторитетом в войсках. Находчивый человек, умел находить выход из любого неблагоприятного положения. Поэтому Гитлер посылал его на такие участки фронта, где положение было особенно тяжелым». Восторженный поклонник Гитлера, фельдмаршал Вальтер Модель был отмечен рыцарским крестом с дубовыми листьями и мечами с бриллиантами в качестве 17 солдата Вермахта и назначен Главнокомандующим на Западе. Он расстался с жизнью 21 апреля 1945 года в котле под Руром.

Генерал-лейтенант Хорст Гроссман в нескольких словах емко выразил значение Ржева, назвав Ржев краеугольным камнем войны. А немецкие солдаты и офицеры говорили так: «Ржев — самый крупный стратегический пункт». Это железнодорожный узел на Москву, Калинин, Ленинград, Вязьму, Оленино. Потеря Ржева означает, что их войска не смогут нигде укрепиться до самых границ.

Так это в дальнейшем ходе войны и было. Нельзя сказать, что Главнокомандующий И. Сталин, Ставка не придавали значения г. Ржеву и Ржевскому сражению. Так, 1 августа 1943 года И. Сталин на спецпоезде, представляющем из себя старенький паровоз, полуразбитый вагон, платформу с дровами, со ст. Кунцево отбыл в г. Гжатск Смоленской области. Его сопровождали Румянцев Борис и охрана. Там он встретился с командующим Западного фронта Соколовым и членом Военного Совета Бахбиным. Переночевав, оттуда выехал в сторону Ржева, к генерал-лейтенанту Еременко А. И. и остановился в д. Хорошево подо Ржевом. Командующим Калининским фронтом 12 сентября был назначен генерал-лейтенант Конев И. С., до этого командовавший 19 армией штаб Конева И. С. разместился в бывшем имении князей Волконских в Касне, в 25 км от Вязьмы.

Заступая на должность командующего фронтом, Конев поручил 19 армию Лукину Михаилу Федоровичу, 1892 года рождения, уроженцу д. Полухтино Ржевского района Калининской области. Лукин — это бывший офицер царской армии, ставший красным генералом. Очень хороший, принципиальный человек. Трижды на стол К. Е. Ворошилова ложился ордер на арест Лукина, но отделывался он партвзысканиями за притупление классовой бдительности и личную связь с врагами народа. Летом 1941 года он весьма отличился в Смоленском сражении. В немецком плену ему предлагалось пособничество с русским комитетом РОА, но он отказался и передал немецкому офицеру, что предпочитает оставаться в лагере военнопленных, а не служить немцам. Таков был ржевитянин Лукин Михаил Федорович.

17 октября 1941 года Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение о создании Калининского фронта. Командующим был назначен генерал Конев Иван Степанович. С 5 декабря 1941 года по 7 января 1942 года войска Калининского фронта продвинулись на Запад на 100–120 километров, овладев Старицей, многими населенными пунктами и вышли в район Ржева. Кажется, если бы командование располагало в то время разведывательными данными, что немецкие войска бежали из города Ржева 2 января 1942 года и они отсутствовали в городе два-три дня, город мог быть освобожден и, естественно, это повлияло бы на дальнейший ход Ржевского сражения.

11 января 1942 года данная в 1 час 50 минут шифротелеграмма № 170007 командующему Калининским фронтом о том, чтобы: «в течение 11 и ни в коем случае не позднее 12 января овладеть г. Ржевом» не достигла положительного результата.

Ставка рекомендовала для этой цели использовать имеющиеся в этом районе артиллерию, минометы, авиационные силы и громить во всю г. Ржев, не останавливаясь перед серьезными разрушениями города. Требовалось получение подтвердить, и о выполнении донести. Подписал И. Сталин. Но Иван Степанович Конев и войска под его командованием не смогли овладеть Ржевом. Не смогли они сделать это и во время августовского наступления 1942 года. Все это, несомненно, сказалось на признании значимости Ржевского сражения с нашей стороны. Хотя Иван Степанович Конев в своей статье «В боях на Калининском направлении» писал, что бои нас многому научили. Показали стойкость и героизм наших войск, дали командованию и штабам большой опыт бить врага не числом, а умением. Но это было потом, а не подо Ржевом. Со слов участника Ржевского сражения, служившего в штабе 26 ПД 9 армии Ганса Юргена Эсмайер в Германии было официально объявлено, что за период Ржевского сражения 1941–1943 г. г. они понесли потери от 300 до 450 тысяч, а русские около миллиона.

 

ИСПОЛЬЗОВАННЫЕ ДОКУМЕНТЫ И ЛИТЕРАТУРА

Ксерокопии архивных документов о Ржеве 1941-43 г.г. из Национального музея США в Вашингтоне;

Архивные уголовные дела на военных преступников фашистской Германии, изменников и предателей Родины, находящиеся в архивах МВД СССР, органов безопасности РФ, Белоруссии, Украины, Особого архива ГАУ при СМ СССР, Главного разведывательного Управления Министерства обороны, Архива Красной Армии. Центрального архива МО СССР, архивы территориальных органов УКГБ по Тверской, Смоленской и др. областям;

Акты чрезвычайных комиссий по расследованию злодеяний, совершенных немецко-фашистскими захватчиками;

Пауль Карель «Горящая земля», издательство «Книга и мир»;

Вернер Гаупт «Армейская группа Центр 1941-45», 1968. Издательство Ганс Геннинг Подиум Доргейм;

Гельмут Лютер «Мрачные годы», Верна;

Хорст Гроссман «История Рейна», Запад;

Личная переписка с д-ром Генрихом Аренц, Эрнстом Фробоузе, д-ром Генрихом Боуксейн.

Сборник Генштаба Красной Армии «Генералитет фашистского рейха», «На ржевской земле», Калининское книжное издательство, 1963 г.;

«Ржев», Вишняков Н. М., Московский рабочий, 1969 г.;

«В пламени войны», Московский рабочий, 1969 г.;

«Народная война в тылу врага», Московский рабочий, 1971 г.;

«Ржев. Страницы минувшего», Ржев, 1992 г.;

«Ржев в прошлом и настоящем», Кондратьев О. А., Рыбкин В. В.;

«Ледокол», Суворов В., Москва, изд. «Новое время», 1992 г.;

«За линией фронта». Московский рабочий, 1967 г.;

«Тайные операции нацистской разведки 1933-45 г.», Москва, изд-во Политическая литература, 1991 г.;

«Имперализм: шпионаж в Европе вчера и сегодня», Москва, ИПЛ, 1984 г.; газетные публикации.